НАЧАЛО Глава 2. Приезд Трамвайные колёса мерно стучали по рельсам, а Милины мысли в том же ритме плавно кружились вокруг различных тем, перенося её полусонное внимание с бессмысленного рассматривания домов на привокзальных улицах на рассеянные рассуждения о себе, будущем и судьбе. «И какая же я всё-таки дура, – кокетничала сама с собой Мила. – Ну, одно мне, допустим, ясно: умный человек никогда и никого не слушает, худо-бедно живёт себе, как может, и, по крайней мере, локти себе реже кусает. А я – всё расхлёбываю…» Разобравшись таким образом во внутренней логике событий, Мила в очередной раз серьёзно задумалась над создавшимся положением. Оно, конечно, было далеко от идеального, но зато может стать вполне сносным, особенно если научиться «быть спокойной и упрямой», постараться не нервничать и почаще думать о своей эгоистической выгоде. «Да, по всей видимости, это не мой путь, - призналась себе Мила, - но что поделаешь, если моего и не отыскать, он так зарос, как тропинка в густом лесу». Мила понимала разницу между своими проблемами и настоящими трудностями и вовсе не сравнивала свою ситуацию с тюрьмой или сумой. Но душа почему-то не лежала к тому, что происходило. Мила могла сравнить свои ощущения с привкусом унизительности, и это было самым нестерпимым. Она пыталась перебороть в себе недобрые чувства: «Возможно, мне нужно побыть в одиночестве, тогда я немного успокоюсь и приду в себя, перестану стоять у последней черты, которую и видеть сил нет, и перейти не удаётся». Мила боялась того, что радикальная внешняя перемена по сути ничего не изменит в её внутреннем мире, и даже если временно всё уляжется, скорее всего вскоре образуется новая пропасть, которая опять начнёт заполняться, возможно, чем-то еще похлеще, а новой энергии так и не появится. Вообще-то Мила с трудом представляла себе, что бы было, если бы не диагноз врачей. Вариант первый: она бы меньше нервничала, и её отношения с Тилем развивались бы нормально. Правда, Мила прекрасно помнила свой приезд к родителям Тиля и как некомфортно она чувствовала себя во время той поездки, хотя, конечно, тогда причиной дискомфорта был, прежде всего, языковой барьер. Вариант второй: Мила убедила бы себя в том, что всё равно этого не выдержит, и распрощалась бы с Тилем без каких-либо потерь. «Но, видимо, без потерь я не умею», - призналась себе Мила. Она никак не могла вернуться в то улыбчивое состояние, которое возникло вдруг после выхода из поликлиники, хотя помнила его во всех подробностях. «А вот сейчас я увижу Тиля, и всё изменится», - думала Мила, проходя к выходу из трамвая на Вокзальной остановке. Лера стояла у входа в вокзал, потому что оказалось, что её группа в этот раз не приехала. Вдвоём они подошли к поезду и в последнем вагоне сразу же заметили выглядывающего из окна долговязого Тиля, расплывшегося в улыбке. Первое впечатление от встречи оказалось лучше, чем Мила ожидала. Как она и предполагала, Тиль, желая ей понравиться, приоделся – напялил какую-то весьма оригинальную блузу и даже повязал шейный платок. Лера предложила воспользоваться автобусом, который должен был отвезти в гостиницу неприехавшую группу, и водитель интуриста любезно согласился довезти их почти до самого дома. * * * Мила точно не знала, почему её так раздражали подарки, которые Тиль привозил и, едва переступив порог дома, распаковывал и дарил всем членам семьи. Первым делом он вытащил из своей дорожной сумки, по форме и по цвету напоминавшей парашют, чёрные джинсы и кофточку с люрексом для Милы, а также что-то пластмассовое на шею, чего Мила даже не стала рассматривать. Кроме подарков-сувениров, Тиль любил привозить, как он выражался, «мелочи для кухни»: сладости и приправы в ярких заграничных упаковках. Мама и бабушка совершенно искренне радовались этому и очень натурально всплёскивали руками. После семейного обеда, Тиль спросил Милу, как продвигается её работа над дипломом, и показал свои выписки, сделанные им специально для неё из научных источников. Взглянув на них, Мила сразу поняла, что литература, которой он воспользовался, никак не может ей пригодиться. Чтобы покончить с этой темой, она предложила Тилю прогуляться в сторону центра города – вечер был совсем весенний, солнечный и тёплый. Спускаясь вниз по склону к Полицейскому садику, они обсуждали новости, которые произошли со времени их последней встречи. Неожиданно Тиль вспомнил, что в его прошлый приезд они не успели сходить в театр, хотя Мила так этого хотела, и предложил пойти на какой-нибудь спектакль прямо сейчас. Правда, он признался, что при себе у него нет «местных денег» и он чувствует себя неловко из-за того, что Миле придётся заплатить за билеты. Миле показалось, что он немного преувеличенно извинятся, но она ничего не сказала и свернула к театру. Шла пьеса «Как важно быть серьёзным». Мила обрадовалась и сказала, что обожает Уайльда. Они подошли к кассе и увидели надпись на стекле «билеты проданы». Тиль попросил Милу не отходить от окошка кассы, а сам пошёл на улицу «стрелять лишние билетики». Однако очень скоро вернулся и с совершенно безнадёжным видом пристроился в хвост очереди за бронью. Бронированные билеты закончились задолго до того, как подошла его очередь, окошко закрылось, и Мила двинулась к выходу, ожидая, что Тиль пойдёт за ней. Она вышла на улицу, оглянулась и увидела бегущего с билетами Тиля. В ответ на её молчаливый вопрос он объяснил, что постучался в окошко и «очень попросил», соврав, что завтра он уезжает и сегодня у него последний свободный вечер. Миле было приятно, что он это сделал затем, чтобы она не думала о нём плохо. После первого акта Мила предложила уйти из театра, не объясняя причины: ей было неуютно сидеть в такой близости к Тилю, и она всё время мысленно отвлекалась от действия на сцене; ей представлялось, что рядом с ней должен сидеть Ося. * * * В прогулках, домашних посиделках и беседах протекли несколько дней пребывания Тиля у Милы в гостях. Всё время они проводили вместе, и только изредка он ненадолго уходил «по делам» или к немногочисленным знакомым, которые у него здесь были. По вечерам Мила читала Тилю вслух Ремарка по-русски, но он слушал невнимательно и всё время задрёмывал, а когда просыпался, говорил, что «задумался». Однажды вечером Тиль рассказал Миле историю своей любви к «одной сельской девушке» (это описание в его устах и при его акценте очень рассмешило Милу). Она вспомнила еще одну его историю, рассказанную на заре их знакомства, в ней любимая девушка трагически погибла, а Тиль именно из-за этого поступил на службу в полицию. Мила сомневалась, была ли это одна и та же возлюбленная, но постеснялась спросить. Каждый день несколько часов Мила проводила в библиотеке. Тиль тоже записался в библиотеку, чтобы ходить туда вместе с ней. Он даже заказал редкие путеводители по городу, чтобы, как он объяснил, «сделать перевод, опубликовать и получить деньги, на которые мы будем жить». * * * Тиль не делал Миле официального предложения руки и сердца, вместо этого он заговорил о том, что пора идти в посольство за разрешением вступить в законный брак. Мила уже привыкла к его официальным выражениям и даже оправдывала казённость языка Тиля недостатками образования, а вовсе не дурной манерой изложения мыслей. Оказалось, что всю процедуру нужно начать с прописки Тиля, потом сходить за какой-то бумажкой в ОВИР, а уж потом – в посольство за бумагой, в которой Мила удостоверит своё согласие выйти за Тиля замуж. На основании этого подписанного Милой документа, у себя дома Тиль получит аналогичный, из которого будет следовать, что он желает жениться на Миле. И вот тогда он приедет, и их торжественно распишут в центральном загсе. Мила знала, что в таких делах, как получение различных бумаг, Тиль разбирается лучше кого бы то ни было из её знакомых, в этом ему не мешало ни плохое знание языка, ни акцент. Её очень раздражало его серьёзное отношение к бумажным делам, и накануне поездки в посольство она стала цепляться ко всем его словам и, в конце концов, бросила в него журнал. На шум вышла из своей комнаты мама с просьбой к Миле не ругать Тиля и не драться с ним. Он вышел закурить и вернулся с букетом гвоздик, пачкой пельменей и шампанским, чем покорил сердце Милиной мамы. А Мила всё следующее утро продолжала быть не в духе и, когда в половину третьего они, наконец, садились в такси, чтобы ехать в посольство, предупредила Тиля: «Если сегодня не успеем, то я НИКОГДА больше не поеду». Они успели. Точнее, Тилю удалось уговорить сотрудницу посольства, чтобы та их впустила, несмотря на окончание приёмных часов. Педантичная женщина провела их в приёмную, по дороге совершенно справедливо упрекнув Тиля в том, что он не уважает чужой труд. * * * Весь следующий день они провели у Милиной однокурсницы Лены, которая праздновала день рождения. Шёл дождь. По дороге домой Тиль со слезами в голосе просил Милу любить его всю жизнь, и ей было очень жаль его. А ночью у Милы внезапно начался жар, и Тиль предложил остаться ещё на несколько дней, но Мила категорически отказалась. Перед отъездом Тиль устроил прощальный вечер, – он принёс охапку цветов, бутылку вина и целый мешок лекарств для Милы. Домашние были тронуты его просьбой позволить испечь для Милы «фирменный торт», радостно согласились, и он возился на кухне до половины второго ночи, и лишь утром Мила с удивлением увидела, что он даже спал не раздеваясь, прикрывшись пледом. Бабушка всё утро причитала по поводу «ночной выпечки» и уговаривала Милу с такой температурой не идти на вокзал. Но Мила почувствовала себя гораздо лучше и, решив сделать Тилю приятное, пошла его провожать. На вокзале Тиль плакал от счастья, а Мила ничего не соображала – не то из-за жара, не то из-за душевного опустошения.