Марена не бежала, как делают обычные маленькие школьницы, а плелась, натянув поглубже капюшон и опустив пониже голову. Сегодня ей опять указали на ее место. Марешка иногда забывала, где оно это место, а добрые люди подсказывали: «Ты черножопая тварь, сиди в углу и помалкивай, там твое место». Бабушка говорит, что такими красивыми как Маря бывают только самые богатые африканские принцессы, и что в Москве очень много таких замечательных девочек и мальчиков. Но то в Москве.… А здесь Марена одна такая. Дома с каждым днем становилось все грустней и тише, бабуля заболела. Раньше только жаловалась иногда на ноги, а теперь все больше лежит. - Бабуля, а моя мама красивая? – Спрашивает, а сама брови нахмурила заранее. - Конечно. Она скоро приедет, сама посмотришь. - А она меня в Москву заберет, к проституткам? - Чего? -Мне сказали, что моя мама проститутка и мне дорога туда же.- Бабушка повнимательней взглянула в черные глаза внучки - злорадствует, что ли? - А кто ж это такие, проститутки? - Я не спрашивала, но конечно, что то плохое.. мне только плохое говорят. - Мареша, я же тебе говорила, эти твои хулиганы нечего не понимают. Не слушай никого. Надо бы пойти в школу разобраться. Раньше Виктория Петровна часто там появлялась, вроде уважали, все-таки главный бухгалтер единственного в поселке завода. Правда тоже бывали инциденты: на родительском собрании у первоклашек, когда молодая учительница говорила о пользе и необходимости пропаганды борьбы с наркотиками и половом воспитании, в меру возраста, конечно, то смотрела почему-то только на Викторию Петровну. Как будто это они с внучкой виноваты в зафиксированных случаях смерти школьников от передоза и в распространении СПИДа на земле. Но смотреть то пусть смотрят – дыра не появится, но вот так открыто на Марешку не нападали. - Мне так плохо, бабушка. У нас в школе есть одна девочка, она в первом классе спину поломала. - Это Викина дочка что ли? Как ее… Некрасова? - Да, я так ей завидую, бабуль,…что ты удивляешься? Она сидит дома, и никто ее не видит. Я тоже хочу, чтоб меня никто не видел. Зачем мама такого папу выбрала? Она разве не знала, что я не правильная буду? - Ты правильная, а с папой большая любовь случилась… там не до выбиваний.. -А если любовь, почему же они не вместе живут? - Ну, так бывает, Мареш, сначала любовь, а потом вроде, как и нет.. - А почему же она тогда не рядом? Почему не защищает меня? Почему ее нет? Я и не хочу, чтоб она приезжала. - Я болею, моя девочка. Мне помощь нужна. А мама у тебя хорошая, просто ошиблась немножко. Ты пойди, покушай, я специально вставала – тебе драничков нажарить. Марешка жевала оладьи, потом делала уроки, и все время думала о маме, обижалась, что та так нечестно поступила с Марешей. Сделала ее черной и бросила. Лучше бы никогда не появлялась Марена на свет, только бабушку жалко – совсем одна останется. К ней кроме соседки, бабы Фени, никто и не ходит. -Здравствуй, Марешка. -Здравствуйте, баба Феня, проходите. -Бабуля не занята? -Посмотрите. Ну, все. Это теперь до ночи. Все разговаривают и разговаривают. Шепчутся. А чего шептаться? Как будто Маря и так не знает, о чем говорят. Пошепчутся, а потом ругаться начинают. Умора. - Ну, как ты сегодня? - Да… вены эти, Фенечка, жизни не дают.. - Да-а.. а ты ведь моложе меня… подкрепление то спешит на помощь или не торопится? - Должна приехать.. - Ох, и наградил тебя господь дочкой! А ведь еще когда звоночки были,… она ведь школьница была, когда первый раз сюрприз тебе устроила, я помню, как ты убивалась.. это ж надо.. всю жизнь ты ей отдала… - Да нет, Феня, не так просто все. - А чего тут сложного? Ты ж с детства за ней по пятам. Я помню! И в школу и на кружки, и везде, и шила ты на нее как на звезду, и воспитывала как! Чтоб честная, порядочная, а она возьми и залети! -Слухи все. Не было такого. - Ага. Я бы тебе, Вика, поверила. Если бы ты, прежде чем орать окна закрывала, да с инфарктом бы потом не слегла. И не защищай. Неблагодарная она. Эгоистка. Ты хоть знаешь, чем твоя Дарья в Москве занимается? -Я не знаю, а те, кто языком трепят и подавно не знают. Работает. Я за Маришкой ездила когда, долго у нее прожила. Пишет и пишет. А тем о чем говорят – и близко не пахнет. Хоть ты, Феня, не сплетничай. Хватает тут дур. - Да ты не злись, я же из жалости. Прям сердце разрывается, как подумаю про тебя. Все для дочки, а она от негра родила да тебе же и подбросила. Девочке восемь лет уже она же все понимает, позорище то! - Ну, хватит. Что еще за «подбросила»? Что за негр? Марена у меня золотце, будешь плохо про нее говорить - и видеть не хочу! - Не хочешь? Ну и не надо. Жди свою блудницу. Будешь помирать – хоть в стенку стукни, я не гордая, приду. - Иди уже, Феня, устаю я от тебя. Виктория Петровна после таких разговоров долго не могла уснуть. Все удивлялась до чего люди любопытные. Она то по молодости тоже любила нос совать не в свое дело, да чужие грехи обсасывать. А кто усердно чужие грехи обсасывает – своими в десять раз быстрее обрастает. Теперь то она знает наверняка… ну да ладно. Уснуть может и получится, но важней все-таки проснуться… ****** Дашка с наслаждением вдыхала свежий утренний воздух, свисая на поручне вагона. Уже подходим. Сюда, на родину она ехала впервые долгое время, лет двадцать наверно прошло. Надо же и вагоны еще не развалились. Четыре древних черепахи, держащие друг друга за хвостики. С такой же скоростью можно наверно ехать на велосипеде. Вон и станция уже, ни о каком перроне, конечно, можно и не мечтать. Хоть и бежала от сюда с ненавистью, а все таки с нежностью вглядывалась Даша в узнаваемые пейзажи. Детство. Оно многое забывает. Сейчас сразу к маме, все сказать, а там как получится.. Ну, надо же! Еще семи нет, а бабульки уже на лавке, обалдеть, и чего им не спится? -Здравствуйте, баба Фень! - О! явилась, не запылилась! Долго же ты Дарья к матери едешь! -Дела, баба Фень. -Ну-ну.. Дашка забежала в подъезд и скрылась в нем как в бункере от впивающихся в спину взглядов-пуль. Открыла потихоньку замок ключом, сохраненным специально на этот случай, и прокралась мимо бывшей своей комнаты в спальню к маме. Виктория Петровна слышала, как отпирался замок, но глаза открыла только, когда дочь дотронулась до плеча, и зашептала: -Мам… -Даша.. -Мама я не на долго, я уезжаю, мам. - Куда уезжаю? Я болею, думала ты останешься. -Нет, мама не останусь. Я улетаю в Америку. Навсегда. Да, и замуж, же выхожу! -Как замуж? Какая Америка, Даша? Я тебе говорю - я болею. Мне нужна помощь с Марешей. -Так я за этим и приехала. Я тебя в последний раз прошу, мама отдай ее мне. -Не говори глупости. Что значит отдай? Марешка любит меня очень, и как я останусь совсем одна? -Да ты же мучаешь ее! Ты же ей всю жизнь испортишь, как мне когда-то. Шагу ступить нельзя, все только по твоему. -Ты приехала опять поругаться? -Нет. Господи, ну какая же ты мама упрямая… Ее уже наверняка дразнят, а когда ей будет четырнадцать, она захочет содрать с себя шкуру. Отпусти Марьяну, мама. Я ее в Америку заберу. Ей там будет так хорошо! Рик согласен. -Какой еще Рик! Что значит согласен? А у меня спросить не надо? Ты мне мстишь, за то, что заставила тебя аборт тогда сделать. Так я же для тебя старалась, чтоб ты одна с детем не маялась всю жизнь… -Да нет, чего мне мстить? Ну и что, что у меня детей теперь не будет? Может как раз в Америке и вылечат. Я тебя давно простила. Ты когда ко мне, со своего курорта, в Москву беременная приехала, я же согласилась ребенка на себя записать. И себе ее хотела оставить. Но ты же эгоистка, мама. Ты думаешь только про себя. Я знаю, как меня тут поносят. Мне то пофиг, но Марьяну за что ты так? Я со своими проблемами сама справлюсь, а ей кто поможет? Отпусти ее со мной, мама? Я тебя последний раз прошу. Тут я остаться не могу, да и не хочу. Мам? Виктория Петровна сурово сжала губы и отвернулась к стене. Даша постояла минуту, вздохнула и вышла. Докралась уже до входной стены, но передумала и решила заглянуть в свою комнату. Марьяна спала, оттопырив прекрасную пухлую губку. Даша полюбовалась на сестренку, поцеловала в темную щечку и тихонько прошептала на ухо: -До свидания, Марьяна. Твоя плохая мама приезжала. Бабки на лавке восседали все в той же композиции. -Даш, ты чего-то уже уходишь? -Да, баба Феня. Пора. Дошлепаю до старого Дуная, а там на попутку. -Не остаешься? Бабушка так на тебя надеялась! Ты что? -Не могу. До свиданья. Соседки долго смотрели вслед тоненькой фигурке в коротком плащике. -Нет, ну надо же, какая эгоистка! - И не говори, Зинаида. Одно слово-проститутка!