1. Мирозданье само - воплощенье порока. Закодирован лес от муссонного вальса. Кукла Вуду в крошащихся щупальцах Бога - Это я. Познакомься. Я сам догадался. Я ищу Его жертву: мою половину, Пока жив этот Бог, а умрёт он мгновенно. Акустический витязь вдыхает лавины. В крематориях пахнет созданьем Вселенной. С учащённым дыханьем твоих листопадов В бронхиальную астму разнузданной Этны Проливается зычно лиловым каскадом Всех забытых невстреч, неоправданно бледных, Ветер, обезображенный нашей любовью, Так, что мы не узнаем себя в перспективе Межсезонья, чужих и пропитанных кровью, Заплетая в косички мерцающий ливень, В загоревшее облако звёздами прячась, Утопая дельфином в источниках магмы, Проявляясь рассветом, бескровно-горячим, Ни за что не узнаем себя… 2. НЕ ТЕПЕРЬ Здравствуй. Мы просто привыкли бояться быть вместе. Счастье внушает нам ужас и боль. Знаем с рожденья: за счастье бывает возмездье, Ибо у смерти есть сговор с судьбой. Воспоминанья - наследие траурно-глупых. Боль легкомысленна. Ужас - высок. Сорок второго калибра бессонные губы Целятся в мой оледелый висок. Скверы сознаний бескровны, ведь кратеры зданий Пьют колдовской механический вой. Ты небылицей в русалочьей мантии станешь, Над Амазонией взмыв грозовой. Разные виды русалок науке известны: В море живущие или в огне, В гнездах тумана, и в сумерек дельте небесной… Ты же какая: неведомо мне. Здесь будет течь водопад небылиц раскалённых, В газ превратится кипящий вольфрам И обратится посмертно, застыв изумлённо, В розово-рыжий вольфрамовый рай. Только тогда мы решимся на счастье и радость, Выпишем смех и вольфрамовых птиц. Через пятьсот миллиардов безмолвных проклятых Лет. Не теперь. А теперь - уходи. 3. И наше грядущее ждёт нас, как будто Мы - крохкого времени поводыри… В пепельно-алом своём кардигане, Снежная, ты ничего мне не скажешь. Чем бессознательней ты меня ранишь, Тем безнадёжней спасение наше. Конус субтропиков шалости влажен. Плачет Лилит в бельэтаже лагуны. Это ведь самая громкая кража - То, как похитила ты мою юность! Я умираю. А значит, ты тоже. Неисправимое, ждёт нас надгробье, Наспех обросшее гремлинской кожей, Пахнет вулканом и спёкшейся кровью. Хочешь, я вылуплюсь из-под надгробья? Спутницу только с собой не забрать бы В изморозь нежности у изголовья… Спутница Боль охмеляет все свадьбы, Только не сразу, а после… На зоне - Щурится время зыбучею дюной В солнцезащитных моноклях бессонниц, Сломанной спичкой для идолов лунных. Я - нет, не куколкой: бабочкой Вуду Стану - твоей, накануне рассвета… Хочешь, я всех истреблю и забуду, Лишь бы с тобою летать над планетой? Нетерпеливая, ждёт нас могила. Титры на камне срывают метели. Ты, только ты мою жизнь погубила! Кажется, этого мы не хотели. 4.ШЕСТИЗВЁЗДОЧНАЯ ДЕВУШКА О, как же ты красиво убиваешь, Вокруг не замечая никого, Считая, что убийство - волшебство, Отгадка, отчего же ты - живая, Которое достойно восхищенья. Внушительна решительность твоя, Тем более, что жертвой стану я, А смерть символизирует прощенье. Ты убиваешь быстро и лукаво, Вокруг не замечая ничего: Ни сотен глаз, ни камер, ни - Его, Без - арбалетов, кортиков, отравы… Ты знаешь, что убийство - добродетель, Которая расстрелянных тобой (Успешная борьба с шальной судьбой!) Довозит к райским воротам в карете, Что убивая тех, кто так чрезмерно, Неисправимо любит тень твою - Ты лечишь их и даришь им уют. Так не умеет даже время, верно? Твоя белеет кожа в те мгновенья, Когда есть жертва, но ещё жива, И что-то в этом есть от волшебства, А что-то есть от суеты и тленья. Не спрашивай же, отчего я грустен. Я мёртвый. Оттого я и грущу. Я ни за что её не отпущу, Да и она меня-то не отпустит На волю, грусть моя святая. Она одна ещё жива во мне. Ей не к лицу гореть в ночном огне. Она лишь только плавится и тает. Моя душа - лишь тень её сомнений, Инерция в туннеле пустоты, Где по ночам зачем-то бродишь ты И шепчутся воинственные тени, Куда и я боюсь зайти, бывает. Ничуть не больно, доктор Смерть. Исход… О, как же ты искусно убиваешь! Так храбро, так бесследно и легко! Ты гений. 5. А знаешь? На мира безликой панели Всегда хватит места расширить альков! Развилки дорог, магистралей, туннелей - Страшней и таинственней всех тупиков. О, наша разлука, конечно, ускорит, Развитие общества раза так в три. А я изучил деформацию моря Во время губительно-бледной зари. Сомнительна мне дислокация Неба. Врождённое качество осени - боль. Колючей щетиной оброс хрупкий невод, В котором хранит мою ауру тролль. И я обещал тебе - выжить, не спиться, С ума не сойти, не убить - ни тебя, Ни всех женихов твоих глянцеволицых… Я дал тебе слово: влюбиться опять - В других… Я солгал тебе. Данное слово Сдержать не смогу: обезумев, убью - Тебя, и твоих женихов безголовых, Сопьюсь и уйду в отчуждённость свою. 6. Я - опоздал найти тебя к отплытью Неба. Ты - поспешила изучить чужих себе. Ты - призвала не тех, кого сулил нам жребий. Я не успел купить билет. Я не успел. И впопыхах - ты не успела мне поверить, Я не успел сказать, что был твоим всегда. Чужие стали звероловами истерик, А мы с тобою разошлись, как поезда. Переживёшь меня. Хотя венец проклятий Несёшь от века на себе, но всё равно: С другими всё-таки спокойнее и, кстати, Гораздо выгоднее и беспечней, чем со мной. Не потому ли проще жить и петь с чужими, Что ничего взамен не просят чужаки, А я хочу, чтоб не забывала имя Небесное своё и здесь, где всё - грехи? Переживёшь меня. Не будет нервных плачей, Слёз, судорог и плясок в поле под дождём, Но и тебя - не будет, настоящей, Какою быть тебе к лицу, какую ждём. Бесцветной жизни узелки вплетая в слабость, Как жаль, что ты не помнишь, что такое цвет. Я опоздал, но был бы вовремя, когда бы Не поспешила ты уплыть за Небом вслед. 7. Даже фениксов можно сжигать безвозвратно. Есть такие костры: не воскреснет никто. Не железный и я. И ещё - не всеядный. Не люблю ни мышьяк, ни цианистый дождь. Притворялся железным? Неправда. Ни разу! Аллергия на верность присуща не мне. Я смотрю на людей, как на море заразы, Где ни капли воды оживляющей нет. Занят, занят - для них. Сорок три часа в сутки. До полуночи семьдесят порч навести Ещё нужно мне и в тридцать две проститутки Вбить осиновый кол и уснуть на груди. И в тебя. Извини. Извини. Это важно. Я всегда был жесток, но теперь - жесток впрок. Ты, что фениксом я оказался - не страшно. Жаль, что ты оказалась смертельным костром. 8. ГЕТТО В цепях на мозаичном днище Океана Русалки плачут зря. Нам слушать только бег планеты, скрип туманов, Шифровки янтаря, Горящих водорослей жалящие стоны… Неоновый маяк Расцвёл, не меньше нас в тебя давно влюблённый, Во мраке, словно мак. Нам так хотелось бы смотреть на твой неспешный По дюнам пляжа бег, Но океан такой безжалостно безбрежный, Что нет пути к тебе. Мы так мечтали рассмотреть в тебе богиню, Но воздух мутно-бел. Такие же бессильные и нежные, как иней, Мы только - тени тел. Мы хищнически пляшем вместе с ветром грузным, Тая ледник в груди. Такой же твой, такой же беспардонно грустный, Маяк во тьму глядит. И ничего не видя в этой преисподней, Маяк манит сквозь тьму, И нам мерещится всё то же, что сегодня Мерещиться ему. 9. ДЕКОРАТИВНЫЕ ЛЮДИ Терновая весна бывает и попутною, и встречной. За силуэтами зверей я от тебя уже не скроюсь. Всё человечество - лишь декорация для нашей вечной Трагедии. Пусть никогда не забывает, кто здесь кто есть. Все эти декорации твердят: забудь, она тебя погубит. Я знаю. Но ожоги от весны - близняшки поцелуев. Я ни словами, ни гаремами посмертно неподкупен. Я так люблю тебя, что всех иных я - ненавижу и миную. Я не могу клонировать тебя, а так бы - попытался. Я никогда не изменю твоим иллюзиям свободы. Мой бубен нимба всё равно с тобой, ослепшая, остался. С обратной стороны весны такая же нелётная погода. А помнишь: здесь недавно кто-то светлый раздавал ковчеги? Он завещал: любить. Всегда. Во что б это ни стало. Постоянно. Он говорил, что разлюбить - отдаться дьяволу навеки. Пусть я сойду с ума, убью, погибну, но любить тебя не перестану! 10. SMS (Save My Soul) За вкрадчивость весенних перемен, Не разобравшись в собственных соблазнах, Наш мирный город взял нас в плен, Не выпускает в мир огнеопасный. И в этот странный день я стал жесток. Мне безразличны мнения и просьбы. Мечтаю лишь о том, чтоб мир издох. Вот если всех убить мне удалось бы! Пусть это ты жестокость родила В моей душе, в аренду данной Змею: Одной тебе - я не желаю зла, С тобой лишь - быть жестоким не умею. 11. JUF-CJ-F9K-K-2RCJ290HJ0R У меня Полный карман счастливых трамвайных билетиков. И ни одной счастливой минуты. 12. ПОДИУМ Протёрлись на складках реальности - дыры, А в дыры стучатся - исчадия ада. На подиум вышли - циклопы, сатиры, Химеры, валькирии, черти, дриады… Вальпургиев век. И никак не иначе. Погибнешь, конечно, в мгновенье прозренья. Последнею пуговкой на Настоящем Уже кровоточит над нами затменье. Твои саламандры поют твои песни. Скрежещут копытами лунные птицы. Но - в ноги привыкли мы кланяться бездне, Мы, зодчие самой прекрасной столицы. Загривки ошибок взывают к пощаде. В постели удобно устроились бесы. Какому уродцу, зачем, чего ради, - Взбрело в окаянную голову резать На два безымянных мятежных обрубка Спокойную, вечную, цельную душу? Луну раскрошили по бригам и шлюпкам, Втоптали в промозглые мутные лужи. Кто нас раздробил, красоты не заметив, На россыпь обломков приватного рая? Таким не позволено жить на планете. Таких не прощают. Таких - убивают. Все клады похищены воинством птичьим. Горынычи, сирины и алконосты… Другие слепцы назовут мне их клички И я безошибочно выстрелю в воздух, Умчусь в Коктебель, и у ног Карадага Построю себе однокомнатный домик (Скорей: одноклеточный), с печью и флагом, Вручая себя летаргической коме, С соседями буду играть в преферансы, Выращивать цитрусы, марихуану, На рынке расхваливать птиц из фаянса, Смотреть телевизор, читать "Рамаяну", И, может быть, буду писать тебе письма, По праздникам буду звонить тебе в город И буду рассказывать, как же спаслись мы От счастья в своих - одинаковых - норах… Но если не хочешь - не буду… Пока что. Обуглено громом витражное небо. Поверь, мы не будем испытывать жажду. Мы просто - разгаданный хаосом ребус. 13. ВКРАДЧИВОСТЬ В гипнозе, навеянном вкрадчивым громом, Обрушенном осенью и тишиною, Всю жизнь просижу я, на пару с луною, Вколоченный в сумерки собственным домом. Слетевший с моста твоего поцелуя, Я буду рассматривать тонкие тени, Следить за тревожным цветеньем сирени И стариться, скомкано, тихо тоскуя. Состарившись, стану ментальным скитальцем, И буду считать, что мы вместе навеки, Встречаемся даже и делим ночлеги, И знаем друг друга, как пять своих пальцев… Ты просто запуталась в уличных схемах, Опять задержали тебя на работе… Я буду уверен, что ты - на подходе И скоро придёшь в мой фарфоровый кремль… Когда ты умрёшь, я по-прежнему буду Встречаться с тобою, гламурной и юной, На улицах города вкрадчиво-лунных И даже не буду считать это чудом… 14. Колокольная оргия стихла, нырнув с головой в наводненье тревог. Убаюкав пульсацией сердца, медузы на льду незаметны. Психотропное Солнце аморфно, бесформенно, крайне бесследно. Даже воспоминанье о Солнце значительно ярче его самого. Корвалол продаётся в ближайшей аптеке. Налево. Направо. И ещё раз направо. Закрыто. Знакомый неоновый крест. В нём есть что-то от кинотеатров и что-то от кладбища есть. Это модно теперь. Аптекари умерли, выпив отравы. От такой лихорадки прозрений сознанье идёт волдырями И мозоли в мозгу заменяют оплывшую сетку морщин. Беззаботная! Не потеряй меня в омуте прочих мужчин! Бессердечная! Не забывай меня в нашем разрушенном храме! За шлагбаум мечты, в непролазную мёрзлую тень, За курсив горизонта зайдёт чёрно-белое солнце. Мгновенье ещё и: готово! Я уже перестал понимать твой язык. Я слежу за любым твоим словом. Вавилон приключился и с нами. На этом закончился день. 15. Прости меня. С тех пор мы все - вавилоняне. Я знал, что будет так. Но - нелегко Ждать льдов на плоскостях синхронных океаний, Твоих всегда расширенных зрачков. И вдоль инфаркта онемелого камина, И вдоль глазниц опухшей высоты, Мы погружаемся в бездонную трясину Насквозь гнилого озера мечты. И мы давно сожгли прожекторы сознаний… Но Бог не проверяет дневники, Не ждёт ни светлых месс, ни рьяных покаяний. Мы отвечаем - тем же. Мы - враги. Не популярны контрамарки в рай. Нет очереди в кассы рая и подавно. И люди не умеют умирать, Но умирают - ежедневно и исправно. Я ухожу неторопливо - из агоний В безмолвие чужих ионосфер. Когда ты затоскуешь, ты меня - догонишь. В загробный мир всегда открыта дверь. Но так отчётливо, так явно отчего-то Мне кажется, что плачут облака, Что в этот вечер, сытый запахом исхода, Друг друга мы теряем на века. Так обмани меня, но только незаметно, Что любишь, чтоб не понял я, что лжёшь, И, может быть, я выживу… Ты - безответна. Прощай. Мне скоро будет хорошо.