Мои дела – сплошь смехотворчество. Но к ним я часто прибегаю, когда, устав от одиночества, душа больная и нагая за всё и вся всегда в страданиях, как потерявший веру путник, запутавшись в лжеодеяниях, из темноты холодных будней навстречу жизни устремляется, забыв манеры, лоск, приличия; как утопающий цепляется за безразличное наличие – травинку, щепочку, соломину, – так я хватаю в руки дело, но через сердце прёт изломина, корёжа с дикой болью тело. А на лице и тени нету того, что на душе творится. Зачем ношу я маску эту? Неужто до конца мириться, что в старости я – пошлый Янус? Раздвоенность не почитая, не прячу голову как страус. Я, книгу бытия читая, сучу невидимую пряжу, и, убегая в необычность, то отдаюсь, шутя, куражу, то падаю в меланхоличность.