Посвящается Ричарду… Бывает во снах такое, что вас всегда кто-то беспричинно и неустанно преследует. Он не отстает, все его внимание на вас, он идет следом, его преследование делает из нас явную жертву, а мы убегаем от них, скрываемся, боимся, бежим, не понимая, зачем он преследует нас. Как правило, мы посыпаемся в страхе, когда он уже вот-вот нас настигает. Так и в это воскресенье я снова стал жертвой преследования. Я вышел на улицу. Была весна, и, несмотря на светящееся солнце, день был не ярок и лучи светила не могли наполнить землю должным весенним светом. На улице было мало людей, все шли куда-то по неведомым мне делам. Я заметил его сразу. Он направлялся в ту же сторону, куда шел и я. Я шел между домов по окрепшей земле, некогда покрывавшейся вязкой весенней грязью. Я шел через двор. Он шел следом, не сводя с меня глаз. Это был парень двадцати – двадцати пяти лет. Он продолжал идти следом за мной, и я вдруг в страхе осознал, что он преследует меня. Я был десятилетним мальчишкой и не понимал, зачем он продолжал идти за мной. Ему нужны деньги? У меня вроде не было денег. Я зашагал быстрее, и мне даже показалось, что у него сверкнуло лезвие ножа. Страх усиливался. Я шел быстрее. Нужно было позвать на помощь, закричать. Это могло испугать его, но поблизости была всего лишь одна старушка, которая медленно передвигалась, ворча что-то себе под нос. Я не закричал, вместо этого я беспокойно зашагал еще быстрее. Он, видимо почувствовав мой страх, хладнокровно, как ни в чем не бывало, прибавил шагу и продолжил идти за мной. Страх притягивает к себе… Я быстро забежал в какой-то подъезд с надеждой, что преследователь не увидит, как я вошел, а если и увидит, то отстанет, решив, что я забежал к себе домой. Переведя дыхание, я остался на первом этаже, ожидая, что преследователь не войдет в подъезд и пройдет мимо. Но мои надежды не оправдались. Человек вошел в подъезд следом за мной, увидел меня и встал передо мной, ожидая чего-то. Мои глаза застыли в страхе. У него, наверное, был при себе еще и нож. Страх овладел мной. Я не знал что делать. Я был в оцепенении и не знал, что ему нужно было от меня. А он ждал. Я был в тупике, словно загнанная жертва. В этот момент люди просыпаются. В такие моменты страха, все пробуждаются ото сна. Загнанные жертвы хотят убежать от своих преследователей. Часто они выбирают простой способ для побега – просто проснуться, убежав таким образом от преследователя из своего сна, убежав таким образом из самого сна, из своего кошмара. Я же, не зная осознанно о таком способе побега (но, явно собираясь применить его), попытался найти в себе силы и спросить своего преследователя, что ему нужно было от меня. Он стоял и смотрел на меня. Я задал вопрос: - Что вам нужно? Зачем вы преследуете меня? - Может быть, ты мне ответишь? – Спросил меня через некоторое время мой преследователь. Все еще одержимый страхом, я с недоумением уставился на человека. Похоже, что это был маньяк-психопат. Он продолжал смотреть на меня, а я заметил, как его лицо вдруг стало меняться. Если раньше это было лицо маньяка-преследователя, то сейчас оно своей улыбкой стало излучать какое-то тайное знание, неведомое мне. - Может быть, ты ответишь мне, почему я преследую тебя? – Спросил опять меня преследователь. Я, все еще не понимая, был в недоумении относительно того, чего же хотел этот человек от меня. - Мы часто видимся с тобой в твоих снах, - сказал преследователь. – И часто мне приходится исполнять роль твоего преследователя. Я часто преследую тебя, но зачем я тебя преследую? Это роль, которую я часто исполняю. И честно признаться, меня обижает то, что мне досталась такая роль, которую мне приходится часто исполнять. Я продолжал смотреть на него круглыми глазами, пытаясь понять то, что он говорит, а он тем временем опять задал мне вопрос: - Может ты мне, наконец, скажешь, зачем ты наделил меня ролью твоего преследователя? - Я… я наделил тебя ролью моего преследователя? – Переспросил я. - Да, - ответил преследователь, - из-за тебя мне приходится часто играть роль твоего преследователя, идти за тобой по пятам, преследовать тебя, вызывать в тебе страх, видеть твой испуг, чувствовать твой страх и видеть его в твоих глазах. А мне не так уж и нравится видеть страх в глазах людей. - И зачем же ты преследуешь людей? – Спросил я. - В том-то и вопрос, - заметил преследователь. – Люди должны дать ответ, так же, как и ты должен дать мне ответ на вопрос - зачем я должен преследовать тебя? Все еще ничего не понимая, я продолжал смотреть на него. - Тогда, видимо, придется мне ответить, раз ты пока не можешь мне объяснить то, чем так умело пользуешься, - сказал преследователь. Его вид не сразу, но изменился на благожелательный. Лицо, смотревшее на меня сверху вниз, улыбалось, тайной улыбкой скрывая знание, которое было готово предстать передо мной сейчас. - Во-первых, - начал он, - тебе не следует меня бояться. Меня – нет. Я – не преследователь, не маньяк. Я всего лишь образ. - Как? – Не вразумил я. - Я словно призрак, - стал он объяснять. - Я просто идея, витающая в воздухе твоего сна, готовая принять любую форму, которую ты пожелаешь увидеть в своем сне. Когда ты спишь, ты погружаешься в свой сон. Выбираешь пережить какой-нибудь сюжет, а я обретаю форму, вид, который подобает сюжету твоего сна. Я могу быть преследователем в твоем сне, могу быть другом иль прохожим просто. В зависимости от того, что ты хочешь пережить во сне, в зависимости от того, кого ты хочешь там увидеть. - То есть ты – это образ, который я хочу увидеть во сне? – спросил я. – Тогда почему я этого не знаю? - А не знаешь ты, потому, что если б знал, смог ли ты сполна ощутить страх преследования во сне? Боялся ли ты меня, если б знал, что я не преследователь, а пустое место? - Видимо, нет, - задумался я. – Но зачем мне бояться, ведь я не люблю страх? - А для того, чтобы преодолеть его. Ты не можешь преодолеть свой страх, если не боишься. Тебе надо вначале обязательно бояться, чтобы потом преодолеть свой страх и ощутить свою победу. И чем сильнее твой страх, тем величественнее победа. Вознаграждением будет твоя свобода в качестве победы над врагом твоим – твоим же страхом. И в этой борьбе над страхом я – твой инструмент, а сон твой – это полигон, где ты учишься преодолевать свой страх. И сейчас ты хорошо с этим справляешься. Чрез меня ты учишь себя преодолевать свой страх. Страх – это неведение. А ты открываешь свои же знания против него чрез меня. - Как это? – Не понимал я. - Я всего лишь образ, роль. Я исполняю то, что хочешь, чтобы я исполнил для тебя. Ты хотел, чтобы я вначале этого сна был твоим преследователем – я им был. Теперь ты хочешь, чтобы я подобно роли наставника, объяснил тебе кто я, чем сейчас я и занимаюсь, открывая знания, что предстают пред тобой ответами на твои вопросы. - Постой, если тебя все ж нет, тогда кто говорит вместо тебя все это? - Ты сам, - ответил он. - Ты говоришь вместо меня. В этом смысле ты играешь мою роль, иль воображаешь, как мне лучше ее для тебя сыграть. Так через меня ты учишь себя. Через меня ты открываешь свои же знания. Самое удивительное то, что вроде не зная всего этого, ты знаешь как и какие импульсы послать мнимому преследователю, чтобы тот преследовал тебя именно так и в такой форме, чтобы ты мог почувствовать себя жертвой, испытывающей натуральный страх во всех ее красках. Кажется, ты вроде даже уверен, что не знаешь всего этого, но ты не знаешь точно пока только одно – то, что все ты это уже знаешь и всем этим ты умело уже пользуешься. - Вот это да… Мне надо это все осмыслить… - У тебя вся жизнь, - улыбнулся мой преследователь. - Кстати, и жизнь – порой один большой твой сон… Мой сон вдруг закончился. Его миссия была окончена. Я проснулся в своем мире, когда мой мудрый преследователь остался там. Странный сон. Странный, но поучительный. Интересно, если он – это всего лишь мое воображение, то и мир во сне – всего лишь иллюзорный мир. «…И жизнь – порой один большой твой сон». А что, если и этот мир – это всего лишь наше воображение, созданное также в качестве иллюзорного полигона для борьбы со своими страхами и победой над собой? Такая победа дает свободу от оков страха, что мы держим в себе… (с) Джонатан Закарин