Я слышу насмешливый голос: «Ну, что ты раскис, старичок? На свой напоролся крючок? Не рви только старческий волос, подушку долбя головой! Озноб остановится твой. И камни твои удалятся. И Эрики все удивятся, что ты – настоящий герой! Хотя, прикрываясь бравадой, говаривал часто: «Не надо чрезмерно следить за собой!» Вот, бедный, и не доследился, и желчный пузырь загноился. Эх, миленький, миленький, сдуру какую взвил температуру! Что в ней мог бы просто за так сгореть и не только рейхстаг, а сам презиратель врачей, оратель неумных речей». Сквозь жар утекающей ночи я голосу так, между прочим: «Оратель», увы, не «оратор», ему бы пошло слово «трактор». «Оратель» и «речь» воедино не может быть совместимо! …О, Господи, если такое в сознанье больном творится, плохое со мной не случится! – в этом могу быть спокоен.