Мой старший сын боится смерти. Он часто думает об этом, иногда плачет. Еще он боится проиграть. Ему все равно во что. Даже если с ним никто не играет. Я подумала – а чего боялась я? Ведь мой сын так похож на меня….. С детства я жила в постоянном страхе. Видимо, это от отсутствия чувства защищенности, которое необходимо каждому ребенку как воздух. В саду я боялась не уснуть и разозлить воспитательницу. Или уснуть, не проснуться вовремя и разозлить воспитательницу. Или что на обед будут эти ужасные ежики, мне казалось, что они утыканы салом. Я знала, что когда съем эту гадость меня будет тошнить, но если не съем, то могу разозлить воспитательницу. Надо было попробовать хоть раз, может, она была не такая уж злая, но проверить я бы не решилась. Потом, в школе, я боялась, что вызовут к доске, я картавила и очень стеснялась этого. Боялась, что придут врачи и найдут у меня чесотку или вшей. И то и другое имелось в наличии. Слава богу – у меня не хватало тогда ума стыдиться своей мужской шапки и огромного полушубка из искусственного меха, который когда-то был белым. Но, конечно, пришла пора и для этого позора. Очень боялась ездить в лифте. Всю дорогу, что он плелся до одиннадцатого этажа, я уговаривала его не застрять, и у меня звенело в ушах от ужаса. Я пользовалась лифтом только когда очень хотела в туалет. Дома я вставала коленями на табуретку у окна и считала проезжающие машины, читала, разговаривала с придуманной феей и все время боялась, что скоро стемнеет, и так никто и не вернется-придется сидеть в темноте. Или в туалете, ведь лампочка была только там, а перекрутить ее я бы не смогла и даже не пыталась. Боялась, что пьяные родители со своей веселой компанией, уходя куда-то возьмут с собой собаку и потеряют. Собака была прекрасная - огромный черный водолаз. После школы я выбирала блох из его шерсти. Он ложился на спину и с удовольствием подставлял мне пузо. Он был очень лохматым и продраться свозь свалявшуюся шерсть конечно было невозможно, а на пузе- пожалуйста. Пузо было голубое, а блохи черные и жирные. Спасались. И обедали мы с псом тоже вместе. Раньше были супы в пакетиках гораздо вкусней, чем сейчас – там плавали такие макаронины – звездочки. Я варила этого супа кастрюлю – тарелку себе и остальное псу. У него миска была больше моей кастрюли. Конечно, однажды его так и не привели домой. В пятнадцать лет я перестала ходить в школу. выходила во двор в рубашке моего брата. Делала вид, что мне нравится. но в школу то так не пойдешь. Оставшиеся два года в родительском доме я панически боялась, что мои друзья узнают про мою запойную мать. Хотя у одной подруги мать тоже выпивала и из этого никто не делал секрета. Я завидовала. Зато я обожала читать. С книгой, уютно свернувшись, я давала отдых издерганному разуму, расслаблялась. В книге можно и наестся, и одеться . Я выросла. Много всего пережила. И конечно, я мало чего боюсь. Но то детское чувство ужаса отпечаталось у меня в голове на век. Я могу вызвать его в одну секунду. Когда белеет свет, и цепенеет лицо, звенит в ушах . Я помню его. Он даже стал моим тайным старым другом. Как непременный атрибут детства. Пусть лучше мой сын боится смерти. Это естественней.