Одна из глав «Мастера и Маргариты» посвящена старинному московскому особняку, в котором, по воле автора, якобы находился ресторан «Грибоедов». На самом деле особняком владела не тетушка Грибоедова, как выдумал Булгаков, а тетушка Герцена. Это здание так и называли всегда - «Дом Герцена». Адрес: Тверской бульвар, 25. Особняк принадлежит Литературному институту им. Горького, куда я и поступил однажды. Ну, не хотел я сюда поступать! «Чему меня здесь будут учить, - думал я, - писать, что ли?» Но как женщина выходит замуж не по любви и даже не по расчету, а когда «время поджимает», так и я подал документы в Литинститут, потому что надо было хоть где-то мне поучиться. Я перешел на 4-ый курс, когда познакомился с Дневной Красавицей. Начался учебный год, роскошная московская осень вдохновляла на творчество. Я зашел в фойе и увидел у доски объявлений изящную первокурсницу. Как я понял, что она первокурсница? Да, ведь только студенты 1-го курса внимательно читают всю ту муру, что вывешивают на доске объявлений! Я подошел ближе и прочел приказ Ректора: «На территории Литинститута категорически запрещается употреблять алкоголь, заниматься сексом и кончать жизнь самоубийством». - Юморист наш ректор, да? - обратился я к девушке. - Да уж! – повернулась она в мою сторону. Внешне она напомнила мне Катрин Денев из фильма Бунюэля «Дневная красавица». - А в общежитии вывешен почти такой же приказ… Только вот про секс и алкоголь в нем ничего не сказано! Запрещены лишь суициды… - А часто ли там?.. - Что? Секс да выпивоны? - Нет, самоубийства… - Не часто. Но бывает… Люди-то все творческие, ранимые! Дневная Красавица улыбнулась и, развернувшись на каблуках, пошла на лекцию. А я подумал и… отправился в одну их тех легендарных, чудом сохранившихся, московских пивных, в которых еще русские авангардисты хаживали. Через сутки, вечером, мы встретились на кухне в общежитии. Дневная Красавица варила пельмени. Рядом прыгал пухлый вьетнамский ребенок: комендант сдавал помещения торговцам из Вьетнама, и они жили человек по двадцать в одной комнате, употребляли в пищу жареную селедку, пели хором веселые песни, а их дети прыгали по всей общаге, как котята. Я понюхал ароматный пар, поднимавшийся от кастрюли, и сказал: - А у меня имеются соленые огурцы! Как вы относитесь к совместной трапезе? Мои огурцы плюс ваши пельмени… Она улыбнулась и перешла на ты: - Ну, давай свои огурцы! А где ужинать будем, у тебя или у меня? До сей минуты Дневная Красавица казалась мне холодноватой особой и даже, я бы сказал, неприступной. Но вот в ее взгляде появилась характерная «блядинка», и я понял, что девушка, вырвавшаяся из-под родительского надзора, желает, как и все смертные, вкусить от сладких плодов земных. И этот ее взгляд с блядинкой говорил, что ждать она уже не хочет, не может и не будет! Она как будто случайно уронила шумовку на пол и нагнулась за ней. В вырезе ее кофты лишь на мгновение мелькнула белая грудь, но этого мгновения хватило, чтобы я перестал соображать головой и подчинился базовому инстинкту. Я с трудом отнял у Дневной Красавицы шумовку, в которую та рефлекторно вцепилась, и привлек девушку к себе. Через пару минут она повернулась ко мне спиной, изогнулась как падла, задрала юбку и похотливо прошептала: - Отшлепай меня! Я провинилась… - Хм… что ж ты натворила? – я был удивлен. - Я не сдала зачет по древнегреческому! Накажи меня, будь со мной построже… - она продолжала ерзать, выгибаться и царапать когтями штукатурку. «Ну, ни хрена себе, первокурсницы нынче пошли! – подумал я. - Еще прослыву неумехой…» Никогда не интересовался садо-мазо, но мне не хотелось разочаровывать девушку, находящуюся в таком воодушевленном состоянии! Я стал шлепать ее по обнаженным ягодицам, стараясь серьезно не навредить. После особо сильного шлепка она заорала, выпрямилась и прикрыла лоно алюминиевой крышкой от кастрюли. Из ее взгляда исчезла «блядинка», ее взгляд выражал сильный испуг. Я решил было, что все-таки переборщил с «наказанием», но, проследив, куда она смотрит, вздрогнул от неожиданности. В кухонном окошке торчала мужская голова. Голова произнесла пьяным, сдавленным шепотом: - Ну, долго будете на меня таращиться? Помогите! Мне захотелось влепить по этой физиономии ботинком, но я вспомнил, что этаж у нас четвертый, и воздержался. Схватил парня за куртку и втянул его внутрь. Ничего удивительного: из Литинститута постоянно кого-то исключают, за профнепригодность или за дебоши, но бывшие студенты время от времени проникают в общежитие, скучая по его романтической атмосфере. - Я - Василий Пчелкин, гений! - представился незваный гость, еле ворочая языком. - Не многовато ли гениев для одной кухни? - буркнул я сердито, ибо этот самоцвет никак не вписывался в наши планы. Хлопнула дверь, я оглянулся. Дневная Красавица исчезла. Сбежала! Но продолжение истории, как говорится, следует.