Молодой Король неспешно спускался по широкой лестнице, ведущей из дворца. Легко ступал он по мраморным ступеням, что, расстилаясь в стороны, натыкались на перила из слоновой кости с высеченными на них переплетениями листьев и ягод. Листья те были цвета морской волны, а ягоды окрашены золотом. Шаг, другой, третий... Но ступени все же опережали Короля и убегали далеко вниз, в конце сливаясь с ковром ярко зеленой травы. Сочетание это охранялось двумя статуями красногривых львов, мирно лежащих на невысоких колоннах, обозначавших окончание перил. Молодой Король улыбался утреннему солнцу, прорезавшим своими лучами верхушки леса - солнцу, столь же величественному, как и шаги Короля, и как те горы, над которыми оно всходило, что бы проделать свой долгий круг по пронзительно ясному небу и осветить редкие перья облачков. Их гнал легкий ветерок, тот же, что обдувал лицо Короля, принося с собой ароматы лугов и свежесть снежных вершин. Плавным движением руки, Король высвободил черные, как ночь, волосы из под расписанного серебряными нитями воротника. Локоны послушно упали ему на плечи. Другой рукой он откинул красную мантию, ниспадавшую с плеч к каблукам сапог. Она взметнулась на ветру точно пламенное крыло. Наконец он ступил на траву, остановился и, обернувшись, окинул взором свой дворец, что был скорее произведением искусства, нежели зданием. Король улыбнулся и посмотрел далеко вперед, перед собой, на равнину, окруженную лесом. По правую сторону от равнины сверкала трепещущая гладь озера. По левую раскинулись великолепные сады, в которых, казалось, навечно застыли весна и лето. Король видел, как жители его королевства забавлялись там, на поляне. Он хотел, было пойти к ним, но что-то повлекло его совсем в другую сторону в лес. Хитро усмехнувшись, никем не замеченный, он скользнул в тень, еще не избавившуюся от ночного холода. Король поежился. Зачем он пришел сюда? 0н пока не знал, он только поддался легкому наитию... Общий гомон птиц, шум листвы в вышине, грациозный танец теней, свежесть пробуждения природы… Да, теперь он кажется начинал понимать, зачем окунулся в этот уголок сто всеобщее легкое, почти незаметное движение, точно плавное покачивание на волнах, совсем не отвлекало, а наоборот, приносило покой. Странно: лес вроде бы жил, но в тоже время он будто застыл... А Король просто шел вперед, совершенно бесцельно, отпуская себя, позволяя природе убаюкивать себя, захватить собственную душу и увлечь в общем ритме. Взор его блуждал, где хотел и в тоже время улавливал все меньше и меньше. Но в этом-то и крылась тайна, на поиски которой, он неосознанно отправился сегодняшним утром: здесь не было суеты, здесь можно было услышать и почувствовать себя. Он догадался об этом по какой-то нара- стающей в душе волне. Мысли обретали четкость, чувства обострялись. Сам того, не замечая, Король ускорил шаг - что-то делало поступь более легкой. Внезапно он остановился у куста ракитника. Куда он так спешит? Вот оно. Оно же здесь, рядом, внутри него. Озорные чертенята сверкнули в его глазах. Он выхватил из-за пояса небольшой меч. Ловким взмахом срезал по-вязь, удерживающую мантию на его плечах. Сперва он снял с себя сапоги - сейчас они показались ему слишком тесными и высокими. Укоротив их вдвое опять же при помощи меча, он посмотрел на деяние рук своих и, поработав еще, сделал нечто вроде полосок, свисавших по краям теперь маленьких сапог. Следующим на очереди был его плащ. Призадумавшись, Король все-таки сбросил его на землю и вонзил в него острие. Еще несколько взмахов меча и плащ стал походить скорее на лохмотья, правда аккуратно и ровно нарезанные. Мантию он почти целиком разделил надвое, так что когда он снова нацепил ее, полы ее под потоком ветра хлопали точно крылья. Рубашку и брюки оставил такими как есть. Одевшись, он оглядел себя и, оставшись довольным результатом, вдруг издал резкий крик радости и метнулся в сторону. Он хотел сбежать от своего смущения. Пусть он вел себя совсем как ребенок, но, прежде всего он сам себе король, а уж потом всем остальная. Он просто делал что хотел, а это самый легкий, самый простой путь и наибольшая свобода. Сегодня он хотел избавиться пут дворцового этикета, хотя бы несколько часов побыть полностью самим собой. Со смехом на устах бежал Король, точно ветер, огибая деревья. Полоски на его сапогах весело плясали. Когда внезапно открылись перед ним озера, он споткнувшись, упал в воду, но к счастью успел уткнуться руками в дно и вымочил только лицо да края плаща. Коленями же он упирался о берег. Но Король не спешил выбраться - вода была кристально прозрачна, и он отчетливо видел свои руки, как и покрытое галькой дно. Король мог расе смотреть каждый камешек, но потом он всмотрелся в призрачное отражение на поверхности воды. Там виднелось его улыбающееся лицо, с прилипшими к щекам мокрыми нитями черных волос. Молодой Король оглядел себя: тонкие черты лица, обрамленного свисающими прядями волос, алые губы, открывающие жемчуг зубов и глаза, такие же зеленые, как молодая зелень деревьев... Ну, почти такие же. Так или иначе, ему нравились собственные глаза, прячущиеся за длинными ресницами. Он был красив. Рассмеявшись, Король выбрался из воды и, упав на берег, лег на спину. Ах, если бы так продолжалось вечно!.. Король вздохнул и уставился в небесную синеву, в которой и затерялся его взор... Проснулся он от холодного прикосновения к щеке. Вздрогнув, раскрыл глаза и увидел, как испуганный олененок отпрыгнул в сторону. А так как человек не двигался, тот снова потянулся к нему носом. Король протянул, было руку, что бы погладить его, но малыш дал деру и скрылся в кустах. Король рассмеялся. Бегство олененка почему-то привело его в полный восторг. Он видел как тот, робко вздрогнув, неуклюже отскочил от него и вполне грациозно унесся прочь. Ему вдруг захотелось последовать его примеру - он будто впитал в себя это впечатление и наполнился его энергией и настроением... Король тут же вскочил на ноги, затем, подражая зверенышу, так же неуклюже отпрыгнул в сторону и понесся вперед, словно дикий ветер, быстро оставив позади себя озеро. Точно стрела, выпущенная из лука, мчался он сквозь лес, не сбавляя скорости. Гибкие, тонкие ветки хлестали его по лицу, рукам и груди, а он приветствовал каждый сильный удар радостным возгласом. Листья и иголки мелькали перед его глазами бесконечной чередой, быстро проносясь мимо. Просторная грудь легко вбирала в себя потоки чистого, свежего воздуха, каждый вдох которого был как глоток нектара. Ноги без устали толкали землю, неся Короля вперед. Упругие мышцы приятно гудели, и набухали от более мощного притока крови. Истинным наслаждением было чувствовать их силу и гибкость. Быстрый бег приводил Короля в экстаз - сейчас он действительно казался себе молодым олененком. "Я веду себя как мальчишка! - подумал он - Ну и что? Я так чувствую, я так хочу!" Внезапно лес кончился. Король, оказавшись на просторном лугу, не успел остановиться и наскочил на молодую пастушку, что пасла здесь овец. От неожиданности та вскрикнула, и оба кувырком полетели на траву. -Прости, я не заметил! Ты не ушиблась? - обеспокоено спросил Король, оглядывая девушку. Та, сидя на траве, взволнованно прижала руку к груди, которая часто вздымалась после внезапного испуга. Та, поправив белое платье, ничего не ответила. К тому же, поймав пристальный взгляд юноши, смутилась, и ее щеки покрыл легкий румянец. Она опустила глаза и стала подниматься на ноги. Король поспешил ей помочь. Девушка подняла на него взгляд своих огромных, одухотворенных глаз к тихо поблагодарила. Король не мог наглядеться на них, но, поняв, что еще больше смущает девушку, отступил назад. -Ты что здесь делаешь? - спросил он, не зная, что еще сказать или сделать. Смех сорвался с ее лилово-розовых губ. -Ты что - глупый?! - она показала на овец - Я пасу их. Король совсем растерялся и решил уйти, но еще раз посмотрев на нее, вдруг почувствовал, что все его существо устремилось ввысь, разум потерял опору и голова, слегка закружилась. Сам того, не понимая, он зачем-то порывисто привлек к себе девушку и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Разозлившись, дна тут же отпихнула его, а он, совершенно растерянный и смущенный своим поступком, поспешил скрыться в тени леса. -Может, как-нибудь увидимся?! - крикнул он издали. "Может быть”- донеслось ему в ответ, но, скорее всего это было эхо. "А все-таки хотелось бы услышать ее ответ - подумал Король, погружаясь в море зелени - У нее такой приятный голос". Но совсем уйти он не смог, что-то развернуло его, и он еще раз посмотрел на пастушку, сам, скрываясь среди кустов. У него вдруг перехватило дыхание - она совсем еще молода, словно нежный цветок, только еще раскрывающий лепестки заре своей юности. Чиста и невинна как первые весенние листья. Румянец не сходил со щек девушки, а ее неуверенные попытки, согнать овец поближе друг к другу, подсказывали Королю, что она нимало взволнованна и волнение это для нее необычно. Он никак не мог налюбоваться ею; эти светло - каштановые волны волос, ниже плеч, оканчивающиеся забавными завитками, зачаровывали его... А это личико. "Совсем еще девчонка" - подумал он. Вдруг воздух вздрогнул, и лужайку подернуло дымкой, точно сгустился туман. Король, не понимая в чем дело, рассеянно встряхнул головой, и все вновь стало как прежде, он снова любовался ею. А пастушка тем временем присела на траву, красиво поджав под себя ножки и, оперевшись одной рукой о землю, задумчиво потупила взор. Как изящны были линии ее ног, как красив изгиб стана, как очарователен наклон головы и все это многократно приукрашивала ее непосредственность, или... это сам юноша наделил ее необычайным обаянием. Не зная почему, но когда Король увидел, как грустны ее глаза, она словно по - волшебству преобразилась. Он и сам не понимал, как это получилось, но теперь простая пастушка стала ему милее всех цветов на свете - она казалась ему самым прекрасным цветком. Каждое ее движение отливало бесконечной нежностью и пластикой. Даже то, как она сорвала травинку. Отозвалось в его сердце сладчайшими, чарующими звуками. Он едва не захлебнулся собственными чувствами, если такое возможно вообще, и, когда она взмахнула ресницами, совсем потерял голову. Что-то в ее осанке и движениях, было теперь ему очень родным и желанным. Вокруг нее казалось, едва заметно сиял ореол святости (или это лучи солнца, затерявшиеся ваш в ее локонах), а сама она стала вдруг хрупка, эфемерна, почти божественна. "Если есть Боги, то одна из них сидит сейчас на этой залитой солнцем поляне" - восторженно подумал он. Король почувствовал, что его неодолимо тянет к ней, сесть рядом, коснуться ее, заговорить с нею, любоваться ею бесконечно. Но он вдруг погрустнел или ее грусть передалась ему - он же обидел ее. Зачем он сделал это? Поддался первому порыву. Ему стало горько за себя. Король взглянул на нее еще раз, и грусть тут же размыло какой-то непонятной ему радостью. "Она божественна! - снова подумал он - Она как Королева! "Губы его сами зашептали: "Моя Коро..." Он тут же разразился взрывом хохота при этой мысли и тут же захлопнул рот ладонью. Пастушка резко обернулась, услышав его смех, но он уже бежал со всех ног, подальше от этой поляны, не чуя под собой ног, с красным как лепестки, мака. И чем дальше убегал, тем медленнее становился его бег, тем сильнее тянуло назад, к пастушке, а он еще рвался подальше от нее. Юноша разрывался пополам грусть, постепенно становилась сладкой, как мед. "Я увижусь с нею еще раз! - мелькнула спасительная мысль - Обязательно увижусь "Тяжесть свалилась с души Король глубоко вздохнул и, оглядевшись вокруг себя, понял, что вновь очутился у того самого озера, у которого был утром, только с другой стороны. Мир вокруг преобразился: он весь трепетал, тени танцевали веселее, он весь дышал, наполняясь новыми красками... Жизнь наполнила Короля чем-то новым, неизведанным, свежим, а он наделил этим все окружающее. Лес улыбался ему, и он улыбался ему в ответ всей душой... Король взглянул на воду: отражение вдруг вздрогнуло и помутнело. Все заволокло туманом, таким густым, что почти ничего не стало видно. Откуда-то издалека послышалось непонятное постукивание, точно капли начинающегося дождя, стучащие по крыше... Но постепенно туман рассеялся, и Король снова увидел прозрачное серебро озера, неподвижно застывшее посреди густого леса. Вдруг верхушки деревьев на миг застыли, затем вздрогнули и задрожали, толи испуганно, толи, восхищенно трепеща перед тяжелыми синими чернилами, заливавшими небосвод. Король поднял голову и стал наблюдать, как две стихии борются за право владения миром. С одной стороны оборонялось яркое солнце, изливая свои золотые потоки, пытаясь отсрочить наступление сумрака, ползущего вслед за обремененными водой тучами. Казалось солнце, предчувствуя свое поражение, светило пронзительнее, бесстрашно вонзая позолоченные копья и стрелы в наступающую тень. Как горели сейчас, своими красками края ветвей, озаренные светом, ожившие под напором ветра, на фоне темного неба... Наконец, по траве и ветвям деревьев, зашелестели первые капли и уже через несколько мгновений лес взорвался музыкой дождя. Где-то далеко, в небе, полыхнуло пламя и ветер донес пока еще вкрадчивые отзвуки грома. Король встрепенулся, сбрасывая с себя мокрый покров, сотканный из хрупких бриллиантов и вдруг, сорвавшись с места, рванулся в сторону. Он опять не знал куда бежит. Просто энергия в нем, порождаемая дыханием природы, требовала применения. Он бежал, не задумываясь, повинуясь первому зову чувств. Внезапно лес кончился, и земля ушла из-под ног. Юноша кубарем покатился по отлогому песчаному берегу, вращая мечом. Внизу, остановившись, он сел и принялся отплевываться, затем рассмеялся нелепости своего положения. Молодой Король поднял взгляд и обнаружил, что сидит на самом краю моря и волны, накатываясь, почти задевают его своими зовущими взмахами. Он глянул вдаль - туда, где на горизонте тучи сливались с водной ширью. И не было разницы между верхом и низом. Вода была повсюду и заполняла собою все пространство, стирая линию горизонта. То было великолепное видение и юноша совсем вымок, прежде чем опомнился, но совершенно не собирался трезветь от увиденного. Пусть душа окончательно захмелеет... Холодно ему не было, но какое-то чувство заставило подняться. Потоки дождя быстро смывали с него налипший песок. Тряхнув головой, он откинул волосы с лица и заметил невдалеке утес, грозно нависающий над морем. К его вершине бежала извилистая тропинка, спотыкаясь то о расщелины, то о выступы. А так как Король недавно испытал падение, ему теперь хотелось подняться в собственных глазах, отомстить что ли... И он побежал к утесу, взбегая наверх по тропке, которая сначала была не так крута. Он был доволен - он испытывал чувство подъема от того, что поднимался -Постепенно тропинка становилась все круче. Ему все чаще приходилось перепрыгивать через расселины и карабкаться по выступам, но он, проделывая это с ловкостью кошки. Оказавшись на вершине, Король возликовал: какой отсюда открывался вид! Он чувствовал себя на вершине мира, и, казалось, задевал макушкой самое небо. В его блестящих радостью глазах отражались далекие вспышки молний. Король вынул клинок из ножен и стал пристально разглядывать его в полумраке, наблюдая за тем, как отблески далеких вспышек танцуют на его зеркальной поверхности, искривляясь в ручейках воды. Ему вдруг показалось, что он и сам держит в руках молнию; легкую, трепещущую и опасную. Он ухватился за рукоять обеими руками и поднял меч вертикально над своей головой. Взгляд его сделался вдруг грозным, будто впитал в себя дух грозовых туч. Он поднял голову и сконцентрировался на кончике клинка. Король хотел быть может пронзить тяжелое брюхо неба, толп нанизать на острие капли дождя. Широко расставив ноги, он глубоко дышал, впитывая всеми чувствами природную мощь и буйство стихий. Внизу, у подножия скалы, свирепые волны одна за другой набрасывались на несокрушимый камень. Сверху им вторил дождь, бесконечной чередой капель набрасываясь на все и вся. Король вдруг почувствовал себя будто между молотом и наковальней и что-то в его душе, тревожно напрягшись, звонко запело как лезвие клинка во время ковки. Встрепенувшись, юноша вдруг задвигался странным, невиданным доселе, дивным танцем, скорее похожим на танец дикой птицы. 0н: и сам не понимал, что делает - природа руководила им. необъяснимое вдохновение подталкивало его вдыхало в него свои новые желания и ритмы, непонятные ему, но неописуемо прекрасные и вечно волнующие. Самая жизнь говорила с ним в этот миг на своем языке, и он понимал ее, а точнее, просто абсолютно воспринимал как есть. Клинок послушно летал вслед за рукой хозяина, рассекая сотни капель, что, разбиваясь о кромку лезвия, издавали неслышный высокий звон, высеченный из тайников Вселенной, но такой же ощутимый, как и бархат звездного света... Внезапно чьи-то руки толкнули Короля, и он упал. Удивленно поднял глаза и увидел ту самую девчонку, которую видел на поляне. Щеки его вмиг загорелись румянцем, впрочем, как он успел заметить, так же как и ее птицей взвился он вверх и встал на ноги, не отрывая от нее глаз. А она сама, упав при толчке, сейчас поднималась с камня. Затаив смущение в улыбке, она с озорством смотрела ему прямо в глаза. Не было той робости и нерешительности, как там, на поляне. Что-то привело ее сюда, заставив забыть о застенчивости. Одного этого вопроса хватило, чтобы сердце Короля загорелось трепетным волнением. Дождь закончился и вдали, у кромки моря, воссияло на розовом, дрожащем полотне воды, заходящее солнце. Тучи отступали, приоткрывая чистоту горизонта, казавшуюся прозрачнее обычного, словно струи дождя омыли небо и светило, и теперь оно медленно погружалось в море, растворяясь в нем, растекаясь по его поверхности. В этом ласкающем свете поднималась девушка. Одежды на ней были не те, что днем; пестрые, яркие, они отливали странными цветами в этом полусумраке. В ее движениях скрывалось что-то дерзкое, кошачье... Сердце Короля со всей силой рванулось к ней, а он - за ним. Юноша так хотел поскорее сжать ее в объятиях! Но тело, вдруг, словно изменило ему. Что-то стало по-другому, не так, как обычно. Он бежал к ней, будто преодолевая вязкую тину, словно тянул за собою воздух. Движения замедлились, стали призрачными... Откуда-то издалека послышалось мерное постукивание, точно капли наступающего дождя, ударяющиеся о крышу. Стучание становилось назойливее и было слишком равномерней эта равномерность нарушала гармонию в коей пребывала душа Короля. Она отталкивала, разбивала волшебство, убивала тайну... Он открыл глаза и увидел, старьте настенные часы, отстукивающие секунду за секундой. Закрыл глаза, но только более явственно почувствовал, как тает волшебство, добиваемое тиканьем, а на смену ему приходит отвратительная трезвость рассудка. Тик-так, тик-так... и последние остатки тепла отхлынули от сердца. Он пытался уцепиться за тающий мир, но усилия воли только отгоняли его, оставляя в памяти лишь слабые следы, которые через немного времени, он знал, неприминут кануть в реку забвения. Откинув одеяло, он поднялся с постели и, сделав бесцельно несколько шагов, почему-то остановился у зеркала, Старик по ту сторону стекла тоже остановился и с отвращением оглядел клетчатую пижаму двойника, затем поднял дрожащую руку и коснулся редких седых волос. Задержав секунду руку на белесых бакенбардах, он провел ей по сморщенному лицу и ощупал небритый подбородок, задев большую родинку. Руки старика безвольно опустились и, заглянув еще раз в тусклые, слезящиеся глаза, он издал горестный вздох. Поняв, что в комнате душно, он подошел к окну и открыл его. Но вместе со свежим ветерком в лицо ему ударил тошнотворный запах разложения. Выглянув на улицу, старик увидел, что какой-то нищий, брезгливо отпихнув ногой трупик кошки, пробирается среди мусора в глубь помойки - туда, где копошилась свора собак, найдя что-то съедобное. Нищий, наклонившись, посмотрел на то место, вокруг которого собрались животные, и вдруг взбудоражился, затем принялся раздавать пинки направо и налево, сопровождая их невнятной руганью. Он отогнал ворчащую и скулящую свору и, присев на корточки, жадно схватил руками то, что они грызли. Придирчиво осмотрев это - что это такое, старик поначалу не разглядел - нищий принялся ковыряться там пальцем и не заметил как одна из собак, неслышно подкравшись сзади, бросилась к нему и, схватив, как оказалось сумку с объедками, метнулась прочь. Но нищий с неожиданным проворством схватил ее за заднюю лапу и, подтащив к себе, изо всех сил ударил кулаком по спине. Взвизгнув от боли, шавка, выронила сумку и ударилась в бега, трусливо поджав хвост. Человек же, оглянувшись по сторонам, принялся поспешно запихивать объедки в рот, иногда с руганью выплевывая то, что считал наименее съедобным. Старик с отвращением отшатнулся, от окна, заставив себя посмотреть на что-нибудь другое. Его взгляд наткнулся на бордовую стену забора, возвышающуюся прямо перед его окном. Пытаясь найти солнце над ней, он увидел лишь ряд колючей проволоки, протянувшийся над краем забора. И только где—то, точно флаг, колеблемый ветром, болтался на ней клочок куртки — видимо кто—то не совсем удачно пытался пробраться на территорию завода. Взгляд старика совсем потускнел; все это он видел и раньше, каждый день. Он давно привык и он вдруг это понял с отвратительной ясностью. Выплюнув проклятие, он в ярости отвернулся, потом вернулся и захлопнул окно. Сжав зубы, старик попытался удержать в слабеющей памяти хотя бы отпечаток того волшебного мира. Но липкий, серый свет, пробиваясь сквозь оконные стекла, нещадно кромсал последние воспоминания. Старик снова подошел к зеркалу. Говорят, глаза — зеркало души. Неужели его душа так стара?! Нет! Там, в том мире, он был молод. Молод! Всем сердцем и душой и даже телом он делает здесь. Его сердце принадлежит тому миру — он это понял четко. Но вернуться туда он уже не сможет никогда! С отчаянным воплем, исторгнутым из самых глубин души, он поднял табурет и зашвырнул его в проклятое отражение. Раздался звон, и осколки вперемешку с досками попадали на пол. Как этот мир разбил тот, так же и он мстил. Рамка зеркала сорвалась со стены и тоже упала. От чего—то старик вздрогнул при этом, но он хотя бы не видел своего отражения. Затем его взгляд перекинулся на окно — это зеркало внешнего мира. Закричав, старик подхватил исковерканный табурет и кинул его в стекло. Результат был тот же что и с зеркалом, только видение не исчезло. Наоборот, оно приобрело отчетливость, наполнилось звуками и запахами. Старик отвернулся и закрыл глаза. В дверь постучали. —Что случилось?! — послышался чей—то встревоженный голос. Старик не хотел отвечать. Не хотел слышать собственный голос. Невероятно сильно хотелось тишины. В дверь еще раз постучали, затем послышались удаляющиеся шаркающие шаги. Даже они были противны. Тот далекий мир... Вот где его настоящая реальность, а не это отвратительное видение, этот дневной кошмар. Как от него пробудиться? На сколько быстро позволяли старые кости, старик кинулся в угол комнаты, попытался раздвинуть половицы. Руки дрожали, и доски никак не поддавались четвереньках дойдя до кровати, он сунул руку под нее и вынул из сетей паутины небольшой топорик. Вернувшись, он раздробил доски в полу, нетерпеливо выдернул их и достал что—то обернутое тряпьем. Бережно развернув, извлек на свет старое ружье. Смахнул тряпкой с него пыль — давно он им не пользовался. Проверил — работает ли? Достал из того же тайника патрон. Вставил в ствол. Защелкнул. В дверь опять постучали. Но он уже почти ничего не слышал. Он не хотел. Он просто хотел проснуться еще раз! Безумно, лихорадочно хотел!.. Старик заглянул в темное дуло ствола, а оно смотрело ему в глаза. Быть может пробуждение там?.. Грянул выстрел. Конец.