В самом начале мы разослали оставшимся акционерам предприятия, и тем работникам, кто получал от нас «гуманитарную помощь» небольшие весточки, - нечто вроде повестки от бандитов, где в грубой форме требовали отдать свои акции или вернуть полученную когда-то помощь новому руководству нашей фирмы. Большинству при этом было предложено написать заявления об уходе, разумеется, без всяких «отступных». На следующий день все бросились к Александру Викторовичу, но тот только пожимал плечами, атмосфера между тем накалялась, - уходить с работы никто не хотел, отдавать за просто так акции тоже. Все удивлялись подобной наглости, но дальше обычных слов и пожеланий дело не шло. В запасе у нас оставались считанные дни. Вернувшиеся из отдыха хозяева без труда разберутся, в чем дело и кто автор этих посланий. Медлить было нельзя. На следующий день, когда все снова вышли на работу, Евгений позвонил одному из наших водителей, Николаю Дуванскому, домой. После того как выяснилось, что Коля будет только после семнадцати, втроем поехали к нему домой. Припарковавшись в квартале от Колиного дома, одевшись как можно более неприметнее, прихватив мешок со «сменкой», через три минуты мы были уже у его двери. Открыла нам коричневая сморщенная старуха. На ее вопрос у Сашки уже была заготовлена легенда. Старуха молча пропустила нас в прихожую, сама же ушла на кухню. Александр поднял трубку, стал делать вид, что набирает номер, по-моему, даже с кем-то разговаривал, потом положил трубку. Тут в прихожую показалась Надя, жена Николая. Поздоровавшись, я принялся пересказывать нашу легенду ей. Она кивала, смотря мне в глаза, потом достала какую-то записную книжку… - Подождите, у меня был здесь еще один номер, - она подняла трубку, набрала номер, послышался гудок… Не знаю, услышали на том конце провода что-нибудь или нет, да и если услышали, то, наверное, не поняли, потому что в это мгновение Сашка выхватил из замаскированных ножен большой тесак и одним ловким мощным ударом разрубил телефонный шнур и тонкую Надину шею. Ни одного звука не прозвучало в тишине, было слышно, как упало Надино тело, и в этот момент из соседней комнаты раздался детский голос, зовущий маму. Евгений толкнул меня: - Вот что Сергей, беги сейчас на кухню, замочи старуху, только быстро, а мы займемся детем. Да не дрейфь, отступать уже некуда, особенно тебе. Они пошли в комнаты, переступив через лежащую поперек входа, с почти что отрубленной головой, Надежду. Казалось она и после смерти старается защитить своего ребенка. Я мигом бросился на кухню. Старуха, по всей видимости, слышала плохо. Несмотря на события, произошедшие совсем недалеко, она продолжала как ни в чем не бывало, возиться у плиты. Ременная петля у меня была уже заготовлена. Резким движением я накинул ее ей на шею и затянул, что есть силы, до отказа. Несколько раз, дернувшись, она затихла и сникла, даже не пытавшись сопротивляться. В это время из комнаты вышли Александр и Евгений, который, не говоря ни слова, знаком показал, что все сделано… Переодевшись, прихватив с собой кое-что из бывших в доме аппаратуры, денег и драгоценностей, оставив на трупе Надежды записку, по стилю похожую на ту, что Коля получал в прошлый раз, мы быстро вышли, не забыв закрыть дверь. Время было послеобеденное, поэтому выходящими из дома нас никто не увидел. Добравшись до машины, погрузив в нее все захваченное, приехали в лесополосу, там развели костер, где сожгли всю одежду и захваченную технику. Украшения просто закопали. На следующий день, я, согласно плану, ждал делегацию у себя в квартире. Приехал за мной один Евгений, и через несколько минут мы были уже на территории акционерного общества. В рабочем ангаре, за огромным железным столом, на котором обычно собирали различные металлоконструкции, сидели почти все наши акционеры, во главе стола стоял Александр Викторович, окруженный бригадирами и уволенными бухгалтерами. Увидев, что мы с Евгением вошли, он, помахав рукой, подозвал нас к себе. Проходя, я заметил, что многие из ребят в задумчивости мнут в руках те самые бумажки, что мы посылали им. Саня попросил тишины и начал свою речь. - Так братцы, все мы с утра узнали, какое несчастье постигло нашего давнего друга Николая Дуванского. Сначала ему, как и большинству из нас эти фиговые листочки стали приходить. Мы тогда думали, что все это так, пронесет, пример Сергея, - он показал на меня, - для нас не указ. Тогда ему угрожали и не только наши, краснодарские, всяких ублюдков хватает, у которых слюнки на чужое добро текут. У Михалыча машину с семьей взорвали, заставили отказаться от своей компании, которую он сам же и создал, а мы стояли рядом раком, задницу им послушно подставив, - пожалуйста, пожалуйста, …, сколько влезет, только нас не трогай! Теперь же, когда Михалыча в нашей фирме уже нет, принялись и за остальных. Стали письмеца вот рассылать, что все их получили? И у меня такое есть. Он показал письмо. - А чтобы мы не думали, что с нами шутки шутят, у Колька, нашего старейшего работника и акционера решили семью убрать, чтобы другие пошевеливались. Коля, кстати, что тебе милиция сказала насчет всего этого? Я повернулся вслед за Александром и нашел глазами Николая. На того было страшно смотреть, его землисто-серое лицо почти что лежало на столе. В ту минуту мне показалось, что два парня, сидящих рядом поддерживают его, чтобы не упал. Тишину снова нарушил Сашка. - Коля получил сильнейший шок, поэтому время от времени не может говорить. Но мне он утром сказал, что когда пытался показать ментам письмо, те только посмеялись над ним и даже подумывали отвезти его в психбольницу. Поэтому надеяться на помощь от них в данной ситуации может только слабоумный. Если мы так и будем дальше надеяться и заявлять в милицию, а сами как сурки сидеть дома, то эти подонки нас всех голыми руками постепенно перекрутят. Или отдадим им все, что зарабатывали не один год. Только где гарантия, что они еще раз к нам не заявятся? Ну, так что, не слышу ответа? Пока Александр говорил, я оглядывал присутствующих. Было видно, что для многих наших ребят это был действительно тяжелый выбор – так просто взять и преступить закон, особенно когда всю жизнь занимался мирным и полезным обществу трудом. Взять в руки оружие и пойти убивать пусть даже и никчемных ублюдков – было видно, что эта мысль многим не давала покоя. Не дождавшись ответа на свой вопрос, Сашка продолжил: - Понимаю, что решение в такой ситуации принять трудно, но сделать это надо быстро. Здесь мы собрали только тех из всех наших работников, кому приходили письма, кто владеет акциями, а значит, каждого из нас участь Коли Дуванского рано или поздно постигнет. Я и сам, старый дурак, стоял, сопли жуя, когда Серега нас звал встать против бандюг, все надеялся, пронесет, все боялся… Простите хлопцы, смалодушничал тогда, теперь понимаю каким козлом был. В общем, вы ребята поступайте как знаете, на днях должно приехать наше начальство, тогда уже раздумывать будет некогда. Лично я отправляю свою семью куда-нибудь подальше и присоединяюсь к решившим воевать. Сами видите, менты с ними ничего сделать не могут, да и не хотят, потому что скуплены на корню. Дожидаться же пока у меня всех родных перебьют, не буду, хватит. И думаю, что любой из присутствующих, считающий себя мужиком, последует моему примеру. Случившееся с семьей Коли Дуванского, которого почти все присутствующие знали не один год, самозабвенная речь Александра Карасева, где как мне лично показалось, по части лицемерия он превзошел сам себя, произвели на присутствующих огромное впечатление. В тот день среди участвующих в нашем импровизированном собрании не было ни одного отказавшегося. Наоборот, многие жали мне и Александру руки, обещая привести еще ребят. Так в общих чертах решился вопрос о формировании сил сопротивления нашим недругам… Обсудив еще некоторые текущие задачи, Сашка сказал всем собравшимся напоследок: - И запомните, пионеры – без моего сигнала никаких самостоятельных действий не предпринимать. Помните, мы не просто хотим отправить всю эту шайку на тот свет. Нам нужно добро наше, нелегким трудом нажитое, вернуть себе, тем, кому оно по праву принадлежит. А сейчас идите, эвакуируйте свои семьи, завтра с утра начинаем готовиться. Поскольку был выходной день, никто, кроме сторожей нас не видел, однако, чтобы не привлекать внимание, мы решили разойтись «врассыпную», небольшими группами. Так было надежнее, хотя присутствие Карасева на этом мероприятии вопросов у охраны не вызывало. Дождавшись, пока все уйдут, я, Евгений и Александр поехали ко мне домой, где до самой ночи обсуждали детали будущей операции. Первый шаг, несомненно, был весьма удачен. Такое наглое и циничное убийство всей семьи, включая даже ребенка, никого не оставило равнодушным. Сашка не скрывал при нас своего удовлетворения этим. Теперь перед нами стояла более сложная задача, - ограбить собственное предприятие и одновременно совершить налет на бандитов, пока те не успели отреагировать. Понятное дело, подобные действия нуждались в каком-то оправдании. Ни перед законом, нет. Понятие это стало настолько абстрактным, что уже и не воспринималось всерьез. Держать ответ придется перед преступным миром нашего города, который, несомненно, потребует этого, ведь Байкал один из известных его деятелей. Потушить могущую вспыхнуть заваруху взялся Евгений, заранее договорившийся с Романом Иосифовичем о помощи. Участие в нашем деле столь авторитетной фигуры многое меняло, но все же не давало полной уверенности в благополучном исходе. Договорившись заехать за мной в семь утра, мои спутники ушли, пожелав мне спокойной ночи. Закрыв за ними дверь, я присел на диван. Спать не хотелось. События последних дней никак не выходили из головы. Так запросто стать убийцей, совершить деяние, которому нет прощения. А ведь еще несколько дней назад ты был человеком, который в своей жизни убил, наверное, самое большее, крысу. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я включил телевизор. По первому каналу как раз начинался фильм под странным названием «Другие», в сюжете которого причудливо переплетался мир живых людей и мир приведений. Те и другие менялись в нем местами, почти как шахматные фигуры. История молодой, благочестивой и набожной миссис, переехавшей в дом, где ей не дают покоя приведения заканчиваются страшной правдой, когда она узнает, что она сама задушила подушкой своих детей, а потом покончила с собой… Она сама, ее слуги, пришедший с войны муж – это все мертвые, привидения, не нашедшее себе покоя, а те, кого считала духами – живые люди. Эта история о мире живых и мире мертвых, хитросплетениях их стезей заинтересовала меня. Признаюсь, раньше я удивительно мало думал о таких вещах. Живя плотской жизнью, стремясь к удовлетворению сиюминутных потребностей, решению насущных проблем, пока несчастья обходили меня стороной, даже не задумывался об этом. Похоронив мать, жену и сына, пустился во все тяжкие, стал постепенно превращаться в грязное животное. И только вчера, хладнокровно пойдя на преступление, собственноручно задушив старуху, увидев плоды своей деятельности в землисто-сером, неживом лице Коли Дуванского, стал глядеть на мир другими глазами. Посмотрев этот фильм, я и сам был не прочь отправиться в мир привидений, чтобы встретиться с ними. А интересно, если бы я попросил у них прощения, что бы они мне ответили? Все-таки я спас от гибели целый пассажирский лайнер, сдав чеченскую банду спецслужбам, предотвратил теракт, выполнил, что называется, гражданский долг. И что в итоге? Да будь они все прокляты! КГБ, ФСБ, все эти чертовы полковники, генералы, воры в законе с их страшными играми. Я уже не первый год хочу уйти от всего этого, а судьба меня всеми правдами и неправдами снова заставляет быть там, где играют не по правилам. Да и живу ли я вообще в такой ситуации? Этот вопрос волновал меня всего один раз в жизни. Когда-то в молодости меня жестоко избили, до потери сознания. Думая, что забили насмерть, вывезли за город и выбросили на свалке. Почему я тогда не умер? Или, может быть – тогда я умер, а очнулся уже в другой жизни? Подобные мысли, навеянные только что увиденным фильмом, не давали мне покоя. Так всегда, когда пытаешься уйти от себя, сознание твое ратует за непротивление злу насилием, а подсознание требует мести и крови и ты, хочешь того или не хочешь, вертишься между этими двумя полюсами. Быть может, я и не прав и, находясь в таком состоянии, сам не понимаю, что говорю, но одно я понимаю сейчас – жить по старому я уже не смогу. Я не смог умереть два раза в жизни и не боюсь рискнуть попробовать сделать это в третий. ГЛАВА 10. На следующее утро мы приступили к реализации нашего общего плана. Мешкать было нельзя, в этот день возвращалось нынешнее руководство акционерного общества, которое надо было встретить достойно, благо вопросов к нему накопилось предостаточно. Приехав с моря, просмотрев баланс, поворчав как всегда на управляющего, Алексей Бурлаков, директор и хозяин предприятия, велел снять со счетов довольно крупную сумму денег. Всю эту наличность, якобы потраченную на различные нужды предприятия он сложил у себя в кабинете, в сейфе. Подобный прием, в различных модификациях применяли и мы, чтобы скрыть прибыль от налогов. Александр Викторович, естественно это знал и по долгу службы был обязан помогать в осуществлении данного мероприятия. То, что довольно приличное количество рабочих отсутствовало на своих местах, мало кого волновало. Во-первых, были серьезные перебои с заказами и материалами, рабочие часто слонялись без дела, иногда отпрашивались на «шабашки», во-вторых, на повестке дня стоял баланс предприятия и проблема ухода от нового изобретения наших законодателей в области налоговой политики. Здесь уже было не до того, чтобы бегать и считать работяг во дворе. В полдень деньги были доставлены, разложены в кабинете, особы приближенные к бандитскому начальству стали готовить их к «отмытию». В это же время к двухэтажному особнячку, бывшему административным зданием нашего акционерного общества подъехал старый «РАФик» без номеров, - скорее всего кто-то из друзей Евгения постарался, «позаимствовал». Из него вышли примерно двенадцать хорошо вооруженных человек в масках. Александр встретил их внизу. Выходя, он попросил двух охранников, дежуривших на проходной, помочь, сказав, что приедет машина с новой мебелью. Отстегнув стволы и рации, выйдя вслед за Сашкой на улицу, они сразу же были сбиты с ног и связаны. Завладеть офисом, взяв в заложники всю бухгалтерию и трех менеджеров – заместителей Алексея и Байкала в финансовой, юридической и кадровой сферах, оказалось делом весьма несложным. Расставив своих людей у всех ключевых постов, мы расположились в кабинете директора ждать руководство. Двенадцать человек, приехавшие с нами захватывать офис – это только примерно половина нашей группы, еще шесть сидит у меня дома (это для Байкала лично), еще восемь – у Александра на даче (в качестве подмоги). В задачу последней группы входит обеспечение отхода, если таковой понадобится. Помощники Алексея, названные нами «заложниками», сначала считали, что их разыгрывают, увидев же людей в масках и с автоматами, стали думать, что наша главная цель - деньги. Один из них, Степан пытался, как ему казалось, нас вразумить, наставить на путь истинный. Сидя за столом директорского кабинета, он тарахтел без умолку: - Вы чего ребята, вы, наверное, еб… на все мозги! Это же больным надо быть, чтобы на бандитов по бандитски наезжать! Да они вас на всей территории бывшего СССР найдут, чисто из принципа. Никаких денег не пожалеют, всех ментов в нашей широкой стране скупят, чтобы вас разыскать. И тогда я вам не завидую. Бросайте вы лучше все, да дуйте отсюда, пока Алексей не приехал. Тогда хоть искать никто вас не будет, иначе настанет вам всем пи…ц! Внезапно стоящий у окна Евгений резко подошел к галдящему Степану и прикладом автомата Калашникова оглушил его с размаху по темени. Последний свалился без звука. Оставшиеся двое с ужасом смотрели на звероподобного Евгения, явно выведенного из нейтрального состояния. - Ну что? – спросил Женя, продолжая вертеть в руках автомат, еще будут желающие поговорить на тему того, что захватывать бандитские предприятия – это вредно для здоровья. Смотрите, может конструктивный диалог получиться. - Ладно ребята, хватит, - вмешался я, - привяжи этих двух к стульям, одну руку оставь свободной, все равно никуда не убегут. С этими словами я вытащил из бара бутылку дорогого коньяка, открыл ее, нарезал тонкими дольками лимон и вместе с парой рюмашек поставил перед нашими пленниками. - Вот так, пусть не говорят что у нас жестокое обращение с заложниками. Теперь, Александр, где привезенные деньги? Насколько я помню, в бытность мою директором этого предприятия, таким образом мы обналичивали до тридцати процентов денег, находящихся на наших счетах. Нынче сумма тоже не маленькая, и хоть деньги всегда будут у нас на втором плане, забывать о них нежелательно. - Видишь ли, Сергей, когда они привезли бабки, пересчитали их, разложили по кучкам – что куда, Алексею внезапно позвонили. Перед тем как уезжать, он выгнал всех своих заместителей из кабинета, теперь он всегда это делает, во время открытия сейфа, чтобы никто случайно не мог подсмотреть код. Так что придется нам дожидаться его однозначно. И, может быть, потом еще попытать. Да, попытать. Последнюю фразу Сашка произнес задумчиво как будто говоря ее самому себе. Время шло, внизу раздался скрип тормозов и через минуту к нам в кабинет втолкнули брыкающегося, с разбитой рожей, орущего матом и плюющегося во все стороны Алексея Бурлакова. Руки его были скованы наручниками. Как потом оказалось, едва зайдя на проходную, увидев охранников, он кинулся их «воспитывать», попытался сорвать с них маски, и в итоге нашими молодцами был «осажен». Будучи доставлен в свой кабинет, увидев нас сидящими в креслах вокруг, оценив ситуацию на текущий момент и поняв, что уж, по крайней мере, здесь он нужен живой, заговорил: - Ребята, что за х…?! Я не понимаю, что за налет? Да вы хоть понимаете, на кого вы подняли руку? - Ну вот, опять двадцать пять, этот ублюдок уже вывел меня из себя. Скажи ему, если не закончит сейчас свою песенку, вставлю ему в жопу ружье и выстрелю. - Подожди Максим, откуда он знал, о чем здесь говорили до него. А ты, Алексей Сергеевич слушай меня внимательно, я действительно в какой-то степени нуждаюсь в твоих услугах, но тебе придется открывать свой рот, только чтобы отвечать на мои вопросы. И если ты будешь делать это плохо, как бы это для тебя было не печально, мы тебя убьем, разумеется, предварительно разобрав по запчастям. - Первое, что нам хотелось бы узнать, - код твоего сейфа и местопребывание твоего дяди. - Да ты, мудило, хоть понимаешь, что смертный приговор себе подписываешь. Думаешь, ты безнаказанным со своими дружками смоешься? Не получится! Времени действительно было крайне немного, поведение захваченных «пленников» раздражало, а толку от них не было никакого. Видя, что разговор «не клеится», я подошел вплотную к Алексею, всунул ему в рот ствол автомата и передернул затвор. - Ну вот дорогой, со мной еще посмотрим как… Все-таки не первый раз убить угрожают, а вот я с такого расстояния будучи даже от рождения слепым, не промахнусь. Ну, так что, будешь говорить или начнем процедуру твоей разделки на филейные части? Не говоря ни слова, он взял со стола бумагу, ручку и написал шифр и адрес. Код сейфа оказался правильным, деньги действительно оказались там, заняв почти все свободное место, а вот с бандой Байкала вышла заминка. Трубку подняла его жена и сказала, что он «уехал с ребятами на работу». Мы втроем повернулись к Алексею, тот молча показал пальцем на стол. Александр хлопнул себя по лбу. - Как же это я упустил, козел старый. Ведь всегда, когда снимали бабки, звонил старшой, а потом приезжал со всей бандой. Алексей перед этим тоже куда-то не надолго «сваливал». Так что с минуты на минуту они будут здесь, почти что всей компанией, а там человек двадцать! И стрелять они умеют и не стесняются! - Хватит паниковать, Александр Викторович, - ответил я, - мы, в общем-то, получили как раз то, что хотели. Нам не надо их искать, гора сама пришла к Магомеду. Их больше, но мы в обороне и у нас есть заложники. Тем более, у нас в запасе еще две группы. Свяжись с той, которая в городе, у меня, объясни ситуацию, пусть подойдет и ударит в тыл. Евгений, пойди, расставь ребят, нужно, чтобы эти скоты попали сами в себе же устроенную ловушку. Примерно так все и случилось. Подъехав и зайдя на территорию, бандиты, вместе со своими машинами попали под перекрестный огонь. Некоторым все же удалось спрятаться за различными строениями и открыть ответную стрельбу. В ответ мы выкатили во двор привязанного к начальственному креслу Алексея Бурлакова. Рот последнего был свободен, и он вовсю кричал о степени своего родства с Байкалом. Видимо, думая, что это провокация, его тут же изрешетили свои. Минут через десять вызванная Сашкой группа ударила засевшей банде Байкала в тыл. Все было кончено. От процветавшей и гремевшей на весь город банды Байкала остались только продырявленные автомобили, вокруг которых валялись трупы. Избавившись, таким образом, от ненавистного Байкала, подняв на него всех своих ребят, четверо из которых погибли в перестрелке, мы стали готовиться ко второй части нашего плана. Сначала предстоял разговор с соратниками Байкала, где требовалось доказать, что последний пустился в беспредел. Как будто он стал отнимать у людей последнее, за что и поплатился. Наша главная надежда - Роман Иосифович был на пути в Краснодар. Евгений поехал на вокзал, встречать его, экзамен предстоял нам нелегкий, и недооценивать силы противников было нельзя. Тем более что по такому случаю желающие поговорить находятся довольно быстро. Особенно, если дело касается крупных денежных сумм как это и было в нашем случае. * * * На следующий день, переодевшись, убрав с территории машины и трупы, мы вместе с приехавшим Романом Иосифовичем стали ждать гостей. Предчувствия у нас были самые различные. Кто-то, разгоряченный случившимися событиями, предлагал с теми, кто сунется к нам следующим, поступить также как с предшествующими, кто-то решить дело с бандитами миром, кто-то найти защиту у милиции… Сам Роман вел себя на удивление тихо, на вопросы отвечал уклончиво. Наконец, когда все собрались, вышли на свежеубранный двор, один из приехавших, авторитет по фамилии Зверев, который как оказалось, в давние времена тянул вместе с Романом срок, стал убеждать его. - Пойми Рома, может быть, твои ребята действительно правы, мы с «Султаном», «Басмачом», «Ложкиным» и некоторыми другими моими земляками, людьми авторитетными и уважаемыми после того, что случилось, думаем следующее, - раз Байкал вначале получил от твоих друзей все что хотел, и что ему по закону воровскому причиталось, то это хорошо, прежде всего, для них. То, что Байкал, будучи и без того не бедным, не наелся отданным, стал как последняя сволочь, последнее, честным трудом заработанное у простых людей отбирать, да еще такими методами, когда для того, чтобы только пригрозить, всю семью на тот свет отправляет, то это уже заставляет нас задуматься о чистоте наших рядов. Так получилось, что он один из нас, поступил не по-нашенски и сейчас здесь менять что-либо уже поздно. Ты сам Роман это прекрасно знаешь, и надеюсь, спорить со мной не будешь. Живодер, - обратился Роман Иосифович к нашему собеседнику, - я ребятам все объяснил, мы все понимаем, однако и ты пойми, что по другому мы поступить просто не могли, не оставил ваш друг моим людям выбора. - Иосиф, послушай, что мы решили. Так как вина лежит на Байкале и мы это прекрасно понимаем, но в то же время не собираемся создавать у себя на земле ситуацию, где каждый себе возомнит, что может завалить «вора в законе» и ему за это ничего не будет, решено на сегодняшнем сходняке было следующее. Твои друзья сворачивают здесь бизнес, продают нам свое предприятие не по завышенной и не по бросовой, а по разумной цене. Сами же валят из города на все четыре стороны, никто их преследовать не будет. Денег у них достаточно, для того чтобы новое дело начать, а теперь и опыт есть, дабы опять в какое-нибудь дерьмо не вляпаться. Да и ты Роман подскажи ребятам, где и как лучше обосноваться. С этими словами тот, кого называли «Живодером» сделал пару шагов к соратникам, стоявшим и ожидавшим его полукругом, у въезда во двор. Мы трое, - я, Евгений и Сашка Карасев все время разговора ходили за Романом Иосифовичем, будто бы это что-то могло изменить. И тут случилось то, что действительно положило конец всему. Когда собеседник Романа шагнул к своим, с соседней пятиэтажки раздался звук, похожий на треск хлопушки, со стороны было видно, - на затылке у «Живодера» взорвался небольшой фонтанчик. Все еще не понимая, что произошло, что-то говоря по инерции, подстреленный бандит шел по направлению к своим. Он упал на лавочку, уже почти дойдя до цели. На его затылок было страшно смотреть – огромная зияющая дыра с раскиданными мозгами, красноречиво говорила о том, что никакой «Скорой помощи» несчастному уже не потребуется. В этот момент мой взгляд упал на Романа Иосифовича. Последний держался окровавленной рукой за сердце. Мы с Евгением подбежали к нему, схватили под руки. Силы быстро покидали старика, но говорить он еще мог. - Слушайте меня, мои родные Сережа и Женя. Я сюда не только ваши проблемы решить приехал. Есть еще одна услуга, которая позарез нужна местным авторитетам. Как вы знаете, Йозефа ни ментам, ни бандитам взять не удалось. Это как раз он явился. Смылся гад, у ФСБ убежище нашел. Но, видимо, не так сильно он им нужен, чтобы за тридевять земель его прятать. Укрыли его здесь в Краснодарском крае, в одном портовом городке, где приезжие не в диковинку, да и за бугор свалить легче всего. У Евгения мой дипломат, там все что нужно, чтобы Йозефа разыскать, все бывайте…. С этими словами голова его безвольно повисла на моих руках. Я поднял глаза, - несколько выстрелов, сделанных по предположению Романа, Йозефом, произвели настоящий переполох во внутреннем дворе. Охранники резво забегали вокруг своих боссов, закрывая их бронежилетами, быстро сажая в машины, из которых осматривали в бинокли и подзорные трубы, предполагаемые места, где мог залечь снайпер. Уголовного авторитета Зверева, по кличке «Живодер» затолкнули в багажник, предварительно замотав ему голову полиэтиленовым пакетом. Одни мы остались на территории предприятия вместе с убитым Романом. Посовещавшись, решили назавтра повезти к знакомым в морг, чтобы потом забрать и похоронить по-человечески. Дальнейшие события развивались весьма скверно. Последняя ниточка, связывающая нас с преступным миром, была разорвана. Никто не стал бы больше с нами разговаривать, тем более, помогать нам, принимать еще какие-то условия. На следующий день, собираясь в дорогу, я, на всякий случай, одел бронежилет. Путь предстоял по достаточно оживленным улицам, бояться нападения вроде бы и не стоило, но все-же… И как выяснилось потом, только это и спасло тогда мою жизнь. Ранним утром мы поехали в морг, отвезти Романа, похлопотать насчет похорон, встретиться и поговорить с друзьями и «братьями» убитого вчера «Живодера». Мы с Евгением сидели на заднем сиденье, Александр Викторович на переднем, вел машину Славик – один из наших работников – бойцов. В руках у Евгения был тот самый дипломат, который привез с собой покойный Роман Иосифович. Усталость и напряжение последних дней брали свое, притупляли бдительность, - уже не было сил разглядывать каждую подозрительную машину, каждого слоняющегося возле нас субъекта. Поэтому мы не заметили как от порога моего дома за нами увязались белые «Жигули». Александр велел Славику прибавить газу и ехать окружным путем, по окраине города. Наши преследователи, между тем, не думали отставать от нас. Когда они догнали и поравнялись с нами, сидящие в них четверо вооруженных людей в масках расстреляли прямо в упор нашу машину… * * * Очнувшись после прямого попадания нескольких пуль в туловище, я обнаружил, что ранен лишь в руку, да и то не очень серьезно. Время было утреннее, а место довольно безлюдное. Поэтому никто нас еще увидеть не успел. Возле меня сидел Женька, обхвативший руками кейс. Из головы его капала кровь на пол кабины – уже собралась большая лужа. К передним сидениям были пригвождены Сашка Карасев и Славик, последний так и застыл, вцепившийся мертвой хваткой в руль, с ногой, что есть силы жмущей на тормоз. То, что они мертвы, было видно даже со спины. Наскоро перевязав платком руку, вырвав из объятий Евгения кейс, я живо направился в сторону от стоящего автомобиля. Но в этот момент остановился. Неожиданная мысль обожгла меня – дело все в том, что нас должно было быть в этой машине трое. Это была машина Славика – ему пришлось сесть за руль, вчера не получилось сделать доверенность на одного из нас, кто его знает, может знал, надеялся, что пощадят…? Четвертый труп – Романа Иосифовича, лежит в багажнике. Не теряя времени, я достал его оттуда, снял с него костюм, шляпу и прочее. Снял одежду с убитых Славика и Карасева, то, что не запачкалось, одел на себя. Затем посадил Вячеслава в своей одежде обратно за руль, вылил в салон полную канистру бензина, стоящую в багажнике и бросил спичку. Машина вспыхнула как костер из сухих веток. Теперь опознать тех, кто там действительно сидел, будет трудно. Три обгоревших головешки в салоне, одна в багажнике, все правильно, чьи это были тела, черта с два теперь узнаешь. Отойдя метров пятнадцать, и увидев своими глазами, как автомобиль взорвался, направился прочь. Так я прошел около километра. Редкие прохожие, встречавшиеся на моем пути, недоуменно рассматривали мужчину, одетого в шикарный, но явно не по размеру костюм, с дипломатом в руках, который быстро шел в парадных лаковых туфлях по пыльной грунтовой дороге на самой окраине города Краснодара. Дойдя до шоссе, я взял такси и поехал туда, где сейчас, по моему мнению, уже точно не могло быть никакой засады – к себе домой. Дома меня и правда никто не ждал. Те, кто послал убийц на «Жигулях», наверняка проверяют, хорошо ли сделана их работа, может быть, нас поджидают на предприятии или где-нибудь еще. Все случилось слишком быстро, для бандитов мы еще два дня назад не были врагами, поэтому единственное, что им удалось, это выследить, куда мы отвезли убитого вчера Иосифа и, воспользовавшись нашей невнимательностью, устроить засаду прямо возле моего подъезда. Судя по тому, что нас слишком долго «пасли», прежде чем расстрелять, приказ применить оружие был отдан им кем-то сверху, по рации или телефону. Теперь другое. В общем-то, никто кроме нас четверых и возможно киллеров, не видел или не обратил внимание, что нас в машине четверо, а не трое. Славик поехал с нами только потому, что мы не успели сделать доверенность, - когда закончилась вся эта канитель с разборками и убийствами, все нотариальные конторы были закрыты. Он видимо тоже не ожидал, что стрельба начнется именно сегодняшним утром, потому и сел за руль. Как бы подтверждая свою теорию, я стал шарить в карманах Славкиного пиджака, который был на мне надет. Ничего примечательного, хотя стоп, в пачке сигарет сложенная вчетверо страница из ежедневника, а на ней … телефон и имя, точнее кличка, которые для меня сразу расставили все по своим местам. Славик действительно сдал нас как последний Иуда. То, что он так торопился сделать доверенность, отдать нам свою новую машину, с которой пылинки сдувал, лишний раз доказывало это. Но, в это же время, ни он, ни бандиты планировавшие убить нас, не решили точно, когда это сделают. Очевидно, и Славку убрали бы непременно, но чуть позже, так как он единственный, кто знает, где лежат снятые с нашего счета деньги. Оставив свои тяжкие мысли, я открыл кейс. На самом верху в нем лежал новенький пистолет Стечкина с глушителем и двумя запасными обоймами. На стволе его было выгравировано: «Не промахнись!» Далее, в пластиковых папках были собраны бумаги, - копия паспорта на имя Кузнецова Михаила Петровича с фотографией Йозефа, отыскать его с такой фамилией даже в небольшом городке будет непросто. Другие документы, различные фрагменты ментовских баз данных с этой фамилией и, наконец, бумага, указывающая на местопребывание Йозефа – договор купли-продажи автомобиля «Тойота» между Кузнецовым М.П. и неким Макартишвили. Договор был составлен и заверен в Геленджике – вот тебе и небольшой портовый город на побережье Черного моря. К договору прилагались фотографии машины – симпатичного желтого джипа, ее номера и прочее. Скорее всего, даже скрываясь от правосудия и бандитов, бывший начальник УИТУ не хотел расставаться с комфортом. Единственное, что огорчало, - среди всех бумаг не было никаких данных о его адресе. В Геленджике как и в любом курортном городе множество людей сдают жилье внаем. Самым верным способом будет остановиться в частном секторе, в какой-нибудь малоприметной хижине. Потом, периодически меняя жилье, можно очень долго оставаться незамеченным. Судя по его покупке, денег он прихватил с собой достаточно, на жизнь ему явно хватало. И у него до сих пор водились в преступной среде информаторы, да и в ФСБ, наверняка тоже. Часы на стене показывали полдень, я сложил бумаги обратно в дипломат. План действий родился в голове молниеносно, времени на раздумья не оставалось. Я быстро привел себя в порядок, оделся как можно более неприметно, машинкой состриг на голове волосы, сбрил усы, сложил все необходимое в спортивную сумку, взял ключи от квартиры Вячеслава, которые нашел в кармане его пиджака. Тщательно осмотревшись, закрыл дверь, вышел во двор и сел в трамвай. Так как Славик не имел ни к кому из нас каких-то личных счетов, вероятнее всего, он прельстился нашими деньгами, часть которых мы столь быстро и что греха таить, совершенно незаконно себе вернули. Как об этом узнал преступный мир нашего города, меня мало волновало, я знал лишь кто непосредственно «работал» с моим бывшим другом, кого он непосредственно информировал по телефону. Вряд ли степень знакомства между ними была очень большой. Несомненно и то, что за свой «труд» он должен был получить не всю сумму, а определенный процент, может быть даже совсем незначительный. Сейчас уже машину должны найти, но точно определить, чьи трупы находятся в салоне, вряд ли смогут быстро. Подозрение может поселиться в душе нашего убийцы, только в том случае, если он подробно расспросит своих наемников, кто именно садился в машину и кто был за рулем. Но придет ли в голову ему сделать это сразу после успешно завершенной операции? С этими мыслями я подошел к Славкиному дому. Ничего подозрительного вокруг не было. Возле подъезда было пусто. Время старушечьих посиделок, столь обычного у нас на Кубани явления, вносящего в городской пейзаж свой неизменный колорит, еще не наступило. Квартира Славика оказалась пуста, - он жил один. Наскоро осмотрев жилище, убедившись, что никого нет, я сел за телефон, набрал написанный на бумаге номер и спросил носителя клички. Когда тот подошел, постарался быть как можно более непосредственным: - Привет, это Славка, помнишь еще? Ну что вы там? - Славик, - на том конце удивились, - откуда ты взялся? Мы думали, ты поехал с ними. - Нет, я попросился охранять сложенное в квартире у Сергея, сказал, что кто-нибудь должен постоянно находиться дома, мало ли что… На том конце возникла пауза, но похоже мой собеседник купился на эту уловку, через минуту он продолжил - Ну что же, для тебя это хорошо, а то, что ты охранял сейчас где? - Как где, конечно при мне, а я уже дома, откуда звоню и вот почему: только что я узнал, что машину мою сильно испортили, мы ведь вначале так не договаривались. В общем, я хочу повысить процентную ставку моего вознаграждения. - Видишь ли, непредвиденные обстоятельства, - он немного помолчал, - ну ладно, обсудим этот вопрос. - Обсудим только у меня дома, я хочу говорить лично с тобой и только тебе в руки дам все остальное, понял!? - Ну конечно, я сейчас буду, договоримся, - даже через трубку в его голосе слышалась фальшь. Не теряя времени, я стал готовиться к встрече «гостей». То, что известный преступный авторитет позволил мне так с собой говорить, да еще ставить свои условия, могло означать только одно. Ему любой ценой нужно убедить меня остаться дома. Все мои догадки насчет Славика оказались верными, а это значит, что наверняка подтвердятся и предположения о том, в какой форме мне будет нанесен в скором времени визит. То, что мой мнимый «босс» будет не один, сомневаться не приходилось, уж слишком быстро он со мной во всем соглашался, явно боялся спугнуть. Машина остановится где-нибудь поодаль, из нее выйдут несколько человек, зайдут в подъезд, один останется внизу, остальные поднимутся наверх. Поднявшись, отойдут в сторону от глазка, оставив для обзора именно того, кого я жду, он спокойно позвонит в дверь, и как только я открою, за дело примутся его ребята, а может сам, убедившись, что все деньги у меня, кто его знает? Вот так или примерно так могла выглядеть операция по ликвидации опасного и уже ненужного свидетеля. А в том, что для них Славка выступал именно в этой роли, я был абсолютно уверен. Двухкомнатная квартира Славика находилась на втором этаже, одна комната выходила окном на какую-то стройку, ближе стояли гаражи, место достаточно пустынное. Привязав заранее приготовленную веревку к отопительной батарее, я надел перчатки, проверил оружие, выстрелив в подушку, лежащую на диване. Все в порядке, глушитель работает отменно, столбик пуха, поднявшийся над диваном после выстрела, показывал, что тому, в кого попадет пуля из этого пистолета, придется нелегко. Зазвонил телефон, я снял трубку – молчание. Все нормально, обычная примочка киллеров, – чтобы убедиться, что клиент на месте. - Спасибо ребята, предупредили, - сказал я это сам себе, тихонько вышел в подъезд, закрыл входную дверь и поднялся на этаж выше. Отсюда через окно был виден весь двор. Минут через пять к подъезду подкатил черный «БМВ», из него вышли трое, во главе с тем самым, чей номер Славка носил в кармане своего пиджака, - с ним меня вчера познакомил Роман Иосифович. Быстро и бесшумно я спустился на несколько ступенек вниз, так, чтобы хорошо просматривалась лестничная клетка, и снял «Стечкина» с предохранителя. Они быстро поднялись на второй этаж, не оставив никого внизу, для прикрытия. Скорее всего, не ожидали какого-либо противостояния, тем более засады. Требовалось, как полагали они, войти в квартиру, пересчитать деньги, а затем просто убить безоружного человека, который, в общем-то, сам выбрал для себя такую судьбу. Подойдя к двери, старший жестом велел двоим сопровождающим его бандитам отойти от глазка и прислониться к стене, сам же стал торопливо нажимать кнопку звонка. - Слава, открой, я пришел один, как и договаривались. - Я вижу, - ответил я, спускаясь. Все трое резко повернулись в мою сторону. Секунд на десять мои противники застыли в замешательстве. Этого хватило с избытком. Никто из них даже не успел достать оружие, так, наверное, и не успели понять, откуда вырос этот мужик, отвечающий за Славика. Переступив через лежащие на лестничной клетке тела, я отомкнул дверь, зашел в квартиру, аккуратно подошел к окну – «БМВ» стоял на прежнем месте, возле него, облокотившись на крышу, курил водитель. Похоже, ничего подозрительного он не заметил. Быстро накинув на плечо сумку, я прошел в другую комнату, ту, что выходила окнами на пустырь, открыл окно, выкинул канат и спустился по нему. Кажется, никто меня, вылезающего из окна, не увидел, а значит меня – Сергея Михайловича Нечаева здесь не было. Все кинутся искать уже мертвого Славку, ну что же, успехов им. Какое-то непонятное ликование клокотало во мне. - Что, козлы, недооценили, думали, будем все как кролики сидеть, ждать, когда с очередного из нас шкуру снимут? Ну, уж нет, терять теперь мне уже давно нечего и никакая совесть меня теперь мучить не будет, - у меня ее ныне просто нет. Наоборот я убедился, что валить таких подонков даже приятно в каком-то смысле. Но к сожалению, один в поле не воин, один в поле диверсант, как говорил наш старшина и сейчас ситуация просто сама вынуждает воплотить в жизнь смысл этой нехитрой поговорки. Так-то вот. Утром следующего дня я уже был в Геленджике. В городе наступал бархатный сезон. Лето еще не торопилось сдавать свои позиции, а толпы отдыхающих сокращаться. Поэтому в самом городе найти жилье было достаточно проблематично. Как бы там ни было, мне удалось поселиться в довольно приличном домике, всем своим видом изображая беззаботного туриста, приехавшего поплескаться в море и позагорать на солнце. На следующий же день я начал розыск Йозефа, того самого, на совести которого было столько дорогих мне людей, и кому была посвящена надпись «не промахнись!» на стволе пистолета. Прошла неделя, но поиски мои не дали ощутимых результатов. Из газет я узнал, что наше предприятие было пущено с молотка на аукционе, кто за этим стоял и кто получил его – не трудно догадаться. Владельцев фирмы, устроивших «переворот» с захватом заложников, бандитскую разборку с участием местных авторитетов, скорее всего, считали погибшими. По крайней мере, среди перечисленных в газете фамилий находившихся в обстрелянной машине была и моя. Для официальной власти я мертв, вот только считает ли меня мертвецом преступный мир? Разумеется, гоняться за Славиком – мнимым убийцей преступного авторитета можно долго, но всему когда-нибудь приходит конец. Что бандиты предпримут дальше, неизвестно. Смогу ли я найти убийцу моего ребенка и жены быстрее, чем найдут меня? Подобные вопросы я задавал себе каждый день и не мог найти на них ответа. И вот, проезжая теплым сентябрьским вечером по окраине города на автобусе, я увидел из окна тот самый желтый джип «Тойота», припаркованный к одному из частных домов. Подобно сумасшедшему, я подбежал к водителю, умоляя его остановить автобус именно здесь. Он, как и следовало того ожидать, пытался сопротивляться, но сторублевая купюра быстро решила спор в мою пользу. Выпрыгнув из автобуса, я первым делом рассмотрел стоящий у ворот автомобиль в бинокль. Он самый. Калитка во двор не заперта, - похоже, Йозеф не ждет гостей, но данная простота может быть обманчива, - сунув руку в сумку, я снял пистолет с предохранителя. Дверь на веранду тоже оказалась открыта, значит, жилец где-то здесь. Во дворе нет собаки, скорее всего, Йозеф снял этот дом целиком, чтобы не мозолить глаза хозяевам. Держа палец на спусковом крючке, я шагнул на веранду, - тишина, только слышно, как вода закипает на плите. Не может быть, чтобы человек ни с того ни с сего, так тихо вел себя в собственном жилище. Наверняка, он увидел, что я вошел и сейчас прячется где-нибудь вооруженный, поджидает. Ну что же, поиграем в эти игры. Внезапно из-за двери, которая как мне казалось, вела в другую комнату, раздался шорох и звон разбитого стекла. Недолго думая, я бросился на пол и с положения лежа выпустил на этот звук всю обойму. Затем перезарядил пистолет, поднялся с пола и ногой открыл продырявленную в нескольких местах дверь. Комнатушка, которая была за ней, оказалась кладовкой, уставленной бутылками, банками и баллонами. Некоторые были прострелены, и содержимое их вытекало на пол, на котором, - о, боже! – полусидя, полулежа находилась окровавленная Галина, прижимающая к себе простреленный баллон. В глазах у меня потемнело. Галя, та самая женщина, которая когда-то спасла нас горе-бизнесменов от полного краха. Та, кому следовало бы низко поклониться, за то, что помогла, даже точнее сказать выпросила у своего знакомого – Йозефа купить у нас сало, чтобы мы окончательно не утонули в долговой яме. Значит, все-таки сбежала от своего мужа – доброго, но неудачливого Женечки с Йозефом, бросила все, дом, работу, найдя свою настоящую любовь, человека из иного мира, живущего совсем другой жизнью. И сумела ведь себя перебороть, для того, чтобы найти свое счастье. А здесь получилось все так бездарно и глупо, я почему-то решил, что Йозеф будет обязательно один, почему, ведь он мне еще при первом знакомстве говорил: «возьму ее, во что бы то ни стало, украду, в крайнем случае» или что-то вроде того. Зная его характер, стремление добиваться своей цели любой ценой, видя, что у его возлюбленной к нему серьезные ответные чувства как же можно было упустить такое из виду! - Галюнчик, я купил все, что ты просила, - это на веранду вошел Йозеф с большим целлофановым пакетом в руке. Он сильно изменился и располнел со времени нашей последней встречи. Увидев меня, стоящего на фоне открытой кладовки с пистолетом в руках, сидящую в луже крови Галину, своими открытыми глазами смотрящую на нас не то с укором, не то с каким-то ехидством, - он онемел и выронил свой пакет из рук. Открыл рот, но так и не сумел ничего сказать, только какие-то нечленораздельные звуки как будто в момент разучился говорить. Потом медленно опустился на колени, обхватил голову руками и зарыдал, а скорее завыл, подобно волку, попавшему в ловушку. Я собирался достаточно много сказать ему при встрече, дабы он понял, что нет в этой жизни дел, которые сошли бы ему с рук однозначно, есть только такие, расплата за которые иногда очень сильно затягивается. Но сейчас мысли перемешались в моей голове, словно в миксере. Сказать что-либо в тот момент мне было не дано. Не говоря ни слова и не целясь, я поднял пистолет и несколько раз выстрелил ему в голову. Все было кончено. Вернулся я к себе поздно ночью. Обратно шел пешком, много плутал, все никак не мог найти улицу, на которой поселился. Вернувшись, наконец «под крышу дома своего» долго не мог заснуть, все размышлял о жизни, о своем дальнейшем пути. Что же это получается? Раньше я был веселым, жизнерадостным, хоть и очень глупым и никчемным, не соответствующим требованиям «новых времен», но зато уверенным в себе человеком. Все мои родные поддерживали меня, мой дом был моей крепостью в самом прямом смысле этого слова. Несмотря на все приключения, которых мне хоть и пришлось хлебнуть достаточно, было ради чего жить, была цель. Потом ее отняли, отобрали грубо, а меня и моих друзей убили, во всяком случае, так они полагают и так считают официальные власти, щупальца которых где-то там, глубоко, тесно переплетаются со щупальцами организованной преступности. Я повертел в руках «Стечкин» - А может, взять и уйти к жене и сыну, к друзьям своим погибшим, ко всем умершим, к деду, к бабушке Федосе, да мало ли еще к кому… - Ну, нет! Нет! – с этими словами пистолет полетел в сумку. Жизнь научила меня бороться, словно рашпилем обработала, сделав из мягкого податливого «совочка» - заводского инженерика сначала полупредпринимателя - полупреступника, потом, бросив на самое дно, а, теперь, снова дав шанс рассчитаться со всеми своими врагами и начать новую жизнь! Неожиданно мне вспомнился монолог Евгения при нашем первом знакомстве. О том как изменила его «зона», сделав из мягкотелого и очень даже неприятного субъекта человека сильного волевого, с мощным нравственным стержнем в душе. И смерти он не побоялся, хоть и не имел никакой доли в нашем предприятии, зато прекрасно знал, с кем придется иметь дело и к каким последствиям это все может привести. Так что негоже мне после всего что случилось, прикладывать дуло пистолета к виску и нажимать на курок. Не имею я просто на это морального права. Теперь, обладая огромной суммой денег, во всяком случае, для одного человека с моими запросами, я просто обязан начать новую жизнь, это уже не мечта, - это план будущих действий. Поеду я скорее на Брянщину, в те места, с которыми у меня связано так много радостных и горьких мгновений. Путешествовать буду автостопом, на грузовиках, благо багаж небольшой. Водители-дальнобойщики часто берут попутчиков, чтобы в пути было с кем поговорить, да и мне будет приятно вспомнить нашу первую, «цирковую», как называл ее Савелий Кузьмич, поездку. Найду старого знакомого – лесничего Тимофея, выпьем с ним снова медовухи, вспомним былое. Если понравится, поселюсь в тех красивых местах, надеюсь, не откажет. Потом найду Настю, если понадобится, в ноги брошусь, только чтобы простила. Да уж думаю, простит, она ведь тогда, все понимая, многого от меня и не требовала. Это я в последний год, пережив столько потрясений, совсем забыл о ней. Так, размышляя о перипетиях собственной судьбы, я незаметно для себя уснул. Мне снились наш дом в станице, ярко-зеленый газон, на нем множество людей, и знакомых, и незнакомых. Все радостные, дети весело бегают, играют в игры, женщины здесь же, прямо на улице что-то готовят. На траве разложена скатерть, на ней стоят явства, но почему-то никто не торопится к ним прикасаться. Мужчины стоят отдельно несколькими небольшими компаниями, курят, ведут неторопливые разговоры… Одна из женщин подошла ко мне – это была Галина, красивая, в нарядном платье. Пальчики с ярко-красными ноготочками обхватывали продырявленный трехлитровый баллон. Улыбаясь, она смотрела на меня, будто бы хотела подшутить. - Привет, Счастливчик, как говорится – и от бабушки ушел и от дедушки ушел, - сказала она с иронией в голосе. Вышло все у нас не по человечески, ну что же… Ты ведь не знал о том, что Йозефу и так на этой земле недолго осталось, он и меня уговорил с ним уехать только потому, что хотел уже последний год-два дожить в любви как мужчина. С этими словами она сняла со своей шеи медальон и передала его мне. - Возьми, когда увидишь моего Женечку, передай ему это и попроси, пожалуйста, от меня прощения. Веришь ли, я тоже ведь его любила, да и бросать ох как не хотелось, он ведь совсем беззащитный, пропадет он без меня. Но скажи ему, не могла я тогда иначе, - последнее она произнесла с нескрываемой горечью. Затем голос ее стал как будто стальным, взгляд, тот самый, которым она, «как рублем», одарила нас в первый день нашего знакомства, стоя на ступеньках своего кафе, повернулся в другую сторону. - Но вот этому не доверяй ничего, сам лично выполни мое поручение! Я посмотрел. В том месте, на лавочке сидел Евгений, бывший «кидала», которого я в свое время взял рабочим к себе на предприятие. Одет он был как настоящий ковбой - остроконечные туфли на высоком каблуке с металлическими бляшками и шпорами, тертые джинсы, шляпа с широкими полями и так далее. Сидел он тихо, подперев голову обеими руками, смотря в землю. Лица его не было видно, а рядом стояла девочка лет пяти, с ярко-голубыми глазами и большим белым бантом, и отчаянно теребила его за плечо. Из-под широких полей ковбойской шляпы Евгения прямо на траву капала кровь – ярко-красная на ярко-зеленой… После этого я проснулся. Сердце бешено колотилось в груди. Только что увиденная картина стояла перед глазами. На часах было шесть утра, но спать абсолютно не хотелось. Я поднялся с кровати, пошарил в карманах джинсовой куртки. Действительно, в одном из них я нашел тот самый медальон, который мне во сне передала Галя. Надо же, даже сам не помню, когда его снял, вот ведь случилось на мою голову… Позавтракав, я не спеша собрался, оставил хозяйке на столе небольшую сумму денег, запер входную дверь и положил ключ в потайное место, сейчас уже редко кто так делает. В этот день мне довольно быстро удалось найти водителя – дальнобойщика, держащего путь в Воронеж через Ростов-на-Дону. Из Воронежа, уже на другом грузовике, на Курск и Орел. Оттуда, с компанией молодых ребят в Брянскую область. Никаких приключений в этот раз в дороге не произошло. Те же посты, те же менты, те же разговоры на автостопах, те же незамысловатые приемчики родного ГИБДД. Я старался не привлекать к себе особого внимания, не лез гаишникам на глаза, вел разговоры на нейтральные темы, прикидываясь простоватым и грубоватым провинциалом. Видимо мне это удалось. У развилки двух дорог, рядом с кафе под названием «Дубрава», я попросил моих спутников остановить машину, попрощался с ними и пошел искать встречи с кем-нибудь из местных жителей. В кафе «Дубрава» мне удалось найти одну из работниц, тех с которыми мы познакомились еще во время нашей первой поездки. Рабочий день уже близился к концу, и она любезно согласилась показать мне дорогу к дому, где жила Галя. По пути мы разговорились, она стала жаловаться на свою жизнь - Галина Андреевна, понимаете, человеком была. Вы не думайте, что мы у нее в любимчиках ходили, у нас там всякое бывало, но все же как-то по домашнему, что-ли, было. И блюда вкуснее были, потому что готовили их с душой, она сама за этим следила. А с тех пор как исчезла, назначил Алексей Михайлович, сосед их, теперешний Глава нашей администрации директором своего сына. Он парень серьезный, грамотный, институт в городе закончил, да вот что-то не получается у него. Все твердит: «Бизнес, дебет, кредит» и прочее все такое…Ой, да заболталась я тут с вами, - спохватилась женщина, - пришли мы уже. Махнув на прощание рукой, моя спутница села на велосипед и поехала дальше. Я же, закинув за плечо спортивную сумку, еще долго прогуливался напротив дома, во дворе которого стоял старенький зеленый «Москвичок». Наконец, открыв незапертую калитку – довольно редкое явление сейчас, даже в сельской местности, я постучал в дверь. Открыл мне Евгений, поздоровался, пригласил зайти. Боже мой, как он изменился за это время. Осунувшееся лицо, потухший взгляд, ссутулившиеся плечи. Весь его вид говорил о том, что находится он в сей момент в состоянии глубокого похмелья и явно, подобные ситуации теперь случаются с ним очень часто. Обстановка дома разительно отличалась от той, которую я запомнил во время нашего первого визита сюда. Вместо ухоженных, сияющих комнат, результата усердия хозяев, глазам открывался настоящий кавардак, - опустевшая как будто ограбленная хата, неубранные кровати с нестиранными простынями, висящие прямо в доме застиранные шмотки, тарелки с засохшими остатками еды и бутылки из-под водки и спирта «ROYAL», встречавшиеся повсюду и острый неприятный запах, который я помню с детства, точно также пахло дома у нашего станичного соседа-алкоголика Санька. - Что Женя, вижу, несладко тебе живется, - спросил я, уже зная, что услышу в ответ. - Еще спрашиваешь, - ехидно откликнулся он, - проходи, коли не шутишь. Мы прошли на кухню, бывшую когда-то образчиком чистоплотности для домашних хозяек, а теперь способную привести в ужас даже солдата срочной службы. Уселись за маленький столик, Евгений поставил чайник, я достал из сумки бутылку, на что он одобрительно кивнул… Так мы и сидели, час, два, три… Два взрослых, битых жизнью человека, пили горькую, рассказывая друг другу о своей судьбе. Никаких нравоучений и моралей друг другу не высказывали, да и зачем? Евгений не стал осуждать меня и моих погибших друзей за то, что сами искали убийц, ненавистных своих обидчиков, за то, что творили самосуд по собственному разумению. Вместо этого, он даже с какой-то тихой завистью смотрел на меня. - Да ребята, наворотили вы делов на Кубани. То, что ты, Серега после этого всего еще и жив остался, это даже не счастье, а какое-то знамение, словно ты не простой человек, а на тебе то ли благодать Божья, то ли Дьявола печать, сам не пойму. И как потом ты со всем этим дальше жить будешь, решай сам. - Спасибо Женя, что напомнил, уже решил, - ответил я, подошел к телефону и набрал номер Анастасии. - Настя, это Сергей, я снова в ваших краях, здесь, рядом с тобой, всего пару часов езды. Я вернулся, очень поздно, но ведь я ничего и не обещал. Теперь вот не знаю, захочешь ли ты видеть меня снова, нынче я совсем не такой, каким был раньше. - Да что ты, Сереженька, где ты так долго пропадал, что с тобой? Что ты такое говоришь? Как же ты ничего и не понял, милый мой. Приезжай прямо сейчас, я всегда, и днем, и ночью буду тебе рада. Ну, так ты приедешь? Ее голос в трубке задрожал. - Приеду, сейчас же приеду. Беру сейчас же первого попутчика и в Брянск! Расскажу обо всем, не поверишь, но у вас здесь я, судя по всему, намерен обосноваться надолго. Повесив трубку, я бросил взгляд на Евгения. Его уже изрядно повеселевшие глаза смотрели на меня с восхищением. - Сергей, а я сейчас вот подумал, все беды наши только лишь оттого, что не умеем мы часто свою волю в кулак собрать и себя превозмочь. Вот, взять, к примеру, меня: все у нас с Галиной замечательно было, да что я рассказываю, ты и сам все видел. Но как сбежала она с этим паразитом, - здесь он осекся, помолчал, - я ведь не знал, что и делать. Она ведь не какая-то там прошмонтовка, она ведь действительно – женщина! А я, я ведь все знал: и про ее приключение в Карпатах, и про то к кому мы тогда ехали, сало везли, и про их встречи, здесь и на Кубани, когда она туда отдыхать ездила. И я все ей простил. Даже когда она меня однажды Йозефом назвала. Сделал вид, что ничего не расслышал как будто ничего не случилось. Она правда все поняла, после этого была со мной так ласкова, а его выбросила из жизни на целый год, я тогда думал, что навсегда… - Знаешь, Сережа, ты меня сегодня убедил. Я посмотрел на тебя, послушал и понял – каждый сам делает свое счастье. Вот допиваю это и верь мне, больше ни грамму! С завтрашнего дня приведу себя и свой дом в порядок, достану денег на дорогу и поеду искать Галю. Отыщу, где бы то ни было, набью морду этому самому Йозефу, а ее заберу обратно, заживем с ней как прежде, вместе! От этих слов на моих глазах выступили слезы. Этот монолог наивного, ничего не подозревающего человека «пробил» меня, сильно огрубевшего в последнее время, до глубины души. - Прости, Евгений, ради Бога, прости меня. Не хочу я тебе это говорить, но затея у тебя не выйдет, потому что жены твоей, да, кстати, и ее любовника уже нет в живых. С этими словами я вынул из кармана и положил перед ним на стол медальон Галины. Минуты три он смотрел на него, не отрываясь, потом молча налил себе полный стакан водки, дрожащей рукой поднес ко рту, выпил залпом. Я посмотрел на часы, вспомнил про разговор с Настей, спохватился и стал собираться. Когда я перекладывал вещи в сумке, из нее случайно выпал пистолет. Тот самый «Стечкин» с последней оставшейся наполовину неизрасходованной обоймой. Увидев оружие, безмолвно сидящий за столом Евгений оживился, начал умолять продать ему «пушку». - Слушай, Сережа, ну хоть все в доме забери, только оставь мне его. Ты же к любимой женщине едешь, на х… он там тебе сдался, - причитал он, не переставая. - Ну, хорошо, а тебе зачем, - спросил я, окончательно утомленный его нытьем, - меня, что ли не терпится грохнуть? - Да нет, это для себя я. Сам свою судьбу сделаю. Если уж не суждено мне в этой жизни мою любимую увидеть, уйду вслед за ней. Нет у меня теперь здесь никого и весь мир этот мне уже не нужен! Дай мне пистолет, дай, на коленях прошу, дай в жизни совершить хотя бы один поступок! И стыдно мне уже потом не будет. Что, смотришь с презрением? Ну, тряпка я, Сережа, тряпка! Не смог удержать жену возле себя, все вернуть надеялся. А без нее мне не жизнь! Повеситься или вены вскрыть в ванной я не могу – смелости не хватает. А так, - «бух!», и готово, - вот это по мне. Умоляю, все, что желаешь, отдам за один выстрел. - Ладно, Женя, оставлю я тебе его. Только воспользуйся им через час, после того как я уйду, - и так в последнее время на моих глазах свершилось множество смертей, больше видеть ничего подобного не хочу. Выйдя из дома, подойдя к калитке, я услышал выстрел, обернулся – все также горел свет в окнах, никто из соседей даже не вышел на крыльцо. Странно, но на меня почему-то это не произвело никакого впечатления. Только подумал, что вот ведь оставил игрушку несмышленому ребенку сорока пяти лет от роду, а он даже не дождался, когда уйду, поторопился ею воспользоваться. Ну что же – кто за что в ответе, с тем и проживет, мне придется с этим. * * * Сидя в кабине грузовика, ехавшего в Брянск я смотрел на шоссе, километры которого плавно пролетали перед лобовым стеклом автомобиля. Вся жизнь моя – такая дорога, не простая как у некоторых, а извилистая, с ухабами, рытвинами и крутыми поворотами судьбы. Впереди ждет новый путь, после очередного резкого скачка, путь, который придется начинать с нуля, где лучше помалкивать о своих предыдущих «подвигах». Надо будет всеми силами постараться снова стать таким, каким был раньше, как будто ничего и не случилось. Да нет, случилось, вся правда в том, что случилось, и мне выпало помнить об этом, жить и помнить… И та точка, которую думаешь, что уже поставил в этой главе своей жизни, вдруг снова нагло превратилась в многоточие, - что же, судьба значит такая.