Глава 1. Острог Человек человеку волк. Старинная пословица В небе над Россией Молодой студент Лукас Борелли летел на «Боинге-747» из Турина в Токио. Вот уже четыре часа минуло с того момента, как заботливая мать усадило его в кресло авиалайнера, собственно-ручно пристегнула ремни безопасности и благословила на дорогу. Первые часы полета Лукас мирно дремал, откинувшись на спинку сидения; однако, когда стюардесса сладким голоском объ-явила, что в скором времени самолет пересечет русскую границу и сядет в Москве для дозаправки, весь сон молодого итальянца как рукой сняло. Он всегда мечтал посмотреть на Россию, увидеть своими глазами ее бескрайние просторы и насладиться контрастами панорамы рек и озер, лесов и лугов, огромных мегаполисов и безлюдных степей. Однако вплоть до самого взлета из аэропорта «Шереметьево» после дозаправки Лукаса ни-чего в России особенно не удивило. Те же большие многолюдные города, те же пыльные улицы, те же бесконечные вереницы автомобилей, те же торопливые жители… Все как в просвещенной Европе. Это немного разочаровало Борелли, и он всей душой надеялся, что на дальнейшем пути он увидит много интересного и с лихвой утолит всю жажду собственной способности удивляться. Ведь впереди Сибирь… Прошло не менее двух часов полета Москва-Токио, прежде чем маленькие мечтания Лукаса Борелли стали сбываться. Внизу, под громко гудящим корпусом «Боинга», парящего на высоте более пяти тысяч футов, стали появляться изменчивые пейзажи Тайги. «Чрезвычайно скучный, густой, долгий лес», как говорили о ней туристы из Америки и Западной Европы, представлял со-бой настоящий зоологический музей для молодого студента-биолога. Лукасу всегда была интерес-на «дикая» жизнь: в детстве он зачитывался книгами о животных и растениях, а будучи юношей, он пересмотрел все телевизионные программы и перелазал все интернет-сайты, хоть как-то свя-занные с этой его любимой темой. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Лукас при-жался лицом к стеклу иллюминатора и что есть силы напрягал зрение, чтобы не пропустить ни единой детали проплывающей внизу панорамы, в то время как остальные пассажиры «Боинга» мирно спали. Внезапно Лукас ощутил неприятное покалывание в области лба. Возможно, оно было вы-звано длительным и утомительным перелетом или недостатком здорового сна, но Борелли сразу понял, что все это здесь не при чем. Его интуиция, которая ни разу в жизни его не подводила, сей-час с помощью физической боли словно пыталась заострить на чем-то внимание юного студента. Лукас тряхнул головой и вновь посмотрел в иллюминатор, вниз, в недра Тайги. И в это мгновение он увидел, как меж плотной листвы таежных деревьев что-то явственно сверкнуло… «Бог мой!» - пронеслось в голове у Лукаса. – «Быть не может!». Но глаза его не обманывали. Почти прямо под самолетом, на небольшой поляне посреди безлюдного и дикого леса возвышалось таинственное здание серо-зеленого цвета. Словно отражая солнечный свет, оно как бы светилось изнутри и напоминало затерянный в сибирской глуши ко-рабль-призрак. Сходство с каким-нибудь «Летучим голландцем» было поразительным: само строение было миндалевидным, как корабельный корпус, а на крыше покачивались от ветра едва заметные тонкие трубы, очень похожие на мачты средневекового фрегата. Лукас что есть силы сжал глаза, потом широко распахнул их и вновь выглянул в иллюми-натор – корабль-призрак исчез, и внизу опять не было ничего, кроме зеленого лесного моря. - Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? – стюардесса подошла к Борелли и обеспокоено по-смотрела на него. – Может быть, вы хотите воды? - Со мной… со мной все в порядке, спасибо. Но я бы хотел немного мартини… пожалуйста, - попросил Лукас, взволнованный до предела, но старавшийся спокойно улыбаться. Стюардесса молча кивнула и ушла. Борелли откинулся на спинку сидения и попытался успокоиться. Никогда в жизни он не видел галлюцинаций, его психика никогда не давала ни малейших сбоев, а разум на протяжении всей жизни всецело ему подчинялся. Что же случилось?.. Действительно ли он увидел то, что уви-дел или просто подсознание подкидывает ему такие злые шутки?.. Ведь здесь, на полпути между Москвой и Токио, в самом сердце пустующей Сибири, просто не может быть никаких отголосков цивилизации! Видимо, это все же была галлюцинация… - Ваш мартини, сэр. – Подошла стюардесса и, услужливо улыбаясь, подала Лукаса малень-кий стаканчик. - Спасибо. Выпив залпом двести миллилитров мартини, Борелли успокоился окончательно. В конце-концов, мать еще перед вылетом предупреждала его, что от длительных путешествий могут на-чаться проблемы со здоровьем. А галлюцинации?.. Да они хоть раз в жизни бывают у каждого че-ловека, и никто от них никогда серьезно не страдал. …Спустя час Лукас Борелли уже забыл все, что действительно видел… Где-то в таежной глуши Проклятое место. Дикие звери, от мышей и кротов до кабанов и рысей, инстинктивно избе-гали заходить на эту таинственную поляну, окруженную высоким частоколом высоких сосен, рас-тущих максимально близко друг к другу и похожих на отряд стойких, невозмутимых солдат. Жи-вотные не раз своими глазами видели, как медведь или одинокий лось забредали внутрь этой жи-вой крепости и обратно уже не выходили. А наутро у одной из сосен лежали лишь белые кости несчастного зверя. Что же было на этой поляне? Увы, примитивного мозга и слабого сознания млекопитающий явно не хватало, чтобы ответить на этот вопрос. И действительно, кто из зверей мог знать, что здесь, в сомом сердце бескрайней, дикой и бушующей Тайги спрятана… тюрьма? …В наши дни, во времена третьего тысячелетия, уже никого не удивишь глобальными пре-ступлениями, уносящими миллионы невинных жизней, оставляющими без средств к существова-нию и без того обездоленных людей и разрушающими целые города. Человечество, пережившее две мировые войны, уже привыкло к тому, что жизнь из спокойствия и гармонии превратилось в борьбу за выживание. «Сильные мира сего безгранично им владеют» - так озаглавленная первая полоса одной известной газеты, в которой рассказывалось о реальной ситуации в мире, произвела в обществе эффект разорвавшейся бомбы и вскоре была закрыта властями во избежание волнений. В газете много говорилось о всевластных нефтяных магнатах, «золотых королях», видных поли-тических деятелях, обладающих огромным влиянием, и вообще о царящей анархии. А в самой по-следней, самой маленькой статье, посвященной незначительным новостям, буквально в несколь-ких строчках описывалось то, что впоследствии изменило перевернуло мир и резко изменило ход истории. «Франкенштейн арестован! В русском городе Екатеринбурге вчера был арестован 28-летний ученый Михаил Горский. Прокуратурой не раскрываются причины задержания гражданина Горского, однако ходит слух, что он занимался противозаконными медицинскими экспериментами, причем многие из них окан-чивались для подопытных смертью. По показаниям доверенного лица, которое пожелало ос-таться неизвестным, Горский за четыре года своих опытов лишил жизни как минимум 38 (!) че-ловек. Сам Михаил Васильевич от комментариев отказался; после приговора суда он был сразу посажен в служебный автомобиль, предназначенный для дислокации арестантов в тюрьму. Не-сколько слов нашим корреспондентам сказал только водитель; он уверил, что «Горский понесет самое тяжелое наказание за свои ужасающие преступления». Что ж, надеемся, справедливость восторжествует». Вот в этом небольшом тексте репортеры и разместили всю имеющуюся у них информацию об аресте Михаила Горского. Они не смогли добиться слов ни от судьи, ни от присяжных, ни от самого арестанта. Лишь болтливый водитель, любящий покрасоваться перед телекамерами, сказал что-то о справедливости провозглашенного наказания и выразил сожаление, что «даже среди ум-ных людей порой можно отыскать кровожадного преступника». Затем водитель сел за руль и спустя пару минут уже мчал Горского и двух его стражей по каменистой дороге. …Репортеры не знали, что Михаила Горского повезли в аэропорт, откуда он спустя два ча-са после оглашения приговора отправился на секретном вертолете в тайгу. Именно там он должен был отбывать наказание – в самой мрачной и суровой тюрьме мира под названием «Острог»… *** В тюрьме «Острог», предназначенной для особо опасных преступников, начинался день наказаний. Эта тюрьма была скрыта от посторонних глаз и располагалась в самом сердце бескрай-ней зеленой Тайги, то есть там, куда обычному человеку попасть практически невозможно. Прав-да, некоторые пассажиры авиалайнеров, летящих из Европы, скажем, в Японию, иногда замечали невысокое серое строение посреди леса, однако его обычно принимали либо за плоскую гору, ли-бо вообще за галлюцинацию. Никто и не мог предположить, что в таком месте, столь удаленном от цивилизации, может находиться что-нибудь человеческое. Эта тюрьма представляла собой невысокое здание с темно-серыми, почти темными стена-ми, массивными металлическими дверями и узкими неостекленными окнами. Неподалеку от «Острога» находился тюремный двор: небольшая площадка, огороженная высоким забором и рвом, заполненным наполовину дождевой водой, наполовину – разъедающей кожу кислотой, мак-симально снижающей вероятность побега узников «вплавь». В центре двора располагалась клетка весьма зловещего вида: в узлах металлической решетки, окружающей маленький участок земли в несколько квадратных метров, синим пламенем искрился электрический ток. Беспощадные налетчики, убийцы, тираны и наркобароны, заточенные в этой адской тюрь-ме, сегодня молили небеса о смерти. Ведь каждый день несчастных, но справедливо осужденных преступников подвергали таким нестерпимым пыткам, что многие из законников погибали от этих невыносимых мук. В «Остроге» не существовало нравственного закона для заключенных. Охран-никам тюрьмы было дословно сказано следующее: «у преступников нет прав. Они причиняли мирным людям зло, и теперь необходимо, чтобы все это зло вернулось к ним». И потому каждый день раскаивающихся убийц и душегубов наказывали так, как не снилось ни одному средневеко-вому инквизитору. Сегодня, 14 июля 2… года, предстоял особенный день. «Особенный» - в плохом смысле для осужденных и в хорошем для охранников. Ведь именно сегодня, судя по информации со спутника, в центре Тайги должен был пройти проливной дождь с грозой и, возможно, градом. А это значит, что охранники прибегнут к излюбленному наказанию: они выведут заключенных под ливень и ос-тавят несчастных на плацу, запертыми внутри металлической клетки и без крыши над головой. Пытка напоминала жестокие казни, придуманные Иваном Грозным; отличие состояло в том, что узников «Острога» атаковала не одна капля воды, а многочасовой проливной дождь – известный в узких ученых кругах «сибирский потоп», ливень невероятной силы и мощи, со страшной силой бьющий по головам, сводящий арестантов с ума и причиняющий невыносимую боль уже после десяти минут после начала экзекуции. С неба падала не только тяжелая вода, но и град размером с теннисные мячи, сильнее пуль бьющий по головам и порой наносящий такие удары, что арестанты теряли сознание. Страдания усиливались еще и тем, что толпа, подвергаемая наказанию, «упако-вывалась» в узкую клетку по пять человек на квадратный метр, - а любой человек знает, как опас-но находиться человеку в озверевшей от боли и ужаса толпе. В общем, узникам предстояло на па-ру часов спуститься в ад. Для охраны причинение мук было делом приятным и полезным: ведь чем сильнее страда-ния осужденных, тем больше солдаты получали валюты за свои старания. Их не беспокоило, что добрая четверть преступников погибнет. Ведь они получат по заслугам. …И вот, как только стрелка на наручных часах капитана охраны переместилась на шесть часов утра, он отдал приказ к началу. Три десятка вооруженных до зубов солдат отправились по разным секторам «Острога», чтобы объявить об общем сборе арестантов. Новость о предстоящем наказании вызвала панику среди узников; охранникам пришлось стрелять им под ноги, и в конце-концов толпа до смерти напуганных преступников начала медленно двигаться. Вскоре все свобод-ное пространство перед тюрьмой оказалось заполненным толпой осужденных. Прогноз не заставил себя ждать; дождь лил как из ведра, ежеминутно раздавались раскаты грома и сверкали молнии. В толпе арестантов снова началась паника; узники пытались растолкать охрану… Солдаты открыли огонь, они стреляли в руки и ноги заключенным… Крики ужаса и бо-ли перекрывали громовые раскаты… Когда толпа наконец притихла и были слышны лишь звуки грозы и стон раненых, охран-ники затолкали осужденных в клетку, заперли их на несколько замков и скорее спрятались от раз-бушевавшейся стихии внутрь помещения охраны. Толпа, состоящая примерно из двухсот арестантов, вскоре опять начала бесноваться внутри клетки. Многие падали на холодную сырую землю и стонали от боли; те, что смогли выстоять на-пор толпы, закрыли голову руками, пытаясь защититься от смертоносного дождя. Каждая капля молотом ударяла по головам. Через четверть часа большинство заключенных уже лежали на зем-ле, безумствуя от невыносимых мук и проклиная жизнь… И среди этого кромешного ада и невыносимых мук отчаянно боролся со смертью один аре-стант… …Это был молодой человек лет двадцати пяти, со светлыми длинными волосами, чуть за-гнутым «греческим» носом, полными губами и необыкновенными голубыми глазами – пронзи-тельными и ясными. Он был высокого роста, широкоплечий и немного сутулый. Его покрытое щетиной лицо не выражало ни ярости, ни страха; оно было по-христиански покорным и даже ка-залось безразличным… Звали его Михаил Горский. Он был родом из России; в «Острог» он попал совершенно та-инственным и непонятным образом. Ровно год назад в тюрьму приехала огромная бронированная машина; четыре слоноподобных охранника, выйдя из кабины, открыли заднюю дверь автомобиля, вытолкнули высокого нескладного юношу и отвели его в камеру. С тех пор Горский стал арестан-том, и никто про него так ничего и не узнал. Заключенные в тюрьме говорили, что Михаил якобы проводил незаконные медицинские опыты, и его подопытными зачастую становились живые люди. Многие узники подтверждали эти слухи, а некоторые даже рассказывали, что «в мире давно известна фамилия Горского – фанатич-ного доктора, который ради денег проводит нелегальные эксперименты». Большинство этих экс-периментов заканчивались провалом, что приводило к летальному исходу несчастных «пациен-тов». Естественно, такие действия не могли остаться без внимания полиции, и Михаил был вскоре арестован. Это была самая распространенная версия причины попадания Горского в тюрьму, и все больше и больше заключенных верили этой гипотезе. Вскоре предположение было «официально» подтверждено: один из болтливых охранников случайно проговорился арестантам, что Михаил был взят под стражу именно за «противозаконные научные эксперименты». На этом все загадки были разрешены. По крайней мере, так считали сокамерники Горского. Сам загадочный арестант никому о себе не рассказывал. Как ни пытались старожилы «Ост-рога» вытянуть из Горского признание в грехах, все оставалось безрезультатным. Михаил с непо-нятным упрямством отказывался вести разговоры с остальными арестантами и целыми днями про-сиживал в своей клетке, читая молитву, моля Господа о спасении и сжимая в руке самодельный деревянный крест, за что вскоре получил прозвище «апостол». Причина этого странного поведения была проста. Михаил был невиновен. Он действительно производил опыты на живых людях, но ни один из подопытных не погиб. Мастерство Горского было неоспоримо, он определенно был гением медицины и анатомии, а придуманные им способы лечения некоторых опасных болезней были поистине революционными и намного опе-режали уровень технического прогресса. Наоборот, многие пациенты практически полностью вы-лечились от СПИДа, вируса, лекарство против которого всю жизнь искал Горский. Создание вакцины от «проклятия XXI века» было целью его жизни. И в конце-концов, после многих лет труда и разочарований, Михаил нашел то, что искал. Он смог исцелить зараженную вирусом молодую девушку и вернуть ее к жизни. Окрыленный успехом, он записал формулу и принцип изготовления своего лекарства и уже был готов представить его мировой медицине. Но… его великим планам не суждено было сбыться. Михаил был неожиданно арестован и спустя пару дней отправлен в «Острог». Горский был настолько поражен и обездвижен несправедливостью, что не смог ничего говорить на суде. Он был признан виновным в проведении незаконных опытов, «приведших к смерти двадцати трех че-ловек». Михаила повезли в тюрьму прямо из зала суда, посадив в грузовик, больше напоминаю-щий клетку на четырех колесах. Через три дня Горский уже был в «Остроге». Долгий год провел он в тюрьме, и все это время он пытался найти способ выбраться из это-го ада. Три раза Михаил пробовал бежать, но его ловили охранники, которые с каждым днем ста-новились все более жестокими и беспощадными. Арестанты вымирали десятками, главным обра-зом из-за столь обожаемой охраной «дождливой» пытки. Горский каждый раз чудом избегал смер-ти; но он понимал, что любой день может стать для него последним. Он много раз пытался объяснить охранникам, что невиновен, что его опыты никогда не приводили к летальному исходу и, наоборот, помогли многим безнадежно больным людям найти спасение – все безрезультатно. Солдаты игнорировали Горского, они не желали его слушать. Для них он был обычным узником «Острога» - отъявленным преступником, бесчеловечным, жестоким и беспощадным, который должен быть подвержен ужасным наказаниям за свои злодеяния. Вскоре Горский понял, что всякое физическое сопротивление бесполезно, что лишь силь-ный духом человек сможет надеяться на спасение. Михаил очень любил жизнь; и хоть он пони-мал, что его судьба предрешена и жизнь его подходит к концу, он не терял надежды. Он никогда не терял надежды… …И вот, 14 июля 2… года, Михаил вновь боролся за свою жизнь. Ливень и град падали с неба с такой силой, что буквально прижимали узников к земле. Он с трудом стоял на ногах; боль-шинство заключенных уже лежали на земле – бездыханные и обессиленные от страшных мук. Ли-вень ударял по голове Горского, и каждая капля казалась ему свинцовой. Внезапно налетел ура-ганный ветер; дождь стал ударять по головам с удвоенной силой, сбивая заключенных с ног… Во-круг слышались крики о помощи и стоны умирающих… Вскоре началась гроза; на черном небе ярко засверкали молнии, гром давил на уши и отнимал силы. Многие арестанты, обезумев от не-выносимой муки, пытались запрыгнуть на ограду тюрьмы и перелезть через забор. Увидев это, солдаты что-то яростно закричали, а затем открыли огонь по узникам… В мгновение ока дождевое прозрачное море во дворе тюрьмы стало кроваво-красным… …Горский, потеряв последние силы, упал на колени и начал исступленно шептать молитву, моля Бога о спасении... Вдруг небо осветила необыкновенно яркая вспышка. Ослепительно-белый клин смертонос-ной молнии на мгновение мелькнул прямо над Михаилом. Горский успел лишь поднять глаза, как почувствовал ужасную боль во всем теле и упал наземь. *** - Не трогай! Его на пять тысяч вольт пробило! - Все. Он уже готов. …Горский слышал чьи-то негромкие голоса… Сознание не подчинялось ему, и он почти ничего не чувствовал, кроме ужасной боли во всем теле… - И куда его теперь? - Куда-куда… Вместе с остальными. Там трупов сорок, не меньше. Надо машину вызывать, мы сами не перетащим столько… …Михаил попытался открыть глаза… Его тяжелые веки затрепетали… На мгновение Гор-ский увидел два темных силуэта охранников… - Так, ну все, давай этого в ящик, от него уже воняет. Грузовик будет минут через пять. Внезапно по телу Горского пробежала дрожь, смертельная боль снова проснулась в нем. Он потерял сознание. *** Михаил очнулся от странного ощущения: он чувствовал неимоверный жар во всем теле, и в то же время какой-то леденящий холод сковал его руки и ноги. Боль прошла, но Горский ощущал неимоверную усталость и сонливость; ему ужасно захотелось сделать глубокий вдох, закрыть гла-за и мирно проспать часов десять, пока неприятности не закончатся сами собой. Внезапно панический страх зародился в его сознании… Михаил резко открыл глаза. Вокруг была кромешная темнота, настолько беспросветная и обволакивающая, что Горский ужаснулся: не ослеп ли он от удара молнией? Он пошевелил рука-ми и попытался подняться. Резко приподняв голову, он вдруг сильно ударился обо что-то лбом. В панике Михаил вскинул руки вверх; пальцы наткнулись на грубую деревянную доску. Сердце Горского чуть не выпрыгнуло из груди, на лбу выступил холодный пот. Он понял, что похоронен заживо. Михаил несколько раз глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Его тело пылало, ноги онемели, и пульсирующая боль в области затылка мешала ему сосредоточиться… Наконец Миха-ил, решившись до конца бороться со смертью, упер руки в стенки своего гроба, напряг каждый мускул своего тела и попытался перевернуться… Доски тихо заскрипели – гроб явно не был рас-считан на то, что покойник начнет выбраться наружу. Горский резко дернул плечом и перевернул-ся – теперь он лежал лицом вниз. Его ладони, подхватившие разом два десятка заноз, сильно кро-воточили и скользили по дну гроба; Михаилу казалось, что он слышит стук собственного пульса, ощущает упорное течение крови в каждой вене, подгоняемое неутомимым сердцем. Что же дальше? Нехватка воздуха мешала ему думать… Наконец Михаил подогнул руки под себя и уперся ладонями в «пол» гроба. Боль снова атаковала его, сознание начинало понемно-гу затуманиваться. Собрав все силы, он изогнулся и стал толкать спиной верхнюю доску. Та тот-час же заскрипела… Горский чувствовал, что его силы тают, но вместе с тем он ощущал, что крышка гроба ско-ро не выдержит и переломится пополам… Он напряг все мускулы и что есть силы надавил на доску… Раздался тихий треск, похожий на стон, и через пару секунд по деревянной крышке прошла трещина, вскоре превратившаяся в разлом. Доска сломалась пополам; через образовавшуюся брешь внутрь гроба стала кусками падать сырая холодная земля, постепенно засыпая тело Горско-го. Михаил резко перевернулся на спину и, вытянув руки, выломал крышку окончательно. На него разом хлынул земляной поток; мокрые черные комья быстро забили тесное пространство де-ревянного ящика. Прохлада, объявшая разгоряченное тело недавнего арестанта «Острога», пока-залась ему глотком чистой ключевой воды, настоящим живительным эликсиром. Горский глубоко вздохнул, стремясь набрать в легкие как можно больше воздуха и, пытаясь рыть землю руками, как крот, начал выбираться... Через полминуты Михаил почувствовал, что у него начинает слегка кружиться голова от нехватки кислорода; но он упорно полз вперед, сквозь тяжелую землю, руками прорывая себе путь. Все его тело было исцарапано об острые подземные камни; он чувствовал острую боль в гла-зах – маленькие комки почвы пробрались ему под веки и теперь, словно осы, впивались в нежную влажную поверхность глаз, из которых от боли градом сочились слезы… Он пробирался вверх уже полторы минуты; сознание уже не подчинялось ему, мысли пута-лись, но он не останавливался. Его ноги онемели, руки с трудом двигались, а легкие разрывались от жажды воздуха… Но… о чудо! Уже отчаявшийся Горский почувствовал правой ладонью слабое дуновение теплого ветерка. От осознания близости спасения и свободы Михаил ощутил необычайный прилив сил. Он вытянул левую руку и пальцами нащупал поверхность земли. До его ушей донесся тихий свист летнего ветерка. Еще одно усилие… И Горский, высунув голову из собственной могилы, глотнул воздуха, и этот глоток показался ему самым прекрасным, самым желанным подарком в его жизни. Несколько минут Михаил неподвижно наслаждался свежим воздухом; он чувствовал запах травы и слышал еле уловимый шорох листвы. Свобода! Свобода звала его, манила руками ветра, шептала пением птиц, наполняла сердце невыразимым чувством - чувством непокорности… На востоке горел малиновый закат, освещая верхушки сосен. Горский, забыв от усталости, вскочил на ноги, раскинул руки и глубоко вздохнул, стремясь набрать в себя как можно больше чистого, све-жего воздуха. Сердце его радостно билось в предвкушении возвращения к счастливой, свободной жизни. Свободной жизни! Как же давно он жаждал услышать это слово, желал обрести возмож-ность спасения, осознать его близость… Михаил протер глаза и устало улыбнулся красному ябло-ку заката, освещающему кладбище погибших преступников. Затем, бросив взгляд на черную яму посреди кладбища – свою собственную могилу – он лег на теплую, поразительно мягкую траву и заснул спокойным сном.