Чрезвычайно дорогой для меня женщине, московской поэтессе Светочке Марковской. Спасибо, родная, что сдвинула моё перо с мёртвой точки. Она не знала акушеров, Она вздыхала под торшером, Она кота звала «мон шером», Но кот шипел, и хвост трубой. И он в бредовой говорильне, В подкрышной опиекурильне Как кур, посаженный на гриль, не Находил себе покой. Она по пятницам ласкала Богатого бисексуала, Который, как потом узнала, С ней изменял секретарю. А он одновременно тискал Миниатюрные пиписки Двух китайчанок. После виски Их провожал: «Благодарю!». Он бурно продавал и долго Редкоземелье, мех и сорго, Он торговал дарами морга Для местных сатанинских сект. Хотя мечтал о домоседке, С ней семечки погрызть в беседке, С ней Глюка слушать на козетке, С ней вечером пройти проспект. В один из дней приходит лажа: Полулюбовник стался гаже - Кота пощупывал и даже Искал «рокфор» в её трусах. Прогнав его, ложилась рано, Заметь – не принимая ванны, Читала пресные романы И запустила свой просак. Меланхолично - тихо, вяло Она проныла одеяло, Сопливясь, образ изваяла - Подобье горного козла. Чтоб был никак непредсказуем, Чтоб был всегда готов ко всую, Чтобы имел природу злую И чтоб на нём была казна. Пора бы встретиться им, братцы! Господь не захотел мараться, Но в кой-кого потыкал пальцем По направленью «с верха-вниз». Включил Козлобородый разум: Он вник и свёл, сдружил их сразу Дабы хвалиться Божьей фразой: «Ну, слава МНЕ, они сошлись!». Хоть молодость ушла давно, но О юности болтают дома, Недаром помнит вся Молдова Дни «Уна рубль – уна литр». Ему все деньги стали пофиг, Он любит отварной картофель Она, когда он выпьет кофе, Поставит ноты на пюпитр. ………………………………….. В стишке и ядра и полова, Увы, моё перо херово, Хотя херо пока перово - Твердеет, как ты не возьмись. Херо схиреет, между прочим, Хер с ним! Однажды, дед порочный, Я, возбуждённый Музой ночью, Обильно изолью на лист. Годины вымывает кальций, В моче песок, седеют яйца, Мне стало стыдно раздеваться При свете. (Девочка, прости!). Мне сорок два и женщин вдосталь Любим, люблю, пятнаю простынь, Но только в старости, к погосту, Я напишу свой Главный Стих.