ПРО ИВАНА ДУРАКА, УШЛОГО ОБЕЗЬЯНА И БРАТЬЕВ НАШИХ МЕНЬШИХ Сказка для взрослых [:style=font-family:Garamond; font-weight:bold; font-size:450%; line-height:100%; color:red; float:left; :]Д[:/style:]авным-давно, а если хотите, то и недавно, жили на земле люди. Одни – умные, а другие – так себе. Но и те, что считали себя умными, и те, что были так себе, соглашались в одном: нет больше разумных созданий на всем белом свете кроме них самих. Может, на Юпитере или ещё где и были такие, но они про то не ведали. Поэтому придумали они себе прозвище – «хомо сапиенсы», что означает человеки разумные. А для собак, кошек и прочих созданий придумали другое прозвище, попроще: «братья наши меньшие». Которые от старших тем и отличались, что были совсем неразумными. Не было у меньших братьев разума и все тут, только инстинкты темные да рефлексы разные. Возгордились люди умом своим светлым и забывать стали, что братья-то их меньшие на самом деле были гораздо старше людей. Стыдно признаться, но старше они были на много миллионов лет. Даже ближайшие родичи человеков, бестолковые обезьяны, и те оказались очень древнего рода и тоже старше черт знает на сколько миллионов лет – не сохранились их метрики о рождении. Вот из-за тех метрик всё и началось… И как-то так получилось, что младшие братья сначала стали умными, а как только поумнели, то тут же объявили себя и старшими. Немного похоже на сказку об Иване Дураке. Помните? «Старший умный был детина, средний – был и так и сяк, младший вовсе был дурак!» Кем в той сказке были старшие братья Ивана? Консерваторами... В том смысле, что звезд с неба не хватали, в авантюры очертя голову не бросались, а жили как все: хлеб сеяли да по хозяйству управлялись. Были они степенны и рассудительны, а потому жили по принципу: от добра добра не ищут. Другое дело, Иван Дурак. Ему такая жизнь была в тягость. Поэтому валялся он целыми днями на печи да всё думал, как бы и ему стать хозяином справным и женихом завидным. За то и прозвали его Дураком, что был не как все... Но то другая сказка и всем известная. А что же произошло с тем первым, доисторическим Дураком, который тоже был не как все? Как так могло случиться, что братья его старшие и поныне живут на деревьях, а Дурак оказался вовсе не дурак, отгрохал себе терем с удобствами и живет в нём припеваючи? Но вспоминает иногда про своих дремучих родственничков, когда случайно повстречается с ними где-нибудь. Подходит он тогда к обезьянам, снисходительно так, по-барски, посматривает на бывших своих сородичей и говорит им: – Ну что, братцы мои родненькие? Не послушались вы в свое время Дурака... Не захотели поменять образ жизни и перейти на полноценное калорийное питание, вегетарианцы спесивые?! Так и будете теперь до скончания мира на деревьях чавкать с утра до вечера: фрукты это ведь десерт, а не еда. Не послушались Ивана Обезьяна, а зря... Предлагал он вам простую вещь: трахнуть камнем по башке того наглого леопарда, чтоб не доставал он вас, когда вы еще одной семьей жили. Мясо его съесть, чтобы другим неповадно было, а шкурой его от дождя укрываться... Не пропадать же добру? Да и расцветочка у леопарда – круче не бывает! Это вам не зачуханный камышовый кот, а родной брат Царя зверей. Хотя кот ему тоже каким-то племянником доводится. До сих пор, между прочим, такие шкуры в большой цене. Да разве вам что докажешь и втемяшишь в ваши тупые головы? Тогда вы были твердолобые как носороги и теперь нисколько не поумнели. Скорее – наоборот. От вас не люди должны произойти, а коровы или овцы. Те тоже целый день жуют. Вы от них недалеко ушли: одна извилина в башке и та прямая! Ведь был у вас исторический шанс выйти в люди, а вы так и остались глупыми обезьянами, карикатурой на славный род человеческий. Потому вас и не хотят признавать за родственников! Лучше уж быть сиротой, чем иметь таких предков... За давностью лет история умалчивает, что именно говорил младший Обезьян своим сильным и самодовольным братьям. Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пришел на смену камню каменный топор, а на смену сучковатой палке – копьё и лук со стрелами. А немного погодя и вовсе завертелся технический прогресс. Но это всё было потом, а сначала Ивану Обезьяну до всего приходилось доходить своим скудным умишком, своей одной-единственной извилиной. Да и та была не шибко извилистой, ну может, чуть волнистой. Он ведь был Обезьян, а не Леонардо да Винчи. Поэтому даже самый первый его опыт по применению палок и камней потребовал от него колоссального напряжения умственных способностей. Руки, какие-никакие, у него уже были, а вот мозгов для такого дела было маловато. Но поднапрягся он, долго шевелил своей прямой извилиной и выдюжил. Хватило ему все же тех мозгов, что были. Оно и сейчас ума не займешь, а тогда и занять было не у кого. Начал Иван Обезьян учиться, что по тем дремучим временам было невиданной крамолой и ересью. Если не сказать – еще хуже. Пытался он и братьев своих втравить в ту безумную авантюру, всё повторял им: «Во всем нужна сноровка, учеба, тренировка!» И хорошо бы, если учил он своих сродственников ловчее прыгать с дерева на дерево или лихо шелушить банан одной задней левой. К этому Совет старейшин отнесся бы благосклонно и, может, даже переселил его на более престижную ветвь громадного баобаба, на котором жил его род. Или в качестве поощрения дал ему вторую самку для его гарема. Но он-то пытался учить их боевым искусствам, умению обращаться с палками да камнями... Ни много, ни мало, а именно Иван Обезьян был основателем всех восточных, равно как и западных, единоборств и первым ниндзя в своем Лесу. Это сейчас умные любят учиться, а дураки – учить, а тогда всё было иначе. Дураков и тогда хватало, а вот учителей и уж тем более профессоров – ни одного. Не одобрил Большой Совет обезьян сей крамольной инициативы. А впоследствии даже наложил категорический запрет на использование камней и палок под страхом самого ужасного наказания: изгнания из стада. Что по тем дремучим временам было равнозначно смертной казни, а может, и того хуже. Попытался было Иван Обезьян обжаловать первое решение Совета, да ничего у него из этого не вышло. Старейшины его Рода только надрывались от смеха: – Ну и дурак же ты, братец! Зачем нам возиться с камнями да палками?! На кой чёрт нам вообще это нужно, если кругом полно сочных бананов, апельсинов и прочих фруктусов? Надо же такое придумать: треснуть леопарда камнем по башке! Это леопардам положено охотиться на обезьян, а не наоборот. Так гласит Великий Закон Леса! Однако через неделю старейшинам стало не до смеха: – Похоже, братец, ты даже глупее, чем мы думали... Проломить камнем череп леопарду – для этого нужно быть безнадежным кретином! А раз ты это сделал, значит, ты и есть самый глупый обезьян во всем нашем Роду. – Этот сын облезлой обезьяны опозорил нас на весь Большой Лес, – прошамкал беззубым ртом седой и самый старый обезьян в Роду. – И с леопардами теперь лишние проблемы. Они нам не простят своего убиенного собрата, хотя тот леопард и был редкостной сволочью... И всё из-за одного идиота, вообразившего себя чёрт знает кем! Ниндзя шизанутый, нашел на кого охотиться – на родного брата Царя зверей! – Ты, братец, просто псих и неудачник, – подвел черту Старейшина Рода. – В твоем гареме всего-то одна самка и у той лысая морда. Мы навсегда изгоняем тебя из нашего Рода. Вон из нашего Стада и чтоб духу твоего здесь не было! И подружку свою лысую можешь с собой прихватить: нам такие уродки не нужны. Чтоб вам обоим сгинуть в пасти крокодила и чтоб хвосты у вас поотпадали! Делать нечего, перебрался Иван Обезьян в пещеру жить. Трудно ему было сначала, боязно и холодно по ночам. Кровожадные леопарды не простили ему погибшего от его руки собрата и объявили они Обезьяна отступником и своим заклятым врагом. И быть бы ему неизбежной добычей мстительных леопардов, но снова спасла его единственная извилина в угловатой голове. К тому времени от частого употребления она стала заметно больше и извилистей. Напряг свою головушку Иван Обезьян и такое удумал, что даже свирепые леопарды стали с опаской обходить его новое жилище. – Совсем у сына облезлой обезьяны крыша съехала, – озабоченно поговаривали звери, – огонь в своей пещере развёл! Не зря бывшие сородичи выперли его из стада: он, действительно, самый глупый обезьян за всю историю Леса. И подружку свою лысую научил сухие ветки в огонь подкладывать... Теперь в пещеру не сунешься: огонь это даже хуже, чем сучковатой дубиной по башке. Хотя, дубиной – тоже не подарок. Вон, у Одноухого Леопарда как зашел ум за разум, когда этот псих огрел его своей дубиной, так до сих пор обратно не выходит. И спать Одноухий на дереве теперь не может – падает во сне... – Огонь – это верная смерть! Так гласит Великий Закон Леса! – нравоучительно сказал Старейшина Рода леопардов. – Значит, от огня он теперь и погибнет. Сам – без нашей помощи. И стали звери ждать, когда Обезьян со своим семейством погибнет от огня. А Иван Обезьян тем временем научился всякие злаки-овощи выращивать, обзавелся кое-какой домашней скотинкой и так насобачился в охоте на мамонтов, что извел их всех до единого. Но сделал он это не по злобе своей, а скорее, от недомыслия. Перестарался, стало быть. Оно и раньше зверям доставалось от него изрядно, а как только мамонты закончились, взялся он за них всерьёз. Так круто взялся, что не знали звери, как и уберечься от такой напасти. Долго ли, коротко ли, да заметил как-то Иван Обезьян, сидя со своим семейством у пещерного очага, что шерсть у него почти вся вылезла. Осталась только на голове да еще несколько клочков в укромных местах. А у подруги его верной и того меньше осталось: на морде вообще ни одного клочка. Что касается хвостов, то они еще раньше отвалились, за ненадобностью, наверное. Но как бы там ни было, а Иван Обезьян считал свою верную подругу симпатичной. К тому же отсутствие растительности на её физиономии автоматически повышало его собственный авторитет. Не приходит же в голову какой-нибудь львице наезжать на своего благоверного с извечным сакраментальным вопросом: «Кто в доме хозяин?» И так видно: у кого грива, тот и хозяин!» Во всяком случае, если Иван Обезьян и похаживал «налево» к молоденьким самочкам в соседний Лес, то делал это тихо. И неизменно возвращался к своей подруге, ибо была она ему всё же милее других, пусть молодых любовниц, но покрытых шерстью с головы до ног. К тому же те обезьяны в соседнем Лесу были непроходимо глупы – поговорить с ними, и то было не о чем. Если не считать бесконечных сплетен и пересудов: кто с кем спит, на кого похожи дети, кто кого обхаживает и какими редкостными фруктами соблазняет. Или о какой-то непонятной моде, которая менялась чуть не каждую неделю... Но поблизости от своей пещеры Иван Обезьян старался шуры-муры не заводить. Семейных скандалов он не любил и уже тогда, в те незапамятные времена, у него хватало ума обделывать свои амурные делишки без ненужной огласки. Случалось ему, конечно, грешить и в своем Лесу, если уж представлялся удобный случай, но делал он это скорее из чисто спортивного интереса... Вот сидел как-то вечером Иван Обезьян у своего очага, сидел да и подумал: «Зря посмеялись надо мной мои старшие братья: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Жаль только, что эти мои слова присвоит себе какой-нибудь умник, который будет жить после меня. Надо бы научиться записывать толковые мысли, иначе потом ничего не докажешь. И с арифметикой проблемы, на пальцах считать приходится. Собственных детей, и тех, до сих пор не могу правильно сосчитать: каждый раз по-разному получается. Это, конечно, если только своих законных считать, а если всех – то тут вообще никакая наука не поможет...» К тому времени все хищники поняли, какую глупость они сморозили: – Надо было сожрать этого свихнувшегося Обезьяна в самом начале, когда он только с дерева слез и неуклюже бегал на четвереньках. А теперь поздно: вон он как возгордился, на задних лапах ходить выучился. А хитрый какой! Волков с панталыку сбил. Они теперь у него собаками служат, а он их за это костями кормит. А те и рады стараться, охраняют его скот и жилище. Идиоты безмозглые! Лесной кот тоже хорош – якобы ходит в пещеру мышей ловить. А сам у его огня греется… Подлые предатели и отступники! – Ох, и наглый же этот сын облезлой обезьяны! Ведет себя как Царь зверей. Даже еще хуже: вообще никому тропы не уступает! Выскочка и беспредельщик! Ни когтей у него цепких, ни зубов острых. Хвост – и тот где-то потерял... Но на подлянки горазд, первый пакостник во всем Лесу: то капканы на нас ставит, то огнем пугает… Никого не боится! – Вся сила его в непомерно здоровой и уродливой башке. Нет теперь в Лесу никого, кто бы мог сравниться с ним в хитрости. Мудрый Змей, молча слушавший других зверей, и тот не выдержал, сплюнул и злобно прошипел: – Вы как знаете, а я не желаю иметь никаких дел с этим шизанутым Обезьяном. Я вам еще в самом начале говорил, что он конченный псих. Зря сомневались: диагноз был точный! К тому же, он буйный... Таких нужно или изолировать от нормального общества, или съедать. Лучше – съедать, так надежнее. Он и в молодости был с большим приветом, а теперь у него и вовсе сдвиг по фазе пошел... Треснул с досады Змей своим хвостом, сплюнул еще раз и уполз в болото. А он самый умный в Лесу был. Долго еще звери возмущались, судили и рядили, но ничего путного так и не смогли придумать. Да и где им было тягаться в хитрости с Обезьяном? В школе они, понятное дело, не учились – не было тогда никаких школ. А хоть бы и были – не любили они учиться. Не до того им было: за добычей гонялись да всё спорили, кто самый сильный, и кто будет Царем зверей. Вот и попустили они эту бесхвостую образину. – Обезьян-то на этой неделе нарёк себя Человеком и объявил Хозяином Леса, – подлил масла в огонь хитрый Шакал. И добавил: – Так и сказал, при свидетелях: «Человек – это звучит гордо!» Это что ж за зверь такой – Человек? Никогда в нашем Лесу не было никаких человеков, да и в других – тоже. Даже старая Черепаха, и та слыхом не слыхивала ни о каких человеках. А уж она бы сказала, если знала... – Где ж это в Великом Законе сказано, чтобы все звери подчинялись сыну облезлой обезьяны?! – возмутился Лев и Царь зверей по совместительству. – Да кто он такой?! И что он о себе возомнил? Пусть он кем хочет себя объявляет, а только подчиняться мы ему не будем. Нет такого в Великом Законе Леса, и никогда не было! Прокляли звери отступника, навсегда отлучили от Лесного общества и объявили его вне Закона. А сами разбрелись по своим охотничьим угодьям. Вот так и закончилось тогда последнее собрание зверей. А Иван Обезьян жил-поживал да посмеивался над глупым зверьём. Из пещеры он ушел: кого ему теперь бояться, если от него, как от чумы, даже леопарды шарахаются? Расселились вскоре потомки Ивана Обезьяна по всей Земле и многие вышли в большие люди. Есть в его Роду и императоры, и знаменитые полководцы, и мореходы. Есть и обычные люди, и умные, и так себе. Есть даже академики и лауреаты всякие, очень, кстати сказать, неглупые люди. Всё могут объяснить его учёные потомки кроме одного: как вообще могли произойти разумные человеки от неразумных обезьян?! Нету никого разума у братьев наших меньших, и никогда не было! Это ведь установленный научный факт. Причем ни кем попало установленный, а самыми что ни на есть учёными потомками Ивана Обезьяна. Впрочем, не любят профессора и академики вспоминать ту грустную историю… Почему грустную? Да потому, что как не вывихивал Иван Обезьян свою единственную извилину, как не мучился, пока становился Человеком, не хотят признавать его разумным далекие его потомки. Для них он так и остался тупым и безмозглым Обезьяном. Не дожил, конечно, Иван Обезьян до нашего времени, но может оно и к лучшему. Очень уж ему было бы обидно узнать, кем его теперь считают его же неблагодарные потомки. Одна-то извилина у него была, а на две он и не претендовал. Нехорошо поступили учёные потомки со своим неучёным пращуром, потому и наводят тень на плетень: – Был, дескать, у нас в родне, аккурат перед каменным веком, какой-то смышленый Обезьян. Признаём сей научный факт, но это был совсем не тот обезьян, потомки которого и сейчас живут на деревьях. Тот был из другого Стада и жил совсем в другом Лесу. В каком именно Лесу он жил и водил ли дружбу с мартышками или макаками, про то Науке не ведомо. Зато доподлинно известно другое: был он облезлым, хромал на заднюю правую лапу и был для своего времени очень разумным. И еще одно про него известно: сиротой он был круглым. Не было у него ни мамы, ни папы, ни братьев, ни сестёр. Даже бабушек-дедушек и тех у него не было. Не повезло ему с родственниками: всех их сожрали леопарды. Один он был, бедолага, на всём белом Свете. Как он попал в тот Лес и откуда пришёл, про то Науке тоже неведомо... Много интересных диссертаций написали учёные мужи по теме того доисторического Обезьяна и многим они ему обязаны. Но не хотят они в этом признаться даже самим себе, вот и мудрят в своих учёных трудах: «Оно, конечно, ежели – хотя, однако ж, всё-таки...» Но был в их научных изысканиях и сугубо личный интерес к своему очень далекому предку. Науке доподлинно было известно, что тот смышленый Обезьян, от которого и пошёл род человеческий, сильно терял шерсть от своих умственных упражнений. Хвост, как известно, он тоже потерял, но для учёных мужей это не актуально. Вот и профессора с академиками теряют последние остатки волос на голове – работа ведь у них тоже умственная. Много они поставили тонких и сложных экспериментов по этому поводу и, представьте себе, открыли Закон Сохранения Волос! Закон это вам не какое-нибудь заурядное открытие, коих в Науке может случиться несколько штук на неделе. Понимать надо: такие события в наше время – большая редкость. Это Ньютону было хорошо и просто: посидел часок под яблоней, подумал немного, а потом взял да и открыл Первый Закон Ньютона. Посидел ещё чуток – и пожалуйста: вот вам ещё парочка Законов, Второй и Третий, соответственно, всё того же Ньютона. И ведь любой другой на его месте вполне бы успокоился достигнутым и почивал на лаврах. Или занялся чем-нибудь более приятным… Ну чего человеку не хватало для полного счастья? Портреты во всех учебниках физики и прижизненная слава Великого учёного и корифея Науки... Так ведь нет! Досиделся он под своей яблоней, пока ему на голову яблоко не упало – взял и открыл Закон Всемирного Тяготения! И ведь не Лондонского, Британского или даже Земного тяготения, а именно Всемирного. В скромности его никак не упрекнешь! Другие учёные тоже вели себя не лучше: Галилей, Коперник, Ломоносов или Менделеев… Все Законы пооткрывали и ничего своим потомкам не оставили... А тут такая удача, новый Закон Природы! Может быть, даже Фундаментальный... Два Головных Института – Хвостовые Институты эта проблема не занимала: волосы из хвостов не выпадают по причине отсутствия последних – быстро разобрались с этим феноменом и сформулировали новый Фундаментальный Закон. А именно: «Количество волос на голове прямо пропорционально поверхности головы и обратно пропорционально количеству извилин», или: N = S / I , где «S» – площадь, а «I» – интеллект. Нисколько формула не слабее, чем в Законе Ома или того же Ньютона. Даже Нобелевскую премию хотели дать первооткрывателям нового Закона… Но придрались по мелочам: «Что это за единица интеллекта в «Иванах-Обезьянах»? По нашим данным тот легендарный Обезьян жил в Скандинавских Лесах и звали его Густавом, а не Иваном. И почему Закон не действует на женщин? Значит, не такой уж он и Фундаментальный... Нужно доработать и устранить неточности!» Перекроили Закон в два Главных Правила: «Природа ничего не даёт задаром – что-то она забирает и обратно» и «Если Природа ничего не забирает, то, значит, ничего и не даёт». Второе Правило пришлось ввести исключительно из-за женщин. Не зря они всегда ссылались на какую-то свою уникальную женскую логику, которую мужчинам не дано понять. Со слабым полом у Науки вообще проблемы: всё-то у них не как у людей – в мозгах, и то какая-то разница. Разум у женщин оказался не таким, как у мужчин, но это даже пошло на пользу науке. А именно: почему в Природе лысые мужчины встречаются и довольно часто, а женщины – нет? Очень интересный феномен. Оказалось, что процесс выпадения волос у женщин прекратился примерно 10.000 лет назад, причем по их собственной инициативе. (К двум Головным Инсти-тутам присоединился еще один, тоже Головной, но Антропологический. Антропологи и внесли ясность по этому вопросу.) Когда перед женщинами встал выбор: стать умными или красивыми, то они, руководствуясь им одним понятным логикой, предпочли стать красивыми. И это, может быть, единственный случай в истории, оправдывающий их женскую логику. Мужчины, действительно, любят красивых и не выносят умных женщин. Умные женщины задевают мужское самолюбие, потому что каждый мужчина точно знает, кто проломил камнем башку того доисторического леопарда. Конечно же, тот самый легендарный Обезьян. А его не отличавшаяся храбростью верная подружка сидела тогда на макушке дерева и тряслась от страха. И сегодня женщины прячутся за спину мужчин в случае опасности или заскакивают на стул, если увидят обыкновенную мышь. Представляете, куда бы забралась женщина, если бы в квартиру вломился леопард?! Правильно: как минимум – на шкаф! Не отличаются женщины, с точки зрения мужчин, остротой или ясностью ума, так что ж с того? Их, вообще-то, не за это любят. Потому сами женщины и говорят: «Красота требует жертв!» И не малых… Однако встречаются среди них настолько странные, что мечтают сравняться с сильным полом в уме. Мечтать, конечно, не вредно, но что же они потом будут делать со своими очаровательными лысинками? И как быть с соперницами, которые не страдают такими комплексами, и которые сохранят свои пышные гривки и шевелюры? Чтобы иметь приятную возможность удивлять мужчин затейливыми модными прическами? По-видимому, это и удерживает представительниц прекрасного пола от рискованного эксперимента. Они отлично помнят, что у подружки того легендарного Обезьяна плохо росла шерсть на её мордашке. Но раз уж он сам выбрал её из всего стада, значит, она была в его вкусе. Шерсть-то у неё плохо росла именно на физиономии, а не вообще на голове. Поэтому и сегодня у женщин нет «растительности» на лице, а волосы на голове являются предметом их гордости и постоянного внимания. О вкусах, как известно, не спорят. Так уж распорядилась Природа: быть умными и сильными – это привилегия и обязанность мужчин, а быть красивыми и привлекательными – это привилегия и обязанность женщин… А что же тот Иван Обезьян? Как закончилась его история? Вполне благополучно: прожил он долгую, трудную и интересную жизнь. Многим вещам он научился и до многого дошёл своим небогатым умишком. А когда пришло время умирать, собрал Иван Обезьян своих детей и внуков, постучал своим заскорузлым пальцем по сильно скошенному лбу и сказал: – Вот здесь ваша сила! Сказал так – и умер на своём любимом ложе из шкур леопардов. Похоронили его под одиноким деревом, а на могилу положили большой плоский камень с корявой надписью. Всё сделали так, как он хотел. Много-много лет спустя, уже в наше время, наткнулись на тот камень вездесущие антропологи, очистили его от грязи и с изумлением прочли: ЗДЕС[em]Ь[/em]ЛЕЖАТЬИВАН[em]ОБЕ[/em]ЗЬЯНПЕРВЫЙЧЕЛО[em]ВЕК[/em] Именно так и было написано на той злополучной плите: всё слитно, коряво и без затей. Это гораздо позднее люди научатся писать слова раздельно, придумают строчные и прописные буквы, знаки препинания и прочие премудрости. А тот легендарный Обезьян таких тонкостей не знал – он и эту строчку выбивал кремниевым зубилом почти год. Прочли эту первую в истории человечества эпитафию учёные мужи и обалдели: всё чесали свои солидные плеши да переминались с ноги на ногу. Не знали, что и сказать... Потом перевернули плиту, а на обратной стороне ещё одна загадочная надпись оказалась: ХОРОШОСМЕЯТЬСЯОБЕЗЬЯНСМЕЯТЬСЯОБЕЗЬЯНПОСЛЕДНИЙ Вот тут-то антропологи и призадумались! Долго они смотрели на корявую надпись, курили и всё скребли свои лысины. Найти такую каменюку – очень большая удача. Это даже труднее, чем найти неразорвавшуюся пятисоткилограммовую авиабомбу. Долго ещё ходили вокруг злосчастной каменной плиты ученые мужи, смачно матерились да плевались с досады. И так прикидывали, и эдак, а всё выходило плохо: не лезло это ни в какие ворота! Бред, да и только... Потому и решили они закопать её обратно, от греха подальше. Не дай бог, рванет! Камня на камне ведь не останется от такой привычной и удобной теории по поводу неразумности наших меньших братьев. Виданное ли дело: из-за одного доисторического Обезьяна, который даже в школе не учился, ломать и пересматривать целую Науку! Не может Наука зависеть от какого-то полуграмотного Обезьяна, возомнившего себя, ни много, ни мало, а самым первым Человеком на Земле. Засмеют ведь коллеги... – Ну уж, нет! – подвёл черту спорам и сомнениям самый маститый учёный муж, доктор наук и начальник экспедиции. – Мы не собираемся становиться посмешищем для Большой науки, не так ли, уважаемые коллеги? Покойся с миром, Иван Обезьян… Чёрт бы побрал тебя и твои шизанутые придумки! Не знали мы тебя раньше, а теперь и вовсе знать не хотим! Одно слово – дурак! Потому и шутки у тебя – самые что ни на есть дурацкие! Стало быть, так и поступили ученые мужи: надгробную плиту зарыли и никому про то ни полслова. Хвастать такими находками – себе дороже. Пора было уже возвращаться из экспедиции и дописывать свои диссертации и прочие учёные труды. Да и материала они собрали достаточно и без той злополучной плиты… Что же до остальных хомо сапиенсов, то они ничего не узнали о той удивительной находке. А может, оно и к лучшему: хватить с них и того, что им пришлось пережить, когда узнали от Чарльза Дарвина о своём неприличном «обезьяньем происхождении». Нового потрясения по поводу происхождения своего неповторимого сознания они ведь могут и не пережить. Во всяком случае, скандал в «благородном семействе» был бы изрядным. А так, ничего: все живы-здоровы, на работу ходят, детей воспитывают… Еще на братьев наших меньших свысока посматривают да повторяют свою любимую присказку: «Человек – это звучит гордо!» Очень им нравятся эти слова. Хотя, если бы они знали, что эту фразу любил повторять и доисторический Иван Обезьян, то, наверное, подыскали себе какой-нибудь другой афоризм. Ну разве мог предположить доисторический Человек, что его далёкие потомки сыграют с ним такую скверную шутку, и назовут его неразумной обезьяной? Вряд ли... Хотя, кто его знает – очень уж он был ушлым для своего дремучего времени. Неспроста же он выбил надпись на обратной стороне своей плиты? Может быть, и предчувствовал людскую неблагодарность. Тем более, что опыт по этой части у него уже был: об этом позаботились его самодовольные братцы. Поди теперь, разберись, что он имел в виду?! Если это шутка, то уж совсем дурацкая. На что он надеялся? Что если потомки не признают его разумным, то хотя бы будут считать его остроумным? Большой он всё же был оригинал, даже по нашим понятиям... Впрочем, спешить ему некуда. У него в запасе целая вечность и, значит, рано или поздно, он ещё посмеётся над высокомерными хомо сапиенсами. Ведь хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Вот так и закончилась история Ивана Обезьяна, Первого Человека на Земле. Если, конечно, можно считать, что на этом всё и закончилось... Странный конец у этой сказки, так ведь и написана она была не для несмышленых детей, а для взрослых человеков, которые считают себя разумными. Виктор Аннинский