Куземко Владимир Валерьянович. НЕКОТОРЫЕ НЮАНСЫ ОПЕРАТИВНОГО ИСКУССТВА. Из записок районного опера. Часть первая. Насилие. Часть вторая. Агентура. Часть третья. Свидетели. Часть четвёртая. Подозреваемые. Часть пятая. Явка с повинной. Часть шестая. Тайны следствия. Т А Й Н Ы С Л Е Д С Т В И Я . 1. АЗЫ. Напомню элементарное. . После установления факта совершения преступления правоохранительными органами (внутренних дел, госбезопасности, прокуратуры и т.д.) возбуждается уголовное дело. Его ведёт следователь, которому в расследовании помогают опера (в нашем случае – уголовного розыска). Для этого параллельно уголовному делу заводится так называемое «оперативно – розыскное» дело (ОРД), в которое, помимо документов уголовного дела, входят и оперативные материалы, в частности - задания сексотам, и справки о выполнении этих заданий. По поручению следователя опера проводят отработку подозреваемых, получают «явку с повинной» от совершивших преступления лиц (если таковые опера сыскали), находят и предоставляют следователю уличающих эти лица свидетелей и вещественные доказательства… Трое суток, до предъявления подозреваемому лицу официального обвинения следователем, оно находится в РОВД, а после предъявления обвинения, став из подозреваемого и задержанного обвиняемым и арестованным, на весь период следствия попадает в следственный изолятор. Это если не избрана иная мера пресечения – например, подписка о невыезде, - в случае, если вина его не слишком велика, и учинить помехи следствию он не в состоянии. Избрание меры пресечения следователем имеет для обвиняемого огромное значение. Суд может состояться и через месяц, и через год. Дожидаться суда на воле или в вонючей тюремной камере – далеко не одно и то же. Кроме того, суду некогда слишком уж углубляться в анализ личности подсудимого и подробностей им содеянного, и он практически полностью доверяет общавшемуся с ним куда больше времени следователю. В 90% случаев, когда обвиняемый до суда выпущен следователем «под подписку», приговор выносится – условный, т.е. без заключения под стражу. И наоборот, в 90% случаев, когда до суда человека держали в СИЗО, приговор связан с заключением в места лишения воли, причём ранее проведённое в СИЗО время засчитывается в вынесённый судом срок. Но если страдалец отмотал в СИЗО год или даже два, а суд его потом оправдал, то сразу возникает куча никому не нужных вопросов, типа: «За что человека гноили?!», и «Кто понесёт наказание за произвол?!» Вот почему отсидевших уже какое-то время в СИЗО суд старается не оправдывать… 2. В АДУ… Итак, от райотделовских оперативников бандит переходит под дружескую опеку оперчасти СИЗО. Задача тамошних оперов: сохранить «явку с повинной» у тех, кто её уже дал, и получить её у тех, кто по каким-либо причинам (включая и свою полнейшую невинность) от неё преступно уклоняется. Кроме того, они должны побуждать уже давших «чистосердечные показания» к «сознанке» в ещё каких-либо преступлениях, что будет засчитано оперчасти в счёт выполнения «плана по раскрытию преступлений». И шумный райотделовский «обезьянник», и суровый пыточный изолятор временного содержания - всего лишь бледненькое подобие того, что творится в СИЗО. Опека персонала над заключёнными здесь слишком уж долга, плотна, жёстка, страшна… Самое смешное то, что с точки зрения закона преступников здесь нет вовсе. Преступником может объявить суд, по приговору, вступившему в законную силу. А суда над ними ещё не было, и неизвестно, когда он состоится… Вину этих людей (пусть даже они её и признали, и подписались под нею обеими руками), ещё только предстоит доказать. Ещё раз повторю: формально это - невиновные люди, к которым у правоохранительных органов возникли некоторые вопросы, и потому им было улыбчиво предложено задержаться в гостях у государства на некоторое время, требуемое для того, чтобы на все эти вопросы найти правильный ответ… Этих людей пока что не за что наказывать и карать, - они столь же чисты перед законом и обществом, как и все прочие законопослушные граждане. И вот эти «гости государства» содержатся в СИЗО в условиях ада!.. В камерах на десять посадочных мест находится от 20 до 30 человек… Издевательства охраны и зеков поагрессивней… Скверное питание… Невыносимая вонь… Жара и повышенная влажность (следствие дыхания в замкнутом пространстве десятков людей), от которых тело покрывается язвами, и голым по пояс заключённым приходится носить на шее полотенца, чтобы мухи не копошились в ранах и не откладывали яйца… Закон врёт, что они ещё не осуждены и, следовательно, ещё не виновны, но на самом деле суд уже состоялся, и вынес этим людям приговор: РАБСТВО. Каждый из них - РАБ ГОСУДАРСТВА, бесправный и ничтожный, знающий, что тут сделать с ним могут в с ё: оскорбить, унизить, искалечить, убить, наконец… Шепнёт «кум» из оперчасти сексотику: «П о г а с и такого-то!», и всё… Воткнут в спину заточку на прогулке в тюремном дворе, или придушат ночью в камере, во время сна… Как водится – виновного «не найдут», а и найдут - так отмажут, способов - миллион, и уж при любом раскладе обрекший зека на казнь «кум» будет в стороне: «Это их, бандитов – внутренние разборки…» Как сподручно ломать и гнуть даже и самых сильных по характеру людей, за решёткой… Камера сводит потребности человека к минимуму, к выбору простейших жизненных благ: еда, курево, помывка в бане, прогулки.. Но этот минимум жизненных благ - чувствителен для человека. Чуть больше их – и словно в раю оказался, чуть меньше – и ты на грани отчаяния… Режим содержания здесь может быть мягкий, строгий и очень строгий, в зависимости от того, «явочник» ты (то есть согласившийся на «явку с повинной»), или «отказник». Больше всего в СИЗО ценится «серийник», то есть совершивший много преступлений, и готовый по ним «дать явку». Чертовски выгодно быть вором, «бомбанувшим» 5-10 и больше хат, за счёт него одного множество оперов выполняют свои планы по «раскрытиям». Каждое «явленное» им преступление - как капитал, с ним в СИЗО не пропадёшь!.. Таковых, выявив их ещё в РОВД, окружают вниманием и заботой опера-«территориалы». Вор – серийник важен и строг, он знает себе цену, он даже торгуется: «А что вы ещё можете предложить за каждую «заявленную» кражу?.. Мало!.. Ага… ага… а вот это – в самый раз!..» И Боже тебя упаси выдоить из этого благодетеля в с е его кражи, - тогда твоим СИЗОвским коллегам ничего не достанется, а так нельзя, -надо уметь вовремя делиться с коллегами… И вот спустя положенные трое суток отправляется «серийник» в СИЗО, мы тут же звоним туда и сообщаем: едет!.. «Хорошего» зека, зека – «кормильца» здесь встречают с распростёртыми, и живёт он тут если и не как у Бога за пазухой, то во всяком случае – намного лучше прочих заключённых… Есть с чем сравнивать. Вот две камеры, совершенно одинаковых по площади и прочим параметрам. Но почему-то, хоть в обоих камерах людей и содержат с превышением нормативов, но в одной - их в два раза больше, чем в другой… В одной из камер надзиратели зверствуют и нещадно бьют за каждый обнаруженный окурок, в другой – тишь да гладь, кури – не хочу, даже телевизор есть – хоть новости смотри, хоть КВН… В одной камере хрен передачу с воли съешь, - злые сокамерники отнимут и схавают… В другой - спокойно жри своё, и вокруг все спокойно своё кушают, никто ни у кого не отнимает, всем хватает, все довольны… В первую камеру еженедельно врывается прибывший для тренировки ОМОН (их называют «мотоциклистами» - за надетые на головы пластиковые полусферы), - сперва в камеру бросают взрыв-пакет, чтоб не так скучно было, потом врываются ордой, и нещадно колошматят всех дубинками, – мужчин, женщин, стариков, малолеток… Потом хватают ошеломлённых зеков за руки-ноги и с размаху выкидывают из камер на бетонный пол, шмякнешься с размаху - мало не покажется!.. И тут же по команде - вскочил и обратно забежал в камеру, чуть замешкался - лупят как сидорову козу… Выйдут из камеры ОМОНовцы, передохнут, и – по новой. И так за день - раз пятнадцать!.. Но что характерно: во вторую камеру ОМОН как бы и дороги не знает, никогда туда не наведывается - ни на этой неделе, ни на следующей… Теперь я вас спрашиваю: на ваш взгляд, в какой из этих двух камер размещены те, кто сотрудничает с операми, а в какой – те, кто зловредничает, вопит как недорезанный: «Невиновен я!.. Менты - суки ни за что сюда кинули!.. Господи, помоги и сохрани!..» Но Бог – далеко, а опер – вот он, рядом… С теми, кто пытается упорствовать до конца, и кого по каким-либо соображениям сломить надо о б я з а т е л ь н о, используются и более хитрые приёмчики… Одного нарика, к примеру, «грузили» наши орлы на мокруху, а он сперва сознался было (когда мы его старенького отца слегка потрусили), но потом, когда пахан его от своих старческих хворей склеил ласты в больнице, спохватился и глухо пошёл в квалифицированный отказ. Ещё и жалобы во все инстанции накатал, дескать: били меня зверски, и всё такое… Главное: два брата его, оба бизнесмены, скинулись и наняли дорогого адвоката, на суде могли произойти накладки, а вышел бы на свободу - чего доброго, ещё и в смерти папаши нас обвинил бы, «довели до смерти опера – изуверы своими издевательствами»... И что ж?.. Перевели его «временно» в другое СИЗО, а следом по «тюремному телеграфу» пошла м а л я в а: такой-то – к р ы с а, у своих ворует… Так ему тамошние сокамерники оба глаза острозаточенной ручкой обыкновенной алюминевой ложки выкололи!.. Потом, конечно, быстро выяснилось, что слушок тот ложным был, оперским «кумом» запущенный, извинялись все перед ним, каялись, «прости нас, братан, промашка приключилась!» А на фиг ему теперь все ихние извинения, - выколотых глаз они не заменят!.. Из СИЗО – то его в итоге выпустили, но жаловаться уж никуда больше не стал – сгинул в безвестности, мыкаясь по больничкам… 3. Я И СИЗО. Содержащиеся в СИЗО - не моя епархия, но и я в какой-то степени с ними общаюсь, и некоторым образом повлиять на их жизнь могу. Если человек вёл себя правильно, и взятых на себя передо мною обязательств не нарушил, то и с моей стороны сбоев не будет. Обязательно - регулярный п о д о г р е в в СИЗО чаем, куревом, колбаской какой-нибудь, а то и его родича с собою прихвачу на встречу, получится что-то вроде непланового свидания, отоварится продуктовой передачкой… Могу при надобности и «кума» попросить: не обижай такого-то, клёвый пацан, я за него подписываюсь!.. Ну и наоборот… Испоганить жизнь содержащегося в СИЗО мне тоже нетрудно. И плевать, что по закону никаких возможностей на то у меня нет… Подкатываю к любому знакомцу из оперчасти СИЗО, говорю негромко: «Ставлю тебе п о л я н у в кабаке, подошлю пару перспективных «серийников» с кучей «явок», по возможности помогу с другими твоими проблемами… А ты с Олегом Пороховым сделай то-то… Мразь он, путает нам все планы своей «несознанкой», да и по жизни - гнида, пора уж за всё ответить…» Гарантирую: не о праведнике с ангельскими крылышками речь идёт, действительно – о подонке, «кум» его уже п р о б и л, и цену ему знает, потому и не возражает против твоей задумки, кивнув: «Сделаем, старлей!» И - готово… Бросают Порохова в камеру для «особых», там вообще – беспредел даже по здешним, СИЗОвским меркам. Тут любого, даже самого авторитетного могут о п у с т и т ь, для этого ведь даже не обязательно насиловать, достаточно провести по губам тряпкой, мокнутой в мочу – и всё, ты уже «петух»!.. А начнёшь возбухать – затаскают по карцерам, измочалят побоями, запрессуют в грязь до упора… Если и выживешь, вырвешься когда-нибудь отсюда относительно здоровым - все на воле уже будут знать, что «петух» ты, и отношение к тебе со стороны серьёзных людей после этого будет соответствующее… (Кстати, вот почему лично я не верю в возможность существования в «зоне» действительно самостоятельных и независимых от администрации «авторитетов». Если уж действительно пошёл зек всерьёз в «отрицаловку», то в любой момент любого из таких по наущению администрации могут и искалечить, и о п у с т и т ь, и убить даже, а раз этого не делают, то либо он втихую с т у ч и т, либо вольно или невольно играет ещё в какие-то неведомые нам, простым смертным, государственные игры…) Меня должны хорошо знать и уважать в оперчасти СИЗО, чтобы успешно провернуть такое. Это ведь не какие-то там «определённые нарушения», а самое что ни на есть наглое нарушение закона. Чтобы заранее быть уверенным в том, что мне помогут, нужно иметь завоёванный долгими годами службы авторитет, когда мои коллеги ясно видят, кто я по жизни, и что из себя представляю, - такие вещи в оконцовке порою важнее всего… Разные дела приводят меня в СИЗО. Самая типичная ситуация: мне надо узнать, не промелькнуло ли среди добытых здесь «явок» какое-либо из совершённых на моей «территории» преступлений… Другая часто повторяющаяся ситуация: я забираю преступника из СИЗО, и вместе со следователем мы везём его на «воспроизведение» совершённого им преступления. Он показывает и рассказывает, следак записывает всё в своих талмудах, при необходимости делаются фотографии, или производится видеосъемка. Присутствующие при этом понятые своими подписями в протоколе фиксируют, что всё, записанное на бумаге, происходило в их присутствии, и именно так, как оно было записано… Мероприятие это долгое и нудное, идёт оно долго, иногда – не один час, и очень трудно найти желающих стать понятыми при этом. (Понятых на обыск найти легче, поскольку времени на него уходит куда меньше, да и самим любопытно посмотреть, как живёт подвергшийся обыску сосед, и какой компромат у него найдут…) А понятые – обязательны, без них воспроизведение незаконно, и юридической силы не имеет, вот и начинаешь что-то придумывать… Лично я понятыми обыкновенно беру знакомых наркоманов: сбегал к ним домой, дал по морде или пообещал ш и р к и отлить (в зависимости от ситуации), и вместе с паспортами тащу их на воспроизведение… Когда понятые в чём-либо от тебя сильно зависимы, оно и выгодней – на случай, если придётся в чём-либо «схимичить»… Под внимательными взглядами следователя, опера, видеокамеры и понятых бандит показывает: вошёл на адрес так-то… вынес оттуда то-то… там выломал дверь… тут вскрыл ящики стола отвёрткой, и вынул деньги из ящика… вынул из кармана пальто на вешалке золотой портсигар… И так далее. Вот почему малопродуктивно одними только побоями и издевательствами выбивать из подозреваемых «явку с повинной» - на воспроизведении такой обязательно запутается в подробностях, не сможет показать в деталях, как и что делал, а проинструктировать его так, чтоб – ни сучка, ни задоринки - едва ли возможно… К тому же, и нет уверенности, что на воспроизведение повезу его именно я, а не какой-либо другой опер, которому все мои «игры» в принципе по барабану, и тянуть л е в о е на воспроизведении он не будет… Куда чаще ситуации, когда скажем, вор - настоящий, но к своим 5-10 кражонкам он по просьбе опера добавляет ещё и 3-4 л е в а к а, в общей массе они тонут, тогда проще прокрутить фальшивку, но всё равно – риск… Почти каждодневно почти любой опер таким вот образом рискует собственной шкурой, вынужденно идя на подобное… И ведь даже не ради себя стараемся, не ради собственных интересов, а чтоб держать на высоте показатели, чтобы наше трижды благословенное начальство смогло бы доложить с высоких трибун насчёт нашей раскрываемости преступлений, давно уже превзошедшей хвалённый Запад… Для того и нужны мне «свои» понятые: они «не видят», что я бандиту всё время что-то шепчу на ухо, подсказываю, указываю ему пальчиком… Следователь мне в этом не помощник, - хоть и из одной конторы мы, но и начальство у него своё, и показатели работы – свои. 4. УГРО И СЛЕДСТВИЕ. Налицо разнобой интересов уголовного розыска и следствия. Угро удобно, например, чтобы по каждому из дел проходило преступников числом - поменьше, но с большим числом эпизодов совершённых преступлений. Ежу понятно, что с малым количеством народа проще работать, меньше энергии уходит на получение от них «чистосердечных», зато признания одного бандита в совершении им десяти преступлений идут в показатель раскрываемости так же, как признания десяти бандюганов в совершении каждым по одному злодейству… Вот почему оперу выгодней не распылять силы, гоняясь за всеми воришками одновременно (всех всё равно не поймаешь!), а те из краж, где вора изобличить не удалось, распределить между уже пойманными по другим делам воришкам, - мол, и эти они же совершили… Тогда все кражи числятся раскрытыми, и «висяки» - исчезнут. У следователя же главный его показатель - количество находившихся у него в производстве, законченных и переданных в суд уголовных дел. Ему без разницы, одну кражу совершил бандит или сто одну. Передать дело в суд он может и по единственному, доказанному и имеющему судебную перспективу, эпизоду преступной деятельности. Причём чем меньше в деле эпизодов, тем лучше, - меньше возни с их оформлением, сбором улик и вещдоков, да и на те же воспроизведения меньше придётся ездить… И следак норовит сварганить уголовное дело так, чтобы преступлений по нему проходило меньше, а фигурантов (преступников, пострадавших, свидетелей) - побольше, чтобы заполненное многочисленными протоколами допросов и актов экспертиз дело не выглядело слишком уж тощим и несолидным… Вот почему между оперативниками и следователями почти неизбежно происходит негласное противоборство. Опер идеалом преступника видит «серийника» - одиночку, отбомбившего полжисмассива или изнасиловавшего батальон бабёнок, следаку же везде мерещатся «банды», «группы», «преступные объединения лиц», скопом совершающие одно-единственное злодейство. Так и тянут они следствие в разные стороны… После окончания дела и передачи его в суд опер-«территориал» о нём уж и не вспоминает. А вот следователь – нет, он постоянно держит его в голове и под своим контролем, координируя работу оперчасти СИЗО по «оперативному сопровождению» дела в этот период. Если дело - не верняк, и есть хоть малейшие сомнения в том, не откажется ли от данной на следствии «явки с повинной» обвиняемый (не говоря уж о случаях, когда «явку» получить вообще не удалось!), то с «клиентом» плотненько работают как сами «кумы», так и рассаженные в изобилии по камерам их агенты - «наседки», задача которых - следить за настроениями объекта, влиять на него в нужную сторону, иногда - применять жёсткие меры против неправильно ведущих себя, если это необходимо… В этом – одно из слагаемых мастерства любого следака - аса. 5. САМОЗАЩИТА. Можете удивляться сколько угодно, но никто из преступников (не говоря уж о невиновных!) не хочет получить срок заключения. Поэтому на все ходы следствия любой уважающий себя обвиняемый отвечает контр - ходами, используя при этом каждую нашу недоработку, каждую лазейку в законах, каждую нестыковку межу теми или иными лицами или структурами в правоохранительных органах.. И в итоге, бывало, р а з в о д и т правоохранителей как тузиков, хотя вроде бы не пальцем они деланы, и кое-чему на службе уже научились… Обычные правила поведения на следствии урки «со стажем»: 1. Не признавать себя виновным. 2. Если признал - м у т и с описанием орудия или способа преступления. 3. Побольше путницы в конкретных именах и датах. 4. Используй лже-свидетелей (родичи, друзья) и лже-алиби. 5. Предложи кого-либо иного на роль совершившего это преступление. По последнему из советов - говоришь что-то вроде: «Убивал Сенька Квашнин, подтвердят это Ивашкин, Петровский и Сидорчук!» При этом Квашнин - вполне реальное и известное угрозыску лицо, которое в данный момент по каким-то причинам не допросишь, а трое последних - выдуманные фигуры, но это ведь надо ещё доказать, на что уйдёт время, иногда – очень нужное бандиту для запутывания следов… Есть и более хитроумные приёмы… Скажем, во время следствия вёл себя обвиняемый смирно, не нарывался на неприятности, оперу не грубил, со следаком контачил, покорно подписывал всё, что подсовывали… И после этого на суде бац - совершенно спокойно заявляет, что неделю подряд взвод оперов избивал его бейсбольными битами, принуждая к признаниям, а ведь сознаваться ему совершенно не в чем: там-то он не был, того-то не совершал, с такими-то и близко не стоял… Обидней всего, что на суде с подобными заявлениями обычно выступают те, кого опер либо и пальцем не трогал, либо бил шутёйно, в треть силы, полу - любя. (У тех же, кого мы и в самом деле мордовали от души, «в грязь», моральных сил для подобного выпендрёжа обычно уже не остаётся). В подобных ситуациях суд формально – на стороне закона, требующего всестороннего и объективного расследования, фактически же - на стороне следствия. Не по душе судьям ставить под сомнение работу своих коллег и товарищей, поэтому и рады они найти любой достойный противовес наглым бандитским утверждениям. Пристально изучают собранные следствием улики и вещдоки, подтверждающие вину подсудимого… В частности - рассматривают материалы воспроизведений инкриминируемых ему, например, квартирных краж - и вот тут неожиданно выясняется, что незаметно для следователя и оперов на воспроизведении бандит словчил, «затупил» свои признания, дав их как бы «вообще», без конкретных подробностей, позволяющих утверждать, что такие детали мог знать только действительно совершивший данную кражу, а не сознающийся в ней под давлением драчливого оперков… Или ещё вариант: бандит заявляет мне кучу краж, причём – именно своих, не «левых», и - конкретно, но при этом усекает, что «схимичил» я с понятыми по-чёрному, - не оказалось их у меня под рукой, вот без них вовсе я и обошёлся: «А, ерунда… Потом найду парочку подходящих алкашей, и впишу их подписи в протокол задним числом!..» А ему только этого и надо… На суде - заявляет с ухмылкочкой: «Я этих «понятых» никогда в жизни не видел!.. Вызовите их и допросите, это - явная подстава!.. Подставили меня, запачкать пытаются, чистенького!.. Не совершал я никаких краж, чист как младенец, но били зверски – вот и сознался… За что невинного человека в «закрыть» пытаетесь, ироды?!» Судьям деться некуда, вызывают на судебное заседание вписанных в протокол понятых… Ну а гладко и безбоязненно врать на суде под подписку об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний - далеко не каждый умеет… Л е в ы е понятые, как их перед таким допросом ни инструктируй, обязательно запутаются в деталях, в результате вся моя работа – коту под хвост… Дело - на дорасследование, и бандита при данном раскладе, скорее всего, придётся отпускать за «недоказанностью»… Следователю же в лучшем случае - объявят взыскание за топорное воспроизведение (формально именно он, а не опер, отвечает за все уголовно – процессуальные тонкости), в худшем - за грубейшие нарушения УПК лишат звания и турнут из органов, в отношении же опера – начнут служебное расследование…. (При самом худшем раскладе – и опера, и следака посадят за «фальсификацию дел», но про такое не хочется и думать!) 2. АДВОКАТ ЗАДАРМА. Но творить такие кренделя бандиту легко только на бумаге - я ж не даром говорил про оперативное сопровождение дела в досудебный период. Немало возможностей у администрации СИЗО со строптивым бандитом разобраться, и убедить, что неправ он… Ситуация радикально меняется, если в дело на сторону обвиняемого включается опытный и авторитетный адвокат. По закону, каждый имеет право на защиту, но она ведь бывает разной… Допустим, арестовали человека… или задержали… или хотя бы выдвинули против него обвинение… Согласно УПК, он может либо вызвать своего адвоката (если окажется таким состоятельным и предусмотрительным, что заранее заведёт его себе), либо сейчас же нанять платного, либо защищать себя самому (но это – удовольствие для гурманов, а также – для дурачков, полагающих, что при абсолютной невиновности ни в какой защите они вовсе не нуждаются, и автоматом будут оправданы любым судом), либо, наконец, можно воспользоваться услугами бесплатного адвоката, предоставляемого обвиняемому государством. Как будут защищать вас бесплатно - можете себе представить!.. С тем же успехом можно положиться в защите ваших интересов и на прокурора… Адвокаты «за так» работать не любят, но – вынуждены, держава заставляет, она ж у нас – лицемерная, постоянно рисует озабоченность соблюдением конституционных прав граждан, что ты… И все адвокаты, помимо оказываемых ими клиентуре платных услуг, обязаны столько-то часов в году осуществлять и бесплатные услуги… О, с какой тяжёлой душою они это делают!.. Иные адвокатишки от этой озлобленности против насилующей их державы вполне способны из одного только принципа кинуть следствию подлянку, что нежелательно, поэтому чаще всего в бесплатные защитники берут кого-либо из друзей следователя, который обеспечивает «своего» адвоката денежными клиентами (чуть позже я расскажу об этом подробней), и в качестве ответной любезности - адвокат соглашается взять «в нагрузку» и бесплатного бедолагу… И вот в камеру к подследственному заявляется этакое упакованное в «фирму» пижонистое чмо, бурчит снисходительно: «Я - ваш защитник… Что у вас?..», и брезгливой улыбочкой выслушивает взволнованный рассказ «клиента» о произошедшем (в его версии, разумеется, которая не обязательно является истинной). Подумав, цедит словами… Нет, до прямого обмана подзащитного он не опустится, и про сложившуюся ситуацию всё скажет точно: дело выглядит так-то и так-то… за подобное предусматривается ответственность по таким-то и таким-то статьям… в результате суд может дать либо «условно» (допустим), либо - реальный срок от стольких-то до стольких-то… Как сделать так, чтобы дали «условно» или хотя бы по минимуму?.. «Этого я не знаю… Сами думайте!.. Моё дело - только сообщить вам, какие есть законы, и что в них написано…» Если клиент просит адвоката что-либо разъяснить дополнительно - тот разъяснит, ему несколько лишних слов произнести – не жалко, но как только вопрос касается конкретных действия – опять начинается: «не знаю», «не могу», «тут уж вы сами», «это -сверх моих обязанностей»… Да чтобы с таким защитником в итоге и за решётку не попасть – надо быть уж совсем кристально чистым как ангел, да и то… Молить о помощи, взывать к совести и профессиональному долгу, расписывать, какой ты есть по жизни замечательнейший человек и ценнейший для окружающего человечества специалист, а потому заслуживающий горячего содействия – бессмысленно, ничего не поможет. Если у тебя нет денег – ответ на все стенания может быть только один: «В вашем случае можно поступить или так, или этак, результат будет или таким, или этаким, а как поступать – решайте сами, это – не ко мне…» Настоящая же задача такого защитника – помочь «своему» следователю. Чтобы у следака было как можно меньше работы по «упаковке» страдальца за решётку, ну и чтобы при этом самому, упаси Боже, не переутомиться случайно… Фактически «клиент» бесплатного адвоката обречён!.. Если он проявит зловредность характера, и начнёт жаловаться в инстанции на выделенного ему бесплатно защитника, то тем самым он автоматически обозлит ведущего его дело следователя, за этим защитником незримо стоящего… А при большом желании следак на голову любого «клиента» таких фекалий может навалить, что вам и не представить… Даже если случится невероятное, и на суде обвиняемого оправдают, то до суда ведь ещё надо как-то в СИЗО и дожить!.. Так намыкаешься, и такого хлебнёшь… Не злите своего следователя, очень всем рекомендую!.. 3. ПЛАТНЫЙ ЗАЩИТНИК. Совсем иное, когда у «клиента» есть бабки… Вы не поверите, как легко повернуть любую ситуацию в нужную матёрому адвокату сторону… Сколь изящно одни статьи переквалифицируются совсем в другие, менее тяжкие… Из обвинительного заключения исчезают целые страницы эпизодов… Бесследно пропадают вещдоки… Меняют показания свидетели и т е р п и л ы… В итоге при шустром защитнике казалось бы железное дело - разваливается буквально на глазах!.. Впрочем, ничего «стопроцентного» в правосудии не бывает вовсе, при большом желании почва для обоснованных сомнений в вине обвиняемого найдётся всегда. Но так бы на эти сомнения никто и внимания не обратил, а так – обращают, и весьма усердно… И у следователя, и у прокурора, и у судей вдруг (!) появляется удивлённость: а почему это мы не до конца убеждены в вине такого-то?.. А потому… Нет-нет, я вовсе не утверждаю, что одной из слагающих успеха опытного адвоката является умение вовремя дать взятку кому-либо в правоохранительной системе (хотя и без этого не обойтись), но тут всё тоньше и деликатней… Начнём с главного: кто есть адвокат?.. Обычно это – бывший сотрудник тех же правоохранительных органов, ушедший в отставку мент, судья или прокурор. Отпахав должное количество лет на державу, он теперь с чистой душою работает только на себя и на свой карман… Нынешним правоохранителям такой адвокат - с в о й, из их стаи, от него по родному пахнет, он - часть клана. И вот смотрит на дело следак, прокурор или судья, и видит, что обвиняемый нанял х о р о ш е г о (то есть - высоко оплачиваемого) адвоката. Стало быть - уважил клан в целом, дав возможность одному из н и х полноценно заработать. Уважив одного - уважил ВСЕХ, и уж только поэтому – заслуживает снисхождения…Даже – просто так, без всякого личного стимулирования следака, или прокурора, или судьи… Есть у подсудимого толковый адвокат - значит, автоматически возникают сомнения в виновности «клиента». При бесплатном же защитнике (и тем более -при отсутствии адвоката вообще ) - становится ясно; «клиент – не уважил», - за одно это он вполне заслуживает каторжных галер или ссылки на урановые рудники!.. Пахать надо было всю предшествующую жизнь, чтобы скопить на приличного адвоката, а он, видать – дурака валял… В «зону» его!.. Так что обвинение и защита - вовсе не враги друг дружке, как может показаться со стороны. Они – если и не дружки закадычные, то уж точно – товарищи по оружию и деловые партнеры… По сути, для того и стараются обвинители, чтобы загнанные их усилиями в глухой угол жертвы вынуждены были нанимать дорогостоящих адвокатов… Сегодня обвинители дают защите возможность заработать на кус хлеба с маслом, а завтра, уйдя на заслуженный отдых и заделавшись защитниками, сами начинают кормиться теми жирными кусками, которые будут кидать им новые поколения обвинителей, тоже заранее готовящиеся к будущему уходу в адвокатуру… Делается всё возможное для того, чтобы эта Система правосудия укреплялась и развивалась в её нынешнем виде. Это - стратегия. Ну а тактика – всё та же мзда… Когда ещё уйдёт следак, или прокурор, или судья на пенсию, а жить-то уже сегодня нужно, причём хочется жить – получше, а зарплаты – катастрофически не хватает… И с чего же кормиться правоохранителям, как не с той части преступников, которые свою вину перед обществом настолько осознали, что готовы откупиться от Фемиды н а т у р о й, прямо –таки суя дензнаки в услужливо подставленные кармашки её служителей… Брать мзду надо уметь, наилучший вариант – делать это через посредников, причём – обставить всё так, чтобы факт получения этим посредником денег от подсудимого ни у кого ненужных вопросов не вызывал… 4. ФЕМИДА В РОЗНИЦУ… Как это происходит – покажу на конкретном примере. . Некий лох залетел на сбыте краденных автозапчастей. Светит ему пять лет изоляции от общества. Он готов заплатить кому надо, чтобы этой изоляции избежать. Такса всем известна: штука баксов за каждый скошенный с приговора год. Итого пять лет – пять тысяч долларов. Но сунься он с этими тысячами в любой из ментовских, прокурорских или судейских кабинетов – никто у него и цента ломаного не возьмёт, подумают: «Либо – п о д с т а в а, либо - безмозглый, порядка не знает, такой в будущем обязательно лохнётся, и других за собой в неприятности затащит, нельзя с ним связываться…» Ещё и новый срок, за «попытку взятко-дачи», дурню накинут - чтоб не т у п и л!.. Но следователь, который вёл это дело, просёк, что бабла у дурилы предостаточно, и было бы грех на нём не заиметь…И вот, никоим образом не намекая на мзду, следак невинно предложил «клиенту» взять в адвокаты такого-то. «Он – мастер своего дела, и у вас появятся дополнительные шансы…» А лох тот хоть и глуповат был, но – не настолько, чтобы не заметить столь откровенно кидаемых м а я к о в. Тут же нанял этого защитника. Дальше – дело техники… Адвокат имеет право запросить себе любую таксу, по принципу: «Не устраивает моя цена –нанимай другого!» Он и запросил - пять штук. «Клиент» заплатил… Если даже допустить, что деньги эти – меченные, то всё равно они получены адвокатом совершенно законно, прицепиться - не к чему. В карман же следователя ни одна из этих полученных адвокатом ассигнаций не попадёт, адвокат уплатит ему совсем из другой пачки купюр, а когда, где и как это произойдёт - один Господь знает!.. В результате этого нехитрого маневра никто не сможет уличить следователя во взяточничестве, разве что сам адвокат заявит, что выступил посредником в получении взятки, но не сумасшедший же он, чтобы на самого себя бочку катить!.. Вот так пять штук надвое и делятся, - если дело простенькое, и развалить его можно усилиями одного только следователя. В сложных же случаях, требующих соучастия «прокурорских» (чтобы не много для подсудимого требовали) и «судейских» (чтобы присудили по минимуму, а не по максимуму), то и им выделяется доля, которая тоже выдаётся через адвоката, опять же - не теми купюрами, которые непосредственно вручал «клиент». В особых случаях, когда дело – резонансное, и пристально следящая за ним общественность не позволит смухлевать, приговор выносится по максимуму, но спустя год-два, когда страсти утихнут и забудутся, дело пересматривается по кассационной жалобе, и обязательно найдётся веская причина, по которой зек тут же становится вольным человеком!.. …Спрашиваете, чем закончилось всё для укравшего запчасти лоха?.. Как чем… Дали «условняк» и отпустили, разумеется!.. А так бы – отсидел вексь «пятёрик»… …Деньги – великая сила!.. Намного более действенная, чем министр внутренних дел, Генеральный прокурор или Председатель Верховного Суда… …Теоретически подловить правоохранителя могут именно на том, что он реально развалил уголовное дело, по принципу: «Раз помог преступнику, значит - получил на лапу!..» Но это только если следак (или прокурор, или судья) – зачуханец… Опытный же юрист всегда сделает так, что не только официально доказать его вину невозможно, но и в приватной беседе его не в чём упрекнуть… Из вполне «легального» арсенала приёмов следователя - оставить обвиняемого до суда на свободе, под подписку о невыезде. Уже говорилось о том, что в отношении 90% «подписочников» суд, ориентируясь на подобное решение следователя, ограничивается «условным» приговором, а ведь по подавляющему большинству уголовных дел следак вправе принимать подобные решения единолично (лишь в резонансных делах на него давят «свыше» в ту или иную сторону). Но, допустим, «клиент» уже находится в СИЗО, и изменить меру пресечения по разным причинам невозможно, - однако следователь может дать «куму» задание на «оперативное сопровождение» дела, а может - и не давать… На совершенно законных, заметьте, основаниях узника СИЗО не будут прессовать, мучать, бить и опускать ниже плинтуса… Вот и сохранит он «несознанку» (либо радостно откажется от ранее сделанной «явки с повинной») до суда, и на самом суде будет вести себя увереннее, что для чутких к подобным вещам судей станет сигналом: не прессовали… уплатил сколько надо… заслуживает снисхождения!.. Иногда и этого мало. Тогда следак «химичит» непосредственно с самим делом, обязательно - так, чтобы формально придраться к нему было невозможно. Все положенные по закону следственные действия проводятся добросовестно и в положенные сроки, но - с допущением мелких, вроде бы не меняющих суть дела ошибок. Путаются даты составления или наименования документов, некоторые из протоколов (скажем – о создании следственно – оперативной группы) – отсутствуют вовсе, ( группа два месяца вовсю уже действует, а документа о её создании -нет, следовательно – типичное самоуправство!), опись содержания уголовного дела не во всём соответствует самому содержанию, и так далее… Никакой роли во время следствия эти чисто процессуальные просчёты не имеют, но в суде из-за подобных «мелочей» многие из собранных доказательств вины оказывается невозможно использовать, и у адвоката появляются мощные зацепки… А много ли надо для оправдательного приговора матёрой защите, особенно если судьям - д а л и?.. Аналогичные схемы прокручиваются и с вещдоками. Якобы случайно путаются ножи, с т в о л ы, пули, гильзы… Часть вещдоков попросту исчезает, зато появляются какие-то л е в ы е, неизвестно откуда взявшиеся… Смазываются отпечатки, гноится одежда со следами крови, из-за нарушения режима хранения образцы мазков съедаются микрофлорой… Самая тщательная проверка не докажет злого умысла в действиях следователя. «Ошибся – с кем не бывает!» Понятно, что «ошибиться» Система позволяет своей маленькой шестерёнке-следаку только раз-два, потом его турнут со службы и заменят другим, более ловким… Требование:»умей не с в е т и т ь с я» одинаково что у следователей, что у оперов… Вот почему далеко не с каждым из уголовных дел следователь позволяет себя «химичить». Хапать лишь «по чину» - нигде не записанное, но всеми осознаваемое условие... 5.СЛЕДОВАТЕЛИ. В каждом РОВД есть следственный отдел - от десяти до двадцати следователей и дознавателей, в обязанность которых входит возбуждать уголовные дела, вести их, оформлять должным образом, и по завершении - передавать в суд. (Либо – списывать в архив, если найти преступников не удалось). Следователь допрашивает пострадавших, свидетелей, подозреваемых и обвиняемых, собирает акты экспертиз и характеристики на фигурантов, в случае необходимости – даёт поручения оперативникам и рассылает запросы… У опера работёнка грязная - шляться по притонам, общаться со всяким отребьем, избивать допрашиваемых, жрать водочку по-чёрному с коллегами… А у следака работа чистенькая – сидит у себя в кабинетике и бумажки строчит, а чтобы там гражданина подозреваемого кулаком под дых ударить или резиновой палочкой шлёпнуть по суставам – так это ни Боже мой, что вы, мы ж - ментовская «интеллигенция»,а для примитивного мордобоя и опера сгодятся, им зарплату именно за битьё бандитских морд и платят… За многое не любят опера следаков, в том числе и за это чистоплюйство… А ведь фактически следаки за счёт нашей беззаветности всю жизнь и жируют!.. Справедливости ради скажу, что их служба – тоже не сахар. Каждодневно - множество допросов и опросов. Задача следака – надолго затолкать подозреваемого в узилище. Задача бандита – не дать затолкать себя туда, вот почему он юлит, лжёт, изворачивается как может, испуская в следователя невидимые потоки дикой злобы… Когда тебя изо дня в день ненавидят и пытаются надурить десятки и сотни нехороших людей, рано или поздно это начинает сказываться на психике, и без того искалеченной общением с преступным миром, с его волчьими законами и понятиями… А тут ещё и собственное начальство добавляет - дуболомы, помощи никакой, зато взмылить и подстегнуть взбучкой – завсегда пожалуйста… Недаром же при такой вроде бы «спокойненькой» службе многие следаки – сам видел – регулярно пьют валерьянку, - шалят нервишки, палятся… Хотя в основном ведь - молодые хлопцы и девки, какие в их годы вообще могут быть нервы?!. Как и везде в милиции, опытных кадров в следственных отделах почти уже не осталось. Одни – ушли туда, где работать спокойней и платят побольше, другие – сгорели на «фальсификатах», многие – умерли от болячек, спились, сошли с ума, а то и просто, попав начальству под горячую руку, были изгнаны ни за что!.. Взамен пришёл ничего не умеющий молодняк, учить его практически некому, каждый учится как может на собственных ошибках, многие прокалываются быстро, взамен набирают всё новых и новых, умеющих всё меньше и меньше… Куда катимся – не знаю, но удивлюсь, если в оконцовке выйдет что-то хорошее! Вот некоторые из типажей лично мне известных следователей. Лейтенант Крымов - низкорослый, неказистый, страдает «комплексом Наполеона», стремясь физическую малозаметность компенсировать какими-то эпохальными свершениями и великими подвигами. Но что же эпохального может быть в жизни рядового следователя?.. Так он на операх «отрывается» - просто-таки убивает нас своей въедливостью, требуя, чтобы всё «сходилось тютелька в тютельку», а такого не бывает, просчёты и непонятки есть всегда… Ему же требуется, чтобы дело было в идеальном состоянии, но такое удовольствие доставить ему опера могут редко, вот он и ноет: «В этом деле то – не так, и это – тоже… Вы совсем не даёте мне возможности как-то дожать и дотянуть до должного уровня!» Интересно, если опера должны всё ему пережевать и в рот засунуть, то зачем тогда он сам существует?.. Он и в повседневной жизни такой же – неуживчивый и колючий… В 32 года - третий раз женат. Это о чём-то говорит?!. Лейтенант Остроумов - совсем молодой, года два только следаком тянет, но кое-какой опыт уже скопил. Вообще – мозговитый, способен опера понять, с ним можно договориться… Родители у него – из какой-то там «элиты», прилично зарабатывают, так что особой необходимости в бабках у него нет, что делает его менее склонным к «фальсификатам» и прочему л е в а к у, Цель у него куда благородней: сделать карьеру!.. Он её и делает, для него несколько лет работы в райотделе – как практика, что-то вроде трамплина для будущего скачка «наверх»… Своё дело знает, с товарищами ровен и дружелюбен, но по большому счету ему на всех плевать. Старший лейтенант Сысуев - «фактовик», то есть всё делает «по факту». Совершено преступление, отвертеться от возбуждения уголовного дела не удалось, - возбуждает, оформляет какие-то первоначальные бумажки, в самых общих чертах даёт операм поручение «установить и найти» преступников – и всё, больше ни хрена не делает, даже и не думает на эту тему. Допустим, повезло операм – нашли и схватили бандита. Тогда – допросил его, а далее - спихнул всё на какого-нибудь молоденького и ещё не растерявшего юношеской старательности лейтенантика, а то и просто закрыл дело при малейшей возможности, чтоб только не возиться… Не его это - трудиться кропотливо, стараться, из кожи лезть, - лишь бы поскорее сбросить с себя лишнюю обузу на плечи других, а самому отойти в сторонку, позёвывая… И ещё - глуповат, многие моменты откровенно не понимает… А ведь вести следствие - это словно симфоническим оркестром дирижировать, надо слышать одновременно игру всех инструментов, и координировать работу всех музыкантов… С простыми делами, не требующими долгого и трудоёмкого расследования, он ещё справляется, стоит же произойти чему-либо более многоходовому и сложному - на мордяхе сразу же появляется брезгливая гримаса: «Господи, как они все меня уже достали!..» И – начинает озираться по сторонам, в поисках способного взять на себя его работу простофили… Старший лейтенант Точилин - о, это личность по-своему незаурядная и оригинальная, хотя по конечным результатам его служебной деятельности этого и не скажешь… Был он редких в ментовском кругу «демократических убеждений», то есть – жуткий правдолюб, правдоискатель и правдоборец. Есть такая специфическая порода людей: они прекрасно знают, ЧЕГО хотят (а хотят они только доброго и прекрасного!), да вот только понятия не имеют, КАК добиться этого… Послушать такого (говорить они обычно мастаки) - хочется аплодировать обоими руками и воплощать его лозунги в действительность, но как соприкоснутся эти идеи с реальной действительностью - ну полный амбец… Ни хрена не получается, и получиться не может, ибо наш мир – вовсе не таков, каким мерещится он подобным «борцам со злом», мир – намного жёстче, подлее и безмозглее, причём его нельзя изменить (многие пытались – и лишь обломали себе зубы, Христа – и вовсе распяли!), к нему можно лишь приноровиться, находить во вселенском океане злобы свой островок персонального благополучия, и добросовестно отбывать там отмеренный тебе жизнью срок… Не знаю, как с таким «идеальным» устройством мозгов сумел попасть он на работу в милицию, и даже дослужиться до старлейских звёздочек. Может - был у него первоначально некий высокопоставленный покровитель, которому именно такой помощник понадобился для использования «втёмную» его идеализма и сокрушительной энергии в одной их хитроумных комбинашек… Потом на одном из этапов покровитель тот куда-то испарился, а получивший первоначальный толчок в движении по служебной линии Точилин - остался, смущая окружающих непривычными в данной среде речами и поступками… Взяток он принципиально не брал, с уголовными делами – не «химичил», физ- и моральный пресс подследственных не санкционировал, в какие-либо тонкости не вникал, ни с кем и ни с чем не считался, и в сложнейших случаях, требующих тонкой, поистине ювелирной работы, вёл себя как слон в посудной лавке. И при этом всё – по совести, по закону, по служебному долгу, что ты… «Так должно быть!», «Мы не имеем права поступать иначе!», «В этом – наша первейшая обязанность!» - его любимее фразы. И при всех этих замашках «автоматчика демократии» юристом он был паршивым, - чурался повседневной, черновой работы, там слегка недотягивал, тут немножко недоделывал, постоянно тянул со сроками следствия, служебные бумаженции не всегда оформлял вовремя, контакт с пострадавшими, свидетелями и подозреваемыми у него никак не налаживался, ибо плохо разбирался он в психологии живых, не «книжных» людей, и пугал их своими риторическими декларациями… Короче, ухитрялся запороть косяка в самых что ни на есть вернейших уголовных делах… Одним из его пунктиков был полнейший отказ от «специальных» приёмов и методов работы с подследственными. Обвиняемого – не бить, не запугивать и не шантажировать, «наседок» к нему в камеру не подсаживать, издевательств сокамерников - не допускать ни под каким видом… Такие способы борьбы с преступностью, видите ли - анти-законны и возмутительны!.. Ладно, допустим… Не хочешь совершать ничего незаконного – делай законное, но - делай же!.. Нам ведь результат нужен, надо довести до суда и приговора уже найденного и схваченного операми бандита - вот и содействуй!.. А - нет, только языком чесал, юридически же дела вёл неграмотно, с массой ляпов и пробелов, что и позволяло толковому адвокату от почти каждого подготовленного им к суду уголовного дела не оставлять камня на камне!.. Когда количество оправданных судом ввиду его недоработок бандитов только на моих глазах перевалило за полтора десятка, я задумался: почему же начальство терпит его?.. Другого при таком раскладе давно бы уж турнули… скажем – в школу милиции, учить новые кадры, как следует работать… А потом понял я, что очень даже он полезен бывает, при нашенских раскладах. Допустим, дали кому-то из начальство «на лапу» за развал дела, но лично «светиться» в данном вопросе и давить на подчинённых та руководящая шишка опасается, вот и доверяет следствие старшему лейтенанту Точилину, точно зная: он будет поступать в строгом соответствии с УПК, и - всё похерит… Так и получается, что «честный принципал» Точилин на деле выступает в роли дармового пособника взяточников и бандитов. Куда уж дальше?!. На этом примере ясно видно, к чему приводят попытки сделать наш мир хотя бы чуточку справедливее и добрее… Лишь ещё больше тонет он в дерьме, вот о чём я!.. …Капитан Емельянова - начальник следственного отдела. Очкастая как кобра, дотошная и противная бабёнка в постоянно меняющихся неряшливых париках. Встретишь её в коридорах райотдела – ведёт себя нормально, не спесивится, «хи-хи» да «ха-ха», всякие дамские ужимки и штучки-дрючки, но как до дела дойдёт - буквально затрахивает нас до посинения, всё ей не по нраву, постоянно требует что-то доделать и переделать, причём – в кратчайшие сроки, и попробуй-ка в те сроки не уложиться!.. В принципе опера и следаки всегда живут как кошка с собакой, но итогом обычно становится разумный компромисс интересов, когда каждый перестаёт сваливать на каждого свою часть работы, и делает в итоге именно то, за что ему платят зарплату…Емельянова же никаких компромиссов не признавала, упрётся рогом: «Делайте, как я говорю!», и – точка. Иногда и наш брат- опер упорет косячок, схалтурит или просто ошибётся, другой бы следователь понял ситуацию и постарался как-то сгладить шероховатость, эта же - мгновенно хватает трубку и звонит моему непосредственному начальнику, кляузничает на меня в полный голос, не стесняясь… Она ведь в органах уж 18 лет пашет, с нынешними майорами и подполковниками пила водку ещё в период их лейтенантства, так что все наши начальники её не то чтобы сильно побаивались или уважали, но как бы считались с фактом её ментовского долгожительства. Она была частицей их далёкой молодости, а следовательно - лицом заведомо правым и критике не подлежащим… Так что за каждой её кляузой реально следовали разносы и раздолбаи личного состава, тем – выговора, этим -неполное служебное соответствие, а таких-то и вовсе выперли… В общем, вредный человек!.. Отдам ей должное: грамотный профессионал. Слишком только нервничала, суетилась беспричинно, вечно у неё какие-то крики с истериками, всевозможные конфликты, вопли разные… Тут ещё такая тонкость: у каждого из следаков в производстве находятся «дойные» дела, то есть такие, с которых можно снять л а в э в свой карман… И обычно желающий «схимичить» следак какой-то частью своей мзды делится с ведущими данное дело операми… Эта же хитрованка стремилась так всё организовать, чтобы все необходимые её подчистки и мухлежи в уголовном деле работающие с нею опера делали бесплатно и вслепую, якобы – «так и надо в интересах дела!» Но мы ж все – профи, ядри твою мать, когда уголовное дело твоими руками успешно хоронят – оно ж заметно, как ни шифруй!.. Да мы и не против, помилуй Бог… Но извините, мадам, воспитанные люди в таких случаях с операми за риск и усердие - делятся!.. А не так, что вначале втёмную использует, а потом, в случае проверки, голосит возмущённо: «Я ж вам совсем иное указывала, чего ж вы устроили такую возмутительную самодеятельность?!.» Пару раз подставленных ею таким образом оперов гнали со службы в шею, а она, чистенькая, оставалась как бы и ни при чём… Кому такое понравится?.. Снимает сливки, где только возможно, ни с кем не делится, скулит постоянно: «Ой, опера всё такие неопытные, такие непрофессиональные! Одна я только борюсь с преступностью железным карданом!» Практически все следователи (исключения – очень редки) занимаются подобным ловкачеством и гребут бабло с подследственных, но не за чужой же счёт!.. Не уважают опера Емельянову, если коротко. В лицо ей ругательств никто, понятно, не говорит, побаиваясь её гадостей, но если начинает она в очередной раз с нами крутить и давать явно л е в ы е поручения - киваем головой, обещаем всё сделать, и - ни хрена не делаем, а потом со свистом в ушах отписываемся от её жалоб, пусть хоть лопнет от злости... Кстати, семейная жизнь у неё тоже – наперекосяк. Кому охота иметь женой издёрганно-орущую очкастую фурию?!. Сменила нескольких мужей (от самого первого из них родила дочку, теперь уже – взрослую, студентку, наверняка мечтающую поскорее выйти замуж и зажить отдельно от скандальной мамаши)… Правда, с последним своим супругом каким-то образом общий язык она нащупала, живут уже вместе четвёртый год и всё не разводится, что для неё совсем не характерно… Может – подкаблучник какой-то попался, о которого можно каждодневно вытирать ноги, а может – наоборот, этакий супер-пупер, который сумел её прибрать к рукам и выдрессировать… Хотя я не могу себе представить, каким же образом ему бы это удалось?.. Рассказ пожелавшего остаться безымянным сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко.