Глава 16. «ЛИТЕРНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ». Стали мы тех четверых «пробивать»… Для начала старлей Макарышев съездил в РОВД соседнего района и перепроверил материалы по драке с участием Соломатина. Была задумка прижать его к стенке, возбудив уголовное дело по этому, имевшему место в прошлом случаю, где вина его очевидна… И уж потом, постепенно, перейти к обвинению и в нынешней мокрухе!.. Но тамошним операм эта идея не понравилась. Ту старую историю они давно спустили на тормозах и похерили, а теперь мы предлагали им по новой ворошить это подсохшее и никому не нужное дерьмецо… Ну и на фиг им это?.. Логика коллег была нам близка и понятна. Потому настаивать не стали. Фиг с той дракой… Ежели за Соломатиным действительно есть вина в убийстве - мы его и так прищучим! Пока же - занялись нынешним любовником Лилии Щербаковой… Ведь в ту ночь, со 2-го на 3-го февраля, вовсе не у подружки она ночевала, как утверждала ранее, а у своего постоянного (на данный момент) трахаря, Борьки Семяшкина. На четыре года младше её, живёт с матушкой, ранее в браке не состоял… Занимается ремонтом телерадиоаппаратуры, раньше - от «Рембыттехники», а сейчас на вольных хлебах, телемастер – индивидуал… Заработки не ахти, но с голодухи - не помрёшь… Из собранной информации вытекало, что для Лильки, сучки ненасытной, был он лишь очередным «огоньком в штанишках», не более… Он же привязался к ней по настоящему, планировал чуть ли не забрать её к себе, вместе с двумя её детьми от предыдущего брака. (Не помню, упоминал ли, но первый муж Щербаковой умер несколько лет назад, и её дети от него жили сейчас у свекрови…) Впрочем, не исключаю, что и у неё к нему были какие-то чувства… Со стороны о подобных судить сложно!.. Но представить Лилию Щербакову влюбленной в что-либо, кроме тугого мешка баксов, весьма затруднительно, уж вы поверьте!.. …Так вот, в момент убийства Семяшкин, согласно его показаниям, ездил в центр города, - исполнял заказ на ремонт «Электрона». Мы нашли заказчика, и определили, что телевизор в указанное Борькой время, днём 3-го февраля, им действительно ремонтировался… Для суда такое алиби сойдёт вполне, но - не для оперов угрозыска, на практике которых столько уж случаев, когда алиби подозреваемому обеспечивалось множеством показаний его домочадцев, родичей, друзей, сослуживцев и просто знакомых, а в оконцовке - оказывалось, что все те показания - либо путаница, либо фуфель, и преступление совершено всё-таки именно им!.. Засосав из горла и поднатужившись, дядя Лёша родил очередную версию: соскучившись по проведшей у него ночь любимой, Борька, не выдержав, помчался к ней домой. У самых дверей 68-й квартиры он встретил торопящегося туда же Малькова. Игнат начал возникать: «Оставь в покое жену моего лучшего друга, не рушь их крепкую и дружную семью!». «Вали отсюда, придурок!..» - огрызнулся Борька. «Сам вали, козёл!..» - огрызнулся Игнат. Кровь вскипела в горячих жилах Семяшкина, рука выхватила из кармана острозаточенный скальпель, и одним Игнатом на свете стало меньше… Красивая байка!.. Опера побеседовали с матерью Семяшкина. Немало гадостей наговорила эта благородная женщина о подружке непутёвого сынули, - и стервоза-де, и грязнуля, и хроническая СПИД-больная, и злобная ведьма в придачу: «Околдовала Борьку, и вертит им как хочет!..» Ну и, разумеется, с точностью необыкновенной назвала она угрозыску и имя подлинного убийцы Малькова: «Лилька же его и прирезала!.. Вы только на её хитрую морду взгляните!.. Кому ж и резать, как не ей?!.» А угрозыск и рад бы ухватиться за эту версию, но где ж улики, вещдоки, свидетельские показания ?.. «Бегун позвонил, Лилька открыла, мгновенно перерезала ему горло, нанесла ещё 12 колото-резанных ран, тут же раскричалась: «На помощь!.. Игната убили!..» - дососав очередную бутылку, детализировал эту версию дядя Лёша. Блеванул (опера едва успели увернуться!), и - утомлённо сполз на матрасик под стол, отсыпаться после напряжённого мыслительного процесса… …Сделаю маленькое лирическое отступление. Быть убийцей - не так просто, как кажется со стороны… Типа: шпокнул мешающего тебе придурка, и пошёл по жизни дальше, бодро насвистывая весёлый мотивчик… Нет!.. Любое убийство наносит совершившему его тяжкую психологическую травму… В особенности, если оно - первое!.. Не проливал ты до этого ничьей крови, не хрипела у тебя на глазах агонизирующая жертва, с последней мольбой в глазах: «Спаси-и-и!», никогда раньше не смотрел ты в упор на искажённое предсмертной мукой лицо, и не ощущал содроганий расстающегося с жизнью тела… В каком-то смысле быть убийцей психологически - намного тяжелее, чем быть убитым!.. Жмур помучился немножко – и всё, потом уж ему не больно, а вот тебе ещё долго - мучиться и страдать!.. Это, конечно, при условии, что человек ты, а не толстокожая бегемотина… Груз содеянного давит на подсознание!.. В первые день-два чувствуешь это не так сильно, поддерживаемый инерцией прежних действий, осознавая необходимость мобилизовать все силы, чтоб сыграть свою партию поточнее, не быть изобличённым и осуждённым… Но время идёт, первоначальная горячка - спадает… И где-то на 3-й, 4-й, максимум на 5-й день ты вдруг вздрагиваешь: «Ой, а что ж я натворил?!.» И гадко тогда становится на душе… Ты не можешь заснуть ночью, перед глазами постоянно - картина смерти твоей жертвы, до мельчайших подробностей - каждое произнесённое слово, каждый жест, каждый взгляд… Опять-таки повторюсь: я всё время говорю об убийцах-«случайниках», а не о людях с психическими отклонениями, и не о тех, чья совесть давно уж огрублена множеством сотворённых злодеяний. Так вот, абсолютное большинство «случайников» сравнительно легко переносят испытания «первого дня», но почти всех ломают потом переживания дней последующих, когда ты сам себе - обвинитель, судья, палач… И сильно рассчитывали мы на то, что не сможет четвёрка долго таить от окружающих свою страшную тайну… Обязательно кому-нибудь о ней проболтается!.. Осторожненько прощупали их ближайшее окружение - вроде бы никаких слушков и разговоров типа: «А Савельич вчера под поллитрой сознался, что это он брательника своего сгоряча бритвой оприходовал…» Безусловно, некая нервозность в их повседневном поведении ощущалась многими, но объяснялась она просто: на их глазах скончался посланный в магазин и вернувшийся изрезанным на ломтики товарищ…А потом ещё и на допросах измучились!.. Да тут ещё и опера ходили вокруг толпами, и смотрели с немым вопросом: «А не вы ли это, голуби, кореша своего завалили?!.» Ну кто ж от такого - и не замандражирует?!. В общем, обычные методы не дали результатов, и тогда начальник угрозыска решил использовать так называемые «литерные мероприятия». Такие серьёзные акции районный угрозыск в общем-то проводит редко, - не наш уровень, и - хлопотно… Но этот случай показался Дубку особым, и он дал санкцию… Мы установили подслушивающие устройства как в 68-й квартире дома 14 по Юбилейной, так и квартирах некоторых из фигурантов…А потом - в очередной раз вызвали в РОВД Семяшкина. Беседовал с ним я. Стал накручивать его, грузить по всякому… Дескать: «Ты – жалкое убожество, альфонс вонючий, гнилая душонка!.. Нам про тебя уж всё известно!.. Ведь это ты Бегуна мочканул, нет?!. Тварь!.. Какого замечательного человека погубил… Но сейчас мы тебя задерживать не будем, потому как прокурор уж уехал домой, и не у кого брать санкцию на арест… А вот завтра с утра - возьмёмся за тебя конкретно!.. Плотненько этак возьмёмся, и будет тебе полнейший амбец… Ты понял, дешёвка?!.» Ну и врезал ему для правдоподобия пару раз дубинкой под ребро авансом, чтоб знал: шутить угро не намерен!.. А после – отпустил с миром… Далее от самых дверей райотдела его уж сопровождала незримой тенью «наружка», приставленная к нему (по заявке Дубка, визированной начальником РОВД), соответствующим отделом городского УВД… Отслеживалось каждое его перемещение, каждый контакт, каждый чих… Он же вначале - помчался к себе домой, порыдать на груди у матери, а потом - двинул к ненаглядной Лилечке, чего нам как раз больше всего и хотелось… Дмитрия Щербакова дома не оказалось. Лилия и Борис разоткровенничались. Мужик совсем раскис, истекая плаксами: «Ой!.. На меня, невинного, вешают убийство Бегуна!.. Но я ж ни в чём не виноват!.. Веришь ли ты мне, любимая?!» Тьфу!.. Совсем голову потерял… Подслушивающим разговор операм даже жалко его стало. Но, кстати, именно этим хныканьем он зримо подтверждал версию о своей невиновности. Будь он замаран - вряд ли так убедительно смог бы лицемерить перед зазнобой! Однако замечу, что и она ничем себя не выдала, и ни в чем незаконном не созналась, ведя себя совершенно естественно… Лишь успокаивала: «Менты разберутся… Поездят на тебе маленько - и отцепятся, вот увидишь… Будь мужчиной, прояви твёрдость духа, наконец!..» Но мы понимали, что если она и замарана в этой мокрухе, то при данном раскладе раскрываться своему хахалю ни за что не станет. Ведь со страху он назавтра же вполне способен заложить её уголовке… И ещё: вооружи она его компрой против себя - в дальнейшем он вполне мог бы понукать ею… Женщинам же такого склада обычно хочется иметь при себе мужика прирученного, которым можно крутить как угодно… Да что говорить: заслышав её признание в убийстве, перепуганный Борька вполне мог испугаться, и убежать с перекошенной от ужаса физиономией!.. Далеко не все мужчины столь рисковы, чтобы трахаться с дамой-убийцей… У некоторых в голове будет только одно: «Она и меня, в случае нужды, кончит запросто!..» Потом эти двое плавненько перешли у ударному сексу… Ничего особенного. Всего лишь за полтора часа он отымел её четырежды: на кухонном столе, на полу кухни, в комнате на диване, а потом ещё и в ванне… Я тоже так могу - когда отдохнувший и сытый. Больше ничего уличающего от Лилии и Бориса услышать нам не удалось. Так что назавтра можно было и вовсе не вызвать Семяшкина в РОВД, как мы ему обещали, но тогда он мог догадаться, что имел дело с элементарной «накруткой»… И вот, для одной только маскировки наших усилий, весь следующий день, с утра и до позднего вечера, пришлось трясти Борьку как грушу трём сменяющим друг друга операм, задающим в многочисленных вариациях по сути лишь два вопроса: «Ты убил Малькова?!.», и: «Если не ты, то - кто?!.» Мяли его как глину, плющили в блинчик, взбивали в пену… Хотя и знали заранее: пустышку тянем!.. Вечером же - отпустили с чувством исполненного долга. Теперь этот лох ни за что не просечёт, что допрашивался он понарошку, а не по настоящему!..