Он шел. Он брёл по мостовой. Шатался, падал столь несчастный. Карман его давно пустой, Деньгами баловал не часто. Он был небрит, заляпан фрак. И тот был древний да потёртый, Он жизнь такую счёл за знак, И был отчаянный, упёртый. Ещё был горд он, как барон. Повадки все – аристократа. Поставил цель – металла звон, Желал от жизни только злата. Но как же так? Ведь он был пьян, А все друзья – «враги и сволочь». Ему кричали: «Прочь смутьян! Твой неприятен даже голос!» И он винил во всём толпу: «Вам не понять души поэта! Не знать, как трудно одному Бродить по проклятому свету». От части прав, конечно, был он – Несостоявшийся поэт. В его квартире было сыро, А в окна падал тусклый свет. Нет, не хотел стараться парень, Не чтил, теорий знатоков. Он книгу написал бы за день, Но нет на свете дураков, Чтобы прочли сию отписку, Сей труд никчемный и пустой… «Строка должна быть – словно выстрел!» - Учил его отец хромой. Но нет, не принял он уроков, Не стал он слушать и отца, Итог известен: здесь он, в строках, Но доскажу я до конца… Несостоявшийся писатель, Никем не признанный поэт, Стоял, всех, проклиная братьев, Забыв, что тоже человек… Он не хотел трудиться мыслью, Отверг он всех учителей, Мост. Ночь. Один грохочет выстрел… Дорога в царствие теней… Таков итог проклятий вечных, Запомните его на век: Ты мертв душой, ты бессердечный – Труды отвергший человек! 29.03.08