Глава 3. КАПИТАН – ЗАБУЛДЫГА. Снова возвращаюсь к себе, тогдашнему. Осмотревшись, чуть поодаль от основной группы заметил нескольких пареньков примерно моего возраста и внешности, с одинаково решительными физиономиями, и с прикреплёнными сзади к поясу наручниками. Они стояли кучкой, окружив мрачноватого ханурика в стареньком трёпанном пальтишке. Мутно моргая и жалобно озираясь, этот многократно ужаленный зелёным змием ханыга что-то тихонечко лепетал тем решительным мальчикам. Не иначе - пытался оправдаться, доказать им, что он хоть и пьянь подзаборная, окончательная и полнейшая, но к приключившемуся здесь душегубству решительно никакого отношения не имеет, а потому убедительно просит отпустить его на волю без длительных допросов и практически неизбежных в подобных случаях пинков под рёбра и по почкам… Причём шансов быть отпущенным у него не было ни малейших – слишком уж подходящим на роль мокрушника он смотрелся… Особенно - если его биография ещё и отягощена ранее имевшими место судимостями!.. И не окажись только у следствия под рукою ещё более подходящего кандидата, - идти этой ряшке скоро вновь по этапу, да и сгинуть бесследно где-нибудь в сумрачных закоулках современного ГУЛага… .За одну только подобную рожу, соединенную с подмоченной биографией, наш гуманный суд обычно вкатывает пять лет автоматом, даже не вникая в обстоятельства дела… А начни подсудимый ещё и оправдываться, вякать нахально, что хоть и смотрится гадом ползучим, но в данном разе никого не обирал, и уж тем более не мочил, - к первой «пятилетке» железно добавится и вторая, «за неуважительные пререкания с правосудием»!.. Наша Фемида возражений на дух не выносит. Решил суд, что виновен ты, только ты и никто иной – всё, сложи лапки на груди, и - смирись, прими кару как должное… Не в этот - так в какой -либо предыдущий раз, но и ты хоть разок, да гадил на закон… Однако в тот раз тебе всё сошло с рук!.. Чего доброго - ещё и другие из-за тебя тогда пострадали… Ну а теперь – ты сам за кого-то другого помучаешься… Согласитесь, это - справедливо!.. …Так что хреновым казалось положение окружённого ментами со всех сторон пьянталыжки… Но это именно что – «казалось»!.. Потому как на деле никак не могли обвинить в произошедшем здесь смертоубийстве оного подзаборного гражданина, ибо был это никто иной, как непосредственный начальник этих самых молоденьких оперят, - старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Харитонов Алексей Ильич!.. Дядя Лёша (так его все наши любовно называли) был чуть старше сорока, хотя смотрелся много старше (с бодуна - так и на все сто!)… Опытнейший и ценнейший розыскник, зверская интуиция, редкостный талант распознавать сущность людей, осознавать потаённое - способен ли данный индивидуум на инкриминируемое ему злодеяние или - нет, стоит ли давить на него до упора, имея в перспективе шанс выжать «явку с повинной», или же «порожняк», пустышку тянем, - хоть и смотрится версия оправданной и обоснованной, но при первой же проверке лопнет как мыльный пузырь, а потому и не стоит особо напрягаться… Такое умение отделять полновесное зерно истины от пустопорожней половы домыслов и предположений в уголовном розыске ценится как нигде!.. По сути, дядя Лёша был моим первым наставником и учителем. Попав из школы милиции в Заводской РОВД, я быстро обнаружил, что учиться мастерству здесь, по сути, не у кого… Самых лучших работников из милиции попёрли в шею ещё при Андропове… Менее лучших, но всё-таки достаточно толковых - вытолкали при Горбачёве, причем повод был вполне весом: и взяточники-де, и садисты, и пьяницы… Но весь фокус - в том, что пришедшие им на смену обладали теми же большущими минусами, что и ушедшие, однако - без их столь же обширного набора плюсов… Так и получилось в итоге, что работают в милиции нынче - не головой, а ногами и задницей… Из оставшихся от прежних времён немногочисленных профи многие ударились в администрирование, и быстро задолбоёбствовали… Непосредственно же в угрозыске, на «земле», толковых профессионалов - с гулькин нос… Дядя Лёша был одним из них… Мне ещё чертовски повезло: из-за беспробудного пьянства он застрял на нынешней «негромкой» должности старшего опера, не поднявшись выше, и только благодаря этому - не выпал из поля моего зрения… Было за кем наблюдать, и на чьём примере набираться розыскного умельства… А что при этом твой старший товарищ не просыхает практически ни на минуту, так это ж - тоже урок… Вроде молчаливого предупреждения: «Видишь, сынок, к чему приводит неумеренное бухло в служебное время?.. Всему знай своё время, место и меру… А иначе и ты встретишь старость забулдыжным капитанишкой!..» …Вот кем был этот окружённый молоденьким оперьём «синяк» в куцем пальто. И вовсе не жалкие оправдания лепетал он в их внимающие уши, а наоборот - давал им последние указания перед тем, как они ринутся по квартирам и этажам, -- опрашивать жильцов, искать очевидцев и свидетелей. Подойдя поближе, расслышал самое окончание дяди-лёшиного сдавленного хрипа: «…и насчёт жёлтой куртки не забудьте - у кого в доме есть такая, кто из приходящих в гости подобные носит… Может - кто-то купил недавно такую, или - продал… Всё!.. За дело!..» Дружно кивнув, пареньки в штатском разбежались в разные стороны. Заметив меня, дядя Лёша радостно осклабился изреженными кариесом и жёлтыми от «Примы» клыками: «А, гаврик, и тебя сюда занесло…» Слово «гаврик» в его устах было немалой похвалой. Меня он с самого начала моего пребывания в Заводском РОВД почему-то привечал. И не хочется думать, что – только из-за той бутылки виски, которую я поставил ему в первый же день нашего с ним знакомства. (Хотел подарить тестю на именины, но случилось так, что с тестем мы малость поцарапались, и на его именины я не пошёл, - не пропадать же импортному «пузырю»!.. А самому вылакать дорогое пойло - как бы и не по чину… Вот своему непосредственному начальнику бутылку и поставил!) Нет, каким алкашом мой непосредственный шеф ни смотрелся, но только из-за дарённых градусов уважать меня не стал бы… А просто приятным я показался его душе, вот и всё!.. Приятный же – потому, что не забываю вовремя оказывать маленькие знаки внимания, и подчеркнуть всячески, что уважаю, вижу и чту его заслуги… Старший опер - птичка небольшая, но и от такого «куцего воробья» порою зависит вся твоя последующая судьба… Тем более, если он – в авторитете, и к его голосу прислушиваются во многих начальственных кабинетах. Скажет он: «Дерьмо – Снежко этот!», - и всё, начальник угрозыска всерьёз меня после этого уже не воспримет. А вот ежели Харитонов буркнет где-нибудь про меня: «В этом гаврике что-то есть…», то и спустя долгие годы, когда уж и самого дяди Лёши в райотделе следов не останется, а данная им оценка будет таиться в памяти у многих, и - работать на мой имидж… И тот же начальник угрозыска когда-нибудь, подумав обо мне: «Это же его в своё время так выделял дядя Лёша!..», - недрогнувшей рукой впишет меня в резерв на повышение… Но, кстати, я и в самом деле искренно уважал капитана Харитонова. Вот только зря вы думаете, что это было так уж легко… Все в милиции пьют (кроме язвенников и идиотов), и очень многие - спиваются, но мало у кого порочная страсть к выпивке отразилась на образе жизни столь зримо, как у капитана Харитонова!.. С того дня, когда несколько лет назад умерла его жена, и он окончательно сошёл с тормозов, его лицо и фигура могли служить моделью для малевания плакатов, под рубрикой: «Распад личности и полнейшая моральная деградация под воздействием длительной, интенсивной алкоголизации человеческого организма»… Всевозможное начальство Заводского РОВД к его экзотическому «прикиду» уже привыкло, и внимания на него не обращало… Главное - чтобы работник тянул показатели и результаты давал, а дядя Лёша - и давал, и тянул… Но вот наведывающиеся к нам то и дело со всевозможными инспекциями проверяльщики иногда бывали шокированы, внезапно обнаружив на каком-нибудь закрытом для посторонних служебном совещании сидящего в одном ряду с господами розыскниками живописного хануря в грязных лохмотьях!.. Ещё и этот убийственный водочный перегар… «Кто разрешил?!. Как могли впустить сюда - ТАКОГО?!,» - кипятились проверяющие. И стоило большого труда объяснить им, что вовсе не просочившийся сюда по чьему-то недосмотру алкашистый бомж маячит в зале, и не опустившийся «синяк» там благоухает сивухой и варнякает, рыгая и блюя себе под ноги, а совсем напротив - один из опытнейших сотрудников угрозыска, на счету которого больше пойманных и изобличённых бандюганов, чем то или иное проверяющее чмо вообще просто видело за всю свою жизнь… А что смотрится странно - ну так маскировка же… Боевой опер, постоянно крутится в криминальной среде, - вот и косит под запойного… Гм… Не приводить же ему себя в божеский вид перед каждым официальным мероприятием - тогда никакого времени на поимку преступного элемента не останется!.. «Ну, не знаю… Как-то это – не того…» - хмурился не совсем уж пальцем деланный проверяльщик, и лишь длительные уговоры вынуждали его не коситься изобличающее в сторону космато-пучеглазого Аса районного уголовки… После одного из таких скандальчиков однажды начальник райотдела провёл с дядей Лёшей воспитательную беседу: не мог бы он… ну. не то чтоб завязать совсем с бухлом, о таком искушённый жизнью и сам активно киряющий подполковник не решился бы и заикнуться… Но, при том же количестве выпитого, - нельзя ли хоть смотреться поприличнее, что ли?.. «Мы же с тобою - сотрудники правоохранительных органов, понимаешь ли… Обязаны блюсти и соответствовать… А то к нам и мирные граждане захаживают, - что ж прикажешь им думать про нашу милицию?!» - страдальчески морщился начРОВД. В ответ на это, смачно рыгнув и высморкавшись в бумажку с грифом «секретно», дядя Лёша немедля оповестил окружающих, что для приличного вида надо ж и приличные бабки тратить - на одежду, баню. качественную жрачку, ту же стрижку, маникюр и педикюр, гы-гы… Но где ж взяться таким денежкам у него, честного мента?.. Ведь он, в отличие от некоторых, не имеет такой супруги, которая, числясь соучредителем в ряде коммерческих фирм, обеспечивает своему муженьку – офицеру приличный месячный доходец, позволяющий ему выглядеть на все сто, педикюриться каждый божий день, и блюсти высокое звание свежо и рьяно!.. «Постой… постой… Какая супруга?.. Ты на что, собственно, намекаешь?!» - всполошился подполковник, багровея и суетливо заерзав глазками. «Да ни на что… Просто конкретно отвечаю на поставленные мне вопросы!» - пожал плечами дядя Лёша. На этом воспитательная беседа и закончилась. …Поздоровавшись со старшим оперуполномоченным, я спросил негромко: «Что, уж есть подозреваемые?..» Вопрос не праздный. Если кандидатура на роль мокрушника уже обозначилась, то и тянуть надо в сторону этой версии, ориентируясь при опросе свидетелей на нужное толкование картины произошедшего. Обычно ведь только по горячим следам и удаётся должным образом подтасовать свидетельскую колоду… Допустим, в совершении убийства подозревается некий обладатель басистого голоса, а обнаружившийся свидетель незадолго до момента убийства слышал из-за закрытой двери обрывок разговора, но не разобрал ни шиша, и даже голос опознать не может. Так вот, если потолковать с таким свидетелем пару часов, то постепенно он подводится хитроумно задаваемым тобою вопросиками к убеждению, что слышал он именно бас, причём бас этот громко пообещал: «Сейчас я убью тебя!», на что будущий убиенный ответил: «Я не боюсь твоих угроз, Тимофеев!» (перед разговором со свидетелем надо только уточнить фамилию заподозренного баса, чтобы не перепутать ненароком)… Причём заметьте: делается это без балды, - свидетель и впрямь будет убеждён, что слышал именно это, и ничего другого, а опер - лишь помог ему вспомнить… Хотя на самом деле, прояви ты ту же активность, но уже в каком-нибудь ином направлении, и тот же свидетель вскорости столь же уверенно «вспомнил» бы, что голос был не мужской, а женский, этакий противный фальцет, и будущий терпила отвечал этому голосу следующее: «Я не боюсь ваших угроз, моя дорогая тёща Владлена Михайловна!» Но удаётся такая «корректировка памяти» лишь по горячим следам, пока свидетель и сам толком не знает, что же именно он помнит о произошедшем… Потом, спустя некоторое время, многое из увиденного и услышанного он попросту забывает, а остальное - оседает в его памяти уже как окончательная версия, поколебать которую трудно… Но при отсутствии конкретного подозреваемого на этом, самом первом этапе расследования, работать со свидетелями приходится вслепую, без увязки с какими-либо удобными для розыска версиями произошедшего, а это сильно снижает эффективность такой работы… В ответ на мой вопрос капитан хмыкнул, покосился в сторону болтающихся в другом конце коридора начальничков, дёрнул хилым плечиком… Отрицательно покачал головой, буркнул раздражённо: «Болтается тут слишком много всяких… И - мешают!..» Последние слова он выговорил подчёркнуто громко, чтобы все расслышали. Но имел неосторожность услышать его и оглянуться на голос лишь круглолицый и плотненький 1-й зам начальника городского УВД. Будучи завзятым буквоедом, он обожал строгую субординацию. Скажи подобное кто угодно другой из нижестоящих - одним «строгачом» не закончилось бы, а и закончись лишь «строгим выговором с занесением в личное дело», то обязательно - ещё и с таким многочасовыми занудными попрёками в адрес ляпнувшего подобное, что долго бы тому икалось и дёргалось, и уж никогда после не осмелился бы он вякать в адрес вышестоящих… Но - дядя Лёша же!.. А ему сходило и не такое… Совершенно невменяемый человек!.. Говорит что думает, и делает что говорит!.. Такого распекать и наказывать - что метать бисер перед колхозной свинофермой… Такого – только выгнать!.. Но гнать нельзя – нужен, тянет чуть ли не половину всех показателей районной уголовки… Требуемая цифирь в отчётности - важнее любых амбиций!.. Вот почему дядя Лёша чувствовал себя неприкасаемым, и клал на всех с прибором… Вспомнив это печальное обстоятельство, круглолицый полковник во избежание скандала изобразил приступ глухоты, и деловито отвернулся. Даже и не просто отвернулся, а - как бы сократился в размерах, стремительно усох, съёжился, стал совсем малозаметным… А потом и вовсе - шмыг-шмыг-шмыг, - нырнул в гущу своих руководящих коллег, и тихо затаился среди них, словно его здесь и не было вовсе… Теперь, чтоб ни ляпнул Харитонов- алкаш, круглолицый полковник имел моральное право не реагировать, не теряя при этом чувства собственного достоинства. Дескать - далековато-с находился… Не расслышал-с!.. Довольный дядя Лёша мне подмигнул. Лишний раз самоутвердившись за счёт наглядной оплеухи спесивому начальничку, доказал и себе самому, и мне: ещё значу что-то в этом мире!.. Но ведь - дешёвая победа, ничего не решающая и не определяющая!.. И сам дядя Лёша прекрасно понимает. что давно вышёл в тираж, держась на поверхности лишь за счёт не до конца пропитого профессионализма и остатков былого авторитета. А как пропьёт всё окончательно - ничто не удержит его от окончательного падения… Мы ещё немного потолковали о произошедшем. Старший опер в общих чертах ввёл меня в курс дела, и всучил мне клочок бумажки с номерами квартир, жильцов которых мне следовало немедленно опросить. Это были все квартиры на 8-м и 9-м этажах, общим количеством - тридцать шесть. Я должен был посетить каждую, и узнать у проживающих там, кто на тех адресах прописан и присутствует, не видели ли они что-либо в момент совершения преступления, не знают ли что-нибудь интересующее угрозыск по этому поводу, и что могут сообщить как про убитого, так и про жильцов 68-й квартиры… Кроме того (это было очень важно, и пожалуй самое важное), надо было абсолютно точно установить, где сами опрашиваемые находились в момент совершения убийства, и кто может это подтвердить?.. Те же самые вопросы во всех прочих квартирах подъезда, 14-го дома и всех окрестных домов задаются сейчас или будут вскоре заданы другими операми… Полученные и записанные ими данные позднее многократно проверят и перепроверят, а затем они войдут в так называемую «сводную папку». Сопоставление показаний различных лиц позволит выявить возможные противоречия и недомолвки, и в целом покажут подлинную, не искажённую какими-либо субъективными факторами картину произошедшего. «Иди и работай!» - резюмировал капитан. И я двинулся к лестнице. Уже поднимаясь по ступенькам, заметил, глянув вниз через лестничный проём, что дядя Лёша по той же лестнице спускается вниз. Должно быть, счёл свою часть работы исполненной, а долго находиться в одном помещении с руководящими барбосами ему показалось за падло, вот и рванул в какую-нибудь забегаловку, халявно заквасить у знакомой буфетчицы… Несколько забегая вперёд, скажу, что в тот день нашего старшего опера я больше уже не видел…