В лесу глухом всё музыка играла, Играла на сопилке тишина, И волчья стая мимо пробегала, О как устали волка вновь глаза. Один из них, один остановился, Смотрел со склонов гор в низину мглы, И голос его хищный вдруг разлился, В печальном нежном образе луны. "Былые времена ушли в забвенье, Когда я был не волком, а отцом, Когда я ощущал прикосновенье, Когда я возвращался в отчий дом. Когда мы жили в той долине с милой, Работали, любили, без любви, Не представляли дня, потоком дивным, Лилась прекрасна музыка души. Когда отцы, деды там были живы, Дарили нам родительскую блажь, А мы с тобой всё под луной ходили, И белый лебедь был любви наш страж. Кем стала ты, любимая, теперь же, Где ходишь иль летаешь ты в ночи, Я знаю, догорела наша свечка, Расстаял воск на призрачной груди" И волк стоял недвижимо и станно, Никто не видел глаз его больных, В глазах была тоска и сердце плавно, Ударило в груди - жестокий всхлип. А музыка играла и играла, Летали звуки под большой луной, И вдруг увидел волк, и сердце сжалось, Увидел он калину пред собой. "Так вот где-ты, искал тебя годами, А ты всего лишь призрачно молчишь, Калины красны ягоды упали, Ты одиноко в мире здесь стоишь." Он лёг подле неё, и тихо плакал, И ветви обнимали его стан, Лишь лунный свет на сердце его падал, Красивый, словно мелочный обман. "Пустила корни в землю ты родную, А я пустился в странствия навек, Согрей в последний раз меня, прошу я, Не свидимся с тобой теперь вовек. Я слышу плачешь ты, пусть и не вижу, Прости меня, что волком только стал, Уж лучше я был ветром бы, ликуя, Я обнимал твой нежный хрупкий стан. Прощай, моя родная, уж светает" И он пустился в бег свой сквозь леса, Он рвал до крови тело об все камни, Догнал и свою стаю навсегда. А утром у калины той прекрасной, Сидели два ребёнка всё смеясь, И птицы там летали, птицы счастья, На ветви её нежные садясь. И музыка умолкла ранним утром, Наполнилось всё дивной тишиной, А за лесами там, стоял угюмо, Забытый, одинокий дом родной