РУСАЛКА
РУСАЛКА
– А вот я, например, два раза видела домового, – похвасталась Лада. – И у тетки моей домовой живет, он у нее в пепельнице самокрутки оставляет.
– И ты об этом так спокойно говоришь? – удивился Петруччо, высокий кудрявый парень.
– А что такого? – Лада пожала плечами с деланным равнодушием. – Не объявление же в газету давать…
Лада была статной девушкой с пышными светлыми волосами и громким голосом. Она очень любила разговоры о необычайном и перечитала множество книг на эту тему – от японских квайданов и готических романов до всевозможных исследований по фольклору и древней литературе.
Вениамин, или, как его часто дразнили друзья, Веник, авторитетно кивнул головой.
– Действительно. В этом нет ничего сверхъестественного…
– Как это нет? – возмутился Петруччо, его приятель еще со школьных времен. – Не знаю как вы, а я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Лада, может, у тебя глюки были? А тетка твоя сама курит?
– Но не самокрутки же! – Лада оскорбленно воззрилась на него. – Он у нее по ночам чай на кухне пьет, посудой звякает, кота гоняет…
Они втроем сидели в комнате, за небольшим квадратным столом у окна и пили чай из граненых стаканов. Посередине стола красовалась вазочка с печеньем и конфетами и банка повидла. Тина, которую на базу отдыха пригласили только для того, чтобы она составила компанию Петруччо, лежала на кровати и дремала, накрывшись с головой шерстяным одеялом.
За окном медленно сгущалась синяя ночь. Неба не было видно: его загораживали высокие сосны, чуть покачивавшиеся под ветром, ровно дувшим с запада, и от этого ночь казалась еще темнее, чем была.
– Ерунда все эти ваши домовые-барабашки, – настаивал на своем Петруччо. – Начитались детских сказок, вот и мерещится всякое.
Лада надменно проигнорировала это бестактное замечание, а Веник пустился в рассуждения о скрытой стороне мира с точки зрения китайской философии. По этому вопросу он был куда начитаннее Лады, и это было бы серьезным его преимуществом, если бы на свои глаза он полагался больше, чем на книги. Лада, не меньше Веника любившая поболтать, раз или два встревала в его монолог, и в такие моменты парень недовольно умолкал.
– Мы так привыкли к чудесному, – завершил он свою речь, – что и не замечаем его вовсе.
Тина под своим одеялом издала какой-то непонятный звук – то ли кашель, то ли ироничное хмыканье.
– Уж я-то замечу, – проворчал Петруччо. – А как замечу, сразу поверю и в барабашек, и в летающие блюдца.
– Ты не заметишь, потому что у тебя все – совпадение или глюк, – подала слабый голос Тина. – И если ты увидишь, как волк на твоих глазах оборачивается человеком, ты решишь, что тебе показалось спросонья.
Несмотря на слабость, в голосе Тины было достаточно иронии, чтобы Петруччо рассердился. Он не любил Тину – у нее был слишком злой язык, и его самолюбия она не щадила. Лада, заметив, что обстановка начинает накаляться, поспешно спросила:
– Ну, а ты веришь в домовых?
– Не знаю, – ответила девушка. – Никогда их не видела. А барабашки ваши – чушь.
– Ага! – злорадно проговорил Петруччо. – Сама тут распиналась «заметишь – не заметишь»…
– А что не чушь? – спросила задетая Лада.
– Русалки, – сонно отозвалась Тина, но, несмотря на сонливость, голос ее все равно звучал насмешливо.
– Да ты вообще ни во что не веришь! – возмутился Веник. – Материалистка несчастная.
– Ну, во всяком случае, духовным совершенствованием я заниматься не собираюсь, – отозвалась Тина.
Лада порозовела и поспешно сказала:
– Послушайте, мы же собирались идти на берег костре жечь? – Она бросила взгляд на часы, тикавшие на подоконнике. – Уже пора…
– Так Тина же… – Веник неуверенно взглянул на девушку, лежавшую на кровати.
– Идите, – разрешила та, не высовывая головы из-под одеяла. – Не сидеть же вам из-за меня в четырех стенах?
– А ты не обидишься? – спросила лада с видимым облегчением.
– Разумеется, нет, – ответила Тина простуженным голосом. – Идите давайте, а то совсем поздно станет. Завтра утром все подробно расскажете.
Ребята шумно зашевелились.
– По ролям расскажем, – весело сказал Веник, поднимаясь со стула. – Ну что, одеваем наряды?
– Разумеется, – отозвалась лада и полезла в рюкзак, откуда достала небольшой сверток с длинным льняным платьем, расшитым по подолу маленькими алыми цветочками. Веник достал из рюкзака зеленый камзол и тяжелый широкий плащ и вместе с Петруччо удалился в соседнюю, пустующую комнату.
– Жаль, что ты не можешь пойти с нами, – сказала Лада. Голос ее звучал приглушенно – она натягивала платье.
Тина что-то невнятно пробормотала в ответ. Лада вздохнула, сняла с вешалки свой темно-зеленый плащ и вышла из комнаты, сказав на прощанье:
– Не скучай тут одна…
Ребята уже ждали ее на крыльце. Прикрыв за собой дверь, Лада обратилась к Петруччо:
– Ничего не забыли? Спички взяли?
– Взяли.
– А дрова: Я вам еще днем говорила дрова приготовить…
– Дрова на берегу, – нетерпеливо ответил Веник. – Пойдемте скорее.
До берега было совсем недалеко; они спустились к песчаному пляжу по узкой тропинке, вившейся среди сосен и зарослей барбариса, и остановились возле мостков, чтобы посмотреть на небо, усыпанное большими, яркими звездами – совсем не такими, как в городе.
Базу отдыха уже захватили темнота и тишина; вода лениво билась в борт небольшой лодки, привязанной возле мостков, да рядом с вагончиком, стоявшим чуть ли не на самом пляже, за зарослями ивы, мерцал небольшой костерок. Возле него, за деревянным столиком, вкопанным в землю, сидела тройка ребят, неспешно тянувших пиво. Заметив на фоне ночного неба фигуры в длинных плащах с капюшонами, парни притихли, а один из них крикнул хрипло:
– эй, вы кто?
Веник смутился, Петруччо собрался уже было нахамить, но его опередила Лада.
– Мы с базы. Извините, не хотели вам помешать.
Она потянула злого Петруччо за рукав, и они поспешили дальше, через ивовые заросли, на уединенную песчаную косу.
Костер занялся быстро и весьма охотно. Лада уселась на свой расстеленный плащ и принялась подкладывать в огонь маленькие веточки и хвою. Петруччо улегся рядом с ней на спину, глядя в темное небо, украшенное россыпью звезд. Веник принялся наигрывать на флейте.
– Вот так бы и сидел все время, – произнес он мечтательно, отложив, наконец, флейту. – Никуда торопиться не надо, никто не дергает… Благодать!
Петруччо хмыкнул. Он был практичным молодым человеком, и безделья не любил.
– А поесть? – сказал он насмешливо. – Чипсов с вяленой рыбкой, запивая кока-колой, а?
Веник недовольно промолчал.
Так они сидели некоторое время и молчали, а потом Лада начала рассказывать о чудесах – о феях, о лесных духах и оборотнях. Рассказывала она так, что заслушаешься; негромко, не спеша, отчего все, о чем она говорила, казалось не менее реальным, чем песок и море. Однако же ее речь произвела бы на Петруччо большее впечатление, если бы Веник не рвался ее перебить. Но Лада не давала ему и слова вставить и завладеть аудиторией, состоящей из одного полусонного Петруччо. Всякий раз, когда Веник раскрывал рот, девушка просто повышала голос. Петруччо стряхивал дрему, недоверчиво хмыкал комментировал ее рассказы так:
– Да глюки все это!
Или:
– Пить надо меньше.
Или даже:
– Ну и ботву ты гонишь…
И вдруг Веник, от делать нечего смотревший на море, сдавленно прохрипел:
– Тихо вы! На море посмотрите!
Лада недовольно нахмурилась, повернулась к нему, чтобы отчитать, но, невольно бросив взгляд туда, куда указывал Веник, замерла в изумлении.
Недавно взошедшая луна, почти полная, нарисовала на темной воде дрожащую яркую дорожку, и в серебряных волнах, прямо перед ребятами, плескалась девушка с длинными, до бедер, волосами.
– Во дает, – прошептал Петруччо. – Я с ней познакомиться хочу…
– Ты подумай, откуда она взялась? – прошипел Веник. – Здесь единственный спуск к воде, если не считать того, у домиков. Но ты же не думаешь. Что она специально приплыла оттуда, чтобы побултыхаться перед нами.
Девушка стояла в воде по грудь, расчесывая пальцами длинные волосы, и смотрела на берег, на слабый огонек костра. Потом она словно подпрыгнула и, изогнувшись, нырнула в мерцающую воду. В бледном свете блеснула ее кожа, отливавшая лунной зеленью, по волнам что-то тяжело хлопнул, и девушка пропала.
Ребята сидели у костра, не смея пошевелиться. Лада и Веник молча таращились перед собой, не то чтобы испуганные, но определенно потрясенные до немоты. Петруччо просто закрыл глаза и что-то бормотал себе под нос, шевеля губами: только что перед ним появилась настоящая русалка, без купальника, зато с хвостом.
Русалка снова вынырнула из воды, уже чуть подальше, взвилась в воздух, освещенная серебристым сиянием, и снова с шумом и плеском погрузилась в воду. Чешуя ярко блестела под луной, и до ребят донесся ее звонкий смех.
– Вот это да, – пробормотал Петруччо. – Вот это да…
– Ты уже не думаешь, что это глюк? – прошипел Веник. – Коллективный…
Он выглядел не менее потрясенным и тщетно старался скрыть свое изумление и сделать вид, что встреча с русалкой ему не в новинку.
– Жаль, Тина с нами не пошла, – прошептала Лада, наблюдая, как русалка играет в лунном свете. Она ведь нам не поверит, когда мы ей расскажем!
Русалка еще раз кувыркнулась в воздухе, шлепнула хвостом по воде и уплыла куда-то вперед, на самую глубину. Ладе почудилось. Что она слышит ее тихое пение.
– Вот это да, – повторял Петруччо, как заведенный. – Вот это да…
Костер их совсем потух, и по углям только изредка пробегала ало-золотистая волна жара. Лада дрожащими руками пригладила платье и, бросив в костер горсть песка, облизала губы и сказала:
– Может, домой пойдем? Холодно стало…
ребята молча засыпали огонь, собрали вещи и рысью побежали назад. Быстро, насколько позволяла сгустившаяся тьма, они пробежали через ивняк, мимо причала, прошли по сонной базе, постоянно спотыкаясь под соснами, заслонявшими скудный свет луны, и ввалились в домик.
– Тина! – Завопил Веник, врываясь в комнату. – Что мы сейчас видели!
Девушка высунула нос из-под одеяла и посмотрела на друзей блестящими глазами.
– И что вы видели? Бобров в камышах?
Лада и Веник, перебивая друг друга, принялись рассказывать о русалке, о ее танцах под луной. Петруччо, мрачный и молчаливый, вышел в кухню поставить чайник. Вернувшись, он бросил:
– А под конец она хвостом вильнула и уплыла на глубину, к омуту, помнишь, который нам смотритель показывал?
Тина смотрела на них с едва заметной улыбкой.
– Сочиняете вы все, – сказала она, помолчав. – Чтобы мне завидно стало.
– Я же говорила, – мрачно отозвалась Лада. – Я же говорила, что ты мне не поверишь. Я бы и сама не поверила, если б не видела собственными глазами…
Тина чихнула.
– Что, тебе совсем плохо? – сочувственно спросила Лада, вспомнив о своей роли заботливой подруги
Тина криво улыбнулась ей из-под сбитого набок одеяла. Лада наклонилась, чтобы поправить его и в изумлении замерла, заметив во влажных волосах подруги запутавшийся стебель водорослей, почувствовав запах воды.
Девушка поспешно втянула под одеяло голую пятку, отливавшую подозрительной зеленью, и произнесла:
– Мне уже гораздо лучше.
А где же начало, мол, жили-были?!!
-
Оценка 10!
Гришаев Вальдемар
пт, 24/10/2008 - 14:32
Интересно, даже очень. Правда, про лис мне больше понравилось, хоть там и слог очеь специфический. Можно и без !жили-были\" обойтись, даже в сказках... правда, ощущение от этого, словно завезли в Марианску впадину и бросили...
Жужа. И все равно здорово!
Жужа
пн, 27/10/2008 - 07:26
Неплохо. Простовато немного, такое завершение прогнозировалось уже с середины...
Владимир Корсак
ср, 29/10/2008 - 09:46
Мило... И даже интересно. но мне почему-то показалось, чтто автору самой не нравится этот рассказ. Ну, а то, что финал был предсказуем,в этом беды нет.
Ира
сб, 01/11/2008 - 07:53