Поэт не тот, кто лишь слова рифмует, Поэт волнует музыкой сердца. Кто хоть однажды вкус поэзии почует, С тем этот вкус пребудет до конца. Поэты странствий и романтики дороги, Мы ищем истину и красоту в пути. Я верю от и до, что кончатся тревоги И мы сумеем наконец ее найти. Поэт не тот, кто лишь слова рифмует. Поэт огнем невидимым согрет. Кто слыша сфер поэзию ликует Тот – истинный поэт. * * * О, не желай отдохновенья, Пока душа горит огнем, Оставь врагам свои сомненья И помни – все не будет сном. И этот стих и дни смиренья, И этот парус за рекой Помашет будто бы рукой, И та река, что без теченья Нас уносила в край ночной, Далекий край и край бездумный, Где все так искренне безумны; Отдохновенье и покой. Цветы наивности хрустальной Цветут, и инеем на них Садится звук струны печальной, Играющей печальный стих. Там нет ни веры, ни безверья, Ни доброты, ни зла там нет, Там собраны осколки лет И вечное царит веселье. О, не желай отдохновенья, Пока в душе бьет силы ключ, Будь в мире царственно летуч, Оставь его без сожаленья Когда и ты порой ночною Уйдешь, как будто бы домой, В страну ночей своей тропою, Усталый странник к водопою, Пронзенный огненной стрелою И имя унесешь с собою Оставив, не окончив, бой. Меня пугает глубиной Пучина веры и безверья, Пучина тьмы и просветленья И я с дрожащею рукой Молюсь о том, чтоб грех сомненья Не стал владычить надо мной. Опять бреду я в край ночной, Где не поймешь зима ли, лето, Ведь кроме полной луны света -- Не воссияет свет другой. Коснусь я бережно рукой Священной вещи, что змеей Обвила стан упругий мой Как Наг, живущий под землей И вопрошавший голос мой Разрубит вдруг мечом ответа, Я соберу осколки лета И тихо сяду под сосной. * * * Видишь – ветер пляшет на столе? Видишь – свечи плачут сквозь улыбки? Значит, я уехал налегке, Позади оставив прошлые ошибки. Может быть, порву рубахи холст, Может даже изорву и душу, Но зато не буду телом толст, И при виде трудностей не струшу. * * * Есть люди. Есть события. Есть судьбы. И все неотделимо в этом мире, Но если поглядеть немного шире Останутся лишь души и их нужды. Окинь высоким взором мирозданье, Что видишь ты? Неужто это мудро? Отбрось ты злые происки сознанья, Ведь мир не схема, а простое чудо. Я много видел разного на свете, Но мне не надоело видеть столько, Мир любят безыскусно дети, Не уставая жить нисколько… * * * Огонь и струны – вечно юны, Огонь и струны – как всегда… И вечно юная вода, Но руки уж давно не юны. Они колеблют воздух стен И звук звенящий извлекают, Берут созвездья звуков в плен И в бездну мрака их бросают. Те руки нервны и легки И неуклюже – виртуозны; А звуки дивно глубоки – Они и знойны и морозны. И горе тем, кто слышал их, Они навеки оставляют Глубокий след в сердцах людских И равнодушья не прощают. Они взовьются до небес, Затем осядут вновь на струны, То отзвуки небесных месс, Созданья рук давно не юных. * * * Осветись. Если душу залила ночь, Идешь, не зная сам куда, но прочь, И ответов на вопросы нет, И в окне не горит свет. То иди куда-нибудь в лес, И увидь красоту небес, И пойми простоту чудес, И проблемы потеряют свой вес. И скажи тогда душе: осветись! И себе самому улыбнись, Вынь из сердца своего забот нож И обрадуйся тому, что живешь. И увидишь тогда, как красивы облака, Улыбнется блеском волн тебе река, Успокоит тебе сердце леса тишь И душою над землей воспаришь. Но ведь жизнь дальше идет, Снова тебя город зовет, Но среди своих дел помни ты Сияние вечной красоты. * * * Смотри наверх. Смотри наверх И жизни не страшись, В ней свои паденья, свои взлеты, На то она и жизнь. Смотри наверх, и рано или поздно Звезда взойдет и путь осветит твой, И может быть по жизни доведется Ладонь родную почувствовать рукой. Смотри наверх Ведь там твое спасенье От всех несчастий, горя и обид, Когда-нибудь настанет Воскресенье И светлый Ангел тебе это возвестит. Смотри наверх, отбрось сомненья к черту, И ты по жизни будешь знаменит, Определись, найди свою когорту, И жизнь перед тобою голову склонит. * * * Размышление. Есть у меня мечты, надежды, Хочу всего, чем мир стоит, Сегодня я святой, а завтра – грешный, Вот что сейчас меня томит. Горю в огне своих желаний Прекрасно зная, что ничто Не может стоить тех страданий, Что мучают меня давно. Плюю на все, опять желаю, И так сто тысяч раз на дню. В себе я это презираю, В себе я это не люблю. Я не могу так больше жить, Хочу я есть, хочу я пить, Хочу того, хочу другого. Еще хочу любимым быть. Правы же мудрецы Востока – Лишь в отреченье есть покой. Они стояли у истока, А я охвачен суеты рекой. * * * Ты – любовь моя. Подари мне свою любовь Поцелуй меня вновь и вновь, Говори, говори, слушаю я, Будь со мной, ты – любовь моя. Я искал тебя много зим и лет, Много было поражений и побед, Я нашел тебя и спокоен я, Будь всегда со мной, ты – любовь моя. Жизнь пройти надо как по струне бездну – Легко, бережно и красиво, быть во всем честным, И всегда помнить о тех, кто рядом, Не обидеть ни делом, ни словом, ни взглядом. Но когда я с тобой силу чувствую я, Оставайся со мной, ты – любовь моя. Будем жить и идти, будем петь и страдать, Нас вдвоем на пути никому не сломать. Будем радость дарить, может будем грустить, Только вместе, вдвоем сможем честно прожить. А пока ты одна, а пока я один, Каждый сам за себя, сам себе господин, Но тоскуем подчас, друг о друге мы вдруг, Улыбнись нам хоть раз, жизни замкнутый круг! Все же верю я, упадет звезда И желание загадаю я, И я встречу тебя, и скажу не тая Будь навеки со мной, ты – любовь моя. * * * Хакасия. Упадет капля с мокрой сосны, Ветер свистнет уныло в трубе, И пойду я смотреть на Саяны С мыслью только одной – о тебе. Крикнет с улицы старый таежник, Что, мол, день занялся уж давно, Что бери, мол, с собой подорожник, Сапоги, рюкзачок и ружье. Я пойду собираться в дорогу, Поцелую в глаза твой портрет, И хотя это очень немного Только грусти моей нет как нет. Встречу деда, посмотрит он строго, Скажет: «Тока с ружьем не балуй». А меня позвала уж дорога И забыл я про свой поцелуй. * * * Дождь. «Попробуй спастись от дождя, если он внутри ..." ( В. Цой) Ветер. Тучи. Мысли злые. Взгляд пронзает неба свод. Капли, капли дождевые Начинают хоровод. Воздух пропитался пылью Тех, неведомых миров. Осенен внезапной мыслью Прыгнуть в небо я готов. Но меня в объятьях держит Целая чреда оков И законы мирозданья, Словно тысяча замков. А луну закрыли тучи, Ветер свищет – мочи нет, Все ужаснее, все круче И далек еще рассвет. Ночь. Дождь. Я стою один. Капли стекают, как слезы по спине, по груди. Это плачут облака, по нас скорбя, Вдаль летя по законам дождя. Слышится музыка грусти, печали, В этом шуме танцующих капель воды, Может еще рассвет повстречаем Обновленные и погрустневшие мы. Ветер ушел, остался лишь след Того, что был когда-то он здесь. А дождь был, а может быть – нет, Только в душе он всегда есть. * * * Где моя дикая роза Забытая в поле жасмином, Смотри как сияет угроза И ветра былого дымы. Тебя сберегу от мороза На жизни пути твоем длинном И может когда-нибудь снова Полюбим друг друга мы. Я снова тебя вспоминаю И мысли сплетаются в узел И вот я опять размышляю, Откуда сомнений гора. И только потом понимаю, Что это не звук моих гусель И что я такого не знаю, Что это причуды пера. А на груди лежат обломки Неразорвавшихся обид, В душе бегут сомнений волки, Стрела в безмолвии летит. А я на каждый раз открываю Прохладу и свежесть утра, Но твердо при этом знаю Что мне не поможет она. Встречаю родившийся день с опаской, Не зная, что он мне сулит, А листья все также меняют окраску И солнце неба простор бороздит. Стою я у стойки в пивнушке И пьян я наверно давно, И хоть я не Гоголь, не Пушкин, Смотрю в ожиданье в окно. И верю, что вспыхнут заветные строчки, В мозгу опьяненном моем И что в них в конце я поставлю три точки, А дальше – времен окоем. * * * Какие странные желанья, Какие странные мечты, Живет на краешке сознанья Предощущение беды. А мы поем как будто дышим, А мы живем – как будто спим, И мира вышнего не слышим И – очарованные им. Какие странные виденья, Какой полет в ночной тиши, Как будто призрак, наважденье, Иль сны бредовые души. Но мыслим мы – как будто пишем, Сидим как будто бы идем, И чем поднимемся мы выше, Тем и больнее упадем. * * * Все рассказы о их главарях, И о странно-печальной невесте Потонули в гашишных дымах И пытаются как-то быть вместе. Кто-то запахом роз упоен, Кто-то часто так дышит на ладан, Только каждый из них осужден На храненье неверного клада. А к чему он, тяжелый сей груз? Моде дань обернется расплатой, Так не станет пернатый пернатым И откроется бешеный шлюз. А у них, что не сон – то расплата, А у них, что не жизнь – то война, На штанине мелькает заплата И страна им не будет Страна. Не понять уже, чья тут вина, Чья ошибка вернулась бедою, Мне иметь бы всего два крыла, Чтоб лететь да над темной водою. И была чтоб дорога нежна, Не звала чтобы к вечному бою. Можно разве огонь пробудить В этой темной разверзшейся бездне, Будешь Слово нести, а не с флагом ходить И тебя расстреляют на месте. Разве можно лелеять мечту В этом мрачном продавшемся мире, Нам на каждую жизни версту По тяжелой отмерено гире. Наплевать, что на троне козел, Наплевать, что у трона шакалы, Наши кости все ветер подмел, Нет уж тех, кто смелы и удалы. Можно жизнь потихоньку прожить, На штанине латая заплату, Только совесть свою не пропить, Не продать и звенящему злату. Вечно будет святой сей огонь Чистым светочем жить среди сердца, Он хранит, чтоб грехов наших вонь Была нашим душам хуже перца. Коль проесть дои души твоей гниль Не устанет он жечь эту мерзость. Ну а если в нем ветер миль, Он всегда просветит твою дерзость. Только если везде одна ржа, То свеча упадет на пространство стола, Упадет ровно в полночь, когда лишь луна Освещает поля, змеей вьется петля И зовет свершить грех Иуды. Скажут люди вполголоса: Умер Приговором святого суда, Что давно уж пронзил наши уды, Что взошла в небе темная нынче звезда И свершила заклятье всех вер. Битва за Россию. Христос Воскресе! – Слышится вокруг. Христос Воскресе! Нам воскрес Мессия! И, может, разомкнется жизни круг, И оживет распятая Россия! Нынче тьма на нас надвигается, Сила черная поднимается, А народ до сих пор ухмыляется, Зло творит и не кается. Земля Русская потрясается, Темнота везде разливается. Но никто уже не пугается, С Тьмой бесовской дружат – играются. Но когда вспыхнет в небе знамя, Народ очнется ото сна, И ненависть народа – пламя, Что будет рушить города. Не до конца еще сломили Хребет народа подлецы, И не до смерти опоили Масонской ложи мудрецы. Народ восстанет – верю в это И будет страшен его гнев На тех, кто оболгал заветы И развратил невинных дев. Народ поднимется – я знаю, Он не навек во сне бухом, Я всех Иуд я презираю, Плюю я в рожу им стихом. И лишь когда затихнет битва, Не раньше даже ни на час, Только тогда моя молитва Уж будет не нужна для вас. * * * Во всем мире я вижу Адама, Но во многом я вижу себя, Ночь идет забывать свои раны, Не простив уходящего стана И поет о себе кораблям. Я не вижу как возгласом стану, Рушит ветер его или свист, Я жалеть о себе перестану И исторгну свой слабый писк, Превратив в громовое пенье; Соберу я всевышний совет, Лишь увидев в окне силуэт И тогда растворится сомненье. В нем три старца у теплого мая, В нем три девы далекой земли, В нем три голубя светлого рая, В нем три сердца из долгой зимы Голубая мечта, голубая Упадает на пальцы страны. * * * Когда спускается закат, Густой и призрачно-туманный, Когда все чувства дня уж спят И воздух терпкий и обманный, Тогда вкушаешь ты тоску И удивительную негу, Бредешь устало по песку От одного к другому брегу. И ты один, всегда один. У тебя взгляд кота и волка. Своим ты мыслям господин, Пропавшая в стогу иголка. Ты видел жизнь, ты видел смерть, Ты наплевал на все законы, Даешь канонам ты сгореть И чтишь сгоревшие каноны. Но ты, увы, не навсегда (И можешь этого стыдиться), Пройдут усталые года И отлетит твой дух как птица. Он отлетит в немой удел, Где места нет теплу и свету, Всему положен свой предел, Но огорчаться – смысла нету. Город. Посвящается Санкт-Петербургу, -- городу, в который я влюбился… Град мостов, дворцов и рек, Город, мрамором одетый, В моей памяти навек Ты, поэтами воспетый. Навсегда запомнил я Купола и колоннады, Рвущего узду коня, Лестницы, мосты аркады. И державные сады, И поющие фонтаны, Тихий плеск речной воды, Проходных дворов обманы. Улиц странные ходы, Лики, что не видны взгляду, Звона стройные лады, Исаакия громаду. Многоликость площадей И пролеты переулков, Формы строгие церквей, Тишь укромных закоулков. Град мостов, дворцов и рек, Город, мрамором одетый, В моей памяти навек Ты, поэтами воспетый. * * * Я лечу сквозь время, я – вектор, Я имею начало, не имею конца. А время – вечный ветер, Он дует всегда, он несет гонца. Я чувствую пульс сознанья, Я чувствую дрожь миров, Я верю в смысл мирозданья И буйную дурь ветров. Я – щепка в океане материи, Я способен охватить целый мир, Я участвую во вселенной мистерии Или просто приглашен на пир. Я – вечен, но мне есть начало. Я – вечен, и мне нет конца. И что-то во мне прозвучало, И принял я весть от гонца… * * * Словно светлый омофор Пыль на стол на мой садится И неведомая птица Смотрит на меня в упор. Пьяно лыбится окно, Все в разводах от бензина, И хотя бензин – не тина, Стало мрачное оно. В голове веселый зверь Резво, беззаботно скачет И невидимая дверь Показалась мне иначе. Я не пьяница, не мот, Я не наркоман, не панк я, Даже все наоборот – Я хранитель, страж познанья. Только это не мешает Мне к источникам хмельным Припадать, и словно тает В голове тяжелый дым. * * * Осенью беспомощной, Когда знак ждал, На тропе проселочной Камень стоял, Сон и даль столетий Дышали в нем, Но слова на камне Душу жгли огнем. Мною были выпиты Мед и яд строки, Что на камне выбиты Саблею руки. Словно маг – хранитель Ветер прилетел, В тихую обитель Он уйти велел. Птицей встрепенулась Гордая душа: «Без любви, без пламени Жизнь не хороша!» Вот что мне ответил Мудрый ветер-маг: «Сам ты все наметил Значит, - будет так: Будешь тропы горные Ты ногой топтать, Будут реки нежные О любви шептать. Но когда настанут сроки, Будет дан знак, Позовут тебя дороги, Крики бродяг, И пойдешь ты, как бывает, Богу помолясь…» Остальное же скрывает Камня того вязь… * * * В моих словах – другое небо, В моих мечтах – другая даль, Плыву туда, где еще не был, И в мыслях странная печаль. Печаль и боль под облаками, Печаль и боль лишь дым для них, Ты только их коснись руками, Увидишь лишь прекрасный лик. Печаль, сравнимая с водою, В душе бьет странный ее ключ И родилась она с душою И светит, как тумана луч. Печаль бывает как ручей, Бывает как река, как море, Не нужно ей чужих речей, Не нужно ей чужого горя. В моих стихах другой размах, В моих словах другие формы, Хотя я русский вертопрах, В душе однако же я – норманн. В моей ночи другие сны, А в дне моем другая сила, Другие у меня мечты, В руке моей другая жила. Я будто здесь и еще где-то, Где, может, не был никогда И мысли острая стрела Пронзает голубое небо. * * * Сегодня лень идти к реке, Сегодня лень мне тут встречаться. И я опять иду к тебе С закатом солнечным венчаться. И нет в нем лжи, в нем все привет И только сны поманят ночи, И будет ласков мой ответ И будет все как ты захочешь. В нем содержится много такого, Что похоже на тень и стекло, Или сон запоздалого слова, Или мыслей моих ремесло. Я пойду ни веселый, ни грустный, И тебя позову за собой И пробью я любви своей русло И останусь надолго с тобой. И покину ненужный мне бой И нектаром любви жизни хлеба кусок Я намажу себе очень густо И ударюсь в искусства забой. * * * Мечтая о странностях рая, Я душу свою ожидал. Она будто с телом играя Летела на праздничный бал. Оно так не близко паденье В пучину себя и других Воды недалекой теченье Разрушенье всех храмов моих. Ведь так непохоже стремленье На веру и смысл бытия. Сияло, сияло паденье В глубины безумного «Я». В себе я искал ту дорогу, В себе находил я миры, В трясину поставил я ногу, Погибла душа на пороге зимы. Узоры да темные лица Мерещатся в небе ночном, Я знаю – не будет жар-птицы, Не даст мне клубок мудрый гном. Лечу я в воронку заката, Меня растворит неба синь, В далекой обители старец брадатый Промолвит тихонько: «Аминь». * * * Промозглы улицы. Сыры дома. И сам иду я едва-едва. На город пала осень, он печален И небосвод уныло хмур, а не хрустален. Смешались мысли, ветер бродит в голове, И жизнь проходит будто бы во сне, Не вырваться порой из замкнутого круга И скоро след наш заметят пурга да вьюга. Сомнений тяжкий груз нас держит на земле, Лишь сны невнятные приходят о весне, И сердце вещее надеется и ждет, Что снова света луч в окно к нам заглянет. Но ночь темна и ветра свист уныл, Порою мнится, что навеки позабыл, Что есть весна, что есть любовь и дом, Что ждут тебя все время в доме том. Хочу забыться и не думать ни о чем, Но мы родились – это значит мы умрем, Прервется дней и лет нелегкая чреда, В неведомую вечность мы уходим навсегда. А что за гранью, что мы все перешагнем? Тьма, небыль, ну а может отчий дом? Вопросы эти мучают меня, Смогу ль найти ответ при жизни я? * * * Письмо. Здравствуй, милая подруга! Вот, письмо тебе пишу, Свежим воздухом дышу, Пью вино за счастье друга. С ним мы вместе возлетим Ввысь, где ангелы резвятся, Нам цветные сны приснятся Будем делать что хотим. Высоко мы улетим Прочь от суетных желаний, В дальний край своих мечтаний Облегченно воспарим. Плох уж я или хорош, Так не мне о том судить, Очень даже может быть, Мою жизнь поставят в грош. Мне на это наплевать, В жизни дива я ищу, Всех, наверное, прощу, Когда буду умирать. А пока еще живой, И бежит по венам кровь, Потому-то вновь и вновь Я тревожу ваш покой. * * * Ночь дыханьем черным веет. Тишина. Все вроде спят. Спрятан в книгах тайный яд, Сон сожжет, но не согреет. Мысль, как муха о стекло, Тупо в стенки мозга бьется, Кровь на грязный стол прольется, Время в вечность утекло. Как двулика сука-жизнь, В зле добро и в добром злое, Оказался царь – героем, И фашизмом – «коммунизьм». Завари-ка, брат, чифир, Мы сейчас с тобой «отвиснем», Не позволим темным мыслям Засорять земной эфир. * * * Поезд. Вижу разные лица, Сижу без сна, Быстро поезд мчится В душе – война. Наблюдая, как тает, дым сигарет На вопрос своей жизни Ищу ответ. Тает сзади дорога, Колеса стучат, И к родному порогу Я вернусь назад. А сейчас поезд мчится, Я сижу без сна, Вижу разные лица, А в душе – война. * * * Голубая небесная даль, Ты манила меня год за годом, Но под звездно-немым небосводом Постоянна одна лишь печаль. Так как честность не спрячешь в карман И обиду не смоешь мечтою, Мы стремимся к любви и покою, А находим лишь зло и обман. Мир наш болен и все мы больны, И не видно конца этой бездне, К нам приходят ужасные вести, Словно отзвук грядущей войны. В чем суть жизни? В чем смысл бытия? Это вечно больные вопросы, Может тот, в ком есть мудрости россыпь Он и знает ответ, но не я. А мечта нас манила и грела, Открывая дверь нового дня, Грезы вешние щедро даря Птицей райскою в нас она пела. Голубая небесная даль Снова манит меня год за годом, Но под звездно-немым небосводом Постоянна одна лишь печаль. * * * В том шлеме будет кислород Которым дышим мы И я верну опять народ У сиянию страны. Народ, который предал тот, Что крикнул: «Я могу!» И совершил переворот В семнадцатом году. Приму я стрелы на себя, Пусть наш прекрасен свет. Весь этот мир лишь ты и я, Весенним днем согрет. Когда оденут в белый саван Положат да на белы степи Я буду в небе синем талом И будут радоваться дети. Я загрущу об отчем доме И ветерком порхну над лесом, И проклинать не буду долю, А может стану добрым эхом. * * * Какими-то полутонами Искрятся извивы души И что-то незримое реет Над нами в полночной тиши. «Оно» - это то без названья Без образа и без всего, Чего не объемлет сознанье, Что выше и властней его. И вот стоит владелец мира, Заходит к вам в прорыв окна, Неслышна только его лира Немногословная зима. «Оно» величьем душу полнит, Опасно это для того, Кто темною дорогой ходит – Велика грусть, велико зло. «Оно» откроет двери злата И прыгнет в душу красный лев, Но если та душа богата Она смени любовь на гнев. Еще темно устройство мира, Ведь есть добро, а есть и зло, Но все пытает моя лира, Все так – а между ними что? * * * Воспоминание. Посвящаю Диме Ананко – вечно умирающему, но всегда живому… Однажды смешной весною, А может быть грустной осенью, Я видел речной прибой, Но только с морскою проседью. Мне грезилось буйство травы, Застывшее в блюдце кашицей. Мне вспоминались и вы, С дурными манерами вашими. Вспомнились мне, хотя не просил, Да вроде и время вышло, Дедок на коляске с трещащим «УЗИ» И страшно хищная вишня. Вы скажете, я чудак? Да нет, вы не правы в этом. Виною всему коньяк И крепкая сигарета. * * * Я иду по степи вдыхаю все запахи ночи, Надо мною омут неба, посыпанный перхотью звезд, Надо мною две звезды, как твои ненаглядные очи, А еще надо мной протекает большой Млечный мост. Я иду по степи, мне не нужен никто – я свободен, Я иду и не чувствую ног и земли под собой. И я знаю, что если на что-нибудь годен, То найду в этой жизни если не мир, то покой. * * * Моя жизнь так таинственно-странна, Моя жизнь так наивно-проста, В ней хула на устах и осанна, В ней знаменье звезды и креста. Удивляюсь рассветам, закатам, И безбрежности Невской губы, И мосткам петербургским горбатым, И безумным строеньям Москвы. Не понять – что же двигает мною? И к чему устремленья души? Я сжигаю мосты за собою И кричу в полуночной тиши. Я не знаю, как жить дальше буду И не знаю сейчас как живу. Только я никогда не забуду Дорогую Россию мою! * * * Когда сквозь окна просочилась Одежда ночи (в общем - тьма), Луна в объятия свалилась Ночному небу, то тогда Я вышел – мрачен и печален, На сцену грязных мостовых Сыграть, презревши негу спален, Но для себя – не для других. Сыграть те призрачные чувства, Что быть должны присущи мне. Сыграть игру, ради искусства, И растопить свой лед в огне. Но лишь вступил я в сумрак ночи Пропала воля, глаз ослеп, Лишь пьяный нищий все хохочет, Жуя игрой добытый хлеб. * * * Я не создан для покоя, Меня манит пыль дорог, Душу странного покроя Вместе с телом не берег. Я летел навстречу ветру, Свежим воздухом дыша, Километр к километру Прибавлял я, жить спеша. Но вот теперь попал в силки, Живу, как птица в клетке, Пью вместо чая «вторяки», Жую одни объедки. Давно лежит седой налет На перьях и чернилах, Забыт строки былой полет И танец слов красивых. Тоска мне чистит башмаки И варит крепкий грог, Но нет поганее слуги, Прогнал бы – если б мог. Мой дух неволей утомлен, Собранье нечестивым, Толпой бездушных окружен И бездарей спесивых. И я, движением руки, Отбросив тяжкий гнет, Четыре напишу строки, Кто сможет – тот поймет. Я, встав в утра до ночи маюсь, В мозгу одну лишь мысль кругу – Я умирать не собираюсь, Но жить так тоже не хочу! * * * Моя кульминация в песне, Я песней своей и живу, И с песней, как с факелом века, По улицам сонным брожу. Брожу, а высокие зданья Кусают и жалят меня, И весть налегке мирозданья Как будто бы весть от тебя, Спускается ласково в душу И слышу что было в раю: Я молча стою. Да, я слушаю Весеннюю песню твою. Ты был нашим гением ночи, Ты был нашим гением дня, Тоске закрывал ты очи, Тоске заглянувшего дня. Как много горело и пело, В груди и сердце моем, Но все как-то враз отлетело, Оставился пуст мой дом. И только дожди косые Пытаются смыть с души Печаль и мысли гнилые, Что взрывают безмолвье тиши. И нет ни истока ни дна, И нет ни конца ни начала, И только птица одна Тревожно в лесу прокричала. Идут по степи года Чредою ратников пыльных, Они не помнят себя, Они – стая плит могильных. И направлен твой взгляд в бесконечность, Хотя бесконечность – ты сам, И пугает тебя лишь вечность, И слеза бежит по щекам. * * * Проклятье! Я сожжен! Несусь звездой безумной, Лишь мрачный ветра стон И тени за спиной. Печальный перезвон Звучит в ночи холодной И странный типикон Нелепой отходной Тяжел туман озер И горек вкус заката, Топор судьбы остер, Привязанность чревата Крушением надежд И сумраком печали. Ходить в толпе невежд Со взглядом, жестче стали Я больше не хочу, Но тяжек рок безмолвный, Сосуд страданий пью, А он все полный, полный… * * * Я знал порывы вдохновенья, Когда мечтал о красоте, Внушал минуты просветленья И верил – истина в вине. Я знал мгновенья роковые, Горящей чаши жар в груди, Я ведал ласки ветровые И пламень горнего пути. Но нет священней, нету выше, Глас хлада тонкого вокруг, Он к Божества сиянью ближе И замыкает жизни круг. В нем тихий шелест, шум прибоя, Весны прохладная роса. Он пробуждает веру в счастье, Любовь, спасенье, чудеса… * * * Я услышу песню, Как океанский прибой. Она будет звучать во мне, Она будет всегда со мной. Я узнаю тебя по стуку сердца, И там, где я… Там в отголосках страшных сеч, В плену египетских традиций, Рука, похожая на меч, Ласкает струны, словно птица. Я буду помнить эту ночь, Я буду помнить звуки рая, Я отгоню сомненья прочь, Я буду петь и умирая. Я услышу песню, Как океанский прибой. Она будет звучать во мне, Она будет всегда со мной. * * * Я тебе не желаю успеха, Сладкой жизни, и что там еще, Я желаю веселья и смеха И узнать в жизни счастье свое. И пусть разум твой будет в порядке И твердеет быстрее земля, И тогда побегу без оглядки К острию твоего копия. Ты живи, но однако же помни, Что не мир для тебя – это ложь, А прими как завет мой духовный, Что ты сам для мира живешь! Второе рождение смерти Познать тебе будет дано, Но если с тобой будут черти Тебе не поможет оно. В тебе есть те силы для жизни, Открой в себе счастья фонтан, Тогда и с похмелья по тризне С тебя не сорвут твой гайтан. Река без конца и начала – Вот все бытие человека. И песня вдали прозвучала, И чувствую отблески смеха. Влекут в эту реку небесных, И сладостно их завлекают, Не помня путей неизвестных Следы на земле оставляют. Ветер, звезды, морской прибой, Все это есть и будет с тобой, Но душу свою сохрани в чистоте И будешь в блаженстве висеть на кресте. Живи, человек, радость миру даря, Ведь ты для него, не он для тебя… * * * Вскачь несутся годы-кони, Впереди -- тоска... Только жизнь нас вихрем гонит, Пулей у виска. Не дает нам оглянуться, Думать и решать, И легко в пути споткнуться -- Тяжело вставать. Кто-то коней хлещет рьяно: "Эй, скорей лети!" Их загонит, сам уходит Не пройдя пути. Кто давно напился водки, Бросил вожжи сам, И бегут его лошадки По горам, долам... Кто-то держит вожжи круто, Не дает бежать, И надеется на что-то, Хочет переждать, -- Только разве сдержишь коней, Все бегут, бегут... И подковами своими День за днем куют. Может выкуют, однако, Счастия ключи... Эх, струна, дразнить не надо, Лучше помолчи... * * * Сколько раз я запевал Песню юную мою И простор в сердце вбирал, Славил волю вольную. Сколько раз я запивал, Без краев, без донышка, Но все ж под небо выползал, Чтоб увидеть солнышко. Сколько раз я «забивал» На любые правила, Но того не понимал, Что живем-то набело. Что ничего не взять назад, Время не воротится… А года летят, летят.. И за каждый – спросится. 01.01.2005 г. * * * Заброшены четки. Забыты молитвы. Бегу я по краю, по лезвию бритвы, Вдоль мрачной стремнины греха и порока Под жесткие ритмы тяжелого рока… Тяжелого рока, жестокого танго, Грех – словно плоды перезрелого манго. Он тянет и манит и голову кружит, Им тело с душой безнадежно недужат. Он словно удав гипнотической силой Внушает мне то, что совсем мне не мило. Он змей – искуситель, он демон, он – враг, Над темной пучиной он держит свой флаг. Он мне обещает всю сладость земную, Но стоит поддаться – впряжет меня в сбрую И гонит, диктуя мне волю свою. И вот у геенны стою на краю… Но есть Тот, Кто власть его смертью разрушил, Кто вывел из ада погибшие души, Кто светом Небесным согреет любя… К Нему вопию я: «…помилуй меня!» 11.03.2005 г. * * * Мой рассказ не о тех, Что просты и спокойны, Моя сага о странных Властителях дум, Кто ковал свой успех И развязывал войны, Кто к вершинам стремился, Изощряя свой ум. Тех, кто взяв в свой кулак Сто осколков познанья Хоть и истину ищут – Недостойны ее. Их удел – полумрак И потемки сознанья, Вместо птиц, что из рая – Адское воронье. Кто в гордыне своей Забирался на небо Чтобы звезды собрать У Основы основ, Среди прочих людей Слышал справа и слева – «Все, довольно искать Наркотических снов». Кто им так говорит Вряд ли знает, конечно, Что опасней в сто раз Трезвый этот адепт, В чьем сознаньи звучат И зимою и летом WAITSсовский контрабас И запилы ACCEPT. Моя песнь не о тех, Кто смиренен и кроток, Свою оду веду Только о бунтарях. Ведь и сам я слыхал Буйный рокерский грохот, Видел беса в аду И почувствовал крах. Сколько вкривь не ходи – Только вкось будешь видеть, Пяткой в грудь тарабанить – Только пьяных смешить. Нас на этом пути Сложно чем-то обидеть, Но есть свобода исправить – И тогда стоит жить! 24.11.2005 г. * * * Утомлен ненастьем Чувства невеселого,-- Хочется мне праздника И чего-то нового. Мне бы на свободе Вволю порезвиться, Мне бы ясным соколом В сине небо взвиться! Мне б взглянуть в глаза озер, Мха погладить волосы, Покричать в провалы гор Не жалея голоса, Мне б побегать по траве, В речке искупаться… А потом в самом себе Малость разобраться. 29.04.2006 г. * * * Неохота погибнуть в блуде… Неохота погрязнуть в болоте… Образ Божий незримо везде, А не только в иконном киоте… Только сколько же нужно трудов, Чтобы Образ тот в сердце открылся, И, избавив ее от врагов, В мою душу Господь возвратился… Сколько нужно трудов и молитв, Чтобы сердце от грязи очистить, Сколько нужно борений и битв И побед, чтоб худого не мыслить. Тяжко, тяжко страдать не от бурь, Не от зол – а от собственной лени. Ведь увидеть чтоб неба лазурь Надо просто упасть на колени… Надо просто напомнить себе, Что воюешь в духовной штрафроте. Неохота погибнуть в блуде… Неохота погрязнуть в болоте… 21.08.2006 г. * * * Зашумела старая ветла – Видно ветру во поле не спится, А печаль моя вдруг сделалась светла, Словно сплю и все мне только снится. Расстелили на полях ковры цветы И летят, грустя, куда-то птицы И туманней сделались мечты, Словно сплю и все мне только снится. Невесомы сделались года И просохли слезы на ресницах, Беззаботно я шагаю в никуда, Словно сплю и все мне только снится. Почему сегодня так же как вчера? Почему от прошлого невмочь освободиться? Или кончилась уже моя пора??? Иль я сплю и все мне только сниться? 25.11.2006 г. * * *