<1> Ну что, поедем? С места – в туннель. Жизнь – это путешествие сидя. Небо – под землей. Такое же. Как потолок консервной банки. Все навыворот. Этажом ниже, этажом выше. Как выбраться отсюда, не провалившись? Как только проснулся – почва над головой. Говорили мне: «Учи географию!». Чем я, собственно, и занимаюсь сейчас, среди этих машин. Все это сделал койот. Почему-то. Найти и убить конкурента. И кто из этих двоих кому снится? <2> Кончился океан. Скоро прорвемся на сушу. Да, мы много кем могли бы стать. Благо есть из чего выбирать в этом водовороте всего. Яма. Кожа. Предметы. Койот – вот кто ты. Этикетка – не вздумай оторвать ее раньше времени. Часовой механизм толкает кровь по замкнутому трубопроводу вен. Это надолго. <3> А трамвай – все же полезная вещь. Сквозь кривое стекло видно, как мужчина идет к трамваю. Кажется, что он разговаривает сам с собой, его губы шевелятся. Нет, он молчит. Это стекольные неровности. Иллюзия. Что ни говори, а трамвай – полезная штука. Вспомнились койоты. Почему-то. <4> В руках – голова. Как луна, как фонарь. Ржавые составы на запасных путях. Карее крошево железной трухи. Бока цистерн, гниющие вагоны. Локомотивы стоят, упираясь в закопченный кирпич. Стена. Вид немного сверху и сбоку. Предполагаемый солнечный свет. Из реберной клетки. <5> Как виноватая рыбка во льду. Телесность. Полезность. Целостность. Поцелуй. Практика – превыше всего. П&#242;том и кровью примеренное, добытое и отвоеванное для себя свое собственное Я. <6> Итак, все в сборе. Но кто-то один снова не пришел. Кого не хватает? Кто не явился на нашу совместную трапезу? А, это Свобода. Всякий раз ее место пустует. И мы почтительно умолкаем, глядя на никем не занятый стул. Табличка с именем почетного гостя – «Свобода». <7> Только что знал – и забыл. Как будто свое детство. Пробуждение. Вперед. <8> Балансируя по канату безвременья, жизнь заводит будильник. <9> – Мужики, кого хороним? – Колобка! – А где же он сам? – Так сбежал, падла! Колобок-Колобок, честный-пречестный, он от бабушки ушел, он от дедушки ушел, подружился с демонами, запустил их к себе в святая святых. Растоптали демоны колобковы святыни, нагадили ему в душеньку, посмеялись над ним и убежали. Катается с тех пор наш Колобок просветленный и радостный, ничего не боится. Но и в руки никому не дается. <10> Когда Я шагает по улице, вдыхая магический синий стылый воздух текущего года, то все вокруг начинает источать какой-то второй смысл. И кажется, что вот-вот закатится мозговой лунный центр, а вместо него вспыхнет, взойдет что-то радостное, лучистое, от чего станет спокойно и ясно. Дома. <11> Загадай желание. И задуй свечку. <12> Натворил Иван делов. Лежит на печке и радуется: «Как же все-таки хорошо, бляха-муха, быть демиургом на общественных началах!». Сам до такого ни в жисть бы не додумался. Спасибо, американский кореш – койот – ему в этом помог. А то сгинул бы Ваня. Пустил бы пузыри в сортирной яме – и привет. <13> У людей животный страх перед своими ближними, потому что когда люди начинают разговаривать на человеческом языке, то сразу же проступает животное. И дремучая сказка грозится стать явью. Но звери – всегда начеку. Если что, уберегут. <14> Вы все еще трясетесь за свое добро? Вы боитесь завшиветь? Вы боитесь оказаться изнасилованными? Вы считаете, что расчленение – это плохо? Лучший способ избавиться от страхов – это столкнуться с ними лицом к лицу. Налететь на них в темноте, расквасить об них свою харю, подарить им невинность, деньги, здоровье, пару пальцев. В крови и агонии хромать домой. Жить себе дальше веселым калекой, но перестать бояться. Наша служба и опасна и трудна. Сколько людям дарит радости она. <15> Вспоминаю картофельный подвал, открытый мною в детстве. Нас было трое. Взрослые работали, им было не до меня. Мы скатились в открытый лаз, по которому ссыпают картофель. Там, в подвале, нас ждало открытие. Открытие будущего. Обратно вылезти не смогли. <16> Взял Иван в руки дрель и сделал себе тюнинг головы. А хули толку: голова – она и есть голова. Только разболелась еще больше от этой процедуры. <17> Полночные дети. Три часа ночи. Смехом наполнен двор, запорошенный осенними листьями и присыпанный свежим снежком. Вид из окна кухни. И это в июне. <18> Собирался народ на конечной остановке. А там гроб стоит. Пустой. А вы чего хотели? <19> «Это что же получается?!» думал Иван. «Темнотища, а я в поле один, на дороге стою. А город в той стороне. А взлететь не могу. А ежели и взлетаю, то провода под напряжением сверху мешаются. Благодать!». И дорога влево загибается. Как трамплин у детской горки.