Ицхак Скородинский Над простынкой парит опостыленка, и, прикрывши ладонью скосившийся рот, не надеется больше… Но ждёт… Вдруг возьмёт, и придёт. Тело бьёт лихорадка, а слёзоньки, ручейками текут из очес, и надежда проклятая валит и жжёт – вдруг возьмёт и придет… Мысли тлеют в бреду, всё ей кажется – косяки журавлей, что текут на восток, прокурлычут призыв и… Вот, вот! Заскрипит снова дверь ея спаленки, Это он, это он! Он придет… И возьмёт…