Глава 22. ХАРАКИРИ ТУПЫМ НОЖОМ Уже на следующее утро Ветвицкий был в палате Березина. Вместо приветствия он обругал своего подчиненного и обвинил его в том, что именно из-за него он, уважаемый и солидный человек, попал в жуткую историю. Лёва Березин как мог отбивался от незаслуженных, по его мнению, обвинений: – Почему я здесь лежу, Семен Вениаминыч? Думаете, авария была случайной? Как бы не так! Это все проклятый «Легион» подстроил... Я уже расплатился за свои дела – между прочим, и своим здоровьем – тоже. Теперь они за вас взялись... Это страшные и безжалостные люди, – он понизил голос и трагически добавил: – Это мафия! – Если ты, Лёва, думаешь, что уже никому ничего не должен, то сильно ошибаешься, – со злостью заметил Ветвицкий и швырнул на больничное одеяло копию своего приговора. Березин с трудом читал этот зловещий документ – строчки прыгали в глазах. К концу этого занятия его глаза готовы были вывалиться из орбит. Он сильно испугался, хотя о нем там ничего не было сказано. – Откуда эта странная бумага? – едва слышно выдавил он из себя. Когда Ветвицкий вкратце рассказал, что это за бумага и как она к нему попала, цвет лица у несчастного Березина стал почти неотличим от серой больничной наволочки. – Не может быть, – застонал больной и бледный его лоб покрылся испариной. – Я же расплатился сполна!.. – Это ты так думаешь, – жестко заметил Ветвицкий и процитировал по памяти: – «Возместить материальный ущерб жертвам своих телефонных махинаций в виде безвозмездного возврата им средств связи (действующих домашних телефонов), согласно прилагаемого списка и солидарно с другими соучастниками мошенничества». Ты понимаешь, что означает слово «солидарно»? Нет? Так я объясню... Ты получал со всех этих дел десять процентов, значит, и твоя доля в возмещении ущерба составит десять процентов. Остальное тебя не касается! – М-минуточку, Семен Вениаминович! – слегка заикаясь от такой беспардонной наглости, перебил его Березин. – С чего это вы взяли десять?.. Моя доля была пять процентов! – А разве я сказал «десять»? – с деланным удивлением спросил начальник. – Но ты ведь получал и другие халтурки и поблажки по службе. Не так ли? Всё в целом вполне можно оценить в десять процентов... – Не надо на меня вешать чужие грехи, у меня и своих достаточно! Пять процентов я признаю и заплачу, а остальное, как вы и сказали, меня не касается. Где список? Ветвицкий вытащил из кармана злополучный список и передал его Березину. И в тот же момент мысленно обругал себя последними словами и хотел забрать его обратно, но Березин отвел свою руку в сторону. «Идиот! – раздосадовано думал Ветвицкий. – Никто же не мешал мне дописать в этот список побольше фамилий. Тогда доля этого кретина была бы больше, а моя – меньше! Когда они вытрясли из меня полный список пострадавших, то в нем было почти вдвое больше фамилий. Почему они оставили только половину, я не знаю. На этом можно было легко сыграть, просто и красиво! А теперь этот упрямый осел перепишет итог и подсчитает свою долю. Надо же так досадно ошибиться! Можно сказать – на ровном месте! Сам себя наказал, сам. И что на меня только нашло? Затмение какое-то... Наверное, это от их укола», – он непроизвольно потер запястье своей левой руки, где он еще вчера обнаружил след от иглы. Словно в подтверждение его мыслей, Лёва Березин, беззвучно шевеля губами, неуклюже нацарапал левой рукой общий итог в своем блокноте. Он хорошо знал своего шефа и правильно оценил его дерганье: «Опять придумал какую-нибудь умную пакость, как выкрутиться за чужой счет. Но на меня можешь не рассчитывать: я не такой дурак, как ты думаешь. Хочешь поиграть с этими бандитами – поиграй. А я – пас! Уже наигрался. Эти слишком дорогое удовольствие. Мошенничество с квартирой Донцова мне обошлась в кругленькую сумму, афера с телефонами – тоже влетит в копеечку… Но подставлять его всё же не стоит, хотя он и порядочная свинья: хотел на меня лишних пять процентов повесить. Как-никак, а он мой начальник и будет им еще почти месяц. Еще неизвестно, кто займет его место... А если его родственник? Тогда я запросто могу потерять хорошую и выгодную работу. Хотя какая теперь, к черту, выгода? Кости переломали, машину изуродовали, бабки скачали…» – Эта история, – удрученно выдавил из себя Березин, – началась с Донцова, соседа по лестничной площадке моего одноклассника Яши Давиденко. Донцов лишился своего домашнего телефона года полтора назад, когда Давиденко выменял в том доме себе квартиру. Квартира была без телефона, а в доме не оказалось свободных телефонных пар... Ну, а вести новый кабель, сами знаете, дело дорогое и хлопотное. Я и помог Яше с телефоном... Кто же мог знать, что Донцов окажется под покровительством мафии? О крахе аферы с квартирой архивариуса Донцова Березин, понятно, распространятся не стал, полагая, что Ветвицкий не в курсе этой истории. – Похоже, старик успел им нажаловаться... – продолжал он. – Сначала от бандитов пострадал я, потом Давиденко, а теперь они добрались до вас. Яша пытался поиграть с этими людьми в хитрые игры, но они быстро поставили его на место и наказали на довольно крупную сумму... – Березин ловко спихнул свою вину на партнера. – Я хорошо помню, какой он имел бледный вид и что говорил: «Лёва, не играй с этими опасными людьми ни в какие игры. Единственно надежный способ от них отвязаться это отдать им то, что они требуют». Кстати, этот совет он получил от Бориса Павловича, его родственника. – Бориса Павловича? Давиденко? – переспросил Ветвицкий. Он его знал, хотя и не близко. Ветвицкий взял у Березина телефон Давиденко-младшего и вышел из палаты. Уже отъехав на своем серебристом «Опеле» два или три квартала, он заметил за собой «хвост». «Девятка» цвета мокрый асфальт неотступно следовала за ним, в точности повторяя его маршрут. Был ли за ним «хвост» до приезда в больницу, он не заметил. «У, сволочи, уже обложили флажками, – неприязненно подумал Ветвицкий. – Боятся, чтобы не пропал, не расплатившись по счетам». Серая «Девятка» держалась вызывающе близко, не отставая и не обгоняя его. Это действовало на нервы и Ветвицкий утопил педаль газа почти до пола. Двигатель взвыл и новый «Опель» стал быстро набирать скорость, отрываясь он ненавистного «хвоста». Увлекшись гонкой, он не сразу среагировал на вой сирены – сзади быстро приближалась машина ГАИ. Пришлось остановиться и долго извиняться за превышении скорости. Штраф, понятное дело, пришлось заплатить. Снова сев в машину, водитель серебристого «Опеля» видел в зеркало, как гаишник направился к серой «Девятке». - Придется тебе, дружок, тоже заплатить штраф, – злорадно заметил Ветвицкий. – Мелочь, конечно, но приятно. Но был разочарован: гаишник подошел к «Девятке» со стороны водителя, отдал честь и невозмутимо вернулся в свою машину. – Вот сволочь! – взорвался Ветвицкий, – что же ты с них штраф не слупил?! Они ведь ехали с такой же скоростью! С меня, значит, штраф, а им ручкой под козырек? Мент продажный! Он даже хотел выйти в горячке из машины и «покачать права», но быстро остыл. Борзых или скандальных нарушителей гаишники не жаловали: вполне могли закатать пару баллов в свой свинский компьютер или права забрать. Ходи потом за ними, получай обратно. Или доказывай, что не верблюд, если совсем дурак. У нас прав тот, у кого больше прав. Ну, а прав у гаишников – выше фуражки. Так что, спорить с ними не по делу – себе дороже. - Угораздило же задеть интересы этой бандитской группировки! – нервничал Ветвицкий, поглядывая на спидометр и стараясь не превышать скорость. – Не знал их сто лет и еще не знать столько же. Играть с ними, действительно, опасно. Но ведь и платить по предъявленному счету – форменное безумие. Какие деньги выбросить на ветер! А главное, дом жалко. Совсем новый, только обставил, а теперь все псу под хвост! ...А Мальчик, дог породистый с родословной до десятого колена? Где он был? Даже не гавкнул ни разу, паразит! Только колбасу жрать и умеет, дармоед неблагодарный! С сегодняшнего дня – на хлеб и воду! Будет знать в другой раз, что хозяина своего должен охранять и днем и ночью. Прохлопал ушами, так и получи, что заслужил. А в дом пусть даже не пытается сунуть свою слюнявую морду, во дворе теперь будет жить. Не зима – не обморозится! Ветвицкий тихо выругался и вернулся к основной теме: - А участок? – он застонал как от зубной боли. – В лучшем пригородном районе, рядом с морем... Там только земля вдвое дороже стоит, чем в центре города. Ни шума, ни пыли: дыши чистым воздухом и радуйся жизни. Так ведь нет! Нашлись два гения, Лёвка с Яшкой, и отключили телефон Донцову, словно других лохов в городе нет. Дебилы безнадежные! Вот же влип по чужой дурости! Добровольно отдать новый дом – это безумие, а если не отдавать – то, похоже, самоубийство. Богатый выбор... Чтоб вам всем сдохнуть в этом месяце! Должен же быть какой-то выход?! Но сколько он не ломал голову, выход не находился. Ветвицкий только еще больше раздражался и злился. «Надо все же поговорить с приятелем Березина, - тревожно думал водитель серебристого «Опеля». - Он уже имел дело с этими проклятыми уголовниками, может, удастся выведать у него что-то полезного». «Опель» остановился у телефона-автомата и Ветвицкий позвонил на работу Давиденко-младшему. Тот долго не мог взять в толк, чего от него хотят, и упорно отнекивался. Встретиться где-либо на улице, на своей работе или у себя дома он отказался наотрез. С большим трудом удалось уговорить его приехать к Ветвицкому домой, где бы они смогли поговорить без помех. Встреча состоялась в тот же день, но мало что дала. Каждое слово из Давиденко приходилось тянуть клещами. Не смотря на то, что Яша полностью оплатил свою часть счета, «Легион» не оставил его в покое. Свиридов всё же докопался до старой телефонной аферы и хотел лишить Давиденко телефона в пользу Донцова. Но кто-то помешал – скорее всего, Мельников – и тогда телефона лишился Березин. Яша Давиденко предпочитал держать язык за зубами: не хватало еще лишиться квартирного телефона… Твердо уверен он был только в одном: если шуваловские бандиты решают получить со своей жертвы по счетам, то они умеют выколачивать такие долги в полной мере. Играть или хитрить с ними – дело опасное и рискованное. До сих пор не было еще примеров, когда кому-то удалось от них отвертеться. Во всяком случае, ему такие примеры известны не были. – «Колхоз – дело добровольное… – с горькой усмешкой изрек Давиденко начало старого народного афоризма, с болезненным любопытством поглядывая на хозяина роскошного особняка. Закончил же совсем мрачно и не без злорадства: – …Хочешь – вступай, хочешь – нет, а корову веди!» В противном случае, – пояснил он, – неаккуратный должник отдаст две коровы, если ему было жалко отдать с самого начала одну и в срок. Вот такие они сволочи! После ухода гостя Ветвицкий долго сидел в мягком глубоком кресле и напряженно думал: «Свою долю по возврату телефонов придется внести. Что будет делать начальник со своей долей – то его проблемы. Мое дело – предупредить его о возможных последствиях, а там пусть поступает как знает... Возврат телефонов влетит мне в копеечку, но тут уж ничего не попишешь. Здесь лучше не хитрить и не создавать себе новых проблем. Хорошо бы разобраться со старыми! Задачка, определенно, не из легких: как спасти свой дом и при этом не потерять собственную голову? Отдать дом – безумие, а не отдавать – что-то вроде харакири тупым ножом. Выбор замечательный, слов нет: одни буквы и те нецензурные». «Русский детский фонд» – это всего лишь подставная контора для отмывания грязных денег, - мрачно размышлял он. - Дураку понятно: пропустят деньги от продажи моего дома через несколько подставных фирм по каким-нибудь фиктивным сделкам или даже через одну фирму-однодневку, и концов потом не найдешь». «Сложит мои денежки какой-нибудь директор Тяпкин в навороченный кейс с сигнализацией и уйдет в туман, - лицо Ветвицкого перекосило от бессильной злобы. - По-английски, забыв попрощаться... А потом окажется, что имущества у фирмы «Тяпкин, Ляпкин и подельники» всего-ничего: поломанный компьютер да плакатик на стене. Всё остальное взяли в аренду на пару дней. И ищи ветра в поле на каком-нибудь острове Кипр: господин Тяпкин, он же Ляпкин, он же Сяпкин отбыли в очередной вояж и в спешке забыли оставить свой адрес. В конечном итоге, деньги так или иначе всплывут в «Легионе», но уже чистые и без малейших признаков вымогательства...» Ветвицкий выпил чашку горячего черного кофе, закурил «Кэмел» и вернулся к своим размышлениям: «Похоже, прав Ефим Лесневский: против такой хорошо организованной мафиозной группировки прокуратура или милиция практически бессильны. И тем, и другим нужны улики, а вот их шуваловские бандиты оставлять не собираются – это не их стиль». «Дьявольщина какая-то! - матерился про себя Ветвицкий. - Что же это получается? Что на них вообще управы нет? Так не бывает… Должны у них быть враги, должны. Как же без врагов? И они у них есть, надо только найти их. А, как известно, враг моего врага – мой друг. Что еще осталось в городе? «Белый дом», городские власти? Эти в такое дело не полезут, их мало волнуют мои проблемы. Пусть даже родной брат Ефима, мой родственник и тезка Семен, и замглавы администрации. Не у него же дом вымогают? Ну, посочувствует, конечно, а что толку? Кто еще остался? Комитет? Этим по силам разобраться с кем угодно... Только им это не по профилю, их дело – госбезопасность...» «Секундочку! - Ветвицкий в возбуждении шлепнул ладонью по подлокотнику. - А кто их обязал бороться с организованной преступностью? Если не ошибаюсь, был по этому поводу Указ. А «Легион» и есть самая что ни на есть организованная преступная группировка. Тогда получается, что если кто и может им руки укоротить, так это Управление ФСБ…» «Гм... - он обхватил голову руками. - Так-то оно так, но только и обращаться за помощью к чекистам – дело рискованное. Из просителя можно легко превратиться в свидетеля или, не дай бог, в подозреваемого. Но ведь и другого выхода я пока не вижу. Ну, допустим, обращусь я в ФСБ… И что дальше? А дальше я услышу все тот же припев: нет на этих сукиных сынов прямых улик. Одни косвенные. Иначе давно бы отправили всю эту банду куда-нибудь в Заполярье, лес валить...» Ветвицкий нервно закурил очередную сигарету и сделал пару глубоких затяжек: «Уже теплее! Найти хороший контакт с ФСБ и придумать план, согласно которому эти прямые улики должны появиться. Если я смогу придумать такой план, то тогда эти бандиты сами окажутся в западне. И даже если удастся прищучить всего несколько человек из их группировки, то и в этом случае они поостерегутся и оставят меня в покое. Уж больно умными себя считают… Загнали меня в ловушку и посматривают, что я буду делать: отгрызу себе лапу или сдохну в том капкане?» «Не оказались бы сами в таком положении, - зло усмехнулся он. - А уж я приложу все силы, что бы придумать для вас самую хитрую ловушку. Буду думать день и ночь, мозги себе вывихну, но я придумаю для вас невиданную пакость. Тем более время у меня еще есть...» Зазвонил телефон. Хозяин дома снял трубку и услышал всего одну короткую фразу: «Осталось двадцать девять дней!» – Издеваются, сволочи! – едва слышно прошипел Ветвицкий и бросил трубку. – Ничего, мы еще посмотрим, кто кого... Игра только началась! Он посмотрел на старинные напольные часы в корпусе из черного мореного дуба. Мерные звуки маятника, которые раньше так его успокаивали, теперь стали раздражать и напоминать тиканье бомбы с часовым механизмом...