Болеслав Лесьмян. ДЕВУШКА
Двенадцать братьев, веря в сны, нашли стену́ мечты кромешной,
А за стеной был слышен плач – деви́чий голос безутешный.
Им голос девушки был мил, они ее воображали,
Угадывая прелесть губ, что издавали звук печали...
«Раз плачет, значит есть она!» - твердили, крестное знаменье
Верша над миром всем, и мир задумался вдруг на мгновенье.
И молотами в их руках был тишины покой расколот,
И не могла слепая ночь понять, где человек, где молот.
«О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» -
Двенадцатый промолвил брат своим одиннадцати братьям.
Но был напрасен братьев труд, напрасен сил был дар усердный,
И прахом пали их тела, сна соблазнительного жертвой.
Крошатся кости, тлеет плоть, бледнеют лица, руки слабнут...
Они почили в один день, и ночь одна им вечной славой!
Но тени умерших – Мой Бог! - сжимают молоты в ладонях!
Иное время лишь течёт и по-другому молот стонет...
Грохочет он вперед и вверх, круша стены гранитный холод!
И не могла слепая ночь, понять, где тень здесь, а где молот.
«О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» -
Двенадцатая молвит тень своим одиннадцати братьям.
Иссякла жизнь и у теней, тень с мраком биться не готова.
И снова умерли они, ведь смерти никогда не вдоволь...
Не вдоволь и всегда не так, как тот, кто умирает, хочет...
И от теней нет ни следа, рассказ и них уже окончен.
Но молоты – О боже мой! - не поддаются скорби бренной,
Сами собой крушат гранит, сами собой грохочут в стену.
Гремят во тьме и в свете дня и пот людской ручьями пролит.
Знать не могла слепая ночь, чем иногда бывает молот.
«О, сокрушим гранит скорей, чем смерть возьмёт Её в объятья» -
Молот двенадцатый сказал своим одиннадцати братьям.
И рухнула тогда стена, и гром промчался по долине,
А за стеною – ни души. И девушки там нет в помине.
Там не было ни глаз, ни губ и ни девичьей доли горькой.
А был всего лишь голос там, один лишь голос был, и только.
Лишь только плач и скорбь, и мрак, и неизвестность без просвету.
Таков уж мир, недобрый мир! Ну почему иного нету?
Коль скоро лживы были сны, коль чудо мнилось так недолго,
Рядами молоты легли во знак исполненного долга.
И вспыхнул ужас в тишине, и небо стало пустотою.
Зачем глумишься ты над ней? Она глумится ль над тобою?