ДЕЛО РАСТАМАНА «Настоящий растаман не боится темноты» Яркое утреннее солнце прорывалось через пыльные окна городской квартиры, расположенной где-то на девятом этаже высотного дома, затерянного среди низких хрущовок на Московском проспекте славного города Санкт - Петербурга. Чтобы попасть в спальню, лучам солнца пришлось просочиться через балконное стекло, затем поблуждать по тесной лоджии, а уж проникнув через стеклянную дверь в комнату, упасть на пол прямыми полосами, протянувшимися прямо под кровать. Там они осветили носок, в тупом одиночестве валявшийся в углу. Казалось, он забился туда специально, подальше от любопытных глаз, этакий скромный полосатый носок, с детства нелюбящий суеты и внимания. Но, мир несправедлив, и нигде нет нам покоя – его в скором времени обнаружили. Два пальца брезгливо ухватились за самый край и извлекли носок на Божий свет. Он извивался в вытянутой руке дохлой гадюкой. Два блестящих глаза оглядели его со всех сторон (сделав явно нелестный вывод), пошарили по комнате в поисках пары и не нашли таковой, после чего носок был выброшен в мусорное ведро вместе с горстью окурков и обгорелых спичек. Как всегда субботним утром Растаман занимался уборкой. Он привык жить по чёткому расписанию и не любил нарушать его. Жизнь текла по строгому плану, в котором отводилось место утренней разминке, занятиям в университете, походу по магазинам за продуктами, вечернему философствованию на крыше соседнего дома и уборке. Протерев пыль и распахнув форточку, Раста направился в ванную. В коридоре он посмотрелся в зеркало и помахал отражению. Оно подмигнуло в ответ. Раста был невысоким, жилистым парнем, про таких говорят, что они прыгучи, как мячики. Он любил носить яркие майки и широкие, рваные джинсы с подвёрнутыми штанинами. Он улыбнулся и погрозил отражению пальцем. Улыбки шли его лицу -- с широкими скулами и красивым, прямым носом. Если же Раста улыбался, то верхняя половина лица исчезала, словно её закрывали листом бумаги, оставляя только крылья носа и широкий рот, которому позавидовал бы сам Чеширский Кот. Но Раста улыбался нечасто, он был слишком серьёзным. На голове он, как и положено, носил дреды. Вообще он был блондином, но красил волосы в тёмно-каштановый цвет, оставляя светлой только клиновидную бородку, которая совсем его не портила. Честно говоря, глупо быть растаманом в холодном Питере, но он с таким рвением и ответственностью следил за собой и своим миром, что все верили, будто он настоящий растаман. Его даже звали так, обращаясь не иначе, как Раста. Только дотошный лектор по естествознанию вызывая его, говорил фамилию. Имя же было утрачено на веки. Довольно своеобразный облик Расты привлекал себе много внимания, негативного в частности, за что юношу периодически вызывал к себе ректор. Он садил Расту в большое кожаное кресло напротив своего стола и начинал читать долгие нотации, выкуривая по несколько пачек сигарет. Раста слушал рассеянно, а в середине речи невзначай бросал: -- я скоро уеду на Ямайку. Не могу жить в этом холоде, просто не создан для него, я ещё не уехал по какой-то нелепой ошибке. Моё место там. Меня ждёт дом, пляж и негритянская жена. – и, зная любовь ректора к табаку, добавлял, -- Вам прислать пару коробок сигар? Далее нотации сводились к споре о лучших сортах табака, в конце которых ректор и не помнил, за что вызывал студента. Он провожал Расту до дверей, умилённо похлопывая по спине и прибавляя: -- Только не забудь про меня, пожалуйста! Если же ректор встречал Расту в коридоре и, замечая его дрянной вид, начинал пыхтеть в усы, юноша быстро сообщал: -- Скоро, скоро. Я уже уезжаю. Вот-вот на днях. Мне ещё приглашение не пришло. Наверное, с почтой проблемы. Раста сам верил, что рано или поздно уедет. А пока он спокойно жил в многоэтажке, выращивая кактусы, философствуя, попивая чай и мечтая о будущей смуглокожей любви. Помывшись, он поставил на плиту чайник. Сам он давно позавтракал, но знал, что в это время к нему любят заскакивать гости. Раста сел на диван в ожидании. Без пятнадцати одиннадцать (то есть как раз, когда закипел чайник) в дверь позвонили. Пришёл старый приятель Расты, Профессор. Его имя история тоже утратила. Профессор полностью оправдывал своё звание, являясь классическим образцом учёного человека. Высокий и худой, как жердь, он ходил в чёрном пальто, и только в костюме и галстуке (вопрос: в каком виде он ездил на рыбалку, если ездил?), а в особо исключительных случаях надевал фрак, который чертовски ему подходил. Причёска а-ля Эйнштейн, представляла собой седую львиную гриву, поставленную на дыбы. Лицо Профессора высохло, пожелтело, но не потеряло привлекательности, особенно прекрасным был гладковыбритый подбородок и запах модного одеколона. -- Чайку бы, -- попросил он с порога. – и сигаретки, --он подмигнул, -- а то всю ночь провозился с курсовыми работами. Пока Профессор чаёвничал, Раста аккуратно скрутил две сигареты: профессору и себе. Он, учитывая ранний час, сделал слабую смесь. -- Легчайший путь получить откровения от Джа, --улыбнулся Раста. Профессор махнул рукой. --Я атеист. Для меня это легчайший путь расслабиться. Раста посмотрел на друга неодобрительно. --Кто мог кроме Джа создать всё это земное великолепие? --Подобное великолепие? А как же несправедливости и войны, голод, угнетение? --Это всё от Вавилона. Всё от него. --Неужели ты думаешь, что если бы Джа существовал, он бы не прекратил весь этот ужас? Профессор не очень-то любил говорить на подобные темы. В такие моменты Раста, захваченный религиозными идеями, смахивал на проповедника, а профессору это не нравилось. Он тонкими артритными пальцами взял сигарету и откинулся на спинку дивана. Они затянулись. В гостиной воцарилось долгое молчание, каждый погрузился в свои мысли. Профессор сидел с отсутствующим видом, словно забыв, где находится. Но, глаза его блестели, и он то и дело поглядывал на Расту и ёрзал. Раста это заметил и с лёгкой улыбкой ждал. Через некоторое время Профессор не выдержал: -- Странные вещи происходят у нас в районе, -- догоревший окурок полетел в пепельницу. – Моя знакомая, живёт неподалёку, над Хлебным Домом, умерла несколько дней назад. -- Старая? – Раста затянулся, выпустив через нос колечки дыма. --Да нет, внучка моего большого друга, восемнадцать лет. Ужас. --От чего? --Глупый диагноз: упадок сил. --Анарексия? О, эти девушки современного мегаполиса! Всё дальше уходят от канонов природы, от естественной красоты. Только в южных странах сохранились девственность и натуральность. Ритм нынешней жизни невыносим для молодёжи,--себя Раста относил уже к зрелому поколению, хотя ему исполнилось всего двадцать три. – Я представляю, сколько крови с неё одни экзамены вытянули. --По-видимому, кровь из неё в самом деле тянули. При вскрытии её не нашли. --Вскрытие делали? Обычно близкие против. --Они сами захотели. Дело совсем не в анарексии, она не худела, не угасала, молодая, здоровая девушка и…А вот ещё,-- Профессор вытащил из кожаного портфеля с которым никогда не расставался несколько газет. Глаза его от волнения разжигались, как две лучинки. Раста взял газеты и просмотрел их. Там описывались два случая малокровия у детей. Одного укусила крыса. Раста задумался. Он скрутил новую сигарету. Прошло несколько минут, он не шевелился и, казалось, задремал, но профессор знал – это не так и внимательно ждал, вглядываясь с надеждой и лёгкой улыбкой в лицо Расты. Наконец тот поёжился. --Дело ведь в не крысах? Это вампир? --Да!— Профессор подскочил, как пружина. Если до этого он сдерживал себя, то теперь дал волю чувствам: весь задёргался, завертелся и активно зажестикулировал. --Да, мой мальчик, это он и никто другой не может быть. Ну какие крысы, даже как-то слишком тривиально,--он поморщился,--я удивляюсь, что газетчики, падкие до сенсаций, не раздули из этого огромную шумиху. Нет, это может быть только он! кровожадный, бессмертный убийца…Ты меня понимаешь?— он в изнеможении рухнул на диван. --Вы немного не тяните на доктора Хелсинга,--Раста мягко улыбнулся. --Я и не стремлюсь, --профессор тем не менее покраснел. --Это так опасно и приносит столько горя. Жаль, что происходит рядом с нами. --Жаль?— Профессор как мячик подскочил.— Да это же радость, что нам выпало такое. – В свободное время профессор занимался мистицизмом, изучал мифологию и предания. Ему со всех концов Земли привозили древние маски, идолов и прочую дребедень, которую можно найти на любом рынке и на которую с таким остервенением бросаются туристы. И, как Раста верил в свою смуглую жену и кучу детей под пальмами, так и профессор верил, что когда-нибудь ему выпадет шанс встретиться с чем-то таинственным и необъяснимым. --Мой мальчик, --профессор подсел к нему и ухватил за руку,--ты должен изловить и уничтожить его! --Я?— Раста удивился. --Ну не я же в самом деле!— Профессор даже немного обиделся. – Я старый и больной человек. Нет, ты лучше всех подходишь на роль охотника. Хотя ни на Хелсинга, ни на Харкера не тянешь, --мстительно добавил профессор. -- Я и не стремлюсь,--чистая правда. --А если с теорией и техническим советом, то я всегда к вашим услугам, молодой человек. --Ну, с теорией и сам справлюсь. Но обязательно меня? --Даже не обсуждается. Посмотри на себя: здоровый, в самом расцвете сил, ничего не боишься, невозмутим …и, уверен, это отличный шанс заявить ямайским соплеменникам о себе. Представь: ты в их глазах — герой. Знаешь, сколько у них там всяких монстров, а ты приезжаешь-- борец со злом, сеятель доброго, вечного. Они в исступлении. И вот уже ведут к тебе смущённую улыбающуюся девушку и вкладывают её руку в твою… Профессор торжествующе улыбнулся и замолчал. --Хорошо, уговорил. Но нужно действовать быстро, каждая ночь—это новые жертвы. Надо узнать кто он, как бороться, найти оружие, логово, пойти туда, разведать, гробы вскрыть, кол и… --Ладно, я пошёл. дела, знаешь ли, ужасно тороплюсь. – профессор быстро затрусил к двери. Он очень любил всякие интересные и опасные мероприятия, но только на расстоянии. Он находил эти мероприятия и героев, подталкивал их на великие подвиги, а потом наблюдал из укрытия за их свершениями, жмурясь от удовольствия, как старый кот. --Подожди, --он замер в дверях. –Если ты допускаешь, что твой драгоценный Джа сотворил мир, то ты должен допустить, что он же и сотворил вампиров. Раста улыбнулся. --Извращение естественных вещей – это дело рук Вавилона. А живые мертвецы – это самое настоящие извращение. Впрочем как и всё, что нас окружает! Профессор выскользнул на площадку и исчез. Раста остался один. Он грустно вздохнул. Его ввязали в большие хлопоты. Он сел на табурет и достал свой ежедневник. Хоть привычное расписание пришлось перечеркнуть, но жить произвольно он не собирался и составил новое, с учётом сложившейся ситуации. ………………………………………………………………………………………………… Начать Раста решил с библиотеки, он отправился в Публичную на пересечении Сенной и Невского. Только в кино и книгах бывает, что ища ответы на вопросы герой приходит в библиотеку, и ему приносят горы старинных фолиантов, обильно сдобренных пылью и незнакомыми рунами. В действительности Расте притащили пару увесистых томов советского времени, посвящённых мифологии и несколько художественных книг. Как заметила библиотекарь, в фантастике и вымысле часто содержится много ценных указаний. Раста принял книги, как всегда с серьёзным лицом, и удалился к уединённому столику. Он углубился в чтение, не забывая при этом делать пометки в блокноте. Через четыре часа у него сложился чёткий план и более менее толковое представление о вампирах. На его взгляд это были спятившие куски плоти, ослеплённые своим тщеславием и падкие на красавиц, чем он и решил воспользоваться. Раста сдал книги, не забыв поблагодарить библиотекаря (такой галантный Раста!) и поспешил на свой Московский проспект. Трясясь в вагоне метро, он рассуждал. «Мы его приманим. Вернее я. Устроим ловушку. Только вот проблема: боюсь на меня он не клюнет. Тварь скорее всего мужского пола, я ему не подхожу. Где бы раздобыть сносную красавицу?». Отношения Расты с женщинами можно было назвать прохладными и сложными. Им, безусловно интересовались. С ним встречались. Но когда парень заводил рассказы о будущем тихом житье в маленькой ямайской деревушке, о браке и детишках и о том, как его милая станет работать в огородике, женщины исчезали (убегали, улепётывали, спасались бегством, как крысы с тонущего корабля). Из этого Раста сделал вывод, что поймёт его только коренная жительница, воспитанная на местных идеалах, простых и удобоваримых. Шикарных, властных дам он боялся и держался от них на расстоянии. Он не требовал и не желал, чтобы его глубокий внутренний мир ценили и понимали. Жена в его понимании являлась опорой, а не собеседницей. При том для второго у него была Малая. Когда при первой их встрече он попытался наплести ей бредни про счастливое ямайское житьё (правда вяло, так как сразу сообразил, что она не слишком подходит), Малая категорически обрубила его: «Глупости! Мерзость какая. Я дитя города, я загнусь на твоих плантациях в первый же день. Но, если всё-таки выживу, то помру на второй со скуки. И ты тоже. А ещё ты не сможешь существовать без холодного северного моря. Оно прекрасно». Раста страшно обиделся. Но, поразмыслив, он пришел к выводу, что её откровенность не была лишена своеобразного шарма. Хотя все слова являлись ложью. Он сразу понял, что пытаться перевоспитать это дикое, нервно-истерическое существо бессмысленно, куда интереснее за ним наблюдать. При том она беспрекословно выслушивала его многочасовые жалобы, фантазии и рассуждения. Можно было завалиться в любой момент и выложить всё, что накопилось в душе. Раста ходил к ней, как к психологу. Малая терпеливо слушала. «Решено, к ней. Она обязана понять». ………………………………………………………………………………………………. Затерянная среди похожих, как клоны, хрущовок, стояло жилище малой. Дело происходило в начале лета, нестерпимо жаркого и сухого. Наверное по этому весь Московский район утопал в тополином пуху. Пух летал по воздуху, оседал на деревьях, машинах, сбивался в ватные шапки и клочьями валялся на земле, придавая ей нереальный зимний вид. Он залетал в квартиры и смешивался с пылью, делая жизнь аллергиков и фанатиков уборки почти невозможной. Раста надавил на кнопку звонка. Дверь, скрипя, распахнулась, и Раста вошёл. В коридоре стояла Малая и грызла яблоко. Она, не здороваясь, засунула руку в карман и достала ещё одно для парня. Он оглядел её с головы до ног. Малая была непредсказуемым хамелеоном, способным меняться во всех направлениях. Когда они виделись последний раз ( четыре месяца назад, что свидетельствует о нормализации душевного состояния растамана), Малая представляла собой романтичную барышню. Теперь она красовалась новой стрижкой. Длинная чёлка закрывала её правый глаз, а левым она пялилась на Расту. --Так пожаловал, али по делу?— сурово спросила она, держа руки в карманах. --Ну, и так и по делу. Навестить решил! --Врёшь!— она резко выдернула руку и ткнула пальцем ему в грудь. --Ну почему же?— Раста смутился. --По глазам вижу. Так какое важное дело привело Вас в столь отдалённые края, а именно четыреста метров от твоего дома, что эквивалентно семи минутам неспешной ходьбы. --очень важное дело, если хочешь знать. Почти секретное. --Да? Может мне принести клятву, что я сохраню её в тайне?— она саркастически скривила губы. --Давай. --О! пусть меня проклянёт пиратский Джин и бог-вуду, да заодно сожрут одичавшие пьяницы и голодные студенты (кстати, кто страшней?), если мой чудесный ротик разболтает твои делишки. Ну? --Я охочусь на вампира. --О! круто! – прохладно заметила она. Раста ожидал более бурной реакции, зная Малую и её мрачные наклонности. --И мне нужна твоя помощь. --Помощь? Моя?— она оживилась. – И что я буду делать? Таскать колья? Подносить пули, держать крышку гроба или поливать его святой водой? --Нет. Ты будешь приманкой, -- Раста слегка оробел. --Чтооо?— Малая посерела. --Ну он же не посмотрит на меня!— задумчиво проговорил Раста. --Гениально: ты хочешь, чтобы он напал на меня, насосался моей крови и осоловевший загремел тебе в руки,--на смену серому оттенку полз фиолетовый. --Нет, ну ты мне очень поможешь… --То есть наплевать, что я подвергнусь опасности, что меня могут убить, разумеется тебе нужен твой вампир!— девушка раскраснелась от крика. --Приди в себя, моя маленькая фурия,-- он попытался погладить её по волосам,-- я же буду рядом всё время. Она чуть-чуть успокоилась. Ровно до такой степени, чтобы если что, продолжить орать. --Ну что ты в коридоре стоишь? – досадливо заметила Малая,--пошли в комнату. --Ты согласна, -- он просиял. --Конечно. но, с одним условием, --она коварно улыбнулась. Раста напрягся. Может она захочет затащить его на какую-нибудь вечеринку под видом своего парня или попросится к нему жить или уедет на Ямайку тоже… ---Так вот. Ты же убьёшь вампира? Принеси мне его голову. Раста поперхнулся. Он хотел возмутиться. Но, с другой стороны…лучше пилить чужую шею, чем провести хоть один вечер с ней в клубе. Он подозревал, что от музыки и танцев в неё вселялась Невменяемость. Они прошли в комнату, узкую, прямоугольную, заполненную мебелью. Малая скрутилась в старом алом кресле, стоявшем напротив кровати. Рядом с креслом теснился комод, а к нему прижималась стойка с книгами, к которой, в свою очередь, льнул магнитофон. А напротив стоял стол, на котором сидел Раста, как раз рядом с окном, подоконник был сплошь уставлен кактусами и горшками с лавандой. Стены украшали постеры, картины и трафаретные рисунки. На голом полу, выкрашенном в противный рыжий цвет, туда-сюда скользил коротенький ковёр. --Давай я тебе объясню, в чём суть. Видишь ли, вампир сам не может проникнуть в дом, если окна и двери закрыты, хотя вообще-то это труда не составляет: превратиться в туман и просочиться в любую щёлочку, но нет! Ему нужно приглашение, его должны позвать. А теперь представь: ему хочется есть, а приходится летать, искать квартиру, куда легко войти. А тут он слышит, как его приглашают. Разумеется, он выберет то, что легче. --А на улице слабо напасть? Ни окон, ни дверей, полна улица людей! --Да, но попробовать…при том ночью здесь не слишком людно. --он может свалить в центр. --А вот тут не согласен. Посмотри на трёх жертв, все живут рядом с нами. Вечером откроешь окно и попросишь его к себе. --знаю, знаю,--она махнула рукой. --Я спрячусь под кровать. --Чудесно,--она хихикнула, -- всегда об этом мечтала. А может шкаф удобней будет? --У тебя его нет, -- отрезал Раста. --А оружие? Или голыми руками брать будем? Раста подмигнул. Он закасал штанину и достал пистолет, старый облезлый Макар. Глаза Малой заблестели. --Шикарно! Где достал, дай пострелять. --Руки!— он оттолкнул алчно тянущиеся ладошки девушки. – У знакомого милиционера одолжил. Я ему объяснил ситуацию, и он меня понял. Проблема вышла с серебряными пулями, но тут выручил один гот. С детства помешался на мистике, товарищ Профессора по абсенту. У него как раз пистолета не хватало, а пули были. -- Ты великолепен, -- она задумчиво глянула на Расту.— я когда-нибудь не выдержу и куплю тебе билет до Ямайки в один конец. Такие наивные, как ты, в суровом мире не протянут. --Давай ночи ждать, -- он перебрался на кровать и растянулся на ней. ………………………………………………………………………………………………. Город постепенно погружался в сумерки, лёгкие и тонкие, как паутина, и почти незаметные из-за белых ночей. В комнате было ещё светло, как днём, но царила особая, вечерняя атмосфера – когда мир замирает, погружается в тишину и становится нежным, мягким и приятным, словно шёлк. За этим особым вечерним состоянием приходят сумерки, которые держаться до самой полночи. В вечернем воздухе витает особый аромат, как от цветов, распускающихся после заката, он несёт кратковременную, спасительную прохладу. Раста подошёл к окну и раздвинул шторы. Из его квартиры виднелось небо, широкое, как море, но к окнам Малой вплотную придвинулись коробки домов с маленькими, огороженными двориками, всё место которых занимали худые, высокие тополя, покрытые рваной гривой листвы. Справа дома расступались, пропуская узкую дорогу, позволяющую проехать машинам прямо к подъездам. А за дорогой серым пятном светилось Московское шоссе и свечкой вздымались многоэтажка. Раста смотрел туда, направо, на кусок свободного, обширного неба, по которому на запад неслись грузные облака, подкрашенные снизу красным и жёлтым. Раста грустно провожал их взглядом, с тоской замечая, что плывут они к гавани, к порту, а оттуда к белопенному морю. Он представлял, как над водой кружат чайки, ловя рыбу в закатных лучах. На горизонте, там, где кромка воды сливается с небом, ещё ярко светит солнце, а на Неве, к мрачному граниту прижимаются чёрные тени. Солнце будет уплывать за горизонт, и тени, вначале осторожно, а потом всё смелее, начнут выбираться из своих укрытий, прыгая над водой, расползаясь над ней и погружая мир в темноту. Расте захотелось уехать из пыльного района, замурованного в мрамор и гранит, его звали набережные, старые витые улицы, запах каналов и особая, никогда ничем неповторимая атмосфера. Раста прижался к холодной стене. Ему казалось, что в этом его несчастье: слишком хочется уехать и невозможно разорвать связь с северным городом. Тот, кто родился в нём, кто жил и страдал под покровом белых ночей, прорастает в него; душа города и душа человека переплетаются корнями. Тесная, неразрывная связь остаётся на всю жизнь, куда бы не уехал, где бы не жил, город не забудет, он продолжает звать к себе, манит, проникает в сны; когда, в какое мгновение вы соединились? Никогда не узнать. Всего секунда, один вздох, обмен взглядами, и чуждый, безразличный город навсегда становится родным. ………………………………………………………………………….. --Давай спать,--она глянула на часы,--уже почти полночь. Выйди, пожалуйста. Раста удивлённо моргнул. Она презрительно глянула на него. --Мне переодеться надо. Вернувшись, он застал её сидевшей на кровати. Малая скользнула на пол и, шлёпая босыми пятками, выключила свет. Комната погрузилась в полумрак. Девушка подошла к окну и резко распахнула его. В помещение ворвался горячий воздух. Жара не спала даже к ночи, ветра почти не было, стало неприятно душно. Девушка замерла и, не шевелясь, пожирала глазами темноту, вглядываясь в огни домов и яркие пятна лампочек, почти съеденных горячей ночью. --Мой повелитель, мой господин, приди ко мне, я жду тебя! Моя душа томится, она трепещет, ожидая встречи, я знаю, ты придёшь…--её голос дрожал и срывался, она волновалась и испытывала лёгкий трепет, представляя, как где-то в темноте, вдалеке бездонного города её призыв услышат и откликнутся, и придут…И жизнь её окажется между светом и тьмой, и будет зависеть от случайностей и в какой-то мере от человека, стоящего рядом, человека, почти ей незнакомого. Возможно, её разыгрывают и смеются. Скорее всего. Но она не могла играть роль без веры в неё. --Сама сочинила?— тёмный силуэт отделился от стены и подошёл к ней. --Экспромт. Не очень удачный, но… --Сойдёт для нашего кровососа… Недослушав его, Малая легла в мягкую постель, Раста залез под кровать. Там было узко и тесно, как в гробу. Он лёг на живот, хоть и не любил эту позу, но повернуться набок ему не позволяло дно кровати, от которого исходил запах дерева. Бахрома пледа свисала почти до пола, скрывая комнату от глаз, только подоконник и окно неплохо просматривались. Кое-как изогнувшись, ему всё же удалось лечь на левый бок. От подушки и одеяла Раста отказался, он только вытер пыль. Ему было немного неуютно. Видел он одну полоску лунного света и ножки комода. Под кроватью было прохладнее, чем в комнате. Он прижался к стене и погрузился в размышления. --Слышишь,--голос Малой раздался сверху, прямо над ним.— Не засни только. А то Он придёт и съест меня. --Не засну, --буркнул Раста. --Обещаешь? --Дааа!!!!!!!!! --Тогда спокойной ночи!— она легла на живот и свесила с кровати загорелую руку. Он увидел её кисть перед собой и аккуратно пожал пальцы. ………………………………………………………………………………………………… Раста сдержал обещание и не заснул. Он пролежал не смыкая глаз до рассвета, а когда солнце взошло, пересел в кресло, чтобы Малая не смогла его упрекнуть, будто он заснул среди ночи, не сдержав обещания, и тут же отрубился. Никто не пришел. Раста немного расстроился, но решил не падать духом. Малая проснулась поздно, ближе к полудню, когда Раста собрался уходить. Она долго не могла прийти в себя, потягивалась, как сонная кошка, разморенная на солнце; встав с кровати, врезалась в комод и постояв некоторое время в центре комнаты, вернулась в постель. Полежав, она резко подняла голову, пронзив Расту цепким взглядом, и резко вскочила, словно к ней пришла важная мысль. Она подбежала к нему и схватила за руку. --Куда ты собрался? Раста вздрогнул от неожиданного прикосновения. --Домой. Ничего не вышло. Нужно придумать что-то другое. А может профессор вообще всё выдумал. Мне пора,--Раста не смог сдержать разочарования. --С ума сошел! А если вампир придёт ко мне этой ночью, когда я буду одна? И кто защитит меня? Об этом ты не подумал? Может Он не успел сегодня? Или он был сыт? Мне же страшно, между прочим. А ты, признайся, не веришь ни во что! Раста вздохнул. Он давно усвоил, что если Малая говорит о чём-то, значит так и есть. Ложь была ей совершенно не свойственна в отличие от притворства. --Хорошо, ты права. Я действительно обязан остаться. Но днём ты в безопасности, так что я свободен. – не обратив внимание на гневное фырканье Малой, он продолжил,--следует устроить встречу вампиру. Я об этом вчера не подумал. Он же может сбежать даже если двери и окна будут закрыты. У меня есть список средств защиты от носферату. Посмотрим: «Смешайте муку с кровью "убитого" вампира, добавьте в хлеб и съешьте, чтобы предупредить атаки вампира». --Гениально. Вампира у нас пока нет. --Или: «положите мертвую кошку или собаку на пороге дома -- и ведьма или вампир вынуждены будут остановиться и сосчитать все волоски шерсти на животном, но до рассвета вынуждены будут сбежать, иначе солнце застанет их и они умрут». --Ага, тоже не подходит. Нам его заманить надо, а не отпугивать. При том я не позволю тебе убивать ни в чём неповинных животных. Хотя собак я не люблю. --Ещё тут серебро, чеснок, кол, огонь, вампира нужно сжечь дотла. --Шикарно. Не надейся, квартиру на сожжение не отдам. -- с тобой не возможно,--он убрал список в карман. Пойду, поищу чего-нибудь и вернусь к вечеру. --я с тобой?— она с робкой надеждой заглянула ему в глаза. --Нет,--отрезал он и вышел (из квартиры послышался стук, Малая с горя долбанулась об стенку). ………………………………………………………………………………………………… Раста вернулся часам к шести. Он принёс пятилитровую канистру с водой, банку чёрной краски и пластиковый пакет с растениями. Малая с интересом заглянула в него. --Решил травой запастись? Странная она. Наверно что-то новенькое? "А всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся поземле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу.И стало так." Глава 1, стих 30. --Это не трава! Это растения, которые помогут справиться с нечистой силой. Здесь дикая роза и боярышник, клевер, цветы чеснока. И не смей цитировать святое писание не по делу. --Дай мне одну розу,--девушка выдернула цветок.— Я украшу ей волосы. А в бутылке святая вода? Раста угукнул. --Я придумал, как запечатать окна и дверь. Малая уселась на кровать, готовая наблюдать за его работой и по ходу отпускать комментарии, едкие и не очень. Раста перелил воду в маленькие пластиковые бутылочки и приделал к ним ручки. Затем он взял гвозди (во время их поиска под оглушительные аплодисменты девушки на Расту упал ящик с антресоль) и вбил их справа и слева от окна, привесил на них бутылки. --Я не соображаю, что ты задумал, но по-моему проще было повесить ведро. Он открывает окно, ведро переворачивается, вода выливается и, ко всему прочему, ведро падает на голову и…--договорить она не смогла, подавившись безудержным смехом. Малая просто представила вампира с ведром на голове. В последний момент Раста решил не вешать на дверь бутылки, а просто нарисовать на ней крест, примешав воду в краску. Оставшуюся воду он слил в аэрозоль для поливки цветов. --А с растениями что? Сплетёшь для меня гирлянду и перед сном, благословляя, трясущимися руками оденешь мне на шею? --Нет. Буду плести букетик. Мне же надо не заснуть,--он подмигнул ей. ………………………………………………………………………………………………… --Ты со мной,-- в голосе прозвучали нотки торжества. --Да, --Раста покорно кивнул.— Теперь я ныряю! Он лихо заехал под кровать, прокатившись по скользкому полу. В комнате царила нестерпимая жара, духота; запах лаванды смешался с ароматом розмарина и повис тяжёлым облаком. Лёгкие полупрозрачные занавески еле колыхались. Раста слышал, как над ним копошилась Малая, располагаясь поудобнее; она ворочалась с боку на бок и никак не могла устроить подходящую ямку. Она вертелась, поджимала ноги к груди, потом вытягивала их или переворачивалась на живот, обнимая подушку. Раста с трудом скрутился калачиком и прикрыл глаза. Спать ему не хотелось, он бы с удовольствием выкурил косяк. Всё казалось неестественно горячим. Хотелось сбросить, избавиться от одежды, тело требовало прохлады. Девушка наверху продолжала шуметь. Раста не выдержал и вылез из-под кровати, хотя решил лежать не двигаясь до утра. Её волосы короной распушились на подушке и красиво смотрелись на белом белье. Она лежала на спине, раскинув руки, её щёки горели. Сон был беспокойным, девушка ворчала и двигалась. Раста понаблюдал за ней немного, а потом зевнул и спрятался под кровать. По шторам пробежал лёгкий ветерок. Раста ощутил дремоту. Чтобы не заснуть, он решил строить планы на будущее – самое бодрящее занятие. Он представил Ямайку, тёплое море и ветер, раскалённый, как дыхание печи. Он видел колыхание пальм и пламень заката. Он мог бы работать на острове. Дом, пожалуй, будет деревянным, одноэтажным, обязательно с крыльцом и верандой и на пляже…Мысли, одурманенные сном, лавандой и жарой, постепенно путались, мозг потерял контроль и позволил видениям прорваться. Уже не ясно, это он выдумывал сны и звуки, или они поглотили Расту. Нестерпимо душно. Он увидел себя на песке, он сидел, прислонившись к крыльцу, оно, конечно же, было деревянным. Перед лицом мелькали жёлтые, зелёные, красные пятна, похожие на тропические цветы. Рядом примостилась мощная смуглая девушка, её тело было шоколадным, а плечи, кончик носа и бёдра сверкали бронзой. Прикрывал её лёгкий платок, развевающийся на ветру. Свои угольные волосы девушка собрала в узел и вколола цветы. Теперь она смотрела на юношу, улыбаясь широким пухлым ртом, занимающим пол-лица. Её фигура, движения дышали дородностью, женской силой. Раста с восторгом её рассматривал, в его глазах блестело счастье. Он увидел лицо мулатки прямо пред собой. Задний план: лес, море, пляж, смазались и мелькали калейдоскопом, только одно лицо стояло перед глазами. Расте стало трудно дышать. В голове царил дурман, как от марихуаны, только всё было намного реальнее. Раста не мог понять, что происходит, он испытывал смесь восторга, страха и недоумения. Шоколадная девушка потянулась к нему. Она пахла мёдом и ещё чем-то сладким. Близко, совсем близко, она уже наклонилась над ним, от неё повеяло холодом и лавандой. Раста видел её над собой, её руки оплели горячую шею. Губы раскрылись в манящей улыбке…Вместо того, чтобы сопротивляться, он ждал поцелуя. Раста ничего не мог разобрать, ему казалось, что он тонет в ярком водовороте, его тянуло куда-то, дыхание перехватывало. Он уже готов был поддаться, но в душе восстал его холодный рационализм. «Это обман, дурной, нездоровый сон, я не должен был засыпать, надо проснуться, надо…». Он сделал рывок и освободился от патоки, окружавшей его. Раста открыл глаза. В комнате гулял ветер, форточка открылась и хлопала, пытаясь сожрать занавески. Раста выполз из-под кровати и остался лежать на полу, наслаждаясь прохладой. Он повернул голову в сторону Малой и чуть не умер от страха: он столкнулся взглядом с девушкой, которая сидела на кровати. Малая пялилась в одну точку, совершенно не обращая на него внимания. Раста приподнялся на локтях, с интересом вглядываясь в подружку. Она сидела в пол оборота, опираясь одной рукой о подушку. Сутулая спина выгнулась неестественно прямо. Кружевная шлейка ночной спала, оголив плечо. Раста в первый раз увидел, что его подружка, в общем - то довольно красивая. Она томно наклонила голову, её глаза были слегка прикрыты, и зрачки блестели из-под длинных ресниц. Волосы растрепались, грудь резко подымалась и опускалась, прогибаясь. Угловатое тело дышало жаром и нежностью. Хрупкое, его хотелось обнять и прижать, не отпуская. Лаванда распахлась до умопомрачения. Девушка ничего не видела, она, казалось, испытывала сильное чувство, только нельзя было понять какое: приятное или нет. На лице запечатлелась гримаса сложной внутренней работы. Возможно, она страдала, возможно испытывала удовольствие. Раста долго смотрел на неё, словно увидел первый раз в жизни. Он медленно поднялся, не отрывая взгляда. Раста сообразил, что происходит что-то странное (как уж тут не сообразить!). Его подруга напоминала сомнамбула. Он приблизил своё лицо вплотную к её мордашке; глаза, лишённые всякой осознанности, выискивали что-то в темноте. Раста всегда побаивался спящих, особенно лунатиков, есть в них нечто противоестественное. Спящий существует в ином мире, его тело здесь, на Земле, а душа блуждает только ей ведомо где. Спящий—не товарищ и не помощник, живёт, вернее спит, по своим законам. Тот, кто спит, похож на мертвеца. И как ужасно, когда он, не сбрасывая оков сна, встаёт! В глазах Малой метнулось по угольной тени. Раста мгновенно обернулся, нагибаясь, как кошка; раздались выстрелы. Первая пуля пробила бутылку с водой, висящую в левом верхнем углу. Пролилась вода, и раздалось мерзкое шипение. Вторая тоже попала в цель, по полу расползлись лужицы воды. На Малую грохот не произвёл никакого впечатления, впрочем как и на соседей – выстрелом больше, выстрелом меньше, главное, чтобы не затопили. Раста отошёл от кровати и приблизился к тёмному углу, где среди коробок со старыми игрушками и паутиной притаился Некто. В городе темнота никогда не бывает по-настоящему сильной, как в деревне, например, где руку перед лицом не видишь. Нет, в городе ночь уже почти уничтожена, над ней одержан верх. Мириады огней, неона, фары машин и свет домов, знаки и небо, отражающие свет и становящиеся от этого грязновато-сиреневым, а так же белая ночь, -- всё вытравило истинную, Гекатовскую темноту, такую, как та, что теперь собралась перед Растой. Он нерешительно приближался, замирая от каждого шороха столбиком. Наконец, не выдержав, он сделал решительный прыжок и тут же на него наскочил Некто. Раста отчаянно заорал (это был не крик испуга, а первобытный рык, естественная реакция мужчины на опасность) и прикрыл лицо руками. Он успел разглядеть только жуткие красные глаза на чём-то белом, гладком, а под ним чёрное и блестящее. Некто был ужасен и мерзок. впрочем, Раста быстро очунял и открыл глаза. да, действительно, Вампир (а это был именно он) оказался омерзительным, но в остальном он Расту разочаровал. То есть не то что бы Раста очень обрадовался омерзительности вампира, нет, но по определению жанра кровосос просто обязан был быть жутким и страшным, коим он, к радости Расты, и являлся. А остальное восхищения не вызывало. Гладким и белым оказалась голова. Она была маленькой, неровной, лысой и с буграми. Красные глазки, подёрнутые пеленой, как будто пьяные, смотрели в разные стороны. «О!— подумал Раста, --косоглазые мужчины приносят удачу.» Рот вампира был узким и кривым, тварь то и дело растягивала его, обнажая гнилые сточенные зубки, торчащие пеньками как попало. Изо рта вампира несло, как из помойки, так что не понятно было, откуда взялся страх чеснока – изысканного элемента французской кухни. За нечто скользкое и блестящее Раста принял кожаный плащ, достающий вампиру до пят. Фасон плаща давно устарел и напомнил юноше о тридцатых годах прошлого, двадцатого века. Рядом, на полу, валялась случайно оброненная кожаная кепка. Вампир протянул к Расте руки и противно зашипел, как дохлый кот, подавившийся собственной шерстью. ( Есть у них такая особенность: жрать что попало, а потом исторгать это из себя в неимоверных муках.) --Решил отрезать мне пути к отступлению?— голос зазвучал на удивление глубоко и бархатно, --как наивно! Раста попятился. Он перехватил взгляд упыря, алчно уставившегося на дверь. Губы юноши слегка дрогнули в почти незаметной усмешке. Вампир брезгливо скривился. --Значит шоколадная женщина? недурно, -- он потихоньку наступал, -- а мне и эта сойдёт. Такая свежая и такая чистенькая, беленькая и мягонькая… Вампир явно забыл, где находится и зашлёпал противными губами, будто гурман в ресторане. --…А потом засунуть клыки поглубже и чувствовать, как с солёной кровью из неё вытекает жизнь. Такая хрупкая…раз, два, три и нет её, куда она делась? Она – во мне! – он расхохотался. --Я убью тебя! – рыкнул Раста. Он был миролюбивого характера, но если злился, то походил на медведя. --Ты? Меня?— театральный шаг назад.— Чем же? --Да вот этими руками!— Раста только сейчас ощутил, что крепко сжимает в руке рукоять пистолета. Он мгновенно вскинул руку и выстрелил. На этот раз точность его подвела: пуля лишь слегка задела плечо твари и шмякнулась на пол. Вампир булькнул в ответ. Расту передёрнуло. --А теперь мой ход, -- упырь прыгнул. Парень никак не ожидал подобной силы и ловкости. Вампир скокнул на него, всем телом придавив к стене и не давал возможности сопротивляться. Его пальцы сомкнулись вокруг шеи Расты, а локтями он прижал руки. Раста задыхался, ему не хватало сил сбросить с себя вампира, который усердно его душил. При том юношу тошнило от жуткого запаха и кривой морды упыря. Почти потеряв сознание, в отчаянии, он судорожно шарил кистью более-менее свободной руки. Пистолет отбросило далеко и не было никакой возможности дотянуться. Наконец, пальцы наткнулись на что-то, он напрягся и схватил предмет. Судьба оказалась благосклонна, подкинув аэрозоль со святой водой. Раста надавил и струя воды пшикнула вампиру в лицо. Он дико заорал и скорчился, свалившись с Расты, который лихорадочно соображал, чем бы защититься. Парень схватил пистолет в одну руку, а в другую взял аэрозоль, но воды в нём почти не осталось, и Раста отбросил его. Он вдруг вспомнил про цветы под кроватью и, не выпуская вампира из поля зрения, опустился на колени, шаря по полу рукой. Упырь очунял и мелкими шажочками направился к Расте. Юноша схватил букет и ткнул им вампиру в лицо. --Ты решил подарить мне цветы? Как трогательно, но боюсь ты немного не в моём вкусе. Не огорчайся, ещё встретишь свою половинку, --вампир послал Расте воздушный поцелуй. --Ты должен бояться их! – Раста устал и вспотел. --Чего бояться? чеснока, купленного в супермаркете или роз из цветочного магазина? В них химии больше, чем запаха. Издевательство над естественным… --Ты сам издевательство! – проорал Раста. --Да! Про что я тебе и толкую! Я такой же выродок природы, как твой бетонный мир,--вампир не сводил с Расты своих гипнотических глаз. Он ходил вокруг юноши, как гончая ходит вокруг загнанного кролика. –Думаешь я не могу найти себе подходящую жертву в бесконечном городе? Сколько угодно, хоть пиры каждую ночь, но мне нужно не химическое создание, отмеряющее свою жизнь по расписанию метро, а настоящее, чистое, ЖИВОЕ существо…Такое, как она!— вампир резко прыгнул в сторону, приземлившись на кровати Малой, девушку оттолкнуло к стене. Вампир схватил её за волосы и притянул к себе. Раста долго не раздумывал. Он еще в прыжке вампира поднял пистолет и выстрелил мертвецу в спину. Тот жутко завизжал и отбросил девушку. Он медленно повернул голову почти на сто восемьдесят градусов и с ненавистью уставился на Расту. Его мерзкие пухлые губы противно алели. Вампир распрямился и как разжатая пружина налетел на Расту. В узенькой комнате началась невообразимая толкотня. Растаман упал на пол, сверху навалился упырь. Юноша, придавленный и оглушенный, потерял над собой контроль, всю логику как метлой смело, на поверхность проступил животный инстинкт, подстрекаемый страхом и ужасом возможной гибели. Он стрелял в вампира, прямо в грудь и из неё закапала мерзкая слизь. Вампир ослаб, он хватал ртом воздух и выпучивал глаза. Раста, почувствовав себя сильнее, подмял вампира под себя. Он прострелял в кровососа все пули и теперь просто душил и царапал его. Потом юноше под руку попался отброшенный букет, он оторвал головки чеснока и стал заталкивать их в рот и нос вампира. Мертвец барахтался на полу медузой, явно ошарашенный варварскими методами борьбы с ним любимым. Раста совсем разошёлся, гнев застлал остальные чувства. Он вонзил ногти в лицо вампира и даже попытался укусить его. Это было слишком для бедного ночного труженика, он собрал последние силы, сбросил с себя человека и, превозмогая боль, сиганул в окно, ошпарившись святой водой. Раста, дико рыча, несколько раз пнул комод и затих. Он подбежал к подоконнику и собрался последовать за вампиром, но высота четвертого этажа остудила его. Он грузно опёрся о батарею и устало вздохнул. Он вспомнил о Малой. Она сидела прижавшись к стене, так и не придя в себя. Выражение её лица было глубоко несчастным. Раста сел на кровать напротив неё и легонько тряхнул за плечи. Она обмякла в его руках, как тряпичная кукла. --Ну же, давай, --Расте не хотелось оставлять Малую в таком состоянии одну, с другой стороны, он ещё не остыл после битвы и жаждал её продолжения. Он сорвал несколько веточек лаванды и растёр их. Пальцы резко запахли пряным ароматом. Он сунул их под нос Малой. Она втянула в себя воздух и вздрогнула, а потом пронзительно завизжала и упала, если б Раста не сжимал её в руках. По щекам потекли слёзы, девушка зарыдала. Наверное, она видела нечто страшное и неприятное и только теперь осознала весь ужас. Раста попытался утешить её, как мог, но она ещё плохо соображала. Наконец, она успокоилась и мгновенно заснула, на этот раз нормальным сном. Раста глянул на часы -- почти три утра. Значит, скоро рассвет. У вампира мало времени, он не будет запутывать следы, а поскачет прямиком в убежище. На подоконнике Раста вляпался в розоватую слизь с неприятным запахом (как ещё могло пахнуть то, что вытекло из вонючего вампира? Риторический вопрос). Расту передёрнуло, он вспомнил тухлую рыбу. «Придётся немного поработать ищейкой…А нюх как у собаки…» Вначале он решил оставить Малой записку о том, что вампир действительно приходил, но, оглядев беспорядок в комнате: разбитое стекло, сорванный карниз, перевернутую мебель, лужи воды и пятна крови, он передумал. ………………………………………………………………………………………….. Расте было жутко пробираться по тёмным неосвещённым дворам; он ожидал, что из любой щели на него выскочит вампир. единственное, что утешало Расту, так это рассветный час -- он, скорее всего, подгонял вампира и не давал ему времени на пакости. Кровяной след то и дело терялся. Раста примерно представлял, куда мог сунуться вампир – ближе всего располагалось старое Новодевичье кладбище, его ещё называли «Врубелем», по имени художника. «Малая от него балдеет», --машинально отметил Раста. Он даже вспомнил его адрес (кладбища, а не Врубеля): Московский проспект, 100. всего пятнадцать минут неспешным шагом по проспекту, налево от метро. Теперь Раста бежал галопом, боясь потерять след. Он совершенно не смотрел по сторонам, уставившись исключительно на асфальт. Периодически кровь и слизь пропадали, и Раста пугался, что не найдёт вампира. Но, следуя догадке, он продолжал идти вперёд, и вскоре следы находились. Вампир, по-видимому, порядком устал – кое-где кусты были примяты, а по земле тянулся широкий след, словно кого-то тащили или кто-то тащил себя сам, из чего Раста заключил, что устав, вампир полз. С другой стороны, там вполне мог полежать бомж: под кустом тепло и уютно, а для романтиков видны звёзды. Наконец, после бешеного бега (несколько раз юноша не успевал тормозить и врезался в деревья, а один раз споткнулся о камень и растянулся перед дверями пивного бара, что почему-то показалось ему символичным) он уткнулся носом в ограду кладбища. Это кладбище было одним из самых привилегированных в Санкт - Петербурге в девятнадцатом – двадцатых годах, а теперь находилось в полуразрушенном состоянии. Разумеется, ворота были закрыты. Раста притормозил. Видно, вампир задумался о том же: рядом с местом, где стоял Раста, земля была взрыта, словно её нетерпеливо копнули носком, а под самой решёткой осталось значительное пятно крови, из чего Раста заключил, что вампир предпринял последнее усилие и перелез через ограду. Парень последовал его примеру, благо ограда была витой и нашлось обо что опереться. Оказавшись по ту сторону (он приземлился мягко, как кот), Раста огляделся. Главный вход, через который он и вошёл, располагался со стороны Казанской церкви, недавно отреставрированной. Справа тёмной громадой возвышался памятник Некрасову со скульптурным бюстом поэта. Лица Раста не разглядел, но, кажется, оно выглядело суровым. Парень никак не мог вспомнить, был ли он на Новодевичьим раньше. Чуть южнее входа было семейное место Тютчевых, а рядом – памятник Боткину, окружённый красивой оградой. А на востоке расположена могила ….Врубеля! да, видимо он бродил по этому кладбищу когда-то. Раста осторожно продвигался по тёмным дорожкам, занесённым прошлогодней листвой. Ему казалось, что отовсюду на него смотрят внимательные глаза, поэтому он старался идти как можно тише и постоянно оглядывался по сторонам, так что врезался в массивный гранитный склеп в виде классического портика с урной, где был похоронен актер Александровского театра Варламов. Проклиная любимца публики двадцатого века, Раста поплёлся дальше, потирая ушибленную ногу. Вскоре противное чувство слежки пропало и Раста успокоился, сосредоточившись на следах вампира. Они привели Расту к серому неприметному надгробию с почти стершейся надписью: Геннадий Иванович Невельский, адмирал, основатель Николаевска-на-Амуре. Раста потрясённо остановился у могилы. В его мозгу безуспешно пытались состыковаться два факта: умный и отважный капитан и лысый вампир. Он представил огромный корабль, с толстыми трубами типа труб Титаника, пробирающийся среди льдов, а на палубе высокий адмирал в белом мундире, с лихо закрученными пушистыми усами, смотрящий в даль. Потом он вспомнил сморчка-кровососа. Попробовал пририсовать ему фуражку и усы, мечтательный взгляд и начищенные сапоги. Не получилось. --Этого не может быть!— пробормотал Раста крадущемуся мимо коту. Кот ничего не ответил, но, вроде бы, в знак согласия покачал головой. Раста был почти уверен, что вампир—это кто-то другой. Ему нужно было проверить, узнать наверняка. Раста устало опустился на землю. Ему хотелось спать и голова соображала туго. Над верхушками тисов светлело небо. Юноше стало очень спокойно и хорошо на тихом кладбище, он притянул к себе кота, в полусне приняв за плюшевого мишку, но кот увернулся и с возмущённым мяуканьем затерялся среди могил. Убаюканный мерным шумом ветвей и шорохом листьев, он задремал. …………………………………………………………………………………………….. Расту разбудило чириканье воробья, нагло прыгавшего возле блестящего носа кроссовка. Раста испуганно вскочил, спросонья он не сразу вспомнил, где он находится. опомнившись, он стал нещадно отчитывать себя за беспечность: было довольно глупо заснуть рядом с вампиром. Он стал оглядываться в поисках кота, который теперь казался ему подозрительным, но его и след простыл. Потом Раста заметил могилу адмирала и загрустил, в задумчивости побрасывая на гранитную плиту комья земли, но через несколько минут решительно вскочил и направился к метро. ………………………………………………………………………………………………... Профессор неторопливо намазывал масло на бутерброд, насвистывая весёлую мелодию, когда к нему в квартиру ввалился запыхавшийся и грязный Раста. Он попытался заговорить с Профессором, при этом отчаянно жестикулировал, но тот не дал ему сказать и слова, заткнув рот бутербродом. --Ничего не говори! Я всё сам тебе расскажу. Ты устал и взволнован, мой мальчик, отдохни и приди в себя. Я предвижу, что случилось: ты повстречал Его. Вы сразились, бой был не равный, но ты выдержал!— Профессор нарезал круги вокруг кресла Расты. Парень откусил кусок побольше и с набитым ртом пробубнил: --Почти всё так и было. Я действительно его встретил, но не смог уничтожить! И что самое ужасное, похоже наш вампир—это уважаемый человек, Невельский! --Всё может быть в этой жизни, и благородные становятся подлецами. --Всё равно не верю!— Раста уже расправился с бутербродом,--быть такого не может. Ты бы видел его: маленький, лысый. Только сильный, зараза, --Раста поёжился, вспомнив, как его душили ночью. --Почему бы твоему Невельскому не облысеть и не поглупеть? --Да нет, я не отрицаю возможности стать вампиром. Но он бы держал себя по-другому, у него бы осанка была бы. --Но если не он, то кто же, Гораций? --Я не Гораций. Кладбище закрыли в тридцать четвёртом году, почему бы ему не быть кем-то, захороненным в этот период времени? При том я вспоминаю облик вампира и знаешь, он мне знаком! Я одежду похожую в «Собачьем Сердце» видел! Те же кожаные плащи. --Так он спереть мог! --Мог. А моги не спирать,--Раста вспомнил, что плащ вампиру был велик, явно с чужого плеча. С другой стороны, и эта сторона нравилась Расте больше, вампир мог банально усохнуть за столько лет. – Проверить надо. --Валяй. --Вот тут написано, --Раста извлёк из кармана блокнот,--что могилу вампира учует белый жеребец, ещё не знавший кобылы, на котором сидит мальчик-девственник. Хотя, в принципе, можно и без мальчика. --Можно и без него,--согласился профессор.— Коня где брать будем? --Так у меня знакомая в школе верховой езды работает. Я к ней мигом. Кстати, у тебя в коллекции кроме подделок для туристов есть что-нибудь действительно стоящее? Что-нибудь из нетронутых мест? Например лесов? Или степей, прерий, саванн в конце концов? Профессор негодующе запыхтел и наорал на Расту, заметив, что тот ни черта не понимает в древних культурах и поэтому не ему судить, что подделка, а что нет. --А всё же, есть что-нибудь такое? – Раста подмигнул. Профессор нахмурился. Он молча прошёл в маленькую комнатку, все стены которой были увешаны масками, копьями, барабанами и прочей дребеденью. То, что повесить оказалось невозможным, пылилось на полках либо же подпирало стены. --Вот он, --Профессор нежно взял в руки деревянного божка,--вырезан из дерева, которое когда-то росло в лесу Бразилии. Мне привёз его друг, отвалил большие деньги и подарил на юбилей. А было это аж пятнадцать лет назад. Подходит? --Точно из нетронутых лесов? --Зуб даю. Мне к нему даже сертификат приложили. Одна из самых ценных вещей моей коллекции. --А копьё вот это?— Раста подёргал древко, болтающееся на кожаном ремне. Профессор махнул рукой. --Забудь, массовый промысел. --Дашь мне божка? --А ты вернёшь?— профессор усмехнулся. Раста покраснел и замялся. --Как сказать. Вернуть то могу, но вот примешь ли ты его… в новом состоянии. --Ясно. Если это каким – то образом относится к нашему Делу, то принесёшь назад. Он станет мне самым дорогим предметом. --Да не расстраивайся, я с Ямайки тебе столько привезу, что закачаешься. А теперь я за лошадкой побежал, --Раста испарился. --За жеребцом!!!— крикнул ему вслед профессор. ………………………………………………………………………………………………… В полдень смотритель Новодевичьего имел честь созерцать необычную процессию. Прежде всего, в глаза бросилась ослепительно белая лошадь без седла и попоны. Смотритель был человеком недалёким и мало чем интересующийся, а от этого ужасно подозрительный и упрямый. Он любил спорить и делал это упоительно, пользуясь минимум аргументов, что сводило искусство спора на нет. Один – два аргумента исчезали очень быстро и тогда он становился, как баран, глупо тараща глаза и повторяя магическую мантру: «Я не верю, я не понимаю, я прав». Собеседник на это по-новому объяснил и доказывал, а в ответ слышал «яневерюнепонимаюяправ». А ещё он любил разгадывать кроссворды. Немногочисленные извилины смотрителя не нашли логического объяснения появлению лошади, и он, насторожившись, стал ждать. Под уздцы лошадь вёл невысокий парень, а рядом шествовал длинный худой старик, который сразу не понравился смотрителю. «Старый интеллигент, а попросту буржуй». Раста ещё по дороге из школы верховой езды придумал легенду, которая бы помогла протащить жеребца на кладбище. Мысленно он обрадовался, что некрополь давно не действовал, иначе пришлось бы созерцать слёзы, мятые платки и чёрные платья, а уши бы резал траурный напев; да и они с профессором оказались бы не к месту. Для такого особого случая Раста одел чёрный костюм и завязал галстук, а дреды собрал в хвост. Он вдруг разом превратился в серьёзного молодого человека с отпечатком ответственности на лице. Раста изменил привычный облик исключительно ради поддержки легенды. Увидев своё отражение, он подумал, что сам себе противен, хотя девушки нашли бы его милашкой. Профессор одел фрак. [Эффектная пауза]. На этом его описание можно было бы и ограничить. В руках Профессора фрак становился мощным оружием: он преображал носителя, облагораживал до наивысшей степени и наполнял таким количеством достоинства, что казалось будто места внутри не хватает, и оно выползает наружу. Понятно, почему смотритель растерялся, завидев компанию: его тут же захватило в пламенные объятия благородство Профессора, а сзади в качестве контрольного выстрела маячило обаяние Расты, помахивая рукой и широко улыбаясь. Поравнявшись со смотрителем, Раста слегка кивнул головой и заговорил: --Здравствуйте, мы из Городского Архива. Вам это что-нибудь говорит? Так вот. Я младший научный сотрудник Иванов, а это профессор…Скуратов! Профессор поперхнулся. --Недавно мы наткнулись на старые документы, которые ранее считались утерянными. Среди них находилось завещание господина Невельского, Геннадия Ивановича, что похоронен на вашем кладбище. Профессор, как и положено старшему по должности, позволил говорить Расте, а сам величественно молчал, сложив ручки на груди. --В этом завещании господин Невельский выразил пожелание относительно его могилы. Ммм…скажем так. --В чём выражалась просьба? – настороженно поинтересовался смотритель. --О, сущий пустяк. Геннадий Иванович попросил каждый год седьмого июля приводить к его могиле белого жеребца. --Жеребца? --Жеребца. Согласен, странное пожелание, но что поделать: воля умирающего, писалось в бреду, а он так любил лошадей… --Лошадей? Так он же моряк был! Это если б кавалерист… --Как наивно с вашей стороны, --к смотрителю подобрался Профессор.— Не ужели моряки не могут любить лошадей? Они что, не люди? («кто, лошади?»--подумал смотритель) --или все, кто бороздили океаны, лошадененавистники? Не стоит из общего делать частные выводы. Я отслужил в Морфлоте, но лошадей люблю, как родных детей!— голос профессора прозвучал громоподобно. Смотритель скукожился и открыл калитку. --А документы?— протянул он робко. --В такую минуту, --Профессор укоризненно покачал головой. Он изящно обогнул грязные ботинки смотрителя и прошёл в калитку. Они медленно шли по солнечным аллеям. --ты был великолепен, --Раста усмехнулся. Профессор милостиво кивнул: --Я всегда такой. Но какого чёрта ты назвал меня Скуратовым? Раста неопределённо промычал. Он следил за жеребцом, в общем-то спокойным, хотя девушка из конной школы предупредила, что он довольно игривый и диковатый. Девушка из школы…очень милая, простая и рассудительная, что самое главное. Раста уже давно её заметил, но как-то испугался и недоверчиво отнёсся к этой мысли, отложив на потом, потихоньку рассматривая и ощупывая со всех сторон, проверяя, насколько идея серьёзная. Он застал девушку в конюшнях, где она кормила лошадей. Ей помогал смуглый брюнет, его взгляд равнодушно скользнул по Расте, но заметив, как сильно оживилась напарница, он уставился агрессивно. Вначале Раста решил соврать, но вспомнив, что девушка практически из его мира, и что истинному растаману не гоже лгать, он выложил всё начистоту. --…А потом я устроил ловушку в квартире Малой. Ты её помнишь? Девушка задумалась. --Это та милая особа, которая брызнула мне кетчупом в лицо? Помню!— она рассмеялась. Раста покраснел. --Мне тогда не следовало приводить тебя, как всё неловко обернулось. Она немного дикая. --И ревнивая, --девушка опять расхохоталась. При слове «ревнивая» брюнет энергично взмахнул вилами, которыми до этого ворочал сено, и чуть не проткнул лошадку. Девушка, разумеется (кто бы сомневался), поняла Расту и полностью одобрила его действия, и посетовала, что не может присоединиться к нему, так как у неё слишком много работы (брюнет торжествовал). --Я в тебя верю Раста, у тебя всё получиться!— он заглянул в её искренние чистые глаза и понял, что такая девушка обмануть не может. ………………………………………………………………………………………… Жеребец осторожно переставлял худые ноги, пригибая голову низко к дорожке. Шуршала трава. Было очень тихо, солнце скрылось за тучей, и кладбище погрузилось в тень. Лёгкий ветерок, дувший с Невы, трепал волосы. Так спокойно бывает на закате в деревне или на сельских могилах, где берёз больше, чем крестов. Раста представил, как когда-то звенели колокола Казанской церкви, почти увидел процессии людей, ощутил приглушенный говор. Он вдруг осознал, что прошлое никуда не девается, а оседает тут же и те, кто живут в настоящем – не одиноки, они со всех сторон окружены предками и потомками. И в тени старого клёна ему привиделась девушка в чёрном криналиновом платье, с нашитыми плерезами, концы которых развевались на ветру. Она скорбно склонилась над мраморным надгробием, но не плакала, а грустно смотрела в никуда, сжимая побелевшими пальцами платок. Она не видела никого и ничего, кроме своего горя. А потом она повернулась в сторону Расты. Он увидел ослепительно горящие глаза и спокойное и строгое лицо, обрамлённое кружевами чепца. Она посмотрела прямо в него и исчезла. Раста подумал, что курение травы – пустая затея. Профессор тем временем уже дошёл до могилы Невельского. --Где конь? И что он должен делать? Брыкаться и дико ржать? И не желать подходить ближе, чем на выстрел пули? --Почти, --Раста дал жеребцу кусочек сахара и подвёл к могиле. Конь потоптался, покрутил головой и, плавно нагнувшись, сорвал пучок травы, торчащей из-под надгробной плиты. Раста и Профессор молча проводили траву, исчезающую во рту коня. --Мать вашу! Не сработало! Фигня твои древние предания! --Не ругайся. Люди веками пользовались ими, мы не имеем права не доверять. --Ну значит мадам та тебя подвела: что, она за всем зверинцем уследит? А конь к кобылке тихонько и подкрался… --Перестань. Ты говоришь так же, как тот смотритель. То, что жеребец не испугался могилы Невельского, не значит, что конь неправильный, а значит, что Невельский --- не вампир. А девушка, кстати, очень ответственная. --И тем не менее ночевать ты пошёл к Малой, --съязвил профессор. --Здесь есть ещё захоронения («Не удивительно, --пробурчал профессор, --это же кладбище») и я предлагаю проводить коня по могилам. Давай начнём с самых последних, --Раста взял уздечку и повёл за собой коня. Профессор почувствовал перемену в настроении Расты и сообразил, что шуточки и ворчания не уместны, лучше вообще помалкивать. «Такое выражение лица у него возникает только когда он серьёзен, как гвардеец Букингемского дворца». Советские могилы отличались от дореволюционных: исчезли надгробия в виде ангелов, поэтичные эпитафии, на их место пришли серые обелиски и пятиконечные звёзды. Конь стал вести себя настороженно, он принюхивался, а уши то и дело прижимал к голове. --Не нравиться, --констатировал профессор.— Все они, творцы светлого будущего, в той или иной степени кровь пили. Раста почти не держал поводья, позволив жеребцу самому выбирать дорогу. Он делал это неохотно, но, приободряемый парнем, шёл вперёд. У одного надгробия конь замешкался и попятился, но затем всё-таки прошёл мимо. почти миновав могилу, он встал на дыбы. Это произошло так неожиданно, что Раста и профессор отскочили, как ошпаренные. Звонкое ржание разрезало тишину. Где-то вдалеке терпение смотрителя лопнуло, и он, кряхтя, пошёл выпроваживать сотрудников архива. Он уже с полчаса наблюдал за их перемещениями и никак не мог понять, почему они возвращаются такой странной и запутанной дорогой. Коня невозможно было успокоить, он брыкался и дико ржал, и уворачивался, бил копытами и метался по узенькому пятачку земли, окружённому могилами. --Так-так, посмотрим. Вот здесь он ещё нормально прошёл, а здесь уже забеспокоился, а вот тут напрочь отказался идти. Твой голубчик, Раста, это Кожухов Степан Владимирович, 1895 года рождения, умер в 1933, от чего не указано. --Хорошо, --прокричал Раста.— Коня помоги успокоить, а то он или себя, или нас покалечит. --Второе, конечно хуже, --заметил Профессор и отошёл в сторону. Смотритель наконец добежал и сходу дико наорал на всех, попросив выставиться вон. --Только лошадь пусть успокоиться, --Раста с трудом удерживал поводья, при этом заискивающе улыбался смотрителю. --Чхал я на вас, провалитесь со своим архивом, убирайтесь отсюда, вы мешаете мёртвым! --А я думал, мёртвые на небе. А у вас значит на кладбище неупокоенные души? Непорядочек!— хихикнул профессор. --ВОН!!!—смотритель решительно толкнул их в спины, так что Раста чуть не повалил Профессора. Со стороны их маленькая шумная процессия выглядела довольно забавно: низенький и красный, как рак, смотритель, за ним элегантный и невозмутимый профессор и Раста, тянущий отчаянно сопротивляющегося жеребца. Оказавшись за оградой, они присели, чтобы перевести дух. --Боюсь, назад нас не пустят, --заметил Профессор. Раста промолчал. Профессор извлёк из портфеля обувную щёточку и стал чистить ботинки. --Он будет голодный, скорее всего, значит выйдет на охоту. Да и вообще, ему банально захочется отомстить мне. Тут я его и подстерегу. Возле кладбища. Можно, конечно, как вчера перелезть через ограду, но какой смысл? Во-первых, кладбище –его территория. Во-вторых – просто лень. Всё равно назад лезть придётся, ну и в конце концов, пусть это будет маленьким сюрпризом: он будет ждать меня возле своей могилы. Профессор поёжился. --Как это ты всё так лихо рассчитал? --Простая логика. --Ага, да,--протянул Профессор, а про себя подумал, что эта логика ни на чём не держится и готова в любой момент рассыпаться. Казалось, что Раста учится не на инженера, а на домашнего психотерапевта для вампира. «У вас чешутся зубы? Вам кажется, что Вас никто не любит? Не волнуйтесь -- это обычный постпятисотлетний синдром. Обращайтесь к доктору Растаману Батьковичу, принимает круглосуточно». --Ладно, профессор, мне пора. Дел много. Ты со мной? Профессор отрицательно покачал головой. --Ты фотоаппарат захвати, может пару снимков для семейного альбома сделаешь, ладно? Раста кивнул. --Отведёшь жеребца домой. --К кому? --К нему! В школу. Профессор поморщился. --Но Раста, я же занят! Ты, студент на каникулах, даже представить не можешь, сколько всего за день нужно переделать преподавателю университета… --Там очень много красивых девушек. --…И вообщем-то не так уж много. Пошли, Буцефал, нас ждут великие свершения!— он, кряхтя, встал и похлопал коня по крупу. Раста проследил, как они скрылись за углом улицы и тоже поспешил домой. ………………………………………………………………………………………………… «Если ночью, в полнолунье, выйти из дому без света, и тропой спустившись тайной, прямо в середине лета, подойти к двум липам тихо…», -- в памяти Расты всплыли стоки старого детского стишка-заклинания. Он поёжился. Ему было холодно в одной майке, к тому же с каналов дул сырой ветер, пробирающий до костей. «…Не спугнув лошадки лунной, что траву приходит кушать…». Раста прижался к кладбищенской решётке и теперь всеми рёбрами ощущал её прутья. Он никак не мог нормально устроиться и чувствовал, что ему здесь не рады. «Конечно, после сегодняшнего балагана». В конце концов он сполз на корточки и опёрся о бетонное основание решётки, из которого она и вырастала. Фосфорные стрелки часов ползли лениво и показывали без пятнадцати полночь. «Как жутко. А если подумать, то нет ничего страшного: выбраться ночью из дома, пройти под деревьями, не спугнув фермерской лошади, и получить из рук царицы эльфов звёздный фиал. Но как же жутко читать это стихотворение под тёмным небом, когда взрослые спят, а деревья враждебно шепчутся. И вас всего кучка сопляков…». Раста сидел на улице в полном одиночестве, не было ни припозднившихся прохожих, торопящихся домой, ни ночных гуляк, даже маньяки предпочли другой район, оставив парня наедине со своими мыслями. Раста не знал, о чём думать и непроизвольно стал вспоминать детство. Это показалось ему страшным, он вспомнил, что люди перед смертью видят свою жизнь. Он отбросил неправильные мысли и повторил шёпотом ЕЁ слова: «Я в тебя верю Раста, у тебя всё получиться». Она не может врать. А завтра он пойдёт к ней и пригласит куда-нибудь. Раста крутил в руках пистолет. Почему он решил, что вампир вылезет именно здесь, в нескольких метрах от калитки, слева от неё, а не справа, как вчера? Они с ним связаны, чувствовал Раста. Наверное, так всегда во время охоты: один предугадывает действия другого. Возможно, вампиру хочется выбраться совсем с другой стороны, но что-то заставит его идти именно сюда, через всё кладбище, налево, а для него направо от калитки. Раста услышал глухой звук недалеко от себя, там где росло высокое дерево, а ограда прерывалась квадратным бетонным столбом, такой звук, словно сбросили с плеча мешок картошки. Раста вскочил на ноги и побежал к ограде. Он догадался, почему выбрал именно это место: везде ограда оканчивалась тонкими прутьями и, чтобы перелезть через них, нужно было перемахнуть, приложив серьёзные усилия. А до бетонного столба легко было дотянуться, подпрыгнув, и перевести дух. А потом спуститься вниз. Раста облегчённо вздохнул: значит, никакой мистической связи между ним и вампиром нет, он инстинктивно выбрал то место, которым бы воспользовался сам. Вампир лежал на животе, распластавшись на столбе и по-рыбьи таращил глаза. В них не осталось презрения и ненависти, только злобная настороженность. Кажется, он начал уважать Расту как противника. Раста замер. Вампир как будто заглянул прямо в него и передал свой страх, желание спастись и жажду. Но всё же он был вампиром и, воспользовавшись промедлением Расты, соскользнул со столба и, не оглядываясь, припустил что есть сил по мостовой. Раста дёрнулся и побежал за мертвецом. Парень был похож на поджарую гончую, заметившую кабана. (Дохлого и старого. Такого пятисотлетнего кабанчика). Вампир явно отдохнул за этот день и бежал с порядочной скоростью. Невыспавшийся Раста слегка отставал. Московский проспект, построенный в советское время, тянулся вдоль правительственной трассы, что обеспечило ему славу второго, современного центра. Он щеголял своими высокими и мощными зданиями в стиле неоклассицизма, закованными в гранитно-мраморную броню, памятниками вождям и громадным фонтаном, по вечерам танцующим под классическую музыку. Теперь Московский проспект стремительно проносился мимо Расты: Московские ворота, Фрунзенская – он привык добираться до центра на метро и теперь пройденное расстояние отсчитывал названиями станций. Раста уже начал уставать и испытывал злость на вампира, который МОГ БЫ воспользоваться подземкой. Парень гнал его всё прямо и прямо и сообразил, что так они окажутся в районе Варшавского вокзала, что было на руку Расте: неплохо было бы утопить вампира, замести следы. Рядом как раз тёк Обводной канал, соединяющий …с Невой. Вампир престал оглядываться, все свои силы он тратил на бег, но, приближаясь к центру города, стал замедляться. Здесь улицы уже демонстрировали старинные дома, правда ещё не лощёные и не вычищенные, как в центре, а выцветшие, с кое-где осыпавшейся штукатуркой и отколовшейся лепниной, в этих маленьких домах, поделённых на крохотные квартирки, жили самые простые люди, и пока их недвижимость не рассматривалась как выгодное вложение. На набережной стояла тишина, в окнах не горел свет, все спали. Тихо плескалась почти стоячая вода в канале, от неё веяло запахом водорослей и сыростью. От водорослей глухо поблёскивали каменные берега. Мутная жидкость повторяла цвет ночного неба, делая его маслянистым. Не горело ни одного фонаря, кроме одного маленького, приделанного к стене дома, над аркой. От его жёлтого жалкого света полукруг арки выглядел, как бездонный чёрный провал. Раста тоскливо глянул на канал. Он мысленно отметил, что на противоположной стороне из воды торчали короткие деревянные сваи. Вампир остановился. Он повернулся лицом к парню и улыбнулся. В его глазах снова загорелся огонёк ненависти. Раста ощутил, как по телу разлился противный холод. Через несколько минут решиться его судьба, ему предстоял настоящий бой, и он сжал кулаки, шагнув навстречу вампиру. --Ты сегодня без цветов? Может ты принёс мне кольцо? А где твоя волшебная пшикалка с водичкой? Вышла из строя? --Они всё равно не помогают, -- прорычал Раста. --Правильно. Ничего не поможет. Какого чёрта ты припёрся?— вампир обходил его по кругу, поворачиваясь лицом к каналу. Расте это не понравилось, ведь всего несколько шагов назад – и он окажется в воде. Ему то от купания хуже не станет, но за то время, пока он будет выбираться, вампир ускользнет. --Ты умрёшь, подонок, я не боюсь тебя!— Раста шагнул вперёд. Никто не решался напасть первым. Они ходили, глядя друг на друга, как два драчливых кота, ощетинившихся, готовых к тому, что противник не выдержит и бросится на врага. Раста потянулся к пистолету. Он осторожно опускал руку, стараясь не делать резких движений. Добравшись до кармана, он схватил приклад. Вампир сделал молниеносный прыжок, но Раста отступил в сторону, и мертвец пролетел мимо, плюхнувшись на мостовую. Он тот час перевернулся на спину и вытянул перед собой руки, скрючив пальцы с длинными ногтями. При этом он шипел и скалил зубы. Раста выпрямил руку с пистолетом, нацелив дуло на голову вампира и уже нажимая на курок, вспомнил, что забыл вставить патроны. Он выругался самым нещадным растаманским ругательством, проклиная свои дырявые мозги: поджидая вампира он крутил пистолет не просто так, а чтобы зарядить, но забыл. Пули преспокойно лежали в заднем кармане джинсов. Пока Раста соображал, упырь вскочил на ноги и сшиб Расту. Парень больно ударился копчиком и зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел над собой ночное небо, усыпанное мелкими звёздами. От него веяло спокойствием и прохладой. Раста почти пришёл в себя, но тут красивое небо заслонила лысая голова вампира. Парень с ненавистью долбанул по ней рукоятью пистолета. Упырь съехал куда-то вниз, к ногам Расты. Парень перевернулся набок и достал патроны. Он попытался встать, но мертвец обхватил его ноги и тянул вниз. Раста что есть силы отклонил корпус и с размаху ударил товарища Кожухова по шее. Тот взвизгнул и отпустил ноги. Раста поднялся и отбежав в сторону, стал лихорадочно вставлять патроны в пистолет. Ему это удалось, и в этот момент вампир схватил его сзади. Раста развернулся и вплотную прижавшись к вампиру, разрядил в него всю обойму. Вампир скривился от боли, но усмехнулся. --Разве я не говорил тебе, что оружие не причиняет мне никакого вреда? Оружие так же противоестественно природе, как и кровососы. А враг врагу – друг. Мне казалось ты умнее, растаман. --А я умнее, -- пока вампир растерянно озирался, а чувства его притупила боль от пуль, Раста прижал его к себе и всадил в грудь кол, выстроганный из бразильского божка. – Я всего лишь отвлёк тебя, а это – девственное дерево, обработанное людьми, живущими в гармонии с природой. Вот чего ты боишься, да, да? Вампир замер. Его глаза лихорадочно забегали, а на лице выступили тёмные жилки. По плащу потекла чёрная жидкость. Он смотрел то на кол, торчащий из груди, то на Расту, который отошёл на несколько шагов и теперь улыбался. Вампир скривился и медленно заговорил, тяжело вздыхая после каждого слова: --Девственные леса…ты наивен, растаман. Всё ложь в этом мире, всё обман, это тебе я говорю, адмирал. На твоём коле я чувствую привкус краски и лака, гарь машин и шум пил, стук топоров, крики людей. Ты оказался близок, но не прав. мне честно, так жаль!— закончив фразу вампир схватил опешившего Расту и повалил на мостовую. Он оглушил его, ударив о камень, и пока парень не пришёл в себя, разодрал горло. Кровь брызнула алым фонтанчиком, и вампир присосался к нему, фыркая и отплёвываясь. Он не отрывал лица от шеи Расты в течение долгих пяти минут. Вначале Раста ещё дёргался, но постепенно затих, лишь ноги и руки подрагивали в конвульсиях, как у дохлой лягушки. Наконец вампир оторвался от тела и поднял своё перепачканное лицо к небу, пристально вглядываясь в темноту. Он встал и отряхнул пыль с плаща. Потом брезгливо подтолкнул ногами тело к краю канала и сбросил труп в мутную воду. Он понаблюдал, как мертвец потонул, а потом, воровато озираясь, побрёл прочь. ………………………………………………………………………………………………… Когда Раста проснулся, первой мыслью было, а существует ли Джа на самом деле. В его душу закрались сомненья.