Проснулся я с такой головой... Да что рассказывать-то, многие через это и сами прошли, а остальные наверняка где-то видели, слышали или хотя бы читали. И беспокоило меня не плачевное состояние организма (не маленький уже, знал на что шел!), а небольшая, но очень скверная дырка в памяти. Нет, я не забыл, конечно, что вчера у Лёхи состоялось плановое торжество, но вот что да как? Всякое бывало, надо знать Лёху... В ванной ясности не прибавилось. Картинка в зеркале напомнила читанный в юности иноземный роман «ЧУЖАЯ ЛИЦА», но по делу - ничего. Путаясь в растрепанных мыслях, поплелся на кухню, с отвращением заглянул в холодильник, выхлебал полграфина теплой воды, с чувством икнул и... всё разом вспомнил! За праздничным столом соседом моим оказался Лёхин родственник с периферии, утомительный хохотун с замечательной коллекцией золотых и железных изделий во рту. После пары разгонных рюмок водки он предложил, во-первых, перейти на «ты», во-вторых - на коньяк, и выудил из-под стола здоровенную бутыль, заткнутую газетной пробкой. Судя по цвету и аромату, напиток был настоян на отборной луковой шелухе. - 60 градусов, - доверительно шепнул родственник. - 140 по Фаренгейту, - машинально подсчитал я. Дальше всё было хорошо, но неотчётливо. - Могут ведь, если захочут! - хохотал развеселившийся сосед, лязгая разноцветным металлом. Тощенький студент-заика что-то бубнил про своего знакомого, которого называл «Туманный Альбинос». Его грымзоватая подружка всё порывалась организовать на столе поздравительный стриптиз. Пожилая краснолицая гражданка тепло и подробно вспоминала незамысловатое Лёхино детство. Сам юбиляр, не снимая очков, полировал заляпанные стёкла ветчинно-селедочными пальцами, недоверчиво оглядывал гостей и снова принимался за дело. Это был добрый знак. Другое дело, если бы Лёха аккуратненько снял очки и спрятал их, от греха... Но всё обошлось, время пролетело легко и незаметно, банкет удался. До метро проводили, взяв слово, что позвоню, когда доеду. Ехать-то мне - всего ничего, можно было и не садиться, но я присел... Растолкала меня хмурая толстая тетка с нарукавной повязкой: станция была конечной, а мой поезд – последним. Толстуха и молоденький милиционер помогли добраться до выхода. Служивый что-то сочувственно шептал, мол, куда же он такой, но тетка коротко отрубила: - Там Хрипатого участок, пусть разбирается, - и закрыла дверь на засов. Расплывшись студнем по садовой скамейке, я размышлял не о превратностях судьбы, а всего лишь о том, как проехать через весь город за 20 рублей, да к тому же ночью и с никудышным туловищем на руках... Вариант один - придется путешествовать в кредит. И только я начал соображать, где и как этот кредит оформить, ко мне подошли трое. Они деловито и ловко обшарили карманы, нашли двадцатку, обиделись, наверное, потому что кто-то молча съездил мне по шее. Правда, не сильно и не больно. А может, так удачно наркоз сработал. Я икнул (в воздухе крепко пахнуло луковым перегаром) и пробулькал первые слова с тех пор, как покинул банкет: - Тут Хрипатова участок, он разберётся. Реакция моих немногочисленных слушателей была моментальной и удивительной: - Ты что, Хрипатого знаешь?! Ну, извини, братан, лоханулись впотьмах, да и прикид у тебя... Где живёшь-то? Серый, сгоняй за тачкой! Через минуту Серый подкатил на «Жигуленке», сидя рядом с бледным, перепуганным хозяином. Парни бережно перекантовали меня в машину: - Слышь, водила! Короче, повёз братишку, куда скажет! И не дури: номер твой срисовали и рожу тоже... Водитель гнал по ночному городу, не оборачиваясь и не раскрывая рта. Стёкла безнадёжно запотели, и я, мотаясь на поворотах по заднему сидению, видел лишь его мощный загривок и как этот загривок исчезал в воротнике, когда я икал... Домчал меня до самой парадной, про гонорар даже не пискнул, сорвался с места и пропал! Вместе с ключами я вытащил из кармана 20 долларов, нисколько не удивился такой метаморфозе и завалился спать. И вот сейчас, заваривая спасительный утренний чаёк, я подумал: не знаю, в каком чине-звании служит не знакомый мне товарищ Хрипатов, но хорошо, все-таки, что на вверенном ему участке - полный порядок! Везде бы так... Могут, ведь, если захотят! Или захочут?