Я даже не помню как её зовут. Я не очень-то и помню её лицо – вряд ли узнаю, если встречу. Помню, что приятное, кругловатое. Помню, что причёска не подходила – ещё больше круглила. Я тогда ещё поставил себе флажок: «У дамы что-то со вкусом». Помню кожу - матовая и гладкая. Помню своё сравнение: «как полировка». Дама была небольшого роста и на вид твёрдая как кегля – результат занятия спортом. Широковатая кость. Родит – потолстеет. На свидание приехала на чёрной трёхдверной «Хонде». Гордилась, что выпуск таких машин был небольшим. А мне насрать на все машины миры – я и водить-то не люблю . У меня были и “BMW” и “Mercedes”, но когда я ездил по делам торговым, то всегда нанимал водителя – харчи, ночлег, сигареты и шлюхи плюс 25 долларов в день. Водилы были довольны условиями командировки, а вот дама не была довольна. Не была довольна своим мужем. Муж её, единственный сын питерской профессорской семьи был здесь, в Израиле, врачом и имел неистребимую страсть к скалолазанию. Он брал свою жену (эту даму), альпинистскую сбрую и уезжал на север, к Голанам. Подьехав к подножью облюбованной, он растилал покрывало, доставал термос, сэндвичи с тунцом (я такое и не ем) и бросал своей жене солдатское: «Жди». Часов пять дама ждала, хуея от такого отношения к себе. Иногда, в выходной, профессорский сын брал велосипед и укатывался по Израилю на целый день. В этом случая, дама хуела большее время, но, правда, - дома. Классный мужик! Я его зауважал. За независимость. Меня с ней познакомила моя первая после развода женщина – кавказка Софи. Сказала, что я интересный, что спорт не люблю и хорошо готовлю. Дама искала плацдарм для отхода. Даме хотелось, чтоб промежуток между двумя членами был узким. В этот раз я действовал по шаблону – приготовил дежурное для свиданий блюдо: «Гусятина в апельсиновом соусе». Я в таких случаях никогда не беру вилки – люблю смотреть как женщины облизывают пальчики, (нет-нет, но некоторая да и забудет про салфетки) считая очень сексуальным, если женщина что-то облизывает. Даже своё. Одни мужчины выбирают женщин по бюсту, другие по ногам, третьи по заду, некоторые, как мой братуха, по глазам, я же по губам. Губы должны быть необычными. Поэтому мои любимые артистки из отечественного синематографа – Неёлова и Фатеева. Фатеева круче, она ещё немножко пришёптывает. Ах, ей бы ещё да по-французки говорить! Губы могут быть стервозно-тонкие, подходящие под открытый лоб (жена Роберта), могут быть слегка размытые (кавказка Софи), могут быть ярко накрашены под голубые глаза и чёрный волос (та плохая девочка из бара, которую я хочу выебать), а могут слегка кривиться во время смеха. Меня интересует любое отклонения рта от хрестоматийности, от правильности, от того, что я видел на картинах. С точки зрения на губы, моя бывшая жена стоит особо – её в детстве за нижнюю укусила собака. Женский рот – вот для меня объект сексуальной агрессии . Я поэтому и не помню лицо той дамы – у неё были нормальные губы, но я хорошо помню её трусы. Всё шло как обычно – вечер на пляже, море шуршало как шёлк по себе, поедание гусиных ножек. Она таки облизала пальчики! Ловко и сноровисто. Изгибая острый и сильный язык, а не поворачивая пальцы. С ума сойти! Этот её плюс перебил минус от причёски. Вино «Шардонэ». Я выпил полторы бутылки и зажёг ароматические свечи. Чуть позже – ароматические палочки. Зная, что дама почтивосточная – кавказкая, я выбрал слащавость - запах сандала. Для женщин европейского менталитета я выбираю «лаванду». Или «океанский бриз». Перебивая её бабскую тягомотину о странностях супруга, я сказал: «Давай-ка сделаю тебе массаж, я гроссмейстер в этом деле». Немецкое слово для ушей еврейки действует генетически, как приказ. Дама мгновенно легла на живот. На свой живот. Любой замок лифчика я растёгиваю двумя пальцами и быстрее чем включаю свет. Оба понимают, что лифчик мешает массажу, а какая женщина не любит массаж? А какой мужчина любит женщину в бюстгалтере? Да ещё на пустынном пляже после «Шардонэ»? У неё было сильное тело, тело античной воительницы, энергия свежепойманной рыбы. Её не надо было защищать. Я подумал, что её муж – атлет, и она, взваливая на себя его пуды обезжиренного, тренированного мяса, получает ещё и некое спортивное удовольствие. Забавно. Спрошу, ебал ли он её в тренажёрном зале. Но массаж увлекает и меня. «Рубчик-змейка, рубчик-змейка», «область почек не трогать». Я подлез правой под живот, чтобы растёгнуть шорты, а левой продолжал делать нежные пассы. Так получилось, что я не снял великолепным жестом одновременно шорты с трусами («Шардонэ»?) и увидел фрагмент трусов. Я ужаснулся. Лунный свет добавлят предметам мягкость и поэтому её трусы мне показались байковыми. Они ещё были в божьих коровках. У меня была такая рубаха, когда я был в садике. Наташа Гек из моей группы любила её на мне. Когда моя мамочка застёгивала мне рубашки, я всегда просил, чтобы она распустила волосы. Я купался в них. И сейчас, спустя почти сорок лет, я вижу своё детство у кого-то на жопе! Ну что за ебаный рот! Задницей по изнанке (думаю, так пронзительней, есть душа, а есть вещь нежнее – изнанка души) моего детства. Коричневое надругательство. Физиология елозит по памяти. Я мало делал, делаю и буду делать хороших дел. Так получилось. Наверное, именно такой характер во мне угоден Богу. Но есть те светлые области, в которые я не позволю влезать не только даже словом, а не, тем более, пусть ждущей, пусть расслабленной, готовой на «приём», жопой. Никому. Это мой заповедник. Там моя молодая мама и мой сильный отец. Там я ещё хороший. Там дедушка, единственный человек из многочисленных родственников, который меня не бил за шкоды – «в Генке сидит чёрт, и черту там хорошо». Бабушка, поющая за швейной машинкой с ножным приводом песни без слов. Я потом их называл «тунгуские». Наташа в шубке. Утренники, первый друг, в дальнейшем рецидивист – Виталя Бледный. Мать его била ремнём всё время. Однажды, спьяну, схватив офицерский ремень не за тот конец, она пряжкой сломала Витальке пальцы. И я за него две недели рисовал акварельное солнышко. Виталя это запомнил. Я – нет. Я считал нормальным помогать ослабевшим. Пишу с его слов. Он мне сказал об этом, когда я играл с Шурой Шокиным (жив?) и с Толей Пипиком (убили, печень из «помпового» вынесли) в «трыньку» в ресторане «Видпочинок» (называли «Видпочечник»). Массаж я скомкал, несмотря на то, что дама начала уже тереть свои бёдра друг о друга. Туда-сюда, собрались-поехали, напоследок её поцелуй с глубоким проникновением языка. Даже нёбо пощекотала! Я свой включал вяло. «Позвони мне», - она. «Да, конечно», - я. Уехала. «Хер с ней, «четвёртой» не будет. Поднялся к себе, сразу позвонил к Лене, первой из трёх женщин в разработанной мной системе «поплавков» рассказал обо всём и потом спросил: - Лен, ну почему так, когда бы, где бы тебя не раздел, ты всегда в отличном белье, -и, работая на Лену, - и пизда у тебя пахнет свежестью? Она засмеялась. - Геночка, потому что я, женщина с русским образом мыслей, знаю, что, идя на встречу, могу быть выебана мужиком в любую секунду. А та пришла на тебя просто посмотреть, прикинуть на себя. 8 comments | Leave a comment