Куземко Владимир Валерьянович. Б Ы Т О В У Х А . Из записок районного опера.. Не менее трети от дел, которыми регулярно занимается угрозыск - это бытовые правонарушения. Вот горсть примеров для иллюстрации… 1. «МЫ МЕНТУРУ НЕ ВЫЗЫВАЛИ!..» Звонок по 0-2 - «Приезжайте скорее, в соседней квартире дико кричат, и шум, словно дерутся!..» Слава аллаху, райотделовский «Уазик» на ходу, и даже бензин есть, так что всего лишь через 25 минут на адрес прибыли опергруппой. Поднялись на нужный этаж, стучим, звоним в дверь, ответа – никакого. Наваливаемся на двери плечами – и оказываемся в прихожей. Что вдохновляло на дальнейшее служебное рвение - пол и стены прихожей забрызганы кровью, и не чуть, а конкретно, налипла везде сгустками… Ну, опера – народ привычный, а вот приехавшего с нами молоденького помощника дежурного аж замутило. Входим в комнату, - типичная бомжатня, везде грязь, окурки, тарелки с недоедками, пустые бутылки. За столом - мужское тело в спортивном замусоленном костюме, уронило рыльник в миску с капустой. Осторожно тронув тело за плечо, выясняем, что оно ещё вполне живо, но дрыхнет без задних ног. Пара затрещин заставляет спящего проснуться, он пялится на нас ни хрена не соображающими гляделками, моргает, изображает готовность установить контакт. «Ты кто? - спрашиваем.- И чья кровь в прихожей – не твоя ли?..» Он туманно лыбится, сморкается в рукав, сплёвывает, невнятно бормочет: «Ни-чё, все путём…», и – опять падает рожей в миску. Осмотрев интерьер, находим в трёх комнатах в разнообразных позах ещё четыре тела, все - в дрезину, причём у одного - морда порезана, у другого – голова побита. Тормошим показавшегося нам самым трезвым, после вылитого на макушку чайника воды он оказывается в состоянии связно говорить: «Гы - гы… Да ребята бузили маленько, вот я их и погасил… Успокоил, значит...» Тут очнулся тот, что с побитой головой, шевельнулся в углу: «Ментура?.. Кто вызывал?!. Нам не надо никакой ментуры!..» И чуть ли не кулаком в нашу сторону пытается махнуть, хоть и на ногах не устоит. Намекнули ему ласково, чтоб заткнул фонтан красноречия и следовал с нами в райотдел, но от нашего общества он категорически отказался, а после пары дружеских пинков - начал тянуть резину: «Где мои туфляры ?.. Я без них никуда не пойду!..» Находим туфли под столом, обуваем, ставим его на ноги. Тут же начинается второй акт комедии: «А где носки?.. Я же обут на босую ногу… Найдите мне носки, я должен переобуться!..» И, главное, при этом цепляется за мебель цепкими пальцами, и наотрез отказывается куда-либо следовать, пока не будет экипирован по полной программе. Один носок после долгих поисков находим, разбуваем его, надеваем носок и обуваем вновь. Полюбовавшись своей клешней в носке и туфле, он изрекает: «Носок – левый, а нога – правая… Надо переобуть!» Но тут уж наше терпение истощилось окончательно, - разбив о голову придурка пару тарелок со стола, тащим его вниз, к машине, заодно прихватив и того, у которого лицо порезано. Втыкаем обоих в «стакан» «канарейки». (По норме туда аккурат двое и влезают, а на деле сколько втиснем – столько и поедет, никуда не денутся. Максимальную вместимость указать не берусь, специального эксперимента мы не устраивали, но если задержанные – нормальной комплекции, и при впихивании их в машину активно пользоваться «демократизаторами», то челочек 8-10 влезают аж бегом!). Везём в РОВД. Привезли, кинули в «обезьянник», подождали, пока протрезвеют. Поговорили потом с обоими… Как оказалось, никаких претензий друг к другу у них нет, «нормально сидели, ели-пили, почему подрались – не помним, кто вызывал милицию – не знаем, но не мы, точно!..» Поскольку стычка случилась в квартире, а не на улице, то вопрос об ответственности за хулиганство не стоял. Предупредили обоих, чтоб не бузили больше, и – коленкой под зад… 2. «БРАТА ЗАРЕЗАЛ!..» …Как-то прибегает в райотдел парень – высокий, худой, типичной нарколыжной внешности. Вопит дико: «Спасите брата, я его только что зарезал!» А нам такое – в масть, когда убил - и тут же прибегает с повинной. Значит, не придётся искать убийцу и «колоть» его, работы практически никакой, зато на одно раскрытие тяжких преступлений больше, - лепота!.. Едем на адрес, заходим, смотрим - валяется на полу на кухне покойник, весь в кровище, аж смотреть страшно, жмур стопроцентный, таких только в голливудских триллерах про садистов -потрошителей показывают… С нами ошивался тот же слабонервный помощник дежурного, - оставили его подежурить у мертвяка, чтобы его никто не спёр, а сами разбежались по комнатам, по своим оперским, следовательским или экспертным делам. И вот, стало быть – внимание, самое интересное! – валяющийся у ног помдежа труп вдруг открывает глаза и спокойно просит: «Мужик, дай сигарету!» Жёлторотик вмиг – в обморок. А этот, оживший, разварнякался по-пьяному, рубашку на груди рванул – аж сгустки крови во все стороны полетели, развопился: «Суки, да я вас!.. да вы меня!..» Чего орёт - понять невозможно, то ли не за тех нас принял, то ли не в духе просто… Врезать бы ему по мозгам, но – страшновато. Он и так смотрится кровавым куском мяса, куда ж ещё бить?.. Многие из тех, кого мы в морг сволакивали – и те смотрелись жизнерадостней!.. Короче, приехала «скорая», промыли ему окровавленную башку водой из-под крана, сказали: раны только резанные, а череп не пробит, так что жить будет… Свезли его в больницу, а мы следующим утром позвонили узнать, не загнулся ли, оказалось - никак нет, скорее наоборот - в хирургическом отделении вёл себя нагло, всех оскорблял и всем надоел, не давал даже зашить ему рану, вот его и выгнали к ядреной фене. 3. МАМА ПАПУ ПЫРНУЛА… Обычная схема «бытовухи»: муж жене набил морду, или сын – отцу (либо – наоборот), вначале пострадавшая сторона кричит: «На каторгу негодяя!», но позже, остыв, та же сторона вопит: «Не забирайте его, любимого!..» Тьфу на них, путальщиков… Только время и бензин на выезды по дурным вызовам тратим… А вот немножко нестандартный случай. Звонок по 0-2: «меня жена порезала!» Приезжаем – лужа крови на полу, пьяненький мужичонка стонет в кресле: «Ой, меня ножом пырнули!» Что-либо разузнать у него и понять произошедшее невозможно, хорошо - в соседней комнате нашли его дочь – школьницу, всю в слезах. Привели её в чувства, расспросили, оказалось: «У папы есть знакомая, тётя Валя, они вместе сидели и пили, а тут мама пришла с работы, увидала их вместе, рассердилась, схватила нож со стола. Тетя Валя испугалась и убежала, а папа попытался у мамы нож отнять, и тогда она пырнула его ножом в живот!..» Сама «пыряльщица» пряталась у соседей, нашли её там - типично - нашенская бабёнка-истеричка, пока волокли её к машине – наслушались криков типа: «Так ей и надо!.. Я ему ещё и гляделки выцарапаю!..» Короче, заперли её в «клетке», а мужика «скорая» увезла, - случай серьёзный был, она ж ему желудок повредила, задела край лёгкого… Но довольно скоро он очухался, выписался из больницы. Жена сидела в СИЗО («нанесение тяжких телесных» - статья серьёзная!), так он ей туда передачи возил, и к нам в райотдел бегал узнать, нельзя ли дело как-то прикрыть… Но как же его прикроешь, ежели человеку – ему, то есть! – ножом внутренности повредили?.. Прогнали его, чтобы не мешал милиции работать… 4. С ОСОБЫМ УДОВОЛЬСТВИЕМ… Более серьёзный случай приключился в соседнем районе. Один мужик обитал с женой и тёщей. Бухал регулярно, и – «воспитывал» баб, колотил их немилосердно… Продолжалась эта история десять лет. А потом такое обращение им немножко надоело, и после очередного скандала они вдвоём накинулись на дрыхнущего «в стельку» дебошира и – задушили его бельевой верёвкой. Затащили тело в ванну, разрубали топориком на порции, вынесли из квартиры в сумках и раскидали по окрестным пустырям. А потом, выждав пару дней, снесли в милицию заяву о «пропаже кормильца». Не учли, дурёхи, что после обнаружения фрагментов тела первыми подозреваемыми автоматически становятся именно домочадцы, особенно если у них нет 100-процентного алиби. Слабонервным дамочкам много не понадобилось: отпрессовали их опера морально, слегка и по ушам надавали, они и раскололись… Так вот, когда обе уже сознались, и терять им было нечего, тёща гордо заявила на допросе (эту её фразу потом долго с гоготом повторяли менты нашего города): «Можете записать в протокол, что хрен и яйца этой гниде я отрезала с особым удовольствием!» М-да… Что называется: до самых печёнок д о с т а л бабёнок покойный!.. Но вообще до крайностей наш народ доходит нечасто, - миролюбивы мы по природе своей… Поругались близкие люди, подрались, маленько покалечили друг дружку, одному глаз выбили, второму ухо откусили, третьего - потыкали острым ножиком из детского желания узнать, не будет ли ему больно, и в 95% подобных случаев – исключительно по пьяни, то есть без особой злости и весомого камня за душою, так что спустя короткое время бывшие драчуны вновь – кореша до гроба, и снова -пьют, и опять им - хорошо, «кто старое помянет – тому глаз вон!», что очень нежелательно для тех, кто в предыдущей потасовке уже лишился одного глаза… Народ наш - добрая душа!.. Чуток официальщины. Когда один человек немножко бьёт в морду другого человека, то это на языке закона именуется лёгкими телесными повреждениями. Государство такой фигнёй в принципе не занимается, лишь в порядке частного обвинения можно нажаловаться на обидчика в суд, - дело это долгое и нудное, да и не бесплатное… Куда проще, эффективнее и приятнее будет в ответ набить чайник своему обидчику, вот вы и квиты!.. Впрочем, если драка происходила на улице и сопровождалась «нарушением общественного порядка», то можно возбудить против её инициатора дело о хулиганстве. Если повезёт запастись толковыми свидетелями, и приложить к материалам справку о нанесении пострадавшему телесных повреждений хотя бы средней тяжести, то могут и в тюрягу голубчика упечь… Если факт хулиганства можно считать доказанным, но оно – мелкое, то участковый составляет протокол о хулиганстве, и когда по сути изложенного в протоколе у конфликтующих сторон нет разногласий, то тогда суд решает вопрос по этому протоколу, без прения сторон, в облегчённой форме, - такие случаи заканчиваются наложением хоть и некрупного, но - чувствительного штрафа. 5. НЕ ТУДА ПОПАЛИ… …А вот – забавная история… Однажды верный человек звякнул мне на службу и шепнул адресок, где именно сейчас «варят» ш и р л о (экстракт опия). Я взял напарника, и мы заспешили туда. Нужная квартира была на 2-м этаже в «малосемейке», - там коридоры на этажах длинные, дверей много, табличек с номерами на некоторых из них нет, и не удивительно, что в счёте квартир при поиске нужной мы ошиблись, постучав не в те двери… Стучим мы, значит, через минутку раздаётся осторожный женский голос: «Кто там?..» Отвечаю универсальным: «Я!..» Оттуда, с удивлением: «Кто «я»?..» Мой голос становится дружески-нетерпеливым: «Да я это, ты что – своих не узнаёшь?.. Открывай!..» В «неузнавании своих» никто сознаваться не хочет (хотя умудрённые прекрасно знают, что с в о и х в мире вообще - нет), она и открыла. Это было ошибкой, но в другом она поступила верно – не сняла цепочку. И когда я налёг на двери плечом, надеясь на плечах растерянного противника влететь на притон и повязать присутствующих на изготовлении дурманящей влаги, то цепочка, звякнув от напряжения, удержала мой натиск, лишний раз напомнив, что далёк я от кондиций Терминатора, способного прошибать лбом стены и пробивать кулаком насквозь даже бронированные двери. Но мой разнообразный опыт дал о себе знать – я успел сунуть ногу в щель за секунду до того, как опомнившаяся хозяйка попыталась дверь захлопнуть. Разговор вмиг перешёл на повышенные тона, и потёк быстро – быстро. Так обычно частят темпераментные актёры в итальянских мелодрамах, когда выясняют свои по-южному бурные отношения. «Кто?! Кто вы такие?!.», «Мы из милиции, откройте!», «Какая милиция?!. Отойдите от моей двери, хулиганьё!..», «Милиция!.. Проверка паспортного режима!.. Откройте немедленно!..», «Караул!.. Грабят!.. На помощь!.. Милиция!.. Спасите!..», «Мы сами из милиции, вот удостоверение!.. Откройте сейчас же, проверка паспортного режима!..», «»Убиваю-ю-ю-ю-ю-ют!.. Люди, помогите ради Бога!..» Короче, дурдом… Что характерно: несмотря на страшные крики, ни одна собака не высунулась из квартиры посмотреть, что происходит, не нужна ли кому-то помощь. Наш народец смышлен, и ни во что не желает вмешиваться, если только происходящее не задевает его личных интересов. Обворовывают кого-то, грабят ли, бьют или даже убивают - на 98% можно быть уверенным, что наши люди с редкостной деликатностью пройдут в сторонке, «не будем мешать им между собою разбираться!..» Тем временем я лихорадочно соображал, переходить ли к предусмотренной «штатным расписанием» развития подобных ситуаций заключительной стадией штурма, - это когда с диким рёвом: «Открывай, сука, а не то пасть порвём!» мы с напарником должны вышибить двери и, ворвавшись в квартиру, крепко побить всех, кого обнаружим. Но два обстоятельства смущали меня…С первых же секунд шумной перепалки я шустро работал ноздрями, пытаясь уловить исходящий из квартиры специфический аромат «сваренного» ш и р л а, и – не улавливал… Любая «варка» на притоне выдает себя подобным ароматом, а тут его не чувствовалось. И второе: по наводке на адресе жила и наркоманила девка 25-27 лет, ещё там должны были обитать её ребёнок, отец и сожитель, в дверную щель же гундосила какая-то грубо накрашенная мымра лет под сорок, - хоть и противная, но на наркоманку никак не похожая… Может, напутал с адресом?.. Слегка понизив тон, говорю: «Если не верите, что мы из милиции, то давайте пригласим ваших соседей, пусть они проверят наши удостоверения и подтвердят, что мы действительно – милиционеры!..» Она - против: «Какие соседи?!. Не надо никаких соседей, вы ведь и их обманете, и меня обманете, а потом войдёте ко мне, ограбите и убьёте!.. Ой, почему ж вы пришли ко мне в однокомнатную квартиру, где и взять нечего, а не идёте в соседнюю трёхкомнатную, откуда можно грузовиками ценности вывозить!..» Тем не менее и она снизила голос до почти нормального, разумно предположив, что бандиты при подобном шуме давно б убежали… Впрочем, по нынешним временам довольно большая часть соотечественников привечает ментов ничуть не лучше за бандитов, так что, и убедившись в нашем милицейском происхождении, крикливая мымра вполне могла б не распахнуть перед нами свои негостеприимные двери… Тем временем напарник пробежался по соседям в поисках тех, кто согласился б вместе с ним подойти к дверям соседской квартиры и подтвердить, что не воры мы, не гопники, и даже – не надейся, тётка! - не насильники… Естественно, никто не хотел идти: «Оно мне надо?!», «Сами разбирайтесь!», « А откель известно, что вы и взаправду не урки по удостоверениям?!. Так сейчас в каком хошь подземном переходе за поллитру любую «корочку» купить можно!..» Но всё-таки спустя 15 минут он нашёл этажом ниже супружескую пару алкашей, мы несколько раз «закрывали» то его, то её на 10-15 суток, резону лишний раз ссориться с органами у них не было, поэтому они согласились удостоверить наши благородные личности. Встав перед удерживаемой моей просунутой в щель нижней конечностью дверью, они дружно подтвердили: «Эти точно - мусора, без мухлежа…» Но мымра, взглянув на их испито-перекошенные хари, аж зашлась крикливыми очередями: «Кто это такие?!. Не знаю таких среди своих соседей!.. Привели с улицы каких-то пьянчужек подзаборных… Всё равно не пущу!..» «Удостоверяльщики» оскорблено переглянулись, и то из этих нечёсанно – неопрятных пугал, что отдалённо напоминало женщину, визгливо напомнило: «Сучка, да не ты ль позавчера базарила лично со мною, отказавшись занять на бутылку?!. А говоришь – «не знаю»… Следи за базаром, паскуда, а то допрыгаешься, что хату тебе ночью подпалят!..» Я поддержал законное возмущение граждан, поиграв стальными мускулами вмиг ставшего официальным голоса: «Вы слышите, что ваши соседи по подъезду говорят?.. Немедленно откройте дверь правоохранительным органам, иначе за последствия я не отвечаю!..» Куды ж было деться атакованной столь энергично мочалке?!. Догавкивая и доругиваясь, она сняла цепочку и впустила нас (оставив соседей за порогом) в квартиру, не забыв пообещать, что будет жаловаться и в прокуратуру, и в газеты, и лично министру внутренних дел… Нам её смешные угрозы - до одного места, был бы весомый результат операции, но вот им, увы, в этой квартире и не пахло… Обычное обывательское жилище средней руки, не очень ухоженное, но – без малейших следов преступной деятельности. Мы с напарником, разделившись, быстро побывали на кухне и во всех комнатах, немо показали друг другу глазами: «Ни хрена!..» Тревожно ёкнуло на душе («замучит нас жалобами эта лоханка, если пустышку запороли…»). Чтоб хоть что-то сказать, я преувеличенно сурово предложил даме предъявить паспорт. Была робкая надежда, что либо нет у неё документов, либо ксива окажется с браком, но и тут - облом. Её паспорт оказался в полнейшем порядке, хоть извиняйся перед гражданочкой за необоснованное проникновение в 39-ю квартиру, и… Стоп, а почему квартира в прописке указана 39-я, тогда как мы дружно намылились в 38-ю?.. Ненавязчиво, мимоходом интересуюсь нумерацией квартиры, - точно, мы номером ошиблись!.. Во влетели… Но я не стал откровенничать перед шумной мадам, не рухнул на колени с покаянно поднятыми руками: «Простите нас, мы случайно не в те двери впёрлись!», а сделал глубокомысленный вид, что всё развивается по заранее утверждённому руководством плану, и явились мы в 39-ю квартиру лишь для того, чтобы узнать у гражданки… э-э-э… Кирилловой её мнение о жильцах квартиры соседней, 38-й. И о чудо!.. Только что вопила Кириллова как недорезанная, аж в ушах звенело, и рисовала всеми наскоками и рокировками своей массивной фигуры крайне враждебное к нам отношение, а тут, убедившись, что совсем не по её душу мы заявились, заинтересованно сощурилась и смягчила тон голоса чуть ли не до дружественного: «Так вы к жильцам соседней квартиры пришли?.. Наконец-то!.. Давно пора, товарищи милиционеры… Это ж - такие твари, такие наркоманские морды, что и слов не найду их описать! Она – такая наглая, ты ей слово, она тебе – десять!.. А на прошлой неделе вообще ни за что ни про что на лестничной площадке мне в лицо харкнула, представляете?!. А хахаль её, с которым она сейчас живёт, так тот самый обыкновенный бандит, у него – такая рожа!.. Хватайте их обоих поскорее и сажайте, весь дом вам только спасибо скажет, таких расстреливать на месте надо, или хотя бы – на Колыму высылать!.. Молодцы, правильно за них решили браться! Вот к таким и надо врываться без стука!..» Я солидно усмехнулся: «Что мы и собираемся сделать… Органы прекрасно знают, кто из граждан чтит закон, а кто его постоянно нарушает, от этого – и наше к ним отношение…» Дамочка окончательно расцвела и заблагоухала. До двери нас провожали с почётом и уважением, как самых дорогих гостей. О, как приятно нашему человеку видеть, что в этот раз подлянку кидают не ему, а его ближним, особенно – тем из них, с кем и сам он – на ножах… Это ж почти как тысячу долларов на улице найти!. Так что с лёгким сердцем двинули мы в соседнюю квартиру, без всяких предисловий вышибли двери, влетели на адрес и, накрыв нарколыжную парочку аккурат над плитой с «варящимся» ш и р л о м (увлёкшись, они даже не расслышали шум в коридоре на их этаже), побили обоих как мамонтов. Из 39-й квартиры происходящему аплодировали восхищённо, бурно, немо… 6. КОШМАР НА УЛИЦЕ АВИАТОРОВ. Комичность некоторых взятых из повседневности нашего РОВД случаев достигает космических высот… …Прибежали как-то в дежурку две перепуганные крашено–расфуфыренные девахи, вопят: «Избили!.. Ограбили!.. Скорей езжайте ловить преступников!..» Дежурный, капитан Масик, оставался спокойным как скала. За годы службы наслушался всякого, во всех нашенских нюансах ориентируется: раз прибежали и вопят – значит, избили их не так уж чтоб и очень… слегка подрихтовали мордяхи, жалеючи… Буркнул: «Кто вас ограбил, говорите?..» Начали они рассказывать очередной ужастик про современность… Расклад такой: продавщица коммерческого киоска после работы вместе с подружкой возвращалась домой. Вошли в подъезд дома по улице Авиаторов, поднялись на свой этаж, а там на лестничной площадке стоит какой-то парень, и – как заорёт на них!.. А потом из квартиры выскочили ещё парень и девка. Вся троица, набросившись на заявительниц, зверски избила их руками и ногами, причём на заключительной стадии на лестничную площадку выбежали ещё две бабёнки в возрасте и совсем уж предпенсионного возраста мужик (видимо – ближайшие родичи нападавших), и тоже включились в драку, разумеется - на стороне своих чад… В итоге этой Куликовской битвы побитых девиц выбросили из подъезда, отобрав у одной из них, продавщицы, кулёк с дневной выручкой и собственными покупками… В общем, случай хоть и возмутительный, но с точки зрения милиции - простенький, и не «глухарь», ибо известна квартира, из которой выбежала эта звериная стая избивателей, а стало быть – найти их не составит особенного труда. Масик послал вместе с девицами на адрес наряд, и тут же забыл эту историю. А зря, между прочим, ибо она ещё только начиналась… …Случилось же вот что. Две вышеупомянутые в качестве заявительниц гражданочки после работы посидели в кафешке, обсуждая подлость и бесчувствие всех лично им близко знакомых парней, а заодно – многие прочие девичьи проблемы, после чего направились домой к одной из них. Понятно, что не чинно ступали они по лестнице, подобно направляющимся на аборт пионеркам или же торопящимся в крематорий глубоким пенсионеркам, а – шумно, топая ногами, спотыкаясь, матюкаясь и производя массу иных, присущих подвыпившей молодёжи звуков. На их этаже в одной из квартир отмечали некое праздничное событие (то ли внучок в вуз поступил, то ли дедушка получил первую в жизни пенсию – точно не помню), там было полно гостей, и один из них, парень по имени Толя, вышел на лестницу, покурить. Мимо как раз и топали две шатающиеся, «благоухающие» винцом подружки. Ему бы промолчать в тряпочку, он же сунулся с замечанием, типа: «Ну вы и уродки – так нажраться!» Они ответили залпом из двух батарей, успешно доказав, что по части забористого мата нео -тургеневские барышни заткнут за пояс любого спившегося лесоруба. Его попытка адекватного ответа получилась бледной и неубедительной. И остаться бы полю битвы за победившим слабым полом, но тут из квартиры выглянула жена парня и, заслышав краешек его диалога с парочкой девиц определённой внешности, завелась с полуоборота: «Опять к халявам цепляешься?!» Продавщицам не мешать бы дружеской беседе супругов и тихо удалиться, но их покоробило: «Это мы – халявы?. .Да ты сама – лахундра!»..» Ну, тут и началось… Что девицам набили фасы - чистая правда, нечего было первыми накидываться, но кулька у них никто не отбирал, да его и не было. Позднее выяснилось, что этот кулёк продавщица забыла у себя на работе… Будучи поверженными, но не побеждёнными, подружки спустились этажом ниже, за помощью, и вскоре привели двух знакомых жлобов в татуировках и с ломиками. Отмечавшая поступление дедушки в институт кампания была морально не готова к такому развитию событий, и запёрлась в квартире. Жлобы тотчас дружно заколотили ломиками в дверь, грозно вопя: «Выходи, суки, кто наших тёлок снасильничал!» Девки же для большей верности ещё и помчались заявлять в милицию, решив выстрелить «дуплетом»: вначале их обидчиков изобьют хахали, а потом приехавшая милиция этих же обидчиков схватит и осудит по всей строгости, лет на двадцать!.. Но и обороняющаяся сторона, от неожиданности вначале чуток растерявшаяся, тоже потом вспомнила о существовании милиции, и позвонила в райотдел. Это случилось через 5 минут после того, как дежурный отправил группу по первому вызову. Теперь ему звонили со срочным сообщением : «В нашу квартиру ломятся негодяи, пришлите кого-нибудь, а то нас убьют!..» Капитану Масику не хотелось, чтобы в его дежурство кого-то убили, а потом выяснилось, что произошло это вследствие непринятия им своевременных мер по звонку, поэтому ввиду отсутствия отъехавшей на предыдущий вызов дежурной группы он, обежав соседние кабинеты, нашёл пару корпящих над служебными бумаженциями оперов и попросил их съездить на адрес, - узнать, что там происходит. И только потом, отослав ребят, дежурный сообразил, что адреса и по первому, и по второму вызовам - практически идентичны. «Неужели налёт банды на подъезд?!» - испугался он. Тем временем приехали на место оперативники, посланные по первому вызову, поднялись на нужный этаж. Заслышав приближение стражей правопорядка, жлобы бросили ломики и дали дёру через чердак и крышу. Милиции осталось только созерцать дверь со следами мощных ударов ломами, поломанную дверную ручку, оборванные провода… Они стали звонить и стучать в квартиру, желая узнать, что же здесь происходило. Заслышав новую атаку извне, засевшие в квартире закричали: «Не ломайте нам двери! Мы уже вызвали милицию, она вот-вот подъедет!» Немножко удивившись, опера ответили им в том духе, что ждать милицию не надо, потому как она уже прибыла и ждёт, пока её впустят. Но из квартиры откликнулись издевательским хохотом: «Ищите дураков в другом месте!.. Милицию мы вызвали только две минуты назад, она бы просто не успела приехать!» Опера сердито заругались, замахали перед дверным глазком служебными удостоверениями, даже поставили на передний план того из них, кто был в форме. Оборонявшиеся зрелищем милицейского мундира были несколько смущены, и решили открыть двери. Но все их попытки управиться с дверным замком кончились провалом: от ударов ломиками дверь заклинило, и замок не открывался. А опера решили, что раз им не открывают (хоть и повторяют всё время: «сейчас откроем!»), то это значит, что в квартире происходит нечто уголовно наказуемое, возможно даже - людей злодейски лишают жизни… Ситуация требовала решительных мер, вот они и стали в свою очередь ломать всю ту же многострадальную дверь ломиками, брошенными жлобами. Из квартиры испуганно завопили: «Вы не настоящая милиция!.. Вы – купленные!.. Сейчас же мы вызываем настоящую милицию!..» И - опять позвонили в РОВД и сообщили, что посланную ранее милицию бандиты, видимо, уже перебили, потому что успели переодеться в их форму, а теперь снова пытаются вышибить двери. «Ещё немного - они ворвутся к нам и всех убьют!..» - отчаянно голосили в трубку. «Только без паники!» - строго потребовал от них в трубку капитан Масик, хотя у самого на душе сразу же кошки заскребли. «Точно, банда!.. Перебили обе посланные группы, и теперь методично уничтожают жильцов подъезда… Чёрт, какая непруха - случится же всему этому именно в моё дежурство…» Первым побуждением капитана было вызвать ОМОН, спецназ, танки, вертолёты и кавалерию, но, поразмыслив, он ввиду своей многоопытности решил не делать резких движений, и отправился по отдалённым райотделовским кабинетам в поисках ещё одной группы оперов. Дескать: если перебьют и этих, то уж тогда можно и ударить во все колокола!.. Но поскольку время было позднее (около полуночи), то в кабинетах никого не оказалось. Бросить же всё и лично отправиться на место событий дежурный не имел права, - кто-то должен был оставаться на хозяйстве!.. Да и, если честно, вообще не хотелось отправляться лично в тот гиблый подъезд… Зачем свою шкуру под бандитские пули и ножи подставлять, если можно послать другого!.. И потому, долго не раздумывая, Масик позвонил на дом тамошнему участковому Тадыбердыеву, тоже капитану, и предложил ему незамедлительно отправиться на адрес и проверить судьбу бесследно пропавших опергрупп. «Если через полчаса не перезвонишь, то я буду знать, что и с тобою случилось несчастье!» - бодро заверил коллегу Масик. «Спасибо!» - порадовался от всей души участковый, положил трубку и вытер пот со лба. Не известие о предстоящей ему опасной вылазке заставила его вспотеть, а совместный секс с супругой Варварой - дежурного угораздило позвонить именно в тот момент, когда Тадыбердыева трясло и подкидывало на осёдланной им пышной женуленьке. Впрочем, тревожные мысли в его дотообразном лбу уже начали шевелиться… «А теперь - сзади!..» - потребовала потно-горячая супруга, и попыталась перевернуться под телом мужа, подставляя для совокупления ягодицы. Он удивлённо покосился вниз: «Ты что, рехнулась?!. Там наших товарищей, может быть, уже посекли пулями, мне предстоит выйти на смертельно опасное задание, а ты свою задницу подставляешь?.. У тебя один разврат на уме! Тьфу!..» И он, спрыгнув с постели, начал торопливо одеваться. Плохо было то, что табельное оружие участковый дома не хранил, и сейчас единственное, чем он мог вооружиться - это резиновый верный товарищ – «демократизатор»… Впрочем, стоп - в кладовке ещё хранилось ружьё для подводного охоты (была у участкового такая страстишка)… Тадыбердыев застегнул на себе все ремни и пуговицы, нашёл ружьё, зарядил его гарпуном, и отправился навстречу опасностям (возможно даже - героической смерти), провожаемый с постели масляным взглядом так и не поиметой в ухватистую попу супруги… Тем временем обстановка на адресе кардинально изменилась. Первая группа оперов получила мощное подкрепление в лице подоспевшей второй группы. Вместе они, навалившись подобно тарану на двери, вышибли их и, ворвавшись на адрес, повязали там всех лиц как мужского, так и женского пола, а затем отправились с ними в райотдел. Хотели оставить кого-нибудь из оперов на адресе, подежурить (покорёжанные двери на место ведь уже не поставишь), но после звонка в РОВД и информации обрадованного мирным исходом событий дежурного о том, что вот-вот подъедет вызванный им участковый, бросили всё как есть. И вот спустя 10-15 минут на слабоосвещённой лестнице раздались крадущиеся шаги… Скрипя сапогами, портупеей и тревожными мыслями, массивная фигура осторожно прокралась к освещённому изнутри дверному проёму… И в следующую секунду капитан Тадыбердыев ураганом ворвался в квартиру и, могуче застыв на пороге, гаркнул, торопливо водя во все стороны дулом ружья для подводной охоты: «Ни с места, милиция!.. Всем оставаться на местах!.. Дом окружен, при попытке сопротивления - стреляю без предупреждения!.. Быстро-о-о-о-о!..» А вокруг – абсолютная тишина, и ни единой живой души, если не считать испуганно шмыгнувшего под диван котёнка. Ещё долго участковый Тадыбердыев ходил по райотделовским кабинетам с жалобой: «Хрен им всем в зад!.. Посреди ночи с жены сдёрнули и на адрес швырнули, а – зачем?.. Бред какой-то!..» В глаза ему охотно сочувствовали, а за глаза - хохотали до колик… 7. ДРАКА В ЭЛЕКТРИЧКЕ. …Зарисовка наших нравов. В вагоне электрички сидят двое парней 22-25 лет, и с ними девка. Из тамбура в вагон входит мужик лет 35-ти, с ним - его мамаша. Мужик случайно наступает девке на ногу, та – в крик. Он ей: «Извини, чувиха!» Один из парней забуровился: «Какая она тебе чувиха?. Сперва ногу отдавил, а теперь ещё и оскорбляешь, падла!» Мужик послал его сперва - на три буквы, потом – на пять, парень вмазал ему в табло и тотчас получил в обратку, второй парень кинулся на помощь первому. Дерутся. «Черноротая» мамаша подняла хай, на шум из соседнего вагона прибежали двое, наряд транспортной милиции, начали разнимать дерущихся. Ставшие инициатором драки парни с девкой на остановке благополучно слиняли из вагона, чего никто даже и не заметил. Наряд занимался исключительно мужиком, - он был уже весь в крови и смотрелся типичным бандюгой. Выламывают ему руки, выкручивают ласты за спину, а мамаша – кричит, пытается расцарапать физии обоих ментов, вопит: «Вы не того хватаете, поганцы!..» Тут из соседнего вагона прибежал третий, тоже мент, но в данный момент не при исполнении (возвращался домой с работы). Видит факт нападения пожилой хулиганки на своих коллег, и из чувства профессиональной солидарности решил вмешаться - от души врезал бабёхе дубинкой по загривку. Увидев такое, мужик окончательно завёлся: «Падла, чего ты мою маманю колотишь?!», и попытался вырваться из ментовских рук, чтобы сделать маминому обидчику кранты. Ну а тот, шестёрка ментовская, типичный безмозглый л о с ь, на его месте я, коль уж не при исполнении, вообще ни во что не вмешивался б, и хрен полез бы куда-то в такой ситуации, он же, изловчившись – схватил мужика за шею и приподнял. Захрипел мужик, дёрнулся, потом в шее что-то хрустнуло (потом оказалось - сдвинулись шейные позвонки), и мужик сразу же затих… Мамаша над ним раскричалась как раненная: «Убили!.. Сына менты поганые забили до смерти!.. Люди, что ж это делается?!» «Транспортники» испугались, по рации вызвали «скорую», сняли пострадавшего с электрички. Хорошо - обошлось, отлежался мужик пару недель в больнице, и всё, осталось без последствий. А могли ведь из-за этого дурака, и хорошие люди (имею в виду ментов) пострадать!.. ….Народ у нас разный, и в основном – не так чтоб уж хороший… Много «черноротых», чуток ухватишь такого за жабры - сразу начинает вопить, и вопит до тех пор, пока не водрузишь его в «клетку». Посидит там 3-4 часа, прочухается, одумается, потом сам дивится: «Ой, что ж это такое со мною приключилось, и почему?..» Но есть такие, кто и потом не успокаиваются, жалуются на «ментовский произвол» во все инстанции, в газеты пишут, к депутатам на приёмы бегают… Толку-то всё равно - никакого, но сколько же ментовских нервов истрепят!.. А есть и нормальные люди, не то чтобы – как глина, но если с ним нормально поговоришь и объяснишь ситуацию, то как предложишь такому – так он и сделает… Есть, так сказать, поддающиеся воспитательной работе, а есть занудные жалобщики, вот тех-то я не люблю и побаиваюсь… Ежели достанут они моё начальство кляузами, то кого обязательно сделают стрелочником и заставят за всё отвечать?.. Меня!.. И ещё - других, таких же рядовых исполнителей, на которых начальство без зазрения совести повесит всех собак… Вот после всего этого на наше государство и работай!.. 8. ГОТОВ УЖ И БОТИНКИ ЛИЗАТЬ… Ещё одна история, наугад выхваченная из бурного потока повседневности. Один олух у себя на адресе сел бухнуть с приятелем. Выпили, приятель вскоре утопал, а придурка этого переклинило, он выбрался на улицу и непонятно зачем побежал неизвестно куда. А навстречу – прапорщик из СИЗО, то ли домой шёл, то ли из дома. Смотрит: мужик бежит с перекошенной мордой. Он и спрашивает: «»Что с тобою?.. В чём дело?..» Хотя на фиг ему вообще было вмешиваться, ну не касалось же его это ни капельки, так нет… Ну а дурашлёп тот и рад, тотчас на него накинулся: «Я – местный опер, ловлю преступников, а кто ты такой?.. Покажи документы!..» А похож он на мента, надо сказать, как тот же прапорщик – на балерину!.. Прапора такой пьяный бред возмутил, а может – и профессиональная подозрительность проснулась… Вдруг – крупная преступная птица?!. Скрутил бегуна и в РОВД доставил. Но там лишний задержанный оказался нужным, как зайцу - стоп-сигнал. Спрашивают у прапорщика: «А чего ты, собственно, к этому мужику прицепился?» Прапор завыкобенился: да я сам из органов!.. да этот хмырь опером назвался!.. Ладно, для успокоения нервов СИЗОвца кинули алкаша в «клетку», а через полчаса, когда прапор уже ушёл, выпустили оттуда и прогнали. Каково же было всеобщее изумление, когда через полчаса этот мудила (напоминаю – еле держащийся на ногах) вернулся, и потребовал объяснений: «На каком основании вы полчаса удерживали меня в камере?!» На него цыкнули: «Вали отсюда, а то опять посадим!» «Нет, вы мне объясните – за что?!.» И стал возбухать и волком набрасываться на дежурного, коим в тот день, на его счастье, оказался майор Пахнута, дяденька лишь средней вредности. Попытался он выпихнуть мудака с вверенной ему территории милицейского учреждения, но тот лишь оторвал ему верхнюю пуговицу на форменной рубашке и нос поцарапал, представляете?!. Ладно… Позвал дежурный парочку сержантов, отколошматили они ослоухую морду, потом надели наручники ему на руки и на ноги, и - в камеру, до утра. Утречком как пришёл он в себя – так за голову схватился: «Мама родная, что ж я вчера наделал?!» Причём половину произошедшего не помнит начисто, а вторую половину видит в преувеличенно–ужасающем виде, в духе тех «страшилок», которые рассказал ему не поленившийся лично придти в «клетку» майор Пахнута. Дескать, «сперва ты, голубь сизокрылый, до полусмерти избил одного прапорщика, а потом, будучи доставленным в райотдел, набросился на меня, находящегося при исполнении, долго пинал меня ногами, рвал на мне китель и пытался закусить моим ухом… Много тебе за это не дадут, с учётом отсутствия убиенных, но и на малое можешь не рассчитывать, сам понимаешь – ты ж практически порвал на куски сотрудника милиции!.. Короче, если с места работы пришлют на тебя положительную характеристику, тогда отделаешься по минимуму, лет шесть тебе сунут, а окажись характеристика с изъяном – тогда и все двенадцать…» Вот такой фигнёй загрузил дежурный придурка, которому, если без балды, светило лишь прокантоваться в РОВД сутки - двое… Тот же воспринял всё всерьёз, и не то чтобы огорчился, а был попросту раздавлен ужасом, - рухнул перед майором на колени, вопит слёзно: «Товарищ начальник, да вы что?!. Да я ж не хотел!.. Простите меня, пожалуйста!.. Хотите, я вам ботинки поцелую?..» И уже тянется языком к грязным ботинкам дежурного, и облобызал бы их обязательно, но противно стало Пахнуте такое унижение человеческого достоинства. Сказал мудаку: «Пошёл на хрен, морда!», и – выгнал из райотдела на все четыре стороны… Будь он при бабках – скачали б с него бабки за это, а раз взять нечего – так отпустили «за так»… 9. С ОМОНОМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ… По вечерам часто приезжают в наш микрорайон для патрулирования бравый ОМОН. Известно, что тамошние хлопцы славятся «умом» и «сообразительностью»… Пройдутся веером по отведённой территории, нахватают побольше люда и свезут в райотдел, а ты, дежурящий там опер, изволь со всеми разобраться и отфильтровать нечистых от ещё более грязных и паскудных… И вот как-то смотрю: ведут по коридору двое ОМОНовца известную мне наркоманку Глашу - страшная, исколотая, глаза ввалились, зубы выпали… (А ведь, между прочим, ещё недавно была она подающей надежды спортсменкой, мастером спорта по плаванию) Идёт она с ними, плачет, а в руках у неё - грязная булка, так она на ходу отрывает по кусочку и съедает, смачивая слезами… Смотрится - бомжихой, хотя в частном секторе есть у неё дом не дом, а так – покосившаяся хата, где она обитает втроём с младшенькой сестричкой (тоже – наркоманка, по всему судя, скоро «крякнет») и дочуркой, - десять лет ребёнку, а уже шляется по подвалам, если вовремя не сплавить её в интернат - быть ей и шлюшкой, и наркушей… За хату они не платят лет десять, свет и воду им отключили, дом быстро превратился из сносного жилья в гнилушную развалюху, вот вся троица и шляется по району. Кажись, недавно Глаша нанялась домработницей к другой наркоманке, капельку поудачливей, делает для неё всю чёрную работу по хозяйству, а та за это даёт ей покушать и раскумариться… (Такое в наркоманской среде - распространённое явление). И вот ведут её, стало быть, а она рыдает безутешно. Увидела меня - вообще заголосила: «Что ж это делается, гражданин старший лейтенант?! Третий день подряд ОМОНовцы меня забирают!.. Главное – задержат человек десять, но у каждого оказывается достаточно бабок, чтоб откупиться, только у меня их нет, вот меня одну они каждый раз в РОВД и волокут!» Я пожимаю плечами: «И что ты предлагаешь - чтоб я тебе денег дал?! Да, знаю я, что ты - наркоша честная, в криминале – не при делах, но у ОМОНа своё начальство, мне они не подчиняются, так что имеют полное право тебя за гриву хватать, коль уж ты им так приглянулась… Сама виновата!..» Посидела она у нас в коридоре, пока ОМОН не ушёл, а потом отпустил я её. Безвредная (точней - маловредная) тварь, нечего ей у нас пока что пылиться… …В тот же вечер, кстати, привели к нам ОМОНовцы какого-то мужичонку, говорят: «Пьяный, ругался на площади! Там несколько хануриков пришлось зацепить, заодно прицепом прихватили и его…» Дежурил в тот день капитан Масик, весьма осторожный товарищ (иначе на должности дежурного нельзя, а то быстро залетишь в историю!), посмотрел он на мужичонку опытным глазом, и - насторожился… Тем более, что неожиданно приведённый заявил: «Не трогайте меня, я сам - бывший мент!» Логика понятна: «своего» - не обидят… Ясно, что кто хошь может назваться хоть папой римским, но насторожённый Масик решил: раз говорит – пусть так оно и будет… Посадили его в коридоре на стуле, сказали строго: «Не шуми, не возникай, и через часок - тихонько отпустим…» По-моему, справедливо с человеком поступили, верно?.. Главное, в камеру не кинули, где томится всякое гнильё, и куда нормальному человеку лучше – ни ногой!.. Но чтоб хорошее отношение к себе оценить - мозги иметь надо… Покемарил он в коридоре, потом спрашивает у дежурного: «Можно выйти на улицу, покурить?..» «Иди…» - разрешил тот. А чего запрещать, ежели гражданин – не арестован и даже официально не задержан?.. Сбежит – и хрен с ним, меньше потом будет разбирательств… Сходил он на улицу, покурил, возвращается через пять минут, и с порога заявляет дежурному: «У меня при задержании было в кармане 50 долларов, а сейчас посмотрел - нету… Это ваши взяли, сволочи!.. За что ж вы со мною – так?!. За что меня обидели?!» Разумеется, Масик сразу подумал про ОМОН, - тем при шмоне затырить найденную у задержанного купюру - без проблем… Даже смешно обвинять их в подобном!.. Воробышек что делает когда видит зёрнышко перед клювом?.. Правильно – клюёт!.. Вот и ОМОНовцы тоже…клюют… На то и ОМОН, чтобы л о х о в и наглецов за глупость и наглость наказывать, в том числе - и бабками… Но это мы про себя кумекаем, а в натуре быстренько посоветовался дежурный в сторонке с несколькими операми, и решили мы коллективно, что дело пахнет керосином и жалобой этого придурка в прокуратуру, поэтому самое правильное - поскорей от него отвязаться, чтоб в случае чего меньше было поводов навесить на нас крючков… Перво-наперво ни в коем разе нельзя кидать его в «клетку», при этом ведь нам ошмонать его придётся, а тогда он задним числом и на нас бочку накатит: это они моё бабло замутили!.. Решено: составляем протокол по статье: «мелкое хулиганство», чтобы позднее можно было объяснить причину задержания, и - отпускаем на все четыре и без шмона, ежели потом он развопится насчёт пропажи денег, у нас будет железное алиби: мы ж его не обыскивали!.. А что ОМОН намылил - так то их дело, у них своё руководство, пущай перед ним и ответствует… Составили протокол, потом отыскали в коридоре приведших его ОМОНовцев и украсили документ их подписями, причём хлопцам мы ни звука не вякнули насчёт заявления задержанного о пропаже денег, фиг они тогда б протокол подписали, наоборот - сказали бы: «Этого хрена моржового никогда не задерживали, и вообще - видим его впервые в жизни!» Но раз уж поставили свои закорючки, то теперь не отвертятся, им и отвечать в случае чего, а мы, «районщики» - в стороне… Узнали у дурилы номер домашнего телефона, позвонили, вызвали в райотдел жену, чтоб мужика забрала, самого же посадили опять в коридоре: «Сиди и жену жди!» И вот сидит он на стуле, качается и ноет как заведённый: «За что со мною - так?.. Я ж в Афгане был… За что?!» Вышел я на несколько минут из помещения по делам, когда вернулся - он уже песни пел какие-то, слова уловить трудно - один вой, да ещё и зубами скрежещет, аж слушать страшно… Затрахал всех он своим пением!.. ОМОН ещё людишек понатаскал, дел – куча, башка и так трещит, а тут ещё - этот… Главное - сажать в камеру его нельзя, и по мордам врезать разок (чтоб заткнул хайло) тоже неудобно, вот он, пользуясь безнаказанностью, и распоясался… Наконец явилась его супруга. Поговорили с нею в сторонке, оказывается - у ейного муженька явная шиза после срочной в армии, «косит» постоянно, так чудит порой!.. И никаким долларам пропасть у него было никак нельзя по причине полного их у него отсутствия, - безденежен и гол как сокол, живёт фактически у жены на содержании… Успокоились мы (не будет жалобы, а если и нажалуется, то т а к о м у никто не поверит!), сдали крикуна из рук закона в руки его благоверной, повела она его прочь… Но как отошли от здания РОВД на 20 метров, так он такой концерт устроил!.. Бросился на землю, по газону качается и вопит нечеловеческим голосом: «За что маму мою убили?!. Афган не простит!1.. Мы отомстим!.. Гады, что вы с мамой сделали?!.» В общем, позорит нас на всю Ивановскую… Но мы старательно делали вид, что ничего не видим и не слышим, потому как свяжись с ним, надумай кидать его в камеру - придётся таки шмонать, а это, как уже говорилось, при данном раскладе – чревато… И с общим вздохом облегчения наблюдали мы, как жене всё же удалось через некоторое время поднять и увести его… Вреднючий народ - шизики. Ничего ведь не боятся, на всех плюют, и никогда не знаешь, чего ждать от них в следующую секунду. …У меня нет презрительного отношения к простому народу, к «быдлу», как его кое-кто привык у нас называть… Да, сплошь и рядом на моих глазах в каких-то ситуациях они делают разные гнусности, но я знаю, что в другой ситуации способен сделать гнусность куда больше этой, сотворить чего-то такое, чего они б наверняка не сделали никогда… Я такой же, как и они, получается, а они - такие же, как и я. Добро я делаю лишь по сугубо меркантильным соображениям: увидел валяющегося на улице пьяницу - подойду, помогу подняться, отряхну и в сторону дома легонько подтолкну. Не потому, что мне его жалко, плевать на ханурика этого, а просто долежится он до того, что грабанут его здесь, и придётся мне потом на расследование этого гопа время и силы тратить, так уж лучше сейчас его поднять, чем потом бегать несколько дней с высунутым языком… Не уважаю, но и не презираю я таких вечно пьяненьких и скандалистых сограждан, разве что есть чувство лёгкой брезгливости к тем, кто нажрётся до поросячьего визга, и валяется потом как падаль на траве (или на снеге)… Ведь такому не докажешь очевидного: умеешь пить – пей, не умеешь - не пей, у каждого из нас есть своя нормальная доза, и способному перенести на ногах максимум 400 грамм, например - ни в коем случае нельзя пить 500, не говоря уж о литре. Что тут непонятного?!. И я - пью (как практически и все опера), но норму свою знаю, и всегда пью так, чтобы не переться потом домой на карачках. И ещё замечу, что каких красивых сказочек про наш народ ни выдумывай, а высокое благородство в нём встречается редко. Жестокие условия нашего существования делают проявления такого благородства нецелесообразным, а следовательно - и глупым. Ну а наши люди хоть и глупы, но – не настолько, чтобы жить себе во вред. Это не значит, что народ обнищал духом и стал подловатым… Просто – жизнь такая... Была б она другой - тогда и мы были б иными!.. 10. ОПАСНАЯ МОЛОДЁЖЬ. Самая агрессивная часть населения - молодёжь. Ну, то вообще!.. Иногда такое отчебучят, что диву даёшься: неужто и мы в их годы были такими же отморозками?!. …Как-то звонят дежурному: «На улице дома дерутся на ножах две группы парней!..Море крови!.. Приезжайте!..» Две группы7.. на ножах?.. Струхнувший дежурный выслал усиленный наряд. Приехали наши, осмотрелись - ничего особенного. Стоят кучкой парни, кое-кто действительно в крови, при появлении ментов - бросились врассыпную. Поймали четверых, доставили в райотдел, стали разбираться. Оказалось: двое парней, 20 и 18 лет, из другого района, приехали в гости к проживавшему в этом доме 17 – летнему кенту. (Кстати, тот, которому 18-ть, уже имел судимость за неуплату алиментов, - представляете?) Залётные уже выходили от своего дружка, когда на улице у подъезда к ним прицепились двое местных парнишек. Гости крепко отпинали местных, те убежали, и через минуту - вернулись с 4-мя корешами- «качками». На помощь приятелям выскочил из подъезда их кент, троица заняла круговую оборону против пятерых, завязалась жестокая битва, в ходе которой один из гостей махал в воздухе чем-то вроде ножа или отвёртки (ставшие свидетельницами произошедшего бабки на скамейке у подъезда слабо разбирались в холодной оружии, и не сумели описать его в точности опрашивающим их операм, а найти п е р о позднее так и не удалось). В результате кой-кого даже и подрезали, но не сильно, потому что в больницу никто по итогам схватки так и не угодил. …Итак, в райотделе стали разбираться. Среди задержанных оказалась вся троица из одной части драчующихся и «качок» - из другой. Начал я колоть «качка»: «Говори, такой-сякой, кто был зачинщиком и участником этой позорной м а х а л о в к и?!» А ему правду ментам говорить – за падло (это ж означает своих выдать!), но и на свободу выйти хочется… Он и давай мутить: «Кто бил?.. Не помню. Кого били?.. Кажись, того, что с ножом был… У кого он был?.. Не помню, может – и вообще ножа не было. Но били того, что с ножом… А кто бил – не помню!», - и так раз сто. А за стенами райотдела уже нарезает круги спешно вызванная приятелями «качка» его бабуля: «Внучёк, где ты?! Отпустите моего внука!..» Кое-что из него всё-таки вытянув, отпустил я его, чтобы от бабки отвязаться, и принялся за троицу. С ними же говорить - вообще малохольным станешь!.. Спрашиваю, к примеру, 18-летнего алиментщика: «Так что случилось-то?» Он, облизнув губу, мутноглазо удивился: «А чё?» «Ну, тебя же побили…», «Меня – побили?.. Вася, – кричит другу из кабинета в коридор, - нас что - побили?.. И кто нас побил - менты?! Ах, суки!..» Успокаиваю его начавшуюся было истерику парой затрещин, начинаю с начала: «Но хоть что-нибудь помнишь?» Он думает, щурится долго, наконец вспоминает: «А-а-а, я папу пришёл искать!», «А откуда пришёл?», «Как откуда?.. Из «клетки», вы ж меня туда бросили…», «Ну да, но каким образом ты там очутился?», «Ну так я же папу искал!» И - чуть не блеванул мне в лицо… Ох и собеседничек!.. Но кое-как опросил его, составил протокол, уложив суть в 5 строчек: был в гостях, выпил водки, больше ничего не помню… Сую ему: «Прочти и подпишись!» Он: «Не-е, сами прочтите!» Ладно, начинаю читать, он вдруг перебивает меня: «»Лучше я прочту!» Даю ему, он читает внимательно раза два, шевеля губами, едва ли не по складам, и такое ощущение, что не все буквы алфавита помнит…Наконец бурчит: «Ни хрена не пойму… Нет, прочтите вы!» Читаю, он слушает, вяло моргая, не заметно, чтобы что-то до него допёрло, но после моих нажимов и пинков всё же подписывается. Точнее – чиркает ручкой загогулинку, поди проверь - подпись это или случайная дрожь нетрезвых пальцев… В принципе при желании можно было сделать обоюдное злостное хулиганство, все бы пошли на «условняк», лишь ранее судимому могли влепить пару лет «у хозяина», но зачем нам лишние хлопоты?.. Куда проще и выгодней накатать по данному случаю «отказной материал»: драка на бытовой почве, пострадавших нет, обычные шалости молодости… (От таких мелочей, как, например, настроение расследующих дело оперов и их личные шкурные и производственные интересы, зависят судьбы людские: в одну сторону повернул материал – и кто-то загремел за решётку, после чего никогда уж его жизнь не будет нормальной и счастливой, повернул в другую – и через месяц эту злосчастную драчку он уж и не вспомнит!) Кстати, любопытный штришок в заключение: пока мы на «уазике» ехали от райотдела к месту драки, драчуны ведь, слегка порезав и окровавив друг дружку, успели уж сговориться, помириться и чуть ли не закорефаниться, была даже у них мысля вместе идти пить водку «на мировую», так что подъедь мы на полчаса позже - там уж все были бы - «не разлей вода» и «дружбаны до гроба»!.. Хужей юношества у нас - только дети, точнее – подростки-малолетки. Если они - и впрямь наше будущее, то не хочу когда-нибудь в этом будущем оказаться… Желаний и амбиций у подрастающего поколения - масса, возможностей и способностей чего-то достичь - мизер, отсюда – острое недовольство жизнью, помноженное на лишённую тормозов агрессивность и крайнюю наивность в вопросе: «А будет ли мне что-нибудь за то, что я сейчас натворю?!» Встретит ватага этаких гогочущих детишек в тёмном переулке прохожего – и за одно неосторожное слово забьёт ногами до смерти, а возьмёшь их потом за шкирку, потрясешь на допросе маленько - сразу хнычут: «Ой, мы больше не будем!.. Мы станем хорошими!» А какая разница, какими вы станете, если человек уже искалечен или даже убит?. Так ведь и закон на их стороне: до 14 лет вообще твори что хошь, за решётку по любому не кинут, а после 14-ти если что-то и дадут, то – куда меньше, чем взрослому, хотя самый матёрый и закоренелый рецидивист порою не сотворит тех бессмысленных жестокостей, на которые запросто пойдут наши внешне вполне благополучные детки… Один лишь пример для наглядности. С некоторых пор расположенный на моей «территории» микрорайон залихорадило от краж телефонных кабелей. То в одной, то в другой из многоэтажек смолкали разом все телефонные аппараты, а при проверке оказывалось, что в подземных коллекторах вырезаны и похищены куски кабеля длиною от нескольких десятков до нескольких сотен метров. Смысл действий неизвестных злоумышленников был понятен: уворованные кабели они выжигали на кострах (или – в печках, но это много труднее организовать), а высвободившиеся в результате металлические «сердечники» - сдавались на пункты приёма цветных металлов… Оставалась сущая малость: этих злоумышленников найти и примерно наказать!.. Самое первое, что приходило в задуренные службой оперские головы - это закрыть приёмные пункты, чтобы сделать кражу кабелей экономически невыгодным занятием. Но с идейкой этой «наверх» не пойдёшь, ибо все мало-мальски проинформированные люди в городе прекрасно знали, какие влиятельные господа и товарищи были «крышей» тем самым пунктам, и черпали оттуда прибыль полными горстями… Да руководство скорее наше РОВД закроет, чем те пункты!.. Так что оставался только один выход: ловить воришек… Агентурные разработки и многочисленные засады у коллекторов ничего не дали. Тогда наше тупое руководство предложило совсем уж дохлый номер: «Пусть по ночам по окраинам микрорайона патрулируют дежурные группы и высматривают, где кто палит костры, а всех костёрщиков – проверять, не кабели ли они выжигают…» Это ж надо было до подобной фигни додуматься!.. Словно те воры – ну полные дауны, жгущие кабели едва ли не там же, где их и украли, да ещё - на следующий день после кражи!.. Принцип: «Не можешь раскрыть преступление головой - раскрывай ногами!» (т.е. компенсируй отсутствие интересных идей и разработок суетней и рукомаханием) - ни к чему толковому в угрозыске не приводит, конечный эффект близок к нулю, зато расход сил и времени при подобном стиле работы – колоссальный!.. Но делать нечего, приказы начальства надо исполнять вне зависимости от того, согласен ли с ними и вообще… вменяемо ли само начальство… Каждый вечер после наступления сумерек на окраинные улочки и в лесопосадки стали выходить группы из 3-4 человек, оперов и участковых, и гулять им приходилось чуть ли не до самого утра, да ещё в любую погоду… Ходить в те группы никому не хотелось, все понимали – пустышку тянем, домой бы сейчас - хлебнуть миску горячего борща, и – на боковую, в постельку… А вместо этого – шатайся по лесопосадкам, ядри их мать… Менты – народ подневольный, и дисциплина в наших рядах хоть как-то ещё, но – соблюдается… Конечно, были свои маленькие хитрости, - обычно не до восьми утра группы крейсировали, как это предписывалось, а до 4-5 часов, а потом шли в РОВД отсыпаться, в отчётах же позднее указывалось «правильное» время… Так продолжалось с неделю, причём почти каждый день где-нибудь уворовывали кабель всё большими и большими отрезками… А потом случилось невероятное: дебилизм наших отцов-командиров натолкнулся на ещё больший дебилизм похитителей, и они попались в наши руки точь в точь тем же способом, который предписали наши начальнички под беззвучный смешок подчинённых… Короче, в одну из ночей, а точнее - в полпятого утра очередная тройка (два опера и «участок») топали по кустам лесопосадки, устало переругиваясь в адрес руководства и ёжась от утренней свежести. У каждого из группы это ночное рейдирование по счёту было пятым или шестым, никто не верил в его разумность, давно б слиняли - квакнуть двести и покемарить, да участковый казался операм уж слишком молчаливым и скользким, - «Не стукачёк ли от внутренней безопасности?.. Чего доброго, ещё настучит, что мы от службы отлыниваем!..», - только поэтому до столь позднего времени и рейдировали… Но всё равно, было уж твёрдо решено: до той берёзы дотопаем - и финиш, конец патрулированию!.. И оставалось до этой берёзы уж шагов пять, когда заметили опера в сторонке комстрячащих костёр пацанов… Что палят да зачем - господи, какая разница, - дети же!.. Все мы в детстве этим переболели, неуёмная тяга к спичкам присуща пацанам, некоторые и квартиры ухитрялись спалить дотла… Слегка настораживало время для разводки костра – раннее утро… Ну да мало ли, может – ребята на ночной рыбалке отметились, и теперь решили погреться… В общем, операм те ребятишки были до одного места, ну то есть они, возможно, на всякий случай их и проверили бы, всё равно ходить, так почему бы и не прощупать пацанву, а заодно и рыбёшку слегка конфисковать, на тараньку… Но ведь далековато же сидели, пока доберёшься, да ещё через мокрые от росы кусты – туфли запачкаешь и брюки замочишь… Да ну их!.. Так подумали опера, а что подумал «участок» - сказать было трудно, ввиду постоянной пасмурности его физиономии, но вдруг он предложил: «Пошли, проверим их… Что-то они мне не нравятся!..» Опера за его спиной ехидно переглянулись. Они не были педофилами и, в отличие от участкового, вовсе не полагали, что дети обязательно должны им нравиться. Но сказать об этом вслух - значит подставиться, окажись «участок» дятлом - отстучит морзянкой во все концы, как два оперских обалдуя пытались отговорить его от доблестного исполнения ментовского долга, а кому нужны лишние неприятности по службе?.. Хрен с ним, с брюками, и их не жалко, чтоб только наглядно показать участковому, какое же он чмо полнейшее, потому и двинулись опера без споров и ворчаний вслед за своим Сусаниным в самую гущу кустов… И каково же было оперское изумление, когда при внезапном появлении у разведённого ребятишками костра они обнаружили там бухты приготовленного для сожжения телефонного кабеля!.. Пятеро ребятишек в возрасте от 12 до 16 лет оказались теми самыми неуловимыми похитителями кабелей, в поисках которых районный угрозыск сбился с ног!.. Удача было большой, но не полной, потому как не успели из пацанвы выдавить первые «сознанки» и сунуть отличившимся операм благодарности от начальства за добросовестное несение службы (как-то само собою получилось, что хмурый участковый в победный рапорт вообще не попал, и среди виновников одержанной над преступностью виктории - не числился), как на моей «земле» был похищен ещё один кабель… потом – ещё… Стало ясно, что изловленные подростки были не единственными, кто занимался в микрорайоне умыканием кабелей… Но фортуна уж окончательно переметнулось на нашу сторону, - буквально через пару дней поймали мы и остальных воришек…На этот раз случилось по-другому… Некоторые из участков телефонной сети (в основном имею в виду сети коммерческих компаний) снабжены сигнализацией, реагирующей на их повреждение (а похищение кусков кабеля и является одним из видов такого повреждения). На каждый такой сигнал выезжает бригада ремонтников, - ни о какой оперативности речь не идёт (не та зарплата, чтобы шустрить!), - пока чай выпьют, пока в туалет сходят, а там ещё выяснится, что и не брились сегодня – приходится бриться… В общем. шансов поймать воров на месте похищения кабеля у таких ремонтных бригад ничуть не больше, чем у любой из наших бабусь - дожить до роста крошечной пенсии до крыш нью-йоркских небоскрёбов!.. Но всякое в жизни случается, верно?.. И в один прекрасный день в 15.02 сработала сигнализация о повреждении кабеля в коллекторе под виадуком, в 17.14 машина с тремя ремонтниками (напившимися чая, сходившими в туалет и гладко выбритыми) двинулась к виадуку и в 17.35 прибыла туда. ничего не подозревающие ремонтники спустились в коллектор – и… обнаружили там парнишку лет 17-ти, рубившего топором телефонный кабель. Его сгубила жадность: в этот день он и его подельники – малолетки вырубили ни много ни мало, а аж 1700 метров телефонного кабеля, и теперь он увлечённо нарубал его кусками по 100-150 метров для удобства дальнейшей транспортировки… Сами понимаете, ни за пару минут, ни даже за пару часов такое дело не закончишь, вот он и довозился до появления взрослых дядек с железяками!.. Шанс отбиться и убежать у него был, окажись ремонтники непонятливыми, или чуток замешкайся они перед решительно настроенным парнем с топором в руках. Но, во-первых, не был он решительным, наоборот – трусил во всех случаях, когда численный перевес был не на его стороне… И, второе, дядьки те ведь пришли не с голыми руками, а с ломиками, и были плечисты и тяжеловесны. Ну и ещё,- хоть зарплата и не понуждала их к особой торопливости, но всё ж слегка обозлёны они были на похитителей кабеля, вынуждающих их каждый раз срываться с места, ехать чёрт знает куда и что-то делать… В общем, схватили они молодца за руки, сперва немножко отдубасили для разминки, а потом сволокли в милицию. Нахалом воришка оказался ещё тем! Взяли его на месте преступления, с топором в руках, с грязными от работы с кабелем руками, ему бы молчать в тряпочку или каяться до слёз, он же начал клятвенно уверять, что не причём –де, просто какие-то мальчишки портили кабель, тут он подошёл случайно, отогнал их, только наклонился посмотреть, нельзя ли как-нибудь отремонтировать, а тут ремонтники его неожиданно и застукали… Во наглая морда!.. Быстренько узнали через Инспекцию по делам несовершеннолетних, что этот парень и те пятеро мальчишек, которых ранее задержали у костра, входят в одну и ту же подростковую ватагу. Свезли в РОВД остальных её участников (всего их оказалось 15-ть), и начали «колоть» на предмет массовой кражи кабелей в нашем микрорайоне за последние месяц-полтора. Понятно, никто не хотел сознаваться… Малолетки на допросах вообще ведут себя своеобразно. До какого-то предела – упорствуют, корчат из себя героев – подпольщиков, любимые присказки таких: «Ничего не скажу – хоть на кусочки меня режьте!», «За кого вы меня принимаете?!. Я друзей не сдаю!», «А я папе расскажу про всё, что вы со мною сейчас делаете, фашисты проклятые!», и всё такое.. Но взрослой осмотрительности, понимания жизненных реалий, умения считаться с фактами и реагировать на изменение ситуации – ни малейших, потому опутать их, окрутить, околпачить и заполучить от них требуемый результат никакого труда не составляет, просто дело это требует времени и ловкости… Все «ватажники» поначалу стояли твёрдо: ничего не знаем, ничего не делали, а те кабели, которые нашли вместе с нашими товарищами у костра, там и до них лежали, кто их принёс – неизвестно!.. Ладно… Посадили всех в «обезьянник», а одного я спустя некоторое время выдернул из камеры к себе в кабинет и начал беседовать. О том, о сём, о школьных делишках и последних новостях в музыке, спорте и кино, тема разговора значения не имела, главное - чтоб оставшиеся в камере товарищи видели, что он вызван на допрос, и провёл в моём кабинете много времени. Потом я вернул его в камеру, но уже не в ту, где он сидел раньше со своим кагалом, а в другую, и вызвал следующего по списку. Начал расспрашивать, на этот раз – предметно, по поводу одной из краж, он - отнекивается, тут-то я и выкинул козырь: «Как это - «не делали этого»?.. А вот приятель твой, Сашка Михайличенко, только что рассказал, что именно вы такого-то числа в таком-то коллекторе поработали!», «Как, он такое сказал?!. Вот сволочь… Ну ладно, гад... Да, мы это сделали, точнее – он один этим и занимался, а я и ещё двое пацанов - только присутствовали…», «Верю!.. У тебя – лицо честного парня, не мог ты быть вором… Распишись в протоколе о том, что с твоих слов записано верно… А теперь вот что… Кража та ведь была не одна, правда?.. Наверняка были ещё кражонки… Расскажи о них, и тогда твоё теперешнее поведение я смогу переквалифицировать как «чистосердечное содействие органам дознания и следствия»!.. Ну?!.» А куда ему деться, «герою-подпольщику», это в общей компашке он - смел и дерзок, да и то - над слабыми поиздеваться и склямзить то, что плохо лежит, а настоящей твёрдости и стойкости в испытаниях откуда у него взяться?.. Не хочет он в тюрьму (ты уж намекнул, что решётка ему светит гарантированно, хотя чухня это, по данной статье ему как несовершеннолетнему не светит ровным счётом ничего серьёзного), хочется увильнуть от неё, и - за чей же счёт это сделать?.. Да разумеется – за счёт того самого Михайличенко, который (если верить моим словам) раскололся насчёт первой кражи… «Ещё про одну кражу знаю, её тоже Сашка совершил, мы же только присутствовали…» Отлично!.. Вписываю и её в протокол, даю ему расписаться, больше ничего из него не выдавливаю (хорошего – понемножку!), отправляю в камеру (но – не в те, где сидят его товарищи и Михайличенко), снова дёргаю к себе Сашку: «Ты вот недавно уверял, что не при делах, а вот закадычный дружбан твой, Витька Вострецов, только что дал наколку на совершённые тобою в его присутствии кражи там-то и там-то… Смотри в протокол, – его подпись!.. Что скажешь?..», «Что гад он первостепенный, вот что скажу!.. Да он же сам верховодил, и меня заставлял участвовать!.. А ещё в прошлый вторник он, Серёжка Маслов и Колька Мигайло залезли на…», - и пошло, поехало… Две кражи дал один, и ещё две - другой. Вызываю к себе остальных: «Вот, ваши друзья чистосердечно сознались в четырёх кражах, скоро мы отпустим их домой… Колитесь на остальное, а не то отправлю в СИЗО, и будете куковать там до самого Нового года!1..» Они все и покололись!.. Лопухи… Один только до конца упорствовал - тот самый 17-летний хрен, которого ремонтники в коллекторе с топором накрыли. Своим бессмысленным и тупым упорством довёл до того, что я туфлю о него порвал, пытаясь заполучить нужные показания. Так он ещё фитилей получил дополнительно и за то, что из-за него, гниды, я свою обувь попортил!.. Всего мы «кольнули» детишек на 19 эпизодов краж кабелей, из которых «номерных» (т.е. таких, по которым в РОВД были приняты и зарегистрированы заявления о кражах) оказалось только девять, десять же - это те, по которым либо удалось отвертеться от регистрации заявления, либо заявы по ним и не подавались - в основном это касалось краж не из коллекторов, а с чердаков, находящиеся там провода принадлежат лифтовому хозяйству, которое имущество сохраняет плохо, и в случае его пропажи - не телится и не чешется… А потом, главное, ещё и удивляются: «Ой, с чего бы это лифт с девятого этажа взял да и рухнул прямиком в подвал?!» А чего ж ему не упасть, если давно украли всё, что его удерживало?.. По всем выявленным кражам мы задним числом оформили нужные «заявы», и получили в итоге 19 так нужных для показателей «раскрытий»… Красота!.. Ребятишки же, как и следовало ожидать, отделались лёгким испугом: под суд попали лишь трое самых старших (включая 17-летнего «топорщика»), но и этим троим дали лишь «условно»…А ведь, чую, ещё будет у нас с ними в будущем немало мороки!.. 11. ТРУП В ПОДВАЛЕ. В последнее время развелось кругом всяких маргиналов!.. Почти на каждом углу нищий торчит с протянутой за подачкой клешнею, и все мало-мальски пригодные для проживания чердаки и подвалы облюбовали вонючие бомжи. Люди без определённого места жительства были в нашей стране всегда, но в прошлые десятилетия бомж обычно - это либо дебил с врождённой тягой к бродяжничеству, либо криминальный элемент, скитающийся в бегах от правосудия, либо, наконец, редкостный неудачник, покатившийся по наклонной, запивший, опустившийся и успокоившийся на самом дне… Их было мало, и у них на лбу было написано, что они ущербны душой и изгои по своей судьбе… Сейчас же бомжем может заделаться практически любой, даже и вполне до поры до времени преуспевающий, - жизнь стала безжалостной к промахам и ошибкам, цена многих из них - огромные, невозвратные долги, одно из следствий которых – потеря жилья, а если нет у человека хорошо оплачиваемой работы, держащей его на поверхности бытия (а у кого, собственно, она есть сегодня?.. у единиц!), то не удержаться уж ему в прежнем качестве добропорядочного гражданина… Вчера ещё - семейные, уважаемые люди, инженеры, преподаватели, токари, водители, журналисты, а сегодня – нищета, одиночество, куча болячек и напастей, и такая стыдоба в глазах!.. И никакой, ну ни малейшей надежды на лучшее будущее!.. Как ни странно, чаще всего попадаются на глаза бомжи в центральной части города, они там «работают», это их фигуры маячат на перекрёстках и в переходах, там их, кажись – тысячи!.. Здесь же, в нашем «спальном» микрорайоне, бомжи – обитают, тут им реклама не нужна, потому и видны они мало, - лишь промелькнёт эпизодически перед оперскими глазами чья-либо сгорблённая фигура в потёртой внесезонной курточке, с сеткой или сумкой в руках - и скроется за углом, догонять вроде бы причин нет, ничего незаконного в облике и поведении, прицепиться не к чему, подумаешь лишь лениво: «Надо в следующий раз таки узнать, кто таков и с кем кучкуется…», - и всё, малый прочно забыт до следующей твоей встречи с ним… Бомжи головной боли у родной милиции стараются не создавать, ведут себя спокойно, тусуются вместе по тёмным нычкам, всех проблем у них - выпить и пожрать, способов же заработка, кроме нищенства, не так уж и много… Копаются по помойкам в поисках съестного и ценного, или же собирают и сдают пустые бутылки, металл… Уголовно наказуемого за этой публикой числится мало, разве что уворуют что-то по мелочи у обывателей… Они - никто. Ни одна живая душа их не помнит в лицо, не знает по имени, и они никого не хотят помнить и знать… Им неинтересен окружающий мир, они живут в своём, незатейливом и закрытом для непосвящённых мирку, и соприкасаются с внешним миром вплотную либо когда задерживаются за бродяжничество и заключаются в спецприёмник для выяснения их личности, либо - когда в случае обнаружения очередного бомжарского трупа милиции приходится провожать их в последний путь… Вот один из множества подобных случаев… Пришли сантехники в подвал стандартной девятиэтажки крутануть в вентили, заглянули в дальний угол, а там - истлевший, почти скелетизированный труп. Нервы у наших людей хоть и закалены действительностью, но всё ж не да такой степени, чтобы спокойно работать рядом с разложившимся жмуром, и работяги после некоторых колебаний и споров («на хрен нам это надо?.. пускай лежит здесь и дальше, а то мусора ещё скажут, что это мы его завалили!..»), вызвали все-таки милицию. Лучше б не вызывали, между прочим, у нас и с живыми – забот полон рот, а тут ещё со «старым» покойником возись… Но деваться некуда, обязаны среагировать на подобный вызов, мы и выехали: следак, эксперт, участковый, опер, да ещё за компанию с нами увязался стажирующийся при районной «уголовке» курсантик школы милиции. Приехали, сгрудились у входа в подвал, опер быстренько сбегал в подвал проверить, не напутали ли сантехники (бывают случаи, когда за покойника принимают груду валяющегося в тёмном месте тряпья либо же труп какого - нибудь достаточно крупного животного), по возвращению – «обрадовал»: жмур на месте, самый натуральный, ждёт транспортировки… Труповозку уже вызвали (на том конце телефонного провода при известии об очередном обнаружении «подвального» трупа виртуозно выругались, а затем проинформировали нас, что за последние два часа это уж - четвёртый вызов на мертвяки, труповозка же на весь город – одна, так что – «Ждите!»), теперь оставалось только вытащить труп из подвала и осмотреть его. Но легко сказать – вытащить… Сгнившая плоть при перемещении норовит развалиться в прикасающихся к ней руках, пока из тесного лабиринта подвальных труб вытащишь наружу - от жмура мало что останется, а это затруднит последующее выяснение причин смерти, да и вообще… неприятно!.. Следак и эксперт сразу же скорчили неприступные физиономии, что должно было означать: не царское это дело - дохлятину из подвалов извлекать!.. Участковый, на его счастье, был слишком болезненым и пузатым, такому сквозь узкую дверцу в подвал протиснуться - уже проблема, а вытащить обратно его самого удастся с помощью лебёдки… «Пошли, поможешь!» - предложил опер розовощёкому и упитанному как поросёнок курсантику. Тот подошёл к дверце, брезгливо принюхался к исходящему оттуда ароматцу, сморщил носик: «Фи, какая вонь… Нет, не полезу!.. У меня… у меня здоровье плохое, могу сознание потерять и задохнуться… А вы все потом за меня отвечать будете!» И так испугался, что попросту повернулся и убежал. Должно быть, пешим ходом решил вернуться в райотдел… Ну и гадёныш!.. Вздохнув и переглянувшись, опер с участковым отправились по делам: первый – искать по соседству не шибко обессиленного люмпена, второй – к знакомой самогонщице. Прочие члены следственно - оперативной группы расположились на скамеечке у подъезда с расслабленным видом дореволюционных дачников, взирающих с мансарды на тяжкий труд окрестного крестьянства. Через полчаса запыхавшийся участковый притарабанил бутыль «первача», («Надо, Ильинична, надо… Не для пьянок с начальством - на святое дело забираю, а возникать начнёшь - сейчас же вернусь и аппарат конфискую!»), ещё через минуту подоспел и опер, ведя перед собою черняво-бородатого мужичонку в мятом пальтишке и валенках (это в жарком июне-то!)…»Вот тут, Колька, тебе и предстоит поработать!» - строго указал рукой в сторону подвала опер. Мужичонка осклабился: «Сделаем!.. Достанем покойничка!.. Но как и договорились: оплату - вперёд…» Опер кивнул участковому, тот передал бомжу бутыль. Вытащив пробку зубами, Колька сделал несколько жадных глотков, смачно хэкнул, уважительно предложил оперу: «А вы, гражданин начальник, не хотите глотнуть – для дезинфекции?» Покосившись на спесиво нахохлившихся на скамейке следака с экспертом, опер отрицательно покачал головой. Колян пожал плечами («Мне больше достанется!»), отхлебнул ещё, поставил бутыль у ног участкового, - «присмотрите пожалуйста, чтоб не спёр никто…», зачем-то поплевал на ладони, вытер из о полы своего грязного пиджака. Опер успел сбегать на минутку к кому-то из живущих по соседству знакомых, вернулся со стареньким одеялом в руках. И вот вдвоём с бомжем они полезли в подвал… Подобрались к трупешнику, разослали на бетонном полу одеяло, и теперь бомжу следовало исполнить то, ради чего его сюда и позвали - переложить превратившееся в ком гнили и костей тело с пола на одеяло. Едва Колька слегка шевельнул труп, как остро запахло мертвечиной (до этого запашок был сносно-умеренный). Опер едва не выблевал, зато бомжара был как у себя дома: насвистывая разудалый мотивчик, ухватил жмура за остатки конечностей и стал перетаскивать. Опер только успевал вскрикивать: «Осторожно!.. Ох, стоп… стоп… смотри, чтоб голова не отвалилась… Голову придерживай, говорю!.. И руку подбери… Вон, рука в сторону откатилась…» Колька же весело щерил прокурено – гниловатые зубы, частил: «Ни-чё, нормалёк!.. Всё путём, как в лучших домах Филадельфии! С-час… Доставим в наилучшем виде!..» Опарышей - личинок на трупе была тьма, червяки шевелились там и тут, мухи жужжали… В общем-то труп оказался не таким уж и страшным, нормальный такой жмур полугодовой давности, теперь уж оперу казалось, что он и сам управился бы. Подумаешь - гнилую человечину с пола на одеяло перешвырнуть, можно и без рук даже - футболить ногами, а отвалится что-то в запарке – и фиг с ним, жмуру уже не больно, а живым тем более - плевать!.. Одеяло с останками вытащили на свежий воздух. Забрав бутыль, бомж Коля побрёл дальше по своим бомжатским делам, предложив: «Позовёте меня, если что…», а следак, эксперт и опер захлопотали над трупом (участковый лишь наблюдал устало со скамейки). Внешность и возраст валявшегося перед ними кома перегноя установить было невозможно, причина смерти тоже непонятна (что автоматически позволяет списать всё как «смерть по естественным причинам»), зато в кармане брюк обнаружили неожиданно завёрнутые в тряпицу и обвёрнутые кусочком клеенки документы: паспорт, свидетельство о рождении, диплом об окончании техникума… Судя по красному цвету диплома, техникум покойник некогда закончил с отличием. Думал ли он, в те счастливые студенческие времена, что жизнь его оборвётся в тёмном подвале, где он и будет гнить полгода не похороненным, пока его случайно не обнаружат жэковские трудяги. Отличник, заводила молодёжных компаний, любимец техникумовских девчат, предвкушающий себе славную, полную интересных свершений судьбу, - не отшатнулся бы в ужасе перед этими воняющими кусками мертвечины?.. Страшен конец - у многих, и горек конец - у каждого… Пролистав паспорт, участковый на скамейке оживился: «А, Юрка Тимофеев!.. То-то я смотрю, в последнее время не видать его - думал, уехал в деревню к родичам… Жил раньше на моём участке. Жена умерла, детей не было, с горя запил, с работы турнули, квартиру продал и пропил, ютился по подвалам… Так-то он человек был ничего, не вредный. Слабохарактерный только… Ему бы справную бабу вовремя себе найти, чтоб в руках его крепко держала, а так…» Участковый почесал затылок, закрыл паспорт, положил в общую кучку с другими документами. Далеко не все бомжи имеют при себе документы, - не хотят, чтобы что-то указывало на их личность… Но иные, напротив, всегда таскали свои документы при себе - как кусочек той, прежней жизни, когда они были л ю д ь м и, как свою последнюю надежду на то, что всё переменится, и они снова вернутся в нормальный мир… …Наконец-то приехала труповозка. Бывшего человека и бывшего гражданина своего Отечества Юрия Тимофеева швырнули в кузов и увезли в полную безвестность, а следственно-оперативная группа вернулась в райотдел. До конца смены оставалось ещё много времени, но опер сделал то, что раньше никогда в суточные дежурства не делал - достал из сейфа бутылку водки и напился вдрызг. А не сделай этого - мог бы и спятить от внезапно охватившей его тоски… Рассказ пожелавшего остаться безымянным сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко.