Яков Есепкин Эфемериды XVI Вновь оцветный томительный сок Изливают в сервантные чаши, Лишь Иосиф подставил висок, Всех иных закололи апаши. Дождались четверговки пелен Белошелковых мускусных бязей, Аще встанем с меловых колен, Хоть узнают диаментных князей. И черешни без нас прецвели, И юдицы алкают бесстрашно Голубое со кровью шабли, Окаймляя подвальное брашно. XVII Воск пасхальный неровно горит, Как успеть и не могут святые, Налием в хлебы кровь-лазурит, Яко постны столы золотые. И сойдем, участь юдиц верша, С хоров млечных и райской целины, Всяка днесь иродица -- левша, Всякой голем не жертвует глины. Нас узнают оне по челам, Тусклой миррой и тьмой увиенным, И внесут эти хлебы к столам, Чтоб воссниться купцам опоенным. XVIII Розы Асии нежной армой Наднебесных царевен встречают, Именины Чумы ли самой Днесь пеют, нас ли ангелы чают. Битый мрамор обсидный минем, Зло молчат преблюстители Коры И ея меловницы, где нем Вечный пир и точатся фарфоры. Цветью их расписали свечной, Миррой тусклой свели, и Господе Чад не узрит в смуге выписной – Пьющих немость о славленном годе. XIX За сумраком вифанским таит Неботвердь голубые фиолы, Бледных мальчиков сонм предстоит О садах: улетай, богомолы. По аллеям дворцовым ли несть Розоцветных сиреней холодность, Аще Божие сумерки есть, Мы узрим виноградную сводность. Где и вился честной Аваддон, Меж каких утешается циний, Рдея, тусклую кровь на поддон В пировых Иды льют со начиний. XX Нощность антики станем белить, Во четверг ли от ядов очнемся, Что и подлую чернь веселить, Мы в родные пенаты вернемся. Будут постные яства гореть, Будем сами альтанок белее, Выльем кровь на подносную мреть, Идет камень фамильной аллее. Сад немолчный успел оцвести, Бьют по гипсу цветки ледяные, И всё тусклою пудрой свести Мел и кровь тщатся Иды хмельные.