Семен Венцимеров Поэмы Рязань, 2008 Сказание о походе князя Игоря («Слово о полку Игореве», прочитанное в Третьем тысячелетии...) Великому Учителю Людмиле Евдокимовне Татариновой С преклонением и любовью посвящаю Семен Венцимеров Не время ли нам, братцы, На струнах побренчать, Напрячься, да собраться – Сказание начать? Сказанием прославишь Великий твой народ – Как Игорь Святославич Отправился в поход, Князь Игорь Святославич Отправился в поход... В угоду нравам новым – Не старым временам – Обычным русским словом Начать бы песню нам, Чего б не принял рьяно Наш предок, что любил Сказания Бояна, Который вещим был, Рубаха среброткана, А сам он вещим был... Лихой певец-гудошник, Он, начиная петь, Как виртуоз-художник, Пред кем благоговеть Все будут без изъятья, Старался поразить... Смогу ли описать я, Тем паче повторить? Он был великим, братья, Его не повторить... Бросая смыслу вызов, Мог без труда Боян, Кудесник импровизов, Чей голос был медвян. То белкою по древу. То волком по земле... Чудесному напеву Все вторят в полумгле, И радости и гневу Все вторят в полумгле. Он душу вынимает, Начав издалека, То сизым вдруг взлетает Орлом под облака... Струн вещих переборы – Другой бы так не смог... Ушедших дней раздоры Он в памяти сберег, Слова и переборы Он в памяти сберег. Строй соколиный бросив, На стаю лебедей, Не задавал вопросов, А понимал людей... И знал, когда он вправе Для мудрых и седых, Запеть о Ярославе, Забыв о молодых, О мудрости и славе, Для воинов седых... Когда же в окруженье Бояна молодежь, Быстрей перстов движенье – И замолкал галдеж... Потешки – на растраву, А растравив, в пылу – Отважному Мстиславу Он воздавал хвалу, Мстиславу-русоглаву Он воздавал хвалу... Он пел, блестя глазами: -- По берегу реки Стояли перед нами Касожские полки... Подобен был медведю Их воин, телом здрав... Но заколол Редедю Отчаянный Мстислав, Один принес победу Бесстрашный наш Мстислав. Не соколов бросает На лебедей Боян – Перстов живая стая На струнах, глас медвян. И словно пели сами Те струны под рукой О гордой княжьей славе, О чести боевой, А мы забыть не вправе О славе боевой... Воздали честь Бояну – Начнем же песнь свою Искусно, без изъяну -- О мужестве в бою. Великий князь Владимир – Наследникам пример... Не верил ни в кикимор, Ни в леших, ни в химер... Врагов нещадно вымел, Не ведал полумер. А ныне повесть наша Об Игоре пойдет, Что боевого ража Исполнен – и поход На половцев готовит, Ум доблестью крепит, Отважных славословит, Оружие калит, Поганых обескровит -- Оружие калит. Твердит: назад ни шагу! За землю, Русь свою -- Сердца горят отвагой – Готовы пасть а бою... Высокое мгновенье – Крепчает ратный дух, Воинственное рвенье -- И каждый стоит двух... И все хотят – в сраженье, И каждый стоит двух... Тут Игорь замечает: Легла на солнце тень. Несчастье предвещает Лишенный света день. Но обращаясь к рати, Князь поднимает дух: -- Смерть лучше плена, братья! А каждый стоит двух, Не стану отступать я, И каждый стоит двух! Ну, братие – дружино, По коням – и вперед! Судьбы, пока мы живы, Никто не отберет. К заветному кордону Отряды держат путь... -- Хочу воды из Дону Шеломом зачерпнуть, Вонмем святому звону, Отвагой полня грудь... Пусть мрачное знаменье Нас воли не лишит. Ведет судьба в сраженье, Она за нас решит. На половецком поле Копье ли утвержу, Иль с вами по недоле Там голову сложу. На половецком поле Я голову сложу. О, русичи, о други! Пред нами тихий Дон, Булатные кольчуги И колокольный звон. На вас надежда, братья, Грядет в бою успех, Такой могучей ратью Мы одолеем всех, Не стану отступать я -- Мы одолеем всех. Бояна вновь восхвалим: Дней старых соловей Певал бойцам бывалым. Той песнею своей По мысленному древу Летал, сверкал умом... Чудесному напеву Всяк вторил говорком, И радости и гневу Всяк вторил говорком. Да, жаль, что нет Бояна! Он знал бы, как связать Рать древнего Траяна И Игореву рать. Не буря, мол, над полем, Проносит соколов, А утекают с воем Ошметки злых врагов, То Русь изводит боем Ошметки злых врагов. Воспел бы внук Велесов, Нашел бы словеса -- Персты о струны взрезав -- Святые чудеса. «За Сулою ржут кони – В столице слава ждет...» Хоругви да иконы Берут бойцы в поход, Доспехи да попоны Берут бойцы в поход. В Путивле реют стяги, Над Новгородом – звон, Бойцы полны отваги, Князь Игорь вдохновлен. Ждет Всеволода, брата, По прозвищу Буй-тур, И тот молодцевато Глядит с коня вприщур, В сверкании булата -- Глядит с коня вприщур... -- Пресветлый брате-княже – Отец наш Святослав, Пусть тень сомнений даже Не тронет – смелый прав! Седлай коней – у Курска Оседланы мои - Топтать врагов до хруста – Лишь только помани, Покрошим их в капусту – Ты только помани. Отступят агаряне – Неудержим напор. Отважные куряне – Бойцы, как на подбор. Под трубами повиты И вскормлены с копья... Вперед на бой веди ты, Где ты, брат, там и я, Так наступать вели ты, Где ты, брат, там и я! Куряне легконоги, Всегда готовы в бой, Им ведомы дороги, И звезды над судьбой. Есть под рукою стрелы И луки взведены... Бойцы сильны и смелы – И наступать должны! За русские пределы, Мы выступить должны. Готовы кровь до капли За Игоря отдать, Остры мечи и сабли, Стремится к бою рать Как волки в ратном поле Охотники снуют Певцы о ратной доле Сказания поют, О воле и недоле -- Сказания поют. Надеждой на удачу Вдохновлены полки. Пора в дорогу, значит – Звенят в руках клинки. С победою – по праву – Не разойтись в судьбе. Добудем князю славы И почестей себе, Воздвигнем щит державы И победим в борьбе! Тогда в златое стремя Вступает Игорь-князь. Пришло, считает, время... И, на коня садясь, Он едет в чисто поле, Ведя полки вперед, Предвестиям недоли Вниманья не дает, Кольнувшей в сердце боли Вниманья не дает. Закрыто солнце тьмою. А в грозовую ночь, Ужасно звери воют... Ночь, князя не сурочь! А на вершине древа Вещает князю див, Что дескать, вправо – влево, Пойдешь – и будешь жив, Мол, двигай вправо-влево, Тогда ты будешь жив... Нерадостны посулы, Что предвещает див: -- По Волге мог, по Суле, Поморье прихватив, Был путь на Корсунь, Сурож Надежен и открыт..., А здесь судьбы посулы ж Черны – здесь будешь бит, Сам видишь: небо хмуро ж -- Ты будешь здесь разбит... Прогноз нелестный выдал Походу князя див. Тьмутараканский идол Был мрачен, подтвердив: Не принесет удачи Светлейшему поход... Так все напрасно, значит? Победа не грядет? Ужели мне маячит – Нерадостный поход? Неслись по тайным тропам Прочь половцы-враги… Бежали к Дону скопом И дальше – вдоль реки – От схватки уклониться Чтоб не пропасть в чаду... Кружили в небе птицы И каркали беду, И вещих книг страиицы Пророчили беду. И предвещал ночами Несчастья волчий вой. Орлы зверью кричали, Мол, скоро будет бой. И стало быть, пожива Найдется для зверья... Там, позади, где грива, Ты, Русская земля... Холмы, распадки, грива -- Там русская земля... Ночь осторожно тает. Возносится заря. Опасность возбуждает Тревогу у зверья. Отявкивают лисы Червленые щиты Бойцов отважны лица, А души их чисты, Страх в душах не таится И помыслы чисты. И щебет соловьиный Затих и галчий грай... Вот поперек долины – Щиты из края в край. Начнут бойцы расправу И победят в борьбе. Добудут князю славу И почести себе. И укрепят державу – И победят в борьбе. И в пятницу с рассветом, Рассыпав тучи стрел, Пошли полки наметом, И докажи, что смел. Нещадно растоптали Поганые полки, Орлами налетали Рубили в две руки... А после похватали Добро их в две руки. Досталось много злата, Заморские шелка... Награбили богато... В обозе у полка Ведут коней, овец их – У битвы свой закон -- И девок половецких Погнали в свой полон. И девок половецких Ведут на Русь в полон. Назад полки с добычей Идут прямым путем. Где грязь – велит обычай – Мостить мосты добром... Безжалостно бросали Под ноги епанчи... Не жаль – богато взяли, Мечи все в грязь, мечи... Одежды много взяли – Мечи все в грязь, мечи! -- Тебе же, княже-друже, Честь честью воздаем Серебряным оружьем И вражьим бунчуком. Врага лишили славы, Хоругви отобрав, Бой знатный, бой кровавый -- Кто победил, тот прав, Для славы, для державы -- Кто победил, тот прав! Был день победы труден. Вошла в дремоту ночь... И сон был непробуден... Беда! Нельзя помочь... Казалось, кто обидит Хороброе гнездо? Ни ворон глаз не вынет, Ни кречет... Да никто... Победу враг не схитит, Не нападет никто... Но серым волком к Дону Той ночью мчался Гзак, А следом – по уклону – Вороною – Кончак... И собирались тучи Над русскими в ту ночь... Уж вы не спали б лучше! Увы! Нельзя помочь... Предчувствия гнетущи... Увы! Нельзя помочь... День новый начинался Предвестьями беды Зарей знаменовался, А черных туч гряды Хотят четыре солнца Прикрыть седою тьмой... С природою не ссорься, Спеши скорей домой, Князь, может унесемся Немедленно домой? Но в тучах блескавицы Сверкают, гром гремит К домашним возвратиться Природа не сулит... Лететь на войско стрелам, А копьям рвать доспех... -- Займемся ратным делом, Достойнейшим из всех, Бой достается смелым, Достойнейшим из всех. Рискнем одной судьбою, Вторые не грозят... Ну, братья, сабли к бою! Пусть половцев сразят... На Каяле на речке Пусть грянет сабель звон... А павших в лютой сече, Волной укроет Дон, Вам, святые предтечи, Хранить и Русь и дом.... Ветра, Стрибожьи внуки, На русские полки – (Каленые кольчуги) – От моря и реки Приносят стрелы, зная: Пропасть живой душе... А ты, земля родная – За гривою уже, Там Русь скорбит, стеная -- За гривою уже... Дрожит земля и стонет И взмучена река... Тревога с поля гонит И птицу и зверька... И вырастают в поле – От моря, от реки, И мрачное глаголят Чужие бунчуки, Спастись нам не дозволят Чужие бунчуки. Враги идут от Дона – И плачет тихий Дон – Их поступь неуклонна – Идут со всех сторон. И русские отряды – Гляди – окружены... Ну, что же, если надо, Мы пасть в бою должны, За князя смерть -- отрада, Пасть за него должны. Кричит звериным криком, Пугая, половчин... Сияют светлым ликом, К щиту примкнули щит, Булатом ощетинясь Отважные полки, О смерти не кручинясь, Душою высоки, Оружьем ощетинясь -- И духом высоки! О, Всеволоде-княже Ты начинаешь бой, Твой полк стоит на страже В предполье... Подвиг твой – Врага ударом встретить, Смешать его ряды... На том ли, этом свете Воздастся за труды... Отца восхвалят дети За ратные труды. Твои куряне смелы, Не дорожат главой, Выпрыскивают стрелы И, кто еще живой, Врубаются мечами В поганые башки, И шелома трещали... О, русские клинки! Поганых лбы трещали... О, русские клинки! Где ты златым шеломом Посверкивал, Буй-тур, Полком, тобой ведомым Немало вражьих шкур, Мечами их дырявя, С коней валили в грязь – И не увянет слава Твоя вовеки, князь! Пока жива держава Ты будешь славен, князь! Аварские шеломы Под саблями трещат, Заслоны-волноломы Не отойдут назад. Здесь важно и не важно, Что было и что есть: Лишь меч и дух отважный, И княжеская честь. Здесь понимает каждый: Дороже жизни – честь... Есть где-то град Чернигов, Отеческий престол, Неволи мрачной иго Над градом враг простер... Там в тереме высоком Ждет Глебовна – жена... Глядит с тоской из окон... А здесь идет война, Глядит жена из окон, А здесь – за них – война! Событий скоротечность – Над прошлым – тишина... Ушли в седую вечность Траяна времена, Олеговы походы, Чей Святослав – отец... Остались эти годы На пнях – чредой колец, Ушли с земли народы Бесследно – злой конец... Тогда, при том Олеге, При Гореславиче, Всяк жаждал смертной неги, Но правды нет в мече. Олег крамолу сеял, Стрел тучи разослав... Отпор беде содеял Премудрый Ярослав, Беду тогда развеял Премудрый Ярослав, Вступил в Тьмуторокани Олег в свой стремень злат, А стук копыт о камень И звон каленых лат Услышит Ярославич Владимир, чей отец Был Всеволод – ты знаешь – В Чернигове дворец, Владимир – ты-то знаешь – В Чернигове дворец. Лилась, как та водица Кровь братьев по полям. Тут есть ли чем гордиться, Чем вдохновляться нам? Поднялся за Олега Борис, да с похвальбой! И лег еще до снега, На саван, приняв бой, Есть и по смерти нега Для тех, кто принял бой. Борис свет Вячеславич На зелен саван пал У речки той – ты знаешь – У Канины вповал... На саван чистый добрый, У полевых дорог... Был юным князь хоробрый, Честь, а не жизнь берег, Хоть пал он, аки обры, -- Но честь -- не жизнь берег. От Каялы от речки Убитого отца Вез Святополк далече – До стольного дворца И до святой Софии, Меж иноходцев двух... Где ангелы святые Прияли легкий дух. Где купола златые Прияли легкий дух. При памятном Олеге, При Гориславиче, Умножились калеки С сумою на плече. Усобица губила Оратая труды Крамола разорила, Страшны ее плоды, Забытая могила -- В ней жертвы той вражды. А жизнь Дажбожья внука, Едва ль была длинней Стрелы чужого лука, Прыжка чужих коней. Не воскликал оратай На пашне по Руси... Ну, вран, на трупы падай, Плоть русскую вкуси... Бирюк, еды не надо? – Есть трупы на Руси. Разругивались галки На пиршество летя, Ничтожны были, жалки И старцы и дитя... Где разума добыли -- Поведать не берусь: Раздоры пережили И возродили Русь, Убитых схоронили И возродили Русь... Те битвы отгремели, Оставив память-боль От боли той немели, От слез на лицах соль. Но столь кровавой битвы Не видано досель: Представьте жуткий вид вы: Кровавая купель: Лишь редкие молитвы: Отмолят ту купель. С рассвета до заката, С заката до утра Не молкнет звон булата Льет кровь, как из ведра. Летят, как осы, стрелы, Трещат от сабель лбы... А молоды иль зрелы – Не различишь судьбы, А смелы иль несмелы – Не выберешь судьбы. Кололи, как овец там – Лишь сгустки на копье -- В том поле половецком, В незнаемой земле... Черна земля раскрыта, Покров ее разъят. Чьи косточки копыта Кровавые дробят? Чья доля там разбита На сто веков подряд? Что вырастет в том поле, Засеянном костьми, Политом кровью-болью, Оставленном зверьми? Здесь сеятель рассыпал Пригоршнями беду, А жребий плакать выпал России в том году, Здесь князь достойных вывел, Навел на них беду. Пред алою зарею Шум боя приумолк... Князь Игорь снова строит Осиротелый полк. Жалеет князя-брата, Крепит упавший дух... -- Вперед, вперед, ребята, Ведь каждый стоит двух, В бой, в бой – вперед, ребята, Ведь каждый стоит двух! День бились, два, на третий Упали стяги в грязь... Уже на этом свете Не встретит брата князь. На Каяле, на речке Кровавого вина Для продолженья сечи Нет – допились до дна... Для продолженья сечи Нет красного вина. Что было, то испили, Лучины изожгли. И сватовьев поили И сами полегли. Трава от скорби никнет, Пожухлая трава... И плакальщиц для них нет, Лишь плачут дерева, Здесь врана вран окликнет И плачут дерева... За Русь легли в той битве, Бойцам наградой – смерть. Кому за них в молитве Просить, по ним скорбеть? Там Игорево войско Навек укрыла степь... Что пользы пасть геройски, Коль враг – у русских стен? В живых осталась горстка, А враг у русских стен... Опять России силу, Как в давние года Усобица сгубила, Опять пришла беда. Поганых мерзки морды, Невыразима гнусь... Явились диких орды – Защиты нет – на Русь... Поганых морды -- горды – И беззащитна Русь... Ненастная година, Дажьбожья внука боль – Траянова обида – Земли его повдоль, Лиха беда крылами Лебяжьими всплеснет У Дона, над градами, Над русскими пойдет, Лиха беда градами Унылыми пойдет. Ушли побед великих Святые времена, Князей победных лики Забыла вся страна. А новые – поганым Стремятся удружить, Враждебным, чуждым ханам – Не Родине служить, Себе самим – беда нам – Не Родине служить. С погаными ослабла У тех князей война, Поскольку княжья сабля В лихие времена Окрашена корыстью... -- Дай, -- всяк кричит, -- мое! И ту повадку рысью Переняло хамье. Смерть водит красной кистью -- Их много у нее. Мельчают княжьи души - И принялись князья Лить ложь народу в уши С повадками жулья, Ничтожное – великим Бесстыдно называть И тайно ордам диким Оружье продавать. И нечестиво диким Оружье продавать. Князья куют крамолу Позорно меж собой, Высокому глаголу Не внемлят – и войной Приходят отовсюду Поганые на Русь Беда простому люду, Коль в княжьих душах гнусь. Всяк предается блуду, Коль в княжьих душах гнусь Ты, сокол, ясный сокол, Далече залетел... В полете том высоком На вольных птиц хотел Охотиться отважно, Да, видно, не судьба... Натешился куражно – Побили ястреба. Накуролесил бражно – Побили ястреба. В том поле, в том ополье Не воскресить полки... Никто не вздвигнет боле Те копья и клинки... Боль с горем Русью мчатся – Их кличут Карна, Жля.... Вновь тридцать три несчастья... О. Русская земля! Бедою сны сочатся – О, Русская Земля! Из пламенного рога Летит на Русь огонь... И жены плачут строго, А очи – под ладонь... И причитают жены, Что больше милых лад, Стрелой в бою сраженных, Не возвратить назад, Мужей, в бою сраженных, Не возвратить назад. Не возвратить их мыслью И думой не вернуть. Ни плачем ни корыстью С судьбой никак ничуть Ни сладить, ни поладить, Ни обмануть хитро Несчастье не отвадить За злато-серебро. В их жизнь не переплавить Все злато-серебро. И застонал град Киев От скорби по бойцам. В Чернигове лихие Часы вослед часам Счастливым наступили: Бесчинствуют враги – Вновь данью обложили – Остыли очаги, Кормильцев погубили – Остыли очаги. Пришло на Русь насилье... Поганый половчин Унес добра обилье, Дань требуя: в почин По шкуре горностая От каждого двора, Без счета забирая И злата-серебра... Надежд людей лишая И злата-серебра...... Не два ль отважных сына. Два Святославича, Подняли половчина, Отдали два меча, На Каяле на речке, Где Святослав, отец В былой кровавой сече Их усмирил вконец, Отец их в давней сече, Врага разбил вконец. Он, киевский владетель, Велик и грозен был. За землю-Русь радетель, Мечами приструнил, Полками половчина Угодья истоптал, И в топь на два аршина Полки его вогнал. И в том была причина, Что половчин пропал. Тот хан Кобяк поганый Был с войском окружен, Исторгнут от охраны, Взят нашими в полон. И в гриднице у князя, Во граде Киеве, Тычком был брошен наземь В премерзком естестве. Был пленник брошен наземь В премерзком естестве. Тут Греки и Моравы Великую хвалу Запели Святославу, А Игорю – хулу. Поносят даже немцы, Мол, погубил своих... Жалеют иноземцы И павших и живых. Тоскует-ноет сердце О павших и живых. На Каяле на речке В недобрый страшный день Да в той кровавой сече В ту летнюю межень Сколь пало златорусых – Не сосчитать – бойцов. И зрелых и безусых – Мужей, сынов, отцов, Оплакивает Русь их – Мужей, сынов, отцов. Сколь русичей достойных Поуложили там! Раздоры, распри, войны В угоду лишь червям... Поникли стены града, Веселья не слыхать. Лишь половцам отрада – Умеют воевать, Веселье слугам ада -- О чем им горевать? А из седла златого Да в рабское седло, Что ветхо и убого – (Бесчестие и зло) – Князь Игорь пересажен... Такая князю «честь», И горше смерти даже, То поношенье-месть. Достойно ль, отче-княже, То поношенье несть? А в Киеве пречудный Сон видел Святослав: Неясный сон и мутный... От сна поутру встав, Он попытался вспомнить И ближним рассказать, Догадкою восполнить, Что не сумел понять, Хотя бы перемолвить, Что не сумел понять. -- Приснилось: одевали – (Кто шлет нам злые сны?) – В покровы пеленали, Что были все черны, На тисовой кровати.... Да синее вино Мне тщатся наливати – Нечистое оно, Вино подносят, тати, -- Нечистое оно. В нем – черный трут комками... И осыпают грудь Большими жемчугами, Мол, княже, весел будь... Но без князька остался Мой терем, златом крыт. А ворон раскричался – Неужто кто убит, И терем закачался – Неужто кто убит? В Плеснеске же из яра – Шипенье лютых змей... Ползут, ползут... Кошмара Не видывал страшней... Несло их к синю морю... Как сон сей толковать? Ужель виденье к горю, Неужто бедовать? Быть мору иль разору? Неужто бедовать? А верные бояре Ответствуют ему: -- Печали обуяли, На душу бросив тьму. С отцовского престола Да двое соколов Слетели золотого... Но не сложился лов, С отцовского престола, Да двое соколов... Рвались к Тьмуторокани, Манил их светлый Дон... Отца печалью раня, Не умолчим о том, Что половецкой саблей Подрезаны крыла... Беда -- крикливой цаплей У княжьего седла, И яхонтовы капли Из ран их пролила. Над Русью черный вихрь Рассеивап беду, В стальные путы Игорь Взят... Отчему гнезду Он не добавил славы – Кручина душу рвет... Наследник Святослава Принес разор, разброд, Ослабла Русь-держава -- Принес беду поход... На Каяле на речке Свет поукрыла тьма. На третий день той сечи, Кто выжил – тем ярма Не избежать с позором... Два солнца, два столпа Багряных в поле черном Погасли – знать, судьба. Не разойтись с позором – Такая, знать, судьба... В тот морок вместе с ними Два месяца младых С печалями лихими Укрыты в горький миг – Сверкнули да мелькнули Сияньем русых глав – И будто утонули Олег да Святослав, От бед не ускользнули Олег да Святослав. В полон попали к диким И княжьи сыновья, И к дерзостям великим Прибегли хановья. По русскому подворью Простерся половчин. Неволя душит волю И боль душой влачим, И, обретя недолю, Жизнь горькую влачим... Не пардусы скитались Набегом по Руси, А половцы помчались... Кого молить: «Спаси!»? Червонным русским златом Под сладостный напев Звенят, гремят богатым Кружки заморских дев, А под собором святым Кружки заморских дев... Поют про время Буса, Что, дескать Шарокан Отмщен слезами руса, Князь русов взят в аркан. Нам, братие-дружино, Веселья не сулит Нашествие зверино, Беда не веселит, Пришествье половчино Увы, не веселит. Тогда златое слово Роняет Святослав -- Моления и зова, Сынам адресовав: --О Всеволод! О Игорь! Вы, чада, боль моя! В злой час раздора вихрь Повел вас в те края Азарт кровавых игр Повел вас в те края О, Всеволод, О Игорь! Взялись вы, сыновья, Буй-тур и храбрый тигр, Вы, плоть и кровь моя, Мечом творить обиду, Да вышло, что не в честь, Враг, отступив для виду, На вас обрушил месть, По войску – панихиду Несла нам с Поля весть. Сердца у вас из стали, Хоробрые сердца. Но сединой венчали Вы голову отца. Да что ж вы сотворили Моей больной главе? Бедою опалили, Пропали в удальстве, Тоскою опоили, Пропали в удальстве... И брата Ярослава В час бед, увы! -- не зрю. Знать, воинская слава Не одолела прю. А был ведь властью крепок И воинством силен, В сраженьях яр и цепок... Так где же ныне он? Врагов колол до щепок -- Так где же ныне он? Черниговское войско -- Где славное его? Уже ль осталась горстка И больше ничего? Где вольные татране, Шельбиры, топчаки, Ревуги, олберяне? Где храбрые полки? Достойные славяне, Шельбиры, топчаки? Отважные ольберы Шли в битву без щитов, Бесстрашные без меры, И к смерти всяк готов. С умением великим Пускали в ход клинки, Одним лишь ратным кликом Могли разбить полки, Шеломов перебликом Вгоняли в страх полки. Бесстрашные ольберы – Храбрее не найдешь. Отчаянны без меры , Да засапожный нож... Прадедовская слава, Непобедимый дух... Где войско Ярослава, Какой сразил недуг? Видать, больна держава -- Какой сразил недуг? Беда же мне с князьями Сказали второпях: Добудем славу сами – И вот они в цепях. Ах, мне б младые годы! Коль сокол возмужал, Под синим небосводом Высоко птиц сбивал... Князь в Поле шел походом -- Он славу добывал. Не даст гнезда в обиду, Окрепший сокол-князь... Тьмутороканский идол Мне зло сулит, смеясь. А мне князья не в помощь – И как же с этим быть? Как чужаки -- пообочь – Родство не возродить? Найти б волшебный обруч, Чтоб всех объединить... Старейшинство забыто, В ничто оборотясь... У Римова копыта -- Под саблей страждет князь, Израненный Владимир, Сын Глеба – мука, скорбь... А род как будто вымер, В печали спину сгорбь, Родня иль сброд кикимор? -- В печали спину сгорбь... О, Всеволоде, княже! Не мыслишь прилететь, Не обернешься даже На то, как мне скорбеть При плаче и при стоне -- Тебя то не проймет И об отца престоле Не чувствуешь забот, Кровавой прей повздоря, Не чувствуешь забот. По княжьему по долгу – Хранить нам честь отцов... А мог разбрызгать Волгу Ты веслами бойцов И тихий Дон шеломом Мог вычерпать до дна... Поганых – ветроломом Валил бы дополна, Мечом, копьем каленым Валил бы дополна. И при твоем накате -- Бушующей волне, Шли б девки по ногате, Рабы по резане. Метал бы ты, как стрелы, В бой Глеба сыновей, Что праведны и смелы, Их нет в бою сильней, Отважны и умелы -- Их нет в бою сильней. Буй-Рюриче, Давыде! Ценю ваш ратный дар, Клич воинский: -- Давите! Разящий ваш удар Злаченые шеломы – Во вражеской крови... Чтоб не держать в полоне, Дави врага, дави! И некого в полоне Держать... Дави, дави! Не ваша ли дружина, Летит, как тур, рыча... Кольчужная пружина И острие меча... Не ваши ль братья ныне Под саблями легли? Неужто брат отринет Печаль о тех, вдали? Ронять листву калине О павших там, вдали? Не вам ли передали Предтечи – времена? Вступите ж, государи, В златые стремена, Летите же, летите, Не опустив меча, За Игоря отмстите, За Святославича, Погибших отмолите -- Пусть теплится свеча... За горькие обиды, За раны храбреца, За честных, что убиты, Не потеряв лица. За Русь, за землю нашу, За волю и простор... Отмщенья выпьем чашу За отческий престол, Хлебнем отмщенья кашу За отческий престол... Князь Галицкий, достойный Могучий Остомысл, Ты, Ярослав, чьи войны Несли победный смысл, Всегда берег устои Границы всей Руси... И на златом престоле -- Отмщенье! – возгласи, Ты клятвою крестовой -- Отмщенье! – возгласи! То не твои ль дружины, Преславные полки, Карпатские вершины Поддели на клинки? Владетеля мадьяров Ты прекратил рывки, Врата Дунайских яров Взял на свои замки, Богатства их амбаров Взял под свои замки. От батюшки-Дуная До Киева, Днепра, Поганых отгоняя От княжьего двора, Творишь суды-расправы И в стольный Киев вхож... Величье княжьей славы Отмщением умножь, И мощь и честь державы Отмщением умножь. Сбиваешь и султанов С престолов без труда... Почто же диких ханов Не приструнишь тогда? Теперь бы, Остомысле, Кончака извести... Презлые дни повисли – За Игоря отмсти, Виновных сопричисли – За Игоря отмсти, За Игоревы раны... Честь сохранивший прав. Зову теперь Романа, Откликнись и Мстислав. Вы думою бесстрашны, Вас битвы шум зовет, О сече рукопашной Мечтаете? Вперед! Вкусить победно брашно Мечтаете? Вперед! Судьба у нас в тумане, Что нынче, что вчера... О, соколе-Романе, Несут тебя ветра Презоркую зеницу В даль дальнюю стремишь, Где в зверя, где и в птицу Стрелою угодишь, Где в сердце, где -- в глазницу Стрелою угодишь. Железные оплечья И кованый шелом Латинский от увечья Хранит, а чтоб в полон, Враги не уловили – Дамасские клинки – И в разных странах были Победные полки, Всех без пощады били Победные полки. Земля от них гремела, Шарахалось зверье. Оружие звенело, Как струны – и твое Звучало, княже, слово, В Ятвягах и Литве, Стрелу без чувства злого Держал на тетиве, Смерть подлого, чужого Держал на тетиве. Светила все померкли Тогда для всех врагов. И копья в прах повергли, И нет на всех оков. И главы подклонили Под русские мечи... А ныне -- приуныли, Роняя перначи? Самых себя забыли, Роняя перначи? Слух по земле несется – В оцепененье вверг, Что Игорю – свет солнца Средь бела дня померк. Сронило наземь древо Убранство – не добром, Веселого напева От птиц напрасно ждем, Мы пенья справа, слева От птиц напрасно ждем. Златое платье боле Нам в праздник не носить, А Игоревых в поле Полков не воскресить. К вам Дон взывает! Кличет Князей отважных Дон, И ветер в поле свищет, О том же, все о том, Гроза нам в очи блищет О том же, все о том... По Роси и по Суле Несется ратный клич Победные посулы Слышны – и возвеличь Ольговичей – те рьяны И жадны до боев... Не воины – тараны... Не их ли ратный зов? Трепещут басурманы, Их слыша ратный зов... Вы, Всеволод и Ингварь, Мстиславичи – вас – три... Не к вам взывает Игорь: -- Меч огненный востри! Ужель гнезда худого Вы шестокрылыцы? Ужель уроки злого Давали вам отцы? Держать достойно слово Учили вас отцы? Не Игоря ль злым роком Расхитили места? Глядели жадным оком – Ужель душа пуста? По Суле и по Роси Делили города – Их, дескать, Игорь бросил... Не ваша, мол, беда, В чужом добре поройся – Не ваша, мол, беда... Шеломы золотые На то ль у вас, князья? Буланые, гнедые – И ляшского копья В руке – привычный холод, В другой – надежный щит... Не время ль тронуть повод? Кто честен, тот помчит, Иль честь – не должный повод? Кто честен, тот помчит... Поганым заградите Врата на нашу Русь И стрелами разите Языческую гнусь. За Игоревы раны, За отчину и дом... И пусть растащут враны Их кости за холмом, И погребут поганых В овраге за холмом... Серебряная Сула Померкла – и течет К Переяславлю снуло... И запахом болот Река Двина пахнула На мирных полочан... Где слава их? Уснула?, Скучает по мечам? Не леность их сглотнула? Скучают по мечам? И только сын Васильков, Пресветлый Изяслав Мечом своим затылков Литовских чуть достав, Звенел об их шеломы, Да славу омрачил: Попались костоломы – От их мечей почил, Прогрохотали громы – Рок грянул -- и почил... Была им деда слава Омрачена бедой Достойного Всеслава... Потомок молодой Лег под щитом багряным В кровавую траву, Вбирая оком рьяным Над полем – синеву, Сочиться свежим ранам На горькую траву... И князя поглотила, Как василиска зев, Печальная могила – И горек был напев На той нежданной тризне Печального певца О краткой юной жизни Отважного бойца, Ушел без укоризны, Без пени на Творца. -- Твою дружину птицы Тут облекли в крыла, Слизали кровь лисицы, Омыли все тела... Нет брата Брячислава И Всеволода тут... Дожди оплачут правых, Снега их погребут, Жаль ясных, русоглавых... Снега их погребут... Кровь вытекла наружу Из отворенных жил, А с ней -- жемчужну душу Из тела изронил, Чрез злато ожерелье... Бессильные слова! Одно лишь в свете зелье Для князя – сон-трава, Последнее похмелье Для князя – сон-трава... Померкшее веселье И слезы по лицу... Труб горькое гуденье По павшему бойцу В печали город Гродно – Жалеет князя люд... Но все для князя – поздно И слезы не вернут, Теперь он с жизнью -- розно И слезы не вернут... Всеславовы внучата А с ними – Ярослав!... Не доставай меча-то: Он, меч, не для забав... Оружьем посрамленным Не отдавайте честь, Склоните все знамена Над павшим, все, как есть. Качнитесь, ветки клена Над павшим, сколько есть... В оплечьях златотканых, А в душах – кривда, гнусь. Вы навели поганых Крамолами на Русь, На отчину Всеслава, На веси и на град – Насилье и потравы Который год подряд, Несчастия державы Который год подряд. Несет поганых с Поля На Русь пресмрадный смерч. Недоля и неволя, Глумление и смерть. Трясу главой седою – Ее мне серебря, Пришла на Русь бедою Межкняжья ваша пря, Несет беду с ордою Межкняжья ваша пря. Был век седьмой Траяна, Когда Всеслав метал Монетой жребий рьяно О той, о ком мечтал, О девице-голубке – С опорой на волшбу, Румяной белозубке -- На светлую судьбу, Метал монету в кубке -- На светлую судьбу, Добыл и Киев-града, Торкнулся здесь копьем На миг престола злата, Не удержась на нем, Отпрянул лютым зверем Из Белаграда – прочь – Чем лютость-то измерим? Чем лютость превозмочь? Кому теперь поверим? В душе тоска и ночь? Из Белаграда – в полночь --- В секиры – поутру -- (Соврать, что мчал на помощь? – Однако не совру ) -- В три счета Новуграду Разверз, стервец, врата... Добро ли славокраду Хвалиться?... Суета... Без меры годы кряду Хвалиться?... Все – тщета... Хвалился: Ярославу Предательством расшиб Достоинство и славу... Тщета, тщеславье, пшик... С Дудуток до Немиги Сорвался аки волк... Чем в летописной книге Восславят дерзкий полк? Держава в мрачном иге -- В ком есть ли мудрый толк? А на Немиге делят Добро – и до щепы... А на Немиге стелют Кровавые снопы. Булатными цепами Жизнь на току кладут... И души над снопами Безгласные снуют, И горестную память На все века куют... По берегу Немиги Не жито – сам к восьми Посеяно – немыми Посыпано костьми. Повей над ними, ветер, Ты дождичек, полей... А в городах не встретить Тех русских сыновей, Среди живых не встретить Тех русских сыновей... Всеслав суд скорый правил, Дарил князьям града... Ночь... Киев-град оставил – Дорыскивал – туда, Аж до Тьмуторокани, До кочетов успел И диких – на аркане Волок – аж конь хрипел. И жилы рвал, пока не Врывался в свой предел... Он Солнцу серым волком Прерыскивал пути, Мча по ярам, по колкам: -- До срока не свети. К заутрене звонили У Полоцка сквозь тьму -- И слышен звон Софии Был в Киеве ему, Колокола святые Звонили путь ему. Рядит молва мирская, Преданием шурша, Что, дескать, колдовская Была его душа. К тому же обитала И в теле – не в одном... Да мало ль что болтала Чернь попусту о нем! Суть с выдумкой сплетала Чернь попусту о нем! Известно: в войнах много Терпел он и страдал... От отчего порога На край земли летал. Свершал свои набеги, Дела свои вершил, Оставил след навеки: Жил, воевал, грешил, Рядят о человеке: Жил, воевал, грешил. От древнего Бояна Остался нам припев, Буяна и смутьяна Пророчески задев, Он пел: -- И удалому, Тому, кто птиц быстрей Не вечно быть живому -- У Божьих ждут дверей. Не потакайте злому -- У Божьих ждут дверей. Суд божий ожидает Любого – не уйти. Тот грозный суд решает -- И там молить: -- Прости! -- И поздно и невместно... Не лучше ль просто жить В достоинстве и честно, Не лгать и не блудить? Ведь лучше – всем известно -- Не лгать и не блудить? Пестры воспоминанья О старых временах.. Владимира старанья, Что вырос в стременах... Тем славен меж вождями, Что к киевским горам Его бы и гвоздями Не приковали в срам, И златом бы горстями Не удержали там... А ныне все в раздоре Победные полки: Те – Рюриковы – горе! Давыда бунчуки? Враждебно ветры веют, Дружины врозь поют... Сердца славян немеют, Враждою болен люд, Друг друга не согреют -- Враждою болен люд... Услышан на Дунае Вдруг Ярославнин глас Кукушкою стенает, Роняя слезы в нас. -- Я полечу, -- рыдает, -- И шелковый рукав Я омочу в Дунае У изумрудных трав, Где дуб листву роняет У изумрудных трав... Я омочу рукав мой У Каялы-реки. Оплачу Жлей и Карной Пропавшие полки. А Игоревы раны Кровавые утру... И пусть от боли бранной Утихли бы к утру, И от обиды рьяной Утихли бы к утру... В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. Кого не покидали Печали в той войне. -- О, Ветре, о, Ветрило, Почто, мой государь С враждебной веешь силой, Да не на тех, что встарь? Чужие мечешь стрелы. Лихое озорство -- На русских воев смелых И ладу моего, На русские пределы И ладу моего. Несешь поганых стрелы, Хватая их крылом На русские пределы, Добро меняя злом, Неужто ныне мало -- Подале от земли, Как прежде веять шало. Лелея корабли, Вздывать валы удало, Лелея корабли? Ты прежде в море реял, Лелея корабли, Но счастье мне развеял И бросил в ковыли. За что, о государе, Ты радость погубил? Унес ее подале И в море утопил, И мне стенать годами – О том, кто нежен был... В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. Кого не покидали Печали в той войне -- Ты, мой Днепро Славутич, Пробился сквозь скалу На землю диких чудищ Нес – потакал веслу, Лелеял Святослава, Славутич, паруса... Ждала тогда расправа, Кобяка, аки пса, Твоя и князя слава Была в зените вся... И ты, о государе, Мне ладу пожалей Его из чуждой дали Обратно прилелей Чтоб мне не слать на зорях К нему соленых слез, Ты б, государе, с моря Его ко мне принес, Избавил бы от горя, Его ко мне принес. В Путивле Ярославна Рыдает на заре О князе, что бесславно Пропал в лихой игре. В Путивле на забрале, На городской стене – О том, кого забрали, Печали в той войне. Кого не покидали Печали в той войне -- Пресветлое Светило, Ты, Солнце над землей! Почто же обратило Жестокий луч и злой Ты против русских воев И лады моего В степи без водопоев, Без тени, без всего... Зеленых травостоев, Без тени, без всего... Кололо знойным шилом... Ни древа, ни травы... Ты зноем иссушило На луках тетивы. Колчаны затворило, Шеломы обожгло, Кольчуги накалило... Почто ж такое зло? Им очи запылило – Почто ж такое зло? Взбурлило сине море Идет на Поле мрак, Погасли в небе зори – Не Игорю ли знак? Бог кажет путь из плена -- Всевышний Иисус -- Небытия и тлена – К себе – домой, на Русь, Знак: уходить мгновенно – К себе, домой, на Русь... Из жажды половецкой – Туда, где ключ живой. Из затхлости мертвецкой -- В жизнь русскую, домой. К свободе и простору, К желанным и своим, И к отчему престолу – Хоть птахом полетим, К свободе и простору Мы птахом полетим... Заря угасла в небе, На поле ночь легла... Что ж Игорь – в сонной неге? Не спит он – сердце жгла Надежда и тревога Не падала с лица: Немалая дорога От Дона До Донца, Ждала его дорога От Дона До Донца... Он путь из плена вызнал, А полночью Овлур За речкой звонко свистнул – Князь из шатра шагнул... С конями отдалились Неслышно от шатра – И в седла – и забились Лишь языки костра, И вразнобой забились Лишь языки костра. Проворным горностаем Нырнули в тростники, Где брод на речке – знаем: Водой, как гогольки. То – на коне рысцою, То в поводу ведя, То утренней росою, То поперек дождя, На след – перчинки с солью --, И поперек дождя... Князь соколом несется И волком мчит Овлур, Под звездами, под солнцем В опаске Игорь хмур. Стреляли на пролете Гусей и лебедей На кочках, на болоте Дневали без затей, В опаске и заботе Дневали без затей. Журчал Донец: -- Ты, княже, Кончаку досадил, Побегом ловким... Даже Считай, что победил. -- Донец, и ты со мною Победу разделил, Ты нес меня волною, Мне берега стелил, Надежной вел стезею И берега стелил... Ты в теплые туманы Укутывал меня Тревожными громами Подстегивал коня. Снимал ночные страхи, Путь струями казал, И бессловесной стражей Ты князя окружал, Погоню за пропажей Запутал, задержал... И гоголек на стрежне, И чайка в вышине – Показывали все мне, Как должно мчаться мне Не то, что тощеструйно Вбиравшая ручьи Чужая речка Стугна – Студеные ключи, Коварна, недоступна -- Студеные ключи. Та Стугна оголила Заиленное дно. Где многих погубила... Со всеми заодно -- Где нежная купава Лежала на волне -- Там князя Ростислава Держала в глубине, Нечестно и неправо Сгубила в глубине.. О юном Ростиславе Скорбит-рыдает мать, И деревам в дубраве, Склонившись, тосковать, Цветам чернеть уныло Ветрам – его отпеть... От горя сердце стыло – Кто может порадеть? То сердце, что любило – Кто может порадеть? Не быстрая сорока Стрекочет – егоза, То князя след с подскоком Отыскивает Гзак. По следу Гзак с Кончаком Рассерженно снуют.... Сверкавший злобным зраком, Гзак неудержно лют, След отыскал, собака -- Гзак неудержно лют. Не граяли вороны, Когда в побег ушли. И галочьи трезвоны Врагу не помогли. И будто бы сорокам Позамыкало зоб, Лишь глянут черным оком, Молчат, не выдать чтоб, С пролетом да с проскоком Молчат, не выдать чтоб... Лишь дятлы отбивали Тик-так, да тик-тик—так... Тем князю подавали Заветный тайный знак. И ту подсказку слыша, Князь мчался вдоль реки, Где ниже, где и выше Услышав стукотки, Где громче, где и тише Услышав стукотки... А соловьи звенели На целый свет светло, Всех извещая, пели, Что спасся – повезло!. Уже вокруг знакомы И колки и поля, Уже считай, он дома – Здесь русская земля, Домчал, считай, от Дона -- – Здесь русская земля... Кончака намышляет Коварно злобный Гзак: -- Коль сокол улетает. Чего простить нельзя, Стрелою соколенку Злаченою отмстим, Вели казнить мальчонку -- Нет, с этим погодим... -- Отмстимся соколенку... -- Нет. С этим погодим. Коль улетает сокол, А он уже опять В своем гнезде высоком -- Ты опоздал стрелять. Мы красною девицей Опутаем сынка Женой-отроковицей -- Пусть поживет пока, Красою-голдубицей – Пусть поживет пока. Прозрение припевом Оставил нам Боян, Что карой, Божьим гневом Грядушим быть боям... -- Нас в половецком поле Начнут и птицы бить, Еще в нем крови, боли И сраму не избыть, Неволи, и недоли, И сраму не избыть... Под песню слезы вытер В тот давний-давний год Как будто он провидел Сей Игорев поход. Любимец Ярослава, Олега – вещий глас, Как будто знал, что слава Теперь покинет нас, Он прохревал: держава -- Мечтою – посейчас... Вещал мудрец неложно, Провидел, как волхвы: -- Главе без плеч – не можно, Как телу без главы. Слова сквозь дух просея, Спою вам, земляки, Что нет Руси спасенья Без княжеской руки, Нет чести и веселья Без княжеской руки... Вновь солнце воссияло – Князь Игорь прилетел Сурово и устало – На Русь, в родной предел. Запели на Дунае Девицы – нежный хор Звенит и долетает Аж до днепровских гор, До Киева взлетает, Аж до днепровских гор. По Боричёву едет Князь Игорь – и народ Глаголет о победе, Хвалу ему поет. Люд видит: Божье чудо И каждый чуду рад:. Есть власть, и суд, и блуда Не станет, будет лад, Без князя было худо, Отныне будет лад. И под восторг всеобщий, Даря народу взгляд, Князь едет к Пирогощей, Все верят, будет лад. Послы и страны рады, Вдохновлены града. Возжгут в церквях лампады В честь княжьего гнезда, Отступят моры-глады, Руси стоять всегда... Ударят песнопевцы – И струны загудят, Что у певцов на сердце, Сыграют, возгласят. Споют сперва во славу Ушедшим временам, Кто создавал державу, Расскажут в песне нам, Им, первым, честь по праву -- И это важно нам. -- Нам выпевалось складно О памятных вождях Споем теперь отрадно О молодых князьях, Об Игоре отважном, О Святославиче, Достойном и бесстрашном – При чести и мече, Надежном и небражном – При чести и мече. О доблестном Буй-Туре -- Князь Всеволод – боец Из первых в ратной буре, Из доблестных сердец. Его не меркнет слава И до конца времен Ты стой за Русь. застава Ее святых имен, Его хоругвь, держава, Неси среди знамен! И князю молодому, Владимиру, споем. Ему опорой дому, В котором все живем, Быть, о державе печься, О всех нас, о Руси, Неправого беречься -- Так, Господи, спаси! От личного отречься -- Так, Господи, спаси! Споем, да будут живы, Раз души высоки, И князи и дружина – Бесстрашные полки. В сердцах святая память О предках не остынь, Пусть будут в битвах с нами – И победим! Аминь! Святыми именами Да победим! Аминь! Мэтр Рассказ о странном поведем О гении необъяснимом, Похищенном вселенским злом – Всю жизнь свою сражался с ним он.... Он -- бегал пацаном в Ельце, Довольный и собой и жизнью, При уважаемом отце: Василий Ксенофонтыч -- мыслью Ельчан порою потрясал. Еще бы: он же был присяжным Поверенным – в суде спасал Логичным словом и отважным И от тюрьмы и от сумы... Действительный советник статский Торговцам не давал взаймы, Сам брал в зачет: ведь, может статься, Уже назавтра прибегут В нотариальную контору – Какие же расчеты тут? -- Василий Ксенофонтыч, впору? -- Не знаю... Все ж пяток таких Пошли ко мне на всякий случай – Быть может, разношу... Достиг Отец своей судьбы везучей... Была из духовенства мать... Должно быть, Александр, сынишка Не торопился уважать Отцовские заслуги слишком. Не оттого ль лишен отцом В учебе – вспомоществованья? А как стремился стать врачом! Он на учебу и питанье Сам зарабатывал – сперва Учась в Казани на медфаке. А после – в Юрьеве... Едва Сводил концы с концами... Знаки Судьбы не могут не свести Его с профессором Кривцовым... Вот он-то парня сбил с пути... То он бледнел, то был пунцовым, Внимая мэтру... Мэтр вещал О встречах с мистиком в Париже Альвейдром – будто посвящал В адепты тем рассказом... Им же Кривцов настраивал мозги Внимавшему с восторгом парню, Эзотерической пурги В того вогнав комплиментарно Потоки... А Сэнт-Ив д’Альвейдр, Пра-исторической моделью, Добытой из предельных недр, Наметил неофиту целью Гиперборейные дела... Намечен, значит, путь исканий: Когда-то в древности была Страна на Севере... Веками Копила знания она, Владела тайною полета, Была оружием сильна Лучистым... -- И поныне кто-то Хранит свидетельства о ней, Порою сам того не зная... -- Я буду до последних дней Искать от края и до края... И начал поиски... Сперва Туристом праздным и рабочим, Матросом колесил год-два По миру... Был он, между прочим, И в Индии... Везде искал Носителей особых знаний, Себя в них глубже погружал – Уж коль намечен путь исканий. Д’Альвейдр вовлек его в соблазн Исканья Шамбалы- Агарты... И тот поверил, что непраздн Рассказ о той, что стерта с карты, Таинственной стране махатм, Великих магов и ученых, У них ключи от всех богатств... В стране великих посвященных Научный опыт ста веков Претерпевает изученье, Загадки древних языков И тайна времяистеченья... Он телепатию, гипноз Осваивал, учась у сильных... По складкам рук давал прогноз: Отчасти в целях меркантильных Читал морщины на руках – Давало верную копейку – Втянулся в запредельный мрак, Что сам иных ведет в петельку... Он, правда, вырвался сперва, Служил а финансовом солидном Российском министерстве -- два Примерно года, но планидно Была замыслена иной Судьба – не та, что у соседа: С крючка размеренно-земной И сытой ипостаси – бреда Материального – ему Срываться было неизбежно: Мистическое по уму Уже забегало мятежно – И он покинул стольный град, Чтоб дать развитие талантам Писательским... Уж рад – не рад: Уже известным хиромантом, Столичным слыл в Боровичах, Что без заботы окормляло... Горели свечи, тлел очаг... Все вдохновленья добавляло... И вот – одиннадцатый год. Впервые опубликовали Рассказ... Дрожащими берет Журнал руками... Восхищали Все буквы: в каждой букве он, Его бессонные прозренья... -- Престранный автор! -- Франкмасон! – Уже о Барченко сужденья Заполонили высший свет. Он автор «Мира приключений» И пишет для больших газет, Знакомя с тайнами учений, До коих не дошла пока Официальная наука... Рука у Барченко легка. Предмет изучен им – и скука Не проникает в ткань его Провидческиз полу-фантазмов. Где набирался сам того, Чем услаждал энтузиастов Жюль-Верновщины Александр? В лабораториях масонов, Отделанных под палисандр? И вроде не было резонов Ответ замалчивать –( его, Исследователем науки Древнейшей кличут) -- ничего, В чем был бы ключ, которым внуки Могли бы приоткрыть ларец, Заветный -- к тайнам Атлантиды... Еще не старый – но –мудрец – Ему, видать, давно открыты Таинственные те лучи, О коих век пока не ведал, Он, видно, раздобыл ключи От древних знаний – к новым бедам. «Душа природы», та статья, О коей, кстати, рассуждаем, В журнале «Жизнь для всех» -- (хотя Мы апостериори знаем Губительную мощь лучей, Еще в начале века скрытых, В воздействии от всех очей) – Читателям немало гитик Научных силилась открыть О проникающих потоках Распада ядер, в коих жить Нельзя, но а них таится столько Энергии! Еще статья Роль Солнца в жизни воспевала: От Солнца – сила бытия, Звезда – (открытье!) – вызывала И беспорядки на Земле... Так, пятый год был годом пятен На Солнце и прошел во зле. Шестнадцатый едва ль отраден Землянам будет – остеречь Старался автор откровений... Невнятно завершала речь Идея: много поколений Назад жил на Земле народ, Все знания давно собравший... Неужто тайну выдает Здесь Барченко? Вострепетавший Любитель запредельныз тайн Дочитывает: древних знаний Осколки ищут тут и там, А свод их с сутью мирозданий – У посвященных тайных каст... Читатель вздрогнет здесь: масонов? Да кто же разъясненье даст? На это никаких резонов... Затронут обозреньем Марс. Читателю в мозги вливалось О смене цвета крупных масс, Что однозначно трактовалось: Растительность на Марсе есть, Питаемая Солнцем тоже --= И существа, в ком ум и честь Сильнее нашенских, похоже... Открытье важное в статье Описано во всех деталях: Блондло, Андрэ и Шарпантье Впервые изложенье дали Феномену, который он, Сам Барченко проверил в тонких Экспериментах: удивлен: Едва лишь только головенке Приходится свершать труды, Мозг выделяет излученье, Себя в подобие звезды Преображая... И значенье Открытья слишком велико. Во-первых, для психиатрии, Для телепатии... Легко: Включи приборы, и смотри, и Меняй заданье... Телепат Поочередно принимает И посылает... Аппарат По излученью опознает... Простой, как соль, эксперимент: На лоб пластинку телепату Из меди, провод... И в момент, Когда он отправлял куда-то В пространство образы, слова, Энергию лучей рождала И посылала голова... И та пластинка из металла Энергию лучей брала, По проводку передавала – И в темной комнатке светла Поверхность гладкого экрана Вдруг становилась оттого, Что эта сила мозговая, Энергия лучей его, По проводку перетекая, Вмиг высветляла тот экран... Вот два обритых добровольца – И каждый медиум, титан Полета мысли... Вдеты в кольца Из меди -- головы... Поверх -- Из алюминия ошлемья... Задача, чтоб один изверг Ментальный образ... В то же время Другому велено ловить Картины, что пришлет пространство... Их шлемы сопрягает нить Из меди... Видно постоянство Успешных опытов... Причем, Успех с картинкой – сто процентов, Слова идут трудней... Потом Глубинный смысл экспериментов Он в двух романах изложил Мистических и фантазийных... Вот так он воспаленно жил, Не замечая смены зимних И летних месяцев... Летел К своей мечте бесстрашной мыслью... Не славы для себя хотел, А просто жил научною высью... Впоследствии читатель мог, Того же автора читая, «Загадки жизни», как пролог Вбирать науки древней... Тайна Неразрешимая влекла В оккультное... В его рассказах Фантасмагория цвела... Что в осторожных перифразах Мерцала в очерках его О дальней передаче мысли, О мозговых лучах... Всего Не перескажешь... Верно, вышли б В «Паломнике» и «Жизнь для всех», Роскошном «Мире приключений», Суля доходы и успех -- Эссе о тайнах излучений, Иные очерки, но тут Война прервала изысканья... И Барченко на фронте ждут Все боевые испытанья. Он исполнял солдатский долг. Был сильно ранен. Комиссован. Возобновить усилья мог По сбору древних знаний снова. И вскоре им составлен курс «История древнейших знаний»... И, обретая стиль и вкус, Читал он свой «мильон терзаний» -- Иначе – «горе от ума»... Здесь аналогия уместна, Уж коль известно, что тюрьма Венцом исканий стала... Бездна – За той системою наук -- В них был силен далекий предок... Неугомонный! То на юг, В Крым уносиился, где нередок Еще и в эти времена Полунагой татарский дервиш, Чья мудрость странности полна... Везде искал осколки, где лишь Мог что-то странное найти... Так собирал копилку давних, Забытых знаний – был в Пути, Готовил банк исходных данных И постепенно намечал Своей науки разветвленья, На годы планы назначал, Определяя направленья Дальнейших полевых работ, Теоретических исканий. ... Предреволюционный год. Мир на пороге испытаний. Война... А любопытный люд Спешит на лекциии. Сенсаций От Барченко привычно ждут... Ну, их полно... Под гром оваций Ученый завершает спич – Он в окруженье молодежи... Какзалось, стоит кинуть клич: -- На Шамбалу, вперед! – и кто же Пред силой веры устоит? Но даже Барченко, мудрейший, Не угадает, что сулит Ему в его судьбе дальнейшей, Что в головенки молодых Вбивал он странные прозренья... Потоком бурным взбило их В те службы грозные, чьи бденья Вводили в ужас всю страну... Год восемнадцатый. Почтили Визитом мэтра... Лишь одну Назвать персону, чтоб включили Сигнал опасности сердца: С визитом заявился Блюмкин... О чем рядили, до конца Неясно... Выпили ль по рюмке – Не актуально... Приведен Убийца Мирбаха, поскольку Сам Блюмкин также увлечен Восточным мистицизмом... Стойку Он сделал, как дошел слушок О барченковских экзерсизах... Чекист – в восторге... Мэтра шок Сперва тряхнул... В судьбы капризах Толк знали оба... Разговор Касался барченковских студий... Казалось бы, что этот вздор Не мог их, палачей и судей В одном обличье – занимать – Убийцам не до птицы Феникс... Ошибка! Их послал узнать О мэтре сам Железный Феликс... Пришла голодная пора... Профессор ради выживанья Ударился в культтрегера, Стал об истоках мирозданья Матросам лекции читать На замерших судах Балтфлота... Он так умеет зажигать Простые души... У кого-то В кают-компании азарт Зашкаливал, смущая разум! -- Даешь век золотой назад! На Шамбалу!... Возьмемся разом... Пошли петиции писать В ЦК, ЧК и главнауку: -- Готовы Шамбалу спасать, Даем матросскую поруку... В то время Барченко служил У Бехтерева... Неизменно Эксперименты проводил, На конференциях отменно Доклады делал... Он тогда Работает над эпохальным Ученьем ритма... Суть годна – Для всех наук... Универсальным Тот метод виделся ему... Изложен сжато был в «Дюнхоре» -- Луч света прорезает тьму... Он перебрался в Мурманск вскоре, Где он науку возглавлял В отделе местного хозяйства. И многих местных удивлял Великой силой многознайства... Ловозеро... Вокруг тайга, Болота, тундра, сопки, дикость... На сотни верст – снега, снега – И ночь-зима.. Равновеликость С Сибирью: стужа... Лопари Пасут стада оленей в тундре, С надеждой ждут весны-зари, Как сотни лет назад... Не втуне Приехал Барченко сюда: Здесь обнаружилось явленье: Его нигде и никогда Не отмечяли: меряченье. Род истерии: если вдруг Один впадает в род безумья, То заражает всех вокруг То танцем: нервная плясунья Вдруг выкомаривает «па» -- И ей в движеньях подражая Задергается вся толпа, Себя отнюдь не сознавая... Причина: объясненья нет... -- То злобствуют шаманы тундры, - У местных лишь такой ответ... Исследованья многотрудны... Был август... Прибыла сюда Бригада -- (Барченко возглавил)... Темна Ловозера вода... На остров Роговый доставил На шлюпке парусной отряд Сынок священника... Иные – Боялись: -- Островок заклят. Туда одним шаманам ныне С рогами – данью духам вход Позволен... Духи не желали... Сильнейший ветер не дает Пристать... Порывы вдруг сломали Их мачту... -- Стало быть, нельзя... Тогда направим шлюпку к югу... Послушно к берегу скользя Ладья пристала... Здесь науку Загадкой одарил пейзаж: Вокруг одни болота, скалы... -- За это и гроша не дашь... -- Ты зря... Мы странное искали – И обрели его – гляди: Ведет мощеная дорога Среди болот... -- Что впереди? -- Увидим... Погоди немного... Дорога в полторы версты Вела к Сейдозеру бригаду... Площадка... -- Погляди... -- Ух-ты! Скала напротив... -- Это ж надо! Видна с площадки на скале Фигура... Явно – человека... Фигуре много сотен лет... Привет из Золотого века? В ущелье бело-желтый столб Огромной высился свечою... -- Зачем он здесь? -- Хотя бы, чтоб Мы озаренною душою Способны были воспринять Посланье из Гипербореи... -- Глядите: это как понять: Огромный куб... -- Сюда, скорее! -- Похоже, что старинный склеп... -- А там, повыше вход в пещеру... -- Друзья, я кажется ослеп... -- Здесь страшно... Господи, к прощенью Нас, грешных, выведи отсель! ... А рядом – сопки-пирамиды... У их подножья точно хмель Овладевает: слабость, виды Себя являют, миражи... -- Я словно головой болею -- -- Васильич, что со мной, скажи? -- Да все она. Гиперборея... Здесь Барченко установил, Что меряченье и менгиры* – Неразделимы... Уловил Их связь... Умели юкагиры * МЕНГИР м. 1. Огромный продолговатый камень, поставленный вертикально, относящийся ко времени мегалитических построек. Себя сознательно вводить В него во время ритуалов, Но может и спонтанным быть... На выходе – полно провалов В сознании... Но важный дар Давался им, померяченным: Опасный ножевой удар Не приносил вреда... Ученым В итоге ясно: здесь следы Цивилизации далекой... Свет от негаснущей звезды, Загадочной судьбы высокой... Год тот же. В Октябре его Зовут уже к себе чекисты. А повод? Кто-то на него Донос состряпал... Вряд ли чистым Он возвратился бы назад – И вообще б не возвратился... Такие встречи не сулят Хорошего... Но удивился: Оставив в стороне донос, Чекисты просят: -- Разрешите Послушать лекции. Прогноз: Они полезны нам.... Учтите: Не пике красный был террор – И эта вежливость таила Страх смертный... Но наперекор Всему судьба его хранила... И незаметный переход К осуществленью старых планов: Опять – на Север!... Там живет Еще в камланиях шаманов Саамских память о стране – Праматери, Гипербореее... Сейдозеро... Чуть в стороне – (Открытье века!) -- там белели Под снежной шапкой ста веков, Пургою кольской перевиты, Опорой древних маяков Судам воздушным – пирамиды... Да, Барченко предполагал, Что арии – гипербореи Грозили с воздуха врагам, Использовали батареи Орудий с ядерным ядром, Успешно расщепляя атом... Кружки масонские о том Хранили память, по триадам – Из уст в уста, из века в век Передавали посвященным... Слаб и всесилен человек – Но избранным в веках ученым, Как Леонардо, Сирано – И Барченко – рискнем поведать, Ученья важное зерно Носители смогли поверить Для передачи в новый век... На Кольский Барченко с мандатом От Бехтерева ехал... Всех Содействовать просили... Рядом С тем озером еще нашел Искатель тайный лаз под землю... Рискнул – и под землей провел Часов немало... -- Я приемлю Шаманов мудрость: -- Лаз тот свят. Там под землей такие силы, Что смертный не придет назад, Пройдя лишь до своей могилы... Но я немного там ходил – И те таинственные силы Вполне почуял, ощутил... Там тайны древние застыли Гиперборейной старины, Но нам покуда не дадутся, Искать в других местах должны... Возможно, в Шамбале найдутся... -- Найдутся – что? – Он умолкал... На что-то он мечту лелеял, Познанья вечного алкал – И верил, все, что он затеял, Ведет к удаче и добру... Но глубже зацепил чекистов. Он, как ни странно, ко двору Пришелся оным. Был неистов В том веровании своем, Распостранял той веры токи... -- Решили: в спецотдел берем! Начальник спецотдела Бокий, Отец ГУЛАГ’a под крыло Свое взял Барченко с налету... Лишь это ведомство могло Оплачивать его работу, Средств не считая... Под крылом Спецслужбы Александр Васильич Имел карт-бланш, не знал ни в чем Ограничений... Захоти лишь – Ему открыт любой архив, Все, что имелись, инфо-базы, Любые суммы запросив, Их получает без отказа. Вначале подвизался мэтр (Официально) – в политехе, «Чекой» разя за километр, Затем – МЭИ... Видны успехи... А с тридцать пятого – завлаб Особого ВНИИ Васильич, Глава науки, он же – раб Превратностей своей судьбы лишь... Он проверяет свой подход К строенью, сотворенью мира... Цивилизация берет Начало c Cевера, с менгира, Который сто веков назад Во времена Гипербореи Поставлен... Для чего? Стоят Повсюду для неясной цели. Возможно, чтоб напоминать: «Воистину мы жили-были, Извольте же не забывать... » -- Нет, -- Барченко: -- Не все забыли. Понятно, что произошла Космическая катастрофа, Цивилизация сошла Со сцены – жизнь была сурова – И арии пошли нп юг, Утрачивая что умели И знали... Но не все, не вдруг... Наверно что-нибудь успели В пещерах дальних сохранить. К ним доступ защитив астралом. А что-то тянется как нить По поколеньям, в чем-то малом Себя являя, лишь гляди, Исследователь, не мигая, Мозги и ноги натруди – И обозначишь: вот другая Цивилизация, не та, В которой сами пребываем... Не все на свете – суета, Не все – тщета... Не зря играем В игру азартную с судьбой... «Ведь, если звезды зажигают, То... » Надо жить в ладу с собой, Коль нас мечты не отвергают... Потом был двадцать третий год. Мэтр вдруг решил пожить в дацане. Уроки новые берет... Сперва немного об Ангване Доржиеве... Бурят умен И образован по-буддийски... А прежде подвизался он При Далай-Ламе... Про-российски Выстраивал тому мозги... Он был разведчиком сверхценным Генштаба Русского... Могли Работать прежде... Слыл отменным Философом бурят Ангван, Учил наукам Далай-Ламу, Потом – и Барченко... В дацан, Профессор, чтоб свою программу Исследований продолжать, Звал визитеров зарубежных... Иных не надо приглашать – Стремились, зная о безбрежных Тех знаниях, что накопил, О выводах, что остры, быстры... Тут мэтра Блюмкин подкупил: -- Хотят монгольские министры Общаться с русским мудрецом... Поговорили о Дюнхоре... Министр с взволнованным лицом Дацан покинул... Мэтра вскоре Здесь посетил Нага Навен. Наместник из района Нгари В Тибете... -- Ты благословен, Учитель! Мы бы помогали, Решись ты Шамбалу искать, Она ведь в Западном Тибете... Намерены его толкать. Похоже, все – и те и эти На поиск Шамбалы... Пора? В дацан явился Шандаровский – Пошла по крупному игра: Юрист и мистик знал, как розги Для убежденья применить, Как за сияющей мечтою Заре навстречу поманить... Короче, мэтра свел с бедою, Внушив, что Барченко дозрел Возглавить общество масонов... Здесь провокаторский прицел... Профессор не узрел резонов К отказу... Поименовал Он общество Единым братством Труда, при этом полагал, Что собранное им богатство Сверхценных знаний сохранят, Труды с ним разделяя, братья... Наивен был, хоть и богат Душой... В железные объятья Себя наивно загонял Не знавшей жалости системы... Он тайным братство называл... Какие тайны там, где стены Имели уши и глаза? К нему неспешно приближалась Судьбы финальная гроза – Системе незнакома жалость... Все тот же Блюмкин услужил: Рекомендательным письмишком Для Луначарского снабдил... Нарком увлекся, даже слишком – Выспрашивал до мелочей… Профессору лишь дайте волю – Сверкая звездами очей, Подергивая головою, Рассказывал… Нарком внимал – О Шамбале, Гиперборее… Профессорский напор, накал Был заразителен... -- Скорее, На Шамбалу! -- Ты вот что, Саш, -- Нарком ему уже как другу, -- Чтоб крепче раскрутить вояж, -- Переходи-ка в Главнауку. В Москве послужишь… Соберем Для экспедиции ресурсы… Я поддержу… Глядишь, вдвоем Осуществим твои экскурсы… Мэтр перееехал. От Москвы Ждет пониманья и поддержки… Как мог прокладывал мостки К мечте… -- Антинаучны, дерзки Все эти бредни! -- Ольденбург, Влиятельнейший академик, Набычился: -- Явился – бух! И дай ему людей и денег… Прожекты, батенька, свои Реализуйте-ка в романах… В такие дебри забрели! В академических карманах На всякий вздор финансов нет!... Москва – она слезам не верит… А впрочем, на какой лишь бред Не соглашались… Эту ересь Вам шанс дается подтвердить… Берите станцию в Красково… В уединении творить Пытайтесь ясно и толково… Мэтр понял: толку нет в Москве… Но, бают, от овцы паршивой, Хоть шерсти клок… И в голове Сверкнуля ясной перспективой Идея: организовать В Красково станцию ментальных Контактов с Шамбалой… -- Узнать В каких таких фундаментальных Экспериментах он погряз? -- Вошел в азарт чекист Агранов: -- Вдруг там полезное для нас? Осведомитель Виноградов, Директор ГПНТБ Доносит шефу регулярно… -- Гипноз? Он мог быть нам в борьбе Полезным… -- Только, видно, парню В Москве не удержаться, нет… Сам Ольденбург в колеса палки Вставляет… Вот такой сюжет… -- Ах, этот старикашка жалкий!... И мэтр вернулся в Петроград. Здесь вскоре мэтра посетили Внезапно гости… (рад- не рад!). Пришли незваные – четыре Товарища… -- ОГПУ!... -- Ну, заходите… Чем обязан?... Впуская в комнату толпу Мужчин с оружием, не сразу Профессор в оных распознал, Тех, кто являлся слушать мэтра На лекции… Коль полон зал, Отдельных не запомнишь… Бред, но Чекисты явственно к нему Настроены без осужденья… -- Итак, товарищи, чему Обязан? Честно, посещенья Серьезных органов не ждал… -- Ах, здесь и вы, товарищ Блюмкин? -- Владимиров… -- Понятно... Знал, Что тот известности, как чумки Стеснялся... -- Все же. С чем пришли? -- Интересуемся гипнозом В разрезе практики. Могли б Мы всех врагов оставить с носом... -- И телепатия должна Быть революции порукой... -- Пошли такие времена, Что вашей древнею наукой ЧК желает овладеть – И значит, вам нельзя в сторонке Кащеем на мешке сидеть. Вбивайте в наши головенки Хоть розгами науку... -- Но... Наука-то моя секретна... -- Согласны. Хоть уже давно Известна нам вполне конкретно... Вы у ЧК под колпаком... -- За что же мне такое счастье? -- Впредь осторожней с языком, Разборчивее привечайте Гостей случайных... Ладно, все... Нам лучше что-то покажите... -- Что показать вам? «Колесо Святое»? Ладно... Обнажите По локоть руки... Вкруг стола, Его не трогая, садитесь... Погасим свет, пусть будет мгла... Теперь все за руки возьмитесь... Молчите, ждите... Ни о чем Сейчас не думайте... Расслабьтесь... -- Но что, профессор со столом? Ведь он парит! Ну, мэтр, признайтесь, Ведь это фокус? -- Нет, друзья, -- Влиянье неизвестной силы... Предполагаю, кстати, я: В Египте – голодны и хилы Рабы на стройке пирамид, Руководимые жрецами, В подъеме многотонных плит Все той же тайною мерцали Волшебной силой... -- Ну, нет слов! Еще! -- Пойдемте... В кабинете Я занят съемками голов... Кто хочет выступить в сюжете?... -- Я! -- Ладно. Правила просты. Присаживайтесь в это кресло. И слушайте... Скажу: «Кресты» - Их представляйте... Чтоб исчезло Все окруженье, гасим свет... Расслабимся и начинаем... Квадрат, квадрат, квадрат... Сюжет Фотографируем... Внимаем Спокойно далее... Звезда, Звезда, звезда... Готово, сняли... Ну, подождите. Я сюда, В лабораторию... Едва ли Там меньше часа провожусь, Но ждите, раз чудес хотите... -- Ну, вот, готово! -- Просто жуть: Квадрат! -- Звезда! -- Да, вы сидите – И думаете, а поверх Главы все образы витают... Что братцы, свет в очах померк? Такие ль чудеса бывают... -- Профессор, надо написать Письмо Дзержинскому, не медля! Такие средства надо взять В наш тайный арсенал... -- Но мне для Того, чтоб должный результат Годился бы для примененья... -- Все будет: фотоаппарат С такою силой разрешенья, Какая и не снилась вам. Все лучшее для вас добудем В любой стране... -- Ах вот как? Сам Так, ясно, не сумею... -- Людям Так ваши опыты нужны! Пишите же письмо, профессор! Вы – достояние страны, На острие ее прогресса... Письмо с собою заберем: Все будет, точно в доброй сказке!... А вот закончится ль добром? Подальше б от чекистской ласки, Не обернется ли грозой? И вот он приглашаем в гости... -- Вот адресок: на Красных Зорь... -- Ну, здравствуйте, профессор... Бросьте, Давайте попросту... Меня Направил Феликс к вам... -- Однако! -- Помчался, не теряя дня... -- Простите, вы?... -- Агранов Яков. -- О чем желаете спросить? -- О Шамбале... -- Вопрос вопросов... -- Могли б немного разъяснить? Надеюсь, я не стоеросов И в состоянии понять... -- Понять легко, поверить трудно... -- Во что? -- Не всем полезно знать То что скрывается подспудно Ученейшими сотни лет В лабораториях секретных... -- А что? -- На то он и секрет... -- И все-таки... -- В словах конкретных Едва ль способен дать ответ... -- Предположения? -- Имею. Похоже, ведом им секрет Всей жизни... Вдумавшись, немею, Колени в страхе преклоня Пред сверхмогуществом науки... -- Есть пониманье у меня, Что если б нам досталось в руки То знанье... -- Если б да кабы... -- Профессор, мы в делах упорны И для упроченья судьбы Пошли б со спецотрядом горным Тем краем Шамбалу искать... -- И я пошел бы с тем отрядом... -- С чего-то надо же начать. Сверхтайна – ведь она же рядом! Я полагаю, что пора Вам к нам переходить, профессор, Пойдет по крупному игра – И это в общих интересах... Агранов был ошеломлен... Но от беседы нет последствий. В тревоге мэтр. Не знает он, Успехов ожидать иль бедствий... -- Торите далее тропу, -- Советует проныра Блюмкин, - Коллегии ОГПУ Пишите срочно. Все задумки Последовательно в письме Во всех деталях изложите... Коллегия, сдается мне, Даст ход проектам... Поспешите... Мэтр вскоре выехал в Москву, С Аграновым сперва встречался... Тот подтверждает: рандеву С верхушкой будет... Оказался В союзниках среди столпов Начальник спецотдела Бокий, Питавший странную любовь К мистическому... Мир жестокий, Которому и сам служил, Участвуя в кровавой драме, Недоумение вложил В мозги... Кровавыми парами Он надышался – и решил: -- Реальность не в ладах с душою. Он с расщепленным сердцем жил В надежде, что в смертельном шоу Избегнет роли палача... Но это удавалась плохо... Он принужден рубить с плеча Не то его сомнет эпоха... Был сбор верхушки ГПУ – (Коллегии) – глубокой ночью... По сути каждому «столпу» До фени все... А мэтр воочью Увидел всех врагов страны В их жажде крови и убийства... -- Хоть что-то же понять должны... Но всем не до его витийства – Вполуха слушали доклад – У каждого свои вопросы... Вмешался Бокий: -- Это клад! Плечами пожимают боссы... Агранов резко поддержал. У прочих, нету сил для спора... -- Пусть Бокий, раз уж возжелал, В итоге строгого разбора Решенье примет и берет Профессора в свой штат отдельский... Есть, записали... Все, вперед... Теперь у нас вопрос злодейский... Простите... -- Да, я ухожу... -- Вы нас в невежи не пишите... Глеб, проводите! -- Провожу! Ну, мэтр, свободнее дышите – Мы все же одолели их, Решение у нас в кармане... Мэтр озадачился, притих... -- Судьба, надеюсь, не обманет... -- Давайте встретимся поздней И побеседуем детальней... И встретились в один из дней... Мэтр Бокия накрыл обвальной Всей кучей знаний, что копил: О Шамбале, Гиперборее, Дюнхоре, словом, удивил... -- Да, в Шамбалу пора скорее, - Нахмурясь, соглашался Глеб... -- С Нага Навеном совещались, Наместник Далай-Ламы мне Большевикам, чтоб насыщались Ученьем древним, дал наказ На сообщенье изысканий Моих верхам посредством вас... -- Меня? Откуда... -- Древних знаний Могущества один пример... Еще он разрешил контакты Правительства СССР С премудрой Шамбалой... -- Да, факты Не повседневные... Ну. что ж, Давайте начинать работу... -- И как-там: Шамбалу – даешь! -- Давайте начинать с чего-то... -- С лаборатории хотя б... Энерго-нейро... -- Это точно. Ведь надобен научный штаб... Решили... Приступайте срочно! -- Нам с Шамбалою связь нужна, Как хлеб и воздух – архисрочно! Лишь так кровавая война С народом прекратится... -- Точно? Профессор точно палцем ткнул В ту точку, что сильней болела... Глеб Бокий горестно вздохнул: Уже в нем вера околела В полезность большевистских дел Для всей страны и для народа. Ведь где-то должен быть предел Кровавой мясорубки... Года Не минуло с январских дней, Когда положен на храненье Тиран картавый в мавзолей, Но лишь сильней кровотеченье Из вен народа: льет и льет ОГПУ не размышляя... Усатый упырь пьет и пьет, Ту жажду крови утоляя... Еще сильнее удивил Профессор босса спецотдела: -- Я знаю, -- кротко объявил, - Вы в дружбе с Мокиевским... Дело! Был Пал Василич знатный врач, Философ. Мистик. Розенкрейцер. Гипнотизер. Писатель. Зряч Был в эзотерике. Пригреться Студенту Бокию при нем Позволил, ввел того в масоны... -- Пора империю – на слом, -- Считал – и находил резоны. Чтоб помогать бунтовщикам, Скрывал студентов от охранки... -- Империя – вселенский хам! – Он был воинственной огранки. А Глеб в событиях увяз. Он пятый год активно встретил И арестован был не раз, Избит жандармами... Приветил Чудесный доктор и лечил... Когда же Глеб был арестован, Тот всех великих подключил. Освободил... Но вновь закован Студент охранкой в кандалы. Внес Мокиевский знатный выкуп, Дал кров опальному... Дары Такие помнит Глеб... -- Но вы как?... -- Узнал?... Давайте так решим: В своей квартире соберите Довереннейших... Ваш режим Секретов требует, простите... Довереннейшие пришли: Кострикин. Стомоняков. Бокий... Мэтр начал: -- Сами вы могли Уже понять, что век жестокий Людские ценности крушит... Меня замучили вопросы: В чем дело: труженик громит, Убит рабочими философ, Писатель на кресте распят, Врач поднят пьяными на вилы, Кровавит пролетариат Судьбу... Неистовые силы Бесовские пошли вразнос – И не видать конца и края... Неутешителен прогноз: Кровавая река, играя, Наполнит море... Как же быть? Как вакханалию безумья Попридержать, остановить? – Все в шоке. Мэтр: -- Мобилизуя То знание подспудных сил, Что зреет в Шамбале-Агарте. -- Где Шамбала?, -- Москвин спросил. -- Не отыскать ее на карте. Путь к ней лишь предстоит узнать. Нужны достойнейшие люди, Готовые под знамя стать Труда и братства... Нет, на блюде Нам Шамбалу не поднесут, А предстоит страдать в походе, Готовые на тяжкий труд, Не эгоисты по природе, Не прикрепленные к вещам, Высокие свободным духом... Внимая пламенным речам, Себе не верили – со слухом, Казалось, резкий перебой: Что он несет, профессор странный, В безумстве жертвуя собой? При чем неведомые страны, Когда тут в собственной кошмар? -- Вы не ослышались! – Профессор, В глаза им глядя, нажимал: -- Не получается прогресса В обольшевиченной стране... Я создал общество масонов. Вы можете примкнуть ко мне, В чем вижу множество резонов. Ключ к самой сути «ЕТБ» – Заведомое отрицанье Участья в классовой борьбе. Взамен – усилия, старанье По примирению сердец... К нам в «ЕТБ» врата открыты Всем без различия... Творец, Един для всех – и здесь забыты Должны быть распри из-за рас И политических амбиций... Господь надеется на нас, Дает нам шанс... С таких позиций Мы вместе сможем повернуть Вспять вакханалию убийства... Итак, я изложил вам суть, Прошу прощенье за витийство... Так появился и в Москве Кружок, объединенных тайно Вокруг трех литер «ЕТБ»... Все не случайно. Не случайно... И Бокий принял в спецотдел Главу сообщества масонов... Чего же он, как босс, хотел От страннейшего из ученых? Карл Маркс считал, что мозг людей Из всех известных во Вселенной Разнообразных крепостей – Найнеприступнейшая... Ценной Работой счел ОГПУ Попытки Барченко прорваться Сквозь стены крепости, табу Преодолеть и докопаться До тайны мозга... ВЧК Считала: Барченко успешен. -- Еще каких-то полшажка – И всем врагам мозги причешем. Трудитесь, мэтр, мы верим вам... Цель: телепатия. Желаем На расстоянии врагам В мозгах копаться. Так узнаем Все вражьи планы наперед... Трудитесь, мэтр. И не сдаваться: Упорство крепости берет. Ищите способы пробраться К истокам мысли – и тогда... -- Идея нравится, профессор: Мозг – радио... И провода Не требуются для процесса Приема-передачи... Мозг Осуществляет сам настройку, Ведь он податлив точно воск... -- Все верно, но при этом столько Больших неясностей, проблем... -- Ну, здесь-то вам и карты в руки. Ведь вы дадите фору всем... -- Стараюсь послужить науке... -- Служите заодно и нам. Мы тоже жаждем результата. Скорей бы с горем пополам Меня хотя бы в телепата Вы превратили! -- Результат Подобный достижим не скоро... -- Трудитесь, мэтр. Я очень рад, Что мы – товарищи. Партнеры... Дается полный вам карт-бланш, Исследуйте мозги. Ищите. Пусть мысль летит аж за Ла-Манш За тайнами... И сообщите Про самый малый результат, Отметим радостные вести... Творите. Мэтр! Я очень рад, Что мы – в одном строю. Мы вместе... Внушаемость, телекинез И телепатия – примеры Того, во что ученый влез Экспериментами... Вне Веры Опасны эти чудеса. Рискует Барченко, рискует... Но черный «паккард» по часам Его привозит в центр... Тоскует Душа по Шамбале... Его Прикрытье – корешки и травы... Тогда, скажите, для чего Привозят на Лубянку? Правы: Он ходит в кожаном пальто – И это знак немаловажный. Среди сотрудников никто Сей внешний облик авантажный Иначе не воспринимал, Как принадлежность к чинадралам ОГПУ... Все расширял Задачи Бокий. -- Службе мало Гипноза. Дайте нам отчет О всех аспектах тайных обществ: Какое и к чему влечет, Структура, методы пророчеств, Их символ веры, их дела, Их иерархия и люди... Короче, нужно, чтоб была Вся информация на блюде... Научный главный интерес: Энергия мельчайшей клетки... Как подобраться к клетке без Тончайшей техники в разведке Ее источников и как Расходуется биосила, Как ковыряется в мозгах? Не просто разобраться было... Мэтр ставил опыты, искал Ответы на запрос науки... Звериный органов оскал Из-за плеча... Дрожали руки... По совместительсту – эксперт По психологии и пара... -- Мы подготовили концепт По выявленью лиц, кто дара Криптологического нес Незаурядные задатки... -- Заплатим щедро, не вопрос... Подход серьезный... Без оглядки Включаем процедуру в план Тестированья кандидатов... -- Да, кстати, нами взят шаман... -- Еще, надеюсь, жив? -- Куда-то Заслали, вроде. Но найдем... Мы ж понимаем – для науки... -- Пришлите к нам его! -- Пришлем. Из рук, как говорится, в руки... Впридачу, пара знахарей, Цыганские гипнотизеры... -- Пришлите же их всех скорей... Уже распорядился. Скоро Доставят в «черный кабинет»... В Фуркасовском... -- Тогда прощаюсь... -- Жду вас, профессор, на обед... -- Как буду занят... Ну, смещаюсь... Внимание тогда привлек Смышляев из второго МХАТ’а. Он, режиссер и педагог, Природой одарен богато. Пожалуй, слишком: иногда Он в каталепсию срывался – И словно бы с души узда Спадала: точно дознавался, Что было, что произойдет... Пилсудского болезнь авансом Предсказывал... В холодный пот Его бросало... Постоянством Опасных признаков задет, Профессор запретил попытки Заглядывать за парапет Смышляеву... -- У нас в избытке И ясновидцев и иных Субъектов, склонных к озаренью... Работать будем через них... Смышляева, согласно мненью Всех понимающих, беречь Необходимо... Он на грани... Глеб Бокий: Так о чем же речь? Что, Валентин Сергеич -- крайний? Пусть возвращается к своим Актерам и студентам вуза... Смышляев позже с Москвиным Дружил – и дружбе не обуза, Что он прогнозы выдавал ЦК заворгу... В спецотделе, Случалось, Барченко читал Доклады о любимом деле. Он сам воспринимал всерьез Уроки,что давал чекистам... -- Вниманью вашему чертеж Я предложу: вот так искрится В мозгу внушающем волна... В мозгу внушаемом – иначе... Из диаграммы вам ясна Вся суть гипноза... При задаче, Что вам поручено решать, Гипноз – ценнейшее подспорье... Вся суть, чтоб мозгу не мешать, Не надо, с подсознаньем споря, Сильней на логику давить... Поверьте вашему предчувствью... Все подсознанье уловить Само сумеет – и к искусству Приблизитесь вскрыванья всех Секретных кодов и барьеров... Себе поверите – успех Ваш неминуем... Тьма примеров... Серьезно слушает народ В высоких должностях и званьях – И конспектирует, берет В актив чекистский эти знанья Леонов. Тайн охрану он Сам обеспечивал в державе. Филлипов. Строгость и закон В севлагах утверждал – и вправе Карать и миловать народ, Что горе мыкал за «колючкой»... Товарищ Гусев «Русский код» Помог придумать. Сделав ручкой Всем расшифровщикам земли... Его коллега из Генштаба Товарищ Цибизов... Нашли В докладах нечто. Что неслабо Им помогало в их делах – И конспектировали дружно, Как говорится. Не за страх – За совесть.. Значит. это нужно... Порой вне стен ОГПУ Профессор проводил доклады. Тогда чекистскую толпу Иные рвзбавляли... Надо Из Совконтроля Москвину, Цековцу Диманштейну это... Не нарушая тишину, Внимали откровеньям мэтра. И Стомоняков приходил, Наркоминдельский чин высокий... Он, как и те, другие, был, А впрочем, так же, как и Бокий, Из тайной ложи «ЕТБ», Где Барченко бессменный лидер... Мэтр не замечен в похвальбе И из чужих никто не видел, Как он вскрывал сверхсложный код Через контакты с ноосферой. Вот и задумайся, народ, Какую силу дарит вера. В конце двадцатых для его Загадочных экспериментов – (Видать, включали колдовство) – В музее взят без аргументов Костюм шамана, бубен, все, Что полагались, причандалы... Неужто сам во всей красе Бил в бубен и камлал? Подвалы Угрюмых зданий никому Не отдадут его секретов, Зачем камлал и почему... Мечтою давнею согрета, Все ближе Шамбала... Уже Добился Бокий и финансов... Но с курса сбил на форсаже Чичерин. Не оставил шансов Ученому аристократ – Наркоминдел... Печальный нонсенс... Казалось бы, Чичерин рад Визиту мэтра... Воленс- ноленс Он вежливости отдал дань, Заслушав смелую идею... Однако же осталась грань... -- Тибетской темой не владею, Но я позднее дам ответ... Понятно, вовсе нет ответа, Что в дипломатии – запрет... Однако ведь не только это В заданьях Бокия ему: -- На сторону советской власти Полезно бы привлечь всю тьму Секретных – по оккультной части – Раличных обществ... Коминтерн Давно вынашивал идею: На службу нам бы встать всем тем, Кто тайные плетет затеи, Мистически украсив их... Глеб Бокий поручает мэтру Воззваньем разогреть таких, Ничем не задевая веру, Привлечь хасидов, кержаков, Голбешников и лам тибетских, Любых идейных чужаков В помощники спецслужб советских. -- Пусть нам послужит и шаман... Особо ж удели вниманье Исмаилитам... Ага-хан, Коль проявил бы пониманье, Нам дал бы веский аргумент В борьбе с британскою короной... Здесь привлекательный момент Сотрудничества... Первой конной Должно воззванье быть сильней... И мэтр творил свое воззванье... Но власть с кровавых первых дней Все обессмыслила старанье Ей ангельский приделать флер... Осталось то воззванье втуне, Никто на горе и позор Не захотел служить коммуне. К исмаилитам мчал в Париж, Бомбей и в Пуну Коля Рерих. Итог: все тот же голый шиш – Советам ни один не верит. Срединный август. Угловой Подъезд. Выходит в переулок, Тип -- в Денежный свой... Молодой Еще, но лысый... Вжик – окурок! Есть! Точно – в урну. Тип сверкнул В улыбочке вставною сталью, Неведомо о чем вздохнул, О том ли, как презлую стаю Петлюровцев в клочки порвал, Как ими схвачен был в итоге, Как пан щипцами вырывал Свирепо зубы... Как в дороге Он все же вырвался из лап Осатанело самостийных... Он с малолетства не был слаб, Учился у умелых, сильных Одним ударом поражать Противника... Такое время, Что надо быстро побеждать – И он наращивал уменье... Он вскоре вышел на Арбат, Фланирующая походка, Но жесткий, напряженный взгляд... Он в Шереметьевском... Погодка – В такую только и гулять... Но он вошел в подъезд старинный, Пошел шагами размерять Пролеты... Вскоре резкий, длинный В квартире прозвучал звонок... Здесь жил эксперт наук военных Профессор Снесарев... Клубок Скатался из обыкновенных На первый взгляд событий... Дочь Професора как раз учила Историю, мол, был охоч Испортить заключенье мира С германцами один эсер Ужасно кровожадный Блюмкин – Устроил Мирбаху расстрел... Но те эсерские задумки Предателям не помогли – И были сброшены со сцены Истории, а ведь могли Служить стране, не будь измены... Профессор Снесарев царю Еще служил -- агент, полковник. Он, точно вотчину свою, Знал Индию... Британцам кровник – Уж натерпелся в бытность там... Гость приглашен в библиотеку... Там книги, книги по стенам... Здесь дочь за книжкой... -- Человеку, -- Профессор начал объяснять, -- Почти немыслимо прорваться Сквозь Гиндукуш... Прощай-прости Здоровье... Горы – и коварство Лавин и трещин... Лошадей Оставить нужно у подножья... Все грузы на плечи людей... -- Но вы прошли. Выходит можно... -- Да, мы прошли. Какой ценой? От страха люди поседели. Мой друг вернулся с гор больной... Давящее пространство... Цели Мы не достигли все равно – Разведать путь для наших армий... -- Но вы прошли там! -- Так давно... И что-то осложнилось с кармой... -- Вы в карму верите? -- А вы Не верите в нее? -- Не знаю... На мне же Мирбах... -- Для молвы Преступник вы... -- И я скрываю Всегда под псевдонимом суть... Девчонка замерла над книжкой... -- Нет, Блюмкин, карма вам – не круть, Не верть... Все прошлое отрыжкой В грядущей скажется судьбе... -- Вы, кстати, с Барченко знакомы? Глава масонов «ЕТБ» Про кармы вечные законы Дословно то же что и вы Твердит... -- Знать что-то понимает... -- Ну, мне умнее головы Встречать не доводилось... Знает Такое, что ни мне ни вам, Хоть мы не первый год в разведке, Узнать не суждено... Отдам Полцарства за его заметки... Добро, профессор, мне пора... -- Давайте водочки по рюмке... -- Чтоб пропустила та гора... -- Что, папа, это вправду Блюмкин, Который Мирбаха убил? -- Ты слышала его признанье... -- Но как же... -- Так вот... Позже был Прощен. Оставлен без взысканья. И службой взят в водоворот. Авантюрист, агент отважный, Под именем чужим живет – И двинет, точно, в этот страшный Поход сквозь дикий Гиндукуш... Его не запугаешь кармой. Встречал таких... Ты вот что... Уж Забудь о нем... -- Такой шикарный Подарок дан мне от судьбы: С таким незаурядным типом – (Такие люди, как столбы, Как вехи по судьбе) – как тифом Он заражает нас собой, Что на всю жизнь неисцелимо, Своей харизмой и судьбой... Ах, лучше бы пронесся мимо... Какой Чичерину резон Мешать великому походу? Завидовал? Возможно... Он Привлек в союзники Ягоду, Трилиссера... Интриговал... А все давно готово было... Им Королев преподавал Урду, а пегая кобыла Учила ездить их верхом... Они готовились серьезно... А тут – с препонами нарком... Переговоры, склоки... Грозно Дзержинский на своих сопел, Грозил им карами земными, Добился бы, но не успел – Инфаркт... -- Теперь не сладишь с ними... Был сильно Бокий огорчен... -- Ну, ладно... Блюмкин есть, пролаза. Ему Чичерин нипочем... Во исполнение приказа Он уезжает на Памир... И вскоре он уже в Синцзяне. Московской девочки кумир Тибетским ламою в скитанье Себя туземцам здесь явил, Наверно, ловко притворялся, Все перевалы покорил... Но что он видел, с кем встречался, Неведомо... Отчета нет... Иль так поныне засекречен? Нет никого, кто тот секрет Раскрыл – и похвалиться нечем... Глеб Бокий – мэтру: -- Не пробить Нам Шамбалу – застряли глухо... -- Таккое дело загубить!... -- Да, невезуха! -- Невезуха? -- Ну, ладно, ты не обобщай... А хочешь, -- формируй бригаду – Ты ж собирался на Алтай? -- Там побывать, конечно, надо... И там заветные места... Голбешники по тайным тропам Туда сигают неспроста... ... И Барченко по ним потопал... Там поражали колдуны Уменьем покорять погоду. И в гипнотические сны Вводили без труда по ходу... Алтайский краткий эпизод Дал пищу новую раздумьям... В столице Барченко зовет Цвет «ЕТБ»... -- Итак, рассудим: Такие знания за день Не накопить – осколки древних... Ту массу с краешку поддень – И вот – лавина знаний... Мне в них Нельзя копаться одному, А этим сказочным богатством – (Нет, посторонним – никому!) – Обязан поделиться с братством, Как с вами я теперь делюсь, Так поделюсь и в Ленинграде... Уполномочите – сошлюсь На вас... -- Да, поезжайте, ради Того, чтоб знанья передать И закрепить за нашим братством... Он в город на Неве опять Приехал... Блюмкин со злорадством: -- Кто вам позволил этот рейд? Вы почему мне не сказали? Мэтр в шоке: -- Это что за бред? -- Вы по Алтаю разъезжали, Выходит, втайне от меня? Надеетесь, что шеф высокий Прикроет? -- Полная фигня! -- Учтите: оба, вы и Бокий Давно под плотным колпаком, Прихлопнем вас, как мух осенних... Ишь, разъезжаете тишком! Не выйдет... Оба – на колени!... Не то мы уничтожим вас. Жену, детей не пожалеем... Агранов? Ну, Агранов – пас. Он заступиться не посмеет Поскольку с давнишних времен И этот, так же, как и Бокий, Уже доказано: масон... Внезапно проявились склоки В чекистском лагере... Гниет, Известно, рыба с головенки... Там, кто-то наверху дает Отмашку Блюмкину... Подонки Готовы броситься и рвать, А он-то их считал друзьями... Чекисты стали угрожать... Не зря ли с ними он, бойцами Бесовской власти стал дружить? С ней не бывает компромиссов... Так как же мэтру дальше жить, Коль зло ему бросает вызов? Решив проблему за него, В тридцать седьмом арестовали. Власть не щадила никого И всех боялась. И едва ли Глава масонов уцелеть Мог в этом дьявольском психозе... Кто станет здесь кого жалеть? О людях вождь, как о навозе Судил... Мэтр потащил вослед Других из «ЕТБ» масонов... Им от «друзей» спасенья нет... Мэтр с Бокием в разряд шпионов, Понятно, определены... Но как же? Барченко – ученый, Его же знаньям нет цены! Тем хуже! Этой власти черной, Той власти, что от Сатаны, Сияющие чистым светом Опасны вдвое и страшны... Допрос, угроза пистолетом... Бумагу дали и перо, Велели описать подробно, Что делал... Он искал добро... Ложатся на бумагу ровно Его идеи и мечты... Хоть так, он полагал, потомкам Расскажет то, что с высоты Исследований в мире тонком, Узнал и понял... Целый год Исписывал листы профессор, Сверхдавний раскрывая код... Но нечестивого процесса Однажды наступил финал... И враг страны по приговору Чрез четверть часа расстрелял Ученого... Записок ворох И главный труд его сожгли... Уже когда скончался деспот Не без труда друзья смогли Добиться очищенья... Дескать, В архивах никаких следов... Но все же в оттепель Хрущева Добились... Толку-то... Судов Бесчинства подлого и злого Последствия не зачеркнуть... Зло и семье его творили Супругу в лагере замкнуть И сына старшего решили Супруга Ольга двадцать лет Безвинно провела в КарЛаге А сыну старшему хребет Сломали палачи в Норлаге – И отпустили умирать... Сын младший, Святозар, с сестрою – В детдоме... Тоже бедовать Пришлось изрядно... Той порою Война с фашистом началась, А детский дом на Украине – И дети нахлебались всласть... Дочь на работы на чужбине Насильно немцы увезли, Сынок по селам побирался... В шестидесятом лишь смогли Найти друг друга – и собрался Порушенный семейный клан... Рассказ мой подошел к итогу... Жил человек, в душе был храм, Был человек угоден Богу... Но храм разрушен... Человек Расстрелян... Станет ли уроком В пришедшем веке – прошлый век? Неужто в рвенье недалеком Позволит мерзкое творить С собой народ сверхтерпеливый? Пора бы тропочку торить Для разума в удел счастливый... Однако верится с трудом, Совсем не верится, что плесень Чекистская покинет дом Российский, вылезет из кресел По доброй воле... Много лет Терзают родину чекисты – Сердца – гадючьи, жар и бред В мозгах – и руки их нечисты... Ну вот. Что знал, то рассказал Вам о судьбе провидца-мэтра... Век людоедский растерзал Великих... Вот, такое ретро... Царь Соломон Пролог Мы знаем – даже не из книг – О Соломоне – друг от друга: Жил мудрый царь. В делах велик – И мир берег... Его подруга, Как он, прославлена в веках -- Его -- бессмертной песнью песней... Когда все было, где и как – Бог весть. Тем паче интересней Шагать неспешно по судьбе И узнавать, и восхищаться, Вздыхая: -- Ничего себе! Я собираюсь в путь помчаться – Хотите следовать за мной? Добро пожаловать в дорогу. Там где-то Город Золотой. Он был героем нашим Богу Его народа посвящен... Напомню, что зовут героя Шломо амелех – Соломон... Итак, нас с ним и с Вами – трое... Проверю... Точно – трое нас: Я – сочинитель, вы – читатель Герой... Не сводит строгих глаз Господь, суровый наблюдатель... Смогу, надеюсь, не соврав, Не исказив событий давних, С них паутину лет сорвав, В деяньях праведных и славных Того, о ком ведется речь, Тебе, читатель мой, представить И поучение извлечь И развлечение доставить... Шломо амелех – Соломон... Покуда я и сам не знаю, Каким сейчас предстанет он... Но так и быть – я начинаю... И я надеюсь, что ничем В рассказе о вожде высоком, Великом – о, Барух ашем! – Не погрешу я перед Богом, Чтоб далее не отягчать Уже потрепанную карму... Господь позволил мне начать Крутое восхожденье к Храму... Последний подвиг царя Давида Был юн когда-то царь Давид, Но юность быстро пролетела – И вот он дряхл и слаб... Кряхтит И шибко замерзает... Тело, Когда-то -- печки горячей, Тепла не держит. Царь страдает. Сонм приближенных слуг-врачей Провел консилиум, решает: Здесь одеялом не помочь, Без пользы теплая пижама, А нужно, чтобы день и ночь Давида согревала дама... -- А лучше – девушка... -- Искать! -- Один я ни за что не лягу... -- Нашли... -- И как? -- Не описать! – Сунамитянку Ависагу К царю в покои привели – Заплакал, красотой пронзенный, Одну такую и нашли – Как плакал царь, в нее влюбленный, Ласкает, обжигая бок, Она со всем девичьим жаром Но он познать ее не мог... Все поздно, зря, напрасно... С даром Мужской решительной любви Уже он в жизни разминулся. Все радости любви, увы – Старик насилу улыбнулся... Да он и помнит их едва, Всех женщин, что его любили... -- Батшева... Прежде – Аггифа... Наверно и другие были – Да что теперь их вспоминать... Он вроде даже в честь прекрасных Стихи пытался сочинять, В них воспевая ласки страстных, Самозабвенно щедрых жен... Что на постели вытворяли! Но вот он старостью сражен... И призраки беды предстали... Адония, Аггифы сын , Безудержно честолюбивый, Уже решил: -- Я – господин! –- Тщеславный, гордый и красивый, Ходил в любимчиках отца, Отец ему во всем мирволил... -- Хоть для приличья бы конца Родителя дождался... Холил Адония свое лицо, Завел гонцов и колесницы, Со старым, но живым отцом Не знался, а льстецы и льстицы: Сынок Саруин Иоав, Священник хитрый Ариафор – Сто хитрых, но немудрых глав – Уже почти открыто на хер Строителя державы шлют. Красиво это? Некрасиво... Что будет – все в тревоге ждут... Давид же нежно любит сына, Что был по старшинству вторым. Родившись за Авесалломом... Но предрекал пожарищ дым При нем стране и трон другому, Батшевы сыну, дать желал Пророк Натан и Соломона Уже секретно увенчал, Помазал миром... Незаконно? Законно – так желал Отец Небесный – и внушил Натану... -- Господь не хочет – и венец Не дам Адонии... Не стану Ни нарушать ни искажать Того, что мне Отец Небесный Велит людишкам повнушать... Обычно за молитвой-песней Внушенье следует...Молчу... Со мною вот что происходит: Вдруг лткрывается в могу Внезапно дверца, в кою входит Внушенье Бога прямиком... Что мне велит, не забываю... Я до столицы хоть пешком Дойду, прорвусь – и посбиваю Плохие кегли на кону: Адонии не быть на царстве... Натан – Батшеве: -- Я жену Аггифу не хочу в коварстве И тайном бунте обвинять, Однако же пугают факты... Включайся, а не то пенять Лишь на себя и будешь... Так-то! Батшева мигом поняла Угрозу сыну Соломону. К Давиду бедному пришла В мольбе коленопреклоненной И горькой – как, увы, он стар! Сунамитянка вместо грелки... Он был орлом, а кем он стал? И мысли и желанья мелки: Переверните! Дайте есть! Попить! Ну, почешите спину... А я ему начну про честь... Неужто так и я остыну?... -- Мой царь! Любимый муж! Отец! Взываю к памяти и чести! Не ты ли заверял: венец Ты передашь на этом иместе Достойнейшему из сынов, Любимейшему – Соломону? Давид полудремал... Из снов Зовут счастливых... Полусонно: -- Не помню... Что я обещал? -- Что Соломон вождем в Израиль Придет... -- Ах, как же я устал! Весь сил моих запас истаял. Быть может, ты придешь потом? -- Когда? -- Когда я в силе буду... -- Давид! Твоя страна, твой дом Вот-вот погибнут! Только чудо Спасет Израиль и народ... Не для того ли ты сражался, Не зная страха, шел вперед, Как знамя, гордо возвышался На поле битвы, чтоб вести Сынов Израиля к победам?... Вот-вот и рухнет все! Спасти Страну, не дать бесславным бедам В ней воцариться, ты один Способен – в это лишь мгновенье. Любимый мой! Мой Господин! Позволь, чтоб Божье озаренье Вновь в силу мысль твою ввело... Твое достоинство, и разум, На миг к той силе вознесло, В которой прежде, взятых разом, Ты был мощнее всех врагов... И, все на мсвете понимая – Твой разум был без берегов, Решил: трон царский занимая, Один способен Соломон Вести страну путем расцвета, Из сыновей – один лишь он... -- Да, подтверждаю, было это... И что? Адония заклал Волов, тельцов, овец – и каждый, Кого на знатный пир позвал Из наших и