Яков Есепкин «Стихотворения из гранатовой шкатулки» Порфирность Третий фрагмент Дует северный ветер, о цветь Юровую сильфиды биются, Кто еще о звездах днесь, ответь, Лишь по ним и мученья даются. Нам ли, нам ли со южных ночей Доносили аромы зефирность, Негой веяли, се, палачей Ныне виждим однех и порфирность. Но скудельные чаши цикут, Выльют небы оцвет бальзаминов, И архангелы нас провлекут Мимо вечных тлеенных жасминов. Седьмой фрагмент Воск свечельный звездами претлим, Аще ныне темно от лампадок, Был наш сад горним цветом палим, Стал разорен, разорен и падок. Сей во мгле и горел виноград, Крыша мира темнее Отчизны, Всенебесный лазоревый град Уготовил балы нам и тризны. И вольно же обручникам тьмы Яд алкать и тиранить цевницы, Где каймами убойной сурьмы Сводят нас по раменам цветницы. Девятнадцатый фрагмент Огони пировых угасят, Нощный сад оведет червотечность, Се, нещадно миазмы висят – И нещадна вишневая млечность. Этот мрамор воздышит одной Тленной желтию, сонник Эреба Полн химерами, их по одной В снах язминовых чествует Геба. Иль еще ангелки принесут Весть благую и вретище наше С юровыми звездами спасут, На мрамор цветь со кровью лияше. Тридцатый фрагмент Это мая порфировый мел, Се надрайской лепнины величье, Где и Феб сладкозвучный немел, Где сильфиды меняли обличье. Соглядайте еще ангелки Ювенильных ваяний цетрары, Огневые таят бродники Юной Цинтии нежные чары. Ах, восторг сей камены вспеют, Днесь их рамена в цвете немеют, И бессмертие небы лиют, И убить премолчащих не смеют. Тридцать четвертый фрагмент Время истинно речь иль молчать, Не затворы, так ветхие сени Будут нас о звездах привечать, Мы найдем их ночные ступени. Благодарствие цвети юров, Нет оврага с черемухой краше, Убежим со исчадных пиров, Млечность, млечность на хлебы лияше. И начнут фарисеи тиснить Вишни мглой, по еминам и соли Весть канвы, и тлеющую нить Мы тогда воплетем в сон юдоли. Принты Седьмой фрагмент Очеса барвой снов прелием, Хоть сейчас о звездах апронахи Будут знаком, пылай, Вифлеем, Виждь – поят фарисеев монахи. Виждь обводки червовых стольниц, Не над семи ль камены рыдали, Вечна глория падших столиц, Кои нощно герольдов не ждали. И еще соявимся туда, Где лампады горят ледяные И каждится во барве Звезда, И порфирность следят юродные. Девятнадцатый фрагмент Льет охладу чудесную сад, Это Божие ль, чаде, зелени Иль в горящих скульптурницах Ад, Годно се, чтоб упасть на колени. Меж скульптур и кого преглядеть, Восклониться каким пируэтам, Бледным отрокам должно седеть, Нисходяше о мраморе к Летам. Сколь одесных певцов не спасти, Феям бала урочен лишь траур, Мы и будем сквозь шелк их вести Черный принт по незвездности аур. Двадцать пятый фрагмент Вновь июльская ночь холодит Золотыя венечий лепнины, Вновь отраву Геката сладит И беспечно виются менины. Плачьте, плачьте, музыки, вино Допием, чая мглу о хлебницах, И тогда вы узрите одно Чернь тлеющую в наших зеницах. Яко нет боле тусклых цветов Для успенных и сладостной хвои, Мы хотя изо пламенных ртов Темной цвети исторгнем сувои. Тридцать девятый фрагмент Темный морок стольницы овил, Чадных свеч шестигранники тлеют, Ангел пира не хлебы явил, А цветы, кои дивно алеют. Научайся, Моцарт, волшебству, Флейты ныне мертвы и негласны, Убивают детей по родству, Их фамильные тени атласны. Лишь гиады к столам поднесут Халы мрака, чиненые мелом, Эльфы чад на мгновенье взнесут Во диаментном сне онемелом. Шестьдесят первый фрагмент Из бочонков подвальных вино Данаиды сливают в куфели, Мы и звездность испили давно, И сокрасили мороком ели. Се, одесно горит мишура Над столами, сколь ангелы чают Нас теперь, сколь о золоте бра Юных див и царевен встречают. Расточись, вековая тоска, Суе Иды еще веселятся, Где бессмертия нить всетонка И лишь принты незвездные тлятся.