Светлой памяти Васисуалия Лоханкина посвящается Способности человеку во всяком деле нужны, даже в самом малом. Нечего и браться за то, к чему ты природой не приспособлен. Все беды, вся бестолочь у нас от этого! У него сызмальства руки-крюки, а он унитазы чинит. Факт! Другой в школе из двоек не вылезал, а нынче баней руководит. Каково! Да мало ли их, примеров-то... Так и с соседкой моей, Марией Львовной, приключилось. Женщина она солидная, из начальства профсоюзного, да и сама из себя видная. Даже очень! И вот, решила она начать поститься. Нет, указаний из Москвы не поступало, времена не те, но разговорчики на службе ходили. Слухи. Намёки всякие. Недомолвки. Да о чём говорить, бабы есть бабы, не смотри, что на должности! Мол, сама-то я не слышала, но говорят, Президент наш что-то такое в беседе с канцлером иноземным упоминал. Или, наоборот, с премьер-министром... Опять же, с Патриархом, якобы, намедни встречался. А зачем бы ему, спрашивается, не с кем-нибудь, а с самим Патриархом непременно встречаться? И не когда-нибудь, а в самый что ни на есть канун Великого Поста! А и правда, зачем? Задумаешься тут! Мария Львовна и задумалась, простая душа. Жила бы одна, так чего легче... Но муж её, Женька, прогрессивную идею не только горячо не поддержал, но и предостерёг: ежели, говорит, он своей привычной пайки мяса, масла и прочего сала с яйцами не получит, то пусть только на себя и пеняет! А Женька слов на ветер не бросает. Это и жене его, и всему дому хорошо известно... Суровый мужик. Большой и суровый. <strong>Первый день Великого Поста</strong>. Вечером Женька рюмку холодненькой хлопнул, пару-тройку сарделек с горчицей и с кашей гречневой навернул и пошел себе "В августе сорок четвёртого" смотреть, а Мария Львовна кашку маслом постным сдобрила, отведала: нет, скукота! Поставила тарелку с капустой квашеной. Вместе, вроде, полегче пошло... Ночью снились ей гирлянды сарделек, сосисок и колбасок всех цветов и размеров. Кипели они в котлах, шкворчали на сковородах, дымились на блюдах красоты невиданной... Утром на наволочке – уродливые желтые разводы. Пришлось поменять. Второй день Великого Поста. Мария Львовна нажарила Женьке на ужин сковородку мяса парного с луком, как он любит. Вся квартира пропахла тем мясом, хоть из дома беги! Пробовала на балконе отсидеться, да долго ли выдержишь? Зима ведь ещё... Женька мясцо аджикой огненной окропил, с разварной картошечкой и с огурчиком маринованным умял и двинул "Улицы разбитых фонарей" смотреть, а Мария Львовна поклевала винегрету да грибков соленых... Ночь напролёт она жарила, парила, варила, запекала, тушила, солила, коптила, мариновала и на солнце вялила горы мяса... Утром на новую наволочку страшно было глядеть! Третий день Великого Поста. Женька с работы пришёл и сам себе цыплёнка-табака соорудил. Серьёзные дела он никому не доверяет - говорю же, мужик строгий! Ароматы с кухни запросто могли свалить человека и покрепче Марии Львовны. Женщина, всё-таки, хоть из себя и солидная. Даже очень! Заперлась она в дальней комнате, да разве от этого спрячешься? Запах можно только другим запахом перебить. К примеру, если скунса заморского в дом заманить, а потом и разозлить... Женька цыплёнка того с соусом чесночным и нежнейшим лавашем злоупотребил и потопал "Тайны следствия" смотреть, а Мария Львовна и из спальни не вышла. Так и уснула, не евши. И приснился ей ресторан "Кавказский", где была она всего раз, в прежние времена, на каком-то профсоюзном мероприятии. Стол ломился от пышущих жаром шашлыков и румяных цыплят, сочных чебуреков, свежей пахучей зелени, соусов разноцветных и ещё чего-то, что разглядеть как следует так и не успела... Забилась она в слезах, голубушка, ахнула и в чём была, босиком кинулась на кухню. От килограммового цыплёнка Женька ничегошеньки не оставил, прорва, но сарделька сиротливая, позавчерашняя, в холодильнике на блюдечке завалялась! Греть воду и варить уже не было сил. Грызла как есть, сморщенную, в липкой шкурке, и не было, на её памяти, лакомства вкуснее и желаннее! Такая вот история, ребята. А вы говорите, Великий Пост... Тоже ведь не всякому дано, будь ты хоть сам Президент, а хоть, к примеру, и женщина. И даже из себя видная.