Станислав Шуляк Глаза ветра (книга хайку) Часть 3 Хайку смерти Сколько слов, сколько лжи, сколько сожалений. Поэт при смерти. Поле тюльпанов. Черно в глазах. На траве роса из ртути. Лишь глаза ветра зрят расщелины неба, бездонность почвы. Праведный ветер над градом. От прохожих – смрад покаяний. Догорит твоя свеча – охватят тебя бред и бешенство. Исходит время из глаз твоих, свиваясь смертным коконом. Несчастье в небе. Солнце под конвоем туч. Как зомби – луна. Вместе с зарею, как неспешное кино, – погибель града. В кои-то веки над храмом скорби дуют ветры сочувствий. И носил в себе пыль и сомнения тех мертвых городов. Лишь истекал по древу жизни каучук – яд сочувствия. Из праха рожден. В прах возвратился. Праха письмена суть жизнь. В мертвом городе нашем читали мы лишь газеты смерти. Война. Ангелы в небе роют могилы для избранных птиц. Вот ты сам тоже пал в подземелье и стал вдруг сталактитом. В душе луна и солнце. Достаточно для шизофреника. Лошадь. Сегодня за плугом, завтра плоды топчет лениво. Пламя мотылька манит. Смерть его рядом в тени прячется. Дни жизни – вехи бытия? Периоды полураспада. И принял смерть, и принял жизнь и мир свои без смирения. Вот дожили до эпох Возрождения, Вырождения. Почему бы нет? Почему бы нет? – твердишь себе, уже мертв. Карабкается по стене человек. Не метит ли в вечность? Лишь схватишь себя за сомнения – тяни из себя врага. Исплачет земля нефтью скважин, изойдут газами недра. Ты – наблюдатель. Смрад. Века конец. Скрипка. Бег тараканов. Начало начал, и начала исход, и смерть всех исходов. Поле. Ночь. Завтра вновь холодная война роз и ромашек. Ночь тиха, сколько сберегла шаманов, ведьм да некромантов. Углем недр станешь, газом неба, вслед смерти твоей, человек. Мир полон цитат. Зима. Падает снег. Треск... Опять цитата. Дух подмышек и пот лба. Вот во сне входишь ты в город-призрак. Вот цветам корни отрезал. Ан нет, никак не растут в небе. В недрах города все ископаемые – лишь нечистоты. Ночь иссякла, а зорьку никто не поет. Петушок в супе. Кто там пал во прах и ничтожество? Кто же? Нация пала. Старость. Смерти страх. Глаз слепота, да ушей равнодушие. Опиум в каждой жилке твоей, и в теле смрад патологий. Жарко. Рельсы. Мост. Крушение поезда будет завтра днем. Вот в ушах твоих гул молитв, благодарных и поминальных. Смерть после жизни. И как в кривом зеркале – жизнь после смерти. То мертвый сверчок. А ведь сослепу принял за пуговицу. Крепость в руинах. Бурьян нарос на душе твоей несмелой. Лето. Воробей червя глотает. А тот воробья больше. Сомнение – вот растлитель жизни твоей внутри черепа. Как давно это было – вздох твой тоскливый, прежде мгновеньем. Стихов перевод с языка пустоты на язык утраты. Кукушка поет. А у самой-то спроси, скоро ли умрет. Время несется, твою жизнь сокрушая. Отказ тормозов. Горечи прежней ищи отпечатки лишь в дневнике вздохов. Вот затмение лунное. Крик. Лунатик с крыши свалился. С кладбища галки летят тучные. Чем уж таким кормятся? Идешь по миру мерзости. В походке – ртуть, свинец во взгляде. Вот как убийцу гонят тебя. А ведь ты – депутат смерти. Вот пробил твой час. От тела – смрад, и души – разложение. Кроты роются (их удел – нечистоты) в подсознании. Сомнения мор. Вот даже мысль растеклась, будто медуза. Два духа парят. Эротический. Смертный... Какой выберешь? Осень. Тишина. Затеял в честь судьбы свой скорбный фейерверк. Вновь над судьбою твоей темные звуки гимнов предсмертных. Лишь подари смысл каменотесу – тут же искры полетят. Круженье листа над землей, беспечного, бездыханного... К исходу его этот день почернел, как от сифилиса. Путь из Египта. Пустыня. Ночью крики мертвых верблюдов. Офелия, кто ж лицо твое ласкает? Водоросли лишь. Вечности пятна. Вот на камнях рисуют мхи-художники. Или на ветру вдруг тень паутины от мертвого солнца. Во снах поэта за спиною тревоги – стихи гибели. Где же старуха? Ушла? Мертва? Карточка пожелтевшая. Душит голубя кот. Не боится дела уголовного. Россия. Народ зол. Башню не сберегли останкинскую. День в недуге, и вот-вот скончается от разрыва сердца.