Куземко Владимир Валерьянович. ЖИЗНЬ КОТА АНТОНА. 3. МЕЧТА КОТА АНТОНА . - Помнишь, ты говорил, что я умней и талантливей многих твоих аспирантов? – однажды спросил, прыгнув на колени Сергея Леонидовича, кот Антон. - М – м – м… Помню!.. – автоматически откликнулся погружённый в рукопись своей очередной монографии Сергей Леондиович. - А если так, то почему они достойны кандидатской степени, а я - нет? – углубил свою мысль кот Антон. – Я тоже хочу стать кандидатом наук!.. - Зачем это тебе?.. – рассеянно удивился Сергей Леонидович. Кот Антон устремил в будущее задумчивый взгляд: - Хочу занять достойное место в обществе!.. Хочу признания…уважения… дружбы… «И – любви!..» - мог бы добавить кот Антон, но про самое заветное – промолчал. Сергей Леонидович так изумился, что даже отложил свои рукописи. - Как ты можешь стать кандидатом наук, если у тебя нет высшего образования, не говоря уж о среднем и низшем?.. И потом, ты же всё – таки – КОТ!.. Кот Антон зловеще сощурился: - А кто сказал, что к о т ы не имеют права заниматься наукой?!. И про образование ты сам всё прекрасно знаешь – пустая формальность… Всего лишь бумажка с печатью… Сколько бездарей прикрыто вузовскими дипломами!.. Сергей Леонидович хмыкнул. Кот Антон нежно потёрся о его колени: - Ты же сам частенько повторяешь, что у меня - феноменальные способности!.. А как ты восхищался, когда я помог тебе с разработкой математического подтверждения твоей теории Омега – полей!.. Ха, представляю реакцию твоих коллег, узнай они, что в статье под своим именем ты опубликовал расчёты, сделанные для тебя твоим домашним котом… После такого скандальчика, небось, никто из серьёзных учёных тебе и руки не подаст!.. Сергей Леонидович встревожено заморгал. Слишком хорошо знал он кота Антона, чтобы пропустить мимо ушей эту произнесённую якобы шутливым тоном угрозу. А кот Антон уже мурлыкал прямо у него перед носом: - Я помог тебе тогда, а ты помоги мне теперь… Помни, что ты в ответе за мою судьбу!.. Увы, Сергей Леонидович и сам прекрасно понимал, что это - правда. - Но это же просто невозможно! – вяло сопротивлялся он. - Для академика Великанова невозможных вещей нет, было бы только желание! – мягко настаивал кот Антон. Пустил в ход свой последний козырь: - Неужели ты хочешь лишить меня последней радости в жизни?!. Сергей Леонидович пригорюнился. Кот Антон у него был один, и лишать его последней радости - не хотелось. Да и верно ведь: если рассуждать здраво, то без учёной степени коту Антону в дальнейшей его жизни было ну просто никак!.. Разумеется, пока Сергей Леонидович жив и «при делах», он позаботится о своём любимце, ну а случись что с ним завтра?.. Куда коту Антону тогда деться, как зарабатывать себе на молоко и копчённую колбаску?.. Не в цирке же выступать ему, эстету и интеллектуалу?!. В общем, назавтра Сергей Леонидович вызвал к себе в кабинет своего помощника Вермишелева и, потупясь, смущённо краснея, изложил ему своё деликатное поручение. - Провести вашего кота в кандидаты наук? – переспросил Вермишелев, и по его никогда не удивляющемуся лицу промелькнула лёгкая тень удивлённости. - Думаете, безнадёжный случай?.. – испугался Сергей Леонидович. - Что вы, совсем наоборот!.. – спохватившись, успокоил шефа Вермишелев. – Сами знаете, какие ничтожества ухитряются нынче становиться кандидатами наук, а кот академика Вермишелева - это ж всё – таки величина!.. - М – да… - не совсем уверенно согласился Сергей Леонидович. Попросил ласково: - Вы уж устройте всё в лучшем виде, а я вас потом не обижу… Будучи от природы субъектом сообразительным, Вермишелев не стал уточнять, собирается ли Сергей Леонидович обидеть его в том случае, если его задание не будет исполнено, а сразу же принялся за дело. Вначале он посетил районный ЗАГС и паспортный стол РОВД, «академик Великанов поручил мне обратиться к вам с маленьким ходатайством…», после чего доселе шаткая фигура кота Антона приобрела фундаментальность и осязаемую плоть полноправного советского гражданина Антона Леопольдовича Великанова, имеющего метрику о рождении, паспорт и ещё парочку удостоверяющих благонадёжность его личности справок. Затем Вермишелев заглянул в подшефную великановскому НИИ среднюю общеобразовательную школу, и через час вынес оттуда аттестат зрелости, свидетельствующий, что долгие десять лет кот Антон протирал в этой школе штаны и накопил здесь весьма приличные знания. ( По указанию Сергея Леонидовича одна из вполне исправных ниишных «Волг» была списана с баланса как вконец износившаяся и тут же подарена падшефной школе для персонального автообслуживания её директора. ) Всё это сделало возможным визит Вермишелева в некий престижный вуз, ректор которого при каждом удобном случае публично напоминал, что Сергей Леонидович - его Учитель и Наставник с прописной буквы!.. - Говорите, племянник Сергея Леонидовича желает учиться именно у нас?.. – с некоторой растерянностью переспросил ректор, внутренне ужасаясь наглядному свидетельству развившегося у него склероза: до сих пор он и не подозревал о существовании у Сергея Леонидовича какого – либо племянника… - А почему я не вижу самого юношу?.. - К экзаменам готовится… Днюет и ночует в библиотеке! – вздохнул Вермишелев. - Какой – то он волосатый… Не хиппи, случайно?.. - задумчиво пробормотал ректор, разглядывая приложенное к заявлению фото абитуриента и не решаясь в присутствии гостя воспользоваться увеличительной лупой.. - Такое скажите!.. – обиделся Вермишелев. – Просто у нынешней молодёжи мода такая - побольше растительности на лице… - Да, выпендриваться они любят! – вспомнив собственного оболтуса, хмыкнул ректор. Спохватившись, заверил: - Но я не сомневаюсь, что племянником академика Великанова может быть только очень положительный молодой человек!.. И он подмахнул разрешение зачислить А.Л. Великанова студентом 1 – го курса без вступительных экзаменов «ввиду исключительных способностей». По написанным Сергеем Леонидовичем учебникам вузовские преподы обучали студентов. Это объясняло их совершенно безграничную благосклонность к студенту Антону Великанову. К сожалению, высказать её ему лично возможности они не имели, потому как бедолага всё время чем – то таинственно болел, и с экзаменационной зачёткой по преподавателям ходил вместо него всё тот же Вермишелев. - «Хорошо» будет достаточно?.. – замерев ручкой над зачёткой, интересовался очередной жрец храма науки. - Вы ему ещё «удочку» поставьте! - кисло язвил Вермишелев. Дипломатично понизив тон, сообщал: - Сергей Леонидович просил передать, что всецело полагается на ваши хорошо известные ему принципиальность и компетентность… - Так он знает меня лично?!. – млел от удовольствия очередной жрец, и рука его на радостях выводила в зачётке наивысший балл. Пятилетнюю вузовскую программу обучения Антон Великанов проходил на космической скорости. Экзамены сдавал исключительно досрочно ( и заочно! ), перескакивая с курса на курс так стремительно, что нигде даже не успевали его заметить. Из сумрачного небытия вынырнули вначале курсовые, а затем и дипломная работы студента Великанова, которые, получив восторженные отзывы преподов, тотчас бесследно сгинули всё в той же мгле забвения. ( Осторожный Вермишелев старался не оставлять лишних следов ). Никто и глазом не успел моргнуть, как настал тот долгожданный день, когда А.Л. Великанову в торжественной обстановке был вручен новёхонький вузовский диплом «с отличием». Точнее, торжественно получать его пришлось Вермишелеву, к которому в вузе в последнее время очень привыкли, - сам выпускник, как на грех, опять чем – то серьёзно расхворался. Вечером того же дня ректор обеспокоил Сергея Леонидовича телефонным звонком, поздравив академика со столь счастливым для его семьи событием, а затем осведомившись, нельзя ли пригласить столь приглянувшегося профессорско – преподавательскому составу юношу ассистентом на одну из вузовских кафедр. - Нельзя! – резковато ответил Сергей Леонидович. – Антоша такой застенчивый… Нет, лучше я его в свою аспирантуру возьму!.. - Желаю ему всяческих… - начал было ректор, но трубка уже пиликала отбой. В курируемой Сергеем Леонидовичем аспирантуре Вермишелев вообще чувствовал себя как на собственной кухне. В одно прекрасное утро список аспирантов пополнился славной личностью А.Л. Великанова, хотя впоследствии никто не мог вспомнить, при каких обстоятельствах это произошло. Личным знакомством с новым аспирантом могли похвастаться немногие, а если уж быть совсем точным, то единственным счастливчиком был всё тот же неизменный Вермишелев. Но это обстоятельство, разумеется, никак не мешало Антону Леопольдовичу вовремя сдавать все полагающиеся по кандидатскому минимуму экзамены. В кабинетах звучало вермишелевское: - Сергей Леонидович просил передать… столь присущие вам компетентность и… Кстати, ваша командировка в Лондон Сергеем Леонидовичем утверждена… О. вы так любезны!.. И вот однажды Вермишелев доложил шефу: - Финиш близок!.. Ещё один экзамен, а потом - защита диссертации… - Ну, это пустяки… Диссертацию мы как – нибудь осилим!.. – обрадовался Сергей Леонидович. И верно, если кот Антон помогал ему писать монографии, то неужто ж академик не поможет коту Антону сварганить что - либо диссертабельное?.. Да ради Бога!.. Скажу больше: самой диссертации ещё и в глаза никто не видел, а два будущих оппонента уже готовили свои сладкие как медовый пряник отзывы на неё… Ничто не свидетельствовало о приближении грозы, а между тем тучи уже сгущались… Неприятности нагрянули с той стороны, откуда их никто не ждал. Последний экзамен у кота Антона должен был принять некий профессоришко - личность в научном мире настолько мизерная, что никто даже не удосуживался запомнить его фамилии, и коллеги звали его по – простецки - Васей. Был он одногодком академика Великанова, и имел возможность сопоставлять его и свою судьбы. Сергей Леонидович был подтянут, моложав, элегантен, обаятелен, любим начальством, друзьями, учениками и женщинами, его уважали даже враги, его окружала всемирная слава, фортуна всячески баловала и лелеяла его всю жизнь… А Васю за пределами НИИ не знала ни одна собака, он был плешив, плюгав, сутул, беззуб, бледнолиц, дружил только со своей женой ( да и то - не всегда ), а что касаемо врагов, так их у Васи вовсе не было - кому охота растрачивать драгоценные силы и время на вражду с подобным ничтожеством?!. Зато Вася втайне ненавидел всех, и в первую очередь - везунчика доли Сергея Леонидовича. И когда ничего не подозревающий Вермишелев покровительственно передал ему пустяшную просьбу академика Великанова принять экзамен у аспиранта Великанова без такой пустяшной формальности, как личное присутствие самого экзаменуемого, Вася вдруг почувствовал, что настаёт его звёздный час. - Об этом не может быть и речи! – рявкнул он со смутившей Вермишелева категоричностью. – Есть общий порядок приёма экзаменов, и он обязателен для всех, не исключая и чьих – то там племянников… Я никому не позволю нарушать правила и тем самым дискредитировать авторитет советской науки! Вермишелев пытался его переубедить, пугал всевозможными осложнениями, обольщал и так, и этак, сулил включение 2 - 3 васиных статеек в солидные коллективные сборники, а в будущем - пышные похороны на престижном «академическом» кладбище - ничего не помогало. Угрозы Васю не пугали, публиковаться «по блату» он не захотел, обещанием похорон по первому разряду даже оскорбился, а главное - продолжал настаивать на своём вопиюще – наглом и возмутительном требовании личного присутствия А.Л. Великанова на сдаче своего кандидатского минимума. Вечером на квартире Сергея Леонидовича состоялся экстренный военный совет. Взволнованный академик предлагал немедля выгнать Васю из НИИ, дав ему на прощание предрасстрельную характеристику. Более хладнокровный и предусмотрительный кот Антон выдвинул другую идею: шантажировать профессора – хулигана каким – либо компроматом, причём в случае отсутствия оного его предлагалось организовать, например - подсунув Васе в постель одну из преданных Сергею Леонидовичу аспиранток и тайно сфотографировав любовников в развратных позах… Оба плана были детально проанализированы и в итоге забракованы Вермишелевым. Уволенный Вася наверняка побежал бы жаловаться во все инстанции, что создало бы вокруг кота Антона нежелательную атмосферу оглушительного скандала. А идея с компроматом хоть в принципе и перспективна, но требует для реализации слишком много времени, тогда как ситуация требует быстрых и безотлагательных решений. В ответ на это кот Антон высказал догадку, что вывались Вася случайно из окна верхнего этажа или попади ненароком под асфальтовый каток - и проблема была бы полностью решена. Сергей Леонидович пожал плечами и с надеждой покосился на Вермишелева. Глядя в сторону, Вермишелев согласился с тем, что скоропостижная кончина профессора радикально изменила бы ситуацию, но усомнился в том, что в ближайшее время Вася планирует выпадать из окна или валиться под каток, а пытаться как – то поспособствовать ему в этом было бы не совсем этично, если не сказать - преступно!.. И потом, любое дело для успешности требует опытного профессионала, а кто здесь, среди присутствующих, может считаться профессионалом в э т о м ?.. Ввиду всего вышеизложенного он, Вермишелев, единственный выход видит в том, чтобы временно ( на год ) отложить кандидатство кота Антона, за это время под благовидным предлогом убрав Васю из НИИ. Сергей Леонидович хмыкнул и мельком оглянулся на кота Антона. Раздражённо распушив хвост, кот Антон заявил, что лучше бы глухо помалкивать в тряпочку тому, кто ни в одной из многочисленных заполненных им лично анкетах ни разу не упомянул, что двоюродный брат его родного дедушки с сентября 1941–го по октябрь 1943-го годов находился на временно оккупированной немецко – фашисткими захватчиками территории… Побледневший Вермишелев промямлил, что не считал обязательным упоминать в анкетах своего столь дальнего родственника, который к тому же, вполне возможно, являлся одним из героев – подпольщиков… - Это не совсем так! – неожиданно вклинившись в разговор, ласково поправил его Сергей Леонидович, вытащил из случайно оказавшейся у него под рукой красной папочки и показал Вермишелеву документ, из которого неопровержимо следовало, что все два года оккупации двоюродный брат деда Вермишелева усердно протрудился полотёром в гестапо, и за своё усердие даже был лично премирован ценным подарком - карманными часами с выгравированной надписью: «Афиногену Вермишелеву – на долгую память. Рейсфюрер СС Генрих Гиммлер.» Вермишелев побледнел ещё больше, утратил дар речи и затрясся как банный лист. И когда Сергей Леонидович с котом Антоном совместно предложили ему было вернуться к варианту с асфальтовым катком - оказалось, что их верный оруженосец впал в ступор и на какое – то время полностью утратил работоспособность. Оба Великанова ещё немножко поспорили между собою о различных вариантах действий, и в конце концов заключили, что идти на экзамен коту Антону - надо. Не самоубийца же Вася в самом деле, чтобы его «валить». Знает, чем это для него закончится…Самое большее, на что он может решиться - это заместо «отлично» поставить коту Антону «хорошо». Зато потом, когда всё утрясётся, академик Великанов займётся Васей всерьёз и надолго, и тогда дальнейшей его участи не позавидуют даже негры в расисткой ЮАР!.. На том и порешили. …И вот настал день экзамена. В аудитории, кроме Васи, собралось ещё несколько учёных мужей из числа тайных недоброжелателей Сергея Леонидовича, пожелавших воспользоваться удобным случаем и наконец – то узреть своими глазами великановского племянника. Вася в их глазах смотрелся Гераклом, посмевшим бросить вызов богам. Впервые в жизни Вася почувствовал, что его уважают!.. Распираемый изнутри яростным ликованием, он сидел за столом и нетерпеливо посматривал на часы. Сейчас он погоняет по всему курсу юного невежду и балбеса, сейчас он наглядно докажет всем его редкостное тупоумие ( а что племяш Сергея Леонидовича окажется именно выдающимся тупицей, Вася почему – то не сомневался )… И если кто – то надеется, что результатом экзамена станет хотя бы спасительная «удочка», тот глубоко ошибается. «Неудовлетворительно» - вот что поставит сейчас Вася великановскому отпрыску, самую обыкновеннейшую двоечку с минусом!.. - Товарищ аспирант изволит задерживаться! - ещё раз глянув на часы, съехидничал Вася. Присутствующие одобрительно захихикали, но – негромко, чтобы в коридоре никто не расслышал и не донёс бы академику… И вот в коридоре раздались торопливые шаги. Дверь широко распахнулась. Первым вошёл немножко бледный Вермишелев, придержал дверь рукой, и на пороге появился сам соискатель кандидатской степени. Антон Леопольдович Великанов сегодня был великолепен как никогда. Чёрный костюм строгого покроя, белоснежная рубашка с галстуком, вдумчивый взгляд из – под очков в солидной роговой оправе - да за одну только внешность его вполне можно было сделать кандидатом любой из наук!.. Но у собравшихся в аудитории было иное впечатление. Вид рыжего пушистого кота в очках, костюме и галстуке привёл их в состояние тихой паники. Мысли у всех смешались, в головах закружило, чувства пришли в полную сумятицу… Зато как обрадовался Вася!.. Ясным умом аналитика он вмиг уловил суть комбинации: Сергей Леонидович вздумал окандидатить не родича своего, не дружка – приятеля, даже не чем – либо нужного человечка, а самого наиобыкновеннейшего беспородного кота!.. Взять с помойки какого – то облезлого замухрышку, отмыть, откормить его, одеть в костюм, и – айда в кандидаты наук!.. Вот до каких невероятных высот низости докатился вконец обнаглевший околонаучный вельможа!.. Бурная радость охватила Васю с головы и до пяток. О, теперь Сергей Леонидович был у него в руках, теперь он сможет сделать с ним всё!.. Юаровский негр не позавидует будущей жалкой участи Сергея Леонидовича… Снятый со всех постов, отовсюду исключённый и изгнанный, опозоренный, затравленный, жалкий, несчастный, очень может быть - осуждённый, бритый наголо, в рванном арестантском халате, с клеймом каторжника на лбу – уже в самом скором будущем Сергей Леонидович рухнет перед Васей на колени и взмолится о пощаде… Но пощады - не будет!.. Лицо Васи побагровело, глаза грозно заискрились, искусственные челюсти по – волчьи клацнули. Он начал приподниматься со стула, дебютировав первой из множества рвущихся к нему на язык фраз: - Я никому не позволю шельмовать авторитет советской на… Но тут Вася поперхнулся, побагровел ещё больше, по его щекам поползли тёмные пятна, он захрипел, схватился за виски - и рухнул, прежде чем кто – либо успел подхватить его. От всех треволнений с Васей приключился обширнейший инсульт. ( Наглядное подтверждение той истины, что злая радость до добра до доводит! ) Короче говоря, Васю разбил паралич. До конца жизни он теперь пролежит неподвижным в постели, не в силах даже пошевелить пальцем, устремив неподвижный взгляд в потолок, и вместо слов из его рта будут доноситься лишь какие – то невнятные звуки. Не знаю, каково сейчас неграм в ЮАР, но твёрдо убежден: с любым из них и в любой момент - пусть они это знают! - Вася готов поменяться местами… И - ни слова больше об этом неудачнике. … Как ни суетились Сергей Леонидович с Вермишелевым, но замять скандал в зародыше не удалось. Самые фантастические слухи поползли по НИИ и вокруг него. Из множества версий относительно кота Антона преобладали две. Большинство институтских дам на полном серьёзе видели в Антоне Великанове внебрачного сына Сергея Леонидовича - плод его извращённой страсти к месопотамской кошке из делийского зоопарка. ( Почему - месопотамской, и отчего – делийского?.. так звучало романтичнее!.. ) А мужчины – ниишники, мобилизовав весь свой мощный интеллектуальный потенциал, выдвинули гипотезу, согласно которой кот Антон был никем иным, как представителем нечистой силы, и в целях нейтрализации оной предлагали пригласить из ближайшей церкви священника и окропить здание НИИ святой водой. ( Расходы на служителя религиозного культа предлагалось списать по графе: «праздничная иллюминация фасада» ). Разумеется, за пределами института эту чепуховину никто всерьёз не воспринимал, но в результате подобных слухов и в научном мире, и в высоких инстанциях пошли нехорошие разговоры, что в НИИ академика Великанова чуть ли не химичат с защитой диссертаций, и хотя персонально Сергея Леонидовича обвинить в чём – либо п о к а ч т о никто не решился, но он кожей чувствовал сжимающееся вокруг него незримое кольцо… Несколько трусовато – злобных недругов академика Великанова, воспользовавшись моментом для сведения давних счётов, пошли дальше и заявили, что, по их мнению, с выдачей коту Антону вузовского диплома тоже не всё чисто… В выдавший этот диплом вуз тут же была послана ими специально созданная для этой цели проверяющая комиссия с самыми широкими полномочиями. Но тут на должной высоте оказался уже знакомый нам ректор. Как из любви к Сергею Леонидовичу, так и из элементарного чувства самосохранения он, не моргнув и глазом, подтвердил проверяльщикам, что Антон Великанов действительно грыз гранит науки в подчинённом ему высшем учебном заведении. Причём делал он это так усердно, что все преподаватели были от него просто в восторге, а студенты по – хорошему завидовали его успехам и во всём держали его за образец. На реплику же председателя комиссии: «Да как же вы могли выдать ему диплом - он же КОТ!» - ректор с достоинством напомнил, что у нас в Советском Союзе все граждане равны во всех правах ( в том числе - и в праве на образование ) вне зависимости от своих расовых, национальных или каких – либо ещё малозначущих различий во внешности… - И вообще…- сделал значительное лицо ректор. – Для меня студент – это прежде всего объект образования и коммунистического воспитания, а уж только потом - человек и всё остальное… Были у профессорско – преподавательского состава какие - либо замечания к Антону Великанову именно как к объекту?.. Не было таких замечаний!.. А что при этом у умного и старательного студента при всех его многочисленнейших достоинствах имелся такой маленький недостаток, как длинный и пушистый хвост – Господи, да какая разница?!.. Ещё раз повторяю: Антон Великанов был одним из самых достойнейших студентов за всю историю нашего вуза!.. Преподы охотно подтвердили эту версию своего ректора, припомнив перед членами комиссии немало ярких подробностей замечательного пребывания Антона Великанова в стенах высшего учебного заведения. . Особенно подчёркивались такие присущие ему качества, как усидчивость, работоспособность, подготовленность, эрудированность, пристрастие к общественной работе и авторитет среди окружающих… Потом воспоминаниями про Антошку Великанова поделились десятка два студента. Все они в один хорошо срежиссированный голос описали его светлый облик передовика учёбы, активного комсомольца, студотрядовца, народного дружинника, обязательного соучастника всех студенческих починов, субботников, капустников и КаВеэНов, короче - замечательного парня, верного друга и сознательного гражданина!.. Общую картину, правда, чуть было не подпортила некая наштукатуренная дешёвой косметикой старшекурсница, совершенно неожиданно заявившая, что не только хорошо и близко знала Антона Великанова, но даже и беременна от него уже на 6 – м месяце!.. Комиссия обрадовалась: налицо «аморалка» на А.Л. Великанова!.. Весь вечер и почти ночь с ловкой прошмандовкой беседовал Вермишелев, терпеливо втолковывая, что алиментов с кота никакой суд ей всё равно не присудит, зато из вуза её сейчас же попрут за милую душу, и ей стоит хорошенько подумать, есть ли смысл продолжать настаивать на столь небезопасной лично для неё версии… - Но я действительно забеременела от него! - хлюпала носом упрямая шалава, на что Вермишелев вежливо ответствовал, что этого просто не может быть, потому что этого не может быть никогда. Потом он вручил девице в качестве матпособия будущему чаду некую сумму в пухлом конверте, и на следующее утро она, скромненько потупив глазки, заявила на комиссии, что немножко обозналась: знать – то она кота Антона знала, даже пару раз сходила с ним в филармонию на Брамса со Шнитке, но ребёночка загуляла не от него, а совсем от другого, за давностью времени уж и не припомнить, от кого именно – «их много в общаге в тот вечер было…» В итоге даже самые заядлые из минвузовских интриганов вынуждены были отступиться и признать, что концов в этом тёмном деле не сыщешь, и ни малейших законных оснований для изъятия честно заработанного вузовского диплома у А.Л.Великанова не наблюдается. Но предстояло добиться большего – чтобы аспиранта А.Л. Великанова наконец – то допустили к сдаче последнего экзамена кандидатского минимума и, в последующем, к защите кандидатской диссертации… А вот с этим получилась заминка. Сплотившись в единый лагерь, многочисленные противники Сергея Леонидовича встали живой плотиной на пути кота Антона к учёной степени, и напрасно пускал Сергей Леонидович в ход свои обширные связи, моля заступиться за него, всеми обижаемого сиротинушку, - ничего не помогало. Никто не решался взять на себя колоссальную ответственность сказать: «да», хотя, памятуя злопамятность и отнюдь не короткорукость обижаемого сиротинушки, никто и не осмеливался произнести категоричное: «нет»….Дело забуксовало. И тогда Сергей Леонидович решил пустить в ход орудие главного калибра… Вот в силу каких совершенно исключительных обстоятельств в одно прекрасное воскресное утро гостем академика Великанова оказался некий весьма высокопоставленный товарищ. Некогда учились они в одном институте и успешно закончили его, но потом их пути - дорожки разошлись. Сергей Леонидович ударился в науку ( и, как мы уже знаем, наделал в ней множество впечатляющих вмятин ), а его товарищ талантливо проявил себя на руководящей работе, и ныне занимал такую должность, выше которой в окружающем пространстве было только небо. Как и следовало ожидать, после долгой разлуки друзья начали с воспоминаний. «А помнишь…»- начинал один из них, имея в виду чернявую хохотушку Галочку, за которой оба в своё время усердно ухлёстывали, и которая в итоге их обоих оставила с носом, выйдя замуж за какого – то доцента – «старика» ( ему тогда аж 32 года было!.. ). Долго вспоминали её, восхищённо цокая языками и запивая светлую, не померкшую с годами грусть от её необидного коварства превосходным ркацители, пару ящиков которого прислали Сергею Леонидовичу недавно его кунаки с Кавказа. «А помнишь…» - начинал другой, и битый час вслед за этим со смакованием сочных деталей вспоминали, как в начале 50 – х их обоих чуть не турнули из вуза за «недостаточно критическое отношение к реакционным буржуазным наукам генетике и кибернетике». Чудом уцелели они тогда, ценой многочасовых каяний на всевозможных собраниях и заседаниях, и как же потом, спустя несколько лет, смеялись, узнав, что некоторые из их тогдашних гонителей в дальнейшем именно на популяризации генетики и кибернетики и сделали себе «научное имя»… - М – да… От этих сволочных ретроградов тогда талантливой молодёжи проходу не было! – с удовольствием кинул застывшему в соседнем кресле коту Антону разомлевший от воспоминаний Сергей Леонидович. Кот Антон ничего не ответил, втайне уязвлённый тем, что оба «старых хрыча» тратят время на обсуждение подобной хренятины. Между тем под ркацители уже обговаривались перспективы избрания новых действительных членов Академии наук на ближайшей сессии, колебания цен на нефть, газ и золото на мировом рынке, последние предсказания модного в высших сферах экстрасенса - деда Онуфрия из деревни Козявки Рязанской области, а также поведение некоего молодого нахала Фторова, заслуживающего изгнания из возглавляемой им лаборатории за некритичное отношение к научным достижениям стремительно загнивающего Запада и критиканские высказывания в адрес ещё имеющих место отдельных недостатков советской науки. Решили дать убедительную отповедь совершенно неубедительным измышлениям демагога Фторова, и снова заполнили фужеры. Тут кот Антон не выдержал и раздражённо закашлялся. - Ах, да… - спохватился, вспомнив про цель встречи, Сергей Леонидович. – Наверняка ты уже слышал про недостойную возню, затеянную околонаучными чинушами вокруг диссертации моего Антоши?.. Внешность его, видите ли, им не по нраву…Да вы не на его хвост, а в его диссертацию смотрите!.. - М – да!.. – неопределённо протянул гость. Судя по его враз поскучневшему лицу, версию чинуш относительно событий в НИИ Великанова он уже слышал, и совсем неубедительной она ему не показалась… - В очередной раз бездари от науки пытаются перекрыть дорогу незаурядному таланту! - горячился Сергей Леонидович. – А какой жалкий предлог для нападок они нашли - какое – то крошечное пятнышко в его анкете… - Но согласись, что пятнышко всё – таки есть… - осторожно заметил гость. – Ведь на вопрос о национальности ему всю жизнь пришлось бы писать: «Кот»… - Ну и что?! – не стерпев подобных намёков, раздражённо фыркнул кот Антон. – А Альберт Эйнштейн и вовсе по национальности был евреем, так что ж ему из – за этого - и теорию относительности прикажете не открывать?! Вы в душу исследователя смотрите, а не на его национальность и хвостатость… Гость внимательно глянул на него и, наткнувшись на жёсткий немигающий взгляд, невольно поёжился. Повисла неловкая пауза… - По – моему, вы далеко пойдёте!.. - наконец прозорливо предсказал коту Антону гость. Уточнил: - Разумеется, если вас никто вовремя не остановит… Кот Антон глянул косо, но промолчал. Спрыгнул с кресла и вышел из комнаты, неплотно прикрыв двери. - Продувная бестия! – кивнул вслед ему поднаторевший в подборе и расстановке кадров гость. – Иметь такого своим замом - всё равно что на бочке с порохом перекуривать!.. - Да ты ещё плохо знаешь… - чуточку двусмысленно отреагировал Сергей Леонидович, очень не любивший, когда в его присутствии критиковали его любимца. Приятели чокнулись и выпили. Решив переменить тему, Великанов воскликнул: - А помнишь, как в 63 – м ты переписывался с Солженицыным?.. Лицо гостя враз окаменело. - Какого Солженицына ты имеешь в виду?.. Диссидента – антисоветчика, что ли?.. Автора клеветнических измышлений против нашего строя?.. – негромко переспросил он, поставив фужер на стол. Атмосфера в комнате сразу же стала накалённой, но Сергей Леонидович явно не замечал этого, закивал в ответ беззаботно и весело. Его дружок изобразил губами сдержанную улыбку: - Ты что – то путаешь, дорогой… С врагами Советской власти и отщепенцами я никогда не переписывался и переписываться не собираюсь… - Тогда он был не отщепенцем, а совсем наоборот - одним из самых известных наших литераторов… - мимоходом напомнил Сергей Леонидович. Кинул в рот ломтик лимона, пожевал, проглотил и, излучая глазами океан доброты, напомнил напряжённо внимающему гостю некоторые перипетии прочно забытой им давней истории. Оказывается, в 63 – м году Сергей Леонидович и его дружок (тогда ещё – начинающий номенклатурщик) вместе пили водку на госдачке последнего ( сообразно реалиям того времени - очень скромной ). После третьей бутылки другу Сергея Леонидовича пришла в нетрезвую голову идейка написать восторженное письмо автору выдвинутого на присуждение Ленинской премии «Одного дня Ивана Денисовича». И написал, и отдал для передачи адресату Сергею Леонидовичу, да тут же и забыл про это. А может, и не забыл, а просто на следующий день с похмелья подумал, что тоже в дымину наклюкавшийся Сергей Леонидович письмо куда – нибудь засунул и похерил. Хотел, возможно, напомнить, но не напомнил, а потом замотался и уж точно про своё письмо позабыл… И вот теперь оказалось, что Сергей Леонидович тогда при оказии письмецо то Солженицыну передал и даже получил ответ на него, который засунул в толстую книжку, намереваясь отдать адресату, но тогда, в 63 – м, почему – то не отдап, и только теперь случайно нашёл в той самой давно не раскрываемой им толстой книжке… - Да вот оно, кстати, взгляни… - и Сергей Леонидович вынул из случайно лежавшей под рукой красной папки пожелтевший ( то ли от времени, то ли от химикатов ) лист бумаги и отдал другу. Тот жадно прочитал раз… потом ещё раз… От руки хорошо разборчивым почерком будущий злейший враг Коммунистической партии и Советского государства растроганно благодарил «моего юного друга» за тёплые слова в отношении «Одного дня…», и особо одобрительно отзывался насчёт изложенного в его письме стратегического плана жизни: со временем проникнуть в руководящее ядро КПСС и разложить его изнутри, сделав всё возможное для полной дискредитации и гибели советского социалистического строя. «Так держать, юноша!..» - восклицал в конце Александр Исаевич, называя полностью фамилию, имя, отчество, домашний адрес и тогдашнюю должность того, кому отправлял своё письмо. - Ха-ха-ха!.. Ну ты даёшь!.. Даже и не знал, что ты любитель розыгрышей!.. - беззаботно расхохотался гость, но глаза его напоминали две льдинки. Аккуратно сложив лист, спрятал его в нагрудной карман, пояснил небрежно: - Покажу дома жене - пусть и она посмеётся… - Ещё возьми, у меня много копий! - вытащив из папки целую стопку и помахав ею в воздухе, бодро воскликнул Сергей Леонидович. Гость поскучнел. Побарабанив пальцами по столу, предположил: - Да ведь и почерк наверняка не солженицынский… Любая объективная экспертиза подтвердит!.. - Насчёт экспертизы можешь не сомневаться, особенно – международной… Да ведь и сам Солженицын наверняка публично подтвердит, что он писал и тебе писано… - туманно улыбаясь, заверил Сергей Леонидович. - Но ты – то сам знаешь ведь, что не писал я т а к о г о ! - по инерции всё ещё пытался доказать что – нибудь гость. На такое детство Сергей Леонидович даже ничего не ответил. Помолчали, настороженно вглядываясь друг в друга. Первым расслабился гость. Опытный и тёртый номенклатурной жизнью, он умел достойно и побеждать, и проигрывать. Усмехнулся: - Ну ты и гусь, Серёга!.. Сергей Леонидович извиняющее развёл руками. Кивнул на красную папку: - Не думай про это… Макулатура!.. Выкину её завтра же на помойку… И он, упрятав стопку листов в папку, положил её в настенный сейф, закрыл на ключ, спрятал ключ в карман. Для успокоения нервов гостя потянуло на коньячок. Тяпнули пару рюмок, зажевали лимоном, и настроение вновь улучшилось. Слегка осоловевший гость, поглядывая на сейф, согласился с тем, что таки не гоже отказывать в защите диссертации на том лишь основании, что соискатель степени - пушист и хвостат. Обрадованный Сергей Леонидович тут же извлёк из – под скатерти заранее приготовленный документик: - Тогда наложи здесь свою резолюцию,а?..Давай совместно пропустим в науку Личность с большой буквы!.. - Скорее уж - с большой дороги… - доставая «золотой паркер», пьяно икнул гость. Но, нависнув пером над бумагой, опять заколебался, размышляя, не проще и надёжнее ли будет устроить Сергею Леонидовичу и Антону Леопольдовичу пышные похороны после случайного падения под трамвай или трагического взрыва бытового газа у них на кухне. - Копии всех моих важных бумаг лежат в одном из швейцарских банков и в случае моей внезапной кончины будут немедленно оглашены моими адвокатами! - внимательно наблюдая за лицом приятеля, счёл нужным предупредить Сергей Леонидович. - Блефуешь наверняка ведь… - залыбился гость. Сергей Леонидович пожал плечами. Гость, всё ещё колеблясь, глянул на суетящуюся в висевшей на стене клетке канарейку. Хмыкнул: - Все у тебя - Личности… И она, небось, тоже?.. И тоже - какая – нибудь Великанова?.. - Угу… Великанова Марья Семёновна! - рассеяно пошутил Сергей Леонидович. Заторопил: - Да ты мне зубы не заговаривай!.. Накладывай резолюцию… - Чует моё сердце, будут у меня ещё из – за твоего кота неприятности! - прозорливо затосковал гость, держа перо над бумагой. В этот момент в комнату вошёл кот Антон.Всё это время он проявлял в ванной сделанные полчаса назад скрытой камерой из соседней комнаты снимки. Кинул один из них на колени гостю, небрежно сообщил: - Это вам, на память… Гость скосил глаза. Он сидел за столом, уставленным выпивкой и закуской, с донельзя тупой и назюзюкавшейся физиономией, но рядом с ним не Сергей Леонидович чалился ( как это было в оригинале ), а какая – то явно несовершеннолетняя девочка, причём что характерно - абсолютно голенькая!.. - Да-а-а!.. - потрясённо протянул гость, и уже без малейших колебаний наложил на документ свою размашистую резолюцию. Посидели ещё чуток, но беседа уже явно не клеелась. Тяпнув рюмку «на дорожку», гость заторопился домой. Сергей Леонидович пошёл провожать его до дежурившей внизу у подъезда «Чайки», а кот Антон кинулся изучать оставленный на столе документ. - Ура!.. Наша взяла!.. - обрадовано завопил ворвавшийся в комнату Сергей Леонидович. И – замолк сразу же, увидев кота Антона в кресле - погасшего, убитого горем, со злополучным документом в поникшей лапе. Сергей Леонидович выхватил из лапы документ, вчитался в наложенную резолюцию… «Не возражаю. В порядке исключения допустить к защите кандидатской диссертации Великанову Марию Семёновну.» Увы!.. Коварная смесь ркацители с коньяком сыграли с обладателем высочайшей должности нехорошую шутку. Вместо кота Антона к защите диссертации была допущена… канарейка академика Великанова!.. 1987 г. 4. КОТ АНТОН РАЗБИРАЕТСЯ С ИНСТИТУТОМ… …Нога нашего человека ещё не топталась просторами Омега – полей, а в одном из уютных тупичков советской науки который уж год уютно дремал совершенно засекреченный и потому абсолютно неизвестный широкой общественности Научно – исследовательский институт Омега – проблем, - две с хвостиком тысячи околонаучных сотрудников во главе с профессором Вермишелевым, сделавшим блестящую каръеру благодаря умному выражению лица и умению даже из сушённых яблок выжать в научные отчёты о проделанной работе благоухающий гранатовый сок… Вермишелев давил своих людей как пресс, но он же и давал им жить, и жили они за широкой вермишелевской спиной - не тужили!.. Сочиняли статьи и диссертации, изобретали проблемы и гипотезы, женились на молоденьких лаборанточках и отдыхали от опостыливших мужей в крымских пансионатах, строили кооперативные квартиры, гаражи и дачи. Публиковались в различных журналах и коллективных сборниках, засекреченных до такой степени, что даже спецбиблиотекари из спецбиблиотек имели право заглядывать туда лишь краешком глаза, да и то под бдительным присмотром как минимум двух товарищей из «первого отдела»… В общем, шла нормальная творческая жизнь обыкновенного ( хоть и засекреченного ) научного коллектива. Плюс ко всему этому в 18 – й лаборатории ухитрились вмонтировать в японский суперкомпьютер портативный высокопроизводительный самогонный аппарат, сработанный на таком высочайшем научно – техническом уровне, что те же глазастые на всё передовое самураи лопнули бы от зависти, имей они возможность хотя бы краешком глаза глянуть на это великое чудо НТР… Однако 18 – я из скромности не претендовала на роль лидера мирового самогоноварения, и потому про свои достижения в этой области помалкивала, а просто втихую производила живительную влагу в таких громадных количествах и такого замечательного качества, что часть выделяемого на лабораторские нужды казённого спирта теперь здесь тратили и на научные цели… С разрешения курирующего НИИ вице – Президента Академии наук Сергея Леонидовича Великанова Вермишелев обзавёлся тремя заместителями. Двое из них были преданными ему лично людьми, а третий - кот Антон. Кандидат наук Антон Леопольдович Великанов страдал… Для того ли он, первый в истории человечества кот – исследователь, эстет и интеллектуал, годами преодолевал сложнейшие преграды на пути к признанию и успеху, чтобы теперь бесславно прозябать на ничтожной и маловлиятельной должности заместителя директора НИИ по хозяйственной части, а проще говоря - ниишного завхоза?!. И перспективы на обозримое будущее не прельщали - слишком уж много наукообразных ослов паслось просторами Омега – полей, поди – ка пробейся к вершинам славы сквозь их сплочённые общими тёмными делишками ряды!.. Да ещё и этот Вермишелев, смутно опасавшийся кота Антона ( любимчика академика Великанова! ) как опасного конкурента, норовил втихую подставить ножку, скомпрометировать чем - либо и убрать с дороги… Уйди завтра Сергей Леонидович на заслуженный отдых - и оставшийся без своего единственного покровителя кот Антон вмиг будет разорван на кусочки всей этой шайкой ныне трусливо помалкивающих и ждущих своего часа шавок. Будучи личностью не только утончённой, но и предусмотрительной, Антон Леопольдович пришёл к закономерному выводу, что директора НИИ Вермишелева самое время, выражаясь научным языком, стабильно дезактивировать, а говоря по – простецки - подстеречь в тёмном углу и пришпандопить!.. Заодно неплохо бы сыграть в ящик и всем остальным сотрудникам института. Единственный случайно уцелевший Антон Леопольдович тогда естественным ходом событий окажется в эпицентре воссоздания НИИ Омега – полей и всенепременно станет его новым директором, что полностью соотвествовало бы как личным целям кота Антона, так и стратегическим интересам поступательного движения советской науки… Этой идеей кот Антон при первом удобном случае поделился с Сергеем Леонидовичем. Понятно, что сделал он это тонко и деликатно, избегая прямых формулировок, излагая суть на уровне иносказательных намёков, доступных восприятию лишь наиболее понятливыми… Но как раз очень понятливым академик Великанов и был. Взволнованно моргнув, он косвенно дал понять, что столь долгое время в прошлом возглавляемый им. НИИ Омега – проблем дорог ему как память о лучших годах жизни, и что профессор Вермишелев при всех своих минусах имеет и некоторые плюсы, в частности - он сыграл свою весомую роль в успешной вспашке Омега – полей… А сколько замечательных и хорошо, даже близко знакомых Сергею Леонидовичу ученых трудится в НИИ - неужто со всем этим можно вот так просто взять да и расстаться?!. Кротко усмехнувшись, Антон Леопольдович мягко намекнул, что лишённые облагораживающего воздействия непосредственного общения с академиком Великановым его былые сотрудники под началом обленившегося Вермишелева деградировали и полностью разложились, для отечественной науки они нынче - бесполезный балласт… И, кстати, известно ли Сергею Леонидовичу, как за глаза отзываются о нём многие из тех, о ком он сейчас так трогательно заботится?.. Кот Антон вставил в «Панасоник» случайно оказавшуюся у него под лапой кассету с соответствующими цитатами из публичных выступлений и приватных бесед целого ряда ведущих ниишников. Судя по этим записям, былые ученики и соратники академика сегодня почти только тем и занимались, что всячески обливали грязью Сергея Леонидовича, ниспровергая его как научного лидера и опорачивая как человека с якобы присущим ему множеством отвратительных слабостей и мерзких пороков. ( У меня не поворачивается язык повторить хотя бы одну десятую того, что было записано на той кассете! ) Бледнея и ёжась, Сергей Леонидович то и дело восклицал: «Как, и этот обо мне - т а к о е ?!. И - тот?!. И - те?!!» Да – да – да, и этот, и тот, и те, и вообще практически все в НИИ ( кроме кота Антона, разумеется ) имели, оказывается, дьявольски длинные и по - змеиному ядовитые языки… Выключив магнитофон и аккуратно упрятав кассету в «кейс» с шифрованным замком, кот Антон веско подытожил, что весь ниишный коллектив ныне совершенно для Сергея Леонидовича инороден и бесполезен, а что касаемо профессора Вермишелева, так тот и вовсе опасен, ибо тайно претендует на по заслугам закреплённое за Сергеем Леонидовичем место основоположника и корифея в данной отрасли науки, и ждёт только своего часа, чтобы спихнуть с него академика на свалку истории и самому приземлиться на это место своим увесистым задом…Тогда как он, кот Антон, окажись он завтра у руля обновлённого и преображённого НИИ Омега – проблем, только тем и заполнит свою последующую жизнь, что будет золотыми буквами метровой величины вписывать святое имя академика Великанова в скрижали человеческой цивилизации… Но говоря уж о поступательном развитии советской науки - да для неё, родимой, кот Антон и собственной мамы не пожалел бы, если б она у него была!.. - М - да!.. – после очень долгой паузы и тягостных раздумий вздохнул Сергей Леонидович, которому при всей его доброжелательности к ниишникам вовсе не улыбалось перемещаться с места основоположника на вонючую свалку. Больше в тот вечер они оба на эту тему не произнесли ни слова. Судьба двух с лишним тысяч человек, переполненных мыслями, чувствами и жазненными планами, была практически предрешена. Теперь предстояло определить частности: а что, собственно говоря, можно сотворить с НИИ такого – этакого, чтобы он весь и сразу стабильно дезактивировался, и при этом к обоим Великановым не возникало никаких вопросов и уж тем более претензий?.. У кота Антона была задумка насчёт эшелона взрывчатки, ненароком взорвавшегося на расположенной неподалёку от здания НИИ плотине водохранилища, - хлынувшая стена воды докатилась бы до института и… Но он даже не стал говорить про неё Сергею Леонидовичу, - бредятина… слишком многие могут уцелеть… да и неизбежно никому не нужное расследование с уклоном к умыслу на теракт!.. Он надеялся, что академик Великанов придумает что – нибудь интересней и надёжней… …И где – то через 5 или 6 дней во время совместного ужина Великанов как бы случайно произнёс ключевые слова: «Красная кнопка!..» Зрачки кота Антона дрогнули, - он знал про «эффект красной кнопки», когда любой установленный запрет на что – либо тут же вызывал у многих острое желание этот самый запрет немедленно нарушить… Поняв, что кот Антон п о н я л , Сергей Леонидович встал из – за стола, надел шляпу и на вызванной из академического гаража машине укатил в аэропорт. Целый месяц ему предстояло отдыхать в пансионате где – то близь Сухуми. А кот Антон взялся за дело… Через неделю в некоем солидном кабинете потрясённому Вермишелеву показали только что полученную директивными органами анонимку. Безымянный и чертовски проинформированный «доброжелатель советской науки» призывно бил в набат, извещая руководство о творимых в НИИ Омега – проблем массовых злоупотреблениях, приписках к научной отчётности и прочих безобразиях, вполне достойных внимания правоохранительных органов. Кроме общих восклицаний и безадресных возмущений давался и кой – какой строго дозированный конкретный компромат как на директора НИИ профессора Вермишелева, так и на всех троих его заместителей, - про кота Антона, к примеру, говорилось, что «эта рыжая бездарь из – за своего чрезмерного осторожничанья всячески тормозит смелый полёт исследовательской мысли и срывает проведение ряда дерзких экспериментов!..» В заключении делался решительный вывод: выделенные НИИ Омега – проблем в последние годы миллиарды израсходованы попусту, ( а то и вовсе разворованы! ), поэтому руководителей НИИ пора снимать, судить, сажать и, очень возможно – расстреливать!.. «Только тогда будет обеспечен должный успех на данном участке отечественной науки!» - уверенно предсказывал таинственный доброжелатель. Схватившегося за сердце Вермишелева вначале успокоили ( «мы не верим, разумеется, всем этим инсинуациям!» ), а затем тотчас ошарашили - «Большое Начальство лично хотело бы посетить предстоящие в скором будущем в НИИ Омега – проблем юбилейные торжества и, так сказать, своими глазами наглядно убедиться, каких небывалых высей и рубежей сумел достигнуть возглавляемый вами славный коллектив… Вы ведь не против, надеемся?..» - Визит высокого гостя будет для нас небывалой честью!..- поспешил заверить профессор Вермишелев, но взгляд его трусовато засуетился… Вечером в своём кабинете Вермишелев собрал своих замов и зачитал им выданную ему на руки копию анонимки. Знание «доброжелателем» некоторых совсем уж потаённых ниишных грешков потрясло вермишелевских соратников. Особенно потрясённым смотрелся кот Антон. Яростно колотя вспушившимся хвостом по креслу, он озвучил и без того мелькавшую у всех на уме догадку, что «накатал телегу явно кто – то из своих», и очень даже может быть – «кто – то из находящихся сейчас в этой комнате!..» - Пусть лучше сам сознается, а не то я вычислю негодяя и самолично придушу его собственными лапами! – грозно покосился вокруг Антон Леопольдович. Три пары подозрительных глаз скрестились на нём. Любой из его собеседников мог дать руку на отсечение, что именно кот Антон тем самым доброжелательным негодяем и является!.. Искренность его возмущений никого не смущала - к характеру Антона Леопольдовича в НИИ уже успели присмотреться, и знали его как облупленного… Но «знать» и «быть способным доказать» - это совсем разные вещи!.. И Вермишелев задушевно предложил своему 3-му заместителю не горячиться и не разбрасываться необоснованными подозрениями в адрес коллег по руководству института, - «В конце концов нам ещё предстоит совместно проводить юбилей!.. А вот когда проведём его – тогда с личностью анонима и разберёмся…» А на прощание, когда все уже расходились после совещания, теплее всех жал конечность Вермишелев именно коту Антону, думая про себя: «…ничего, вот отюбилеем - и я тебя, гада хвостатого, на молекулы разложу!..» Что при этом думал сам кот Антон - не знал никто, а узнав - поседел бы от ужаса!.. Назавтра на общем собрании коллектива Вермишелев доложил о предстоящем визите в НИИ высокопоставленного ревизора. Он был откровенен: - Или мы демонстрируем Большому Начальству нечто, достойное понятию любого профана, или нами займётся комиссия специалистов, а это значит, что нас… - … разгонят! – единодушно ахнул коллектив. - Правильно… - согласился Вермишелев, скорбно улыбнувшись. – Так что отступать нам некуда… Какие будут предложения?.. Ниишники задумались. С забытым скрипом шевельнулись мозговые извилины, зашуршали иссохшиеся за ненадобностью старые идеи, чуток оттаяли айсберги замороженной прозаическим бытом творческой фантазии. Больше всех старалась 18 – я лаборатория, постоянно мучимая угрызениями совести при воспоминании о превращённом в самогонный аппарат импортном суперкомпьютере. Её – то первую и осенило: - А что если смонтировать установку по демонстрации ОМ – эффекта?!. Перемещение чего угодно и куда угодно и сколь угодно короткие сроки?!. - Так – так, любопытно… - сразу же зажёгся Вермишелев. – И как нам это преподнести?.. - Да как угодно! – легкомысленно отмахнулась 18 – я лаборатория. – Скажем, под лозунгом переброски стока сибирских рек на Марс и Юпитер… Путём принудительной мелиорации и поголовного озеленения превратим эти две ныне безжизненные планеты во всесоюзные житницы, тем самым окончательно решив зерновую проблему в нашей стране, а заодно и закидав зерном по демпинговым ценам рынки Западной Европы и Америки!.. Коллектив радостно зааплодировал, но Вермишелев скептически хмыкнул: - С северными реками - не надо, такое нынче не в моде…Экологи начнут возникать, заграница возмутится… Но сама задумка – сойдёт!.. Только перебрасывать мы будем не материальные тела, а… информацию!.. Установка связи, позволяющая в один миг установить контакт с любой из существующих во Вселенной цивилизаций - вот что нам нужно!.. И наглядно, и убедительно, и общественность не развякается… За работу, товарищи!.. А 18 – й - по червонцу премиальных каждому за своевременную инициативу!.. И коллектив разбежался по рабочим точкам - исполнять указание шефа. …Спустя три недели блистающая никелировано – хромированными частями установка заняла своё почётное место в демонстрационном зале. Монтаж её проводили в крайней спешке, стараясь успеть к назначенному сроку, оттого некоторые блоки и модули вместо аккуратной ( тютелька в тютельку ) сборки приходилось ставить на своё место могучими ударами кувалды, а из полагающихся по расчётам трёх реле безопасности один оказался с истёкшим сроком годности, второй поступил с ржавыми потёками ( «другого нет на складе!» - уверял рыжий завхоз Великанов ), а третий в запарке и вовсе забыли установить… Испытав установку в ускоренном режиме ( вместо трёх месяцев - за один день ), 18 – я лаборатория заверила Вермишелева, что «всё будет тип – топ», и возможность какой - либо досадливой осечки практически стопроцентно исключена… Директор НИИ подозрительно принюхался к истекавшему от 18 – й сивушному перегару, но нервировать подчинённых мелочными придирками накануне ответственного испытания не решился. За пять дней до праздника список сотрудников НИИ обогатился фамилией одного средне - руководящего деятеля. Разумеется, должность «младшего научного сотрудника» занял не он сам, а его великовозрастный кудряво – упитанный сынок с байроновской мечтательностью во взоре. Приняли его по звонку из Академии наук, Президент которой находился в дальнем родстве со средне - руководящим папашей оного чада. В вермишелевском кабинете новый «м.н.с.» вёл себя с привычным достоинством. Вальяжно раскинувшись в кресле, он первым делом передал Вермишелеву привет от отца и Президента Академии, а затем битых полчаса вёл светскую беседу относительно последних сплетен с академического Олимпа. Вермишелева мутило от пустопорожней болтовни, но - не выгонишь же т а к о г о … И – слушал, поддакивал, вежливо улыбался, а как только в его кабинет по какой – то надобности заглянул его рыжий зам по хозчасти - с радостью сбагрил шалопая ему, - «знакомьтесь, это Антон Леопольдович Великанов, он будет в первое время вас опекать и вводить в курс дела!..», и выпроводил обоих за порог, подумав вслед новичку: «Дурак, но неопасен.» Это было непростительной ошибкой… Впрочем, она лишь способствовала тому, что и так было неизбежно!.. Свежеиспечённый, ещё не пуганный жизнью, женщинами и начальством «м.н.с.» кипел нерастраченной энергией и мечтал совершить капитальный переворот если не всей мировой науки, то уж вермишелевского института - как минимум!.. В чём и нашёл деятельную поддержку кота Антона, с первой же минуты знакомства воспылавшего к розовощёкому юноше прямо – таки братскими чувствами. - Вообще – то ещё позавчера про ваш НИИ я и слыхом не слыхивал! - откровенничал кудрявенький, дегустируя в тесном, донельзя нереспектабельном кабинетике кота Антона кофе с ликёром. – Но папане кто – то сильно отрекомендовал двинуть меня сюда. Дескать, намечается тут какое – то небывалое дельце, чуть ли не Ленинской премией попахивает!.. А я – что ж, мне ж Ленинская премия никак не помешала бы… - А кто порекомендовал хоть?.. – полюбопытствовал кот Антон, доливая в чашку гостя ликёру. Тот ухмыльнулся: - Фиг его знает… У пахана - уйма разных знакомых!.. - И правильно! - одобрил рыжий завхоз. - Скажу даже больше: не то что Ленинскую премию, а и Нобелевскую премию здесь можно подхватить - если самому подсуетиться, разумеется… На блюдечке тебе её никто не поднесёт, тут гляди - чтоб своё кровное ненароком не стибрили… - Ради Нобелевской премии я готов постараться! - жизнерадостно заверил юный балбес. На следующий день кот Антон не поленился лично сводить его в демонстрационный зал и показать установку. Она смотрелась большой и внушительной. Подопечный «м.н.с.» восхищённо присвистнул, поинтересовался: - И каковы её возможности?.. - Они безграничны! – заверил кот Антон. – В детали не вдаюсь, это разговор долгий, да и секретный, но скажу одно: кто как следует эту хренотень раскочегарит, тому всемирная слава гарантирована!.. - Да ну?!. – восхитился «м.н.с.», возбуждённо пошастал по установке глазами: - И как тут много всяких кнопок, тумблеров, рычажков… А это что за красная кнопка? И он тыкнул пальцем в сторону малоприметной красной кнопочки в нижнем углу пульта управления. Копошащийся рядом лаборант из 18 – й лаборатории пояснил: - Это включатель Игрек – функции. Но пользоваться ею пока что нельзя - мы ещё не просчитали все последствия на математической модели… - Тогда зачем поставили включатель, который нельзя включать?.. – удивился шалопай. На какой – то краткий миг лаборант 18 – й приостановился и задумался: а действительно, кто распорядился смонтировать здесь эту красную кнопку?.. Но тут что – то шутливое бросил кот Антон, потом лаборанта отвлекли разговором проходившие мимо коллеги, и тревожная мысль как – то незаметно улетучилась из его головы, так и не успев материализоваться в какое – либо действие. А кот Антон повел своего молодого спутника дальше, на ходу объясняя ему насчёт красной кнопочки: - Старики - такие перестраховщики!.. Сто раз подумают, прежде чем решиться задействовать хотя бы ту же Игрек – функцию… А ведь кто первый её включит – тому и лавры первооткрывателя!.. - Надо быть решительным! – важно согласился «м.н.с.». Кот Антон довольно сощурился… Из пансионата вернулся посвежевший и загоревший Сергей Леонидович. Узнав про участие в предстоящем юбилее Большого Начальства, слегка испугался: - Это же какой шум подымут… ну, в случае чего… Может, отсоветовать ему ехать на юбилей?.. Удобный предлог я выдумаю… - А потом он первый скажет: раз отсоветовал - значит знал заранее! – зловеще предсказал кот Антон. Глянул косо: - А ты что же, всё ещё считаешь его своим другом?!. Эх, святая простота… Смотри… И он показал академику шифровку от швейцарских друзей. Они сообщали о том, что ночью был вскрыт и полностью очищен принадлежащий Великанову номерной сейф в одном из цюрихских банков. Сергей Леонидович прятал там всевозможный компромат как на врагов, так и на друзей - гарантия того, что в будущем они не посмеют начать против него открытую войну. И вот теперь оказалось, что кто – то очень влиятельный академика Великанова этой гарантии лишил… Сергей Леонидович скомкал шифровку, положил в пепельницу, поджёг, терпеливо дождался, пока она сгорит дотла. Уронил на кота Антона холодный взгляд, решил: - Поеду – ка я завтра в НИИ… Проверю, насколько они готовы к юбилею!.. Приезд бывшего директора и нынешнего вице – Президента Академии наук, курирующего работу института, встревожил Вермишелева, втайне ожидавшего от академика каких – либо козней и интриг. Но Сергей Леонидович быстро развеял все опасения: был мил, добр, непривычно мягок, внимателен буквально к каждому, кто в тот день попадался ему на глаза. Заслышав про такое, ниишники толпой хлынули в вермишелевский кабинет, где расположился академик Великанов, с целью что – нибудь у него попросить. И о чудо – никому он не отказал, абсолютно каждую просьбу согласился выполнить. Мыкавшимся по общежитиям он обещал квартиры, стоящих в очереди на автомобили - «Жигули» из спецфонда Академии наук для поощрения стахановцев науки, кто рвался в командировку в Париж или даже Нью – Йорк, тому обещалась в скором времени и Франция, и Америка, а про участие во всевозможных престижных коллективных сборниках и говорить не приходится, Сергей Леонидович стольким гарантировал предоставление там почётного места, что всем прочим до 3000 – го года включительно туда уже можно было не соваться… Правда, все обещания академика Великанова имели одну общую черту: исполняться они должны были не немедленно, а чуть позже, через некоторое время, а точнее – сразу же после проведения юбилея… Но поскольку до юбилея было уже рукой подать, и поскольку все знали, что ни одного н е в ы п о л н е н н о г о обещания за академиком Великановым не числится, то люди уходили из кабинета донельзя довольные и уверенные в том, что их нуждам длиться уж недолго!.. ( И были абсолютно правы, между прочим ). Видя такое сегодняшнее благодушие Сергея Леонидовича, Вермишелев рискнул закинуть удочку насчёт кота Антона. Дескать, не засиделся ли у нас этот ценнейший кадр, и не пора ли отправить его куда – нибудь на повышение или в заграничную командировку года на три для обмена научным опытом в ту же Америку, например?.. ( Расчёт был на то, что вкусивший прелестей капиталистического ада кот Антон обязательно станет невозвращенцем, тем самым вычеркнув себя из списка опасных конкурентов Вермишелева, а заодно и скомпрометировав своего покровителя академика Великанова ). .Будь Сергей Леонидовичем прежним бойцом и провидцем, он легко бы разгадал провокационную сущность подобного плана и попытался бы избежать ловушки, но – годы!.. годы!. Короче, в своём сегодняшнем состоянии он явно ничего не заподозрил своё «добро» на перемещение кота Антона в нутро загнивающего Запада без колебаний дал. Но когда обрадованный Вермишелев сунул ему было на подпись соотвествующую заранее заготовленную бумагу, то в «паркере» Сергея Леонидовича вдруг закончились чернила, а десяток предложенных ему профессором Вермишелевым ручек чем – то Сергею Леонидовичу не приглянулись, «да и куда спешить?.. подпишу – ка я эту бумагу сразу же после юбилея, лады?.. Кстати, для проформы и мнение самого Антошки не мешает спросить… Хотя он, безусловно, тоже будет «за»!.» На том и порешили. Затем в сопровождении директора НИИ Омега – проблем академик прошёлся по зданию. Тут уж все наглядно убедились в поразившем Мэтра склерозе: явно забыв про своё участие в скором юбилее, Сергей Леонидович вёл себя так, словно находился в институте с прощальным визитом, и не рассчитывал больше сюда вернуться. С улыбкой вспоминал прошлое в кольце окруживших его ветеранов, нежно гладил ладонью шершавые стены в лабораториях, задумчиво осматривал шкафы с некогда добытым в тяжких боях научным оборудованием, одним словом - сентиментальничал и чуть ли не плакал от умиления. «Кончился дед… Навсегда кончился!..» - исподтишка наблюдая за ним, заключил Вермишелев, и словно гора свалилась у него с плеч. Слишком долго жил и работал он «под Великановым», эта гора давила и угнетала его, и вот теперь впереди замаячил сладкий миг освобождения!.. Отправить эту жалкую развалину на пенсию, попутно прихлопнув противного рыжего хвостатика, а там уж можно ставить вопрос и о том, кто же на самом деле является основоположником теории Омега – полей… . …Была у Сергея Леонидовича в НИи давняя пассия, предмет долгой и некогда пылкой страсти. Он ей «сделал» докторскую и поставил её завлабом, но дуре – бабе этого показалось мало, она стала намекать на ЗАГС, а Сергей Леонидович туда пока что не собирался… Короче, они рассорились и расстались, даже не здороваясь при случайных встречах в публичных местах. А тут академик Великанов вдруг сам разыскал её, подошёл, заговорил приветливо. Оказывается, «мне так одиноко!.. так грустно на душе… так хочется наконец – то свить семейное гнёздышко!.. и догадайся - с кем?!.» Короче, Сергей Леонидович п р о с и л её обязательно прийти на завтрашние юбилейные торжества, сразу после завершения которых он собирается сделать ей некое «важное предложение». Единственное его пожелание: чтобы она было в голубом платье - «тебе так идёт голубое!» И ещё крошечная просьба: принести с собою пачку интимных посланий, в своё время неосторожно писанных Сергеем Леонидовичем ей во время своих частых служебных командировок, и едва не ставших могучим средством шантажа в её хрупких ручках… ( Почему – не ставших?.. Потому что любила, вот почему!.. ) Слегка привядшая, но всё ещё не растерявшая способности наивничать и таясь от комплиментов пассия обязалась явиться с письмами и в голубом. Провожая Великанова до машины, Вермишелев совсем уже как дряхлого старца придерживал его под локоть и даже шарил глазами у него под ногами, проверяя: не сыпется ли из Сергея Леонидовича строительный мусор. Песок пока что не сыпался, но походка уже была шаркающей, ладошка - мелко вздрагивала, да ещё и ещё эта кротко – блаженная улыбочка «божьего одуванчика» на обрамлённом всклоченными сединами морщинистом личике!.. Вечером Большому Начальству доложили о визите академика Великанова в НИИ Омега – проблем и о том, что смотрелся тот неважнецки. «Похороним в Кремлёвской стене, в некрологе назову не просто «выдающимся», а – «великим»!.. « - весело подумало Большое Начальство, а затем позвонило ещё не скончавшемуся академику с вопросом, собирается ли он посетить завтрашний юбилей в институте. - Разумеется!.. Хоть сердечко и шалит в последнее время, но как же я могу пропустить такой праздник?!. – обессилено прошамкал в трубку Сергей Леонидович. Сердито кинул трубку на телефонный аппарат и, немного подумав, перезвонил одному из своих давних корешей, ныне директорствующему в кардиологическом центре, а через два часа был привезён туда «скорой» с диагнозом: «подозрение на сердечную недостаточность». …Начинался новый день, в который очень многое должно было решиться… Солнце было в самом зените, когда к торчащей на краю необъятного поля многоэтажной башне НИИ Омега – проблем кавалькадой «Чаек» и «Волг» прибыло Большое Начальство со свитой. Вермишелев и прочие мало – мальски ответственные ниишники встречали почётных гостей у входа. Большое Начальство дружески пожало руку профессору Вермишелеву, двум его заместителям, некоторым из наиболее заслуженных начальников отделов и заведующих лабораториями, всем прочим - милостиво кивнуло. Коту Антону персонально не досталось даже кивка. Это сразу же было замечено и оценено всеми заинтересованными лицами, и вокруг Антона Леопольдовича мгновенно образовалось невидимое кольцо отчуждённости, словно он был гранатой, способной в любой миг взорваться. Однако сам кот Антон, как ни странно, себя гранатой явно не чувствовал и вёл себя очень спокойно, с невозмутимой улыбочкой затаившись за чьей – то широкой спиной. Вермишелев вполголоса сообщил, что Сергея Леонидовича не будет - говорят, инфаркт… «Пора уж дедушке на погост!..» - красноречиво добавляли вермишелевские глаза. «Пора!...» - соглашалась Больше – Начальственные глазки. В принципе отсутствие академика Великанова могло насторожить Большое Начальство, но кот Антон же был здесь - следовательно, ничего нежелательного сейчас случиться не могло. А что Сергей Леонидович госпитализирован с тяжёлым диагнозом - это Большое Начальство знало и про себя со вздохом решило, что живым из больницы академик Великанов уже не выйдет… После обмена любезностями и ритуально – короткого митинга с речами любопытствующие гости в сопровождении улыбчивых хозяев двинулись вовнутрь здания. Походили по роскошным лабораториям, слушая объяснения одетых в белые халаты исследователей ( каждый гнул линию в том направлении, что именно его лаборатория и есть главнейшим форпостом мировой науки! ), а на закуску двинулись в демонстрационный зал, где их ждала заранее объявленная и превознесённая Установка. Огромная, очень солидная, тихо гудящая и мигающая разноцветными лампочками, она поражала воображение и обещала грандиозные эффекты… После долгого восхищённого молчания Большое Начальство откашлялось и поинтересовалось, что это, собственно говоря, за бандура с ручками и к решению каких именно народно – хозяйственных задач её можно присобачить. Вермишелев, поминутно заглядывая в приготовленную 18 – й лабораторией шпаргалку, популярно разъяснил принципы, по которым данное устройство функционирует, и ту колоссальную пользу, которую оно способно принести державе и народу, - «Связь со всей Вселенной - это же здорово!.. И американцам навсегда нос утрём…» Затем Вермишелев предложил высокому гостю самому выбрать ту галактику, с представителями которой он хотел бы в настоящий момент установить контакт. Большое Начальство напрягло память, вспомнило: - Соедините меня с созвездием этих…как их там… Легавых Собак!.. Мило улыбнувшись начальственной оговорке, Вермишелев велел оператору: - Связь с Созвездием Гончих Псов, живо!.. Установка громко загудела, заклацала включателями, тумблерами и реле, замигала гирляндами лампочек. Толпа собравшихся у пульта управления напряжённо ждала. Занявший позицию на левом фланге кот Антон внимательно обозревал поле боя. Окопавшийся на правом фланге кудрявый шалопай не сводил жадных глаз с красной кнопки, что коту Антону очень понравилось. . Полноватая дамочка бальзаковского возраста в голубом платье и в голубых туфлях, с толстым бумажным пакетом подмышкой, деликатно тронула его за… за плечо, что ли… и тихо поинтересовалась: - А что, Серёжа… простите, Сергей Леонидович… ему действительно так плохо?.. - Э-э-э… Как вам сказать… Сердце!.. – застигнутый врасплох, не сразу нашёлся с точным ответом кот Антон. Стрельнул глазками в сторону пакета, тонко усмехнулся: - Утром он как раз вспоминал вас, Маргарита Януаровна, и очень жалел, что сегодня не сможет вас увидеть и произнести лично вам некие очень важные для вас обоих слова. Но если вы захотите ему что – нибудь передать - я как раз после юбилея еду к нему в больницу… И кот Антон настойчиво потянулся пушистой лапой за пакетом. Голубенькая дурёха торопливо спрятала пакет у себя за спиной, пообещала: - Я сама навещу его, сегодня же…вечером… - Он будет рад! - равнодушно согласился кот Антон, отвернулся. Церемония несколько затягивалась, но кот Антон не скучал ни капельки, ибо знал, что финал - близок. Пора было делать ноги… Споймав глазами взгляд кудрявого, Антон Леопольдович значительно подмигнул ему ( «будь активен, и Нобелевка с Ленинкой тебе гарантированы!..» ), и начал потихоньку пятиться к выходу. - Готово… Есть контакт с руководящим представителем одной из ведущих цивилизаций данного созвездия! - доложил оператор. Горделиво выпятив грудь, Большое Начальство изрекло: - Передавайте… Лидер землян приветствует Космических Братьев по Разуму!.. Оператор дал вводную. Минуту пощёлкало и погудело, а затем телетайп напечатал: «Бюрократам Земли - голубой привет от номенклатуры галактики 127Е – бис!..» С некоторым замешательством Большое Начальство покосилось на Вермишелева. Профессор извиняюще пожал плечами и из – за спины незаметно показал оператору кулак. Тот быстренько поковырялся отвёрткой в блоке перевода, и, сконфуженно потрещав, установка выдала новый вариант перевода ответа: «От разумненьких братулечек вот та – а – а - кенный приветище много – много уважаемому и глубоко почитаемому всеми галактиками гражданину Большому Начальничку – реформатору! Ура – а – а – а !..» - Ура! Слава!.. Славься в веках!.. Даёшь!.. - дружным хором поддержала свита. Большое Начальство было довольно. Оно и само знало, что пользуется грандиозным авторитетом не только и у себя в стране и во всём мире, а и в остальной части Вселенной, но одно дело - втихомолку знать самому, и совсем другое - когда в этом же наглядно убеждаются окружающие… То – то же!.. Окружаюшие льстиво улыбались… Между тем кот Антон стремительно следовал длинными институтскими коридорами. На хочу он не удержался от сердитого замечания ремонтирующему плафон электрику ( «осторожней молотком стучи, а то стену пошкрябаешь!..» ), пересёк проходную, с разбегу впрыгнул в приоткрытое окошко своих «Жигулей» ( со специально переделанным под кошачьи лапы управлением ), взревел двигателем и умчался в направлении расположенной в двух километрах от здания НИИ вертолётной площадки, пыхнув на прощание бензиновым облаком. После кота Антона самым умным в НИИ был вахтёр Спиридоныч. Он был так умён, что даже не стремился к руководящей деятельности. И когда мозги №1 так спешно эвакуировались за пределы институтского периметра, у отдыхавшего на табурете в проходной ума №2 шустро задвигались мозговые извилины. Интуиция у Спиридоныча была зверская, - ещё ничего не успев додумать до конца и осознать, он уже начал действовать. Встал с табурета, постоял минуту, сонно поглядывая на кучкующихся у проходной крепких парней из охраны высокопоставленных гостей и словно раздумывая, чем же себя сейчас занять, а затем вышел из проходной и, незаметно для ненаблюдательного взгляда наращивая скорость, двинулся прочь от НИИ в бок темнеющей неподалёку лесопосадки. Оказавшись закрытым от посторонних взглядов деревьями, побежал, стараясь, чтобы его отделило от института как можно большее пространство, а затем, решив, что уже достаточно ( «не водородная же бомба упадёт!..» ), кинулся на землю и застыл, дыша в полвздоха, прикрыв затылок крепко сцепленными ладонями и неизвестно чего ожидая. Тем временем в демонстрационном зале живая беседа двух Высоких Космических Сторон продолжалась. Большое Начальство интересовалось, какие в галактике 127Е виды на сельзохурожай в текущем году, регулярно ли перестраивают они все сферы своей деятельности, и чем занимаются тамошние ответтоварищи после неизбежного для каждого из нас ухода на заслуженный отдых. Его же собеседник любопытствовал косинушными УАПА, припулестикой кисло – коричневых шкасов и количеством запасных логов, даваемых каждому ячкимосу при растахбеливании дашилки… Первый контакт Разумов удался на славу, и быть бы уже прощальным чириканьям на телетайпе, если бы не розовощёкий шалопай. Он изнывал от безделья и невнимания окружающих, ему остро хотелось поскорее получить свои Нобелевку с Ленинкой, и вообще - чтоб все смотрелись и восхищались, а красивые девушки - млели и шумно вздыхали!.. Уж целых пять минут, из - за чужих спин протиснувшись к самому пульту управления, он держал указательный палец на красной кнопке, и вот теперь, дождавшись краткой паузы в переговорах двух болтливых лидеров, розовощёкий громко шмыгнул носом и объявил: - А сейчас я покажу вам действие Игрек – функции!.. Большое Начальство взглянуло ожидающе, думая, что всё идёт по заранее согласованному сценарию. Про то же самое подумали и вся его свита, и все столпившиеся вокруг ниишники, не исключая и 18 – й лаборатории, которая хоть сама этот сценарий писала и знала про отсутствие в нём всяких розовощёких инициативников, но почему – то подумала, что это Вермишелев что – то там в самый последний момент придумал и в сценарий без согласования с ними вставил. Ну а что касается самого Вермишелева, то первые три секунды он молчал лишь потому, что молчала 18 – я лаборатория ( «раз они не возражают - значит, так и надо!» ), а затем ещё четыре секунды ушло у него на то, чтобы обшарить взглядом демонстрационный зал и убедиться в том, что кот Антон - исчез. Будучи умом №3 в институте, Вермишелев смог сразу же соединить воедино два несоединяемых факта ( таинственное исчезновение кота Антона и неожиданную инициативность розовощёкого ) и молниеносно прийти к правильному выводу… - Стой! - крикнул Вермишелев на 9 – й секунде. Поздно… Шалопай целых восемь секунд прождал, не бросится ли кто - либо его останавливать, и убедившись, что нажатие красной кнопки действительно не показалось никому невозможным, взял да и нажал её. И - ничего не случилось. Целую секунду ничего не случалось, и казалось, что ничего и не случится. А потом НИИ Омега – проблем исчез. Бесследно испарился в воздухе, а вместе с ним исчезли всё и все: Большое Начальство со свитой, профессор .Вермишелев с двумя тысячами ( с хвостиком ) ниишников, всё находящееся в здании НИИ вместе с самим зданием и всем, что находилось в радиусе 50 метров вокруг него. Всё сгинуло!.. …Что касается Спиридонова, то вначале он услышал страшный грохот, потом земля под ним заходила ходуном, волна обжигающего ветра пронеслась над ним. А потом - всё стихло… Полежав неподвижно ещё пару минут, Спиридонов осторожно встал, отряхнулся от земли, огляделся. Институтской многоэтажки, только что прекрасно видной и из лесопосадки - не было. Подойдя поближе, Спиридоныч обнаружил в поел на месте НИИ огромный котлован глубиной метров в 50, с идеально ровным, словно бы отполированным дном. Постоял на краю, закурив «Приму», поглазел вниз, размышляя… Налицо - чудовищный крупномасштабный теракт против одного из высших руководителей Советского государства. Выживших только двое: он да Антон Леопольдович Великанов. У рыжего завхоза, как смутно догадывался Спиридоныч, найдётся убедительное и документально подтверждаемое объяснение того, почему за несколько минут до произошедшего он так стремительно покинул место событий. А вот как обосновать свои действия ему, вахтёру?.. Выскочил из проходной, побежал в лесопосадку… Знал о предстоящем взрыве?.. Очень возможно, и даже единственно логично!.. А откуда мог знать, если только не сам сдиверсантил?!. Спрашивается - зачем?.. Сам собою напрашивается ответ: по заданию мирового империализма!.. «Вахтёр Спиридоныч - вражеский лазутчик!» - вот как это преподнесут. Следствие будет стремительным, ( понятно, что Спиридоныч во всём «сознается» ), суд - коротким и широко освещённым в газетах, на следующий же день после приговора Спиридоныча расстреляют - и концы в воду… И плевать всем на то, что за спиной у человека - 29 лет безупречной вахтёрской деятельности, но раз понадобился козёл отпущения, на которого удобно всё спихнуть - запытают, оболгут, замочат и забудут, суки… В общем, что называется - приехали!.. - Эхма!.. – скорбно вздохнул от таких мыслей Спиридоныч. Оглянулся на далёкий гул самолёта в небе, ещё немножко постоял на краю, потом швырнул в котлован окурок, повернулся и побрёл прочь, ориентируясь в направлении юга. Спустя пять недель обросший щетиной и загоревший дочерна Спиридоныч объявился в самом центре Африки, в натуральных джунглях, в одном из находившихся на уровне развития каменного века местных племён. Вначале аборигены приняли Спиридоныча за продуктовую посылку с неба и хотели его скушать, но экс – вахтёр на пальцах растолковал народу, что кушать его нельзя, потому как он не какой - то там жалкий бродяга, а посланец богов и всё такое прочее… В результате аборигены тут же избрали его своим новым вождём (старого - сожрали на праздничном банкете по случаю воцарения Спиридоныча ), и зажил бывший вахтёр в Африке так хорошо, как на Родине ему и не снилось, …Целый месяц в котловане копались следователи и эксперты из правительственной комиссии, созданной для установления причин трагедии. Опираясь на найденный в котловане на дне окурок «Примы», главный следователь выдвинул было версию о подготовившем акцию и затем не удержавшегося от радостного перекура на месте событий диверсанте – цеэрушнике, но не та была обстановка в мире, чтобы из – за пустяков раздражать американцев, и эту версию тотчас похоронили, а главному следователю намекнули, чтобы не копал туда, куда ему никто не указывал. Среди множества прочих обстоятельств следствие заинтересовало и отбытие кота Антона из НИИ непосредственно перед взрывом. Но оказалось, что коту Антону передали телефонограмму о том, что находившемуся в кардиологическом центре академику Великанову стало плохо, и он, естественно, сразу же бросился туда, чтобы успеть попрощаться с великим учёным. Тревога оказалась ложной, Сергей Леонидович пережил приступ и даже очень быстро пошёл на поправку, но ведь не обвинять же кота Антона в том, что только благодаря этому случайному стечению обстоятельств, подтверждённому несколькими медицинскими заключениями и свидетельскими показаниями, он и остался жив!.. Что касается правительственной комиссии, то не без корректной подсказки академика Великанова она пришла к выводу, что налицо всё – таки и не взрыв даже, а давно предсказанный исследователями теоретически Зет – переброс материи из синусоидной Витта – Скворцова в криноидную Платье – Вассерштейна. То есть, выражаясь понятным языком, далеко ещё не всё потеряно, потому что самое большее через миллион лет и здание НИИ, и всё, что находилось в этом здании и непосредственно вокруг него, должно материализоваться на прежнем месте. Так это или нет - покажет время. Ждать осталось недолго - каких - то 999 999 лет 10 месяцев 27 дней 14 часов и 25 минут с хвостиком… Насчёт исчезновения Большого Начальства трудящимся решили вообще не докладывать - чтоб не нарушать общественное спокойствие в стране. Нашли какого – то похожего на него актёришку, подгримировали, велели почаще произносить с трибуны любимое словечко предшественника: «реформирование!», да и пустили всё на самотёк, К сожалению, актёришка оказался слишком уж ретивым, сам увлёкся тем, что читал с трибуны по бумажкам, реально бросился реформировать всё и всех, и в результате со страной случилось то, что случилось, и о чём вы прекрасно знаете и без моих напоминаний. Разумеется, НИИ Омега – проблем как имеющий колоссальное значение для отечественной науки, был отстроен на другом месте заново. Претендентов на директорское кресло было несколько, но со всеми ими академик Великанов провёл разъяснительную работу ( одного товарища пришлось даже… впрочем, не буду об этом! ), и в результате во главе НИИ оказался кот Антон. Самым первым своим приказом по институту он велел вывесить в своём рабочем кабинете метровый фотопортрет своего давнего друга и соратника профессора Вермишелева, столь трагически отдавшего жизнь на благо науки на своём боевом посту. В отличие от всех прочих приказов кота Антона именно это его распоряжение, как ни странно, так никогда и не было выполнено… Ходили некие смутные слухи ( среди информированных людей ), что оба Великанова и подготовили уничтожение старого НИИ Омега – проблем, и будто бы имелся и запасной вариант на случай не срабатывания первоначального плана: якобы пролетавший мимо стратегический бомбардировщик по сигналу с земли должен был «случайно» сбросить на отмечавший юбилей НИИ водородную бомбу, в результате чего погибли бы не только ниишники, но и все обитатели расположенного в 10 километрах от НИИ областного центра с миллионным населением. Но это, разумеется, такая чепуха, что я даже не готов её тут комментировать. О судьбе выжившего вахтёра Спиридоныча никто не только не волновался, но и не знал. Что касается образовавшегося на месте НИИ Омега – проблем котлована, то его арендовал расположенный по соседству колхоз, запустил в него воду, развёл в ней карасей, и теперь успешно продаёт их населению через систему потребкооперации. 1988 г.