Олень и милиционер Джулия Коронелли На улице было очень душно. Небывалая для мая жара иссушила совсем недавно распустившиеся клейкие листочки тополей. И не было спасения от этой духоты ни в офисе под «кондишеном», ни в парке, куда Нелли ездила после рабочего дня теперь каждый вечер, чтобы хоть немого расслабится в тени куцых елей. Вот там-то она и увидела его. Еле волочивший от голода ноги, худющий, со впалыми коричневыми боками, он казался совсем несчастным. Полными слёз глазами, похожими на маслины, он с ужасом смотрел на чокнутый от жары народ, радующийся новому «живому» зрелищу, привезённому из северных широт, и ни о чём уже не думал, покорно следуя за хозяином, тащившем его на верёвке, тесно сжимающей шею, к грязному, покрытому вонючей плёнкой заболоченному пруду, в котором плавали пустые бутылки из-под пива. Глотая тёплую воду с омерзительно-тухлым запахом Северный олень желал одного – быстрой смерти, избавившей бы его от дальнейших мучений. Он давно уже перестал вспоминать сочный ягель и прохладные сладкие горные ручьи своей Родины. Нелька заплакала от жалости и стыда за людей – олень умирал! Дома она тут же написала письмо в Мосгордуму об издевательстве над животным. А дня через два ей позвонили из милиции и грозно спросили: «Будет ли она вечером дома – к ней придут!» В комнату прошагал здоровенный мент с погонами прапорщика на синей форме. Усаживаясь на Нелькин диван, он молча вытер капли пота белоснежным носовым платком с жирной блестящей рожи, зло вынул бумаги из папки и, наконец, произнёс: - Это Вы писали об олене? - Да! - Вам, что делать нечего?! Вы отнимаете у меня время! – по-хамски мстительно пробасил он. - Какое время? – недоумевающие спросила Нелли. Посмотрев в ничего не выражающие, почти белые глаза мента, поняла, что надо отбиваться и решила поддразнить. - Государственное! Я бы знаете, сколько преступников поймал?! А я из-за вашего письма с жалобой целых два дня на директора Леспромхоза потратил. - Ммм...А сколько поймали бы? – нагло спросила Нелька. - Столько, сколько надо, -- снова не въехав в издевку, ответил мент. - А сколько надо? – мстительно продолжала Нелька. До мента наверное что-то дошло, поскольку он резко встал с дивана, и расставив широко ноги, уперся мысами видимо с утра начищенных до блеска, но запылившихся теперь ботинок в только что вымытый, не отциклеванный пол. Грузно раскачиваясь взад-вперед и яростно размахивая руками, заорал: «Неразумию я, что Вам дался этот олень?! Вот если я бы в парк с коровой пришёл, никто бы не догадался в Думу писать! Понимаете?!!!» Нелька представила, как этот толстый боров, точно – хохол, тащит по парку на верёвке белую корову с рыжими пятнами на крутых боках, и орёт: «Ко-му-му парного молочка?! Дою прямо на ваших глазах! Подходи! Налетай! Целых два дня эта дура Герда не давала доить «неместное» стадо. Войдите в мое положение… Оголодал уже!" - Понимаю,-- вздохнула Нелька, -- Северный олень, не корова. Мент махнул рукой и снова плюхнулся на диван. "Вот отчёт о проделанной мной работе",- рыкнул он показывая бумаги: «Олень северный, цена 45 тысяч рублей, в отличном состоянии, здоров. Кормят сушёным ягелем из зоомагазина. Вот заключение ветеринара. Вот пробы воды из пруда. Наичистейшая. Пить можно! Распишитесь!» - Не буду, пока вы мне не покажите бумагу о том, что ягель действительно продаётся в зоомагазинах Москвы. И не расскажите, почему таблички «Купаться запрещено!» вбиты вокруг вашего «чистейшего пруда»? - Вы, что издеваетесь? – лицо мента сделалось багровым. - Не-а, -- ответила Нелька и покачала головой. - Вы видите, у меня всё доказано тут, в бумагах, и вам придётся поставить свою подпись. Ничего Вы девушка никому не докажите. У нас народ покладистый и с властью не спорит, а платит. На следующий день Нелька поехала в парк пораньше. Отпросилась с работы. Обойдя его весь, вдоль и попрёк, оленя не нашла. Зато стало непривычно безлюдно и тихо. Снесли пивные палатки. Согнали с насиженных мест занимавшихся «бизнесом» художников-алкашей, тётенек продававших воздушные шарики для ребятни и старушек, реализовывающих семечки и орехи. Нещадная майская жара выжгла остатки травы, а кроны деревьев выглядели по-осеннему рыжими и жёлтыми. От духоты люди купались в зелёно-бурых водах пруда, заключённых в цементные тиски бордюра. И вот спустя несколько недель, она все же увидела его. Он шёл за хозяином, ступая окрепшими длинными ногами по выжженной солнцем московской земле, у него отросли молодые рога, и он мог уже бесконечно думать о своей северной Родине... ( основано на реальных событиях) http://juliyacoronelli.livejournal.com/61379.html © Copyright: Джулия Коронелли, 2008 Свидетельство о публикации №2803200466