Литературная жизнь в Риге – вялая, скучная! Ну, хоть бы женщину один литератор у другого увел бы, что ли… Хотя, с другой стороны, какие женщины у наших литераторов?! Это ж слезы!.. Увы, прошли те благословенные времена, когда в литературных кругах вертелись красивые девки. Они, красивые девки, теперь совсем в других кругах вертятся… Ну, хоть бы подрались наши писатели между собой, что ли! Нет, сидят тихо – сопли жуют. И ведь есть, с кого брать пример – с классиков. Представители «одесской школы», бывало, соберутся, выпьют в ресторане – и давай в прохожих кактусами кидаться! А обыватели только руками разводят: «Мда-с, эдакое дело… Богема, мда-с…» Современные российские литераторы тоже не отстают… Замечательный поэт-мегаметафорист Иван Ж. стукнул как-то замечательного критика-постмодерниста Вячеслава К. пивной кружкой по голове. Причем, сначала осушил емкость до дна и лишь затем употребил ее как оружие литературной борьбы… Вот это, как говорится, – почерк настоящего, крупного мастера! Но какие из наших рижских поэтов драчуны? Это ж слезы! Видишь, бредет такой любимец муз по улице на подгибающихся ножках, волочит с превеликим трудом свое костлявое тельце в офис рекламного агентства, где он, бледная немочь, себе на жизнь зарабатывает, сочиняя оды утюгам и пылесосам, – и думаешь: «Тьфу ты, как измельчал народ!» То ли дело в старину… Поэт Байрон имел титул чемпиона Англии по боксу. Баснописец Крылов мог запросто перекреститься пудовой гирей. Пушкина и Лермонтова тоже ветром не сдувало… Вообще, я не понимаю, откуда взялось это стереотипное представление, что если ты занимаешься творчеством или интеллектуальным трудом, то обязательно должен страдать дистрофией? Совсем не обязательно… Один из немногих, кто выделяется у нас на общем сером фоне, это, конечно, скандальный и непредсказуемый Карл Кляшт, личность, безусловно, «ренессансного» типа. Я ему однажды предложил: «Давай-ка с тобой, как это принято у русских литераторов, на дуэли подеремся! На спортивных рапирах…» – «Ну, допустим, подеремся… - ответил Кляшт без особого энтузиазма. - А из-за чего?» – «Из-за прекрасной дамы, конечно!» – говорю. «Да?.. – протянул Кляшт саркастично. - И где ж мы такую возьмем?» – «А супруга твоя, - говорю, - Карл, разве не прекрасна? По-своему…» – «Ты, гад, Любку не трожь! – пригрозил мне Кляшт. - Любка это святое… И вообще… какая-то у тебя… плебейская тяга к благородству!» Плебейская тяга к благородству – именно так он сказал… Это он интересно сказал! Звучит не хуже, чем «плебейская тяга к образованию». Это он потому, значит, «Братьев Карамазовых» четвертый год мусолит, что благородный такой? Вобщем, не состоялась, к сожалению, между нами дуэль… А какой яркий мог бы получиться performance! Вошел бы в анналы. Вошел бы – и никогда из них не вышел. Но с Карлом и так постоянно происходят всякие истории – одна страшнее другой. Например, приходит к нему в мастерскую заказчик. А Карл зарабатывает на жизнь еще и тем, что рисует похабные картинки. Заказчик приводит с собой развратную малолетку и говорит: «Денег пока нет, но можешь вот эту дуру выебать… Это тебе будет вместо аванса!» – А Карл ему: «Нет, так не пойдет… Деньги давай, а ее – убери отсюда!» Карл, он хоть и порнограф, но изменяет законной супруге только с одной интересной барышней - по имени Бутылка. Заказчик ушел ни с чем… А через часок вламывается в мастерскую к Карлу пара страшных бандосов. И малолетка вместе с ними. Бандосы орут: «Ты ебал ее?!» – «Нет, -отвечает Карл, - у меня жена есть!» – «Да? Но ведь жена не мешает тебе всю эту хуйню малевать?» – кричит главный бандос и показывают на порно-картинки. – «Да, это я так… – Карл пожал плечами – сублимирую...» Бандосы прикрутили Карла к стулу проводами и стали методично избивать. Не вытянув признания, ушли, прихватив с собой несколько крупных работ. Карл только-только отмылся от кровищи, пластыри наложил, а тут опять – те же самые урки вламываются… И малолетка вместе с ними! Карл чуть не рыдает: «Что? Опять? Не трогал я ее, клянусь! Пальцем не коснулся!» – «Знаем, знаем… – бандосы помрачнели. – Извини, мужик! Она нам наврала… Вот тебе от нас бутылка водки, за беспокойство… А за то, что эта юная блядь тебя оговорила… можешь теперь ее выебать!» Карл забился в истерике, замахал руками, как раненный птенец крыльями: «Уберите ее отсюда! Водку оставьте! А эту дуру – уберите от меня скорей!» А недавно иду – Карл навстречу, скособоченный весь, еле ковыляет. Меня увидел, захромал еще сильнее. «Как дела?» – спрашиваю. Карл жалобно закряхтел: «Ху-же не бы-ва-ет!..» – «Бывает, бывает…» – утешил я товарища, как мог. Оказалось, что Карла покусала любимая жена. Он сел в очередной раз на пробку и временно перестал исполнять супружеские обязанности. И это понятно: когда серьезно пьешь, то женщина уже не нужна – и так хорошо! Но Любка, совсем озверев без мужской ласки, не выдержала, набросилась на Карла и всего его искусала… Он пригласил зайти к нему в гости. В чулане выла, материлась и билась об пол крепко связанная Любка. Карл достал из кармана только что купленные пол-литра: «Давай, присаживайся, старина, за стол! Сейчас мы эту дуру в психушку отправим и выпьем с тобой, наконец, по-человечески…» Потом он показал мне укусы. Зрелище – кошмарное! Раны были такие, как будто его собаки грызли! Но с другой стороны, подумал я, – вот это темперамент у Любки! Вот это женщина! Вот это огонь! Вот это Сердце-с-Перцем!