С иного голоса мелодия невнятна, С плеча чужого велика обновка, Глаза слепы - их застилают пятна Луны прибитой к темени подковкой. Продрогший мир и бесконечность звука Томительного словно наважденье Не то, что раздраженье и докука, А так - простое светопреставленье. Перемежение то вечности, то боли Съедаемых обыденным восторгом Свободной, но осознанной неволи В объятиях любви и кривотолков. Что это – неосознанность явленья, Вне меркантильности стараний и чудачеств, Несостоятельность желанного паренья В обход приобретенных ложных качеств? Вот в звуках ветра вновь слышны угрозы Неверности, предательства, кончины, Вновь бархатисто-войлочные розы, Вновь праздники, а в полдень – именины. В иных часах минуты незаметны, Иных находок радуют потери, И чувства и желанья трафаретны, И заперты окрашенные двери, И ястребы кружат легко, но злобно, И одиночество - не горечь, а событье, И говорить становиться немодно В мгновения последнего отплытья. Игра, игра на белоснежном поле, Всё с перелётом мимо странной цели, И цепи позолоченной неволи Лежат в чулане и, конечно, целы. Забыто прошлое: в нём сердцу было мило, Скучает в небе призрачная тучка Всё эфемерно и во тьме застыла Бессрочной первозданности отлучка.