Глава 16. ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ Семен Ветвицкий, полный мужчина лет 55-ти, занимал важную должность в Городской телефонной сети. Проще говоря, он заведовал в своем царстве телефонными номерами и именно от него зависело, кто и когда получит свой заветный номер. Над ним, конечно, было начальство, но все, что оно подписывало, оно получало из его пухлых рук. Кроме общей очереди на установку телефона, было еще несколько льготных и «специальных». Непосвященному человеку было трудно понять сам принцип продвижения очередников по той или иной очереди. Одни получали заветный телефон через три года, другие – через два месяца. Много было очередников, которые «стояли» в той пресловутой очереди 10, 15 и даже более лет. Встречались и рекордсмены, которые не иначе как задались целью попасть в знаменитую Книгу рекордов Гиннесса, в раздел «самая длинная очередь на установку телефона». Если, конечно, такой раздел в той книге появится, а очередники успеют получить телефон еще при жизни. Но были и отдельные счастливцы, которые снимали трубку со своего домашнего телефона уже через несколько недель или даже дней, и вовсе не для того, чтобы лишний раз удостоверится в мертвой тишине. Совсем нет – телефоны их исправно работали. Если бы никаких льготных и особых очередей не существовало и очередь была всего одна, то и в этом случае должность Ветвицкого оставалась бы важной и доходной. Давно замечено, что чем сложнее и запутаннее правила, тем легче из этой путаницы извлечь ощутимую выгоду или пользу. Надо только очень захотеть и все получится... Семен Вениаминович как раз и был тем кудесником, который легко и просто извлекал эту самую выгоду. Причем делал он это виртуозно. Если бы ему в голову пришла блажь демонстрировать свое искусство публично, так, как это делают, например, иллюзионисты в цирке, то благодарные зрители просто бы визжали от восторга, а пресловутые «наперсточники», определенно, зеленели бы от зависти. Попробуйте накрыть телефон, ну скажем, ведерком и быстро поменять его местами с точно такими же, но пустыми ведерками. Вряд ли вам удастся кого-нибудь надуть: телефон не шарик, его так просто из-под ведерка не умыкнешь. У Ветвицкого же техника таких манипуляций была отработана до совершенства, и никакие стаканчики или ведерки ему для этого не требовались. В его ловких руках телефонные номера, как карты в руках фокусника, то появлялись ниоткуда, то исчезали неизвестно куда. Появлялись в одной очереди и исчезали из другой. Очень простой фокус. Были в его репертуаре и куда более сложные трюки: исчезали номера из нескольких очередей сразу и уже нигде не появлялись вовсе: терялись где-то в неведомых безднах виртуальной реальности. Мог он сделать и наоборот, но зачем? От обратных манипуляций никакой выгоды не было. А облагодетельствовать людей просто так, за красивые глаза, он считал непростительной глупостью и дурным тоном. Был чудный летний полдень и легкий морской бриз нежно шевелил редкие седеющие волосы Ветвицкого. Семен Вениаминович расположился в удобном легком шезлонге в тени старого развесистого дерева, с задней стороны своего загородного трехэтажного дома. Была суббота, и он наслаждался в своем саду заслуженным отдыхом. Его жена уехала в город на своем «Фольксвагене», а дети и внуки еще с утра отправились на море. Сам хозяин морских процедур не любил, и вовсе не потому, что живот его достиг весьма солидных размеров. Он не любил морскую воду именно потому, что она была морской, то есть – соленой. После купания от такой воды образовывался очень тонкий налет соли, который раздражал и стягивал его нежную белую кожу. Против пресной воды он ничего не имел. Поэтому время от времени барахтался в построенном на американский манер бассейне, облицованном зеленоватой, с прожилками, мраморной плиткой. В бассейн вела удобная лестница и он без особых проблем выбирался из него в спасительную тень. Заходить же в море и выбираться из него на берег было сущим наказанием: вся прибрежная полоса была усеяна скользкими от водорослей камнями. Поэтому, хотя море и плескалось всего в сотне метров от его дома, он никогда в нем не купался. Выходить из моря как собака на четвереньках, а потом еще и чесаться – это было не для него. В своем саду он чувствовал себя намного комфортнее и уютнее. К его услугам плавательный бассейн с теплой водой, шезлонг и даже небольшой телевизор, стоящий на стуле в тени старой черешни. Подошел крупный черный дог по кличке Мальчик и положил свою большую голову на колени хозяину. Ветвицкий почесал его за ушами, слегка потрепал за слюнявую щеку и выделил со стола для своего любимца кусок сырокопченой колбасы. Есть колбасу дог однако не стал и утащил ее за угол дома, где для него была устроена летняя лежанка. Семен Вениаминович смотрел выпуск новостей и качал головой: если верить дикторам, то в стране вообще ничего интересного и заслуживающего внимания не происходит. Так, мелочь одна, если не считать шахтеров, которые опять бузят, и очередного самолета, разбившегося где-то на Дальнем Востоке. – «Ту-сто-четыре» – самый быстрый самолет, «Ту-сто-четыре» никогда не подведет...» – медленно и тягуче пропел он на мотив популярного похоронного марша крамольный куплетик тридцатилетней давности. Через три недели у него начинался отпуск, а он так и не решил, где его провести. «Но самолетом я не полечу, – подумал он. – Уж больно часто они стали падать. Чуть не каждую неделю... Прямо как в «Бермудском треугольнике». Лучше – поездом, в спальном вагоне. И удобней, и надежней…» – За спиной он услышал какие-то шорохи и сопение. – Это ты, Мальчик? – спросил хозяин умиротворенно и лениво. – Да уж точно не девочка! – совершенно неожиданно услышал он в ответ чей-то низкий хрипловатый голос. Удивиться он не успел: в следующую секунду чьи-то сильные и грубые руки залепили ему рот липкой лентой, накинули на голову мешок из темной ткани и скрутили руки и ноги той же липкой лентой. Затем его вытряхнули из шезлонга и куда-то потащили. Ветвицкий, наконец, опомнился, стал мычать и отбиваться от неведомых похитителей. Но сделать уже ничего не мог – его крепко держали. Он попытался еще раз освободиться, но получил столь болезненный удар по копчику, что глухо взвыл и прекратил свои бесполезные попытки. – Тяжелый боров, – среди дружного сопения услышал он над своей головой, – центнер с гаком, не меньше! – и понял, что его куда-то грубо запихивают. Затем он почувствовал спиной твердую поверхность, и чужие руки оставили его в покое. «Я в машине!» – догадался он по слабому специфическому запаху и колебаниям жесткого пола под его спиной и только теперь он испугался по-настоящему. Мысли беспокойным вихрем метались в его голове: «Зачем они меня похитили? Что им нужно? Кто они такие?» Он перестал дергаться, это было бесполезным занятием, и лихорадочно припоминал позавчерашний разговор в его собственном кабинете. Случилось это как раз в обеденный перерыв, когда все служащие разбрелись по своим делам, и он оставался один. Когда в его служебном кабинете появилось сразу четыре негра, он сначала опешил от удивления, но быстро сообразил, что негров с белыми руками не бывает. Просто на головах у всех бандитов были натянуты черные капроновые чулки. Как только они вошли, они тотчас же заперли дверь. Начали они с предупреждения, чтобы вел себя смирно. Иначе им придется сделать ему очень болезненную «ваву», что на сегодня не входит в их обязательную программу визита. Но они могут сделать исключение и начать с программы показательной. Если этого хочет их клиент. Ветвицкий не хотел и благоразумно считал, что в данной ситуации звать на помощь было бы не самым лучшим решением. Тему для разговора они выбрали крайне неприятную для хозяина кабинета: их интересовали детали махинаций с телефонными номерами и еще кое-какие вещи, о которых он не хотел и вспоминать. Кричать и звать на помощь он боялся: кто знает, что на уме у этих отъявленных головорезов? А если действительно заедут по уху или, того хуже, пырнут ножом? Поэтому он тянул время и прикидывался дурачком: на все вопросы отвечал, что не знает, о чем это они... – Может быть, ты и Лёву Березина не знаешь? – с издевкой спросил главарь. – Не знаю я никакого Лёву, – продолжал отпираться по инерции Ветвицкий, но вовремя спохватился: стол Березина стоял в соседней комнате. – Как вы сказали? Лев Березин? Ну как же, его я знаю – это мой подчиненный, – быстро поправился он, похолодев. «Что он успел наговорить этим бандитам? – с тревогой думал Ветвицкий. – Лёва в курсе некоторых дел. Кроме того, он на редкость недалекий и упрямый человек...» Дальнейший разговор, как выражаются дипломаты, носил неконструктивный характер, стороны никак не могли прийти к консенсусу. – Ну, что ж, Семен Вениаминович, тем хуже для тебя, – с явной угрозой закруглил «дружескую беседу» бандит и добавил с каким-то непонятным злорадством: – Мы не прощаемся. Думаю, скоро увидимся вновь... После их ухода Ветвицкий вздохнул с облегчением и схватился за телефон. Но передумал и медленно положил трубку. Своей охраны в здании не было, а звонить в милицию не имело смысла. Пока приедет наряд, можно еще десять раз спокойно войти и выйти из здания. Еще немного поразмыслив, хозяин сделал только один короткий телефонный звонок. Ветвицкий покинул свой кабинет и через десять минут имел частный разговор с первым заместителем прокурора Ефимом Семеновичем Лесневским. – Ну, чем я могу помочь, Семен? Можно, конечно, написать заявление, но это вряд ли что даст. Ты не можешь даже описать их внешность. Кого искать? Четверых бандитов с черными чулками на головах? Вряд ли они разгуливают по городу в таком экзотическом наряде... – Но кто они такие? – спросил Ветвицкий с некоторой надеждой. – А дьявол их разберет! Наверное, рэкетиры из какой-нибудь организованной или не очень, но преступной группировки. Их у нас несколько. Это крупных, а сколько мелких – точно никто не знает. Вот они постепенно и прибирают к рукам доходные предприятия. – Но ведь ГТС – не частная лавочка! – Им это без разницы… Главное, чтобы денежки водились. А ведь твоя контора по сути дела является монополистом в нашем городе. Установка телефонов это, надо полагать, весьма доходное дело, не так ли? Ветвицкий не счел нужным отвечать на каверзный вопрос и недовольно молчал. – Кстати, одно заявление касательно угроз и шантажа со стороны неустановленных пока лиц поступило от одного из работников ГТС. От гражданина... – Лесневский полистал перекидной календарь. – Ага, вот! …Березина. Ты его должен знать. – Ветвицкий удрученно кивнул головой. – Он сейчас в больнице, попал в автомобильную аварию при весьма сомнительных обстоятельствах... Но потом прислал свою мать и она забрала заявление. Вообще-то, копий таких заявлений только у меня целая пачка, но обычно сами пострадавшие забирают свои заявления на второй или третий день... Так вот, если это были обычные рэкетиры, то их, как правило, интересуют деньги или какие-то материальные ценности... – А что, есть еще какие-то другие? Необычные? – с досадой и удивлением перебил Ветвицкий заместителя прокурора. – Есть. Если это были люди из шуваловской группировки – а на Березина, по его словам, «наехали» именно они – то эта история может принять очень скверный характер. Деньги их интересуют постольку-поскольку, гораздо чаще они преследуют какие-то свои интересы. На эту группировку поступает много жалоб и заявлений от пострадавших. Нередко заявители приводят описание внешности преступников, а иногда даже их фамилии или адреса. Но толку от этого пока никакого. А заявления, как я уже говорил, обычно забирают обратно. Ни прокуратура, ни милиция, как правило, этому не препятствуют. Если всем таким заявлениям давать официальный ход, то это только множит количество нераскрытых дел. Ну а за это, сам понимаешь, нас по головке не гладят. – И что, ни милиция, ни прокуратура ничего не могут сделать с обнаглевшими бандитами? – Против них нет прямых улик, а косвенные ничего не дают в плане доказательств вины подозреваемых. Если же случайно оказываются свидетели, которые могут опознать подозреваемых, то эти свидетели очень скоро начинают вести себя точно так же, как и сами потерпевшие. Преступники просто запугивают их или их родственников, и они отказываются от своих собственных показаний. «Мол, не уверен, темно или далеко было… Те, вроде, повыше или пониже ростом были…» Ну и так далее. Короче, Федот, да не тот. А вот если бы граждане твердо отстаивали свою гражданскую позицию, активно и добросовестно помогали правоохранительным органам в борьбе с преступными элементами, то давно бы было покончено с преступным валом и безнаказанностью. «Тебя послушать, – с раздражением думал Ветвицкий, – так граждане во всем и виноваты. «Гражданская позиция... активно... добросовестно...» Я вот тебе не чужой, а помочь ты мне не можешь. Потому они и забирают свои заявления, что не надеются на защиту государства. К каждому свидетелю или потерпевшему милиционера не приставишь… А вот разобраться с каждым отдельным человеком этим бандитам вполне по силам». – И добавил вслух: – Мы же не на собрании, Ефим! Что ты мне политграмоту читаешь? Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой! Все эти воспоминания мелькали в голове Ветвицкого, пока похитители везли его в неизвестном направлении. И только теперь он с ужасом осознал смысл этого избитого выражения: «Я ведь даже не знаю, куда меня везут…»