Идея: Маржан Тюнтешева Исполнение: Руска Где моя Зеленая Дверь? Оборван провод, я теряю свой нюх… (Олег Медведев) Утром Андрей проснулся с ясным ощущением, что сегодня должно про-изойти нечто совершенно необычное. Вроде бы утро начиналось так, как оно начиналось всегда – треском будильника, шкворчанием яичницы на сковород-ке, торопливой трусцой к остановке, и все же Андрей изо всех сил старался со-хранить это ощущение радостного ожидания, не расплескать его в повседнев-ных делах. Андрей бережно вез его в переполненном автобусе, оберегал в душ-ном офисе, где его начальница, склонная к драматизму дама, патетически ве-щала о неспособности персонала работать как следует. Даже холодному борщу и котлете из чеснока и хлеба он не позволил растерзать свое настроение. По дороге домой Андрей все напевал: «Где моя зеленая дверь? Где-то там, за тысячу миль отсюда тот мир, где моя зеленая дверь…» Даром что из песни помнил он всего лишь несколько строчек. Хотя, если честно, не встретив за весь день ничего волшебного (если не считать длинноволосого шофера мар-шрутки, слушавшего в своей машине не «Владимирский централ», а Сороко-вую симфонию Моцарта), он уже слегка подрастерял свою уверенность в чуде. Свою зеленую дверь Андрей обнаружил дома, в собственном платяном шкафу, когда убирал туда свой единственный костюм, в котором ходил на ра-боту. Нет ничего более обыкновенного, чем обнаружить в собственном шкафу двухстворчатое окно, за которым ярко зеленеют леса под голубым небом. По крайней мере, люди не обращают на такие вещи ровно никакого внимания – должно быть, успели привыкнуть. Вот и Андрей, повесив костюм, закрыл двер-цы, даже не взглянув на окно. Потом он постоял немного у шкафа, что-то об-думывая, снова открыл дверцы и, раздвинув одежду, более пристально посмот-рел на то, что творилось внутри. Андрей совсем не удивился; ни один мускул не дрогнул на его лице. Он постучал ногтем в стекло, потрогал задвижку и пробормотал: – Черт побери. Десять тысяч Асланов, разрази их гром, мать их за ногу… Замолчав он, наконец, отодвинул задвижку и распахнул окно; в шкаф сразу же ворвался свежий воздух, в котором смешались запахи нагретых солнцем трав, пропитанной дождем земли, запах сосен и липового цвета. Лес шелестел листвой, как морской прибой, кричали птицы, и откуда-то с вышины доносился печальный клекот то ли коршуна, то ли ястреба, то ли вообще пустельги. По голосам Андрей различал только голубей, ворон и кукушку. – Ладно, уговорили, – проговорил он, неизвестно к кому обращаясь, и не-уклюже полез в окно. Спрыгнув на землю, в густую траву, Андрей сразу же огляделся, стараясь запомнить местность: идея заблудиться в незнакомом мире ему совсем не нра-вилась. Второй его мыслью стали клещи, но, отбросив ее как идиотскую, он пошел по узкой тропке вперед, на шум бежавшего где-то рядом ручья. Чистый воздух пьянил не хуже самогона, какой он пробовал однажды у деда в деревне; свежий ветер нес с собой легкость и эйфорию. Вокруг не было видно никаких следов цивилизации – ни пакетов, ни пластиковых банок, бро-шенных за ненадобностью; нос Андрея не чуял ни запаха бензина, ни нагретого солнцем асфальта – только самые обычные лесные запахи. В кустах мелькнул чей-то светло-серый хвост – Андрей предпочел думать, что это был заяц – в кустах барбариса щелкала какая-то птица. «Соловей, что ли?» – неуверенно по-думал Андрей, разглядывая малюсенькую невзрачную пичужку. Предполагаемый соловей неблагозвучно скрипнул и упорхнул в заросли. Добравшись до искристого ручья, Андрей от души напился из него и улег-ся на берегу, положив подбородок на руки. – Здесь что-то не так, – произнес он, обращаясь к проползавшему мимо муравью, – но что именно не пойму. Муравей ничего ему не ответил и побежал дальше. – А вот что не так, – сказал Андрей ему вслед, – вода в ручье дистиллиро-ванная. У нас такую в супермаркетах продают. – Разумеется, дистиллированная, – раздался над ним мужской голос. – Ее же люди пьют. Туристы приезжают сюда, чтобы насладиться природой, а не пострадать от нее. Андрей подскочил от неожиданности и оглянулся на незнакомца. Перед ним стоял невысокий светловолосый человек с узким лицом, в защитном ком-бинезоне. – Э-э… – проблеял Андрей. – А вы кто? Незнакомец улыбнулся. – Меня зовут Станислас Кацуо, социолог природного парка. – «Что за ду-рацкое имя? – подумалось Андрею. – Апофигей глобализации…». Но, судя по тому, что парень отлично понимал этого Кацуо, говорил тот по-русски. – Меня очень интересует ваше мнение о соответствии парка естественной среде… Флора и фауна этого участка были синтезированы совсем недавно, и поэтому нам очень важно знать ваше впечатление. Прошу вас высказать его. Андрей некоторое время тупо таращился на него. Потом сел прямо и не-уверенно огляделся по сторонам. – Что ж, – сказал он, – пожалуй, выскажу. Зелень слишком яркая. Ведь вы… синтезировали северные леса? Станислас кивнул. – Сомневаюсь, что в ельнике может расти хоть какая-то трава. И… ветер тут у вас дует все время с одной силой и с одной и той же стороны. Станислас задумчиво глядел на Андрея, поглаживая подбородок. – Скажите, а индивидуальный ресивер у вас какой фирмы? Эппл? Андрей моргнул. Ресивер? – Майкрософт, – ответил он наобум. Брови Станисласа в изумлении взметнулись вверх. – Я думал, такое старье вживляют уже только в Штатах, – сказал он. – По-нятно, почему ваша рецепция так несовершенна… Эппл, конечно, тоже далеко не новинка, но, по крайней мере, она совместима с нашими эмиттерами. Прошу прощения, но ваше мнение не значимо для администрации парка. Стереть по-следний разговор, – вполголоса сказал он самому себе и, кивнув Андрею, по-шел прочь. А Андрей, вскочив на ноги, чуть ли не бегом поспешил назад, к своему ок-ну. Здесь ему совсем разонравилось. *** Маша сидела напротив Андрея и благочинно помешивала сахар в чашечке кофе. – Ну вот, – вздохнул Андрей. – После я написал рассказ, и его напечата-ли… Да ты, похоже, мне не веришь? Считаешь меня психом? – Ну почему же, – возразила вежливо девушка, сделав деликатный глоток. – Написал, напечатали. Но ведь это еще не конец твоей истории? Андрей недовольно нахмурился. Он ожидал совсем другой реакции, хотя бы заинтересованности, а тут полнейшее равнодушие… «Что с нее взять? – по-думал он мрачно. – Ей лишь бы свой кофе тянуть да «Блестящих» слушать…» Впрочем, он был не совсем справедлив – Маша слушала Витаса и Меладзе; хо-тя что-то неуловимое в ее облике говорило, что она, скорее, поклонница «Чу-гунного скорохода» или «Billy’s Band». – Нет, не конец, – произнес он сухо. – Через три дня после того, как жур-нал появился в продаже, мне пришло письмо на мыло… Какой-то парень, Кон-стантин, что ли… Андрей похлопал себя по карманам и извлек на белый свет какую-то мя-тую бумажку. – Heilsa, Эльдир, – прочитал он и, подняв глаза на Машу, пояснил: – Это мое игровое имя, я им и рассказ подписал. – Да? – Маша сделала еще один осторожный глоток из полупрозрачной фарфоровой чашки. – А ты знаешь, что значит Эльдир на древнеисландском? – Это эльфийское, – отрезал Андрей. – А. так что он пишет, этот Константин? – Ну… – Андрей еще раз заглянул в листок. – Всякое пишет. «Классный рассказ, что ты пишешь еще…» Но это все ерунда. Главное… Андрей замолчал на минуту, а потом продолжил чтение, постоянно сбива-ясь, потому что читал не все в подряд: – «Я тебе не верю, потому что точно знаю, что ты там был… Я тоже там побывал…» Представляешь, Машка? И знаешь, где у него вход? У него в доме есть дверь, заложенная кирпичом еще его дедом. Только он пишет, что там все настоящее, не синтезированное. «Не знаю, где побывал ты…» ну, это я пропу-щу… Маша улыбнулась, и Андрей, чуть нахмурившись, продолжал: – «Я был в настоящем Аваллоне»… «В настоящем» он подчеркнул. «Там почти все так, как описывает Толкин. Там даже эльфы есть, но они совсем не такие, как в «Сильмариллионе». Оружия у них нет, городов тоже, живут не-большими поселениями, ходят друг к другу в гости, поют песни. Они прекрасно знают мир, в котором живут, должно быть, это и есть мудрость…» Андрей замолчал на мгновение и посмотрел на Машу, которая все так же сидела напротив и маленькими глотками пила свой кофе. – Я вот все думаю, врет он или нет? – произнес он. – Как так могло полу-читься, что мы побывали в таких похожих мирах, но таких отличных в глав-ном? Честное слово, если бы я попал на Аваллон, я бы там и остался. Ты дума-ешь, он врет? Маша ответила не сразу. Допив кофе, она промокнула губы салфеткой и произнесла: – Нет, не врет, – заметив недоверие в глазах приятеля, она улыбнулась и повторила: – Не врет, я тебя уверяю. Я сама там была и там действительно все настоящее. Эту подвеску, – она указала на бледно-розовую жемчужину, висев-шую у нее на шее на серебряной цепочке, – мне там подарили. Не знаю, отчего зависит, куда человек попадает через эти окна… Но, думаю, в нашем городе их довольно-таки много. Некоторое время Андрей переваривал услышанное, а потом спросил: – А ты почему там не осталась? Маша пожала плечами и улыбнулась. – Видишь ли… В будущем месяце я выхожу замуж. Андрей в изумлении уставился на нее. Он знал Машу давно, очень давно, с пятилетнего возраста и, возможно, именно поэтому не воспринимал ее как мо-лодую женщину, которая может выйти замуж. – За кого? – спросил он после минутного молчания. – За эльфа из этого са-мого Аваллона? Маша рассмеялась так радостно, словно он удачно пошутил. – За Димку Рутковского, моего одноклассника.