Сколько в завершенном и открытом для чтения прошлом, а еще больше в настоящем русские поэты проходят по жизни не замеченными?! Таким мог стать путь Осипа Мандельштама, но история распорядилась справедливо с поэтом, хотя политическая действительность жестоко обошлась с маленьким человеком внутри великого стихотворца. Сибиряк из Братска Василий Костромин, для которого Мандельштам первопрестольник и первоисточник в поэзии, попал в число таковых - «никому не ведомый», как он написал о своем лирическом герое, а, по сути - о себе. Хотя недавно ему уже перевалило за пятьдесят, и он земным возрастом пережил своего учителя изящной словесности. Но внешне и, пожалуй, внутренне Василий Костромин остается и сохраняется таким же живым мальчишкой ростком русской изящной словестности, как в начале пути любимый им поэт. Пять лет тому назад Костромин выпустил свою первую книгу поэзии, проник своей стихотворной радиацией в региональные альманахи и журналы, получил доступную всем, но малопосещаемую, страницу на сайте «Бобошки и марзаны» (http://bm.bratsk-city.ru/index.php?id=page15), где выставлено почти всё, что написал сибирский автор. Благодаря этому сайту Василий Костромин попал в антологию « Нестоличная литература». И теперь местные школьники создают о нем литературоведческие работы по формуле «я - памятник себе», и выступают с ними на региональных краеведческих конференциях. Казалось бы, я противоречу сам себе – вот известность, вот слава не только прикоснулась рукавом, но и постучала в двери квартиры, где здесь и сейчас живёт да здравствует поэт и его Душа стремится на бумаге Зарю возвышенно встречать… И, тем не менее, во мне тяжело ворочается болезненное ощущение, что поэта все еще как бы и нет на литературном пространстве России, слава растянулась во времени так, что стерлась в процессе несостоявшегося узнавания, что утром ( а сколько их уже прошло?) Костромин так и не проснулся знаменитым. А его мир, охватывающий беззвучное течение мысли, спрятался за звучанием тишины, где спрягает рифмованные строки в сторону неизвесности… И поэт самоощущает себя, как миллионы незамеченных, когда: Необитаемую кровь Мы в сердце носим. Костромин долгую, затяжку творческой жизни просидел на кухне (хотя немало путешествовал, учился, работал – даже торговал на рынке), но советская кухня была и остается для него мастерской. Там и по сей день прописан с разговорами, стихами и попутной выпивкой на троих, четверых, пятерых… Выпивка все еще главный удел современных русских поэтов, хотя они рифмованным потоком сознания понимают, что В отрезвленье нет Отчеств никому. И при этом поэты не забывают сочинять неплохие стихи и каждое утро, когда «яркий свет сбивает с ног» жизнь свою начинают с нуля в «кровопролитии чернил», хотя по Библии твердо усвоили «Бог раньше плоти», а «прошлое — неизменно, будущее — опасно». Всю прошлую, нынешнюю и будущую литературную жизнь поэта Василия Костромина легко можно угадать и просчитать с математической точностью по этим трем строфам, которые подпитывают отбродившие метафоры Осипа Мандельштама: Я слышал поворот весла в уключине пустынь, как будто жизнь стакан несла по комнатам пустым. И падал свет граненый на глубокий потолок и якорную из окна цепь с грохотом волок. И были горечью полны вернувшиеся в дом с обратной стороны Луны за северным столом И недаром названием первой книги «Произносила золото оса» взята строчкой из любимого поэта, с которым «мыслями да словами тешит меня судьба». Не случайно самоощущение поэта движется от разбросанности камней-слов, когда мы прочитываем в них отечественного классика: Камень камню почти во благо. Сквозь безумье — судья таков, Что достанется праху влага, Гром языческий, без стихов. И тогда будущему угрожает остаться без стихов, где бесконечность неподвижна, а Бог в ней бессилен! Иногда из прошлого приходят в голову такие глупые мысли древних сверхлюдей, чтобы современный маленький человек во мне и в тебе почувствовал себя, хотя бы изнутри героем, хотя бы у выключенного экрана телевизора, накануне очередной эпохи сновидений…Той заветной эпохи, которую хочется оставить в наследство своим детям. Я знаю и надеюсь, что слово, как атом литературной веры, когда-то, где-то, в ком-то отзовется, и, скорее всего там, где будущего – нет даже у Бога. Но иногда так хочется, чтобы вечернее слово поэта - уже отозвалось с утра, с экрана телевизора, сразу же после дурной фразы «Доброе утро, страна!», вместо ритуальных сводок о плохой погоде на Земном шаре… И хотя я давно уже не смотрю телевизор, но выключенный телевизор пристально всматривается в меня. Иногда, мне кажется, что всматривается неизвестными стихами русских поэтов, которые ездят на трамвае желаний через тернии тире и запятых. Знаки препинания из их текстов частенько ускользают, потому что знают – без них быстрее «известью становятся стихи»...