В двенадцать лет я потерял невинность, но приобрёл какое-то уменье и знание о том, что благочинность – всего лишь лицемерья проявленье. Узнал о женщинах и скрытых их желаньях от девочки всего лишь на год старше. Вошли в меня не книжные познанья за месяц с нею на любовном марше и стали частью жизненной морали, на нравственность нисколько не влияя. С подружками мы никогда не врали, себя друг другу в страсти отдавая. Физиология приматом допускалась во все людские наши отношенья, причем любовь любовью оставалась, ни ревности не зная, ни сомненья.