В замкнутом пространстве тяжело дышать, с непривычки мутит внутренняя дрожь: если что случится, то куда бежать? – тьма скрывает сущность тут живущих рож. Хоть во тьме кромешной их и не видать, чую нечисть всеми фибрами души. Каждая – моя таинственная тать – хочет мелким страхом задушить. Спички почему-то зажигаться не хотят. В потных пальцах подло пляшет дрожь. Каверзные мысли в голове гудят. Но ору я, матюгаясь: «Не проймёшь!» Ни к кому не обращаясь, я ору. А карбидка, между тем, зажглась. Тьма, закончив свою подлую игру, в закутках смиренно улеглась. Метров десять от забоя до ходка и по лестницам до штрека – сорок два. И хотя не подчиняется рука, ведь уже работает, как надо, голова. В ней, как в тире, для меня одна лишь цель, – чтобы дома очутиться поскорей. Там меня жена накормит и… в постель. Любая, от страхов отогрей!