Проходят дни, сменяются времена года, жизнь течёт медленно и спокойно. Мы не запоминаем большую часть времени, мы не ощущаем вкус и его течение. Значительную часть своего существования – мы мертвы… Человек по-настоящему оживает лишь когда влюблён или когда смерть стоит у его порога. Жизнь – не те дни, что прожили, а те, что запомнились... Александр Смертин не умел любить. Он долгое время пытался найти это чувство в себе, но попытки оставались тщетными. Наверное, всему виной было то, что он слишком сильно ценил себя и не хотел тратить своё внимание на других. Также он не мог рисковать, поскольку от природы был пуглив и труслив. Он не мог решиться прыгнуть с парашюта или забраться на высокую гору. Он боялся балансировать у края смерти, и поэтому ему было очень трудно ощутить себя живым. И тогда он нашёл новый источник воодушевления и смысла жизни. А вот собственно и сам Александр идёт по ярко освещённому коридору с белыми стенками и гранитным полом, вымытым так чисто, что можно было разглядеть отражение. Вдоль стен стоят кушетки, на которых лежат пациенты в ожидании очереди. В воздухе витает всем знакомая атмосфера больницы: некое сочетание запахов лекарств и накрахмаленной ткани. Александр Смертин был уже давно не молод. Сухая, бледная кожа сплошь покрыта неглубокими морщинами. Острые черты лица, в совокупности с худобой, немножко пугали. Казалось, что он человек волевой и строгий, не терпящий поблажек ни от кого, включая себя. Карие глаза внимательно смотрели из-под тонких бровей, подчёркивающих их глубину. Орлиный нос и вытянутый вперёд подбородок убеждали всех о наличии огромной силы воли, а впалые щёки наводили на мысль изнуряющем труде, как будто высушившим его изнутри. Вот только издевательская улыбка на бледных губах не вписывалась в образ. В ней выражалось пренебрежение ко всем окружающим, будто он стоял намного выше других и смотрел на всех с долей иронии и превосходства. Что и говорить…внешность обманчива. На нём надета светло-зелёная майка, поверх которой накинут белый больничный халат. В руках он держал карту болезни одного из пациентов. Доктором он работал уже тридцать лет, но так и не продвинулся по службе. Точнее, он просто отказывался от повышения, несмотря на то, что знаний в своём деле у него было гораздо больше, чем у остальных. Возможно, вы спросите: «почему?». Ответ прост: если бы он поднимался по карьерной лестнице, ему было бы не положено, делать то, что являлось сутью его жизни. Незачем было бы тогда вставать по утрам и идти работать. Его сердцу было бы смертельно скучно без этого биться. Он бы не чувствовал что ещё жив… Его профессия заключалось в том, чтобы убивать надежду. В момент, когда человек висит на этой последней нити, связывающей его с былой жизнью – приходил Александр и всего парой слов разрушал эту связь. Толкнув дверь, он вошёл в комнату ожидания, выкрашенную в тускло-жёлтый цвет, который должен был успокаивать. С этого момента начинался его любимый театр жизненной трагедии. А вот и действующие лица: высокий, хорошо сложенный мужчина, довольно красивая и ещё молодая женщина и восьмилетняя девочка. Александр взглянул в карту болезни. Мальчику было девять лет, и после двух дней борьбы он скончался от внутреннего кровотечения, полученного при аварии. Значит перед ним стояли мать, отец и, судя по всему, сестра покойного. Александр огромным усилием воли и прикусив язык, смог подавить улыбку наслаждения, которая просилась на лицо. Такой расклад был наиболее приятным из возможных – ничто не сравнится с горем родителей. Отец сидел на стуле, опустив голову и крепко вцепившись пальцами в волосы. Он раскачивался из стороны в сторону, одолеваемый горем. Мужчина пытался выглядеть сильным, но ему это плохо удавалось. Мать ходила по комнате, насчитывая круги. Кожа её была бледна, словно у мертвеца. Она мяла свои ладони, пытаясь выдавить болью свой страх и успокоить нервную дрожь в пальцах. Её покрасневшие глаза от бессонных ночей и выплаканных слёз, то и дело посматривали на дочь. Дочка же ходила за матерью, думая о том, что же происходит и чем можно утешить родителей. За спиной Александра Смертина хлопнула дверь – разрушив атмосферу молчания, царившую в этой комнате. Все взгляды устремились к нему. О, если бы видели, сколько в них было надежды…Скорее даже мольбы. Он был для них богом, который может решить их судьбу. Смертин ценил их надежду как самую любимую игрушку, с которой было невообразимо приятно играть, но несравнимо приятней сломать. Он нарочито расслабил лицо и согнал со своих глаз задумчивость, создавая иллюзию, что принёс хорошие вести. Ведь вера в чудеса примиряет с их отсутствием… Чем выше заберутся в своих надеждах, тем приятней будет столкнуть их с этого пика. -У меня новости насчёт вашего сына - сказал Александр ровным, спокойным голосом, в котором не было ни тени намёка на действительность. Он сделал длинную паузу плавая в лучах их внимания, буквально слыша как они кричат про себя «ну пожалуйста! Пожалуйста! УМОЛЯЮ! ПУСТЬ ОН БУДЕТ ЖИВ! Только бы всё было в порядке!» Женщина сцепила ладони, мысленно привнося молитвы Богу, а может, пытаясь докричаться до Дьявола в надежде продать свою душу за жизнь сына. Мужчина приподнял голову и лишь вопросительно поднял брови, но в глазах его стоял страх. Казалось, зрачки слегка дрожали, силясь остановить слёзы. Девочка же удивлённо смотрела на родителей, пытаясь подобрать нужные слова... -Мы сделали всё что могли, но повреждения были слишком сёрьёзные. Мои соболезнования, мне очень жаль – отчеканил заученную фразу Смертин с долей фальшивой грусти в голосе. И в этот миг он убил этих людей. Они никогда больше не станут прежними, он изменил их сущность. В каждом человеке заключается целый мир, и он уничтожал его, возводя на его руинах новый - холодный и пустой, в котором жило только отчаяние и горе. Он ощущал себя чуть ли не богом, видя, как дрогнуло лицо женщины. Её подборок мелко затрясся, а руки задрожали от ужаса и паники, охватившей её. В глазах, из которых уже текли первые слёзы, ещё миг оставался маленький лучик надежды на то, что произошла некая ошибка. Но не в силах больше себе врать, она сдалась, и горе хлынуло в неё с силой прорвавшейся плотины. Комнату огласил вопль отчаяния. Её дрожащие кисти закрыли лицо и вцепились длинными ногтями в волосы. Она упала на колени, будто не в силах больше стоять, и бешено замотала головой, отрицая произошедший факт. -нет. нет! НЕТ! это НЕПРАВДА!! – вместе со слезами умирала её прошлая жизнь и будущая радость. Вы вряд ли когда-нибудь ощущали такое наслаждение, какое испытывал сейчас Александр. Это было приятней, чем любовь всего мира, это было лучшее ощущение, которое он мог только вообразить. Её крик был для него слаще, чем самая прекрасная музыка. Он ликовал от её реакции, такие женщины обычно не выдерживали удара судьбы и ломались, потом спивались или начинали принимать наркотики и, в конце-концов, кончали жизнь самоубийством. Всего парой слов он запустил яд в души, который сожжёт их изнутри. Лицо мужчины превратилось маску. Глаза остекленели и смотрели в одну точку, словно мира вокруг него больше не существовало, и лишь одна слеза прокатилась по его щеке. Он начал раскачиваться и быстро что-то шептать, настолько тихо, что ни слова нельзя было разобрать. Наверное, в своём воображении он считал, что пытается успокоить жену. Он застонал оттого, что не может ничего изменить. Он укусил себя за ладонь, по которой заструилась кровь. Мужчина не хотел, чтобы жене стало ещё хуже, и пытался выглядеть более стойким, чем был. Девочка, видя, что её мать плачет - тоже зарыдала и обняла её за шею, пытаясь утешить. Смертин чуть ли не до крови прикусил язык, пытаясь удержать улыбку. И порадовался результату - от боли его глаза рефлекторно заслезились, отчего казалось, что он по настоящему соболезнует их горю. Но, несмотря на то, что этот концерт он мог смотреть бесконечно, - ему надо было уходить, а то коллеги могли что-то заподозрить. - Мои искрение соболезнования – сказал Смертин и вышел из комнаты ожидания. Александр быстрым шагом пошёл к своему кабинету, и, наконец, щёлкнув замком, он остался с собой наедине. Он больше не мог выдержать и секунды, и из старой глотки вырвался заливистый, почти сумасшедший смех. Он по десятку раз вспомнил лица людей обременённых горем и от этого его смех только усиливался. «А Я живой! живой! живой! Я ЖИВОЙ! Я не мёртв!»- проносилось в его голове. Смех уже переходил в удушающий, хриплый кашель. Александр попробовал вздохнуть, но у него не получилось – поскольку он продолжал хохотать последним воздухом, находящимся в его лёгких, которые начали гореть от боли. Он упал на пол и конвульсивно задрожал всем телом, как при рвоте с пустым желудком. Его улыбающееся лицо посинело. Сердце бешено колотилось всё громче и громче, пока глухим ударом не обозначило точку в его несуществующей жизни… Через два дня, заметив, что Александр Смертин не появляется на работе - вскрыли его кабинет, где нашли гниющие тело, лежащее в собственных экскрементах и облепленное мухами, налетевшими через открытую форточку. Сообщать о его смерти было некому, и труп переправили в больничный морг, где тело сожгли с накопившимся мусором…