*1 Когда я встретила Диму, на улице стояла осень. Этот человек до сих пор снится мне осенью, ее холодными, дождливыми ночами. Его внешность меня совсем не привлекала, да и не симпатичный он вовсе. Такой реальный панк... подонок. Каждый раз, когда я его встречала, он просто говорил: «Детка, пойдем к тебе!», отказать ему невозможно, да и не в моих правилах отказывать. Познакомились мы с ним в клубе. В таком «крысином подвале», куда меня привел мой бывший дружок. Дима часто шнырял в таких местах. Увидев его сложно поверить, что этот человек - любимец женщин. Но в постели он был действительно лучшим. Помню, как однажды он пришел ко мне поздно вечером сильно подвыпивший. По его лицу было понятно, что он даже не понимает, где находится. Не ясно матерясь на кого-то, Дима прошел в спальню и упал на кровать. Я, стоя на пороге в прозрачной сорочке, с интересом наблюдала, как бухой, небритый мужик, лежа у меня на постели, пытается снять брюки, расстегивая воображаемую ширинку сзади. Когда, наконец, ему удалось стащить штаны, Дима залез на кровать и заплетающимся языком сказал мне: «Иди... суда...» Наверно ему, правда, было хреново... Подойдя к нему, я заметила, как ровно он вдыхает воздух. Дима спал. Невозможно не заметить его привычки. Я видела такие у героев дешевых американских фильмов, но только он был не таким героем. Иногда, просыпаясь рано утром, он шел на кухню. Проходя обратно по коридору, он, задрав голову, хлебал молоко, свободной рукой почесывая спину. Я всегда слышала как потом, он возвращался в спальню, тихо собирал свою одежду, и каждый раз уходил, не будя меня. Но я его не останавливала, даже если видела что он уходит. Большинство девушек всю жизнь ищут для себя второю половину, ищут единственного, я же не могу всегда быть только с одним. Вокруг меня слишком много мужчин, и нужны они только для секса. Мы и Димой совпадали характерами. Он, как и я вспыхивал от малейшей искорки. Он всегда выражался резко и надменно, считаясь только с собой. Раз я видела, как он дрался с каким-то мужиком. Даже нанося противнику удары, он не менял взгляда. Все равно, чем он занимался: сексом, дрался, просто смотрел телевизор - его глаза всегда выражали его поверхностное отношение к материальному миру. Конечно, Дима мог быть нежным. Но вся та нежность, что он изображал, была лишь не очень удачной игрой. На самом деле ни что не могло скрыть его надменной натуры. В постели он вел себя властно, и мне нравилось такое отношение, не люблю слюнтяев. От него всегда воняло дешевым «Marlboro», то ли у него денег не хватало, то ли действительно нравилось, но у меня этот запах вызывает отвращение. Часто после секса я замечала, что мне нравится смотреть на него во сне. Тогда Дима кардинально менялся. На нервозном лице появлялось спокойствие, дыхание становится ровным, только складка на лбу оставалась. Фигура у него была не атлета, но мне нравился его животик и сильные руки, которые я так любила обнимать. На правой руке у него была вытатуирована змея, как будто ползущая по плечу снизу вверх; а на левом предплечье знаменитое «I`m Faking». Все что ему нужно было от меня - секс. Дима никогда не говорил о себе, а мне и не хотелось спрашивать. Я никогда не искала его, это он меня находил. Стояло мне увидеть его глаза, как я была в их власти, как жертва вампира. В действительности Дима грубый, в чем-то жестокий человек, ему свойственно насмешливое отношение к миру и людям. В нем как-то все чересчур. Как пишет Воденников: ...« Я - чересчур, а ты меня - поправишь: как позвонок жемчужный - обновишь, где было слишком много - там убавишь, где было слишком мало - там прибавишь. Но главное - отпустишь и оставишь (меня, меня! - отпустишь и оставишь), не выхватишь, - не станешь! - не простишь…» Его душа для меня как дремучий лес, в которой идти мне было боязно. Часто, прикуривая сигарету, Дима говорил, что все суки, что его окружают, эти «ебучие пидары», возомнившие себя бог весть кем, на самом деле ничего не стоят. Я с ним согласна. В то время слишком много выползло пидаров, и некому их поставить на место. «Страна переживает тяжелые времена, - говорили они, - а вы в постели кувыркаетесь!» На такие высказывания Дима отвечал обычно «Идите на хуй!» - это означало что сейчас не подходящее время для драки, но если его непонятливый, тупой собеседник напрашивался... обычно они расходились после первого удара в челюсть; Дима стирал с кулака кровь и, обнимая меня за талию, уводил в более интимное место. По жизни он был одиночкой, только за себя. Ни друзей, ни семьи, как будто старался забыть о жизни, о себе. Только одни принципы. Думая о нем мне всегда становилось страшно... за него. Дима как дикий зверь, живет только инстинктам. Я осуждала его за это. Хотя всегда точно знала - мы еще встретимся. Так просто он меня не забудет! Дима не на много меня старше, мне при нашей первой встречи было 25, а ему 33. По его внешности, тяжело даже предположить его возраст. На вечно напряженном лице только одно чувство, насмешка. И его аморфный темный взгляд... Боже, он сводил меня с ума! Меня всегда тянуло к таким мужчинам. Я видела что-то мужественное в его потертой куртке, в простых джинсах и вечно растрепанных, взъерошенных волосах. Одновременно мне становилось его, жаль. По своей сути он не мог проявлять жалость в этом и парадокс. А в какие-то моменты он был действительно жалок. *2 Дима относился ко мне точно так же как я к нему. В наших отношениях на первый план выходил секс. Но он не думал обо мне как о шлюхе на ночь. Ведь секс - это не всегда тупое траханье, но и не всегда любовь. «Любовь» - слишком высокое слово, для меня оно не подходит. Я не считаю себя не такой как все, я просто выбрала другой путь - it`s my way. Не называйте меня шлюхой, темперамент - это не блядство. Я никогда не спала с мужчинами за деньги, никогда не предлагала им себя. Просто им нравятся такие, как я. Я напоминала им куклу, своим ярким макияжем и вызывающими нарядами. И мне это нравиться - эта яркая жизнь - мой выбор. Ненавижу, когда мужики заставляют меня, делать им минет. Эти слюнтяи, - ради которых женщины имитируют оргазм - пытаются показать себя суперменами в постели; эти ничтожества кончают через максимум пять минут. Я не феминистка - я люблю настоящих мужчин, таких, как Дима. Он не изображал супермена - он был им. Все что я могла дать ему в постели - я отдавала без остатка. И переставала ощущать себя, когда он был во мне. Мы жили одной жизнью, одним телом... двигаясь в унисон на пути к наслаждению, как к смерти... и умирали вмести каждую ночь. Рядом с ним я переставала быть стервой. Тут сложно подобрать слова (но они есть). А Дима... но он оставался таким же... не холодном, напротив темпераментным и горячим. Когда его сильная рука обнимала меня за плечи, я хотела что бы стрелки надоевших часов замерли, и эта ночь не кончалась никогда. Но неизбежно наступало утро, он собирал вещи и уходил. Однажды все изменилось. Там вечером я была с мужчиной. Макса я встретила случайно, короче слово за слово я привела его к себе. Он так часто краснел, гладя мне в глаза, и это мне льстило. Дело было в его наивном лице. Стройный молодой паренек, он зашел в мою спальню, и я испугалась, что ему станет плохо при виде постели. Его мальчишеское лицо зарделось, щенячьи глазки смущенно наблюдали за тем, как я раздеваюсь. А я намеренно медленно расстегивала каждую пуговицу блузки. Это выглядело особенно эротично при тусклом свете ночника, нежно лакающего плавные изгибы моего тела - линию спины, бедра, грудь. Когда дело дошло до главного, обняв его, я тихо прошептала, касаясь языком мочки его уха: «Не бойся, я сама все сделаю». Мне нравилась его наивность, его нежные, хоть и неумелые движения, его робкие поцелуи. Нас прервал надрывистый звонок в дверь. Я, накинув халатик, открыла. Естественно на пороге стаял Дима. Его бледное лицо было изнизано мелкими линями вен. От него ужасно несло перегаром, он шатался. Я попыталась ему объяснить, что сейчас не одна, и может, было бы лучше, если б он зашел потом, когда проспится. Но Дима и слушать меня не хотел. Задевая углы, он прошел в спальню. Я чувствовала, что это случится. «-Убирайся отсюда!» - заорал он так громко как мог, на Макса. Парень, понимал всю серьезность происходящего, и быстро сгреб вещи и выбежал в коридор. Я повернулась к нему и встретила наивный и благодарный взгляд. Больше Макса я не встречала. Дима сел на кровать и закрыл лицо руками. Я подошла ближе села рядышком с ним и только теперь поняла, что он плакал. Это было не от алкоголя, он вовсе не был пьян, лицо его стало таким от слез. Я осторожно обняла его за плечи, и почувствовала, как его тело еле заметно вздрагивает. Он убрал руку от лица, из его глаз беззвучно катились слезы. И посмотрев на меня, Дима прошептал что-то не обрывисто: -Она не... Я не поняла про что он. Но спрашивать не стала, чтобы не усугубить ситуацию. Я приблизилась к нему, не говоря ни слова, коснулась его горячих губ, проникая языком глубоко в его рот. Этой ночью он впервые был со мной нежен, как будто занимаясь любовью, рассказывал мне о своей боли. Проснувшись утром, я поняла, что он рядом. Дима лежал на кровати в смешной неестественной позе на боку, по пояс под одеялом. Я провела рукой по его спине и почувствовала на лопатках рубцы. Действительно, на его спине были шрамы от давно затянувшихся ран. Я нежно погладила его по спине и поднялась с кровати. Мне было приятно его жалеть (если вы понимаете о чем я), но я совсем не чувствовала своего превосходства, как это было с Максом. В отношениях с Димой - он был главным. Глядя в желтую осень за окном, я, обхватив руками грудь, стояла на кухне. Нет, это не жалость. Но я долго не могла понять, что на самом деле это было. На улице стояли голые деревья, а над городом зависло серое дождливое небо - холодная осень. Когда я почувствовала прикосновение горячей руки на плечах, по моему телу где-то внутри пробежала приятная вибрация. Дима жил у меня четыре месяца, до начала весны. И каждую ночь мы занимались сексом. Мне было хорошо с ним, как ни с кем. Только с ним... А что случилось тем вечером, я не спрашивала, мне казалось, что на этом все может закончиться. За то время пока Дима был рядом со мной, я начала понимать, что он значит для меня гораздо больше чем просто секс. Той ночью я гладила его волосы и нежно касалась кончиками пальцев его обветренных губ. Мне нужно было это как воздух. «-Я люблю твои губы... люблю тебя... Останься со мной, пожалуйста... Ну, скажи, что ты меня любишь! - умоляла я, - Скажи... И я буду только твоей...» Дима не реагировал на мои слова, и я подумала, что он даже не слышал меня. При томном сиянии ночника, его лицо показалось мне безумно красивым и нежным, а глаза также темными и бездумными. Легонько разжались его губы, и он произнес: «-Ты не она», - с этими словами он встал и вышел из спальни. Не она... Поднявшись на кровати, я проводила его глазами. В тот момент мне показалась, что дорога, по которой я шла всю свою жизнь, неожиданно оборвалась, и я смотрю в бездну передо мной. У меня кружилась голова. Где-то внутри что-то оборвалось... Я вышла в ванну. Из зеркала на меня смотрела красивая женщина с грустными глазами. Я почувствовала дрожь по телу и заметила, что красавица в зеркале плачет. Машинально я подняла руку к лицу, чтобы стереть слезы, отражение в точности скопировало это движение. По моему лицу протянулись черные полосы. Я была похожа на дешевую шлюху, стоя перед зеркалом в белом кружевном нижнем белье с испачканным черной тушью лицом. Дима сидел на кухне и курил. Потеряв всякую гордость, я вышла из ванны и бросилась к нему, падая на калении. «-Я могу ей стать! Могу!» - закричала я, заламывая руки. Дима, чуть прищурив темные глаза, бросил на меня свой безразличный взгляд и, сильно затянувшись «Marlboro», посмотрел в окно. «-Не можешь»,- произнес он и затушил сигарету в пепельнице. Потом он встал и вышел в коридор. Я осталась стоять на коленях, понимая, что он уйдет. Но, все еще надеясь остановить его, я поднялась с пола и выбежала за ним. «-Я буду ей! Буду! Я стану похожей на нее... - кричала я в исступлении, - я смогу!» Дима стоял возле двери в своей кожаной куртке, надевая ботинки, он посмотрел на меня и, хмыкнув, сказал: «-Дура ты», - с этими словами он ушел. Он ушел... Я боялась... боялась, что он уйдет, но чувствовала себя слабой перед неизбежностью. Не громко хлопнула дверь, и я осталась одна холодной весной. Я больше никогда его не видела, наверно я слишком много от него хотела. И я ненавидела себя, потому что не была ей... Она. Когда Дима ушел, я нашла на столике возле кровати фотографию девушки. Это была она. Простушка... прямые волосы, светлые глаза и доброе милое личико. Я не могла быть ей, но только она в этом не виновата. Дима и я слишком похожи, страсть на страсть. Но это был единственный мужчина, которого я могла любить, вот только он любил не меня. А ведь мы могли убить друг друга в минутном порыве страсти. Могли... А он ушел, и мне больше не нужна эта жизнь. Я нюхала осень и вспоминала о нем. До сих пор думаю о нем, и верю, что когда-нибудь мы снова встретимся, пусть даже не в этом мире.