Меня глобальные проблемы не тревожат, вернее, не касаюсь их совсем. В шахтёрской жизни столько разных тем, что я боюсь: они меня скукожат Барак и обитатели его, должно, похуже всех трущоб на свете, средь блядства подрастающие дети и прочее взяло меня всего в полон такой, что он страшнее ада. Паскудной жизни вижу здесь оскал. И знаю я – писать об этом надо, как Пимен свою летопись писал, не думая, что это пригодится кому-то, где-то и когда-нибудь, но веруя, что всё же прекратится ведущий в никуда наш светлый путь, шахтёрскою карбидкой освещённый под лозунги райкомовских вождей, которыми могу быть пригвождён я не как Христос при помощи гвоздей, а как Володя Кравченко в психушке. А потому стараюсь избежать всего, что нынче на земле-старушке могло б меня хоть чем-то раздражать. Начало 60-х