Мой журфак. Книга третья Предисловие И вновь Москва – и зона «Д» И золотая Моховая... Сентябрь... Вернулись мы... Кто – где Творил, к Всевышнему взывая, Когда, случалось, невпопад, Вразрез с обыденностью строки Рождались, с разумом не в лад... А все ж мы извлекли уроки. И нас «разбор полетов» ждет. И снимут стружку побратимы. Та практика пойдет за год Учения... Необратимы Дни нашей жизни... Навсегда Они уходят... С Ленским вместе Не пойте зря: «Куда, куда... », А тихо поразмыслив, взвесьте, Что совершили, что теперь Свершать нам на крутом подъеме? Еще для нас отверста дверь В любую ипостась – и кроме Прямой ухабистой стези, Куда выводит альма матер, Есть и другие... Повези Нам чуть в пути, чтоб не лохматил Нам шевелюры ураган, Смертельная не била вьюга. Пусть всем подонкам и врагам Не удается нас из круга Удачи вытолкать... Вперед – К открытию все новых истин. Четвертый курс журфака ждет... В сентябрьской позолоте листьям Звенеть монетами у ног... -- Михайло Ломоносов. Здравствуй! Мы возвратились на порог... Ты с нами этот миг отразднуй! Нам тайны жизни раскрывай, Те, что тебе в трудах давались. И нас тихонько наставляй, Чтоб на беду не нарывались... Поэма двенадцатая. Осень 1972 года... -- Так больно – не могу терпеть! – Роддом не близко от высотки. Успеть бы! Только бы успеть!... Везут в такие околотки, Куда дороги не найдешь. Большой кинотеатр минуем... Приехали... -- Ты не уйдешь? -- Я не уйду! -- Сидим, кукуем – Я и другие мужики, Товарищи по ожиданью... Вокруг погасли огоньки... И вновь к роддомовскому зданью Привозят тех, кому рожать И тех, кому в приемной тесной С волнением известий ждать... -- Теперь-то что-нибудь известно? – К дежурной сонной пристаем. -- Нет информации покуда. – Мы перед тетенькой снуем, С надеждой ждем земного чуда – Явления на свет того, Кто за любовь в награду послан... Не знаем больше ничего, Переживаем... Крепким, взрослым, Все повидавшим мужикам, Привычным быть за все в ответе, Присохло нёбо к языкам... Молчим –ведь нет для нас на свете Иной заботы – лишь бы там, Куда нет доступа мужчинам, Все было ладно, чтобы нам Не предаваться впредь кручинам... Вдруг закрутило в животе – Ссинхронизировало с милой? Где мне облегчить муки те?... На мой вопрос -- с холодной миной Дежурной тетушки ответ: -- Вы для того здесь чтоб прос..ться? Для ждущих туалета нет! Пришлось наружу выбираться, Сесть у забора под кусток, Сорвать потом для гигиены В соседстве росший лопушок... Что делать? Я обыкновенный Переживавший сильно муж, Не чтоб был совсем невежа... Роддомовцы, простите уж За то, что вдруг болезнь медвежья Настигла в беспокойный час... Вернулся, спрашиваю тетку: -- Ну, что там? – -- Ничего для вас... – -- Спасибо... – я дежурной кротко. Она лишь хмыкнула в ответ. Я через час к ней вновь с вопросом... Отмахивается... Все нет? Окно все более белесым Становится... Не по себе... Господь! Пусть все пройдет прекрасно! – Вымаливаю... В той мольбе, Что из души летит безгласно, Здоровья крепкого прошу И милой женушке и сыну... Мне кажется, я с ней дышу Синхронно... Вдруг внезапно спину Мне заломило... Все во мне Ее немедля отразятся Повсюду – в животе, в спине – Те ощущения, что длятся, Когда идет такой процесс... Я сильно сопереживаю Наверно монстры вовсе без Любви к жене – не наблюдаю Среди снующих мужиков Подобных монстров – без волненья, Железно сжатых кулаков, Могли бы ожидать мгновенья. Когда им скажут: -- Вы отец! – Шум городской сильнее, гуще... Когда, когда же, наконец? -- Мужчина, вы ступайте лучше... Куда-нибудь... Ну, хоть в кино... Вернетесь – будет вам и новость. Такой большой – от вас темно! – Переживанья, нервы, робость... И сам я спрашивать устал, И мужиков разлихорадил, Давно дежурную достал... Всеобщего покоя ради, Я из роддома ухожу. Сентябрьское сверкает утро. Волненья полную дежу Да с гаком выпил, что немудро: Все ощущения мои И женушке передаются. -- Ты лучше Господа моли, -- Я сам себе, -- коль воздаются Награды людям по делом, Да по моленью и по вере, Молю, чтоб в наш высокий дом Втроем вернулись... Я в партере Кинотеатра задремал. Фильм шел индийский, двухсерийный... О близнецах... Один дрожал, Второй – сюжет был трагедийный – Ну, чем не повод хохотать? – Второй такого же обличья Был монстру грубому подстать... Традиционное каприччьо... Я все его почти проспал... Когда к роддому возвратился... -- Ну, поздравляем, сын! – Слетал За апельсинами... Схватился, Что надобно хоть пару слов Послать любимой героине... Блокнот в киоске взял... Готов Текст поздравительный... Отныне Мы с Томой – мама и отец... Мне рассказали про ребенка: Нормальный, крепенький малец... Орал – скрипела перепонка У гинеколога в ушах – Здоровый, сильный – слава Богу! Мы совершили этот шаг, Открыли новую эпоху... Назавтра новость знал весь курс. -- Ребята денег подсобрали... Я после лекций вновь несусь В роддом... С собой девчонки дали, Кравчук и Скоркина, бульон. Я в термосе принес горячий... Пишу записку: как там он? Ответ: хороший и умнячий, Весь в папу. Стало быть – в меня... Другая новость огорчила. Мне рассказали, не темня: Сынок порвал... Чтоб залечила, Пока не велено вставать, Не может подойти к окошку... Соседки сверху мне кивать Взялись, мол, погоди немножко – И встанет милая твоя... Я каждый день к роддому бегал. Особый ритм житья-бытья, В котором главный – сын, изведал С роддомовских тревожных дней... На факультете профессура Интересуется о ней... По ощущеньям, вся фактура И в деканате и везде О прибавленье на журфаке Обсуждена, родился-де В студенческом законном браке Отличный парень, журналист. Мне шлет Кучборская улыбку, Смущая... Хоть пред нею чист, Но так уж уважаю шибко, Что рядом с ней теряю речь... Мне Громова о ней, светлейшей, В одну из кулуарных встреч Добавила сюжет сильнейший, Случившийся в тот бурный год. Кучборская кого-то ищет... -- Меня? -- Нет, тот... меднобород!... – Таких сюжетов можно тыщи О выдающейся собрать... На всех так мощно повлияла... От поздравлений удирать Приходится... О нашем малом Известно каждому в стране. В Сибири, Черновцах уж точно. Приносят телеграммы мне. В них поздравляют – и дотошно Выспрашивают все о нем, Герое, что лежит в пеленке: Вес, рост, цвет глаз, как назовем И есть ли где-то на ребенке, Отметины его судьбы... Но я его пока не видел. Прошу: не надобно волшбы. Молитесь, дабы не обидел На жизненной дороге рок... Но вот мне и выносят сына – Не слишком-то большой кулек. Каков он? Я волнуюсь сильно. Конверта угол снял с кулька: Мордашка, лысая головка, Как у японского царька... -- Такси? «В коммуне остановка»!... Пока я ждал ребенка тут, К дежурной подошел несмело Простой советский лилипут: -- Я за ребенком... – Всех задело: Дежурная тотчас ему: -- Войдите со служебной двери... – Все понимают, что к чему – Гуманно все ж по крайней мере... А нас домой везет такси. Водитель наш за поздравленье Удвоенного ждет мерси... Заходим в «Д», полны волненья. И мы -- на Ленинских горах... -- Сидим вокруг кастрюльки плова, Готовила Наташка... Ах, Вкус бесподобный, право слово! И началась такая жизнь, Что комментариев не надо. Друг другу шепчем: -- Ну, держись! – Так трудно, но в душе отрада. Стираю по ночам его, Сынка, «подписанные» тряпки, Вывешиваю... До того, Как комендантша, до ухряпки Орущая, придет, их снять Мне нужно, чтоб осталась с носом, Не стала Димочку пугать Тем ором сипло-безголосо- Надсадным -- в триста децибелл... Сынок спокойным рос и тихим. Он, правда, шибко не хотел Быть и секунды мокрым... Крик им Был издаваем в тот же миг – И мы пеленочку меняем... Сухая – он опять затих... Вот так друг друга понимаем. Купаем. Маленький сынок Барахтается с наслажденьем. Уже общаться с нами мог, Дать знать, что любит... Да, с рожденьем Сыночка, жизнь в моей семье Переменилась кардинально. Пусть Томе нелегко и мне С сынком общаться невербально, Но нам подмогою – душа, Чувств переливчатая гамма... Как Тома нынче хороша! Какая доблестная мама Из хрупкой девочки моей Образовалась в одночасье! Как материнство личит ей! Лишь в эти дни я понял счастье -- Еще сильней ее люблю. В учебе – новые нагрузки. В метро я неизбежно сплю... Но мозг, доселе слишком узкий, Расширился... Сквозь полусон Ухватываю все идеи. Сын – уважительный резон. И я о Томочке радею: Договорлся – ей дают Свободное – (для нас спасенье) -- Навстречу радостно идут – Занятий общих посещенье. Отчет о практике всегда Меня вводил в священный трепет. Не позабуду, как тогда Был обхохотан детский лепет, Который я принес на суд Моей жестоко-честной группы. Вновь моего отчета ждут. Но уж теперь-то дудки! Трупы Коль вынесут из мастерской, Где нас выслушивал Панфилов, То среди них уж точно мой Не обнаружится. Что было В эфире добрых Черновцов Сотворено на стажировке На суд радийных огольцов Предствлю без стыда... Неробки Мои к Панфилову шаги... А все ж волненьем опалило Мне полусонные мозги... Описываю, как все было. И посмеялся над собой – Кивает группа с одобреньем. Здесь каждый нынче в доску свой... Я мэтру выдал со смущеньем Письмо, а в нем меня хвалил Предкомитета черновицкий. Мэтр вслух читал – и предложил, Чтоб я рассказ малороссийский Без перевода прочитал... Я наслаждаюсь тишиною. Сосредоточенно внимал И чувства разделял со мною – (Рассказываю о войне) – И мэтр и каждый одногруппник, Сочувствуя отцу и мне... Отец бывал в сраженьях крупных: Он Севастополь защищал, Топил врага на Черном море, Товарищей в бою терял, Стал инвалидом.. Это горе Настигло в восемнадцать лет. Здоровье отдано отчизне. Но он не потерялся, нет. Он доблестно прошел по жизни. Стал инженером и меня Сейчас выводит в журналисты, Не может без трудов ни дня... Ребята, что всегда речисты, Сосредоточенно молчат... Мэтр: -- Ты, Семен, пошел за рамки Задач учебных... Что ж, я рад... Есть дар. Он требует огранки. Что сможет, даст тебе журфак, А в остальном судьба подскажет, Жизнь поведет туда и так, Как и не ждешь, как карта ляжет... Для всех отмечу... -- мэтр в руке Стило к оценке приготовил... -- Что он вещал на языке! Отлично! – Без потери крови Я добыл важный результат... Но жизнь моя идет негладко. По комсомолу мне велят: -- Пришла такая разнарядка – В вечерний университет Марксизма-ленинизма выбрал Тебя, помыслив, комитет... – Ну, тут я из терпенья выпал, Орал, скандалил там полдня – До ошаленья разозлили: -- Сынок родился у меня...— Но в комитете осадили: -- Никто не заставляет, нет. Но, коль откажешься, земеля, Тотчас покинешь факультет. Решай сейчас и здесь, не медля... -- Ну, если так стоит вопрос... -- Вопрос стоит намного жестче. Рассчитываем, чтоб принес Диплом с отличием... Короче – Вперед! – Нагрузка на семью С «подарком» этим возрастает... Теперь я вдвое устаю. Однако, в УМЛ читает Профессор МГУ-шный -- курс По дипломатии прилично, Курс на журфаке слишком куц, А здесь объемен. Что ж, отлично! Не лишне знания добрать, Коль подтолкнул житейский случай. Не стану на судьбу пенять И этот курс со всею кучей Наук в балдешку затолкну... Томуську, правда, оставляю Я в эти вечера одну, Но, возвратившись, вызволяю, Даю слегка передохнуть... С коляской красною гуляю. На улице горазд соснуть Тот персонаж, кого вверяю, Вернувшись, маме: подкормить. Потом купасть беремся вместе, Потом – немецкий подучить... Теперь нас учат – честь по чести – Представьте, Марксов манифест Читать напамять по-актерски... Заучиваю: «Ein Gespenst Geht um...» -- от корки и до корки, Чтоб отлетало от зубов... Да, дрессируют нас нехило. В итоге знание – в любовь К лингвистике переходило. И чешский движется вперед. Ну, этот в паре с украинским Насквозь понятен... -- Полиглот! – Я в коридоре без запинки Болтаю. Курсом младше нас -- Две миловидные пражанки. Я с ними повышаю класс В общении. А им не жалко Поправить что-то, подсказать, Помочь с застрявшим переводом. Я мощно стал опережать Всю группу... Даже пред народом Неловко... Учим-то одно, А я от группы улетаю – Судьбою так предрешено: Легко славянские хватаю Пленительные языки... К нам страноведом старый Пронин Приставлен, чтоб ученики И цену знали чешским кронам, И географию страны Весьма детально представляли. Он там работал – и ценны Любые факты и детали, Что помогают обрести Рельефное, густое знанье, В своей профессии расти, К которой, явственно, призванье Во мне присутствует, клянусь... Вот с философией труднее, Но я старательно тянусь Не выглядеть и здесь бледнее Высоких умненьких ребят Из элитарных школ московских. Но я иду на перехват. В итоге мощной подготовки Трехлетней, часто обхожу И москвичей на семинарах... Нередко я на них гляжу, Как на детишек... Я из «старых», Из тех, кто в армии служил, А в группе в большинстве – салаги... Конечно, я труднее жил: Они-то дома, я – в общаге, Да у меня еще сынок... Но я унынью не поддамся. Ношусь со всех длиннющих ног, Вываливаясь из каданса* -- -------------------------- * Здесь – равновесие в танце относительно времени Само движение меня Оберегает от паденья... Неудержимый бег коня По следу светлого мгновенья, Что упорхнуло только что... Держаться помогает йога... Здесь, в тупичке, мое плато... Мне места надобно немного. Я расстилаю семь газет, Поверх него кладу, разгладив Старинный то ли плат то ль плед, На подготовочку потратив Не более пяти минут... Затем в шавасану ныряю – И напрочь отключаюсь тут – И мозг и мышцы расслабляю. И начинаю тело гнуть. Вначале прогибаюсь «луком», Стараюсь шеей провильнуть В высокой «кобре»... После «плугом» Сгибаюсь... Скручиваюсь так – Из-за спины бедра касаюсь... Лежу, расслаблен как тюфяк – И вверх ногами поднимаюсь – Ту позу царскою зовут. «Орел» и «крокодил» и -- баста, «Шавасана» на пять минут... Подпрыгиваю голенасто – Теперь все будет на бегу... Заданье: рисовать шумами. Пожалуй, это я смогу... Я ж ас эфира, между нами... Вообразите: слышен храп, Да переливчатый, со свистом... Звонит будильник, мол, get up! – И скрип кровати в звукописном Рисунке продолжал сюжет... Потом – струя, бачок сработал – И покидаю туалет. Шум душа... В башмаках потопал, Потом по лестнице – бегом, Клаксон – и шум автомобиля – И все – без слов, одним шумком... Меня ребята похвалили, А Ярошенко осудил: -- Уж слишком натуралистично! – Но в тройку лучших я входил... Не знаю, очень ли практично То, чем нас мэтр обременял, Но для мышления полезно... Все чаще мэтра заменял Кондовый практик, что железно Иноэфира тайны знал – Был вообще по жизни – супер! Бывальщинами наполнял Нам души новый лектор – Купер. Бернард свет Львович был из тех Испытанных американцев, Что обеспечили успех Вещанию для иностранцев... С акцентом сильным говорил, Мозги на важное направил... Я ж про себя сюжет творил, Что будто сам полковник Абель Нас разведштукам обучал... Кто знает – может Купер тоже... Таинственное излучал, Но нам, конечно, не изложит... Георгий Бойков, аспирант, Прибавился к когорте мэтров, Начитан, лекторский талант, Был старшим братом для студентов. Есть с кем проблемы обсуждать И набираться новых знаний, Косноязычье побеждать. Учение – мильон терзаний. Ноябрь приносит нам сюрприз К нам одновременно явились Володя Юстюженко из Новосибирска – сговорились? – И Сонюшка, моя сестра Из Черновцов... Конечно, радость. И гордость за мальца остра – Такой хороший – просто сладость. И родичи тотчас его, Племянничка так возлюбили, Что им в столице ничего Не интересно... Застолбили Права прогулок с малышом... Ну, нам, конечно, послабленье. Гуляют – мы передохнем... Уехали – мы вновь в сраженье... Пока справляемся со всем... Друг в друге сила и опора – И это не затмить ничем... Тамара и Элеонора... Мне это наблюдать смешно -- Устроили соревнованье: Сперва над бантиком одно У той колечко – и в старанье Взять верх у Томы – два кольца... Три у второй, Потом четыре – Вновь у Тамары... Без конца Так может продолжаться... Или Одна окажется умней... Я вижу, что умней Тамара: Колечек из волос над ней Нет больше вовсе... До удара Нас могут бабы довести... Семестр натужно шел к финалу. Но как нам сессию спасти? Книг много, а силенок мало – Есть опасение в мозгу Как разрубит предметов рощу? Решили вызывать в Москву Сибирскую на помощь тещу... Я встретил в аэропорту, Доставил в зону «Д» Наталью Ивановну... За честь почту Ей уступить кровать... Избавлю От неудобств двух женщин тем, Что лежку в тупичке устрою. На чем лежать, укрыться чем? Из холла позднею порою, Царапая паркет тащу Два тяжеленных черных кресла. Меж ними ловко примощу Столешницу... Похоже – крепко... Сооруженье в тупике Почти из холла незаметно... Заваливаюсь налегке – В одном трико – и сплю безбедно... Ну, правда за ночь раза два Конструкция меня бросает... Ну, хоть на мягком голова... Вновь засыпаю... Угасает Свет в «перечитанных» глазах... Я должен до шести проснуться, Прибрать, иначе – «дело швах»... Два черных кресла в холл вернутся – Моей ночлежки и следа Не остается в тайной нише... Заглянет комендант сюда – Здесь – йог... Экзамены все ближе, А тут постигла тещу хворь. Серьезная... -- На грипп похоже... -- Ты вот что... Ты ко мне изволь Пересели ее.. Дороже Здоровья сына ничего Нет в целом мире... -- Это точно... Друг Иваненко! На него Надежда оправдалась... Срочно Мы на восьмой этаж к нему В каморку отвели Наталью Ивановну... -- Я не пойму, Куда ты сам-то? -- Не болтаю На тему: « С кем, когда и где...» -- Понятно! – Вечером увидел: Сашок идет из зоны «Д» С Элеонорой... Но не выдал Меня ни жест ни даже взгляд... Какое дело мне, ведь верно? Не дети, сами все решат. Считаю: помогли безмерно Мне оба – и благодарю В душе Санька с его подругой. Я рад, что с нею не делю Судьбу, но дружеской услугой Воспользуюсь. Не напрямик, А через Иваненко... Ладно... В читалке за холмом из книг Укрыт... Читаю не всеядно. Ответ на каверзный вопрос Ищу экзаменационный. Я к стулу и столу прирос – День был почти безмоционный... В читалке отворилась дверь: -- Сергей, Семен! К декану – срочно! Да сдайте книги! – Все, похерь Все планы... Мчимся суматошно Втроем к декану в кабинет, А там уже толпа народа... Мест за столом огромным нет, С трудом устроились у входа... Декан зовет: -- Ко мне, сюда! – Пристроились при нем пообочь. Я присмотрелся лишь тогда: Да это немцы! Только робость Не успевает охватить: Декан в своей привычной роли: Трактует... Нам переводить... Мы перевод не запороли. Ромашко часть переведет – И отдыхает... Я включаюсь Толковый разговор идет. Мне интересно... Восхищаюсь: Без подготовки наш декан Трактует четко и логично. И за шпаргалкою в карман Не лезет. Помнит всю отлично Статистику – и силой цифр Аргументирует успешно, Как если б незаметный шифр Написан на доске столешной. Но там, конечно, ничего – Все в голове профессор держит. И ни один вопрос его В тупик не ставит. Четко чешет По писаному... Разговор Был сдобрен кофейком душистым... С деканом бесполезен спор. Он иноземным журналистом Изысканный даеь отлуп – Мы улыбаемся невольно... Взопрел от напряженья чуб... Мы переводим протокольно, А чуть запнемся, нам декан Подсказывает по-немецки... Засурского понятен план: Пупутно показать, что метки Методики, по коим нас Отменно шпрехать обучают... Мы переводим добрый час. Шеф замолкает. Нас включают Теперь в свой фокус гости. Мы Рассказываем без утайки, Откуда, из какой семьи... С Сережкой мы не полузнайки – И нам нетрудно предъявить Истории германской знанье. Литературы, подавить Сверхэрудицией... Вниманье Сосредоточено на нас... Засурский тонко улыбался – Такой подсунули фугас – Журфак не зря для нас старался. Похоже, мы не подвели... На перерыве в кулуарах Глазами нас с Серегой жгли... Гостей – и молодых и старых В тиски задумчивость взяла: Неужто всех подряд студентов Журфак так учит? Ну, дела... Не сыщешь контраргументов: Здесь учат лучше... В этот миг Ворвался с «филлипсом» счастливый Поджарый немец: -- Радость, зиг*! – Тот крик прерывисто-визгливый * Победа (нем) Прервал аплодисментов шквал. -- На выборах победа наша, -- Мужик с приемником орал И добавлял ажиотажа. И каждый из гостей орал – Видать, одна полит-команда Победоносно социал- Демократического Брандта. И ждут реакции от нас. Мы их конечно поздравляем. Сюрпризы дарит жизнь подчас. Дисциплинированны, знаем, А тут – совсем без тормозов. Декан поудивлялся тоже. Что это было? Предков зов? Подумаешь – мороз по коже... Предновогодье... Я пришел С прогулки с Димочкой. Ребенок Негромко вяканье завел: Лежать не хочет... Из пеленок, От коих явный шел парок Его пока не вынимаю – Томуська не успела в срок Погладить свежие... Гуляю, Пока она утюжит их По коридору... Сын глазеет На тех, кто ошалел от книг – И улыбается... Умнеет! Из лифта вышагнул декан, Из нашей комнатенки – Тома. -- Так вот какой у вас пацан! -- Журфаковец! -- Что аксиома: С рождения на факультет Пристроен вами – достиженье. Ну, что ж, желаю долгих лет – И -- с Новым Годом! Чтоб ученье Взошло у вас на вервый план, Вы от подобных достижений Пока воздержитесь... – Декан Нам улыбнулся тонко... Гений, Лингвист, литературовед И реформатор обученья, Кому обязан факультет Самим существованьем... -- Сеня, -- Мне тихо говорит жена, -- Ведь эта знаковая встреча! Незабываема она, Как будущей судьбы предтеча... И многие профессора, Примеру следуя декана. Идут в общагу... Вечера Значительные... Немка Ганна Свет Павловна заходит в дверь. Ей распеленутый мальчишка Ручонкой машет... Он теперь Возьмет и от нее умишка... От Громовой узнали вновь Сюжетец классный о Кучборской. К ней – всенародная любовь. ... Пришли сдавать толпешкой бойкой Экзамен... Входят в темный зал... Стоит богиня, отвернулась, В окно глядит, молчит... Накал Эмоций рос... Перехлестнулось Переживание у всех – Характерец ее известен. Затихли разговоры, смех... -- Позвольте? – Нет ответа... Тесен Стал зал огромный для ребят, Они попятились из зала – Фиксирует богиню взгляд... Та повернулась – и вскричала: -- Бандиты! Прибыли убить, Я знаю, бедную Матильду! – Всех в дрожь бросает – как же быть? Она – хохочет... Те умильно: -- Войти позволите? Она Войти со смехом разрешила... Да нет, богиня не странна. А просто вмиг распотрошила Обыденное – и ввела Студентов в творческое русло. Такое лишь она могла... Нам будет без нее так грустно... Экзамен... Загодя народ Донес, что никогда Вомперский Не валит... А ему сдает Вся группа русский – наш имперский Прекрасный пламенный язык... Профессору – себе дороже Валить... К чему? Особый шик – Дать всем списать... У всех на роже Ухмылка. Знаем, как пойдет... И точно: расстелив газету, Мэтр от нее не отведет Лучистых глаз... Привычку эту Он демонстрирует всегда. Мы из учебников ответы Передираем без стыда. Вомперский взора от газеты Не отрывает. Я готов... -- Идите отвечать... – Я только Успел промолвить пару слов... Тревогу проскрипела тонко, Открывшаяся плавно дверь. Заходит Розенталь великий. И я струхнул, хоть он не зверь: Передирал-то я из книги, Что им была сотворена В аудитории повисла На миг густая тишина, Но отступать не вижу смысла – И продолжаю трактовать О синтаксисе предложенья... Великий Дитмар стал кивать... Уже я до изнеможенья Дошел под взглядом старичка... Но вот закончил, Слава Богу! Что скажет? Он молчит пока, Усилив тем во мне тревогу. Потом заговорил: -- У вас, Как вижу, память без изъяна. -- С меня не сводит строгих глаз. -- Вы помните – и это странно – Примеры все до одного, Что в книге мной даны по теме.... – Плечами жму: мол, что с того? – -- Надеюсь, что не брошу тени Неверия, коль предложу Еще добавочный вопросик? -- Какой? – в глаза ему гляжу, Он мне... Такой у мэтра ростик, Что он как раз мне до пупа... Я жду вопроса с любопытством. Уверен: вовсе не тупа Моя башка. А он с ехидством: -- Ваш выбор: «На столе лежат Тетрадь и книга»... -- Или?... -- Или Другое, что Вам говорят Примеры, кои заучили? -- Я б выбрал: «На столе лежит Тетрадь и книга»... -- Я бы – то же! – И – в дверь. Еще душа дрожит. По правде шел мороз по коже. Но мне в зачетке подписал Вомперский «отл»... Я попрощался – И побежал, нет – поскакал: Впервые в жизни оказался Отличником – меня теперь Повышенная ждет степешка. Счастливый – упорхнул за дверь. В судьбе – значительная вешка... Поэма тринадцатая. Зима 1973 года * * * Менi здається часом: тi солдати, Що рiднi їх з вiйни не дiждались, Не в землю цю лягли пiд бiй гармати, А журавлями в небо пiднялись. Вони ще й досi, злива там чи сухо, Летять над нами з тих кривавих лiт... Чи не тому стає менi так сумно, Коли дивлюся журавлям услiд? Летять, летять... Їх не встигають роки В блакитной доганять височинi... Там є мiж ними промiжок короткий, Те мiсце, що призначене менi . Останнiй день майне менi в обличчя, З собою мене вiзьмуть журавлi ... Тодi я вас з височини покличу, Всi тi, кого залищу на землi. Журавлi. Расул Гамзатов. Перевод на украинский Семена Венцимерова Второй семестр пошел на взлет... Нам деканат с парткомом вкупе Со старта вводную дает, Что лучшие студенты в группе Получат право побывать На стажировке в разных странах. Нам предлагается дерзать И в устремленьях неустанных Стать лучшими... Меня влекут, Конечно, И Берлин и Прага... И, безусловно, те соврут, Кому: -- Не хочется! – Неправда, Желание-то есть у всех, Да только лучшие пробьются... Мне нужен, стало быть, успех... Ох, слезы горькие прольются В той сутолоке... Ну, так что ж, Я, может быть, иных не лучше, Но все ж достаточно хорош, А в чем-то – не бывает круче, К примеру – в чешском языке – И на поездку претендую... Синица вякает в руке И журавля я заколдую... -- Давай, борись, я помогу! – Мне Тома – верная подруга. И цель гвоздем торчит в мозгу – Три курса – мой трамплин. Упруго Взлетаю -- в лучшие попасть... Известно: окромя учебы Экзамен нужно будет скласть По политграмотности, чтобы Не вляпаться потом впросак... Всех президентов знать обязан. Что было где, когда и как, Какой вассал к кому привязан – К СССР и США... Читать положено газеты – И я, газетами шурша, В тетрадки вписываю это, Что происходит в этот год Повсюду – и учу напамять, Кто с кем и где войну ведет И рад соседскую захапать Страну по принципу: кто смел Тот съел – и здесь особо кстати, Как оказалось, УМЛ: Во-первых – знания в охвате МГИМО о жизни разных стран, Их в мировых процессах роли... А во-вторых – уже мне дан Комплект характеристик... Что ли Мне лишне, ежели прочтут В райкоме о моей вечерней Учебе в УМЛ? Растут Мои в общественном значенье И лекционные дела, И то, что я семестр отлично Закончил – плюс... Учеба шла И далее вполне прилично. Четвертый курс – и не к лицу Студенту даже и четверки... А подраставшему мальцу Уже немного для подкормки Даем кефир и творожок. Их приносить – моя забота. Растет сынишка, мой дружок, Уже сказать желает что-то. Стал говорливым – не унять. В глаза нам смотрит – и лепечет Чего-то, что пока понять Не можем... Что он с жаром речет, Поев в охотку творожка?... Поскольку, речь держа, не плачет, Сияют глазки у сынка, То речь его, наверно, значит, Что жизнь довольно хороша... А может – что-нибудь приснилось – И жаждет детская душа Дать знать, чему во сне дивилась... Он говорит и говорит... Ему «Москву» в кроватку ставлю – Восторг – по клавишам стучит Двумя руками... Позабавлю Тем развлечением друзей... Нас Гришка с Нинкой навещают... Аттракционом ротозей Грицько ошеломлен... Мечтают Друзья дочурку привезти. Их Светка у дедули с бабкой В Калинине, где ей расти В разлуке с мамочкой и папкой Нерадостно, хоть в ней души Не чают родичи, конечно... Дни наши с Димкой хороши, Справляемся вполне успешно. Заметки шлю по городам Приносит почта гонорары... Вот чудо! Переводик нам Из Черновцов... Какие чары Сыграли колдовсккую роль? Я с паспортом бегу на почту. Все верно – получить изволь Не рубль, а четвертной! Нет, точно, Господь сподобил земляков Прислать нам вспомоществованье... Неужто – за рассказ? Трудов Больших не стоил: знанье Всей биографии отца В меня впечаталось с рожденья. Была в рассказе жизнь бойца Отражена – и побуженье К тому, чтоб написать рассказ Отнюдь не меркантильным было... Но вновь поддерживает нас Его судьба... Добавил пыла Мне этот важный гонорар – И для радийцев Черновицких Покуда вдохновенья жар Меня из будничных и низких Материй вздернул от земли, Перевожу на украинский Гамзатовские «Журавли»... Ну, я, конечно, не Лозинский, Но вышло, вроде бы вполне... Читаю в кулуарах Гришке... -- Перепиши-ка, друже, мне! – Я в записной оставил книжке Автограф мой на языке, Что нам обоим с детства дорог. Чуть впроголодь, но налегке В труде и вдохновенных спорах Семестр выводит нас к весне... Все изощреннее немецкий Нам с четырех сторон вдвойне Вбивают в головы... Совместный Нажим приносит результат – Мы и внутри, считай, германцы. Что Миловидовой диктат Дает? Старинные романсы Поем на чуждом языке... Отточенность ее уроков Дает нам журавля в руке: Заучиваем «Будденброков», Чтоб их искусно передать Напамять... Строгий «Станиславский» -- С ней не придется отдыхать... -- От сих до сих учите в главке... Hanno Buddenbrock saß vornübergebeugt und rab unter dem Tische die Hände. Das “B”, der Buchstabe “B” war an der Reihe. Bald würde sein Name ertöntn und er würde aufstehen und nicht eine Zeile wissen… Миньковская муштрует нас Ежеурочно в изложенье Прочитанного... Чтоб рассказ Был ярок, до изнеможенья Читаем заданную нам “Die Aula” – большую книжку, Развешиваем по стенам Слова – напоминать умишку. А с Новиковой перевод Шлифуем... Есть еще майоры... Немецкий столько сил берет И времени, но в нем опоры Грядущего даются мне... А на экране появилась Понравившаяся вполне Программа, в коей мне открылось Научных множество задач, Проблем цивилизационных... Об очевидных посудачь Вопросах, чтоб отметить в оных Невероятное опять, Мэтр -- энциклопедист Капица. А я студент, хочу все знать – И пред комиссией сгодится Мне эрудицией сверкнуть... День испытания назначен. Волнуюсь? Так, не сильно, чуть. Энтузиазмом весь охвачен, Напичкан знаниями весь Я виз-а-ви с ареопагом И доеажу сейчас и здесь: Ни казуистике ни шпагам Полемики меня столкнуть С идей высоких не удастся. Я крепко понимаю суть Процессов мировых, где длятся Войны холодной времена... Незыблемо на страже мира Стоит советская страна... Вопроса острая рапира О пражской памятной весне... На помощь мне пришла нежданно Курляндская, сказав, что мне, Что было здесь услышать странно, Пришлось в солдатские года И самому под златой Прагой Стоять в дозоре... Вот беда: Ведь это же сплошной неправдой По сути было... Развенчать Тот час же странную марленшу, А может лучше промолчать? Разоблачив – накуролешу.. Пока об этом размышлял, Другие задали вопросы: О тех, кто в Праге возглавлял ЦК, о целях, кои боссы Америки ввели в войну С Вьетнамом мерзкую державу И что в той схватке на кону, О Кубе доблестной, чью славу Несут советские в душе, О Чили, где идут процессы Освободительные... Все Вопросы отбиваю... Мессы -- По поговорке стоит – нет, Сегодня не Париж, а Прага. С ареопагом тет-а-тет Сражаюсь – здесь нужна отвага Иная, правда, чем в бою, Но и немалая, поверьте: Сражаюсь за судьбу мою, За будущее... В круговерти Моих грядущих лет и дней Послужит стажировка в Праге Охранной грамотой моей, Свидетельством, что на журфаке Доверья удостоен был... И с напряженьем интеллекта Душой подпитывая пыл С комиссией сражаюсь... Некто Не так-то скоро произнес Благожелательное: -- Ладно, Достоин! -- Нет, еще вопрос! -- Отбил и этот аккуратно... -- Поедешь в Прагу. Ты включен... Доволен? -- Счастлив небывало. Еще не верю, что не сон... Меня Томуська поздравляла... А Гришку школа шлет в Берлин... Конечно, в ГДР поедет Поэт-приятель не один. Я в Прагу тоже. Нас приветят Столицы братских государств В компании себе подобных. Забот немало и мытарств Еще в преддверье баснословных, Мы верим – судьбоносных встреч... Но замаячили зачеты. Неотразимая картечь Их может планы и расчеты Сбить к абсолютному нулю. На сессии с нас спросят строго. Звоню и матушку молю: -- Бабуля! Нам нужна подмога! -- Так привозите малыша! – И мы мне ненавистным «Ан’ом», Договоренности верша, Уносимся с подросшим парнем И отлученным от груди В родной мне и прекрасный город. Кто не студент, тот не суди. Иным лишь дай для травли повод... Но, слава Господу, родня Все в лучшем виде понимала – И рада поддержать меня... Теперь уже от них немало Зависит и в моей судьбе, И в Томиной, и их внучонка... Взываю к Господу в мольбе, Чтоб все намеченное четко И правильно произошло... -- Господь, на маденького глянь же, Будь милостив к нему зело!... Я Черновцы покинул раньше – Забот в столице полон рот: Мой УМЛ сдавать зачеты За первый год учебы ждет. Там строгость неподдельна – что ты! Тем часом университет К всемирной Универсиаде Готовится московской... Цвет Студенческого спорта ради Рекордов соберет в Москве Спортивный вдохновенный праздник... А мы, общажники в тоске: Для обеспеченья прекрасных Условий летом нас попрут, Сказать повежливей – попросят Освободить общагу: тут Поселят тех, кого возносят Их мышцы выше, дальше всех, Кто всех быстрее из студентов, Чем обеспечится успех Минут рекордных и моментов. Но это летом, а пока Уже поставлены киоски. В них сувениров! От значка С Кремлем до расписной матрешки. И это кстати: в Праге мне Придется для развитья дружбы Вручать чего-то... По цене Осилю что? А мне не чужды, Я полагаю, такт и вкус. О необычности подарков, Оригинальности пекусь, Чтоб бвло весело и ярко... Нашел! Поистине титан Я по отбору сувениров: Медведь колотит в барабан. Ни рычажка нет ни шарниров -- У мишки лапы на гвоздях И в каждой лапе колотушка – По барабану – трах-бабах! Как действует сия игрушка? На ниточках болтался шар. Им поболтаешь – он и тянет За нитки лапы, те – удар! Тот барабанщик не устанет И славно развлечет того, Кому подарим это чудо... Такого рода – ого-го Игрушек сколько... И не буду На эти радости жалеть, Пусть нещедры мои финансы, Возьму с десяток, чтобы впредь Мне не искать... Такие шансы Нечасты: и цена – вполне, И сувениры необычны. Считаю – пофартило мне. Вопрос за раз решен. Отлично! Приехала из Черновцов В слезах Тамара. Жаль сыночка. Беда студенческих мальцов: Растут у бабушек... Как квочка, За нашим маленьким ходить Бабуля будет за цыпленком, Но маму все ж не заменить. Она с сынком на плане тонком Навечно соединена. Разлука им тяжка обоим Судьбе его и ей она Грозит внезапным горьким сбоем. Помолимся, чтоб уберег Всевышний нас от бед грядущих. Пусть счастливо растет сынок! И нас бы чтоб от проклятущих Экзаменационных бед – Мы молим – уберег Всевышний... У нас альтернативы нет – Экзамен подплывает ближний... Афиша: в клубе МГУ Концерт: «Поющие актеры». Билеты? Есть! И я могу Развлечь жену, хоть вовсе скоро Экзамен... Только – Лановой! Барашков! И – я огорошен: В концерте выступит живой Блистательный Владимир Трошин! Споют нам супермастера, Которых мы по фильмам знаем. У нас забиты вечера Конспектами, но посвящаем Один восторженной душе. Тем паче – представленье в клубе: Вошел в высотку и уже На месте... Наслажденье – в кубе. Вокал, конечно, -- не фонтан! Зато у каждого харизма. Аплодисментам и цветам – Нет меры – гениальным признан Заранее любой актер... Зато был конферанс отменный – И остроумен и остер... Был поучительный и ценный Занятный номер у того, Кто представлял велеречиво Певцов-актеров. Мы с его Подачи подключились живо К идее песню сочинить Совместно тут же прямо в зале. Он дал нам повод похохмить... «Мой» -- рифму первую назвали, -- К ней парой, ясно, будет «твой», Ему из зала подсказали. -- Отлично! Парень с головой! Мы лучшую найдем едва ли... Для перекрестной... -- «Человек!» -- Весь зал к забаве подключился... -- А парой будет?... -- «Чебурек!» -- Ведущий с виду огорчился: -- «...Век» с «...рек» -- несовпаденье рифм. -- Пусть будет «век»! -- Теперь согласен! Хорейный избираем ритм – Раз, два... – По замыслу прекрасен Был номер, а его итог Для рифмоплета стал уроком – И к горлу подступил комок: Не так ли я пишу? По крохам Накапливаем мастерство... Поэт искусно(?) выражает В чеканных строчках мастерство, А неумелый бред рожает: Где ты, где ты, милый мой? Слышу только голос твой. Мой любимый человек, Я ищу тебя весь век... По сути в четырех строках – Вся лирика себя явила... Я жарко хлопал, а в мозгах Вопрос мыслишка накалила: Как от банальности уйти В лирических сердечных строчках, Произведение спасти, Не загубить в корявых кочках Неточных рифм, затертых слов? Как стать простым и сильным в слове, Уйти от пары «кровь – любовь»?, «Мой – твой»? Мне эти мысли внове. Они горьки, но их урок Дает необходимый стимул Для совершенствованья строк... Медовый запах желтых примул Сигналит, что московский май В свои объятья принимает. Вновь первым соловьям внимай... Забота: группа прибывает Из Праги по обмену к нам. Нам, «чехам» привечать в Москве их. Заказывать автобус сам Я должен и букетов свежих Купить с десяток... На вокзал Поехали – и ожидаем С волненьем... Кто бы подсказал, Кого Господь послал... Не знаем Пристрастия гостей в еде И алкогольные привычки... Обидим чем-то – быть беде: Ведь вспыхивают точно спички, О чем нам Пронин толковал, Рассказывая о державе, В которой долго пребывал. Как плюс к корреспондентской славе Еще он поработал в МОЖ, Что дислоцировалась в Праге... Что рассусоливать? Хорош! Ждем на вокзале. Все в напряге. Вот показался синий лоб Международного экспесса. Ползет стальной змеею... Стоп! Вперед, носильщики, и пресса, И комитет по встрече – все В едином виде ипостаси... Лишь дрожь прошла на колесе – И я с волнением расстался. Увидел: парни нам сродни, Одеты, правда, поудобней И помоднее... -- Подмогни! – Хватаю йоговской «оглоблей» Весомый импортный баул, Потом второй... Тащу в автобус. Потом вторично подмогнул... Спина моя крепка, не горблюсь. Потом втолкнул баулы в бокс... А рядом девочка-тростинка Мне молвит, что не нужен форс По-чешски... Мне затем блондинка Степенно руку подает И представляется: -- Людмила! – А я молчу как идиот – Во мне живое зацепила, Хранимое в глуби души... Людмиле тоненькую лапку Жму с трепетом... Жизнь, заглуши, Задвинь подальше память-папку О девочке из Черновцов С таким же именем... Людмила! Пусть крик души, печальный зов, Ту, что меня не полюбила, Не потревожит никогда... Мне проще с чешскими парнями... Пошли вопросы «где?», «когда?»... Языковых проблем меж нами, Как оказалось, вовсе нет... За старшего у них Владимир, Профессор... Некогда – брюнет, Теперь он сед, но в нем не вымер Дух рыцарства и удальства -- Жизнелюбив и ненапыщен... Вокруг автобуса – Москва, Дающая немало пищи И для души и для ума, В плен забирающая тайно. Ее соборы и дома Волнующи необычайно... Евгения Антоновна Привалова у нас -- шефиня. Раскована, душой юна, У чехов спрашивает имя... Мы слышим: -- Штефан Бабияк.. -- Я – Тонда! -- Ярда Копиц... -- Пепик... – Мы представляем наш журфак, Они – журфак, но пражский! Эпик Гомер бы стал вести дневник, Чтоб зафиксировать позднее Ту встречу в строчках вечных книг Всего полнее и точнее. Увы, средь нас Гомера нет. А может -- есть: сие покуда Неведомо – прольется ль свет Поэзии на душу? Чудо Пока Господь не сотворил. А наперет не угадаешь, Пред кем Всевышний отворил Врата – и к небесам взлетаешь На крыльях творчества... Пока Еще ученики, студенты – И творчества река мелка, Хоть есть отдельные моменты... Гостей приветствовал декан. Заметим: вместе с чешской группой Была из Польши... Наш пахан, Не мелочась, картиной крупной Вмиг убедил, что наш журфак Студентов обучает крепче. Один заносчивый поляк Стал спорить с шефом... -- Эй, полегче! – Шепнули ляху. – Ты здесь гость. Веди себя скромней, чудило. Не то хватай трусы и трость – И дуй назад. Ума хватило Поляку, чтоб не возникать... Мы чехов поселили в ДАС’e. -- Теперь, ребята, отдыхать! – Дом аспирантов выше в классе Других общаг. Известно: снят Был ДАС в герасимовском фильме – И гордостью наполнил нас: С ним представление о фирме Благоприятнее у всех... Так, день приезда отработан. Итог? Похоже, что успех... Однако нет конца заботам... Смирнов и Шахматов ребят В столицу северную свозят, Покажут чехам Ленинград, Я после – Киев -- чехи просят... Мы показали им Москву. Пусть лучше запечатлевают На фотопленке и в мозгу Картины – и не забывают Соборы Древнего Кремля, Царь-колокол с Царь-пушкой вместе, Собор за ГУМ’ом... -- О-ля-ля! – В восторге чехи – честь по чести. А Мавзолей издалека Рассматривали с удивленьем. Текла народная река К трупешнику, что тронут тленьем, А все не предадут земле... -- Вот это как-то по-дикарски, -- Мне – Ярда. -- Так хотят в Кремле. Нам не понять сие без чарки. -- Заглянем на ВДНХ, Где круго-кинопанорама И «Космос»... Некогда – соха, А ныне – космолеты... Карма, Знать, у России высока... «Восток» поставлен в павильоне Колонной стройной на века... Живой звездой нп небосклоне В «Востоке» Юра полетал Гагарин – и звездой остался. Недолго в жизни просверкал, Зато бессмертьем увенчался... Масштаб свершений поражал. Пражане в полном шоке – что ты!... Вполне уверенно сдавал Меж тем, экзамены, зачеты. . Я поражал профессоров, Что ни экзамен то – «отлично»!... И лишь профессор Бочаров Мне вдруг трояк влепил цинично Уж я-то Алексея знал Вполне уверенно Толстого. -- «Петр Первый»... -- Бочаров кивал. Он выглядел совсем не строго... Ответ достойнейший слепил, Пройдя в рассказе по роману – И мэтром ошарашен был: -- Ну, двойку выводить не стану, За смелость – тройка... -- Не убил Мерзавца лишь каким-то чудом... Ведь он всегда подонком был, Отметился идейным блудом, Премерзкой залил клеветой, Он Исаковского «Прасковью», Великого пинал пятой, Что автору могло и кровью Аукнуться тогда... Святой Та песня стала для народа... В манере строгой и простой Бернес трагически и гордо Донес тот реквием до нас... Вот, тройка первая в зачетке. Ну что же, сам себя сейчас Разоблачил – улики четки... И подпись серою смердит. Журфак морального урода Пригрел... Учти, гермафродит, Отмстится неизбежно шкода... Позднее вызов в деканат Стал дополнительной досадой... Все поздравляют... -- Честно, рад? -- С чем поздравляете? -- С наградой От комсомольского ЦК -- Знак «За отличную учебу»... -- Награда точно хрен горька. Тая на Бочарова злобу, Догадываюсь: мерзкий знал И с изуверским наслажденьем Меня оценкой попинал... Усугубляют поздравленьем Досаду... Что ж, переживу... А Бочаров ухмылку беса Не спрячет... Я с него сорву Покров... Он – адского замеса – И выдал черное нутро Несправедливою отметкой. И сатанинское тавро На нем – его ухмылкой мерзкой... В останкинской усадьбе век Державинский стоит нетронут. Притормозило время бег Лишь вековые липы стонут, Воспоминания храня... А по усадьбе чехи бродят Со мной... Здесь с ними для меня В Москве последний выход... Гонят Улыбки их досаду вон... Век восемнадцатый в округе. Куда ни глянь, со всех сторон. Мы с чехами найдем друг в друге Друзей на всю, надеюсь, жизнь... Усадьбу строили столетья. Сперва Черкасские взялись... Князья оставили в наследье Парк Шереметевым, а в нем Стоящую поныне церковь. Здесь Шереметевы потом – Они за жизнь держались цепко – Волшебный возвели дворец. Он внешне словно бы из камня, Но деревянный... Наконец Театр возник... Отлично парня С его задумкой понимал: Меня в солдатчине спасало Актерство... Да, я театрал. Будь у меня деньжат немало... И я б театрик основал, И непременно чтоб играла Любимая – и я б играл... Мечта далече увлекала И вовлекала в легкий сплин... А в кулуарах возле зала Висит коллекция картин, Что тоже время выражала... Я с грустью чехам изложил Судьбу Прасковьи Жемчуговой, Актрисы крепостной... Вершил Ее судьбу Господь толково: Вослед таланту дал любовь... Внимают чехи с упоеньем: Ее из крепостных оков Дар вырвал с Божим озареньем – На Шереметева нашло. Все завершилось хеппи-ендом... Усадьба – бывшее село – Теперь столичным стало брендом... Мы пообедали в кафе... Друг друга здесь поудивляли. -- Что это? Брамборы* в траве С водой... – Они не понимали... -- Да это же полевка**, суп! – Я поражен их удивленьем С гримаской недовольных губ.... Берут подносы опасеньем, *Картофель (чешск.) ** Суп (чешск.) Рядком их ставят на столы, Оставив на столах подносы, Едят... Им явно щи милы... А у меня в мозгу вопросы: Похоже, их привычный стиль – Тарелки не снимать с подносов? Заметим эту микро-быль, Чтоб после не было вопросов... Теперь ребятам в Ленинград, А мне посланцем от журфака В весенний Киев... Ясно, рад... Официальная бумага Сопроводиловкой дана От нашего декана в Киев. Я верю, все решит она Проблемы, например, такие: Где чехам жить? Программа дня Для них наметится какая? Важна задача у меня. И в граде Кия возникая, Я еду в университет. Окрашен красным главный корпус. А через улицу – Поэт Стоит в задумчивости горбясь, Столп украинскости – Тарас... Журфак чуть в стороне особо. Потолковал с деканом: -- Вас Проректор приглашает, чтобы Все окончательно решить. Проректор принял без задержки – Не стану на судьбу грешить. Общага будет. Чехи, чешки По двое в комнате одной Поселятся общажной... Ладно! Теперь мне можно и домой – Понятно, к Зое... Здесь отрадно Живется мне в любой приезд... Я в этом городе работал. Одно из заповедных мест – Град Кия... Я его истопал Когда-то вдоль и поперек. Я здесь слесарил на Теличке И помню каждый уголок, Где юности моей странички Ни время не перечеркнет Ни обстоятельства любые... Мой Киев! Он в луше живет И голоса его живые Ко мне взывают сквозь года... Я жил на улице Киквидзе В общажном корпусе тогда, Страдая по одной девице, Бежал сюда из Черновцов. Закручивал ночами гайки, В команде слесарей юнцов, А днем в футболке-разлетайке Бродил по городу, смотрел, Его впечатывая в душу... О нем мечтал, в нем жить хотел – И записные книжки чушью Замарывал... Во мне опять Мечта о Киеве проснулась... Но время не помчится вспять. Пока еще со мною юность, Но я теперь отец и муж. С моей душой нерасторжимы Из миллиардов разных душ Две самых верных – и должны мы Досужее отставить прочь... Я отоспался у кузины – Мгновеньем пролетела ночь – И – на вокзал. И вот мне зримы Уже знакомые сто лет Улыбчивые лица чехов... -- Общагу университет Дал без капризов... -- Ты, наехав, Поди их йогой напугал... -- Они и так гостеприимны, Но оэидания накал Велик... скорей должны мы Принять в общаге теплый душ – Нас ждет декан на факультете. Без околачиванья груш – Летим... -- Дни промелькнули эти Ракетой... Я сводил друзей К Софии киевской с Богданом И в Лавру... Времени в музей Попасть искусств жестоким планом Не предусматривалось... Мы Еще к Владимиру святому Сходили, в гуще кутерьмы Крещатика толклись, Патону, Конечно, вознесли хвалу, На мост сварной полюбовались... Я чехов проводил в Москву – И мы до осени расстались. Друзей прощальный ждал банкет, Я в Черновцы стопы направил. Томуська прилетела, нет? Там ждет сынок. Его оставил Всего-то месяц с небольшим Назад – узнает ли мальчонка? А вдруг подумает – с чужим Встречается? В груди – чечетка. Мечтается, чтоб сын узнал, Порадовался, восхитился – И мне какой-то знак подал: Мол, рад, что папка возвратился... Поэма четырнадцатая. Лето 1973 года Поэма первая. Я, Семен... * * * Подогнан, жестко схвачен автомат, Набит подсумок серый до отказа. Через плечо – ремень противогаза, Лопатка, вещмешок – готов курсант – И замер в ожидании приказа. А неба плац – не придерешься – чист! Промытая, проветренная просинь Лежит на кронах корабельных сосен. И зной тяжел – еще не скоро осень, А с ветки золотой спадает лист, Увядший от жары еще до срока... Курсантская негладкая дорога... Несется взвод, тугую гонит пыль, Удушливую пыль клубами гонит. Пыль на хэбэ, на лицах, на погонах, Пыль на пилотках и на медных горнах... Я прежние дороги не забыл. О тех дорогах птицы мне поют, О тех дорогах лес сосновый шепчет. В студентах-салажатах узнаю Друзей моих, в запас давно ушедших. И кажется: я снова среди них, Бегу дорогой серою на запад, Густой и терпкий августовский запах, Тревожный запах в душу мне проник. И те непозабытые дороги Дают мне неотъемные права И на стихов пережитые строки И на команд чеканные слова. -- Бегом, курсантский взвод! Эй, запевала, Пора ленивых песней завести... Чуть-чуть – и доплетемся до привала... Да, жизнь прожить – не поле перейти. Марш бросок. Семен Венцимеров. Стихотворение написано летом 1973 года в дпгерях под Ковровом и тем же летом было опубликовано в газете Московского военного округа «Красный воин» -- Равняйсь! Направо! Шагом арш! – Мы не студенты, мы – курсанты! Иные – на солдата шарж. Меня произвели в сержанты Поскольку ранее служил. Вдобавок я и отделенный. Майор Хорунжий удружил. Он наш комбат, мужик отменный. Что ж, лето. Я вполне здоров. Так отчего не приколоться. Мне козыряют восемь лбов. Я добрый. Им не достается За недочищенный сапог. Я понужаю из без ора. Палатки окружил лесок... Невдалеке стена забора, За нею зэковский острог. Они перекрывают краны – От них направлен водосток. Уроки жизненные странны: Мы остаемся без воды – Главнее зэки, чем курсанты? Для отслуживших нет беды, Не слишком сетуют сержанты. А генеральские сынки – Я намекаю на Ромашко – В ворчанье, точно старики... -- А виноват здесь твой папашка, Минобороновский прораб, Строитель в генеральском чине. Ты сохнешь без воды как раб. Не предавайся же кручине, А дай папашке укорот. Пускай он зеков из-под бока У нас немедля уберет – И пей тогда воды хоть скоко... Не хочешь? Ну, тогда не плачь... – Ах, эти звездные папашки! Комдив наш нынче – Воливач, Отец сокурсницы Наташки. А я еще не всех назвал – Да будет список сей расширен В клуб генеральских чад попал Отличный парень Алька Спирин. Есть и трехзвездный генерал – Джорджадзе: князь, большая шишка. Хоть раз бы наш декан собрал Лампасников... Моя мыслишка Довольно конструктивна, нет? – Создать при нашем факультете Родительский военсовет, Чтоб вместе енаралы эти Похлопотали пред ЦК, Чтоб нам хотя бы воду дали, Еду улучшили слегка, А после сборов – по медали... А в общем, служится вполне. Палатки снарядили сами. Теперь готовимся к войне. Кто воевать захочет с нами? Нам много разных языков В башку толкают в универе. И учат убеждать врагов, По форме разных и по вере Немедленно сдаваться в плен, Лишь повстречают где советских. Из фронтовых забытых сцен: В окопах вражеских, немецких, Заслышав с нашей стороны Мотивы Брамса или Глюка, Не нарушали тишины... Но враг пальбой жестокой, злюка, Нас заливал в такие дни, Услышав через репродуктор: -- Soldaten vierter Kompanie, Gebt euch gefangen!*… -- В гулкий рупор * Солдаты четвертой роты, сдавайтесь в плен! (нем.) Я эти фразы говорил... Подняв ладони вверх, поперли Ребята, кто-то подкузьмил... В той муштре языки натерли... Увы, забавой не был плен Ни у врагов ни у советских... Майор Хорунжий, суверен, Усов носитель молодецких, Муштрует штатских, то есть нас, С неутомимостью и рвеньем. По расписанью каждый час Проносится расположеньем И контролирует: как мы, Сиречь московские курсанты, Служением поглощены И не сачкуют ли сержанты. Мне выдан классный АКМ. На первый взгляд неотличимый От прочих, что достались всем. Но у служившего мужчины Есть интуиция своя. И стал «Калашников» мне другом, Едва прохладного цевья Коснулся... В нежном и упругом Касании он дал мне знать, Что мы отныне побратимы. Друг другу в дружестве подстать И истинно необходимы. Я чувствовал, что он – живой. Так терпеливо в оружейке Он ждал свидания со мной. А в построенье на линейке Меня он будто обнимал. И звяканью его затвора Я с обожанием внимал. Он словно бы шептал мне: -- Скоро Со мной ты будешь лучше всех... – То обещанье подкрепилось На стрельбище... Сперва успех Подарен мне... Мишень двоилась, Плыла и таяла в глазах... Тут что-то странное случилось, О чем не выскажешь в словах, Невероятное включилось: Он выстрелил, похоже, сам... Мишень послушно завалилась. Клянусь, здесь излагаю вам Все, как взаправду получилось. Но я -- курсантский командир. Прошу его помочь ребятам В мишенях понаделать дыр... Все только с этим автоматом Шли впредь на огненный рубеж – И он послушно клал мишени, По общему признанью, без Участья нас... Самовнушенье? Добро бы это я один Настолько был самовнушаем, Все отделенье... Я ходил В задумчивости. Мы не знаем, Когда и как решит Господь Нас испытать внезапным чудом. Судьбою нашей верховодь, Всевышний, не таи под спудом И впредь от смертных чудеса... Я чистил автомат азартно И вдохновенно полчаса. Я понимал, что, если завтра Пошлет приказ курсанта в бой, То я смогу смелей сражаться... -- Понеже сам Господь тобой, Похоже, наградил сержанта... – Муштра с утра и до темна. Шагистика, физподготовка, Рытье окопов... Жизнь полна... А коль «в коммуне остановка», То от муштры не скоро нас Освободит майор Хорунжий. Я йог и лектор. Этим спас Себя от суеты досужей, Которой забивал майор И личное курсантов время. Так надоел его надзор -- Взял на себя с охотой бремя О йоге ближних просвещать. Дебют: студентам инфизкульта Велят мне йогу показать, Что как сократова цикута: Они-то в спорте мастера, Там есть гимнасты, акробаты... Дебют, однако, на «ура» Прошел... Серьезные ребята Особо пристально глядят На «ворона» и «крокодила» И пояснений ждут, хотят Понять, как долго нужно было Суставы гнуть и позвонки. Чтоб так себя винтить в итоге? Участвуют ли здесь мозги? Вот так на жизненной дороге, Возможно, важный элемент – Неподконтрольны результаты – В советский спорт привнес студент Журфака... Словом, чем богаты, Тем и поделимся с другим... Поскольку был дебют успешным, Меня торопят: -- Мы хотим Увидеть йогу! Шлют поспешным Меня аллюром по частям, Где демонстрирую солдатам И важным из Москвы гостям Себя завинченного... Фатум... На представления беру С собою Гришку ассистентом. Сперва чего-то сам совру О йоге, а потом моментом С себя сдираю сапоги И почерневшие портянки, Киваю Гришке: -- Дальше лги! – Он с вечера и до утрянки Про «Семь шагов за горизонт» Рассказывать без сна способен. Причем, он не берет на понт. Ведь он гипнотизер... Удобен Политсоставу наш дуэт: Грицько на классиков марксизма Горазд ссылаться... Пиэтет От замполитов, значит, «клизма» Нам не достанется за то, Что мы враждебные идеи Во лбы втемяшиваем, что Последователи Вандеи Отечественные карать Всегда готовы высшей мерой... Но если к Энгельсу послать, То замполиты с полной верой Воспринимают бурно то, Что Энгельс сам гипнотизерил, Что, кстати, правда на все сто. Сам Энгельс пару строк спроворил Об этом в книжке написать О диалектике природы... Аттракцион «Хочу все знать» Могли вести бы через годы, Но служба нас не до конца В те культвояжи отпустила. Ждут испытания бойца, Чем нас она и угостила. Экзамен первый. Мы должны, Работая на время парой, Вписаться в норматив... Ясны Вполне задачи... -- Знаешь, старый, -- Мне Вовка Шахматов изрек, -- Ты посильней – и репродуктор, Взвалив на плечи, поперек Помчишься в поле... Я ж инструктор- Связист, тем временем свяжу Контакты в микрофонной стойке. Махнешь мне флагом, возглашу – И пусть майор отметит, сколько Потратили минут с тобой... Взяв автомат на изготовку, А репродуктор за спиной, По полю топаю неловко – Ведь груз мой тянет на центнер... Смешно считать тот топот бегом. Передвигаюсь на манер Слона... Со стороны со смехом Те, кто бежал уже, глядят... Я добегаю до отметки И расчехляю аппарат, Треногу ставлю... Ну-ка, детки, Кто там посмеивался, взгляд На поле бросьте! На треноге Наш рупор... Пацаны галдят... Я флагом замахал в тревоге: А вдруг Володька не успел? Но репродуктор по-испански Вдруг оглушительно запел... Ну, выдал Вовка! После пьянки? Мы уложились в норматив... Я пру обратно железяку, Ее в чехол заколотив. Мы выдержали эту бяку... Другие бяки следом ждут. На финише – смотр строя с песней. Обидно, если обойдут Юристы нас. У них известный Певец басит на строевой... А у журфака стиль гитарный, Вполголоса... Вот разве мой Включить, бас-баритон, товарный Ему придав для строя вид... Певцов-то на журфаке много, Но голос мой, звеня, летит... Металл, полетность – это строго Вокальный, оперный жаргон... Шагает взвод, пылит дорога, Поем «Марусю» в унисон... Слух кой-какой по воле Бога Мне дан – и партию веду Я в терцию, с синхронным строем Обычным, как бы не в ладу, В два голоса, но вместе стоим Не меньше, чем юристский бас. Я думаю, приятней слушать Начальству двухголосых нас... Шагаем... Хорошо б покушать... Когда в столовую идем – Мы не толпой, в строю шагаем, Притуле запевать даем. С его подачи распеваем Шедевр из фильма «Бумбараш»... Витек поет с энтузиазмом... Воистину прекрасный наш Журфак дорогу самым разным Дает талантам там и тут... Как скот ведут на живодерню, Так нас в столовую ведут. Быков привязывают к шкворню, А нас – к команде: -- Рота, стой! – Затем – по отделеньям входим, Усаживаемся за стол, Едим, что на столе находим В бачках: с капустой кислой щи, Картошку с мясом (чаще с салом), Компот... Ну, ворог, трепещи! И остановочка за малым: Традиционный перекур. Потом опять шагаем в ногу, Поем про две зимы... Ажур – Дни пробегают понемногу... Занятно: славный Саша Клим Стал с некоторых пор Буценин. Не знаем, что случилось с ним. Припомнился Ульянов-Ленин. Едва ли Саша псевдоним Взял ради тайных дел партийных. Чудесно было: Саша Клим. Буценин имя не из стильных. Наверно важная была Для изменения причина. Смерть папы может привела Превратным образом, кручина? А дембиль неизбежен... Он Наградой нам за испытанья. Вывозят нас на полигон, Где выполняем два заданья: Сперва под танками лежим В окопах, те по нам елозят. Позднее сквозь огонь бежим... -- Быстрее! – те, что сзади, просят... Несемся через коридор, Где стены смазаны напалмом, Подожжены – во весь опор... Несусь вперед за ловким парнем – Не сразу Гришку узнаю – Он молнией летит над бумом... «Забор» комплекцию мою С трудом выдерживает... С шумом Через «забор» перевалил, По «балкам» зайчиком попрыгал, Вниманье прочим уделил Снарядам, без ушибов прибыл На финиш... Значит, победил... И по заказу замполита, Что новых лекций посулил, С Григорием беремся лихо Мастрячить боевой листок. Я в прозе, он решил стихами Всех ошарашить... Кстати, смог. Шедевр Григория пред вами: Солдат, не отступай назад, Влепи гранату танку в зад! Да, кстати, замполит – студент, Отличный парень Вова Бацын. Сипромизировал в момент Григорий: дескать, нас... купаться Ведет достойный замполит. Глаголец, правда, был смешнее. Грицько экспромтами шалит Преуморительно – краснею... Потом был трудный марш-бросок. Нам в пять утра тревогу дали... Противогаз и вещмешок, Оружие при нас... Бежали, Переходя на скорый шаг, Потом опять на бег ритмичный. Пилотки кисли на ушах От пота... Командирский зычный Подстегивал командный глас... А отделенного забота, Чтоб духа фитилек не гас В курсантах, не отстал бы кто-то. Снимает эту колготню Наш однокурсник Пархомовский. Пока мы сохнем на корню, Он, гад таковский-растаковский, Спокойненько с грузовичка Нас в окуляре лицезреет И машет ручкой нам: -- Пока!... – Сачкует да еще наглеет... Бежим... Хэбешка наждаком Взопревшие стирает лытки. Но нет сочувствия ни в ком, От пота вымокнув до нетки, Превозмогает каждый боль, Все неподъемнее усталость... Мы не в кино играем роль, Нам в жизни роль бойцов досталась. Пот катится по лбу, слепя, Пот наполняет голенища... Преодоление себя – Уму и вдохновенью пища... Примчавшимся на полигон, Комбат дает команду: -- Газы! – Большой блиндаж -- подземный схрон, Прикрыты парусиной лазы. Положено в один войти, А выйти в противоположный. В нем вправду газы – не шути: Спецшашка... Холодок тревожный: А вдруг худой противогаз? Проходим блиндажом без спеха, Минует отравленье нас. И мы довольны: пол-успеха. Теперь обратно добрести Нам должно до своей палатки, Взопревшие места спасти -- И все – с солдата взятки гладки, Когда уже с десяток шкур С него содрали командиры... Обед – и тихий перекур. Молчат всегдашние задиры – Не до приколов им сейчас... Уж так над нами прикололись, Настолько вымотали нас... Но: -- Шагом арш! – Имейте совесть – Нет, чтоб автобусик подать... Мы топаем усталым строем. Притуле, значит, запевать. А мы—уж так и быть – подвоем. Не удается нам побыть В бездеятельности отрадной. Велят оружье получить И чяистить, чистить... Ну и ладно... Шурую, а движеньям в лад Рождается стихотворенье: «Подогнан,... схвачен автомат...» -- Еще не спало напряженье От перегрузок марш-броска, Переживаются детали: Поскрипывание песка, По коему толпой бежали, Взлетающая к лицам пыль Уже рассыпана по строчкам, Ярь сосен, зной и полный штиль. Хоть легкий ветерок лесочком Промчался бы, хотя бы дождь... Но сушь была и только потом Песок был орошаем... Что ж, Само сложилось как по нотам Стихотворение... Его Переписав, в конверте синем Шлю в «Красный воин»... Ого-го! Опубликован! Ну, прикинем: Пришлют хотя бы четвертак? Должны. Уже семье подмога... Я все же вырвался, журфак Из бессловесности... Дорога, По коей марш-бросок бежал, Вернула на стезю поэта... Володя Бацын пожелал, Чтоб я стихотворенье это Всей нашей роте прочитал... -- Не только я, но и другие... – Открытый небу «кинозал» Возможно вообще впервые Стихи хорошие слыхал. Читали Зайцев и Шеватов, Серьезом Гришка удивлял... И самым добрым из закатов Тот вечер поэтичный стал... И наступает день присяги... Строй по команде застывал, Под ветром трепетали стяги... Я до того присягу дал – На срочной службе... Салажата, Те, кто от срочной убежал В студенты, славные ребята, Переживают: этот день – Апофеоз патриотизма... Пилотка гордо набекрень, Взят автомат на грудь. Отчизна Ждет прибавления в строю... Напротив нас отцы и мамы, Кто смог приехать... А мою По воплощению программы Моральной помощи бойцам Я с радостью встречал в неблизком Году, когда присягу сам Давал в том городе Хмельницком- Проскурове, где сам Куприн Служил, безусый подпоручик, Где им об армии один Написан был из самых лучших Шедевров. Книга на века – Купринский славный «Поединок». Жизнь отдаленного полка Отражена чредой картинок, Настолько жизненных, что я, Служивший там куда позднее, Наглядно видел: жизнь моя Вполне соотносима с нею, Той повестью... А вот стою Среди волнующихся малых, С которыми лить кровь в бою Пришлось бы... В папах-генералах, Приехавших поздравить чад, Все то же видится волненье: Сыны вступают в круг солдат... Приказывают взять равненье – И начинают выкликать По именам – и вдохновенье Строку готовится рождать В восторженном стихотворенье -- В душе... Поэзия – палач. Она пытает и карает... Ух, ты – Наташка Воливач! С улыбкою на нас взирает Сокурсница – комдива дочь. Она до умопмраченья Красива – выдержать невмочь. Питая к красоте влеченье, Не забываю: я женат... К присяге громко выкликают Уже обученных солдат. Они в бою не оплошают... Слова присяги произнес Мне подчиненный Серж Ромашко. Один в лампасах – не вопрос – Его сиятельный папашка. Сергей достойно отслужил – И будет классным офицером. Я тесно с парнем не дружил – Интеллигентен по манерам, Начитан и трудолюбив, Студент отличный и товарищ. Лесную выучку отбыв, Стал жестче... Раз проскипидаришь Себя в армейской колготне, Останешься навек солдатом... Эй, строчки с рифмами, ко мне! Приказ и для стихов диктатом: * * * Над тишиною строя – шум знамен. В них отзвук битв и стук сердец солдатских. Приводится к присяге батальон Солдат – сынов республик братских. А за границей их лесной страны, За рубежом проселочной дороги, Ночную тишину не рвут тревоги И нет войны. Но выучку солдатскую пройдя, Готовы к бою воины-студенты... На стягах лик бессмертного вождя.. Присяга... Здесь уместны сантименты... Палатки сняты... В сидора Хэбэшки сбросим и портянки. Вполне военные вчера – Уже мы снова на гражданке. Обученные для борьбы, Мы к мирной жизни возвратимся С закалкой новой для судьбы – И мы на многое сгодимся. Незабываемые дни Нам помогли тесней сродниться. Десятилетия они Нам ностальгично будут сниться... Поэма пятнадцатая. Чехия * * * Когда над растерзанной Чили Звериный карателей рык, Зову я друзей, чтоб учили Усердно испанский язык. Он станет поддержки орудьем... Твердите, учите всю ночь... А если он будет вам труден, Отцов попросите помочь. Нет, с ними вы не говорите О суффиксах и о корнях. Расскажут пускай о Мадриде, О Гвадалахары огнях. Тогда вы услышите поступь Бригад добровольцев всех стран. И с ними усвоите просто Бессмертное «Но пасаран!» Салуд, амигос, компаньерос! Венсеремос, Унидад популар! Бандера роха, пасаремос, Пасаремос, но пасаран! Семен Венцимеров. Учите испанский язык. Стихотворение написано в сентябре 1973 года в Праге. Я встретил Тому с малышом – И им достались испытанья. Мы снова вместе – хорошо! Миг счастья в ходе узнаванья: Сынок меня узнал. Ура! Залопотал и потянулся... Но только краткая пора Быть вместе – пятый курс толкнулся Нам в душу – близится страда. Должок остался – стажировка За курс четвертый – вот беда! Нет, не переэкзаменовка – Таков и был учебный план: На практику, закончив службу... Так запланировал декан. А с ним наладить можно дружбу, Лишь выполнив наметки все... Не сокращается нагрузка – Кружусь, как белка в колесе... И я и женушка-подружка Едины в замысле: опять Мне должно поклониться маме, Чтоб согласилась Димку взять. Тогда в декановской программе Не пропадем... -- Давай, вези. Мы все соскучились по Димке... – Ну, значит, дело на мази – Летим... Он в предосенней дымке, Родной мой город Черновцы. Каштаны – щелк! – на тротуары. Звенят сердца, как бубенцы – Мой город стал и для Тамары Родным, как если б в нем росла. Приносит на прещедром блюде Дары предгорного села… Базар… Не сглазьте – трижды плюньте Вы через левое плечо… Пусть здесь легко живется сынке… От августа тепло еще Не убежало. Словно в синьке Простиран был небесный свод. У дома в загородке – астры… А нам пора на самолет – Внутри души все те же распри: И сына жалко покидать – И пятый курс берет за жабры. Мне срочно стажировку сдать, Стяжав хоть худенькие лавры Положено, но с гулькин нос Осталось времени на это… На Пятницкую кинул босс Всю нашу группу… Эстафета: Когда-то сам Панфилов был В отделе чехов дельным замом. Артем ко мне благоволил… В отделе нынче важным самым Начальником – Петрова. Ей, Сегодняшней отдельской замше, Я растолковываю: дней – Чуть-чуть… -- Не мог явиться раньше? -- Служил. А в сентябре меня Шлют в Чехию на стажировку. По сути – три-четыре дня Мне здесь на рекогносцировку – И должен выдать результат… -- Петрова вся в делах, на нерве. Над «чехами» ее диктат – Полнейший… -- Тема есть в резерве: Осилишь – дам зеленый свет Для долгосрочного альянса… -- Осилю – и сомнений нет, Не упущу такого шанса… И я шагаю в «Метрополь» К его директору Раевской. -- Корреспондент? Входи, изволь… -- У дамы грубоватой, резкой К худому парню интерес… Словацкой бывшей партизанке Я четко излагаю без Малейших экивоков рамки Задания… Ее лицо Как будто вдруг помолодело – И вдруг словацкое словцо С расстрожившихся уст слетело: -- Ах, повстани*… Зиновий – вот: Ты говорил – о нас забыли. Но память все-таки живет: Корреспондента отрядили *Восстание (Чешск. и словацк.) Чтоб о радистке написать Из партизанского отряда… Ты мне поможешь вспоминать, Товарищ старый! Как я рада, Что ты из Львова прилетел, Мы вместе праздник наш отметим… -- В сторонке скромненько сидел Седой мужчина… Спичем этим Раевской разволнован был – И начались воспоминанья. Я молча «Репортер» включил И слушал, затаив дыханье, Рассказы бывших партизан. А в голове уже сложился Роскошной передачи план… Седой из Львова прослезился: -- Товарищ у меня погиб В Словакии – Иван Забухин – Зиновий свет Петрович всхлип Не смог сдержать… Мы не забудем: Кристально чистый человек, Увенчанный большой любовью. Минера Вани краток век – Он молодой своею кровью За жизнь словаков заплатил… Сюжет, достойный и Шекспира. Но Ваня не из книжки был… -- Я слушал, но не зацепила Меня история бойца И девушки его любимой Раисы… Жаждал до конца, Вплоть до ухода за кулисы, Сюжет о Вале завершить Раевской… Но на всякий случай Решил у гостя попросить, У Седненкова: -- Чтобы кучей Все факты в очерк не валить, Хочу потом связаться с Вами, Детальнее обговорить, Ваш телефон?... – В сюжетной раме Единым махом срисовал Портрет Раевской-партизанки, Петровой без задержки сдал… -- Рассказ не требует огранки. В эфир! -- И тут меня догнал Рассказ разведчика из Львова. Я даже весь затрепетал. Дораспросить бы мне седого Полней о том, как партизан Забухин совершил свой подвиг. Мне помнится, что был роман У Вани с Раей... Время гордых Парней и девушек – война... Но годе бы рвзузнать детали? О Рае, Где живет она? Тотчас же партизанке Вале Звоню Раевской в «Метрополь»... -- Наверно, Кузнецов поможет. Вот Димин телефон, изволь... Да Люба Шкловская быть может. Он – завотделом из ЦК, Она швея... Сказать по правде, Пред первым я струхнул слегка, Но позвонил... Как раз из Праги Примчались гости... Приезжай! Другого времени не будет. Я – в Кунцеве... – Не близкий край, Надеюсь, Дмитрий не забудет Васильич, для чего спешу К нему с тяжелым «Репортером». От возбуждения дышу Неровно... Строгий, с умным взором, Спортивный с виду мужичок Фраз пять мне выдал: -- Вот что помню. Забухин был сибирячок, Простой и скромный... Все: не ровню Казачка пылкая нашла Себе – Аверченко Раиска... А та в любви аж расцвела. Иван – минер, она – радистка... Работник рельсовой войны Установил привычно мину, На коей смерть найти должны Враги... В привычную рутину Его работы боевой Разведка принесла поправку: -- Словаки в поезде... Постой, Куда ты?... – Он прилег на травку У рельса, начал извлекать Неизвлекаемую мину – Словаков не хотел взрывать... Взрыв словно сердца половину У Раи вырвал... Он погиб... Все... Только это я и знаю... Куда теперь ты? -- К Шкловской... -- Вы б Покушали... -- Спешу... -- Про Раю И Ваню хочет написать, Спешит взять интервью у Любы... -- Героев надо воспевать... – У Шкловской задрожали губы... -- Война... Но Ваню жальче всех... И Раю – горькая потеря... Такая девушка! Успех Имела у мужчин... Вертела В отряде всеми... А любовь Ее к Ванюше приковала... Я вспоминаю вновь и вновь, Как горько Раечка рыдала, Узнав, что Ванечка погиб... -- Вот все, что накопал в цейтноте... Неслабый надобен загиб – Не то материал в пролете... Приснилось ночью: «Журавли» Гамзатова пою на чешском... Проснулся – и в блокнот легли Легко две первых строчки... Спешкам Предпочитаю тяжкий труд... Но этот был мне не по силам Ведь в чешском я не слишком крут... К утру пугаться можно синим Кругам в подглазьях у меня, Но очерк с песнею написан... -- Принес? Наверное фигня... Постой-ка! Песня? Юра! – Вызван По телефону к ней тотчас Из аппаратной диктор Юра... -- А что ж, спою... Покажем класс. И очерк славный: вся фактура, Как у Шекспира: подвиг, кровь, Война, страданья, словом – горе. А вопреки всему -- любовь.. -- Шагайте в «Кругозор»... У Бори Как раз там запись... Заодно Вахнюк поможет с «Журавлями»... -- Гляжу в студийное окно. И мне хотелось быть с певцами, Но постеснялся попросить... Записывают дубль за дублем. Дуэтом стали голосить, А звукорежиссерский тумблер Гармонизирует итог... В итоге песня зазвучала, Как если б... Тлеет костерок, Бойцы у костерка... Сначала Насвистывает партизан, Потом – в два голоса запели... Я от восторга просто пьян – Так славно «Журавли» звенели: Ja citm asem: tto bojovnci, J nepili z t bitvy dom zpt, V t ciz zemi nele u vice, Ted’ jeby nd nmi let v svt. Do dneka a od tch krvvych bouek Nd nami let, zvolaj ns… A tiskne srdce ostr l a smutek, Gdy slym shora ten tak znam hls. Ten klin sе vine nade mnou stale Ve tmav modr mlze na sklonku dne. Ja vidm mezi nimi proctor mal A myslim si: je uren pro mne. I ja se jednou s nimi take zvednu -- Ten den bych rd u nped pesn znal… Zpod oblohy vm jako jeab kiknu, Tm vem, jen jsem tak vrоucn miloval… Конечно, практику зачли. И здесь мне вдруг вступила в темя Идея: -- Вы бы не могли, -- К Петровой я, -- поскольку тема О партизанах через год – К тридцатилетию восстанья Лишь актуальность наберет… -- Так, так… -- ... а у меня желанье И далее писать о том, Как мы словакам помогали Очистить от врага их дом, За их свободу воевали, Собрав из очерков диплом,... ...Руководителем диплома Мне стать? -- К согласию придем, Когда в Москву вернемся, Сема. Ведь в Чехию сейчас и я С тобой синхронно уезжаю. Вернемся на круги своя… А впрочем, я не возражаю… Мне интересно, что еще Напишешь в продолженье темы, Которой, явно, увлечен… Возможно в Чехии, во Брне мы Увидимся, коль занесет Судьба на ярмарку… -- Конечно… Наш план включает Брно… -- Везет! Там встретимся… Твори успешно! – … Ту-ту! – и покатил состав Международный от столицы. От перегрузок подустав, Расслабился, дремлю… В зеницы, Что занавешены, летят Картины из военных сборов, Напомнить истину хотят: В ученье тяжко, как Суворов Глубокомысленно изрек… Купе двухместнное, диваны… Вагон пустой – и каждый мог В отдельном бросить чемоданы И утомленные мослы… Конец армейскому напрягу. Сегодня мы Москвы послы… Неужто вправду едем в Прагу? Я вспомнил радостный сюрприз, Настигший в лагере армейском – Нежданный за терпенье приз: Журнал «Советский воин» с блеском Мои стихи презентовал, Давнишние, что я в стройбате Для стенгазеты накропал… Какие? Почитайте, нате… * * * Наступил, зовет в казарму вечер, Голубой, застенчивый, недолгий… По проспекту Мира на Заречье Проплывают «москвичи» и «волги». Пролетают, рвутся к повороту, Светофор мигнул им и погас… День прошел – и мы идем с работы Вдоль домов, что начинались с нас. В каждый строгий выступ – каждый камень, В зеркала витрин – прохладный свет Вложены солдатскими руками… Это на земле – наш добрый след. Здесь рассвет застигнет средь аллеи Радостно взволнованных влюбленных, Новые кварталы забелеют В окруженье тополей и кленов. Деревца, что ты сажал у дома, Встанут летом, ветви перепутав. Наш маршрут, привычный и знакомый, Станет здесь троллейбусным маршрутом. Голубые лоджии, балконы Серебристым зарастут плющом… Ну, а мы с тобою, сняв погоны, Строить новые дома уйдем… В Красноярске, Кушке, на Таймыре Новые проспекты станут в ряд Продолжением проспекта Мира, Возвеличившего труд солдат… Журнал подарок сделал мне, Житейскую расцветив повесть… Сентябрьскую страну в окне Показывает скорый поезд… Леса, вокзалы и мосты, Пригорки, балки, огороды… Россия! Не на три версты – На тысячи! Поля, заводы… На полустаночках: -- Грибы! Картошка свежая с укропом! Огурчики!... – Летят столбы Вспять до столицы автостопом, А мы все дальше от нее… -- Обед! К столу! Кто с чем, давайте… -- Я с Томиным… Мне от нее – Люля-кебабки… -- Налетайте! – Повторно кликать не пришлось – Расхваливают угощенье… -- А ты-то сам не стой как гость! – Мне отовсюду в подношенье, Кто помидорчики сует, Кто живописный бутербродик. Съестного всяк с собой берет В дорогу много… Я – охотник До вкусного, но йога мне Кладет ограничений много – И малым обхожусь вполне… Но здесь – компашка и дорога… Мне нравится вагонный чай В граненых мухинских стаканах И подстаканниках… Крепчай От чая, дух… В ненаших странах, Как в той же Чехии, ему Предпочитают кофе, пиво… Мы -- чаехлебы, потому В суровом климате на диво Непритязательно сильны… -- Споем? Споем – ведь надо спеться. Под звездами чужой страны Нам тоже может захотеться Родное, русское попеть… И тут себя мой голос выдал – Стал по-кобзоновски звенеть – И я в глазах друзей увидел, Что впечатленье произвел… -- Давай-ка песню журналистов! – И я вполголоса завел, Тем пуще удивленье вызвав. Наш поезд катится на юг По исторической равнине – Места великих битв вокруг… Поближе к неньке Украине – И зелень гуще и теплей… У Белгорода – зона яблок – Дешевле нет в России всей. Но яблочников нет заядлых – И несподручно нам везти – Здесь продают их хоть с мешками, Ожесточенно на пути Навяливают… Да, с руками Их оторвали бы в Москве, Но как их довезти до рынка? Гниют, опавшие, в траве… А в Черновцах хороший сынка -- Ему-то яблочки дают – Бабуля мелко натирает… С ним папа с мамой встречи ждут… Судьба… Ее не выбирает, А получает человек – Предрешены разлуки, встречи, Твой в суете ничтожный бег… Свобода воли, чет и нечет – Не очень-то большой простор Тебе для самовыраженья – Зигзаг, виньеточка, узор – А направление движенья Извечно задается Им, В чьей всеотеческой деснице Ключи к деяниям твоим, Моим и каждого… Нам мнится, Что сами все решим в судьбе. Ан нет – должны повиноваться – И вечно пребывать в мольбе, Чтоб злым соблазнам не поддаться, Хранить в душе добро и честь… Мы утром прикатили в Киев, Где можно на платформу слезть И бросить взгляд вокруг… Какие Воспоминания во мне Вокзал невольно навевает?… То чудный город не извне Моей души ко мне взывает. Я много лет его люблю… Такие здесь встречал рассветы! И я Всевышнего молю, Чтоб подарил мне снова эти Переживания… Летит Теперь экспресс на юго-запад… Что день грядущий нам сулит? Теперь моторной гари запах Бросает ветерок в окно: Наш поезд тянут тепловозом… Сиюминутное кино В окне и несть числа вопросам: Таможня: как ее пройдем? Как поменяют нам колеса? Конечно, все пойдет путем, Нет предпосылок криво-косо Смять, испоганить весь вояж. А вдруг? Начнут всерьез копаться, Перелопатят весь багаж – И что-то может оказаться Запретное, чего нельзя Брать в закордонную поездку… Но нет, не думаю. Не зря Нас инструктировали резко. Кто будущим рискнуть решит? Таких не вижу идиотов. Вдруг все же кто-то согрешит? Примеры мрачных эпизодов На инструктаже привели – Избавь, Господь, от всякой бяки, Чтоб с чистой совестью могли Мы появиться на журфаке. Проехали шляхетный Львов – И поезд покатил к границе. Все взволновались – будь здоров! Судьба у Господа в деснице. А вот и приграничный Чоп. Пришли «зеленые фуражки» И приказали жестко, чтоб – (Не то расплаты будут тяжки) – Никто не вышел из купе… Сидим запуганные в дупель… Нам на вагонных канапе Вдруг стало жестко: лишний рубль Найдет таможня в кошельке – И ничего ей не докажешь. Сижу в купе, как кот в мешке. Начнут грозить – двух слов не свяжешь – Грозна таможенная власть… Заходят погранцы дуплетом С оружием… Ну, как не впасть В прострацию? Они при этом Так подозрительно глядят, Как если б знали по наитью: Вот здесь и притаился гад, Что приготовился к отбытью С главнейшей тайною страны… Смешно? Не очень. Даже жутко. С оружьем парни не смешны И с ними неуместна шутка. Они вернули паспорта… И неулыбчиво умчались. Слышна снаружи суета. Вдруг мы в вагоне закачались, Вагон пополз заметно вверх – Толкали мощные домкраты. Какой-то миг – и он изверг Колеса – утащил куда-то Их неизвестный механизм… А нам поставлены другие, Поуже… Крепнет оптимизм С надеждой: не совсем плохие, Выходит, граждане страны – Ее московские студенты… Таможню пережить должны… Она не входит в сантименты, Вопросы жестко задает: Везу ли золото, валюту… Таможенник расколет влет: Он подозрительно и люто Гипнотизирует меня… Ему сочувствуется даже: В баулах всякая фигня. Он был бы счастлив, если б в краже Из банка миллионов мог Меня разоблачить попутно… Все выспросил и штампик – чмок! – На декларацию… Чуть смутно Вздохнул: жалеет – не раскрыл – И двинул дальше по вагону, Весьма печален и… бескрыл… Вагон присел – и нас к кордону Повез по узкой колее… Пересекли кордон неслышно – И катим по чужой земле. Здесь зелень разбросалась пышно… И незнакомый виден стиль В замеченных вдали строеньях… И металлический утиль Не наблюдается… В коленях Дрожанье малость унялось… Но вновь составу – остановка. Уже нас донимает злость. Да что поделаешь… Неловко В купе приветливый толстяк Вошел – двенадцать на шестнадцать Улыбка – и по-свойски так, Не прекращая улыбаться, -- Добро пожаловать! – сказал С акцентом, но вполне по русски, Со столика мой паспорт взял – И не добавив перегрузки Мозгам и нервам, без затей Лег на страницу след печати… -- Вот так бывает у людей, -- Подумалось не без печали. На родине – врагами нас ЧК считает априори. Бог с ней – некстати в мой рассказ Проникли эти, в волчьем взоре Которых расплескался ад… Мы колесим по загранице. Все с жадностью вокруг глядят. Здесь можно многому дивиться: Прямоугольнички полей Заметно меньше, а коровы Как раз упитанней, добрей, Все рыжие – видать, здоровы. Комбайны и грузовики – Не нашей формы и окраски… Нет деревень – лишь городки, Асфальт новехонькой укладки С поребриками вдоль домов – Везде отличные дороги, А значит, нет и дураков… Европа… На ее пороге Вполне отличия видны От нашей дикости провальной… Нам панораму всей страны, Вполне ухоженной, нормальной Окно выносит на экран. Но здесь война не разрушала Жилье селян и горожан… Фашистов огненное жало На нашу целилось страну… И это веская причина… Но все ж ссылаться на войну Пора бы прекратить и чинно Дороги строить и дома, Добавив страсти и напряга… А вот уже видна сама На горизонте злата Прага… Состав заполз под терминал… Вываливаем на платформу… Встречает радостный вокал, Знакомых лиц сиянье… К шторму Эмоций как-то не готов: Попали в крепкие объятья Парней, девчонок… Ну, нет слов! Как если бы родные братья И сестры встретились опять Разлуки многолетней после… -- Людмила, хватит обнимать! Дай отдышаться. – Стала возле, Как если б больше никого – Меня смущенного встречала На том вокзале одного, А вся компашка замолчала В ошеломлении – сюрприз. Как оценить порыв Людмилы? Наивной девочки каприз? Напоминанье Высшей силы О Люде из давнишних снов? Людмила здесь не Люда – Лида… Не нахожу достойных слов. Жаль будет, коль ее обида Поранит – ведь со всей душой Ко мне девчонка потянулась… -- Друзья, в автобус! – Хорошо! И песня памяти коснулась. Когда-то песню Марк Бернес Певал о ней, о златой Праге… Я сел к окну, а рядом – без Сомнений – Лида… В ней отваги, На дюжину подобных мне, Зажатых в провинциализме… Себя в автобусном окне Прекрасный город в романтизме Надежд души моей являл… Людмила – персональным гидом Мне поясняла – я внимал, Любуясь вдохновенным видом… -- Выходим: первый ваш обед – В Народном доме в центре Праги – В соседстве – башня. Башне лет Четыреста… -- Я не во фраке, -- Как, Лида, это ничего? – В парадный зал с высоким сводом Вошли… Уместнее всего Здесь встречи королей с народом Торжественные проводить... -- Здесь ресторан, -- смеется Лида! Сейчас мы будем пиво пить... -- Да я не пью! – В глазах обида Тотчас мелькнула у нее... Пришлось сказать, что это шутка... Я вижу, общество мое И Тане Махачовой жутко Желательно... Зову за стол И Таню... Русская по маме, Лицо, фигурка на все сто, Людмила Тане о программе: Сегодня, дескать, нас декан Журфака примет в Каролине. Еще включал текущий план Поход на Старе мнесто... Ныне Увидим, кстати, и орлой... -- А я на москвичей сердита... -- Да все как будто за тобой Ухаживали... -- Но обида Осталась.... -- Танечка в Москве Свой отмечала день рожденья... Вы не поздравили, месье! -- Прошу покорно снисхожденья. Кто ж знал? Могла бы намекнуть В Москве хотя бы мне свободно, Понятно, тоньше как-нибудь, Так, например, как я... Сегодня У нас шестое сентября? А это значит: день рожденья Сегодня отмечаю я... -- Дай паспорт! -- Вот! – От возбужденья Забыла русские слова Татьяна... Встав, застрекотала... А спич закончила едва – В ладоши хлопнуло ползала... Раскланиваюсь, приложив К груди ладошку со смущеньем, Впервые в жизни огласив Факт, связанный с моим рожденьем В большой компании... Да где – В роскошном пражском ресторане... Я в повоенной рос нужде... Обиды чтоб не растравляли, О днях рожденья забывал – Ведь ни застолий ни подарков По бедности не ожидал... А здесь восторженно и ярко Весь зал меня благословлял... Летит официант с подносом. С янтарной жидкостью бокал Запенился под самым носом. И каждый в зале том привстал – И руку воздвигал с бокалом... Все поздравляли... Я кивал... -- Пей! -- Всем здоровья! -- Был немалым Сосуд... Я отхлебнул пивка... Поток прохладный и пьянящий Минуя спинку языка, Проник мне в душу... Настоящий Пивной, отменный, пражский вкус. Выходит, начинаю пивом Невероятный пятый курс. Сам факт, что пью, считаю дивом... Признаюсь, опьянел слегка. В том пиве был приличный градус. В мозгу болтается строка. С ней в пьяном виде и не справлюсь. А отрезвею – и тогда Создам шедевр – ищи изъяны: Мне дарят в день рожденья города И страны... А Вороненковы медаль Мне подарили из титана... Обедаем... Фарфор, эмаль... Мы заставляем ждать декана... Как город светел и красив, Как старину свою лелеет, Дворцы во Влтаве отразив, В лучах рассвета пламенеет Узором черепичных крыш И витражом святого Вита... Едва ль не краше, чем Париж, И так же в мире знаменита Стобашенная Прага! Мне Так радостно в любви признаться. И с этих пор тебе не вне Моей души сиять, плескаться... Тысячелетний стольный град, По чешски – «главни мнесто» Прага, Источник песенных услад, Истории живая сага. Твои террасы и холмы Любовно обнимают Влтаву... Какие жили здесь умы, Стяжавшие навеки славу, Философы и короли, Механики и звездочеты... Мы бросить первый взгляд могли На дивные твои красоты, На Карлов университет – Сиятельную Каролину... Мы ощутили пиэтет, Заговорили под сурдину, Вступив в старейший храм наук... Библиотека инкунабул, Зал посвящений, каждый звук В нем отражал старинных фабул Непреходящий резонанс... Цепочкой шли сквозь анфиладу, Где каждый шаг вгоняет в транс – Не передать, увидеть надо... Уже шесть с четвертью веков Кует усердно Каролина Всего на свете знатоков... Король мудрейший был мужчина... -- Ребята, вы откуда здесь Насквозь московские такие? -- И ты московский тоже весь... Теперь я пражский, дорогие! Валера Енин я, привет! Здесь на журфаке первокурсник... -- Пойдем-ка с нами на совет К декану, мудростей изустных Набраться можно и тебе... -- Пойду. Вот это, братцы, встреча -- Свои в студенческой толпе... Приветствует в начале веча Журфака здешнего декан – Биолог и знаток улиток... Я вижу в этом мудрый план: От неудавшихся попыток К людской душе найти подход, Шагнуть к улиткам. Там вернее Растущий журналист найдет То, что понятней и умнее И с пользой понесет в народ... Декан нас угощает кофе, Непраздный разговор ведет. Хоть в журнализме и не профи, Но информирован вполне... Студент с ним рядом – Йозеф Скала. Возникли оба на волне Прогусаковской, что немало. Суровый шестьдесят восьмой, Что «голосами» назывался Глумливо «Пражскою весной», Во многих судьбах откликался И молодых и пожилых. Кто за кордоном оказался – И Прага позабыла их... А кто-то с Гусаком поднялся. Пример – журфаковский декан. И борзописец Йозеф Скала В статейках разгонял туман. Америкашек задевало. Те огрызались на статьи, А значит – Скала не бездарен. Студент – за очерки свои -- И здесь и в мире популярен. Он, Скала, крепкий аргумент За то, что на журфаке здешнем Всему научится студент, Чтоб в мире внутреннем и внешнем Быть эффективным на все сто... Средь нас такого аргумента Пока не видим мы, зато И эрудиция студента Московского журфака бьет И Скалу и его декана. Не добиваем – пусть живет... Приглядывает постоянно, Осуществляет перевод Сотрудница из деканата Мария – ради нас живет, Нас опекает... Все ей надо О каждом из московсих знать – И нам о стовежатом* граде Прекрасно может рассказать... И вот, гостеприимства ради, ---------------------- *Стобашенном (чешск.) Нам показали факультет. Мы в телестудии застряли. У нас такого разве нет? Конечно, есть, но там едва ли Допустят к камере меня. А здесь я дергал трансфокатор – И мог бы с ним играть полдня... Зовет Мария, ннаш куратор. Чуть ошалевших нас, она На Злату уличку сводила... Остановились времена. В средневековье здесь бурлила Реальная простая жизнь: Ремесленники на продажу Все выставят – бери, не жмись! Здесь мастера не гонят лажу. Как сто и двести лет назад, Здесь продают пивные кружки – Резьба на них ласкает взгляд... -- Косыночку купи подружке – Увидишь на ее плечах Все ту же уличку в овале... -- Сверкает искорка в глазах Мастерового... -- Нет, едва ли. По счастью тратить в первый день Мне нечего – еще с рублями. В кармане. Потому – кремень! По Праге прогулялся с нами Валера Енин – и ему В походе этом интересно. И наши «что?» да «почему?» Звучали для него как песня... На Златой уличке жил тот, Чья жизнь и книги – сплошь загадка. Престранным гением слывет Таинственный пражанин Кафка... Отряд, что здорово устал... В Градчаны – Пражский Град приводят. Считают, Бог его создал В девятом веке – и находят В земле остатки тех дворцов, Что здесь стояли изначально... Наследье дедов и отцов Здесь берегут... А нам печально – Порушили у нас, сожгли Усадьбы, церкви, синагоги, Все сокрушили, что могли... А чехи с думою о Боге Не наплодили дураков... Сам Карл собор святого Вита Велел построить... Шесть веков Он строился... Прекрасней вида, Величественней, не встречал... Внутри в прохладном интерьере Орган задумчиво звучал... Нас не воспитывали в вере, Но храм присутствие Творца Позволил ощутить конкретно... Вид президентского дворца Достоинство являл приветно. Штандарт красивый над дворцом Опцущен аж до самой крыши, Что значит: с нации отцом Нельзя здесь встретиться – он вышел. А если посреди штандарт Флагштока – это означает Трагический, печальный факт: Мол, умер президент... Включает Ансамбль Градчанский и Креста Святого древнюю часовню... Все заповедные места, Что видел в первый день, запомню? Едва ли... Нас еще ведут К орлою*, что на Старом Мнесте... На стенке циферблат... Снуют Вокруг туристы... Честь по чести – * Старинные башенные часы (чешск.) Большая стрелка подошла К двенадцати – и представленье Для ожидавших начала Механика – святых явленье В окошке... Этот механизм Изладил мудрый мастер Гануш, За что был ослеплен... Каприз Монарха: ладно, нам уж Построил дивные часы, А более нигде не сможет... Преследуют слепого псы, Увечного обида гложет... Наощупь он сюда добрел – И механизм одним движеньем В негодность полную привел За ослепление – отмщеньем. Прошли века, пока его Сумели мастера наладить... Башка распухла от всего Увиденного – и спровадить Пора бы группу на постой... Ура! Нас повезли на Петршин В общагу... Город золотой Души коснулся лишь навершьем, Но он теперь навек в душе Во всем его очарованье... Плюс Лида... Боже мой: шерше Ля фам! Стесняясь, упованье Таю, что лишь невинный флирт В намереньях блондинки Лиды. Мне не по нраву левый финт – Но как, не причинив обиды, Девчонке славной дать понять Про наше облико морале, Чтоб честь мужскую не ронять И впредь укоры не зажрали Суровой совести моей... Непросто, право, быть мужчиной В кругу прекрасных дочерей Старушки Евы... Миг единый – И ты безвольно в плен попал... Я осложнений избегаю... Эмоций яростный накал Я для своей приберегаю Единственной... Она в Москве... Мне трудно от нее в отрыве... И мысли, мысли в голове... Я с нею стал стократ счастливей. И я ее не огорчу... Мы пару часиков соснули... Я постоянно спать хочу, С тех пор, как год назад сынуле Стирал пеленки по ночам – И до сих пор не отоспался... Сон впечатленьям и речам Был отражением – сменялся Калейдоскопом пражский град Докладом здешнего декана И Лидой... Лучше уж доклад... Цепляет что-то окаянно Блондинка за душу меня!... Но время близится к банкету... Контрастным душем сон гоня, Надел согласно этикету С широким галстуком костюм, Поаккуратней причесался. Расправил плечи – ergo sum* -- Помочь в готовке подписался. * Следовательно существую (лат.) -- Могу бутылки открывать, Сардины рижские и шпроты... – -- За хлебом некому сгонять, Вот ты и отправляйся! -- Что ты, Ведь я стеснительный такой! -- Ха! Видим, как шептался с Лидой... -- Ну, вот, считай за упокой Отпели сплетнями... Не выдай, Злословью гулкому, судьба... Стук в дверь... -- Приветствуем. Соседи – Журфак из Ленинграда... -- Ба! Сюрприз! -- Московские медведи, Предупредили нас, сюда Синхронно с нами прикатили... Готовится банкетик? -- Да! А если б вместе угостили?... -- Не возражаем! Ну, неси Нам, Сема вдвое больше хлеба! Да посвежее попроси. Скажи – банкетная потреба... – Нашел невдалеке продмаг. Хлеба – на пару килограммов. Отлично! Пусть поест журфак. Крон для больших курбан-байрамов. Нет и в помине: завтра в банк Нас сводят поменять рублишки. Привалова, поскольку ранг Начальственный, везла излищки От ранее добытых крон В аналогичной спецпоездке Предшествующих нам времен. На хлеб нам хватит... На салфетке Положим, что везли с собой, Поставим водку и винишко... А дальше – тост – и песни пой – Так общий намечал умишко. Примерно так все и пошло... Но это ж был мой день рожденья. А больше Димке повезло: Я принимаю поздравленья С подарками. Они сынку Предназначаются: ботинки На вырост и по свитерку От Тани с Лидой – тоже Димке. А мне – тончайшего стекла Стаканы – видимо для сока, На них – машины... Так смогла Татьяна «отомстить жестоко» За невнимание в Москве... Вниманье привлекать не стану, Но есть идейка в голове: Зову сперва к себе Татьяну – Ей достается сувенир С Московской универсиады – Мишутка... Нитяной шарнир Той развлекательной приладе Смысл доброй сказки придает: Мишутка лапу в бочку с медом Вначале будто бы сует, А после в рот... Пред всем народом Мой необычный сувенир Вмиг воссиявшая Татьяна Да с хохотом на целый мир Показывает, постоянно Покачивая... Вновь и вновь Медведь послушно лижет лапу, А ей к лицу прилила кровь, На миг забыла маму-папу И все на свете. Лишь игра Над нею властвует и сказка... Чуть успокоиться смогла Свет благодарности и ласка Во взоре, греющем меня... Зову к себе тихонько Лиду... Она добавила огня... Все ждут: еще с кем тайно выйду? У Лиды мишки в барабан Колотят – два – попеременно... Банкет в лубочный балаган Сумели превратить мгновенно Девчонки с мишками в руках... Другие – зрители, статисты. Я – скромный триумфатор... Ах, Какой успех! Я не речисто Здесь в режиссуре преуспел... Те мишки стали доминантой Банкета... Я немного пел, Но режиссерского таланта Тем пеньем даже не затмил... Таких удачных сувениров Никто из наших не купил... -- Ты подкузьмил нас, Венцемиров! -- Я – Венцимеров, не шали, Смирнов, мне почестей не надо... Повеселились, как могли... -- Витальки пьяная бравада Немного стала раздражать И радостную атмосферу Неумолимо разрушать... Страна чужая... Надо меру И благонравье соблюдать, Не портить людям настроенье, Быть скромным, не надоедать, Соизмеряя поведенье С удобством и для всех других Уже и в поезде досаду Он вызывал, алкаш и псих... А здесь-то... Понимать же надо! Он с сигаретой перся в храм... Нет на Витальку угомона... Не сладко с ним придется нам... -- А я переострю Семена... – Не так-то часто я острю. По случаю, ситуат