Куземко Владимир Валерьянович. ЖИЗНЬ ДУДКИНА. С И Р Е Н А . - А ты ничего… Смотришься!. - одобрила Дудкина зелёноглазая блондинка в розовом брючном костюмчике, отодвинула его плечом и вошла в комнату. Дудкин видел её впервые. -Вы, наверное, дверью ошиблись… - робко промямлил он. А блондинка уже уселась в его единственное кресло, и теперь с интересом разглядывала ни на что особо не претендующий холостяцкий интерьер дудкинского жилища. - Дрова! – пренебрежительно отозвалась она о мебели. – Рогожа! – плюнула взглядом в изъеденный молью ковёр на стене. - И вообще!.. - прокомментировала всё остальное, смахнув со стола локтем чертёж последнего дудкинского рацпредложения. Внимание её привлекла лишь валяющаяся на столе безделушка с импортным клеймом, случайно забытая у Дудкина кем – то из его приятелей. Несколько минут она рассматривала её, по-кошачьи мерцая изумрудами глаз, а потом, спохватившись, сообщила: - Узнаю типичного холостяка – интеллектуала: свою квартиру превратил в берлогу, а все сбережения наверняка держишь на сберкнижке!.. Удивлённый Дудкин не успел даже вспомнить, была ли у него когда – нибудь сберкнижка, как блондинка схватила его за руку и швырнула на свои роскошные как Зимний дворец колени. - В общем так! - подытожила она. - Завтра с утра подаём заявление в ЗАГС, через месяц - расписываемся, и сразу же - в свадебный круиз по Атлантике… А потом из твоей конуры я сделаю дворец, а из тебя - ЧЕЛОВЕКА!.. - Как в ЗАГС?.. В какой ЗАГС?!. - испугался Дудкин. Попытался вырваться, но державшие его нежные ладошки оказались крепче медвежьего капкана. Соврал нерешительно: - Я не могу, у меня… у меня уже есть невеста!.. - Ну какой же ты недогадливый… - вздохнула блондинка, и, чуть поплотнее прижав Дудкина к своим упругим прелестям, коснулась горячими губами его щеки… Дудкин с ужасом прочувствовал, что больше не в силах сопротивляться. - Но я же вас совсем не знаю! - прохрипел он, почти сдаваясь. - Так узнай меня получше… Загляни в мою гордую, измученную одиночеством душу! - потребовала гостья, и даже расстегнула две своих верхних пуговки, чтобы Дудкину было сподручнее любоваться её одинокой душей. При взгляде на аппетитные полушария в декольте в голове Дудкина забухали колокола, и он едва не сиганул в разверзнувшуюся перед ним бездну. Но – в самый последний момент блондинка удержала его своими стальными ладошками. - Милый, не здесь же… Не в этом же кресле!.. - проворковала она, и заозиралась в поисках удобного ложа. - Ох, мне же на завод пора! - случайно глянув на настенные часы, спохватился Дудкин. - Я же на работу могу опоздать… - Какой завод?.. Какая работа?!. Ты разве работаешь на заводе?!. - непонятно удивилась блондинка. - Ну да, в заводском КБ. Инженером! – простодушно ответил Дудкин. - А разве ты - не профессор Семечкин?!. Не твоя « Волга « разве стоит у подъезда?!- быстренько уточнила блондинка. - Семечкин - мой сосед по лестничной площадке, и « Волга « действительно - его… - всё ещё ничего не понимая, объяснил Дудкин. Блондинка сбросила его со своих колен на пол и встала. - Выходит, эта кретинка – дворничиха всё перепутала! - сердито пробормотала она. – Не сумела даже толком объяснить мне, в которой квартире живёт владелец машины... Идиотка!.. И она шагнула к двери. - А как же я?! - жалобно напомнил о своём существовании Дудкин.. Оглянувшись на него, блондинка презрительно сощурилась. - Инженер-р-р-р-р-р!.. - фыркнула она таким голосом, что ковёр на стене - и тот испуганно съёжился. - Но Семечкину уже семьдесят лет, у него жена, двое детей и четверо внуков! - пытался удержать ускользающее счастье Дудкин. - Ха! - очень спокойно ответила блондинка. Ещё пару секунд полюбовалась заморской штуковиной на столе, потом мимолётно кинула её себе в сумочку и с треском захлопнула за собою дверь. Дудкин вскочил, проворно подбежал к двери и выглянул в « глазок «. Блондинка в розовом костюмчике звонила в дверь квартиры Семечкиных. Дудкин завистливо вздохнул. 1985 г. 2. « П Р И Е З Ж А Й . . .» Сослуживцы по КБ подбросили Дудкину в ящик стола английский порно - журнальчик. Сунулся он туда за чертежами блока ЖНГ – БД6, а за бумагами - пикантная шатенка с широко раздвинутыми ножками без малейших утаек!.. От неожиданности Дудкин едва не свалился со стула. Быстро захлопнув ящик, застыл на несколько секунд, успокаиваясь, затем осторожно покосился на коллег. Сгорбившись над своими чертежами и отчётами, они казались глубоко погружёнными в производство, и явно ничего не заметили. Почувствовав себя неразоблачённым, Дудкин осторожно выдыхнул из себя воздух, упрятал зарумянившееся лицо в чертежи, затаился… После окончания рабочего дня, дождавшись ухода всех сослуживцев, он скорёхонько перепрятал журнал из ящика к себе под рубашку, и стрелой помчал домой. Жил он в стандартной однокомнатке, - 18 «квадратов» со всеми удобствами, книги, журналы, слайды, стерео, репродукции великих из «Огонька», пыль, паутина, окурки, немытые тарелки, нестиранные носки, мятое покрывало на диване… Холостяцкая берлога, одним словом. Ворвавшись в своё жилище, Дудкин первым делом закрыл дверь на замок и зашторил окна, потом сбросил с письменного стола томик зачитанного до дыр Фолкнера и, выудив из – за пазухи драгоценную добычу, бережно разложил журнал на столе, Помыл руки на кухне, вернулся за стол, включил настольную лампу и под ярким светом начал жадно рассматривать обложку. … М – да!.. Колени и прочие лакомые местечки шатенки способны были потрясти любое, даже куда более искушённое, чем у Дудкина, воображение!.. Поелозив глазами по обложке, Дудкин судорожно сглотнул слюну, осторожно перевернул страницу - и в голове у него жарко зашумело, а сердце забухало неудержимым набатом!.. Что и говорить, свою трудовую копейку британские порно – умельцы отрабатывали, что называется, в поте лица своего… Крупным и ещё более крупным планом в ярчайшем многоцветии красок с немалой выдумкой и мастерством две дюжины снимков изображали уже знакомую нам шатенку и некую голубоглазую блондинку в тесной смычке с парочкой цыганистых атлетов на широченной тахте. Секс демонстрировался здесь во всех мыслимых и немыслимых позах, вариантах, способах и причудах. Там было такое!.. Да что говорить… это видеть надо… и многократно!.. - Какая гадость!.. - с трудом выдавил из себя Дудкин после того, как последний из порно - снимков был самым внимательнейшим образом рассмотрен и изучен. – Какая невероятная гнусность!.. – уже громче и решительнее воскликнул он, брезгливо взял журнальчик за уголок, отнёс на кухню и швырнул в мусорное ведро. Вымыл руки с мылом, вытер полотенцем, вернулся в комнату, торжествуя свою победу над развратом, поднял с пола забытого было Фолкнера и устроился с ним в своём единственном некогда кожаном кресле. Но увы… Что – то не читался сегодня прогрессивный американский литератор!.. С каждой книжной страницы, из каждого абзаца и из каждой строчки в Дудкина нахально пялились раздвинутые колени и упругие холмики грудей над ними… «Сходи за журналом!..» - заботливо посоветовал Дудкину внутренний голос. - Нет… Нет, я не буду!.. Это нехорошо!.. - пытался побороть искушение Дудкин. «Да!.. Будешь!.. И ничего в этом нет плохого - обычные изображения не совсем одетых людей!.. - настаивал внутренний голос. - К тому же ты ещё не всё успел разглядеть как следует… Кстати, ты уверен, что журнал у тебя ещё не украли?..» Дудкин испуганно ойкнул и кинулся на кухню. ….Промелькнуло несколько стремительных дней. Каждое утро Дудкин просыпался с твёрдым намерением выкинуть э т о немедленно, весь день вынашивал этот замысел в себе, укрепляя решимость, и каждый вечер - часами разглядывал и смаковал цветную стыдобину… Первоначальное восхищение шатенкой уже прошло - после внимательного анализа её достоинств в различных ракурсах Дудкин заключил, что есть в ней какая – то вульгарность, да и колени чересчур полноваты. Но зато блондинка… О-о-о!.. Эти чудные, невинные, лучисто – прекрасные глаза, эта солнце - подобная улыбка, эти полные неги и изящества божественные изгибы фигуры… Да и вообще!.. Всё, ну абсолютно всё нравилось Дудкину в золотоволосой британочке. Он был от неё просто без ума!.. Конечно, немножко смущали те непристойные шалости, коими она занималась в обществе подружки и смугловатых атлетов. Но Дудкин убедил себя, что на то есть весомые оправдания. Известно, как тяжела жизнь трудящихся на Западе – кругом социальные язвы, безработица, интенсивный рост цен, полное отсутствие социальной справедливости. Это вам не сахар!.. У нас, правда, сахара тоже не хватает, но зато идеология у нас - передовая, и правящая партия - наилучшая в мире, а у них там в экономике одни только кризисы. И во всём остальном - отсталость, загнивание элиты и нищета масс!.. Вот и эта британочка… Наверняка родом она - из бедной пролетарской семьи, куча маленьких братишек и сестрёнок, старенькие родители, прочие остро нуждающиеся родственники… А работу, пусть даже и самую тяжкую - не найдёшь!.. И никого рядом, кто посочувствовал бы… пожалел… помог!.. Вот она и… М – да!.. Дудкин и сочувствовал, и жалел, и хотел помочь. Пусть другие, ханжи и лицемеры, шипят яростно и клеймят позором голубоглазку, а вот он, Дудкин, никогда не кинет в неё камень - в любимую!.. Да – да, именно в любимую, ибо впервые в жизни Дудкин по – настоящему влюбился… Впервые его до краев переполнило огромное, пронзающее насквозь чувство!.. Ох, если б только ещё не эти цыганистые атлеты… Нестерпимо хотелось поделиться с кем - либо своим счастьем. И после некоторых колебаний Дудкин показал журнал своему лучшему другу Коромыслову. Но в столь деликатных делах даже лучший друг показал себя обыкновенной свиньей, - узрев красочные груди и волосатые животы, Коромыслов отнюдь не зажёгся на задушевно – негромкую беседу о любви и смысле бытия, а вместо этого мигом пал в омут нездоровых страстей, по – жеребячьи заржал, выхватил журнальчик из благовейно – ласкающих дудкинских рук и попытался удрать с ним в удобном для просмотра порнографии направлении. С превеликим трудом Дудкину удалось нагнать вероломного приятеля и после ожесточённой схватки вырвать у него журнал. Причём журнальная обложка с шатенкой осталась у Коромыслова, и он с ликованием убежал с нею, - ну да чёрт с той шатенкой – развратницей, главное - что обожаемая блондиночка ничуть не пострадала… Показывать любимую друзьям Дудкин после этого уже не решался, а поделиться с кем – либо своими чувствами остро хотелось, и поэтому воскресным днём Дудкин поехал в деревню, к своей маме. Как всегда, она была ему очень рада. Дудкин починил покосившийся заборчик, отремонтировал пылесос, полил огородные грядки натасканной из колодца водой. И лишь сочтя маму в достаточной степени растроганной и подготовленной к предстоящей беседе, стал долго и путано рассказывать ей о том, каким образом ухитрился он влюбиться по уши в журнальную красотку, и даже дозрел до мысли сделать ей предложение руки и сердца… Как ни странно, вначале мама была даже рада его будущей женитьбе, пусть и «на девушке из иностранного журнала», - пора уж ему обзаводиться семьей, засиделся в холостяках!.. Но когда обрадованный Дудкин решился показать ей самое безобидное из журнальных фоток - мама, взглянув на страницу из – под очков, тотчас молча шлёпнулась со стула в обморок. А когда испуганный Дудкин привёл её в чувства - первым делом спросила, где живет э т а женщина?.. И узнав, что живёт та далеко и вообще за границей, немножко успокоилась, но всё – таки сказала, что пока она жива, её сын - если только он не хочет загнать свою мамочку в могилу - на э т о й женщине не женится никогда!.. - Но ты же её совсем не знаешь! - закричал обидевшийся за возлюбленную Дудкин. Тогда мама тихо заплакала, потом схватилась за сердце, и до самого своего отъезда Дудкину пришлось её успокаивать и отпаивать лекарствами. Маму Дудкин любил, но блондинку он любил ещё больше. И потому, вернувшись домой, он разыскал на книжной полке русско - английский словарь и принялся сочинять первое в своей жизни любовное письмо. На конверте, после почтового адреса английского журнала, он написал: «Девушке, изображённой в № 2 за позапрошлый год, страница 4, фото №1, - той, чья голова расположена между локтем парня в галстуке и коленом парня с трусиками на голове вместо панамки.» Само же письмо было на 12 – ти страницах мелким почерком. Заканчивалось оно так: «…и ты не думай, намерения у меня самые серьёзные. Человек я положительный, не пью и почти не курю ( а скоро и совсем брошу ), и зарплата у меня хорошая, целых 180 рублей в месяц!.. И тебя на работу устрою… Безработицы у нас нет, так что или к станку встанешь, или воспитательницей в детсадик пойдёшь, а вечером будешь учиться в институте… У нас люди труда - завсегда в почёте!... …И любить я тебя буду всю свою жизнь, без обмана, не сомневайся…Так что жду тебя, родная… Приезжай!..» 1987 г. 3. Д Е Л А С Е М Е Й Н Ы Е . Из командировки Дудкин вернулся на три дня ранее запланированного. Сдал в бухгалтерию отчёт об израсходованных командировочных, и на крыльях любви полетел домой, к своей 4 – й месяц уж как горячо обожаемой супруге Люсеньке. Но горячо любимой дома не оказалось, зато на кухне на бельевой верёвке сушились абсолютно незнакомые Дудкину мужские трусы в полосочку. «Купила, чтобы сделать мне подарок к возвращению, и теперь отстирывает от фабричного запаха…- догадался Дудкин. – О, любимая!..» В эту секунду в прихожей щёлкнул открываемый замок. Просияв лицом, Дудкин кинулся туда с заранее распростёртыми для объятий руками - и обнаружил вместо хрупкой Люсиной фигуры в прихожей некоего крупногабаритного крепыша с мрачноватым взглядом из – под низкого дото - образного лба. Судя по тому, что он держал в руке родной к дверям дудкинской квартиры ключ, это был один из самых близких друзей хозяев дома. Тем не менее Дудкин чем угодно мог поклясться, что видит этого человека впервые в жизни, и в сильном смущении испуганно попятился. Зато крепыш явно обрадовался этой нечаянной встрече. - А, так ты тоже здесь?!. – воскликнул он, в два шага догоняя отступающего Дудкина. – Это хорошо, сейчас побазарим по – пацаньи… - Извините, а вы кто? - застенчиво пунцовея, полюбопытствовал Дудкин. - Гена! – охотно открыл своё имя дото – образный. – А ты - Парусинов, новый люськин хахаль!.. - Я – Парусинов?..- удивился Дудкин. - Да, ты – Парусинов! – радостно подтвердил Гена, хрюкнул от предстоящего удовольствия и от души вмазал Дудкину своим многопудовым кулачищем. В последний раз Дудкина били ещё в детсадике, и он немножко забыл свои тогдашние ощущения. Сейчас же впечатление у него было такое, словно в него на полной скорости врезался несущийся по рельсам тяжелогруженый состав. Очнулся Дудкин не сразу. Он лежал на полу в прихожей, а Гена стоял над ним и аппетитно пожирал кусок хлеба с маслом. Заметив, что Дудкин открыл глаза, беззлобно подмигнул ему: - Здорово я тебе, а?.. -Ага!.. – согласился Дудкин. Тут же попросил: - Только не бейте меня больше! - Это уж как получится… - уклонился от обязательств Гена. После чего минут 15 говорил только он, а Дудкин внимательно слушал, постепенно наливаясь тревожной удивлённостью. Ибо ему сообщили, что Гена: а) на вечные времена - лучший Люсин друг, и никаких конкурентов не потерпит; б) а если он, Парусинов, этого сейчас должным образом не воспримет, но Гена сделает ему очень больно!.. Самое лучшее для него, Парусинова, будет уехать куда – нибудь годков этак на десять… Поскольку свой монолог Гена сопровождал чавканьем поедающего бутерброд монстра, то не все его слова и доводы Дудкин разобрал, но и услышанного хватило для сильнейшего беспокойства. - Простите, но я - не Парусинов - хахаль…- терпеливо дождавшись паузы в гениной вдохновенной речи, тихо сообщил он. - Я - Дудкин, Люсин муж… - Как муж?.. Какой к чёрту муж?!. – не поверил Гена. – Муж в командировке… - Был в командировке, а теперь вернулся…- вздохнул Дудкин. А поскольку Гена всё равно ему не поверил, то пришлось Дудкину извлечь из кармана брюк и предъявить ему свой паспорт. Усомниться в документе с фотографией и гербовой печатью Гена не мог. Расстроился: - Предупреждать надо, что не Парусинов!.. - Простите, но всё было так неожиданно… - извиняющее развёл руками всё ещё лежавший на полу Дудкин. Спохватившись, Гена помог ему встать с пола, заботливо стряхнул со спины пылинки, пояснил: - А всё кореш мой… Я в селе пару деньков был, батяне помогал кабанчика разделывать, возвращаюсь – а кореш мне и базарит: твоя Люська – де со спортсменом каким – то, Парусиновым, снюхалась… Ну, я и того… примчался!.. Дудкин осторожно потрогал густо наливающийся под глазом синяк, скривился от боли, вежливо поинтересовался: - Простите, а сами–то вы кто Люсе будете?.. - Я?.. – удивлённо переспросил Гена. Почесал затылок, неуверенно буркнул:- Друг. – А почему же вы считаете, что Люсе нельзя дружить с кем - либо ещё, кроме вас? – продолжал пытать вопросами Дудкин. – И, кстати, откуда у вас ключ от нашей квартиры? Явно не готовый морально общаться с законным Люсиным супругом Гена растерялся. Под бугристой броней лба с кряхтением заворочались неуклюжие мысли. Всей сообразительности у Гены хватило бы лишь на то, чтобы повторно столкнуть Дудкина с тяжелогруженым составом и спешно покинуть квартиру по – английски, не попрощавшись. Но этот болезненный для Дудкина исход беседы предотвратил звук открываемого замка. - Они! – позабыв про всё на свете, горячо дыхнул в ухо Дудкину Гена, и быстро спрятался в ванную. Дверь распахнулась, пропуская Люсю, и не одну, а в обнимку с каким – то парнем с рыжей шевелюрой и нахальным взглядом. Переступив порог, Люся сразу же впилась в губы парня затяжным поцелуем, но тот уже заметил возникшего за её спиной Дудкина, нахмурился и легко высвободился из горячих Люсиных ручек. Только тут Люся заметила мужа, и на самую капельку засмущалась… Дудкин вопросительно улыбнулся. - Ах, ты уже вернулся?..- наконец – то догадалась высказать какие – то чувства Люся. – Как я рада… А то мы тут с братом… Кстати, познакомься, это мой брат из Барнаула!.. - Федя! – готовно назвался рыжий, и протянул руку. Дудкин сменил оттенок улыбки с вопросительного на обрадованный и уже хотел заключить в объятия новообретённого родственника, но тут из ванной появился зловеще спокойный Гена. - Он ей такой же брат, как я - дядя! – проинформировал Гена Дудкина, с ненавистью глядя на соперника. Дудкин ничего не понял – с чего это Гена стал именовать себя дядей Люси, если всего лишь пять минут назад отрекомендовался лишь как её друг?.. А Федя невозмутимо усмехнулся. - Сейчас я тебя, гад, урою! – сообщил ему Гена. - Ну–ну - ни капельки не испугался Федя. Тут Гена размахнулся, а Люся заверещала, после чего Федя ловко перехватил в воздухе Генину руку и вывернул её так, что Гена аж скорчился от боли. - Пусти, руку сломаю! - прохрипел он. - И сломаю – если захочу! – спокойно предупредил оказавшийся самбистом барнаулец, но руку отпустил. Освободившись от плена, Гена помахал в воздухе ноющей от боли кистью, по его глазам было заметно, что он хотел бы атаковать Федю вторично, но - не решается… Бессильно всхлипнул: - Ничего, я вам ещё устрою… Глядя на его дёргающееся от нервного тика лицо, Люся хихикнула. Гена взъерепенился: - Ага, ещё и смеетесь надо мной?!. Ладно… Сейчас я вам выдам свою шутку!.. Метнувшись на кухню, он сорвал висевшую здесь бельевую верёвку, пообещал зловеше: - Сейчас же повешусь на лестничной площадке, прямо над вашей дверью!.. Буду качаться как люстра над вашими головами, ха – ха – ха!.. А потом ещё и в ночных кошмарах пригрежусь… Посмеиваясь в предвкушении будущей и столь утончённой мести, он бросился к двери. - Псих, трусы хотя бы с верёвки сними, они импортные! - крикнул вслед нему Федя. Гена на бегу сорвал с верёвки трусы и швырнул их в Федю, но попал не в него, а прямо в лицо Дудкина. Хлопнули двери. Сняв влажную тряпку со своего лица, Дудкин со сдержанным негодованием обратился к Люсе: - Дорогая, что происходит?.. Я что – то никак не могу сориентироваться… - Как вы мне все надоели! - рассердилась Люся, и спешно укрылась в ванной. С лестничной площадки крикнул что – то нецензурное в адрес присутствующих Гена. Дудкин встревожился: - Вдруг и впрямь повесится?.. - На чём?!.–скептически скривился Федя.–Верёвка -гнильё,а он весом – с центнер!.. И, поколебавшись, он тоже ускользнул в ванную, плотно закрыв за собою двери. Дудкин сунулся было за ним, но дверь оказалась запёртой на замочек. Он робко постучал. Ему никто не ответил. На лестничной площадке тяжко громыхнуло, а через несколько секунд появился Гена – всколоченный, с обмотанным вокруг шеи обрывком веревки. Сорвав с себя верёвку, Гена обличительно помахал ею в воздухе: - Видал, как всё у нас на соплях делают?!. А ещё удивляемся, почему живём плохо… - А они закрылись в ванной и не отвечают! – пожаловался Дудкин. - Вот даже как?.. г-г-гады!.. - скрипнул зубами Гена. – Ну-ка, отодвинься… Разбежавшись, он с размаху врезался плечом в дверь и вместе с нею рухнул в ванную. Дудкин поспешил вслед за ним, и увидел с порога, что Люся и Федя - оба уже голенькие! - стоят в ванной под душем и, кажется, занимаются чем – то предосудительным!.. Застигнутый врасплох обнажённым Федя немного растерялся и дал застать себя врасплох, что позволило взревевшему от ярости Гене ударить его по голове подхваченной с пола дверью. Моргнув рыжими ресницами, Федя молча рухнул в воду. Люся завизжала и юлой метнулась из ванной. - Так будет со всяким!.. – наставительно произнёс обращающийся к мокнущему в воде Феде Гена, но закончить не успел – Люся сзади ударила его по макушке чугунной сковородкой. Сковородка раскололась на две части, а Гена укоризненно икнул и свалился головой в ванну, прямо на погрузившегося в воду соперника. Дудкин быстренько вытащил из воды вначале одного, потом другого, уложило на пол у ванны. И тут его осенило… - Так это что же - брат хотел тебя изнасиловать?!. – содрогнулся Дудкин от страшной догадки. - О-о-о!.. Люсенька, скажи, что это правда – и я убью его!.. Но не довелось Дудкину стать кровавым убийцей - явно не нуждающаяся в его сопережеваниях Люся ударила его по голове рукояткой всё той же расколовшейся сковородки. Кинув на жену влюблённый взгляд, Дудкин свалился на двух уже отдыхающих на полу мужчин. Когда вторично за сегодняшний день он пришёл в себя, Люси уже не было, Федя курил у окна, сбрасывая пепел в горшочек с фикусом, а Гена стоял у трюмо и смачивал рассечённую макушку Люсиными французкими духами. Самого Дудкина ещё в бесчувственном состоянии бережно усадили в его единственное кресло. - Всё, мужики, мир! – решительно объявил Федя. – Люська не стоит того, чтобы мы из – за неё собачились!.. - Как вы смеете в подобном тоне говорить о моей жене! - возмутился из кресла Дудкин. – И потом, объясните, что вы делали в ванной и голым в тот момент, когда Люся хотела там искупаться?!. Уж не изнасиловать ли вы её собирались?.. - Это Люську – то?.. - фыркнул Федя. – Да она сама кого угодно… - А он её, по – моему, вообще ещё за девственницу держит!.. - заржал от трюмо Гена. – Он, может, сам с ней ещё ни разу и не спал… - Неправда! – до слёз обиделся Дудкин. - Мы с Люсенькой делали э т о 15 раз!.. - У тебя что же, все ваши разы - сосчитаны?!. - потрясся Федя. - Да… А что?.. - зарумянился Дудкин, который все разы не только считал, но и прекрасно помнил до самых мельчайших подробностей. - Сила!.. – восхитился Федя. Растрогался: - У меня батяня тоже такой же был… из – за угла мешком жахнутый!.. Прикинь, после общения с матушкой все использованные презервативы собирал, мыл, сушил на верёвочке и норовил использовать по 5 – 10 раз… Экономист, одним словом!.. - Так ты, стало быть, на свет родился только из – за экономии твоих родаков на презервативах?!. – почему – то так развеселился Гена, что случайно локтем задел трюмо, и оно, опрокинувшись на пол, со звоном разбилось. Глядя на осколки, Гена задумчиво рыгнул, потом оживился: - А ведь не мешало бы обмыть знакомство!.. - И то!.. – поддержал Федя. – Только у меня в карманах - тишина… Гена тоже временно находился в глубоком финансовом кризисе, и по всему выходило, что на роль спонсора может претендовать только Дудкин. И хоть он пытался увернуться от этой сомнительной чести, бормотал даже что – то там насчёт гнусной попытки изнасиловать купающуюся Люсеньку, но его уже никто не слушал. Новые друзья подхватили Дудкина за руки и, выдернув его из кресла, поволокли в ресторан. …В шикарном питейном заведении с непривычки Дудкин быстро охмелел и, обняв Федю, увлечённо рассказывал ему о своей жене - какая же она у него умная, добрая, красивая и, главное, порядочная!.. Федя поддакивал тоном человека, тоже знающего ,Люсеньку как облупленную, а сидевший рядом Гена надрывался со смеху, слушая их обоих, но никому не противоречил, потому что - суетно это всё!.. …Где и с кем Дудкин провёл последующую ночь, позднее вспомнить он так и не смог. Домой вернулся только на рассвете, с раскалывающейся от похмелья головой. Его карманы были безнадёжно пусты, да и Люси дома не оказалось. При детальном осмотре выяснилось, что вместе с нею улетучились все её вещи, а также купленная Дудкиным в прошлом году на все его тогдашние сбережения японская стереосистема. Не явилась Люся и завтра… и послезавтра… Тогда Дудкин решил, что её послали в срочную командировку. Не совсем ясно, правда, зачем Люсеньке в командировке громоздкая стереосистема, но с другой стороны - а почему бы нет?.. По вечерам в командировке скучно и нечем себя занять ( Дудкин знал это на собственном примере ), вот она с собою аппаратуру и прихватила!.. И теперь вечерами, устроившись в кресле и слушая передаваемую по радио классическую музыку, Дудкин преданно ждёт возвращения своей супруги. Он ждёт Люсю. 1988 г. 4. Х О З Я И Н Ж И З Н И . Случилось это в разгар перестройки. - Бег, тебя к начальству вызывают! - сказали Дудкину. И Дудкин побежал. В кабинете начальника, кроме него самого, сидела женщина средних лет с ласковым взглядом. «Из прокуратуры, наверное…» - почему–то подумал Дудкин. - Знакомьтесь!.. Это - Наталья Семёновна Тёртая, корреспондент городской «Вечёрки»!.. – сообщил Дудкину начальник. – А это, Наталья Семёновна, и есть Дудкин – самый достойный из рядовых сотрудников возглавляемого мною отдела, умелец золотые руки, светлая голова… Левша в конструкторском деле!.. И человек замечательный: скромный, безотказный, душевный… В общем, типичный герой нашего времени! Дудкин смущённо потупился и спрятал за спину свои золотые руки. - На таких, как вы, замечательно - простых советских людях, и держится земля наша! – ослепив Дудкина лучистой улыбкой, сообщила ему Наталья Семёновна. – Вы и подобные вам - это фундамент всех наших величественных побед!.. Теперь же и вовсе наступило ваше время… - А что случилось?.. - сразу насторожился Дудкин. Начальник нахмурился: - Ты что – газет не читаешь?! Перестройка же!. Новый этап исторических перемен! - А также широкая демократизация всех сфер нашей жизни! – наставительно подняв указующий перст к потолку, добавила журналистка. - Ах, это… Ну да…конечно… - согласился Дудкин. - Вот мы и решили заказать статью какому – нибудь простому советскому человеку о том месте, которое занимает сегодня в его жизни перестройка! – обняла Дудкина глазами Наталья Семёновна. – Как под её влиянием он внутренне преображается и воодушевляется, а затем начинает революционно преобразовывать окружающий его участок народного хозяйства, в нерабочее же время - борется с негативными явлениями, искореняет всё ещё имеющие у нас место социальные язвы, ну и, разумеется, стойко отстаивает дело мира во всём мире… Сможете такое для нас написать?.. Дудкин хотел честно ответить, что т а к о е - не сможет. Но тут начальник из – за спины журналистки показал ему кулак, и Дудкин снова испугался. - Смогу… наверное… - смущённо пробормотал он. - Вот и чудесненько! – обрадовалась гостья. – Тогда я зайду за статьёй на той неделе!.. И она ушла. - А что писать-то?.. – не понял Дудкин. Начальник рассердился: - Ты и впрямь как маленький!.. Сам сообразить не можешь?! Вот чем ты сейчас конкретно занимаешься?.. - Так это… Заканчиваю чертежи детали №148 к установке 000019/бис… - Во!.. А теперь возьми и опиши, как, начитавшись газет и воодушевившись последними историческими решениями, ты метнул в эти чертежи свой по – хозяйски уверенный взгляд и мигом сообразил, что и как в этой детали надо усовершенствовать, чтобы она шибче вертелась и меньше изнашивалась… Наверняка же у тебя на этот счёт найдётся куча своих рацпредложений, правда?.. - Если эта деталь начнёт вертеться, то 000019/бис сразу же развалится! – со вздохом предупредил Дудкин. Подумав, добавил: - А наибольшая экономия получилась бы, если б этой детали не делать вообще… - Как это?.. - не понял начальник. - А так… Ни деталь эта никому не нужна, ни сама установка… Сами знаете: взяли мы за основу американский аналог 10 – летней давности, малость усовершенствовали, и теперь собираемся запустить в производство в конце следующей пятилетки… Ровнёхонько на 20 лет от всего мира с этой установкой мы и отстаём… - Постой, ты чего несёшь?.. – побагровел начальник. – Тебя послушать, так 000019/бис и вовсе никому не нужна, а ведь весь наш отдел третий год только ею и занимается… Что ж, по – твоему, все эти годы мы дурака валяли?!. «И не только мы!» - хотел по – хозяйски уверенно произнести Дудкин. Но – не произнёс. А начальник, помолчав немного и не дождавшись возражений, смягчился лицом, добавил проникновенно: - Но в целом ты правильно мыслишь, товарищ Дудкин… Беспощадная, принципиальная, не взирающая на лица и чины критика - это именно то, что сегодня всем нам необходимо как воздух!.. Есть, есть ещё в нашей действительности отдельные недостатки, и ты будешь совершенно прав, если откровенно, в духе времени, напишешь об этом!.. Скажем, нередки у нас случаи грубых нарушений трудовой дисциплины, некоторые сотрудники систематически опаздывают на работу… вот и ты, к примеру, опаздывал 14 сентября, 8 декабря и 11 марта… А то ещё не умеем мы бережно относиться к научному оборудованию, особенно к дорогостоящему, импортному… Кстати, не забыл ещё, сколько стоил выведенный тобою из строя 6 апреля текущего года японский микрокалькулятор?.. Тогда мы тебя пожалели, не стали высчитывать из зарплаты, но сам понимаешь, к этой истории никогда не поздно вернуться… Да и вообще… Планировали тебе в следующем квартале червонец к получке подбросить… Отпуск тебе собирались в июле дать… Или ты предпочитаешь отдыхать в декабре?.. - Вообще – то в июле лучше… - стыдливо признался Дудкин. - И я так думаю!.. - одобрил начальник. – Так что иди и сочиняй статью!.. Пиши всё, что сочтёшь нужным - у нас нынче гласность и полнейшая свобода слова… А когда на почве нервного переутомления у тебя вновь возникнут сомнения в установке 000019/бис, то ты мне только по – дружески шепни - и я тебя сразу же на недельку – другую освобожу от служебных обязанностей… На овощную базу отправлю - гнилую картошку перебирать!.. Там – то все сомнения живо развеятся!.. - Если за неделю - тогда конечно… – грустно согласился Дудкин, и вернулся на своё рабочее место. Там он первым делом развернул на столе чертежи детали №148 и в сто первый раз начал их изучать. Вначале деталь упорно не поддавалась усталой мысли рационализатора, но Дудкин был настойчив, и через час его озарило, что ежели не шляпклин замусоливать в блюндер, а наоборот, то деталь начнёт функционировать ловчее, да и на дорогостоящем цветном металле выйдет экономия…Дудкин не поленился даже подсчитать с помощью карандаша и бумаги ( новый калькулятор взамен сгоревшего ему так и не дали) стоимость экономии - аж 5 тысяч 436 рублей и 18 копеек!.. Ещё раньше им были подсчитаны размеры убытков от разработки и внедрения морально устаревшей 000019/бис, они составляли округлённо около ста миллионов рублей, и теперь вот благодаря Дудкину пять тысяч с хвостиком из этой суммы удавалось вернуть в казну державы. По его лицу расползлась довольная улыбка. «С квартальной премии отправлю телеграмму Президенту США – так мол а так, кончайте мешать советскому народу бороться за мир во всём мире, а не то я заявлю свой гневный голос протеста!» - твёрдо решил Дудкин. На этой оптимистической ноте его застал конец рабочего дня. Из дверей родного КБ Дудкин вышел упругой походкой могучего барса перестройки, настроенного на решительную схватку со всем, что нам строить и жить мешает. Постоял на автобусной остановке, иронично наблюдая, как запыхавшиеся сослуживцы с натугой впихивают свои тела в переполненный общественный транспорт. Жалкими и малозаметными смотрелись они со стороны!.. Было совершенно ясно, что таить в себе чувство собственного достоинства и хозяина жизни мог только тот, кто на работу и с работы либо ездит на персональном автотранспорте, либо ходит пешком. Вот Дудкин пешком и пошёл. Чтобы не тратить время попусту, купил в киоске брошюру из расчёта «потолще и подешевле». Начал листать страницы - и зачитался!.. Тема оказалась интереснейшая: фундаментальные преимущества социалистического строя перед капиталистическим. Дудкин даже и не предполагал, что этих преимуществ так много!.. Мир капитала рисовался здесь жестоким и беспросветно ужасным, зато в том всесторонне развитом социализме, что ярко рисовался авторами брошюры, хотелось жить и жить!.. «А ведь правильной дорогой идём, товарищи!» - радостно подумал Дудкин, И – провалился в оставленный без присмотра ремонтниками открытый люк канализации, причём бетонный колодец с отвесными стенами до половины оказался заполненным зловонным кипятком. Но свариться в кипятке Дудкину не пришлось – он повис над ним, чудом успев судорожно зацепиться за край колодца руками. Вылез из люка, постоял у края, подрожал, представляя, что случилось бы с ним, упади он вниз… К счастью, малым испугом всё и обошлось. Единственной потерей оказалась пухлая брошюра о прелестях нашего образа жизни, упавшая в булькающие нечистоты и унесённая ими в беспросветную тьму подземных Миров… А Дудкин отправился домой, размышляя, с чего же начать решительную войну с негативными сторонами нашей действительности. После ухода от Дудкина его первой жены Люси, оказавшейся не совсем достойной женщиной, самым большим негативом в его жизни была вторая жена. Мария Серафимовна, как уважительно именовали её в секции каратэ при райжилуправлении, где она работала тренером, или Маша, Машенька, Машуня, как ласково называл её Дудкин, была женщиной строгой и вспыльчивой. В минуты частенько бывающих семейных ссор и скандалов она била Дудкина, причём отнюдь не шутейно, ласково, полулюбя, а всерьёз и пребольно, так что потом Дудкин приходил домой весь в синяках и, краснея, объяснял сослуживцам, что, мол, опять вот ночью во сне упал с кровати и сильно стукнулся о тумбочку… ( Не иначе как «тумбочкой» на работе Дудкина все его жену за глаза и называли ). «А какое она, собственно говоря, имеет и юридическое, и моральное право бить меня?! - поднимаясь по лестнице, с нарастающей раскалённостью думал Дудкин. - Да я её - под суд!.. Да она у меня -на тюремные нары, за злостное хулиганство, как минимум - на 15 суток!» С этой прокурорской настроенностью Дудкин вошёл в свою квартиру. Жена стояла у зеркала в прихожей и играючи перекидывала из руки в руку трёхпудовую гирю. - Мария, нам надо поговорить! - строго сообщил Дудкин. - А, это ты… - заметила появление Дудкина супруга. - Чего это ты сегодня такой взъерошенный?.. И туфли на левой ноге нет… Опять со своим дружком Коромысловым пиво лакали?.. Ох, смотри… дождёшься у меня!.. Дудкин покосился на свои ноги и убедился, что одной туфли действительно нет - должно быть, уплыла в подземелье вместе с брошюрой. Надо же, шёл по улице лишь в носке на одну ногу - и в запарке ничего не почувствовал… Это рассердило Дудкина ещё больше. - Каким тоном ты со мной разговариваешь?! Я требую уважительного отношения к своему человеческому достоинству! – повысил голос Дудкин. - Точно, нализался… - заслышав про достоинство, спокойно констатировала жена. – А ведь говорила тебе: ещё раз наклюкаешься с Коромысловым - накажу!.. И, аккуратно поставив гирю на пол, она скинула с правой ноги тапочку. - В последний раз тебе категорически предупреждаю… - окончательно закипев, начал было Дудкин, но тут стальная пятка обожаемой Машуленьки со скоростью пушечного ядра врезалась в его нижнюю челюсть. Метра два Дудкин летел в воздухе, а затем врезался спиной в стену. Железобетон дрогнул и прогнулся, но выдержал удар, а вот Дудкин шмякнулся на пол и начисто отключился. Когда минут через десять он пришёл в себя, жена снова уже играла перед зеркалом своей трёх - пудовкой. «И почему я не повесился сразу же после свадьбы?.. Была ведь такая идея!..» - глядя снизу на могучий мускулистый силуэт супруги, подумал Дудкин. Застонал, с трудом сел на полу, опёрся затылком о стену. - Ну что, очухался? – опустила на него взгляд жена. - Ага… - подтвердил Дудкин. Осторожно потрогал ладонью опухшую щёку, скривился от остро ужалившей боли, пожаловался: - Кажется, у меня зуб выбит!.. - Ничего, железный вставишь… - успокоила жена. – Мужчина с железными зубами смотрится героичнее… Да, кстати, а о чём это ты меня хотел в последний раз- категорически предупредить?.. - Береги здоровье, Машенька… - печально попросил Дудкин. – Сама знаешь, сколько всяких эпидемий кругом бродит, а ты ведь у меня такая хрупкая!.. - Разве?! – удивилась жена, и грохнула гирей так, что стены заходили ходуном. – Ладно, поберегу… А тебе нечего залеживаться и обрастать жиром… Бери сумку и беги в универсам, там сегодня к шести обещали чего – нибудь мясного подкинуть… Без мяса чтобы домой не возвращался, слышишь?! - Слышу… - покорно ответил Дудкин. С кряхтеньем встал, взял сумку и заковылял в универсам. У входа в мясной отдел змеилась очередь. Дудкин пристроился к её хвосту и начал ждать. Спустя полчаса за ним уже стояло человек сорок. От головы очереди к её окончанию оживлённо циркулировали кровеносные потоки слухов. В частности, утверждали, что сегодня вообще ничего не будет… будут сосиски… будет говядина без костей… («Без костей - это хорошо!» - размечтался Дудкин. ) …будет не говядина, а баранина, и не без костей, а сплошные кости… возможно, что – то и будет, но только ближе к вечеру, даже к ночи, если не к завтрашнему рассвету… если и будет, то не всем, а лишь предъявителям квитанций об уплате коммунальных платежей за текущий месяц… Вот тут Дудкин кстати вспомнил, что он - хозяин страны, и – возмутился. - Безобразие!.. Почему после напряжённого рабочего дня мы ещё и вынуждены часами простаивать в очередях?! – громко вопросил он. – Это же издевательство!.. Очередь одобрительно загудела, а стоявший самым крайним лысый старичок с ехидным взглядом добавил, что вчера только по местному ТВ председатель горисполкома клятвенно заверял горожан, что никаких спец - распределителей для начальства в городе нет, и все руководители обеспечиваются продуктами и товарами на совершенно общих основаниях. Очередь насмешливо зафыркала, а Дудкин воскликнул: - Хотел бы я увидеть ту очередь, в которой сегодня стоит наш предгорисполкома! Для интереса быстренько устроили перекличку. Как и следовало ожидать, ни мэра, ни кого - либо из его замов, ни вообще никого из начальства выше уровня уборщицы райвоенкомата среди столпившихся у мясного отдела не было. Некий смельчак, для надёжности укрывшись за чужими спинами и изменив голос, предложил отправить в Москву коллективную жалобу на происходящие безобразия. - Бесполезно! – авторитетно заверил Дудкин, окрылённый поддержкой масс и почуявший в себе пусть хоть и маленького, но - народного вожака. – Нет, товарищи, не жаловаться одним бюрократам на других бюрократов надо, а требовать справедливости и бороться за неё!.. Предлагаю немедленно двинуться колонной на площадь возле горисполкома, созвать общегородской митинг и потребовать отставки председателя горисполкома и внеочередных выборов в горсовет!.. Изберём депутатами наилучших своих представителей, они назначат честных и умных руководителей города, и начнётся у нас новая и хорошая жизнь!.. Все зависит от нас. Как мы решим, так и сделаем, как сделаем - так и будет, так и жить начнём… Я правильно говорю, товарищи?.. Очередь возбуждённо загудела. Заслышав народный ропот, из дверей мясного отдела выглянула габаритная продавщица в замасленном халате. - Кто это там варежку разевает?! – удивлённо спросила она. - Я! – весело ответил Дудкин, абсолютно уверенный, что его голос утонет в мощном хоре возмущённых кличей. Но как – то так получилось, что все остальные промолчали, и Дудкин оказался весь на виду, как теле - мачта в Сахаре. Непривычная даже к одиночным критическим высказываниям продавщица почувствовала себя оскорблённой. - Ах, так?! В таком случае можете расходиться - мяса сегодня не будет…Такую наглую очередь я обслуживать категорически отказываюсь!.. Очередь встревожено загалдела: - Не имеете права!.. Мы – то в чём виноваты?! Это всё он!.. Крикун этот!.. - закричали со всех сторон. - Но вы же меня во всём поддерживали?! – вскричал потрясённый Дудкин. Очередь загудела в знак несогласия, а лысый старичок с ехидным взглядом даже предположил вслух в Дудкине матёрого американского диверсанта, с провокационными целями заброшенного империалистами к нам из = за бугра, и внёс предложение срочно передать его «куда надо», тут же вызвавшись сходить и позвонить «кому надо» при условии, что мясо ему потом дадут без очереди. Но согласных пропустить старичка без очереди не нашлось, и он никуда не пошёл. - Да чего звонить – то?.. Сами его и скрутите! – предложила взявшая на себя функции нового народного вожака продавщица. – И вы только на ноги его посмотрите: видали, на нём лишь одна туфля?! Он же этот… как их там… Масон!.. Они все без одной туфли ходят, это у них такой отличительный знак… Ходят и народ провоцируют… Вот из – за таких масонов и нету у нас теперича ни мяса, ни мыла, ни цветных телевизоров… Хватайте его!.. Хоть живых масонов очередь никогда не видала, но не любила их чрезвычайно, к тому же дана была команда: «хватать!», а выполнять команды наш человек любит… Вот поэтому из задних рядов выдвинулось несколько граждан решительного вида и, сплотившись в грозную фалангу, стали надвигаться на Дудкина. - А вдруг у него при себе есть левольверт?.. Масоны - они ж завсегда с левольвертами ходють… - коварно предположил обидевшийся на очередь лысый старичок. Решительные граждане тут же остановились. Дудкин сам так испугался, что полез в карман за носовым платком - вытереть пот с лица. - Осторожно, сейчас стрелять начнёт!..- ахнул кто – то. - Или противотанковую гранату кинет… - добавил лысый старичок из вредности. Грозная фаланга тотчас рассредоточилась и кинулась врассыпную, а Дудкин побежал в противоположную сторону. В безопасности он себя почувствовал, лишь завернув за третий угол. Сел на скамеечку, успокаиваясь. Кстати припомнилось, что за Карлом Марксом тоже не сразу пошли миллионы… Активность вновь пробудилась в Дудкине, и ему захотелось немедля искоренить какую – нибудь социальную язву. Из периодической печати демократической направленности он знал, что таковых у нас немало. Та же проституция, например – интердевочки, и всё такое…Дудкину давно хотелось взяться вплотную за развратных женщин, и для начала - узнать, по какой же цене отдаются они мужчинам в нашем городе, и доступна ли эта цена простому трудящемуся человеку?.. Идти домой без мяса всё равно не хотелось, и Дудкин побрёл по своему микрорайону в поисках какой – нибудь социальной язвочки помиловиднее. Каждой попадающейся навстречу женщине подходящего возраста и внешности он игриво подмигивал, намекая на желание соцязвиться за умеренную плату, но все встречные дамы отвечали ему такими недоумённо – гневными взглядами, что сразу же становилось ясно: не т о …Спустя полчаса безрезультатных блужданий между домами Дудкину стало казаться, что проституции у нас в стране вообще не существует. «А писали: широко распространенное явление!..» - огорчился Дудкин. Делать было нечего, и Дудкин отправился домой. Завернув во двор родного дома, он увидел в самом центре украшавшей дом у соседнего подъезда гигантской лужи пенсионера Федотыча из 41-й квартиры, сухонького, жилистого и вечно поддатого. Работал он где – то ночным сторожем, и жил по графику: сутки - работал, сутки – пил, сутки - опохмелялся. Сейчас у Федотыча была вторая стадия. Лежа на спине посреди доморощенного океана, он глядел в небесную синь и чему – то насмешливо улыбался. Рыжая дворняга у края лужи с любопытством глазела на него. «А ведь пьянству – бой!» - очень кстати припомнилось Дудкину об ещё одной социальной язве, и он решительно зашагал к луже. - Между прочим, пить – вредно! – для начала сообщил он Федотычу, приближаясь. Федотыч, лениво повернув голову, покосился на него, икнул, рыгнул, потом нащупал в воде рядом с собой обломок кирпича и кинул в Дудкина, но промахнулся. И Дудкин, и рыжая дворняга одновременно отбежали на безопасное расстояние, причём Дудкин ещё и спрятался за дерево, а псина укрылась за Дудкина. Отсюда, из надёжного укрытия, Дудкин прочёл Федотычу целую лекцию о разрушительном воздействии алкоголя на человеческий организм. Вначале Федотыч слушал невнимательно, вполуха, но затем невольно начал вслушиваться в ужасные подробности, задумался скорбно, а под конец и вовсе заплакал, стекая горючими слёзами по шее и груди в направлении изъеденной циррозом печени. Растроганный Дудкин решил выручить Федотыча из водяного плена. Скинув туфлю и оба носка, он залез в воду, взвалил лёгкого как пушинка пенсионера на своё плечо и вынес на берег. Немного отдохнув, понёс дальше, в 41-ю квартиру. Любопытствующая дворняга увязалась вслед за ним. Дотащив Федотыча до дверей его квартиры, Дудкин сбросил его с плеча и поставил в вертикальное положение у стены. Федотыч шатнулся, ухватившись цепко за дудкинское плечо, чтобы не упасть. Взглянул в упор с неожиданной злой трезвостью, криво усмехнулся, пробормотал: - В гробу я тебя видал, в белых тапках… Зараза!.. И, опять икнув, щедро рыгнул в лицо Дудкина остатками того, что пил и ел в течение дня. А рыжая дворняга, дождавшись – таки подходящего момента, тут же подскочила к Дудкину сбоку и очень больно укусила его за колено. 1990 г.