Скажу я себе в назидание, а может быть, даже в укор: «В эпическом повествовании есть мыслям и слову простор. А ты стихотворной строкою пытаешься мир отразить. Не боязно ль сердцу порою реальности в ней исказить? Ведь в рифмах зажатые будни и думы, и чувств океан не только бездушными будут, но даже без ноющих ран. А это прости, друг, но значит словами без толку сорить. Не лучше ли, если бы начал хоть что-то, но прозой творить?» Подумав себе я отвечу: «Совета послушаться рад, но я не задую те свечи, которые в сердце горят; зажжённые в детстве не мною со мною по жизни везде. Я только, мерцая строкою, залитый вощиной слюною, подсвечник на ржавом гвозде.