Валерий Голиков golikov_valerii@mail.ru Действующие лица: Вера Павловна Зюганкина, архивариус. Пётр Алексеевич Прошмандеев, директор архива. Клавдий Джугашвили, действующий король. Тень короля Гамлета, прежний король. Гертруда, королева. Гамлет, принц датский. Отелло, приёмный сын покойного короля Гамлета и его супруги королевы. Дездемона, шлюха из борделя. Байден, хозяин борделя, в коем трудится Дездемона. Полоний, придворный, первый советник короля. Офелия, дочь Полония, любовница принца Гамлета. Лаэрт, сын Полония. Ромео, кузен принца Гамлета, сын короля Италии. Джульетта, жена Ромео. Горацио Абрамович Березовский, учёный-алхимик. Отто Скорцени, руководитель СД (секретной службы) Дании, того времени. Мата Харя, оперная дива, гастролирующая по Европе. Марцелл Баширов, датский офицер. Бернардо Петров, датский офицер. Розенкранц, приятель принца Гамлета. Гильденстерн, приятель принца Гамлета. Пол Маккартни, предводитель цыганского табора и по совместительству худрук цыганского театра. Швондер, дворецкий в замке Гамлета. Король Артур, король Британии. Урия Хип, первый советник короля Артура. Эсмеральда, цыганка-гадалка. Буратино, сын Эсмеральды. Маугли, сын Эсмеральды. Квазимодо, сын Эсмеральды. Королевский смотритель, мелкий чиновник. «Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на ВильЯма, понимаете, нашего Шекспира?» Пролог Сцена I Россия, уездный город «N». Центральный городской архив, полутёмное помещение. Неуютно. Некоторые лампочки в железных абажурах светильников не горят. Кругом тянутся длинные архивные стеллажи, забитые разными папками, книгами, какими-то рукописями и прочей макулатурой. Между стеллажами, туда-сюда снуют люди. Это архивариусы, работники архива, немолодые люди, утомлённые своим однообразным трудом женщины. Среди них и Вера Павловна Зюганкина. Женщине немного за пятьдесят. Грузная, в коричневом свитере, синей юбке и коричневых гамашах. На её ногах мягкие сносившиеся тапочки. Она с трудом передвигается, даёт о себе знать запущенный гонартроз правого колена. Сейчас она курит у окна, хотя все прекрасно знают, что в архиве курить строго запрещено. Дым лениво поднимается вверх и уползает в открытую форточку. Докурив папиросу она гасит её в «пепельнице», в поллитровой банке с водой. Потом подходит к стеллажу, достаёт с него папку и идёт к рабочему месту, своему столу. Усаживается, раскрывает папку. Перед ней какая-то очередная рукопись. Вера Павловна давно уже потеряла счёт всем этим рукописям, которые прошли через её руки. Её работа состоит в том, чтобы ознакомится с ней и определить её значимость: стоящая это рукопись или нет. И если «да», то тогда она откладывала её в правую стопку, а если «нет» – то в левую, что означало отправку рукописи в утиль. Очередная рукопись, попавшая к ней сейчас в руки, хорошо сохранилась. Было видно, что её прежний хозяин был человеком аккуратным. Вера Павловна прочитывает название рукописи на титульном листе. Название написано на английском языке: William Shakespeare «The Tragedy Of Elsinore Castle». В это время бьют настенные часы и кукушка кукует пять раз. Она на секунду отвлекается: «Пять вечера, – думает Вера Павловна, – ещё часок и по домам», – немолодая женщина устала. Она уже видит себя дома с чашкой чая в руке, с ногами, положенными на пуфик перед телевизором, и с котом на животе. Вера Павловна снова перечитывает название рукописи: «Трагедия Замка Эльсинор». «Эльсинор так Эльсинор», – проговаривает про себя Вера Павловна. И тут же ловит себя на мысли, что такого произведения у Шекспира она раньше не встречала. А ведь она специалист по Шекспиру. Вера Павловна продолжает углубляться в чтение рукописи, постепенно начиная чувствовать, что она читает что-то знакомое. И чем дальше она углубляется в чтение, тем больше её сознание, как бы раздваивается: вот тут очень похоже на то, что она уже читала раньше, у Шекспира в «Гамлете». И персонажи всё те же. А вот тут совсем какой-то другой текст. И, несмотря на скопившуюся за день усталость, чтение рукописи её захватывает. И вдруг: бах! бах! бах! У неё в голове что-то щёлкает, как будто какие-то, небольшие электрические разряды снимают с неё всю накопившуюся за день усталость. Взгляд её проясняется. Она снова и снова вчитывается в написанное. И наконец еле шевелящимися губами, почти шёпотом, она произносит: «Не может быть… этого просто не может быть! Откуда здесь этому взяться? Как такое вообще может быть?» Женщина переворачивает сразу несколько страниц и оказывается почти на середине рукописи, продолжая читать и читать дальше. Она не может остановиться, и её изумление постепенно всё нарастает и нарастает: «Да, так оно и есть – это подчерк самого Шекспира!» На какое-то время она перестаёт читать, её мозг физиологически требует осмысления того, что с ней сейчас происходит. Но вот ещё секунда… и она снова набрасывается на рукопись, жадно поглощая страницу за страницей. Кукушка на стенных часах кукует шесть, потом семь, потом десять вечера, а Вера Павловна всё никак не может остановиться, оторваться от чтения рукописи. Она вновь и вновь перечитывает её. Но тут голод напоминает ей, что она забыла про полдник и ужин. Вера Павловна достаёт свой бутерброд, но даже поедая его, она не может оторваться от чтения рукописи. И чем дольше она занимается ею, тем сильнее её внутренний голос ей говорит, что она может быть на пороге величайшего открытия в мировой литературе! Архив, утро следующего дня. Начинают прибывать сотрудники архива. Они застают Веру Павловну спящую, за своим рабочим столом, положившую голову на какую-то рукопись. Тут Вера Павловна «приходит в себя», просыпается. Поправляет волосы, здоровается с сослуживцами. Встаёт, достаёт из сумочки пачку «беломора», и идёт в конец архива к окну курить. И куря папиросу она пытается осмыслить: что же это было, с чем же всё-таки она столкнулась: «Розыгрыш, подделка? Нет, не может быть. Ведь в подчерке Шекспира я не могу ошибиться, как в своём собственном… Так всё-таки значит?..» Сцена II Разговор с директором архива в его кабинете. – Доброе утро, Пётр Алексеевич. – А, Вера Павловна, здрасте, здрасте. С чем пожаловали прямо с утра? Что-то вид у вас неважный. Уж не заболели ли, как себя чувствуете? – Спасибо, я здорова. Ночь выдалась трудная, я работала сегодня ночью. – Что так, нужен отгул? – Нет, просто такая вот сложилась ситуация и теперь мне надо вас поставить в известность, что у нас случилось нечто… не поддающееся пониманию. – О как!.. так, слушаю вас. – Пётр Алексеевич, и я считаю, что то, с чем я к вам пришла, есть дело государственной важности. И я уверена, что вы, вскоре, это поймёте сами… – Так, так… вы заинтриговали меня. И что же у нас такого могло случиться? – Как помните, Пётр Алексеевич, около трёх месяцев назад вы поручили мне заняться литературным архивом убиенного Григория Распутина. Архив, после того, как попал к нам, долгое время был без внимания, и им никто не занимался. Ну, и вот, как говорится: пробил и его час. Вчера, разбирая его, я натолкнулась на весьма любопытную рукопись: «Гамлет» Шекспира. – Гамлет? Хм… и что же в нём любопытного? – Вы же знаете, Петр Алексеевич, что я в своё время защитила докторскую по Шекспиру. Так что Шекспира я знаю вдоль и поперёк, так сказать. И все его творения я перечитала в подлиннике. А уж «Гамлета» знаю почти наизусть. А тут вдруг «Гамлет»… Но это какой-то неизвестный «Гамлет»… И даже название этого произведения значится по другому: «Трагедия замка Эльсинор». Вот обратите внимание, так и написано: «Трагедия Замка Эльсинор». Но я-то точно знаю, что у Шекспира нет такого произведения!!! Я прочла его на одном дыхании и была в шоке и в восторге одновременно! Я не верила своим глазам. Персонажи всё те же, что и в Гамлете, который хорошо известен широкой публике. Но вот сюжет пьесы... совсем другой! И даже добавлены герои из других его пьес! И первое, что мне пришло на ум… что это просто чья-то глупая фантазия. Но я ведь знаю почерк Шекспира, как свой или как ваш. Поверьте мне: я не могу ошибиться! Я перечитывала и перечитывала его всю ночь. И с каждым разом всё более и более убеждалась, что да – это Шекспир! И стиль его, и манера письма его, и манера изложения его. Я верю, нет знаю, что не могу ошибиться. И я пришла к выводу, что у Шекспира было два варианта «Гамлета». И, по какой-то известной лишь ему причине, он выбрал тот вариант. Ну, а этот каким-то образом канул в лета… и вот всплыл у нас… – Любопытно… всё это очень любопытно, что вы мне сейчас рассказали. И вы уверенны, что это Шекспир?.. А почему же сам Шекспир его не опубликовал? Или… Распутин например? – Я думала об этом: скорее всего рукопись попала к нему случайно, и, разумеется, он не был специалистом ни по Шекспиру, ни вообще в литературе. Ведь он был, по сути своей, простым мужиком. Скорее всего он даже и не понял какое сокровище попало к нему в руки. Возможно он просто стал собирать старинные рукописи в подражание другим, чтобы показать им, что и он не глупее всех. Пётр Алексеевич! Это произведение Шекспира просто нечто! Да вот сами прочтите хотя бы несколько строк, и вы сразу всё поймёте. Вот хотя бы здесь, – Вера Павловна убирает закладку и указывает директору на нужное место в тексте. – А теперь вот здесь, – показывает она ему, убирая очередную закладку. – И даже известная всем фраза «Быть или не быть?» здесь заменена на… Да вот, пожалуйста, прочтите сами. – Чему быть того не миновать, – читает директор архива, – да уж, Павловна, круто утро начинается. И всё-таки у меня есть большие сомнения в подлинности этого манускрипта. Как, как может быть такое у нас? Да, ведь если хотите, это ЧП! Вы понимаете на что вы замахнулись? – Пётр Алексеевич, вам стоит это прочесть только один раз. И все ваши сомнения развеются сразу же… Ведь вы же отлично владеете языком! Архивариус не собирается сдаваться. Она чувствует, что это именно тот шанс, который посылается судьбой человеку только раз в жизни. Она уже поняла, что поймала за хвост свою жар птицу! Только бы не упустить, только бы не остаться с пером в руке. Она совсем по-иному представляла себе этот разговор с директором. Она не понимает: почему директор «тормозит»? Хотя это слово было не из её лексикона, но оно сейчас очень точно описывало сложившуюся ситуацию. А директору действительно этим утром было не до работы. Ночь он провёл с женщиной. Ночь выдалась жаркой. И всё, что хотел сейчас Пётр Алексеевич, так это рюмочку коньяку и подремать в кресле. А Вера Павловна поймала кураж. Она чувствует, что уже вот-вот дожмёт его. Она ведёт себя очень убедительно и настойчиво. Чего прежде директор архива за ней никогда не замечал. Перед ним была сейчас какая-то другая Вера Павловна, которую он не знал прежде. – Ведь это займёт не так много времени. Ведь у нас в руках может быть открытие мирового масштаба! – она вся на нервах. Она еле сдерживает себя, чтобы не дать этой рукописью директору по голове, чтобы поскорее вразумить его. Она машинально достаёт из-за правого уха заложенную там папиросу, достаёт из кармана юбки зажигалку, и уже было хотела прикурить… но тут директор архива изумлённо посмотрел на неё. – Вера Павловна, что вы себе позволяете? Вы же знаете, что курить в архиве строго запрещено! Тем более, что у нас здесь везде пожарная сигнализация. Вон видите, на потолке датчик установлен, – и он показал пальцем на потолок. Вера Павловна машинально взглянула на потолок и увидела тот самый датчик. Датчик был белым, с небольшой чёрной точечкой с боку, как раз над столом директора. И вдруг точечка, на долю секунды, отчего-то блеснула красным цветом. –Ах, простите, Пётр Алексеевич, это всё нервы, – и уже заискивающим тоном, – я всю ночь работала. Уверена, я сделала открытие. Давайте прочтём вместе, как говорится: две головы лучше. Вы только начните читать, хотя бы пару страниц… Я уверена: вы уже не сможете оторваться! Директор уступает натиску Веры Павловны. Он видит, что она не отцепится. Тем более, что у него с утра никаких неотложных дел не было. Хотя вот c рюмочкой коньяку и чуточку вздремнуть... «не срослось». К тому же Пётр Алексеевич знает, что Вера Павловна знаток Шекспира, она специалист высшего класса. И если это… это… действительно окажется не опубликованным произведением самого Уильяма Шекспира, то тогда… тогда его жизнь может круто измениться. И они вместе начинают читать рукопись… Сцена III Бушующее, ревущее море, стихия!!! Буря! Утёс. На его краю стоит человек, это Гамлет. Обезумевший ветер жестоко треплет его плащ и волосы. Кажется, что вот-вот ветер столкнёт его в ревущую бездну моря. Но Гамлет смело смотрит в её чёрную пасть. В буре он ищет покоя для своей мающейся души, он ищет ответы на вопросы, которые поставила перед ним жизнь. И вот очередной мощный порыв ветра набрасывается на человека, стараясь разорвать его в клочья. Но Гамлет устоял. Гамлет только рад этой схватке. Эта схватка с бурей лечит его душу, лечит его мозг, изгоняя из него остатки хмеля. Но всё-таки буря добивается своего. В очередную свою атаку она срывает парик с головы Гамлета и становится видна плешь на его голове. Мощный поток ветра подхватывает и уносит парик в шторм, и он теряется во мгле от нашего взора. Ураган несёт его всё дальше и дальше в море, пока он не накрывает собой лицо капитана корабля, стоящего за штурвалом. Капитан срывает парик со своего лица и продолжает дальше отчаянно вести свой корабль сквозь адский шторм! Сцена IV Происходящее на корабле. Шторм безжалостно треплет корабль. На одном из бортов которого читается его название: «Рошен». Команда отчаянно борется за своё выживание. Один из матросов взывает к высшим силам: – Ветер, ветер ты могуч! Ты гоняешь стаи туч!.. Он не успевает договорить. – А – а – а – а – а… Очередная, обезумевшая волна, набрасывается на корабль, унося с собою человека за борт. Теперь рассмотрим трюм корабля. Какой же груз он везёт? Трюм заставлен большими, солидными, ладными бочками. Над ними, на перекладине, висит масляный фонарь, тускло освещая собою, под завязку заставленное бочками чрево корабля. На палубе другой матрос также пытается обуздать бурю, взывая к небу: – О, небо, небо, пошто прессуешь нас? Умерь свой гнев, о небо! Но небо не слышит его, как и его товарищей… Очередная огромная волна, поднявшаяся, кажется из чрева самого Ада, идущая в cторону корабля, несёт в себе большую белую акулу. Волна яростно обрушивается на корабль. На мгновение из пасти волны показывается большая голова белой акулы. Огромные челюсти акулы вонзаются в плоть матроса, вопиющего к небу. И вместе с акулой матроса уносит за борт… Другой матрос, вглядываясь в сумрачную даль, кричит что есть мочи, с надеждой в голосе, oбращаясь к капитану. Капитан подозрительно похож на Джека Воробья, не отрывающего взгляда от своего сумасшедшего компаса. Матрос – Батька! Кажись я вижу землю! И действительно через мглу, вроде бы, просматриваются какие-то очертания, напоминающие землю. Капитан отрывает свой взгляд от компаса, берёт подзорную трубу и что-то пытается разглядеть во тьме. Но развязка неумолимо приближается. И уже через несколько секунд, после того как капитан стал вглядываться в том направлении, куда несло их корабль, он видит, что их несёт на скалы. Капитан понимает, что гибель их близка. И он с последним словом обращается к своей команде: Капитан – О, хлопцы, то не земля! Несёт на скалы нас! Готовьтесь!!! Уж близок час Когда покинем этот мир! Крепитесь, други, раз судьба такая Нам провиденьем уготовлена была. Карамба! Сто якорей мне в глотку И медузу в задницу! Эх, вареников сейчас бы!.. И тут мощная волна, подхватывает корабль, как пёрышко, и смачно размазывает его о скалу. Стоит страшный грохот разламывающегося в щепки судна. И даже ураганный ветер не в состоянии заглушить этот шум. В шторме тонут отчаянные крики и вопли погибающих людей. А ураган всё продолжает бушевать, заметая следы своего преступления… Сцена V Берег Дании. Буря улеглась, но ветер ещё крепок. Он нагоняет на берег небольшие волны. Небо серое, солнца не видно. Холодно, неуютно. Вдоль берега бредут три человеческие фигуры. Первый человек невысок ростом, кутаясь в свой плащ шагает впереди. Двое других, в полном воинском облачении, при оружии (большие пики) также медленно бредут за первым. По виду офицер время от времени подносит к своим глазам подзорную трубу и всматривается вдаль, вдоль берега. Это королевский смотритель, смотритель за вверенными ему прибрежными водами королевства Дании. Мысли королевского смотрителя. «Уж много лет Хожу одной и той же я дорогой. Будь она проклята! В жару и стужу, в здравии и в хвори Его величества я исполняю волю. Не смею я оставить Данную мне службу королём. Ну, если только в мир не отойду иной. Не дай бог! (крестится) Ищу орлиным взором я Что нам подарит море. Вернее было бы сказать, не нам, а королю! Кормильцу моему. Ведь, всё, что море из своего изрыгнет чрев Как разродившаяся дева, Всё, что падёт на берег сей. Тотчас владыка наш Имеет право объявить своим. Да, так закон гласит! И коль ценно то будет, Тогда дорога этому в казну, В подвалы Эльсинора. На благо нашей родины! А если, что по мелочам, тогда Решение принять я в праве сам: Иль в море выкинуть обратно, Могу и подарить кому, Кто будет симпатичен мне на тот момент; Но обязательно о находках всех В докладе письменном я должен указать. Потом бумагу эту подписать. И, по инстанции, представить королю. Нет, не за страх – за совесть я служу! За то меня и ценит наш монарх: За пунктуальность, за преданность мою, за верность. Это вне всякого сомнения! За честность и порядочность, Коих во мне в избытке! Да, такого как я… в наше-то время… Днём с огнём не сыщешь! Да! Всю плоть свою, всю душу и всё сердце Поставил я на службу королю. Которого безмерно я люблю! И верю, что не за горами час, Когда сполна оценит он меня. За всё, что cделал для него, Здоровья не жалея своего! И сторицей тогда воздастся мне за мои труды! Вот только б что-то ценное найти… Ведь Эсмеральда, та цыганка, Что всем на площади гадает, Вчера так и сказала, Что на днях, иль раньше, Мне всё же улыбнётся счастье! «Но счастьем тем тогда ты сможешь насладится, Когда им сможешь правильно распорядиться». Вот то-то и оно… и всё. И больше ничего не уточнила. Сказала лишь, что дальше будущее От неё закрыто. Но то, что скоро ждёт меня судьбы подарок – Это факт! Так и сказала: «Жди, красивый мой, на днях!» Уж как хочу! Уж как хочу находкою своею Порадовать я короля! И вот тогда… Да, под своё крыло возьмёт тогда король меня! К себе приблизит… И обласкан буду я тогда Подарками, деньгами и любовью юных дев. Коими, конечно ж, он поделится со мною. Удача, я готов предстать перед тобою! Ну, а пока в суровых буднях Хлеб свой добываю. В большой надежде прибывая, Что когда-нибудь мне крупно повезёт. Возьмёт меня удача в оборот! Что так сойдутся звёзды… И выпадет счастливый мне билет! Порадую тогда я короля находкою своей! В свою счастливую звезду Я верю, как никто другой! Довольно жизни потешаться надо мной. Никак не может быть иначе, Чтобы удачею не увенчались Годы тяжкого труда. До пенсии мне что ль ходить туда-сюда? О, чую, чую вскоре Распахнутся предо мною Новой жизни двери! И будет мне отмерено немерено. Да, да… близка награда! Ну, если обманула Эсмеральда! Переломаю ноги старой па...ле!!! Вот он в очередной раз подносит подзорную трубу к своим глазам, и его фигура слегка напрягается. Он отрывает трубу от глаза и краем плаща протирает стёкла трубы. И снова пристально вглядывается в даль… Это служащий короля, королевский смотритель. В его обязанности входит ежедневный обход берега, с целью обнаружения чего-либо выброшенного на берег и оценки этого. И если ему случится найти что-либо ценное, то объявить это имуществом короля, и доставить это немедленно во дворец. С последующим докладом Полонию, первому министру короля. Да, да! Несомненно он что-то видит! Волны играют с какими-то громоздкими предметами. И он, как спринтер, срывается с места. Пробежав примерно метров десять, королевский смотритель снова останавливается, подносит трубу к глазам и затаив дыхание, всматривается в даль. Теперь он отчётливо видит, что это за предметы. Это бочки! Он снова срывается с места и бежит, как ошпаренный, в сторону бочек не обращая внимания на усыпанный мелкой галькой берег (что может быть очень опасно, ведь можно подвернуть стопу или голень ноги). И на одном дыхании добегает до бочек, одну из которых вынесло на сухой берег, а две другие лениво барахтаются в прибрежных волнах лёжа на боку. По ним ясно видно, что море уже не заберёт их обратно. Королевский смотритель не скрывает своего восторга! Он радостно похлопывает бочку то по крышке, то по бокам, то хлопает в ладоши, то подпрыгивает на месте от радости. Наконец-то! Наконец-то! Небо услышало его мольбу! Подбежавшим вскоре солдатам он даёт команду выкатить на берег из воды остальные бочки. Но вот его эйфория постепенно проходит. И он уже трезвым взглядом пытается оценить ситуацию. Королевский смотритель внимательно осматривает бочки на предмет их повреждения. Всё в порядкe, бочки полностью целы. Он постукивает бочки по крышкам и по бокам, пытаясь на слух определить их содержимое. Но быстро понимает, что это бессмысленно. И приходит лишь к одному выводу, что бочки забиты товаром под завязку. Он приказывает сопровождающим его солдатам вскрыть бочки. Солдаты остриём своих пик пытаются поддеть крышку одной из бочек. Они стараются, пыхтят… но у них ничего не выходит. Бочки закупорены намертво. И тут вдруг в его голову начинают приходить какие-то непонятные для него самого мысли, которые затем складываются во вполне ясную криминальную схему. Вот повезло монарху нашему – Так повезло! Солидный нынче у него улов. Три бочки тяжести неимоверной! Вот блин, везёт же некоторым… Не ошибусь, если предположу, Что в них сокровища! Король доволен будет. Теперь уверен я, Что про меня он точно не забудет! Ах, Эсмеральда, Эсмеральда!.. Откуда старая прознала, Что именно всё так оно и будет?.. Cкорей владыке доложить об этом нужно. Но тут его лицо мрачнеет. Но почему скажи мне, небо? Всё одним на этом свете! Корона, привилегии и почести. Чтоб они сдохли! Еда шикарная, которую они вкушают С блюд золотых и не подавятся! И вина пьют цены неимоверной… Когда другие, в это время В воде размачивают корки хлеба, Чтобы зубов себе последних не сломать! А если взять… и обмануть Тут глазки у него начинают «бегать», и на его лице появляется хитрый прищур, как у Владимира Ильича на портретах. Судьбу-злодейку? Взять в руки всё свои!? Судьбу… и бочки… Да и точка! Такого случая жизнь изменить свою, Такого шанса, больше уж не будет. Я думаю… да, к чёрту короля! Он что мне друг иль брат? У этого-то не убудет. О себе мне должно думать! Да и цыганка так сказала, Что правильно добром распорядиться надо. На его лице появляется решительность, взгляд становится твёрдым: «Да! пора брать судьбу в свои руки!» Не обеднеет… своя рубашка ближе к телу! Смелей, обстряпать это дело надо поскорее. Жизнь новая уже стучится в мои двери! Осталось только с остолопами, Ко мне приставленными договориться. О, боже, дай мне силы…» Он поворачивается к солдатам, пристально вглядывается им в глаза. Пытаясь предположить, понять, какой ответ с их стороны ему ожидать, если он им сделает предложение такого вот, вполне криминального, рода. Солдаты вытягиваются по стойке «смирно» под пристальным взглядом своего командира. Тут он вдруг, а другого ему ничего не остаётся, расплывается в добродушной улыбке на всё лицо. И миролюбивым, вкрадчивым голосом начинает с ними разговор: – Ну что, братишки, помните, Как много раз за короля вы жизнью рисковали? О, сколько раз мечи и копья Грудь и брюхо вам пронзали?! А что взамен? Злато иль серебро наполнило карманы ваши? А? Так вот… Настал час благодарности за службу вашу! Я мыслю так: Разделим же находку нашу, братья, по совести. И кто куда, с богом, разойдёмся. Я так решил: из этих бочек мне две, Как командиру! Так полагается по чину. Вам – на двоих одну. Сегодня появился шанс у каждого из нас Навечно изменить свою судьбу! Я просчитал: богатств, что в бочке этой, С лихвой вам хватит до конца Счастливых ваших дней. Ну, по рукам? И разбежались поскорей! И так, коль я – направо, То налево – путь вам. Коль я – налево то, тогда – вам прямо… Ну что, братишки, как мой план вам? Верзилы-солдаты, привыкшие за столько лет службы только тупо выполнять приказы, из речи своего командира ничего не поняли. И лишь смутно предположили, что им предлагают что-то непотребное. Они посмотрели друг на друга и не сговариваясь, с суровыми лицами, направили свои пики прямо в грудь своего командира. Из их уст в едином порыве вырывается: «Ах ты, ты коррупционер!». Лицо королевского смотрителя побледнело. Он понял, что попал «по полной» и жизнь его висит на волоске! И тут он громко рассмеялся им в лица гомерическим смехом, а потом грозно скомандовал: Становись! Равняйсь! Смирно! Иного поведения от вас, бойцы, я и не ожидал! Вижу, пошла на пользу вам муштра! Скажу вам прямо: я горжусь вами! Прошли вы испытание моё! Страна…страна гордится вами! Ё – ма – ё… О благородном вашем поведении Доложено мной будет королю, Как не поддались вы на провокацию мою! И верю, что награда, За верность королю и службу вашу, Себя ждать не заставит! Уверен, братцы, на все сто, Что помянет вас король В какой-нибудь своей молитве. Чтоб Пресвятая Дева крепче вас хранила! Возрадуйтесь же, братья! И от себя вам объявляю благодарность! Солдаты заулыбались от похвалы. Их улыбки обнажили кривые, изъеденные кариесом, ещё оставшиеся зубы. Королевский смотритель продолжил: Теперь же слушайте приказ! Так вот… как мыслю я: Такие бочки не под силу нам. Втроём не справимся мы с ними. Нужны ещё нам силы, Нужны подводы, люди, Чтоб до дворца доставить их смогли мы. Я быстро сбегаю туда-сюда, А вы останетесь стеречь богатство короля! Приказ вам ясен? Смотрите у меня! И не дай бог, что с бочками произойдёт. Если не досчитаюсь хоть одной!.. Вам мысль моя ясна? Тогда пока… Королевский смотритель быстрым шагом, а где и рысцой, поспешил в сторону замка. Произнося сквозь зубы, но так, чтобы не услышали солдаты: Дебилы б...дь!!! Cцена VI Замок Эльсинор. Утро. Королевская спальня. Большой, королевский кот, перс, важно расхаживает по одеялу на королевской кровати. Дорогое одеяло укрывает собой королевскую чету. Одна вырисовывающаяся под одеялом фигура большая, как небольшой холм. Это королева мать. Другая же фигура размером поменьше. Это новоиспечённый король. Он уже готов проснуться. Но дрёма всё никак не отпускает его. Кот, только по одному ему ведомой причине, ложится поверх одеяла напротив головы короля. Да при этом так, что хвост перса ложится на лицо его величества. Кот начинает потихонечку размахивать хвостом, щекотя королевское лицо, конечно же не специально. От этого его величество наконец полностью приходит в себя. Сладко зевает и потягивается. Массивные напольные часы пробивают одиннадцать часов дня. При этом из дверцы в верхней части старинных часов появилась сова на пружине и ухнула одиннадцать раз. Всё… король окончательно проснулся. Он садится на кровать и не нагибаясь пытается нащупать ступнёй свои тапочки, подарок покойного брата на день его рождения. Тут его нога нащупывает что-то мягкое. Король догадывается, что это… и резко, с брезгливостью, одёргивает ногу. Но поздно, ступня уже испачкалась в кошачьем помёте. Ругая про себя кота, чтобы не разбудить ещё спящую королеву, король вытирает ступню о ковёр. Потом бочком встаёт с кровати и взглядом находит свои тапочки. Наконец тапочки надеты. Король находит взглядом кота и грозит ему кулаком. Затем он подходит к зеркалу. Около зеркала, на небольшой красной подушечке, лежит королевская корона, вся усыпанная дорогими каменьями. Король надевает корону на голову и так и эдак, несколько раз, любуясь собою в зеркале. Вдоволь налюбовавшись, кладёт её обратно на подушечку. А вместо неё надевает на голову небольшую, мягкую шапочку с королевским вензелем. Затем выходит в соседнюю комнату. Комната богато убрана, видно, что её владельцы любят роскошь. Помимо прочих украшений, стены комнаты украшают большие, красивые, величественные портреты самого Клавдия, очень странным образом похожего на Петра Алексеевича. Ну, сами понимаете, какого Петра Алексеевича. Его супруги, королевы Гертруды, дьявольским образом уж очень похожей на Ангелу Меркель, а также портрет его покойного братa Гамлета. Каким-то чудом поразительно похожим на Януковича. Да-да… того самого Януковича. Вот такие, мой дорогой читатель, гримасы матери природы… Король берёт в руки колокольчик и звонит в него. В услужливо согнутом положении входит Полоний, первый придворный министр, советник короля. Он как бы подплывает к королю. Его лицо излучает счастье, губы в улыбке расплылись по всему лицу. Полоний – Приветствую тебя, о мой король! Как почивали? Надеюсь отдохнули вы и телом и душой? Надеюсь сны приятные вас посещали? Прекрасно выглядите, мой король! От вас здоровьем веет Шагов за сто! Ни как не меньше, И цвет лица у вас – ну просто песня! А бодрость духа вашего Ещё даст фору молодым! Господь пусть охраняет Вас, Во все, владыка, ваши дни! Тут у короля слегка напрягаются брови. Клавдий – А разве я не молод? В мои-то годы, В старики меня ты записал, Полоний? Полоний (побледневши, стал нести всё, что пришло ему на ум) – Что вы, что вы, мой король. Хотел сказать я… что бодрость духа вашего Только крепчает с каждым днём! И нам уверенность даёт, Что с королевством нашим Будет всё в порядке! Раз наше государство, сир, В руках прекрасных, сильных ваших! Клавдий – Теперь понятно… Выражай, Полоний, яснее свои мысли впредь, Особенно с утра. А то с утра… ещё мы… не совсем… Король специально сделал замечание Полонию, так сказать, для острастки, чтобы показать, кто в доме хозяин. Ему это явно доставляет удовольствие. Полоний – Да, мой король! (и дальше продолжает) Спешу вам доложить, ваше величество, Что в государстве нашем, Благодаря безмерным усилиям вашим, Всё в порядке! Другие государства все в упадке… Народ же наш упитан, сыт, одет, обут И трудится не покладая рук На благо короля и государства. Так сказать: картина маслом! Клавдий – Что сын наш, Гамлет? Видел ли его с утра? Полоний – Да видел, сир, прошёл мимо меня. Я на лице его узрел печаль. Я думаю, он по отцу тоскует, Который, так, ушёл от нас скоропостижно. Попахивало от него винишком… К вину наш Гамлет что-то пристрастился. С утра… ну как, прошу простить: простолюдин. И все безмерно рады мы, ваше величество! Что он в, объятиях ваших, Вновь обрёл отца. Я думаю, нет я уверен: возликовали небеса, Когда женились вы на матери его. И взяли Гамлета под своё могучее крыло! Так это благородно с вашей стороны. Я думаю, господь продлит за это ваши дни! В это время со двора доносится людской шум. Шум всё нарастает. Клавдий – Что это там такое? Полоний – Пока не ведаю, о мой король. Клавдий – Пади же разузнай. И если это бунт – вмешайся! К ублюдкам никакой пощады!!! Плетей быть может выписать кому? Так выпиши! Спокойствие, порядок – вот мой принцип в жизни! А если революция? Так сразу к стенке всех, Патронов не жалеть! Зачинщиков не медля в ров, к медведям. Полоний мой, я так скажу тебе: Порядок добрый нужен нам в стране! А-то ишь, раскудахтались сутра. А королева спит ещё пока. Что за народ! Нет никакого уважения. К семейству королевскому! Потом доложишь мне, что было там. Ступай. Сцена VII Полоний пятясь выходит из приёмной короля, и бегом спускается в низ, во внутренний двор замка. Тут его спина распрямляется. Взгляд становится жёстким, льстивая улыбка исчезает с его лица. Во дворе он видит такую картину: стоят три подводы, запряжённые добрыми конями с королевской конюшни. На каждой подводе по одной массивной бочке. Народ окружил подводы и что-то с жаром обсуждает. Полоний твёрдым, хорошо поставленным голосом обращается к толпе: – Чего собрались, остолопы, бездельники? Иль переделали вы все дела, а? Чё за майдан? Прогремел голос Полония. Наступила тяжёлая пауза. Толпа, услышав голос высокого вельможи, враз затихла. Все обернулись в сторону Полония. Мужчины сняли головные уборы и низко поклонились в пояс Полонию. А женщины сделали реверанс и потупили взор. Полоний оглядел их испепеляющим, начальственным взглядом. Он был доволен собою. Наконец, насладившись властью, он решил прервать тяжёлую паузу. В толпе он разглядел королевского смотрителя и обратился к нему: – А… вижу, кто причина шума. А ну, иди к сюда паскуда, гадёныш! И объясни, что происходит? Эт, ты тут бунт устроил? Его величества покой нарушил! Гляди ужо, а то на суши тебя пустим. А вы кретины, дармоеды, тунеядцы, Что рты разявили? Забыли, что больше двух не собираться? Болваны. К делам своим немедля возвращайтесь. Пока плетей не схлопотали у меня! Дебилы б....дь. Король наш кроток, но порядок любит! Бездельников и дармоедов, Он кормить не будет! Королевский смотритель, на полусогнутых ногах, быстро подошёл к Полонию и в пояс ему поклонился. Смотритель (волнуясь, сбивчивым голосом) – Прошу его величество и вас, Великий муж, Полоний! Меня покорнейше простить. Спешу вам доложить, мой господин, Что нынче в нашем королевстве Случилось нечто! А дело было так: Нынче, как всегда сутра я, Свои обязанности исполняя, На благо короля и государства В прибрежных наших водах Нашёл сии предметы, по виду бочки, Что их нутро содержит, Прошу меня великодушно вас простить, Не ведаю… не смел я их открыть. Ведь, кaк закон гласит, Что это собственность теперь Монарха нашего, Любимого, так всеми нами короля! Теперь его величеству решать: что да как. Но тут же мною были Предприняты все меры. Чтоб груз, надеюсь я, сей ценный Без промедления был доставлен ко двору. В докладе письменном, подробно Потом всё вам я изложу. Полоний – Так, вижу я, что ты неглупый малый. Их было точно три? Себе небось одну оставил? Ну-ну, смотри… Я по своим каналам всё перепроверю. Надеюсь, ты ни о чём потом не пожалеешь. Надеюсь… Что ж, если в бочках этих Действительно окажется солидный груз! Тогда, предположить возьмусь… Тогда, я думаю, вознаградит тебя король! Ведь, в деле этом, главную сыграл ты роль. Монаршая милость не заставит себя ждать! Уверен я, Владыка наш… Небольшая пауза, Полоний на секунду задумался. Он… помянет тебя потом В какой-нибудь своей молитве. Ну типа, хорошо чтоб у тебя всё в жизни было. И знай, не каждому такая выпадает милость! Теперь ступай. Задерживать тебя Такой нужды я боле не имею. Да, и с докладом не тяни, Представь его мне до обеда. Королевский смотритель пятится на полусогнутых ногах и постепенно скрывается от глаз Полония. Потом, отойдя на значительное расстояние от Полония, скорым шагом выходит за ворота замка. Он в негодовании! Он потрясён! Его мозг не выдерживает такого напряжения. Его сознание как бы раздваивается и он видит себя со стороны. Как будто ему является второй он и разговаривает с ним: – Ну что, глупец, награду получил свою? Решил стать другом королю, Решил с ним побрататься? О злате, девах юных, о почёте размечтался? Да, видать, дурак ты полный, братец! Как в голову твою такое тебе могло придти? Здоров ли ты? Видать, сказались годы тяжкой службы На разуме твоём… Ты думал побратается с тобой король? Тут он спотыкается о лежащий на его пути камень. Видение спадает, разум проясняется. Но гнев не покидает его. «В молитве помянет меня король! Что мне с того? И это всё, на что король способен? Мошенники! Я большего достоин! Ему три бочки подогнал я, Обогатив его несметно! А он… а он!!! Решил молитвой от меня отделаться? О, жадность королей Воистину несёт в себе несправедливость! Пусть будут прокляты ублюдки эти трижды! Теперь мечтаю я, Чтоб с Клавдием стряслась беда! Чтоб сгинул он в пучине бездны За свою жадность, чтоб болезни Ему изъели чрево, Чтобы проказа источила его тело, Чтобы одна из бочек Упала на ногу ему, её сломав. А лучше голову ему чтоб размозжила! Чтоб в теле у него все пересохли жилы! И этот хитрый пёс Полоний… Уж вижу, как владыке он доложит Так обставит дело всё, Что наградит его король! Ему награда? Пусть сдохнут оба эти гада! Чума на оба ваши дома! Кровососы, скорпионы! О, как же зол я, как же зол! В молитве помянет меня король! Пускай же теперь жадность Средь людей второе имя обретёт. И именем тем будет Клавдий! Ну, Эсмеральда! Ну, Эсмеральда!.. Пусть в муках они сдохнут! Пусть роды их исчезнут! Ублюдки, су…и, гниды! О небо, услышь меня, о небо!» После гневной речи королевского смотрителя в пасмурном небе возникает неимоверной яркости молния. Да такая, что день из пасмурного на секунду превращается в солнечный. За молнией гремит неимоверной силы гром. Да такой, что земля содрогается и смотрителя даже подбрасывает вверх. Он в шоке от всего происходящего. Неистово крестится и спешит поскорее покинуть это страшное место. Сцена VIII А Полоний в это время жестом подозвал к себе одного из гвардейцев, охраняющих покои короля во дворе, и собрался обратиться к нему. Уже было приоткрыл рот, но в это время ярчайшая молния, на какое-то время, ослепляет его. За молнией раздаётся неслыханный доселе раскат грома. Кони, обезумев, встают на дыбы, резко рвут вперёд, и бочки, не удержавшись на подводах, падают на вымощенный камнем двор и катятся по нему в разные стороны. Наконец Полоний приходит в себя и кричит гвардейцам, охраняющим двор: – Ловите их! Ловите, остолопы! Гвардейцы срываются со своих мест и бросаются ловить бочки. Наконец им это удаётся. Бочки по-прежнему в целости. Катите их сюда, катите! Имея в виду то место, где он сам находится. Бочки подкатывают к нему. Он их бегло осматривает и приходит к выводу, что они по-прежнему в целости. Он обращается к одному из гвардейцев, отдавая ему приказ. Полоний – Вот что, боец, сгоняй-ка ты на кухню. Тьфу ты кузню! Сгоняй на кузню! И кузнецу доходчиво ты объясни, Зачем его желаем видеть мы. Открыть, мол, бочки прочности неимоверной Непременно, Пусть инструмент с собой возьмёт, Какой он посчитает нужным, Чтоб это дело сдюжить, И явится без промедления сюда. Ступай, одна нога, б....дь, – здесь, другая – там! Наверное король заждался уж меня. Гвардеец со всех ног бросается исполнять данное ему поручение. Полоний же направляется в замок к королю на доклад. Сцена IX Гамлет, слегка подшофе, возвращается в замок из города. С тех пор, как при странных обстоятельствах умер его отец, тоже Гамлет, прежний правитель страны и владыка замка Эльсинор, Гамлет не может «прийти в себя». Смерть отца потрясла его. Король на момент смерти был в приличном здравии. Следил за своим здоровьем, не устраивал запоев и не занимался чревоугодием. Любил эскулапов. И по малейшему поводу навещал их. Немного занимался спортом, любил охоту. Смерть короля оставила много вопросов.После смерти отца не в силах, физически и морально, снести утрату, Гамлет пристрастился к алкоголю. Чтобы избежать нравоучений со стороны матери-королевы и своего нового «отца», родного брата короля Гамлета Клавдия, за коего она вскоре вышла замуж, Гамлет всё чаще и чаще стал выходить в город и наведываться в кабаки. Он не гнушался общения с простыми людьми. Войдя в замок, Гамлет направляется в покои Офелии, дочери Полония, с которой у него сложились близкие отношения. С недавних пор только ей он доверяет, что у него на душе и в сердце. Но по пути он натыкается на своего сводного брата Отелло, чернокожего юношу. Когда-то правитель африканского государства Абессиния, в момент установления дипломатических отношений между его страной и Данией, преподнёс королю Гамлету в подарок одного из сыновей своего подданного, отпрыска африканского князя. Королю так понравился мальчонка, что он усыновил его. Тем более, что король Гамлет мечтал о многодетной семье. Но его супруга, по неизвестным обстоятельствам, не смогла подарить ему больше детей. Гамлет и Отелло были примерно одного возраста. Вместе росли, играли, получали образование. И по жизни были добрыми друзьями. Отелло стоял у окна. Он явно ждал Гамлета. В момент их встречи покои освещает яркая молния, а вслед за ней раздаётся мощнейший гром. Стены замка содрогаются. Гамлет и Отелло инстинктивно пригибаются. Но всё обошлось. Отелло – Ну наконец-то, Гамлет, привет тебе! Давно ищу тебя я, старина. Уж ноги все стоптал. Весь замок обошёл, Потом сказали мне – ты в городе. Ты что, уже того?.. При этом Отелло показал пальцем на горло, под подбородком. Гамлет – Привет, Отелло, козья морда. Да выходил, сдавило грудь мне что-то. Наверно это от погоды. Развеяться решил, развеяться мне надо было. Ведь ты же знаешь: не брезгую общеньем я С людьми простыми. И в горле пересохло что-то… короче: Зачем же видеть ты меня хотел так срочно? Отелло – О, брат, твоё участие мне нужно в моём деле, Твоя нужна мне помощь, поверь. От этого судьба моя решиться может. А дело вот в чём. Уже который месяц я… влюблён! Она одна теперь в сердце моём. Та дева, что меня сразила наповал, Которой я всего себя отдал, Прекрасна! Так прекрасна, Что я в своё не верю счастье. Не верится мне каждый раз, Что я её в своих объятиях держу! Я братец так тебе скажу: Что я не в силах нужных слов найти. Чтоб описать тебе все её прелести! Но… ведь мы мужчины. И на мужском попробую сказать тебе я языке. Поверь мне: И грудь её и стан, Всё прочие волшебные места… Лишь вспомню их – Мне тут же будоражат кровь! Видать немало положил трудов Господь, Отец Всевышний наш, Чтобы такую красоту создать! И вот теперь решил я… Решил я окончательно Её себе (пауза) в жёны взять. Гамлет – Так поздравляю! А в чём загвоздка, в чём вопрос? Помощь-то в чём? Ты молод, душой и плотью крепок, Здоровья хватит на десятерых. Препятствий тут не вижу никаких! От матери и от отца, То есть от дядьки нашего, Благословение получишь в раз. Все будут только рады за тебя. А кто родители её, кто они – Бароны, герцоги, князья? И как её зовут, быть может знаю её я? Отелло – О, Гамлет, милый брат мой, В этом всё и дело. Поверь, не всё так просто в ситуации моей. Увы, она не тех кровей: Она с рожденья сирота, Родителей своих не ведала, не знала никогда. И вынуждена, Hа хлеб себе насущный, зарабатывать Трудом презренным… О брат, в борделе. Гамлет – Я что, ослышался? В борделe? В самом деле? Она, что проститутка? Отелло, что за шутки? Как угораздило тебя, Что ты со шлюхой жизнь свою решил связать? А как зовут её? Быть может опоила она тебя чем, Что голову ты потерял совсем? Отелло – Дездемона! Гамлет – Дездемона??? Гамлет очень удивлён, да так, что у него выходят глаза из орбит. Он тут же вспоминает, как недавно кувыркался в постели с этой девицей. И это не остаётся незамеченным Отелло. Отелло – Так ты знаком с ней? Её ты посещаешь тоже? Гамлет – Что ты, что ты! Впервые слышу это имя! Ведь ты же знаешь, что Офелии любимой Всецело предан я душой и телом. Но хватит обо мне. Давай историю свою скорее мне поведай. Отелло – О брат мой, Гамлет, помнишь ли те дни, Когда безудержно веселью предавались? Как мы тогда по полной отрывались? Как молоды мы были! Как искренне любили! Как верили в себя! Тогда ещё отец был жив наш. Так вот, в один такой прекрасный день Вина изрядно выпивши, В борделе оказался я. Видать решила так судьба! А поутру, проснувшись В одной пастели с этой девой, Подумал я, что сон мой продолжается, Что я в раю. Раз я её в своих объятиях держу! И вот с тех пор влюблён! Уж так влюблён в свою я Дездемону! Сердце моё не ведает покоя, Пока её в свои объятия не заключу. О как же я люблю её, о как люблю! Я даже ей двойной тариф плачу! Так вот, хочу я выкупить её, Чтоб в брак вступили мы потом. Хочу деньжат у матери я попросить, Хотя б взаймы. Тебя же, брат, я попросить хочу, Чтоб поддержал меня ты В предстоящем трудном разговоре: Один в поле не воин. Наверно слышал про такое? А то навряд ли старики поймут меня. Ну что, поможешь, брат? Гамлет – Вот так раз. Отелло, брат, не понимаю я тебя – Вокруг тебя столько дев Из самых благороднейших семей! Любой граф, любой барон за честь почтёт, Чтоб его дочь вступила в брак с тобой. К тому же, это точно я могу сказать, За девою такой, Солидное приданное ты сможешь взять. Что для тебя, конечно ж, будет очень кстати. Задумайся над этим, братец. Отелло – Гамлет, брат, мне мысль твоя понятна. Но видишь ли, любовь она штука такая: Никто из нас не смог ещё пока понять, Как она свой выбор делает за нас. Как превращает нас она в раба Того или иного существа. Каждый день я вижу лица разных дев, В том числе и из самых благороднейших семей. Вижу их прекрасные фигуры, Когда в замке на балах они у нас танцуют. Но ни одна из них, в моё сердце Не смогла открыть, поверь брат, дверцу. А Дездемона – лишь раз я на неё взглянул, Лишь раз своею плотью в её плоти утонул, Так сразу понял: господу хвала За то, что в руки мне её он дал, За то, что вдруг пересеклись наши пути И смог я в своей жизни счастье обрести! Брат, я так решил: если маман и Клавдий будут против Это меня никак не остановит! Выкраду тогда свою любовь я из борделя, Покину Данию и навсегда в Бруней уеду, А может в Конго или Сомали. Куда пока ещё я точно не решил. Короче, туда, где есть у меня родня. Но жизнь себе не дам сломать. Если, конечно, ты мне не поможешь, брат. Что скажешь, а? Могу рассчитывать я на тебя? Гамлет – Отелло, брат, ситуацией своею, Ты меня застал врасплох. И видит бог, Конечно, бы я мог… Но ты не мог бы уточнить один момент: Она, она, что… первая кто отдалась тебе? А до неё другие были у тебя? В другое лоно ты свой всаживал кинжал? Я тоже проходил через такое. Вот помню… И я готов был тут же под венец идти. С той, что распахнула крылья предо мной свои. О, как же я её боготворил! Пойми, Отелло, всё это просто юношеский пыл. Теперь смешно об этом даже вспоминать. Вот был дурак! Брат, а она-то тебя любит? Не верю, чтобы на любовь была способна шлюха. Поверь, это её работа. Перед нашим братом распахивать свои ворота. И согласится ли она с тобою в Конго жить? Что ей там делать, коз пасти? Отелло – Конечно любит! Она не раз мне это доказала. Недавно вот меня к одной приревновала. Я не успел ей даже пару слов сказать, В своё оправдание. А она уже ладошкою своею бац меня по харе! Потом взяла да и графин с вином, Мне о башку разбила. Насилу, брат, я у неё прощенье вымолил. По поводу других же дев Я так, братан, скажу тебе: Ни до, ни после. У меня она одна. Разврата не приемлю я. Я однолюб, свою природу трудно мне исправить. Меня моя во всём устраивает! Глаза в глаза.., да и с кормы Мне разрешает заходить. По всякому мы предаёмся с ней любви! Пусть на десять лет она меня и старше. Для любящего сердца разве это важно? Гамлет – Да, веселуха, что ещё сказать. И всё же ты меня послушай, брат. Библейскую историю хочу Тебе я, для примера, привести. Тогда быть может в твоей жизни Всё встанет на места свои. И так… Отелло – Что ж, брат, и у меня есть в памяти история одна. Она не книжная, реальней не сыскать Она касается обоих нас. Помнишь ли тот день, Тогда, с тобой мы были пацанами, Когда в саду с тобой играли, И на тебя гадюка вдруг напала? В одну из ног ужалила тебя и уползла. Ты завизжал, а я же к ране бросился твоей И поскорей припал губами к ней, Чтобы спасти тебя. Ты выжил, я ж потом три дня Тот яд носил в себе. Все думали, что мне пришёл конец. По-разному свои скрепляют узы люди: Кто кровью, кто вином, а в нашем случае Ядом мы скрепили наше братство. И если это, Гамлет, для тебя хоть что-то значит… Дай мне надежду, теперь ты выручи меня. Ну, что, поможешь, брат Иль мне идти уже вещички собирать? Гамлет – А то! Го…но вопрос! Отелло – О, Гамлет, брат мой. Я никогда в тебе не сомневался! Теперь скорей пойду Сей новостью прекрасною Любовь свою порадую! На этом они пожимают друг другу руки. Потом Отелло в порыве нахлынувших на него чувств бросается обнимать Гамлета и крепко сжимает его в своих объятиях. На этом они расстаются. Когда Гамлет остался один, он даёт волю своим мыслям, своим чувствам. Его прорывает: Гамлет «Дебил! Кретин! Вот вляпался – так вляпался! Что скажут люди о семействе нашем, Когда народу ситуация откроется такая? Как минимум поднимут на смех! Потом, предчувствую – позор. И пересуды, пересуды… С пристрастием нам кости перемелют люди. Ну нет! Такого, брат, не будет! У Клавдия и так авторитета нет в народе, А тут ещё такое. На короля плевать, мать жалко. Вот удружил уж чёрт чернявый! Нет… хоть и люблю Отелло, как родного, Вмешаться надобно. Не вижу выхода иного. И свадьбы сей не допустить! И как же быть? Может морду мне ему набить? Да, ситуацию придётся брать мне в свои руки. Давай же, Гамлет, думай, думай. Как же нам быть, Чтоб свадьбу эту упредить? А может обратиться мне за помощью… к Отто, Начальнику СД. Он с батей переделал много разных дел. Я думаю: он сможет подсказать. Как мне Отелло выдернуть из этого дерьма». Придя к себе, Гамлет посылает слугу за начальником СД. Сцена X В королевской приёмной. Полоний со двора направляется в королевские покои. Перед дверью, за которой начинаются покои короля, Полоний останавливается, сгибается в услужливой позе. На его лице появляется подобострастная, заискивающая улыбка, обнажающая ещё оставшиеся изъеденные кариесом зубы. Он кивает головой дворецкому на дверь. Тот стучится в неё. Из-за двери слышится голос короля, разрешающий ему войти. Полоний входит. Клавдий – Ну, наконец-то! Тебя за смертью только посылать. Что за базар там? А видел молнию? Я чуть не ослеп! А гром какой! Я думал замку всё, реаседец! Проснулась даже королева, А сон её под утро oчень крепок, Но, слава Богу, всё обошлось. И так я слушаю донос. Тьфу ты, доклад. И так мы слушаем тебя. Полоний – Любимый, наш король! Я задержался только потому, Что ситуация уж очень необычна. Но разобраться в ней мне всё-таки ума хватило. И вот теперь готов, Чтоб всё подробно доложить вам лично. О, солнце нации! Бывает в сотню лет лишь раз такое. Хвала всевышнему! Сегодня море Преподнесло вам в дар огромные три бочки! А что в себе нутро таит их Пока, сир, остаётся под вопросом. Но чувствует уже душа, что в них сокровища! А если не сокровища, то товар, Непременно ценный, бесспорно ценный! И главное – так своевременно! Иначе, не стало б море так суетиться. Зачем ему расстраивать ваше величество? Теперь хочу соизволения вашего, Команды вашей получить. Так, как теперь они… С тех пор, как берег осчастливили наш, Уже всецело вам принадлежат! На вскрытие. Чтобы на всё ответы получили мы, Прошу меня простить великодушно, Мой король! За то, что я своим умишком скудным, До мысли мог додуматься одной: А не захочет ли король Почтить своим присутствием Сие мероприятие? Уж больно бочки ладные! Чтоб, сир, при вас Те бочки вскрыты были. И первым вы из всех увидели Тот дар, что море вам преподнесло. Видать благоволит к вам Посейдон, Раз вам привет свой шлёт! Король, всё это время слушая Полония, делал умное государственное лицо. После доклада Полония он взял паузу. И выдержав её, обратился к Полонию. Клавдий – Ну, что ж! Мне нравится ход твоих, Полоний, мыслей. Толково ты всё объяснил нам. Вполне случиться может так, Что то, что в бочках этих, Казну пополнить сможет нашу. Что будет кстати. Да, очень будет кстати! А раз так, то это государственное дело, И долг мой мне велит заняться этим. А уж потом позавтракаем! Да и королеву будет чем порадовать. Король облачается в красивый дорогой халат. На спине халата золотой нитью вышита корона. Корону же обрамляет старинный королевский девиз: «Чему быть, того не миновать». Король с парой слуг и Полонием спускаются во двор замка. Сцена XI Бордель. Одна из комнат в борделe. На постели, под одеялом, лежит обнаженная женщина. Это Дездемона. Она одна из передовых тружениц этого заведения. Вместе с ней в комнате находится полуобнажённый мужчина. Он одевается после секса с ней. Уже надел панталоны. Это хозяин борделя. Продолжая одеваться, он разговаривает с Дездемоной: Байден – Да, ты великолепна, как всегда! И мастерство твоё растёт день ото дня. Доволен я тобою, Дездемона. Давно уж окупились мне те деньги, Которые вложил в тебя! Растёт число мужчин, Которые лишь раз тебя попробовав, Уже не могут без тебя прожить и дня! Особенное лоно у тебя! Вот и я, вот и я… Быть может ты колдунья, а? И надо б на костре того… тебя? Ха – ха – ха – ха… Вот и чернявый этот, приёмыш короля. Как его? Дездемона – Отелло, господин. Байден – Вот-вот, Отелло. Что-т, память стала подводить меня… Мой эскулап, у коего врачуюсь я. Мне так сказал, что это может быть от сифилиса Или от триппера, От коего он меня ещё не вылечил, Но думаю, что с божьей помощью, Всё как-нибудь устроится! Так вот… о чём это я? Ах, да. И надо же такому случиться было, Чтоб королевский сын, Влюбился в проститутку? Видать графини, баронессы ему уже наскучили. Дездемона что-то недовольное ворчит про себя. Какая-то в тебе есть, Дездемона, тайна! Но это мне по барабану. Держи Отелло на коротком поводке! Богатые клиенты мне Нужны как никогда сейчас. Надумал расширяться я. Поболее высоси с него деньжат! Полный даю тебе карт-бланш. Ещё один хочу открыть бордель. Такая у меня теперь вот в жизни цель. И если будет всё путём, Тебя смотрительницей cделаю я в нём. Дездемона робко даёт информацию боссу. Дездемона – На мне жениться хочет он. Байден – Что-что? Я не ослышался? А ну-ка, повтори! Ты, что решила надо мною пошутить? Дездемона – Мне замуж предлагал. И говорил, что выкупит меня. Байден – Ну, чудеса! всё к лучшему! Такую цену выставим мы женишку, Что в раз, изменим жизнь свою! Так вот что, Дездемона, Слушай и запоминай как Отче наш: С Отелло будь любезна Как не с кем другим. И о своей к нему любви Ему все уши прожужжи, Снеси ему башку и мозг весь вынеси ему: «Люблю, люблю, люблю, люблю! Жить без тебя Отелло не могу!» Подсуетись, родная! Приёмыша дожать нам надо. Давай-ка это дело мы ускорим! Да, и не забудь: воскресение – субботник. У Дездемоны от этих слов свело лицо, как от зубной боли. Дездемона. – И ещё, хозяин, Есть обстоятельство одно, Которое меня тревожит очень. Байден – Что такое? Дездемона встаёт с постели и начинает одеваться, по ходу дела разговаривая с боссом. Дездемона – Отелло этот порой бывает не в себе. Что-то не так в его башке. Я вижу, меня он начинает ревновать, К клиентам нашим! Такая вот хозяин шняга. Понятно ж всё: чем занимаюсь, кто я. А у него, видать на этой почве, Срывает крышу! Когда безумца пред собою вижу. И холод пробегает по спине моей. Мечтаю я тогда, чтобы ушёл он поскорей. Каким-то новым, отрешённым, взглядом, Тогда, он начинает на меня смотреть. Не узнаю его я в тот момент. Как будто предо мною Не Отелло прежний, А человек какой-то новый, Человек совсем мне не знакомый. Когда последний раз такое с ним случилось, Я от испуга даже обмочилась. Вдруг рожу повело его и в шею мне Пальцами чёрными вцепился он. И стал душить меня, козёл! Но я-то не из робкого десятка. Такого в жизни повидала-испытала! Теперь меня без хрена не сожрать! Графином по башке Отелло хвать. Графин с вином, пока я в памяти ещё была, Схватила с тумбочки, что возле кровати. И о башку разбила этой твари! И тут же он пришёл в себя. И смотрит на меня глазами прежнего Отелло. Хозяин, ты сичёшь такое дело? И говорит, что ничего не помнит сволочь! Но видя, что стекло разбито, а вино разлито, Я думаю: башка ещё трещала у него. Во всё поверил он, во всё, Что я поведала ему. Хозяин я тебе не вру! Потом стал извиняться, на колени встал. Вымаливал прощенье у меня. Его пообещала я простить. Когда колечко принесёт мне золотое. И никакое не иное. За страх, за боль, что испытала я. За ужас, через что прошла. А до тех пор ко мне чтоб не являлся. На кой хрен со своей любовью он мне сдался? Колечка нет – так мимо проходи. Других вон много, к ним иди! Но так скажу тебе, хозяин: И без его колечка, уж как-нибудь я проживу, Судьбу испытывать я больше не хочу. Лицо готова изуродовать себе, Лишь бы его не видеть боле. Не дай бог снова пережить такое! С тех пор боюсь его смертельно. Хозяин ты мне веришь? Как вспомню те глаза его шальные – Кровь стынет в жилах у меня. На волосок от гибели была. С тех пор боюсь его, боюсь. Ещё б немного – и была я труп. Байден (вкрадчивым голосом пытается успокоить, подбодрить её) – Ну, это дело мы уладим, моя родная. С Отелло я поговорю на эту тему, Чтоб он себя достойно вёл. Тут как раз мне ясно всё: От любви к тебе он начинает голову терять. Это нам на руку, это ускорит план наш! О коем помнить ты должна, И днём и ночью. Поняла? Хорошая моя. Смотри, не подведи меня. Будь умницей и сделай всё, как надо. Поняла? Не вздумай рассердить меня! Да… и колечко золотое, Ты всё-таки с него истребуй. Ну, а потом, как водится, Отдашь его мне на хранение. После этого напутствия Дездемоне он выходит из её комнаты. Сцена XII Король с Полонием и парой слуг спускаются во двор замка. Его уже все ждут. Гвардейцы вытягиваются по стойке смирно, кузнец здоровенный детина, низко кланяется в пояс. Король серьёзен и величественен, так по крайней мере ему кажется. Король играет короля. Полоний – Вот бочки, мой король, Что море вынесло из недр своих. В подарок вашему величеству! А вот кузнец, он приступить готов ко вскрытию. Король не спеша приближается к бочкам. Оглядывает их хозяйским взглядом. Молчит с государственным лицом. Потом молча отходит от бочек. Полоний пристально вглядывается в лицо короля, пытаясь угадать его дальнейшие намерения. Наконец король смотрит на Полония и еле заметно кивает ему головой. Первый советник понял короля. У Полония хорошее настроение, потому что он видит, что и король прибывает в хорошем расположении духа. Полоний бодрым голосом отдаёт команду кузнецу: Полоний – Давай, кузнец! Своё нам покажи искусство. Открой-ка эти бочки нам Ручищами могучими! Желательно не повредив Ни бочек, а тем более, ни содержимого. Приступай, родимый! Кузнец, с увесистым молотком в руке, подходит к одной из бочек, которая ближе всех стоит к Полонию. В другой руке у него небольшой деревянный кол. Кол он ставит в край крышки бочки и уверенным, несильным движением руки, как бы пробуя на прочность крышку, наносит молотком первый удар по колу. Крышка заскрипела, но не поддалась. Кузнец повторил свой манёвр, но уже более уверенно. Ему ещё никогда не приходилось работать под наблюдением короля. Постепенно работа захватила его. И он, уже ни на кого не обращая внимания, продолжил своё дело. Наконец один из краёв крышки провалился внутрь, а другой приподнялся над верхней кромкой бочки. Кузнец отложил инструменты в сторону. Могучими руками взялся за край торчащей вверх крышки и потянул её на себя. Через пару секунд крышка уже была в его руках. Кузнец поклонился корою в пояс и пятясь отошёл от бочки. Полоний поклонился королю и подошёл к бочке. Он увидел большое количество скрученных мешочков, на взгляд, из какой-то плотной ткани. Из чрева бочки шёл какой-то незнакомый, душистый аромат. Полоний неуверенным движением взял в руки один из мешочков и оглянулся на короля. Тот в знак одобрения снова кивнул ему головой. Полоний, развязав мешочек и осторожно засунув в него кисть своей руки, стал пытаться определить его содержимое на ощупь. Пытаясь сообразить, чтобы это могло быть. Через некоторое время Полоний, зацепив пальцами небольшую щепотку вещества, находившегося в мешочке, извлёк её на свет божий. Он стал её с неподдельным интересом рассматривать, тереть между пальцами, подносить к носу. На лице Полония читалось недоумение и полнейшее разочарование. Клавдий – Ну, что, Полоний, там? Есть, что-то ценное для нас? Полоний – Ещё не разобрался, мой король… (недоумённо) (Чёрте что…) Вот думаю, что это может быть такое. Похоже, сир, на благовоние, Какая-то сушёная трава. (А может прошлогодняя листва?) Но очень ароматная! Такую раньше не встречал в краях я наших. Я думаю, что это, сир, к еде приправа. (А может для мышей отрава.) Клавдий – Неси ко мне, я сам взглянуть хочу! Быть может побыстрей тебя я разберусь. Полоний – О, мой король! Я думаю: пока травы сей тайны не откроем, Что это такое, Вам рисковать не стоит! Вдруг это яд какой-то. Позвольте мне. Сначала испытаю на себе. И, если что! первым приму удар. Такая богом мне судьба дана. Сир, ведь ваша жизнь бесценна. Для народа и отечества! Не смейте рисковать, ваше величество! Не дай бог нам снова короля лишиться. Клавдий – Разумно, мне нравится, Как мыслишь ты, Полоний. Не зря ты у нас в почёте! Не зря к тебе наше благоволенье И полное доверие. И раньше знал, что на тебя, Во всём мы можем положиться. Ты, ты от всех бед и невзгод – первый щит мой! Теперь же, во сто крат уверовал я в это. Ну, что же, продолжай, Полоний. Ближе к делу. Полоний делает жест кузнецу, тот понимает его без слов. Он такими же уже отработанными на первой бочке движениями уверенно вскрывает оставшиеся две бочки. И, склонившись в поклоне, отходит от них. Полоний подходит ко второй бочке, принимается изучать её содержимое. Он видит такие же аккуратно скрученные мешочки из плотной ткани. Он уже без опаски берёт в руки мешочек, развязывает его и засовывает в него ладонь. Зачерпнув щепотку вещества, извлекает его из мешочка. Вещество имеет порошкообразную структуру, похожую на муку. Полоний несколько секунд трёт порошок между кончиками пальцев. Потом решается понюхать его. Наконец, собравшись с духом, он решается повернуться к королю. И с заискивающим взглядом, растерянно, пожимает плечами. Давая Клавдию понять, что он опять не знает, что это такое. Полоний раздражённо думает «про себя». Полоний (с досадой) «Сегодня потерпеть могу я полное фиаско. Я думал, будет просто всё. Я думал, ждёт нас радость! Вот бочки, в них товар достойный. На деле же дерьмо какое-то. А я ведь обнадёжил короля. Теперь он на меня Повесит, может, всех собак. Вот так. За всё, что было и за всё, что не было. А это уже не так весело. А я тогда всё на смотрителя свалю. Эт он подсунул, с…ка, бочки с дрянью королю. Его и вздёрнем, если что. Давно уж рожа мне не нравилась его! Ну, а пока… давай, давай, Крутись, Полоний! Спасай авторитет свой. Да и шкуру тоже» И уже в слух, волнуясь, но стараясь придать бодрости своему голосу: – Великий мой король! Груз осмотрев сей, Пришёл я к выводу такому, И ни к какому не иному. Что несомненно он имеет ценность! Ценность, непременно ценность! А иначе его б не стали так аккуратно В бочки паковать и за море вести! Вот всё, что я пока осилить смог умом своим. А раз так, я думаю: Ответы мы на всё получим, Когда учёный это всё изучит. Давайте бочки эти мы к Горацио отправим, Светиле нашему! Учёному-алхимику. Пусть он докажет, что не зря жрёт хлеб ваш! Клавдий – Полоний, сегодня блещешь ты умом Как никогда! Довольны мы тобою! Впрочем, как и всегда. Да будет так: Снесите бочки вы к Горацио. К светиле нашему. Так обозвал его ты, кажется? И передай ему, Полоний, от нас такой приказ: Чтобы в три дня наука нам ответ дала. Что есть сие такое, Чем всё же осчастливило нас море? Я думаю, трёх дней довольно будет. Да поможет нам наука. Иначе мы сгорим от нетерпенья. Да и казну давно пополнить нечем. Я тоже думаю: не зря же эти бочки за море везли И сей товар с такой любовью в них упаковали? Ступайте! Дальше бразды правления берёт в свои руки Полоний. Он ловко всем руководит. Кузнец обратно запечатывает бочки. И гвардейцы катят их в сторону дома Горацио. Сцена XIII По истечении некоторого времени к Гамлету является начальник СД Отто Скорцени. Разговор Гамлета с начальником СД. Отто – Приветствую тебя, принц Гамлет! Как только получил я твой приказ, К тебе явиться, тот час. Дела не медля все оставил И вот, уже стою я пред тобой. Приказывай, Любое рад исполнить порученье твоё! Гамлет – Отто, друг мой славный! Да разве же друзьям приказывают? Тебя всегда я другом почитал своим. Поэтому хочу с тобою просто По душам поговорить. Нет у меня к тебе приказа, А только просьба небольшая. Чтоб дал ты мне совет, Как быть мне в ситуации моей? И коль сочтёшь возможным мне помочь Решить возникший вдруг вопрос, То буду рад я помощи твоей. А коли нет, так не обижусь. Ты просто выслушай меня, и в дело вникни. Отто – Я весь во внимании, принц, Всегда рад вам служить! Король, отец ваш, славный Гамлет, Увы, почивший очень рано, Дал при себе мне службу эту. Я присягнул ему на верность! С тех пор немало сил я положил, На благо короля и государства, Чтобы семейство ваше процветало. Потом меня возвысил ваш отец До командира оной службы. Одарив меня при этом именным оружием. Чем и горжусь я в своей жизни каждый миг! И долг и сердце мне повелевают, Безмерно благодарным быть, Его семье, коль самого его уж нет в живых. Приказывайте, я весь во внимании, принц! Гамлет – Спасибо, Отто. А дело вот в чём: Отелло, брат мой названный, Которого мы любим как родного, Обгадился по полной. Попал в историю, а верней – в капкан! Как только голова его ещё цела? Всегда находит он приключения на задницу себе. Вот и теперь. Представь себе, влюбился в проститутку! И это, милый Отто мой, не шутка. Ну, как тебе такое? А дальше – больше. Говорит: «Женюсь на ней, люблю её!» – и всё тут. Совсем брателло с головой не дружит. И просит помощи моей, И просит остолоп, Чтобы перед королём и королевой, Я за него вступился! И чтобы мать ему деньжат подкинула, Чтоб эту шлюху выкупить! Представь себе, какой нас ждёт скандал! Какой позор! Что скажут люди? Что скажут короли, соседних государств? И выдержит ли сердце у маман?.. Нас высмеют! Посмешищем мы станем во всём свете. А чёрт чернявый этот Одно твердит: «Люблю, жить без неё я не могу!» И девка эта ушлой оказалась: В него вцепилась, как бубонная чума. Захомутала пацана! Так вот проблему эту надо, Пока ещё никто не знает про неё, Каким-то образом решать. Я думаю Поговорить с ней что ли по душам. Мол, так и так: отстань, отвянь. Отелло – это плод не по твоим зубам. Иль денег предложить ей, стерве этой, Хотя она конечно ж понимает, Что выйдя замуж за Отелло, Она иметь всего по боле будет. Я думаю, она всё просчитала. На то она и шлюха, эта с…ка. Не знаю, что и делать, Отто. Что посоветуешь дружище? Есть на сей счёт какие мысли? Отто – Доверьтесь мне, мой принц. В делах я этих дока. Не стоит беспокоиться. Мозги людские, души и сердца, Как будто книги для меня, Которые прочёл давным-давно я. Я с этой ведьмой быстро разберусь. Клянусь, честь дома вашего, Останется кристально чистой. Ну, да, кое-какие есть уже мыслишки. Гамлет – Только прошу тебя без крови, Отто. Грех на душу свою брать неохота. Попробуй всё же вразумить её словами, Можно и грубыми. Ну, какими сам знаешь. Чтоб девка эта осознала, Будь она трижды неладна, Как неправа она. Ну, как-то так… И лучше, чтоб она сама Отелло отказала. Мол: «Разлюбила, извини, с кем не бывает». Ты главное ей объясни: Не будет здесь её ноги. Губу, что раскатала, пусть обратно закатает. Нам не нужна родня такая. (небольшая пауза) А если вдруг раздухарится – не вразумится, Возьмёт и заартачится девица, То на худой конец, я допускаю Легонько так по харе этой твари Не сильно, Отто… Чтоб только страху на неё нагнать, Чтоб эту тему просекла она. Ты, Отто, сам решай по ходу пьесы, что да как. Всецело полагаюсь на тебя. Отто – Тебя я понял, принц. Поддерживаю полностью. С самых детских лет тошнит от вида крови. Да и в конторе нашей с давних пор уж так водится, В работе предпочтение отдаём, Только гуманным методам и способам. Я не любитель сам кровопусканий – У нас все сплошь интеллектуалы! Ведь мы СД! Мы – служба тонких дел. Мы не гестапо, где калечат всех. Исполнено всё будет Тактично и оперативно. Всё слово в слово, как сказал ты. Буква в букву, запятая в запятую, точка в точку. Желаю здравствовать, мой принц! А я спешу работать! С этими словами начальник СД откланялся и отбыл восвояси. А у Гамлета стало поспокойнее на душе, как будто бы гора с плеч свалилась. Сцена XIV Отто же после разговора с Гамлетом отправился в кабак, чтобы за кружкой доброго пива обмозговать всё услышанное и обдумать план действий. Пока начальник службы СД не переступил порога питейного заведения там кипела жизнь! Люди разных возрастов, полов и национальностей дружно освобождали свои души и тела от накопившихся в них усталости и дурного настроения. Когда Отто зашёл в кабак, на него порхнуло атмосферой безудержного веселья. За одним столом люди с кружками в руках громко пели. За другим столом шумно играли в кости. Со всех сторон слышался смех, гам. Служки ловко, усердно сновали между столами, обслуживая клиентов. В левом углу заведения некая пара, видать не сумевшая справиться со своими, вдруг, нахлынувшими на них чувствами, прямо на полу, спрятавшись за столом, занималась любовью. Войдя в помещение начальник СД сразу же уловил непринуждённость царившей в заведении атмосферы. И на долю секунды он пожалел, что ему именно вот этого так и не хватает в жизни. Всё дела, дела, а как бы он тоже хотел вот так непринуждённо отдаваться веселью. И быть может вот также романтично покувыркаться с дамой, якобы уединившись от всех. Увидев вошедшего в кабак начальника СД, народ замер в едином порыве. И каждый почему-то подумал, что Он пришёл именно за ним. Смех, шум, гам – всё тут же куда-то испарилось. В зале на какое-то время повисла мёртвая тишина. И даже пара, занимающаяся любовью, прекратила своё действо. Как будто у мужчины на спине были глаза, и он увидел кто вошёл! Отто сразу уловил ситуацию. Равнодушным взглядом он обвёл народ и небрежно махнул кистью руки. Вот уж до кого ему не было никакого дела так это до простого люда. Это был не его контингент, народом занималась соседняя структура безопасности – гестапо, которой руководил папаша Мюллер. И жизнь в кабаке снова закипела. Отто выбрал понравившийся ему стол и направился к нему. Посетителей сидевших за этим столом, как будто «ветром сдуло». Подлетевший служка убрал стол, хорошенько протёр его. А уже другой служка поставил на него кружку с пивом, тарелку с хлебом и тарелку с мясной нарезкой. Потом, осведомившись: «Не надо ли чего ещё?..», – исчез. Начальник СД сделал добрый глоток и погрузился в раздумья. Отто «Я никогда не доверял Отелло, Ублюдку этому. С детских лет его… и вот итог. Я так и знал, что он когда нибудь подгадит. И, вот вам нате. Всегда он мутным был, сам себе на уме. Теперь вот по уши в дерьме. И всех на дно с собою тащит. Одно лишь слово – мавр. Он любит лишь себя, Зато ко всем бросается с объятьями И говорит, что «любит». Он обаяшка, ему верят люди. Одно лишь слово – мавр. Тёмна его душа, как его кровь. Решил себе взять в жёны шлюху. Он что, сума сошёл? И Гамлет меня тревожит тоже. Какой-то малахольный он: «Давай без крови…». Другое дело был его отец! Вот тот не брезговал ничем. Да, то король был настоящий! Служить такому было счастье! О, сколько славных дел мы с ним свершили! Да, от души повеселились: Где шпагой, где кинжалом, Где ядом, иль удавкой Крепили власть королевскую во славу Дании! Да, то были славные времена! Ну, а теперь пришла пора обдумать дело, Что Гамлет поручил конторе нашей. Здесь главное внимание к деталям. Без крови – так без крови. Что ж, нам по плечу и не такое. Хотя я знаю, породу этих баб, Что продают себя. Словами их не вразумить. Такие будут до конца идти. Тем более, что c…ке этой тут светит крупный куш. Слова, ладошкой по лицу? Ха! Да для них больнее комара укус. Они без совести рождаются. Для них урвать – вот это главное. Пора, без крови – так без крови. Воистину, мы служба тонких дел. И схема у меня уже готова!» Он допивает кружку пива, расплачивается и выходит из кабака. Он бы ещё с удовольствием посидел там, но служба есть служба. Его ждут государственные дела. Его план в отношении шлюхи уже готов. Сцена ХV Дом Горацио, его внутренние покои. В доме несколько комнат, в них беспорядок. Кругом стопками лежат книги и рукописи. Кругом какие-то банки и склянки, с непонятным содержимым. От всего этого в комнатах стоит невообразимо затхлый воздух. На стенах висят карты звёздного неба. По углам стоят чучела животных. Словом, внутреннее убранство дома Горацио напоминает пещеру колдуньи Гингемы. Горацио сидит за столом, он склонился над какой-то рукописью. Он что-то пишет, вычисляет, произнося при этом бессвязные фразы. Он глубоко погружён в свои изыскания. Наука – это его семья, его друзья, его жизнь! Но вот он отрывается от рукописи, разгибает свою спину, спина при этом хрустит. Он удовлетворён проделанной работой типа: «Ай да, Горацио, ай да сукин сын!» И, как часто поступают одинокие люди, разговаривает c cобой. Горацио «Уж много лет, почти с младых ногтей, Стремлюсь познать я тайны мирозданья. Наука – мой ковчег. Наука – моя жизнь, семья, моё призванье! Во многом преуспел. Свидетельство тому – мои труды, Коим не счесть числа! Тружусь, тружусь не покладая рук, На благо мира и добра! И все мои труды поставлены на службу людям! А люди думают, что это бог, Блага им всякие дарует. Я помогаю им приумножать доход! Моя наука их вылечивает от болезней! А люди верят, что на небесах есть тот, Кто всем заведует. Да, тёмен наш народ ещё, Вот то-то и оно. И в обороне государства, Сказал я своё слово, да такое, Что наш народ теперь живёт и спит спокойно! Меч мечей я создал, Дал ему название: “Сармат”. Особенность конструкции, Бесспорно повышает кпд бойца! А арбалет мой “Авангард”? По три стрелы спускает в раз! К противнику летят они окольными путями. И в яблочко, и в яблочко все цели поражают! А в мыслях у меня другие есть уже штуковины. Они уж точно будут посильней чем “Фауст” Гёте. За это всё обласкан был монархом прежним. Бог и наука мирно жили в его сердце. Да то король был мудрый! Щедрый, добрый. Посмотрим, Как при этом сложатся дела. Как будет он заботиться о нас? И будет ли наука у него в чести? И сколько он отвалит на науку от щедрот своих?..» Сцена XVI Дом Горацио находится недалеко от замка. Солдаты во главе с Полонием прикатили бочки к дому Горацио. Полоний кивком дал команду гвардейцу постучать в дверь дома. Гвардеец тупым концом пики три раза стукнул в дверь. Горацио вздрагивает от неожиданности всем телом. Потом кричит в сторону двери: Горацио – Кто там? Кого, блин, черти принесли? Не заперто, входи! Первым входит Полоний. Он включает государственного мужа. Полоний (с юмором и иронией, но очень стараясь, серьёзным тоном) – Привет тебе, Горацио! Ну как ты? Дерьмо что ль варишь, что за запахи? Над чем корпишь, учёное светило? Когда уже порадуешь его величество, Когда научишься, мозг великий наш, Гальки в изумруды превращать? А молодости вечной эликсир когда создашь? Как по-моему – так ты бездельник! Воистину ты бездна, Для монарших денег … Нет никакого толка ни от тебя, Ни от твоей науки! Вот думаю: на кой чёрт королю ты нужен? Вот если б я учёным был И столько же протёр штанов, как ты. На стуле этом восседая, Давно узнал бы, Как в злато превращать свинец, На радость всем. И превращал бы каждый день по килограмму! Чтоб королевскую казну пополнить! А от тебя, Горацио, какая помощь? А ты, что делаешь? Только и знаешь, Что чернилами бумагу пачкать, Каракули там выводя, Нет проку никакого от тебя!!! На Горацио уже нет лица. Но он не смеет возразить крупному чиновнику, первому министру короля. А Полоний еле сдерживает свой хохот. Ему нравится, как он достаёт Горацио. Всё какое-никакое развлечение. Но тут он не выдерживает, срывается и хохочет. Прости, Горацио, прости. Зла не держи… Сегодня день с утра тяжёлым выдался. У короля шалят нервишки. Вот и решил немного пошутить, пошалить, Чтоб напряжение снять, так сказать. Все знают, друг, как ты велик умом. И сколько пользы ты принёс, Отечеству и королю! Тебя всегда он добрым словом вспоминает. Всем так и говорит: «Люблю Горацио, люблю!» Так вот: он и прислал меня к тебе С научною задачей. Нам в этом деле, друг, без тебя не справиться. Ты уж на всю катушку постарайся! И уже крича, обращаясь к гвардейцам, которые остались с бочками на улице: – Эй, там! Пошире открывайте двери И вкатывайте бочки. Осторожно, здесь ступени! Солдаты вкатывают бочки и глазами спрашивают у хозяина, куда их поставить. Горацо в замешательстве. Наконец бочки размещают по комнатам. Солдаты, уже зная каким образом открываются бочки, вскрывают их. И тут Полоний даёт объяснения Горацио. – Сегодня эти бочки, будь они прокляты! Изрыгло море, прямо на берег наш. Конечно же, порадовал сей случай короля! Как, в прочем, и меня. Мы погодя их вскрыли, Но ничего привычного в них не нашли. Король наш тут же за – грус – тил. Понять его, конечно, можно, Он было думал уж казну пополнить. Потом мы с ним и так и сяк понять пытались, Чем же наполнены они, что за товар? По мне: так просто дрянь! Какая-то сушёная трава, да белый порошок. Короче, чёрте что! Я думал будет золотишко или барахлишко. Ну, на худой конец – винишко! А тут… сплошная, брат, интрига. Потом владыка наш и говорит: «Полоний, не молчи! Давай родимый, выручай! Полоний, дай совет нам. Все знают, что твой ум блестящий. С любой проблемой справиться способен. Что делать нам и как нам быть?» И тут я вспомнил Про тебя, Горацио, я вспомнил. И отвечаю Клавдию: «О мой, король, ответ готов. Горацио решит любой вопрос! Для случаев таких, У нас есть в государстве муж учёный! И вообще он человек толковый, Который всё постиг науки На поприще своём. Давай-ка бочки мы ему снесём? Он будет рад за это дело взяться. Он только краем глаза взглянет, И сразу даст ответ. В своих науках он собаку съел! Горацио при этих словах удивлённо посмотрел на Полония. Так вот, Горацио, дружище! Даёт тебе король такой приказ: «Tри дня!» А более не выдержит его душа. На то, чтоб разобрался ты и дал ответ. Зачем Нептун сей подогнал презент? Что есть сие такое? Чем всё-таки нас одарило море? Моё же мнение такое: Вот то, что в этой бочке И на жухлую траву похоже, Имея аромат приятный, К супу или к мясу есть приправа. А вот в той бочке белый порошок, В мешочки аккуратно упакован он. Я думаю: то порох, какой-то новый вид. На всякий случай будь поосторожней с ним. А в третьей бочке… Ну да ладно, разберёшься сам. Что мне учить тебя. И уже дальше снова продолжает тролить его. А если, говорит: «Не справится, Тогда, Полоний, пусть он пеняет на себя. Тогда… тогда готовь костёр, Полоний На площади, на коей, Мы колдуна Горацио сожжём. Раз проку нету никакого от него. За то, что нашу волю он отказался выполнять! Так ему и передай!..» Горацио – Кто я? Я отказался выполнять??? Полоний – Ха – ха – ха – ха. Шучу, Горацио, шучу! Такое вот сегодня настроение у меня. Шучу, расслабься, старина. Ну да ладно, мы пойдём, А ты за дело принимайся. Не посрами, друг, ни науку, ни себя. С надеждой смотрит на тебя страна! Добродушно, на прощание, похлопав Горацио по плечу, Полоний с солдатами уходят. Сцена XVII Спустя пару дней после разговора с начальником СД Гамлет решил навестить Офелию. В последнюю их встречу он добился близости от неё. Гамлет у Офелии. Гамлет подходит к покоям, где живёт Полоний со своей семьёй. Подходя к двери, за которой начинаются комнаты, Гамлет слышит звуки лютны. Ему любопытно, чем занимается Офелия. Он, не стучась в дверь, тихонечко приоткрывает её и видит такую картину: Офелия под аккомпанемент служанки разучивает какой-то танец. Гамлет тихонечко пробирается в пробирается в комнату. Он не хочет мешать. Наоборот, он любуется прекрасными, ладными, чарующими его взор и сердце движениями Офелии. Гамлет заворожённо наблюдает за своей возлюбленной. Но он не догадывается, что Офелия его заметила. Она же не подала виду. Она вошла в ритм танца, постепенно постигая всю его красоту изнутри. И ей не хочется прерывать этого священнодействия. Но вот музыка закончена, а вместе с ней закончился и танец. Гамлет, восторженно аплодируя, с глазами полными любви, подходит к Офелии. Потом, на секунду оторвав свои глаза от неё, покосился в сторону служанки. Та, всё поняв встала, поклонилась обоим и ушла, оставив их одних. Офелия хмурится, явно давая понять Гамлету, что она чем-то недовольна. Гамлет (с долей артистизма) – Возлюбленная, здравствуй! Как рад тебя я видеть снова. Отрада сердца моего! Душа моя полна одной тобой! Офелия – Разве? Поэтому меня Не навещали вы два дня? После речей тех ваших пылких, После которых мы стали так близки… Я думала, что вы… я думала, Что жизнь теперь изменится моя, Что в жизни вашей, Теперь займу достойное я место навсегда. А это оказались всё: слова, слова, слова. И мне, глупышке, этих слов довольно было, Чтоб свою душу, сердце, плоть… Всё отдала вам я. И вот теперь – снизошли вы до меня. Скажите, Гамлет, зачем вам я? Гамлет – Любимая! Теперь в моём ты сердце навсегда! Слова, что я сказал тебе в тот раз, наедине, Обратно не возьму – Всю душу в них вложил свою. И благодарен я судьбе, За то, что нас она свела в твоём алькове. То было счастье неземное! А что не заходил два дня, Зато прости. Ведь я же принц! Маман и дядька, Что отца сейчас мне заменяет, Меня готовят к службе государевой. А как иначе? Раз доля выпала такая? Законы принуждают изучать и языки. Учу, учу, а перед глазами ты! И много прочих дел ещё Мне надлежит постичь, А мысли заняты одной тобой. Я… я помню вздохи все твои… С утра вот дуло пушки прочищая, Изучая дело ратное, Нас вижу: как хорошо нам было… И вот минута отдыха, и вот я пред тобою, Чтоб о любви своей тебе твердить. Не понимаю, как я раньше без тебя мог жить? Офелия ближе придвигается к Гамлету и глубоко вглядывается ему в глаза. Офелия – Скажи же, Гамлет, Скажи мне откровенно, Чтоб не томили меня мысли, Чтоб успокоилась моя душа, После того, что было… Теперь тебе невеста я? Гамлету как-то сразу поплохело. Во рту от чего-то пересохло. Он не был готов к такому повороту дела. Просто ему молодому, здоровому кобелю хотелось брать и дарить любовь, об обязательствах он и не задумывался. Никакие слова не приходили ему на ум. Он не знал, что говорить!!! Наконец он стал, постепенно приходить в себя. А Офелия продолжала твёрдо, вопросительным взглядом, смотреть ему в глаза. Слова застревали у Гамлета в горле. И вот наконец он выдавил из себя: Гамлет – Офе… хм, хм… Офелия, Да, кстати, а как здоровье у Лаэрта? Ну, после этого? Вчерашнего случая? Когда на спор он полбарашка скушал? Надеюсь я, ему уже получше? Офелия (раздражённо) – Ах, Гамлет, Гамлет! В своём ли ты уме? Как такое в голову могло придти тебе? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам сказал, что голоден! И так ему поесть приспичило. Что он барашка даже бы осилил! Ну, я и предложил ему пари, А он возьми да согласись. Я думал также, как и он, Что чревом он силён, А он на полпути с дистанции свалил. Заныл, Что боле не хватает ему сил. Вот так он и… проиграл пари. Да, к стати, барашка я-то оплатил. Офелия (с грустью) – Всю ночь он мучился кишками. Стонал от боли, плакал. С горшка не слазил. Так его мне было жалко. Сознание терял, когда же приходил в себя, То проклинал барашка и тебя. Ну, а потом уж Йозеф накачал его касторкой. Менгеле, наш эскулап придворный. И вроде бы ему стало лучше. Ещё он очень много пукал, Прям, как из пушки! К утру он, выбившись видать из сил, заснул. Чашу горя он до дна испил свою… Мы с отцом всю ночь не спали – Очень потерять его боялись. А на что хоть спорили? На что-то стоящее? Гамлет – А это? Цыганку Эсмеральду знаешь, Что всем на площади гадает? Так вот, если проиграет, Её обязан он будет соблазнить, Ну и в альков свой затащить! Офелия (в ужасе) – Эсмеральду? Она ж святая! Ей пади в обед сто лет! Вы что в компании своей С ума там посходили все? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам под это дело подписался! Я его не уговаривал. Видать, очень захотелось ему на халяву, Покушать молодой баранинки! Так он просил ещё бургундского к барашку! Мол: «К мясу, полагается». Стал уговаривать меня. Так-то. Но я сказал ему: «Я против, Бургундское в пари не входит», – Как будто в зеркало смотрел… Офелия – И всё же, Гамлет, мне ответь, Что теперь будет с нами? Гамлет – Офелия, не молоды ли мы для брака? Прям неожиданно всё это как-то… Да и меня совсем не знаешь ты! Порою, я и сам себя не узнаю. Вдруг, как отмачу что ни будь такое! Такое… Словом, я думаю: И так всё хорошо у нас с тобою. Чего же боле? Нёс Гамлет какую-то чушь, уходя от прямого ответа. Гамлет не знает что и говорить дальше, как ему достойно, сохранив лицо, выйти из этой ситуации. И, о счастье! В дверь раздался спасительный твёрдый стук, три раза. Гамлет машинально отодвинулся от Офелии на почтительное расстояние. Офелия же, собравшись, твёрдым голосом произнесла: «Войдите». Дверь отворилась, и на пороге появился дворецкий. Поклонившись, он обратился к Гамлету: Дворецкий – Принц Гамлет, спешу вам доложить, Что вас разыскивает пьяный вдрызг. Ваш брат Отелло. Такое вот дело. По моему, он даже, не в себе. В слезах, в соплях весь! Меня молил он немедля вас разыскать. В покоях ваших он остался ждать… Просил меня он вас к нему сопроводить, Как только вас смогу найти. Прошу вас поспешите, принц. (и далее с сожалением) Когда я уходил, его стошнило сильно. На так любимый вами Ваш ковёр персидский… Гамлет в душе повеселел. После вопроса Офелии, ему не терпелось поскорее закрыть эту тему. Но он понимал, что это только на время. Гамлет облегчённо вздохнул и обратился к Офелии прекрасно понимая, что в этот момент и дворецкий тоже будет его слышать: Гамлет – Вот видите, сударыня, опять дела. Ну, что могу поделать я, Коль без меня не могут обойтись? Такая вот у принца жизнь. (oн берёт со стола книг и продолжает) Спасибо вам за книгу, Что так любезно Вы согласились дать мне почитать. Как прочитаю, занесу. (и дальше уже шёпотом) Люблю, люблю, люблю котёнка моего, люблю! Гамлет уходит. Офелия в замешательстве. Она представляла себе, что у них всё будет «как положено», как в тех книгах, что она прочла. Ведь в них сначала любовь, потом свадьба, семья, только потом секс, а тут всё наоборот. Офелия «Не молоды ли мы для брака? Вот гад! Что этим он хотел сказать? Когда в альков увлёк меня, В последнее свиданье наше, Намного понятливее он выражался. Сейчас же всё сплошной туман. А я-то, я-то… тоже хороша. Я думала: к отцу отправимся, Мы после этого… за благословеньем. Потом к его, а что теперь? Каков итог? Не знаю, что и думать. Как кошка с мышкой, он со мной играет. А что потом он скажет, Что не создан он для брака? А может быть была права цыганка Эсмеральда, Когда в тот раз на площади базарной Предо мною карты разложив, Сказала мне: “Беги от Гамлета, беги…” Что с Гамлетом не светит счастья мне. И более того, чтоб лучше б мне его не знать совсем И даже: «Опасна для тебя его любовь. Держись подальше от него! (далее Офелия как бы обращается к самой себе) Давай-ка, милая, попридержи коней И к Гамлету получше присмотрись, А до тех пор терпенья наберись И в свой альков ему закрой дорогу. Стань, как и прежде, недотрогой, Тогда узнаешь ты Подлинную цену его словам. Ещё вот карты что-то нехорошее сулят… » Сцена XVIII Жилище Горацио. После ухода Полония и солдат он немедленно приступает к изучению содержимого бочек. С одной стороны, его самого распирает любопытство, ведь он истинный учёный и не терпит неизвестности. А с другой стороны, шутки Полония могут оказаться и правдой. Ведь кто знает, что у Клавдия может быть на уме. Говорят, что новоиспечённый король очень вспыльчив. Кто ему судья? Горацио подходит к первой бочке, аккуратно достаёт из неё мешочек из плотной ткани и идёт к своему рабочему столу. Положив мешочек на стол, он его аккуратно развязывает – ничего не случается. Гораций засовывает пальцы в мешочек, и зацепив там не большую щепотку вещества, извлекает его на свет божий. Затем внимательно начинает рассматривать его. На лице Горацио читается некое разочарование: Горацио «Похоже на пожухлую траву Или на лист сухой. Добра такого завались вон В палисаднике моём. Вопрос весь в том, Зачем его так бережно запаковали? Дальше он трет вещество между пальцами. Это ему ничего не даёт. И он отваживается понюхать его. Задумчиво: Запах приятный, но незнакомый. Такого запаха я прежде не встречал В наших краях. Есть голову над чем мне поломать. А уж по запахам и ароматам я первый спец! По обонянию у нас мне равных нет! Полоний подсказал, Что это может быть приправа. Тогда, конечно, весть эта короля порадует. А то он, говорят, совсем зажрался: И курица невкусная ему, Не лезет в горло мясо… Ну что ж, такого исключать нельзя. Адольфу надо будет показать, Шеф повару, приправу эту. Возможно, он найдёт ей применение. Да и не забыть бы ему подсказать, Чтоб он сначала на бродягах испытал, Сей препарат, И мнение потом бы их послушал. Как, вкусно или нет? Конечно, если выживут. Затем Горацио решает испробовать, как горит это вещество. Вдруг это какая-то разновидность пороха. Он берёт небольшую мисочку, кладёт в неё щепотку вещества. Затем берёт длинную лучину, запаливает её с одного конца и отходит примерно на метр, считая что это достаточно безопасное расстояние для такого эксперимента. Он подносит огонёк к веществу, но ничего не происходит. Вещество даже не загорается. Горацио решает усложнить эксперимент. Он достаёт из мешочка уже небольшую пригоршню вещества, кладёт её мисочку и опять отходит на такое же расстояние. Он вновь подносит лучину с огоньком к веществу. То еле-еле начинает тлеть. Значит не порох, можно и поближе подойти. Точно приправа, мать её ети… Горацио, подойдя почти в плотную к столу, отчётливо учуял, что запах от вещества стал более плотным. Он наклонился ещё ниже над мисочкой. А в это время на улице поднялся ни с того ни с сего сильный ветер. Он навалился на форточку окна, за которым работал Горацио. Форточка приоткрылась и небольшой ветерок ворвался в помещение. Он лихо пронёсся над столом, за котором трудился учёный, и своей природой раздул еле тлеющее вещество. Вещество на какое-то мгновение вспыхнуло. И этого оказалось достаточно, чтобы оно исторгло из себя добрую поцию дыма. Дым поспешил своим непривычным ароматом наполнить небольшое пространство над столом, как раз напротив носа Горацио. И учёный вдохнул в себя этот дым. Он показался ему прекрасным заморским благовонием. Так вот оно что! Не думал я, что ветерок Поможет тайну мне раскрыть сию. Теперь понятно, почему Из далека его везли Так бережно и аккуратно! Нет, не приправа это, Беру свои слова обратно. Теперь уверен на все сто, Что это благовоние С заморских берегов! О, и в голове я чувствую восторг! И тут Горацио ощутил у себя в голове какую-то лёгкость. Всё напряжение дня начало уходить, спадать. На душе стало спокойнее. В старое поношенное сердце вошло умиротворение, за ним – праздник, а за ним – и благодать! Но Горацио до мозга костей был учёным, и даже в этом приятном состоянии он продолжал держать ситуацию под контролем и анализировать весь процесс. Немыслимо, чтоб аромат травы Такое действие имел! Юность моя вновь возвращается ко мне. В каком-то я сейчас… Блаженстве нахожусь. Как описать такое королю смогу? Как описать ту музыку, что слышу я сейчас? Уносит к небесам она меня! Недуги же, что мне с годами стали досаждать И по ночам мешают спать, Вдруг отпускают! Воистину, трава заморская Свои нам раскрывает тайны! И даже близок к мысли я, А не волшебна ли она? Нет, нет, Горацио, ведь ты учёный. Волшебная! Как мог додуматься ты до такого? Смотри на это дело по-иному, Как и положено тебе, С научной точки зрения. А не лекарство ль это, Что нам послало проведенье? Но торопись, Горацио, поторопись! Всего три дня отпущено тебе На то, чтоб был его величеству готов ответ, Чтоб разобраться что к чему, да почему. На полную пора науку подключать свою! Рассиживаться некогда, три дня – И должен быть на всё готов ответ! «Три дня», – так государь нам повелел. Итак, мы следующий готовы сделать шаг, Чтобы познать, Что это есть на самом деле, И где, потом, найти траве сей применение? Что это – благовоние Или эликсир здоровья? А, может быть, бессмертия трава! Всё потому, что чувствую Рождённым заново себя! Итак, увеличим дозу. Но мне сдаётся, Что не разумно вот так вот пригоршнями Жечь сей элемент. Я думаю, он золота ценней! О! А если трубочку скатать нам из бумаги И предварительно в бумагу Сей травки положить, Потом уж трубочку сею нам подпалить. А в это время на кухне своими делами занималась Матильда, домохозяйкам Горацио. Она была и его поварихой, и горничной. Словом, выполняла по дому почти всю работу. И сейчас из кухни, где она стряпала, донёсся шум падающей посуды. Что-то у неё там случилось. Этот шум на секунду прервал размышления Горацио, а затем его мысли, неожиданно для него самого, потекли по новому руслу. Да и Матильду угостить… На, мол, душенька, лечись! И если с ней всё будет ладно, Исчезнет у неё бельмо, что на глазу, И из ноги уйдёт подагра, То тогда с докладом, можно к королю. Такой сюрприз ему преподнесу! Нет-нет, так не пойдёт, Горацио. Матильду всё же жалко. Вдруг что пойдёт не так, кто ж его знает. Она женщина всё же неплохая. Итак, первое – трубочку с травой скрутим, Второе – потом уж эту трубочку В ноздрю засунем. Третье – подпалим у трубочки конец другой, Четвёртое – поглубже затянемся ноздрёй… И вот тогда, я думаю, сей элемент Себя вовсю проявит! В теории своей пока не вижу я изъянов. Горацио немедля приступает к скручиванию цигарки. И продолжает размышлять: Я думаю, что так бесценный дым Не будет боле по покоям нашим Уж бесцельно разноситься! Король ведь может и спросить, За такое расточительство. Но весь окажется он в нужном месте, То бишь в нас, и вот тогда, Предположить берусь я смело, Что вещество себя проявит в полной мере! И даст ответ, что нужен мне: С чем всё же я имею дело? В чём замысел судьбы? С чего бы вдруг Нам эти бочки подогнало проведение? А коль окажется, что доза велика была И суждено мне будет умереть, То это всё же лучше, чем на костре сгореть. После этих мыслей Горацио берётся за дело, и проделывает третий эксперимент с неизвестным ему веществом в полной точности так, как он его наметил. И вот почти финал эксперимента. Уже скоро будет разрезана финишная лента. Горацио свёрнутую цигарку засовывает себе неглубоко в правую ноздрю. Затем, придерживая её пальцами, аккуратно нагибается над свечёй и пытается подпалить противоположный конец цигарки. При этом указательным пальцем левой руки, для чистоты эксперимента, он прикрывает себе левую ноздрю. И вот он глубоко затягивается, тогда это слово было ещё неизвестно людям, после чего машинально выпускает дым изо рта. Что-то шевельнулось у него в голове. Машинально, не отдавая себе отчёта зачем он это делает, Горацио проделывает эту манипуляцию ещё несколько раз подряд. И всё… Горацио, но это уже не тот Горацио, медленно вытаскивает цигарку из носа. Он садится в просторный стул за своей спиной. Руки привычно ложатся на подлокотники стула. И Горацио уносит в космос. Он сливается со вселенной. Его глаза сузились, на лице появилась блаженная улыбка. И вот он отправляется в волшебное, таинственное путешествие. И где-то в глубине его мозга зарождаются чарующие воображение звуки, которые сливаются в прекраснейшую мелодию. А мелодия превращается в изумительно потрясающее произведение, которого прежде не знало человечество. Горацио слушает произведение, которое было написано за 400 лет до того, как люди смогли услышать его в середине двадцатого столетия, он слушает Pink Floyd: «The Great Gig In The Sky». Сцена XIX Жизнь в замке идёт своим чередом. И незаметно прошли два дня после встречи Гамлета с Отто. Гамлет в раздумье идёт в свои покои. Гамлет «Что же такого, чёрт возьми, могло случиться, Что Отелло так напился, Что заблевал ковёр мой? Да чтоб его… Поганец мелкий! Конечно, он и раньше не был паинькой, Но на улице блевал всегда, Домой зловонье это не неся. Совсем, видать, слетел с катушек братец. В домах приличных бьют за это харю!» Гамлет дошёл до своих покоев, открывает дверь, входит. И в нос ему сразу же бьёт отвратительный запах. Гамлет морщится, но отступать некуда. Гамлет видит пьяного-распьяного Отелло, бурчащего себе под нос какие-то слова, и решает сразу же брать ситуацию в свои руки. Гамлет – Отелло, брат, чё? как? Давно не видел я тебя таким. Чего грустим? Наверно есть тому причина, Раз весь в слезах, в соплях мужчина? Сидишь передо мной разбитый в хлам. Стряслось что у тебя? Испачкал мой ковёр… А что к себе блевать ты не пошёл? Наконец до Отелло доходит, что Гамлет уже в комнате, что он пришёл. Пришёл тот, в ком он так сейчас нуждается. Он с трудом встаёт на свои не «твёрдые» ноги и направляется к Гамлету. «Сейчас обниматься полезет», – с отвращением подумалось Гамлету. Ему это не по нраву, но деваться некуда. Отелло не стал его обнимать, он всего лишь возложил руки на его плечи. Отелло (в пьяном бреду) – Почила в бозе, богу душу отдала. Всем приказала долго жить… Отелло бормочет, глядя своими пьяными глазами в глаза Гамлета. Гамлет в растерянности. Он ничего не может понять из слов брата. Отелло – Почила богу, в бозе душу отдала. Всем приказала долго жить И ласты склеила… Гамлет – Отелло, брат, что за ересь? Да приди ж в себя! Кто умер, умерла? Яснее выражайся, Или пойди проспись сначала! Мне не до ребусов твоих. Хватает у меня своих! Отелло – Солнышко моё, она того… Покинула меня, а ведь ещё вчера… Отрада глаз моих и сердца моего Теперь уж далеко… Гамлет – Да ты яснее выражаться можешь? Что ты, как дева, воешь? Отелло – А я и говорю: от горя, брат, схожу с ума. Дездемона умерла… Гамлет – Как… как умерла? Не верю я словам твоим! На днях ты только говорил, Что вы надумали жениться. Как же такое, брат, могло случиться? Отелло постепенно «приходит в себя». Видать, он выблевал лишний алкоголь, и его состояние постепенно начинает нормализоваться. Отелло – Братишка, Гамлет. Я и сам не знаю толком ничего. Как она того… С утра увидеться мне с нею захотелось. Что-то засвербело в чреслах. Пока собрался, то да сё… К обеду был уж у неё. Верней не у неё, а заходил в бордель. Уж предвкушал, как кувыркаться будем с ней… А там шум, гам… девы в слезах. Меня увидели – и тишина вдруг воцарилась, Как будто люди дара речи разом все лишились. Все смотрят как-то странно на меня, Как будто перед ними сатана… Потом одна ко мне подходит, Берёт участливо меня за локоть И шёпотом мне говорит, что Дездемона умерла. Тут ноги подкосились у меня. На стул я рухнул… и не знаю, Сколь времени прошло пока в себя пришёл… Гамлет (в недоумении) «Просил же Отто я: без крови… Он, что ослушался? Не смог уладить дело по иному? Что же у него не так пошло? Вот дерьмо!» (и уже в голос) – Скажи мне, брат, а как она скончалась? От чего? Кинжал иль шпага? Может быть её того… Бедняжку… выкинули в окно? Отелло – Брат, здесь, вроде бы, история такая. По ремеслу её подруги так сказали, Что, накануне как беде случиться, Покушала бедняжка сыра, Да непростого сыра, а французского! Сечёшь, братан, какая штука? Того, что с благородной плесенью. Откуда взялся он, сыр этот? Ну, вот, видать, желудок и не выдержал её. И померла она, солнышко моё. Французы те, видать, покрепче будут нас. Тот сыр едят и здравствуют, козлы! Чтоб вместе с сыром провалились все они! Потом поднялся в комнату её, Чтобы проститься с ней, С Дездемонушкой моей, И жуткую увидел брат картину. На лице её такая мина! Такой гримасы ужаса и боли, что на лице её, Не видел раньше никогда! Бывает так: болит у человека зуб, Раздуло гноем всю ему щеку. И мучается тот: на стенку лезет, волком воет. Но судорога его лица не сводит. У Дездемоны же рот на боку, глаза на лбу. Язык распух и белый-белый. И в тот момент подумал я Грешным делом: Уж если суждено ей было умереть, То учше б от кинжала, Приняла моя родная свою смерть. Или от яда самого поганого. Так, брат, её мне стало жалко. Вот так вот, Гамлет… Вот, что ждёт всех нас впереди: Сегодня живы мы, а завтра трупаки. За жизнь свою мы боремся из последних сил. А в результате что? У королей и шлюх конец один. Ну ладно, я к себе пойду, Облегчил душу я свою. Как жить теперь ума не приложу. Ты извини… я слуг пришлю, Чтобы почистили всё тут. Отелло уходит. Гамлет в задумчивости расхаживает по комнате. Гамлет «Бедняжка… конца такого, Я ей не желал. И руки здесь мои чисты и совесть. А не послать ли нам за Отто? Быть может знает он по боле, чем Отелло… И свет прольёт на это дело?» Гамлет собирается взять в руки колокольчик, чтобы вызвать слугу и приказать ему разыскать начальника СД, чтоб пригласить того к нему. Но не успел он додумать эту мысль до конца, как вошёл слуга и доложил, что пришёл начальник СД и просит принять его. – О как! Он, что мои читает мысли? Проси войти! Входит начальник СД. Лицо его озабоченно. Он явно чем-то взволнован. Отто – Мой принц, нерадостную весть тебе принёс я. Твоё исполнить поручение я не успел. Старуха, что с косой меж нами бродит, Меня опередила, дева эта на небесах теперь… Гамлет сделал вид, что ему ничего не известно о случившемся. Отто, видя, что принц его внимательно слушает, продолжил свой доклад. После того, как получил я ваш приказ, С девицей Дездемоной побеседовать, Два дня усердно я готовился к той встрече. Работал над манерами и речью. Слова искал, чтоб в душу к ней пробраться. Чтобы во мне она узрела брата, Который ей добра желает, Чтоб мысли дерзкие свои она оставила. Чтоб деву эту вразумить, Мой план предполагал поласковее с нею быть. Искал такие я слова, Чтоб разумом она понять могла, Как неправа она. И в те два дня я отрабатывал удар. Ну тот, ну если что… Чтоб только страху на неё нагнать… Ладошкой по лицу, как вы меня учили. На всякий случай, так… несильно. Слегка, как наставляли вы меня. Совсем чуть-чуть, вот так, по харе этой твари. При этом Начальник СД едва коснулся кончиками пальцев правой руки своей левой щеки. И вот когда я стал готов, после своих трудов, Отправился я к ней в бордель. Чтоб точки по местам расставить все! Горя от нетерпения Сделать поскорее ей внушение. А там… творится что-то непотребное! Как будто бы местами поменялись земля и небо! Клиенты плачут, шлюхи в голос воют. Стал разбираться я: «Скажите, что такое?» Тут будто мне кинжал вогнали в сердце – Мол: померла Отеллова невеста. Ну, тут я босса ихниго к себе призвал И спрашиваю у него: «Узнал?» Тут же в оборот его я взял! И говорю ему: «Давай колись, любезный, Пока не загремел ко мне в подвал, Кто это деву так?» И вот, что он мне рассказал: У Дездемоны этой было Почитателей не счесть её таланта. И якобы один из них гостил во Франции. Или французом даже был. Прости, мой принц, пока ещё не уточнил. Так вот, тот господин, Был приглашён французcким королём К себе на ужин… или на обед. Прости, мой принц, Пока не уточнил я сей момент. Так вот, он за столом монаршим Отведал сыра замечательного. Того, что с благородной плесенью. Который там вкушать имеют право Только короли И люди благородной крови той земли. У нас ещё не делают такого. Но думаю, наладим вскоре. Так вот… придя в неописуемый восторг, От сыра оного, его вкуса бесподобного, Стал уговаривать он короля французского, Ему кусочек сыра подарить, Чтоб Дездемону он сим сыром одарил. За все её труды на поприще любви. Монарх же возмутился: «Как? Ты оскорбил меня! Разве не знаешь ты, Что это пища только королей? Не должен этот сыр вкушать плебей!» На что тот господин ему ответил, Что, мол, Дездемона эта в постели Несомненно королева! Он голову даёт на отсечение. Король был удовлетворён таким ответом И сыра приказал отрезать. И даже к сыру приложил записку: Приятного, мол, аппетита! И приписал ещё: «А если, Дездемона, Ты отвергнешь наш подарок и сыр не съешь, Тогда тебе придёт реаседец! Тем самым ты нам, Своё неуважение проявишь, шалава! Тогда пеняй уж на себя! Я попрошу кузена-короля, Плетей те выписать и вежливости научить. Жри, с…ка, если хочешь жить!» Ну, вот видать… видать из вежливости Иль из-за страха получить плетей, А может просто голодна была Иль ей внимание, польстило, короля, Она тот сыр и сожрала. Э – э – э… простите, скушала. И вот она уже на небесах, Ну, что ещё сказать? Увы и ах… Гамлет – Подробностями, Отто, Ты потряс меня! Откуда? Как узнал ты, что да как? Отто – Я ж говорю, к посылке той, Записочка приложена была от короля. И письмецо с подробностями от господина, Что посодействовал, чтоб ей послали сыра. У босса всё хранилось. Их прочитав, всё стало ясно мне, Как дважды два. И тут же поспешил с докладом к вам я. Гамлет – А ты не догадался, Отто. Записку ту и письмецо изъять. Я б с удовольствием взглянул На почерк короля. Отто – Я так и сделал, принц, но тут… Непредвиденное вышло. Впервые так со мной случилось. Предугадав желание ваше, И ту и то изъял! Ведь это же теперь для следствия материал. И положил всё в свой кошелёк. Надёжно он весел на поясе моём. А по дороге я решил зайти в кабак, Вдруг что-то в горле запершило у меня. И заодно за доброй кружкой пива Обдумать, как о трагедии мне доложить вам. Чтоб сердце ваше доброе сберечь от боли. Хоть дама, эта, и была чужой вам. А там я… и не заметил, Как какой-то негодяй его и срезал у меня! Мой принц, в отчаянии я, Что вас расстроил. Что тут сказать: моя недоработка. Гамлет – Ну это не смертельно, Отто. А за доклад особое спасибо. Ишь, как оно всё вышло… А сколько денег было в кошельке? Велю, чтоб всё восполнили тебе! Отто – Немного, беспокоиться не стоит. Гамлет – Ну что же, Отто, тогда… Знаю ждут тебя ещё дела. Более задерживать тебя не смею я. Отто – Желаю здравствовать, мой принц! Всегда к услугам вашим И моя жизнь и моя шпага! Начальник СД красиво попятился к дверям, ещё раз поклонился и вышел. Он шёл к себе в контору, тихонечко напевая себе в усы популярный мотивчик песенки того времени с одной и той же фразой: «Без крови, без крови! Без крови, так без крови!» Сцена XX Полоний, улучив минутку, приходит домой, в свои покои. Он хочет повидаться со своей дочерью Офелией. Он очень сожалеет, что мало уделяет внимания своим детям. Всё дела, дела… Лаэрт, с тех пор как вырос, так вообще всеми днями и ночами, где-то зависает со своими друзьями. А вот Офелия – домашняя девочка. И Полоний чувствует, что она нуждается в его внимании. А у Офелии не выходит из головы их последний разговор, с Гамлетом. Полоний – Здравствуй, родная! Чем занимаешься? Дай-ка взглянуть. Он целует дочь в лоб, берёт из рук Офелии её рукоделие. И неподдельно восхищается им. Ему хочется быть ласковым, внимательным, заботливым отцом. Только наедине с детьми, он может быть самим собой. Какая прелесть! Мастерица ты, ну, прям вся в мать! У ней всё тоже спорилось в руках. А что грустна, o чём печалишься, родная? Быть может быть стряслась беда какая? Как стул, как аппетит? Скажи мне честно, ничего ли не болит? Офелия – Ах, папа, всё в порядке у меня. Печальна ж от того, что вот недавно я, Прочла роман… Он захватил меня. В нём грустная история поведана была. И я под впечатлением его, И днём, и ночью пребываю. И что с собою делать мне, не знаю. Полоний – Ах, доченька, скажу тебе я прямо – За свою жизнь я книг прочёл немало. Полоний на пальцах начинает вспоминать сколько же книг он прочел за свою жизнь, но больше трёх он вспомнить так и не смог. И в большинстве из них Всё выдумки пустые. А в чём сюжет в твоей вот этой книге? Офелия – Там дева юная, прекрасная собою, Влюбилась в главного героя. Но вот беда: она-то из простой семьи. А он, поди ж ты, дворянин. Приметил как-то раз он в городе её, Влюбился тут же, Вот так у них всё и… началось. Он стал слова красивые ей говорить, Стал деве о любви своей твердить, Речами обольщать, Пытался даже ближе с нею стать! А о замужестве, он с ней речей не заводил. Бедняжку за нос он водил. Так деву, поведением извёл своим, Что на всегда она решила расстаться с ним. Но дело в том, что она его любит, любит! Мне кажется, что он её погубит… Полоний – Кажется? Ведь ты сказала, что прочла роман? И чем закончилось у них всё там? Про то, обычно, написано в конце, Если не изменяет память мне. Офелия – Ах, папа, та книга первая была. А есть, про их роман, ещё вторая. Её-то я ещё пока читаю. Полоний – Скажу тебе, родная, так: Эт дело хорошее, ты книги-то читай. Вот только близко к сердцу, Ничего не принимай. Ведь те, кто книжки пишут, Порой всё с потолка берут. А мы потом читаем, верим, переживаем. А они нам просто врут! Поэтому я книжек больше не читаю. Чтоб нервы были у меня в порядке. Ну ладно, солнышко, пора мне, Дел много, побегу! Офелия – Куда сейчас? Полоний – К Горацио зайду. Сегодня день последний, третий. Что дал ему король, Чтобы работу важную он сделал для него. Зайду, узнаю, Готово ли наше учёное светило, Держать перед королём ответ, Иль нет. Полоний вышел из комнаты Офелии и направился к Горацио. У него не выходит из головы печальное лицо дочери. Полоний «Вот бедняжка, глупенькая, дитя ещё. Всё так близко к сердцу принимает, Что авторы морочат нам мозги, Ещё совсем не понимает. Строчат, строчат… Потом за это деньги получают, Потом по кабакам их пропивают. С бабами на них гуляют. И снова писанину сочиняют. И, главное, ведь ни за что не отвечают! А люди вот читают и страдают. Право безобразие! Надо мне будет сочинить указ, Чтоб в нём подробно расписать, Про что можно, а про что нельзя писать! Чтоб книжки были только позитивные, С приятными, красивыми картинками! Чтоб все истории заканчивались браками. Чтоб люди в них не вешались, не плакали, Не воровали, вены себе не вскрывали. Мужик с мужиком не спали, не бухали… Порядок нам в этом деле надо навести, Чтоб души молодые не губить. И так на свете жить тяжко, А книжки нам ещё печалей добавляют! Право безобразие… Да, а потом его представить королю. Чтоб он на нём поставил резолюцию свою. И вот тогда писакам будет уже сложно. Хренью всякой людям головы морочить… Ах, доченька, доченька. Пусть у кого-то там несчастная любовь! А нам-то, что с того? Они без нас там сами разберутся, Или поженятся иль разбегутся. Нервишки доченьке нам надо подлечить… Быть может у Горацио чего спросить? Какое снадобье или лекарство, Чтоб настроение поднять дочурке нашей?» Сцена ХХI Покои Горацио. Утро следующего дня. После того как Горацио провёл эксперимент с цигаркой, он мирно дремлет в своём стуле-кресле. Его голова почти касается его груди. Над ним склонилась его служанка. Она никогда ещё не видела, чтобы её хозяин так долго спал утром. Со страхом она вглядывается в его лицо – не случилось ли чего с ним? Она нерешительно начинает теребить Горацио за плечо. Безрезультатно… Ей становится страшнее и она начинает более решительно трясти его за плечо: Служанка – Хозяин?.. Эй, хозяин?.. Наконец Горацио издаёт не понятный звук из глубины своего горла. Жив? Жив! Вот напугал, чёрт старый! Горацио начинает медленно приходить в себя. После того, как Горацио принял лекарство и, удобно устроившись в кресле, погрузился в Dream Theater, его тело обмякло. Мышцы, связки, жилы, хрящи, кожа – размякли, плоть стала вязкой и растеклась, разлилась по всему внутреннему пространству кресла, заполнив собою все его уголки. Потом тело Горацио от долгого и неподвижного нахождения в одной позе одеревенело, стало ему чужим. Оно ему больше не принадлежало. Горацио попробовал было привстать, но тело не слушалось его. Плоть только слегка заскрипела. И тогда Горацио стал пробовать делать всякие лёгкие движения всеми частями своего тела, чем только мог. И постепенно, мышца за мышцой, тело стало приходить в себя. Наконец через какое-то время Горацио удалось собрать в единый механизм все элементы своего тела. И он снова попробовал встать. Теперь мышцы послушно напряглись и он понял, что может сделать это… Горацио захотелось ещё немного посидеть на стуле. Он хотел вспомнить и проанализировать всё то, что с ним произошло за последнее время. Он привык всё анализировать и делать выводы не откладывая это на потом. Но тут всё ещё стоявшая перед ним служанка сказала: Служанка – Хозяин, завтрак ваш уже готов И ждёт вас под салфеткой, как всегда. Я вам цыплёнка в тесте запекла. И только тут Горацио почувствовал, как он голоден! Ему показалось, что он не ел тысячу лет. И уже радостно, но медленно и осторожно, поднимаясь со стула, потому что он всё ещё не доверял своему телу, Горацио пришёл в себя. За завтраком Горацио почувствовал чудовищный голод. Такого аппетита он за собою прежде не замечал. Это даже напомнило ему о застарелой проблеме. Горацио так увлёкся обгладыванием ножки цыплёнка, что надавил ею на остатки сгнившего зуба. Боль моментально, электрическим разрядом, пронзила всю челюсть. Горацио всё откладывал и откладывал посещение эскулапа. Но даже эта боль не помешала ему продолжить свой вкуснейший завтрак. После завтрака, за которым он очень удивил хозяйку потому, что она никогда не видела, чтобы он съел столько еды за один раз, Горацио окончательно вернулся к жизни, к работе! Горацио «Итак, то, что со мной случилось Непередаваемо словами, Как будто в сказке побывал я! И если б я учёным не был, То сказал бы я тогда, Что это волшебство. Да, то был дивный сон! Итак, проспал почти двенадцать я часов! Сон был мой безмятежен и глубок. Вначале был я поглощён блаженством. Непередаваемо, божественно! Затем настали муки пробужденья И возвращение в мир прежний. Похоже на то, как действует вино. Но выводы пока ещё нам делать рано. Вино мутит нам разум, а лекарство… Лекарство? Да! Несомненно! Лекарство это! Лекарство для души и сердца! Оно наш разум, душу, тело только расслабляет, Видениями и красками мир сей серый наполняет, Как будто побывал в раю! Так и его величеству скажу. Но отложим лирику – Пора за дело приниматься. Пора нам за вторую бочку браться. И если с первой нам более или менее Понятно всё, то со второй Нас могут ждать открытия ещё! Воистину на свете Много, друг Горацио, такого, Что и не снилось нашим мудрецам! И ум велит нам тайны все познать». Сцена XXII Место действия то же самое, покои Горацио. Горацио приступает к изучению содержания второй бочки. Он понимает, что надо торопиться. Ведь он потерял почти сутки, которые провёл в волшебном, таинственном путешествии. И теперь время поджимает его. «Надо ускоряться», – и он решает действовать по уже отработанной схеме. Горацио «Итак, возьмём щепотку. Подожжём, подождём. Нет, не горит и даже не дымит. О чём нам это говорит? Значит, не порох, Иначе жахнуло бы в тот же миг! Так-так, Возьмём мы пригоршню теперь – Всё то же самое, окей. Значит, не порох, сто процентов, И не благовонье. Быть может, порошок, Влияет тоже как-то на здоровье? Осталось нам на третий, Уповать лишь вариант. Лекарство? Да! Вполне быть может так. А как проверить и себе не навредить? Горацио, Горацио… Нет у тебя другого, брат, пути. Нет выхода другого у тебя, мой друг. Тем более, что есть у тебя недуг! Видать, опять придётся, На себе эксперимент поставить. Да и решать проблему с зубом надо. А то ишь как дёргает зараза! И если это есть лекарство, То может оказаться оно очень кстати! А если, брат Горацио, С экспериментом этим Закончится земная жизнь твоя, Тогда лишь остаётся понадеяться, Что будет пухом для тебя земля… С этими мыслями Горацио начинает пробовать нанести, доставить порошок на остатки больного зуба. Зуб находится на нижней, левой челюсти. В самом её конце. Он попробовал обмакнуть сухой палец в порошок, чтобы потом приложить его к больному зубу. Но у него ни чего из этого не вышло – на сухом пальце порошок не держался. Но зато во второй раз всё получилось! После первого раза палец Горацио намочился в его слюне. И уже во второй раз палец отправился к нему в рот с доброй порцией порошка. Горацио добрался до больного зуба. Но что-то ему подсказало, что втирать надо не только в зуб, но и в десну. У него это получилось как-то само собой, как будто он таким способом уже лечился и раньше. Горацио О, Боже! Как невероятно! Похоже снова я открыл лекарство! Мой зуб уж больше не болит, Как будто новенький там у меня стоит! И там стоит! И тут стоит! О чём нам это говорит? Что в жизни я ещё не всё постиг… О – о – о – о! Вот лечит! Вот вставляет! Все члены к жизни снова возрождает. Я снова молод, полон сил! Да это просто жизни эликсир! И прежде… О! Никогда того не ведал я, Что за спиной есть крылья у меня! Ща как взмахну, как полечу! Вот только людям что потом скажу? Народ наш тёмен, Ещё сочтёт меня за колдуна, Когда увидит мой полёт! Полёт? Полёт, Горацио, твой подождёт. Сначала дело, с дозой надо разобраться, Чтоб в чудном сне мне вновь не оказаться. Нельзя мне снова перебрать. Нельзя, Горацио, нельзя сейчас нам спать! Теперь и с этой бочкой нам всё ясно: Прекрасное, отменное лекарство! Как проясняет мысли, даёт силы! А ты, Горацио, ха – ха. Уж было думал о могиле. Да с лекарством этим Прожить на этом свете можно Не меньше сотни лет! Таков мой будет королю ответ! Сцена XXIII Покои Горацио. Незаметно для него самого «за работой» пролетели три дня. К нему приходит Полоний, чтобы узнать, как продвигаются дела. И заодно спросить у Горацио, не может ли он чем помочь Офелии с её меланхолией: Полоний – Привет, Горацио, учёный муж! Что-т я тебя не узнаю: Как будто cбросил ты годков пяток. Влюбился что ли, cтарый конь? Раньше всё горбился, Теперь, как тополь, прямо ты стоишь. А говорил: «Спина болит». Горацио – Полоний, короля любимый друг! Ты вовремя пришёл. Сейчас тебе всё по порядку расскажу: Прошло всего два дня, Как получил заданье я от короля, И вот уже ответ готов! Немало я положил трудов, Чтобы его добыть! Но тайну сих веществ сумел постичь! Два дня я очи не смыкал. Как вол, Полоний, я пахал, Но тайну бочек разгадал! Полоний, в них лекарство, да такое, Что тело может вылечить любое! С любым недугом справится, С любою хворью! На смертном одре умирающему даст здоровье! Суставы, нервы, плоть! Прочь бегут болезни от него, А душу веселит сильнее, чем вино, То, что на радость нам дано! Полоний (несколько удивлённо) – Ну, во-первых, учёное светило, Прошло уже три дня, Как виделись в последний раз мы у тебя. Видать, ты крепко заработался, Что потерял счёт дням. Похоже вдохновил король тебя. Лекарство, говоришь? А ты уверен друг, Горацио, Что не ошибся ль в чём? А чем докажешь? А вдруг захочет подлечить себя король? Что, ему вот так вот… Поверить на слово тебе? Горацио – Два дня! Два дня, Полоний, Всё проверял я на себе! Пихал себе во все места я вещества сии! И все болезни вылечил свои! И, как видишь, жив! Ещё, как жив! Мозги себе прочистил, Суставы, душу, кровь! Способен даже на любовь… Так и скажу я королю, Которого я всей душой люблю! Полоний – Брат, Горацио! Ни секунды, все эти годы, не сомневался я, Что ты тоже любишь короля… почти, как я! А если, мой Горацио, Твоих лекарств вдруг не снесёт король. Ведь ты же знаешь: ждёт тебя тогда костёр! Горацио, тебе всецело доверяю. Но, всё-таки Сперва, лекарство испытаю. Дочурочка хворает что-то у меня. Может полечим мы её сперва? А то вот грусть-тоска её снедает. Всё книги глупые она читает И портит себе нервы, кровь. Пусть будет проклята любовь! Ты уж, Горацио, друг славный, Ты дай мне лучшего лекарства, Чтобы наверняка я вылечил дочурку – Переживаю за неё я не на шутку. Горацио – Охотно, брат Полоний, Помогу тебе. Ещё потом спасибо скажешь мне! Горацио берёт со стола небольшую шкатулку, чуть больше куриного яйца, коих у него всегда было в достаточном количестве – набирались отовсюду. Сначала подходит к первой бочке, но тут же соображает, что даме совать цигарку в нос – это как-то неэтично. Затем возвращается к столу, развязывает мешочек и щедро насыпает белого порошка в шкатулочку. И передаёт её Полонию. И тут к Горацио приходит ещё одна мысль. Ему подумалось, что даме лазить пальцами в рот некрасиво, и, сообразив, он даёт Полонию такую рекомендацию по приёму лекарства: Горацио – А принимать лекарство надо так: Не важно: сытая иль натощак, Пускай щепоточку возьмёт пальцами, И с пальцев тех всосёт ноздрями, Сначала правой, а потом другой ноздрёй – И хвори снимет, как рукой. Пусть аккуратно принимает, Лекарства этого не рассыпая. И так по несколько раз в день. Такой вот, брат, простой рецепт. Дочурка будет весела, здорова. Даю тебе учёного я слово! Полоний – Спасибо, друг Горацио, Меня ты тронул очень, Своей заботой к моей дочке. Поверь, Горацио, если вдруг, Кто на тебя донос настрочит… А знаешь ли, через меня идут доносы, То тот донос порву тебя любя, Хоть я на службе короля! После этих слов Полоний вышел от учёного и отправился к Офелии. Сцена ХХIV Полоний по дороге к дочери решает заглянуть к королю. Полоний «Сегодня я ещё не виделся С его величеством. Когда с утра к нему я заходил, Чтоб свой доклад произнести, Дворецкий мне сказал, Что спит ещё король – Будить его не смеет он. Но может быть король уже проснулся И ждёт меня, по мне тоскуя: (с юмором и иронией) “Где ж мой Полоний милый, Чтоб мне прочёл он, Свой доклад красивый? Истосковалось сердце по нему, Жить без Полония я больше не могу!” (и далее уже серьёзно) Ха! Зайдём, послушаем, посмотрим. Чего король от нас захочет… » Полоний дошёл до покоев короля и сказал дворецкому, чтобы тот доложил королю о нём. – Ну что, его величество проснулось? Дворецкий – Король-то встал… (и уже шёпотом) Но вот сегодня, что-то с ним не так, Как будто подменили короля. Таким его не видел раньше я. Когда с утра меня к себе он вызвал, Чтобы натёр ему я жабьим жиром поясницу, спину, Гляжу: он весь какой-то депрессивный. Он еле-еле на ногах держался И весь такой печальный… Так его мне стало жалко. Когда ж ходил, кряхтел, стонал, хромал, Я думаю: с кровати он упал, Когда кошмарный сон ему приснился. Короче, что-то не так с его величеством. Так что, Полоний, он может И не в настроении быть. Ты это при себе в уме держи. Дворецкий, обрисовав Полонию всю утреннюю картину, пошёл докладывать о нём королю. А выйдя пригласил Полония войти. Король его ждал. Сцена ХХV Королевские покои. У Клавдия больной вид. Клавдий – Полоний, рад тебя я видеть. Ты что, мои читаешь мысли? Вот только что хотел послать я за тобой, А ты уже стоишь передо мной! Полоний сразу же обратил внимание на состояние короля. Он был какой-то осунувшийся. Имел с утра уставший вид, как будто бы на нём всю ночь пахали. Уж не заболел ли? Полоний – О! Славный мой, король! Такая у меня вот в жизни роль. На том стою, чтоб предугадывать желания твои, На том стою, чтоб вам полезным быть. Клавдий – Спасибо, спасибо. За то и ценим мы тебя. Теперь же вот, зачем хотел тебя увидеть я. Есть у меня к тебе особый разговор, Он не по службе, а, так сказать, Чисто мужской. Надеюсь, всё, Полоний, останется меж нами. Есть у меня проблема кой-какая… Король сделал рукой жест, чтобы Полоний приблизился. Тот приблизился и сделал умное, участливое лицо. Король продолжил: А дело в том, что королева, В любви, сей ночью, просто ошалела… Меня заездила и так и сяк, да так, Что в скором времени я весь иссяк! Что тут поделаешь, Полоний, Уже не тот я, что в прежние-то годы. Ну, а ей всё мало, мало. Представь, Полоний, на меня она взлезала – Я выбрался из под неё потом. Ну, чуть живой. Гляжу, а ей, Полоний, хоть бы что! Ну, думал отлежусь от дела этого, Потом уж как-нибудь приду в себя. Полоний, я… Как будто в лапах побывал у медведя! А вот под утро стало мне совсем невмоготу. Болит везде: и там и тут. Сначала думал лекаря позвать, Но разве можно им секреты доверять? Пойдут потом по замку слухи, Что, мол, не выдержал король, Любви своей старухи… Так вот скажи, Полоний, было ли с тобой такое, Чтоб ты страдал вот так же oт утех любовных, Как король твой? Может чего мне выпить или съесть, Иначе мне контузии не снесть? Полоний – По молодости всякое бывало. А как Ассоль-то померла, Так я оставил любовные услады. Дети – в них теперь вся моя жизнь, В них вся моя радость! А вот кузен мой, Бил, Тот дa.., в пастели он неутомим! Хоть с вами он одних годов, Жалоб на здоровье я не слышал от него. А чтоб нам, мужикам, Не надрываться в этом деле, Он мне такое, сир, советовал: Он приятное с полезным совмещает. Сексу он минет предпочитает. Предложите королеве… для разнообразия. Пусть вас побалует, может и ей понравится. Но, мой король, о слава проведению! Немедля, сир, готов помочь! И нужно ваше лишь решение. Сегодня у Горацио я был с утра, Чтобы проинспектировать, Как с бочками идут дела. Да и хворает дочка, что-то, у меня… Так вот: всё ему я объяснил. Он дал мне жизни эликсир! Сие лекарство было в бочках. В тех, что так любезно, Преподнесло вам море. Он испытал лекарство на себе! Потом уж дал его он мне. Поклялся жизнью, что поможет дочке! Ему поверил я, он человек хороший. Но если сомневаетесь в его словах, Готов сперва лекарство я На дочке испытать! Не пожалею родного дитя Во имя жизни и здоровья короля! Клавдий – Полоний, твои слова Мне как мёд на сердце, Они в меня вселяют веру. И мне уже не терпится отведать Сей жизни эликсир. Болит всё тело – терпеть нет больше сил. Веришь ли? ещё никогда, Таким разбитым я не чувствовал себя. Полоний (с некоторым сомнением в голосе) – Э – э – э … может монетку бросим: Быть или не быть? Клавдий – Полоний, я уже решил. Лекарство, где оно? Полоний – Да вот, в шкатулке этой. Клавдий – Какое белое… А как его отведать? Полоний – Горацио сказал мне так: «Сперва пальцами надобно щепотку взять И поднести потом к какой нибудь ноздре, А уж потом всосать её грудью всей…» (король так и делает) Клавдий – Полоний, это чудо, оно лечит. Уже вот отпустило ноги, плечи! А ну-ка, мы теперь нюхнём Другой ноздрёй. Полоний, до чего же хорошо: От болей не осталось и следа! И даже лучше стала мыслить голова моя! Ко мне вернулись снова силы! Вернулись силы, да какие! (и тут Клавдия одурманило на всю катушку!) Ну, жёнушка! Теперь держись ты у меня! Как ляжем спать, теперь уж я отделаю тебя! Познаешь, прелесть, мои муки, После того, как я тебя отдрючу! Ха – ха – ха – ха – ха!!! Полоний (в шоке) «О, боже! как же счастлив я, Что дочку миновала учесть сея». Клавдий – Полоний, на сегодня ты свободен. Очень-очень мы тобой довольны. Сдаётся мне, ты просто гений. Ты смотри, как сработал на опережение! Только нас хандра хватила, Будь она неладна трижды, А ты уж тут как тут, мой Полоний! Знаю, сердцем ты почувствовал, Что король твой болен… Нынче ж отплачу тебе, друг, сторицей Тем, что денег, золота ценней, Всего дороже. Ох, и не каждому такая выпадает милость. Сегодня ж помяну тебя в своей молитве! Ну, ступай. И пусть Господь хранит тебя. Вот бы все, как ты, заботились о нас. Полоний откланялся и с лицом, излучающим полнейшее счастье, покинул королевские покои. Как только Полоний вышел от короля «счастье» тут же улетучилось с его лица. Он совсем не расстроился от того, что Клавдий вместо какого-либо материального поощрения решил в знак благодарности ограничиться упоминанием его имени в своей молитве. Он знал, что короли по природе своей неблагодарны: «Нет ко мне претензий – уже хорошо!» Он куда-то там направился, как всегда по делам, не переставая вновь и вновь перебирать в уме всё произошедшее с ним за последний час. И главной причиной тому было действие лекарства, которое за секунды избавило Клавдия от его недугов и в тоже время наделило его неадекватным поведением. Полоний даже не мог и предположить, что на свете могут быть подобного рода лекарства. Он опять вознес хвалу Господу за то, что он надоумил его сначала зайти к Клавдию, а не поторопиться с «лекарством» к дочери. «Представляю, что было бы с моей девочкой если бы она попробовала этого лекарства, – терзал себя в душе Полоний. – Дурак ты, Полоний, дурак! Нет чтоб, как все, лечиться у Йозефа… На кой чёрт ты обратился за помощью к этому шарлатану Горацио? Ведь мог бы своими руками угробить своё дитя…», – к такому выводу пришёл Полоний после всего им увиденного. У него до сих пор стоял в ушах дикий хохот Клавдия. А у Клавдия настал новый этап в его жизни. С тех пор, как он впервые познакомился с лекарством, он был теперь всегда здоров, полон жизни и его не покидало хорошее настроение. Одним словом, всё это вместе взятое называется молодостью! Да, к нему вернулась его молодость! Впрочем, его или не его – это Клавдия, сейчас, мало интересовало. И если бы, вдруг, с небес раздался глас и потребовал бы у него её вернуть, его молодость, тому, кому она на самом деле предназначалась, то он бы наотрез отказался сделать это! (Хоть он и считал себя верующим человеком). И более того, он готов был бы даже драться с небом за свою молодость, столько он сейчас чувствовал в себе сил. Клавдий решил не ставить жену в известность, что стал теперь принимать чудо-лекарство: «А то ещё подумает, что я такой же, как Гамлет. Он тоже всё лечился и лечился, а потом взял да и помер». Клавдию было бы неприятно, если бы окружающие его люди подумали, что и у него проблемы со здоровьем. Но изменения, произошедшие с ним и в нём, говорили сами за себя. И однажды на комплимент супруги после того, как он смог достойно утешить её в пастели, он сказал ей, что стал теперь усерднее молиться и похоже на то, что Господь услышал его молитвы и посылает ему свою милость. Но в замке, в этом замкнутом пространстве, вообще трудно что-либо долго сохранить в тайне. И вот уже по замку поползли слухи (на это были причины), что король принимает втихаря лекарство, которое ему доставил Полоний от Горацио. Уже и придворные, подумав о своих болезнях и болячках, стали отправляться к Горацио с целью заполучить у него этого чудного лекарства. Сцена XXVI В один из дней, когда Полоний с Офелией и Лаэртом в положенный час мирно обедали в своих покоях, к ним вдруг заявился дворецкий со срочным приказом короля: «Немедленно явиться в мой кабинет!» Полоний тут же встал из-за стола и отправился вслед за дворецким. Войдя в кабинет его величества, Полоний увидел Клавдия одурманенного на всю катушку. Его глаза выкатились и блестят. Ноздри широко раздуваются. Король учащённо дышит полной грудью. Он пребывает в возбуждении! Клавдия просто распирает невидимая, могучая энергия. «Похоже, что перебрал», – пронеслось в голове у Полония. Он ещё никогда не видел короля в таком состоянии… И он не ошибся. А дело было в том, что Клавдию, со временем, уже было мало небольшой дозы препарата. И он постепенно стал её увеличивать. Ну и, как водится, в один из дней… утратил над собой контроль – сумасшедшая энергия требует выхода. Клавдию, в его перевозбуждённый мозг, пришла мысль, что он, будучи королём, так до сих пор себя ещё ничем и не прославил и никаких военных подвигов, пусть даже и самых маленьких, за ним не водилось. Клавдий срочно решает исправить эту ситуацию. Для этого он и вызвал к себе так срочно Полония, так сказать, на «военный совет». Увидев вошедшего с поклоном, своего первого министра, Клавдий впивается в него своими одурманенными глазами. Потом он срывается с места и подбегает к ковру, висящему на стене, украшенному оружием. Хватает за рукоять тяжёлый рыцарский меч и начинает носиться с ним по комнате, рубя и рассекая воображаемых противников. И каждый раз нанося очередной «смертельный» удар противнику, его нутро издаёт победоносный, животный рык! Полоний в шоке. Король, как пёрышком, владеет мечом! Щёки короля раскраснелись, осанка приобрела гордый, воинственный вид… Клавдию снова восемнадцать!.. Клавдий (очень, очень воинственно) – Скажи, Полоний, а почему мы так пассивны? А может не пассивны, а тупы, трусливы? Скажи, Полоний, Где, например, военные победы наши? И почему целыми днями Мы только жрём, срём и пляшем? Почему в любимой нами Дании Имиджем страны никто не занимается? А наш король, то есть я, Что в мире знают про меня? А я на этом свете не последний человек! Что знают люди обо мне? Какой в истории всемирнoй след оставлю, Если из замка я не вылезаю? К примеру, вот братан покойный мой, Честно сказать: так был себе король. Ни ума, ни фантазии, Только и знал, что по эскулапам лазить. Но даже он сообразил, Что королю так не пристало жить! Взял и сразился с Фортинбрасом, С этим Норвежским пи…….ом. И земли, кое-какие, получил его. Хоть и проиграл потом их в казино, урод. Но что с того? Главное ведь засветился как воитель, Как герой, как победитель! Теперь об этом даже в книжках пишут. И мне б не худо было бы, Полоний, С кем-нибудь войнушечку устроить! Я думаю, если сказать честно: Война – это самое королевское дело! Вот Александр Македонский, В свои младые годы, Уж целым миром верховодил! Снискал себе он столько славы, Что на десять государей хватит! Давно уже нет его праха под землёй, А имя всё его живёт! А я помру, скажи, Полоний, Что скажут люди обо мне, что вспомнят? Нужны, Полоний, срочно нам военные победы! Коня! Пол царства за коня! Полоний, на войну мы едем. Король подбегает к стене, на которой висит карта мира того времени. Он пристально всматривается в неё и ищет на ней своих будущих соперников. Клавдий – Обидчиков у нас хватает. Они меня ещё узнают! Так, не откладывая, сегодня ж днём На Англию мы нападём! Сбирай, Полоний, войско, Усядемся на корабли и поплывём до той земли! Труби, Полоний, в трубы, бей в барабаны! Да, надо не забыть с собою взять тараны! Сойдёмся с бриттами в великой битве. Во веке люди не забудут моё имя! Полоний от этой речи короля пришёл в полнейший ужас. Челюсть его как-то сама собой стала отвисать от услышанного. Он пытается сообразить: «Это король всерьёз или это его так лекарство лечит?». Наконец некоторым усилием воли он заставляет свою челюсть начать говорить. Он понимает, что надо спасать ситуацию. А то как бы чего Клавдий не натворил. Полоний – Ваше величество, осмелюсь вас спросить: Чем так Британия смогла вас прогневить, Ведь вы там всё же родились? У нас хороший с ней товарооборот. Туризм растёт и остальное всё путём. К тому же, вам осмелюсь доложить, У нас пресквернейшие корабли… Худые все, a денег нет в казне на их ремонт. Нет, до Британии не доплывём. А что касаемо таранов, Так мы же их того… Приказ ваш выполняя, Продали на дрова мы все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, Вы сир, купили ценные американские бумаги. Клавдий – Ах, ты, мерзавец! Подлый плут! Так загубить мою мечту! Вот я тебе сейчас башку снесу! Полоний от этих слов весь съёжился, втянул голову поглубже в плечи и приготовился к смерти. (Что при взгляде на короля вполне можно было ожидать). А Клавдий с безумным взглядом, не дойдя до Полония пару метров, неожиданно рванул в право, к карте мира. И оказавшись перед ней ткнул мечом в то место, где была Франция. Клавдий – Тогда на Францию мы нападём И вдарим мы по ней мечом, огнём! Полоний, по полной лягушатников накажем! Ну, что на этот раз ты скажешь? И вот тогда военной славою покрою я себя, Народ легенды сложит о своём герое! Он в песнях воспоёт меня, И так оставлю имя я своё в веках! Труби ж, Полоний, в трубы, Бей в барабаны! И не забудь, дружище, взять тараны! От этих слов у Полония снова челюсть отвисла, да так, что уже коснулась его груди. Помня о желании короля снести ему голову, он всё-таки решается вразумить его. Вкрадчиво, аккуратно подбирая слова, обращается к королю. В эту минуту Полоний ясно понимает, что его жизнь висит на волоске. Полоний – Великий мой король! Гроза народов! На Францию напасть, конечно, можно… Но тамошний король, Ведь вам приходится кузеном. Он деньги вам сужает и не берёт процентов! А что лягушек лопают, Мне это тоже не по нраву. Я думаю: За это их Господь когда-нибудь накажет. А может я чего не знаю, Что так рассердило сердце ваше? И вы решили покарать французов За дерзость их или за глупость? Клавдий (с воодушевлением) – Вот это ты попал, Полоний, в точку! Прислал вина мне братец бочку. На мою просьбу, что писал ему в письме: «Пришли, Людовик, эксклюзива мне». А он кислятины прислал мне гнида, Как будто я ему какая-то скотина! Три дня!!! Три дня не вылезал я из сортира! Теперь ответ пусть держит предо мной. Узнает, как владею я мечём! Козёл! Полоний – То не беда, властитель мира! Вот привезли купцы мне из Каира, Бурдюк отменного вина. К нему закуску под названием халва. Когда вино я это пью, То небо за него благодарю! И так себе я говорю: Нет, не достоин ты, Полоний, этого вина. Оно достойно только короля! Так что кувшин сего вина, Я занесу сегодня вам к обеду. А Франция? Да ну её к бесу! Тем более… приказ ваш выполняя, Продали мы, владыка, все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, – По взрослому вы оттянулись, сир, с бл.…ми… Король снова остался недоволен сложившейся ситуацией. Опять Полоний увёл дело в сторону. Опять он сбивает его с толку и не даёт ему осуществить свой грандиозный план по вхождению в историю великим полководцем: «Кругом измена, трусость и обман!» – негодует в душе Клавдий. Клавдий – Что-что? Да, как ты смеешь? Что за ересь? Ведь это же измена! Ты что, Полоний, белены объелся? Ты думаешь, что просто так Король себе позволил отдохнуть, С бабами решив кутнуть? При этом позабыв тебя позвать в компанию свою! Нет, не так!.. А это потому: На оргии решались сплошь все секретные вопросы! Доклады принимал я от своих доносчиков, Шпионов, соглядатаев… прочих сил, Которыми меня Господь снабдил, О коих знать тебе, Полоний, не по чину! Есть у меня на то свои причины. Девки, шлюхи – лучшие мои агенты! У меня к ним полное доверие. Такие только у меня и полковника Каддафи, Что живёт в далёкой Африке. Так, всё… закрыли эту тему. Теперь я понял в чём, Полоний, дело! А не дело ли всё в том, Что ты британофранцузкий шпион? Ты смотри: опять меня сбиваешь с толку ловко! Ты на кого работаешь, Полоний? На чьей ты стороне? Коль на моей, тогда не смей перечить мне! И запомни… как Отче наш, Другим, кто спросит, также передай: Деньги от продажи тех таранов Были перечислены бюджет! Запомни это, старый пень! Клавдий так на Полония ещё никогда не наезжал. От страха за свою жизнь Полоний мгновенно покрылся холодным потом. Но вот секунда, другая – и он снова взял себя в руки. Его мозг, как и прежде, хладнокровно заработал. Полоний «Да пропади оно всё пропадом… Коль хочет воевать, Так пусть идёт воюет! Быть может в задницу себе получит пулю, Иль кто его разрубит до седла. Мне лишь бы голова моя была цела! Хотя, навряд ли он в бою погибнет – В душе он трус, таких немало видел… Это сейчас здесь, в замке, Охраняемый войсками, Он размечтался о военной славе. А как запахнет порохом, да зазвенит железо, Так сразу позабудет он зачем туда приехал И первым с поля боя побежит, На век себя ославя. Знамёна бросит, войско! Жизнь гнусную свою спасая… С….ий вы…..ок, козявка!!!» Пока Полоний раздумывал над сложившейся ситуацией, король по прежнему прибывал в возбуждении и стоял перед картой мира, разглядывая её. Он выбирал очередного противника, над кем бы одержав убедительную победу, он смог бы покрыть себя на века военной славой. Наконец он нашёл то, что искал! Он увидел на карте страну под названием Русь. Он про неё ничего не знал, а он считал себя весьма образованным человеком. А раз так, то значит там живут дикие племена, отсталые варвары, и значит победить их будет проще простого! Потом выкрикнув: «Да, жребий брошен!» – он резко развернулся и направился в сторону Полония. Полоний, видя всё безумство короля, опять стал прощаться с жизнью. Клавдий обратился к нему: Клавдий – Полоний, я Рубикон, б….дь, перешёл – Я принял судьбоносное решенье! Лишь раз спрошу я твоё мнение, И если я опять твою услышу ересь, То значит болен мозгом ты И нам служить не смеешь!!! Полоний весь напрягся. Он понял, что попал по полной. Он понял, что в этой ситуации он, как бы, между молотом и наковальней, ведь любой его ответ может не понравиться королю. Он понял, что вот теперь для него настал момент истины. «А дети? Что будет с ними, если обезумевший Клавдий сейчас снесёт мне голову?» – и его мозг снова лихорадочно заработал. Я выбрал цель и я не отступлю! О, как же верю я в свою счастливую звезду! Нам предстоит сразиться с варварами, с дикарями. От этого победа только слаще станет! Нам предстоит великий ратный труд! На Русь, на Русь я нападу! Накажем варваров по полной – И навсегда меня история запомнит! Полоний, с минуты этой, – ты мой генерал. Готовься, в бой поведёшь мои войска. Я поделюсь с тобою славой От моей победы! Да, не забудь бурдюк прислать к обеду. А если вдруг падёшь в бою, Клянусь, Офелию удочерю. Любовью окружу её… ну, как родную. Полоний, за дочурку не волнуйся. Полоний (изумлённо) «Так вот в чём дело, старый педофил. Решил ты мою дочурку совратить?» (и уже вслух) – Великий мой, король! Переспросить осмелюсь… За что мы сих русских варваров, Наказать должны? Клавдий – За что??? За что?? За что?.. За то, что русские они! Полоний, друг, пойми, Мы просвещение должны нести Таким народам: варварам и дикарям. Они потом спасибо скажут нам! И земли их нам тоже пригодятся. Полоний, на восток мы будем расширяться! Полоний – Король великий мой! Вот этих слов я от вас и ждал! А Македонский – тьфу, против вас – пацан! Клавдий – Теперь вот вижу, Что слова твои не мальчика, но мужа! И если хочешь что ещё сказать, Скажи, теперь готов тебя послушать. Полоний (Полония понесло) – Так вот, великий мой король, Мне сказывали знающие люди, Что там народ живёт в великой стуже, Зимою там по горло снега! Стоят такие там морозы, Что люди, что живут там, все безносы! Они себе их отмораживают ещё в детстве. Так что, сир, готовьтесь: и нас ждёт участь эта. По улицам же там медведи ходят. Примерно так, как вот по нашим козы. И вместе с русскими пьют брагу в кабаках. Клянусь, мне сказывали люди так. И те медведи ростом аж в три метра! С рогами мощными, как у оленей! Один мой человек, шпион, Сумел живым вернуться с русской стороны, Теперь… как вспомнит тех медведей, Так по сей день, Представьте, сир, он сразу какает себе в штаны. «Это у него на нервной почве», – Мне эскулапы так сказали. Видать Русь… до сих пор его не отпускает… Так вот, а если кто на русских нападает, Тогда медведи в армию вступают И вместе с русскими плечом к плечу воюют, Махают лапами напропалую! Уж много славных государей, Там головы свои оставили, В холодной, дикой стороне. Потом медведи трупы их съедают! Клянусь, так сказывали люди мне. Конечно же, солдатам нашим, Мужества не занимать. Но силы требуется всё же уровнять. Если себя ещё медведями усилим, Я мыслю, как генерал теперь уже, Нам с русскими сподручнее так будет воевать. А иначе, сир, нам однозначно, Победы не видать. Так вот, ваше величество. Я так скажу вам в заключенье: Чтоб варваров сих победить, Нужны такие же нам звери. Не меньше тысячи, а лучше двух. Немедля поиском деньжат займусь. И как таких же купим мы медведей, Так в тот же день и на войну поедем! Полоний остановился, его фантазия иссякла. Он уже не знал, что ему плести дальше. Но тут первый советник короля заметил, что с королём что-то происходит. Он, как бы весь обмяк. Глаза его вернулись в прежние орбиты. Ноздри перестали раздуваться. Клавдий смотрел на него прежними глазами, глазами вменяемого человека! Прежняя усталость и немощь вернулись, опять накрыв собою короля. Клавдий (как будто разгрузил вагон с углём) – Полоний, что-то подустал я От военных дел. И смерть как хочется прилечь. Сегодня потрудились мы на славу, Ты правильно вопросы все поставил – Чин генеральский оставляю за тобой, Настанет время – поведёшь нас в бой. Довольно боле про войну. Пойду-ка я с часок вздремну. Победы славные ждут нас впереди! А ты давай, за бурдюком сходи. Дело в том, что действие лекарства закончилось. И король возвратился в своё прежнее состояние. Он возвратился к своим болячкам. А лекарство, как это ни странно, высосало из него всю его энергию, до капельки. И теперь он был абсолютно обессиленным. Его пальцы боле не могли удержать тяжёлый рыцарский меч. Они в бессилии разжались и выпустили его из своих объятий. Меч с тяжёлым грохотом упал на деревянный пол. Звук от его падения немного привёл Клавдия в чувство. В эту же минуту в комнату вошёл дворецкий. Он торжественно объявил: Дворецкий – Ваше величество, в замок прибыла Опытная дива, ой простите, оперная дива, Мата Харя, певица заграничная, Которая с успехом, по слухам даже очень, Даёт концерты по Европе! Супруга ваша выписала её ко двору, Сие от вас в секрете сохранив. Дабы приятный сделать вам сюрприз! Придворные и королева, Уже вас в зале ждут в том, что для концертов. Клавдий в душе обматерил королеву и обратился к Полонию: Клавдий – Что? О, боже! Ну, как некстати, Все мои члены молят о кровати. Полоний, опять ты нужен мне. Друг, проводи меня в концерт. А заодно и сам послушаешь. Концерт… На кой хрен он нужен мне? Вот уж удружила жёнушка моя. Совсем не слушаются ноги короля, А ведь так было хорошо – Лекарство точно помогло. И вдруг – опять, вернулось всё на свои места… Полоний – Ваше величество, хочу напомнить вам: Его три раза в сутки надо принимать. За приглашение спасибо. Хоть в музыке я не знаток, но что с того? Одно мне точно ясно: Что рядом с вами, мой король, Любая музыка прекрасна! Но король уже не слушал Полония. Держа его под руку, он медленно шёл в концерт, шёл как на эшафот. Сцена ХХVII Покои Горацио, сцена напоминает чёрно-белое немое кино. После того как придворные прознали про чудо-лекарство, которое к королю попало от Горацио, они тоже решили поправить своё здоровье. И потихонечку стали отправляться к учёному. Вот уже и первый придворный появился у дверей Горацио. Он постучался, ему открыла служанка. Увидев важного человека, она осведомилась у него, что ему угодно. Придворный сказал, что ему нужен Горацио. Служанка повернулась в сторону хозяина, чтобы доложить ему о прибытии важного господина. Образовалась пространство, между телом служанки и косяком двери, и посетитель, сгорая от нетерпения, воспользовался этой ситуацией. Так он проник в дом Горацио. Учёный же в это время занимался изучением содержания третьей бочки. Изучение было в самом разгаре. Всё шло по накатанной схеме. Горацио прибывал в прекрасном расположении духа! Увидев перед собой вельможу, он осведомился, что того к нему привело. Человек, в дополнение к речи, стал жестами показывать, что у него и как болит и попросил Горацио дать ему того же лекарства, что он дал Полонию. Горацио, хоть и находился под воздействием лекарства, всё же не потерял способности думать. Он очень удивился: как быстро молва разнесла весть об его открытии. А потом сообщил посетителю, что, увы, он не может этого сделать. Лекарство не его. Оно принадлежит его величеству. И вдобавок Горацио показал указательным пальцeм куда-то в верх. Посетитель был готов к такому повороту дела. Он снял с пояса кошелёк и потряс им перед глазами Горацио. Это положение вещей быстро отрезвило учёного мужа. И ему почему-то сразу подумалось, что за свою службу у королей он так ничего и не заработал. А старость неумолимо приближается. И деньги ему, конечно же, очень бы пригодились. Он взял со стола шкатулочку, затем взял в руки столовую ложку для первых блюд и уже было хотел ею щедро наполнить шкатулочку, но вдруг в это время непонятно откуда взявшийся внутренний голос прошептал ему, что так действовать неразумно: «И маленькой чайной ложечки будет довольно. Вдруг король приказал взвесить бочки, перед тем как их отправить к тебе? И тогда тебе придётся отвечать за растрату королевского имущества!» Руководствуясь этой здравой мыслью, Горацио насыпал посетителю чайную ложечку лекарства и передал её тому. Оба остались очень довольны случившимся. После сделки, как подобает хозяину в таких случаях, Горацио пошёл проводить вельможу до дверей. Открыв дверь, Горацио увидел толпу. Люди ему улыбались и трясли перед его лицом своими кошельками. В первую секунду эта сцена потрясла его. Но потом, вдруг, от чего-то он именно так и подумал, что ему сегодня «прёт»! Могучим мозгом учёного он моментально прикинул каким может быть барыш. И это привело его в полнейшей восторг! И вдруг в его голове снова зазвучала музыка. Музыка исполняемая на доселе не слышанных им инструментах. Музыка всё нарастала и нарастала… Она заполнила собою весь его мозг, потом и всё его существо, а потом и засосала его в себя всего целиком. Это была музыка, которую человечество услышит только в середине двадцатого века. В его голове звучала «Money» группы Pink Floyd. Сцена ХХVIII Полоний не спеша вводит его величество в зал, где будет дан концерт. Зал – это большая, просторная, уютная комната. В зале в несколько рядов расставлены небольшим полумесяцем стулья. В середине первого ряда поставлены два величественных кресла для короля и королевы. Королева уже ждёт мужа на своём месте. При появлении короля придворные встают и кланяются его величеству. У Клавдия едва хватает сил, чтобы еле заметно кивнуть головой в ответ на приветствие. У его величества болит всё! после упражнений с мечом. Полоний садится по правую руку от короля. Музыканты уже заняли свои места. И вот когда, наконец, все расселись, появляется оперная дива Мата Харя. Она занимает своё место немного впереди музыкантов. Она неожиданно лихо выкинула свою правую руку вперёд и громко выкрикнула: «Хайли лайкли!» – после чего низко поклонилась королевской чете. Дива одета в красивое платье, подобающее моменту. Клавдий с большим любопытством стал её рассматривать: ему ещё никогда не приходилось видеть оперных див. И он пришёл к печальному выводу: «Ничего необычного, а ещё дива…». Клавдий посчитал, что раз ты дива то, как минимум, ты должна быть обмазана смолою и обсыпана перьями. А тут и посмотреть не на что. Дива же после того, как поклонилась королевской чете, сразу же вошла в образ и приготовилась исполнять. Потом на середину воображаемой сцены вышел дворецкий и торжественным голосом произнёс: Дворецкий – Исполняется ария сивой кобылы из оперы «Хайли лайкли» британского композитора Терезы Мэй. Ария исполняется на итальянском языке, – он поклонился королевской чете и было собрался уже уйти. Но в это время у короля в голове что-то шевельнулось, его мозг встрепенулся: «Как на итальянском? Я же не знаю итальянского», – и в раздражении он спросил у Полония: Клавдий – А почему на итальянском? Полоний немедленно переадресовал вопрос короля дворецкому. Дворецкий не был готов к такому повороту делa. Он в нерешительности, в растерянном состоянии повернулся к певице. Дива слышала вопрос и что-то сказала дворецкому. После чего дворецкий расправил плечи, повернулся к королю и торжественно произнёс: Дворецкий – Ваше величество, сейчас в Европе Этот язык самый модный, И все оперы только на нём и исполняются. У них сейчас, в искусстве, так полагается. Король остался недоволен таким ответом, он не знал итальянского языка. И после этих слов дворецкого он, да ещё и в его состоянии, окончательно потерял интерес ко всему происходящему. И вот заиграла музыка! Высокие патетические ноты резко разорвали уютную тишину зала. И вслед за вступлением уже дива взяла «быка за рога»! Она сильным, красивым голосом наполняла мелодию драматизмом и сексом. И понеслось! Если образно постараться передать её исполнение, то её голос шарахался из стороны в сторону: то неистово вверх, то глубоко падая в низ. Казалось, что у неё в душе и в горле бушевала буря в объятиях страсти. Но королю до этого не было никакого дела. Он наконец-то нашёл удобную позу на стуле. И его очи стали закрываться, он осоловел. Голова его стала, как-то само собой, тянуться к груди. Это не осталось незамеченным королевой. Она не собиралась позориться перед европейскими дворами. А то ещё певичка разнесёт по всей Европе, что датский монарх не разбирается в искусстве. Она слегка, локтём правой руки, толкнула супруга в левое плечо. Это на какое-то время отрезвило Клавдия, и он сделал вид, что внимательно слушает певичку. Королева осталась довольна собой, хотя она ещё никогда не видела Клавдия таким утомлённым в середине дня. Музыка захватила её, и она выпустила супруга из вида. Но природу трудно обмануть. Она продолжала диктовать Клавдию своё. И он решил схитрить. Король поставил локоть правой руки на подлокотник кресла, а кулаком подпёр правую щёку. Таким вот образом, придерживая голову в надлежащем состоянии, он всё же намеревался вздремнуть. При этом делая вид, что слушает диву. Но королева была начеку. И эта ситуация начинала выводить её из себя. Теперь уже резким сильным движением локтя она так въехала в левое плечо супруга, что Клавдий получил такой удар! от которого волна прошла по всему его телу: от корней волос на голове и до кончиков пальцев на ногах, а в голове случился какой-то электрический разряд, который на какое-то мгновение привёл его в чувство. Король напрягся всеми мышцами, и от этого он ощутил, что его левая ладонь что-то сжимает. Он машинально повернул её к себе и с изумлением увидел, что его пальцы сжимают ту самую коробочку, тот самый ларёчек, который ему дал Полоний. Спасение пришло, когда он его уже не ждал! Спасение пришло оттуда, откуда он его никак не мог предвидеть! Да, он был спасён! Волшебное лекарство всё ещё было с ним. Оказывается, всё это время после того, как он принял лекарство, он не выпускал ларёчек из рук. Так значит пришло время снова принять лекарство! Лекарство, которое спасёт его и снова вернёт его к жизни! Клавдий ликовал в душе. Но он категорически был не согласен с поступком жены! Разве так можно? Вот так вот лупить его со всей силы? Он прошипел в раздражении, обращаясь к супруге: Клавдий – Смотреть на это всё мне, право, грустно! Да разве же это искусство? Королева (королева ответила ему назидательным полушёпотом) – Не заводись, а лучше сделай умный вид, Сиди и слушай, как все люди. Раз деньги платим, значит – искусство. Покрепче вслушайся, совсем не скучно. Клавдию уже было не до спора с женой. Он был в предвкушении предстоящего блаженства. Он аккуратно раскрыл ларёчек и пальцами правой руки зацепил щепотку лекарства. После чего поднёс её к левой ноздре. Его голова, от этой процедуры машинально, сама собой, повернулась в правую сторону. И тут Клавдий увидел, что придворные сидящие от него по правую руку, сделали то же самое. То есть, достали свои коробочки с лекарством, которое они купили у Горацио, и приняли его. Короля это немного удивило: чего это они, передразнивают его что ли? Но он тут же забыл про них, потому что лекарство начало действовать. Потом он проделал ту же самую процедуру, но уже с правой ноздрёй и увидел, как придворные, находящиеся с левой стороны от него, тоже последовали его примеру. И всё… Клавдия понесло, закружило… Его молодое тело вновь хотело подвигов, приключений и любви! Душа короля просила, нет молила о веселье! А в это время на импровизированной сцене по-прежнему продолжалось представление. Дива тоже поймала кураж. Она неистово голосила на весь зал, давая всю волю своему темпераменту и таланту. Ей уже не было никакого дела до присутствующих. Она была в экстазе, она была полностью погружена в своё священнодействие. И тут, вдруг, перед Клавдием как будто бы пал какой-то невидимый занавес, который прежде ограждал его от артистки. Он вдруг увидел её в новом свете. Перед его глазами отчётливо предстала совсем другая картина всего происходящего. Он реально, воочию, увидел совсем «другую» певицу и услышал другую песню в её исполнении. Перед ним стояла безумно красивая женщина! В самом прекрасном вечернем платье из какого-то будущего века. С обнажённой шеей, плечами и руками. А впереди её платья был высокий, волшебный, завораживающий разрез, который шёл выше колен. Певица, а это несомненно была она, исполняла какую-то прекрасную, дурманящую слух песню. На её лице был магический макияж, который так о многом говорил его величеству. Он как будто взывал к королю: «Я хочу тебя!». Исполняя арию она делала эротические движения, доселе невиданные в христианском мире. И Клавдий не удержался. Он вскочил с кресла и стал бурно исполнять какой-то фантастический, особенный танец, который походил на половецкие пляски, сочетающие в себе элементы танцев народов Африки. Король неистово плясал! Он хотел своим танцем заворожить певунью, околдовать её и показать ей свои серьёзные намерения. Король исполнял «брачный танец». Он напрочь забыл о существовании королевы. И лишь изредка, чтобы перевести дух, Клавдий оглядывался по сторонам. И тогда он видел, что и его придворные, также как и он, заходятся в безумных танцах. Зал как бы разделился на два мира. Один был реальный, в котором оперная дива давала свой концерт. И другой, в котором находился «подлечившийся» король и его одурманенные придворные, под воздействием того же лекарства. Да, воистину, это был полнейший Dream Theater! Но в концерте были два человека, которые не были под действием лекарства. Это были: Полоний и королева. Полоний в очередной раз вознёс хвалу Господу Богу за то, что Он уберёг его дочку от принятия этого лекарства. А королева, так вообще, считала себя абсолютно здоровым человеком, а также, что на всё воля божья. И здоровье тоже от него. Поэтому она в принципе не принимала никаких лекарств. И сейчас в ужасе наблюдая за чёртовыми танцами короля и их придворных, она подумала, что вдруг случилась какая-то эпидемия, наподобие чумы, и поразила их… Королева «Что это с ними, я их не узнаю? Как будто оказалась я в аду. А мой-то, мой-то… всех сильнее скачет. Чума, какая-то, вселилась в них – Не объяснить иначе». В очередной раз взглянув на свою новую любовь, Клавдий больше не увидел на ней прежнего вечернего платья. Теперь она пела, эротически танцуя перед его взором, в чёрном сплошном купальнике, с розой на груди, выложенной из бриллиантов. И вот она посылает ему свой воздушный поцелуй. Клавдий реально увидел, как он слетел с её красных губ и набирая скорость полетел в его сторону. Поцелуй сильно врезается в его правую щёку, отчего голова его откидывается назад. Он чувствует этот поцелуй так, будто бы ему поставили клеймо на щёку. Поцелуй жжёт и бодрит Клавдия. Придя в себя, он видит, как дива моргает ему левым глазом и кивает слегка головой в сторону. Король расценил это как сигнал к уединению с певуньей. Но он всё же хочет удостовериться в её серьёзных намерениях. Оба своих указательных пальца он направляет себе в грудь и неслышно задаёт ей вопрос: «Со мной?». В ответ он видит некое движение её языка о щёку, которым она подтверждает ему свои серьёзные намерения. «Да, всё верно! Звёзды сошлись! Она хочет его! Он хочет её! Так чего же время тянуть?» – решает Клавдий. Дива же к этому моменту закончила исполнять свою арию, пришла в себя и приготовилась к аплодисментам. Но то, что она увидела потрясло её: вокруг неё люди плясали, смеялись и катались по полу. Вдобавок ко всему в её сторону направлялся король. Он выставил вперёд себя руки, слегка согнув их в локтях. Он как-то неестественно улыбался ей своими губами и шальными глазами. При этом он что-то напевал себе под нос и раскачивал бёдрами. Не дойдя до исполнительницы примерно с полметра, он прыгнул в её сторону и набросился на неё. Он схватил её обеими руками за талию и повалил на пол. Дива принялась отчаянно визжать, взывать о помощи… Но никто не посмел помешать его величеству… И вот Клавдий перешёл к решительным действиям. Он левой рукой ещё сильнее сжал талию певицы, а правой рукой задрал подол её платья, собираясь добраться до её прелестей и получить обещанное… Но тут какая-то не видимая сила взяла короля за шиворот и оторвала от дивы, потом подняла его так, что у Клавдия оторвались ноги от пола. Затем эта сила развернула его на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, а затем нанесла ему мощный апперкот в подбородок. Короля подкинуло в верх и в сторону, примерно под сорок пять градусов. И он куда-то понесся. Но вот сила кинетической энергии закончилась и тело Клавдия рухнуло вниз, причём с такой скоростью, что его ноги на какое-то мгновение оказались выше его головы. Тело короля рухнуло на ползалы. И он погрузился в небытие. Это была королева. Но королева ещё не закончила. Теперь она обратила всё своё негодование за всё произошедшее на диву, которая так посмела унизить её! Она прорычала голосом напоминающим рёв ветхозаветных иерихонских труб: – Шлюха, потаскуха! Ишь чего бесстыжая удумала! Решила мужа из под носа увести! А ну-ка, стража, вон её гони И чтоб уже через минуту Не было её здесь духу! И денег никаких ей не платить, И въезд в страну ей на всегда закрыть! Сцена XXIX Стена, окружающая замок. На её широкой вершине произошла смена караула. В караул заступили офицеры Марцелл и Бернардо. Смена караула прошла в соответствии с гарнизонным уставом: торжественно и величественно. После того как разводящий караула с прежними офицерами скрылись из виду, Марцелл и Бернардо расслабились. Им предстояло в течении пяти часов стоять в карауле, что было скукой смертной. И как всегда, чтобы скоротать время, они брали с собой в караул карты и домино. Бернардо – Марцелл, ты слышишь, В замке музыка играет! Король и королева слух свой услаждают. Эх, вот бы нам сейчас там оказаться, Красивой музыки послушать, Медовых пряников покушать, Винца бы сладкого испить. Эх, вот бы нам с тобой, Марцелл, так жить! Вот только я не разберу, Что это за язык такой? На коем так певичка голосит! На дыбе что ль она висит? Марцелл – Эт? Итальянский. Бернардо – А ты откуда знаешь? Марцелл – Была, как-то, подружка у меня. Из тех краёв, из итальянских. Когда любви мы, с нею, предавались, Она вот так же голосила. Весь мозг мне выносила… Без умолку, с такой же страстью! С тех пор язык сей, итальянский, В башке моей застрял. И как его где слышу я, Свою Джаконду сразу вспоминаю. Она со мной такое вытворяла!.. А улыбка у неё была, Бернардо, Какая-то особенная: загадочно красивая. А брови она себе напрочь брила: Она в какой-то секте состояла, В ней бровей носить не разрешалось. Бывало, только краем глаза взглянет на меня, Как тут же у меня штаны трещат по швам! Ну что, Бернардо, начнём с картишек или домино? Мне так всё равно. Да, помнишь, в тот раз, когда ты проиграл мне? Должок ты так и не вернул – я жду. Бернардо – Вот зануда! Сказал же, что отдам. Не доставай меня. Как только жалование выдадут, Тотчас своё получишь! Сейчас же вот, что думаю: Картишки подождут. Я обсудить с тобою кое-что хочу: Слух до меня дошёл, что у Горацио, У старого развратника, Который нам деньжат подкидывает За девочек, что тайно мы ему приводим, Лекарство появилось, вроде бы… И средь людей молва идёт: волшебное! Ну, как тебе такая тема? По-разному судачат люди. Кто разговор ведёт про бочки, Что выпорхнули из моря На крыльях золотых, а в них – Двуглавые коты, с выменем как у коровы! И вот Горацио котов тех доит, Из молока того лекарство варит И снадобьем своим потом людей спасает! Другие ж говорят, что, мол, орлы гигантские Вдруг испражнились на лету. В подарок королю! И тот помёт, пока летел, созрел И стал лекарством чудным. Короче, по-разному народ толкует тему эту. Но, как говорится: ближе к делу! Вот что я думаю, Марцелл: А не сгонять ли нам разведать? Колдуна проведать… А вдруг, брат, это правда? Затаримся лекарством, Горацио нам не откажет! Марцелл – А нам на что лекарство это? Я точно знаю: брешут люди, сто процентов! И вообще, себя я чувствую здоровым – На что оно мне? А как хандра какая хватит, Тогда иду в трактир лечиться. Сначала выпивка, потом девица – На утро хворь всю, как рукою снимет! Другого способа не знаю. А коль чума нагрянет, Трактир уже тут не поможет. Вон, в пошлом годе, закопали скольких… Эх, хорошие были ребята! Да вот, с косой подсуетилась с…ка старая. Увы, лекарств нет от чумы. Пред нею беззащитны мы. Так что я думаю, что брешут люди. Всегда они себе башку морочат чем-нибудь. Прям жить без этого не могут… Хрень всякая всегда мозги им точит. Помяни, брат, моё слово. Бернардо – Пусть даже так, но слух идёт, Кто то лекарство принимает, Душой и телом сразу молодеет! Давай проверим! Со смертного одра люди вставали И в пляс пускались! А у кого запор был – тут же обсерались, Как то лекарство принимали. Понимаешь? Ну, как тебе такое, а? Думаешь, брехня? Пойми, Марцелл, я тоже знаю, что народ наш, Сплошь подонки все и сволочи, Но если б только от одного услышал я такое. Или же от двух людей, То на хрен их погнал бы поскорей. Но когда народ наш всё про одно и тоже… И в полном восторге… Да, на всех углах! То, думаю, что это неспроста! А мне б лекарство это Очень пригодилось. Теряю силы, теряю силы… Устал от службы я. До пенсии ещё шесть лет! Веришь ли, до баб давно мне дела нет – Болят колени, поясница, По утрам не слушается тело, Как будто старикан я древний. И от запоров я устал, Марцелл. Короче, брат, всего не перечесть. Так что, давай-ка, сходим. И потрясём немного колдуна По быстрому, туда-сюда. И если вдруг увижу я, Eсли учую я, что он утаивает что-то, Тогда выходит, что все сходится! То значит: на верном мы с тобой пути, И то лекарство, брат, добудем мы! Марцелл – А если всё же вдруг возьмёт да и откажет? Возьмёт и скажет, что, мол, слухи это всё: «Ошиблись адресом». Бернардо – Тогда пускай про девочек, Что тайно мы ему приводим в его покои, Чтоб репутацию он мог свою сберечь, Он с нами больше не заводит речь. Пускай своей Матильдой утешается тогда, И много водится за ним ещё дерьма… Уж лучше б он не злил меня! Так что в путь, Марцелл! Не будем времени терять. Весь базар беру я на себя. Сцена ХХX У дома и в доме Горацио. Марцелл и Бернардo оставили свой пост и пустились в самоволку. Горацио жил недалеко, и они быстро до него добрались. Подходя к дому учёного, они увидели длинную очередь страждущих. И Бернардо окончательно уверился в том, что народная молва – правда. Выкрикивая: «Именем короля! Именем короля!» – они быстро расчистили себе путь к заветной двери. Без стука открыли её и вошли, громыхая оружием и доспехами. Горацио в этот момент обслуживал очередного клиента. Он поначалу не очень охотно торговал лекарством, постоянно опасаясь, что король или Полоний вот-вот вспомнят про бочки и их содержимом. Но король, почему-то, не торопился получить доклад Горацио. «Наверное, – думал учёный, – у него сейчас много других важных и очень важных государственных дел. И ему сейчас не до меня». Но с Горацио случилась беда, он и не заметил, как пристрастился к лекарству. Дело было в том, что как только кончалось действие лекарства, ему становилось нехорошо. Наступала всеобщая слабость. Почему-то начинало сводить суставы. Его даже немного подташнивало в таких случаях. И вообще его всего начинало колбасить. И Горацио, как само собой разумеющееся, стал принимать лекарство уже постоянно. И поэтому он теперь, всегда находился в прекрасном расположении духа. Печали больше не тревожили его. Незаметно для себя он отошёл от своей научной деятельности и сосредоточился на своём маленьком бизнесе. Он превратился в аптекаря. Но Горацио всё-таки не потерял головы. Он понимал, что бочки когда-нибудь иссякнут, и те порции лекарства, что он продавал страждущим, становились всё меньше и меньше. Мужчинам он продавал траву, а дамам – порошок. Когда к нему ввалились офицеры, ему стало не по себе. И он в ужасе подумал, что вот сейчас, днём, на глазах у всего народа, они привели к нему малолетних девочек! И, о позор ему! Но увидев офицеров без товара, он успокоился. И тут же к нему вернулось хорошее, деловое настроение. Офицеры же бесцеремонно выгнали клиентов Горацио из дома. Бернардо – Привет, Горацио! Вот заскочить решили, Проведать друга, так сказать. Ты в целом как? И новость сообщить тебе приятную: Девчушек свеженьких тебе мы подыскали, Чтобы они услаждали Учёного на склоне лет! Уж столько лет твой бережём авторитет! Чем занимаешься, здоров ли? А мне сегодня вот совсем невмоготу. Везде болит: и там и тут. Ты б дал чего, хотя б того, Чем лечишь ты людей по всей округе. Не откажи, любезный друг, Ради великой нашей дружбы! Но Горацио так вошёл в роль бизнесмена, да ещё и находясь под воздействием лекарства, что не понимал, о чём они толкуют: «Деньги на бочку – и забирай свою порцию лекарства, и лечись на здоровье! А тут какие-то речи про дружбу! Дружба-то здесь причём? Лекарство денег стоит!» – негодовал в душе Горацио. Горацио (Горацио душит жаба) – Э – э – э… помочь могу, конечно, чем смогу. Но тут такое дело: лекарство-то не моё, Всё королевское моё, тьфу ты, Всё королевское оно! Да! И мне потом ответ держать придётся, Перед его величеством. Куда, мол, дел его? Вот то-то и оно. Так что… Жадность заела Горацио и ему никак не хотелось отдавать лекарство без денег, пусть даже и корешам. И далее Горацио стал нести всякую чушь, лишь бы не сходить с проторенной дорожки. А что людей лечу? Так все они с записками от короля! Его лишь волю исполняю я. Мол: дай тому-то… и тому-то… Того-то и того-то, Устал, работаю без продыху, работаю! Да, и не забыть бы с них плату взять в казну. Тут всё серьёзно, вам скажу. И рад бы вас я подлечить, друзья, Но есть приказ от короля: Расценки твёрдые у нас. Я б деньги взял даже с отца! Поймите ж правильно меня, друзья. Сегодня, вот так вот просто? Ну, никак нельзя. Войдите в положение: угостить вас не чем, Коль денег нет – адьёс… до новой встречи. Бернардо пришёл в ярость от таких слов. Но он всё же сдерживает себя, с трудом. Добродушная, приветливая улыбка сошла с его лица. Он было хотел припомнить Горацио все их совместные тёмные делишки и намекнуть ему, что и у него рыльце в пушку. А королю совсем не понравится то, что они могут ему поведать. Но тогда он и их подставит... И тогда Бернардо пошёл на хитрость. Что бы им Горацио не говорил, Бернардо чувствовал, что учёный что-то мутит. Горацио с головой выдавали его странные глаза и какое-то взволнованное поведение. Бернардо и сам не смог бы себе объяснить то, что с ним произошло далее… Вдруг в его мозге что-то щёлкнуло и в его солдафонскую голову пришла во всём своём великолепии госпожа Мысль. Бернардо сделал сочувственноелицо и вкрадчиво заговорил: Бернардо – Ну, тут ты прав, Горацио! Порядок есть порядок. А как иначе? Мы люди подневольные с тобою, И выполнять приказ должны и мы, и ты. Прости, учёное светило, Если от важных дел вдруг отвлекли тебя. Марцелл, вот что мы сделаем с тобой сейчас: Сгоняем, друг, до короля. По быстрому, туда-сюда! Король, владыка наш, всегда приветлив с нами. Да, Горацио, он всех по именам нас знает. Хоть он – король, а мы – простые офицеры. А всё потому, что мы защитники отечества и веры! Он знает: жизни за него готовы мы свои отдать В любое время, в любой час! Зато и любит нас король! Вот то-то и оно… И мыслю я, Марцелл, как только королю доложим, Что, мол, чувствуем себя хреново. Что, дескать, не здоровы мы, И нам бы подлечиться, сир… Тем лекарством вашим, Коим Горацио банкует налево и направо. Тотчас король к учёному записочку напишет. Горацио, следишь за моей мыслью? Мол: «Выдать и немедля Лекарства самого отменного! И денег с офицеров никаких не брать. Берёт расходы на себя казна». Ну что, Марцелл, братишка, в путь? Горацио, ты не успеешь глазом и моргнуть, Как мы уж тут как тут. С запискою от короля. Ты приготовь пока лекарство нам. Тут до Горацио дошло, что ему пришёл полный кирдык! Что если король узнает о его делишках, со вверенным ему королевским имуществом?.. То голова его быстренько окажется на плахе. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения… и изменился в лице и фигуре до неузнаваемости. Действие лекарства будто испарилось. Он стал прежним трезвомыслящим человеком. Добродушная улыбка засияла на его лице. Горацио – Братишки, верные друзья! Покорнейше прошу простить меня: Работы у меня невпроворот. Я так устал, что глаз уже не тот – Устали очи у меня, Да так, что сразу вас и не признал. По голосам узнал вас сразу, А вот по лицам – смотрю, смотрю… И нет, увы, никак не узнаю. Теперь вдруг раз да и прозрел! Вот ты Бернардо! А ты Марцелл! А третьего того, что вон стоит в углу, Его никак не узнаю… В углу Горацио отчётливо видел маленького толстого человечка с пропеллером на спине. Теперь решится всё само собой. Излишне, полагаю, Королевский нарушать покой. И без записки, Охотно вас снабжу лекарством. Между друзьями Не должно быть бюрократии. Бернардо и Марцелл сначала посмотрели друг на друга, а потом с опаской в тот угол, на который указывал Горацио. Но там никого не было. Потом снова обернулись к Горацио и вопросительно посмотрели на него. А учёный был уже занят привычным для него делом. Он щедро насыпал им в большую шкатулочку лекарство и затем протянул её Бернардо. Горацио – Вы правы, милые мои друзья, Король вас любит, также как и я, Ведь вы опора короля! Надеюсь вскоре вы поправите своё здоровье И дальше, с честью, Службу будете нести свою! Как принимать, сейчас вам покажу. Берёте пальчиками, вот так, щепоточку. Затем подносите её к носу, А дальше всасываете любой ноздрёй – И хвори снимет как рукой! Бернардо – Спасибо, друг, мы так и знали, Что ты в беде своих не оставляешь. Ну, ладно мы пойдём. А то… оставили свой пост, Чтоб со здоровьем решить вопрос. Сцена XXXI Офицеры ушли, оставив Горацио в замешательстве. Он понимал, что ситуация так дальше продолжаться не может. Он понимал, что рано или поздно слухи дойдут и до короля. Он ещё не был в курсе, чем и как закончился приём «лекарства» его величеством, после того как оно случайно попало к нему в руки. И эти тревожные мысли и поведение офицеров взбесили его. Всё это немного привело Горацио в чувство. «Ублюдки недоношенные, негодяи! Всё же меня раскрутили Халявщики бессовестные. Это ж надо… королём прикрылись! И ведь прознали же откуда-то? Видать пошла гулять молва. А ведь кругом шпионы есть у короля. Ох, как бы та молва нас до беды не довела… А не пришла ль пора, Горацио, Нам просчитать все варианты, Что приобретаем, что теряем? Одно пока лишь точно знаю, Что нужен мне план «Б», Чтоб быть уверенным в своей судьбе! Так-так, Горацио, так-так… На правильном пути стоишь ты, брат. А ну-ка, собери свои мозги в кулак, Ведь ты учёный, как-никак. А если взять, да и с весомым С кем-то породниться, Чтоб в случае чего, Потом его спиной прикрыться. Вдруг спросит нас король: “Горацио, где товар мой, а?” Вот тут и врубится за меня родня! Все встанут за меня горой: и стар и млад. А как иначе, б…дь? Ведь мы ж одна семья! Тут нужен герцог мне или барон Такой, чтоб был у короля в почёте он! И было б кстати, Если бы нуждался он в деньжатах. А кстати, кто не нуждается в деньжатах? Их много никогда не бывает. Они одни лишь в этом мире всё решают! Тогда в кармане дело у меня. Тут ясно всё, как дважды два: Вот вам, папаша, кошелёк! Как породнимся – дам ещё. А если заупрямится, То можно дать и камушек, Чтоб не пришлось рассчитывать мне, Только на удачу. Придётся раскошелиться – А как иначе? Такого одного лишь знаю я, Полоний – ты судьба моя! Конечно, он не беден. С другой же стороны, таких не знаю я, Кто отказался бы от лишнего бабла. Решит здесь дело, безусловно, сумма. Полоний – он мужик неглупый, По статусу возьмёт, он рыба крупная… Офелия-то расцвела! А ведь ещё недавно вся в прыщах была. Хотя по замку ходят слухи, Вроде, как Гамлет с нею что-то мутит? Видать ему приелись шлюхи, И вот девице благородной он полез под юбку. Я думаю: он с нею это… не всерьёз, Не “тот” он человек, не “тот”. Бедняжку поматросит, поматросит… Да и, бедняжку, бросит. А хоть бы и так: Пусть Гамлет ею первый насладится, Такая тоже мне сгодится. А там – недаром говорят в народе: “Конь старый борозды не портит!” Ох, и помучил б жёнушку на брачном ложе я. Довольна б мной Офелюшка была! Вот поди ж ты: Цыпа в яичке, яичко в жопе у курочки! А я уже по ней тоскую!.. Да, всё б тело юное покрыл я поцелуями. Уж предвкушаю сладость её киски! Упругие пади у девы сиськи!.. Горацио накрыл Dream Theater… но вот он, хоть и с трудом, пришёл в себя. Горацио, Горацио… Не надо себя на ночь так расстраивать! Мыслями всякими себя там мучить. Полония, Полония пора нам начинать окучивать!» Сцена ХХXII На дворцовой стене. Начинает темнеть. С темнотой приходит прохлада. Но друзья не замечают этого. Нам душе у них светло и весело. Кровь бурлит, от полученных эмоций. Их отсутствия на посту никто не заметил. Марцелл – Бернардо брат, ты просто гений! Как ловко по ушам ему ты ездил. Я уж подумал, что от него Уйдём с пустыми мы руками. И тут ты бац, ему под дых! Удача была с нами! Бернардо – Я сам не знаю, что на меня нашло, братишка. Вдруг голова набухла, Как будто начитался книжек! И рот раскрылся, и полилось… Ты не поверишь, всё само собою. И главное теперь лекарство есть у нас, с тобою. Не терпится начать лечение. Ты как? Тогда начну я первым. (нюхает) У – х – х – х!.. Кажется, брат, помогает! Уже колени, спину отпускает. Теперь нюхнём другой ноздрёй. О – о – о – о!.. Колдун не обманул – и правда, «как рукой!..» Скажи, Марцелл, я случаем не помолодел? С десяток, будто, сбросил я годов! Я слышу, как играет в жилах кровь! Суставы, мышцы – всё мне снова, как родные. С лекарством не расстанусь я отныне! Давай, Марцелл, нюхни же, брат. Давай, и позабудешь про кабак! Сцена XXXIII Марцелл тоже вкусил лекарства. Оно и его тут же начало лечить. Им стало хорошо. Какие либо недомогания, душевные тревоги оставили их. Офицеры уселись поудобнее на каменный пол стены, облокотившись спинами о её бордюр. Они и не заметили, как опустился вечер, как ещё более похолодало. Их уже более не тянуло поскорее вернуться в казарму. Каждому казалось, что его мозг прочистился от, за столько лет, накопившегося в нём всякого хлама. И они детскими глазами не просто смотрели на звёздное небо… они смотрели в душу вселенной. Постепенно небо стало заволакивать тучами. Но они, сначала, не обратили на это никакого внимания. И вдруг на их глазах стало происходить что-то невероятное. Одна из больших тучек стала быстро менять свои очертания и границы. Она как будто хотела им что-то сказать. И так было с нею до тех пор, пока она окончательно не сформировалась и не приняла очертания массивной человеческой фигуры. Друзья были потрясены увиденным! И чем больше они вглядывались в человеческую фигуру, возникшую из тучи, тем им более становилось понятнее, что она им кого-то очень напоминает. И тут они узнали в очертаниях тучи фигуру прежнего короля! И, как гром среди ясного неба, прозвучал голос короля! Он обратился к ним – и они узнали этот голос! Они хорошо знали его! Он до гробовой доски врезался им в уши, души и сердца за столько лет их службы. Они бы узнали этот голос и через десятки лет из тысячи других голосов. И тут они… обделались, но не заметили этого. Кровь застыла у них в жилах и сердца их перестали биться! Их тела вытянулись в струнку... Тень короля Гамлета (величественным голосом) – Служивые, эй вы, кто там на посту? Представьтесь! Офицеры – Бернардо. – Марцелл, ваше величество, сейчас на вахте. Тень короля Гамлета – Да, помню я таких… рубак лихих! Как служба, как вам без меня живётся? Что новый ваш король? Как правит братец мой, Не злобствует? Офицеры быстро смекнули, что надо говорить и как надо себя вести, чтобы не разгневать призрак. И тем более у них многое накопилось на душе за последнее время. И их «прорвало»: Офицеры (наперебой) – При вас-то лучше было, батюшка король! Порядок был во всём. Теперь же жалование нам тормозят! Когда на месяц, а когда на два. – Народ вас добрым словом вспоминает. Теперь же новый наш правитель, братец ваш, Поднял налоги и говорит народу, Что это, мол, для нашего же блага. Так-то! – Ещё в народе слухи ходят, Что хочет объявить король войну, Кому-нибудь, Чтобы поехать поразвлечься на поле брани. Полония назначил генералом. – Повоевать приспичило ему. Хочет покрыть себя военной славой. – Да и добычи захватить, чтобы казну пополнить. Такие вот в народе слухи ходят. – Только сомнительно всё это. У нас и пушек-то не осталось, А ядер «кот наплакал», так-то. – Полоний, министр его первый и любимец, Всё потихонечку распродаёт, В стране коррупцию развёл. Мошну себе, всё, набивает, Потом, наверное, в Британию слиняет. – Недавно на дрова продал тараны, А без таранов воевать никак нельзя нам! – А ваш приёмный сын, Отелло, Влюбился в проститутку! Хотел уже на ней жениться, Да Гамлет, ваш сынок, подсуетился. – А Гамлет, ваш сынок, прознав про это дело, Не смог он вразумить Отелло. Взял и угостил девицу сыром, У коего срок годности истёк. Под пытками заставил есть её! – А у Дездемоны, так ту деву звали, Аллергия на молочные продукты Или от лактозы, несварение желудка… Я слышал краем уха. – Вот так она, от коликов, и померла. А в прочем, сир, всё, как всегда. Тень короля Гамлета – Вот так дела! Спасибо, офицеры. На славу просветили вы меня. В том мире нет новостей у нас: Там только безмятежность, тишина… Теперь же так скажу вам, офицеры: Не знаю, что за сила мой дух не упокоила, Отправила его сюда… Сей замысел мне предстоит ещё понять В мой прежний мир, И должно это бремя мне теперь нести. О, если б знали вы, Как тяжело душе без плоти быть! Но думаю, что здесь я для того… Да, да! Я вспомнил всё! О, горе мне! Но вот теперь К возмездию открыта дверь! Да, пусть свершится справедливость! Cвершится справедливое возмездье! Я вспомнил всё! Ах, если бы… ах, если б сам, своей рукою Своим мечом я мог возмездие свершить! Но плоть моя истлела, И меч теперь на держится в руках моих И как же быть? Да, да… есть у меня здесь дело, И в этом деле не обойтись без вас мне, офицеры. На вас одна надежда. Помните присягу! Месть святую совершить мне надо! Отмстить мне надо кое-кому за смерть мою. Если возьмётесь – щедро заплачу: Зарыл я золотишко кое-где на чёрный день, Как гада кончите, открою вам секрет. Так слушайте историю мою. Сейчас вам по порядку всё поведаю. Но, но это тайна, так мне шепчет небо. Увы, не всякий смертный Может прикоснуться к ней. На свете лишь один избранник есть, И посему довериться смогу Я только Гамлету, сыну моему. Лишь одному ему. Ему её я должен рассказать. И вот тогда Отмстит своей рукой он за отца! Свершится месть! И будет она благородна! Гамлета избрало небо для исполнения приговора. И обретёт тогда покой душа. А до тех пор, видать… Бродить неупокоенной душе средь миров. До скончания веков. А посему прошу вас, офицеры, Приказывать не смею, Во имя наших прежних славных дней, Идите к Гамлету скорей. Скажите принцу, что дух отца его Себя явил как будто во плоти. И хочет с Гамлетом поговорить. Сюда явлюсь я завтра, в этот же час. И буду с нетерпением его здесь ждать. До первых солнечных лучей. О, как же я хочу его увидеть поскорей! Теперь прощайте, офицеры. Мне пора, пора. Душа уходит вновь в далёкие края. Тень короля Гамлета исчезла. Туча вновь приобрела бесформенное очертание. Через какое-то время Марцелл и Бернардо начинают приходить в себя. Они потрясены случившимся с ними. Сцена XXXIV Марцелл – Бернардо, ты это видел? А? Ты, правда это видел так же как и я? Бернардо – Воистину, Марцелл, Мы говорили с духом короля! Кому сказать – да ни за что нам не поверят! Ещё поднимут на смех. Скажут, что вина обпились эти двое на посту И вот теперь бредятину несут! А ведь за это можно, И взыскание получить по службе. Выходит вляпались с тобою мы, Марцелл, По самую макушку! Так что, Марцелл, я думаю: сперва, Нам надо всё обмозговать. Обдумать надо хорошенько всё, Что же это, б….дь, сейчас произошло? А прежде успокоиться. Да, с духом говорить – Не знаю, брат, таких, Кому б ещё такое выпало на долю. Марцелл – Вот тут ты в точку, брат, попал: Не будем торопиться. Бернардо, нам это часом не приснилось? Себе уже я представляю Гамлета лицо, Когда ему расскажем обо всём. Что нам явился дух его умершего отца, И просьбу к сыну передал, О встрече с ним! Он тут же спросит нас: «Вы что больны Или пропили все свои мозги?» Бернардо – Во-во, я думаю, Марцелл, Попали мы в капкан. Сегодня день… ну, прям сутра не задался. Как Гамлету такое мы доложим То самое, невинное, Что случится с нами может, Поднимет на смех он нас. Гамлет (в воображении Бернардо) «Дух моего отца? Ха – ха – ха – ха – ха – ха!!!» Бернардо (продолжает) А если не поверит, Да ещё вдруг разозлится, Когда решит, что разыграть его собрались мы? Тогда брат к худшему готовься. Гамлет, говорят, такая сволочь… Марцелл – А если всё в тайне сохранить? Умолчать, не доложить. Ну его к бесу, дух этот? Бернардо – А как до сынка дойдёт, Что офицерам на посту, Являлся дух его папаши И просил о встречи с Гамлетом? Всегда ведь кто-нибудь вокруг шныряет. Потом доносы падлы сочиняют, На порядочных людей. И вот уже в тюрьме томится человек. Вот уж удружил почивший в бозе наш король. Да чтоб его! (с сарказмом, как бы передразнивая тень короля) «Сынка ко мне доставьте для беседы, Чтоб тайну я ему поведал…» Смолчим – тогда выходит, Что офицеры не исполнили приказа короля! А это, братец, – трибунал, Пусть даже мёртвого. Король… и мёртвый ведь король! Нарушили присягу значит, С…ка, да чтоб его!!! Марцелл – Вот то-то и оно… А тут ещё такое дело. Сейчас в башку мысля мне прилетела. А если брат, Бернардо, Зайти ещё с такой нам стороны? Ох, что-то шибко колет у меня в груди… Давай вопрос поставим по-иному. Я слышал духи очень злобны! Так сказать, что будет с нами, Что с нами может статься, Когда мы приведению не станем подчиняться, Когда мы не исполним просьбу мертвяка? Что тогда?.. Пусть дух он, пусть он из тучки появился, Иль это тень его… Что из того? Но голос-то был короля, его! А с духами, брат, шутки плохи. Ох, теперь он в наших задницах заноза! Как знать, если мы Гамлета к нему не приведём, Не отомстит ли он потом, Тебе и мне из мира своего? Вот то-то и оно… Начнёт душить нас по ночам во сне. Иль что ещё удумает, Чтоб жизнь испортить и тебе, и мне. Бернардо – Я мыслю так, Марцелл, Решать вопрос нам надо по любому – Не вижу выхода иного. Чтоб в ситуации нам разобраться, Опять к Горацио нам надо возвращаться. Здесь нам нужны учёного мозги, Иначе, брат, пропали мы. Марцелл – Эт точно, и подотрёмся за одно. Бумаги много у него… Сцена ХХXV В доме у Горацио. А Горацио в это время прилежно продолжал изучать свойства тех веществ, которые он определил как лекарство. Он пребывал в блаженстве. Вдруг дверь резко распахнулась и офицеры с ошалелыми глазами ввалились в его покои. Но Горацио к этому времени уже так плотно сидел на лекарствах, что эта сцена его как-то и не взволновала. Он, мирно улыбаясь офицерам, обратился к ним. Горацио – Peace вам, братья. Что привело в мой дом опять вас? Неужто ли закончилось лекарство? По моему, я Его достаточно насыпал вам? Марцелл (и Бернардо в сильном возбуждении) – Горацио, учёный муж! Бернардо – Дружище, там на посту! Снами такое приключилось! Что чуть богу души не отдали мы! Марцелл – Горацио, дела свои все отложи И нас послушай! Вникни в историю умом своим могучим, Которую сейчас тебе поведаем. Но прежде знай, что мы не сбрендили. И клятву дай сначала нам, Как будто перед Господом предстал! Что прежде, чем во всём не разберёшься, И не постигнешь тайны этой, Ни словом не обмолвишься, С другим ты человеком. Бернардо – Ни с женщиною, ни с мужчиной, Ни с дьяволом, Ни с богом. Ты не осмелишься заговорить, О чём сейчас тебе поведаем – клянись! Всё потому, что дело это Великая есть государственная тайна! Врубаешься, Горацио? Марцелл – Клянёшься ли, Горацио? Ведь жизни мы тебе свои вверяем! Клянись, что будешь пад…ой, Если разболтаешь! Горацио их такими ещё никогда не видел: они были явно чем-то cильно напуганы. Они просто «были не в себе»! И эти ошалевшие друзья, сейчас, заинтриговали его. Горацио, как и все люди, обожал тайны. И он решил им подыграть. Горацио – Клянусь! Никто не сможет мне уста разжать! И пытки тут бессильны будут! Верьте мне, други! Чтоб я корешей своих подвёл – Я что козёл? А если не стерплю я боли, И буду уж готов другим открыться, Клянусь: чтоб мне на этом месте провалиться! Так вот: чтоб вам не навредить, Язык себе отрежу прежде, Перережу горло, вскрою вены! Клянусь: враги меня живым взять не успеют! Бернардо – Так слушай же, Горацио! И разберись-ка, друг, в проблеме нашей. Тебя покинув, oбратно Mы отправились на пост, Как нам повелевает долг. Вернувшись, осмотрелись, всё ли ладно, Как нам устав повелевает. Затем мы принялись лечиться. Лекарством, что нам дал, магическим… И враз оно нас вылечило! Исчезли хвори, вновь вернулись силы! С рожденья не были такими мы здоровыми. И наша жизнь пошла уже по-новому. Марцелл – А потом глядим: Ни с того ни с сего Вдруг в небесах, из тучи Является нам чел могучий! Является нам… король наш прежний!!! И обращается к нам с речью, И с нами говорит, как мы с тобою! Ну как тебе такое? Бернардо – Горацио, как в бой идти, так мы – герои! А тут вдруг отказали руки, ноги, Сделались мы, как истуканы! Понимаешь? Сердца остановились… Кровь застыла в жилах. Марцелл – Что это он, Ни на секунду мы не усомнились! Воистину! Его фигура, его голос! В метрах пяти над нами, в небе полутёмном, Он завис… Фигура, правда, большевата, раза в три, А то и в пять, Чем был король на самом деле. И от него, Горацио, не пахло тленом! Бернардо – Так вот, он нам и говорит: «Ну, что братцы, как жизнь?..» Марцелл – Завёл беседу с нами он Про то, про сё: Как правит брат его, козёл. Сказал, что помнит нас! А дальше – с просьбой обратился: Хочу, мол, видеть принца, Гамлета, сына своего! Есть, дескать, дело до него. Бернардо – А вот какое? Поведает лишь одному ему, И больше никому. Доставить завтра Гамлета к нему, на стену, Нам надо в тот же час, Когда пред нами он предстал… Марцелл – Сначала мы подумали, Что тронулись умом. Иль сделались пьяны мы без вина… Но уж потом, придя в себя, И поразмыслив, мы поняли, Что не хватает нам товарищ здесь Твоего великого умища! Бернардо – Так посоветуй же, мудрейший муж, Как быть нам? Мы не останемся в долгу! Идти ли к Гамлету с докладом? Как объяснить ему всё это надо, Ведь Гамлет – человек учёный?! А тут вдруг хочет с ним увидеться покойник… Иль… это всё проделки беса? И пусть оно идёт всё лесом! Горацио был невысокого мнения о служивых людях. Он их считал безмозглыми солдафонами: и офицеров, и генералов. Но рассказ этих двух молодчиков заинтересовал его. Почему-то он им верил, что там на стене действительно могло что-то произойти, нечто такое… что так взволновало их куриные мозги. Тем более, что запах, который от них шёл… говорил сам за себя. Горацио (философски) – Так-так… так-так… Давайте, други, условимся же с вами так: Вы рот свой на замке держите, И я свой на замок закрою. И никому ни слова боле! Не дай бог в мир уйдёт молва, Что вам являлся дух былого короля. То могут обвинить вас в колдовстве. Тогда гореть вам, братцы, на костре! Хотя, о чём вы мне сейчас поведали – херня! За мой французский уж простите вы меня. Вам заявляю как учёный: всё это глупо, странно! Я про такое раньше лишь читал в романах… Честно сказать, я на распутье… Чтоб в мир живых являлись трупы? И отдавали бравым молодцам приказы? А молодцы, как вижу, в полном здравии. Чёрт-те что творится в нашей Дании!!! Что ж, придётся в этом, видно, всё же разбираться. Хоть у меня дел и без вас хватает. Думаю… не вправе упускать такой я случай, Боюсь, что не простит мне этого наука. Если рассказ я ваш, pardon, приму за глупость. Я полагаю, что в этом деле всё же разобраться Мне мой долг учёного велит. Быть может, именем моим Потом и назовут сей феномен! Как знать, ведь это может быть в науке прецедент! А может я – в преддверии великого открытия, Что обессмертит моё имя!? Так… принца беспокоить, Прежде, чем я сам во всём не разберусь, Я думаю, не стоит… не станем. А завтра всё по своим местам расставим: Приду я завтра к вам на пост К положенному часу, Мне видеть надобно всё самому, Что да к чему. А как иначе? Ведь я учёный, а ни какой-нибудь колдун. Ну всё, до завтра, ждите я приду. (но тут Горацио меняет тон) Но если вдруг решили разыграть меня? Тогда пеняйте на себя! Тогда я больше вам не друг, не брат. Вот так! Насмешек над собой не потерплю. Себе вы это зарубите на носу!!! Если увижу вдруг, Что посмеяться вы решили надо мной, Тогда в мой дом вам больше ни ногой!!! Бернардо – Что ты, Горацио, что ты, родной. Теперь мы связаны с тобой на век одной судьбой! Марцелл – Всё, что поведали тебе – святая правда! Горацио, есть у тебя распятие? Дай, чтоб на твоих глазах я мог бы его облабызать, Чтоб подтвердить тебе наши слова! Если мы тебе хоть чуточку солгали, Пусть сейчас, на этом месте, нас растерзает дьявол! Ты выручай уж нас, Горацио! На тебя лишь уповаем… Потом, затарившись у Горацио бумагой, офицеры уходят. Горацио – Матильда, душенька моя! Немедля благовония зажги, Да и покои ими обнеси. А то пропахло всё дерьмом, Ведь это не казарма – дом! А то от запахов таких сводит у меня кишки. От этой вони, что от защитников отечества и короля, Глаза слезятся у меня! Привиделось им что-то в небесах, И вот дерьмо уже лежит в штанах! А если завтра вдруг война? И правда в бой, Отправит наш король сих бравых воинов? О… то, думаю, победу быстро мы добудем! Не смогут устоять ни лошади, ни люди. Пред запахом таким. Хотел бы знать я, чем командиры кормят их? Повержены все будут наповал, Лишь раз сей дух вдохнув! Cражения выиграем мы без бомб, без пуль! После таких мыслей Горацио решил выкурить цигарку с лекарством, на сон грядущий. В мыслях он уже был в завтрашнем дне и разговаривал с прежним королём. О том, другом, потустороннем мире… Сцена XXXVI Следующее утро после концерта. Королевская спальня. Королю не спится. Действие лекарства закончилось ещё ночью, и его тело вернулось в прежнее состояние. Оно ныло и болело. К прежним болячкам добавилась боль в подбородке. И ещё большая боль была у Клавдия на душе и в сердце. Ему было безумно стыдно за всё произошедшее вчера в концерте. «Как, как такое могло со мною случиться, что я полностью утратил контроль над собой? Никогда прежде со мной такого не случалось. Хорошо, что в концерт не были приглашены иностранные послы», – скулил Клавдий. Король лежал и медленно варился в угрызениях своей совести: «И сдалась же мне эта певичка? Что на меня нашло? Что в ней такого особенного? Баба как баба: две руки, две ноги, ну голова ещё. А чебурашки у них так вообще у всех одинаковые. Хотя вот глаза её… глазки её эти бл...ие Точно, если бы она на меня так не пялилась, то ничего бы и не было. Да ещё сигналы языком при жене, дура, посылала. Не могла, что ли, после концерта… Да, я не отказался бы её разок… другой. Но ведь не при жене же!!! Тоже мне, нашла себе работу: разъезжать по Европе да королей трахать. А потом из-за неё скандалы в семье. Кобелина проклятая!» – и ещё Клавдию становилось особенно нехорошо на душе, когда он начинал думать о том, что рано или поздно ему обязательно придётся объясниться с супругой… А королевский кот, как всегда по утрам, совершал свой утренний ритуал. Вот и сейчас он запрыгнул на королевскую кровать, потом перешёл на сторону короля, сел на его грудь к нему задом и приготовился махать своим роскошным хвостом по королевскому лицу. Но его величество уже давно не спал. И король с удовольствием, хоть на ком-то выплеснуть своё раздражение, шикнул на кота. Кот не ожидал такого приёма. Он спрыгнул с кровати и пошёл гулять по королевским покоям. А в это время в приёмной короля с восьми часов утра, томился Полоний. Он, как всегда, в это время явился для доклада его величеству о состоянии дел в стране и в мире. Но вот только как вести себя с королём, Полоний не знал. После вчерашнего – не знал. То ли ему сделать вид, что вчера ничего необычного не произошло, а особенно в концерте. Всё, мол, было в штатном режиме. То ли искренне посочувствовать королю, пожалеть его, успокоить… и сказать: «Всё будет хорошо, всё наладится и всё будет как раньше», – Полоний был в полном душевном замешательстве. Полоний томился, всё продолжая ждать звонка заветного колокольчика. Клавдий же, наоборот, напрягал все силы мысли, ища способ загладить свою вчерашнюю вину перед супругой. И он не придумал ничего лучшего, как с помощью любовных ласк вернуть себе расположение королевы. Напрягаясь из последних сил телом, которое отказывалось ему подчиняться, Клавдий попытался влезть на жену. Но получил решительный отказ с её стороны. Она лишь легонько пошевелила своим массивным боком, и этого оказалось достаточно, чтобы у его величества под кожей снова всё вдруг заскрипело и заныло. И он почувствовал себя полной развалиной. Клавдий решил вставать, надеясь что движения разгонят кровь по больному телу. С трудом, скрепя костьми и сухожилиями, но ему это удалось. Еле-еле он доковылял до трюмо и принялся рассматривать себя в зеркало. Он остался недоволен увиденным. Вчера он был молод и полон сил, а сегодня… а сейчас на него из зеркала смотрел старый, измождённый жизнью человек. И вновь судьба приготовила для него испытание. На трюмо он увидел свою шкатулочку с чудо лекарством. Трясущимися руками он схватил заветную шкатулочку и проделал так уже хорошо им усвоенную процедуру… Лекарство не медлило наполнить плоть и душу его величества здоровьем, силой и молодостью! Всю эту картину возрождения короля наблюдала королева. Она тоже не спала: она готовила план мести своему супругу за тот позор, что ей пришлось вчера пережить на глазах всего двора!!! Да ещё и на глазах у этой заграничной шлюхи!!! А значит – и всей Европы, а может быть, и всего мира!!! Королева – Клавдий, ответь-ка мне, Любимый наш супруг, Мой милый друг, Вчера, что это было? Что за чума в тебя вселилась? Вчера носился ты по залу, В пляске сумасшедшей, Как мальчик пятнадцатилетний! Как будто сто чертей в тебя вселилось! Надеюсь, хорошо повеселился?.. Я так мечтала, что в концерте… Мы в приятной атмосфере Высокого искусства С тобою время проведём. А ты что учудил? В уме ли ты своём? Я думала, что мы потом, После концерта, за чашкой чая, С певичкой заграничной Перекинемся в картишки, Беседе дивной предадимся… О том, о сём… да мало ли о чём. Какие новости в домах других, И вообще, как в мире поживают. А вместо этого ты… Ты оседлать её решил, мерзавец! Давно уж я не девочка и знаю: Все мужики обманщики и кобели! И ты ни чем не лучше их! Но чтоб вот так, В присутствии живой жены! Забыв простейшие приличия, Начать чужую бабу лапать! И к ней под платье лазить, И платье стаскивать с неё, Забыв, что люди видят всё!!! Забыл, подлец, Какую в государстве ты играешь роль? Ведь ты же не плебей – король! Нет, слов мне не найти, как ты меня унизил. А я себя… всецело… всю посвятила… дура!!! Лишь одному тебе… И что за это мне в замен?... Сегодня ж, Клавдий, подаю я на развод! Ты… ты растоптал мою любовь. (и далее она продолжала уже вся в слезах) За что, за что ты, Клавдий, Так поступил со мною? Нет, я не вынесу позора. Что я плохого сделала тебе? Неблагодарный человек… Рыдания накрыли королеву, она плакала, уткнувшись глазами в край одеяла, громк всхлипывая. Клавдий же был потрясён услышанным. Развод? От этого слова Клавдий пришёл в полнейший ужас. Развод? Волна холодного и липкого пота покрыла Клавдия с головы до пят. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения. Кем он станет без неё? За следующую секунду в его голове пронеслись тысячи всевозможных вариантов, как можно было бы выйти из этой страшной, сложнейшей ситуации. Но всё было не то, не то!!! И тут… проведение пришло ему на помощь. Колени Клавдия дрогнули, подкосились и он рухнул на них. Слёзы ручьями хлынули из его глаз. Клавдий – Гертрудушка, любовь моя! Не знаю, как мне вымолить прощенье у тебя? Сейчас лишь об одном тебя молю: Дай мне всего лишь несколько минут, Чтоб рассказать тебе историю мою. Как-то, однажды… я был ну, сам не свой. Ходил, сидел, как неживой. И аппетит пропал, в кишках запор. Так было плохо мне, что, блин, Хоть волком вой! И тут с Полонием пересеклись наши пути. Средь дня решил он до Офелии дойти, Чтоб от Горацио лекарство ей снести. Бедняжке что-то худо было. Ну, вот Полоний и засуетился… А, как меня увидел наш Полоний, Так сразу понял, что… Что-то не так со мною. И говорит, что дал вот, мол, Офелии, старик Лекарства чудного, от всех болезней: «Прими, отец наш, не побрезгуй». Что оставалось делать мне? Горацио в нашей стране – учёный видный. Нас ранее не подводил. И вот того лекарство я вкусил и… Вылечился в тот же миг! Как будто из небытия возник. Новый Клавдий! С новым телом! Следа от прежних нет болезней! И столько силы нам приносит то лекарство, Столько радости и счастья… Что, матушка моя, Мутится разум наш отчасти. Становишься как будто сам не свой: Тебе и весело и хорошо… На подвиги тебя вдруг тянет. Тебя как будто подменяют… С одной вот стороны, Лекарство тебя лечит, несомненно, С другой же стороны, С тобой такие происходят перемены!.. Гертрудушка, прости меня, Вчера ведь это был не я. Клянусь тебе я чистою душой, Вчера сидел во мне кто-то другой. То он плясал и лапал диву, Ведь ты же знаешь: я мужчина смирный. Гертруда – Сдаётся, Клавдий, мне, что выдумки всё это. Лекарство? Чушь и ересь! Как вешать мне лапшу ты смеешь? Бесстыдник, хотела бы я знать: Где ты так складно научился врать? Клавдий – Что ты, Гертрудушка, любовь моя! Что рассказал тебе – святая правда! А коль не веришь мне, Проверила бы на себе. Отведала сего лекарства, чудного, сама бы! Смотрю я, матушка, И у тебя с утра нет настроения. А как попробуешь его, Так снова между нами будет полное доверие! Смотри, шкатулочка при мне. В ней чудное лекарство! От хворей разных, Настроения дурного, сглаза… И даже так скажу тебе, любовь моя: от старости! Гертруда – Ну, ты смотри чего удумал старый чёрт! Сам пал в глазах людей, И мне такую же готовишь участь? Видать, ты правда болен всей башкою! Ты хочешь, что бы я, в свои года, И при своём-то положении… Как дура по дворцу скакала, И всякие там упражненья вытворяла? Королева была в ярости. Она сейчас готова была разорвать Клавдия на тысячу мелких кусочков. Наконец ей удалось справиться с волнением и, переведя дух, она продолжила: Так вот что, Клавдий: Немедленно избавься от лекарства! Чтоб духу его не было под нашей крышей. Сию коробочку немедля выкинь! Не зли меня!!! Иль я!!! Король на секундочку, только на секундочку, испугался слов королевы. Как же ему теперь жить без его любимого лекарства? Но, несмотря на то, что он был уже под воздействием лекарства, первой утренней порции, мозги у него работали почти ясно. Он тут же вспомнил, что у него этого добра ещё целых целых три бочки! Да и пора бы их перетащить в замок. Так значит жизнь продолжается! Клавдий – Да-да, любимая, ты как всегда права! Я сам уже подумывал об этом... Зачем нам странное лекарство это? Твоя любовь, Гертрудушка, – Вот лучшее лекарство для меня! Твои объятия волшебные Не раз все хвори изгоняли из меня! Немедля выкину коробочку в… В… да вот в окно! Надеюсь, пошалим потом? Его величество подошёл к окну, щёлкнул пальцами… и откуда ни возьмись рядом с ним возник, низко сгибаясь, слуга. Король кивнул на окно. Тот с прытью бросился его открывать. Наконец тяжёлые ставни окна распахнулись, впустив в опочивальню порцию свежего утреннего воздуха. Король лёгким движением руки запустил в открытое перед ним пространство коробочку с лекарством. Та, перелетев через широкий подоконник, камнем пошла в низ. Клавдий тут же забыл про неё. Он стоял и с наслаждением вдыхал в свои старческие лёгкие свежий, бодрящий, вкусный утренний воздух. Его здоровое, молодое тело во всём слушалось своего хозяина. Да, с этим лекарством можно будет прожить хоть тысячу лет!!! Сцена XXXVII Коробочка же, перелетев через подоконник, камнем пошла в низ. А внизу в это время под окнами королевской спальни работал дворник, старый человек. С больными, поражёнными артритом, подагрой и артрозом ногами. Всю свою жизнь он гнул за гроши свою спину на короля. В любую погоду он выполнял свою работу. На этой проклятой работе он потерял всё своё здоровье. Его руки еле-еле держали метлу. Но надо было трудиться, чтобы продолжать кормить своё бренное тело, пока оно не обретёт вечный покой. И вот коробочка приземляется ему прямо на плешь. Она больно бьёт его по лысой голове и отскакивает вверх. Отлетая от головы дворника, она раскрывается в воздухе, её содержимое высыпается наружу. А дворник, получив приличный удар по голове, инстинктивно задрал своё лицо вверх, чтобы понять, что там такое происходит. Что это его так? И в это время всё содержимое коробочки плотным облаком накрывает его лицо, попадая ему в глаза, на губы. Но самая добрая порция лекарства пришлась на нос дворника. Да так, что даже на долю секунды перекрыло ему дыхание, забив ноздри. Отчего дворник сделал отчаянный, глубокий вдох и тут же вылечился от всех своих, накопившихся за долгие годы непосильного труда, болезней. Теперь он уверенно, как ещё никогда в жизни, стоял на своих ногах и бодро шагал вперёд, весело размахивая своей метлой. Теперь он точно знал, что чудеса на свете случаются… Сцена XXXVIII Ранний вечер, стена замка. На стене после развода заступили в караул королевские офицеры Бернардо и Марцелл. Они оглядываются по сторонам, не поджидает ли их уже дух покойного короля или тень его? Но всё спокойно. Бернардо – Ну что, Марцелл, как думаешь, Сегодня явится король наш прежний, Иль нам вчера причудилось всё это? Я до сих пор никак осмыслить это не могу, Хоть это было снами наяву. Лишь запах, что от штанов исходит наших, Мне говорит, что да, до дна Испили мы с тобою страха чашу. Стирали-стирали, полоскали-полоскали – А всё равно не помогает. И если б кто другой Мне про такое рассказал, Что вот в такую он историю попал, То на смех я б его поднял. Сказал бы я ему тогда в лицо, Что он мерзавец, плут и вор! И, может, в рыло б дал ему! Бывает, не всегда себя сдержу. Сказать по правде, Сильно мы с тобой вчера струхнули. Как в бой идти, я средь первых! С врагом в открытую мне любо биться! Марцелл – Бернардо, a не пора ли подлечиться? Давай нюхнём! А то мне как-то, брат, нехорошо. Сейчас вот явится король, И спросит: «Где сынок любимый мой?» Что скажем мы ему в ответ… Что струсили, такого в мире ещё не было и нет. Чтоб от покойников передавать привет! Бернардо (подхватывает) – И ваш сынок он… Он мог бы нас неправильно понять. По своему б всё мог истолковать. И что тогда? Марцелл – Да, как не крути: туда-сюда, А с каждой стороны беда!!! Бернардо – А значит: вот, вам, величество, Горацио, учёный муж. Всё обтолкуйте вы ему. Во всём он разберётся, вникнет… Потом решение одно из двух он примет. Какое примет – так тому и быть. Держи, Марцелл, коробочку – лечись! Взывают к нам уставшие тела Об исцелении… Ну что ж, подлечимся, настало время. Марцелл и Бернардо, ведя свой разговор, стояли спинами к той стороне дороги, с которой ожидалось прибытие Горацио к условленному часу, как они и договаривались вчера. Стало темнее. За разговором они не заметили фигуру приближающегося к ним человека. Это был Горацио. Он шёл бодрым шагом молодого, здорового человека. И вдруг с ним произошла разительная перемена. Не дойдя, примерно, метров семи до офицеров, он вдруг упал на колени, сложил ладони и прижал их к груди. Он был чем-то очень потрясён. На его глазах появились слёзы. Уста его раскрылись, и он заговорил громким, торжественным, хотя и дрожащим от волнения голосом: Горацио – Ваше величество! Король! Отец родной! О, боже мой! Какое счастье снова видеть вас! Какое счастье снова подле вас стоять! И с вами воздухом одним дышать! В томлении провёл я эти сутки, Вопросом задаваясь вновь и вновь: Увижу ль снова вас, великий мой король?! Чтоб к вашим мне припасть стопам! Увижу ль вас, чтоб руки вам облобызать! Как прежде… как прежде, К вашим поручениям готов! Какое счастье снова видеть вас. О, мой король! Какое счастье снова вам служить! (кричит что есть мочи) Да здравствует король! Вернулись вновь былые дни! У Бернардо от неожиданности дрогнула спина и подкосились колени. У Марцелла чуть не выпала коробочка из рук. Но всё же, прежде чем они услышали голос Горацио, Марцелл успел принять лекарство. Бернардо и Марцелл медленно, в шоковом состоянии, обернулся на голос – они увидели Горацио. Тот стоял на коленях, прижимая руки к груди, смотря мимо их голов куда-то вверх. Но вот Бернардо пришёл в себя. Бернардо (в гневе) – Ты что, Горацио! Да разве ж можно так орать? Твою же мaть! Ведь мы ж при исполнении!!! Мы при оружии!!! Ты с головою дружишь??? А вдруг бы – испугались мы И в панике в тебя б пальнули, Старый дурень?!! И что тогда? Где был бы ты сейчас, а? Марцелл же, после того как пришёл в себя, посмотрел в ту же сторону, что и Горацио, и встал по стойке смирно. С вытаращенными глазами и открытым ртом он вытянулся в струнку: перед ним стоял король. Бернардо, оглядев эту ситуацию, пришёл в замешательство. Он видел перед собой двух человек. Один из которых стоял на коленях и плакал в умилении, прижав руки к груди. Другой же стоял по стойке смирно, опешивши, и смотрел куда-то в пустоту. И оба, эти, смотрели в одном направлении. Бернардо, уже окончательно придя в себя, вспомнил про их недавний план. Ведь они решили подлечиться. Он взял коробочку из оцепеневших рук Марцелла, затянулся щепоточкой лекарства, потом ещё… и перед Бернардо возникла высокая, объёмная фигура короля… Бернардо вытянулся и встал по стойке смирно. Cцена XXXIX Тень короля Гамлета – Так долго ждал я этой встречи, Сегодняшней, Как никогда ещё не ждал и никого. И вот вы передо мной, и вижу, Что не исполнили вы поручение моё… Просил я Гамлета ко мне вас привести. А вы, что за комедию устроили: Зачем Горацио вы привели с собою? Быть может завтра целый полк Вы за собою приведёте? По моему, я объяснил вам всё толково: Нет боле власти у меня над вами, Приказывать вам не могу. Но вот просить… опять прошу: Зовите Гамлета с собой на службу. Поймите наконец: никто другой, Мне только Гамлет нужен. Молю вас: Пусть завтра ж он предстанет предо мной, Иначе обречён скитаться вечно в муках я. А я мечтаю обрести покой. Дух истомлён мой, нет ему покоя, Покуда я отмщён не буду. Прошу вас: сжальтесь надо мною, люди… Хотя, мне кажется, что вас я понимаю. Да, ситуация сложилась непростая. Общаться с духом не каждому дано. Что вы как истину познали, Другие скажут: колдовство. Но дело надо-то решать… Поступим, други, с вами так: Если вдруг Гамлет усомнится, Что вы посланники мои, Тогда пусть вспомнит, Как он клялся в вечной мне любви, Когда кинжал я подарил ему, Что из дамасской стали. Как руки от восторга у него тогда дрожали! Ему тогда годков, примерно, десять было, Когда подарком этим одарил его я. За то, что он кувшин вина осилил. Впервые показал себя тогда мужчиной он. Увидел я, что будущий растёт король!.. Ну всё, прощайте офицеры. Мне пора и… пожалейте короля. Тебе ж, Горацио, скажу я на прощанье так, По поводу того, что счастьем ты назвал. Отсюда видится всё по-иному: Нет счастья на земле, а есть покой и воля… Хотя на вряд ли человек меня поймёт, Пока в его играет жилах кровь. Тень короля Гамлета исчезла. Сцена XL Марцелл – Горацио, ты видел это, а?? Что скажешь ты, Горацио? Горацио, приди ж в себя! Марцелл усиленно трясёт Горацио за плечо. Мы здесь втроём, король уже ушёл! То я Марцелл, а вот Бернардо, Нет больше никого. Всё позади, ты испытание своё прошёл. Остался жив – уже брат хорошо! Теперь, Горацио, ты нам бы объяснил, Что делать нам и как теперь нам быть? Горацио потрясён увиденным. Он начинает приходить в себя. Откуда-то из глубины его существа вырывается вздох облегчения от пережитого. Он озирается вокруг себя взглядом человека, который не понимает, где он и как сюда попал. Вот он всматривается в лица офицеров, узнаёт их. Постепенно к нему возвращается вся картина произошедшего и происходящего с ним за последние сутки. Горацио – Друзья, милые мои друзья. Надеюсь вы не бросите меня. Такое пережив, Теперь я полностью без сил. Прошу вас довести меня до дома, до постели: Своим я не владею телом. Теперь, после всего пережитого, Я вижу, как вы были правы! А я – нет… Таких чудес ещё не видел свет! Я не поверил вам, когда услышал ваш рассказ. Да и сейчас Я сам своим глазам не верю! Ушам своим не верю, что слышал голос я его! Таков мой вывод будет из всего. Но я… ведь я присутствовал при всём, Что здесь сейчас произошло. Со мною прежний говорил король! Ведь я же не глупец и не больной… Вот то-то и оно! Хоть разумом мне трудно сразу всё понять, Поступим, други, всё же так: Поставить Гамлета в известность надо. Должны мы короля уважить. Его я хорошо знавал, Меня он никогда не обижал. Доверьтесь мне. Эх, была не была! Сей труд прискорбный возьму я на себя. А дальше будь, что будет. Я полагаю Гамлет… он пацан неглупый! Конечно, с первого не въедет раза. Тут главное, чтоб был не шибко пьяным. Я мыслю так: Свести должны мы Гамлета и короля. Четвёртая не помешает в этом деле голова. Научный проведём мы, так сказать, эксперимент. И если Гамлет сей узреет элемент, То значит… то значит Бог на свете есть! Итак, всё Гамлету я объяснить сумею, Не зря всеми науками владею. Доверьтесь мне! Служил я верно раньше королю, И в этот раз его не подведу! И послужу ему сейчас. Быть может быть в последний раз… Ну что же, в путь, Вы знаете, где я живу. А как придём, винцом хорошим угощу! Бернардо – Не худо было бы! Марцелл – Эт точно, винцо нам будет кстати! Ну и вонища от тебя, приятель… Cцена XLI Покои принца Гамлета. Входит придворный слуга и докладывает Гамлету, что пришёл учёный муж Горацио. И просит принять его по очень срочному и важному делу. Гамлет соглашается принять учёного. Горацио входит. Горацио – Любимый всеми нами, принц Гамлет, здравствуй! Прости, если от важных дел тебя я отвлекаю, Но ты всё поймёшь, когда тебе открою тайну. Ведь с вестью, что пришёл к тебе я, Медлить – преступленье! Надеюсь, принц, на полное ко мне доверие. Но прежде чем тебе откроюсь, Покорнейше прошу тебя, Поверить мне, что я, В полнейшем здравии, как в прочем и всегда! И ум мой, и душа, и память, не смотря на годы, У меня крепки! Ещё покорнейше прошу тебя не горячиться, А умом холодным вникнуть в мой рассказ. Ведь то, что тебе сейчас поведают мои уста, В уме твоём может предстать, Как злая шутка над тобой. Не дай бог – Как розыгрыш чудовищный, Глумлением над честью! Ах если б, милый мальчик мой, ах если б. То, о чём сейчас поведаю тебе, Умишком нашим смертным не понять. Но, что случилось – то случилось, И нам осталось лишь этот дар судьбы принять. А жребий пал на меня, И вот теперь готов тебе посланье передать, Что небеса вложили мне в уста. От миссии сей отказаться я не посмел. Пришлось мне высшим силам дать обет, Что доведу я волю неба до тебя. А уж потом… суди меня… Гамлет – Давненько ж мы не виделись с тобой, Горацио. Рад, рад я встречи нашей! Не помню уж, Когда мы виделись, с тобой, в последний раз. А почему? У каждого свои дела. Итак: говори без робости. На вряд ли чем меня, учёный муж, расстроишь. Из всех, кого я знаю, Ты человек самый достойный! Самый учтивый человек, Из всех, кого я знаю. А может быть вина желаешь? Ну что ж, тогда ближе к делу. И с чем пришёл ко мне скорей поведай, Готов и выслушать, и вникнуть, и понять. Я слушаю, начни свою мне повесть излагать, А то есть у меня ещё дела. Итак… Горацио – Любимый всеми нами принц, Как есть прими. И с волею небес смирись! Принёс тебе привет я от отца, От прежнего владыки нашего… От Гамлета, от короля! Поверь, я в здравии, я не сошёл с ума. Дух жив его, хотя истлело тело. Меня просил он настоятельно, С тобою встретиться. И привести тебя к нему для разговора. Уж очень надобно ему увидеться с тобою. Чтоб тайну он тебе поведал, Что так его томит. Но что за тайна, он мне не открыл. Мы встретились вчера, на крепостной стене. Никак не ожидал такой я встречи! Прямо с небес явился он мне В полном облачении! Но прежде, чем мне. Он двум являлся вашим офицерам. Они всему свидетели! И прежде чем меня, он их о помощи просил, Чтоб с вами свидеться, мой принц. Но что с них взять? Они хоть боевые офицеры, Но всё ж простые люди. Скажу вам так: струхнули эти двое не на шутку. А как отец ваш в небесах исчез, Так сразу бросились ко мне. Я не поверил в их рассказ. Но видя страх и ужас в их глазах, Я понимал, что как учёный муж, Сей бред исследовать возьмусь. На всё наука дать ответ должна. А раз так, Решил вписаться в это дело я! Тем более, ведь, я-то не из робкого десятка. Те офицеры по сравнению со мной – котята. Так вот: ночь, стена, бледная луна, И вот… я вижу короля! Да, да! Я вижу вашего отца! Возник он предо мною прямо из небес! Чуть богу душу я не отдал в тот момент! Огромную его фигуру вижу, Вот, как вас сейчас. И пал пред ним я на колени, пал. Как он меня увидел, Тотчас руки протянул ко мне свои, Чтобы меня в свои объятья заключить. Но духу не суждено объятье… О, да! Мы были, Гамлет, с ним, как братья… И только слёзы, что по его щекам катились, Беззвучно говорили о его любви ко мне. Вот так и… простояли мы, там на стене. Часа так три, в слезах, былое вспоминая. Поверь, мой милый Гамлет, мне, Я ничего не сочиняю. Потом ко мне он с просьбой обратился: «Горацио, лишь на тебя могу я положиться. Доставь ко мне сыночка, принца. Мне Гамлет нужен до зарезу, Есть тайна у меня, И лишь ему могу её поведать!» Сегодня, как стемнеет, Он будет ждать тебя на том же месте: На одной из стен, что замок окружают. Я мелом крестик там поставил. Тебя, туда к нему, готов я проводить, Вот весь рассказ мой, Гамлет. Теперь готов предстать я перед судом твоим. У Гамлета сегодня было хорошее настроение. Он недавно, в отсутствии Полония, навестил Офелию… и снова склонил её заняться любовью. Поэтому он выслушал слова Горацио спокойно, без эмоций, приняв это просто за старческий маразм. Вот только одно его очень удивило: как Горацио смог добраться до него, с его-то больными ногами? И ещё Гамлет отметил про себя, что Горацио выглядит, не смотря на годы, как огурчик. Гамлет (миролюбиво, снисходительно) – Горацио, все знают, милый друг, Что в буйных пьянствах ты замечен не был. А то бы я сказал тебе сейчас, Чтоб ты пошёл проветрился, проспался. Хм, это ж надо… То, что сейчас услышал от тебя, На скверный анекдот похоже. Но не сержусь. С людьми бывает всякое, ещё и не такое! Что на тебя нашло, не знаю. Отец порой мне тоже снится, Но тайн мне никаких не раскрывает. Возможно, с возрастом, таким я тоже стану. Начну беседы с духами вести… Ну, а сейчас adios, прости. Вздремнуть мне срочно требуется. (и уже про себя) «Всего меня заездила Офелия». Горацио (не унимается) – Отец ваш, принц, Мудрейший был король и человек! И он мне так сказать велел: «Напомни Гамлету о том кинжале, Который из дамасской стали. Что подарил ему я в десять лет». Ну, что на это скажете вы, принц, теперь? Ещё в своём рассказе он упомянул, Как выкушали вы пред тем вина кувшин, И как порадовали этим вы его. Вы помните? Он ликовал: «Король растёт!» Гамлет (заинтересованно) – Да, это любопытно. О том подарке знали только двое: он и я. Мы опасались, что королева, матушка моя, Прознав про это дело, Противиться подарку станет. Ну ты же этих женщин знаешь. И причитать начнёт, мол: «Не рано ли ребёночку оружие дарить – Поранится нечаянно!..» Ну и тогда же, Мы условились с отцом, Что в тайне сохраню его подарок, Пока не стукнет мне шестнадцать! Сам удивляюсь до сих пор, как я того… тогда… Как влезть мог в пацана кувшин вина? Ну что ж, Горацио, я понимаю дело так: Что выгоды во всем ты этом не имеешь, О чём сейчас поведал мне. История твоя весьма сомнительна. Но преданность твоя владыке прежнему, Твоя любовь к нему, Во мне к тебе рождает уважение! Да, только тебе отец бы мог довериться… А посему поступим так: Да, озадачил ты меня. Как раз сегодня у меня свободный вечер. Ты говоришь: ещё там были офицеры? Ну что ж, охотно с ними и тобой Я проведу часок другой! Компания отменная: принц, мудрец и офицеры! (с сарказмом) Надеюсь, явится сегодня нам король Иль дух его, как обещал. Надеюсь, подтвердятся все твои слова! Ну что ж, до вечера, учёный муж. Жди, обязательно приду, И вместе мы потом отправимся на стену. Какое-никакое развлеченье. Горацио уходит, он оставляет Гамлета в раздумьях. «Что это вдруг со стариком? Про дух отца – всё это вздор! Ведь в просвещённом веке мы живём! Да и на вид Горацио вполне здоров. Хотя вот про вино и про кинжал… Откуда старикан узнал? Быть может слухи, сплетни? Ну, что ж… сегодня вечером, На всё получим мы ответы». Сцена ХLII Стена, окружающая замок. Сумрачно. На ней в оцепенении стоят Марцелл и Бернардо. Взгляды их устремлены в одну точку. Они смотрят перед собой и куда-то вверх, не обращая никакого внимания на приближающихся к ним людей. Это принц Гамлет и Горацио. Они пришли, в назначенный королём час на встречу с ним. И в новь с Горацио та же самая история. Не дойдя до офицеров метров семь, он снова упал на колени, простёр руки к небу и заговорил, обращаясь к… Горацио – Король великий! Исполнено всё, как ты приказывал! Вот Гамлет, принц, у стоп твоих! Какое счастье: снова вместе отец и сын! Горацио смолк, потом сложил руки на груди и опустил голову. В этой позе он, как бы застыл. Гамлет же был в шоке от всей этой картины. Он ничего не понимал: что происходит? К кому взывает Горацио? Почему офицеры не отдают ему честь? И, наконец, на что они там, болваны, пялятся? Гамлет – Эй, офицеры, офицеры! Что здесь происходит? И почему не отдаёте честь? Не видите, канальи? Принц здесь! На что там пялитесь, болваны? Чего застыли, словно истуканы! Бернардо поворачивает лицо к Гамлету с отрешённым взглядом. Бернардо – Мы слушаем, как прежний наш король, отец ваш. Нам наставления даёт по службе. Уже который час, и всё без устали… Гамлет – Вы что, с ума здесь происходили все? Какой отец? Когда старик бредятину несёт, так я не удивлён! У них у всех с мозгами чёрт-те что! На то они и старики… Но вы то, вы!.. Но чтобы боевые офицеры Несли такую ересь! Марцелл – Прекрасный принц наш, Гамлет, На разных языках с тобою мы говорим сейчас. Лекарство, что Горацио нам дал, Чтоб исцелиться и здоровьем укрепиться, И кое мы сейчас приняли, С уставших наших глаз срывает занавес. И к звёздам устремляется душа! И со вселенною сливаются сердца! И видим мы, что на луне цветут сады. А на деревьях, что в садах тех, Гроздьями висят прекрасные плоды. И девы юные дивной красоты, Сошедшие вон с той звезды, Вошли в сады… И вот они, Плоды сбирают эти нежными руками. И ангелов потом плодами сими угощают. А звёзды водят хороводы вокруг них, Поют им гимны стаи дивных птиц… Бернардо – И вот пред нами ваш отец стоит, Король покойный! И с вами принц он говорит, И к вам он обращается, Но вы его не слышите. А он, почти, в лицо вам дышит. О горе! (Бернардo зарыдал) Неужто сын не сможет увидать отца? Теперь моё разбито сердце навсегда! Что, что?.. Король, прошу вас, громче говорите. Так, понял вас… сир, прошу вас, повторите… (и уже обращаясь к Гамлету) – Король наш просит сына Гамлета Не медля ни секунды Принять лекарство, что в руках моих. Вот оно… вкусите, принц. Чтоб с вами встретиться. И тайну вам открыть, Которая его томит. Он сильно нервничает. Поторопитесь, принц! А если говорит: «Не примет, То больше он меня своим отцом, Считать не смеет!» Видать на вшивость… Хочет вас он, принц, проверить. И Гамлет, наш король, тогда… От сына отречётся! И точка. Марцелл – И точка! Гамлет – Ну что за вечер? Как будто в сумасшедший дом попал! Ну если, служивые, вы за нос водите меня, Тогда вам всем несдобровать! Он что так и сказал, что отречётся от меня? О, боже, дай мне силы не сойти сума! Так, где лекарство, зелье где? Дай его сюда! Как принимать? Марцел – Всё просто, наш прекрасный принц. Возьми щепоточку и раз её, нюхни. Ну что?.. стало получше? А теперь засунь в ноздрю другую… Сцена XLIII Гамлет (потрясённо) – Батя! Батя! Ты, что живой? Скажи, что я не спятил? Как? как может быть такое? Тебя я снова вижу как живого! Тень короля Гамлета (величественно) – Мой сын любимый, Гамлет, здравствуй! Увы, нет… то не я… Я дух былого короля, его душа. Я призрак, тень… Вот всё, что о себе я знаю. А труп мой черви доедают. Спасибо, что пришёл. Теперь есть у меня возможность Тебе поведать тайну смерти моей плоти. Так слушай же скорей. А то рассвета час уж близок. Ты главное, сынок, в историю мою, Поглубже вникни. Так вот: мало кто знал, Я это ото всех, как мог, скрывал, Что здоровьем я не крепок был. Хоть за своим здоровьем и следил. С годами обветшал совсем, в свои-то сорок лет.... Хотя старался я перед всеми в форме быть, Как подобает королю… Хоть хворь уж много лет точила плоть мою. А перед тем, Как на учение тебе уехать в Виттенберг, Совсем мне стало худо… Ах, Гамлет, жизнь такая с…ка! Но виду я не подавал. Всё мужество своё на помощь я себе призвал, Чтоб не расстраивать тебя и королеву. Так гордость мне моя велела. И все те годы тайно лечился я у эскулапов И у разных бабок… Но они бессильны были мне в беде моей помочь. Так увядала… увядала моя плоть… И даже Менгле, эскулап придворный наш, Однажды мне так и сказал: «О, сир, я пас. Болезнь, что точит вас, науке не известна. Хоть вешайте меня, хоть режьте». Да и учёный муж Горацио Немало надо мною потрудился. Отчаянно он за моё здоровье бился! Довольно он скормил мне, Мышей летучих, лягушек, скорпионов, пауков И много прочего всего… Пиявки ставил мне, Чтобы они из тела королевского, Всю отсосали кровь гнилую. И растирания мне делал ртутью. Бывали дни, когда мне становилось лучше! И всё же, я увядал. Нетрудно было мне предвидеть мой финал… И вот мой братец Клавдий, Которому я тайны доверял свои, Однажды мне и говорит, Что в беде моей он сможет мне помочь. И хворь из тела моего легко изгонит прочь! Есть у него подарок, oт кузена нашего, От короля французского, подарок чудный! Мол, тот прислал ему лечебного вина! И тем вином он лечится И здоровеет день ото дня! На вкус вино дерьмо! Но в том и тайна, сила есть его. Кислятина невыносимая, но лечит! И тем вином он враз меня излечит. Французы, мол, тем вином только и лечатся. В итоге – нет в мире нации здоровее! Ну, я сказал ему: неси, раз так. Во веки буду благодарен тебе брат. Условились, что встретимся в саду, в беседке. И вот вина того принёс он литра два, Мы принялись за дело… Вина, лечебного он наливал мне щедрою рукою, И горе… встало за моей спиною. А сам не пил! Сказал, что он с утра уж подлечился. И правда, Предо мной стоял он полный сил и жизни! Сказал, что главное придерживаться нормы. А норма – литра два… или поболее. Я пью и чувствую, что дрянь вино! Нет не кислятина, а чистая отрава! Оно нутро моё как будто выжигает! А Клавдий всё одно толдычит: «Пей, пей братан! Пей, дорогой, так надо. Час исцеления уж близок, Верь мне, брат мой милый». В кишках моих как будто змеи завелись И жалят мне моё нутро, и жалят, жалят! А печень, сын, сдавило вдруг клещами! В сердце, в ушах, как застучит!.. А Клавдий мне одно твердит, Про исцеление моё. И наливает, п….ла, наливает! Когда очнулся я, то призраком стою, Над своим телом бездыханным. Лежу, такой красивый, я в гробу. А Клавдий весь в слезах, Супругу-королеву утешает… И сразу всё я понял. И почему-то вспомнилось, Как в детстве он папкину корону брал, Её себе на шею надевал. И с криками: «Дорогу королю!» По комнатам носился, Такой смешной был… Он с детских лет мечтал быть королём, Надеялся, что он корону обретёт, Не в Англии, так где-нибудь ещё. Когда с какой-нибудь принцессой в брак войдёт. Но чувствовали короли других народов, Что в Клавдии нет нужной им породы. Молва гуляла по Европе, из уст в уста, Что в Клавдии, мол, кровь не та… Никто не торопился с Клавдием вступить в родство. И он озлобился на всех и в дом явился мой. Решил от мира спрятаться он за моей спиной. От его грязных, длинных языков. Я ж… его я принял всей душой: Дал ему место за своим столом. И что бы там не говорили люди, Я так решил: он брат мой. Но жажда власти, зависть, Что у меня всё сладилось в судьбе, Видать ему покоя не давали. И грызли мозг его и сердце, Как черви ядовитые. И вот… видать устал он лучшего от жизни ждать, Себе, судьбе решил он подыграть… Теперь он правит, А меня ж снесли на растерзание червям. Вот сын мой, Гамлет, вся история моя… Стараясь не пропустить ни одного слова короля, все стояли не шелохнувшись и не сразу обратили внимание на появившуюся возле короля ещё одну фигуру. Это была фигурка небольшого, небрежно одетого мужчины. По виду простолюдина. На его лице были видны следы злоупотребления алкоголем. Он тоже стоял молча, слушая речь короля, лишь изредка подёргивал его за край плаща, желая тем самым привлечь к себе его внимание. Как только король закончил свою речь, человек обратился к нему: Человек (с нетерпением в голосе) – Величество, ну сколько можно тебя ждать? Там всё уж разлито, Давай, пожалуйста, кончать. Нарезано всё как ты любишь! Колбаска, помидорчики, огурчики! Всё свеженькое! Давай не тормози. Народ заждался, не томи. И Жанна вся пришла красивая такая! Всё спрашивает: «Где мой Гамлет, где мой Гамлет?» После последних произнесённых слов, человек непроизвольно посмотрел в ту же сторону, в которую смотрел король и увидел там стоящих с раскрытыми ртами людей. Будучи вежливым человеком в своей прошлой жизни, он остался таковым и в своей «новой». Он поприветствовал собравшихся: «Ассаляму алейкум!» Король сделал недовольную гримасу, вышел из образа и обратился к человечку по простому, как будто он и сам простолюдин. Тень короля Гамлета (с раздражением) – Ещё немного, подожди. Ко мне на стрелку прибыл сын! Ща, ща… приду! Уже заканчиваю. Иди, я догоню! Человечек развернулся и пошёл восвояси. Он успел сделать с десяток шагов, когда король крикнул ему вдогонку: «Слышь, и это… место моё не занимайте и без меня не начинайте», – затем король снова вернулся в прежний образ и продолжил величественным голосом: Тень короля Гамлета – Вот так вот, сын любимый мой, Ваш нынешний король, Что набивается тебе в отцы – убийца мой. Вином, что он назвал лекарством, Он погубил меня. Всё это видели и небо, и земля. Чтобы короной завладеть и править, Решил он от меня избавиться. Из нас двоих: власть или брат, Он выбрал власть, О коей так давно мечтал. Теперь же сам решай, Достоин ли твой дядя, Клавдий, мести Иль спустишь всё на тормозах. Но только знай: не упокоится душа пока, Пока отмщён не буду я. И ей тогда в мучениях скитаться До скончания веков, Как человеку не имеющему кров. И коль осталась в твоём сердце… К отцу любви хоть капля, А в прочем, поступай, как знаешь. Теперь тебе, мой сын, решать. Вот всё, что я хотел тебе сказать. Теперь же мне пора. Прощай, прощай. И помни обо мне. После этих слов король растворился в сумрачном небе. Гамлет стоял потрясённый, всем произошедшим с ним. Слёзы катились по его щекам. Сцена XLIV Гамлет – Отец! Отец, прошу не уходи, Останься! Ещё немного погоди! Ах, дядя, дядя! значит … Лишил меня отца ради короны? Нет, с рук не сойдёт тебе такое!!! Но как месть справедливую мне сотворить? Из-за угла мечом мне Клавдия пронзить, Иль в горло мне его всадить кинжал, Чтоб в муках этот Каин кровью истекал? И прежде, чем дух выйдет из него, Успеть сказать ему в лицо про то, Что знаю я, как он убил отца, И плюнуть в подлые его глаза! Да, надо сделать так! Но что на это скажет мать? Смогу ли убедить её я в том, Что разговаривал с отцом? Скорей всего, за сумасшедшего сочтут меня. И кровь, что будет на моих руках, Людей заставит отвернуться от меня. Тогда уж о короне не мечтай… Остынь, брат Гамлет, остынь. Tут нужен тонкий план. Капкан! Поставлю я на Клавдия капкан, Тогда не заподозрит он, Что месть стучится в дверь его. Он тоже не простак, Раз всё сумел устроить так. Раз дело всё сумел обстряпать так, Как будто мой отец алкаш. И с перепоя умер, Сам на себя навлекши муки. Ах, Клавдий, Клавдий… Вот же с…ка!!! Дорого заплатишь за свою измену! Живи, жри, пей не зная, Что жизнью не владеешь ты уже своею. Да, месть с минуты этой Уж ходит за тобою по пятам. Но ты, пока, об этом и не подозреваешь… Отныне, Клавдий, ты мой враг! Но вот, как жизнь закончишь ты свою? Пока ещё не знаю… Гамлет прощается с офицерами. Гамлет – Прошу вас, други, поклянитесь мне, Что в тайне сохраните, Всё, что случилось этой ночью на стене. Всецело полагаюсь я на вас. И, ты Марцелл, и ты Бернардо, Храните верность Гамлету: И королю и сыну! Я на тропе войны отныне! Вот вам кошель. В нём есть немного серебра. За чаркой, добрым словом Помяните моего отца… А ты, Горацио, мне нужен твой совет. Пойдём, пройдусь с тобою до твоих дверей. Простившись с офицерами, Гамлет удаляется вместе с Горацио. Марцелл, обращаясь к Бернардо: –Ну, что братишка, Накрылось золотишко? И подбрасывая кошель с серебром на своей ладони. Полечим завтра в кабаке свои нервишки! Сцена ХLV После тех странных событий на стене замка Гамлет никак не может прийти в себя от всего им увиденного, от того, что с ним произошло. Утешение он находит только в кабаках и борделях. И всё это время он пытается придумать план отмщения Клавдию за убийство своего отца. Но всякий план он считает негодным. Ведь он не знает, и это самое главное, как ему убедить мать, людей в том, что он наяву разговаривал с умершим королём, со своим отцом. Как ему донести до людей истинную причину смерти короля Гамлета, о которой он ему поведал? На Горацио и офицеров, присутствовавших при той их встрече с королём, он положиться не мог. Он понимал, что они люди подневольные, и если что, под пытками от всего откажутся. И тогда Клавдий выставит Гамлета полным дураком и кретином. И вот однажды, выползая из кабака после очередной попойки, он натыкается на цыганский бродячий театр. Они ему хорошо знакомы, а с их предводителем Полом Маккартни, он так вообще в приятельских отношениях. Гамлета всегда тянуло к искусству. Он увлекался и театром тоже, и даже сам иногда писал стихи и небольшие пьесы. И вот когда он увидел бродячий театр, у него тут же возник план отмщения. «Да, да… я напишу пьесу, в которой под вымышленными именами я расскажу историю смерти моего отца! А цыганский театр сыграет её в присутствии короля, королевы и всех придворных замка. Да! Да! Именно вот так я и изобличу Клавдия перед всеми! Люди быстро сложат в своих головах два и два. И все сразу всё поймут, в чём кроится истинная причина смерти короля Гамлета. И тогда у матери откроются глаза, и она предаст Клавдия суду! И тогда убийце не миновать эшафота!» Все эти мысли за несколько секунд пронеслись в одурманенным вином мозге Гамлета. И он с радостными приветствиями бросился к предводителю табора, а за одно и художественному руководителю цыганского театра. Гамлет (под хмельком, восторженно) – Маккартни, Пол! Вот это встреча! Опять я вижу странствий ветер Занёс тебя в наши края! Мысль об отмщении Клавдию с помощью цыганского театра всё больше и больше овладевала Гамлетом. А может это, Пол, судьба? Мой дорогой дружище! Скучал, скучал я по тебе. «Ну, где же Пол?» – не раз я задавал вопрос себе. «Когда же снова навестит он нас? Чтоб представление нам дать! Чтоб вместе с ним я мог пуститься в пляс! Чтоб снова насладится пеньем его хора…» И вот опять, бродяга, ты стоишь передо мною! Здоров и весел, как всегда! А я уж думал, Пол: на свете нет тебя… С людьми ведь всякое случается, В лихие наши времена?.. Пол (с поклоном) – Приветствую тебя, мой принц! Да уж год прошёл почти, Как виделись в последний раз. И я по вас тоже скучал Всё это время с теплотою в сердце, Я вспоминал вас, принц, все наши встречи, Все наши посиделки! Вы так радушно принимали нас всегда, Народ ваш любит нас. На представлениях всегда аншлаг! Теперь вот с новою программой, Добрались и до вас. Надеюсь, что и в этот раз, как и прежде, Довольны, принц, останетесь вы Нашим представленьем! Гамлет – Не сомневайся, С полными от нас уедешь кошельками! И сытыми артисты будут! Дай я тебя, брат, поцелую! (целует его в засос) Теперь же вот что, Пол. Есть дело у меня к тебе такое: Для тебя и твоей труппы, право, пустяковое. Недавно я тут на досуге Пьеску сочинил… от скуки. И я хочу её теперь поставить: Родных своих хочу порадовать! Уж так хочу порадовать! Несложная такая пьеска… Но очень драматическая, Трагедия… лирическая. В ней всё: любовь и ненависть В одном флаконе. Я знаю, по плечу твоим сыграть такое. Вся суть её, что в ней один другого убивает. И пьеса, так сказать, срывает С лица убийцы маску. И имя предаёт его огласке! Хочу я людям показать, Поганый, прогнивший этот мир, Чтоб стало cытно им! Тьфу ты… стыдно, стыдно им! И поняли скоты, как не правы они. Что рано или поздно Им за всё ответ держать придётся! Ну как, дружище Пол, возьмёшься? Спектакль будет во дворце. Там будут все: маманя и отец. А гонорар двойной. Ну, по рукам, дружище, Пол? Сегодня вечером к тебе доставят пьесу. И буду с нетерпеньем я ждать ответа. Когда закончите работать вы над ней, Тогда пришли ко мне свого гонца скорей. А я пока начну, брат, сцену строить. Вот только, Пол, одно условие: Должно быть сыграно всё ну, как по нотам. От текста никакого отступления. Ну как, берёшься? Теперь хочу услышать я твоё решение. Пол – Хранимый богом Гамлет! Работе рады мы всегда. Для этого господь и создал нас! Безмерно счастлив я, что сей свой труд Ты нам решил доверить, а никому нибудь… Конечно же, весьма охотно, С великой радостью, Я принимаю предложенье твоё. Как надо мы сыграем всё. Не переживай, доволен будешь! Принц наш любимый, а авансик будет? Гамлет (достаёт кошелёк) – Конечно! Вот держи. Пока даю тебе я треть от гонорара. Хотя не так уж мало. Всё остальное опосля: Сегодня я не при деньгах. Итак, как будете готовы, дайте знать. Ну всё! Аdios, пока. Пол – Любимый всеми, принц, благодарю! Границ не знает ваша щедрость. Дай господь вам многие лета И хорошую невесту! Я пьесу вашу, Как муж на брачном ложе вожделея, Ждёт свою супругу, жду. Мой принц, я вас не подведу! После этих слов они расстаются, и каждый идёт заниматься своими делами. Гамлет идёт сочинять пьесу, в которой постарается иносказательно рассказать об истинной причине смерти своего отца и изобличить его убийцу. К вечеру пьеса уже готова, и он с посыльным отправляет её в табор Полу. Сам же оповещает родственников, Офелию о готовящемся представлении и начинает строить сцену на том самом месте, где стоит злополучная беседка, в которой и произошла трагедия. Беседка тоже была включена в декорации. А также был сооружает небольшой амфитеатр для придворной публики. Через два дня посыльный из табора доставил Гамлету известие, что пьеса отрепетирована, и цыганский театр готов её сыграть перед публикой. Гамлет назначил день и время для представления и с тем отправил обратно посыльного в табор. Приближался день отмщения за смерть отца. Сцена XLVI Королевский сад, амфитеатр. Входят придворные, рассаживаются. Немного погодя появляется королевское семейство: Клавдий, королева, Гамлет и приглашённые по такому случаю в их компанию Полоний и Офелия. Придворные встают, приветствуя их. Королевская семья занимает приготовленные для них особые места. А особенность этих мест заключается в том, что они, в отличии от других мест, включают в себя и небольшой стол, под завязку уставленный различными яствами и вином, которые так любит король. На этот раз королева решила перестраховаться, чтобы больше не позориться перед присутствующими. И решила так: «Если Клавдию не понравится представление, если ему не понравится пьеса, которую сочинил наш мальчик, то пускай уж лучше ест от скуки, чем спать на виду у всего двора, показывая тем самым своё невежество и необразованность». Клавдий был польщён таким вниманием к себе со стороны своей супруги. Ведь все знали, включая и его самого, что он любит поесть. И Клавдий расценил этот поступок, со стороны жены, именно так, что королева изо всех сил старается угодить ему вот таким способом, чтобы в очередной раз напомнить ему о своей любви. Клавдий в радостном возбуждении, в предвкушении вкусной еды, занял своё королевское место. Пододвинул к себе поднос с жареным лебедем, отломил увесистую ножку и с головой окунулся в мир безумно вкусной еды. Несмотря на то, что прошёл всего лишь час после ужина, Клавдий ел со «зверским» аппетитом, напрочь забыв зачем он сюда пришёл. Ножка была просто изумительна! Воцарилась тишина, было слышно лишь громкое, самозабвенное чавканье Клавдия. Королева наконец пришла в себя от ужаса этой картины. Король вёл себя по-свински, опять обсерая всё культурное мероприятие. Она под столом сильно ударила носком своей туфельки по щиколотке Клавдия. Король чуть не поперхнулся. С набитым ртом, не выпуская ножки из зубов, он в недоумении посмотрел на королеву. Вопрошая своим взглядом: «А теперь-то что не так?» – королева тут же скосила свои глаза, полные гнева в сторону сцены. Король моментально понял её намёк. Он прожевал то, что было у него во рту, проглотил, а потом королевским тоном провозгласил: «Начинайте!» Тут же звонко, весело заиграл цыганский оркестр. Занавес раздвинулся, и на сцену неистовой гурьбой высыпали мужчины и женщины. Публика зааплодировала артистам, авансом награждая их за будущее удовольствие от представления. Публика увидела цыган: мужчин и женщин в их народных костюмах. Ведь Гамлет про костюмы с Полом ничего не обсуждал. У цыган выдались горячие деньки. Они были нарасхват! Днём они давали представление на площадях города, а потом всеми ночами – в различных домах у богатых господ. И программа их шоу была, как правило, везде одна и та же. Они порядком вымотались. Но они и не думали жаловаться на усталость: это была их работа, это была их жизнь, это была их судьба. И всю свою программу они давно знали «на зубок». И давно уже исполняли её на автопилоте. И тут случилось нечто непредвиденное. У цыган, увидевших публику и попавших в привычную для себя атмосферу, включился этот самый автопилот! И они стали выдавать на гора свою обычную программу, которую они всегда и исполняли. В ход пошли песни, пляски типа: брал я воду на чаёк,/ Загляделся в ручеёк./ Ах, чавеллы, в ручаёк./ Они совсем забыли о пьесе. Забыли, что они что-то там особенное репетировали. Они пели и плясали, доставляя удовольствие собравшейся публике. Публика, сидя на своих местах, даже подпевала артистам. Дамы, своими плечами, пытались подражать цыганским танцовщицам! В амфитеатре царило праздничное настроение. И только одному человеку от всего этого было не по себе. Это был Гамлет. Всё было не то и не так! Гамлет был в отчаянии! Он посылал Полу всякие сигналы руками, даже пытался свистом привлечь к себе его внимание. Но Пол был в ударе! Он выдавал на гора сто двадцать процентов, а то и поболее, ведь не часто приходится выступать перед королём! Гамлет в ужасе наблюдал, как его великолепный план летит к псу под хвост. Он проклинал Пола и его цыган на чём свет стоит. Глядя на хороший концерт Клавдий произнёс так, чтобы все услышали: Клавдий – Ну, Гамлет молодец! Порадовал родителей сынок. Такое каждый день смотреть я б мог! Я так скажу: затронули они, Все мои чувства. Вот это настоящее искусство! После очередного номера Пол, переводя дух, вдруг увидел, что Гамлет неистово подаёт ему какие-то сигналы руками. И тут он всё вспомнил… Он красивым жестом руки остановил действо и приглушил пение табора. Потом дал команду кивком головы и на сцену красиво, грациозно выплыла красавица-цыганка. А вслед за ней вышли двое мужчин, музыкантов. У одного из них в руках была гитара, а у другого – скрипка. Они заиграли, и после небольшого вступления женщина запела красивым, грудным голосом: В одной далёкой стороне счастливый жил король. Он добрым был и мудрым, его любил народ. У короля была жена, сынишка подрастал. О том, что ждёт его беда, Конечно же, не знал. У короля братишка был, который вместе с ним Под крышей замка жил одной и стол его делил. Он брата уважал, любил и даже молвил так: «Если надо будет, брат, жизнь за тебя отдам!» Все дружно жили в замке том, И никто не знал, Что младший брат по ночам План страшный сочинял. Устал он в этой жизни быть на вторых ролях. Он королём стать мечтал, Пути к тому искал. И вот однажды он решил, что пришла пора По «справедливости» всё поставить на свои места. На сердце накопилось злости целая гора На брата, коему жизнь дала всего сполна. Уж очень надоело ему жить за брата плечом. Он спал и видел каждую ночь, Как сам правит страной. Как гордо носит он корону, как брата жена Дарит ему свои ласки – лишь надо сделать шаг. «Да, пора, пробил час, делом решить вопрос. Надо лишь выбрать нужный момент И брата пронзить копьём, Или всадить в него стрелу, Где-нибудь из-за угла…» – Вот только младшенький понимал, Что кишка у него тонка. И вот тогда он в руки взял Кувшин со сладки вином. И яда в него щедро влил, И угостил потом. Нет, не врага и не дьявола, а того, Кому он клялся в верности – брата своего. Король же принял кубок с вином и выпил того вина. И глядя прямо убийце в глаза, он так ему сказал: «Никогда ещё в жизни своей, Я не пил вкуснее вина. А всё потому, что это вино я из рук брата принял». Ещё несколько секунд… и вот король почил. А младший брат его корону себе на главу возложил. Потом он ударился в слёзы и в полный голос «завыл», И всё вопрошал бога: «Чем же брат тебя прогневил?» И видели то люди, как терзается он. А потом согласно традиции тот воскликнул народ: «Король умер – да здравствует король!» Вот так вот Каин и взошёл на трон. Всё, о чём вам сейчас рассказали, О чём поведали вам, Конечно же, это сказка и это легко доказать. Где вы такое встречали и когда, Что б брат убивал брата, что б его место занять… Песня закончилась. Публика в недоумении жиденько зааплодировала. Было видно, что люди не понимали от чего такая резкая смена темы. То песни про воду, про чаёк – и вдруг политикой запахло. А действо тем временем продолжалось. Троица ушла со сцены. А её место уже заняли Пол, с короной на голове, и другой мужчина, со «зверским» выражением лица. Потом на сцену величаво вышла ещё одна красавица-цыганка. В своих руках она держала поднос, на котором стоял кувшин с кубком. К ней подошёл цыган,( тот, что со зверским лицом) и налил из кувшина в кубок чего-то там. После чего преподнёс кубок Полу. Пол приподнял кубок на слегка согнутой руке чуть выше головы. И устремил на него философский взгляд, стараясь изо всех сил сотворить именно философский взгляд, ведь так было написано в пьесе у Гамлета, и патетически, величественным голосом громко стал читать свой монолог: – Пить или не пить? Вот в чём вопрос. О, как жажда мучает Всё существо моё. Но эскулапы нам твердят, Что вред вино… Философы же говорят: «На радость нам оно дано!» Кого же слушать, брат? Кто прав, а кто не прав? Но думаю я, всё же, сделать надо так: Кубок, что сейчас в моих руках, И c чистою душой тобой мне дан, Я иссушу на радость сердцу и богам! Выпью за наше братство – За истинное на земле богатство! Пол выпил и тут же рухнул на пол. Согнулся в «вопросительный» знак, прижал руки к животу и стал в этой позе кататься по сцене с дикими криками: «Меня отравили, меня отравили!» А потом через какое-то время замер, тем самым показывая, что его герой умер… Цыган, игравший брата Пола, наблюдал сцену мук смерти «брата» с равнодушным видом. И после того как Пол «умер», он наклонился к нему, чтобы убедиться, что дело сделано. Дьявольская улыбка заиграла на его лице. И он громко рассмеялся голосом из преисподней, а затем обратившись в зал, уже со скорбным видом, трагически произнёс: – Бедный Йорик! Потом повернулся и направился в глубь сцены. Но уже через пару шагов остановился, снова вернулся к телу «брата» и в ярости испинал его ногами. Потом поднял с пола упавшую с головы Пола корону, водрузил её себе на голову и уже после этого окончательно удалился. В зале воцарилась гробовая тишина, а потом тишина вдруг взорвалась громом аплодисментов! И тут Клавдию всё вспомнилось: беседка, и как он поил брата вином, и как потом оставил его умирать одного в муках… Он резко встал. Обглоданную кость от ножки лебедя он со всей силы бросил в сторону сцены. Кулаки его были сжаты. Он готов был к бою. Лицо его покраснело от злости. Но вся его беда была в том, что он никому и ничего не смог бы объяснить, что его так разгневало. Да, в принципе, он и не собирался этого делать. Бормоча себе под нос проклятия, он удалился из амфитеатра быстрым шагом. Собравшиеся могли лишь только расслышать: Клавдий – Сопляк, щенок! Что в жизни понимает он? Сцена XLVII Королева же прослезилась от такого трагического финала пьесы, которую сочинил её мальчик. И вообще она была в полном восторге от всего спектакля, поставленным её сыном! К ней стали подходить придворные дамы и поздравлять её с гениальной пьесой, которую сочинил её Гамлет. А также и с его гениальной постановкой. Королева была на седьмом небе от счастья. Ей не терпелось поделиться с её двором своим впечатлением от спектакля. Материнские чувства, любовь к сыну, такому талантливому и, чего уж там, гениальному, переполняли её. Королева – О, боже, а я и не заметила, Как вырос мой сынок! А, кажется, ещё совсем недавно Он ходил под стол пешком. Дивились с мужем мы незрелым, Порою даже глупым его мыслям. И вдруг поэта вижу я в его обличии! Поэт, философ, драматург! В его-то годы Сумел постичь мой мальчик суть Человеческой природы! Новыми красками он расписал Сюжет библейский. Да так, как будто сам, Присутствовал при этом! О, как же взволновала меня его пьеса. Хоть и понимаю: выдумки всё это… И лишь благодаря таланту сына, Трагедия сия меня так захватила. Я чувствую, что если б вот сейчас, Пред мною вдруг явился этот Каин, Клянусь! Не мешкая, я удавила бы его вот этими руками! Да, велика сила искусства! Пьеса обнажила все мои чувства… Актёры так божественно играли! Почаще бы нас Гамлет радовал своим талантом. Воистину, мой мальчик просто гениален! И ещё ей очень понравилась реакция Клавдия на представление. Она знала, что Клавдий человек, в принципе, хороший, но чёрствый, неэмоциональный. А тут вдруг чувства Клавдия хлынули через край, показав ей скрытые пружины в глубине его души. А также ей хотелось сгладить впечатление окружающих от этой неуместной сцены, когда Клавдий кинул костью от жареного лебедя в актёров. И Клавдий тоже удивил меня. Какая тонкая, ранимая душа Живёт в его груди! Не смог вот чувств сдержать своих, Взял и в актёров костью запустил. Раньше подобного за ним не замечала. Это какой-то «новый» Клавдий Вдруг явился нам – Так эта пьеса его потрясла! Я ж видела, как он воспринял действо, Всем существом своим! Видать, поступок подлый брата Больно задел его и возмутил. О!.. я понимаю его чувства. Как всё же велика сила искусства! Так Гамлет написал пронзительно и ёмко, Вот душа у Клавдия и дрогнула! Я понимаю мужа возмущенье. Чтобы вот так вот… В наше-то цивилизованное время, Брат на брата поднял руку, И покончил с ним. Немыслимо такое в наши дни. Живём сейчас все в мире и в согласии… Я помню, как любил мой Клавдий брата! Я помню, как плакал Клавдий мой тогда, Когда случилась с Гамлетом беда, Как благородно слёзы по его щекам катились. Мне это так о многом говорило… И ведь тогда, Не он меня у гроба, а утешала его – я. Да, такой души и сердца, как у Клавдия Пойди-ка, поищи. Да, по сравнению с этим Каином, Мой Клавдий просто ангел воплоти! После этих слов королева простилась с окружающими и, с несколькими приближёнными к ней дамами, величественно удалилась в свои покои отдыхать. В этот момент на земле не было матери счастливее её. Сцена XLVIII После того как король удалился, Гамлет зашёл за кулисы амфитеатра и нашёл Пола. Гамлет – Спасибо, друг, не сомневался я в тебе, Ты всё сыграл как надо. Кое-кому мы крепко врезали с тобою по зубам! Хотя глава ещё цела у гада! Вот, брат, держи кошель! Он полон серебра, как обещал. Надеюсь, будешь ты доволен. И в дальних странствиях своих Однажды вспомнишь… Меня однажды вспомнишь добрым словом. Теперь же вот что, Пол, сбирай шатры И уносите ноги поскорей Из государства нашего, Пока мой нынешний папаша, «Гостеприимный» наш король, чтоб его!.. Не приказал вас изловить и допросить, Что это вы… за представленье показали. Король не дружит наш с мозгами. Прощай, поторопись. Надеюсь, в будущем наши пути Ещё пересекутся. Хочу и верить в это буду! После этих слов Гамлет с Полом обнимаются и расстаются. Каждый пошёл в свою сторону. У каждого своя дорога. Сцена XLIX Не успел Гамлет сделать и несколько шагов, как его окликнул Лаэрт. Лаэрт (в недоумении) – Гамлет, что за дела? В афише сказано, ты пьесу написал! Я пришёл, чтоб твой талант узреть. И вдруг цыгане дали нам концерт! Где пьеса-то? В чём философия? Где драматургия? Конец – так вовсе был паршивым. (и далее Лаэрт перешёл на шёпот) Где ж это видано, Чтоб кто-то короля пинал ногами!?! Пусть даже мёртвого. Что? не въезжаешь? Да это же крамола, понимаешь? Так недалеко и… до измены! Ты поосторожней с этим… Я видел, как взволнован был король После концерта твоего. Его вполне я понимаю: Как такая чушь может понравиться? И вообще, мне любопытно: Откуда у тебя такие, Гамлет, мысли? Ты что… в ссоре с Клавдием, Раз такие сценки сочиняешь? Плюнь и забудь! Я думаю, мой друг, другой бы «драматург» На твоём вот месте… был уже бы труп. Чего тебе, блин, в жизни не хватает? Живёшь – как сыр в масле катаешься! Гамлет, мой совет тебе таков: Пиши, приятель, лучше про любовь, Как все люди, – целее будешь. Да, вот ещё…Офелия сказала, Что ты мне пари простил! Гамлет (наигранно, удивлённо) – Простил?.. Нет! Это выше моих сил. Надеюсь я, что ты, как благородный человек, Не посрамишь фамилии своей И выполнишь условия пари. Иначе, батенька, уж не взыщи – Ни один приличный человек Не подаст тебе руки своей. Напомню, друг: Старушку грязную ты должен оседлать, Чтоб с чистой совестью, Мог вновь смотреть в мои глаза. Коль хочешь ты остаться честным человеком, Тогда уж – не побрезгуй! И… не надо женщин впутывать в дела мужские. Им игрища наши снести, Порой, бывает не по силам. Гамлет, не простившись с Лаэртом, уходит. Оставив того в глубоком разочаровании после их разговора. Сцена L Кабинет короля. Клавдий в бешенстве. Клавдий (в истерике) «Сопляк!!! Щенок!!! Но как, но как узнать он мог, Что было там, тогда, в саду, В беседке? Иль птицы разбрехали всё ему, Те, что тогда были на ветках? А это уже колдовство! Ах, Гамлет, Гамлет. С удовольствием бы на костёр, Тебя немедля я отправил! И лично подпалил бы тот костёр Я с четырёх сторон. И пепла от тебя бы не оставил! Или в асфальт живьём бы закатал тебя, Чтоб рожа мерзкая твоя, Мне боле не мозолила глаза!!!... Асфальт?.. Что за асфальт?.. Какой асфальт??? О, боже, что такое я несу??? Наверное уже с ума схожу, Так этот выродок меня достал!!! И всё же, как этот мелкий разузнал? Ведь безупречным был мой план… Я вижу, вижу, Гамлет: Ты под власть мою копаешь! Сам хочешь троном завладеть? Но нет… уродецец мелкий – нет!!! Меня не знаешь ты совсем. Страшна, сурова будет моя месть! Мизинцем шевельну – и тебя нет!!!» Король снова чувствует упадок сил. Он стал весь как выжатый лимон. Ему уже несколько дней было не по себе после того, как королева заставила его расстаться с лекарством. Король и не подозревал, что он уже попал в зависимость от лекарства, тогда о такого рода проблеме ещё никто и не подозревал. И он послал Полония за новой порцией снадобья. Клавдий (с величайшим раздражением) – Полоний, где ты чёрт, Полоний? Где тебя носит??? Ты что решил меня угробить??? Сцена LI Появляется Полоний из-за занавеса, закрывающего собою окно в комнате. Полоний (рьяно, подобострастно) – Я здесь, ваше величество! Всегда на страже: днём и ночью! Умом и телом! Всегда готов для дела! Клавдий (с нетерпением в голосе) – Исполнил Наше поручение? Полоний – В тот же миг, сир! Вот оно лекарство ваше, повелитель! Король взял коробочку из рук Полония и уже привычным движениями, трясущимися руками принял дозу и… снова вылечился! Ум его, как-то, сразу просветлел. Король успокоился и взглянул на ситуацию трезво. Клавдий – Э – э – э, Полоний, если ты слышал, Что я тут недавно говорил. Ну… про костёр, и всё такое… Так это всё пустое. Забудь, мой друг, Сам понимаешь: это сгоряча, Шалят нервишки что-то у меня. С кем не бывает! Лекарство нам послало море очень кстати! Так вот: единственное, Что в словах моих и правдой было, Так это раздражение великое, Что сын наш, Гамлет, растёт балбесом Непригодным ни к чему!!! А ведь ему когда-нибудь придётся, Брать руководство государством на себя!!! И что тогда? Что будет с нашим государством, С прекрасной нашей Данией? Пропьёт всё в кабаках, Да прокутит в борделях? Других я у него не вижу в жизни целей! Какое горе всё это видеть его матери… Нет, не дорожит фамилией он нашей! Одно теперь нам только в утешение: Отец не видит сына своего падения. А то явился бы, взглянул, Как Гамлет просирает жизнь свою! Полюбовался бы… кого он воспитал. А то вот взял, блин, да слинял… (пауза) Заставил вот гадёныш наш, Цыган сыграть незнамо что, И весь концерт хороший козе под хвост! Я видел… видел краем глаза, Как он цыганам знаки подавал. Хотел обидеть он меня? Обидел! Полоний, что этим он хотел сказать? Полоний – Э – э – э… Клавдий – Полоний, из вечера сегодняшнего, Такой я вынес вывод: Не дорожат любовью нашей эти выродки. С детьми построже надо быть. Построже!!! Особенно, когда они дебилы и уроды! Для воспитания одной любви нам будет мало… Особенно, когда они кретины и канальи!!! Построже с ними надо быть. Построже… построже… построже… Вот так бы взял и дал ему по роже!!! Вдруг у короля в голове созрел необычайно интересный план. Глазки его хитро забегали. Клавдий вдруг, чем-то, воодушевился. И он продолжил, обращаясь к Полонию. Я думаю… и думаю я, Что труд плебейский Нам тут, как раз, поможет! Вот что, Полоний, садись-ка ты за стол, Бери бумагу и перо: На меня вдруг озарение снизошло! Я буду диктовать тебе, а ты пиши, Получше буквы выводи, Письмо к брателле моему, королю Артуру. Ща в письмеце ему всё обтолкую. Он правит Англией железною рукою! Он не таким хребты ломал героям… Я слышу, как щенок уже визжит! Итак, пиши: (Клавдия понесло) «Привет тебе, любезный брат! Давно ж не виделись с тобою, Но в мыслях ты всегда со мною. Во снах я часто говорю с тобою. У нас всё слава богу! Все живы, все здоровы. Надеюсь, что и вы там тоже! Как погода, как урожай зерна? У нас вот был падёж скота, Но ведьму ту, что навела падёж, Мы изловили быстро. Ох и визжала ж эта стерва на кострище! А в остальном всё хорошо. Всё было б хорошо – Да портит всё один вопрос. Брат, есть просьба у меня к тебе такая. Она не сложная, она совсем простая… Но очень важно будет для меня, Чтобы она тобой исполнена была. Надеюсь я, она тебя совсем не затруднит. Скорее даже развлечёт, развеселит! Иначе – я погиб. А дело вот в чём: мой сынишка Гамлет, Гадёныш, что достался мне от брата, Почившего недавно в бозе. От того, что был с вином неосторожен, Ну ты в курсе: увы, несчастный случай. Придурок, что достался мне в наследство, Вместе с короной. Растёт, ну чисто, па....ла охламоном! Одной заботой занят ум его, Бордель и пьянство! И знать не хочет больше ничего! На части мелкий сердце рвёт моё. Учение своё забросил! Такой вот, с…ка, королевский отпрыск! И как, скажи, он государством будет править, Когда мы, с матушкой его, сей мир оставим? Дании придёт реаседец! Если, брат, ты не поможешь мне! Пытался с ним себя вести я строго, Как подобает мне, отцу по должности. А у него одна дорога: до матери. Ей плачется в подол, Что, мол, с утра до вечера гною его! Что я его клюю, тераню. Подлец, всё сердце матери изранил. Такая гнида мой сыночек. Теперь без сна все мои ночи… Представь: избавиться он хочет от меня, Чтоб поскорей мой трон занять! О времена! О нравы! Устои наши попирает! И, с…ка, каждый день вонзает В сердце отцовское моё, Жало скорпионье своё! Одна надежда на тебя, браток. Прошу, молю возьми на воспитание его. Я вижу дело так: к себе его не приближай. И пусть не ест он с твоего стола, Пусть спит в чулане иль в хлеву За дерзость гнусную свою! Неважно: холод на дворе иль зной, Пусть постигает он плебея роль! Отдай его на кузню, в пахари отдай, И пусть горбатится он с ночи до утра! А если выкажет к тебе неуваженье, Тогда отправь его ты на галеры! Пусть в поте зарабатывает свой кусок, Тогда, быть может, уважать отца начнёт. А заартачится – так всыпь ему плетей, Чтоб сын наш вразумился поскорей! Я мыслю так: годика два-три Его под своим оком подержи. И коль увидишь, что воспитание пошло на пользу, Тогда отправь его обратно, в родное наше лоно. Брат, за услугу эту На веке буду у тебя в долгу. А в благодарности моей не сомневайся – Проси, что хочешь: мои люди привезут! Письмо к тебе доставят тоже мои люди. И с ними Гамлет, эта сволочь, будет… И вновь взываю, брат, я к сердцу твоему! Прошу, тебя, молю: Утешь, брат, душу ты отцовскую мою. Главное – ты не стесняйся… Будь с ним построже! А если заартачится змеёныш, Так сразу вдарь ему по роже! Пойми меня, Артур. Уж очень я хочу, Чтоб сделал ты из него котлету!» – Э – э – э… нет, не котлету. Полоний, зачеркни котлету. «Уж очень я хочу, Чтоб сделал из него ты человека! Любезный, брат, пойми: мне очень важно это… Ну, вот и всё, пока! Целую всех вас, крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Пиши, ответа буду ждать! Не забывай нас, брат! P.S Артурчик, все знают, Как ты в мудрости своей велик! Прошу, брательник, подсоби!» – Теперь же так, Полоний, Поставь сегодняшнюю дату, И подпиши письмо: «Безмерно любящий тебя, Твой брат Клавдий». Король закончил диктовать. И на минуту Полонию показалось, что король выдохся. Но с королём всё было в порядке. Он обратился к Полонию. Клавдий – Полоний, теперь подумать надо, нам. Как письмецо… и сына «дорогого» моего, Доставить к брату, на расправу. Э –э –э … что такое я несу? Чтобы прошёл он воспитания курс! Чтоб Гамлет ничего не заподозрил… Как это дело нам обстряпать можно? Полоний – Король великий мой! Назначьте ему завтра встречу, Здесь же, в вашем рабочем кабинете. И далее… я мыслю так: С улыбкой на устах, не помня зла, Которое он причинил сегодня вам, Его вы встретите. И по отечески его обнимите. И скажете ему, что, Мол, у вас есть служба для него: Свезти письмо… тут недолеча. А заодно он сможет и проветриться… В Англию, брату вашему. Особое, секретное послание. И в этом деле лишь Гамлету вы доверяете. И чтоб сложилось всё благополучно, И чтоб в пути ему было не скучно, Даёте в помощь вы ему двух молодцов надёжных. А как иначе? Ведь кругом предатели, шпионы! Письмо вручаете вы не ему, а им. А почему? Да чтоб враги, Увидев ваших бравых рыцарей, Побоялись к ним бы подступиться! А если всё же вдруг враги затеят бой, Чтоб то письмо отнять, Тогда удар, весь, суждено им будет На себя принять! Чтоб жизнь Гамлета спасти, Приказано им будет не жалеть своих! И жизнью за письмо те рыцари в ответе! Ни при каких условиях, Вскрывать они его не смеют! Из рук своих под страхом смерти Его не смеют выпускать!!! А коль не справятся – ждёт их петля… А Гамлет с ними едет чисто для надзора, Чтоб служба в точности исполнена была. И это воля короля! А как письмо они доставят, Так тотчас, без задержек Пусть на корабль они садятся. И все, втроём, должны вернуться в Данию И доложить, как было всё исполнено. Э – э – э… в письменной форме!... Клавдий – А молодцы надёжны ли? Кто на примете у тебя? Кому попало в этом деле доверять нельзя. Они должны быть сильными, Как львы! И твёрже кремня! Наверняка захочет Гамлет, Про что в письме – проведать. А как захочет выродок письмо прочесть, Чтоб он не смог отнять его у них! Чтоб его лесть им не вскружила головы, Нужны здесь молодцы толковые! Чтоб умереть они готовы были, Но королевский выполнить приказ! Это должно быть ясно им как дважды два! Иного варианта не приемлю я. Полоний – Есть у меня такие на примете! Мной завербованы ещё по малолетству. Два друга, два охламона, болваны редкие, Дружки придурка нашего, по детству. Розенкранц и Гильденстерн. Cтучат на всех мне каждый день. А Гамлета они люто ненавидят: Он обзывает их «голубыми». (Клавдий и Полоний хохочут) Они-то точно назло ему Исполнят всё как надо! Отдельно с ними проведу беседу я. Унизить Гамлета, вот то-то они будут рады! Клавдий (в задумчивости) – И всё же, почему они? Быть может офицерам Нам лучше это дело поручить? Народ они толковый, Опять же – крепкие ребята! Кто, как ни они исполнят всё как надо? Полоний. (льстиво) – Да, так-то оно так, мудрейший мой король… Вот только офицеры могут вызвать Подозренье у него. Подумает ещё, что специально, Они к нему приставлены. Ну, типа как конвой. Чтобы туда они доставили его. Возьмёт и с корабля сбежит Или откажется он вовсе ехать! Тогда усилия все ваши будут тщетны. (и далее твёрдо, решительно) К утру готово будет всё! К двенадцати, втроём, нас ждите, На меня во всём вы положитесь. Сейчас пойду, додумаю детали. Пока изъянов я не вижу в вашем плане! Такому плану позавидовал бы даже Македонский! Тут обошли его вы на все сто! Ваше высочество. Желаю вам приятной ночи! После этих слов Полоний удаляется из королевских покоев и отправляется к себе. Сцена LII Полоний, придя к себе, тотчас вызвал своего слугу. Полоний – Макрон! Ведь ты же знаешь этих двух дебилов: Розенкранца и Гильденстерна? А ну, тащи-ка их ко мне немедленно! Неважно где найдёшь их, В борделе или кабаке, Скажи им, чтобы пулею неслись ко мне! А если заартачатся, скажи, Что бошки им по откручу. И пить заставлю их свою мочу! Короче, шкуру с них спущу! Слуга с поклоном удаляется и немедленно начинает поиски нужных хозяину людей. Он хорошо знал все злачные места города, где любила «отрываться» знать, поэтому ему не составило большого труда найти требуемых его хозяину людей. Не прошло и часа, как они уже стояли, еле держась на ногах, перед Полонием. Сцена LIII Розенкранц (нетрезвым голосом) – Достопочтимый муж Полоний! Приветствуем тебя! Неужто ли война? Мы думаем, иначе… Не стал бы ты вытаскивать нас из кроватей! Я разумею так. Иль как?.. Гильденстерн (тоже не трезвым голосом) – Своих скучать оставили мы дам, Но долг всего превыше! Приказывай, Полоний! Где полки, что мы должны возглавить? Служить отечеству всегда мы рады! Клинки наточены, курки уж взведены И нестрашны нам раны! С врагами будем биться беспощадно! Полоний (мысленно) «Ну, что ты будешь делать с ними? Всегда пьяны дебилы… Как будто трезвость – это не добродетель, а порок!!! Ах, если бы я мог, Двух этих остолопов кем-то заменить. Но… жребий брошен. А значит, посему так быть» (торжественно) – Рад, рад! Что в столь поздний час! Готовы вы служить и королю и государству! Похвально! Да, похвально!.. Покорнейше прошу меня простить, Но нет покуда у меня для вас войны, Где б свою храбрость вы проявить могли. И заслужить награды и чины… Вижу, вижу: без дела заскучали вы. Но вот и ваш час пробил, рыцари! Есть и у вас теперь возможность отличиться. И… к его величеству приблизиться! Дело, что хочу вам поручить, Может стать трамплином, К вашей лучшей жизни. Не благодарите… Так вот, у короля для вас есть дело, Важности неимоверной! Из всех достойнейших мужей, Конечно же, с моей подачи, Он выбрал вас!.. И вы сейчас, Дадите клятву мне, Что выполните короля приказ. Даже ценою жизни! Ну что, готовы рыцари? Я, в свою очередь, могу вам тоже клятву дать… Если подведёте короля, а значит и меня, В этом предприятии Тогда… тогда… короче, на себя пеняйте. Галеры раем вам покажутся… От таких слов добры молодцы стали трезветь на глазах. А Полоний продолжил, понизив для эффекта голос. Так вот, до Англии лежит ваш путь. К самому Артуру, королю! С письмом секретным. Лишь вам король решил довериться… Я думаю сполна оцените вы это! Завтра ж отплываете туда. Одно могу открыть пока, Что дело тонкое – не каждым по плечу такое. Скажу вам по секрету как… Как лучшим из своих агентов. Политика… Быть государству нашему или не быть. Настали… смутные дни. Так вот: иль сгинем все во тьме, Иль обопрёмся на таких, как вы… И победим! На том стояли и стоим! Над вами Гамлет будет командиром, Как и положено, по статусу ему. А вот письмо я вам вручу! А почему? Да потому, что вы храбрейшие, умнейшие из всех, Кого я знал и знаю! Поэтому письмо лишь вам я доверяю. Уверен, вы в точности исполните приказ! Не подведёте короля… (далее Полоний держит мхатовскую паузу) И то письмо, что повезёте, Хорошенечко запомните: Ни в коем случае вы Гамлету не отдавайте!!! Ни на секунду, чтобы в рук его Оно не попадало!!! У короля на то свои причины О коих знать вам не по чину. А если вдруг настаивать он станет, Да так, что развяжет драку с вами, Письмо от Гамлета вам должно уберечь, Его безумство надо вам тогда пресечь! Тогда уж не смотрите, что перед вами принц. Отделайте его по полной, пацаны! И даже можете ещё пырнуть его… Несильно так, кинжалом! Чтоб поскорей от вас отстал он. Но чтоб ни строчки он не прознал, Про что в письме. За это головою отвечаете вы королю и мне. Вам ясно? Ясно… вижу по глазам. Ну и прекрасно. И больше никаких вам разъяснений, Я давать не вправе! Примите всё, как есть… Да… и с минуты этой в рот ни грамма!!! Розенкранц – Ясно, генерал! От этих слов у Полония сделалось удивлённое лицо. Гильденстерн – Скажите королю, что первым я умру, А Резенкранц – вторым. Но чести мы своей не посрамим! Потребуется – Мы ценою жизни выполним приказ! Раз батюшка король так доверяет нам! Полоний – Похвально!.. Да, похвально! На слезу аж пробивает. Смена подросла что надо! И вот ещё что: о беседе нашей Никому ни-ни! Чтоб не лишиться головы… А завтра, как встретитесь вы с Гамлетом у короля, На лицах своих сделаете удивление: О, мол, Гамлет и ты здесь?! Вот так встреча! Ни духом, ни намёком, Не дадите вы ему понять, Какое наставление получили от меня. В полном неведение он должен быть, О вашей роли в этом предприятии. Так что теперь всегда, Имейте при себе кинжалы! Потом, втроём, получите приказ от короля. Ну, кажется, теперь я всё сказал… Так, давайте по постелям разойдитесь И хорошенечко проспитесь. Раз вы теперь на службе короля, Умейте, рыцари, приказы исполнять. Надеюсь… нет уверен я, Всё сладится у нас как дважды два! А завтра свеженькими явитесь ко мне. В одиннадцать вас жду. Я тоже отдыхать пойду. После этих слов Розенкранц и Гильденстерн откланялись и отправились исполнять приказ Полония: спать, спать, спать! Полоний также отправился отдыхать в свою спальню. Сцена LIV Утро. Кабинет короля. Клавдий в лёгком возбуждении. Он уже принял утреннюю порцию лекарства. Он рвётся в бой! «Вихри враждебные веют над нами», – негромко напевает король себе под нос. Ах, с каким бы удовольствием он сейчас приказал арестовать Гамлета и посадить его в подвал, на цепь. Чтобы щенок визжал и скулил от страха, но нельзя. И всё, что ему остаётся – это придерживаться выработанного на кануне вместе с Полонием плана. Дворецкий докладывает, что пришёл Гамлет. Клавдий приказывает его впустить. Входит немного растерянный Гамлет. Клавдий (наигранно) – А… сын наш, Гамлет! Входи, входи рад тебя видеть! Хотел вот... цыган твоих вчера, За представление поблагодарить. А они, как будто бы сквозь землю провалились! А… давай обнимемся по родственному что ли? Король и Гамлет неумело обнимаются. Обоим явно не по себе, потому что оба ненавидят друг друга. Но вынуждены это скрывать. Есть дельце у меня к тебе, но это чуть попозже… Гамлет «Убийца подлый, что-то он затеял. После вчерашнего Уж больно он со мной любезен. Вчера был в бешенстве! И разорвал бы он меня, Коль не придворная б толпа. Что ж, подыграю. Быть может, планы я его тогда узнаю» (и далее в голос) – И я тебя рад, Клавдий, видеть. И всё же, дядя, что случилось, Что я тебе понадобился вдруг с утра? Надеюсь, «папа», не война? Клавдий – Нет, что ты, мальчик мой! Решил вот твой король, Что пробил час твой! Что послужить ты должен государству, Раз уж носишь титул принца Датского. Да, кстати, концерт твой на славу удался! Да, вчера повеселился я (хм)… от души. Пьеса, артисты были очень хороши! Отдохнул я, так сказать, душой и телом! Особенно концовка в память въелась. Ты прав, наш драматург, Проблема очень современная. Да и сюжет библейский тоже в тему. Да, давно пора уж вразумится людям, Что от вина, я понял так, Что ты про алкоголь хотел сказать? Один лишь вред!!! Вот лично у меня сомнений в этом нет. Здоровья нам оно не прибавляет. Порою даже нас оно от жизни избавляет. Ну прям, как в постановке у тебя. Да я и сам уже задумывался, чтоб... Что-то такое написать. Чтоб людям вразумленье дать. Как им с вином вести себя. А ты вот взял и папу обскакал. Да, искусства сила велика!.. Так вот, сыночек, повторюсь: Есть дело у меня к тебе одно, Для принца самое оно… Хочу, чтоб послужил ты государю и отечеству. Ответственное очень дело! Да, очень ответственное… Лишь на тебя одна надежда! Сейчас Полоний явится, он всё тебе и растолкует, Но, что-то, он задерживается… (и уже сквозь зубы) Неужто ли забыл, неужто дрыхнет, с…ка? После этих слов король стал многозначительно расхаживать по комнате, давая, тем самым, понять Гамлету о важности всего происходящего. Наконец вошёл слуга и доложил, что явился Полоний с компанией. Клавдий приказал немедленно их впустить. Cцена LV Клавдий – Полоний, какого чёрта? Уж заждались мы тебя!!! Полоний – Покорнейше прошу простить меня, Что вас, великий мой король, Заставил ждать… прошу меня понять. Рыцари с утра были не в форме, Но я держу всё под контролем! При этом Полоний скосил глаза в сторону Розенкранца и Гильденстерна. Вид у тех был не очень свежим. Король – Ну, что ж, Полоний, не терпит время. Страна в опасности!!! Так ближе к делу. Полоний – Как вы приказывали, мой король: «Найти!» И я нашёл! Двух вам верных рыцарей, На коих мы возложим эту миссию. Письмо, что вами подготовлено, И нежно мною запаковано… Далее Полоний уже продолжал свой монолог в назидательном тоне, повернувшись лицом к Розенкранцу и Гильденстерну. Он протянул письмо Розенкранцу. Те, оба, опустились на одно колено, и Розенкранц принял письмо. Вручаем мы вот этим бравым молодцам, Они клянутся жизнью вам, Не выпускать его из рук. Они скорей умрут, но письма не отдадут, В чужие руки!!! Лишь королю Артуру, Имеете вы право его отдать. Вам ясно? Таков вам короля приказ! Лишь королю Артуру! Владыке Англии! И больше никому!!! Вам ясно? Ещё раз вас спрошу? И даже если Пресвятая Дева, Вдруг спустится к вам на корабль, И то письмо у вас попросит слёзно, Решительно откажите вы ей!!! Вам ясно? Розенкранц и Гильденрстен в один голос. – Яснее ясного! Ясно, как божий день! Спешим заверить вас, Что в точности исполним ваш приказ! И уверяем вас, ваше величество, И тебя, Полоний, Что пред Святою Девою не дрогнем! Пред дьяволом даже не дрогнем! Всё в надлежащем виде мы исполним! Готовы подписаться кровью. Клянёмся, клянёмся, клянёмся! После этих слов Полоний многозначительно посмотрел на короля, как бы говоря тем самым, что теперь слово передаётся ему. А перед глазами Клавдия, вдруг, возникла удивительная картина! Он, от чего-то, увидел на шеях избранных пионерские галстуки! Да при этом ещё у одного из друзей в руках был пионерский горн, а у другого болтался пионерский барабан на шее, и оба они салютовали ему. От такой невероятной картины Клавдий испытал шок. После чего он на несколько секунд закрыл глаза и машинально, пару раз, тряхнул головой. Потом осторожно, несмело, поочерёдно открыл глаза и огляделся по сторонам. Но ведение уже ушло. Клавдий взял себя в руки и продолжил руководить операцией. Клавдий (в Клавдии заговорил Сталин) – А ты любимый сын наш, Гамлет. Возглавишь эту делегацию… Вы можете подумать: было б проще Письмо доставить королевской почтой? Но содержимое секретно очень! А ведь кругом предатели, шпионы. Да, что там говорить… одни го…..ны!!! Кругом измена, и трусость, и обман! Так что сейчас… На тебя одна надежда, Гамлет, и на твой отряд! Докажите, что не зря… Страна лелеяла и холила вас все эти годы. Докажите, что вы истинные патриоты! Вся миссия секретна ваша. О подвиге своём в газетах вы не прочитаете. Но будьте уверены: поимённо знает Дания имена Всех своих сыновей, Которые служили и служат верно ей! В интересах мероприятия Добавить боле… не имею права. В Британию, сыны Отечества, Отправитесь инкогнито. Сподручней будет так запутать нам Предателей, шпионов… И помните, как Отче наш: Страна от вас ждёт подвига! А как вернётесь – отблагодарю! Так, что ещё сказать хочу: Вот, Гамлет, вам в дорогу кошелёк! Велел его наполнить серебром. Надеюсь хватит, ведь вы ж по-быстрому, Туда, да и обратно… Надеюсь, путешествие будет приятным! Полоний – Сейчас двенадцать. Корабль через три часа. На сборы время есть ещё у вас. Ну, что же: в добрый час! После этих слов Полония король повернулся к присутствующим спиной, тем самым показывая, что аудиенция окончена. Все с низкими поклонами вышли из покоев короля. Сцена LVI После того как Полоний с командой покинули кабинет короля, прежде чем расстаться, он обратился к ним с напутственными словами. Полоний (по отечески) – Ну что ж, сынки, желаю вам удачи! Надеюсь, что его величества доверие вы С честью оправдаете! Уверен, что королю вы не дадите, Ни на секунду усомниться в том, Что из всех достойнейших Не зря он вас избрал! И помните: награда не заставит себя ждать! Теперь же, как говорится: в добрый путь! А дайте я вас обниму… Прощайте. Верю: будет вам сопутствовать удача! Надеюсь, в скором времени увидеться Со всеми вами снова! Эх, был бы помоложе… Так сам бы до Британии сгонял. А в прочем, если будет короля приказ. Готов отправиться, да хоть на Mарс! Все дружно смеются над его шуткой. Полоний уходит, оставляя команду избранных одних. Сцена LVII Розенкрац (очень эмоционально) – Ну наконец-то выпал случай, Себя в нешуточном нам в деле проявить! Я весь горю от нетерпенья, Чтоб поскорей нам государю доложить, Что с честью мы исполнили его приказ! Что скажешь, Гамлет, а? Гильденстерн – Вот уж не думал, Гамлет, Что когда-нибудь одной командой Нас призовёт король на службу государству! Ещё сегодня утром, в постели, Я строил планы на день, чем бы себя занять. А через час уж: бац! Я уже в твоей команде! Да ещё вместе с Розенкранцем! Это ж надо!? Чтоб прикрывая друг другу спины, Могли мы, Королевский выполнить приказ! Видать на всё судьба! Гамлет очень озадачен обрушившейся на него всей этой ситуацией. Гамлет (мысленно, в недоумении) «Что это было?.. Похоже провалился план. Я думал, разнесёт меня он в пух и прах, После вчерашнего… Сорвался с места, как ошпаренный! А он с объятиями лезет, И говорит, что всё было по делу. Спектакль удался, Что мысль моя ему ясна. Нет, тут игра… играет простачка. А глазки бегали его туда-сюда, Туда-сюда, когда он говорил со мною. Я видел камень за его душою. Душа его черна. И камнем тем он целится в меня! Задание секретное?.. Секретное письмо?.. Всё это глупости, нелепо всё! И в помощь дал ещё балбесов этих… За полного придурка что ли, Меня Клавдий держит? Да, всё это и чушь и ложь!!! Нет, своим гнилым умишком, Клавдий, Ты меня не обойдёшь! Конечно, было б здорово прочесть письмо!.. Но действовать тут надо осторожно. Похоже, что спутники мои те ещё бульдоги, Хотя на вид и дол…..бы. Письма прочесть мне не дадут. А вот в письме, похоже, и вся суть. Команду выполнят точь-в-точь И растерзают мою плоть. Письмо? Да… в нём вся истина и скрыта! Нет, Гамлет, нет! Карта твоя пока ещё не бита!.. А если, взять да и вино, В компанию к нам пригласить? Что ж это неплохая мысль! Оно развяжет им языки, их мозг ослабит. Да, вино поможет мне, Всё по своим местам расставить!» Пока Гамлет пытался осмыслить всё произошедшее с ним за последний час, теперешние его компаньоны прибывали в восторге и эйфории. А как же? Ведь на них обратил внимание сам король! Он выбрал самых достойнейших из достойных! Их распирала гордость. И они наперебой обменивались впечатлениями от прошедшей встречи с королём. И вот уже в их перевозбуждённых мозгах стали рождаться сцены из будущего путешествия. Отчего они по выхватывали свои шпаги из ножен и стали «неистово биться» с воображаемыми врагами короля. Они встали спинами друг к другу и восторженно выкрикивая боевые кличи лихо «разили и разили» врагов Дании. Всё продолжая и продолжая укладывать возле себя штабелями поверженных ими шпионов и прочею нечисть. Гамлет был в шоке наблюдая всю эту картину. Наконец у него полностью созрел план его дальнейших действий. И он обратился к «соратникам», тем самым прервав их героический спектакль. Гамлет (напыщенно, героически) – Друзья мои, уж как я рад, В одном отряде оказаться с вами! И может быть, ещё плечом к плечу, Придётся биться нам с врагами! Кишки им выпускать во имя короля, Их кровью заливать поля! Их плоть на части рвать зубами… Какое счастье, в тот момент, быть рядом с вами! А коль придётся дух нам испустить, В неравной битве с ворагами. Когда познает, примет наша плоть, Пули, шпаги и кинжалы. Давайте ж поклянёмся, братья. Достойно смерть свою принять нам! С его величества именем на устах. Чтоб чести нам своей не измарать! После этих слов Гамлет взял паузу, в течении которой нервно, многозначительно, быстрыми шагами стал расхаживать по комнате, делая вид, что сейчас в его голове решаются какие-то сложные задачи. Несколько раз Гамлет вдруг останавливался и впивался тяжёлым взглядом в своих будущих попутчиков. От этого взгляда, у «братьев по оружию», побегал мороз по коже. После чего Гамлет вновь начинал своё хождение, при этом бормоча что-то невнятное. И было непонятно: то ли Гамлет разговаривает сам с собой, то ли с каким-то воображаемым им собеседником. Наконец Гамлет резко подошёл к своей команде и обратился к ним: Да, опасное задание ждёт нас впереди. Неисповедимы господа пути! О дай нам, боже, все трудности снести! Увы, путь служения королю не усеян розами. И если суждено нам будет сгинуть, то… То нам тогда дорога прямо в рай! Враги же наши просто сдохнут! Такой расклад во сне сегодня видел ночью! «Народ» оторопел от той картины ужаса, крови и смерти, которую им только что описал Гамлет. До них стало доходить, что их предприятие может быть и весьма опасным, что всё может сложиться не так весело, как они себе это представляли. Гамлет же был доволен собою. Ему было приятно видеть, как с их самодовольных лиц стало уходить бравурное, праздничное настроение. Он просто сейчас, как всегда, развлекался, прикалываясь над ними. Гамлет решил больше не сгущать краски, пожалеть их. И вовремя. У Розенкранца не выдержали нервы, и он чуть было не упал в обморок. Но Гамлет успел его вовремя подхватить и по отечески прижал к своей груди. Скажу вам честно: Такого подарка я от судьбы не ожидал! С момента этого и моя шпага, и мой кинжал. Служить вам рады! Отныне мы одна команда! Да, что команда! Мы теперь одна семья! Вы братья мне, а я брат вам! Сплотим же наши силы! И что бы не случилось – Один за всех и все за одного! Такой сейчас с небес нам дан закон! Бороться и искать, найти и не сдаваться! Обнимемся же, братья! И пусть Господь освятит союз наш! Они обнимаются. Розенкранц и Гильденстерн очень взволнованы и растроганны таким отношением Гамлета к ним. Они почти, что в один голос, со слезами умиления на глазах: – О, Гамлет, брат! Какое счастье, ты теперь один из нас. Да, мы теперь одна семья! У нас теперь на всех одна судьба. Во всём рассчитывай на нас. Брат, никогда ни в чём не подведём тебя! У нас теперь одна дорога. Мы за тобою хоть в ад, в огонь, хоть в воду! Гамлет – Теперь, я полагаю, наш путь лежит в харчевню. Чтоб прикупить припасов на дорогу. Негоже рыцарям служить голодными! Так в путь, друзья! Я думаю, с харчевни, И начинается наш подвиг во имя короля! Сцена LVIII Они выходят за ворота замка и направляются в ближайший общепит. Когда они зашли в харчевню, то те из посетителей, кто ещё трезв, встают и кланяются принцу. Гамлет обращается к хозяину заведения: Гамлет – Вот что, дружище! Дайка-ка нам две ноги копчёные. Свиные, задние, большие. Яиц варёных шесть десятков, Три добрых каравая хлеба, Утреннего, свежего! Луковиц с десяток, зелени там всякой, Три бурдюка вина, отменного, Того, что пил я у тебя на той неделе. Курей варёных, что покрупнее, Штук пять, а лучше шесть. И сыра, с килограмм, отвесь. Хозяин харчевни (с любезностью) – Принц Гамлет, вот с благородной плесенью, Французский есть! Изысканный, отменный вкус! Я утверждать берусь, что вам понравится. Только сегодня утром мне доставили! Во Франции слывёт он пищей королевской! Так, что? Пару кило вам взвесить? Гамлет – Ты что, убить меня решил каналья? Какая плесень? Иди ты к чёрту с этою отравой!!! Девица вон одна… уже поела – И тут же околела. Хозяин харчевни – Вы о Дездемоне, принц? Да, теперь осиротели мы. Хотя другие жрут – и ничего… Не понимаю, как она того?.. Гамлет – Так ладно, ждут меня дела. Головку козьего, что б были живы мы наверняка. Всё это аккуратно ты в мешки сложи, И своим людям прикажи, Чтоб на корабль они снесли. Который отправляется сегодня, Ближайшем рейсом, До Британских берегов. Надеюсь, хватит нам окороков… Пусть они скажут капитану, Что это Гамлету принадлежит, Что с ними отправляется сегодня принц. Каюту пусть почище приготовит. Чтоб три человека Разместились в ней с удобствами. Мы ж подойдём попозже, Но вовремя к отплытию прибудем. (и далее обращаясь к «братьям» по оружию) – Теперь, я думаю, Не худо бы нам подкрепиться на дорожку… а? Что скажете, любимцы короля? Гильденстерн и Розенкранц довольно заулыбались. Они проспали, и чтобы успеть к Полонию к назначенному часу не стали завтракать. К тому же их душило тяжкое похмелье. Но они не посмели опохмелиться, то есть выпить, перед визитом к королю. Теперь же их мысли были только об одном. И они, обрадовавшись предложению Гамлета, довольно закивали головами. Гамлет – Так, хозяин, найди почище стол, Накрой его как следует. Подай всего, что полагается к обеду И лучшего нам дай вина! Мы будем пить за короля! Поторопись, нам скоро в путь. Великие дела нас ждут! Письмо секретное, Должны мы в Англию доставить. Такое вот король нам дал задание! Хозяин кабака тут же отдал распоряжение служке. Служка незамедлительно метнулся к одному из столов, за которым мирно дремал какой-то посетитель и скинул того на пол. Другие столы были заняты под завязку. Затем он с сотоварищами уставил его едой, закусками и кувшинами с вином. Гамлет – Ну что же други, братья. Возрадуемся тому, что бог послал нам! Когда они расселись, Гамлет подал знак служке, и тот ловкими движениями разлил вино по кружкам. Розенкранц всё же решил подстраховаться. Да, они побратались, теперь им Гамлет брат… И всё же, не доложит ли он об их поведении потом Полонию или самому королю? Мол, офицеры употребляли спиртное при исполнении. Розенкранц Неуверенно обращаясь к Гамлету, хотя на самом деле всё его существо молило о выпивке: – Брат (хм), а разве можно? Ведь мы уже при исполнении. Вдруг, кто доложит королю, Что рыцари его того… были нетрезвые?.. Гамлет (повелевающим голосом) – Братья, отныне я ваш командир! Все тонкости задания Пахан, уже, со мною обсудил. Все наставления получил я от него: Когда, сколько и чего. Сейчас же почитайте это, Вам моим приказом! Так выпьем за здоровье короля! По-рыцарски, до дна, накатим разом! Выпили по полной кружке. Тут к команде «избранных» подошла певица этого заведения и обратилась к Гамлету. Певица – Принц, наш прекрасный, Послушать песню не желаешь ли? За серебряную монетку, Радость я доставлю сердцу. Гамлет – Отлично! вот две тебе, держи. Спой, красавица, да и спляши. Певица быстренько упрятала деньги за корсет, а затем подошла к своим музыкантам. Она им что-то сказала. Зазвучали первые аккорды и певица запела. Жил был старый король Горбатый и хромой. Скупым и злым прожил он всю жизнь. И не был ни разу влюблён. Решил тот король дни в счастье дожить. Придворным сказал: «Я женюсь. Я очень богат а, значит в жёны себе Прекраснее всех возьму!» Свадьба будет свадьба! Ищите невесту королю. Всё равно какую, Добрую иль злую. Лишь бы прекрасной была! А рядом, в соседстве, «Трёх роз» королевстве. Принцесса на выданье была. С глазами неба синего Очень красивая. Смотрела на всех с высока. Но королю ни к чему доброта. Ему любовь ни к чему. Принцессу брал он в жёны себе Словно алмаз в казну! Свадьба будет свадьба. Нашли невесту королю. Как король наказывал, Как король заказывал, Нашли ему – змею! Окончилась свадьба. Закончился бал. Закончились мечты. Плакал король от глаз её, От её красоты. Любовь не купишь, Как вместе с цветком Можно купить аромат. Король не выдержал пытки такой. И от жены сбежал. Свадьба, ах эта свадьба. Где каждый получил своё. Сказку вы прослушали, Надеемся не будете Вы в жизни повторять своей её! Немного послушав песню Гамлет продолжил руководить «операцией». Он обратился к своим соратникам. – Так вот: в своей команде пьянства я не потерплю! А вот для аппетита, по чуть-чуть Вполне я допускаю! И далее, уже обращаясь к служке: – Ну, что стоишь? Наливай уж! И обращаясь к «братьям»: – За Данию, за короля до дна! Выпили по второй полной кружке. Розенкранц хотел было закусить, взял курицу со стола и потянул её к себе в рот. Но Гамлет был начеку. Он перехватил курицу и водрузил её на место. При этом ласково и немного укоризненно посмотрел на него. И продолжил: – И… к тому же, В народе есть традиция такая: Вина пригубить за удачу, Чтоб нам она сопутствовала! Мы сделать, братья, по глотку должны. Не будем же ломать традиции страны! Поехали! До дна, отечества сыны! После третьей кружки вина к братьям вернулось здоровье и хорошее настроение. У них не осталось и тени сомнения в том, что теперь они с Гамлетом братья и что теперь они могут доверять ему всё и во всём. Вино разогрело их мозги и тела. И теперь они ни капли не сомневались в том, что то задание, которое им дал король, будет исполнено ими в наилучшем виде. И награда не заставит себя ждать. Удача благоволила к ним! Жизнь была наполнена радостью и предстоящими приключениями. А чего ещё нужно дворянину для счастья? И понеслось… Примерно через час братья были уже полностью «готовы». А Гамлет только делал вид, что всё это время пил наравне с ними. Гамлет встал из за стола и подошёл к хозяину заведения. Сцена LIX Гамлет – Дружище, помоги-ка мне, Двух этих славных рыцарей, Доставить на корабль. Сами-то они дойдут навряд ли… Но прежде я расплачусь с тобою. Гамлет щедро насыпал серебра из врученного ему кошелька на стойку перед хозяином. Надеюсь, будет этого довольно? И должок свой заодно закрою. Хозяин весь расплылся в довольной улыбке. Затем он вышел на улицу и, вернувшись оттуда, привёл с собой двух дюжих молодцов. Он показал им на братьев и объяснил, что надобно с ними сделать. Каждый из молодцов легко взвалил себе на плечо по брату, и они пошли в сторону пристани. Сцена LX Море, корабль, каюта, в которой расположились Гамлет и «братья». Братья спят вусмерть пьяные. Гамлет достал из запазухи Розенкраца письмо и прочёл его. Гамлета охватило негодование от того, что он узнал из письма. Гамлет «Ах дядя, дядя… Клавдий, Клавдий… Ещё просил, чтоб называл тебя я папой! Отца убил и вот решил разделаться со мною. Теперь себя ты, гнида, выдал с головою. Убийца подлый!!! Если б на дуэли он поразил отца клинком, Тогда б ещё понять я мог, Как до такого он дошёл!!! Но чтоб вот так?!! Поить отца отравленным вином, Чтобы потом, Взирать на муки смерти брата своего, И ликовать в тот час, что ты теперь король! Да Клавдий попросту больной! Власть, как чума. И если человеку поражает мозг она, Такой идёт уж до конца. И человек тогда пропал, Не ведая того, что он в беду попал. Не ведая того, что душу дьяволу продал! На всё готов тогда. И остаётся ему лишь одно. Да, лишь одно… Он будет драться за неё… Не брезгуют тогда ничем уж люди, Чтоб к власти путь себе расчистить. Тогда творятся тёмные делишки… Да вот победой – не каждый сможет насладиться. И вот наш дядя тоже был сражён этим недугом. И вот наш Клавдий, с…ка!!! На брата поднял руку. И в той руке был не клинок. Нет, Был с вином кувшин. И в муках мой отец почил… Для короля такая смерть бесславна. Народ подумает: вот умер человек от пьянства. По замыслу его теперь же очередь моя пришла, Он хочет, чтобы поскорее сдох я! Чтоб более уже никто Не знал, как он расправился с отцом! Но нет… я не агнец для закланья! Ты думаешь, я глуп? Ты Гамлета ещё не знаешь! Итак, нужна бумага и перо… Я думаю, и то и то У капитана быть должно. Я на изнанку выверну весь этот подлый план. Ах дядя, гнида!!! Сам попадёшь ты в свой капкан!» Сцена LXI Гамлет выходит из каюты и идёт к капитану. Обратно он возвращается со всеми нужными ему принадлежностями для письма. На всякий случай закрывает дверь каюты на ключ и приступает к письму. Гамлет решил написать королю Англии письмо: свою версию от имени Клавдия. И изложить в нём дело совсем по-иному. Гамлет решил задействовать и «братьев». Он почему-то был уверен, что они были в курсе всех деталей этого предприятия. Он решил, что они были заодно с Клавдием. И от этих мыслей ему становилось больно на душе. Да, они не были ему друзьями и уж тем более братьями. Они просто были его давними приятелями. Их по жизни связывали добрые отношения. И вдруг они теперь на стороне его врага! «И, скорее всего, – так решил Гамлет,– их ждёт ещё и награда за то, что они предали меня!» Поэтому Гамлет не особенно задумывался над тем, что может с ними стать, когда в своём письме он бросал их в пучину бушующих событий. И вообще, после прочтения письма Клавдия, Гамлет был зол на всех на свете… Сейчас, как никогда, он чувствовал себя особенно одиноким в этом мире. Но он прекрасно понимал, что он вступил в смертельную схватку с хитрейшим и коварнейшим врагом. Он вступил в схватку не на жизнь, а на смерть со своим злейшим врагом, а значит некогда нюни распускать. Надо довести дело до конца! «А… будь, что будет» , – сказал себе Гамлет и, обмакнув перо в чернильницу, на секунду задумавшись, приступил к письму. Гамлет «Привет тебе, Артур! Король великой Англии! Привет тебе из Дании, Сердечный брат мой! Надеюсь, ты здоров и род твой процветает! Надеюсь, что поля твои богаты урожаем. И скот плодится не переставая! Надеюсь, что все живы и здоровы в доме у тебя!.. А вот у нас несчастье, брат! Непросто мне тебе писать на тему эту. Но душу требуется мне облегчить. Иначе, право, лопнет моё сердце. Прошу, брат, помощи я у тебя. Не знаю, как у вас… А в Данию пришла беда!!! Напал на Данию коварный враг. Нас, брат, постиг сплошной разврат. Ну, прям, какая-то чума в людей вселилась. И члены у людей взбесились! Вдруг стали жёны изменять мужьям. Мужья же – жёнам. Понять не в силах я, Что стало вдруг с людьми такое? Беда: не стало у людей стыда. Кругом справляют свою похоть! И вот сия беда, брат, добралась до… Эльсинора. Двух офицеров, бравых молодцов, Что мне служили верно, Вдруг поразила эта скверна. На королеву стали, вдруг, они смотреть… Уж как-то похотливо. Я думаю, я вижу, брат: Чума разврата в них вселилась! Я вижу всё, брат, я же не слепой. Что будет, если, вдруг, «оно» того… произойдёт? Хотя и правлю Данией я твёрдою рукою, Но перед чумою разврата я бессилен. А, вдруг, как королева соблазнится? Такие вот дела, братан, у нас творятся. Вся Дания погрязла в бл…..ве!!! И вот, чтоб в своём доме избежать беды, Решил я этот дело упредить. Решил я до тебя отправить, Чумой разврата этих заражённых братьев. Чтоб не мозолили они глаза супруге нашей. Чтоб не пришлось бы мне испить позора чашу. Ты спрашиваешь: почему Сих молодцов я сам не накажу? Брат, вдруг сердце стало чёрствым у меня. Боюсь от ревности сойти с ума, И придушить их, как котят! Боюсь брать на душу смертельный грех. Ведь нам пред господом потом, За всё, держать ответ! Прошу тебя, Артур: прими ты от меня их в дар! Ну, как подарок. И с ними поступай, как знаешь. Ни в коем случае обратно их не отсылай!!! И даже если будут умолять они тебя, И говорить, что всё в письме, мол, вздор, Всё выдумки, что всё наплёл король… Не верь слезам их, воплям их не верь! Тогда за дерзость, брат, их… Всыпь ты им плетей! Тогда увидишь: быстро они вразумятся, покаются, И с участью своей смирятся! Ещё скажу тебе, брат, так: В бою они бесстрашны – это факт! Уж так лихо воюют, так воюют! Появится вдруг заварушка у тебя – Пошли их на передовую! Ну, всё. Пока, пока! Целую всех вас крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Бог даст увидимся ещё! Пусть Англия живёт и процветает! P.S. А Гамлета, возлюбленного сына моего, Что с ними будет, Немедля в Данию отправь. Для дел мне он тут очень нужен». Любящий тебя брат Клавдий, король Дании. Закончив письмо, Гамлет вложил его в прежний конверт, аккуратно заклеил его и обратно засунул за пазуху Розенкранцу. После чего откупорил бурдюк, налил себе в кружку вина и выпил за свой успех, за успех своей идеи. Потом лёг на свою шконку, укрылся плащом и заснул. В течении последующих нескольких дней плавания они только тем и занимались, что ели, пили, спали, травили анекдоты, играли в карты и домино. Иногда вдруг кто-нибудь из «братьев» замечал, что Гамлет смотрит на него каким-то материнским взглядом: с нежностью и печалью… Сцена LXII Благополучно дойдя до Англии, троица сошла на берег. Гамлет заранее узнал у капитана день и час обратного отплытия в Данию. Добравшись до замка короля Англии, Гамлет вступил в переговоры с его стражей. Гамлет – Привет вам, офицеры! Я Гамлет, принц Датский! Племянником являюсь я Артуру, Владыке вашему! Из Дании далёкой от короля, владыки нашего, Артуру я привез письмо. Прошу немедля я вас, офицеры, Доложить ему о сём. Также прошу принять вас, офицеры, В дар презент… один момент. (Гамлет снимает с пояса кошелёчек) В знак благодарности за службу вашу: Так в Дании мы поощряем офицеров наших. С этими словами Гамлет протянул небольшой кошелёк с серебром старшему офицеру. Этот ход он придумал ещё на корабле, чтобы дело приняло скорый оборот. Караульный офицер тотчас отослал посыльного с донесением в замок. Примерно через полчаса явился посыльный и сказал, что его величество король готов их принять. И троица отправилась на аудиенцию к властителю Англии. Сцена LXIII Покои короля Англии для приёма не очень высоких гостей. Король сидит в красивом кресле в роскошном наряде, блистая во всём своём величии. Дворецкий докладывает ему о прибытии делегации из Дании. Король приглашает их войти. Троица входит. Они низко кланяются королю. После того как они разогнулись, король обратился к ним: Король Англии. (подшофе) – Ну, кто из вас трёх Гамлет, мой племянник? Я полагаю, что не вы вот двое? Для принца вы не вышли рожами! Он громко смеётся, довольный своей шутке. Все присутствующие немедленно подхватывают это дело и смеются вместе с ним. А ну-ка, Гамлет, подойди. Дай-ка обнять тебя, племяш! Вырос-то как! Дай рассмотреть тебя поближе. Гамлет подходит к Артуру, и тот обнимает его. А потом внимательно всматривается в его лицо. Как будто снова Гамлета я вижу. Папашу твоего! Похож, похож, Как на отца похож! Каким знавал я в юности его. Ну прям одно лицо! Рад, рад!.. Ах как я рад! Смотри, как вымахал – амбал! А я ведь помню, как на руках тебя качал. И Гамлетом… ведь это я тебя назвал. Вернее не назвал, а настоял! А почему? А потому, что как гласит семейное придание, С небес однажды к бате нашему явился ангел. В те времена папаше нашему, Часто наяву являлись: То чёртики, то белочки, то ангелы. И меч ему вручил Экскалибур! Не мало тем мечём он снёс голов, Попортил шкур! Великая в мече, сим, силушка была заключена. Он Англию им смог потом собрать в один кулак. Потом меч старшему достался по наследству, То бишь, мне. Теперь он под замком в моей казне. Сейчас я редко им воюю. Я чаще им теперь себя врачую. Как хандра какая хватит, Тут же я за рукоять его хватаюсь! И представь, племяшка, помогает: Боль любую как рукой снимает! Ещё меня он очень выручает… Когда белочки с чертями нападают. Помахаю, помахаю и… веришь – нет, Они куда-то сразу исчезают! А когда жена рожает, Я ей сей меч на пузо возлагаю. Она говорит, что силу меча чувствует. Ей, мол, так рожать сподручнее. Так вот ангела того и звали Гамлетом! И батя наш, значит, в знак благодарности, Поклялся ему именем его наречь сынка. Если ему опять подарят пацаненка небеса. Меня-то в честь отца назвали. Как первенца, так полагается. Теперь ношу я это имя с гордостью, А Гамлет получается имя, так сказать, святое! Так вот… видать, идея эта ангелу понравилась. И он пообещал папаше нашему: «Если именем сим – Гамлет, В роду твоём всех станут называть мальчишек, То счастье навсегда поселится под вашей крышей!» И как отец твой родился, Батя наш услышал с неба глас: – Помнишь муж, что ты мне обещал? – Помню! – и сына Гамлетом назвал. То есть твоего папашу… так-то. А когда ты родился, то мать твоя, Гертруда, Взяла да и взбрыкнула Мол: «В семье уже есть Гамлет, Не интересно как-то получается. Вот хорошее есть имя Беня». Я прямо на крестинах ей чуть в харю не заехал. Прикинь, племяш… был бы ты сейчас, бл…ь, Беня!!! Ой, смотрите! Беня в гости к нам приехал! Батя твой хотел уж было сдаться. Честно сказать, он был слабохарактерным. Но тут уж я сказал… своё слово! И всю напомнил им историю: Про меч, про счастье и про ангела. Словом, точку в этом деле я поставил! Ну, а когда Клавдий наш родился, Король, отец наш, на какой-то битве находился. Сказать ещё что тут надо, что маманя наша, То бишь твоя бабка, Не верила в семейное предание: Насчёт счастья, насчёт ангела… Она вела трезвый образ жизни. Хотя бабы и не все такие. Это я тебе так говорю, на будущее, Гамлет, Некоторые почище мужиков бухают. Если выберешь себе какую, То прежде чем вступить с ней в брак, Ты своди её в кабак. Тогда сразу ты поймёшь, кто перед тобой. Есть такие, кто срывается И уходит с головой в запой. Так вот… маманя наша Взяла и назвала сыночка Клавдием!!! Зараза… Так звали поварёнка в замке нашем. Смышлёный такой был поварёнок… Всё маме завтраки и ужины носил в её покои. Ну вот, видать, в знак благодарности… Она и назвала сыночка Клавдием, Пока наш батя где-то там сражался. Метрики, по-быстрому, ему состряпала. Вписала, как положено, туда себя и батю. Кристины провела, Чтоб узаконить, всё это дело, значит. Да… а как батя наш вернулся, помню я, Хоть под стол пешком ходил ещё тогда, Поварёнка он того живым скормил свиньям. Боже, боже, как же он орал! Вот это музыка была! Голос ангельский вдруг у него прорезался. Мы с батяней слушали его ну просто в упоении! Папаша твой тогда ещё в искусство не врубался, Он тогда, ещё, от сиськи мамкиной питался. А мы с отцом – да, заценили эту арию. У бати нашего была улыбка во всю харю. Теперь я этот голос часто слышу, по ночам… А поварёнок этот, с…ка, не моргая, Смотрит мне в глаза. Да, помню сладко жили мы тогда, Пока Клавдий наш не родился. A как нарекли мальчонку Клавдием, Так сразу всё и не заладилось. То засуха, то эпидемии, то наводнения, То в народе всякие волнения. Веришь, Гамлет? Так жить было тяжко. Я, было, думал уж покончить с Клавдием! Очень верил я в семейное придание. Всем сердцем я переживал за Англию. Всё хотел залить в его нутро жбан пива. А потом – дурачком прикинуться. Мол, не знаю, как так вышло. Да… тогда были трудные времена. Но господь уберёг меня от греха! Ну да ладно, что вспоминать? Так вот… а когда подрос твой батя, Его к принцессе Дании сосватали. Те не долго думали: всё-таки принц Англии! И своё согласие на брак их дали. То был, так сказать, династический брак. А любовь их опосля уже накрыла, Когда они всех прелестей её вкусили! А с Клавдием мы не сошлись характерами, И он потом уехал к Гамлету жить в Данию. И что интересно, как Клавдий в Данию свалил, В Англии святой наладилась вдруг жизнь! Вот такие вот дела… да… Теперь вот Клавдий там у вас король. Надеюсь я у вас-то всё путём? Ну, и хорошо… Потом ты, племяшка, народился, Теперь вот в дом ко мне явился. Да-да! Сегодня праздник в сердце у меня! Уж в кои веки с дальних берегов, В гостях у нас родная кровь! Надеюсь я и ты силён, как твой отец? В былые-то времена, Одним ударом он мог бы завалить быка! Впрочем, как и я! Дай-ка мне, племяш, обнять тебя! Рад, рад! Я, как узнал, Что с делегацией ты прибыл, Тут же велел накрыть богатый стол. Чтоб за едой и за вином, Смогли бы мы неспешною беседой насладиться! Когда бог даст ещё нам свидеться?.. Пожалуй, дам сегодня в твою честь фейерверк! Раз двадцать жахну из крепостных орудий. Чтобы по всей округе знали люди, Что нынче праздник в доме у меня! Ах, как я рад! Благодарю судьбу, Что даровала нам сегодня эту встречу, По-взрослому её отметим! Однако мне не терпится узнать: Что привело тебя в наши края? Пока стол накрывается, поговорим о деле? Иль ты приехал просто так, меня проведать?.. Беня! Что за Беня?.. Кто такой, б…дь, этот Беня? Так до сих пор не доложили мне!.. Гамлет, конечно же, знал всю эту историю: и про деда своего короля Артура, и про меч Экскалибур, и про ангела Гамлета… Новостью было для него только то, что оказывается, это его дядька Артур назвал его Гамлетом в честь ангела! И еще Гамлет, слушая пьяную болтавню своего дядьки, когда тот дошёл до того места, где он было уже хотел покончить с Клавдием, очень пожалел, что у дядьки не хватило тогда мужества сделать это «доброе дело». «Наверное, Дания сейчас бы тоже процветала, не окажись она в руках этого подонка Клавдия, – подумалось Гамлету, – значит я на правильном пути. Значит – это мне выпало на долю сделать это самое доброе дело, и одним ударом свершить правосудие и освободить свою страну от всех несчастий разом!» – эта мысль ещё больше придала Гамлету уверенности в себе. Наконец красноречие словоохотливого монарха иссякло: он утомился. Он уже принял с утра на грудь и поэтому думал, что теперь может целый день быть свободен. Но тут нежданно-негаданно заявился его племянник Гамлет и всё пошло наперекосяк. Теперь Гамлет с ответной речью вступил в дело. Сцена LXIV Гамлет (с придыханием, чуть наигранно) – Король великий! И я безмерно рад, Тебя воочию увидеть! О, сколько раз с детских лет, Легенды о тебе мне довелось услышать! Их знаю все я наизусть. И вот сейчас я пред тобой стою! Не верится – как будто это сон, Что вижу я cамого Артура! Cир, в мире вы идеал благородства, силы и Мужества! Переполняет меня гордость, Что я, владыка, с вами одной крови! Надеюсь быть достойным я, Не только своего отца, но и – тебя! Навечно в своём сердце сохраню я эту встречу. От счастья, сир, боюсь потерять дар речи. Ведь сегодня я – плебей, Стою перед самым великим из людей! Ты прав, король могучий: С поручением от дяди прибыл я От Клавдия, от короля! Но вот письмо не у меня – Двум этим бравым офицерам его вручил он. И тоном величавым повелел им Отдать его лишь милости твоей, Самому великому из королей! Что в том письме не ведаю и не гадаю. Одно лишь только знаю: Король велел нам жизнями поклясться, Чтоб ни было в пути. Письмо тебе в сохранности доставить. Такое вот нехитрое задание. После этих слов Гамлет подал знак Розенкранцу, и тот достал из запазухи письмо. Подошёл дворецкий и взял его из рук Розенкранца, после чего он направился к королю. Дворецкий протянул письмо королю. Но тот взглядом остановил его. Настала пауза в несколько секунд. Дворецкий стоял с протянутой рукой, в которой было письмо, а король думал, как ему поступить. Наконец король решил, что все свои, и не будет никакого худа, если дворецкий зачитает письмо при всех вслух. Уж больно королю не терпелось узнать в чём там дело. Он кивнул дворецкому, тот вскрыл конверт и начал читать письмо. Вот так, с этого момента письмо, сочинённое Гамлетом от имени Клавдия, стало точкой отсчёта времени в дальнейшей судьбе его «братьев». А перед глазами Артура, вдруг, стала разворачиваться удивительная картина. Перед ним возник образ брата Клавдия. Да так явно, как будто перед Артуром стоял сам Клавдий и обращался к нему. Королю Англии с недавних пор частенько стали неожиданно являться всякие образы и сценки. А всё от того, что в его меню появился новый сорт грибочков… но Артур об этом даже и не подозревал. Во время этой сцены Гамлет стоял по стойке смирно с каменным лицом, всем своим видом стараясь показать, что он не при делах. «Братья», чувствуя торжество момента, тоже вытянулись по стойке смирно… Но они не знали английского языка и поэтому не понимали, что сейчас, в эти минуты, решается их судьба. По мере того как дворецкий зачитывал письмо, глаза Артура наливались злобой и ненавистью. И вот уже зловещая гримаса возлегла на лице короля Англии. Гамлет понял, что король очень не доволен услышанным. «Вот только чем именно?» – это предстояло ему ещё узнать. И он узнал. Он узнал, как может быть страшен в гневе король Англии! Король взревел, обращаясь к Гамлету: Сцена LXV Артур – Ах, негодяй, мерзавец!!! Сатаны дерьмо!!! И ведь хватило ж у него мозгов, Прислать в мой дом чуму!!! Что, больше делать нечего ему? Иль он решил нам объявить войну? Двух педиков, чумой разврата заражённых, Прислал в «подарок» мне… подонок! Чтоб здесь они могли народ мой, Этой скверной заражать!!! Нет, Клавдий, нет! такому не бывать!!! Решил он значит победить чуму таким путём, Её отправив в дом другой? Спасибо, брат! Вовек я не забуду твоей просьбы. Теперь знать буду я наверняка, Что в Дании живут одни уроды! Такого я не потерплю!!! Дворецкий, Дональд! Сгоняй к Обаме, палачу. Скажи ему, чтобы костёр готовил, На две, нет не на две – на три персоны!!! Гамлет не ожидал такой реакции короля на, так сказать, просьбу дяди. А после последних слов короля у него подкосились колени и он едва устоял… Гамлет был в шоке, он видел, что его жизнь висит на волоске. Но он даже и не представлял себе, что он бы мог сказать королю на «письмо дяди», чтобы смягчить эту ситуацию. И всё это время, во всей церемонии встречи, недалеко от короля находился человек, и по его манере поведения Гамлет понял, что у него такая же роль при короле Англии, как и у Полония при Клавдии. «Наверное, советник короля», – решил Гамлет. И он не ошибся. Советник после последних слов, произнесённых королём, немного помедлил, а потом как бы подплыл к Артуру и зашептал ему что-то на ухо. Сцена LXVI Советник короля Урия Хип: – Ваше величество, Дозвольте слово мне сказать? Лицо короля пылало гневом, он сдержанно кивнул головою. Я мыслю так, ваше величество: Вы абсолютно правы, У них там, в Дании, совсем другие нравы. Чума разврата… Где найдёшь ещё такое? Вот и король их прежний, брат ваш, Как бродяга, умер с перепоя… Вы абсолютно правы! Вся эта делегация достойна смерти. И скорейшей, не будем медлить! Чтоб та зараза, что в них таится, Нам беды не учинила… Вы мудрое решение, сир, приняли. Очистим родину от этой троицы. И костёр нам в помощь! Хотя, я думаю, они не ведали того, Что в них смертельная угроза, Для дома нашего родного. На вид они совсем здоровы. Уж больно мутная история… Я полагаю: они, лишь подчиняясь долгу, Приказ исполнили монарха своего И вам доставили сие письмо. Я чувствую, что что-то здесь не то… Я вижу, что мерзавец Клавдий, Здесь тонкую ведёт игру… Я думаю, что принц ему совсем не по нутру. А вдруг от Гамлета, Решил избавиться он вашими руками? Нужна ли вам, король мой, роль такая? Мне кажется: вас мыслит Клавдий, Орудием в своих руках. Я думаю, нам ни к чему, Чтоб мир в вас видел палача!!! Прошу вас: Гамлета вы пощадите. Ведь в его жилах ваша кровь течёт, владыка. Не станьте Каином, что скажут о вас люди? Что скажут государи? Что на костре вы родственника своего… зажарили? Который к вам явился, чтоб обняться с вами, Не ведая того, что дядя-гад его подставил!!! А Гамлет что ж?… Он новичок ещё в игрищах этих. В великих играх королей!.. Уж лучше бы ему ума набраться поскорей. Теперь же, что касаемо письма: Про содержимое не вправе забывать. Как знать: заразен Гамлет – не заразен? Какая нам теперь хрен разница? Скорей его гоните палкой на корабль! Немедля отправляется пусть восвояси… А педиков сожжём, как полагается! Сир, умоляю вас: не поддайтесь на уловку Клавдия. Ведь вы же знаете: он гнида та ещё… Уж лучше б в детстве, в люльке, придушили вы его. И, я так понимаю, вы сами до сих пор в раздумье: Кто же был его отцом? Но… его деяния, сердце, душа, сир. Вся его сущность в нём с головою выдают ублюдка. И вот теперь в свои интриги вас, Втянуть решила эта с…ка!!! Молю вас, сир: партию свою сыграйте верно. Мухи отдельно – котлеты отдельно… Король в задумчивости, неспешно качнул головой, как бы давая понять своему советнику, что он с ним согласен. Потом он еле шевельнул пальцами левой руки и советник в почтении согнулся перед ним, услужливо подставив своё ухо к его губам. Король что-то сказал ему. Советник качнул головой, после чего король встал и, более не взглянув на Гамлета и его соратников, удалился. Теперь главным действующим лицом стал советник короля. Он заложил руки за спину и стал важно расхаживать по залу не смотря в сторону троицы. По его виду было очевидно, что он сейчас решает какой-то очень важный вопрос. И вот, наконец, многозначительно вздохнув и выдохнув, показывая тем самым присутствующим всю важность принятого им решения и всю важность наставшего момента, он обернулся к троице и обратился к ним, как в таких случаях говорят, с тяжёлым выражением лица… Сцена LXVII Урия Хип (в гневе) – Скажу вам вот что, датские шпионы. Расстроили вы короля по полной! Уж как монарх наш рад был встречи с вами! А в результате что? Порвали сердце вы его на части!!! Как мог додуматься? Дебил ваш Клавдий до такого, Чтобы отправить королю в подарок, Людей, чумою заражённых? На сей вопрос один ответ приемлю я. Что Клавдий ваш сошёл с ума!!! Тут он взял мхатовскую паузу, а потом продолжил, немного смягчив тон. Великодушие владыки нашего Границ не знает! А по сему он, Гамлет, вам повелевает: «Одному – немедля в Данию отплыть, Ближайшем кораблём!» Благодарите бога, что король, Отходчив сердцем и душой! За глупость дяди вашего, Он зла на вас не держит. Ну… и я… замолвил, принц, за вас словечко… После того как советник заговорил с Гамлетом, он стал понемногу приходить в себя. И когда прозвучали последние фразы монолога, Гамлет окончательно уже пришёл в себя. Он всё понял из слов советника. И самое главное, что он останется жив! Ему уже не терпелось поскорее покинуть пределы замка, сесть на корабль и выйти в море. Он с радостью снял ещё увесистый кошелёк со своего пояса и протянул его советнику. Тот ловким движением рук перехватил его и он исчез в складках его платья. Никаких мыслей в этот момент по поводу дальнейшей судьбы «братьев» у Гамлета не возникло. Из всего произошедшего он осознавал сейчас только одно: «Я чудом остался жив!» Сцена LXVIII Советник взял Гамлета под руку и быстрым шагом повёл его к выходу из покоев короля. Также быстро советник вывел Гамета из замка. К концу этого недолгого пути Гамлет окончательно оправился от пережитого им шока. Урия Хип – Прощайте, принц! Отныне вам сюда заказана дорога. Надеюсь, будет вам сопутствовать погода! От Англии великой – сучке Дании привет! Надеюсь, от своей чумы разврата, Передохните там все! Ещё король желает сообщить, Что с Данией отныне – карантин! До Клавдия вы это доведите. И Клавдию вы так скажите: «Чтоб ни один корабль ваш более Не смел войти в прибрежны наши воды, Тем более в наш порт!!! А если вдруг осмелится, войдёт… То тут же будет он сожжён Вместе с командой, грузом, с пассажирами! Вот так мы от заразы вашей защитимся». И передайте, Гамлет, Клавдию, Дебилу вашему, Что монарх английский, Своим братом крайне не доволен. И если от чумы он сам у вас там сдохнет, То, значит, туда ему и дорога! Чтоб между братьями отныне всё было ясно… Всё слово в слово, Гамлет, так ему и передайте. Гамлет (ещё не отойдя от перенесённого шока…) – А… что будет с офицерами? С собой забрать их можно? Урия Хип – Костёр! У нас так борются с чумою! Коли дождёшься, Гамлет, казни окончания, Тогда насыплю тебе пепла, принц, В дорожку, что от твоих товарищей останется. Прошу, вас Гамлет, поспешите! Вдруг передумает владыка… Гамлет мельком бросает последний взгляд в лицо советника, резко разворачивается и быстрым шагом уходит… Сцена LXIX И только на корабле, закрывшись в своей каюте, Гамлет окончательно, после нескольких кружек вина, приходит в себя. Гамлет «Дружище Гамлет, и что же это… было такое? Хотел ты всех переиграть, А в результате: едва сам унёс ноги! Ты думал, будет всё, как в водевиле? Ты думал, что в сценарии своём, Ты всё предвидел? Себя ты видел драматургом… И психологом тонким… А в результате что? Стоял, дрожал, холодным обливаясь потом. Конечно, жалко пацанов… Но в этом деле был один исход. Они иль я… И карта так легла, Что в фавориты выбрала судьба меня. В их смерти нет моей вины, Я лишь хотел себя спасти. Возможно, их судьба была предрешена. В тот час, когда убили моего отца. Гамлет снова наполнил кружку вином. Что ж! пусть земля им будет пухом… Сейчас наверно ветер носит, крутит Их пепел по чужой земле… Не быть им боле в милой стороне. Вот их награда, за их службу… А нам же остаётся: жить и терпеть. И перед бедами не падать духом!» После этих прощальных, поминальных слов Гамлет лёг на шконку, закрылся с головою плащом и крепко заснул. Море ласково покачивало судно на своих волнах. Корабль весело поскрипывал всем своим существом, как будто пел какую-то радостную песню от того, что его ждёт скорая встреча с милым домом, с родным причалом. А Гамлет, находясь в глубоком сне, чувствовал это покачивание и каким-то образом слышал скрип корабля. И в его голове возник чудесный сон о его детстве. Того детства, когда он был совсем ещё несмышлёным малышом и только-только делал свои первые шаги. Он увидел себя в люльке, а перед собою ласковое, такое родное лицо своей матери. И ёе красивые губы улыбались ему. При этом с них слетала какая-то волшебная, сладкая песня, а рука матери качала люльку, в которой он лежал. От всего этого Гамлету было очень уютно. И он, конечно же, не знал и даже не мог бы и предположить какие ещё испытания для него приготовила судьба. А если бы знал… то хрен бы он мог вот так крепко, сладко спать. За время отсутствия Гамлета в Дании произошли два события, которые напрямую имели отношение к нему. Одно из этих событий трагическое, с Лаэртом случилась беда… Но Гамлет, в силу обстоятельств, так никогда о нём и не узнает. А вот известие о другом событии принесёт Гамлету боль… боль от утраты им его любви, от потери им его любимого человека. А пока… хорошенько выспавшись и окончательно придя в себя от перенесённого им недавнего потрясения, утром следующего дня, оставив за бортом своей молодой жизни все передряги бытия, как ни в чём не бывало, он приступил к питию и поеданию оставшихся съестных припасов. Ведь не пропадать же добру?.. Впрочем только этим ему и осталось здесь заниматься во все дни плавания до родных берегов. Других занятий просто не наблюдалось. Но иногда ему всё же приходилось делать перерывы в этом деле: ему в голову вдруг приходили всякие философские мысли, которые заставляли его снова и снова вспоминать всё то, что с ним накануне произошло. Они снова и снова будоражили его мозг, принуждая Гамлета искать ответ на один и тот же вопрос: «А могло ли всё сложиться иначе?..» Сцена LXX Лаэрт на площади следит за цыганкой Эсмеральдой и ждёт удобного случая чтобы поговорить с ней. После последнего разговора Лаэрта с Гамлетом сразу после представления, которое устроил Гамлет, Лаэрт окончательно уверился в том, что Гамлет последний подлец и мерзавец. Ведь он так ловко его подцепил, когда он просто пошутил, так по крайней мере считал сам Лаэрт: насчёт барашка. Что, мол, он так голоден, что съел бы его целиком. И пари, которое предложил ему Гамлет, вообще было просто идиотски смешным, до коликов в селезёнке. Всей их компании тогда было очень весело, и Лаэрту тоже. И ещё, ему очень льстило, что он оказался в центре внимания, что с ним происходило нечасто. И ещё было одно обстоятельство, что сводило их пари просто в шутку, так по крайней мере считал сам Лаэрт. Он знал, что Гамлет ухаживает за его сестрой Офелией, и поэтому он даже не мог предположить, что Гамлет «подложит ему свинью». И вдруг всё оказалось очень серьёзно… Деваться было некуда. Тем более, что молодые люди из их совместной с Гамлетом компании уже порядком достали его одним и тем же вопросом: «Когда же, когда?..» И вот в один из дней Лаэрт решил поставить точку в этом «деле». Хоть у него совсем не было никакого желания этого делать. Он решил выследить эту самую цыганку, и когда вокруг неё не будет людей, подойти и поговорить с ней. У Лаэрта созрел кое-какой план… и он его считал просто гениальным. Выпив вина для храбрости, Лаэрт отправился приводить свой план в исполнение. Он неброско оделся. Вдобавок к своему наряду он накинул себе на плечи чёрный плащ, коим он намеревался прикрыть себе лицо, если ему вдруг повстречается какой либо знакомый человек. Благополучно добравшись до площади, на которой работала Эсмеральда, он занял место невдалеке от неё, с которого он мог бы, не привлекая к себе, чьё-либо, внимание наблюдать за цыганкой и ждать удобного случая, чтобы поговорить с ней о своём деле. Но люди всё подходили и подходили к цыганке. И Лаэрт уже стал подумывать о том, что сегодня привести свой план в исполнение у него не получится. И, видимо, придётся всё перенести на завтра. А там как карта ляжет. Но что-то продолжало удерживать его: он всё тянул и тянул с уходом. И вот уже наступил ранний вечер. День подходил к концу, и клиенты у цыганки иссякли. Эсмеральда встала, собрала свои нехитрые пожитки и, как предположил Лаэрт, отправилась в своё жилище. «Ведь цыганам тоже надо где-то жить», – разумно предположил он. Лаэрт, сам не понимая зачем он это делает, сошёл со своего места и пошёл вслед за ней. Что-то подсказывало ему, что вот возможно по дороге, когда Эсмеральда будет одна, ему и удастся поговорить с ней. Старая женщина медленно брела в известном ей направлении. И Лаэрт также медленно поплёлся за ней. Их разделяло примерно метров десять, а иногда и поболее. Но за всё время их «совместного» пути Лаэрту так и не удалось уединиться с женщиной. Всегда на пути Эсмеральды встречались какие-нибудь ей знакомые люди. С одними она просто здоровалась, с другими же останавливалась поболтать. Так Лаэрт, к своему удивлению, и дошёл до её жилища. Жилище Эсмеральды… это был большой, деревянный, грязный сарай. И женщина скрылась в этом сарае, оставив в недоумении Лаэрта: «И что же мне теперь делать, как же мне быть?» Выход он видел только в одном: вызвать цыганку, и тогда он сможет с ней поговорить. «Впрочем, – подбадривал себя Лаэрт, – я и оказался здесь за этим». И хотя алгоритм его дальнейших действий был ему предельно ясен, он всё никак не решался начать действовать. Что-то удерживало его от этого шага. Начинало темнеть. «Это мне на руку», – подумал юноша. Но всё продолжал тянуть и тянуть, чтобы начать действовать. И, о счастье! Проведение сжалилось над ним! Из сарая вышла сама Эсмеральда, держа большой глиняный кувшин в своей руке. Сделав несколько шагов она, видать для удобства, взвалила кувшин себе на спину и устало поплелась куда-то. «За водой, наверное…», – подумал Лаэрт. И юноша в припрыжку направился за ней. Не дойдя, примерно, пару метров до цыганки, он окликнул её по имени. А Эсмеральда в это время была, видать, погружена в какие-то свои мысли, и окрик Лаэрта испугал её. Она вздрогнула всем телом, как-то неуклюже повернулась на голос, пальцы на её ладони разжались и выпустили ручку кувшина. Он скатился с её спины и разбился о землю. Грохот от разбившегося кувшина окончательно ошарашил женщину. Сцена LXXI Недалеко от колодца, за которым сразу начинается лес, Лаэрт обращается к Эсмеральде. Лаэрт – Эй, цыганка, остановись-ка! Есть дело у меня к тебе. Эсмеральда! Эсмеральда ( в шоке) – Вот, дьявол, как напугал! Ах, мой кувшин! Что тебе надо? Зачем преследуешь меня? Лаэрт (волнуясь, запинаясь) – Прошу меня простить… Сам того не ожидал я, Что окриком своим вдруг напугаю вас. Прошу меня простить, Зато, что в этот поздний час Посмел я, Эсмеральда, потревожить вас. Есть дело у меня к тебе. И ты сейчас поймёшь, Что выгоду свою ты в нём легко найдёшь. Да вот… хотя б с того начну, Что за кувшин разбитый Тебе я щедро заплачу. Эсмеральда (уже придя в себя) – Вам погадать что ль? Уж поздно, что на ладони вашей я не разберу. И карт с собой я не ношу. Придите ко мне завтра, на площадь, знаете? Туда, где я сижу – там вас и обслужу. Сейчас темно, лицо я ваше различаю еле-еле. Но вот по речи, по манерам Я вижу – вы благородный человек. Да и смельчак! Раз не побоялись, За мною увязаться в эту глухомань. А за кувшин, я так скажу тебе: Возьму с тебя я медью пять монет Или одну серебряную, На твоё усмотрение. Торговаться с вами я не буду. Кувшин не мой, его мне одолжили люди. Так что, сами понимаете, тут без вариантов: Или подниму сейчас такой я вой… Сбегутся люди, и ноги ты свои от сель не унесёшь! Лаэрт – Что вы, что вы! Я к вам не ссориться пришёл. Деньги вот они, со мной. Лаэрт снимает кошелёк с пояса, высыпает небольшую горсточку монет себе на ладонь, отсчитывает пять медных монет и протягивает их цыганке. По поводу цены тревожиться не стоит. Вот, возьмите ради бога. Эсмеральда берёт деньги из ладони Лаэрта, прищуриваясь, пересчитывает их и прячет в карман своей юбки. После этого она повернула своё лицо в сторону Лаэрта, тем самым показывая ему, что она готова слушать его дальше. Лаэрт продолжил: Я повторюсь: есть дело у меня к тебе. Я думаю, мы сладимся в цене. Так вот… сейчас вам обрисую вкратце, Чтоб не задерживать вас на ночь, Всю ситуацию, чтобы, Получить от вас мне помощь. Эсмеральда, Всецело полагаюсь я на ваше понимание. Я не обижу вас деньгами. Так вот: взял меня в оборот, Один ловкий человек. Не смею имени его назвать тебе. И дело сладилось всё так, Что я мерзавцу проиграл. Я честный человек, и в тот же миг, Хотел ему весь долг я уплатить! Но он сказал мне: «Нет, денег не возьму с тебя. Зачем они мне? У меня их тьма! А чтоб вопрос по долгу, Ты смог со мной уладить, Дельце для меня одно ты должен сладить. Знаешь Эсмеральду, ту цыганку? Так вот… любовью Ты должен будешь с ней заняться. О, нет… не шуры-муры и прочие амуры. Мой приказ таков: Познай, приятель, её плоть! Тогда и долг твой я тебе спишу. А если нет – то всему свету расскажу, Что вор ты и обманщик!» Ну как тебе такое, Эсмеральда? Короче, влип я, как муха в мёд. Сам понимаю, что идиот. Разве можно спорить с теми, Кто шкурою твоей владеет. Делать нечего – и вот я пред тобой стою. Теперь же вот, что предложить тебе хочу. Давай условимся с тобою так: Должна ты будешь людям рассказать, Что с таким-то господином Ты время провела в интиме. Я думаю, не обязательно на всех углах, Об этом день и ночь трещать. Достаточно лишь слух такой пускать, Время от времени. А впрочем это на твоё усмотрение… Я думаю, что он дойдёт до этого поддонка. И спишется мне долг, И снова буду вольным. Прошу, вас Эсмеральда, согласитесь. Ну и… цену свою назовите. Сама ведь видишь, дело пустяковое. Теперь же молви своё слово. Всё это время Эсмеральда слушала таинственного гостя с раскрытым ртом. Ведь никогда ещё раньше никакие господа не обращались к ней с подобными щекотливыми просьбами. Для неё всё происходящее было как как какой-то чудной сон. И она скорее чуяла из слов этого юноши, молившего её о помощи, чем осознавала своим умом, что этот человечек «попал по полной». Речь этого юноши, его манеры выдавали в нём светского человека. А раз так, то долг по пари – это долг чести! А в том высшем обществе, она не раз про такое слышала, все мужчины просто «повёрнуты» на чести. А значит с него можно будет «нехило» срубить бабла: «Некуда тебе деваться, некуда! – вертелось и стреляло в голове у Эсмеральды, – по адресу ты пришёл, мой золотой, по адресу!» И вдруг какая-то странная мысль стала зарождаться у неё в подкорке. Она даже сама себе не смогла бы объяснить, как такая мысль могла к ней придти в голову, в её-то возрасте, к старой женщине. Как, почему, откуда? Её давно уже перестали волновать плотские утехи. Поесть сытно и поспать в тепле – вот была её нехитрая каждодневная мечта. Но тут, вдруг, её плоть встрепенулась! Её плоть, вдруг, захотела полноценной жизни. Той жизни которой она уже перестала жить. Мужчины давно бросили смотреть в её сторону, и тем более никто из них уже не стремился к уединению с ней. Да, честно говоря, и они её больше не привлекали. Всегда грязные, пьяные, грубые, дурно пахнущие. И вдруг… а всё потому, что от незнакомца шёл доселе ей незнакомый , какой-то волшебный, таинственный, завораживающий всё её существо аромат. Аромат молодого, здорового, чистого, ухоженного тела. Вперемежку с какими-то божественными духами. И она, вдруг, захотела это тело! Её странная мысль , за несколько секунд, превратилась в страстное желание обладать этим юношей. У неё ещё никогда не было вот такого мужчины. Никогда в прежней жизни её не ласкал и не любил вот так приятно пахнущий человек. Да, в молодости и уже в зрелые годы она много и охотно занималась любовью. Но то был зов природы, зов её плоти. А сейчас… а сейчас ей захотелось попасть в сказку – так остро, до дури пахнущую всеми ароматами секса! И она, вдруг, ясно поняла, что этот её сегодняшний гость не просто так оказался здесь сейчас. Здесь, рядом с ней. Она, почему-то, ясно осознала, что ей сегодняшнего её гостя послало само провидение, как подарок за все годы её тяжёлой и, чего уж там говорить, такой никчёмной жизни. Этот человек, который сейчас разговаривал с ней, был из того, другого общества, из другого мира людей, куда ей вход с самого момента её появления на свет был навсегда закрыт. И ей оставалось лишь слушать от «знающих людей» красивые истории о том, что там происходит. Там, в том сытом и счастливом обществе людей, из которого провидение вдруг выдернуло этого юношу и подарило ей сегодня. Его голос был как музыка из волшебной флейты, и… он загипнотизировал её. И вдруг в её лоне что-то засвербело. Как будто первобытный человек взял щепу, вставил в неё палочку и стал эту палочку вращать в своих ладонях вокруг её оси. И вот в щепе появилась первая искра, а за ней – небольшой огонёк. И вот уже огонёк превратился в большой, пылающий костёр. А костёр не замедлил превратиться в пышущую жаром доменную печь! Ах, как бы ей сейчас хотелось со всей своей страстью, со всей своей любовью посмотреть ему в глаза, чтобы и он понял, что в этот час они посланы небом друг другу! Её беззубый рот раскрылся, и шепелявя она заговорила своим скрипучим голосом. И в эту минуту ей казалось, что она не просто говорит ему слова, не просто даёт ему ответ на его просьбу о помощи, а поёт ему своим ангельским голосом песню о своей любви к нему. Эсмеральда – Ты просишь, чтоб я цену назвала? Так вот моя цена, мой милый: Я хочу тебя! Хоть совсем я небогата. Мне не нужны твои ни медь, Ни серебро, ни злато… Возьми меня, согрей своим теплом! Пусть твой ясный сокол, Залетит в мой дом! Сожми меня покрепче, Чтоб я снова расцвела. Губами жадными впейся в мои уста, Чтобы от счастья эту ночь, Я разрывала криками! Вот моя цена, мой милый. Всю свою жизнь тебя ждала. Ты вовремя пришёл, лишь для тебя, Вновь в моём сердце занялся костёр. Прошу тебя, согрейся о него! Ты послан мне за все те ночи, Что провела я в холоде. Войди в мой храм, прими его дары! И вместе к звёздам вознесёмся мы. Пусть нас случай свёл. Какое-то пари… Ты сотвори со мною, сотвори… К чему тебя принудил твой господин! Вот я: бери меня, бери! А потом от счастья, Что был ты в моей жизни, непременно, Я раструблю по всей вселенной! И все узнают, что ты мной владел. И что исполнил то, что было велено тебе. Дойдёт тот слух до господина твоего. И будешь ты прощён и… И… вовек ты не забудешь эту ночь! Эсмеральда замолчала. Её сердце снова билось, как тогда в юности! Она была на пороге счастья и уже от этого была счастлива. Ведь иногда состояние от предвкушения счастья сильнее, чем последующее вкушение его. Её накрыла эйфория. Да, да! Сейчас всё случится! Небо, само небо послало ей этот подарок, чтобы она утешилась им в старости! Она в плотную приблизилась к Лаэрту и… обняла за его шею, подставив ему свои губы для поцелуя. Лаэрт совсем не ожидал такого поворота дела! Самое большее на что он был готов – так это заплатить ей за её услугу золотой. А тут вдруг эта бабка: старая, грязная, вонючая цыганка просит у него любви? Просит, чтобы он оседлал её!!! И когда её руки сомкнулись на его шее, волна брезгливости обрушилась на Лаэрта и накрыла его с головой. И он со всей силы оттолкнул её от себя. Да так сильно это у него получилось, что худое, костлявое тело Эсмеральды, как пёрышко, отлетело от него на пару метров. От удара о землю, какая-то, пелена спала с её глаз. От боли, что пронзила её спину, мозг цыганки тут же просветлел. И во всём её существе заговорил животный страх за свою жизнь. «Доменная печь» в раз остыла. И из её горла вырвался крик боли и страха: Эсмеральда – Спасите!!! Помогите!!! Убивают!!! А Лаэрт в гневе набросился на неё. Лаэрт (с глубочайшем возмущением и презрением) – Да ты что, старая, сошла с ума? Ты хочешь чтобы я – тебя? Ты просишь, чтоб я взял тебя? Ты!!!.. ты в своём уме? Я благородный человек! Ты, женщина, совсем не ровня мне. Ты всего лишь грязная цыганка!!! Ты хочешь, чтоб я о тебя марался? Я чую… как смердит лоно твоё! А ты мечтаешь, чтобы я вошёл в него? Да ты, видать, совсем сошла с ума, Раз свою грязную дыру Ты храмом назвала!!! Ты знаешь, старая, зачем к тебе пришёл. Я объяснил тебе толково всё. Бери злотой и сделай всё, как надо. Или, клянусь, своею шпагою, Наделаю в тебе я столько дыр, Что будешь ты похожа на швейцарский сыр! Спрошу тебя ещё лишь раз: согласна? Или прощайся с жизнью, с…ка старая!!! Гремел голос Лаэрта… А в сарае уже заждались Эсмеральду с водой. И когда со двора стал доноситься чей-то женский крик, а за ним возбуждённый мужской голос, то на него вышли двое мужчин с факелами. Это были её сыновья Буратино и Маугли. Им показалось, что это кричит их мать. Они стали факелами освещать темноту, чтобы понять, что присходит. А затем поспешили в сторону колодца, разумно предполагая, что именно оттуда и могли доноситься голоса. Ведь их мать ушла за водой к колодцу. Сцена LXXII И не дойдя до него с пяток метров они увидели такую картину: Эсмеральда сидит на земле и голосит взывая о помощи, вокруг неё разбросаны куски разбитого кувшина, а в паре метров от неё стоит какой-то молодой человек, похожий на благородного с лицом полным гнева. Буратино – Мать, что здесь случилось? Кто этот мужчина, Он тебя обидел? Маугли – Кто ты, зачем пришёл сюда? Я вижу… ты не один из нас! Что здесь забыл? Какую хочешь нам учинить беду? Встань, мать, дай руку мне свою! Лаэрт не ожидал такого поворота дела, он был в замешательстве, он не знал, как ему объяснить сложившуюся ситуацию. Эсмеральда (наигранно стоная, охая и плача) – Он дьявол, он на меня напал!!! Увидев, что я здесь совсем одна, Хотел отнять он у меня кувшин. Воспользовавшись тем, Что у него поболее сил. Стал драться он со мною за него. Избил меня! Чуть богу душу я не отдала! За свой кувшин сражалась я, Как львица за своё дитя! А он же видя, что ему меня не победить, Взял, падлюка, да и разбил кувшин!!! И шпагу уж хотел достать, Чтобы меня прикончить!!! Но тут явились вы мои сыночки! Два моих молодчика. Как вовремя! Господу хвала, что, б…дь, осталась я жива! Пусть он заплатит за кувшин и за побои. Я думаю, что это всё златого стоит! Знаю я, при нём такие есть деньжищи. А ну его, сыночки, обыщите!!! Верзилы повернули к Лаэрту свои лица. На них читалась полнейшая решимость сделать то, что им приказывает мать. Лаэрт почуял для себя угрозу. Он весь напрягся и его ладонь ещё сильнее сжала рукоять шпаги. Лаэрт – Ну, ну давайте! Денег захотелось? А не хотите ли мого клинка отведать? Вас двое, плюс ещё старуха… На всё уйдёт меньше минуты. Но прежде, чем дух из вас выйдет вон, Знайте, что старуха всё вам лжёт!!! Свой кувшин она сама разбила, Лишь только голос мой заслышав. От чего-то удержать его в своих руках, Она была не в силах. Да, к ней обратился я. Просьба у меня была… одна. Но друг друга мы, видать, не поняли. Слышу я теперь обиду в её голосе. Что ж, «матушка», прости. На этом и расходятся наши пути… А с вами я бы справился легко: Владеть умею я клинком. Но жизни мне лишать вас ни к чему. О вас марать клинок свой не хочу. Я его привык купать в крови, Людей другой породы: То да – то люди, вы ж – уроды!!! Но уродам тоже надо жить на что-то. Я же человек хороший. Я заплачу вам за кувшин разбитый, Как с этой с…ой мы договорились. Пять монет сейчас вам отсчитаю, И проваливайте!!! Хотя… постой, постой, Мне помнится, уж рассчитался я с тобой! В пять монет ты оценила свой кувшин. Помнишь, как деньги получила от меня свои? И слышишь, женщина… Найди себе подобного мужчину. И если помоешься, станешь с ним счастливой. Других нет вариантов у тебя. Кому ещё сгодится твоя старая дыра? Так, я всё сказал. Эсмеральда (продолжая изображать потерпевшую) – Ой, верьте мне мои сыночки, Кто вам роднее он или я? Кувшин, кувшин хотел он у меня отнять!!! Сейчас засрёт он вам мозги Своими умными речами. Как он засрал их мне. Когда, сыночки, мы не сошлись в цене. А денег, никаких, я от него не видела! Ни про какое дело от него не слышала! Не понимаю, что он тут плетёт, Про баню и про мою плоть? И вот ещё в чём вам хочу, сыночки, я признаться: Он меня, бесстыжий, домогался!!! Лаэрт (возмущённо) – Ну, ты и гнида, с языком змеиным!!! Что ж… пусть будет у тебя сегодня, День счастливый. Зато, что я тебя на землю опрокинул, Когда ты, ведьма, в шею мне вцепилась, Дам тебе ещё я пять монет. Помни, старая, о щедрости моей! Когда с объятиями ты ко мне полезла, Да, пришлось… пришлось, Поставить мне тебя на место. Как хозяину, что ставит на место свою собаку, Когда от рук та отбивается. Во всём сама ты виновата. Хотел я по-другому с тобой дело сладить, Ну да ладно, видать, не судьба. Только зря потратил время на тебя. Лаэрт выпустил из своей ладони рукоять шпаги, которую он пока не доставал из ножен, снял с пояса кошелёк и, высыпав на одну из ладоней горсточку монет, стал отсчитывать деньги. Увидев при свете факелов на ладони юноши деньги разного достоинства, братья разглядели в этой небольшой кучке и золотую монету. Они, не сговариваясь, переглянулись между собой: и каждый понял, какое дело им предстоит сделать… ведь их гость, по доброй воле не расстанется со своим кошельком. Братья понимали, что это стоящее дело. А значит – судьба Лаэрта была решена. Буратино – Слышь ты… дятел, ты нас оскорбляешь! Мы тоже грамотные. Дай сюда кошель, мы сами отсчитаем. Лаэрт – Заткнитесь! Вот ещё вам пять монет. Бог с вами шесть! И уносите ноги поскорей! Сегодня, как никогда, к негодяям добр я. Маугли – Мы люди добрые, Но оскорблений не намерены терпеть! А ну-ка, падла, дай сюда кошель. Иль ценишь ты его дороже своей жизни? Ну и дурак же, ты братишка! Сцена LXXIII Непонятно сколько бы ещё продолжалась перепалка между ними, как вдруг Буратино, неожиданно для Лаэрта, подался всем телом в перёд и факелом, который он держал в правой руке, сильно ткнул в лицо юноши. Лаэрт закричал от боли и на какое-то время потерял зрение. Он выронил кошель и монеты, что держал в своих ладонях. Они упали на землю возле его ног и рассыпались в разные стороны. Лаэрт молниеносно прижал ладони к лицу и стал тереть пальцами свои глаза, намереваясь тем самым вскоре вернуть себе зрение. Но за это время он потерял контроль над ситуацией, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Маугли быстро поднял с земли, примерно с череп овцы, камень и со всей силы нанёс им удар по голове Лаэрта. От этого страшного удара Лаэрт на какое-то время потерял сознание, но всё ещё продолжал удерживаться на ногах. Видя это, братья побросали свои факелы на землю и вдвоём набросились на юношу. Повалили его на землю и принялись избивать со всей силы, на которую они были только способны. В их существах: сердцах, душах, плоти заговорил животный, хищнический первобытный инстинкт. Инстинкт убийц. Лаэрт, даже ещё не в полне придя в себя от полученного им удара камнем, отчаянно сопротивлялся. Эсмеральда же, видя всю эту картину потасовки, быстро вскочила с земли, взяла один из факелов и подняла его над дерущимися, чтобы, как она решила, её сыновьям было бы сподручнее наносить точные удары по её гостю. Схватка продолжалась уже несколько минут. В Лаэрте вдруг проснулась неожиданная сила, сила, которая просыпается в человеке лишь в минуты глубочайшей, отчаянной борьбы за свою жизнь. И сейчас даже эти два здоровенных мужика, после нескольких минут схватки, всё ещё никак не могли одолеть его, придушить его. Видя всё это безобразие, их мать решила прийти им на помощь. Она осветила факелом место вокруг себя и быстро нашла то, что ей было нужно. Эсмеральда подняла с земли остроконечный черепок от разбившегося кувшина и, вооружившись им, приблизилась как можно ближе к куче сражающихся между собой людей, и стала поджидать удобного момента, чтобы сказать своё решительное слово и поставить точку в этом затянувшемся деле. И вот этот роковой для Лаэрта момент настал. Улучив момент, когда в свете факела стала отчётливо видна голова и шея Лаэрта она, сама не ожидая от себя такой прыти, сделала всем своим костлявым телом отчаянный бросок вперёд. С криком, который по мощи напоминал боевой клич викингов: «Сам помойся!!!» – Эсмеральда мгновенно нанесла удар острым концом черепка куда-то в шею юноши. Удар пришёлся в сонную артерию. Лаэрт в пылу схватки даже не почувствовал боли. Он только почувствовал, что стал как-то слабеть, что силы стали покидать его. А в это самое время из раны на его шее фонтаном хлестала кровь. И чем больше он напрягался в пылу битвы, тем сильнее из нее шла кровь… Но вот Лаэрт окончательно ослаб, он истёк кровью. Он уже не мог боле отражать удары своих противников. А те, почувствовав, что одерживают верх, что окончательная победа совсем близка, стали с ещё большей силой и усердием наносить свои удары по бездыханному телу Лаэрта. Наконец, братья осознали, что дело сделано. Лаэрт был мёртв. Братья немного отдышавшись, поднялись с земли и стали осматривать место боя. Сцена LXXIV Буратино – Ну, мать… ты молодец! Порох есть ещё в тебе! Маугли – Он сам себе избрал такой конец. Глупец! Кошель поставил выше своей жизни, А ведь могло б… всё по-иному выйти. Буратино – Так, тебе братишка, я скажу: Судя по всему… Жадность, жизни нам не удлиняет, Только вот не каждый это понимает. Маугли – А ты, мать, молодец! Вовремя подсуетилась. А то не знаю… Сколько бы ещё с ним провозились. Всё это время пока братья приходили в себя после схватки и обменивались впечатлениями от случившегося, Эсмеральда ползала на коленях по земле, держа при этом один из факелов перед собой и поближе к земле и… собирала, собирала рассыпанные вокруг них деньги. Наконец братья обратили на это дело своё внимание и один из них обратился к ней: Буратино – Ну что, мать, много ли насобирала? Дай-ка мне, я сосчитаю… Эсмеральда (уклончиво) – Да так… пару монет… не более. Темно ведь очень, не разгляжу я сослепу. Маугли – Сейчас собрать всё нужно обязательно. И спрятать, Пока нас не хватилась братия! Буратино – Мать, я сказал же: деньги, дай-ка их сюда. Со зрением по лучше у меня, чем у тебя. Не зли меня… Эсмеральда (запричитала) – Ой, сыночки, уж вы не обидьте маму. Ведь это я помогла вам с ним управиться. Давайте, как порядочные люди, На троих делить всё будем. Сейчас вот всё дособираем, И в кошелёк его упрячем. И сей кошель берусь в сохранности Сберечь я до утра. Надёжней места, чем на моей груди, Вам не сыскать. А поутру, в спокойной обстановке, Всё и разделим поровну, по-родственному. Как та, что вас рожала в муках, Клянусь, что буду я последней с…ой, Если детей своих я обману. Вот вам крест, клянусь, б…я буду! Буратино (рассвирепел) – Мать, я ж тебе сказал: Деньги… ну-ка, дай-ка их сюда! (отнимает у неё деньги) Так: раз… два… три… четыре… пять. Вышел зайчик погулять… Вот, так сказать, Те деньги, во что ты оценила свой кувшин. На держи и спать иди. Эсмеральда берёт у него деньги. Эсмеральда (жалобно запричитала) – Ой, сыночки, за что же вы так с мамой? Я же помню, как вас на руках своих качала. Как я не спала ночами, Как вы грудь мою сосали… И тут она сплюнула и взяла резкий тон. Вот дура! Если бы тогда я знала, Что уважения от вас не получу ни грамма, Удавила бы обоих вас своею пуповиной. Как вы только, с…ки, народились! Два козла – оба в своего папашу. Чтоб его там черти трахали! Ради вас, подонки, Замочила я мальчонку!!! Знайте: мать не уважать, С рук вам не сойдёт такое. Попомните, падлюки, моё слово! Отдайте, нехристи, мне мою долю, Пока не навела на вас я порчу! Маугли (раздражённо) – Давай, давай, старая, проваливай. Уже, блин… заколебала. И смотри о том, что было здесь Ни с кем болтать не смей!!! Если кто о нас вдруг будет спрашивать… Скажи… скажи, что на дворе, мол, спать они остались, Что завтра, рано поутру По грибы, по ягоды в лес они пойдут. Буратино – Так, мать, ты не трынди. Денег мы тебе довольно дали. Нечего нам сцены тут устраивать. Всё равно ведь пробухаешь! Давай-давай иди, родная, спать. Нам ещё дела с брателлой надо порешать. Нам сейчас не до тебя… Маугли – Мать, пойми нас правильно, Не до тебя сейчас, уж очень мы устали. Буратино – Мы тебе платочек купим… опосля. Ты не сомневайся в этом, мать! Так… бог с тобой, вот тебе ещё монетка. Ты это… как проснёшься завтра, сходи в церковь. И поставь там пацанёнку свечку. Ну, молитву там красивую произнеси. Слова хорошие скажи… А как звали-то его не знаешь?.. Эсмеральда (плача от обиды на сыновей) – Отдайте мои деньги, падлы! Буратино (продолжая) – Ну да ладно… Значит, скажи там хорошие слова. Чтобы с миром упокоилась его душа. Давай по-человечески покончим с этим делом. Чай мы люди, а не звери. Эсмеральда, понимая, что больше денег от сыновей она не дождётся, всхлипывая удаляется восвояси. После её ухода братья начинают обдумывать, как им поступить с телом убиенного. Сцена LXXV Маугли (потирая шею) – Ты как, братишка? Буратино – Да… дела, немного он помял меня. С виду щенок хиленький, Да оказался жилистым! Маугли – А что, брат, с трупом делать будем? Здесь его оставить будет глупо. Первый, кто с утра пойдёт к колодцу, Сразу на него наткнётся. Шум, я думаю, такой поднимется… Как бы нам с тобою не спалиться. Ведь по нам с тобою видно, Что мы в переделке были. Как бы наш народец… С этим делом нас не увязал, Да и нас потом не сдал!!! Буратино – Есть у меня мысля, поступим так: Давай снесём его к ручью, К тому, что глубоко в лесу. Каждый день разное зверьё, К нему идёт на водопой. То зверьё поджидают волки, А потом питаются их плотью. Вот и мы его туда снесём, Пока не рассвело. Я думаю, они о нём там «позаботятся». Пусть полакомятся благородной кровью! Маугли – Брат, хорошая идея! А деньги мы когда поделим? Буратино – Как рассветёт – так первым делом. После этого они принялись приводить свой план в исполнение. Факелы затушили: они им больше были не нужны. Сегодня было полнолуние, а на небе ни тучки, и поэтому было достаточно светло. Луна невольно оказалась их подельником в этом страшном деле. Чук нагнулся над телом Лаэрта и содрал с его плеч плащ. Затем они аккуратно расстелили его на земле. Мужчины взяли тело за руки и ноги и положили его на край плаща. Затем вместе опустились на колени, оба с одной стороны трупа, и стали руками закатывать тело в плащ, как принято у некоторых народов закатывать мясо в лаваш. Когда дело было сделано, они взялись за плащ, каждый с одного из концов, и по тропинке заспешили в лес… Так из-за глупого пари закончилась молодая жизнь Лаэрта. Сцена LXXVI А между тем после отплытия Гамлета в Англию и во дворце стали происходить некоторые интересные события. Покои Полония. Он только что вошёл к себе после окончания трудового дня. Появляется слуга и докладывает ему, что учёный муж Горацио покорнейше просит его принять. Полоний соглашается принять учёного. Горацио – Желаю здравствовать тебе, Полоний! Муж благороднейший из всех мужей! Достойнейший из всех мужей! Да что там говорить – любимец королей! Благодарю тебя от всей души. За то, что ты средь дел своих важнейших, Сумел немного времени найти, Чтоб мне минутку уделить, Чтобы меня принять. Простого смертного, так сказать. Надеюсь, не разочаровать тебя Своим визитом… (и далее, уже не громко, возведя очи к потолку (О, боже, дай мне силы…) Хочу в преддверии той темы, Что сейчас тебе озвучу, Я милости твоей просить. Чтоб прежде, чем на голову мою, Обрушишь гнев свой, ты… Вдумался в слова мои. Как делал это я все эти дни. Поверь, нам есть, что обсудить. И прежде чем переступить порог твой ныне, Я взвесил всё… Я много дней провёл в молитвах, Прося ответ у бога. Чтоб он мне указал дорогу, Мой путь… И вот теперь я пред тобой стою! Полоний никогда раньше не видел Горацио в таком возбуждении. И его речь очень заинтриговала короля. Он понял каким-то шестым чувством, что у Горацио действительно есть к нему какое-то важное дело. Полоний (с улыбкой) – Горацио, я вижу, что в чём-то очень важном, Ты мне решил открыться. Никак не ожидал тебя с визитом… Но после стольких лет, что знаю я тебя, Уверен, что не стал бы ты вот так, Трястись по пустякам. Скажу тебе я так: ты муж достойный! Из уважения к твоей персоне Клянусь, чтоб не услышал я, Готов тебя понять… Потом, ну если что, простить И с миром восвояси отпустить! Давай, Горацио, побереги, друг, моё время И с чем пришёл ко мне, Скорей поведай, а то пора уж мне обедать. Горацио весь напрягся, покраснел от волнения, стал дышать учащённо… И наконец заговорил. Горацио (обольщение Евы змеем) – Полоний… после того, что я сейчас тебе скажу, Возможно, ты меня ударишь по лицу. Но всё равно тебе скажу. Держать в себе я это боле не могу. Хочешь – нет, а хочешь верь мне, Но я сейчас под властью проведенья… Сам не отважился бы я, Но был услышан мною глас, Что должно мне… И вот… я сделал этот шаг! А иначе… как? Знай, Полоний, что все мы у судьбы в рабах! Судьба, Полоний, рулит всем, судьба. Пред нами цели ставит! Внимания к себе не привлекая. Никто как я, учёный муж, Всецело утверждать берусь: она всем правит! Безмолвно нам отдаёт приказы! На муки обречён тот, Кто ей не станет подчиняться!!! Так-то… И вот сейчас… речь поведу я о прекрасных людях: Тебе, себе… и о твоей дочурке… Полоний, я в Офелию влюблён! И вот пришёл к тебе… просить руки её! Я вижу удивление в твоих глазах! Себя ты спрашиваешь: «Как? Как этот седовласый господин Сей юной розе себя в мужья мог предложить?» Но знай, Полоний… На всё божья воля! Полоний, моим словам навстречу, Открой свой разум. И сможешь ты тогда постичь Весь проведенья замысел! Знаю, прозрение твоё не за горами, Ведь не с пустыми я к тебе пришёл руками. Чтобы слова свои мне делом подтвердить. Велит судьба, Полоний, мне ва-банк пойти! Друг друга знаем мы не первый год. И вот сейчас… Готов, Полоний, я открыться пред тобой. В одном из наших разговоров, Ты посмеялся надо мною. Помнишь, Полоний? Мол: «Не умеешь гальки превращать в алмазы, И золота секрет за столько лет не разгадал ты». Согласен, справедлив был твой упрёк. Но вот… и вот!.. Полоний, дело в том, что после стольких лет, Что был я у науки в рабстве Сумел открыть я всё же формулу богатства! Скажу тебе, как будущему тестю по секрету. А я не сомневаюсь в этом. Что я уже, Полоний, сказочно богат! Богаче может… даже короля!!! А в подтверждение слов моих, Вот… на этот камушек взгляни!.. Через какое-то время Горацио удалось всё-таки справиться со своим волнением. И его речь стала размеренной и гладкой. Было видно, что говорит уверенный в себе человек. Полоний не знал прежде такого Горацио. А ещё Полоний был очень удивлён самому себе… потому, что он стоял и внимательно слушал весь этот бред, что сейчас нёс учёный муж. И о его любви к Офелии и всё остальное бла – бла – бла. Но что-то ему подсказывало, что надо дослушать своего неожиданного гостя до конца. И вообще, сейчас происходило что-то до селe для него необычное: к нему сватались! Его дочурку хотели взять замуж! И эта ситуация потрясла его. Его девочка выросла! А Горацио сейчас блефовал. Никакой формулы богатства он не открыл. Просто поддавшись искушению и неожиданно проснувшейся в нём жадности, он благополучно, уже, распродал большую часть содержимого тех бочек, которые доверило ему его величество. Товар шёл «на ура!» И Горацио уже действительно был, конечно же тайно, одним из самых богатых горожан! Но тут перед ним в один из дней, когда он пришёл в себя в перерыве между принятием лекарства, встал вопрос: «А где же большая часть содержимого бочек?» Горацио пришёл в полнейший ужас от одной мысли, что ему придётся держать ответ перед королём! И что он скажет королю? И у Горацио созрел план – бежать! Бежать как можно скорее и как можно дальше, чтобы руки короля не смогли бы его там достать. И он знал только одно такое место на земле – это Америка!!! А пока чтобы прикрыть себе «зад», на всякий пожарный случай, Горацио, ведь он был как-никак великим учёным, решил восполнить недостающее количество «лекарств» другими веществами. Лекарство в виде белого порошка он (тогда этого слова ещё не знали) разбодяжил мукой, а лекарство в виде сушёной травы он перемешал с измельчённой листвой из своего палисадника. «Лекарством» из третьей бочки он решил пока не торговать. А по прошествии некоторого времени Горацио сделал, уж так само собой получилось, ещё одно великое открытие в медицине. Оказалось, что авторитет его лекарства в народе был настолько велик, что люди, лечась мукой и измельчёнными листьями из его палисадника, также благополучно продолжали вылечиваться от всех болезней. Сначала это поставило Горацио в тупик, но потом, хорошенечко пораскинув мозгами и проанализировав эту ситуацию, он понял, что открыл новый метод в лечении людских заболеваний! Этому новому методу лечения в медицине Горацио, конечно же, дал своё имя. Но «Эффект Горацио» как-то не прижилось. А потом и вовсе ушло из медицинских терминов. И врачи всего мира впоследствии стали называть этот метод просто «эффект плацебо». А сейчас… сейчас Горацио во всю окучивал Полония. Он прекрасно понимал, чтобы благополучно эвакуироваться ему нужен план прикрытия, и он разработал этот план! Ведь не зря же он был учёным! План – это женитьба на Офелии и последующее свадебное путешествие, из которого он и не собирался возвращаться. Следуя своему плану, он пришёл к Полонию и стал его сейчас обрабатывать. Да, Полоний, у короля ты в фаворитах! И титул твой высок! А что, скажи на милость, будет с тобой потом? Сколь долго сможешь ты ещё Отвешивать поклоны? Надеюсь, в пояснице боль тебе уже знакома? Когда состаришься, На кой чёрт будешь ему нужен? Ещё год-два и ты ему наскучишь. Не надоело ль пресмыкаться? И от чужой зависеть воли? А вдруг в измене заподозрит он тебя? Тогда по шее чик тебя… топориком… Полоний, я человек достойный. Отдай Офелию мне в жёны! Да, я не герцог и не барон, но что с того? Туда, куда её я увезу, На титулы, пардон, плюют!!! В Америку лежит наш путь! Там нет королей, там всяк себе хозяин! Клянусь, Полоний: добрым буду тебе зятем! С деньжатами моими, хваткою твоей… Я верю: ждёт, Полоний, нас успех! А что здесь в перспективе у тебя: Больную спину гнуть на короля? А наш сырой, холодный воздух?.. Вреден для здоровья нежной розы. А там, куда мы уплывём, Где в счастье с нею заживём, Много тепла и солнца. Фруктов сладких, сочных! И для внучат твоих полезно это будет очень! Там для людей смышлёных таких, как ты и я… Я от людей не раз уж слышал: райская земля! Решайся, друг, иль под конвоем к королю веди меня… Или с Офелией благослови наш брак! Но только знай: Офелию твою Счастливой сделать я смогу! Не пожалею жизни за неё!!! Теперь… твой приговор я выслушать готов… Полоний был в шоке, он ни за что бы не смог предположить с каким делом к нему явится Горацио. Он мог бы предположить всё, что угодно, но только не это!!! Полоний был настолько в шоке, что его мозг был как бы парализован от того, что он сейчас услышал. И всё же, где-то, в глубине его мозга сохранилась способность к осмыслению всего сейчас происходящего с ним. И это помогало ему делать умное лицо. Но вот шок стал проходить и ему на смену пришёл гнев! И если Полоний не спешил его обрушить на Горацио, то лишь потому, что он давно знал этого старого мудака. И вот просто так, со зла, надавать ему затрещин и пинков он не мог. Давнее знакомство, старые связи удерживали его от этого. «Видать у Горацио совсем крыша поехала на старости лет», – решил Полоний. Наконец он полностью пришёл в себя… Полоний (в недоумении) – Горацио, сейчас… что это было?.. Я думал… от тебя… как всегда, Услышать речь умного мужчины. А ты что, белены объелся? Влюбился в девочку, Ты что, впал в детство? Горацио, ты нёс сейчас такое!!! Скажи спасибо, что нас было двое. А знаю я, Горацио, что и у стен есть уши… Молись, чтобы ни кто нас не подслушал! Так вот, Горацио, скажу тебе я тaк: Своею речью ты не оскорбил меня. И если вдуматься, В ней даже можно что-то умное найти: Ведь доченьку мою ты с розою сравнил! Так вот, Горацио, коль в твоей речи, Была хоть капля истины, советую: Предстань пред королём и… повинись ему! Другого способа не вижу я, Чтоб искупил ты, старый чёрт, свою вину. Мол, так и так: «Простите, заработался… К вам не спешил с докладом, Что вот на днях я открыл формулу богатства! Король, любимый не взыщи… Теперь вот, всё что нажил за все дни, Принёс к стопам твоим… Смилуйся, отец родной, прости… И если надо наверчу ещё! Лишь дайте свой приказ. Трудиться буду не смыкая глаз!..» И, кстати, камушек… ну-к, дай его сюда. Так-так, так-так… Что… настоящий, не стекляшка? Посмотрим, что на это ювелир нам скажет. Даю тебе, Горацио, три дня. На то, чтоб ты пришёл в себя! Потом уж, друг мой, не взыщи – С конвоем в гости меня жди. Теперь иди ты… восвояси! Уж поздно, отдохнуть мне надо. На этом они и расстались. Перед их расставанием было видно, что Горацио ещё что-то было хотел сказать Полонию, но не стал. Его «программа» на сегодня была выполнена. И Горацио бодрым шагом отправился к себе. А Полоний заметил ещё одну интересную вещь, произошедшую после их разговора. Горацио не отвесил ему перед своим уходом положенных в таких случаях поклонов. Полоний отметил про себя, что с Горацио действительно что-то произошло. Это уже был совсем не тот Горацио, которого он знал прежде. И Полоний подумал, что ему следует получше присмотреться к человеку, которого он (так он считал до его сегодняшнего визита) хорошо знал. Сцена LXXVII Полоний. (в недоумении, задумчивости) «Не знал такого Горацио я прежде. Учёный муж всегда учтив был, скромен, вежлив, А сегодня дерзок! Отдай дочурку в жёны – я богат! (ха! ) Для зятя староват ты, брат. Сдаётся мне, всё это чушь и ересь!!! Козлина старая, похоже, что совсем умом поехал. Но долг велит мне, всё же… этот бред перепроверить. Чушь – не чушь, дружба – дружбой… А служба – службой!.. Хм… и проведение ещё приплёл к своим речам. Он думает, я что: совсем дурак? Мол, так оно ему велело… Блефует. Я же вижу, пень горелый! На кой чёрт старому хрычу жениться? Разве он справится… с молоденькой девицей? Ну, если это дело ему так нравится, Пусть вон своей Матильдой утешается! Ха… Пойду Офелию порадую сим анекдотом. Нет, от Горацио не ожидал такого! Одно лишь ясно: дочка подросла. А значит ждать сватов пришла пора!» Сцена LXXVIII Полоний из своих покоев идёт в комнату Офелии. Он решил поставить её в известность о сватовстве Горацио. Законно полагая, что это в принципе забавная история. Такие истории нечасто случались в их семье. И он решил этой историей развлечь дочь. Полоний – Родная, здравствуй! Чем занимаешься? А хочешь посмеяться? Представь себе, Ко мне сейчас, вот, приходили свататься! Один тебе известный человек, Просил твоей руки! Я отказал ему, ведь он совсем старик! Ни титула нет у него приличного, ни дома. Лишь что-то плёл он про свои «мильоны…» Мол, он богаче короля… на сей день… Я указал ему на дверь. Офелия – А кто он, папа, не томи, скажи скорей? Я понимаю так, что он не отпрыск королей? Иначе ты бы не посмел На руку претенденту указать на дверь? Полоний – У королей на брак совсем другие планы. Им подавай принцесс, И лучше бы с приданным. Горацио, учёный муж. Горацио просил твоей руки! Скажи, Офелия: ну как тебе такой жених? Ведь мы почти с ним одногодки, Ему, наверно, тоже сороковник? Я думаю, что для него – ты юная совсем ещё. Да уж: седина в бороду – бес в ребро! Твердил мне о своей любви к тебе, Плёл что-то о своём богатстве… Хотя не глупый малый он, Учёный, кто его знает… Cцена LXXIX И вдруг Полоний ушёл в размышления над словами Горацио. И эти мысли потихонечку завладели всем его разумом, а потом и всем его существом. И вдруг Полоний увидел в комнате ещё одного человека… Человек сразу же показался ему очень знакомым. Достаточно было одной секунды, чтобы Полоний узнал в нём себя!!! «Полоний» ходил по комнате, размахивая руками и всякими жестами старался придать большей убедительности своей речи. Эмоции завладели его лицом. А эмоции тут же превращались в какую-нибудь маску на лице «Полония». То в маску, олицетворяющую собой алчность, то жадность, то корыстолюбие. Полоний же от овладевшего им страха стоял не шелохнувшись, боясь обнаружить себя. И тут Полоний вспомнил про дочь: «Офелия!!!» – от страха за неё он за секунду покрылся холодным потом. Но он не мог к ней броситься. Всё его тело как бы одеревенело. И всё, на что он оказался способен, это лишь повернуть свою шею и краем глаза взглянуть на дочь. Девушка стояла в задумчивости у окна, тоже погружённая в какие-то свои мысли. По её виду было понятно, что она даже и не подозревает, что вместе с ними в комнате находится кто-то ещё. Это успокоило Полония. И тут он понял, что кроме него их гостя больше никто не видит и не слышит! Он вдруг осознал, что видит то существо, которое живёт внутри него. Он понял, что видит свою суть!!! И Полоний стал вслушиваться в то, что говорит его гость. А «Полоний» всё говорил и говорил, продолжая убеждать Полония более серьёзно отнестись к словам Горацио. «Полоний» «Быть может, вдруг, успехом Увенчался его труд?.. И научился наш Горацио (ха!) Зашибать деньгу?.. Ай да Горацио, ай да плут! Быть может, вот… сидит там у себя сейчас, Гребёт деньгу лопатой! А наш король про это ни чего не знает! Постой, постой, Полоний. Как-то не к месту ты вспомнил короля. Он в шоколаде, а вот твоя судьба, Детей судьба пока ещё не так ясна… Я вижу дело так: Горацио не идиот. Никто не смеет так назвать его! Ко мне пришёл он с чистою душой – Я видел это по глазам его. Нет… не просто ему было, Себя родимого в руки мне отдать. В глазах его была надежда. Быть может, мне надежду эту… оправдать? Не зря ж сказал он про судьбу, Когда бубнил мне речь свою. Мол, проведенье указало путь ему… Что ж, он учёный человек, По более меня знает: «Судьба, Полоний, рулит всем судьба!» А может заливает? С недавних пор я чую, Что-то в воздухе витает… А часом муж учёный ничего ль не затевает? И как теперь намерен он… Своим распорядиться состоянием? Приставить, может быть, К Горацио мне соглядатаев? Сказать такое: «Я богаче короля!» Совсем учёный потерял наш страх! Не метит ли Горацио наш в олигархи? Возьмёт и власть потом под троном расшатает!.. История вся эта начинает дурно пахнуть… Крамола и измена!!! Вот как это называется! О, боже! боже! Чего же медлю я? Скорей бежать!!! Бежать!!! Спасать страну и короля!!! Так-так, так-так… А если… для начала… пусть он меня, Сначала компаньоном сделает своим! Предъявит мне, так сказать, плоды трудов своих… А что касается Офелии, Там видно будет, поглядим…» Сцена LXXX На этом его размышлении о случившемся прервала Офелия. С серьёзным лицом она обратилась к отцу. «Полоний» исчез. Он снова отправился туда, откуда и явился, а именно в глубины мозга Полония. Увлекая за собой остатки его совести… Офелия – Любимый мой отец! После того, что я услышала, И я хочу тебе открыться. Не в силах больше я, С бедой своею от тебя таится… Полоний – Да что ж за день такой сегодня? Все в чём-то мне хотят открыться. Похоже, я в каком-то, сне дурном. Когда же я проснусь? Когда же это прекратится? Что ж… слушаю, Офелия, тебя. Доченька любимая моя. Давай, порадуй своего отца... Офелия – Отец, дочь неразумная твоя… Влюбилась в Гамлета, И от него же понесла… Сама не понимаю, как со мной, Такое вдруг случилось? Всё было как в тумане: Вдруг… в его объятьях очутилась. Лишь помню перед тем как… Стоял он на коленях предо мною. И пылко о любви cвоей мне говорил. Когда очнулась вдруг – в постели мы лежим… Сказать, что Полоний был в шоке, раздавлен обрушившийся на него новостью – значит ничего не сказать. Его дочурочка, его Офелия, смысл его жизни попала в беду! Попала в сети этого гнусного пьяницы и развратника: «Мало ему уличных девок!!! Мало ему женщин из борделей!!! Так, поди ж ты, подавай ему непорочное тело!!! Подавай ему незрелую, юную душу на поругание. Да!!! Да!!! Тысячу раз был прав Клавдий отправив этого негодяя в Англию на муки!!!» – негодовал в душе Полоний. Но вот он уже «пришёл в себя», сказались годы суровой службы у королей. Полоний «взял себя руки». Над его единственной, любимой доченькой нависла беда! И его мозг снова хладнокровно заработал: « Надо спасать дочь!!!» Полоний – Я чувствовал, я знал, Что когда-нибудь к мерзавцу этому. Ты попадёшь, моя родная, в сети! Я видел, как глаза его всегда горели, Когда он на тебя смотрел. Что ж, он опытный охотник, Ты ж, дитя ещё совсем!!! Кобель, развратник искушённый! Всеми пороками с рожденья наделённый! Что ему стоит жизнь сломать чужую? Прелюбодей, ловкач с душой пустою!!! Полоний выговорился и ему стало немного легче. Прости, родная, что от дьявола, В обличии принца, Не смог я уберечь тебя, В том, что случилось, и моя вина. Полоний негодовал. Но он понимал, что этого мало. Тут нужен был какой-нибудь план, а лучше хороший план, чтобы достойно вытащить дочь из этой сложнейшей ситуации, в которую она, а значит и он, попали. Мозг Полония бешено работал, просчитывая в секунду тысячи вариантов. И с каждым новым вариантом он всё отчётливее понимал, что всё не то. Не то!!! Как… вдруг! Вдруг перед Полонием возникла фигура Горацио. (далее с надеждой в голосе) Родная… а… как… ну, это… Как ты догадалась? Что это… в положении теперь? Быть может, обозналась? Давно уж я живу на этом свете. Мне всякие истории знакомы. Одна другой прикольней… Бывает так: Что тешит мыслью женщина себя, Что на сносях она… Потом вдруг выясняется, Что это от капусты её пучит. Что это от капусты ей так живот раздуло. А выйдут ветры из её чрева, И вот она уж – не беременна! Быть может, выводы ещё нам делать рано?.. Офелия – Ах, папа, была б я рада, Если б в капусте всё дело было. Вот уже неделю, как меня тошнит. Служанка наша, Меркель, говорит, Что это верный признак… И с ней всегда такое происходит, Когда от господа подарочек приходит. Полоний – Так вот, что доченька: В жизни всякое бывает. Порою человека такие беды постигают! Так жизнь его… нагибает, Что человек ломается напополам. Был человек, а вот уже он хлам. Я так тебе скажу: то, что с тобою приключилось, Моя родная, это – Не смертельная болезнь. Всё образуется, ты мне поверь! На то и дева ты, чтобы однажды оказаться, В такой вот ситуации. А Гамлет что? Он никогда не стал бы тебе мужем. Он принц, ему для брака, Королевский титул нужен. Так вот… Из положения нам надо как-то выбираться. Я думаю, что предложение Горацио, Теперь нам будет кстати… Да, очень будет кстати! Он говорил, что при деньгах и тебя любит. А если вдуматься: то в жизни, Что ещё нам нужно? Конечно, он не Гамлет ни лицом, ни телом, Но нам сейчас до этого нет никакого дела. Сейчас всего важнее, Что он просил твоей руки. Ну что ж, Горацио: так тому и быть! Да разве ж час тому назад, Я мыслить мог, что нам его послало… Проведение само! Я час тому назад сказал ему, Чтоб он пошёл проспался. Теперь же так скажу, что ты, Горацио, попался! Я дал ему три дня, по дружбе, Чтоб он опомнился. Чтоб мне потом, по долгу службы, Не надо было б к королю, Тащить за шиворот его. Теперь же всё наоборот! Нет боле никаких трёх дней! Венчаться надо вам, родная, поскорей! Я так всё раскручу, я так всё заверчу! Готовься, доченька, скоро к алтарю! Сейчас немедля спать, спать, спать!!! Иначе лопнет голова моя… А завтра, поутру, Горацио я нанесу визит! Я думаю, что сам король, Ваш брак благословит! Так вот что, доченька моя, Иного выхода не вижу я. Согласна ль, каков тебе мой план? Офелия – Ах, папа, Я всецело полагаюсь на тебя. Полоний – Ещё он говорил, что увезёт в Америку тебя! Что там тепло, там райская земля! А может всё и к лучшему? Кто его знает… Ну всё, ну всё. Я спать, родная. Сцена LXXXI Открытое море. Корабль. Гамлет уже проснулся и пытается с бодуна в очередной раз осмыслить всё, что накануне с ним произошло. Ближе к полудню. Гамлет «Да, жалко пацанов. А Клавдий замышлял, чтоб было всё наоборот. Я должен был бы на галерах гнить Или в хлеву, или на псарне жить!!! А он бы преспокойно жизнью наслаждался. Вот то-то его глазки удивятся, Когда увидит он меня, на месте соглядатаев! Быть может быть его тогда «Кандратий» хватит! Да, к скорпиону будет первый мой визит. Посмотрим, что он вдруг заверещит. Когда живого, невредимого меня увидит. Поймёт ли он, что карта его бита? Да-да, всё сходится. Он понял, что я знаю, Как он отца отправил на тот свет! Он полагал: я следующий его клиент. Его письмо – то мой билет в один конец. Воистину, наш Клавдий мастер грязных дел. Меня увидев сразу он поймет: близка развязка… К концу подходит затянувшийся спектакль. За шкуру крепко будет биться он свою, Как зверь, что загнан в западню. Я верю, провидение решит. Кто прав из нас двоих! Я или он – другого нет решения! Он или я – вдвоём нам в этом мире тесно!!!» Потом он находит в себе силы встать, подходит к двери каюты, открывает её и какое-то время дышит, наслаждаясь свежим морским воздухом. Потом обращается к проходящему мимо него матросу: Гамлет – Скажи-ка, братец, скоро ль Дания? С ней, как с невестой, жду свидания! Матрос (радостно) – Уж завтра в это время. Я буду, принц, в своей родной таверне! На датском милом берегу… Прибудем завтра, поутру. Ох, и гульну! Гамлет – Отлично! Ну, что ж, За весть добрую твою, Давай входи, вина налью! Таким образом Гамлет нашёл себе собутыльника, чтоб было с кем поговорить и развеяться. Сцена LXXXII Покои Горацио. Стук в дверь. Служанка спешит открыть. На пороге стоит взволнованный Полоний. Не спрашивая разрешения, он входит. Ему не по себе… На посту первого министра он привык повелевать и отдавать приказы, а тут, вдруг, надо с неровней себе договариваться. Но план есть план. И это план «А», плана «Б» у Полония нет. А это значит, что у его визита к Горацио, у его дела к нему, должен быть только один исход… Полоний (разведка боем) – Привет, зятёк! Теперь к тебе с визитом я! Горацио, мне помнится вчера. Об этом именно ты речь со мною вёл? Ведь породниться ты хотел со мной? Так вот, Горацио. Вчера я был другими поглощён делами. И трудно было сразу мне понять Всё до конца… что ты хотел сказать. Но думаю, что суть я всё же уловил: Ты, доченьки моей руки просил. Горацио, прошу! Слова свои вчерашние сейчас мне подтверди, Чтоб мог понять: на верном я ль пути? Горацио – Полоний, приветствую тебя я в моём доме! Да, именно всё так! С Офелией хочу вступить я в брак! Если б ты знал, как велико моё желание. Назвать тебя, Полоний, папой! Под всяким словом, Что тебе вчера сказал я – подпишусь. Хоть кровью! Полоний, я человек достойный. Офелию твою люблю! Да что люблю – боготворю! Одна теперь цель в жизни у меня: Чтоб счастлива со мною дочь твоя была! Полоний – Горацио, любовь – всё это очень важно. Любовь всего превыше! Но на семью, pardon, нужны деньжата. Горацио, ведь я же не придурок полный. Я помню, слышал от тебя вчера такое, Что ты богаче короля. Ведь это же твои слова? Понять тебя, конечно же, могу. Вчера был в возбуждении ты… Но ты не мог бы уточнить, Что ты имел в виду, Когда поведал тайну мне свою? Поверь мне: на тебя я не обижусь, Коль скажешь вдруг сейчас, Что ты вчера мне всё наврал. Что это выдумки твои. Вот только с камушком как быть? Его проверил я, он настоящий!!! Горацио, что всё это значит, что происходит? Богатство это вот твоё, оно какого рода? Не стану ль я подельником твоим, Когда с тобой союз мы заключим? Ведь речь идёт о чести. Может даже жизни моей дочки! Горацио, в порядочность твою хочу я верить очень! Я помню также, ты вчера сказал: «Я человек достойный!» Так как, Горацио, чему мне верить можно? Горацио – Полоний, верь всему, что я тебе вчера сказал! Полоний, я не на йоту не соврал. Ни о своей любви к Офелии, Ни о своих делах. И вот сейчас, глядя тебе в глаза, Хоть сотню раз могу ещё сказать: Да, я богат, я сказочно богат! Богатство нажил честным я трудом! Ни день, ни год трудился вот за этим я столом! Вникая в суть вещей, я в формулах погряз… И вдруг однажды – раз! Свершилось чудо! И стали гальки превращаться в изумруды, В бриллианты! Я научился превращать речные камушки. А золото варю я из муки – Настолько формулы мои сильны! Тут к Горацио подошёл его кот. Он стал тереться о ногу Горацио и жалобно мяукать, прося еды у хозяина. Горацио на это дело немедленно отреагировал. Кота кормлю я специальными растворами, И вот теперь кот мой срёт жемчугом! Да, Полоний, да. Сейчас наука сильна, как никогда! И если есть за мной вина, то только в том, Что по богатству короля я превзошёл! Я так решил: всё нажитое – моя награда. За годы, что не вылезал из Ада!!! За мой великий тяжкий труд! На том стою. А королям, как не было, Так и нет дела до меня. Ведь я же им не друг, не брат… Всю жизнь свою в нужде я прожил. С их стола не получил ни крошки!!! Я никому и ничего не должен!!! Мне провидение велит: Им тем же отплатить! Его величеству ничем я не обязан. На службе королям здоровье всё своё истратил. Теперь за всё хочу я получить свою награду! Свою долю… Чтоб боле не зависеть от чужой мне воли! И мне плевать: прав я иль не прав!!! Кто мне судья? Кто может лучше меня знать, Что мне выпало на долю? Ответ держать велит мне небо, Только пред самим собою. Судьба даёт нам шанс – Мы упустить его не вправе. Полоний, бери меня в зятья: не прогадаешь! Хотя не знаю. Может полезней было б для тебя, Со всеми потрохами сдать меня… королю? В надежде долю получить потом свою! Но, я думаю, ты знаешь его щедрость… Его жадность!!! Так что, скорей всего, В знак благодарности Вполне ты можешь лишь на одно рассчитывать, Что имя он помянёт твоё… потом В какой-нибудь своей молитве. Возможно… Я думаю, что мысль мою тебе понять несложно? Полоний, если сейчас с тобою заключим союз. И в знак союза, руку дашь свою. И той рукой пожмёшь мою. Открою тайну я тебе свою! Открою свой тайник я пред тобою. Чтоб взгляд насытился твой в волю, Златом, каменьями и жемчугом! Всё это бросить я к ногам Офелии готов. Полоний – Горацио, вот тебе моя рука! Да что рука! Дай обниму, зятёк, тебя! Они обнимаются. Затем Горацио берёт подсвечник с горящей свечой и делает Полонию знак, чтобы тот следовал за ним. Он ведёт его по ступенькам вниз. Он ведёт его в свой подвал, в котором они и скрываются. Через какое-то время они возвращаются из подвала. У Полония лицо чем-то очень потрясённого человека. Наконец, он приходит в себя. Полоний (ликует: его операция прошла успешно, «дело в шляпе!») – Да, Горацио, ты муж достойный! Теперь могу быть за Офелию спокойным! (далее очень вкрадчиво) Хотя вот, если тебе всё честно рассказать, Мой милый зять. Вот то, что я сейчас с тобою разговор веду: На что, мол, будешь содержать семью? Так к этому Офелия, поверь мне, Не имеет никакого отношения. Эт всё мои, отцовские переживания. Всё это хлопоты отцовские мои. Я должен быть уверенным, Что во все дни, Что дочь моя с тобою проживёт, Достаток будет охранять, Ваше семейное гнездо. Офелия ж, когда я передал ей предложение твоё, Что, мол, хочешь в жёны взять её, Мне сразу так сказала: «Папа, я его женой быть буду рада! Он человек достойнейший, Самый порядочный из всех, кого я знаю! Я быть его женой мечтаю! И то, что он имеет средства на семью, Лишь подтвердит теорию мою, Что с ним не пропаду. Но, папа, не в деньгах ведь счастье, – Вот, прям так она и сказала, – Его любовь ко мне – вот это главное! Вот это настоящее богатство! Его приму я всей душой, Ему я буду верною и любящей женой!» Дальше Полоний перешёл уже на деловой тон. Так вот, Горацио, дел много, я побегу. Готовься, завтра – к алтарю! Сегодня ж вечером ждём тебя в гости. Ну, скажем, в часиков так восемь. Сегодня у вас будет, так сказать, помолвка. Чтоб было всё, как у людей! Отпразднуем по полной! Горацио – Полоний, есть просьба у меня к тебе такая, Как свидишься с Офелией, так передай ей Кольцо вот это с чистым бриллиантом, В знак моей любви. До вечера, Полоний! Папа, жди! И не подумай: не стекляшка! Полоний – Зятёк, родной! Зачем ты папу обижаешь? Горацио давно разработал свой план, и всё ждал удобного случая. И когда король отправил Гамлета в Англию, Горацио понял: его час пробил! Более удобного момента для претворения своего плана в жизнь ему трудно было и представить. После его последней встречи с Полонием всё завертелось и закрутилось под чётким руководством Полония. И к тому моменту, когда нога Гамлета вновь ступила на Датскую землю, дело было сделано. Свадьба прошла благополучно и молодые отбыли в свадебное путешествие. Они намеревались первым делом посетить Британию, провести там несколько дней и обязательно осмотреть достопримечательности Солсбери. И ещё им очень хотелось полюбоваться шпилями Кентерберийского собора. О том, что они потом не собирались возвращаться в Данию, а уже на английском корабле отправиться дальше в Америку, не знала даже Офелия. Знал только Полоний. И, конечно же, они ничего не знали о карантине, который установил Английский монарх для датских кораблей… Корабль, на котором Гамлет прибыл в Данию, вошёл в порт к полудню. А ранее, этим же утром, Горацио и Офелия отплыли в своё последнее, и как потом окажется, роковое путешествие. Сцена LXXXIII Mortal Kombat. Сойдя на берег, Гамлет, переполненный гнева, сразу же отправился в замок к королю, намереваясь сказать ему в лицо всё, что он о нём думает и раскрыть матери всю правду о гибели её мужа, прежнего короля Дании и его отца. Гамлет был уверен, что его мать после всех предоставленных ей доказательств встанет на его сторону и они вместе они покончат с Клавдием. А король в это время в своих покоях прибывал в отличном расположении духа. Он мирно отдыхал в своём любимом кресле в обществе своей супруги после тяжёлого, сурового, но непродолжительного поединка с достойным его величества противником, которого король, несмотря на всё его коварство, всё-таки сумел одолеть и прикончил одим махом! Завтрак был повержен! Он капитулировал перед Клавдием и был им заточён в подземелье под названием желудок его величества. Также Клавдию прибавляли хорошего настроения и положительных эмоций всякие картины ( которые теперь постоянно возникали в его в голове, стоило ему только вспомнить о Гамлете) из его теперешней так, по крайней мере, он полагал нелёгкой жизни. Полной невзгод, безмерного физического труда и всевозможных лишений, коими так богата жизнь простолюдина! То он видел его за плугом, распахивающим поле и обливающегося при этом седьмым потом, то в свинарнике, убирающим кучи дерьма за свиньями и по уши в этом самом дерьме, то в кузне, где Гамлет поднимает тяжеленный молот, от которого у него развязывается пупок и кишки из утробы гадёныша высыпаются на землю! О, да, придурок подыхает в муках! От этой картины, где Гамлет подыхая «любуется» перед смертью на свои кишки, его величеству особенно хорошо и тепло становилось на душе. И ещё много разных таких же приятных его сердцу картин и картинок возникало в голове у Клавдия, стоило ему только подумать об этом: уроде, дураке, кретине, мерзавце и подонке Гамлете. Старость, а вместе с ней и всякие болезни, также капитулировали перед его величеством. Это случилось сразу же после того, как в его руках оказалось волшебное лекарство, добрую порцию которого он уже принял, конечно же, втайне от королевы сегодня перед завтраком. С убытием Гамлета на муки в Англию в жизни у Клавдия, наконец-то, всё наладилось. И она, жизнь, обещала ему лично сразу же после того, как он в очередной раз принимал лекарство, быть: долгой, доброй, счастливой и приятной во всех отношениях. От всей этой эйфории, в которой прибывал Клавдий и которая его сейчас просто распирала, он рассмеялся, и это не ускользнуло от внимания королевы. Она вообще не узнавала своего мужа в последнее время. От прежнего человека, за которого она выходила замуж, практически ничего не осталось, кроме седых волос, бородки, усов и мешков под глазами. А во всём остальном Клавдия как будто подменили. Теперь он всегда был весел, бодр, энергичен. Постоянно делал ей комплименты и прибывал в хорошем расположении духа. Поначалу всё это ей очень нравилось, она даже чувствовала, как часть его новой энергии передаётся и ей. И теперь, когда Клавдий был с ней рядом, у неё тоже всегда было хорошее настроение. Но вот некоторые особенности в её «новом» Клавдии её стали утомлять. Вначале, когда неожиданно проснувшаяся в муже энергия стала повелевать ему каждую ночь исполнять свой супружеский долг, она была счастлива. Но, когда муж вознамерился отдавать ей этот самый «долг» ещё и днём, королева пришла в ужас: «Как? Опять раздеваться, а потом опять делать причёску и краситься? Нет!!!» Она была категорически против. А когда Клавдий, войдя в её положение, предложил ей делать это не раздеваясь, а как «это» делают собачки, тут уж королева так вообще испытала полнейший шок. Она тут же объяснила Клавдию, что она не простолюдинка и вообще: «Я никакая-нибудь там… Я приличная женщина! И Гамлету с собой я такого делать тоже не позволяла!» – на этом инцидент и был исчерпан. Хотя, по поведению Клавдия она понимала, что он отстал от неё только на время… Неожиданно идиллию прервал дворецкий. Он вошёл быстрым шагом и уже было хотел открыть свой рот, чтобы доложить о прибытии Гамлета, как тот сам, ворвавшись в покои Kлавдия, оттолкнул дворецкого в сторону и весь полный гнева предстал перед королём. Увидев его тот сразу понял: «Быть беде!» Королева же, наоборот, улыбнулась своему сыну радостной улыбкой: улыбкой любящей матери, которая соскучилась по своему ребёнку. Клавдий сказал ей, что Гамлет неожиданно решил развеяться и отправился проведать их английского родственника, его брата короля Артура. И королева была рада, что её сын благополучно вернулся. Но Гамлет не обратил на улыбку матери никакого внимания. Казалось, что он даже не заметил её присутствия. Он весь был в гневе. Он сразу же набросился на Клавдия. Он был его жертвой. Гамлет – Привет тебе, король «великий»! Ну что, не ожидал меня уже в живых увидеть? Ты ловко на меня расставил сети. Не ожидал меня живым уж встретить? Отправил в Англию, с секретным поручением! А весь секрет был в том, Чтоб на меня накинули там петлю. Чтоб сделали там из меня раба. А у раба не стоит жизнь гроша!!! Чтоб сдох я там бы поскорее. От тяжкого труда, болезней, От тяжёлой доли… У короля Английского в неволе!!! Но Англии король, Намного благороднее тебя! Он сразу понял: «Это – гнусная игра!» Он раскусил тебя!!! И в гневе за мерзкие твои проделки. Велел сжечь на костре, Твоих двух офицеров. Что ты приставил соглядатаями ко мне! Они сгорели, Клавдий, по твоей вине!!! Король был в шоке. Он понимал, что в таком возбуждении Гамлет очень опасен. Немного придя в себя он истерически, во всё горло, закричал: «Стража!!! Стража!!!» – вошли два королевских офицера и встали за спиною у Клавдия. Тут в событие вмешалась королева. По её лицу было видно, что она совсем не понимает того, что происходит. Эмоции подняли королеву с кресла. Королева – Да что тут происходит, Клавдий? Ведь ты сказал мне, что наш мальчик Отправился немного поразвлечься? Мол, по морю истосковалось его сердце, Ещё он короля Артура хочет навестить И с ним поговорить за жизнь! Только сейчас Гамлет, выговорившись увидел в комнате ещё и мать. До этого перед его глазами как будто был туман. И только в просвете этого тумана он видел Kлавдия. Гамлет бросился к матери, обнял её и страстно заговорил: Гамлет (страстно) – Ах, матушка, любимая моя! Прости, что я держал в неведении тебя. Здесь, в Эльсиноре, Страшные дела творятся! Берёг я твоё сердце, мама. Ведь если б ты узнала… Всю правду, мама, ты узнала, Об этом человеке. Нет, не человеке – скорпионе! Который ради власти и короны, Убил своей рукою брата, короля. Тебя лишив тем мужа, а меня – отца, Боюсь, что ты сошла б с ума! Когда же понял он, что правдой я владею, Решил со мной покончить поскорее. С письмом секретным, полным фальши Меня отправил он к владыке Англии. К Артуру просьба лишь одна была: Чтоб он в рабах оставил у себя меня. Но провидению угодно было, Чтоб планы этой жабы провалились! И вот стою я пред тобой живой, А мой конвой… Сгорел он, мама, на костре, живьём. Клавдий После того как королевские офицеры встали за спиною Клавдия, он немного осмелел. – Гертрудушка, всё это ложь и бред!!! Ах, Гамлет сын, в своём ли ты уме? Что за комедию ты тут устроил? Смотри, как мать свою расстроил. Не ведаю ни о каком письме. Артуру ничего я не писал. И брата я не убивал!!! Письмо, письмо… Да было ли оно? Всё это, Гамлет, твоя пьяная чушь! Гертрудушка, я доказать берусь, Что лжёт твой сын! Я никого не убивал!!! Письма Артуру не писал!!! Любовь моя, Тогда в его слова поверить можно будет, Когда мы то письмо добудем. Когда прочтём его, а до тех пор, Бессмысленнен весь этот разговор! Всё это бред его башки больной. Пропил, Гертрудушка, он все мозги свои! За сотню метров от него разит. Тунеядец, паразит! Клавдий был доволен собой и имел вид победителя. У королевы же было «раздвоение» мозга. Она была в шоке от всего происходящего, она ничего не понимала, она была в полном замешательстве. Королева не знала, на чьей стороне ей быть. Обвинения Гамлета в с сторону Клавдия были очень серьёзны, но бездоказательны. Гамлет – Ах так вот?! Ты думал, что ниже пояса нанёс удар? Та вот что, Клавдий, теперь ты проиграл!!! По полной, Клавдий, ты попал. Ты говоришь: «Письмо?» Да вот оно! Я подменил его и сохранил его! Возьми-ка, матушка, прочти. И враз откроются глаза твои! В этом письме он сам себя изобличает. Такие как ты, Клавдий, На плахе жизнь свою кончают!!! Гамлет отдаёт в руки матери письмо, написанное Полонием под диктовку Клавдия. После того, как письмо прочитано, оно выпадает из обессиливших рук королевы на пол. Её лицо застыло и превратилось в печальную маску. Она была подавлена. Мир её мир рушился у неё на глазах… Клавдий подошёл к королеве и поднял письмо с пола. Начав читать его, он через какое-то время повеселел. Его величеству пришла на помощь некая спасительная идея! Клавдий (повеселев) – Гертрудушка, ведь я же говорил тебе, Что я не приделах совсем! И почерк здесь не мой! Сей почерк узнаю. И за Полонием его я признаю. Но… в моём письме, что я писал к Артуру. Просил я у брателло пушек, Чтоб защищать нашу страну родную. А этот гений злой, Полоний, всё исказил В моём письме. Ах мерзавец!!! Вот подлец!!! Эй, там, а ну Полония позвать! Пусть он поведает нам, что да как… Хотя, и так мне всё понятно: Ты, Гамлет, его дочку обрюхатил! И вот отец… в великом горе, Что на весь свет он опозорен, Что ты, его дочурке жизнь сломал, Решил отмстить тебе!!! И вот письмишко накатал, От имени моего… к королю Артуру! (и обращаясь к королеве) Ведь знаешь ты Полония натуру! Он за Офелию с любого спустит шкуру! И даже принцу! с рук не сойдёт такое. Он за Офелию порвёт любого!!! (обращаясь к Гамлету) Вот так вот, сын, любезный мой, От члена твоего – всё и пошло!!! И далее король решил полностью унизить, добить, раздавить Гамлета. Привык не той ты думать, Гамлет, головою, Сам кашу заварил!!! Отца покойного позоришь!!! Теперь виновных ищешь Средь порядочных людей. Да если совесть у тебя? Кобель!!! Клавдий был в ударе. Он сам от себя не ожидал, что может выдать «на гора» вот такую вещь, которая сможет так надёжно его отмазать! Хотя тут, как раз, всё было понятно. Утром он уже принял добрую порцию «лекарства», которое взбодрило его и его мозги. Клавдию было не жалко стареющего Полония. Вокруг него было много молодых, проворных придворных, готовых верно служить его величеству. Готовых на всё… Клавдию было приятно видеть, как он в ответ на обвинения Гамлета, своим ловким наездом на него, ломает всю его атаку на себя. По Гамлету было видно, что он был потрясён тем, что услышал о беременности Офелии. Но эта новость всё же не выбила его из седла. Королева – Гамлет, cын мой, понять я ничего не в силах, Вокруг меня как будто все взбесились! Ты на Клавдия – он на тебя… Опомнитесь, ведь мы одна семья! Ты говоришь, что прежнего убил он короля!!! Но это всё слова, слова… Я знаю ты любил отца! Но обвинение твоё очень серьёзно, За это Клавдий головою поплатиться может. Чем подкрепишь свои слова? Давай, выкладывай всё до конца. Быть может, Гамлет, есть у тебя шпионы? И знаешь ты один такое, Что нам на всё глаза откроет! Сынок, скажи всю правду, до конца… От слов королевы, что у Гамлета повсюду могут быть свои шпионы, Клавдию свело судорогой зубы и кольнуло в копчике. «Вот щенок!!! – пронеслось в голове у Клавдия, – да неужто ли? » – и страх сковал все его внутренности. Гамлет (победоносно, восторженно) – От отца! Вся моя правда, мама, от отца! Однажды дух его ко мне явилcя! На крепостной стене это случилось. После этих слов Гамлета страх, сковавший Клавдию все его нутро, внезапно исчез, также, как и появился. Король стал сначала негромко, а потом и во весь голос смеяться. Он стал ходить по комнате то держась за живот от хохота, то хлопая себя ладонями по ляжкам. При этом между приступами смеха Клавдий негромко, с удовольствием, повторял: «Ох и дурак! Вот дурак!» Да, эту битву он выиграл! Королева никогда не поверит в эту чушь! Иль дух его, иль тень Поведали всю правду мне. Как Клавдий отравил его вином. Под видом, что лечебное оно!!! И в страшных муках умер мой отец. А ты с убийцей поспешила под венец!!! В правдивости слов моих, Нетрудно будет мне вас, мама, убедить. Достойный муж Горацио, Нам всё это может подтвердить! В тот час он был со мною там, Он видел короля! Также как, мама, видишь ты сейчас меня. После этих слов короля накрыл очередной приступ смеха. Клавдий – Горацио! Да где ж его нам взять? Ах, милый сын, он далеко сейчас! Вчера женился он. И с юною женою они сейчас катаются по морю. Я осветил их брак своим благословеньем. Мы хорошо повеселились с королевой! Попутешествовать они решили, В свой медовый месяц. Начать решили с Британского королевства. Там много интересного… Да, Гамлет, сын любимый мой, Вот тебе ещё мыслишка, Так сказать для размышления: Его жену зовут Офелия! Ха – ха – ха – ха! Гамлет – Офелия… Горацио жена? Нет, нет! Своим ушам не верю я! Да что тут было без меня?.. И тут Гамлет впал в ступор. Судьба нанесла ему ещё один удар ниже пояса. А королева видя все эти дрязги решила брать ситуацию в свои руки. Ведь всё, что она смогла понять, так это только то, что два самца борются за первенство между собой… Королева – Мой сын, ведь ты же взрослый человек. Живём мы, Гамлет, в просвещённый век. Ну, как, скажи, могу поверить я в такое, Что дух отца… говорил с тобою? Поверю я, охотно, что видел ты его во сне. Бывает, он является и мне. Но чтоб в свидетели ещё призвать учёного… Мой милый мальчик, что с тобою? Клавдий – Да у него проблемы с головою!!! Весь мозг пропил он свой, дошел до точки. Ведь от него воняет, как из бочки! Гертрудушка, я думаю: Finita La Commedia! Или Commеdy?.. короче: Гамлета пора лечить. Сейчас велю его скрутить, И в подземелье поместить! Потом к нему приставим лучших эскулапов, Пусть его лечат ртутью и пиявками. Ведь ты же знаешь: Гамлета люблю я, как родного. Но в этой ситуации не вижу выхода иного. Он часть сердца моего, моей души! Но, как говорится: C’est La Vie. Клавдий, с облегчением в голосе. Короче, тему эту пора нам закрывать. Полоний что-то не торопится. Велю его я наказать!!! За его дерзость – нет за измену. Возьму да и отправлю на галеры! Это надо же! Какую кашу заварил, Чтобы за доченьку свою отмстить. Какой… какой чудовищный он разработал план!!! А с виду мирный старикан. (и уже про себя) «Или ваще подвергну старика кастрации За то, что провалил су…ра операцию!!!» Гамлет ничего этого не слышал, он был в ступоре, из которого медленно, медленно, но всё же начал выходить. Гамлет – Офелия – Горацио жена? Да вы что все сошли сума? Мы с нею поклялись в любви друг другу. Она была мне как супруга! Быть может, её Полоний силой замуж выдал? Ведь без меня Офелия была Так беззащитна, как дитя. Понять пока не в силах я, в чём его выгода была. Ты, Клавдий, говоришь: «Плывут они к Британским берегам». А знаешь ли ты, Клавдий, Что у нас теперь с Британией война! Её британский нам объявил монарх. Установил он между нами карантин. Сказал: «Отныне датские посудины Жечь и топить!!!» Офелия с Горацио плывут навстречу смерти!!! Офелия, одна ты в целом свете, Кто так была нужна мне!.. Kороль, отец, прошу молю! Вот видишь, на коленях, пред тобой стою!!! Скорей пошли корабль, Самый быстроходный! Догнать, догнать их нужно срочно! Иначе ждёт погибель их, беда! Ведь говорю тебе Артура я слова, Что жечь отныне будет oн наши корабли!!! (и видя равнодушные глаза Клавдия) Прости меня, Офелия, прости… Гамлет был совершенно опустошён… Он так и остался стоять на коленях, сам не замечая этого. Мать, видя горе своего сына, подошла к нему, остановилась подле него не зная, чем ему помочь в сложившейся ситуации… Она явно была в растерянности. Слова Гамлета не убедили её в виновности Клавдия в смерти её прежнего мужа. Но она очень любила своего сыночка. И сейчас, в эту трудную для него минуту, она хотела быть рядом с ним. Вот так она и стояла молча подле него, положив свою руку ему на плечо. Не зная, что она ещё может сделать, в эту минуту, для своего сына. Клавдий же чувствовал себя даже не королём Дании, а королём мира! Он больше не желал слушать того, что несёт этот придурок Гамлет. После всего, что произошло, после всех этих сцен и разборок его самооценка просто зашкаливала. Конечно же, он ничего не будет предпринимать, и никакого корабля вдогонку для спасения Офелии он не пошлёт. Ведь всё, что говорит этот гадёныш и мерзавец, полный вздор!!! Клавдий (он думал что произносит это про себя) – А ты красавец, Клавдий! Утёр нос ловко сопляку. И что не говори, А всё благодаря своему великому уму! На кой чёрт нам теперь Полоний?.. У самого-то ум какой достойный! Король был так доволен собою; так был доволен, что дело приняло для него нужный оборот и он вышел сухим из воды, что не заметил, как он сам у себя вышел из под контроля. Клавдия накрыла эйфория. Его рука как-то сама собой залезла в карман и… извлекла от туда заветную коробочку с лекарством. И он уже было хотел привычным движением открыть её, как вдруг услышал грозный окрик жены: «Ты, опять за своё?» Королева была так взбешена обманом Клавдия, который пообещал ей больше никогда не употреблять этого лекарства, что одним махом руки, напоминающим хук с низу, мощным ударом ладони выбила коробочку из его рук. Коробочка высоко взмыла в верх. И высыпавшееся из неё содержимое пошло вниз плотным облаком, накрыв лица стоявших близко друг к другу людей: Гамлета, Клавдия и королеву… Сцена LXXXIV В это время за окном появилась ослепительной силы молния. Да такая, что в комнате на мгновение все ослепли. А потом раздался неимоверной мощи гром. Когда люди пришли в себя и открыли глаза, то они увидели стоящего вместе с ними их прежнего умершего короля Гамлета. Гамлет – Отец, отец, тебя я вижу снова! Уж думал, боле мы не встретимся с тобою. Вы видите, вы видите, стоит он перед нами, Как живой? Королева в шоке… Она потрясена случившимся. Она не владеет собой. Королева – О, Гамлет, муж мой!!! Она бросается к призраку в надежде обнять своего мужа. Но она обнимает пустоту, она просто проходит сквозь него и впадает в истерическое рыдание. Клавдий тоже потрясён не меньше всех. И теперь его настроение резко переменилось. Он не понимает, что происходит. Но выходит, что гадёныш прав? Клавдий (в истерике) – Изыди, Сатана, изыди!!! Не подходи, стой, где стоишь ты!!! Не знаю, кто ты, но знаю точно, Что маску Гамлета надел ты на себя И к нам сюда явился, Чтобы покой нарушить наш!!! Сгинь прочь!!! Немедля восвояси отправляйся, Откуда к нам явился!!! Стража!!! Стража!!! Хватай его!!! Хватай его!!!... Стража, те два офицера, которые во время всех этих сцен стояли за креслом короля, охраняя его величество, теперь стояли и дивились тому, что происходит. Они ничего не понимали и лишь видели, что эти трое с кем-то разговаривают. Королева бросилась к кому-то, пытаясь кого-то обнять… Король же приказывает им кого-то арестовать!!! Тень короля Гамлета – Ах, Клавдий, Клавдий, брат любимый мой. Ну вот и встретились с тобой… Куда меня ты гонишь? Сам не знаешь… Ты что не рад мне? Я тень, я дух неупокоенный. Пристанища нет у меня: Скитаюсь я туда-сюда… Хоть дух я, но устал. Такая доля у меня сейчас. Одно лишь знаю я, Не ведая сам, правда, от кого, Что должен быть за смерть свою отмщён. Таков, видать, на небесах закон… Ведь лучше всех ты знаешь, Брат любимый мой, Как жизни я лишён. И как отмщён я буду, Тогда и упокоится душа. И мир живых покинет навсегда. Но… хоть и просил я Гамлета, Чтобы за смерть мою, Он отомстил тебе, поверь, Нет боле у меня такой нужды теперь. Я так решил: пусть дух не упокоен будет мой. Пусть буду я скитаться до конца времён. И как бы не было мне тяжко, Не стану, брат, тебе уподобляться. Поверь, брат: зла на тебя уже я не держу. Чтоб Гамлет руки о тебя марал свои, Нет, боле не хочу. Я свыкся с участью своею. И лишь об одном сейчас жалею, брат, Что не могу обнять тебя. Всё остальное суета… Пока тень короля говорила свою речь, Клавдий всё пятиться и пятился от неё. Совсем не слушая того, что ему говорил «брат». Только и знал, что повторял: Клавдий (со всей яростью) – Изыди, Сатана, изыди!!! Гертрудушка, ты видишь это, видишь? Всё это Гамлета интриги!!! Он заразил своим безумством нас!!! Да так, что видим мы с тобой сейчас. Кого? Да короля, Который сдох давно!!! И черви кости изглодали все его, Которого я – да, да я! Поил отравленным вином. И не жалею я о том. И если б был сейчас в моих руках, Тот с вином кувшин, Я им бы череп тебе размозжил!!! Обнять он хочет!!! Кого меня??? Того, кто с детских лет тебя, Душою всею ненавидел!!! За то, что ты из чрева раньше вышел!!! За то, что ты обласкан был, Судьбою и отцом. За всё, за всё поил тебя, Отравленным вином!!! Я думал, сгинул ты навечно, И наши разошлись с тобой пути! Но вот опять ты предо мной стоишь? Обратно отправляйся в преисподнюю, сволочь!!! Гертрудушка, сейчас же мы немедленно должны Немедля Гамлета и этого схватить!!! Стража, стража, вяжи его вяжи!!! Всё это время тень короля Гамлета пыталась приблизиться к Клавдию, а Клавдий в страхе пятился от неё. И всё это время в комнате, находился кот его величества. Не зная, чем бы заняться, он бродил по комнате туда-сюда. Люди кричали, на повышенных тонах выясняли отношения, а ему до этого не было никакого дела. Вдруг коту приспичило… и он сделал небольшую, совсем махонькую кучку прямо на пол, недалеко от камина. И облегчившись, кот отправился далее гулять по комнате. И тут случилось непредвиденное. Пятясь Клавдий наступил на кучку, поскользнулся и упал навзничь. Падая он затылком ударился о косяк камина. Да с такой силой! что было слышно, как хрустнули позвонки в его шее. Когда голова Клавдия коснулась пола, он был уже мёртв… Кот, в силу своей природы, так никогда и не узнал о своей причастности к смерти его величества. Тень короля Гамлета – Ну вот и всё… Что было предначертано – свершилось… Судьба ему свою явила милость. Совсем не мучился братан, Не то, что я в саду тогда… За то, что сотворил со мною он, Меня отправив в мир иной, Его простил я. Что правда – то правда. Но у небес, видать, на всё свои расклады. В мире моём мне ещё была открыта одна правда: Благодаря мамане нашей, У нас с ним были разные папаши. Кем был сценарий сей написан, Знать нам не дано. Лишь знаем, что в одном флаконе смешалось всё: Отравленное пойло и кошачье дерьмо… Прощайте, как не жаль, Но должно мне покинуть вас. Дух мой боле… не явится вам никогда. В моей истории дописана была последняя глава. Меня ждёт дом мой, небытие… Последнее пристанище моё. Home, Sweet Home. Но знайте, если иногда Вдруг вспомните меня… Вдруг вспомните вы обо мне, То станет там теплее мне. Сцена LXXXV После этих слов тень короля растворилась в воздухе. И снова ярчайшая молния ослепила всех в комнате, а невероятной силы гром до основания сотряс стены замка. От всего этого королева пришла в себя. Она подошла к Гамлету и стала гладить его ладонью по щеке. Гертруда – Скажи мне, Клавдий, Почему мы так шумим, что случилось? Быть может, я перед тобою В чём-то провинилась, И ты свой гнев обрушил на меня? Скажи мне, Клавдий, в чём моя вина? Зачем нам друг на друга гневаться? Кому какая выгода с того? О, милый друг мой, Живём в достатке, всего у нас хватает! Забот не ведаем, не знаем… И куда твой подевался брат? Он мне сказал: Они с Офелией вступили в брак! Клавдий, я чуть не ослепла от гнева твоего. Супруг мой, что вдруг на тебя нашло? Ты своим гневом, милый, Замка стены все сотряс! А ты ведь знаешь, что сыночек наш Уснул недавно… Пойду взгляну – не разбудил ли ты его? Спит ли солнышко моё? Королева подошла к мёртвому Клавдию. Лицо короля всё ещё сохраняло выражение полнейшего потрясения от того, что с ним произошло всего несколько минут тому назад. Она хотела нагнуться и посмотреть, спит ли её сыночек. Но грузная старческая фигура плохо сгибалась. Тогда королева тяжело опустилась на колени рядом с мёртвым телом Клавдия и стала вглядываться в лицо своего сыночка… Не проснулся ли от грома её мальчик? Нежные, материнские чувства к своему ребёнку захлестнули её. Ведь он был сейчас такой красивый и такой беззащитный её сыночек! Королева в порыве материнских чувств легла рядом со своим сыночком, обняла его и стала тихо напевать ему какую-то колыбельную песенку. Гамлету придётся принять, перенести ещё один удар судьбы. Его мать лишилась рассудка. Прежний мир Гамлета был разрушен до основания. Гамлет «Я думал, уж довольно испытаний Я на сегодня перенёс… но вот ещё одно: От Клавдия прощальный в спину мне удар!!! Ах дядя, дядя… в сортире что ли закопать тебя? Рассудка мать лишилась От всего пережитого. Да, повидав такое, Уже не каждый сможет с головой дружить… Гамлет осматривает поле боя. И как теперь нам жить?.. И как теперь нам быть?.. Похоже, что я теперь… его величество. Да разве ж час тому назад Я мог бы о таком помыслить? Других не знаю претендентов на корону. Прежде всего разыщем мы Полония: Он старый царедворец, И во всех тонкостях он разобраться мне поможет. Но прежде свет пускай прольёт На эту гнусную историю с письмом. Да и на всё остальное… пока «гостил» я за морем. Но перво-наперво решим по Клавдию мы дело». – Эй, дворецкий! Cцена LXXXVI Дворецкий (подобострастно) – Да, ваше величество! У Гамлета было тяжело на душе, но почему-то это новое обращение к себе ему понравилось. Оно его моментально, как бы, выдернуло из его прошлой жизни и перенесло в новую. Он вдруг увидел себя в новом свете. Перед ним открывались новые горизонты и возможности. Гамлет – Вот что, голубчик, король почил наш в бозе… Дворецкий (выпучив глаза и сделав подобострастное лицо) – Да здравствует король! Выкрикнул он старинное приветствие, которым приветствуют всех новоиспечённых королей, хотя Гамлет не был ещё коронован, и это приветствие было преждевременным. Но дворецкий решил перестраховаться. Гамлет Невысоко подняв ладонь, чтобы прервать словоохотливого слугу. – Так вот что: ты разберись тут со всем этим… Не теряя времени. Кому положено покойниками заниматься, Пусть займутся, и немедля… И проследи, чтоб было всё согласно этикету. С похоронами тянуть не будем. Всё скромно, по семейному обставим. Ничем себя король при жизни не прославил. Потом распоряжения отдай, Чтоб коронацию готовить стали Кому положено… ну сам знаешь. Потом пришлёшь их ко мне, Чтоб обсудили мы детали все. А с матушкою так решим: Кто эскулап у нас сейчас по части головы? Самый толковый, и вообще… Кто в замке нашем занимается здоровьем? Дворецкий – Доктор Менгеле Йозеф, ваше величество! Он самый главный. Он всем заведует, за все болезни отвечает! Прославился искусством он своим, Людей лечить! Ему что зубы, что мозги, кишки – Один хрен! Он всем так и говорит, Что человеческую плоть постиг. Болезнь любую победит! От импотенции я у него лечился – Теперь моя жена мною гордится! Из двух яиц он мне одно оставил, А в член какой-то мне костыль поставил! Гамлет – Ну и отлично, я не силён в науке этой, Как в прочем и в других. Так вот скорей к нему гонца пошли. И так ему скажи: чтоб он достойно, С королевой обращался. Лечение своё, чтоб он немедля начинал. Ну, кажется, я всё сказал… И пусть поскорее приберутся тут. Гвардейцы, отдыхать! За службу вас благодарю! Да, и разыщи Полония, Немедленно пусть явится в мои покои. До коронации жить буду у себя. Ну, вот теперь я всё сказал. И Гамлет отправился в свои покои. Сцена LXXXVII Дворецкий вызвал мальчишку на побегушках и дал ему указание разыскать Полония и передать ему приказ Гамлета: немедля явиться к нему на аудиенцию в его покои. Когда пацан нашёл Полония, то рассказал ему обо всём, что произошло в замке за последнее время. И что теперь, судя по всему, Гамлет – будущий король, и что сейчас принц срочно требует Полония к себе. Когда происходили все эти события Полоний находился в доме Горацио и занимался подготовкой к распродаже оставшихся после его отъезда вещей. После новостей, что получил Полоний, он сильно расстроился: «Б…дь, ведь если бы я не поторопился с выдачей Офелии замуж за Горацио, кто знает, может быть она, при теперешнем-то раскладе, стала бы королевой!» – эта мысль расстроила Полония. Но куда больше его сейчас глубоко беспокоила другая тема. Полонию не давал покоя вопрос: «Куда же подевался Лаэрт?» – вот уже несколько дней он не появлялся дома. Он был хорошим сыном и, если куда-то отлучался с друзьями или по каким-либо своим делам, то обычно ставил его об этом в известность. А тут взял и пропал… И даже не присутствовал на свадьбе своей сестры! Что вообще, по мнению Полония, было очень невежливо с его стороны. Он знал, что Лаэрт и Офелия были очень дружны между собой. И он никак не мог объяснить себе этого поступка Лаэрта. Полоний пробовал навести справки о сыне через его друзей. Но никто из них ничего вразумительного не смог сказать ему по поводу исчезновения Лаэрта. Полоний лишь обратил внимание на то, что некоторые из них, во время их разговора, почему-то старались не смотреть ему в глаза. «Hичего, – успокаивал себя Пололоний, – наверное, какая-нибудь девица крепко вскружила Лаэрту голову. Может быть он даже влюбился и на этой почве потерял счёт времени. Намилуется, закончатся деньги, и объявится… Обязательно объявится», – так каждую минуту успокаивал себя Полоний, отгоняя от себя плохие мысли. Но тревога за сына всё равно не уходила. Полоний (пустившись в философские размышления) «Гамлет вернулся? Значит, не сработал план. И что теперь?.. И что теперь, Полоний, делать нам? Как повести себя, какую тактику избрать? Я думаю, раз Клавдий мёртв, Резонно всё валить на короля… Хотя… и так всё это дело его рук. А я лишь тупо роль играл свою. Воистину не знаешь: Где найдёшь, а где потеряешь! Да кто бы час тому назад, Мог предположить, Что Клавдий нам прикажет долго жить. Полоний, Полоний, ведь ты всегда, Своим умом гордился. Всегда ты… на три, на пять шагов вперёд, Всё просчитать мог! Порой предвидеть даже мог… Играешь в шахматы, как бог! И вдруг попал впросак… Теперь уж поздно локотки кусать. Да, из Офелии, Прекрасная бы вышла королева! Но ничего уж не поделаешь – А всё Горацио!!! Будь он не ладен трижды. Смутил меня своим он золотишком… Да нет, Полоний, нет… Никто не в силах, Узнать, понять хотя бы один замысел судьбы. Как всё случилось, так случилось. А значит: так тому и быть! Что ж, теперь мы будем Гамлету служить. Двух этих остолопов, Надо будет расспросить: Что вдруг не так пошло? Вручили ли они письмо? И почему король британский, Не уважил просьбы Клавдия? Вокруг тебя, Полоний, Одни загадки и вопросы… Да уж! Полна сюрпризов жизнь до чёртиков. Что ж, поторопимся! Негоже будущего владыку, Заставлять нас ждать. Одного из своих подданных, так сказать. А ведь, Полоний, что не говори, При правильном-то раскладе… Он мог бы стать тебе, Полоний, зятем!» После всех этих невесёлых мыслей Полоний быстренько собрался и вышел из дома Горацио. Он спешил на аудиенцию к своему будущему королю. Сцена LXXXVIII Покои Гамлета. Входит слуга и докладывает, что прибыл Полоний. Гамлет приглашает его войти. Полоний входит и низко кланяется. Полоний (стараясь сделать скорбное выражение лица) – Приветствую тебя, мой принц… Скорблю вместе с тобой. Да… доложили мне уже, Что стало с матушкой твоей и королём-отцом… Как только я узнал о том, Что стало с нашим королём, Что здесь трагедия произошла, От горя я… чуть не сошёл с ума! Но тут же в руки взял себя, Чтоб вам теперь, о сир, вовек опорой стать. Прискорбно, что ещё сказать: Беду не ждём мы в гости никогда. И обойти её стараемся всегда мы стороной, Чтоб не попасться нам в капкан её. Но в дом наш вдруг является она. Как? Почему? Нам не дано понять… Но в этот скорбный час, Есть всё же радость в сердце у меня. Мне так приятно в добром здравии вас видеть, Полным сил и жизни! Я рад, что ваша миссия прошла успешно, И вы опять в родном своём отечестве! Одна теперь надежда в сердце у меня и у народа: Что не откажитесь вы, сир, принять корону, Что станете, как ваш отец, Нам, вашим детям, крепкою опорой! Я верю: Дания, народ вас примут всей душою. А… вы хотели меня, сир, видеть? Как только получил я ваш приказ явиться, Дела немедля все оставил и вот явился. Чтобы предстать пред вами, Теперь уже монархом нашим. Чтоб вас заверить в своей преданности! И верно вам служить, Как служил я, во все дни… Прежним королям! Такая богом мне судьба дана… Гамлет – Благодарю тебя, Полоний, Преданностью, мудростью своей, Меня ты тронул. Как никогда сейчас Мне нужны участия слова. Теперь же… поступим так: Вперёд не станем забегать. Ведь ты, как никто, Знаешь все этикета тонкости. Так что… покуда я не коронован, Я принц по-прежнему для всех. В ближайшие так пару дней… Небольшая пауза, Гамлет собирается с мыслями. Я знаю быстро разошлась молва. А всё потому, что и у стен есть уши и глаза. Теперь судачить будут люди, что да как... Ведь каждый фантазировать у нас мастак! Хотя уверен на все сто, Никто не знает толком ничего. И не узнают… О том, что здесь произошло. И даже я… И даже я постичь не в силах, Того, что на моих глазах происходило!!! Загадка эта на века. И не постигнет никогда, Её ум человеческий. Такое из всего моё будет заключение. И даже если людям, Всё самолично расскажу, Всеми святыми поклянусь, Что ни на йоту не соврал, То и тогда… навряд ли кто поверит мне… Одно лишь скажут люди: полный бред!!! Гамлет берёт паузу, собирается с мыслями. Так что, Полоний… Перевернуть нам надобно cтраницу эту. Внимания нашего и другие ждут дела. Хотел бы я, к примеру, знать: Офелия… так неожиданно вступила в брак? Горацио теперь твой зять! Перед моим отплытием, Ничто не предвещало… этого события. Полоний – Принц, сир, покорнейше прошу понять, Дочь и меня. Накрыли нас вдруг с головою срочные дела. Ведь после вашего отплытия Взрыв в доме у меня произошёл. То взорвался скудный мозг мой!!! В полном отчаянии я свою Офелию нашёл. Вот так у нас и закрутилось всё. Она была бледна, больна… Призналась мне она, Что у вас с ней связь. Итог той связи: дочка на сносях… Мы с ней прекрасно всё понимали, Что женитесь на ней вы, сир, едва ли… Нет, зла на вас я не держал. Я понимаю, так сказать, Что дело это молодое… И всё такое… Но всё же, Проблему надо было-то решать… И вот теперь Горацио мой зять. Он воспылал к Офелии вдруг страстью. Стал уговаривать меня… В любви к ней клясться. Недолго был в раздумьях я, Что тут сказать… Нам это было кстати. О том , что у Офелии под сердцем, Плод вашей любви… Ему, естественно, я не сказал. Да, грех на душу свою я взял!!! Святой он человек… Что в положение она, не знает. Вот, сир, история какая… Гамлет, слушая Полония, ощутил себя крепко нашкодившим котом. Гамлет – Знай о том, что всё случиться так… как знать, Возможно, и не стал бы Дании я покидать… Жалею, что покинул Данию, Полоний. Теперь её уж не догонишь. Не повернуть нам время вспять, Чтоб можно было всё переиграть. Будем надеяться, Что сложится у неё… у них всё хорошо. Верю: Горацио Хорошим будет малышу отцом! Гамлету очень хотелось, чтобы всё именно так и произошло в жизни у Офелии. Когда он произносил эти слова, перед его взором мысленно встала грозная фигура английского короля, который пообещал Гамлету жечь и топить все датские корабли вместе с командой и пассажирами. Но он решил об этом не ставить Полония в известность… Теперь пролей, Полоний, свет, Что за история с письмом? Ведь покойный Клавдий, Считал себя моим отцом! И вдруг он сотворил такое… Я думал, что он дружит с головою? Полоний (как змея на сковородке) – Ах, сир… король покойный, Клавдий, Был не на шутку озадачен После того, как видел ваш спектакль, Что цыгане дали… они такое там сыграли!!! Сначала было весело. Я видел, что король был всем доволен. А потом… случилось вдруг такое! Там, в последней сцене, Осмелюсь вам напомнить, Цыгане показали нам такую вот историю: Актёр, который короля играл, От брата своего бокал с вином принял. И выпив то вино, скончался в муках. И после этого король рассвирепел. Не знаю, какая его укусила муха? Как на мой взгляд, так заурядная картина. Женщины, мужчины, старухи, старики. Порой вина испив, Вдруг отдавали богу душу. Бывает так же, как в спектакле вашем, Умирали в муках. Но Клавдий вдруг решил, Что это с вашей стороны, Намёк на то… Что он, вот также поступил… С вашим отцом: отравил его!!! Со мною этой мыслью поделился он. И глядя, в тот момент, в глаза его, Я видел, как мысль сия, чёрная, Мозг грызёт его! И я сказал ему в лицо: «Что вы, сир!!!» – его пытался я разуверить. «О, мой король, о боже, что за ересь!!! Чтоб сын ваш Гамлет Такое мог о вас подумать? Молю вас, сир, возьмите себя в руки, образумьтесь!!! Гамлет вас любит, как отца! Я это вижу по его глазам! Все знают, как вы любили брата всей душoю! Сгубить родную кровь? Да мыслимо ль такое, С вашей стороны? Хош у кого спроси, Любой ответит, Что на убийство не способны вы! Простите, мой король, но убить Вы не способны даже муху… Сир, куда уж вам до Брута?..» Но эта мысль ему покоя не давала. Она ему весь мозг сковала. Извилины разъела все его. И он решил, что зреет заговор С вашей стороны! И первым нанести удар решил! Сказал: «Садись! Бери перо, бумагу…» Ведь Клавдий был почти неграмотным. Он диктовал, а я писал… Потом с меня он клятву взял, Что, мол, ни словом, ни намёком, Вам не откроюсь, сир. О чём в письме том… Предупредил меня ещё, Что если клятву я нарушу, С детей три шкуры спустит!!! Хитёр был Клавдий… Загнал меня в капкан!!! И так… грех на душу свою я взял. Не мог вас, сир, спасти я в тот момент – Любовь отцовская жгла сердце мне. Гамлет – Что ж, как бы там ни было, Полоний, У сей истории конец хороший. Я жив и в рабстве не гнию. И зла, Полоний, на тебя я не держу. Безумного монарха, Ты должен был исполнить волю. Я понимаю: жизнь детей дороже. Что ж, Полоний, ты свободен. День выдался у нас тяжёлым. Мне надо отдохнуть и всё переварить. Жил для себя – теперь народу будем мы служить. Ты это, завтра поутру, Ко мне с докладом, как обычно. Не будем нарушать традицию. Полоний – Сир, и на последок я спросить осмелюсь. А что теперь мне делать с офицерами? Куда отправить их служить? А может их арестовать, И в подземелье заточить? Ведь, как не крути, а против вас, Они участвовали в чёрном деле! Или сразу их повесить?.. Я думаю, их надо наказать! Чтоб это было для других примером. Гамлет – Если и была вина за ними, наш Полоний. То искупили, верь, они её по полной. Король Артур пришёл в великое негодование. Прочитав Клавдия послание: «Как? Он кровь родную уморить решил? Он перед богом согрешил!!!» И чтобы Клавдию отмстить, За гнусное его безрассудство, Отдал команду: «Офицеров на кострище сжечь!» Увы, они погибли тем же утром… И честно я тебе скажу: Я зла на них, Полоний, не держу. Они, как все мы, Были игрушками в Клавдия руках. Теперь вот ветер носит по Британии их прах. Всё Клавдий!!! От него пошла беда. И если б мог, Полоний, я… Тебе поведать всю историю, С чего всё это началось, И что мне пережить пришлось, То, в том не сомневаюсь я, Что в сумасшедшие ты б записал меня. Так что давай, Полоний, на сегодня, Пусть будет всё, как есть… И что случилось – то случилось. И Господу хвала, что дал нам это снесть! Полоний – Аминь! Сир, тут ещё такое дело… Последняя есть новость у меня для вас. Офелия, предчувствуя, Что не увидит больше вас, Оставила для вас прощальное письмо. И если вам нужно оно – cхожу за ним И вам его доставлю. Думаю, Офелия была бы очень рада Знать, что вы прочли его. Гамлет – Письмо!? Я удивлён тебе, Полоний! Где оно? Да, что ж ты сразу же не взял его с собой? О, боже мой!!! Да что ж за день такой? Давай, беги за ним скорее, Ног своих не жалея! Нет, не беги – лети стрелою! Забудь, что ты старик! С письмом тебя жду через миг! Сцена LXXXIX Полоний, как мальчишка, сорвался с места и побежал в свои покои за письмом. Он принял приказ Гамлета в буквальном смысле и всю дорогу к своим покоям бежал как мог. Вбежав в комнату, задыхаясь, он хотел было сразу броситься к столу, на котором стояла большая шкатулка, в которой он хранил свои самые важные документы, но Полонию от такой резвой беготни стало плохо. Ему, вдруг, стало не хватать воздуха. И, сменив направление, он направился к окну. Кое-как, слабеющими руками, открыл его, а потом стоял и жадно глотал свежий воздух. Наконец, немного отдышавшись, он направился к столу. Ведь надо было торопиться: его величество ждал его с письмом. В шкатулке письмо Офелии лежало поверх всего остального, что в ней находилось. Полоний взял письмо, закрыл шкатулку и уже собирался бежать обратно, как вдруг, с чего-то, решил удостовериться: а то ли он взял письмо, хотя на все сто процентов был уверен, что это именно оно. Он открыл письмо и его глаза… глаза старого отца, увидели знакомый, такой родной почерк его любимой доченьки. В это мгновение острая жалость к себе пронзила его изношенное сердце. Он понял, что больше никогда не увидит дочери и никто его не вызовет в Америку, чтобы он в кругу семьи доживал свою старость. Великая грусть с невероятной силой сдавила его сердце. И оно не выдержало этой силы... и перестало биться. У него случился инфаркт. Полоний, как подкошенный, рухнул на пол. Письмо Офелии выпало из его мёртвых рук. И несмотря на то, что Гамлет продолжал с нетерпением его ждать, оно так и осталось лежать рядом с бездыханным телом Полония… Сцена XC Трактир. За столом сидит хмельной Отелло. Он уже который день поминает свою Дездемону и не может остановиться. Эта женщина была смыслом всей его жизни. С её смертью весь прежний мир, в одночасье, рухнул для него… В трактир входит новый посетитель и почти кричит с порога: Посетитель (громко, весело) – Эй, народ! А ну, послушай-ка меня! Кто купит мне сейчас вина, Узнает новость от меня! А новость эта из дворца! Там пашет жинка у меня. Ну, кто услышать хочет новость? Кто-то кричит в переполненном кабаке. – Да иди ты ты к чёрту! Отелло – Эй, братец, подь суды! Давай садись… Так что за новость, говоришь? Посетитель – Так ты б налил сначала мне, Человек хороший. Поверь мне, новость того стоит! А коли нет – так жди, Когда со всеми вместе ты её узнаешь… Отелло – Эй, хозяин! Ещё кувшин вина! Ну, и так, что за новость у тебя? Посетитель – Жена моя, Мелания, В замке служит поварихой. Я ж дважды в день, Вожу туда продукты с рынка. Так вот: когда на кухню я заносил продукты, Жена мне прошептала в ухо. Что, значит, где-то с середины дня, По замку вдруг молва пошла. Сначала шёпотом, неясно, Ну, а потом уже всерьёз, Что наш преставился король, сечёшь? Подробностей она не знает. Но идёт молва такая: Что Гамлет, принц, На Клавдия восстал!!! И королеве-матери он так сказал: «Из нас двоих должна ты выбрать, мама, Кто более достоин королевством править!» И королева-мать, любя своё дитя. Берёт вдруг вилку со стола. И вилку, Клавдию, вонзает в горло!!! Король наш благородный тут же помер. А стража поняла всё дело так, Что королева-мать сошла с ума. Тут же в раз её скрутили, И в подземелье поместили. Потом приставили к ней доктора, Какого-то Мен… дель… сона. Уж больно имечко мудрёное. Чтоб он лечил её бедняжку. Ну, как водится, ртутью и пиявками. Такие вот, браток, дела… Посетитель и Отелло были так увлечены, что не заметили, как их окружил народ. Люди слушали рассказчика раскрыв рты. Ведь далеко не каждый день в их городе случались такие новости. И общепит загудел, как улей. Каждый хотел высказаться и быть услышанным. Выкрики из толпы посетителей: – Брехня!!! – Гляди, как бы шпионы короля Тебя враз бы не скрутили. За слова такие!!! – Палач три шкуры с тебя спустит!!! Хозяин заведения – Эй, голубчик, А ну… проваливай отсель! Такие новости про королей – Это крамола и измена!!! А у меня порядочное заведение. Ошиваются тут всякие, а потом посуда пропадает!!! Отелло – Скажи-ка мне, приятель, много ли приврал, К тому, что от жены ты услыхал? Поверь, приятель, Что сейчас решается судьба твоя. Своим кинжалом я насквозь проткну тебя, Коль не откажешься ты от своих слов… Ты всё ещё уверен, что почил король? Готов ответить, б….дь, за свой базар? Готов ли жизнью подтвердить ты свой рассказ? В глаза смотри, приятель, мне в глаза! Посетитель – Готов, коли меня!!! Отелло – Что ж! Вот тебе ещё монета. И если правда это… Всё, что ты мне сейчас поведал, Помяни усопшего владыку добрым словом. Он был отцом мне, Теперь же, стал я сиротою… Отелло надел шляпу и быстрым шагом вышел из трактира. Голова его гудела от мыслей. До этой новости он не знал, что Гамлет вернулся. Он задавал себе множество вопросов, но так и не находил ответа: «С чего бы это Гамлет вдруг сцепился с Клавдием?» Все ответы он собирался получить в замке. Сцена XCI Покои Гамлета. Гамлет с нетерпением ждёт возвращения Полония с письмом Офелии. Входит дворецкий и докладывает. Дворецкий – Простите, принц, сир, меня за беспокойство. Но к вам приехали. И на приём к вам просится, Супружеская пара, из Италии. Мужчина говорит, что брат вам… Кузеном вам приходится, А звать его Ромео. Так звать их… или опосля, после обеда? Гамлет – Ромео? Вот это день сегодня! Давай, зови его немедленно! Дворецкий уходит и через несколько минут возвращается с супружеской парой. Мужчине лет так тридцать-тридцать пять. По нему видно, что он ещё в хорошей форме, но уже потасканный жизнью. И с ним юная, прекрасная дева лет шестнадцати. У мужчины в руках какая-то сумка. Ромео – Гамлет, брат мой! Здорово, датский принц! Мы без приглашения, ты уж извини. Давненько ж мы не виделись с тобою… Теперь вот, путешествуя с женою, Решили Данию мы навестить. А коль соскучился, Так можем задержаться, погостить! Гамлет – Рад, рад Ромео! Очень рад! И я частенько вспоминаю, брат, тебя! Как нас пригреет солнышко, Начнёт нас радовать своим теплом, Так сразу начинаю вспоминать я, Ваш гостеприимный дом. Как там тепло у вас, Как весело вам там живётся. А вина благородные Так сами в горло просятся! А помнишь ли, братишка, Как мы резались с тобой в картишки, Когда в последний раз Я был у вас в гостях? Вот это битва, брат, была! А сколько было выпито вина!.. Если б ты знал, брат, как визит твой кстати. Как нужно мне сейчас твоё участие… Так говоришь: это твоя жена? Рад, очень я знакомству рад! Ромео – Джульетта, милая моя жена! Когда Джульетту встретил я, то тут же, С холостяцкой жизнью Решил навечно завязать! Прекрасней деву ещё я не встречал! А ты ведь знаешь, Гамлет, Я в жизни много повидал… Джульеттой же своей сражён был сразу наповал! Недолго я в раздумье прибывал. Видать, судьба… потом отцу сказал: Ваше величество, решил жениться сын ваш! Ну и… закрутилось всё. Но, Гамлет, я ж написал тебе письмо, В котором всё подробно излагал. И в коем всё семейство ваше я, К себе на свадьбу приглашал! Ты что… его не получал? Гамлет Мысленно окунувшись во всё пережитое. – Присядемте. Наверное, устали вы с дороги. Эй, дворецкий! Лучшие покои подготовить Для дорогих гостей! Письма?.. Нет не получал я от тебя вестей. Ромео, здесь у нас такой бардак!!! Порою, брат, я в нём сам себя не нахожу. Так, что прощения прошу… Так, что вы говорите: Теперь попутешествовать решили? Ромео – Да, я обещал Джульетте Европу показать. И те дворы решили навещать, Которые по причинам разным, Не смогли присутствовать у нас на свадьбе. Чтоб познакомить их со своей женою. Ну, а её, так сказать, со своей роднёю. Медовый месяц проведём в дороге. Романтика и всё такое… Вот, кажется, только недавно отъезжали, А уже скучаем по Италии. Солнца нам, братишка, не хватает. Гамлет – А как отец-король, как со здоровьем у него? Как матушка, жива ль, здорова? Ромео – Да, всё слава богу!.. Скажи мне, Гамлет: Или мне так кажется, или в самом деле, Хмурая, по замку, ходит челядь. У некоторых – скорбные я видел лица, Пока в твоей приёмной находился. У вас-то всё в порядке? Как отец, как матушка? Гамлет Пауза, Гамлет ушёл в раздумья. – У нас… у нас всё в доме кувырком. Пока не в силах я пересказать тебе всего. На нас свалилось, брат, столько бед, Что не дай бог такое пережить тебе. Король наш Клавдий… сегодня помер... да… Такие вот дела. Закончил свой земной он путь… В замке всё случилось. Всё на моих глазах. Я был тут… Представь, с недавних пор, Какая-то цепь событий странных. Вдруг обрушилась на замок. На семейство наше. Поверь мне: Небеса вмешались в нашу жизнь. Через такое, брат, пришлось пройти!!! Матушку, Клавдия, меня Ещё Офелию, подруга у меня была… Накрыло вдруг волной, Предательства и испытаний! И мне открылось, Как отец мой умер, Гамлет. С этого-то всё и началось. И понеслось, и понеслось… Ещё сейчас не верится, Что через всё пройдя, я жив остался. Так мне порой хреново было, братец. Совсем недавно жизнь моя, На волоске висела. Чуть-чуть не стал я благородным пеплом. И думается мне теперь: Я чую, это будто зверь! Есть где-то драматург… Который пьесу изваял сию. На небесах, быть, может быть, Или в другой Вселенной Он написал её. Потом спустил в наш дом, на землю? Не подозревая, брат, Что чью-то исполняем волю, В мы окунулись в свои роли! И пьесу принялись играть… Ну, как тебе такое, а? Ромео (философски) – Эт точно, Гамлет. Где-то я слышал про такое. Будто весь мир – театр, А все мы в нём – актёры… Гамлет – Во-во! Нравится нам это или не нравится, Я думаю: наш драматург над нами Вволю позабавился!!! Теперь, после всего пережитого, Я в праве полагать: спектакль окончен! Дан занавес, труппа свободна! Я думаю: потешили его мы вволю. Чего же ему боле?.. Ведь не могут же испытания длиться вечно? Это было бы так бесчеловечно. Ромео – А как тебе, брат, видится история твоя? Теперь, когда настал её финал? Она больше мистическая, странная… А может руку к ней приложил… сам дьявол? Не изложить ли, брат, тебе её потом в романе? Зачем истории твоей, как в подземелье, В душе томиться. Не лучше ли с народом ею поделиться? Ведь ты же любишь сочинять. Слава о твоём спектакле и до нас дошла! Эх, жалко, что его не видел я… Эт надо же такое показать, Чтоб короля, как собачонку, испинать. Вся Европа просто на ушах! Гамлет – Что ж… я подумаю. Ты мысль предложил толковую! Хотя, как водится, Переиначат люди всё потом по-своему, И даже, может, извратят всё, И своего добавят… Ромео – Ну, уж куда от этого деваться? Гамлет – Да… а королева матушка – Ей оказалось не под силу пережить такое. Она хоть женщина и крупная, Да с тонкой душою. Всего произошедшего, Увы, бедняжка, не снесла – Сошла с ума. Теперь уж эскулапы ею занимаются. Такие вот, братан, расклады… И кстати, о спектакле: Что скажешь, если тебе я поклянусь, Что в нём всё было правдой: Про узы братские и про вино. И как корона возлегла потом На голову убийцы. История вся эта здесь, Поверь, она в саду нашем случилась. А перед тем, как пьеса родилась моя, В которой я сюжет сей описал, Познать дано мне было нечто… Что всколыхнуло мои мысли, сердце. И довести решил я правду до убийцы. Потом за это жизнью чуть не поплатился… А публика – да… Ревела от восторга. Когда и где увидела б ещё такое! Ромео В Ромео заговорил продюсер. – Гамлет, брат, я потрясён. Для романа – самое оно! И обязательно в книжку надо вставить, Чтоб она лучше продавалась, Как тело короля пинали и пинали. После того, как он сей мир оставил! И лучше бы ещё добавить, Как на него потом цыгане испражнялись, мужчины. А женщины на тело короля мочились! Всё в красках это надо описать. И лучше бы ещё в картинках показать. И вот тогда… Бестселлер выйдет из под твоего пера! А лучше, знаешь, что?.. Пусть будет сир живой. И как начнут его пинать, Пусть он поднимет вой. Пусть за руки и за ноги они его, потом, Привяжут к лошадям. И разорвут живого по кускам! Но перед тем… Пусть в задницу они ему корону запихают! И пить прокисшее вино его заставят! Ну и… ещё немного попинают! А потом – пускай сберут куски, И в чане сварят! Потом цыгане пусть сей бешбармак вкушают. И наслаждаются… И групповухой занимаются! Всё это в перемешку: шум, гам, песни, пляски! Так сказать: картина маслом! Брат, я так тебе скажу: наша публика, Такое чтиво очень любит. И если в книжечке твоей по-моему всё будет, В историю войдёшь ты величайшим драматургом! Народ тебя зауважает… а Шекспир – отдыхает. У Гамлета, слушавшего Ромео, от его фантазий глаза готовы были «полезть на лоб!!!» А Джульетта, так вообще слушала мужа раскрыв рот. Да, она знала, что её муж был большой фантазёр, но это было в пастели. А тут, вдруг, Ромео явил ей себя с какой-то другой стороны. С той стороны, с котоой он ей ещё никогда не представал. И это испугало её… Заметив это, Ромео осёкся и продолжил уже в «тему», со скорбным лицом. Чтобы вот так вот… в один день, Отца и матери лишился человек! Не представляю, Вдруг случись такое в нашем доме, Как смог бы я пережить такое? Ты, брат, держись. Судьба порою к нам сурова очень. Крутит, вертит нами, как захочет. И ни один шаг её, Мы предугадать не в силах. Какие бы молитвы мы не возносили. Иль радость к нам грядёт, Или беда: не ведаем, что и когда, Кого из нас постигнет… Погрязли мы в её интригах. Нам остаётся лишь одно: Всё от неё принять, И к милости её взывать. Гамлет – Спасибо, брат, слова твои – Лекарство для моей израненной души. Да, что случилось, то случилось… Значит: так тому и быть. Теперь мне остаётся это только пережить. Надеюсь, время, Поможет зализать мне раны. И ты приехал очень кстати! Надеюсь – задержитесь, Останетесь подольше погостить? О многом надо мне с тобой поговорить. Поведаю тебе такое… Конечно, если дашь сначала слово, Что не сочтёшь за сумасшедшего меня. У нас такие, брат, творились здесь дела!!! Ромео – Спасибо, Гамлет, за гостеприимство. Задержимся, конечно, Когда ещё бог даст нам свидится. (заискивающе) А может быть, ужe начнём работать над романом? Зачем тебе терять время даром? Пока свежо всё в памяти твоей, Возьми и на бумагу всё излей. Так ты, теперь, выходит будущий король?! Как думаешь, осилишь эту роль? Гамлет (философски) – Выходит так, что на корону Я претендент один… Поверь, Ромео, если бы я мог вернуть те дни, Когда все были живы и здоровы, Я, не задумываясь, oтказался б от короны. Только теперь, Когда жизнь прежнюю я безвозвратно потерял, Я понял, как я счастлив был тогда… Но я решил перевернуть страницу эту, Чтоб воспоминания дней прежних Не источили моё сердце. Чтоб Эльсинор не превратился в каменный мешок, Чтобы дышать я снова полной грудью мог. Ромео – Брат, да ты поэт! Я верю, книгу ждёт твою успех! Гамлет – Ромео, а что за сума с тобою? На коль её таскаешь за собою? Иль нет у тебя слуги? Так выбирай любого из моих! Пусть это будет вам моим свадебным подарком. Ну что, брат мой, на это скажешь? Ромео – Спасибо, Гамлет. Со слугами у нас проблемы нет. Сума ж нетяжела, в ней для тебя презент! Ромео нагнулся, поднял сумку с пола и извлёк из неё бутылку… Нет, не бутылку, а бутыль с вином! По объёму бутыль была не меньше трёх литров! Красивая форма бутыли чем-то напоминала женское тело. Горло бутыли венчала красивая массивная деревянная пробка. Накрепко, как потом оказалось, прикрученная к горлу бутыли толстой проволокой. А дело вот в чём: представь себе, Мой дед, когда родился я, Налил в бутылку эту доброго вина! Семейное предание гласит, что В тот год, среди всех прочих вин, Мой дед наделал нового вина. Такого прежде не было в наших краях. Такое делают во Франции, В местечке под названием Шампань. Мой дед секреты производства разгадал! И вот теперь по праздникам, Такая вот у нас традиция пошла, Мы обязательно должны испить Игристого вина! Когда бутылку открываем, Пробка пулей вылетает! В руках её нам невозможно удержать, А за пробкой глядь – Идёт фонтаном ароматнейшая пена! И мы бокалы к ней подносим поскорее! Когда ж в бокалах пена сходит, В вине мы пузырьки находим. Вина вкушая, Пузырьки приятно нам щекотят горло. И праздник в душу к нам приходит! К бутыли этой, Дед приложил записку. Мол, как у сына его, старшего, Появится мальчишка, Который ему внуком будет приходиться, Так сию бутыль вручить ему. И больше никому! В день его свадьбы, От дедушки подарок, значит! Решил наш дед так перестраховаться. Вдруг не дотянет он до свадьбы… Что было очень мудро с его стороны. Ну, ты ведь в курсе? В прошлом годе он почил… И вот решил я, Гамлет, Сосуд сей драгоценный. С благороднейшим вином, К тебе привесть, в ваш славный дом. Я думал: с матушкой твоей и королём Мы доброго вина испьём. За наш союз с Джульеттой, Чтоб жить нам всем по сотни лет на свете этом… Бутыль большая, Много подготовил я тостов. Но кто ж такой финал предвидеть мог?.. Гамлет – Вот что, брат, Давай-ка, мы уважим старика. Такого прежде я не пил вина. И ты меня таким не угощал, Когда в последний раз вас навещал. Дед славную идею предложил! Немало он трудов вложил, Чтобы на свадьбе у себя Ты доброго вина испил. Которое своей душой он сотворил. Быть может, в небесах сейчас Он радуется за тебя! Так что не будем подводить мы старика… Дворецкий, подь сюда! Входит дворецкий. – А ну, распорядись, Чтобы подали нам бокалы. Да самые красивые, Что найдутся в замке! Ведь это ж надо: через столько лет От дедушки получишь ты привет! Сказать по правде, Уже не терпится испить вина такого. Ты очень аппетитно расписал его. Прям мастер ты художественного слова! Вся компания дружески, по доброму, рассмеялась. Гамлет продолжил: Теперь я верю – Мы роман с тобою сладим. Я вижу: ты парень тоже языкастый! Все опять рассмеялись! Вошёл слуга и поставил на стол три великолепных бокала. Ромео принялся своими нежными руками открывать бутылку, но у него не получалось. Видя это, Гамлет сказал: Гамлет – А ну погодь! Я вижу друг, Что это дело не для нежных твоих рук. Эй, дворецкий, А ну, зови сюда гвардейца, Что из охраны нашей, да покрепче. Чтоб пальцы были у него, как клещи! Есть работёнка для него у нас. Спасибо деду, что ещё сказать! Сцена ХСI Вошёл рослый детина, в полном облачении, при оружии. Встал, вытянулся по стойке смирно, ожидая приказа. – Вот что, служивый. Открой-ка, нам бутылку эту, А то сейчас уже сгорим от нетерпения. Гвардеец массивными руками принял бутыль из рук Ромео. В его огромных лапищах бутыль приняла вид обыкновенной бутылки. Ловкими движениями уверенного в себе человека он снял проволоку с горлышка бутыли, которая намертво удерживала пробку на положенном ей месте. И тут случилось ужасное: раздался хлопок, напоминающий по мощности выстрел из небольшой пушки. И пробка с реактивной скоростью вылетела из горл а бутыли. Скорость пробки была такова, что невозможно было отследить её полёт и предположить направление. Первым, кто оказался на пути массивной пробки, был Гамлет. Пробка угодила ему прямо в лоб. И через секунду Гамлет рухнул на пол как подкошенный. Гамлет скончался. В тоже мгновение пробка, срикошетивши, угодила в висок Джульетте. И она упала на пол вслед за Гамлетом. Но и на этом пробка не остановила свой смертельный полёт. Отрикошетив от виска Джульетты она попала в старинный массивный канделябр, который стоял на столе. Весь этот невообразимый смертельный полёт пробки наблюдал, от удивления раскрывши рот, Ромео. И пробка уже на излёте, теряя свою дьявольскую силу, отрикошетив от канделябра, угодила ему прямо в раскрытый рот. И глубоко застряла в его горле. У Ромео перехватило дыхание. Он обеими руками схватился за горло. Но это в сложившейся ситуации никак ему не помогло избавиться от пробки. Ещё несколько секунд Ромео пытался бороться за cвою жизнь. Он пытался остатками воздуха в лёгких выдохнуть пробку из своего горла. Но… все его усилия были тщетны. Вслед за Гамлетом и Джульеттой, с гримасой ужаса и боли на лице, Ромео упал на пол. В это мгновение над городом случилась необыкновенной, ослепительной яркости молния. Комната, в которой всё произошло, наполнилась светом. А мощнейший гром, последовавший вслед за молнией, сотряс все стены замка до основания. Всё, что произошло на глазах гвардейца, было так скоротечно, что он даже и не понял, что случилось! В его руках была бутыль, из чрева которой всё ещё доносилось шипение газа, как будто сотня змей одновременно там раскрыли свои пасти и угрожающе зашипели при приближении к ним опасности. Случилось непредвиденное… Вино за десятки лет под действием, какой-то, реакции превратилось в газ. И только благодаря толстым стенкам бутыли он не разорвал её раньше. Благородное вино превратилось в газ, а газ в смертельное оружие. Гвардеец сразу понял, что люди мертвы. Он видел много смертей на поле брани, и для него это была привычная картина. Смотря на тела, находившиеся перед ним на полу, он знал, что помочь им уже ничем нельзя. Cцена XCII Тут быстрым шагом, почти вбегая, в комнату ворвался Отелло. Он осмотрел ошарашенным взглядом обстановку: на полу лежали люди и среди них Гамлет. Отелло подошёл к Гамлету, наклонился над ним, и после того, как убедился, что Гамлет не дышит, обратился к гвардейцу. Отелло – Что здесь произошло? А? Чего молчишь как истукан? Эт ты их так, болван? Я спрашиваю у тебя, гвардеец!!! Что здесь произошло??? Эт ты их так, за что??? Гвардеец был в принципе примитивным существом. Он был обучен рубить и колоть, а ещё стрелять из того оружия, кое ему выдадут, и ещё болтать о всякой всячине в кабаках. А вот вести разговоры с благородными людьми он обучен не был. Поэтому он стоял по стойке смирно перед Отелло и смотрел на него выпученными от страха глазами. Но, когда дело коснулось его жизни или смерти… когда Отелло задал ему прямой вопрос: «Не ты ли их так?» – гвардеец понял, что надо себя спасать. Он что-то промычал в ответ и показал ему бутыль, которая до сих пор находилась в его руках. Так они что… того что ли?.. Чего-то выпили и отравились? Ну что молчишь, скотина?! Животный страх за свою жизнь вытеснил из мозга гвардейца хоть какую-нибудь мысль. Он стоял с выпученными глазами, отвечая кивком на каждый вопрос Отелло. Таким вот образом пообщавшись с гвардейцем несколько минут, Отелло понял две вещи: во-первых, что гвардеец не убивал Гамлета и остальных, а во-вторых, что от него он толку не добьётся. Так… вижу от тебя немного толка. Вернее, нет его совсем… Ах, Гамлет, Гамлет… Что же здесь случилось, Что вас вот так вот: разом всех? Я мыслю так: что ты, Единственный свидетель, Того, что здесь произошло. Вот то-то и оно… Так вот, сейчас иди к себе на пост. Или туда, откуда ты сюда там прибыл. Понабирают, блин, дебилов!!! Ну, как вести дела с такими? Болтать ни с кем не смей, О том, что видел здесь. За это головою отвечаешь мне. О том, что здесь произошло… Закрой, служивый, рот свой на замок. Пока я сам во всём не разберусь, Чтоб не трепался никому! Это тебе приказ! За исполнение передо мною Отвечаешь головою!!! Теперь ступай, и помни: Я держать умею своё слово. Гвардеец удаляется. Сцена XCIII Весь хмель выветрился из головы Отелло после увиденного. И, более того, его голова принялась молниеносно работать, а именно просчитывать все варианты того, кто сейчас займёт королевский трон. И все его нехитрые расчёты показывали ему, что кроме него других-то претендентов на престол и нет! Он, в задумчивости, подошёл к двум другим трупам, лежавшим на полу, мужчине и девушке: «Кто они… и как сюда попали?..» Отелло (громко, командирским голосом) – Дворецкий! Вбегает дворецкий. Быть может, ты прольёшь мне свет На то, что здесь произошло… Как они того? Гвардеец вымолвить не мог и слова, Как будто кол ему вогнали в горло! Так эти двое… кто такие? И даже мёртвые они, Имеют очень милый вид. Давай всё по порядку, Не упуская никаких деталей. Дворецкий – Отелло. Дворецкий произнёс его имя как-то по-свойски. Он никогда не воспринимал Отелло всерьёз. Приёмыш, даже если он и приёмыш короля, всё равно остаётся приёмышем. Вот и сейчас, обращаясь к Отелло, дворецкий произнёс его имя так, как будто он обращался к своему товарищу. Но вдруг, даже не ожидая от себя самого, Отелло от такого обращения к себе вздрогнул и выпрямился. Плечи его расправились, взгляд стал уверенным и жёстким. Отелло преобразился на глазах. Дворецкий осёкся. Он никогда ещё прежде не видел такого Отелло. И в ту же секунду он всё понял. Дворецкий сделал учтивое лицо, поклонился Отелло и начал заново. Отелло, поверьте мне. Сейчас я будто в дурном сне… Я тоже не знаю, не ведаю того, Что здесь произошло. А началось всё с того, Что вот эти двое ко двору прибыли, С небольшою свитою. И попросил вот этот господин, Чтобы я принцу доложил, Что брат его троюродный, По имени Ромео, Приехал, чтоб с ним встретиться. Чтобы его обнять, как в былые времена. И с ним его жена Джульетта, С которою они, хвала всевышнему, Недавно сочетались браком. И вот решил он, значит, Познакомить жену с братом. И со всею датскою роднёй. У них, мол, так в семье заведено. А прибыли они, до нас, из солнечной Италии! Ромео – сын тамошнего государя. Когда я принцу это доложил, То он немедленно велел их пригласить. Я был свидетелем их тёплой встречи… Потом, не мешкая я удалился, Чтоб не мешать им. И по обыкновению, в приёмной, Дальнейших ожидал распоряжений. За картами с прислугой коротая время… Примерно, где-то, через полчаса, Был снова вызван я. Было мне велено найти, подать. Красивых три бокала для вина. На это дело слугу я быстро отрядил. И, где-то… через минуты три, Бокалы были поданы. Да вот они: В руках вот у мужчины этого, Ромео. Бутыль увидел я формы необыкновенной. Потом я снова удалился, Чтоб не мешать им. И вдруг меня опять принц кличет. И говорит мне, Чтоб я к нему привёл гвардейца, Того, что будет посильнее. Распоряжение я выпил… Э – э… простите, выполнил, а за гвардейцем, Не стал уж в комнату входить. Мне вдруг приспичило… до ветру. Что-т разыгрался мочевой пузырь. Так, что прошу, Отелло, вас великодушно, Мне поверить. Что у них потом уж было тут – не ведаю. Но чувствую, Здесь силы тёмные своё сказали слово. Не вижу объяснения иного. Отелло (зевая) – Да-да, теперь я вспомнил! Есть родственник такой у нас, Сказать вернее, был… Но раньше никогда не виделся я с ним. За столько лет ни разу, Наши пути не пересекались. Когда в тот раз к ним Гамлет в гости ездил, В бреду валялся я, с холерой. Не смог отправиться в поездку с Гамлетом. Так, ладно… С этим, вроде бы, разобрались. Ты мне скажи теперь, Что с королём и с королевой? Блин, я весь на нервах… Их здесь не вижу я, они-то как? Но слухи уж по городу гуляют, Что с ними тоже не всё ладно?.. Дворецкий – Ах, Отелло… Сегодня сумасшедший день. Такого боле нет на памяти моей! Трагедиями он наполнен… Не понимаю, что происходит? Видно, ангел смерти по замку нашему летает. Что на уме его – один он знает. И короля он нашего, И остальных сих, Видать, задел своим крылом. Так тяжко на душе – хоть волком вой! Король преставился, примерно, по полудню. С ним всё как-то вышло чудно… Я видел, краем глаза, из-за занавеса… Он вдруг стал пятиться и пятиться, Как будто от кого-то… Потом упал навзничь, задев камин главою. А перед тем он сильно с Гамлетом ругался!!! Потом вдруг разговаривать стал с братом!!! С покойным Гамлетом!!! Представь, Отелло, он посылал его обратно, В преисподнюю!!! Как будто видел он его живого!!! Такие страсти там кипели, Я думал, лопнет моё сердце!!! А королева… Не снесла, видать, всей этой сцены. Дело понятное – женщина. Рассудком помутилась. Такая вот печальная картина. Принц Гамлет ещё при жизни, Отдал все нужные распоряжения. По поводу и короля, и королевы… А также он распоряжение отдал, Чтоб коронацию его готовить стали. Я, грешным делом, за него порадовался. С ней-то теперь как быть? Прикажите остановить?.. Отелло (жёстко) – Теперь же слушай и запоминай как отче наш: Довольно нюни распускать!!! Давай-ка, собери cейчас свои мозги в кулак. Чтоб все распоряжения мои исполнить слово в слово. Я знаю: ты мужик толковый. Всех этих – в подземелье. Пусть их на лёд положат. Так, что ещё?.. Да, потом гонца пошли в Италию. С письмом, к тамошнему государю. К королю – оповестить нам надобно родню. В письме такое изложи… Cейчас за мыслью моей внимательно следи: Так… сын ваш, катаясь, с лошади упал. И под себя жену свою подмял. Совсем некстати она гуляла рядом… Ведь если мы, Ни в чём не можем сами разобраться, Что здесь произошло, как померли они... Как сможем это объяснить другим? А объясниться надо обязательно. Нам ни к чему сейчас международные скандалы. Ты изложи, чтоб всё попроще было. Мол: сына вашего понесла кобыла… Потом она споткнулась вдруг – Сын ваш вылетел с седла… Некстати рядом тут его жена была… Он подлетел к ней – каблуком её в висок. Потом и сам о камень головою чпок. Ну, как-то так, детали уж додумай сам. Смотри, не подведи меня!!! Главное, чтоб выглядело всё учтиво и правдиво. Ты уж напряги свои извилины! Коль трупы им нужны, пусть приезжают. Претензий никаких не принимаем. Принц прежний – тоже мёртв. Тот, что их принимал. Король же новоиспечённый, Про визит их ничего не знал. Так что некому держать ответ пред вами… Примите соболезнования наши. Ну, а потом, как водится, Письмо ко мне на подпись. Так, что Гамлета касаемо: Готовьте принца к похоронам. Вместе с королём, Их похороним одним днём. Все почести им воздадим… Традиций наших мы не посрамим. Я полагаю, пару дней, Достаточно для подготовки будет. Тянуть нам с этим делом ни к чему… Да и трупы будут как огурчики. Что коронации касаемо: Теперь мы стрелки на меня переведём. Других не вижу претендентов на престол! Хоть был я и приёмным, Но всё же был я сыном королю. Он так и называл меня: «Отелло, сын мой!» И щёку лобызал мою. Все это видели и знают! Судьба, она штука такая… С коронацией тянуть не станем, Сегодня же мы это дело справим! А если кто-то будет сомневаться и роптать, Того по-тихому бери на карандаш. А опосля тот списочек ко мне. Порядок добрый нужен нам в стране! И вот ещё что: окна отвори. Мне кажется, что трупы начали уже смердеть. Теперь по замку: распорядок прежний. Пусть, как и прежде, люди трудятся прилежно. Заметишь вдруг, кто сплетни распускает – Того накажем, пусть так народ и знает. Так… я к себе. Пришли начальников гестапо и СД ко мне: Порядок добрый нужен нам в стране! Поторопись, они нужны мне очень. Нас ждут великие дела. Да, и пусть принесут ко мне кувшин вина. Вдруг Отелло на несколько секунд задумался, а потом продолжил: И вот ещё что… Ко мне сейчас такая вдруг мысля пришла: Найди художника. И пусть такой он сотворит плакат: «Порядок добрый нужен нам в стране!» Пусть в помощь он ещё возьмёт художников себе. И от меня такой приказ им передай: Чтобы не смели глаз они своих смыкать, Пока таких плакатов не напишут тысячи. Мы Данию потом украсим ими! На улицах, домах и площадях – на всех углах! Повесим мы прекрасный сей плакат. Чтоб люди знали по всей Дании, Как мы о них заботу проявляем. Ты обеспечь художников всем необходимым. А под цитатой пусть поставят моё имя. Чтоб знал народ – кто их теперь король! Да, и манифест потом ещё такой состряпай: Отныне в Дании должны быть… Все, сплошь, счастливы! Все должны быть только в добром здравии. Все должны жить и радоваться! А старость отменяется. У всех должны быть мысли только позитивные. Все должны ходить нарядными, красивыми. Дышать народ обязан только полной грудью. А кто собрался помирать – пред тем, В другую пусть страну отбудет. И вот тогда, я думаю… И вот тогда я думаю: народ воспрянет духом! А то при прежней власти, Всё серо у нас как-то. Надоело мне смотреть на эти рожи кислые. Дания, народ достойны лучшей жизни! Я думаю, что манифест мой… Позитивно на мозги людей надавит. И крылья наш народ тогда расправит! И всё у нас тогда завертится, закрутится, Запахнет розами! Психотерапия – она вещь мощная! Дворецкий – А про зарплаты написать? Ну, мол, вы их повысите… раз в пять. А то вот в манифесте вашем, Изложено всё как-то сложно. Про зарплаты написать мне можно? Ведь у нас такой народ, я его-то знаю: Вдруг счастливым стать… без денег? Не, не проканает. И вот про «помирать»… уж больно как-то странно. Кто ж его знает, Где кого с косой старуха поджидает. Иль как?.. Отелло – Ну ты дебил, б…дь!!! Ты утомил меня. А я ведь на тебя надежды возлагал… С деньгами всяк дурак счастливым может стать. Но где же нам на всех их взять??? А если кому денег не хватает, И где помрёт не знает, Пусть, с…ка, манифест мой изучает! Я даже думаю: а не включить ли нам его, В школьную программу? Пусть люди с детских лет к лучшей жизни привыкают. Пусть народ наш с детских лет, К невзгодам, бедам вырабатывает иммунитет. А?.. Дворецкий – Отелло, сир, вы превзошли сейчас, И Македонского и Гамлета, и короля! Отелло – Ну то-то же! Так, всё! Закончили с тобой, ступай. И не забудь подать кувшин вина. И это… что-то судорогой свело моё плечо, лодыжки. Пошли за массажистками. Сцена XCIV Отелло, оставшись наедине с собой, после того, как дворецкий отправился исполнять его поручения, опять принялся обдумывать своё нынешнее положение: свалившуюся в буквальном смысле на его голову корону. У него было такое ощущение, что у него в голове, вдруг, завёлся рой тысячами пчёл, которые жужжа носились туда-сюда внутри его черепа. И они были очень рассерженны потому, что не могли найти выход наружу. Насекомые стукались своими тельцами о внутреннюю часть его черепа, всё пытаясь найти выход. От чего Отелло казалось, что его голова вот-вот лопнет. Лопнет от всей этой возни обезумевшего роя пчёл. Лопнет от натиска мыслей. Отелло «Видать, придётся брать Полония в команду. Хотя меня он никогда не жаловал: Был я дня него вторым, а то и третьим сортом, Игрушкой королевской чернокожей. А вот теперь посмотрим… Как станет стан свой жирный, Он предо мной сгибать. И руку мою целовать! Во дела! Да, без этой жабы мне не обойтись, Хоть меня и от него тошнит. Но ведь и при короле французском, Крутится какой-то Ришелье. Я слышал краем уха он с успехом там, Дела решает все. И вроде как у них – друг к другу неприязнь. Но королю, видать, на это наплевать. Тут главное, чтоб он справлялся С государством. Ну и… чтоб в казну, Kак в свой карман, не лазил. А если облажается Полоний, Тогда за всё с него по полной спросим. Так, решено: после обеда мы за Полонием пошлём. Ну, а в бордель теперь мы больше ни ногой. Уф! Вот только порешал дела чуть-чуть. А уже треба отдохнуть. Дела государственные… Из организма прям силы все выкачивают… Выкачивают. Ну да ладно! Уж как-нибудь мы это дело сладим… Сдюжим! А коронацию… а коронацию… Мы проведём до ужина! После всех этих мыслей Отелло вышел из помещения, где пока ещё оставались лежать в прежних позах Гамлет, Ромео и Джульетта, и отправился к себе. Ему надо было ещё много всего обдумать. Да ещё надо было проследить, как идут дела с подготовкой к коронации… Сцена XCV После того как Отелло покинул помещение, вошли слуги. Дворецкий приказал им отнести трупы в подвал замка и положить их на лёд, а также отворить окна в комнате, чтобы проветрить её. С этого слуги и начали исполнять его указания. И тут случилось нечто удивительное. Во дворе поднялся ветерок, который сначала залетел в комнату, где лежало тело Полония. Он подхватил письмо Офелии, которое прежде выпало из его рук на пол и теперь лежало рядом с ним, как-то закрутил его и вынес в окно. Затем таким же невообразимым, таинственным, волшебным образом занес его через открытое окно в комнату, где ещё лежало неостывшее тело Гамлета. И, немного покрутив письмо по комнате, поднёс его к голове принца, аккуратно положив его рядом… Офелия так и не узнала, что Гамлет не прочёл её письма. Корабль на котором она, вместе с Горацио, плыла в Британию был сожжён и потоплен английским флотом, после того как он вошёл в британские прибрежные воды. Впрочем, как и обещал король Артур Гамлету. А Гамлету так и не суждено было узнать, что Офелия погибла. А вообще-то… Гамлет даже и не понял, что он умер. Настолько всё случилось мгновенно. Поэтому он лежал, со всё ещё не потухшим взглядом. И во взгляде его читалась надежда и уверенность, что у него всё ещё наладится, и что всё у него будет хорошо… Письмо Офелии к Гамлету. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Велит судьба, Расстаться нам. Когда письмо, Моё получишь. Корабль будет мчать меня К чужим брегам. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Мне мук своих не передать. Пойми, родной, Пойми, хороший мой, Не предавала я тебя. Так получилось, Что не спросив нас, Судьба расставила всё по своим местам. Но верить буду, Ты не забудешь… Как не забуду я тебя. Мой милый принц, Любимый Гамлет. Оставила своё я сердце навсегда, Рядом с твоим. Чтоб были вместе, На веке вместе ты и я! Навсегда твоя Офелия. Эпилог I Отелло был коронован и стал королём Дании. За свою короткую жизнь он успел перенести ещё немало любовных приключений. Особенно его не оставляли равнодушным женщины и девушки с именем Дездемона. Но через четыре года после своей коронации он скончался от сифилиса. Это был ему прощальный привет от Дездемоны. Эпилог II Горацио невероятным образом выжил после нападения английского флота на их корабль. Трое суток он провёл в море, держась за обгоревший корпус корабля… Затем его подобрал итальянский корабль, на котором он благополучно добрался до Италии. В Италии Горацио, осмотревшись, взял себе новое, итальянское, имя и сделал великолепную карьеру учёного. В итальянскую и мировую науку он вошёл под именем Леонардо да Винчи… Эпилог III Королевского смотрителя в дальнейшем ждала неутешительная судьба. После того памятного случая с бочками, когда его жестоко обманули, оставив без вознаграждения, его характер очень испортился. Он озлобился на всех и стал свой гнев вымещать на людях. Он стал очень грубым с девушками из борделей, и даже покалачивал их, отчего его вскоре перестали пускать во многие такие заведения. Он не гнушался давать под зад пинка нищим и калекам, тем самым давая выход наружу своему горю и отчаянию. И, конечно же, «заездил» своими замечаниями, командами и приказами приданных к нему солдат. Тех самых солдат, которые отказались пойти с ним на сделку и тем самым обрекли его на тяжёлый, каждодневный труд. Обрекли его на невыносимую жизнь. Он резонно считал их главными виновниками в своей горькой судьбе. Ведь если бы они тогда согласились с его предложением то, как знать, может быть, он сейчас жил бы в какой-нибудь тёплой стране… загорал бы на солнышке, потягивая пивко или что-нибудь покрепче в окружении своего гарема, состоявшего сплошь из развратных красавиц. А вместо этого!!! И вот, в один из дней, нервы у приданных к нему солдат сдали. У них не осталось больше сил терпеть его издевательств над собой. А дело было так: дело было ещё и в том… что его солдаты были глубоко законспирированной гей-парой. И, как во всякой обычной семье, один из её участников был мужем, а другой его женой. И вот в этот раз смотрителю показалось, что один из его, б…дь, дебилов неправильно держит свою пику. Смотритель наехал на того по «полной программе» из-за этого. Да ещё и отхлестал беднягу по щекам. Ему было и невдомёк, что он бьёт мужнюю жену на глазах у мужа!!! И у мужа всё вскипело, перевернулось в голове и в груди. И он вступился за свою жену и… вдвоём они избили своего начальника. Всё случилось так быстро, как-то само собой, что они даже и не поняли, как они могли совершить такое преступление??? Всё это произошло на берегу вдали от человеческих глаз, во время их очередного обхода закреплённой за ними территории. И было утро. И не было свидетелей их злодеяния, кроме горластых чаек. А пока смотритель был в нокауте, они отдышались и… пришли в ужас от того, что же они натворили!!! И страх от содеянного вошёл в их мозги и сердца. Они поняли, что, мягко говоря, «погорячились». Они поняли, что они теперь в глубокой заднице, но легче им от этого не стало. Постепенно они всё же смогли взять себя в руки. И они принялись размышлять: как же им теперь быть? Как им выбираться из этой жопы, в которую они себя по глупости загнали. И они пришли лишь к одному неутешительному выводу, что им теперь не миновать трибунала. А уж приговор за такое злодеяние будет самым суровым. И тут они окончательно испугались за свои жизни, да так, что с «женой» случилась истерика и он разрыдался. А «муж»… муж оказался, как ему и полагается, настоящим мужиком и он смог-таки взять ситуацию под контроль. Он сразу понял, что откупиться не получится. Таких!!! денег в их семье нет. А значит… а значит надо было предпринять что-то эдакое, чтобы спасти им свои шкуры и жизни. И он рассудил очень здраво, так по крайней мере ему показалось: «А что, если мы изнасилуем начальника?.. И пообещаем ему «это самое» сохранить втайне. То эта тайна, тайна о его позоре, ведь может стать залогом нашей безопасности! И в таком случае, если он всё же подаст на нас в трибунал, то мы его опозорим перед сослуживцами и начальством. И тогда на своей карьере он может поставить жирный крест! И прощай пенсия!!! Ведь офицер его величества не может быть пи…..ом. Правда, в этом случае мы и себя подставим… Но другого варианта у нас просто нет. Да уж лучше быть пи…...ми и сносить людские оскорбления и презрение, чем до конца своих дней гнить в кандалах на каторге». Итак, следуя за идеей «мужа», они и сотворили «это самое», с… а, что не говори, со своим товарищем по службе. Смотритель всё понял… Он понял, что его прежний мир для него навсегда потерян. Он просто рухнул за те несколько минут, что они его насиловали. Что навсегда в прошлом остались его честь и достоинство. Он понял, что теперь он больше не офицер его величества, а просто опущенный человек. И в его обществе ему больше никто не подаст руки. И, возможно, его даже с позором уволят со службы. И чем больше он вникал во всё произошедшее с ним, произошедшее с ним за всё последнее время… тем больше его мозг погружался в черные пучины бездны под названием депрессия. А за депрессией пришёл глубочайший нервный срыв… отчего серое вещество его мозга, не выдержав такого напряжения – растаяло… и расплылось по всем уголкам его черепной коробки, как расплывается по столу оставленное, забытое в тепле, мороженное. И с этого момента прежний смотритель за прибрежными водами его величества перестал существовать. А в его голове и теле появился совершенно другой человек, которого мир, а значит и эта семья геев, не знала прежде. На губах «смотрителя» заиграла перекошенная улыбка, а его взгляд перестал выражать хоть какую-нибудь мысль. И он незлобно рассмеялся в лица своим обидчикам, которые уже, было, собирались объяснить ему смысл всего совершённого с ним и поставить ему свои условия. Пара испугалась этой странной улыбки и этого смеха. И не сговариваясь, за секунду, они покинули место преступления, резонно предположив, что в таком состоянии их начальник может быть очень опасен и ещё, чего доброго, покусает их. Отбежав от него метров на двадцать они двадцать, они «спрятались» за деревцем и принялись наблюдать за своим командиром… И опять они не знали, что им делать дальше. Ведь похоже, что их план провалился!!! Раз их командир после всего произошедшего… после того, как он яростно от них отбивался… теперь им так миролюбиво улыбался, пусть даже и такой идиотской улыбкой. Да, ещё похоже, что он пребывает в хорошем настроении, раз посмеивался над ними. «Кремень мужик, похоже, что его ничего не берёт, с...ка…» – высказала жена своё предположение и скисла. Но в то же самое время это навело его мужа на следующую мысль: «А может быть ему понравилось и он теперь станет ещё одним членом нашей семьи? А раз так, то дело решено! Теперь он свой и уж точно не сдаст нас! Эх, давно бы надо было бы его “того!..” Давно бы зажили по-человечески…» – этой мыслью с радостью и облегчением, как будто у него «гора с плеч свалилась», он и поделился со своей женой. И жена утешилась этой новостью и расцвела. И опять, как и прежде, смотрела на своего избранника по бабьи влюблёнными глазами. А в это время смотритель… он вдруг ясно услышал голоса, доносившиеся до него откуда-то… Он осмотрелся и увидел качающихся на волнах русалок. Они ему весело махали руками, и голосами, сливающимися с криками чаек, звали человека к себе. Подойдя к краю воды, он всё равно так и не смог ясно разобрать: что же они ему кричат. Тогда он зашёл по колено в воду и ещё раз прислушался. И вот, наконец, он смог разобрать, что же они ему такое кричат. Оказывается, они очень хорошо знали всю его историю: и про цыганку Эсмеральду, которая нагадала ему богатство, и про то, как несправедливо, и даже жестоко, поступил с ним король, оставив его без вознаграждения. А ведь его величество обещал ему, что приблизит его к себе, если он найдёт для него ценный товар. Вся эта его история очень растрогала их нежные девичьи сердца. Они ему очень сочувствовали и решили его утешить… Нет, дорогой читатель, не сексом, как ты только мог такое о них подумать об этих самых чистых на свете душой и телом девах! А тем, что с радостью предлагали отдать ему все те бочки с товаром, коих было ещё великое множество на дне бухты, которые они охраняли всё это время, конечно же, только для него. От их слов… таких простых, тёплых, добрых человеческих слов, слов участия в его судьбе, счастье наполнило всё его измученное этой подлой жизнью существо: «Наконец-то! наконец-то небо, море сжалились надо мной! И у меня в жизни, да! да! и у меня в жизни теперь всё наладится и всё будет хорошо! И пивко в тёплой стране, и сексуально развратный гарем! Всё это у меня обязательно будет! Всё это меня ещё ждёт впереди! Аллилуйя! Вот только надо забрать у русалок бочки, которые они мне так любезно предлагают». И он пошёл к ним, пошёл за своим счастьем, а они почему-то отплывали от него всё дальше и дальше, всё продолжая и продолжая звать его за собой. А он всё брёл и брёл в воде за ними. Он брёл к своим бочкам, он брёл к своему, такому выстраданному им, счастью. Которое уже скоро, уже вот-вот, обретёт. Он брёл по морскому дну, за ускользающими от него русалками, потому что не мог упустить свой второй шанс, который ему, так любезно, подарила жизнь. И вот уже голова смотрителя скрылась под водой, а в его голове всё продолжали и продолжали звучать весёлые голоса и смех его спасительниц, таких добрых к нему русалок. Зовущих, увлекающих его за собой всё дальше и дальше в морскую пучину, к новой, к будущей его счастливой жизни… После того как голова смотрителя скрылась в холодных водах моря, русалки, ещё некоторое время, с удовольствием покачались на морских волнах, обмениваясь впечатлениями о случившемся. А потом, одна за другой, соскочив с волн, нырнули в свой мир, в свой ласковый дом, в море. О том, что здесь недавно произошло, напоминала только шляпа смотрителя, которая красиво покачивалась на волнах. Она напоминала собою траурный венок, за неимением оного, который обычно в такой ситуации, возлагают люди на могилу усопшего. А чайки, которые носились вокруг шляпы, пытаясь её исследовать на предмет съедобности и вообще какого-либо ей применения, кричали при этом друг на дружку, во всё своё горло, что-то на своём языке. Что в данной ситуации вполне могло сойти за отпевание усопшего. Панихиды по смотрителю не предвиделось… А потом, через какое-то время, из воды показалась изящная женская рука с перепонками между пальцами. Она взяла шляпу, а затем шляпа, следуя за рукой, погрузилась в морскую пучину. И боле уже не осталось ни каких свидетельств о случившейся здесь трагедии. Аминь. Эпилог IV А солдаты, после всего ими увиденного, как их начальник и почти что член их семьи окончил свои дни, были до глубины души потрясены… потрясены этой красивой и величественной картиной: схождения человека в морскую бездну. Они никогда не были ни ценителями, ни почитателями какого-либо вида искусств. И уж тем более «ни в чём таком» не разбирались. Правда, любили пьяными погорланить в кабаках какие-нибудь песенки с незамысловатым мотивчиком. И этого им в полнее хватало, чтобы удовлетворить свои душевные потребности. А тут… им вдруг что-то открылось! Их души встрепенулись! В их мозгах что-то ёкнуло! В их сердцах что-то проснулось, как проснулась спящая красавица после того, как её поцеловал принц. И они оба, вот что значит семья, одновременно почувствовали, что им теперь дано понять нечто… нечто такое!.. отчего мир для них теперь навсегда изменился, перестал быть прежним, стал другим. И даже этот пасмурный день как-то преобразился, заиграл новыми красками. Это потом, когда они ушли в монахи и дали обет безбрачия, они узнали, что на свете есть такая вещь как: благодать! А сейчас они в умилении от всего ими увиденного и всего с ними произошедшего… прочувствовав всю глубину момента, прослезились. И им отчего-то стало хорошо… Да так хорошо, что они позабыв обо всём на свете побросали свои пики и бросились в объятия к друг другу. И вот уже их губы слились в страстном поцелуе. А потом, памятуя о том, что ничто на земле не вечно, а бытие на ней скоротечно и надо ловить каждый миг счастья, а также помня о супружеском долге они, под шум волн, забыв… забыв даже, как их звать, предались любви. Что несомненно же сделало их семейные узы ещё более крепкими. А в это самое время русалки, из-за прибрежных камней наблюдавшие за ними, весело подбадривали их своими весёлыми и нецензурными словами. Которые до них долетали в виде крика голодных чаек… и до которых им сейчас не было никакого дела. Эпилог V Эсмеральда так и не смогла смириться с той обидой, которую ей нанесли её сыновья, в ту роковую ночь. По дороге в своё жилище, в свой сарай, она почувствовала, как что-то тяжко заскрипело в её груди. Вдруг сильно заломило под левой лопаткой и эта боль стала переходить в левую руку. Силы её вдруг оставили. Ей стало тяжело дышать и она еле-еле добралась до своего ложа. У неё случился инфаркт, её сердце треснуло. Легла, но ещё долго не могла уснуть. Эмоции от недавно пережитого всё никак не оставляли её. И она всё перебирала и перебирала в своей голове, в мельчайших подробностях, все события, произошедшие с ней за последние два часа. Утро она встретила вся разбитая и ещё больше постаревшая за ночь. С трудом поднялась со своего ложа, отдышалась, немного пришла в себя и… решила сегодня не ходить работать на площадь, а поправить своё здоровье, подлечиться, в ближайшем кабаке. Пять монет ей дал тот юноша. «Ах, как всё-таки от него хорошо пахло»,– подумалось старой цыганке. Ещё шесть монет ей дали сыновья. Так что подлечиться у неё было на что. Вечером ей из кабака помогли добраться до сарая её соседи по жилищу, уложили её на что-то напоминающее кровать. Она лежала и всхлипывая плакала. Потом к ней подошла женщина, которую все в таборе звали мать Тереза и поднесла ей воды. Этим милосердным поступком, этой великой женщины, Эсмеральда была тронута до «глубины души». И тут… из трещины на её сердце вышла совместная с её сыновьями тайна. Она тут же превратилась в обиду на своих, пусть давно уже взрослых, но всё-таки для матери – детей. Детей, которые так несправедливо, подло с ней поступили. И дальше, по горлу, обида добралась до её глотки, а там через губы и явилась на свет божий. Эсмеральда, рыдая, поведала всю случившуюся с ней, накануне, историю этой женщине. Историю о том, как подло, коварно, несправедливо, безнравственно, жестоко, цинично, абсолютно негуманно, не по совести с ней поступили эти ублюдки. (Эсмеральда не знала, что мать Тереза давно уже была завербована предводителем табора Полом Маккартни, и была его личным стукачом). После чего ей стало как-то полегче… как-то получше. Как будто ей помогли выдавить гной из гниющей на её теле раны. После чего всегда наступает облегчение, а потом и выздоровление… Ночь для Эсмеральды прошла в штатном режиме. Возлияния в кабаке и излияние души матери Терезе сделали своё дело. Она глубоко заснула, да так глубоко, что даже снов никаких не видела. На утро она почувствовала себя немного получше и решила выйти сегодня на работу. Она решила, что прогулка до места работы разгонит застоявшуюся кровь по её телу. Да и свежий воздух ей тоже пойдёт на пользу. И ещё она прекрасно знала, что дармоедов в таборе не любят. Каждый член их сообщества должен был кормить себя сам до тех пор, пока его ноги таскают. Да ещё и отдавать долю в фонд табора, на его нужды. Конечно в таборе были и неработающие старики и старухи, но их содержали дети. А на заботу о себе со стороны своих непутёвых детей она рассчитывать не могла. Она понимала, видела, что её сыновья не особенно стремятся проявлять заботу о своей старой матери. К тому же жизнь закалила Эсмеральду, и ей даже как-то неловко было бы просить у кого-то помощи, а тем более стать для кого-то обузой. Насчёт жизни, вообще, а тем более её дальнейшей жизни у неё не было никаких иллюзий: «На, какое-то, время здоровья ещё хватит, а там будь что будет», – подумалось ей. Была середина лета. И сегодня выдалось хорошее солнечное утро. Хоть это было и раннее утро, но воздух уже достаточно прогрелся. Эсмеральда немного постояла, понежилась в солнечных лучах, как бы заряжаясь от него энергией. Свежий, бодрящий воздух расправил её лёгкие и напитал её кровь и мозг кислородом. И ей отчего-то подумалось, что не так уж всё и мерзко в этой жизни, а потом: «Ах, как всё же от него хорошо пахло…» Но тут же ей показалось, что это с ней было в какой-то другой жизни, а может быть просто приснилось… «Надо жить дальше», – и ступая босыми ногами по утренней росе, она заковыляла в сторону площади, к своему рабочему месту. По дороге ей встречались редкие прохожие, которые также как и она спешили по своим делам. Когда ей оставалось, примерно, метров двадцать до площади, впереди себя она увидела небольшую мужскую фигуру. Со зрением у неё было «не очень» по этому лица она не разглядела. Но что вот Эсмеральда сразу отметила про себя, что несмотря на хорошую погоду у мужчины на плечах был плащ, а его шляпа была глубоко надвинута на глаза. «Военный, наверное, – подумалось Эсмеральде, – наверное, это им так по форме положено одеваться». И ещё она поняла, по своему жизненному опыту, что он кого-то поджидает. И, увы… она не ошиблась. Продолжая неспешно ковылять ему навстречу, она и не подозревала, что делает свои последние шаги в этом бренном мире. Мужчина же увидев её, видать, сразу узнал Эсмеральду и тут же направился ей навстречу, при этом левой рукой он прикрыл плащом себе лицо до глаз. Когда ему оставалось до Эсмеральды несколько шагов он принял влево от неё. Потом, почему-то, быстро огляделся по сторонам. А поравнявшись с ней, сделал какие-то движения правой рукой и, не оглядываясь на неё, быстрым шагом ушёл прочь с этого места. Эсмеральда почувствовала, что в её печень несколько раз вошло какое-то инородное тело… горлом пошла кровь… и она рухнула на спину, даже не поняв, что она умерла… Эпилог VI А через день весь сарай, весь табор уже гудел как улей. Народ был очень возмущён, а некоторые так вообще просто шокированы и оскорблены подлым, вероломным, да и чего уж там говорить, просто бесчеловечным и безнравственным поступком братьев. Ведь как можно было! как можно было утаить деньги, которые они так «по-быстрому срубили», от их товарищей по табору? Ведь в таборе все работали на общий котёл. А тем более, как можно было утаить деньги от их предводителя Пола Маккартни! Это уже просто было святотатство!!! И по цыганским законам это было самое страшное, самое гнусное преступление на свете. И это преступление не сошло братьям с рук. Их хорошенько отлупили и вытрясли с них все оставшиеся деньги в казну табора… а потом ещё, в назидание другим, высекли. А по прошествии некоторого времени два охотника в лесу, у ручья, наткнулись на обглоданное разным зверьём тело Лаэрта, а вернее, на то, что от него осталось. По остаткам одежды они предположили, что это был благородный человек. И вернувшись с охоты, в город, доложили о своей находке «куда следует». Там открыли следствие и завели дело. А вскоре и история о двух негодяях-братьях, которые не захотели честно отдать деньги в казну табора, зажила своей самостоятельной жизнью. Она как-то вышла за пределы табора и пошла гулять по улицам, подворотням и площадям города. И благополучно добралась до ушей тех, «кому положено». Те, не долго думая, связали эти два факта между собою и им сразу стало всё понятно, как дважды два. Они нагрянули в табор, повязали сбратьев, забрали казну табора и сожгли сарай. А цыганам дали сутки на то, чтобы они убрались из страны. Следствие было недолгим. Под первыми же пытками братья во всём сознались и, как в таких случаях водится, задним числом раскаялись в содеянном. Суд был скорый, но праведный. Не найдя смягчающих обстоятельств, судья приговорил их к высшей мере наказания. А потом, как раз недалеко от того места, где когда-то всем желающим гадала цыганка Эсмеральда, мать братьев-преступников, был сооружён эшафот. На пол эшафота была водружена какая-то старая, видавшая виды плаха. Новую, хорошую, красивую плаху, на которую сенат выделил деньги из казны города, Полоний «по-тихому» продал в Румынию. Всё дело было в том, что плаха была сделана из осины, а в это время в Трансильвании разбушевались вампиры. И страна стала остро испытывать дефицит в осиновых кольях, с помощью которых только и можно было победить эту нечисть, путём вбивания такого вот кола вампиру прямо в сердце. Своей осины там уже не осталось: к тому времени её всю повырубили. И в Трансильвании очень нуждалась в этом стратегическом сырье из вне. Вот Полоний и подсуетился… Далее, после водружения на эшафот плахи, был зачитан смертный приговор братьям за подписью короля Дании Отелло Первого. Потом палач, под весёлый свист, гиканье и улюлюканье толпы, коими она подбадривала приговорённых к смерти, приступил к своей работе. Честно говоря, хоть он и любил свою работу, работать ему сегодня ну ни как не хотелось: он был с бодуна. Вчера у него в доме была вечеринка. Его сына призвали в армию и он, по старинному Датскому обычаю, устроил сыну проводы. На сегодня он хотел взять отгул и попросить мэра города перенести казнь, хотя бы на завтра. Но народ, прознав про это дело, взволновался! Он был очень не доволен тем, что его могли оставить без бесплатного представления. И власти, побоявшись того, что народ может выйти на майдан, уговорили палача выйти сегодня на работу, несмотря на его плачевное состояние. Пообещав ему заплатить в этот раз двойной тариф. Палач, из-за проблем со здоровьем, с трудом справлялся со своей работой: еле-еле орудовал своим огромным топором. Поэтому он никак, с первого раза, не мог попасть по шее первого приговорённого. И только наносил несильные удары своим топором куда придётся: то по плечу, то между лопаток, то по затылку бедняги цыгана. От боли, которую ему доставлял палач, обречённый на смерть ревел благим матом на всю площадь. Проклиная палача, родителей палача, его жену и детей. Короля, родителей короля, его жену и детей, а также и свою мать, которая родила его на свет. Это доставляло огромное удовольствие толпе, которая особенно бурными овациями награждала цыгана, когда он вдоль и поперёк проходился по королю. Наконец с четвёртого раза, кое-как, из последних сил, палач снёс таки голову первому приговорённому. За что толпа, взревев в экстазе, наградила его бурными аплодисментами. Такого шоу тамошний люд ещё не видывал! А вот со вторым приговорённым получилось ещё «прикольнее». Так, по крайней мере, считали те люди, которым посчастливилось присутствовать на той казни. Видя великие страдания своего брата, второй приговорённый испытал огромнейший шок, отчего потерял сознание и рухнул на пол эшафота. У него случился инсульт. Видя всё это, что произошла непредвиденная заминка, народ вначале было заволновался, что шоу так неожиданно, на самом интересном месте, вдруг, прервалось. Но датчане народ смекалистый! Тут же в толпе нашлись желающие помочь палачу подтащить приговорённого к плахе. И вот, наконец, голова второго брата тоже легла на плаху. И опять всё не слава богу!!! Палач к этому времени так выбился из сил что не мог более исполнять свои обязанности, работать своим тяжеленным топором. Но тут вопрос, к великой радости толпы, решился сам собой. В толпе находился городской бродяга, урод и дебил, и к тому же здоровенный детина, по имени Квазимодо. Ему-то народ, с разрешения мэра, потому что мэр очень боялся майданов, и благословения епископа, потому что епископ просто ненавидел майданы, и вручил топор палача, после чего палач жестами объяснили ему, что тому надо сделать. Тот так и сделал… совсем не понимая того, что же он сотворил. Так что совесть Квазимодо в связи с его психическим состоянием осталась чистой, и никакого греха он на свою душу не взял. И ещё в этой сцене было что-то мистическое. Квазимодо был первым ребёнком Эсмеральды, которого она родила, зачав его при очень странных обстоятельствах. В те времена, когда это случилось, она была ещё совсем юной девушкой, семнадцати лет от роду, которая смотрела на мир широко раскрытыми глазами и с шибко раскатанной губой. В то время, когда с нею случилась эта беда, они всем табором делали чёс по Франции. И вот в один из летних дней, когда они остановились на привал в каком-то местечке, она одна отправилась в оливковый сад, что был недалеко от того места, где они разбили свои шатры, чтобы справить нужду и заодно полакомиться маслинами. Бродя по саду, ища укромное местечко, она не сразу обратила внимание на хруст веточек за своей спиной, а когда обратила и обернулась… то не успела и опомниться, как огромное обезьяноподобное существо, которое было всё, включая и его морду, в коричневой шерсти, схватило её в охапку и сжало в своих стальных объятиях. От этого объятия, и вообще от всей этой невероятно чудовищной ситуации, Эсмеральда тут же оправилась и потеряла сознание. Очнулась она уже тогда, когда на небе ярко горели французские звёзды и мягко светила такая же французская луна. Эсмеральда сразу всё поняла, что с нею произошло… Но решила об этом в таборе никому не говорить. И даже своей матери, а тем более своему мужу. Эсмеральда не сразу пошла в табор. Она пошла к ручью (благо луна светила очень ярко), к которому она днём вместе с другими женщинами ходила за водой. Помылась, простернулась, а затем, идя на свет костров и пение её соплеменников, вернулась в табор. Ужинать она не стала, а просто от души накатила вина из поданного ей мужем кувшина, и пошла спать чтобы поскорей забыться... и навсегда вычеркнуть из памяти, что с ней произошло это нечто ужасное. Что так оно и случилось. Молодая, крепкая нервная система девушки и насыщенная цыганская жизнь, в конце концов, сделали своё дело. А потом, по прошествии какого-то времени, из доходивших до неё людских разговоров она узнала, что оказывается, в то время, когда с ней случилась эта беда, в разных уголках Европы люди часто встречали странное, загадочное существо. Нечто обезьяноподобное. Двухметровое существо ходило на двух ногах, было всё в шерсти и избегало людей. И ещё в народе говорили о том, что обезьяна, бывало и такое, похищала девушек… и больше этих девушек уже никто никогда не видел. И лишь изредка, то тут, то там, в лесах, люди стали находить обглоданные человеческие кости. «Так мне ещё повезло», – подумалось тогда Эсмеральде. Также из этих разговоров она узнала, что это существо, которое когда-то изнасиловало её, люди прозвали Йети. А когда родился её первый малыш, тогда они уже всем табором колесили по Дании. Ребёночек оказался крупным, в густой шерсти, с полным ртом зубов и четырьмя клыками, а также с идиотским выражением лица. После родов, она, по совету своей матери, с чистой совестью, вдвоем с мужем отнесла своего первенца на городскую мусорку и навсегда забыла о нём… Да, а перед тем, как оставить ребёнка на волю судьбы, муж Эсмеральды, конечно же из благих побуждений, хотел было придушить его, чтобы ребёночек не мучился от голода и холода. Но материнские чувства, которыми природа награждает всех рожавших женщин, заставили Эсмеральду воспротивиться этому и помешать желанию мужа свершить этот акт милосердия. За что она вечером того же дня по доброму, старинному циганскому обычаю, а также в воспитательных целях, и была благополучно отпи…...на. Тут, что ещё надо сказать, что муж Эсмеральды так её ни в чём и не заподозрил. Он только сказал, взглянув на ребёнка: «На деда моего похож, тот тоже был таким же уродом», – вот так по прошествии многих лет две ветви её рода судьба свела на одном эшафоте. Чего в жизни только не случается?.. Толпа осталась довольна представлением. Люди ещё долго не расходились, всё обмениваясь и обмениваясь впечатлениями между собой от увиденного ими «спектакля». Потом в народе долго ещё ходили разговоры об этой удивительно красивой и интересной казни. Справедливость восторжествовала! Хотя Лаэрту это уже ничем не могло помочь. Так из-за глупого спора была загублена молодая жизнь. Полоний, в силу обстоятельств, то бишь своей смерти, так никогда и не узнал о гибели своего сына. А может оно и к лучшему?.. А майдан все-таки состоялся. Народу так понравилась эта казнь, что люди решили обратится к королю с петицией, в которой была просьба, чтобы теперь все казни проводить по такому же сценарию, то есть, чтобы палач сначала немного покрошил топориком приговорённого, а уж потом отрубал ему голову. И ещё народ попросил короля назначить Квазимодо подручным палача. А палачу присвоить звание почётного гражданина города. Эпилог VII Бернардо и Марцелл ещё несколько раз, пока Горацио не бежал из страны, затаривались у него лекарством. Впоследствии они пришли к выводу, что не будет никакого худа, если совмещать полезное с приятным. То есть они стали размешивать лекарство в том виде алкоголя, которое заказывали себе в кабаках. Они уже так сильно поправили своё здоровье, что незаметно для себя из мира реального переместились в какой-то иной… Теперь над ними, в любую погоду светила звезда по имени Солнце. Они были молоды и здоровы: душами и телами. Все люди на улицах стали красивыми и нарядными. Девушки теперь при встрече с ними дарили им свои очаровательные улыбки, а мужчины были с ними приветливы и дружелюбны. А однажды, у них появился новый друг! Он представился им как Мишка. Мишка был большой и ласковый. И он всегда носил у себя на груди амулеты от сглаза и порчи в виде пяти разноцветных колец. Со временем Бернардо, Марцелл и Мишка так сдружились, что он однажды пригласил их в свой сказочный лес. В нём всё было невероятно красиво и интересно. Там они на каждом шагу встречались с эльфами, гномами и русалками. Русалки сидели прямо на ветвях деревьев и освежали атмосферу леса, махая своими роскошными, расписными хвостами. В нем-то Марцелл и встретил своё счастье! Он встретил свою Шамаханскую царицу и тут же без памяти влюбился в неё. Как оказалось, когда она поведала ему свою историю, она любит приходить в лес по грибы, по ягоды, а также чтобы отдохнуть душой и телом от своего мужа, царя-старикашки. И к тому же отъявленного деспота. «Но почему-то нашнаш народ любит его? – удивлялась она, – и люди ласково называют его про меж себя: наш Ильич. А он!!! А он не даёт мне есть соль и сахар говоря, что это «белая смерть». А ещё заставляет меня делать зарядку трижды в день. И ещё старикан сделал хе, из моей золотой рыбки, и съел под водочку. Деспот сказал, что в рыбе много полиненасыщенных жирных кислот: омега три и омега шесть и вообще в ней много всяких классных свойств, которые полезны для его потенции. А эта золотая рыбка была мне очень дорога, как память о безвременно покинувшем в тот мир моём папе Горыныче, после того как он сразился с каким-то Иваном. Пахан подарил мне эту рыбку в день моего совершеннолетия. А вот Ильич взял и сожрал её. И к тому же он сексуальный маньяк, всю меня заездил! А когда к нам в гости приходит его друг и собутыльник Маркс, так мне от них вообще никакого житья нет, хоть бери и вешайся… Напьются, а потом давай свой интернационал горланить. А ты им жрать готовь, да за водкой бегай!!!» После этих слов Шамаханская царица, видать у неё нервы совсем уже были ни к чётру, расплакалась прямо на груди у Марцелло… А он, как мог, её утешал. Потом, видать, понемногу придя в себя она, наконец, полностью успокоилась и они с Марцелло погуляли по лесу. Во время их прогулки Марцелл, как мог, старался веселить её солдатскими анекдотами. Видать, Марцелл тоже ей приглянулся и они стали встречаться. А потом всё чаще и чаще. И вот однажды на очередное свидание с ним Шамаханская царица пришла с вещами: с большим, чем-то набитым узлом и разбитым деревянным корытом. Она объяснила Марцелло, что ушла от своего старикана, потому что полюбила его, Марцелло. И в знак своей любви к нему, тут она развязала узел, с которым явилась на свидание и извлекла из кучи вещей золотого петушка и подарила ему эту красивую, волшебную птицу. Петушок не замедлил клюнуть Марцелло прямо в лоб, от чего у него пошли радужные круги перед глазами. Марцелл был очень тронут этим поступком своей возлюбленной, потому что ему ещё никто никогда в его жизни ничего не дарил. В порыве нахлынувших на него чувств, он встал перед ней на одно колено, посадил золотого петушка себе на голову и в этой торжественной позе дал Шамаханской царице клятву, что купит ей новое корыто, будет её любить до гроба, а золотую птицу никогда не съест, а с потенцией у него и без хе всё в порядке! После этой клятвы Марцелло они тут же, прямо в сказочном лесу, развалившись на грибах и на ягодах, скрепили свой союз кое-каким актом. Акт был просто сказочным. Вот так, с тех пор, они и зажили счастливо вместе. И всё было бы хорошо, но… но вот Марцелл стал замечать, что его друг Бернардо стал как-то похотливо засматриваться на его женщину. А потом всё чаще и чаще. И вот, в один из дней, Марцелл устал терпеть это хамское поведение со стороны своего, как он раньше считал, друга и брата по оружию. Тем более, что Бернардо стал распускать слухи… что если бы Шамаханская царица сошлась с ним, то он бы не то, что купил ей новое корыто, а он бы её сделал царицею морской! И ещё Бернардо сочинил красивую, лирическую, романтическую песню в её честь и стал распевать её на всех улицах и углах: – Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты… – ну и так далее. Это окончательно взбесило Марцелло и переполнило чашу его терпения! И он, как настоящий мужик, и помня об офицерской чести, решил сражаться жаться за свою любовь и честь. И вот… немного придя в себя он, кое-как поднявшись с пола, на котором лежал в пьяном отрубе в одном из кабаков, взглядом нашёл Бернардо. Тот в пьяном забытьи спал тут же рядом, положив свою голову на стол. Марцелл взял табурет и со всей дури охерачил по голове этого сукиного сына, который вознамерился сломать ему жизнь. От чего Бернардо, не приходя в сознание, и скончался. Как установила, впоследствии, судебно-медицинская экспертиза, изучая на вскрытии тело Бернардо (так положено по датским законам) и его мозг, а вернее то, что от него осталось, усопший, на момент своей кончины был на XXIII съезде КПСС и внимательно слушал доклад Ильича. Нет не того Ильича… уже другого. На суде Марцелл не признал своей вины. Он обстоятельно поведал судьям всю историю падения своего, так сказать, «товарища». И как тот пытался увести у него его любимую женщину: – Самую красивую из всех, каких я только встречал, дорогие господа судьи, на земле! И с которою я, видит бог, собирался сочетаться законным браком. Всю вину за случившееся Марцелл возложил на покойного, не забыв при этом упомянуть: – Отдавший богу душу негодяй, дорогие, уважаемые господа судьи, ко всему прочему, был полной сволочью, прелюбодеем и последней пьянью. И ещё нарушал устав караульной службы. А также не верил в Господа нашего Иисуса Христа и Святую Троицу. А ещё, – добавил Марцелл, – он вёл со мной антиправительственные разговоры. Он уверял меня, что король Гамлет умер не своей смертью, а был отравлен, теперь уже тоже покойным, королём Клавдием!!! И ещё: он не реагировал на мои просьбы открыть властям города место, где покойный король Гамлет зарыл своё золото, которое он берёг, так сказать на «чёрный день». И кое место покойный король Гамлет, перед своей смертью, открыл только ему, Бернардо. Подумайте дорогие граждане судьи какой ущерб почивший нанёс казне города! И ещё я думаю, что умерший собирался единолично воспользоваться этим золотом в корыстных целях. Ну… тут нервы у меня и сдали, и не выдержали. И у меня случилось помутнение рассудка! И я не помня себя и не понимая чем ударил этого предателя и изменника. А нечего ему язык свой распускать и возводить хулу на наших любимых королей! После этих слов подсудимого все присутствующие на слушании дела в зале суда встали и зааплодировали подсудимому. – Так что, – воодушевившись продолжил Марцелл, – это его бог наказал! Всё равно, рано или поздно, его бы за такие дела сожгли на костре. Я давно, уже собирался на него донести! Вот вам крест, любимые граждане судьи! Суд разбирая это, как оказалось теперь и политическое дело, скрупулёзно вникал во все его перипетии. В свете вновь открывшихся фактов в личности и деятельности умершего, суду уже не так однозначно виделась вся картина произошедшего. Тут надо отметить ещё что… судьи тоже были пациентами Горацио… И вникая во все тонкости этого дела, всё дальше и дальше погружаясь в его дебри, они всё больше и больше верили подсудимому. Что это именно он, своими умелыми, конкретными действиями, спас их Данию от надвигающегося кровавого майдана. И даже один из судей вдруг ни с того ни с сего, когда Марцелл дошёл до его отношений с Шамаханской царицей, в сердцах воскликнул: «Вот шалава!» На следующем своём заседании, на следующий день, суд вынес свой вердикт по этому делу. Он гласил, что «разбирая это дело, суд пришёл к выводу, что подсудимый в целях самообороны, нечаянно нанёс усопшему раны несовместимые с жизнью. Суд постановил: подсудимого Марцелло приговорить к пятнадцати суткам общественных работ, а также к вычету из его офицерского жалования семи медных монет за сломанный им стул в пользу хозяина кабака. А также суд постановил: эксгумировать тело умершего офицера Бернардо и сжечь его как еретическое на площади города. Эксгумацию же тела возложить на осуждённого Марцелло в счётобщественных работ». До конца своих дней Марцелл ещё не раз и не два вспоминал тот суд, как ему тогда ловко удалось избежать вечной каторги, а может быть и смерти. И как он тогда лихо плёл своим языком: «Внатуре, голова набухла, как будто начитался книжек!» – не переставал дивиться самому себе Марцелл. Эпилог VIII Кабинет средневекового писателя, горит свеча. За столом трудится, что-то пишет в окружении стопок бумаг, писатель. Вот он отрывает голову от своей писанины и смотрит перед собой в пустоту. Его глаза наполнены слезами, его усы испачканы чем-то белым… Дрожащим голосом, голосом чем-то глубоко растроганного человека он произносит: – Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Гамлете… Рыдания накрывают его и он снова склоняется над своею рукописью, продолжая писать… писать… писать… Сцена XCVI В кабинете директор архива. Директор, дочитав рукопись до конца, поднимает глаза к Вере Павловне, и смотрит на неё ошарашенным взглядом. А потом его прорывает: – Я потрясён, Вера Павловна! Какая сила, какая мощь с первой и до последней строчки! Так и хочется воскликнуть, вслед за oтцом народов: «Эта вещь будет посильнее, чем Фауст Гёте!» И посмотрите, как выписаны все персонажи. Они же как живые стоят перед глазами! Я прямо с головою окунулся в атмосферу того времени! Я как будто побывал там: видел их всех наяву, слышал их речь, находился между ними, дышал с ними одним воздухом… Я чувствовал аромат духов Офелии. Я видел пар, поднимающийся от горячей крови, которая била фонтаном из раны на шее Лаэрта. Не понимаю, не понимаю, зачем Шекспир переписал «этого» Гамлета? Зачем ему понадобилось это замечательное, по-моему, во всех отношениях великое произведение разделить потом на три отдельные, друг от друга, темы? А?.. Да и с Квазимодо и с Эсмеральдой тоже не всё понятно... получается, что Гюго позаимствовал этих персонажей у Шекспира. Для чего? Чтобы показать нам преемственность поколений?.. Фантастика!.. Вот прочитал сейчас эту пьесу вместе с вами и как будто бы второе высшее образование получил, ей богу. Вера Павловна на поставленный перед ней вопрос только и смогла, что пожать плечами и развести руками. А потом, вдруг неожиданно, добавила: – Я думаю, Пётр Алексеевич, что ваш вопрос ещё ждёт своего исследователя, – философски рассудила Вера Павловна. Волна восторга схлынула, и директор перешёл на спокойный, деловой тон: – Скажу вам по секрету, Вера Павловна, того «Гамлета», ну которого все знают, я никогда не понимал. Скучный, на всех озлобленный, всем и всеми недовольный… А чего ему, в принципе-то, не хватало для полного счастья? Принц! Всё есть, всем обеспечен. Так сказать: живи и радуйся! А он озлобился на всех… Конечно, нам всем очень жалко, мы скорбим, когда уходят из жизни родные, близкие нам люди. Но это ведь жизнь!!! И «тень» эта… отца его… не понятно откуда появляется? А тут всё ясно и понятно: на «лекарстве» они там все сидят. Вот и вставляет их не по-детски. И от этого лекарства у них там весь бардак и начинается. Одним словом, поздравляю вас Вера Павловна! Поздравляю от всего сердца! И как вот вам удалось откопать во всей этой груде макулатуры такую вот вещицу?! Вера Павловна, приняв слова директора за комплимент, расцвела. Кокетливо улыбнулась: – Ну, как? Дни… годы… напряжённого, кропотливого труда и приносят вот такой результат. И тут директору пришла в голову идея придать этому событию торжественную атмосферу. Он встал и обеими своими руками пожал ладонь Веры Павловны. – Ещё раз спасибо вам, Вера Павловна, от меня лично и всего нашего коллектива, за ваш добросовестный, кропотливый труд! – и после этих слов директор как-то переменился в лице: – А… скажите, Вера Павловна, вы уже кому-нибудь говорили о своей находке?.. О своём открытии? – Нет, Пётр Алексеевич. Что вы! Я сразу к вам. Ведь положено сначала начальству доложить. Как же это можно… в обход руководства? – Вот это правильно, Вера Павловна. Сразу видно – советская школа! Я вот, что предлагаю… а давайте-ка, мы отметим это дело по маленькой!.. Директор вышел, бочком, из-за стола и подошёл к своему сейфу, который стоял с лева от стола в полутора метрах. Привычным движением открыл его и достал початую бутылку коньяку и пару рюмок. Потом повернувшись к Вере Павловне и уже было собравшись сказать ей что-то очередное приятное, соответствующее моменту… остолбенел. Вера Павловна стояла на прежнем месте, при этом прижимая к груди рукопись взятую ею со стола. Пётр Алексеевич спросил её тоном удивлённого человека: – А… что происходит, Вера Павловна? Зачем вы взяли рукопись? – Вера Павловна тоже немало удивилась этому вопросу. – Ну… я собиралась ещё поработать над ней. Я думаю написать статью в научный журнал, поделиться с миром, так сказать, своим открытием! Пётр Алексеевич, я полагаю что вы незамедлительно сообщите «куда следует», на верх, что сотрудником вверенного вам архива, то есть мною, было cделано важное открытие. И я не сомневаюсь, что оно мирового уровня. И я вполне уверена, что это открытие достойно Нобелевской премии по литературе. И что я… Тут она заметила, что директор на глазах стал как-то зеленеть. А Пётр Алексеевич выругался про себя, решительно развернулся и обратно всё поставил в сейф. Одним махом оказался подле Веры Павловны, вырвал у неё из рук рукопись и раздражённо хлопнул ею о стол. Потом он уставился на женщину взглядом удава и заговорил с нею заговорщическим полушёпотом: – Да вы что, Вера Павловна? Какая статья??? Какая Нобелевская премия??? Это же… это же… миллионы долларов на чёрном рынке!!! Да!!! Да!!! Долларов!!! Сколько вы ещё собираетесь гнить в этой халупе??? А дальше что – мизерная пенсия?.. Вам никогда не хотелось жить по-настоящему большой, красивой жизнью??? Судьба дала вам… нам шанс! Поймите вы это!!! Положитесь на меня, я всё устрою… Вы ни о чём не пожалеете… всё будет по-честному. Вот вам моя рука!.. От такого наезда Вера Павловна опешила и даже на какое-то время лишилась дара речи. Что-то вдруг сдавило ей горло. Но вот секунда, другая и она уже пришла в себя: – Да это же коррупция, Петр Алексеевич!!! Да как?.. да как вы могли мне такое предложить? Это же преступление!!! – Преступление, Вера Павловна, это жить бедно работающему человеку!!! – Говорили мне девчонки из архива, что у вас чёрная душа, Петр Алексеевич!!! Говорили, что вы приторговываете рукописями из архива… да я не верила. А теперь, вот, вижу – правы они были!!! Это подло… подло!!! Ни Петр Алексеевич, ни Вера Павловна, ни до, ни послe не обращали никакого внимания на мерцающий огонёк в датчике пожарной сигнализации, который висел аккурат над столом директора… Непонятно, сколько бы ещё продолжалось выяснение отношений между архивариусом и директором и чем бы всё это закончилось... Как вдруг дверь кабинета отворилась и на пороге появились два человека в одинаковых чёрных ладно сидящих на них костюмах. У одного из них в руках был тонкий никелированный кейс. Они подошли почти вплотную к столу, негромко поздоровались. Затем синхронно достали из внутренних карманов свои удостоверения и в развёрнутом виде предъявили их директору. Как только незнакомцы появились на пороге, Пётр Алексеевич сразу всё понял. И если честно, он давно уже ожидал этого визита. Да он был негодяем, да он был коррупционером, да он приторговывал рукописями из архива на чёрном рынке рукописей. Он знал, что это преступление, но уже ничего мог с собою поделать. Красивая жизнь засосала его, как опасная трясина. И он уже не мог остановиться… Директор съёжился в своём кресле. Как-то сразу постарел и осунулся. Один из вошедших, не говоря ни слова, протянул руку к рукописи, чтобы взять её. Но Петру Алексеевичу показалось, что это к его рукам протягивают наручники, чтобы защёлкнуть стальные браслеты у него на запястьях. И он машинально протянул свои руки навстречу руке сотрудника. Но рука вошедшего прошла мимо его рук и взяла рукопись со стола. Затем сотрудник мельком полистал рукопись и убедившись, что это именно она, аккуратно положил её в кейс. Закрыл его. Вера Павловна первая пришла в себя от всего увиденного. Она обратилась к вошедшим: – А?.. Один из вошедших, магически улыбнувшись Вере Павловне произнёс, только присущей этой категории товарищам убедительным голосом: – Вы абсолютно правы, Вера Павловна… Он полез во внутренний карман своего пиджака и достал какой-то листок, а потом протянул его директору. – Вот решение Басманного суда об изъятии у вас из архива рукописи Уильяма Шекспира «Трагедия Замка Эльсинор», – и он положил листок, с решением суда, на стол перед директором, на который тот даже не взглянул. Потом они попрощались и ушли… В кабинете наступило неловкое молчание. Каждый думал о своём… о своих упущенных возможностях. Вера Павловна первая оправилась от шока. – А… ну, я пойду к себе… поработаю ещё… – Да, да… конечно, – учтиво произнёс Пётр Алексеевич. Вера Павловна пришла в архив, села за свой стол… и поняла, что работать после произошедшего, по крайне мере сегодня, она уже не сможет. Она взяла папиросу из пачки, подошла к окну и закурила… Эпилог IX Директор архива, Пётр Алексеевич, из всего случившегося быстро сделал, так по крайней мере он посчитал, правильный вывод, а именно: он понял, что он под колпаком! Нет, не у Мюллера, а у более серьёзных товарищей. Он прекрасно понимал, что за ним водится много чёрных делишек, связанных с вверенными ему архивными документами. И с него есть за что спросить… Поэтому решение вопроса о его дальнейшей судьбе к нему пришло само собой: «Надо бежать из страны… это единственный способ сохранить себе свободу», – и он стал обдумывать план побега. Он решил не привлекать к себе внимания, а просто доработать до очередного, положенного ему по графику трудового отпуска, который тем более был через неделю. Благополучно уйдя в отпуск, он, не привлекая к себе внимания, также благополучно всплыл на Украине. В базе «Миротворца» он не значился, средства кое-какие у него были. А что ещё нужно человеку для счастья в Незалежной? Осмотревшись, Пётр Алексеевич занялся, так как он был всё-таки человеком деятельным, бизнесом. Но через какое-то время он почувствовал, что клещи российских спецслужб достали его и здесь и вот-вот сомкнутся на его шее. Тогда он решил взять украинское гражданство в надежде, что правительство другой страны сможет спасти его от российского правосудия. И это помогло: на какое-то время он почувствовал, что от него отстали. Но потом всё началось сначала. Опять тревожно, неспокойно на душе… «А вдруг украинские власти удовлетворят запрос родины и выдадут меня российскому правосудию? И тогда мне не миновать неба в клеточку!!!» – и снова мозги Петра Алексеевича заработали на полную катушку. И вот уже на горизонте показался верный ответ на его проблему. О, да! Именно так! Остаётся только одно! И это «одно» – революция! Он подбил ещё нескольких панов, таких же нечистых на руку, как и он, и они совершили государственный переворот на Украине. Конечно же, прежде всего во благо народа. И чтобы народ проглотил эту шнягу, они назвали этот переворот «Революцией достоинства!» А его, как зачинщика, идеолога и вдохновителя сего мероприятия, его подельники, сделали, впоследствии, президентом. Вот теперь-то бывший директор центрального архива города «N», наконец-то, зажил спокойной, счастливой жизнью. Теперь он был полностью спокоен за свою безопасность и своё будущее. Теперь его охраняли спецслужбы Украины, ЕС и США. И… он зажил красиво и достойно! Эпилог Х Вера Павловна так и не смогла смириться с тем, какой удар ей нанесла судьба. Ведь она была всего в шаге от Нобелевской премии! Она тяжело перенесла всё с ней случившееся. И это отразилось на её здоровье. Она не дожила всего несколько недель до пенсии. Инсульт… Но за несколько секунд, прежде чем она навсегда оставила этот мир, в её мозге стали разворачиваться удивительные картины! Она вдруг отчётливо почувствовала запах моря, на котором она никогда не была. Она услышала красивый, мерный шум морских волн. Под её ногами качалась земля! Она огляделась и очень удивилась тому, что увидела… Она увидела, что стоит на палубе какого-то средневекового корабля. А над кораблём и морем весело крича кружат чайки, ища чем бы поживиться. Вера Павловна с восхищением созерцает тот волшебный пейзаж, который ей открывался за бортом корабля. Как вдруг воздух перед её взором стал, от чего-то, мутнеть. Он становился всё плотнее и плотнее и в следующее мгновение превратился в огромный лист зеркала! И Вера Павловна увидела в нём себя… Она увидела себя в красивейшем платье шестнадцатого века! И первое, что сразу же бросилось ей в глаза, так это то, какая замечательная у неё фигура! Великолепнейшее платье как-то умело скрывало все недостатки её фигуры. Она и раньше не могла о себе подумать, что может быть, хоть сколько-нибудь, привлекательной женщиной, а тут, вдруг, перед её глазами ей предстала какая-то другая она. Какая-то другая Вера Павловна. Красивейшая женщина достойная кисти какого-нибудь великого художника того времени. Вера Павловна пребывала в полном душевном блаженстве. Но вот зеркало растаяло в воздухе также неожиданно для неё, как и появилось. И вдруг Вера Павловна отчётливо услышала людской гомон за своей спиной. Она обернулась и увидела невдалеке людей, вместе с ней в это время находившихся на палубе корабля. И вот от группы людей отделились две фигуры: мужская и женская. Женщина держала мужчину под руку. Они направились в сторону Веры Павловны. И когда они к ней приблизились, то она узнала в этой паре Гамлета и Офелию! «Как? Как, они живы? Как, они вместе? И как я могла оказаться с ними на одном корабле? Но ведь они же умерли!!!» – миллионы вопросов за секунду пронеслись в голове у Веры Павловны. Теперь она, знающая обе версии того, как они умерли, находилась в полном душевном замешательстве. «Наверное это всё просто сон, – подумалось Вере Павловне, – и как я раньше не догадалась?! Вот настанет утро, я проснусь, и всё встанет на свои места». Но утро всё не наступало. Будильник по-прежнему не звенел. А Гамлет и Офелия всё продолжали стоять перед ней и приветливо улыбаясь что-то ей говорить. Неизвестно сколько ещё и какими вопросами она бы себя мучила, как вдруг Офелия приблизилась к ней и произнесла отчётливо услышанные Верой Павловной слова: «Всё будет хорошо…» После чего пара отошла от неё и снова присоединилась к остальным пассажирам корабля на палубе. А их место уже заняла другая пара. Это были король Гамлет и королева Гертруда. «Да, очень интересный сон, – вновь подумалось Вере Павловне, – весь в красках такой! Обязательно надо будет завтра девчонкам в архиве рассказать». Они тоже ей приветливо улыбались и что-то говорили. Вот только она совсем не могла разобрать, как не силилась, того, что они ей говорили. «Что же это за язык такой, – подумалось ей, – может быть португальский?» Португальского Вера Павловна не знала, и это её сильно расстроило: «Как жаль, теперь я никогда не узнаю, что же мне хотят сказатьэти милые люди». Но, как только в её голове пронеслось слово «Португалия», она тут же отчётливо услышала некую, в своё время, популярную песенку с незамысловатым мотивчиком: «Гондурас в огне, Гондурас в огне… », – пел, из громкоговорителя на мачте, приятный мужской голос. Пока Вера Павловна продолжала, под песенку, расстраиваться, что она не может понять, что же ей говорят король и королева, пара, не попрощавшись, растаяла в морском воздухе. «По-английски ушли», – подумалось ей. А на их месте уже стоял Клавдий. Он тоже ей что-то говорит, и она снова ничего не понимает. Но этого и не требовалось, потому что его жесты были весьма красноречивы. В одной из своих рук он держит кувшин, а в другой красивый кубок. И вот Клавдий наливает в кубок из кувшина какую-то жидкость и протягивает ей, улыбаясь ей всеми своими ещё оставшимися изъеденными кариесом зубами. Вера Павловна в страхе замерла. «Боже мой, – стучит у неё в висках, – он и меня хочет отравить!!!» Но она не в состоянии предпринять какие-либо действия, чтобы избежать этого смертельного угощения. Она как будто бы попала под гипноз этого человека. Всё её тело, как бы, одеревенело… Она не может убежать от этого гнусного типа и не может позвать на помощь себе, чтобыеё спасли… Клавдий же, наоборот, всё более и более проявляет настойчивость. Всё ближе и ближе он подносит кубок с питьём к её губам, жестами и мимикой показывая, что ей надо сделать. И Вера Павловна всё ни как не может выбраться из этого оцепенения, в которое её вогнал магический взгляд Клавдия. У неё даже нет сил, чтобы отвернуть своё лицо от этого проклятого кубка. Ах, как бы ей сейчас хотелось одним ударом выбить этот кубок с пойлом из рук у этого подлого убийцы и спасти себя! Но она не в силах этого сделать. И только каким-то чудом она продолжает сопротивляться натиску этого мерзавца, и всё ещё жива… И, о счастье! Вдруг раздался спасительный мощный рёв военных труб! Клавдий тут же куда-то испарился. А перед взором Веры Павловны и всей публики на палубе предстаёт красивейший английский военный корабль! И люди на палубе её корабля восторженными криками приветствуют его. Вдруг оцепенение спадает с неё: руки, ноги – всё снова её слушается! И она от всей этой радости: и что ей удалось избежать смерти, сумев устоять и не вкусить этого смертельного пития, и что её тело снова ей принадлежит, и что на ней такое красивое платье, и что её любимые Гамлет и Офелия живы... вместе со всеми восторженно машет рукою английскому кораблю. И вот уже раздаются лёгкие хлопки: это мужчины на палубе открывают бутылки с шампанским, а женщины отпускают в небо воздушные шарики! И вот на глазах у всех присутствующих английский корабль совершает манёвр. Всем своим левым бортом он поворачивается к их пассажирскому кораблю. Ещё, каких-то, пара секунд и… он открывает огонь, одновременно из всех орудий левого борта!!! Дым от залпа застилает глаза Веры Павловны: и английский корабль, и их, тот, на котором она так красиво плывёт – всё тонет в дыму… в дыму… дыму… дыму… В ту же секунду Вера Павловна скончалась… На улице, в это время, был поздний вечер, темно. И вдруг необыкновенной яркости молния залила всё вокруг своим светом. И даже в реанимационной, где сейчас находилось ещё неостывшее тело Веры Павловны, стало светлее, чем днём! А потом, вслед за молнией, раздался невероятной мощности гром, который до основания сотряс все стены больницы, в которой она скончалась. Он повторился, и началась гроза… Валерий Анатольевич Голиков golikov_valerii@mail.ru К супу или к мясу есть приправа. А вот в той бочке белый порошок, В мешочки аккуратно упакован он. Я думаю: то порох, какой-то новый вид. На всякий случай будь поосторожней с ним. А в третьей бочке… Ну да ладно, разберёшься сам. Что мне учить тебя. И уже дальше снова продолжает тролить его. А если, говорит: «Не справится, Тогда, Полоний, пусть он пеняет на себя. Тогда… тогда готовь костёр, Полоний На площади, на коей, Мы колдуна Горацио сожжём. Раз проку нету никакого от него. За то, что нашу волю он отказался выполнять! Так ему и передай!..» Горацио – Кто я? Я отказался выполнять??? Полоний – Ха – ха – ха – ха. Шучу, Горацио, шучу! Такое вот сегодня настроение у меня. Шучу, расслабься, старина. Ну да ладно, мы пойдём, А ты за дело принимайся. Не посрами, друг, ни науку, ни себя. С надеждой смотрит на тебя страна! Добродушно, на прощание, похлопав Горацио по плечу, Полоний с солдатами уходят. Сцена XVII Спустя пару дней после разговора с начальником СД Гамлет решил навестить Офелию. В последнюю их встречу он добился близости от неё. Гамлет у Офелии. Гамлет подходит к покоям, где живёт Полоний со своей семьёй. Подходя к двери, за которой начинаются комнаты, Гамлет слышит звуки лютны. Ему любопытно, чем занимается Офелия. Он, не стучась в дверь, тихонечко приоткрывает её и видит такую картину: Офелия под аккомпанемент служанки разучивает какой-то танец. Гамлет тихонечко пробирается в пробирается в комнату. Он не хочет мешать. Наоборот, он любуется прекрасными, ладными, чарующими его взор и сердце движениями Офелии. Гамлет заворожённо наблюдает за своей возлюбленной. Но он не догадывается, что Офелия его заметила. Она же не подала виду. Она вошла в ритм танца, постепенно постигая всю его красоту изнутри. И ей не хочется прерывать этого священнодействия. Но вот музыка закончена, а вместе с ней закончился и танец. Гамлет, восторженно аплодируя, с глазами полными любви, подходит к Офелии. Потом, на секунду оторвав свои глаза от неё, покосился в сторону служанки. Та, всё поняв встала, поклонилась обоим и ушла, оставив их одних. Офелия хмурится, явно давая понять Гамлету, что она чем-то недовольна. Гамлет (с долей артистизма) – Возлюбленная, здравствуй! Как рад тебя я видеть снова. Отрада сердца моего! Душа моя полна одной тобой! Офелия – Разве? Поэтому меня Не навещали вы два дня? После речей тех ваших пылких, После которых мы стали так близки… Я думала, что вы… я думала, Что жизнь теперь изменится моя, Что в жизни вашей, Теперь займу достойное я место навсегда. А это оказались всё: слова, слова, слова. И мне, глупышке, этих слов довольно было, Чтоб свою душу, сердце, плоть… Всё отдала вам я. И вот теперь – снизошли вы до меня. Скажите, Гамлет, зачем вам я? Гамлет – Любимая! Теперь в моём ты сердце навсегда! Слова, что я сказал тебе в тот раз, наедине, Обратно не возьму – Всю душу в них вложил свою. И благодарен я судьбе, За то, что нас она свела в твоём алькове. То было счастье неземное! А что не заходил два дня, Зато прости. Ведь я же принц! Маман и дядька, Что отца сейчас мне заменяет, Меня готовят к службе государевой. А как иначе? Раз доля выпала такая? Законы принуждают изучать и языки. Учу, учу, а перед глазами ты! И много прочих дел ещё Мне надлежит постичь, А мысли заняты одной тобой. Я… я помню вздохи все твои… С утра вот дуло пушки прочищая, Изучая дело ратное, Нас вижу: как хорошо нам было… И вот минута отдыха, и вот я пред тобою, Чтоб о любви своей тебе твердить. Не понимаю, как я раньше без тебя мог жить? Офелия ближе придвигается к Гамлету и глубоко вглядывается ему в глаза. Офелия – Скажи же, Гамлет, Скажи мне откровенно, Чтоб не томили меня мысли, Чтоб успокоилась моя душа, После того, что было… Теперь тебе невеста я? Гамлету как-то сразу поплохело. Во рту от чего-то пересохло. Он не был готов к такому повороту дела. Просто ему молодому, здоровому кобелю хотелось брать и дарить любовь, об обязательствах он и не задумывался. Никакие слова не приходили ему на ум. Он не знал, что говорить!!! Наконец он стал, постепенно приходить в себя. А Офелия продолжала твёрдо, вопросительным взглядом, смотреть ему в глаза. Слова застревали у Гамлета в горле. И вот наконец он выдавил из себя: Гамлет – Офе… хм, хм… Офелия, Да, кстати, а как здоровье у Лаэрта? Ну, после этого? Вчерашнего случая? Когда на спор он полбарашка скушал? Надеюсь я, ему уже получше? Офелия (раздражённо) – Ах, Гамлет, Гамлет! В своём ли ты уме? Как такое в голову могло придти тебе? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам сказал, что голоден! И так ему поесть приспичило. Что он барашка даже бы осилил! Ну, я и предложил ему пари, А он возьми да согласись. Я думал также, как и он, Что чревом он силён, А он на полпути с дистанции свалил. Заныл, Что боле не хватает ему сил. Вот так он и… проиграл пари. Да, к стати, барашка я-то оплатил. Офелия (с грустью) – Всю ночь он мучился кишками. Стонал от боли, плакал. С горшка не слазил. Так его мне было жалко. Сознание терял, когда же приходил в себя, То проклинал барашка и тебя. Ну, а потом уж Йозеф накачал его касторкой. Менгеле, наш эскулап придворный. И вроде бы ему стало лучше. Ещё он очень много пукал, Прям, как из пушки! К утру он, выбившись видать из сил, заснул. Чашу горя он до дна испил свою… Мы с отцом всю ночь не спали – Очень потерять его боялись. А на что хоть спорили? На что-то стоящее? Гамлет – А это? Цыганку Эсмеральду знаешь, Что всем на площади гадает? Так вот, если проиграет, Её обязан он будет соблазнить, Ну и в альков свой затащить! Офелия (в ужасе) – Эсмеральду? Она ж святая! Ей пади в обед сто лет! Вы что в компании своей С ума там посходили все? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам под это дело подписался! Я его не уговаривал. Видать, очень захотелось ему на халяву, Покушать молодой баранинки! Так он просил ещё бургундского к барашку! Мол: «К мясу, полагается». Стал уговаривать меня. Так-то. Но я сказал ему: «Я против, Бургундское в пари не входит», – Как будто в зеркало смотрел… Офелия – И всё же, Гамлет, мне ответь, Что теперь будет с нами? Гамлет – Офелия, не молоды ли мы для брака? Прям неожиданно всё это как-то… Да и меня совсем не знаешь ты! Порою, я и сам себя не узнаю. Вдруг, как отмачу что ни будь такое! Такое… Словом, я думаю: И так всё хорошо у нас с тобою. Чего же боле? Нёс Гамлет какую-то чушь, уходя от прямого ответа. Гамлет не знает что и говорить дальше, как ему достойно, сохранив лицо, выйти из этой ситуации. И, о счастье! В дверь раздался спасительный твёрдый стук, три раза. Гамлет машинально отодвинулся от Офелии на почтительное расстояние. Офелия же, собравшись, твёрдым голосом произнесла: «Войдите». Дверь отворилась, и на пороге появился дворецкий. Поклонившись, он обратился к Гамлету: Дворецкий – Принц Гамлет, спешу вам доложить, Что вас разыскивает пьяный вдрызг. Ваш брат Отелло. Такое вот дело. По моему, он даже, не в себе. В слезах, в соплях весь! Меня молил он немедля вас разыскать. В покоях ваших он остался ждать… Просил меня он вас к нему сопроводить, Как только вас смогу найти. Прошу вас поспешите, принц. (и далее с сожалением) Когда я уходил, его стошнило сильно. На так любимый вами Ваш ковёр персидский… Гамлет в душе повеселел. После вопроса Офелии, ему не терпелось поскорее закрыть эту тему. Но он понимал, что это только на время. Гамлет облегчённо вздохнул и обратился к Офелии прекрасно понимая, что в этот момент и дворецкий тоже будет его слышать: Гамлет – Вот видите, сударыня, опять дела. Ну, что могу поделать я, Коль без меня не могут обойтись? Такая вот у принца жизнь. (oн берёт со стола книг и продолжает) Спасибо вам за книгу, Что так любезно Вы согласились дать мне почитать. Как прочитаю, занесу. (и дальше уже шёпотом) Люблю, люблю, люблю котёнка моего, люблю! Гамлет уходит. Офелия в замешательстве. Она представляла себе, что у них всё будет «как положено», как в тех книгах, что она прочла. Ведь в них сначала любовь, потом свадьба, семья, только потом секс, а тут всё наоборот. Офелия «Не молоды ли мы для брака? Вот гад! Что этим он хотел сказать? Когда в альков увлёк меня, В последнее свиданье наше, Намного понятливее он выражался. Сейчас же всё сплошной туман. А я-то, я-то… тоже хороша. Я думала: к отцу отправимся, Мы после этого… за благословеньем. Потом к его, а что теперь? Каков итог? Не знаю, что и думать. Как кошка с мышкой, он со мной играет. А что потом он скажет, Что не создан он для брака? А может быть была права цыганка Эсмеральда, Когда в тот раз на площади базарной Предо мною карты разложив, Сказала мне: “Беги от Гамлета, беги…” Что с Гамлетом не светит счастья мне. И более того, чтоб лучше б мне его не знать совсем И даже: «Опасна для тебя его любовь. Держись подальше от него! (далее Офелия как бы обращается к самой себе) Давай-ка, милая, попридержи коней И к Гамлету получше присмотрись, А до тех пор терпенья наберись И в свой альков ему закрой дорогу. Стань, как и прежде, недотрогой, Тогда узнаешь ты Подлинную цену его словам. Ещё вот карты что-то нехорошее сулят… » Сцена XVIII Жилище Горацио. После ухода Полония и солдат он немедленно приступает к изучению содержимого бочек. С одной стороны, его самого распирает любопытство, ведь он истинный учёный и не терпит неизвестности. А с другой стороны, шутки Полония могут оказаться и правдой. Ведь кто знает, что у Клавдия может быть на уме. Говорят, что новоиспечённый король очень вспыльчив. Кто ему судья? Горацио подходит к первой бочке, аккуратно достаёт из неё мешочек из плотной ткани и идёт к своему рабочему столу. Положив мешочек на стол, он его аккуратно развязывает – ничего не случается. Гораций засовывает пальцы в мешочек, и зацепив там не большую щепотку вещества, извлекает его на свет божий. Затем внимательно начинает рассматривать его. На лице Горацио читается некое разочарование: Горацио «Похоже на пожухлую траву Или на лист сухой. Добра такого завались вон В палисаднике моём. Вопрос весь в том, Зачем его так бережно запаковали? Дальше он трет вещество между пальцами. Это ему ничего не даёт. И он отваживается понюхать его. Задумчиво: Запах приятный, но незнакомый. Такого запаха я прежде не встречал В наших краях. Есть голову над чем мне поломать. А уж по запахам и ароматам я первый спец! По обонянию у нас мне равных нет! Полоний подсказал, Что это может быть приправа. Тогда, конечно, весть эта короля порадует. А то он, говорят, совсем зажрался: И курица невкусная ему, Не лезет в горло мясо… Ну что ж, такого исключать нельзя. Адольфу надо будет показать, Шеф повару, приправу эту. Возможно, он найдёт ей применение. Да и не забыть бы ему подсказать, Чтоб он сначала на бродягах испытал, Сей препарат, И мнение потом бы их послушал. Как, вкусно или нет? Конечно, если выживут. Затем Горацио решает испробовать, как горит это вещество. Вдруг это какая-то разновидность пороха. Он берёт небольшую мисочку, кладёт в неё щепотку вещества. Затем берёт длинную лучину, запаливает её с одного конца и отходит примерно на метр, считая что это достаточно безопасное расстояние для такого эксперимента. Он подносит огонёк к веществу, но ничего не происходит. Вещество даже не загорается. Горацио решает усложнить эксперимент. Он достаёт из мешочка уже небольшую пригоршню вещества, кладёт её мисочку и опять отходит на такое же расстояние. Он вновь подносит лучину с огоньком к веществу. То еле-еле начинает тлеть. Значит не порох, можно и поближе подойти. Точно приправа, мать её ети… Горацио, подойдя почти в плотную к столу, отчётливо учуял, что запах от вещества стал более плотным. Он наклонился ещё ниже над мисочкой. А в это время на улице поднялся ни с того ни с сего сильный ветер. Он навалился на форточку окна, за которым работал Горацио. Форточка приоткрылась и небольшой ветерок ворвался в помещение. Он лихо пронёсся над столом, за котором трудился учёный, и своей природой раздул еле тлеющее вещество. Вещество на какое-то мгновение вспыхнуло. И этого оказалось достаточно, чтобы оно исторгло из себя добрую поцию дыма. Дым поспешил своим непривычным ароматом наполнить небольшое пространство над столом, как раз напротив носа Горацио. И учёный вдохнул в себя этот дым. Он показался ему прекрасным заморским благовонием. Так вот оно что! Не думал я, что ветерок Поможет тайну мне раскрыть сию. Теперь понятно, почему Из далека его везли Так бережно и аккуратно! Нет, не приправа это, Беру свои слова обратно. Теперь уверен на все сто, Что это благовоние С заморских берегов! О, и в голове я чувствую восторг! И тут Горацио ощутил у себя в голове какую-то лёгкость. Всё напряжение дня начало уходить, спадать. На душе стало спокойнее. В старое поношенное сердце вошло умиротворение, за ним – праздник, а за ним – и благодать! Но Горацио до мозга костей был учёным, и даже в этом приятном состоянии он продолжал держать ситуацию под контролем и анализировать весь процесс. Немыслимо, чтоб аромат травы Такое действие имел! Юность моя вновь возвращается ко мне. В каком-то я сейчас… Блаженстве нахожусь. Как описать такое королю смогу? Как описать ту музыку, что слышу я сейчас? Уносит к небесам она меня! Недуги же, что мне с годами стали досаждать И по ночам мешают спать, Вдруг отпускают! Воистину, трава заморская Свои нам раскрывает тайны! И даже близок к мысли я, А не волшебна ли она? Нет, нет, Горацио, ведь ты учёный. Волшебная! Как мог додуматься ты до такого? Смотри на это дело по-иному, Как и положено тебе, С научной точки зрения. А не лекарство ль это, Что нам послало проведенье? Но торопись, Горацио, поторопись! Всего три дня отпущено тебе На то, чтоб был его величеству готов ответ, Чтоб разобраться что к чему, да почему. На полную пора науку подключать свою! Рассиживаться некогда, три дня – И должен быть на всё готов ответ! «Три дня», – так государь нам повелел. Итак, мы следующий готовы сделать шаг, Чтобы познать, Что это есть на самом деле, И где, потом, найти траве сей применение? Что это – благовоние Или эликсир здоровья? А, может быть, бессмертия трава! Всё потому, что чувствую Рождённым заново себя! Итак, увеличим дозу. Но мне сдаётся, Что не разумно вот так вот пригоршнями Жечь сей элемент. Я думаю, он золота ценней! О! А если трубочку скатать нам из бумаги И предварительно в бумагу Сей травки положить, Потом уж трубочку сею нам подпалить. А в это время на кухне своими делами занималась Матильда, домохозяйкам Горацио. Она была и его поварихой, и горничной. Словом, выполняла по дому почти всю работу. И сейчас из кухни, где она стряпала, донёсся шум падающей посуды. Что-то у неё там случилось. Этот шум на секунду прервал размышления Горацио, а затем его мысли, неожиданно для него самого, потекли по новому руслу. Да и Матильду угостить… На, мол, душенька, лечись! И если с ней всё будет ладно, Исчезнет у неё бельмо, что на глазу, И из ноги уйдёт подагра, То тогда с докладом, можно к королю. Такой сюрприз ему преподнесу! Нет-нет, так не пойдёт, Горацио. Матильду всё же жалко. Вдруг что пойдёт не так, кто ж его знает. Она женщина всё же неплохая. Итак, первое – трубочку с травой скрутим, Второе – потом уж эту трубочку В ноздрю засунем. Третье – подпалим у трубочки конец другой, Четвёртое – поглубже затянемся ноздрёй… И вот тогда, я думаю, сей элемент Себя вовсю проявит! В теории своей пока не вижу я изъянов. Горацио немедля приступает к скручиванию цигарки. И продолжает размышлять: Я думаю, что так бесценный дым Не будет боле по покоям нашим Уж бесцельно разноситься! Король ведь может и спросить, За такое расточительство. Но весь окажется он в нужном месте, То бишь в нас, и вот тогда, Предположить берусь я смело, Что вещество себя проявит в полной мере! И даст ответ, что нужен мне: С чем всё же я имею дело? В чём замысел судьбы? С чего бы вдруг Нам эти бочки подогнало проведение? А коль окажется, что доза велика была И суждено мне будет умереть, То это всё же лучше, чем на костре сгореть. После этих мыслей Горацио берётся за дело, и проделывает третий эксперимент с неизвестным ему веществом в полной точности так, как он его наметил. И вот почти финал эксперимента. Уже скоро будет разрезана финишная лента. Горацио свёрнутую цигарку засовывает себе неглубоко в правую ноздрю. Затем, придерживая её пальцами, аккуратно нагибается над свечёй и пытается подпалить противоположный конец цигарки. При этом указательным пальцем левой руки, для чистоты эксперимента, он прикрывает себе левую ноздрю. И вот он глубоко затягивается, тогда это слово было ещё неизвестно людям, после чего машинально выпускает дым изо рта. Что-то шевельнулось у него в голове. Машинально, не отдавая себе отчёта зачем он это делает, Горацио проделывает эту манипуляцию ещё несколько раз подряд. И всё… Горацио, но это уже не тот Горацио, медленно вытаскивает цигарку из носа. Он садится в просторный стул за своей спиной. Руки привычно ложатся на подлокотники стула. И Горацио уносит в космос. Он сливается со вселенной. Его глаза сузились, на лице появилась блаженная улыбка. И вот он отправляется в волшебное, таинственное путешествие. И где-то в глубине его мозга зарождаются чарующие воображение звуки, которые сливаются в прекраснейшую мелодию. А мелодия превращается в изумительно потрясающее произведение, которого прежде не знало человечество. Горацио слушает произведение, которое было написано за 400 лет до того, как люди смогли услышать его в середине двадцатого столетия, он слушает Pink Floyd: «The Great Gig In The Sky». Сцена XIX Жизнь в замке идёт своим чередом. И незаметно прошли два дня после встречи Гамлета с Отто. Гамлет в раздумье идёт в свои покои. Гамлет «Что же такого, чёрт возьми, могло случиться, Что Отелло так напился, Что заблевал ковёр мой? Да чтоб его… Поганец мелкий! Конечно, он и раньше не был паинькой, Но на улице блевал всегда, Домой зловонье это не неся. Совсем, видать, слетел с катушек братец. В домах приличных бьют за это харю!» Гамлет дошёл до своих покоев, открывает дверь, входит. И в нос ему сразу же бьёт отвратительный запах. Гамлет морщится, но отступать некуда. Гамлет видит пьяного-распьяного Отелло, бурчащего себе под нос какие-то слова, и решает сразу же брать ситуацию в свои руки. Гамлет – Отелло, брат, чё? как? Давно не видел я тебя таким. Чего грустим? Наверно есть тому причина, Раз весь в слезах, в соплях мужчина? Сидишь передо мной разбитый в хлам. Стряслось что у тебя? Испачкал мой ковёр… А что к себе блевать ты не пошёл? Наконец до Отелло доходит, что Гамлет уже в комнате, что он пришёл. Пришёл тот, в ком он так сейчас нуждается. Он с трудом встаёт на свои не «твёрдые» ноги и направляется к Гамлету. «Сейчас обниматься полезет», – с отвращением подумалось Гамлету. Ему это не по нраву, но деваться некуда. Отелло не стал его обнимать, он всего лишь возложил руки на его плечи. Отелло (в пьяном бреду) – Почила в бозе, богу душу отдала. Всем приказала долго жить… Отелло бормочет, глядя своими пьяными глазами в глаза Гамлета. Гамлет в растерянности. Он ничего не может понять из слов брата. Отелло – Почила богу, в бозе душу отдала. Всем приказала долго жить И ласты склеила… Гамлет – Отелло, брат, что за ересь? Да приди ж в себя! Кто умер, умерла? Яснее выражайся, Или пойди проспись сначала! Мне не до ребусов твоих. Хватает у меня своих! Отелло – Солнышко моё, она того… Покинула меня, а ведь ещё вчера… Отрада глаз моих и сердца моего Теперь уж далеко… Гамлет – Да ты яснее выражаться можешь? Что ты, как дева, воешь? Отелло – А я и говорю: от горя, брат, схожу с ума. Дездемона умерла… Гамлет – Как… как умерла? Не верю я словам твоим! На днях ты только говорил, Что вы надумали жениться. Как же такое, брат, могло случиться? Отелло постепенно «приходит в себя». Видать, он выблевал лишний алкоголь, и его состояние постепенно начинает нормализоваться. Отелло – Братишка, Гамлет. Я и сам не знаю толком ничего. Как она того… С утра увидеться мне с нею захотелось. Что-то засвербело в чреслах. Пока собрался, то да сё… К обеду был уж у неё. Верней не у неё, а заходил в бордель. Уж предвкушал, как кувыркаться будем с ней… А там шум, гам… девы в слезах. Меня увидели – и тишина вдруг воцарилась, Как будто люди дара речи разом все лишились. Все смотрят как-то странно на меня, Как будто перед ними сатана… Потом одна ко мне подходит, Берёт участливо меня за локоть И шёпотом мне говорит, что Дездемона умерла. Тут ноги подкосились у меня. На стул я рухнул… и не знаю, Сколь времени прошло пока в себя пришёл… Гамлет (в недоумении) «Просил же Отто я: без крови… Он, что ослушался? Не смог уладить дело по иному? Что же у него не так пошло? Вот дерьмо!» (и уже в голос) – Скажи мне, брат, а как она скончалась? От чего? Кинжал иль шпага? Может быть её того… Бедняжку… выкинули в окно? Отелло – Брат, здесь, вроде бы, история такая. По ремеслу её подруги так сказали, Что, накануне как беде случиться, Покушала бедняжка сыра, Да непростого сыра, а французского! Сечёшь, братан, какая штука? Того, что с благородной плесенью. Откуда взялся он, сыр этот? Ну, вот, видать, желудок и не выдержал её. И померла она, солнышко моё. Французы те, видать, покрепче будут нас. Тот сыр едят и здравствуют, козлы! Чтоб вместе с сыром провалились все они! Потом поднялся в комнату её, Чтобы проститься с ней, С Дездемонушкой моей, И жуткую увидел брат картину. На лице её такая мина! Такой гримасы ужаса и боли, что на лице её, Не видел раньше никогда! Бывает так: болит у человека зуб, Раздуло гноем всю ему щеку. И мучается тот: на стенку лезет, волком воет. Но судорога его лица не сводит. У Дездемоны же рот на боку, глаза на лбу. Язык распух и белый-белый. И в тот момент подумал я Грешным делом: Уж если суждено ей было умереть, То учше б от кинжала, Приняла моя родная свою смерть. Или от яда самого поганого. Так, брат, её мне стало жалко. Вот так вот, Гамлет… Вот, что ждёт всех нас впереди: Сегодня живы мы, а завтра трупаки. За жизнь свою мы боремся из последних сил. А в результате что? У королей и шлюх конец один. Ну ладно, я к себе пойду, Облегчил душу я свою. Как жить теперь ума не приложу. Ты извини… я слуг пришлю, Чтобы почистили всё тут. Отелло уходит. Гамлет в задумчивости расхаживает по комнате. Гамлет «Бедняжка… конца такого, Я ей не желал. И руки здесь мои чисты и совесть. А не послать ли нам за Отто? Быть может знает он по боле, чем Отелло… И свет прольёт на это дело?» Гамлет собирается взять в руки колокольчик, чтобы вызвать слугу и приказать ему разыскать начальника СД, чтоб пригласить того к нему. Но не успел он додумать эту мысль до конца, как вошёл слуга и доложил, что пришёл начальник СД и просит принять его. – О как! Он, что мои читает мысли? Проси войти! Входит начальник СД. Лицо его озабоченно. Он явно чем-то взволнован. Отто – Мой принц, нерадостную весть тебе принёс я. Твоё исполнить порученье я не успел. Старуха, что с косой меж нами бродит, Меня опередила, дева эта на небесах теперь… Гамлет сделал вид, что ему ничего не известно о случившемся. Отто, видя, что принц его внимательно слушает, продолжил свой доклад. После того, как получил я ваш приказ, С девицей Дездемоной побеседовать, Два дня усердно я готовился к той встрече. Работал над манерами и речью. Слова искал, чтоб в душу к ней пробраться. Чтобы во мне она узрела брата, Который ей добра желает, Чтоб мысли дерзкие свои она оставила. Чтоб деву эту вразумить, Мой план предполагал поласковее с нею быть. Искал такие я слова, Чтоб разумом она понять могла, Как неправа она. И в те два дня я отрабатывал удар. Ну тот, ну если что… Чтоб только страху на неё нагнать… Ладошкой по лицу, как вы меня учили. На всякий случай, так… несильно. Слегка, как наставляли вы меня. Совсем чуть-чуть, вот так, по харе этой твари. При этом Начальник СД едва коснулся кончиками пальцев правой руки своей левой щеки. И вот когда я стал готов, после своих трудов, Отправился я к ней в бордель. Чтоб точки по местам расставить все! Горя от нетерпения Сделать поскорее ей внушение. А там… творится что-то непотребное! Как будто бы местами поменялись земля и небо! Клиенты плачут, шлюхи в голос воют. Стал разбираться я: «Скажите, что такое?» Тут будто мне кинжал вогнали в сердце – Мол: померла Отеллова невеста. Ну, тут я босса ихниго к себе призвал И спрашиваю у него: «Узнал?» Тут же в оборот его я взял! И говорю ему: «Давай колись, любезный, Пока не загремел ко мне в подвал, Кто это деву так?» И вот, что он мне рассказал: У Дездемоны этой было Почитателей не счесть её таланта. И якобы один из них гостил во Франции. Или французом даже был. Прости, мой принц, пока ещё не уточнил. Так вот, тот господин, Был приглашён французcким королём К себе на ужин… или на обед. Прости, мой принц, Пока не уточнил я сей момент. Так вот, он за столом монаршим Отведал сыра замечательного. Того, что с благородной плесенью. Который там вкушать имеют право Только короли И люди благородной крови той земли. У нас ещё не делают такого. Но думаю, наладим вскоре. Так вот… придя в неописуемый восторг, От сыра оного, его вкуса бесподобного, Стал уговаривать он короля французского, Ему кусочек сыра подарить, Чтоб Дездемону он сим сыром одарил. За все её труды на поприще любви. Монарх же возмутился: «Как? Ты оскорбил меня! Разве не знаешь ты, Что это пища только королей? Не должен этот сыр вкушать плебей!» На что тот господин ему ответил, Что, мол, Дездемона эта в постели Несомненно королева! Он голову даёт на отсеченье. Король был удовлетворён таким ответом И сыра приказал отрезать. И даже к сыру приложил записку: Приятного, мол, аппетита! И приписал ещё: «А если, Дездемона, Ты отвергнешь наш подарок и сыр не съешь, Тогда тебе придёт реаседец! Тем самым ты нам, Своё неуважение проявишь, шалава! Тогда пеняй уж на себя! Я попрошу кузена-короля, Плетей те выписать и вежливости научить. Жри, с…ка, если хочешь жить!» Ну, вот видать… видать из вежливости Иль из-за страха получить плетей, А может просто голодна была Иль ей внимание, польстило, короля, Она тот сыр и сожрала. Э – э – э… простите, скушала. И вот она уже на небесах, Ну, что ещё сказать? Увы и ах… Гамлет – Подробностями, Отто, Ты потряс меня! Откуда? Как узнал ты, что да как? Отто – Я ж говорю, к посылке той, Записочка приложена была от короля. И письмецо с подробностями от господина, Что посодействовал, чтоб ей послали сыра. У босса всё хранилось. Их прочитав, всё стало ясно мне, Как дважды два. И тут же поспешил с докладом к вам я. Гамлет – А ты не догадался, Отто. Записку ту и письмецо изъять. Я б с удовольствием взглянул На почерк короля. Отто – Я так и сделал, принц, но тут… Непредвиденное вышло. Впервые так со мной случилось. Предугадав желание ваше, И ту и то изъял! Ведь это же теперь для следствия материал. И положил всё в свой кошелёк. Надёжно он весел на поясе моём. А по дороге я решил зайти в кабак, Вдруг что-то в горле запершило у меня. И заодно за доброй кружкой пива Обдумать, как о трагедии мне доложить вам. Чтоб сердце ваше доброе сберечь от боли. Хоть дама, эта, и была чужой вам. А там я… и не заметил, Как какой-то негодяй его и срезал у меня! Мой принц, в отчаянии я, Что вас расстроил. Что тут сказать: моя недоработка. Гамлет – Ну это не смертельно, Отто. А за доклад особое спасибо. Ишь, как оно всё вышло… А сколько денег было в кошельке? Велю, чтоб всё восполнили тебе! Отто – Немного, беспокоиться не стоит. Гамлет – Ну что же, Отто, тогда… Знаю ждут тебя ещё дела. Более задерживать тебя не смею я. Отто – Желаю здравствовать, мой принц! Всегда к услугам вашим И моя жизнь и моя шпага! Начальник СД красиво попятился к дверям, ещё раз поклонился и вышел. Он шёл к себе в контору, тихонечко напевая себе в усы популярный мотивчик песенки того времени с одной и той же фразой: «Без крови, без крови! Без крови, так без крови!» Сцена XX Полоний, улучив минутку, приходит домой, в свои покои. Он хочет повидаться со своей дочерью Офелией. Он очень сожалеет, что мало уделяет внимания своим детям. Всё дела, дела… Лаэрт, с тех пор как вырос, так вообще всеми днями и ночами, где-то зависает со своими друзьями. А вот Офелия – домашняя девочка. И Полоний чувствует, что она нуждается в его внимании. А у Офелии не выходит из головы их последний разговор, с Гамлетом. Полоний – Здравствуй, родная! Чем занимаешься? Дай-ка взглянуть. Он целует дочь в лоб, берёт из рук Офелии её рукоделие. И неподдельно восхищается им. Ему хочется быть ласковым, внимательным, заботливым отцом. Только наедине с детьми, он может быть самим собой. Какая прелесть! Мастерица ты, ну, прям вся в мать! У ней всё тоже спорилось в руках. А что грустна, o чём печалишься, родная? Быть может быть стряслась беда какая? Как стул, как аппетит? Скажи мне честно, ничего ли не болит? Офелия – Ах, папа, всё в порядке у меня. Печальна ж от того, что вот недавно я, Прочла роман… Он захватил меня. В нём грустная история поведана была. И я под впечатлением его, И днём, и ночью пребываю. И что с собою делать мне, не знаю. Полоний – Ах, доченька, скажу тебе я прямо – За свою жизнь я книг прочёл немало. Полоний на пальцах начинает вспоминать сколько же книг он прочел за свою жизнь, но больше трёх он вспомнить так и не смог. И в большинстве из них Всё выдумки пустые. А в чём сюжет в твоей вот этой книге? Офелия – Там дева юная, прекрасная собою, Влюбилась в главного героя. Но вот беда: она-то из простой семьи. А он, поди ж ты, дворянин. Приметил как-то раз он в городе её, Влюбился тут же, Вот так у них всё и… началось. Он стал слова красивые ей говорить, Стал деве о любви своей твердить, Речами обольщать, Пытался даже ближе с нею стать! А о замужестве, он с ней речей не заводил. Бедняжку за нос он водил. Так деву, поведением извёл своим, Что на всегда она решила расстаться с ним. Но дело в том, что она его любит, любит! Мне кажется, что он её погубит… Полоний – Кажется? Ведь ты сказала, что прочла роман? И чем закончилось у них всё там? Про то, обычно, написано в конце, Если не изменяет память мне. Офелия – Ах, папа, та книга первая была. А есть, про их роман, ещё вторая. Её-то я ещё пока читаю. Полоний – Скажу тебе, родная, так: Эт дело хорошее, ты книги-то читай. Вот только близко к сердцу, Ничего не принимай. Ведь те, кто книжки пишут, Порой всё с потолка берут. А мы потом читаем, верим, переживаем. А они нам просто врут! Поэтому я книжек больше не читаю. Чтоб нервы были у меня в порядке. Ну ладно, солнышко, пора мне, Дел много, побегу! Офелия – Куда сейчас? Полоний – К Горацио зайду. Сегодня день последний, третий. Что дал ему король, Чтобы работу важную он сделал для него. Зайду, узнаю, Готово ли наше учёное светило, Держать перед королём ответ, Иль нет. Полоний вышел из комнаты Офелии и направился к Горацио. У него не выходит из головы печальное лицо дочери. Полоний «Вот бедняжка, глупенькая, дитя ещё. Всё так близко к сердцу принимает, Что авторы морочат нам мозги, Ещё совсем не понимает. Строчат, строчат… Потом за это деньги получают, Потом по кабакам их пропивают. С бабами на них гуляют. И снова писанину сочиняют. И, главное, ведь ни за что не отвечают! А люди вот читают и страдают. Право безобразие! Надо мне будет сочинить указ, Чтоб в нём подробно расписать, Про что можно, а про что нельзя писать! Чтоб книжки были только позитивные, С приятными, красивыми картинками! Чтоб все истории заканчивались браками. Чтоб люди в них не вешались, не плакали, Не воровали, вены себе не вскрывали. Мужик с мужиком не спали, не бухали… Порядок нам в этом деле надо навести, Чтоб души молодые не губить. И так на свете жить тяжко, А книжки нам ещё печалей добавляют! Право безобразие… Да, а потом его представить королю. Чтоб он на нём поставил резолюцию свою. И вот тогда писакам будет уже сложно. Хренью всякой людям головы морочить… Ах, доченька, доченька. Пусть у кого-то там несчастная любовь! А нам-то, что с того? Они без нас там сами разберутся, Или поженятся иль разбегутся. Нервишки доченьке нам надо подлечить… Быть может у Горацио чего спросить? Какое снадобье или лекарство, Чтоб настроение поднять дочурке нашей?» Сцена ХХI Покои Горацио. Утро следующего дня. После того как Горацио провёл эксперимент с цигаркой, он мирно дремлет в своём стуле-кресле. Его голова почти касается его груди. Над ним склонилась его служанка. Она никогда ещё не видела, чтобы её хозяин так долго спал утром. Со страхом она вглядывается в его лицо – не случилось ли чего с ним? Она нерешительно начинает теребить Горацио за плечо. Безрезультатно… Ей становится страшнее и она начинает более решительно трясти его за плечо: Служанка – Хозяин?.. Эй, хозяин?.. Наконец Горацио издаёт не понятный звук из глубины своего горла. Жив? Жив! Вот напугал, чёрт старый! Горацио начинает медленно приходить в себя. После того, как Горацио принял лекарство и, удобно устроившись в кресле, погрузился в Dream Theater, его тело обмякло. Мышцы, связки, жилы, хрящи, кожа – размякли, плоть стала вязкой и растеклась, разлилась по всему внутреннему пространству кресла, заполнив собою все его уголки. Потом тело Горацио от долгого и неподвижного нахождения в одной позе одеревенело, стало ему чужим. Оно ему больше не принадлежало. Горацио попробовал было привстать, но тело не слушалось его. Плоть только слегка заскрипела. И тогда Горацио стал пробовать делать всякие лёгкие движения всеми частями своего тела, чем только мог. И постепенно, мышца за мышцой, тело стало приходить в себя. Наконец через какое-то время Горацио удалось собрать в единый механизм все элементы своего тела. И он снова попробовал встать. Теперь мышцы послушно напряглись и он понял, что может сделать это… Горацио захотелось ещё немного посидеть на стуле. Он хотел вспомнить и проанализировать всё то, что с ним произошло за последнее время. Он привык всё анализировать и делать выводы не откладывая это на потом. Но тут всё ещё стоявшая перед ним служанка сказала: Служанка – Хозяин, завтрак ваш уже готов И ждёт вас под салфеткой, как всегда. Я вам цыплёнка в тесте запекла. И только тут Горацио почувствовал, как он голоден! Ему показалось, что он не ел тысячу лет. И уже радостно, но медленно и осторожно, поднимаясь со стула, потому что он всё ещё не доверял своему телу, Горацио пришёл в себя. За завтраком Горацио почувствовал чудовищный голод. Такого аппетита он за собою прежде не замечал. Это даже напомнило ему о застарелой проблеме. Горацио так увлёкся обгладыванием ножки цыплёнка, что надавил ею на остатки сгнившего зуба. Боль моментально, электрическим разрядом, пронзила всю челюсть. Горацио всё откладывал и откладывал посещение эскулапа. Но даже эта боль не помешала ему продолжить свой вкуснейший завтрак. После завтрака, за которым он очень удивил хозяйку потому, что она никогда не видела, чтобы он съел столько еды за один раз, Горацио окончательно вернулся к жизни, к работе! Горацио «Итак, то, что со мной случилось Непередаваемо словами, Как будто в сказке побывал я! И если б я учёным не был, То сказал бы я тогда, Что это волшебство. Да, то был дивный сон! Итак, проспал почти двенадцать я часов! Сон был мой безмятежен и глубок. Вначале был я поглощён блаженством. Непередаваемо, божественно! Затем настали муки пробужденья И возвращение в мир прежний. Похоже на то, как действует вино. Но выводы пока ещё нам делать рано. Вино мутит нам разум, а лекарство… Лекарство? Да! Несомненно! Лекарство это! Лекарство для души и сердца! Оно наш разум, душу, тело только расслабляет, Видениями и красками мир сей серый наполняет, Как будто побывал в раю! Так и его величеству скажу. Но отложим лирику – Пора за дело приниматься. Пора нам за вторую бочку браться. И если с первой нам более или менее Понятно всё, то со второй Нас могут ждать открытия ещё! Воистину на свете Много, друг Горацио, такого, Что и не снилось нашим мудрецам! И ум велит нам тайны все познать». Сцена XXII Место действия то же самое, покои Горацио. Горацио приступает к изучению содержания второй бочки. Он понимает, что надо торопиться. Ведь он потерял почти сутки, которые провёл в волшебном, таинственном путешествии. И теперь время поджимает его. «Надо ускоряться», – и он решает действовать по уже отработанной схеме. Горацио «Итак, возьмём щепотку. Подожжём, подождём. Нет, не горит и даже не дымит. О чём нам это говорит? Значит, не порох, Иначе жахнуло бы в тот же миг! Так-так, Возьмём мы пригоршню теперь – Всё то же самое, окей. Значит, не порох, сто процентов, И не благовонье. Быть может, порошок, Влияет тоже как-то на здоровье? Осталось нам на третий, Уповать лишь вариант. Лекарство? Да! Вполне быть может так. А как проверить и себе не навредить? Горацио, Горацио… Нет у тебя другого, брат, пути. Нет выхода другого у тебя, мой друг. Тем более, что есть у тебя недуг! Видать, опять придётся, На себе эксперимент поставить. Да и решать проблему с зубом надо. А то ишь как дёргает зараза! И если это есть лекарство, То может оказаться оно очень кстати! А если, брат Горацио, С экспериментом этим Закончится земная жизнь твоя, Тогда лишь остаётся понадеяться, Что будет пухом для тебя земля… С этими мыслями Горацио начинает пробовать нанести, доставить порошок на остатки больного зуба. Зуб находится на нижней, левой челюсти. В самом её конце. Он попробовал обмакнуть сухой палец в порошок, чтобы потом приложить его к больному зубу. Но у него ни чего из этого не вышло – на сухом пальце порошок не держался. Но зато во второй раз всё получилось! После первого раза палец Горацио намочился в его слюне. И уже во второй раз палец отправился к нему в рот с доброй порцией порошка. Горацио добрался до больного зуба. Но что-то ему подсказало, что втирать надо не только в зуб, но и в десну. У него это получилось как-то само собой, как будто он таким способом уже лечился и раньше. Горацио О, Боже! Как невероятно! Похоже снова я открыл лекарство! Мой зуб уж больше не болит, Как будто новенький там у меня стоит! И там стоит! И тут стоит! О чём нам это говорит? Что в жизни я ещё не всё постиг… О – о – о – о! Вот лечит! Вот вставляет! Все члены к жизни снова возрождает. Я снова молод, полон сил! Да это просто жизни эликсир! И прежде… О! Никогда того не ведал я, Что за спиной есть крылья у меня! Ща как взмахну, как полечу! Вот только людям что потом скажу? Народ наш тёмен, Ещё сочтёт меня за колдуна, Когда увидит мой полёт! Полёт? Полёт, Горацио, твой подождёт. Сначала дело, с дозой надо разобраться, Чтоб в чудном сне мне вновь не оказаться. Нельзя мне снова перебрать. Нельзя, Горацио, нельзя сейчас нам спать! Теперь и с этой бочкой нам всё ясно: Прекрасное, отменное лекарство! Как проясняет мысли, даёт силы! А ты, Горацио, ха – ха. Уж было думал о могиле. Да с лекарством этим Прожить на этом свете можно Не меньше сотни лет! Таков мой будет королю ответ! Сцена XXIII Покои Горацио. Незаметно для него самого «за работой» пролетели три дня. К нему приходит Полоний, чтобы узнать, как продвигаются дела. И заодно спросить у Горацио, не может ли он чем помочь Офелии с её меланхолией: Полоний – Привет, Горацио, учёный муж! Что-т я тебя не узнаю: Как будто cбросил ты годков пяток. Влюбился что ли, cтарый конь? Раньше всё горбился, Теперь, как тополь, прямо ты стоишь. А говорил: «Спина болит». Горацио – Полоний, короля любимый друг! Ты вовремя пришёл. Сейчас тебе всё по порядку расскажу: Прошло всего два дня, Как получил заданье я от короля, И вот уже ответ готов! Немало я положил трудов, Чтобы его добыть! Но тайну сих веществ сумел постичь! Два дня я очи не смыкал. Как вол, Полоний, я пахал, Но тайну бочек разгадал! Полоний, в них лекарство, да такое, Что тело может вылечить любое! С любым недугом справится, С любою хворью! На смертном одре умирающему даст здоровье! Суставы, нервы, плоть! Прочь бегут болезни от него, А душу веселит сильнее, чем вино, То, что на радость нам дано! Полоний (несколько удивлённо) – Ну, во-первых, учёное светило, Прошло уже три дня, Как виделись в последний раз мы у тебя. Видать, ты крепко заработался, Что потерял счёт дням. Похоже вдохновил король тебя. Лекарство, говоришь? А ты уверен друг, Горацио, Что не ошибся ль в чём? А чем докажешь? А вдруг захочет подлечить себя король? Что, ему вот так вот… Поверить на слово тебе? Горацио – Два дня! Два дня, Полоний, Всё проверял я на себе! Пихал себе во все места я вещества сии! И все болезни вылечил свои! И, как видишь, жив! Ещё, как жив! Мозги себе прочистил, Суставы, душу, кровь! Способен даже на любовь… Так и скажу я королю, Которого я всей душой люблю! Полоний – Брат, Горацио! Ни секунды, все эти годы, не сомневался я, Что ты тоже любишь короля… почти, как я! А если, мой Горацио, Твоих лекарств вдруг не снесёт король. Ведь ты же знаешь: ждёт тебя тогда костёр! Горацио, тебе всецело доверяю. Но, всё-таки Сперва, лекарство испытаю. Дочурочка хворает что-то у меня. Может полечим мы её сперва? А то вот грусть-тоска её снедает. Всё книги глупые она читает И портит себе нервы, кровь. Пусть будет проклята любовь! Ты уж, Горацио, друг славный, Ты дай мне лучшего лекарства, Чтобы наверняка я вылечил дочурку – Переживаю за неё я не на шутку. Горацио – Охотно, брат Полоний, Помогу тебе. Ещё потом спасибо скажешь мне! Горацио берёт со стола небольшую шкатулку, чуть больше куриного яйца, коих у него всегда было в достаточном количестве – набирались отовсюду. Сначала подходит к первой бочке, но тут же соображает, что даме совать цигарку в нос – это как-то неэтично. Затем возвращается к столу, развязывает мешочек и щедро насыпает белого порошка в шкатулочку. И передаёт её Полонию. И тут к Горацио приходит ещё одна мысль. Ему подумалось, что даме лазить пальцами в рот некрасиво, и, сообразив, он даёт Полонию такую рекомендацию по приёму лекарства: Горацио – А принимать лекарство надо так: Не важно: сытая иль натощак, Пускай щепоточку возьмёт пальцами, И с пальцев тех всосёт ноздрями, Сначала правой, а потом другой ноздрёй – И хвори снимет, как рукой. Пусть аккуратно принимает, Лекарства этого не рассыпая. И так по несколько раз в день. Такой вот, брат, простой рецепт. Дочурка будет весела, здорова. Даю тебе учёного я слово! Полоний – Спасибо, друг Горацио, Меня ты тронул очень, Своей заботой к моей дочке. Поверь, Горацио, если вдруг, Кто на тебя донос настрочит… А знаешь ли, через меня идут доносы, То тот донос порву тебя любя, Хоть я на службе короля! После этих слов Полоний вышел от учёного и отправился к Офелии. Сцена ХХIV Полоний по дороге к дочери решает заглянуть к королю. Полоний «Сегодня я ещё не виделся С его величеством. Когда с утра к нему я заходил, Чтоб свой доклад произнести, Дворецкий мне сказал, Что спит ещё король – Будить его не смеет он. Но может быть король уже проснулся И ждёт меня, по мне тоскуя: (с юмором и иронией) “Где ж мой Полоний милый, Чтоб мне прочёл он, Свой доклад красивый? Истосковалось сердце по нему, Жить без Полония я больше не могу!” (и далее уже серьёзно) Ха! Зайдём, послушаем, посмотрим. Чего король от нас захочет… » Полоний дошёл до покоев короля и сказал дворецкому, чтобы тот доложил королю о нём. – Ну что, его величество проснулось? Дворецкий – Король-то встал… (и уже шёпотом) Но вот сегодня, что-то с ним не так, Как будто подменили короля. Таким его не видел раньше я. Когда с утра меня к себе он вызвал, Чтобы натёр ему я жабьим жиром поясницу, спину, Гляжу: он весь какой-то депрессивный. Он еле-еле на ногах держался И весь такой печальный… Так его мне стало жалко. Когда ж ходил, кряхтел, стонал, хромал, Я думаю: с кровати он упал, Когда кошмарный сон ему приснился. Короче, что-то не так с его величеством. Так что, Полоний, он может И не в настроении быть. Ты это при себе в уме держи. Дворецкий, обрисовав Полонию всю утреннюю картину, пошёл докладывать о нём королю. А выйдя пригласил Полония войти. Король его ждал. Сцена ХХV Королевские покои. У Клавдия больной вид. Клавдий – Полоний, рад тебя я видеть. Ты что, мои читаешь мысли? Вот только что хотел послать я за тобой, А ты уже стоишь передо мной! Полоний сразу же обратил внимание на состояние короля. Он был какой-то осунувшийся. Имел с утра уставший вид, как будто бы на нём всю ночь пахали. Уж не заболел ли? Полоний – О! Славный мой, король! Такая у меня вот в жизни роль. На том стою, чтоб предугадывать желания твои, На том стою, чтоб вам полезным быть. Клавдий – Спасибо, спасибо. За то и ценим мы тебя. Теперь же вот, зачем хотел тебя увидеть я. Есть у меня к тебе особый разговор, Он не по службе, а, так сказать, Чисто мужской. Надеюсь, всё, Полоний, останется меж нами. Есть у меня проблема кой-какая… Король сделал рукой жест, чтобы Полоний приблизился. Тот приблизился и сделал умное, участливое лицо. Король продолжил: А дело в том, что королева, В любви, сей ночью, просто ошалела… Меня заездила и так и сяк, да так, Что в скором времени я весь иссяк! Что тут поделаешь, Полоний, Уже не тот я, что в прежние-то годы. Ну, а ей всё мало, мало. Представь, Полоний, на меня она взлезала – Я выбрался из под неё потом. Ну, чуть живой. Гляжу, а ей, Полоний, хоть бы что! Ну, думал отлежусь от дела этого, Потом уж как-нибудь приду в себя. Полоний, я… Как будто в лапах побывал у медведя! А вот под утро стало мне совсем невмоготу. Болит везде: и там и тут. Сначала думал лекаря позвать, Но разве можно им секреты доверять? Пойдут потом по замку слухи, Что, мол, не выдержал король, Любви своей старухи… Так вот скажи, Полоний, было ли с тобой такое, Чтоб ты страдал вот так же oт утех любовных, Как король твой? Может чего мне выпить или съесть, Иначе мне контузии не снесть? Полоний – По молодости всякое бывало. А как Ассоль-то померла, Так я оставил любовные услады. Дети – в них теперь вся моя жизнь, В них вся моя радость! А вот кузен мой, Бил, Тот дa.., в пастели он неутомим! Хоть с вами он одних годов, Жалоб на здоровье я не слышал от него. А чтоб нам, мужикам, Не надрываться в этом деле, Он мне такое, сир, советовал: Он приятное с полезным совмещает. Сексу он минет предпочитает. Предложите королеве… для разнообразия. Пусть вас побалует, может и ей понравится. Но, мой король, о слава проведенью! Немедля, сир, готов помочь! И нужно ваше лишь решенье. Сегодня у Горацио я был с утра, Чтобы проинспектировать, Как с бочками идут дела. Да и хворает дочка, что-то, у меня… Так вот: всё ему я объяснил. Он дал мне жизни эликсир! Сие лекарство было в бочках. В тех, что так любезно, Преподнесло вам море. Он испытал лекарство на себе! Потом уж дал его он мне. Поклялся жизнью, что поможет дочке! Ему поверил я, он человек хороший. Но если сомневаетесь в его словах, Готов сперва лекарство я На дочке испытать! Не пожалею родного дитя Во имя жизни и здоровья короля! Клавдий – Полоний, твои слова Мне как мёд на сердце, Они в меня вселяют веру. И мне уже не терпится отведать Сей жизни эликсир. Болит всё тело – терпеть нет больше сил. Веришь ли? ещё никогда, Таким разбитым я не чувствовал себя. Полоний (с некоторым сомнением в голосе) – Э – э – э … может монетку бросим: Быть или не быть? Клавдий – Полоний, я уже решил. Лекарство, где оно? Полоний – Да вот, в шкатулке этой. Клавдий – Какое белое… А как его отведать? Полоний – Горацио сказал мне так: «Сперва пальцами надобно щепотку взять И поднести потом к какой нибудь ноздре, А уж потом всосать её грудью всей…» (король так и делает) Клавдий – Полоний, это чудо, оно лечит. Уже вот отпустило ноги, плечи! А ну-ка, мы теперь нюхнём Другой ноздрёй. Полоний, до чего же хорошо: От болей не осталось и следа! И даже лучше стала мыслить голова моя! Ко мне вернулись снова силы! Вернулись силы, да какие! (и тут Клавдия одурманило на всю катушку!) Ну, жёнушка! Теперь держись ты у меня! Как ляжем спать, теперь уж я отделаю тебя! Познаешь, прелесть, мои муки, После того, как я тебя отдрючу! Ха – ха – ха – ха – ха!!! Полоний (в шоке) «О, боже! как же счастлив я, Что дочку миновала учесть сея». Клавдий – Полоний, на сегодня ты свободен. Очень-очень мы тобой довольны. Сдаётся мне, ты просто гений. Ты смотри, как сработал на опережение! Только нас хандра хватила, Будь она неладна трижды, А ты уж тут как тут, мой Полоний! Знаю, сердцем ты почувствовал, Что король твой болен… Нынче ж отплачу тебе, друг, сторицей Тем, что денег, золота ценней, Всего дороже. Ох, и не каждому такая выпадает милость. Сегодня ж помяну тебя в своей молитве! Ну, ступай. И пусть Господь хранит тебя. Вот бы все, как ты, заботились о нас. Полоний откланялся и с лицом, излучающим полнейшее счастье, покинул королевские покои. Как только Полоний вышел от короля «счастье» тут же улетучилось с его лица. Он совсем не расстроился от того, что Клавдий вместо какого-либо материального поощрения решил в знак благодарности ограничиться упоминанием его имени в своей молитве. Он знал, что короли по природе своей неблагодарны: «Нет ко мне претензий – уже хорошо!» Он куда-то там направился, как всегда по делам, не переставая вновь и вновь перебирать в уме всё произошедшее с ним за последний час. И главной причиной тому было действие лекарства, которое за секунды избавило Клавдия от его недугов и в тоже время наделило его неадекватным поведением. Полоний даже не мог и предположить, что на свете могут быть подобного рода лекарства. Он опять вознес хвалу Господу за то, что он надоумил его сначала зайти к Клавдию, а не поторопиться с «лекарством» к дочери. «Представляю, что было бы с моей девочкой если бы она попробовала этого лекарства, – терзал себя в душе Полоний. – Дурак ты, Полоний, дурак! Нет чтоб, как все, лечиться у Йозефа… На кой чёрт ты обратился за помощью к этому шарлатану Горацио? Ведь мог бы своими руками угробить своё дитя…», – к такому выводу пришёл Полоний после всего им увиденного. У него до сих пор стоял в ушах дикий хохот Клавдия. А у Клавдия настал новый этап в его жизни. С тех пор, как он впервые познакомился с лекарством, он был теперь всегда здоров, полон жизни и его не покидало хорошее настроение. Одним словом, всё это вместе взятое называется молодостью! Да, к нему вернулась его молодость! Впрочем, его или не его – это Клавдия, сейчас, мало интересовало. И если бы, вдруг, с небес раздался глас и потребовал бы у него её вернуть, его молодость, тому, кому она на самом деле предназначалась, то он бы наотрез отказался сделать это! (Хоть он и считал себя верующим человеком). И более того, он готов был бы даже драться с небом за свою молодость, столько он сейчас чувствовал в себе сил. Клавдий решил не ставить жену в известность, что стал теперь принимать чудо-лекарство: «А то ещё подумает, что я такой же, как Гамлет. Он тоже всё лечился и лечился, а потом взял да и помер». Клавдию было бы неприятно, если бы окружающие его люди подумали, что и у него проблемы со здоровьем. Но изменения, произошедшие с ним и в нём, говорили сами за себя. И однажды на комплимент супруги после того, как он смог достойно утешить её в пастели, он сказал ей, что стал теперь усерднее молиться и похоже на то, что Господь услышал его молитвы и посылает ему свою милость. Но в замке, в этом замкнутом пространстве, вообще трудно что-либо долго сохранить в тайне. И вот уже по замку поползли слухи (на это были причины), что король принимает втихаря лекарство, которое ему доставил Полоний от Горацио. Уже и придворные, подумав о своих болезнях и болячках, стали отправляться к Горацио с целью заполучить у него этого чудного лекарства. Сцена XXVI В один из дней, когда Полоний с Офелией и Лаэртом в положенный час мирно обедали в своих покоях, к ним вдруг заявился дворецкий со срочным приказом короля: «Немедленно явиться в мой кабинет!» Полоний тут же встал из-за стола и отправился вслед за дворецким. Войдя в кабинет его величества, Полоний увидел Клавдия одурманенного на всю катушку. Его глаза выкатились и блестят. Ноздри широко раздуваются. Король учащённо дышит полной грудью. Он пребывает в возбуждении! Клавдия просто распирает невидимая, могучая энергия. «Похоже, что перебрал», – пронеслось в голове у Полония. Он ещё никогда не видел короля в таком состоянии… И он не ошибся. А дело было в том, что Клавдию, со временем, уже было мало небольшой дозы препарата. И он постепенно стал её увеличивать. Ну и, как водится, в один из дней… утратил над собой контроль – сумасшедшая энергия требует выхода. Клавдию, в его перевозбуждённый мозг, пришла мысль, что он, будучи королём, так до сих пор себя ещё ничем и не прославил и никаких военных подвигов, пусть даже и самых маленьких, за ним не водилось. Клавдий срочно решает исправить эту ситуацию. Для этого он и вызвал к себе так срочно Полония, так сказать, на «военный совет». Увидев вошедшего с поклоном, своего первого министра, Клавдий впивается в него своими одурманенными глазами. Потом он срывается с места и подбегает к ковру, висящему на стене, украшенному оружием. Хватает за рукоять тяжёлый рыцарский меч и начинает носиться с ним по комнате, рубя и рассекая воображаемых противников. И каждый раз нанося очередной «смертельный» удар противнику, его нутро издаёт победоносный, животный рык! Полоний в шоке. Король, как пёрышком, владеет мечом! Щёки короля раскраснелись, осанка приобрела гордый, воинственный вид… Клавдию снова восемнадцать!.. Клавдий (очень, очень воинственно) – Скажи, Полоний, а почему мы так пассивны? А может не пассивны, а тупы, трусливы? Скажи, Полоний, Где, например, военные победы наши? И почему целыми днями Мы только жрём, срём и пляшем? Почему в любимой нами Дании Имиджем страны никто не занимается? А наш король, то есть я, Что в мире знают про меня? А я на этом свете не последний человек! Что знают люди обо мне? Какой в истории всемирнoй след оставлю, Если из замка я не вылезаю? К примеру, вот братан покойный мой, Честно сказать: так был себе король. Ни ума, ни фантазии, Только и знал, что по эскулапам лазить. Но даже он сообразил, Что королю так не пристало жить! Взял и сразился с Фортинбрасом, С этим Норвежским пи…….ом. И земли, кое-какие, получил его. Хоть и проиграл потом их в казино, урод. Но что с того? Главное ведь засветился как воитель, Как герой, как победитель! Теперь об этом даже в книжках пишут. И мне б не худо было бы, Полоний, С кем-нибудь войнушечку устроить! Я думаю, если сказать честно: Война – это самое королевское дело! Вот Александр Македонский, В свои младые годы, Уж целым миром верховодил! Снискал себе он столько славы, Что на десять государей хватит! Давно уже нет его праха под землёй, А имя всё его живёт! А я помру, скажи, Полоний, Что скажут люди обо мне, что вспомнят? Нужны, Полоний, срочно нам военные победы! Коня! Пол царства за коня! Полоний, на войну мы едем. Король подбегает к стене, на которой висит карта мира того времени. Он пристально всматривается в неё и ищет на ней своих будущих соперников. Клавдий – Обидчиков у нас хватает. Они меня ещё узнают! Так, не откладывая, сегодня ж днём На Англию мы нападём! Сбирай, Полоний, войско, Усядемся на корабли и поплывём до той земли! Труби, Полоний, в трубы, бей в барабаны! Да, надо не забыть с собою взять тараны! Сойдёмся с бриттами в великой битве. Во веке люди не забудут моё имя! Полоний от этой речи короля пришёл в полнейший ужас. Челюсть его как-то сама собой стала отвисать от услышанного. Он пытается сообразить: «Это король всерьёз или это его так лекарство лечит?». Наконец некоторым усилием воли он заставляет свою челюсть начать говорить. Он понимает, что надо спасать ситуацию. А то как бы чего Клавдий не натворил. Полоний – Ваше величество, осмелюсь вас спросить: Чем так Британия смогла вас прогневить, Ведь вы там всё же родились? У нас хороший с ней товарооборот. Туризм растёт и остальное всё путём. К тому же, вам осмелюсь доложить, У нас пресквернейшие корабли… Худые все, a денег нет в казне на их ремонт. Нет, до Британии не доплывём. А что касаемо таранов, Так мы же их того… Приказ ваш выполняя, Продали на дрова мы все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, Вы сир, купили ценные американские бумаги. Клавдий – Ах, ты, мерзавец! Подлый плут! Так загубить мою мечту! Вот я тебе сейчас башку снесу! Полоний от этих слов весь съёжился, втянул голову поглубже в плечи и приготовился к смерти. (Что при взгляде на короля вполне можно было ожидать). А Клавдий с безумным взглядом, не дойдя до Полония пару метров, неожиданно рванул в право, к карте мира. И оказавшись перед ней ткнул мечом в то место, где была Франция. Клавдий – Тогда на Францию мы нападём И вдарим мы по ней мечом, огнём! Полоний, по полной лягушатников накажем! Ну, что на этот раз ты скажешь? И вот тогда военной славою покрою я себя, Народ легенды сложит о своём герое! Он в песнях воспоёт меня, И так оставлю имя я своё в веках! Труби ж, Полоний, в трубы, Бей в барабаны! И не забудь, дружище, взять тараны! От этих слов у Полония снова челюсть отвисла, да так, что уже коснулась его груди. Помня о желании короля снести ему голову, он всё-таки решается вразумить его. Вкрадчиво, аккуратно подбирая слова, обращается к королю. В эту минуту Полоний ясно понимает, что его жизнь висит на волоске. Полоний – Великий мой король! Гроза народов! На Францию напасть, конечно, можно… Но тамошний король, Ведь вам приходится кузеном. Он деньги вам сужает и не берёт процентов! А что лягушек лопают, Мне это тоже не по нраву. Я думаю: За это их Господь когда-нибудь накажет. А может я чего не знаю, Что так рассердило сердце ваше? И вы решили покарать французов За дерзость их или за глупость? Клавдий (с воодушевлением) – Вот это ты попал, Полоний, в точку! Прислал вина мне братец бочку. На мою просьбу, что писал ему в письме: «Пришли, Людовик, эксклюзива мне». А он кислятины прислал мне гнида, Как будто я ему какая-то скотина! Три дня!!! Три дня не вылезал я из сортира! Теперь ответ пусть держит предо мной. Узнает, как владею я мечём! Козёл! Полоний – То не беда, властитель мира! Вот привезли купцы мне из Каира, Бурдюк отменного вина. К нему закуску под названием халва. Когда вино я это пью, То небо за него благодарю! И так себе я говорю: Нет, не достоин ты, Полоний, этого вина. Оно достойно только короля! Так что кувшин сего вина, Я занесу сегодня вам к обеду. А Франция? Да ну её к бесу! Тем более… приказ ваш выполняя, Продали мы, владыка, все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, – По взрослому вы оттянулись, сир, с бл.…ми… Король снова остался недоволен сложившейся ситуацией. Опять Полоний увёл дело в сторону. Опять он сбивает его с толку и не даёт ему осуществить свой грандиозный план по вхождению в историю великим полководцем: «Кругом измена, трусость и обман!» – негодует в душе Клавдий. Клавдий – Что-что? Да, как ты смеешь? Что за ересь? Ведь это же измена! Ты что, Полоний, белены объелся? Ты думаешь, что просто так Король себе позволил отдохнуть, С бабами решив кутнуть? При этом позабыв тебя позвать в компанию свою! Нет, не так!.. А это потому: На оргии решались сплошь все секретные вопросы! Доклады принимал я от своих доносчиков, Шпионов, соглядатаев… прочих сил, Которыми меня Господь снабдил, О коих знать тебе, Полоний, не по чину! Есть у меня на то свои причины. Девки, шлюхи – лучшие мои агенты! У меня к ним полное доверие. Такие только у меня и полковника Каддафи, Что живёт в далёкой Африке. Так, всё… закрыли эту тему. Теперь я понял в чём, Полоний, дело! А не дело ли всё в том, Что ты британофранцузкий шпион? Ты смотри: опять меня сбиваешь с толку ловко! Ты на кого работаешь, Полоний? На чьей ты стороне? Коль на моей, тогда не смей перечить мне! И запомни… как Отче наш, Другим, кто спросит, также передай: Деньги от продажи тех таранов Были перечислены бюджет! Запомни это, старый пень! Клавдий так на Полония ещё никогда не наезжал. От страха за свою жизнь Полоний мгновенно покрылся холодным потом. Но вот секунда, другая – и он снова взял себя в руки. Его мозг, как и прежде, хладнокровно заработал. Полоний «Да пропади оно всё пропадом… Коль хочет воевать, Так пусть идёт воюет! Быть может в задницу себе получит пулю, Иль кто его разрубит до седла. Мне лишь бы голова моя была цела! Хотя, навряд ли он в бою погибнет – В душе он трус, таких немало видел… Это сейчас здесь, в замке, Охраняемый войсками, Он размечтался о военной славе. А как запахнет порохом, да зазвенит железо, Так сразу позабудет он зачем туда приехал И первым с поля боя побежит, На век себя ославя. Знамёна бросит, войско! Жизнь гнусную свою спасая… С….ий вы…..ок, козявка!!!» Пока Полоний раздумывал над сложившейся ситуацией, король по прежнему прибывал в возбуждении и стоял перед картой мира, разглядывая её. Он выбирал очередного противника, над кем бы одержав убедительную победу, он смог бы покрыть себя на века военной славой. Наконец он нашёл то, что искал! Он увидел на карте страну под названием Русь. Он про неё ничего не знал, а он считал себя весьма образованным человеком. А раз так, то значит там живут дикие племена, отсталые варвары, и значит победить их будет проще простого! Потом выкрикнув: «Да, жребий брошен!» – он резко развернулся и направился в сторону Полония. Полоний, видя всё безумство короля, опять стал прощаться с жизнью. Клавдий обратился к нему: Клавдий – Полоний, я Рубикон, б….дь, перешёл – Я принял судьбоносное решенье! Лишь раз спрошу я твоё мнение, И если я опять твою услышу ересь, То значит болен мозгом ты И нам служить не смеешь!!! Полоний весь напрягся. Он понял, что попал по полной. Он понял, что в этой ситуации он, как бы, между молотом и наковальней, ведь любой его ответ может не понравиться королю. Он понял, что вот теперь для него настал момент истины. «А дети? Что будет с ними, если обезумевший Клавдий сейчас снесёт мне голову?» – и его мозг снова лихорадочно заработал. Я выбрал цель и я не отступлю! О, как же верю я в свою счастливую звезду! Нам предстоит сразиться с варварами, с дикарями. От этого победа только слаще станет! Нам предстоит великий ратный труд! На Русь, на Русь я нападу! Накажем варваров по полной – И навсегда меня история запомнит! Полоний, с минуты этой, – ты мой генерал. Готовься, в бой поведёшь мои войска. Я поделюсь с тобою славой От моей победы! Да, не забудь бурдюк прислать к обеду. А если вдруг падёшь в бою, Клянусь, Офелию удочерю. Любовью окружу её… ну, как родную. Полоний, за дочурку не волнуйся. Полоний (изумлённо) «Так вот в чём дело, старый педофил. Решил ты мою дочурку совратить?» (и уже вслух) – Великий мой, король! Переспросить осмелюсь… За что мы сих русских варваров, Наказать должны? Клавдий – За что??? За что?? За что?.. За то, что русские они! Полоний, друг, пойми, Мы просвещение должны нести Таким народам: варварам и дикарям. Они потом спасибо скажут нам! И земли их нам тоже пригодятся. Полоний, на восток мы будем расширяться! Полоний – Король великий мой! Вот этих слов я от вас и ждал! А Македонский – тьфу, против вас – пацан! Клавдий – Теперь вот вижу, Что слова твои не мальчика, но мужа! И если хочешь что ещё сказать, Скажи, теперь готов тебя послушать. Полоний (Полония понесло) – Так вот, великий мой король, Мне сказывали знающие люди, Что там народ живёт в великой стуже, Зимою там по горло снега! Стоят такие там морозы, Что люди, что живут там, все безносы! Они себе их отмораживают ещё в детстве. Так что, сир, готовьтесь: и нас ждёт участь эта. По улицам же там медведи ходят. Примерно так, как вот по нашим козы. И вместе с русскими пьют брагу в кабаках. Клянусь, мне сказывали люди так. И те медведи ростом аж в три метра! С рогами мощными, как у оленей! Один мой человек, шпион, Сумел живым вернуться с русской стороны, Теперь… как вспомнит тех медведей, Так по сей день, Представьте, сир, он сразу какает себе в штаны. «Это у него на нервной почве», – Мне эскулапы так сказали. Видать Русь… до сих пор его не отпускает… Так вот, а если кто на русских нападает, Тогда медведи в армию вступают И вместе с русскими плечом к плечу воюют, Махают лапами напропалую! Уж много славных государей, Там головы свои оставили, В холодной, дикой стороне. Потом медведи трупы их съедают! Клянусь, так сказывали люди мне. Конечно же, солдатам нашим, Мужества не занимать. Но силы требуется всё же уровнять. Если себя ещё медведями усилим, Я мыслю, как генерал теперь уже, Нам с русскими сподручнее так будет воевать. А иначе, сир, нам однозначно, Победы не видать. Так вот, ваше величество. Я так скажу вам в заключенье: Чтоб варваров сих победить, Нужны такие же нам звери. Не меньше тысячи, а лучше двух. Немедля поиском деньжат займусь. И как таких же купим мы медведей, Так в тот же день и на войну поедем! Полоний остановился, его фантазия иссякла. Он уже не знал, что ему плести дальше. Но тут первый советник короля заметил, что с королём что-то происходит. Он, как бы весь обмяк. Глаза его вернулись в прежние орбиты. Ноздри перестали раздуваться. Клавдий смотрел на него прежними глазами, глазами вменяемого человека! Прежняя усталость и немощь вернулись, опять накрыв собою короля. Клавдий (как будто разгрузил вагон с углём) – Полоний, что-то подустал я От военных дел. И смерть как хочется прилечь. Сегодня потрудились мы на славу, Ты правильно вопросы все поставил – Чин генеральский оставляю за тобой, Настанет время – поведёшь нас в бой. Довольно боле про войну. Пойду-ка я с часок вздремну. Победы славные ждут нас впереди! А ты давай, за бурдюком сходи. Дело в том, что действие лекарства закончилось. И король возвратился в своё прежнее состояние. Он возвратился к своим болячкам. А лекарство, как это ни странно, высосало из него всю его энергию, до капельки. И теперь он был абсолютно обессиленным. Его пальцы боле не могли удержать тяжёлый рыцарский меч. Они в бессилии разжались и выпустили его из своих объятий. Меч с тяжёлым грохотом упал на деревянный пол. Звук от его падения немного привёл Клавдия в чувство. В эту же минуту в комнату вошёл дворецкий. Он торжественно объявил: Дворецкий – Ваше величество, в замок прибыла Опытная дива, ой простите, оперная дива, Мата Харя, певица заграничная, Которая с успехом, по слухам даже очень, Даёт концерты по Европе! Супруга ваша выписала её ко двору, Сие от вас в секрете сохранив. Дабы приятный сделать вам сюрприз! Придворные и королева, Уже вас в зале ждут в том, что для концертов. Клавдий в душе обматерил королеву и обратился к Полонию: Клавдий – Что? О, боже! Ну, как некстати, Все мои члены молят о кровати. Полоний, опять ты нужен мне. Друг, проводи меня в концерт. А заодно и сам послушаешь. Концерт… На кой хрен он нужен мне? Вот уж удружила жёнушка моя. Совсем не слушаются ноги короля, А ведь так было хорошо – Лекарство точно помогло. И вдруг – опять, вернулось всё на свои места… Полоний – Ваше величество, хочу напомнить вам: Его три раза в сутки надо принимать. За приглашение спасибо. Хоть в музыке я не знаток, но что с того? Одно мне точно ясно: Что рядом с вами, мой король, Любая музыка прекрасна! Но король уже не слушал Полония. Держа его под руку, он медленно шёл в концерт, шёл как на эшафот. Сцена ХХVII Покои Горацио, сцена напоминает чёрно-белое немое кино. После того как придворные прознали про чудо-лекарство, которое к королю попало от Горацио, они тоже решили поправить своё здоровье. И потихонечку стали отправляться к учёному. Вот уже и первый придворный появился у дверей Горацио. Он постучался, ему открыла служанка. Увидев важного человека, она осведомилась у него, что ему угодно. Придворный сказал, что ему нужен Горацио. Служанка повернулась в сторону хозяина, чтобы доложить ему о прибытии важного господина. Образовалась пространство, между телом служанки и косяком двери, и посетитель, сгорая от нетерпения, воспользовался этой ситуацией. Так он проник в дом Горацио. Учёный же в это время занимался изучением содержания третьей бочки. Изучение было в самом разгаре. Всё шло по накатанной схеме. Горацио прибывал в прекрасном расположении духа! Увидев перед собой вельможу, он осведомился, что того к нему привело. Человек, в дополнение к речи, стал жестами показывать, что у него и как болит и попросил Горацио дать ему того же лекарства, что он дал Полонию. Горацио, хоть и находился под воздействием лекарства, всё же не потерял способности думать. Он очень удивился: как быстро молва разнесла весть об его открытии. А потом сообщил посетителю, что, увы, он не может этого сделать. Лекарство не его. Оно принадлежит его величеству. И вдобавок Горацио показал указательным пальцeм куда-то в верх. Посетитель был готов к такому повороту дела. Он снял с пояса кошелёк и потряс им перед глазами Горацио. Это положение вещей быстро отрезвило учёного мужа. И ему почему-то сразу подумалось, что за свою службу у королей он так ничего и не заработал. А старость неумолимо приближается. И деньги ему, конечно же, очень бы пригодились. Он взял со стола шкатулочку, затем взял в руки столовую ложку для первых блюд и уже было хотел ею щедро наполнить шкатулочку, но вдруг в это время непонятно откуда взявшийся внутренний голос прошептал ему, что так действовать неразумно: «И маленькой чайной ложечки будет довольно. Вдруг король приказал взвесить бочки, перед тем как их отправить к тебе? И тогда тебе придётся отвечать за растрату королевского имущества!» Руководствуясь этой здравой мыслью, Горацио насыпал посетителю чайную ложечку лекарства и передал её тому. Оба остались очень довольны случившимся. После сделки, как подобает хозяину в таких случаях, Горацио пошёл проводить вельможу до дверей. Открыв дверь, Горацио увидел толпу. Люди ему улыбались и трясли перед его лицом своими кошельками. В первую секунду эта сцена потрясла его. Но потом, вдруг, от чего-то он именно так и подумал, что ему сегодня «прёт»! Могучим мозгом учёного он моментально прикинул каким может быть барыш. И это привело его в полнейшей восторг! И вдруг в его голове снова зазвучала музыка. Музыка исполняемая на доселе не слышанных им инструментах. Музыка всё нарастала и нарастала… Она заполнила собою весь его мозг, потом и всё его существо, а потом и засосала его в себя всего целиком. Это была музыка, которую человечество услышит только в середине двадцатого века. В его голове звучала «Money» группы Pink Floyd. Сцена ХХVIII Полоний не спеша вводит его величество в зал, где будет дан концерт. Зал – это большая, просторная, уютная комната. В зале в несколько рядов расставлены небольшим полумесяцем стулья. В середине первого ряда поставлены два величественных кресла для короля и королевы. Королева уже ждёт мужа на своём месте. При появлении короля придворные встают и кланяются его величеству. У Клавдия едва хватает сил, чтобы еле заметно кивнуть головой в ответ на приветствие. У его величества болит всё! после упражнений с мечом. Полоний садится по правую руку от короля. Музыканты уже заняли свои места. И вот когда, наконец, все расселись, появляется оперная дива Мата Харя. Она занимает своё место немного впереди музыкантов. Она неожиданно лихо выкинула свою правую руку вперёд и громко выкрикнула: «Хайли лайкли!» – после чего низко поклонилась королевской чете. Дива одета в красивое платье, подобающее моменту. Клавдий с большим любопытством стал её рассматривать: ему ещё никогда не приходилось видеть оперных див. И он пришёл к печальному выводу: «Ничего необычного, а ещё дива…». Клавдий посчитал, что раз ты дива то, как минимум, ты должна быть обмазана смолою и обсыпана перьями. А тут и посмотреть не на что. Дива же после того, как поклонилась королевской чете, сразу же вошла в образ и приготовилась исполнять. Потом на середину воображаемой сцены вышел дворецкий и торжественным голосом произнёс: Дворецкий – Исполняется ария сивой кобылы из оперы «Хайли лайкли» британского композитора Терезы Мэй. Ария исполняется на итальянском языке, – он поклонился королевской чете и было собрался уже уйти. Но в это время у короля в голове что-то шевельнулось, его мозг встрепенулся: «Как на итальянском? Я же не знаю итальянского», – и в раздражении он спросил у Полония: Клавдий – А почему на итальянском? Полоний немедленно переадресовал вопрос короля дворецкому. Дворецкий не был готов к такому повороту делa. Он в нерешительности, в растерянном состоянии повернулся к певице. Дива слышала вопрос и что-то сказала дворецкому. После чего дворецкий расправил плечи, повернулся к королю и торжественно произнёс: Дворецкий – Ваше величество, сейчас в Европе Этот язык самый модный, И все оперы только на нём и исполняются. У них сейчас, в искусстве, так полагается. Король остался недоволен таким ответом, он не знал итальянского языка. И после этих слов дворецкого он, да ещё и в его состоянии, окончательно потерял интерес ко всему происходящему. И вот заиграла музыка! Высокие патетические ноты резко разорвали уютную тишину зала. И вслед за вступлением уже дива взяла «быка за рога»! Она сильным, красивым голосом наполняла мелодию драматизмом и сексом. И понеслось! Если образно постараться передать её исполнение, то её голос шарахался из стороны в сторону: то неистово вверх, то глубоко падая в низ. Казалось, что у неё в душе и в горле бушевала буря в объятиях страсти. Но королю до этого не было никакого дела. Он наконец-то нашёл удобную позу на стуле. И его очи стали закрываться, он осоловел. Голова его стала, как-то само собой, тянуться к груди. Это не осталось незамеченным королевой. Она не собиралась позориться перед европейскими дворами. А то ещё певичка разнесёт по всей Европе, что датский монарх не разбирается в искусстве. Она слегка, локтём правой руки, толкнула супруга в левое плечо. Это на какое-то время отрезвило Клавдия, и он сделал вид, что внимательно слушает певичку. Королева осталась довольна собой, хотя она ещё никогда не видела Клавдия таким утомлённым в середине дня. Музыка захватила её, и она выпустила супруга из вида. Но природу трудно обмануть. Она продолжала диктовать Клавдию своё. И он решил схитрить. Король поставил локоть правой руки на подлокотник кресла, а кулаком подпёр правую щёку. Таким вот образом, придерживая голову в надлежащем состоянии, он всё же намеревался вздремнуть. При этом делая вид, что слушает диву. Но королева была начеку. И эта ситуация начинала выводить её из себя. Теперь уже резким сильным движением локтя она так въехала в левое плечо супруга, что Клавдий получил такой удар! от которого волна прошла по всему его телу: от корней волос на голове и до кончиков пальцев на ногах, а в голове случился какой-то электрический разряд, который на какое-то мгновение привёл его в чувство. Король напрягся всеми мышцами, и от этого он ощутил, что его левая ладонь что-то сжимает. Он машинально повернул её к себе и с изумлением увидел, что его пальцы сжимают ту самую коробочку, тот самый ларёчек, который ему дал Полоний. Спасение пришло, когда он его уже не ждал! Спасение пришло оттуда, откуда он его никак не мог предвидеть! Да, он был спасён! Волшебное лекарство всё ещё было с ним. Оказывается, всё это время после того, как он принял лекарство, он не выпускал ларёчек из рук. Так значит пришло время снова принять лекарство! Лекарство, которое спасёт его и снова вернёт его к жизни! Клавдий ликовал в душе. Но он категорически был не согласен с поступком жены! Разве так можно? Вот так вот лупить его со всей силы? Он прошипел в раздражении, обращаясь к супруге: Клавдий – Смотреть на это всё мне, право, грустно! Да разве же это искусство? Королева (королева ответила ему назидательным полушёпотом) – Не заводись, а лучше сделай умный вид, Сиди и слушай, как все люди. Раз деньги платим, значит – искусство. Покрепче вслушайся, совсем не скучно. Клавдию уже было не до спора с женой. Он был в предвкушении предстоящего блаженства. Он аккуратно раскрыл ларёчек и пальцами правой руки зацепил щепотку лекарства. После чего поднёс её к левой ноздре. Его голова, от этой процедуры машинально, сама собой, повернулась в правую сторону. И тут Клавдий увидел, что придворные сидящие от него по правую руку, сделали то же самое. То есть, достали свои коробочки с лекарством, которое они купили у Горацио, и приняли его. Короля это немного удивило: чего это они, передразнивают его что ли? Но он тут же забыл про них, потому что лекарство начало действовать. Потом он проделал ту же самую процедуру, но уже с правой ноздрёй и увидел, как придворные, находящиеся с левой стороны от него, тоже последовали его примеру. И всё… Клавдия понесло, закружило… Его молодое тело вновь хотело подвигов, приключений и любви! Душа короля просила, нет молила о веселье! А в это время на импровизированной сцене по-прежнему продолжалось представление. Дива тоже поймала кураж. Она неистово голосила на весь зал, давая всю волю своему темпераменту и таланту. Ей уже не было никакого дела до присутствующих. Она была в экстазе, она была полностью погружена в своё священнодействие. И тут, вдруг, перед Клавдием как будто бы пал какой-то невидимый занавес, который прежде ограждал его от артистки. Он вдруг увидел её в новом свете. Перед его глазами отчётливо предстала совсем другая картина всего происходящего. Он реально, воочию, увидел совсем «другую» певицу и услышал другую песню в её исполнении. Перед ним стояла безумно красивая женщина! В самом прекрасном вечернем платье из какого-то будущего века. С обнажённой шеей, плечами и руками. А впереди её платья был высокий, волшебный, завораживающий разрез, который шёл выше колен. Певица, а это несомненно была она, исполняла какую-то прекрасную, дурманящую слух песню. На её лице был магический макияж, который так о многом говорил его величеству. Он как будто взывал к королю: «Я хочу тебя!». Исполняя арию она делала эротические движения, доселе невиданные в христианском мире. И Клавдий не удержался. Он вскочил с кресла и стал бурно исполнять какой-то фантастический, особенный танец, который походил на половецкие пляски, сочетающие в себе элементы танцев народов Африки. Король неистово плясал! Он хотел своим танцем заворожить певунью, околдовать её и показать ей свои серьёзные намерения. Король исполнял «брачный танец». Он напрочь забыл о существовании королевы. И лишь изредка, чтобы перевести дух, Клавдий оглядывался по сторонам. И тогда он видел, что и его придворные, также как и он, заходятся в безумных танцах. Зал как бы разделился на два мира. Один был реальный, в котором оперная дива давала свой концерт. И другой, в котором находился «подлечившийся» король и его одурманенные придворные, под воздействием того же лекарства. Да, воистину, это был полнейший Dream Theater! Но в концерте были два человека, которые не были под действием лекарства. Это были: Полоний и королева. Полоний в очередной раз вознёс хвалу Господу Богу за то, что Он уберёг его дочку от принятия этого лекарства. А королева, так вообще, считала себя абсолютно здоровым человеком, а также, что на всё воля божья. И здоровье тоже от него. Поэтому она в принципе не принимала никаких лекарств. И сейчас в ужасе наблюдая за чёртовыми танцами короля и их придворных, она подумала, что вдруг случилась какая-то эпидемия, наподобие чумы, и поразила их… Королева «Что это с ними, я их не узнаю? Как будто оказалась я в аду. А мой-то, мой-то… всех сильнее скачет. Чума, какая-то, вселилась в них – Не объяснить иначе». В очередной раз взглянув на свою новую любовь, Клавдий больше не увидел на ней прежнего вечернего платья. Теперь она пела, эротически танцуя перед его взором, в чёрном сплошном купальнике, с розой на груди, выложенной из бриллиантов. И вот она посылает ему свой воздушный поцелуй. Клавдий реально увидел, как он слетел с её красных губ и набирая скорость полетел в его сторону. Поцелуй сильно врезается в его правую щёку, отчего голова его откидывается назад. Он чувствует этот поцелуй так, будто бы ему поставили клеймо на щёку. Поцелуй жжёт и бодрит Клавдия. Придя в себя, он видит, как дива моргает ему левым глазом и кивает слегка головой в сторону. Король расценил это как сигнал к уединению с певуньей. Но он всё же хочет удостовериться в её серьёзных намерениях. Оба своих указательных пальца он направляет себе в грудь и неслышно задаёт ей вопрос: «Со мной?». В ответ он видит некое движение её языка о щёку, которым она подтверждает ему свои серьёзные намерения. «Да, всё верно! Звёзды сошлись! Она хочет его! Он хочет её! Так чего же время тянуть?» – решает Клавдий. Дива же к этому моменту закончила исполнять свою арию, пришла в себя и приготовилась к аплодисментам. Но то, что она увидела потрясло её: вокруг неё люди плясали, смеялись и катались по полу. Вдобавок ко всему в её сторону направлялся король. Он выставил вперёд себя руки, слегка согнув их в локтях. Он как-то неестественно улыбался ей своими губами и шальными глазами. При этом он что-то напевал себе под нос и раскачивал бёдрами. Не дойдя до исполнительницы примерно с полметра, он прыгнул в её сторону и набросился на неё. Он схватил её обеими руками за талию и повалил на пол. Дива принялась отчаянно визжать, взывать о помощи… Но никто не посмел помешать его величеству… И вот Клавдий перешёл к решительным действиям. Он левой рукой ещё сильнее сжал талию певицы, а правой рукой задрал подол её платья, собираясь добраться до её прелестей и получить обещанное… Но тут какая-то не видимая сила взяла короля за шиворот и оторвала от дивы, потом подняла его так, что у Клавдия оторвались ноги от пола. Затем эта сила развернула его на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, а затем нанесла ему мощный апперкот в подбородок. Короля подкинуло в верх и в сторону, примерно под сорок пять градусов. И он куда-то понесся. Но вот сила кинетической энергии закончилась и тело Клавдия рухнуло вниз, причём с такой скоростью, что его ноги на какое-то мгновение оказались выше его головы. Тело короля рухнуло на ползалы. И он погрузился в небытие. Это была королева. Но королева ещё не закончила. Теперь она обратила всё своё негодование за всё произошедшее на диву, которая так посмела унизить её! Она прорычала голосом напоминающим рёв ветхозаветных иерихонских труб: – Шлюха, потаскуха! Ишь чего бесстыжая удумала! Решила мужа из под носа увести! А ну-ка, стража, вон её гони И чтоб уже через минуту Не было её здесь духу! И денег никаких ей не платить, И въезд в страну ей на всегда закрыть! Сцена XXIX Стена, окружающая замок. На её широкой вершине произошла смена караула. В караул заступили офицеры Марцелл и Бернардо. Смена караула прошла в соответствии с гарнизонным уставом: торжественно и величественно. После того как разводящий караула с прежними офицерами скрылись из виду, Марцелл и Бернардо расслабились. Им предстояло в течении пяти часов стоять в карауле, что было скукой смертной. И как всегда, чтобы скоротать время, они брали с собой в караул карты и домино. Бернардо – Марцелл, ты слышишь, В замке музыка играет! Король и королева слух свой услаждают. Эх, вот бы нам сейчас там оказаться, Красивой музыки послушать, Медовых пряников покушать, Винца бы сладкого испить. Эх, вот бы нам с тобой, Марцелл, так жить! Вот только я не разберу, Что это за язык такой? На коем так певичка голосит! На дыбе что ль она висит? Марцелл – Эт? Итальянский. Бернардо – А ты откуда знаешь? Марцелл – Была, как-то, подружка у меня. Из тех краёв, из итальянских. Когда любви мы, с нею, предавались, Она вот так же голосила. Весь мозг мне выносила… Без умолку, с такой же страстью! С тех пор язык сей, итальянский, В башке моей застрял. И как его где слышу я, Свою Джаконду сразу вспоминаю. Она со мной такое вытворяла!.. А улыбка у неё была, Бернардо, Какая-то особенная: загадочно красивая. А брови она себе напрочь брила: Она в какой-то секте состояла, В ней бровей носить не разрешалось. Бывало, только краем глаза взглянет на меня, Как тут же у меня штаны трещат по швам! Ну что, Бернардо, начнём с картишек или домино? Мне так всё равно. Да, помнишь, в тот раз, когда ты проиграл мне? Должок ты так и не вернул – я жду. Бернардо – Вот зануда! Сказал же, что отдам. Не доставай меня. Как только жалование выдадут, Тотчас своё получишь! Сейчас же вот, что думаю: Картишки подождут. Я обсудить с тобою кое-что хочу: Слух до меня дошёл, что у Горацио, У старого развратника, Который нам деньжат подкидывает За девочек, что тайно мы ему приводим, Лекарство появилось, вроде бы… И средь людей молва идёт: волшебное! Ну, как тебе такая тема? По-разному судачат люди. Кто разговор ведёт про бочки, Что выпорхнули из моря На крыльях золотых, а в них – Двуглавые коты, с выменем как у коровы! И вот Горацио котов тех доит, Из молока того лекарство варит И снадобьем своим потом людей спасает! Другие ж говорят, что, мол, орлы гигантские Вдруг испражнились на лету. В подарок королю! И тот помёт, пока летел, созрел И стал лекарством чудным. Короче, по-разному народ толкует тему эту. Но, как говорится: ближе к делу! Вот что я думаю, Марцелл: А не сгонять ли нам разведать? Колдуна проведать… А вдруг, брат, это правда? Затаримся лекарством, Горацио нам не откажет! Марцелл – А нам на что лекарство это? Я точно знаю: брешут люди, сто процентов! И вообще, себя я чувствую здоровым – На что оно мне? А как хандра какая хватит, Тогда иду в трактир лечиться. Сначала выпивка, потом девица – На утро хворь всю, как рукою снимет! Другого способа не знаю. А коль чума нагрянет, Трактир уже тут не поможет. Вон, в пошлом годе, закопали скольких… Эх, хорошие были ребята! Да вот, с косой подсуетилась с…ка старая. Увы, лекарств нет от чумы. Пред нею беззащитны мы. Так что я думаю, что брешут люди. Всегда они себе башку морочат чем-нибудь. Прям жить без этого не могут… Хрень всякая всегда мозги им точит. Помяни, брат, моё слово. Бернардо – Пусть даже так, но слух идёт, Кто то лекарство принимает, Душой и телом сразу молодеет! Давай проверим! Со смертного одра люди вставали И в пляс пускались! А у кого запор был – тут же обсерались, Как то лекарство принимали. Понимаешь? Ну, как тебе такое, а? Думаешь, брехня? Пойми, Марцелл, я тоже знаю, что народ наш, Сплошь подонки все и сволочи, Но если б только от одного услышал я такое. Или же от двух людей, То на хрен их погнал бы поскорей. Но когда народ наш всё про одно и тоже… И в полном восторге… Да, на всех углах! То, думаю, что это неспроста! А мне б лекарство это Очень пригодилось. Теряю силы, теряю силы… Устал от службы я. До пенсии ещё шесть лет! Веришь ли, до баб давно мне дела нет – Болят колени, поясница, По утрам не слушается тело, Как будто старикан я древний. И от запоров я устал, Марцелл. Короче, брат, всего не перечесть. Так что, давай-ка, сходим. И потрясём немного колдуна По быстрому, туда-сюда. И если вдруг увижу я, Eсли учую я, что он утаивает что-то, Тогда выходит, что все сходится! То значит: на верном мы с тобой пути, И то лекарство, брат, добудем мы! Марцелл – А если всё же вдруг возьмёт да и откажет? Возьмёт и скажет, что, мол, слухи это всё: «Ошиблись адресом». Бернардо – Тогда пускай про девочек, Что тайно мы ему приводим в его покои, Чтоб репутацию он мог свою сберечь, Он с нами больше не заводит речь. Пускай своей Матильдой утешается тогда, И много водится за ним ещё дерьма… Уж лучше б он не злил меня! Так что в путь, Марцелл! Не будем времени терять. Весь базар беру я на себя. Сцена ХХX У дома и в доме Горацио. Марцелл и Бернардo оставили свой пост и пустились в самоволку. Горацио жил недалеко, и они быстро до него добрались. Подходя к дому учёного, они увидели длинную очередь страждущих. И Бернардо окончательно уверился в том, что народная молва – правда. Выкрикивая: «Именем короля! Именем короля!» – они быстро расчистили себе путь к заветной двери. Без стука открыли её и вошли, громыхая оружием и доспехами. Горацио в этот момент обслуживал очередного клиента. Он поначалу не очень охотно торговал лекарством, постоянно опасаясь, что король или Полоний вот-вот вспомнят про бочки и их содержимом. Но король, почему-то, не торопился получить доклад Горацио. «Наверное, – думал учёный, – у него сейчас много других важных и очень важных государственных дел. И ему сейчас не до меня». Но с Горацио случилась беда, он и не заметил, как пристрастился к лекарству. Дело было в том, что как только кончалось действие лекарства, ему становилось нехорошо. Наступала всеобщая слабость. Почему-то начинало сводить суставы. Его даже немного подташнивало в таких случаях. И вообще его всего начинало колбасить. И Горацио, как само собой разумеющееся, стал принимать лекарство уже постоянно. И поэтому он теперь, всегда находился в прекрасном расположении духа. Печали больше не тревожили его. Незаметно для себя он отошёл от своей научной деятельности и сосредоточился на своём маленьком бизнесе. Он превратился в аптекаря. Но Горацио всё-таки не потерял головы. Он понимал, что бочки когда-нибудь иссякнут, и те порции лекарства, что он продавал страждущим, становились всё меньше и меньше. Мужчинам он продавал траву, а дамам – порошок. Когда к нему ввалились офицеры, ему стало не по себе. И он в ужасе подумал, что вот сейчас, днём, на глазах у всего народа, они привели к нему малолетних девочек! И, о позор ему! Но увидев офицеров без товара, он успокоился. И тут же к нему вернулось хорошее, деловое настроение. Офицеры же бесцеремонно выгнали клиентов Горацио из дома. Бернардо – Привет, Горацио! Вот заскочить решили, Проведать друга, так сказать. Ты в целом как? И новость сообщить тебе приятную: Девчушек свеженьких тебе мы подыскали, Чтобы они услаждали Учёного на склоне лет! Уж столько лет твой бережём авторитет! Чем занимаешься, здоров ли? А мне сегодня вот совсем невмоготу. Везде болит: и там и тут. Ты б дал чего, хотя б того, Чем лечишь ты людей по всей округе. Не откажи, любезный друг, Ради великой нашей дружбы! Но Горацио так вошёл в роль бизнесмена, да ещё и находясь под воздействием лекарства, что не понимал, о чём они толкуют: «Деньги на бочку – и забирай свою порцию лекарства, и лечись на здоровье! А тут какие-то речи про дружбу! Дружба-то здесь причём? Лекарство денег стоит!» – негодовал в душе Горацио. Горацио (Горацио душит жаба) – Э – э – э… помочь могу, конечно, чем смогу. Но тут такое дело: лекарство-то не моё, Всё королевское моё, тьфу ты, Всё королевское оно! Да! И мне потом ответ держать придётся, Перед его величеством. Куда, мол, дел его? Вот то-то и оно. Так что… Жадность заела Горацио и ему никак не хотелось отдавать лекарство без денег, пусть даже и корешам. И далее Горацио стал нести всякую чушь, лишь бы не сходить с проторенной дорожки. А что людей лечу? Так все они с записками от короля! Его лишь волю исполняю я. Мол: дай тому-то… и тому-то… Того-то и того-то, Устал, работаю без продыху, работаю! Да, и не забыть бы с них плату взять в казну. Тут всё серьёзно, вам скажу. И рад бы вас я подлечить, друзья, Но есть приказ от короля: Расценки твёрдые у нас. Я б деньги взял даже с отца! Поймите ж правильно меня, друзья. Сегодня, вот так вот просто? Ну, никак нельзя. Войдите в положение: угостить вас не чем, Коль денег нет – адьёс… до новой встречи. Бернардо пришёл в ярость от таких слов. Но он всё же сдерживает себя, с трудом. Добродушная, приветливая улыбка сошла с его лица. Он было хотел припомнить Горацио все их совместные тёмные делишки и намекнуть ему, что и у него рыльце в пушку. А королю совсем не понравится то, что они могут ему поведать. Но тогда он и их подставит... И тогда Бернардо пошёл на хитрость. Что бы им Горацио не говорил, Бернардо чувствовал, что учёный что-то мутит. Горацио с головой выдавали его странные глаза и какое-то взволнованное поведение. Бернардо и сам не смог бы себе объяснить то, что с ним произошло далее… Вдруг в его мозге что-то щёлкнуло и в его солдафонскую голову пришла во всём своём великолепии госпожа Мысль. Бернардо сделал сочувственное лицо и вкрадчиво заговорил: Бернардо – Ну, тут ты прав, Горацио! Порядок есть порядок. А как иначе? Мы люди подневольные с тобою, И выполнять приказ должны и мы, и ты. Прости, учёное светило, Если от важных дел вдруг отвлекли тебя. Марцелл, вот что мы сделаем с тобой сейчас: Сгоняем, друг, до короля. По быстрому, туда-сюда! Король, владыка наш, всегда приветлив с нами. Да, Горацио, он всех по именам нас знает. Хоть он – король, а мы – простые офицеры. А всё потому, что мы защитники отечества и веры! Он знает: жизни за него готовы мы свои отдать В любое время, в любой час! Зато и любит нас король! Вот то-то и оно… И мыслю я, Марцелл, как только королю доложим, Что, мол, чувствуем себя хреново. Что, дескать, не здоровы мы, И нам бы подлечиться, сир… Тем лекарством вашим, Коим Горацио банкует налево и направо. Тотчас король к учёному записочку напишет. Горацио, следишь за моей мыслью? Мол: «Выдать и немедля Лекарства самого отменного! И денег с офицеров никаких не брать. Берёт расходы на себя казна». Ну что, Марцелл, братишка, в путь? Горацио, ты не успеешь глазом и моргнуть, Как мы уж тут как тут. С запискою от короля. Ты приготовь пока лекарство нам. Тут до Горацио дошло, что ему пришёл полный кирдык! Что если король узнает о его делишках, со вверенным ему королевским имуществом?.. То голова его быстренько окажется на плахе. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения… и изменился в лице и фигуре до неузнаваемости. Действие лекарства будто испарилось. Он стал прежним трезвомыслящим человеком. Добродушная улыбка засияла на его лице. Горацио – Братишки, верные друзья! Покорнейше прошу простить меня: Работы у меня невпроворот. Я так устал, что глаз уже не тот – Устали очи у меня, Да так, что сразу вас и не признал. По голосам узнал вас сразу, А вот по лицам – смотрю, смотрю… И нет, увы, никак не узнаю. Теперь вдруг раз да и прозрел! Вот ты Бернардо! А ты Марцелл! А третьего того, что вон стоит в углу, Его никак не узнаю… В углу Горацио отчётливо видел маленького толстого человечка с пропеллером на спине. Теперь решится всё само собой. Излишне, полагаю, Королевский нарушать покой. И без записки, Охотно вас снабжу лекарством. Между друзьями Не должно быть бюрократии. Бернардо и Марцелл сначала посмотрели друг на друга, а потом с опаской в тот угол, на который указывал Горацио. Но там никого не было. Потом снова обернулись к Горацио и вопросительно посмотрели на него. А учёный был уже занят привычным для него делом. Он щедро насыпал им в большую шкатулочку лекарство и затем протянул её Бернардо. Горацио – Вы правы, милые мои друзья, Король вас любит, также как и я, Ведь вы опора короля! Надеюсь вскоре вы поправите своё здоровье И дальше, с честью, Службу будете нести свою! Как принимать, сейчас вам покажу. Берёте пальчиками, вот так, щепоточку. Затем подносите её к носу, А дальше всасываете любой ноздрёй – И хвори снимет как рукой! Бернардо – Спасибо, друг, мы так и знали, Что ты в беде своих не оставляешь. Ну, ладно мы пойдём. А то… оставили свой пост, Чтоб со здоровьем решить вопрос. Сцена XXXI Офицеры ушли, оставив Горацио в замешательстве. Он понимал, что ситуация так дальше продолжаться не может. Он понимал, что рано или поздно слухи дойдут и до короля. Он ещё не был в курсе, чем и как закончился приём «лекарства» его величеством, после того как оно случайно попало к нему в руки. И эти тревожные мысли и поведение офицеров взбесили его. Всё это немного привело Горацио в чувство. «Ублюдки недоношенные, негодяи! Всё же меня раскрутили Халявщики бессовестные. Это ж надо… королём прикрылись! И ведь прознали же откуда-то? Видать пошла гулять молва. А ведь кругом шпионы есть у короля. Ох, как бы та молва нас до беды не довела… А не пришла ль пора, Горацио, Нам просчитать все варианты, Что приобретаем, что теряем? Одно пока лишь точно знаю, Что нужен мне план «Б», Чтоб быть уверенным в своей судьбе! Так-так, Горацио, так-так… На правильном пути стоишь ты, брат. А ну-ка, собери свои мозги в кулак, Ведь ты учёный, как-никак. А если взять, да и с весомым С кем-то породниться, Чтоб в случае чего, Потом его спиной прикрыться. Вдруг спросит нас король: “Горацио, где товар мой, а?” Вот тут и врубится за меня родня! Все встанут за меня горой: и стар и млад. А как иначе, б…дь? Ведь мы ж одна семья! Тут нужен герцог мне или барон Такой, чтоб был у короля в почёте он! И было б кстати, Если бы нуждался он в деньжатах. А кстати, кто не нуждается в деньжатах? Их много никогда не бывает. Они одни лишь в этом мире всё решают! Тогда в кармане дело у меня. Тут ясно всё, как дважды два: Вот вам, папаша, кошелёк! Как породнимся – дам ещё. А если заупрямится, То можно дать и камушек, Чтоб не пришлось рассчитывать мне, Только на удачу. Придётся раскошелиться – А как иначе? Такого одного лишь знаю я, Полоний – ты судьба моя! Конечно, он не беден. С другой же стороны, таких не знаю я, Кто отказался бы от лишнего бабла. Решит здесь дело, безусловно, сумма. Полоний – он мужик неглупый, По статусу возьмёт, он рыба крупная… Офелия-то расцвела! А ведь ещё недавно вся в прыщах была. Хотя по замку ходят слухи, Вроде, как Гамлет с нею что-то мутит? Видать ему приелись шлюхи, И вот девице благородной он полез под юбку. Я думаю: он с нею это… не всерьёз, Не “тот” он человек, не “тот”. Бедняжку поматросит, поматросит… Да и, бедняжку, бросит. А хоть бы и так: Пусть Гамлет ею первый насладится, Такая тоже мне сгодится. А там – недаром говорят в народе: “Конь старый борозды не портит!” Ох, и помучил б жёнушку на брачном ложе я. Довольна б мной Офелюшка была! Вот поди ж ты: Цыпа в яичке, яичко в жопе у курочки! А я уже по ней тоскую!.. Да, всё б тело юное покрыл я поцелуями. Уж предвкушаю сладость её киски! Упругие пади у девы сиськи!.. Горацио накрыл Dream Theater… но вот он, хоть и с трудом, пришёл в себя. Горацио, Горацио… Не надо себя на ночь так расстраивать! Мыслями всякими себя там мучить. Полония, Полония пора нам начинать окучивать!» Сцена ХХXII На дворцовой стене. Начинает темнеть. С темнотой приходит прохлада. Но друзья не замечают этого. Нам душе у них светло и весело. Кровь бурлит, от полученных эмоций. Их отсутствия на посту никто не заметил. Марцелл – Бернардо брат, ты прсто гений! Как ловко по ушам ему ты ездил. Я уж подумал, что от него Уйдём с пустыми мы руками. И тут ты бац, ему под дых! Удача была с нами! Бернардо – Я сам не знаю, что на меня нашло, братишка. Вдруг голова набухла, Как будто начитался книжек! И рот раскрылся, и полилось… Ты не поверишь, всё само собою. И главное теперь лекарство есть у нас, с тобою. Не терпится начать леченье. Ты как? Тогда начну я первым. (нюхает) У – х – х – х!.. Кажется, брат, помогает! Уже колени, спину отпускает. Теперь нюхнём другой ноздрёй. О – о – о – о!.. Колдун не обманул – и правда, «как рукой!..» Скажи, Марцелл, я случаем не помолодел? С десяток, будто, сбросил я годов! Я слышу, как играет в жилах кровь! Суставы, мышцы – всё мне снова, как родные. С лекарством не расстанусь я отныне! Давай, Марцелл, нюхни же, брат. Давай, и позабудешь про кабак! Сцена XXXIII Марцелл тоже вкусил лекарства. Оно и его тут же начало лечить. Им стало хорошо. Какие либо недомогания, душевные тревоги оставили их. Офицеры уселись поудобнее на каменный пол стены, облокотившись спинами о её бордюр. Они и не заметили, как опустился вечер, как ещё более похолодало. Их уже более не тянуло поскорее вернуться в казарму. Каждому казалось, что его мозг прочистился от, за столько лет, накопившегося в нём всякого хлама. И они детскими глазами не просто смотрели на звёздное небо… они смотрели в душу вселенной. Постепенно небо стало заволакивать тучами. Но они, сначала, не обратили на это никакого внимания. И вдруг на их глазах стало происходить что-то невероятное. Одна из больших тучек стала быстро менять свои очертания и границы. Она как будто хотела им что-то сказать. И так было с нею до тех пор, пока она окончательно не сформировалась и не приняла очертания массивной человеческой фигуры. Друзья были потрясены увиденным! И чем больше они вглядывались в человеческую фигуру, возникшую из тучи, тем им более становилось понятнее, что она им кого-то очень напоминает. И тут они узнали в очертаниях тучи фигуру прежнего короля! И, как гром среди ясного неба, прозвучал голос короля! Он обратился к ним – и они узнали этот голос! Они хорошо знали его! Он до гробовой доски врезался им в уши, души и сердца за столько лет их службы. Они бы узнали этот голос и через десятки лет из тысячи других голосов. И тут они… обделались, но не заметили этого. Кровь застыла у них в жилах и сердца их перестали биться! Их тела вытянулись в струнку... Тень короля Гамлета (величественным голосом) – Служивые, эй вы, кто там на посту? Представьтесь! Офицеры – Бернардо. – Марцелл, ваше величество, сейчас на вахте. Тень короля Гамлета – Да, помню я таких… рубак лихих! Как служба, как вам без меня живётся? Что новый ваш король? Как правит братец мой, Не злобствует? Офицеры быстро смекнули, что надо говорить и как надо себя вести, чтобы не разгневать призрак. И тем более у них многое накопилось на душе за последнее время. И их «прорвало»: Офицеры (наперебой) – При вас-то лучше было, батюшка король! Порядок был во всём. Теперь же жалование нам тормозят! Когда на месяц, а когда на два. – Народ вас добрым словом вспоминает. Теперь же новый наш правитель, братец ваш, Поднял налоги и говорит народу, Что это, мол, для нашего же блага. Так-то! – Ещё в народе слухи ходят, Что хочет объявить король войну, Кому-нибудь, Чтобы поехать поразвлечься на поле брани. Полония назначил генералом. – Повоевать приспичило ему. Хочет покрыть себя военной славой. – Да и добычи захватить, чтобы казну пополнить. Такие вот в народе слухи ходят. – Только сомнительно всё это. У нас и пушек-то не осталось, А ядер «кот наплакал», так-то. – Полоний, министр его первый и любимец, Всё потихонечку распродаёт, В стране коррупцию развёл. Мошну себе, всё, набивает, Потом, наверное, в Британию слиняет. – Недавно на дрова продал тараны, А без таранов воевать никак нельзя нам! – А ваш приёмный сын, Отелло, Влюбился в проститутку! Хотел уже на ней жениться, Да Гамлет, ваш сынок, подсуетился. – А Гамлет, ваш сынок, прознав про это дело, Не смог он вразумить Отелло. Взял и угостил девицу сыром, У коего срок годности истёк. Под пытками заставил есть её! – А у Дездемоны, так ту деву звали, Аллергия на молочные продукты Или от лактозы, несварение желудка… Я слышал краем уха. – Вот так она, от коликов, и померла. А в прочем, сир, всё, как всегда. Тень короля Гамлета – Вот так дела! Спасибо, офицеры. На славу просветили вы меня. В том мире нет новостей у нас: Там только безмятежность, тишина… Теперь же так скажу вам, офицеры: Не знаю, что за сила мой дух не упокоила, Отправила его сюда… Сей замысел мне предстоит ещё понять В мой прежний мир, И должно это бремя мне теперь нести. О, если б знали вы, Как тяжело душе без плоти быть! Но думаю, что здесь я для того… Да, да! Я вспомнил всё! О, горе мне! Но вот теперь К возмездию открыта дверь! Да, пусть свершится справедливость! Cвершится справедливое возмездье! Я вспомнил всё! Ах, если бы… ах, если б сам, своей рукою Своим мечом я мог возмездие свершить! Но плоть моя истлела, И меч теперь на держится в руках моих И как же быть? Да, да… есть у меня здесь дело, И в этом деле не обойтись без вас мне, офицеры. На вас одна надежда. Помните присягу! Месть святую совершить мне надо! Отмстить мне надо кое-кому за смерть мою. Если возьмётесь – щедро заплачу: Зарыл я золотишко кое-где на чёрный день, Как гада кончите, открою вам секрет. Так слушайте историю мою. Сейчас вам по порядку всё поведаю. Но, но это тайна, так мне шепчет небо. Увы, не всякий смертный Может прикоснуться к ней. На свете лишь один избранник есть, И посему довериться смогу Я только Гамлету, сыну моему. Лишь одному ему. Ему её я должен рассказать. И вот тогда Отмстит своей рукой он за отца! Свершится месть! И будет она благородна! Гамлета избрало небо для исполненья приговора. И обретёт тогда покой душа. А до тех пор, видать… Бродить неупокоенной душе средь миров. До скончания веков. А посему прошу вас, офицеры, Приказывать не смею, Во имя наших прежних славных дней, Идите к Гамлету скорей. Скажите принцу, что дух отца его Себя явил как будто во плоти. И хочет с Гамлетом поговорить. Сюда явлюсь я завтра, в этот же час. И буду с нетерпением его здесь ждать. До первых солнечных лучей. О, как же я хочу его увидеть поскорей! Теперь прощайте, офицеры. Мне пора, пора. Душа уходит вновь в далёкие края. Тень короля Гамлета исчезла. Туча вновь приобрела бесформенное очертание. Через какое-то время Марцелл и Бернардо начинают приходить в себя. Они потрясены случившимся с ними. Сцена XXXIV Марцелл – Бернардо, ты это видел? А? Ты, правда это видел так же как и я? Бернардо – Воистину, Марцелл, Мы говорили с духом короля! Кому сказать – да ни за что нам не поверят! Ещё поднимут на смех. Скажут, что вина обпились эти двое на посту И вот теперь бредятину несут! А ведь за это можно, И взыскание получить по службе. Выходит вляпались с тобою мы, Марцелл, По самую макушку! Так что, Марцелл, я думаю: сперва, Нам надо всё обмозговать. Обдумать надо хорошенько всё, Что же это, б….дь, сейчас произошло? А прежде успокоиться. Да, с духом говорить – Не знаю, брат, таких, Кому б ещё такое выпало на долю. Марцелл – Вот тут ты в точку, брат, попал: Не будем торопиться. Бернардо, нам это часом не приснилось? Себе уже я представляю Гамлета лицо, Когда ему расскажем обо всём. Что нам явился дух его умершего отца, И просьбу к сыну передал, О встрече с ним! Он тут же спросит нас: «Вы что больны Или пропили все свои мозги?» Бернардо – Во-во, я думаю, Марцелл, Попали мы в капкан. Сегодня день… ну, прям сутра не задался. Как Гамлету такое мы доложим То самое, невинное, Что случится с нами может, Поднимет на смех он нас. Гамлет (в воображении Бернардо) «Дух моего отца? Ха – ха – ха – ха – ха – ха!!!» Бернардо (продолжает) А если не поверит, Да ещё вдруг разозлится, Когда решит, что разыграть его собрались мы? Тогда брат к худшему готовься. Гамлет, говорят, такая сволочь… Марцелл – А если всё в тайне сохранить? Умолчать, не доложить. Ну его к бесу, дух этот? Бернардо – А как до сынка дойдёт, Что офицерам на посту, Являлся дух его папаши И просил о встречи с Гамлетом? Всегда ведь кто-нибудь вокруг шныряет. Потом доносы падлы сочиняют, На порядочных людей. И вот уже в тюрьме томится человек. Вот уж удружил почивший в бозе наш король. Да чтоб его! (с сарказмом, как бы передразнивая тень короля) «Сынка ко мне доставьте для беседы, Чтоб тайну я ему поведал…» Смолчим – тогда выходит, Что офицеры не исполнили приказа короля! А это, братец, – трибунал, Пусть даже мёртвого. Король… и мёртвый ведь король! Нарушили присягу значит, С…ка, да чтоб его!!! Марцелл – Вот то-то и оно… А тут ещё такое дело. Сейчас в башку мысля мне прилетела. А если брат, Бернардо, Зайти ещё с такой нам стороны? Ох, что-то шибко колет у меня в груди… Давай вопрос поставим по-иному. Я слышал духи очень злобны! Так сказать, что будет с нами, Что с нами может статься, Когда мы приведению не станем подчиняться, Когда мы не исполним просьбу мертвяка? Что тогда?.. Пусть дух он, пусть он из тучки появился, Иль это тень его… Что из того? Но голос-то был короля, его! А с духами, брат, шутки плохи. Ох, теперь он в наших задницах заноза! Как знать, если мы Гамлета к нему не приведём, Не отомстит ли он потом, Тебе и мне из мира своего? Вот то-то и оно… Начнёт душить нас по ночам во сне. Иль что ещё удумает, Чтоб жизнь испортить и тебе, и мне. Бернардо – Я мыслю так, Марцелл, Решать вопрос нам надо по любому – Не вижу выхода иного. Чтоб в ситуации нам разобраться, Опять к Горацио нам надо возвращаться. Здесь нам нужны учёного мозги, Иначе, брат, пропали мы. Марцелл – Эт точно, и подотрёмся за одно. Бумаги много у него… Сцена ХХXV В доме у Горацио. А Горацио в это время прилежно продолжал изучать свойства тех веществ, которые он определил как лекарство. Он пребывал в блаженстве. Вдруг дверь резко распахнулась и офицеры с ошалелыми глазами ввалились в его покои. Но Горацио к этому времени уже так плотно сидел на лекарствах, что эта сцена его как-то и не взволновала. Он, мирно улыбаясь офицерам, обратился к ним. Горацио – Peace вам, братья. Что привело в мой дом опять вас? Неужто ли закончилось лекарство? По моему, я Его достаточно насыпал вам? Марцелл (и Бернардо в сильном возбуждении) – Горацио, учёный муж! Бернардо – Дружище, там на посту! Снами такое приключилось! Что чуть богу души не отдали мы! Марцелл – Горацио, дела свои все отложи И нас послушай! Вникни в историю умом своим могучим, Которую сейчас тебе поведаем. Но прежде знай, что мы не сбрендили. И клятву дай сначала нам, Как будто перед Господом предстал! Что прежде, чем во всём не разберёшься, И не постигнешь тайны этой, Ни словом не обмолвишься, С другим ты человеком. Бернардо – Ни с женщиною, ни с мужчиной, Ни с дьяволом, Ни с богом. Ты не осмелишься заговорить, О чём сейчас тебе поведаем – клянись! Всё потому, что дело это Великая есть государственная тайна! Врубаешься, Горацио? Марцелл – Клянёшься ли, Горацио? Ведь жизни мы тебе свои вверяем! Клянись, что будешь пад…ой, Если разболтаешь! Горацио их такими ещё никогда не видел: они были явно чем-то cильно напуганы. Они просто «были не в себе»! И эти ошалевшие друзья, сейчас, заинтриговали его. Горацио, как и все люди, обожал тайны. И он решил им подыграть. Горацио – Клянусь! Никто не сможет мне уста разжать! И пытки тут бессильны будут! Верьте мне, други! Чтоб я корешей своих подвёл – Я что козёл? А если не стерплю я боли, И буду уж готов другим открыться, Клянусь: чтоб мне на этом месте провалиться! Так вот: чтоб вам не навредить, Язык себе отрежу прежде, Перережу горло, вскрою вены! Клянусь: враги меня живым взять не успеют! Бернардо – Так слушай же, Горацио! И разберись-ка, друг, в проблеме нашей. Тебя покинув, oбратно Mы отправились на пост, Как нам повелевает долг. Вернувшись, осмотрелись, всё ли ладно, Как нам устав повелевает. Затем мы принялись лечиться. Лекарством, что нам дал, магическим… И враз оно нас вылечило! Исчезли хвори, вновь вернулись силы! С рожденья не были такими мы здоровыми. И наша жизнь пошла уже по-новому. Марцелл – А потом глядим: Ни с того ни с сего Вдруг в небесах, из тучи Является нам чел могучий! Является нам… король наш прежний!!! И обращается к нам с речью, И с нами говорит, как мы с тобою! Ну как тебе такое? Бернардо – Горацио, как в бой идти, так мы – герои! А тут вдруг отказали руки, ноги, Сделались мы, как истуканы! Понимаешь? Сердца остановились… Кровь застыла в жилах. Марцелл – Что это он, Ни на секунду мы не усомнились! Воистину! Его фигура, его голос! В метрах пяти над нами, в небе полутёмном, Он завис… Фигура, правда, большевата, раза в три, А то и в пять, Чем был король на самом деле. И от него, Горацио, не пахло тленом! Бернардо – Так вот, он нам и говорит: «Ну, что братцы, как жизнь?..» Марцелл – Завёл беседу с нами он Про то, про сё: Как правит брат его, козёл. Сказал, что помнит нас! А дальше – с просьбой обратился: Хочу, мол, видеть принца, Гамлета, сына своего! Есть, дескать, дело до него. Бернардо – А вот какое? Поведает лишь одному ему, И больше никому. Доставить завтра Гамлета к нему, на стену, Нам надо в тот же час, Когда пред нами он предстал… Марцелл – Сначала мы подумали, Что тронулись умом. Иль сделались пьяны мы без вина… Но уж потом, придя в себя, И поразмыслив, мы поняли, Что не хватает нам товарищ здесь Твоего великого умища! Бернардо – Так посоветуй же, мудрейший муж, Как быть нам? Мы не останемся в долгу! Идти ли к Гамлету с докладом? Как объяснить ему всё это надо, Ведь Гамлет – человек учёный?! А тут вдруг хочет с ним увидеться покойник… Иль… это всё проделки беса? И пусть оно идёт всё лесом! Горацио был невысокого мнения о служивых людях. Он их считал безмозглыми солдафонами: и офицеров, и генералов. Но рассказ этих двух молодчиков заинтересовал его. Почему-то он им верил, что там на стене действительно могло что-то произойти, нечто такое… что так взволновало их куриные мозги. Тем более, что запах, который от них шёл… говорил сам за себя. Горацио (философски) – Так-так… так-так… Давайте, други, условимся же с вами так: Вы рот свой на замке держите, И я свой на замок закрою. И никому ни слова боле! Не дай бог в мир уйдёт молва, Что вам являлся дух былого короля. То могут обвинить вас в колдовстве. Тогда гореть вам, братцы, на костре! Хотя, о чём вы мне сейчас поведали – херня! За мой французский уж простите вы меня. Вам заявляю как учёный: всё это глупо, странно! Я про такое раньше лишь читал в романах… Честно сказать, я на распутье… Чтоб в мир живых являлись трупы? И отдавали бравым молодцам приказы? А молодцы, как вижу, в полном здравии. Чёрт-те что творится в нашей Дании!!! Что ж, придётся в этом, видно, всё же разбираться. Хоть у меня дел и без вас хватает. Думаю… не вправе упускать такой я случай, Боюсь, что не простит мне этого наука. Если рассказ я ваш, pardon, приму за глупость. Я полагаю, что в этом деле всё же разобраться Мне мой долг учёного велит. Быть может, именем моим Потом и назовут сей феномен! Как знать, ведь это может быть в науке прецедент! А может я – в преддверии великого открытия, Что обессмертит моё имя!? Так… принца беспокоить, Прежде, чем я сам во всём не разберусь, Я думаю, не стоит… не станем. А завтра всё по своим местам расставим: Приду я завтра к вам на пост К положенному часу, Мне видеть надобно всё самому, Что да к чему. А как иначе? Ведь я учёный, а ни какой-нибудь колдун. Ну всё, до завтра, ждите я приду. (но тут Горацио меняет тон) Но если вдруг решили разыграть меня? Тогда пеняйте на себя! Тогда я больше вам не друг, не брат. Вот так! Насмешек над собой не потерплю. Себе вы это зарубите на носу!!! Если увижу вдруг, Что посмеяться вы решили надо мной, Тогда в мой дом вам больше ни ногой!!! Бернардо – Что ты, Горацио, что ты, родной. Теперь мы связаны с тобой на век одной судьбой! Марцелл – Всё, что поведали тебе – святая правда! Горацио, есть у тебя распятие? Дай, чтоб на твоих глазах я мог бы его облабызать, Чтоб подтвердить тебе наши слова! Если мы тебе хоть чуточку солгали, Пусть сейчас, на этом месте, нас растерзает дьявол! Ты выручай уж нас, Горацио! На тебя лишь уповаем… Потом, затарившись у Горацио бумагой, офицеры уходят. Горацио – Матильда, душенька моя! Немедля благовония зажги, Да и покои ими обнеси. А то пропахло всё дерьмом, Ведь это не казарма – дом! А то от запахов таких сводит у меня кишки. От этой вони, что от защитников отечества и короля, Глаза слезятся у меня! Привиделось им что-то в небесах, И вот дерьмо уже лежит в штанах! А если завтра вдруг война? И правда в бой, Отправит наш король сих бравых воинов? О… то, думаю, победу быстро мы добудем! Не смогут устоять ни лошади, ни люди. Пред запахом таким. Хотел бы знать я, чем командиры кормят их? Повержены все будут наповал, Лишь раз сей дух вдохнув! Cражения выиграем мы без бомб, без пуль! После таких мыслей Горацио решил выкурить цигарку с лекарством, на сон грядущий. В мыслях он уже был в завтрашнем дне и разговаривал с прежним королём. О том, другом, потустороннем мире… Сцена XXXVI Следующее утро после концерта. Королевская спальня. Королю не спится. Действие лекарства закончилось ещё ночью, и его тело вернулось в прежнее состояние. Оно ныло и болело. К прежним болячкам добавилась боль в подбородке. И ещё большая боль была у Клавдия на душе и в сердце. Ему было безумно стыдно за всё произошедшее вчера в концерте. «Как, как такое могло со мною случиться, что я полностью утратил контроль над собой? Никогда прежде со мной такого не случалось. Хорошо, что в концерт не были приглашены иностранные послы», – скулил Клавдий. Король лежал и медленно варился в угрызениях своей совести: «И сдалась же мне эта певичка? Что на меня нашло? Что в ней такого особенного? Баба как баба: две руки, две ноги, ну голова ещё. А чебурашки у них так вообще у всех одинаковые. Хотя вот глаза её… глазки её эти бл...ие Точно, если бы она на меня так не пялилась, то ничего бы и не было. Да ещё сигналы языком при жене, дура, посылала. Не могла, что ли, после концерта… Да, я не отказался бы её разок… другой. Но ведь не при жене же!!! Тоже мне, нашла себе работу: разъезжать по Европе да королей трахать. А потом из-за неё скандалы в семье. Кобелина проклятая!» – и ещё Клавдию становилось особенно нехорошо на душе, когда он начинал думать о том, что рано или поздно ему обязательно придётся объясниться с супругой… А королевский кот, как всегда по утрам, совершал свой утренний ритуал. Вот и сейчас он запрыгнул на королевскую кровать, потом перешёл на сторону короля, сел на его грудь к нему задом и приготовился махать своим роскошным хвостом по королевскому лицу. Но его величество уже давно не спал. И король с удовольствием, хоть на ком-то выплеснуть своё раздражение, шикнул на кота. Кот не ожидал такого приёма. Он спрыгнул с кровати и пошёл гулять по королевским покоям. А в это время в приёмной короля с восьми часов утра, томился Полоний. Он, как всегда, в это время явился для доклада его величеству о состоянии дел в стране и в мире. Но вот только как вести себя с королём, Полоний не знал. После вчерашнего – не знал. То ли ему сделать вид, что вчера ничего необычного не произошло, а особенно в концерте. Всё, мол, было в штатном режиме. То ли искренне посочувствовать королю, пожалеть его, успокоить… и сказать: «Всё будет хорошо, всё наладится и всё будет как раньше», – Полоний был в полном душевном замешательстве. Полоний томился, всё продолжая ждать звонка заветного колокольчика. Клавдий же, наоборот, напрягал все силы мысли, ища способ загладить свою вчерашнюю вину перед супругой. И он не придумал ничего лучшего, как с помощью любовных ласк вернуть себе расположение королевы. Напрягаясь из последних сил телом, которое отказывалось ему подчиняться, Клавдий попытался влезть на жену. Но получил решительный отказ с её стороны. Она лишь легонько пошевелила своим массивным боком, и этого оказалось достаточно, чтобы у его величества под кожей снова всё вдруг заскрипело и заныло. И он почувствовал себя полной развалиной. Клавдий решил вставать, надеясь что движения разгонят кровь по больному телу. С трудом, скрепя костьми и сухожилиями, но ему это удалось. Еле-еле он доковылял до трюмо и принялся рассматривать себя в зеркало. Он остался недоволен увиденным. Вчера он был молод и полон сил, а сегодня… а сейчас на него из зеркала смотрел старый, измождённый жизнью человек. И вновь судьба приготовила для него испытание. На трюмо он увидел свою шкатулочку с чудо лекарством. Трясущимися руками он схватил заветную шкатулочку и проделал так уже хорошо им усвоенную процедуру… Лекарство не медлило наполнить плоть и душу его величества здоровьем, силой и молодостью! Всю эту картину возрождения короля наблюдала королева. Она тоже не спала: она готовила план мести своему супругу за тот позор, что ей пришлось вчера пережить на глазах всего двора!!! Да ещё и на глазах у этой заграничной шлюхи!!! А значит – и всей Европы, а может быть, и всего мира!!! Королева – Клавдий, ответь-ка мне, Любимый наш супруг, Мой милый друг, Вчера, что это было? Что за чума в тебя вселилась? Вчера носился ты по залу, В пляске сумасшедшей, Как мальчик пятнадцатилетний! Как будто сто чертей в тебя вселилось! Надеюсь, хорошо повеселился?.. Я так мечтала, что в концерте… Мы в приятной атмосфере Высокого искусства С тобою время проведём. А ты что учудил? В уме ли ты своём? Я думала, что мы потом, После концерта, за чашкой чая, С певичкой заграничной Перекинемся в картишки, Беседе дивной предадимся… О том, о сём… да мало ли о чём. Какие новости в домах других, И вообще, как в мире поживают. А вместо этого ты… Ты оседлать её решил, мерзавец! Давно уж я не девочка и знаю: Все мужики обманщики и кобели! И ты ни чем не лучше их! Но чтоб вот так, В присутствии живой жены! Забыв простейшие приличия, Начать чужую бабу лапать! И к ней под платье лазить, И платье стаскивать с неё, Забыв, что люди видят всё!!! Забыл, подлец, Какую в государстве ты играешь роль? Ведь ты же не плебей – король! Нет, слов мне не найти, как ты меня унизил. А я себя… всецело… всю посвятила… дура!!! Лишь одному тебе… И что за это мне в замен?... Сегодня ж, Клавдий, подаю я на развод! Ты… ты растоптал мою любовь. (и далее она продолжала уже вся в слезах) За что, за что ты, Клавдий, Так поступил со мною? Нет, я не вынесу позора. Что я плохого сделала тебе? Неблагодарный человек… Рыдания накрыли королеву, она плакала, уткнувшись глазами в край одеяла, громк всхлипывая. Клавдий же был потрясён услышанным. Развод? От этого слова Клавдий пришёл в полнейший ужас. Развод? Волна холодного и липкого пота покрыла Клавдия с головы до пят. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения. Кем он станет без неё? За следующую секунду в его голове пронеслись тысячи всевозможных вариантов, как можно было бы выйти из этой страшной, сложнейшей ситуации. Но всё было не то, не то!!! И тут… проведение пришло ему на помощь. Колени Клавдия дрогнули, подкосились и он рухнул на них. Слёзы ручьями хлынули из его глаз. Клавдий – Гертрудушка, любовь моя! Не знаю, как мне вымолить прощенье у тебя? Сейчас лишь об одном тебя молю: Дай мне всего лишь несколько минут, Чтоб рассказать тебе историю мою. Как-то, однажды… я был ну, сам не свой. Ходил, сидел, как неживой. И аппетит пропал, в кишках запор. Так было плохо мне, что, блин, Хоть волком вой! И тут с Полонием пересеклись наши пути. Средь дня решил он до Офелии дойти, Чтоб от Горацио лекарство ей снести. Бедняжке что-то худо было. Ну, вот Полоний и засуетился… А, как меня увидел наш Полоний, Так сразу понял, что… Что-то не так со мною. И говорит, что дал вот, мол, Офелии, старик Лекарства чудного, от всех болезней: «Прими, отец наш, не побрезгуй». Что оставалось делать мне? Горацио в нашей стране – учёный видный. Нас ранее не подводил. И вот того лекарство я вкусил и… Вылечился в тот же миг! Как будто из небытия возник. Новый Клавдий! С новым телом! Следа от прежних нет болезней! И столько силы нам приносит то лекарство, Столько радости и счастья… Что, матушка моя, Мутится разум наш отчасти. Становишься как будто сам не свой: Тебе и весело и хорошо… На подвиги тебя вдруг тянет. Тебя как будто подменяют… С одной вот стороны, Лекарство тебя лечит, несомненно, С другой же стороны, С тобой такие происходят перемены!.. Гертрудушка, прости меня, Вчера ведь это был не я. Клянусь тебе я чистою душой, Вчера сидел во мне кто-то другой. То он плясал и лапал диву, Ведь ты же знаешь: я мужчина смирный. Гертруда – Сдаётся, Клавдий, мне, что выдумки всё это. Лекарство? Чушь и ересь! Как вешать мне лапшу ты смеешь? Бесстыдник, хотела бы я знать: Где ты так складно научился врать? Клавдий – Что ты, Гертрудушка, любовь моя! Что рассказал тебе – святая правда! А коль не веришь мне, Проверила бы на себе. Отведала сего лекарства, чудного, сама бы! Смотрю я, матушка, И у тебя с утра нет настроения. А как попробуешь его, Так снова между нами будет полное доверие! Смотри, шкатулочка при мне. В ней чудное лекарство! От хворей разных, Настроения дурного, сглаза… И даже так скажу тебе, любовь моя: от старости! Гертруда – Ну, ты смотри чего удумал старый чёрт! Сам пал в глазах людей, И мне такую же готовишь участь? Видать, ты правда болен всей башкою! Ты хочешь, что бы я, в свои года, И при своём-то положении… Как дура по дворцу скакала, И всякие там упражненья вытворяла? Королева была в ярости. Она сейчас готова была разорвать Клавдия на тысячу мелких кусочков. Наконец ей удалось справиться с волнением и, переведя дух, она продолжила: Так вот что, Клавдий: Немедленно избавься от лекарства! Чтоб духу его не было под нашей крышей. Сию коробочку немедля выкинь! Не зли меня!!! Иль я!!! Король на секундочку, только на секундочку, испугался слов королевы. Как же ему теперь жить без его любимого лекарства? Но, несмотря на то, что он был уже под воздействием лекарства, первой утренней порции, мозги у него работали почти ясно. Он тут же вспомнил, что у него этого добра ещё целых целых три бочки! Да и пора бы их перетащить в замок. Так значит жизнь продолжается! Клавдий – Да-да, любимая, ты как всегда права! Я сам уже подумывал об этом... Зачем нам странное лекарство это? Твоя любовь, Гертрудушка, – Вот лучшее лекарство для меня! Твои объятия волшебные Не раз все хвори изгоняли из меня! Немедля выкину коробочку в… В… да вот в окно! Надеюсь, пошалим потом? Его величество подошёл к окну, щёлкнул пальцами… и откуда ни возьмись рядом с ним возник, низко сгибаясь, слуга. Король кивнул на окно. Тот с прытью бросился его открывать. Наконец тяжёлые ставни окна распахнулись, впустив в опочивальню порцию свежего утреннего воздуха. Король лёгким движением руки запустил в открытое перед ним пространство коробочку с лекарством. Та, перелетев через широкий подоконник, камнем пошла в низ. Клавдий тут же забыл про неё. Он стоял и с наслаждением вдыхал в свои старческие лёгкие свежий, бодрящий, вкусный утренний воздух. Его здоровое, молодое тело во всём слушалось своего хозяина. Да, с этим лекарством можно будет прожить хоть тысячу лет!!! Сцена XXXVII Коробочка же, перелетев через подоконник, камнем пошла в низ. А внизу в это время под окнами королевской спальни работал дворник, старый человек. С больными, поражёнными артритом, подагрой и артрозом ногами. Всю свою жизнь он гнул за гроши свою спину на короля. В любую погоду он выполнял свою работу. На этой проклятой работе он потерял всё своё здоровье. Его руки еле-еле держали метлу. Но надо было трудиться, чтобы продолжать кормить своё бренное тело, пока оно не обретёт вечный покой. И вот коробочка приземляется ему прямо на плешь. Она больно бьёт его по лысой голове и отскакивает вверх. Отлетая от головы дворника, она раскрывается в воздухе, её содержимое высыпается наружу. А дворник, получив приличный удар по голове, инстинктивно задрал своё лицо вверх, чтобы понять, что там такое происходит. Что это его так? И в это время всё содержимое коробочки плотным облаком накрывает его лицо, попадая ему в глаза, на губы. Но самая добрая порция лекарства пришлась на нос дворника. Да так, что даже на долю секунды перекрыло ему дыхание, забив ноздри. Отчего дворник сделал отчаянный, глубокий вдох и тут же вылечился от всех своих, накопившихся за долгие годы непосильного труда, болезней. Теперь он уверенно, как ещё никогда в жизни, стоял на своих ногах и бодро шагал вперёд, весело размахивая своей метлой. Теперь он точно знал, что чудеса на свете случаются… Сцена XXXVIII Ранний вечер, стена замка. На стене после развода заступили в караул королевские офицеры Бернардо и Марцелл. Они оглядываются по сторонам, не поджидает ли их уже дух покойного короля или тень его? Но всё спокойно. Бернардо – Ну что, Марцелл, как думаешь, Сегодня явится король наш прежний, Иль нам вчера причудилось всё это? Я до сих пор никак осмыслить это не могу, Хоть это было снами наяву. Лишь запах, что от штанов исходит наших, Мне говорит, что да, до дна Испили мы с тобою страха чашу. Стирали-стирали, полоскали-полоскали – А всё равно не помогает. И если б кто другой Мне про такое рассказал, Что вот в такую он историю попал, То на смех я б его поднял. Сказал бы я ему тогда в лицо, Что он мерзавец, плут и вор! И, может, в рыло б дал ему! Бывает, не всегда себя сдержу. Сказать по правде, Сильно мы с тобой вчера струхнули. Как в бой идти, я средь первых! С врагом в открытую мне любо биться! Марцелл – Бернардо, a не пора ли подлечиться? Давай нюхнём! А то мне как-то, брат, нехорошо. Сейчас вот явится король, И спросит: «Где сынок любимый мой?» Что скажем мы ему в ответ… Что струсили, такого в мире ещё не было и нет. Чтоб от покойников передавать привет! Бернардо (подхватывает) – И ваш сынок он… Он мог бы нас неправильно понять. По своему б всё мог истолковать. И что тогда? Марцелл – Да, как не крути: туда-сюда, А с каждой стороны беда!!! Бернардо – А значит: вот, вам, величество, Горацио, учёный муж. Всё обтолкуйте вы ему. Во всём он разберётся, вникнет… Потом решение одно из двух он примет. Какое примет – так тому и быть. Держи, Марцелл, коробочку – лечись! Взывают к нам уставшие тела Об исцелении… Ну что ж, подлечимся, настало время. Марцелл и Бернардо, ведя свой разговор, стояли спинами к той стороне дороги, с которой ожидалось прибытие Горацио к условленному часу, как они и договаривались вчера. Стало темнее. За разговором они не заметили фигуру приближающегося к ним человека. Это был Горацио. Он шёл бодрым шагом молодого, здорового человека. И вдруг с ним произошла разительная перемена. Не дойдя, примерно, метров семи до офицеров, он вдруг упал на колени, сложил ладони и прижал их к груди. Он был чем-то очень потрясён. На его глазах появились слёзы. Уста его раскрылись, и он заговорил громким, торжественным, хотя и дрожащим от волнения голосом: Горацио – Ваше величество! Король! Отец родной! О, боже мой! Какое счастье снова видеть вас! Какое счастье снова подле вас стоять! И с вами воздухом одним дышать! В томлении провёл я эти сутки, Вопросом задаваясь вновь и вновь: Увижу ль снова вас, великий мой король?! Чтоб к вашим мне припасть стопам! Увижу ль вас, чтоб руки вам облобызать! Как прежде… как прежде, К вашим поручениям готов! Какое счастье снова видеть вас. О, мой король! Какое счастье снова вам служить! (кричит что есть мочи) Да здравствует король! Вернулись вновь былые дни! У Бернардо от неожиданности дрогнула спина и подкосились колени. У Марцелла чуть не выпала коробочка из рук. Но всё же, прежде чем они услышали голос Горацио, Марцелл успел принять лекарство. Бернардо и Марцелл медленно, в шоковом состоянии, обернулся на голос – они увидели Горацио. Тот стоял на коленях, прижимая руки к груди, смотря мимо их голов куда-то вверх. Но вот Бернардо пришёл в себя. Бернардо (в гневе) – Ты что, Горацио! Да разве ж можно так орать? Твою же мaть! Ведь мы ж при исполнении!!! Мы при оружии!!! Ты с головою дружишь??? А вдруг бы – испугались мы И в панике в тебя б пальнули, Старый дурень?!! И что тогда? Где был бы ты сейчас, а? Марцелл же, после того как пришёл в себя, посмотрел в ту же сторону, что и Горацио, и встал по стойке смирно. С вытаращенными глазами и открытым ртом он вытянулся в струнку: перед ним стоял король. Бернардо, оглядев эту ситуацию, пришёл в замешательство. Он видел перед собой двух человек. Один из которых стоял на коленях и плакал в умилении, прижав руки к груди. Другой же стоял по стойке смирно, опешивши, и смотрел куда-то в пустоту. И оба, эти, смотрели в одном направлении. Бернардо, уже окончательно придя в себя, вспомнил про их недавний план. Ведь они решили подлечиться. Он взял коробочку из оцепеневших рук Марцелла, затянулся щепоточкой лекарства, потом ещё… и перед Бернардо возникла высокая, объёмная фигура короля… Бернардо вытянулся и встал по стойке смирно. Cцена XXXIX Тень короля Гамлета – Так долго ждал я этой встречи, Сегодняшней, Как никогда ещё не ждал и никого. И вот вы передо мной, и вижу, Что не исполнили вы поручение моё… Просил я Гамлета ко мне вас привести. А вы, что за комедию устроили: Зачем Горацио вы привели с собою? Быть может завтра целый полк Вы за собою приведёте? По моему, я объяснил вам всё толково: Нет боле власти у меня над вами, Приказывать вам не могу. Но вот просить… опять прошу: Зовите Гамлета с собой на службу. Поймите наконец: никто другой, Мне только Гамлет нужен. Молю вас: Пусть завтра ж он предстанет предо мной, Иначе обречён скитаться вечно в муках я. А я мечтаю обрести покой. Дух истомлён мой, нет ему покоя, Покуда я отмщён не буду. Прошу вас: сжальтесь надо мною, люди… Хотя, мне кажется, что вас я понимаю. Да, ситуация сложилась непростая. Общаться с духом не каждому дано. Что вы как истину познали, Другие скажут: колдовство. Но дело надо-то решать… Поступим, други, с вами так: Если вдруг Гамлет усомнится, Что вы посланники мои, Тогда пусть вспомнит, Как он клялся в вечной мне любви, Когда кинжал я подарил ему, Что из дамасской стали. Как руки от восторга у него тогда дрожали! Ему тогда годков, примерно, десять было, Когда подарком этим одарил его я. За то, что он кувшин вина осилил. Впервые показал себя тогда мужчиной он. Увидел я, что будущий растёт король!.. Ну всё, прощайте офицеры. Мне пора и… пожалейте короля. Тебе ж, Горацио, скажу я на прощанье так, По поводу того, что счастьем ты назвал. Отсюда видится всё по-иному: Нет счастья на земле, а есть покой и воля… Хотя на вряд ли человек меня поймёт, Пока в его играет жилах кровь. Тень короля Гамлета исчезла. Сцена XL Марцелл – Горацио, ты видел это, а?? Что скажешь ты, Горацио? Горацио, приди ж в себя! Марцелл усиленно трясёт Горацио за плечо. Мы здесь втроём, король уже ушёл! То я Марцелл, а вот Бернардо, Нет больше никого. Всё позади, ты испытание своё прошёл. Остался жив – уже брат хорошо! Теперь, Горацио, ты нам бы объяснил, Что делать нам и как теперь нам быть? Горацио потрясён увиденным. Он начинает приходить в себя. Откуда-то из глубины его существа вырывается вздох облегчения от пережитого. Он озирается вокруг себя взглядом человека, который не понимает, где он и как сюда попал. Вот он всматривается в лица офицеров, узнаёт их. Постепенно к нему возвращается вся картина произошедшего и происходящего с ним за последние сутки. Горацио – Друзья, милые мои друзья. Надеюсь вы не бросите меня. Такое пережив, Теперь я полностью без сил. Прошу вас довести меня до дома, до постели: Своим я не владею телом. Теперь, после всего пережитого, Я вижу, как вы были правы! А я – нет… Таких чудес ещё не видел свет! Я не поверил вам, когда услышал ваш рассказ. Да и сейчас Я сам своим глазам не верю! Ушам своим не верю, что слышал голос я его! Таков мой вывод будет из всего. Но я… ведь я присутствовал при всём, Что здесь сейчас произошло. Со мною прежний говорил король! Ведь я же не глупец и не больной… Вот то-то и оно! Хоть разумом мне трудно сразу всё понять, Поступим, други, всё же так: Поставить Гамлета в известность надо. Должны мы короля уважить. Его я хорошо знавал, Меня он никогда не обижал. Доверьтесь мне. Эх, была не была! Сей труд прискорбный возьму я на себя. А дальше будь, что будет. Я полагаю Гамлет… он пацан неглупый! Конечно, с первого не въедет раза. Тут главное, чтоб был не шибко пьяным. Я мыслю так: Свести должны мы Гамлета и короля. Четвёртая не помешает в этом деле голова. Научный проведём мы, так сказать, эксперимент. И если Гамлет сей узреет элемент, То значит… то значит Бог на свете есть! Итак, всё Гамлету я объяснить сумею, Не зря всеми науками владею. Доверьтесь мне! Служил я верно раньше королю, И в этот раз его не подведу! И послужу ему сейчас. Быть может быть в последний раз… Ну что же, в путь, Вы знаете, где я живу. А как придём, винцом хорошим угощу! Бернардо – Не худо было бы! Марцелл – Эт точно, винцо нам будет кстати! Ну и вонища от тебя, приятель… Cцена XLI Покои принца Гамлета. Входит придворный слуга и докладывает Гамлету, что пришёл учёный муж Горацио. И просит принять его по очень срочному и важному делу. Гамлет соглашается принять учёного. Горацио входит. Горацио – Любимый всеми нами, принц Гамлет, здравствуй! Прости, если от важных дел тебя я отвлекаю, Но ты всё поймёшь, когда тебе открою тайну. Ведь с вестью, что пришёл к тебе я, Медлить – преступленье! Надеюсь, принц, на полное ко мне доверие. Но прежде чем тебе откроюсь, Покорнейше прошу тебя, Поверить мне, что я, В полнейшем здравии, как в прочем и всегда! И ум мой, и душа, и память, не смотря на годы, У меня крепки! Ещё покорнейше прошу тебя не горячиться, А умом холодным вникнуть в мой рассказ. Ведь то, что тебе сейчас поведают мои уста, В уме твоём может предстать, Как злая шутка над тобой. Не дай бог – Как розыгрыш чудовищный, Глумлением над честью! Ах если б, милый мальчик мой, ах если б. То, о чём сейчас поведаю тебе, Умишком нашим смертным не понять. Но, что случилось – то случилось, И нам осталось лишь этот дар судьбы принять. А жребий пал на меня, И вот теперь готов тебе посланье передать, Что небеса вложили мне в уста. От миссии сей отказаться я не посмел. Пришлось мне высшим силам дать обет, Что доведу я волю неба до тебя. А уж потом… суди меня… Гамлет – Давненько ж мы не виделись с тобой, Горацио. Рад, рад я встречи нашей! Не помню уж, Когда мы виделись, с тобой, в последний раз. А почему? У каждого свои дела. Итак: говори без робости. На вряд ли чем меня, учёный муж, расстроишь. Из всех, кого я знаю, Ты человек самый достойный! Самый учтивый человек, Из всех, кого я знаю. А может быть вина желаешь? Ну что ж, тогда ближе к делу. И с чем пришёл ко мне скорей поведай, Готов и выслушать, и вникнуть, и понять. Я слушаю, начни свою мне повесть излагать, А то есть у меня ещё дела. Итак… Горацио – Любимый всеми нами принц, Как есть прими. И с волею небес смирись! Принёс тебе привет я от отца, От прежнего владыки нашего… От Гамлета, от короля! Поверь, я в здравии, я не сошёл с ума. Дух жив его, хотя истлело тело. Меня просил он настоятельно, С тобою встретиться. И привести тебя к нему для разговора. Уж очень надобно ему увидеться с тобою. Чтоб тайну он тебе поведал, Что так его томит. Но что за тайна, он мне не открыл. Мы встретились вчера, на крепостной стене. Никак не ожидал такой я встречи! Прямо с небес явился он мне В полном облачении! Но прежде, чем мне. Он двум являлся вашим офицерам. Они всему свидетели! И прежде чем меня, он их о помощи просил, Чтоб с вами свидеться, мой принц. Но что с них взять? Они хоть боевые офицеры, Но всё ж простые люди. Скажу вам так: струхнули эти двое не на шутку. А как отец ваш в небесах исчез, Так сразу бросились ко мне. Я не поверил в их рассказ. Но видя страх и ужас в их глазах, Я понимал, что как учёный муж, Сей бред исследовать возьмусь. На всё наука дать ответ должна. А раз так, Решил вписаться в это дело я! Тем более, ведь, я-то не из робкого десятка. Те офицеры по сравнению со мной – котята. Так вот: ночь, стена, бледная луна, И вот… я вижу короля! Да, да! Я вижу вашего отца! Возник он предо мною прямо из небес! Чуть богу душу я не отдал в тот момент! Огромную его фигуру вижу, Вот, как вас сейчас. И пал пред ним я на колени, пал. Как он меня увидел, Тотчас руки протянул ко мне свои, Чтобы меня в свои объятья заключить. Но духу не суждено объятье… О, да! Мы были, Гамлет, с ним, как братья… И только слёзы, что по его щекам катились, Беззвучно говорили о его любви ко мне. Вот так и… простояли мы, там на стене. Часа так три, в слезах, былое вспоминая. Поверь, мой милый Гамлет, мне, Я ничего не сочиняю. Потом ко мне он с просьбой обратился: «Горацио, лишь на тебя могу я положиться. Доставь ко мне сыночка, принца. Мне Гамлет нужен до зарезу, Есть тайна у меня, И лишь ему могу её поведать!» Сегодня, как стемнеет, Он будет ждать тебя на том же месте: На одной из стен, что замок окружают. Я мелом крестик там поставил. Тебя, туда к нему, готов я проводить, Вот весь рассказ мой, Гамлет. Теперь готов предстать я перед судом твоим. У Гамлета сегодня было хорошее настроение. Он недавно, в отсутствии Полония, навестил Офелию… и снова склонил её заняться любовью. Поэтому он выслушал слова Горацио спокойно, без эмоций, приняв это просто за старческий маразм. Вот только одно его очень удивило: как Горацио смог добраться до него, с его-то больными ногами? И ещё Гамлет отметил про себя, что Горацио выглядит, не смотря на годы, как огурчик. Гамлет (миролюбиво, снисходительно) – Горацио, все знают, милый друг, Что в буйных пьянствах ты замечен не был. А то бы я сказал тебе сейчас, Чтоб ты пошёл проветрился, проспался. Хм, это ж надо… То, что сейчас услышал от тебя, На скверный анекдот похоже. Но не сержусь. С людьми бывает всякое, ещё и не такое! Что на тебя нашло, не знаю. Отец порой мне тоже снится, Но тайн мне никаких не раскрывает. Возможно, с возрастом, таким я тоже стану. Начну беседы с духами вести… Ну, а сейчас adios, прости. Вздремнуть мне срочно требуется. (и уже про себя) «Всего меня заездила Офелия». Горацио (не унимается) – Отец ваш, принц, Мудрейший был король и человек! И он мне так сказать велел: «Напомни Гамлету о том кинжале, Который из дамасской стали. Что подарил ему я в десять лет». Ну, что на это скажете вы, принц, теперь? Ещё в своём рассказе он упомянул, Как выкушали вы пред тем вина кувшин, И как порадовали этим вы его. Вы помните? Он ликовал: «Король растёт!» Гамлет (заинтересованно) – Да, это любопытно. О том подарке знали только двое: он и я. Мы опасались, что королева, матушка моя, Прознав про это дело, Противиться подарку станет. Ну ты же этих женщин знаешь. И причитать начнёт, мол: «Не рано ли ребёночку оружие дарить – Поранится нечаянно!..» Ну и тогда же, Мы условились с отцом, Что в тайне сохраню его подарок, Пока не стукнет мне шестнадцать! Сам удивляюсь до сих пор, как я того… тогда… Как влезть мог в пацана кувшин вина? Ну что ж, Горацио, я понимаю дело так: Что выгоды во всем ты этом не имеешь, О чём сейчас поведал мне. История твоя весьма сомнительна. Но преданность твоя владыке прежнему, Твоя любовь к нему, Во мне к тебе рождает уважение! Да, только тебе отец бы мог довериться… А посему поступим так: Да, озадачил ты меня. Как раз сегодня у меня свободный вечер. Ты говоришь: ещё там были офицеры? Ну что ж, охотно с ними и тобой Я проведу часок другой! Компания отменная: принц, мудрец и офицеры! (с сарказмом) Надеюсь, явится сегодня нам король Иль дух его, как обещал. Надеюсь, подтвердятся все твои слова! Ну что ж, до вечера, учёный муж. Жди, обязательно приду, И вместе мы потом отправимся на стену. Какое-никакое развлеченье. Горацио уходит, он оставляет Гамлета в раздумьях. «Что это вдруг со стариком? Про дух отца – всё это вздор! Ведь в просвещённом веке мы живём! Да и на вид Горацио вполне здоров. Хотя вот про вино и про кинжал… Откуда старикан узнал? Быть может слухи, сплетни? Ну, что ж… сегодня вечером, На всё получим мы ответы». Сцена ХLII Стена, окружающая замок. Сумрачно. На ней в оцепенении стоят Марцелл и Бернардо. Взгляды их устремлены в одну точку. Они смотрят перед собой и куда-то вверх, не обращая никакого внимания на приближающихся к ним людей. Это принц Гамлет и Горацио. Они пришли, в назначенный королём час на встречу с ним. И в новь с Горацио та же самая история. Не дойдя до офицеров метров семь, он снова упал на колени, простёр руки к небу и заговорил, обращаясь к… Горацио – Король великий! Исполнено всё, как ты приказывал! Вот Гамлет, принц, у стоп твоих! Какое счастье: снова вместе отец и сын! Горацио смолк, потом сложил руки на груди и опустил голову. В этой позе он, как бы застыл. Гамлет же был в шоке от всей этой картины. Он ничего не понимал: что происходит? К кому взывает Горацио? Почему офицеры не отдают ему честь? И, наконец, на что они там, болваны, пялятся? Гамлет – Эй, офицеры, офицеры! Что здесь происходит? И почему не отдаёте честь? Не видите, канальи? Принц здесь! На что там пялитесь, болваны? Чего застыли, словно истуканы! Бернардо поворачивает лицо к Гамлету с отрешённым взглядом. Бернардо – Мы слушаем, как прежний наш король, отец ваш. Нам наставления даёт по службе. Уже который час, и всё без устали… Гамлет – Вы что, с ума здесь происходили все? Какой отец? Когда старик бредятину несёт, так я не удивлён! У них у всех с мозгами чёрт-те что! На то они и старики… Но вы то, вы!.. Но чтобы боевые офицеры Несли такую ересь! Марцелл – Прекрасный принц наш, Гамлет, На разных языках с тобою мы говорим сейчас. Лекарство, что Горацио нам дал, Чтоб исцелиться и здоровьем укрепиться, И кое мы сейчас приняли, С уставших наших глаз срывает занавес. И к звёздам устремляется душа! И со вселенною сливаются сердца! И видим мы, что на луне цветут сады. А на деревьях, что в садах тех, Гроздьями висят прекрасные плоды. И девы юные дивной красоты, Сошедшие вон с той звезды, Вошли в сады… И вот они, Плоды сбирают эти нежными руками. И ангелов потом плодами сими угощают. А звёзды водят хороводы вокруг них, Поют им гимны стаи дивных птиц… Бернардо – И вот пред нами ваш отец стоит, Король покойный! И с вами принц он говорит, И к вам он обращается, Но вы его не слышите. А он, почти, в лицо вам дышит. О горе! (Бернардo зарыдал) Неужто сын не сможет увидать отца? Теперь моё разбито сердце навсегда! Что, что?.. Король, прошу вас, громче говорите. Так, понял вас… сир, прошу вас, повторите… (и уже обращаясь к Гамлету) – Король наш просит сына Гамлета Не медля ни секунды Принять лекарство, что в руках моих. Вот оно… вкусите, принц. Чтоб с вами встретиться. И тайну вам открыть, Которая его томит. Он сильно нервничает. Поторопитесь, принц! А если говорит: «Не примет, То больше он меня своим отцом, Считать не смеет!» Видать на вшивость… Хочет вас он, принц, проверить. И Гамлет, наш король, тогда… От сына отречётся! И точка. Марцелл – И точка! Гамлет – Ну что за вечер? Как будто в сумасшедший дом попал! Ну если, служивые, вы за нос водите меня, Тогда вам всем несдобровать! Он что так и сказал, что отречётся от меня? О, боже, дай мне силы не сойти сума! Так, где лекарство, зелье где? Дай его сюда! Как принимать? Марцел – Всё просто, наш прекрасный принц. Возьми щепоточку и раз её, нюхни. Ну что?.. стало получше? А теперь засунь в ноздрю другую… Сцена XLIII Гамлет (потрясённо) – Батя! Батя! Ты, что живой? Скажи, что я не спятил? Как? как может быть такое? Тебя я снова вижу как живого! Тень короля Гамлета (величественно) – Мой сын любимый, Гамлет, здравствуй! Увы, нет… то не я… Я дух былого короля, его душа. Я призрак, тень… Вот всё, что о себе я знаю. А труп мой черви доедают. Спасибо, что пришёл. Теперь есть у меня возможность Тебе поведать тайну смерти моей плоти. Так слушай же скорей. А то рассвета час уж близок. Ты главное, сынок, в историю мою, Поглубже вникни. Так вот: мало кто знал, Я это ото всех, как мог, скрывал, Что здоровьем я не крепок был. Хоть за своим здоровьем и следил. С годами обветшал совсем, в свои-то сорок лет.... Хотя старался я перед всеми в форме быть, Как подобает королю… Хоть хворь уж много лет точила плоть мою. А перед тем, Как на учение тебе уехать в Виттенберг, Совсем мне стало худо… Ах, Гамлет, жизнь такая с…ка! Но виду я не подавал. Всё мужество своё на помощь я себе призвал, Чтоб не расстраивать тебя и королеву. Так гордость мне моя велела. И все те годы тайно лечился я у эскулапов И у разных бабок… Но они бессильны были мне в беде моей помочь. Так увядала… увядала моя плоть… И даже Менгле, эскулап придворный наш, Однажды мне так и сказал: «О, сир, я пас. Болезнь, что точит вас, науке не известна. Хоть вешайте меня, хоть режьте». Да и учёный муж Горацио Немало надо мною потрудился. Отчаянно он за моё здоровье бился! Довольно он скормил мне, Мышей летучих, лягушек, скорпионов, пауков И много прочего всего… Пиявки ставил мне, Чтобы они из тела королевского, Всю отсосали кровь гнилую. И растирания мне делал ртутью. Бывали дни, когда мне становилось лучше! И всё же, я увядал. Нетрудно было мне предвидеть мой финал… И вот мой братец Клавдий, Которому я тайны доверял свои, Однажды мне и говорит, Что в беде моей он сможет мне помочь. И хворь из тела моего легко изгонит прочь! Есть у него подарок, oт кузена нашего, От короля французского, подарок чудный! Мол, тот прислал ему лечебного вина! И тем вином он лечится И здоровеет день ото дня! На вкус вино дерьмо! Но в том и тайна, сила есть его. Кислятина невыносимая, но лечит! И тем вином он враз меня излечит. Французы, мол, тем вином только и лечатся. В итоге – нет в мире нации здоровее! Ну, я сказал ему: неси, раз так. Во веки буду благодарен тебе брат. Условились, что встретимся в саду, в беседке. И вот вина того принёс он литра два, Мы принялись за дело… Вина, лечебного он наливал мне щедрою рукою, И горе… встало за моей спиною. А сам не пил! Сказал, что он с утра уж подлечился. И правда, Предо мной стоял он полный сил и жизни! Сказал, что главное придерживаться нормы. А норма – литра два… или поболее. Я пью и чувствую, что дрянь вино! Нет не кислятина, а чистая отрава! Оно нутро моё как будто выжигает! А Клавдий всё одно толдычет: «Пей, пей братан! Пей, дорогой, так надо. Час исцеления уж близок, Верь мне, брат мой милый». В кишках моих как будто змеи завелись И жалят мне моё нутро, и жалят, жалят! А печень, сын, сдавило вдруг клещами! В сердце, в ушах, как застучит!.. А Клавдий мне одно твердит, Про исцеление моё. И наливает, п….ла, наливает! Когда очнулся я, то призраком стою, Над своим телом бездыханным. Лежу, такой красивый, я в гробу. А Клавдий весь в слезах, Супругу-королеву утешает… И сразу всё я понял. И почему-то вспомнилось, Как в детстве он папкину корону брал, Её себе на шею надевал. И с криками: «Дорогу королю!» По комнатам носился, Такой смешной был… Он с детских лет мечтал быть королём, Надеялся, что он корону обретёт, Не в Англии, так где-нибудь ещё. Когда с какой-нибудь принцессой в брак войдёт. Но чувствовали короли других народов, Что в Клавдии нет нужной им породы. Молва гуляла по Европе, из уст в уста, Что в Клавдии, мол, кровь не та… Никто не торопился с Клавдием вступить в родство. И он озлобился на всех и в дом явился мой. Решил от мира спрятаться он за моей спиной. От его грязных, длинных языков. Я ж… его я принял всей душой: Дал ему место за своим столом. И что бы там не говорили люди, Я так решил: он брат мой. Но жажда власти, зависть, Что у меня всё сладилось в судьбе, Видать ему покоя не давали. И грызли мозг его и сердце, Как черви ядовитые. И вот… видать устал он лучшего от жизни ждать, Себе, судьбе решил он подыграть… Теперь он правит, А меня ж снесли на растерзание червям. Вот сын мой, Гамлет, вся история моя… Стараясь не пропустить ни одного слова короля, все стояли не шелохнувшись и не сразу обратили внимание на появившуюся возле короля ещё одну фигуру. Это была фигурка небольшого, небрежно одетого мужчины. По виду простолюдина. На его лице были видны следы злоупотребления алкоголем. Он тоже стоял молча, слушая речь короля, лишь изредка подёргивал его за край плаща, желая тем самым привлечь к себе его внимание. Как только король закончил свою речь, человек обратился к нему: Человек (с нетерпением в голосе) – Величество, ну сколько можно тебя ждать? Там всё уж разлито, Давай, пожалуйста, кончать. Нарезано всё как ты любишь! Колбаска, помидорчики, огурчики! Всё свеженькое! Давай не тормози. Народ заждался, не томи. И Жанна вся пришла красивая такая! Всё спрашивает: «Где мой Гамлет, где мой Гамлет?» После последних произнесённых слов, человек непроизвольно посмотрел в ту же сторону, в которую смотрел король и увидел там стоящих с раскрытыми ртами людей. Будучи вежливым человеком в своей прошлой жизни, он остался таковым и в своей «новой». Он поприветствовал собравшихся: «Ассаляму алейкум!» Король сделал недовольную гримасу, вышел из образа и обратился к человечку по простому, как будто он и сам простолюдин. Тень короля Гамлета (с раздражением) – Ещё немного, подожди. Ко мне на стрелку прибыл сын! Ща, ща… приду! Уже заканчиваю. Иди, я догоню! Человечек развернулся и пошёл восвояси. Он успел сделать с десяток шагов, когда король крикнул ему вдогонку: «Слышь, и это… место моё не занимайте и без меня не начинайте», – затем король снова вернулся в прежний образ и продолжил величественным голосом: Тень короля Гамлета – Вот так вот, сын любимый мой, Ваш нынешний король, Что набивается тебе в отцы – убийца мой. Вином, что он назвал лекарством, Он погубил меня. Всё это видели и небо, и земля. Чтобы короной завладеть и править, Решил он от меня избавиться. Из нас двоих: власть или брат, Он выбрал власть, О коей так давно мечтал. Теперь же сам решай, Достоин ли твой дядя, Клавдий, мести Иль спустишь всё на тормозах. Но только знай: не упокоится душа пока, Пока отмщён не буду я. И ей тогда в мучениях скитаться До скончания веков, Как человеку не имеющему кров. И коль осталась в твоём сердце… К отцу любви хоть капля, А в прочем, поступай, как знаешь. Теперь тебе, мой сын, решать. Вот всё, что я хотел тебе сказать. Теперь же мне пора. Прощай, прощай. И помни обо мне. После этих слов король растворился в сумрачном небе. Гамлет стоял потрясённый, всем произошедшим с ним. Слёзы катились по его щекам. Сцена XLIV Гамлет – Отец! Отец, прошу не уходи, Останься! Ещё немного погоди! Ах, дядя, дядя! значит … Лишил меня отца ради короны? Нет, с рук не сойдёт тебе такое!!! Но как месть справедливую мне сотворить? Из-за угла мечом мне Клавдия пронзить, Иль в горло мне его всадить кинжал, Чтоб в муках этот Каин кровью истекал? И прежде, чем дух выйдет из него, Успеть сказать ему в лицо про то, Что знаю я, как он убил отца, И плюнуть в подлые его глаза! Да, надо сделать так! Но что на это скажет мать? Смогу ли убедить её я в том, Что разговаривал с отцом? Скорей всего, за сумасшедшего сочтут меня. И кровь, что будет на моих руках, Людей заставит отвернуться от меня. Тогда уж о короне не мечтай… Остынь, брат Гамлет, остынь. Tут нужен тонкий план. Капкан! Поставлю я на Клавдия капкан, Тогда не заподозрит он, Что месть стучится в дверь его. Он тоже не простак, Раз всё сумел устроить так. Раз дело всё сумел обстряпать так, Как будто мой отец алкаш. И с перепоя умер, Сам на себя навлекши муки. Ах, Клавдий, Клавдий… Вот же с…ка!!! Дорого заплатишь за свою измену! Живи, жри, пей не зная, Что жизнью не владеешь ты уже своею. Да, месть с минуты этой Уж ходит за тобою по пятам. Но ты, пока, об этом и не подозреваешь… Отныне, Клавдий, ты мой враг! Но вот, как жизнь закончишь ты свою? Пока ещё не знаю… Гамлет прощается с офицерами. Гамлет – Прошу вас, други, поклянитесь мне, Что в тайне сохраните, Всё, что случилось этой ночью на стене. Всецело полагаюсь я на вас. И, ты Марцелл, и ты Бернардо, Храните верность Гамлету: И королю и сыну! Я на тропе войны отныне! Вот вам кошель. В нём есть немного серебра. За чаркой, добрым словом Помяните моего отца… А ты, Горацио, мне нужен твой совет. Пойдём, пройдусь с тобою до твоих дверей. Простившись с офицерами, Гамлет удаляется вместе с Горацио. Марцелл, обращаясь к Бернардо: –Ну, что братишка, Накрылось золотишко? И подбрасывая кошель с серебром на своей ладони. Полечим завтра в кабаке свои нервишки! Сцена ХLV После тех странных событий на стене замка Гамлет никак не может прийти в себя от всего им увиденного, от того, что с ним произошло. Утешение он находит только в кабаках и борделях. И всё это время он пытается придумать план отмщения Клавдию за убийство своего отца. Но всякий план он считает негодным. Ведь он не знает, и это самое главное, как ему убедить мать, людей в том, что он наяву разговаривал с умершим королём, со своим отцом. Как ему донести до людей истинную причину смерти короля Гамлета, о которой он ему поведал? На Горацио и офицеров, присутствовавших при той их встрече с королём, он положиться не мог. Он понимал, что они люди подневольные, и если что, под пытками от всего откажутся. И тогда Клавдий выставит Гамлета полным дураком и кретином. И вот однажды, выползая из кабака после очередной попойки, он натыкается на цыганский бродячий театр. Они ему хорошо знакомы, а с их предводителем Полом Маккартни, он так вообще в приятельских отношениях. Гамлета всегда тянуло к искусству. Он увлекался и театром тоже, и даже сам иногда писал стихи и небольшие пьесы. И вот когда он увидел бродячий театр, у него тут же возник план отмщения. «Да, да… я напишу пьесу, в которой под вымышленными именами я расскажу историю смерти моего отца! А цыганский театр сыграет её в присутствии короля, королевы и всех придворных замка. Да! Да! Именно вот так я и изобличу Клавдия перед всеми! Люди быстро сложат в своих головах два и два. И все сразу всё поймут, в чём кроится истинная причина смерти короля Гамлета. И тогда у матери откроются глаза, и она предаст Клавдия суду! И тогда убийце не миновать эшафота!» Все эти мысли за несколько секунд пронеслись в одурманенным вином мозге Гамлета. И он с радостными приветствиями бросился к предводителю табора, а за одно и художественному руководителю цыганского театра. Гамлет (под хмельком, восторженно) – Маккартни, Пол! Вот это встреча! Опять я вижу странствий ветер Занёс тебя в наши края! Мысль об отмщении Клавдию с помощью цыганского театра всё больше и больше овладевала Гамлетом. А может это, Пол, судьба? Мой дорогой дружище! Скучал, скучал я по тебе. «Ну, где же Пол?» – не раз я задавал вопрос себе. «Когда же снова навестит он нас? Чтоб представление нам дать! Чтоб вместе с ним я мог пуститься в пляс! Чтоб снова насладится пеньем его хора…» И вот опять, бродяга, ты стоишь передо мною! Здоров и весел, как всегда! А я уж думал, Пол: на свете нет тебя… С людьми ведь всякое случается, В лихие наши времена?.. Пол (с поклоном) – Приветствую тебя, мой принц! Да уж год прошёл почти, Как виделись в последний раз. И я по вас тоже скучал Всё это время с теплотою в сердце, Я вспоминал вас, принц, все наши встречи, Все наши посиделки! Вы так радушно принимали нас всегда, Народ ваш любит нас. На представлениях всегда аншлаг! Теперь вот с новою программой, Добрались и до вас. Надеюсь, что и в этот раз, как и прежде, Довольны, принц, останетесь вы Нашим представленьем! Гамлет – Не сомневайся, С полными от нас уедешь кошельками! И сытыми артисты будут! Дай я тебя, брат, поцелую! (целует его в засос) Теперь же вот что, Пол. Есть дело у меня к тебе такое: Для тебя и твоей труппы, право, пустяковое. Недавно я тут на досуге Пьеску сочинил… от скуки. И я хочу её теперь поставить: Родных своих хочу порадовать! Уж так хочу порадовать! Несложная такая пьеска… Но очень драматическая, Трагедия… лирическая. В ней всё: любовь и ненависть В одном флаконе. Я знаю, по плечу твоим сыграть такое. Вся суть её, что в ней один другого убивает. И пьеса, так сказать, срывает С лица убийцы маску. И имя предаёт его огласке! Хочу я людям показать, Поганый, прогнивший этот мир, Чтоб стало cытно им! Тьфу ты… стыдно, стыдно им! И поняли скоты, как не правы они. Что рано или поздно Им за всё ответ держать придётся! Ну как, дружище Пол, возьмёшься? Спектакль будет во дворце. Там будут все: маманя и отец. А гонорар двойной. Ну, по рукам, дружище, Пол? Сегодня вечером к тебе доставят пьесу. И буду с нетерпеньем я ждать ответа. Когда закончите работать вы над ней, Тогда пришли ко мне свого гонца скорей. А я пока начну, брат, сцену строить. Вот только, Пол, одно условие: Должно быть сыграно всё ну, как по нотам. От текста никакого отступления. Ну как, берёшься? Теперь хочу услышать я твоё решение. Пол – Хранимый богом Гамлет! Работе рады мы всегда. Для этого господь и создал нас! Безмерно счастлив я, что сей свой труд Ты нам решил доверить, а никому нибудь… Конечно же, весьма охотно, С великой радостью, Я принимаю предложенье твоё. Как надо мы сыграем всё. Не переживай, доволен будешь! Принц наш любимый, а авансик будет? Гамлет (достаёт кошелёк) – Конечно! Вот держи. Пока даю тебе я треть от гонорара. Хотя не так уж мало. Всё остальное опосля: Сегодня я не при деньгах. Итак, как будете готовы, дайте знать. Ну всё! Аdios, пока. Пол – Любимый всеми, принц, благодарю! Границ не знает ваша щедрость. Дай господь вам многие лета И хорошую невесту! Я пьесу вашу, Как муж на брачном ложе вожделея, Ждёт свою супругу, жду. Мой принц, я вас не подведу! После этих слов они расстаются, и каждый идёт заниматься своими делами. Гамлет идёт сочинять пьесу, в которой постарается иносказательно рассказать об истинной причине смерти своего отца и изобличить его убийцу. К вечеру пьеса уже готова, и он с посыльным отправляет её в табор Полу. Сам же оповещает родственников, Офелию о готовящемся представлении и начинает строить сцену на том самом месте, где стоит злополучная беседка, в которой и произошла трагедия. Беседка тоже была включена в декорации. А также был сооружает небольшой амфитеатр для придворной публики. Через два дня посыльный из табора доставил Гамлету известие, что пьеса отрепетирована, и цыганский театр готов её сыграть перед публикой. Гамлет назначил день и время для представления и с тем отправил обратно посыльного в табор. Приближался день отмщения за смерть отца. Сцена XLVI Королевский сад, амфитеатр. Входят придворные, рассаживаются. Немного погодя появляется королевское семейство: Клавдий, королева, Гамлет и приглашённые по такому случаю в их компанию Полоний и Офелия. Придворные встают, приветствуя их. Королевская семья занимает приготовленные для них особые места. А особенность этих мест заключается в том, что они, в отличии от других мест, включают в себя и небольшой стол, под завязку уставленный различными яствами и вином, которые так любит король. На этот раз королева решила перестраховаться, чтобы больше не позориться перед присутствующими. И решила так: «Если Клавдию не понравится представление, если ему не понравится пьеса, которую сочинил наш мальчик, то пускай уж лучше ест от скуки, чем спать на виду у всего двора, показывая тем самым своё невежество и необразованность». Клавдий был польщён таким вниманием к себе со стороны своей супруги. Ведь все знали, включая и его самого, что он любит поесть. И Клавдий расценил этот поступок, со стороны жены, именно так, что королева изо всех сил старается угодить ему вот таким способом, чтобы в очередной раз напомнить ему о своей любви. Клавдий в радостном возбуждении, в предвкушении вкусной еды, занял своё королевское место. Пододвинул к себе поднос с жареным лебедем, отломил увесистую ножку и с головой окунулся в мир безумно вкусной еды. Несмотря на то, что прошёл всего лишь час после ужина, Клавдий ел со «зверским» аппетитом, напрочь забыв зачем он сюда пришёл. Ножка была просто изумительна! Воцарилась тишина, было слышно лишь громкое, самозабвенное чавканье Клавдия. Королева наконец пришла в себя от ужаса этой картины. Король вёл себя по-свински, опять обсерая всё культурное мероприятие. Она под столом сильно ударила носком своей туфельки по щиколотке Клавдия. Король чуть не поперхнулся. С набитым ртом, не выпуская ножки из зубов, он в недоумении посмотрел на королеву. Вопрошая своим взглядом: «А теперь-то что не так?» – королева тут же скосила свои глаза, полные гнева в сторону сцены. Король моментально понял её намёк. Он прожевал то, что было у него во рту, проглотил, а потом королевским тоном провозгласил: «Начинайте!» Тут же звонко, весело заиграл цыганский оркестр. Занавес раздвинулся, и на сцену неистовой гурьбой высыпали мужчины и женщины. Публика зааплодировала артистам, авансом награждая их за будущее удовольствие от представления. Публика увидела цыган: мужчин и женщин в их народных костюмах. Ведь Гамлет про костюмы с Полом ничего не обсуждал. У цыган выдались горячие деньки. Они были нарасхват! Днём они давали представление на площадях города, а потом всеми ночами – в различных домах у богатых господ. И программа их шоу была, как правило, везде одна и та же. Они порядком вымотались. Но они и не думали жаловаться на усталость: это была их работа, это была их жизнь, это была их судьба. И всю свою программу они давно знали «на зубок». И давно уже исполняли её на автопилоте. И тут случилось нечто непредвиденное. У цыган, увидевших публику и попавших в привычную для себя атмосферу, включился этот самый автопилот! И они стали выдавать на гора свою обычную программу, которую они всегда и исполняли. В ход пошли песни, пляски типа: брал я воду на чаёк,/ Загляделся в ручеёк./ Ах, чавеллы, в ручаёк./ Они совсем забыли о пьесе. Забыли, что они что-то там особенное репетировали. Они пели и плясали, доставляя удовольствие собравшейся публике. Публика, сидя на своих местах, даже подпевала артистам. Дамы, своими плечами, пытались подражать цыганским танцовщицам! В амфитеатре царило праздничное настроение. И только одному человеку от всего этого было не по себе. Это был Гамлет. Всё было не то и не так! Гамлет был в отчаянии! Он посылал Полу всякие сигналы руками, даже пытался свистом привлечь к себе его внимание. Но Пол был в ударе! Он выдавал на гора сто двадцать процентов, а то и поболее, ведь не часто приходится выступать перед королём! Гамлет в ужасе наблюдал, как его великолепный план летит к псу под хвост. Он проклинал Пола и его цыган на чём свет стоит. Глядя на хороший концерт Клавдий произнёс так, чтобы все услышали: Клавдий – Ну, Гамлет молодец! Порадовал родителей сынок. Такое каждый день смотреть я б мог! Я так скажу: затронули они, Все мои чувства. Вот это настоящее искусство! После очередного номера Пол, переводя дух, вдруг увидел, что Гамлет неистово подаёт ему какие-то сигналы руками. И тут он всё вспомнил… Он красивым жестом руки остановил действо и приглушил пение табора. Потом дал команду кивком головы и на сцену красиво, грациозно выплыла красавица-цыганка. А вслед за ней вышли двое мужчин, музыкантов. У одного из них в руках была гитара, а у другого – скрипка. Они заиграли, и после небольшого вступления женщина запела красивым, грудным голосом: В одной далёкой стороне счастливый жил король. Он добрым был и мудрым, его любил народ. У короля была жена, сынишка подрастал. О том, что ждёт его беда, Конечно же, не знал. У короля братишка был, который вместе с ним Под крышей замка жил одной и стол его делил. Он брата уважал, любил и даже молвил так: «Если надо будет, брат, жизнь за тебя отдам!» Все дружно жили в замке том, И никто не знал, Что младший брат по ночам План страшный сочинял. Устал он в этой жизни быть на вторых ролях. Он королём стать мечтал, Пути к тому искал. И вот однажды он решил, что пришла пора По «справедливости» всё поставить на свои места. На сердце накопилось злости целая гора На брата, коему жизнь дала всего сполна. Уж очень надоело ему жить за брата плечом. Он спал и видел каждую ночь, Как сам правит страной. Как гордо носит он корону, как брата жена Дарит ему свои ласки – лишь надо сделать шаг. «Да, пора, пробил час, делом решить вопрос. Надо лишь выбрать нужный момент И брата пронзить копьём, Или всадить в него стрелу, Где-нибудь из-за угла…» – Вот только младшенький понимал, Что кишка у него тонка. И вот тогда он в руки взял Кувшин со сладки вином. И яда в него щедро влил, И угостил потом. Нет, не врага и не дьявола, а того, Кому он клялся в верности – брата своего. Король же принял кубок с вином и выпил того вина. И глядя прямо убийце в глаза, он так ему сказал: «Никогда ещё в жизни своей, Я не пил вкуснее вина. А всё потому, что это вино я из рук брата принял». Ещё несколько секунд… и вот король почил. А младший брат его корону себе на главу возложил. Потом он ударился в слёзы и в полный голос «завыл», И всё вопрошал бога: «Чем же брат тебя прогневил?» И видели то люди, как терзается он. А потом согласно традиции тот воскликнул народ: «Король умер – да здравствует король!» Вот так вот Каин и взошёл на трон. Всё, о чём вам сейчас рассказали, О чём поведали вам, Конечно же, это сказка и это легко доказать. Где вы такое встречали и когда, Что б брат убивал брата, что б его место занять… Песня закончилась. Публика в недоумении жиденько зааплодировала. Было видно, что люди не понимали от чего такая резкая смена темы. То песни про воду, про чаёк – и вдруг политикой запахло. А действо тем временем продолжалось. Троица ушла со сцены. А её место уже заняли Пол, с короной на голове, и другой мужчина, со «зверским» выражением лица. Потом на сцену величаво вышла ещё одна красавица-цыганка. В своих руках она держала поднос, на котором стоял кувшин с кубком. К ней подошёл цыган,( тот, что со зверским лицом) и налил из кувшина в кубок чего-то там. После чего преподнёс кубок Полу. Пол приподнял кубок на слегка согнутой руке чуть выше головы. И устремил на него философский взгляд, стараясь изо всех сил сотворить именно философский взгляд, ведь так было написано в пьесе у Гамлета, и патетически, величественным голосом громко стал читать свой монолог: – Пить или не пить? Вот в чём вопрос. О, как жажда мучает Всё существо моё. Но эскулапы нам твердят, Что вред вино… Философы же говорят: «На радость нам оно дано!» Кого же слушать, брат? Кто прав, а кто не прав? Но думаю я, всё же, сделать надо так: Кубок, что сейчас в моих руках, И c чистою душой тобой мне дан, Я иссушу на радость сердцу и богам! Выпью за наше братство – За истинное на земле богатство! Пол выпил и тут же рухнул на пол. Согнулся в «вопросительный» знак, прижал руки к животу и стал в этой позе кататься по сцене с дикими криками: «Меня отравили, меня отравили!» А потом через какое-то время замер, тем самым показывая, что его герой умер… Цыган, игравший брата Пола, наблюдал сцену мук смерти «брата» с равнодушным видом. И после того как Пол «умер», он наклонился к нему, чтобы убедиться, что дело сделано. Дьявольская улыбка заиграла на его лице. И он громко рассмеялся голосом из преисподней, а затем обратившись в зал, уже со скорбным видом, трагически произнёс: – Бедный Йорик! Потом повернулся и направился в глубь сцены. Но уже через пару шагов остановился, снова вернулся к телу «брата» и в ярости испинал его ногами. Потом поднял с пола упавшую с головы Пола корону, водрузил её себе на голову и уже после этого окончательно удалился. В зале воцарилась гробовая тишина, а потом тишина вдруг взорвалась громом аплодисментов! И тут Клавдию всё вспомнилось: беседка, и как он поил брата вином, и как потом оставил его умирать одного в муках… Он резко встал. Обглоданную кость от ножки лебедя он со всей силы бросил в сторону сцены. Кулаки его были сжаты. Он готов был к бою. Лицо его покраснело от злости. Но вся его беда была в том, что он никому и ничего не смог бы объяснить, что его так разгневало. Да, в принципе, он и не собирался этого делать. Бормоча себе под нос проклятия, он удалился из амфитеатра быстрым шагом. Собравшиеся могли лишь только расслышать: Клавдий – Сопляк, щенок! Что в жизни понимает он? Сцена XLVII Королева же прослезилась от такого трагического финала пьесы, которую сочинил её мальчик. И вообще она была в полном восторге от всего спектакля, поставленным её сыном! К ней стали подходить придворные дамы и поздравлять её с гениальной пьесой, которую сочинил её Гамлет. А также и с его гениальной постановкой. Королева была на седьмом небе от счастья. Ей не терпелось поделиться с её двором своим впечатлением от спектакля. Материнские чувства, любовь к сыну, такому талантливому и, чего уж там, гениальному, переполняли её. Королева – О, боже, а я и не заметила, Как вырос мой сынок! А, кажется, ещё совсем недавно Он ходил под стол пешком. Дивились с мужем мы незрелым, Порою даже глупым его мыслям. И вдруг поэта вижу я в его обличие! Поэт, философ, драматург! В его-то годы Сумел постичь мой мальчик суть Человеческой природы! Новыми красками он расписал Сюжет библейский. Да так, как будто сам, Присутствовал при этом! О, как же взволновала меня его пьеса. Хоть и понимаю: выдумки всё это… И лишь благодаря таланту сына, Трагедия сия меня так захватила. Я чувствую, что если б вот сейчас, Пред мною вдруг явился этот Каин, Клянусь! Не мешкая, я удавила бы его вот этими руками! Да, велика сила искусства! Пьеса обнажила все мои чувства… Актёры так божественно играли! Почаще бы нас Гамлет радовал своим талантом. Воистину, мой мальчик просто гениален! И ещё ей очень понравилась реакция Клавдия на представление. Она знала, что Клавдий человек, в принципе, хороший, но чёрствый, неэмоциональный. А тут вдруг чувства Клавдия хлынули через край, показав ей скрытые пружины в глубине его души. А также ей хотелось сгладить впечатление окружающих от этой неуместной сцены, когда Клавдий кинул костью от жареного лебедя в актёров. И Клавдий тоже удивил меня. Какая тонкая, ранимая душа Живёт в его груди! Не смог вот чувств сдержать своих, Взял и в актёров костью запустил. Раньше подобного за ним не замечала. Это какой-то «новый» Клавдий Вдруг явился нам – Так эта пьеса его потрясла! Я ж видела, как он воспринял действо, Всем существом своим! Видать, поступок подлый брата Больно задел его и возмутил. О!.. я понимаю его чувства. Как всё же велика сила искусства! Так Гамлет написал пронзительно и ёмко, Вот душа у Клавдия и дрогнула! Я понимаю мужа возмущенье. Чтобы вот так вот… В наше-то цивилизованное время, Брат на брата поднял руку, И покончил с ним. Немыслимо такое в наши дни. Живём сейчас все в мире и в согласии… Я помню, как любил мой Клавдий брата! Я помню, как плакал Клавдий мой тогда, Когда случилась с Гамлетом беда, Как благородно слёзы по его щекам катились. Мне это так о многом говорило… И ведь тогда, Не он меня у гроба, а утешала его – я. Да, такой души и сердца, как у Клавдия Пойди-ка, поищи. Да, по сравнению с этим Каином, Мой Клавдий просто ангел воплоти! После этих слов королева простилась с окружающими и, с несколькими приближёнными к ней дамами, величественно удалилась в свои покои отдыхать. В этот момент на земле не было матери счастливее её. Сцена XLVIII После того как король удалился, Гамлет зашёл за кулисы амфитеатра и нашёл Пола. Гамлет – Спасибо, друг, не сомневался я в тебе, Ты всё сыграл как надо. Кое-кому мы крепко врезали с тобою по зубам! Хотя глава ещё цела у гада! Вот, брат, держи кошель! Он полон серебра, как обещал. Надеюсь, будешь ты доволен. И в дальних странствиях своих Однажды вспомнишь… Меня однажды вспомнишь добрым словом. Теперь же вот что, Пол, сбирай шатры И уносите ноги поскорей Из государства нашего, Пока мой нынешний папаша, «Гостеприимный» наш король, чтоб его!.. Не приказал вас изловить и допросить, Что это вы… за представленье показали. Король не дружит наш с мозгами. Прощай, поторопись. Надеюсь, в будущем наши пути Ещё пересекутся. Хочу и верить в это буду! После этих слов Гамлет с Полом обнимаются и расстаются. Каждый пошёл в свою сторону. У каждого своя дорога. Сцена XLIX Не успел Гамлет сделать и несколько шагов, как его окликнул Лаэрт. Лаэрт (в недоумении) – Гамлет, что за дела? В афише сказано, ты пьесу написал! Я пришёл, чтоб твой талант узреть. И вдруг цыгане дали нам концерт! Где пьеса-то? В чём философия? Где драматургия? Конец – так вовсе был паршивым. (и далее Лаэрт перешёл на шёпот) Где ж это видано, Чтоб кто-то короля пинал ногами!?! Пусть даже мёртвого. Что? не въезжаешь? Да это же крамола, понимаешь? Так недалеко и… до измены! Ты поосторожней с этим… Я видел, как взволнован был король После концерта твоего. Его вполне я понимаю: Как такая чушь может понравиться? И вообще, мне любопытно: Откуда у тебя такие, Гамлет, мысли? Ты что… в ссоре с Клавдием, Раз такие сценки сочиняешь? Плюнь и забудь! Я думаю, мой друг, другой бы «драматург» На твоём вот месте… был уже бы труп. Чего тебе, блин, в жизни не хватает? Живёшь – как сыр в масле катаешься! Гамлет, мой совет тебе таков: Пиши, приятель, лучше про любовь, Как все люди, – целее будешь. Да, вот ещё…Офелия сказала, Что ты мне пари простил! Гамлет (наигранно, удивлённо) – Простил?.. Нет! Это выше моих сил. Надеюсь я, что ты, как благородный человек, Не посрамишь фамилии своей И выполнишь условия пари. Иначе, батенька, уж не взыщи – Ни один приличный человек Не подаст тебе руки своей. Напомню, друг: Старушку грязную ты должен оседлать, Чтоб с чистой совестью, Мог вновь смотреть в мои глаза. Коль хочешь ты остаться честным человеком, Тогда уж – не побрезгуй! И… не надо женщин впутывать в дела мужские. Им игрища наши снести, Порой, бывает не по силам. Гамлет, не простившись с Лаэртом, уходит. Оставив того в глубоком разочаровании после их разговора. Сцена L Кабинет короля. Клавдий в бешенстве. Клавдий (в истерике) «Сопляк!!! Щенок!!! Но как, но как узнать он мог, Что было там, тогда, в саду, В беседке? Иль птицы разбрехали всё ему, Те, что тогда были на ветках? А это уже колдовство! Ах, Гамлет, Гамлет. С удовольствием бы на костёр, Тебя немедля я отправил! И лично подпалил бы тот костёр Я с четырёх сторон. И пепла от тебя бы не оставил! Или в асфальт живьём бы закатал тебя, Чтоб рожа мерзкая твоя, Мне боле не мозолила глаза!!!... Асфальт?.. Что за асфальт?.. Какой асфальт??? О, боже, что такое я несу??? Наверное уже с ума схожу, Так этот выродок меня достал!!! И всё же, как этот мелкий разузнал? Ведь безупречным был мой план… Я вижу, вижу, Гамлет: Ты под власть мою копаешь! Сам хочешь троном завладеть? Но нет… уродецец мелкий – нет!!! Меня не знаешь ты совсем. Страшна, сурова будет моя месть! Мизинцем шевельну – и тебя нет!!!» Король снова чувствует упадок сил. Он стал весь как выжатый лимон. Ему уже несколько дней было не по себе после того, как королева заставила его расстаться с лекарством. Король и не подозревал, что он уже попал в зависимость от лекарства, тогда о такого рода проблеме ещё никто и не подозревал. И он послал Полония за новой порцией снадобья. Клавдий (с величайшим раздражением) – Полоний, где ты чёрт, Полоний? Где тебя носит??? Ты что решил меня угробить??? Сцена LI Появляется Полоний из-за занавеса, закрывающего собою окно в комнате. Полоний (рьяно, подобострастно) – Я здесь, ваше величество! Всегда на страже: днём и ночью! Умом и телом! Всегда готов для дела! Клавдий (с нетерпением в голосе) – Исполнил Наше порученье? Полоний – В тот же миг, сир! Вот оно лекарство ваше, повелитель! Король взял коробочку из рук Полония и уже привычным движениями, трясущимися руками принял дозу и… снова вылечился! Ум его, как-то, сразу просветлел. Король успокоился и взглянул на ситуацию трезво. Клавдий – Э – э – э, Полоний, если ты слышал, Что я тут недавно говорил. Ну… про костёр, и всё такое… Так это всё пустое. Забудь, мой друг, Сам понимаешь: это сгоряча, Шалят нервишки что-то у меня. С кем не бывает! Лекарство нам послало море очень кстати! Так вот: единственное, Что в словах моих и правдой было, Так это раздражение великое, Что сын наш, Гамлет, растёт балбесом Непригодным ни к чему!!! А ведь ему когда-нибудь придётся, Брать руководство государством на себя!!! И что тогда? Что будет с нашим государством, С прекрасной нашей Данией? Пропьёт всё в кабаках, Да прокутит в борделях? Других я у него не вижу в жизни целей! Какое горе всё это видеть его матери… Нет, не дорожит фамилией он нашей! Одно теперь нам только в утешение: Отец не видит сына своего падения. А то явился бы, взглянул, Как Гамлет просерает жизнь свою! Полюбовался бы… кого он воспитал. А то вот взял, блин, да слинял… (пауза) Заставил вот гадёныш наш, Цыган сыграть незнамо что, И весь концерт хороший козе под хвост! Я видел… видел краем глаза, Как он цыганам знаки подавал. Хотел обидеть он меня? Обидел! Полоний, что этим он хотел сказать? Полоний – Э – э – э… Клавдий – Полоний, из вечера сегодняшнего, Такой я вынес вывод: Не дорожат любовью нашей эти выродки. С детьми построже надо быть. Построже!!! Особенно, когда они дебилы и уроды! Для воспитания одной любви нам будет мало… Особенно, когда они кретины и канальи!!! Построже с ними надо быть. Построже… построже… построже… Вот так бы взял и дал ему по роже!!! Вдруг у короля в голове созрел необычайно интересный план. Глазки его хитро забегали. Клавдий вдруг, чем-то, воодушевился. И он продолжил, обращаясь к Полонию. Я думаю… и думаю я, Что труд плебейский Нам тут, как раз, поможет! Вот что, Полоний, садись-ка ты за стол, Бери бумагу и перо: На меня вдруг озаренье снизошло! Я буду диктовать тебе, а ты пиши, Получше буквы выводи, Письмо к брателле моему, королю Артуру. Ща в письмеце ему всё обтолкую. Он правит Англией железною рукою! Он не таким хребты ломал героям… Я слышу, как щенок уже визжит! Итак, пиши: (Клавдия понесло) «Привет тебе, любезный брат! Давно ж не виделись с тобою, Но в мыслях ты всегда со мною. Во снах я часто говорю с тобою. У нас всё слава богу! Все живы, все здоровы. Надеюсь, что и вы там тоже! Как погода, как урожай зерна? У нас вот был падёж скота, Но ведьму ту, что навела падёж, Мы изловили быстро. Ох и визжала ж эта стерва на кострище! А в остальном всё хорошо. Всё было б хорошо – Да портит всё один вопрос. Брат, есть просьба у меня к тебе такая. Она не сложная, она совсем простая… Но очень важно будет для меня, Чтобы она тобой исполнена была. Надеюсь я, она тебя совсем не затруднит. Скорее даже развлечёт, развеселит! Иначе – я погиб. А дело вот в чём: мой сынишка Гамлет, Гадёныш, что достался мне от брата, Почившего недавно в бозе. От того, что был с вином неосторожен, Ну ты в курсе: увы, несчастный случай. Придурок, что достался мне в наследство, Вместе с короной. Растёт, ну чисто, па....ла охламоном! Одной заботой занят ум его, Бордель и пьянство! И знать не хочет больше ничего! На части мелкий сердце рвёт моё. Учение своё забросил! Такой вот, с…ка, королевский отпрыск! И как, скажи, он государством будет править, Когда мы, с матушкой его, сей мир оставим? Дании придёт реаседец! Если, брат, ты не поможешь мне! Пытался с ним себя вести я строго, Как подобает мне, отцу по должности. А у него одна дорога: до матери. Ей плачется в подол, Что, мол, с утра до вечера гною его! Что я его клюю, тераню. Подлец, всё сердце матери изранил. Такая гнида мой сыночек. Теперь без сна все мои ночи… Представь: избавиться он хочет от меня, Чтоб поскорей мой трон занять! О времена! О нравы! Устои наши попирает! И, с…ка, каждый день вонзает В сердце отцовское моё, Жало скорпионье своё! Одна надежда на тебя, браток. Прошу, молю возьми на воспитание его. Я вижу дело так: к себе его не приближай. И пусть не ест он с твоего стола, Пусть спит в чулане иль в хлеву За дерзость гнусную свою! Неважно: холод на дворе иль зной, Пусть постигает он плебея роль! Отдай его на кузню, в пахари отдай, И пусть горбатится он с ночи до утра! А если выкажет к тебе неуваженье, Тогда отправь его ты на галеры! Пусть в поте зарабатывает свой кусок, Тогда, быть может, уважать отца начнёт. А заартачится – так всыпь ему плетей, Чтоб сын наш вразумился поскорей! Я мыслю так: годика два-три Его под своим оком подержи. И коль увидишь, что воспитание пошло на пользу, Тогда отправь его обратно, в родное наше лоно. Брат, за услугу эту На веке буду у тебя в долгу. А в благодарности моей не сомневайся – Проси, что хочешь: мои люди привезут! Письмо к тебе доставят тоже мои люди. И с ними Гамлет, эта сволочь, будет… И вновь взываю, брат, я к сердцу твоему! Прошу, тебя, молю: Утешь, брат, душу ты отцовскую мою. Главное – ты не стесняйся… Будь с ним построже! А если заартачится змеёныш, Так сразу вдарь ему по роже! Пойми меня, Артур. Уж очень я хочу, Чтоб сделал ты из него котлету!» – Э – э – э… нет, не котлету. Полоний, зачеркни котлету. «Уж очень я хочу, Чтоб сделал из него ты человека! Любезный, брат, пойми: мне очень важно это… Ну, вот и всё, пока! Целую всех вас, крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Пиши, ответа буду ждать! Не забывай нас, брат! P.S Артурчик, все знают, Как ты в мудрости своей велик! Прошу, брательник, подсоби!» – Теперь же так, Полоний, Поставь сегодняшнюю дату, И подпиши письмо: «Безмерно любящий тебя, Твой брат Клавдий». Король закончил диктовать. И на минуту Полонию показалось, что король выдохся. Но с королём всё было в порядке. Он обратился к Полонию. Клавдий – Полоний, теперь подумать надо, нам. Как письмецо… и сына «дорогого» моего, Доставить к брату, на расправу. Э –э –э … что такое я несу? Чтобы прошёл он воспитанья курс! Чтоб Гамлет ничего не заподозрил… Как это дело нам обстряпать можно? Полоний – Король великий мой! Назначьте ему завтра встречу, Здесь же, в вашем рабочем кабинете. И далее… я мыслю так: С улыбкой на устах, не помня зла, Которое он причинил сегодня вам, Его вы встретите. И по отечески его обнимите. И скажете ему, что, Мол, у вас есть служба для него: Свезти письмо… тут недолеча. А заодно он сможет и проветриться… В Англию, брату вашему. Особое, секретное послание. И в этом деле лишь Гамлету вы доверяете. И чтоб сложилось всё благополучно, И чтоб в пути ему было не скучно, Даёте в помощь вы ему двух молодцов надёжных. А как иначе? Ведь кругом предатели, шпионы! Письмо вручаете вы не ему, а им. А почему? Да чтоб враги, Увидев ваших бравых рыцарей, Побоялись к ним бы подступиться! А если всё же вдруг враги затеят бой, Чтоб то письмо отнять, Тогда удар, весь, суждено им будет На себя принять! Чтоб жизнь Гамлета спасти, Приказано им будет не жалеть своих! И жизнью за письмо те рыцари в ответе! Ни при каких условиях, Вскрывать они его не смеют! Из рук своих под страхом смерти Его не смеют выпускать!!! А коль не справятся – ждёт их петля… А Гамлет с ними едет чисто для надзора, Чтоб служба в точности исполнена была. И это воля короля! А как письмо они доставят, Так тотчас, без задержек Пусть на корабль они садятся. И все, втроём, должны вернуться в Данию И доложить, как было всё исполнено. Э – э – э… в письменной форме!... Клавдий – А молодцы надёжны ли? Кто на примете у тебя? Кому попало в этом деле доверять нельзя. Они должны быть сильными, Как львы! И твёрже кремня! Наверняка захочет Гамлет, Про что в письме – проведать. А как захочет выродок письмо прочесть, Чтоб он не смог отнять его у них! Чтоб его лесть им не вскружила головы, Нужны здесь молодцы толковые! Чтоб умереть они готовы были, Но королевский выполнить приказ! Это должно быть ясно им как дважды два! Иного варианта не приемлю я. Полоний – Есть у меня такие на примете! Мной завербованы ещё по малолетству. Два друга, два охламона, болваны редкие, Дружки придурка нашего, по детству. Розенкранц и Гильденстерн. Cтучат на всех мне каждый день. А Гамлета они люто ненавидят: Он обзывает их «голубыми». (Клавдий и Полоний хохочут) Они-то точно назло ему Исполнят всё как надо! Отдельно с ними проведу беседу я. Унизить Гамлета, вот то-то они будут рады! Клавдий (в задумчивости) – И всё же, почему они? Быть может офицерам Нам лучше это дело поручить? Народ они толковый, Опять же – крепкие ребята! Кто, как ни они исполнят всё как надо? Полоний. (льстиво) – Да, так-то оно так, мудрейший мой король… Вот только офицеры могут вызвать Подозренье у него. Подумает ещё, что специально, Они к нему приставлены. Ну, типа как конвой. Чтобы туда они доставили его. Возьмёт и с корабля сбежит Или откажется он вовсе ехать! Тогда усилия все ваши будут тщетны. (и далее твёрдо, решительно) К утру готово будет всё! К двенадцати, втроём, нас ждите, На меня во всём вы положитесь. Сейчас пойду, додумаю детали. Пока изъянов я не вижу в вашем плане! Такому плану позавидовал бы даже Македонский! Тут обошли его вы на все сто! Ваше высочество. Желаю вам приятной ночи! После этих слов Полоний удаляется из королевских покоев и отправляется к себе. Сцена LII Полоний, придя к себе, тотчас вызвал своего слугу. Полоний – Макрон! Ведь ты же знаешь этих двух дебилов: Розенкранца и Гильденстерна? А ну, тащи-ка их ко мне немедленно! Неважно где найдёшь их, В борделе или кабаке, Скажи им, чтобы пулею неслись ко мне! А если заартачатся, скажи, Что бошки им по откручу. И пить заставлю их свою мочу! Короче, шкуру с них спущу! Слуга с поклоном удаляется и немедленно начинает поиски нужных хозяину людей. Он хорошо знал все злачные места города, где любила «отрываться» знать, поэтому ему не составило большого труда найти требуемых его хозяину людей. Не прошло и часа, как они уже стояли, еле держась на ногах, перед Полонием. Сцена LIII Розенкранц (нетрезвым голосом) – Достопочтимый муж Полоний! Приветствуем тебя! Неужто ли война? Мы думаем, иначе… Не стал бы ты вытаскивать нас из кроватей! Я разумею так. Иль как?.. Гильденстерн (тоже не тетрезвым голосом) – Своих скучать оставили мы дам, Но долг всего превыше! Приказывай, Полоний! Где полки, что мы должны возглавить? Служить отечеству всегда мы рады! Клинки наточены, курки уж взведены И нестрашны нам раны! С врагами будем биться беспощадно! Полоний (мысленно) «Ну, что ты будешь делать с ними? Всегда пьяны дебилы… Как будто трезвость – это не добродетель, а порок!!! Ах, если бы я мог, Двух этих остолопов кем-то заменить. Но… жребий брошен. А значит, посему так быть» (торжественно) – Рад, рад! Что в столь поздний час! Готовы вы служить и королю и государству! Похвально! Да, похвально!.. Покорнейше прошу меня простить, Но нет покуда у меня для вас войны, Где б свою храбрость вы проявить могли. И заслужить награды и чины… Вижу, вижу: без дела заскучали вы. Но вот и ваш час пробил, рыцари! Есть и у вас теперь возможность отличиться. И… к его величеству приблизиться! Дело, что хочу вам поручить, Может стать трамплином, К вашей лучшей жизни. Не благодарите… Так вот, у короля для вас есть дело, Важности неимоверной! Из всех достойнейших мужей, Конечно же, с моей подачи, Он выбрал вас!.. И вы сейчас, Дадите клятву мне, Что выполните короля приказ. Даже ценою жизни! Ну что, готовы рыцари? Я, в свою очередь, могу вам тоже клятву дать… Если подведёте короля, а значит и меня, В этом предприятии Тогда… тогда… короче, на себя пеняйте. Галеры раем вам покажутся… От таких слов добры молодцы стали трезветь на глазах. А Полоний продолжил, понизив для эффекта голос. Так вот, до Англии лежит ваш путь. К самому Артуру, королю! С письмом секретным. Лишь вам король решил довериться… Я думаю сполна оцените вы это! Завтра ж отплываете туда. Одно могу открыть пока, Что дело тонкое – не каждым по плечу такое. Скажу вам по секрету как… Как лучшим из своих агентов. Политика… Быть государству нашему или не быть. Настали… смутные дни. Так вот: иль сгинем все во тьме, Иль обопрёмся на таких, как вы… И победим! На том стояли и стоим! Над вами Гамлет будет командиром, Как и положено, по статусу ему. А вот письмо я вам вручу! А почему? Да потому, что вы храбрейшие, умнейшие из всех, Кого я знал и знаю! Поэтому письмо лишь вам я доверяю. Уверен, вы в точности исполните приказ! Не подведёте короля… (далее Полоний держит мхатовскую паузу) И то письмо, что повезёте, Хорошенечко запомните: Ни в коем случае вы Гамлету не отдавайте!!! Ни на секунду, чтобы в рук его Оно не попадало!!! У короля на то свои причины О коих знать вам не по чину. А если вдруг настаивать он станет, Да так, что развяжет драку с вами, Письмо от Гамлета вам должно уберечь, Его безумство надо вам тогда пресечь! Тогда уж не смотрите, что перед вами принц. Отделайте его по полной, пацаны! И даже можете ещё пырнуть его… Несильно так, кинжалом! Чтоб поскорей от вас отстал он. Но чтоб ни строчки он не прознал, Про что в письме. За это головою отвечаете вы королю и мне. Вам ясно? Ясно… вижу по глазам. Ну и прекрасно. И больше никаких вам разъяснений, Я давать не вправе! Примите всё, как есть… Да… и с минуты этой в рот ни грамма!!! Розенкранц – Ясно, генерал! От этих слов у Полония сделалось удивлённое лицо. Гильденстерн – Скажите королю, что первым я умру, А Резенкранц – вторым. Но чести мы своей не посрамим! Потребуется – Мы ценою жизни выполним приказ! Раз батюшка король так доверяет нам! Полоний – Похвально!.. Да, похвально! На слезу аж пробивает. Смена подросла что надо! И вот ещё что: о беседе нашей Никому ни-ни! Чтоб не лишиться головы… А завтра, как встретитесь вы с Гамлетом у короля, На лицах своих сделаете удивленье: О, мол, Гамлет и ты здесь?! Вот так встреча! Ни духом, ни намёком, Не дадите вы ему понять, Какое наставленье получили от меня. В полном неведенье он должен быть, О вашей роли в этом предприятии. Так что теперь всегда, Имейте при себе кинжалы! Потом, втроём, получите приказ от короля. Ну, кажется, теперь я всё сказал… Так, давайте по постелям разойдитесь И хорошенечко проспитесь. Раз вы теперь на службе короля, Умейте, рыцари, приказы исполнять. Надеюсь… нет уверен я, Всё сладится у нас как дважды два! А завтра свеженькими явитесь ко мне. В одиннадцать вас жду. Я тоже отдыхать пойду. После этих слов Розенкранц и Гильденстерн откланялись и отправились исполнять приказ Полония: спать, спать, спать! Полоний также отправился отдыхать в свою спальню. Сцена LIV Утро. Кабинет короля. Клавдий в лёгком возбуждении. Он уже принял утреннюю порцию лекарства. Он рвётся в бой! «Вихри враждебные веют над нами», – негромко напевает король себе под нос. Ах, с каким бы удовольствием он сейчас приказал арестовать Гамлета и посадить его в подвал, на цепь. Чтобы щенок визжал и скулил от страха, но нельзя. И всё, что ему остаётся – это придерживаться выработанного на кануне вместе с Полонием плана. Дворецкий докладывает, что пришёл Гамлет. Клавдий приказывает его впустить. Входит немного растерянный Гамлет. Клавдий (наигранно) – А… сын наш, Гамлет! Входи, входи рад тебя видеть! Хотел вот... цыган твоих вчера, За представление поблагодарить. А они, как будто бы сквозь землю провалились! А… давай обнимемся по родственному что ли? Король и Гамлет неумело обнимаются. Обоим явно не по себе, потому что оба ненавидят друг друга. Но вынуждены это скрывать. Есть дельце у меня к тебе, но это чуть попозже… Гамлет «Убийца подлый, что-то он затеял. После вчерашнего Уж больно он со мной любезен. Вчера был в бешенстве! И разорвал бы он меня, Коль не придворная б толпа. Что ж, подыграю. Быть может, планы я его тогда узнаю» (и далее в голос) – И я тебя рад, Клавдий, видеть. И всё же, дядя, что случилось, Что я тебе понадобился вдруг с утра? Надеюсь, «папа», не война? Клавдий – Нет, что ты, мальчик мой! Решил вот твой король, Что пробил час твой! Что послужить ты должен государству, Раз уж носишь титул принца Датского. Да, кстати, концерт твой на славу удался! Да, вчера повеселился я (хм)… от души. Пьеса, артисты были очень хороши! Отдохнул я, так сказать, душой и телом! Особенно концовка в память въелась. Ты прав, наш драматург, Проблема очень современная. Да и сюжет библейский тоже в тему. Да, давно пора уж вразумится людям, Что от вина, я понял так, Что ты про алкоголь хотел сказать? Один лишь вред!!! Вот лично у меня сомнений в этом нет. Здоровья нам оно не прибавляет. Порою даже нас оно от жизни избавляет. Ну прям, как в постановке у тебя. Да я и сам уже задумывался, чтоб... Что-то такое написать. Чтоб людям вразумленье дать. Как им с вином вести себя. А ты вот взял и папу обскакал. Да, искусства сила велика!.. Так вот, сыночек, повторюсь: Есть дело у меня к тебе одно, Для принца самое оно… Хочу, чтоб послужил ты государю и отечеству. Ответственное очень дело! Да, очень ответственное… Лишь на тебя одна надежда! Сейчас Полоний явится, он всё тебе и растолкует, Но, что-то, он задерживается… (и уже сквозь зубы) Неужто ли забыл, неужто дрыхнет, с…ка? После этих слов король стал многозначительно расхаживать по комнате, давая, тем самым, понять Гамлету о важности всего происходящего. Наконец вошёл слуга и доложил, что явился Полоний с компанией. Клавдий приказал немедленно их впустить. Cцена LV Клавдий – Полоний, какого чёрта? Уж заждались мы тебя!!! Полоний – Покорнейше прошу простить меня, Что вас, великий мой король, Заставил ждать… прошу меня понять. Рыцари с утра были не в форме, Но я держу всё под контролем! При этом Полоний скосил глаза в сторону Розенкранца и Гильденстерна. Вид у тех был не очень свежим. Король – Ну, что ж, Полоний, не терпит время. Страна в опасности!!! Так ближе к делу. Полоний – Как вы приказывали, мой король: «Найти!» И я нашёл! Двух вам верных рыцарей, На коих мы возложим эту миссию. Письмо, что вами подготовлено, И нежно мною запаковано… Далее Полоний уже продолжал свой монолог в назидательном тоне, повернувшись лицом к Розенкранцу и Гильденстерну. Он протянул письмо Розенкранцу. Те, оба, опустились на одно колено, и Розенкранц принял письмо. Вручаем мы вот этим бравым молодцам, Они клянутся жизнью вам, Не выпускать его из рук. Они скорей умрут, но письма не отдадут, В чужие руки!!! Лишь королю Артуру, Имеете вы право его отдать. Вам ясно? Таков вам короля приказ! Лишь королю Артуру! Владыке Англии! И больше никому!!! Вам ясно? Ещё раз вас спрошу? И даже если Пресвятая Дева, Вдруг спустится к вам на корабль, И то письмо у вас попросит слёзно, Решительно откажите вы ей!!! Вам ясно? Розенкранц и Гильденрстен в один голос. – Яснее ясного! Ясно, как божий день! Спешим заверить вас, Что в точности исполним ваш приказ! И уверяем вас, ваше величество, И тебя, Полоний, Что пред Святою Девою не дрогнем! Пред дьяволом даже не дрогнем! Всё в надлежащем виде мы исполним! Готовы подписаться кровью. Клянёмся, клянёмся, клянёмся! После этих слов Полоний многозначительно посмотрел на короля, как бы говоря тем самым, что теперь слово передаётся ему. А перед глазами Клавдия, вдруг, возникла удивительная картина! Он, от чего-то, увидел на шеях избранных пионерские галстуки! Да при этом ещё у одного из друзей в руках был пионерский горн, а у другого болтался пионерский барабан на шее, и оба они салютовали ему. От такой невероятной картины Клавдий испытал шок. После чего он на несколько секунд закрыл глаза и машинально, пару раз, тряхнул головой. Потом осторожно, несмело, поочерёдно открыл глаза и огляделся по сторонам. Но ведение уже ушло. Клавдий взял себя в руки и продолжил руководить операцией. Клавдий (в Клавдии заговорил Сталин) – А ты любимый сын наш, Гамлет. Возглавишь эту делегацию… Вы можете подумать: было б проще Письмо доставить королевской почтой? Но содержимое секретно очень! А ведь кругом предатели, шпионы. Да, что там говорить… одни го…..ны!!! Кругом измена, и трусость, и обман! Так что сейчас… На тебя одна надежда, Гамлет, и на твой отряд! Докажите, что не зря… Страна лелеяла и холила вас все эти годы. Докажите, что вы истинные патриоты! Вся миссия секретна ваша. О подвиге своём в газетах вы не прочитаете. Но будьте уверены: поимённо знает Дания имена Всех своих сыновей, Которые служили и служат верно ей! В интересах мероприятия Добавить боле… не имею права. В Британию, сыны Отечества, Отправитесь инкогнито. Сподручней будет так запутать нам Предателей, шпионов… И помните, как Отче наш: Страна от вас ждёт подвига! А как вернётесь – отблагодарю! Так, что ещё сказать хочу: Вот, Гамлет, вам в дорогу кошелёк! Велел его наполнить серебром. Надеюсь хватит, ведь вы ж по-быстрому, Туда, да и обратно… Надеюсь, путешествие будет приятным! Полоний – Сейчас двенадцать. Корабль через три часа. На сборы время есть ещё у вас. Ну, что же: в добрый час! После этих слов Полония король повернулся к присутствующим спиной, тем самым показывая, что аудиенция окончена. Все с низкими поклонами вышли из покоев короля. Сцена LVI После того как Полоний с командой покинули кабинет короля, прежде чем расстаться, он обратился к ним с напутственными словами. Полоний (по отечески) – Ну что ж, сынки, желаю вам удачи! Надеюсь, что его величества доверие вы С честью оправдаете! Уверен, что королю вы не дадите, Ни на секунду усомниться в том, Что из всех достойнейших Не зря он вас избрал! И помните: награда не заставит себя ждать! Теперь же, как говорится: в добрый путь! А дайте я вас обниму… Прощайте. Верю: будет вам сопутствовать удача! Надеюсь, в скором времени увидеться Со всеми вами снова! Эх, был бы помоложе… Так сам бы до Британии сгонял. А в прочем, если будет короля приказ. Готов отправиться, да хоть на Mарс! Все дружно смеются над его шуткой. Полоний уходит, оставляя команду избранных одних. Сцена LVII Розенкрац (очень эмоционально) – Ну наконец-то выпал случай, Себя в нешуточном нам в деле проявить! Я весь горю от нетерпенья, Чтоб поскорей нам государю доложить, Что с честью мы исполнили его приказ! Что скажешь, Гамлет, а? Гильденстерн – Вот уж не думал, Гамлет, Что когда-нибудь одной командой Нас призовёт король на службу государству! Ещё сегодня утром, в постели, Я строил планы на день, чем бы себя занять. А через час уж: бац! Я уже в твоей команде! Да ещё вместе с Розенкранцем! Это ж надо!? Чтоб прикрывая друг другу спины, Могли мы, Королевский выполнить приказ! Видать на всё судьба! Гамлет очень озадачен обрушившейся на него всей этой ситуацией. Гамлет (мысленно, в недоумении) «Что это было?.. Похоже провалился план. Я думал, разнесёт меня он в пух и прах, После вчерашнего… Сорвался с места, как ошпаренный! А он с объятиями лезет, И говорит, что всё было по делу. Спектакль удался, Что мысль моя ему ясна. Нет, тут игра… играет простачка. А глазки бегали его туда-сюда, Туда-сюда, когда он говорил со мною. Я видел камень за его душою. Душа его черна. И камнем тем он целится в меня! Задание секретное?.. Секретное письмо?.. Всё это глупости, нелепо всё! И в помощь дал ещё балбесов этих… За полного придурка что ли, Меня Клавдий держит? Да, всё это и чушь и ложь!!! Нет, своим гнилым умишком, Клавдий, Ты меня не обойдёшь! Конечно, было б здорово прочесть письмо!.. Но действовать тут надо осторожно. Похоже, что спутники мои те ещё бульдоги, Хотя на вид и дол…..бы. Письма прочесть мне не дадут. А вот в письме, похоже, и вся суть. Команду выполнят точь-в-точь И растерзают мою плоть. Письмо? Да… внём вся истина и скрыта! Нет, Гамлет, нет! Карта твоя пока ещё не бита!.. А если, взять да и вино, В компанию к нам пригласить? Что ж это неплохая мысль! Оно развяжет им языки, их мозг ослабит. Да, вино поможет мне, Всё по своим местам расставить!» Пока Гамлет пытался осмыслить всё произошедшее с ним за последний час, теперешние его компаньоны прибывали в восторге и эйфории. А как же? Ведь на них обратил внимание сам король! Он выбрал самых достойнейших из достойных! Их распирала гордость. И они наперебой обменивались впечатлениями от прошедшей встречи с королём. И вот уже в их перевозбуждённых мозгах стали рождаться сцены из будущего путешествия. Отчего они по выхватывали свои шпаги из ножен и стали «неистово биться» с воображаемыми врагами короля. Они встали спинами друг к другу и восторженно выкрикивая боевые кличи лихо «разили и разили» врагов Дании. Всё продолжая и продолжая укладывать возле себя штабелями поверженных ими шпионов и прочею нечисть. Гамлет был в шоке наблюдая всю эту картину. Наконец у него полностью созрел план его дальнейших действий. И он обратился к «соратникам», тем самым прервав их героический спектакль. Гамлет (напыщенно, героически) – Друзья мои, уж как я рад, В одном отряде оказаться с вами! И может быть, ещё плечом к плечу, Придётся биться нам с врагами! Кишки им выпускать во имя короля, Их кровью заливать поля! Их плоть на части рвать зубами… Какое счастье, в тот момент, быть рядом с вами! А коль придётся дух нам испустить, В неравной битве с ворагами. Когда познает, примет наша плоть, Пули, шпаги и кинжалы. Давайте ж поклянёмся, братья. Достойно смерть свою принять нам! С его величества именем на устах. Чтоб чести нам своей не измарать! После этих слов Гамлет взял паузу, в течении которой нервно, многозначительно, быстрыми шагами стал расхаживать по комнате, делая вид, что сейчас в его голове решаются какие-то сложные задачи. Несколько раз Гамлет вдруг останавливался и впивался тяжёлым взглядом в своих будущих попутчиков. От этого взгляда, у «братьев по оружию», побегал мороз по коже. После чего Гамлет вновь начинал своё хождение, при этом бормоча что-то невнятное. И было непонятно: то ли Гамлет разговаривает сам с собой, то ли с каким-то воображаемым им собеседником. Наконец Гамлет резко подошёл к своей команде и обратился к ним: Да, опасное задание ждёт нас впереди. Неисповедимы господа пути! О дай нам, боже, все трудности снести! Увы, путь служения королю не усеян розами. И если суждено нам будет сгинуть, то… То нам тогда дорога прямо в рай! Враги же наши просто сдохнут! Такой расклад во сне сегодня видел ночью! «Народ» оторопел от той картины ужаса, крови и смерти, которую им только что описал Гамлет. До них стало доходить, что их предприятие может быть и весьма опасным, что всё может сложиться не так весело, как они себе это представляли. Гамлет же был доволен собою. Ему было приятно видеть, как с их самодовольных лиц стало уходить бравурное, праздничное настроение. Он просто сейчас, как всегда, развлекался, прикалываясь над ними. Гамлет решил больше не сгущать краски, пожалеть их. И вовремя. У Розенкранца не выдержали нервы, и он чуть было не упал в обморок. Но Гамлет успел его вовремя подхватить и по отечески прижал к своей груди. Скажу вам честно: Такого подарка я от судьбы не ожидал! С момента этого и моя шпага, и мой кинжал. Служить вам рады! Отныне мы одна команда! Да, что команда! Мы теперь одна семья! Вы братья мне, а я брат вам! Сплотим же наши силы! И что бы не случилось – Один за всех и все за одного! Такой сейчас с небес нам дан закон! Бороться и искать, найти и не сдаваться! Обнимемся же, братья! И пусть Господь освятит союз наш! Они обнимаются. Розенкранц и Гильденстерн очень взволнованы и растроганны таким отношением Гамлета к ним. Они почти, что в один голос, со слезами умиления на глазах: – О, Гамлет, брат! Какое счастье, ты теперь один из нас. Да, мы теперь одна семья! У нас теперь на всех одна судьба. Во всём рассчитывай на нас. Брат, никогда ни в чём не подведём тебя! У нас теперь одна дорога. Мы за тобою хоть в ад, в огонь, хоть в воду! Гамлет – Теперь, я полагаю, наш путь лежит в харчевню. Чтоб прикупить припасов на дорогу. Негоже рыцарям служить голодными! Так в путь, друзья! Я думаю, с харчевни, И начинается наш подвиг во имя короля! Сцена LVIII Они выходят за ворота замка и направляются в ближайший общепит. Когда они зашли в харчевню, то те из посетителей, кто ещё трезв, встают и кланяются принцу. Гамлет обращается к хозяину заведения: Гамлет – Вот что, дружище! Дайка-ка нам две ноги копчёные. Свиные, задние, большие. Яиц варёных шесть десятков, Три добрых каравая хлеба, Утреннего, свежего! Луковиц с десяток, зелени там всякой, Три бурдюка вина, отменного, Того, что пил я у тебя на той неделе. Курей варёных, что покрупнее, Штук пять, а лучше шесть. И сыра, с килограмм, отвесь. Хозяин харчевни (с любезностью) – Принц Гамлет, вот с благородной плесенью, Французский есть! Изысканный, отменный вкус! Я утверждать берусь, что вам понравится. Только сегодня утром мне доставили! Во Франции слывёт он пищей королевской! Так, что? Пару кило вам взвесить? Гамлет – Ты что, убить меня решил каналья? Какая плесень? Иди ты к чёрту с этою отравой!!! Девица вон одна… уже поела – И тут же околела. Хозяин харчевни – Вы о Дездемоне, принц? Да, теперь осиротели мы. Хотя другие жрут – и ничего… Не понимаю, как она того?.. Гамлет – Так ладно, ждут меня дела. Головку козьего, что б были живы мы наверняка. Всё это аккуратно ты в мешки сложи, И своим людям прикажи, Чтоб на корабль они снесли. Который отправляется сегодня, Ближайшем рейсом, До Британских берегов. Надеюсь, хватит нам окороков… Пусть они скажут капитану, Что это Гамлету принадлежит, Что с ними отправляется сегодня принц. Каюту пусть почище приготовит. Чтоб три человека Разместились в ней с удобствами. Мы ж подойдём попозже, Но вовремя к отплытию прибудем. (и далее обращаясь к «братьям» по оружию) – Теперь, я думаю, Не худо бы нам подкрепиться на дорожку… а? Что скажете, любимцы короля? Гильденстерн и Розенкранц довольно заулыбались. Они проспали, и чтобы успеть к Полонию к назначенному часу не стали завтракать. К тому же их душило тяжкое похмелье. Но они не посмели опохмелиться, то есть выпить, перед визитом к королю. Теперь же их мысли были только об одном. И они, обрадовавшись предложению Гамлета, довольно закивали головами. Гамлет – Так, хозяин, найди почище стол, Накрой его как следует. Подай всего, что полагается к обеду И лучшего нам дай вина! Мы будем пить за короля! Поторопись, нам скоро в путь. Великие дела нас ждут! Письмо секретное, Должны мы в Англию доставить. Такое вот король нам дал задание! Хозяин кабака тут же отдал распоряжение служке. Служка незамедлительно метнулся к одному из столов, за которым мирно дремал какой-то посетитель и скинул того на пол. Другие столы были заняты под завязку. Затем он с сотоварищами уставил его едой, закусками и кувшинами с вином. Гамлет – Ну что же други, братья. Возрадуемся тому, что бог послал нам! Когда они расселись, Гамлет подал знак служке, и тот ловкими движениями разлил вино по кружкам. Розенкранц всё же решил подстраховаться. Да, они побратались, теперь им Гамлет брат… И всё же, не доложит ли он об их поведении потом Полонию или самому королю? Мол, офицеры употребляли спиртное при исполнении. Розенкранц Неуверенно обращаясь к Гамлету, хотя на самом деле всё его существо молило о выпивке: – Брат (хм), а разве можно? Ведь мы уже при исполнении. Вдруг, кто доложит королю, Что рыцари его того… были нетрезвые?.. Гамлет (повелевающим голосом) – Братья, отныне я ваш командир! Все тонкости задания Пахан, уже, со мною обсудил. Все наставления получил я от него: Когда, сколько и чего. Сейчас же почитайте это, Вам моим приказом! Так выпьем за здоровье короля! По-рыцарски, до дна, накатим разом! Выпили по полной кружке. Тут к команде «избранных» подошла певица этого заведения и обратилась к Гамлету. Певица – Принц, наш прекрасный, Послушать песню не желаешь ли? За серебряную монетку, Радость я доставлю сердцу. Гамлет – Отлично! вот две тебе, держи. Спой, красавица, да и спляши. Певица быстренько упрятала деньги за корсет, а затем подошла к своим музыкантам. Она им что-то сказала. Зазвучали первые аккорды и певица запела. Жил был старый король Горбатый и хромой. Скупым и злым прожил он всю жизнь. И не был ни разу влюблён. Решил тот король дни в счастье дожить. Придворным сказал: «Я женюсь. Я очень богат а, значит в жёны себе Прекраснее всех возьму!» Свадьба будет свадьба! Ищите невесту королю. Всё равно какую, Добрую иль злую. Лишь бы прекрасной была! А рядом, в соседстве, «Трёх роз» королевстве. Принцесса на выданье была. С глазами неба синего Очень красивая. Смотрела на всех с высока. Но королю ни к чему доброта. Ему любовь ни к чему. Принцессу брал он в жёны себе Словно алмаз в казну! Свадьба будет свадьба. Нашли невесту королю. Как король наказывал, Как король заказывал, Нашли ему – змею! Окончилась свадьба. Закончился бал. Закончились мечты. Плакал король от глаз её, От её красоты. Любовь не купишь, Как вместе с цветком Можно купить аромат. Король не выдержал пытки такой. И от жены сбежал. Свадьба, ах эта свадьба. Где каждый получил своё. Сказку вы прослушали, Надеемся не будете Вы в жизни повторять своей её! Немного послушав песню Гамлет продолжил руководить «операцией». Он обратился к своим соратникам. – Так вот: в своей команде пьянства я не потерплю! А вот для аппетита, по чуть-чуть Вполне я допускаю! И далее, уже обращаясь к служке: – Ну, что стоишь? Наливай уж! И обращаясь к «братьям»: – За Данию, за короля до дна! Выпили по второй полной кружке. Розенкранц хотел было закусить, взял курицу со стола и потянул её к себе в рот. Но Гамлет был начеку. Он перехватил курицу и водрузил её на место. При этом ласково и немного укоризненно посмотрел на него. И продолжил: – И… к тому же, В народе есть традиция такая: Вина пригубить за удачу, Чтоб нам она сопутствовала! Мы сделать, братья, по глотку должны. Не будем же ломать традиции страны! Поехали! До дна, отечества сыны! После третьей кружки вина к братьям вернулось здоровье и хорошее настроение. У них не осталось и тени сомнения в том, что теперь они с Гамлетом братья и что теперь они могут доверять ему всё и во всём. Вино разогрело их мозги и тела. И теперь они ни капли не сомневались в том, что то задание, которое им дал король, будет исполнено ими в наилучшем виде. И награда не заставит себя ждать. Удача благоволила к ним! Жизнь была наполнена радостью и предстоящими приключениями. А чего ещё нужно дворянину для счастья? И понеслось… Примерно через час братья были уже полностью «готовы». А Гамлет только делал вид, что всё это время пил наравне с ними. Гамлет встал из за стола и подошёл к хозяину заведения. Сцена LIX Гамлет – Дружище, помоги-ка мне, Двух этих славных рыцарей, Доставить на корабль. Сами-то они дойдут навряд ли… Но прежде я расплачусь с тобою. Гамлет щедро насыпал серебра из врученного ему кошелька на стойку перед хозяином. Надеюсь, будет этого довольно? И должок свой заодно закрою. Хозяин весь расплылся в довольной улыбке. Затем он вышел на улицу и, вернувшись оттуда, привёл с собой двух дюжих молодцов. Он показал им на братьев и объяснил, что надобно с ними сделать. Каждый из молодцов легко взвалил себе на плечо по брату, и они пошли в сторону пристани. Сцена LX Море, корабль, каюта, в которой расположились Гамлет и «братья». Братья спят вусмерть пьяные. Гамлет достал из запазухи Розенкраца письмо и прочёл его. Гамлета охватило негодование от того, что он узнал из письма. Гамлет «Ах дядя, дядя… Клавдий, Клавдий… Ещё просил, чтоб называл тебя я папой! Отца убил и вот решил разделаться со мною. Теперь себя ты, гнида, выдал с головою. Убийца подлый!!! Если б на дуэли он поразил отца клинком, Тогда б ещё понять я мог, Как до такого он дошёл!!! Но чтоб вот так?!! Поить отца отравленным вином, Чтобы потом, Взирать на муки смерти брата своего, И ликовать в тот час, что ты теперь король! Да Клавдий попросту больной! Власть, как чума. И если человеку поражает мозг она, Такой идёт уж до конца. И человек тогда пропал, Не ведая того, что он в беду попал. Не ведая того, что душу дьяволу продал! На всё готов тогда. И остаётся ему лишь одно. Да, лишь одно… Он будет драться за неё… Не брезгуют тогда ничем уж люди, Чтоб к власти путь себе расчистить. Тогда творятся тёмные делишки… Да вот победой – не каждый сможет насладиться. И вот наш дядя тоже был сражён этим недугом. И вот наш Клавдий, с…ка!!! На брата поднял руку. И в той руке был не клинок. Нет, Был с вином кувшин. И в муках мой отец почил… Для короля такая смерть бесславна. Народ подумает: вот умер человек от пьянства. По замыслу его теперь же очередь моя пришла, Он хочет, чтобы поскорее сдох я! Чтоб более уже никто Не знал, как он расправился с отцом! Но нет… я не агнец для закланья! Ты думаешь, я глуп? Ты Гамлета ещё не знаешь! Итак, нужна бумага и перо… Я думаю, и то и то У капитана быть должно. Я на изнанку выверну весь этот подлый план. Ах дядя, гнида!!! Сам попадёшь ты в свой капкан!» Сцена LXI Гамлет выходит из каюты и идёт к капитану. Обратно он возвращается со всеми нужными ему принадлежностями для письма. На всякий случай закрывает дверь каюты на ключ и приступает к письму. Гамлет решил написать королю Англии письмо: свою версию от имени Клавдия. И изложить в нём дело совсем по-иному. Гамлет решил задействовать и «братьев». Он почему-то был уверен, что они были в курсе всех деталей этого предприятия. Он решил, что они были заодно с Клавдием. И от этих мыслей ему становилось больно на душе. Да, они не были ему друзьями и уж тем более братьями. Они просто были его давними приятелями. Их по жизни связывали добрые отношения. И вдруг они теперь на стороне его врага! «И, скорее всего, – так решил Гамлет,– их ждёт ещё и награда за то, что они предали меня!» Поэтому Гамлет не особенно задумывался над тем, что может с ними стать, когда в своём письме он бросал их в пучину бушующих событий. И вообще, после прочтения письма Клавдия, Гамлет был зол на всех на свете… Сейчас, как никогда, он чувствовал себя особенно одиноким в этом мире. Но он прекрасно понимал, что он вступил в смертельную схватку с хитрейшим и коварнейшим врагом. Он вступил в схватку не на жизнь, а на смерть со своим злейшим врагом, а значит некогда нюни распускать. Надо довести дело до конца! «А… будь, что будет» , – сказал себе Гамлет и, обмакнув перо в чернильницу, на секунду задумавшись, приступил к письму. Гамлет «Привет тебе, Артур! Король великой Англии! Привет тебе из Дании, Сердечный брат мой! Надеюсь, ты здоров и род твой процветает! Надеюсь, что поля твои богаты урожаем. И скот плодится не переставая! Надеюсь, что все живы и здоровы в доме у тебя!.. А вот у нас несчастье, брат! Непросто мне тебе писать на тему эту. Но душу требуется мне облегчить. Иначе, право, лопнет моё сердце. Прошу, брат, помощи я у тебя. Не знаю, как у вас… А в Данию пришла беда!!! Напал на Данию коварный враг. Нас, брат, постиг сплошной разврат. Ну, прям, какая-то чума в людей вселилась. И члены у людей взбесились! Вдруг стали жёны изменять мужьям. Мужья же – жёнам. Понять не в силах я, Что стало вдруг с людьми такое? Беда: не стало у людей стыда. Кругом справляют свою похоть! И вот сия беда, брат, добралась до… Эльсинора. Двух офицеров, бравых молодцов, Что мне служили верно, Вдруг поразила эта скверна. На королеву стали, вдруг, они смотреть… Уж как-то похотливо. Я думаю, я вижу, брат: Чума разврата в них вселилась! Я вижу всё, брат, я же не слепой. Что будет, если, вдруг, «оно» того… произойдёт? Хотя и правлю Данией я твёрдою рукою, Но перед чумою разврата я бессилен. А, вдруг, как королева соблазнится? Такие вот дела, братан, у нас творятся. Вся Дания погрязла в бл…..ве!!! И вот, чтоб в своём доме избежать беды, Решил я этот дело упредить. Решил я до тебя отправить, Чумой разврата этих заражённых братьев. Чтоб не мозолили они глаза супруге нашей. Чтоб не пришлось бы мне испить позора чашу. Ты спрашиваешь: почему Сих молодцов я сам не накажу? Брат, вдруг сердце стало чёрствым у меня. Боюсь от ревности сойти с ума, И придушить их, как котят! Боюсь брать на душу смертельный грех. Ведь нам пред господом потом, За всё, держать ответ! Прошу тебя, Артур: прими ты от меня их в дар! Ну, как подарок. И с ними поступай, как знаешь. Ни в коем случае обратно их не отсылай!!! И даже если будут умолять они тебя, И говорить, что всё в письме, мол, вздор, Всё выдумки, что всё наплёл король… Не верь слезам их, воплям их не верь! Тогда за дерзость, брат, их… Всыпь ты им плетей! Тогда увидишь: быстро они вразумятся, покаются, И с участью своей смирятся! Ещё скажу тебе, брат, так: В бою они бесстрашны – это факт! Уж так лихо воюют, так воюют! Появится вдруг заварушка у тебя – Пошли их на передовую! Ну, всё. Пока, пока! Целую всех вас крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Бог даст увидимся ещё! Пусть Англия живёт и процветает! P.S. А Гамлета, возлюбленного сына моего, Что с ними будет, Немедля в Данию отправь. Для дел мне он тут очень нужен». Любящий тебя брат Клавдий, король Дании. Закончив письмо, Гамлет вложил его в прежний конверт, аккуратно заклеил его и обратно засунул за пазуху Розенкранцу. После чего откупорил бурдюк, налил себе в кружку вина и выпил за свой успех, за успех своей идеи. Потом лёг на свою шконку, укрылся плащом и заснул. В течении последующих нескольких дней плавания они только тем и занимались, что ели, пили, спали, травили анекдоты, играли в карты и домино. Иногда вдруг кто-нибудь из «братьев» замечал, что Гамлет смотрит на него каким-то материнским взглядом: с нежностью и печалью… Сцена LXII Благополучно дойдя до Англии, троица сошла на берег. Гамлет заранее узнал у капитана день и час обратного отплытия в Данию. Добравшись до замка короля Англии, Гамлет вступил в переговоры с его стражей. Гамлет – Привет вам, офицеры! Я Гамлет, принц Датский! Племянником являюсь я Артуру, Владыке вашему! Из Дании далёкой от короля, владыки нашего, Артуру я привез письмо. Прошу немедля я вас, офицеры, Доложить ему о сём. Также прошу принять вас, офицеры, В дар презент… один момент. (Гамлет снимает с пояса кошелёчек) В знак благодарности за службу вашу: Так в Дании мы поощряем офицеров наших. С этими словами Гамлет протянул небольшой кошелёк с серебром старшему офицеру. Этот ход он придумал ещё на корабле, чтобы дело приняло скорый оборот. Караульный офицер тотчас отослал посыльного с донесением в замок. Примерно через полчаса явился посыльный и сказал, что его величество король готов их принять. И троица отправилась на аудиенцию к властителю Англии. Сцена LXIII Покои короля Англии для приёма не очень высоких гостей. Король сидит в красивом кресле в роскошном наряде, блистая во всём своём величии. Дворецкий докладывает ему о прибытии делегации из Дании. Король приглашает их войти. Троица входит. Они низко кланяются королю. После того как они разогнулись, король обратился к ним: Король Англии. (подшофе) – Ну, кто из вас трёх Гамлет, мой племянник? Я полагаю, что не вы вот двое? Для принца вы не вышли рожами! Он громко смеётся, довольный своей шутке. Все присутствующие не- медленно подхватывают это дело и смеются вместе с ним. А ну-ка, Гамлет, подойди. Дай-ка обнять тебя, племяш! Вырос-то как! Дай рассмотреть тебя поближе. Гамлет подходит к Артуру, и тот обнимает его. А потом внимательно всматривается в его лицо. Как будто снова Гамлета я вижу. Папашу твоего! Похож, похож, Как на отца похож! Каким знавал я в юности его. Ну прям одно лицо! Рад, рад!.. Ах как я рад! Смотри, как вымахал – амбал! А я ведь помню, как на руках тебя качал. И Гамлетом… ведь это я тебя назвал. Вернее не назвал, а настоял! А почему? А потому, что как гласит семейное придание, С небес однажды к бате нашему явился ангел. В те времена папаше нашему, Часто наяву являлись: То чёртики, то белочки, то ангелы. И меч ему вручил Экскалибур! Не мало тем мечём он снёс голов, Попортил шкур! Великая в мече, сим, силушка была заключена. Он Англию им смог потом собрать в один кулак. Потом меч старшему достался по наследству, То бишь, мне. Теперь он под замком в моей казне. Сейчас я редко им воюю. Я чаще им теперь себя врачую. Как хандра какая хватит, Тут же я за рукоять его хватаюсь! И представь, племяшка, помогает: Боль любую как рукой снимает! Ещё меня он очень выручает… Когда белочки с чертями нападают. Помахаю, помахаю и… веришь – нет, Они куда-то сразу исчезают! А когда жена рожает, Я ей сей меч на пузо возлагаю. Она говорит, что силу меча чувствует. Ей, мол, так рожать сподручнее. Так вот ангела того и звали Гамлетом! И батя наш, значит, в знак благодарности, Поклялся ему именем его наречь сынка. Если ему опять подарят пацаненка небеса. Меня-то в честь отца назвали. Как первенца, так полагается. Теперь ношу я это имя с гордостью, А Гамлет получается имя, так сказать, святое! Так вот… видать, идея эта ангелу понравилась. И он пообещал папаше нашему: «Если именем сим – Гамлет, В роду твоём всех станут называть мальчишек, То счастье навсегда поселится под вашей крышей!» И как отец твой родился, Батя наш услышал с неба глас: – Помнишь муж, что ты мне обещал? – Помню! – и сына Гамлетом назвал. То есть твоего папашу… так-то. А когда ты родился, то мать твоя, Гертруда, Взяла да и взбрыкнула Мол: «В семье уже есть Гамлет, Не интересно как-то получается. Вот хорошее есть имя Беня». Я прямо на крестинах ей чуть в харю не заехал. Прикинь, племяш… был бы ты сейчас, бл…ь, Беня!!! Ой, смотрите! Беня в гости к нам приехал! Батя твой хотел уж было сдаться. Честно сказать, он был слабохарактерным. Но тут уж я сказал… своё слово! И всю напомнил им историю: Про меч, про счастье и про ангела. Словом, точку в этом деле я поставил! Ну, а когда Клавдий наш родился, Король, отец наш, на какой-то битве находился. Сказать ещё что тут надо, что маманя наша, То бишь твоя бабка, Не верила в семейное предание: Насчёт счастья, насчёт ангела… Она вела трезвый образ жизни. Хотя бабы и не все такие. Это я тебе так говорю, на будущее, Гамлет, Некоторые почище мужиков бухают. Если выберешь себе какую, То прежде чем вступить с ней в брак, Ты своди её в кабак. Тогда сразу ты поймёшь, кто перед тобой. Есть такие, кто срывается И уходит с головой в запой. Так вот… маманя наша Взяла и назвала сыночка Клавдием!!! Зараза… Так звали поварёнка в замке нашем. Смышлёный такой был поварёнок… Всё маме завтраки и ужины носил в её покои. Ну вот, видать, в знак благодарности… Она и назвала сыночка Клавдием, Пока наш батя где-то там сражался. Метрики, по-быстрому, ему состряпала. Вписала, как положено, туда себя и батю. Кристины провела, Чтоб узаконить, всё это дело, значит. Да… а как батя наш вернулся, помню я, Хоть под стол пешком ходил ещё тогда, Поварёнка он того живым скормил свиньям. Боже, боже, как же он орал! Вот это музыка была! Голос ангельский вдруг у него прорезался. Мы с батяней слушали его ну просто в упоении! Папаша твой тогда ещё в искусство не врубался, Он тогда, ещё, от сиськи мамкиной питался. А мы с отцом – да, заценили эту арию. У бати нашего была улыбка во всю харю. Теперь я этот голос часто слышу, по ночам… А поварёнок этот, с…ка, не моргая, Смотрит мне в глаза. Да, помню сладко жили мы тогда, Пока Клавдий наш не родился. A как нарекли мальчонку Клавдием, Так сразу всё и не заладилось. То засуха, то эпидемии, то наводнения, То в народе всякие волнения. Веришь, Гамлет? Так жить было тяжко. Я, было, думал уж покончить с Клавдием! Очень верил я в семейное придание. Всем сердцем я переживал за Англию. Всё хотел залить в его нутро жбан пива. А потом – дурачком прикинуться. Мол, не знаю, как так вышло. Да… тогда были трудные времена. Но господь уберёг меня от греха! Ну да ладно, что вспоминать? Так вот… а когда подрос твой батя, Его к принцессе Дании сосватали. Те не долго думали: всё-таки принц Англии! И своё согласие на брак их дали. То был, так сказать, династический брак. А любовь их опосля уже накрыла, Когда они всех прелестей её вкусили! А с Клавдием мы не сошлись характерами, И он потом уехал к Гамлету жить в Данию. И что интересно, как Клавдий в Данию свалил, В Англии святой наладилась вдруг жизнь! Вот такие вот дела… да… Теперь вот Клавдий там у вас король. Надеюсь я у вас-то всё путём? Ну, и хорошо… Потом ты, племяшка, народился, Теперь вот в дом ко мне явился. Да-да! Сегодня праздник в сердце у меня! Уж в кои веки с дальних берегов, В гостях у нас родная кровь! Надеюсь я и ты силён, как твой отец? В былые-то времена, Одним ударом он мог бы завалить быка! Впрочем, как и я! Дай-ка мне, племяш, обнять тебя! Рад, рад! Я, как узнал, Что с делегацией ты прибыл, Тут же велел накрыть богатый стол. Чтоб за едой и за вином, Смогли бы мы неспешною беседой насладиться! Когда бог даст ещё нам свидеться?.. Пожалуй, дам сегодня в твою честь фейерверк! Раз двадцать жахну из крепостных орудий. Чтобы по всей округе знали люди, Что нынче праздник в доме у меня! Ах, как я рад! Благодарю судьбу, Что даровала нам сегодня эту встречу, По-взрослому её отметим! Однако мне не терпится узнать: Что привело тебя в наши края? Пока стол накрывается, поговорим о деле? Иль ты приехал просто так, меня проведать?.. Беня! Что за Беня?.. Кто такой, б…дь, этот Беня? Так до сих пор не доложили мне!.. Гамлет, конечно же, знал всю эту историю: и про деда своего короля Артура, и про меч Экскалибур, и про ангела Гамлета… Новостью было для него только то, что оказывается, это его дядька Артур назвал его Гамлетом в честь ангела! И еще Гамлет, слушая пьяную болтавню своего дядьки, когда тот дошёл до того места, где он было уже хотел покончить с Клавдием, очень пожалел, что у дядьки не хватило тогда мужества сделать это «доброе дело». «Наверное, Дания сейчас бы тоже процветала, не окажись она в руках этого подонка Клавдия, – подумалось Гамлету, – значит я на правильном пути. Значит – это мне выпало на долю сделать это самое доброе дело, и одним ударом свершить правосудие и освободить свою страну от всех несчастий разом!» – эта мысль ещё больше придала Гамлету уверенности в себе. Наконец красноречие словоохотливого монарха иссякло: он утомился. Он уже принял с утра на грудь и поэтому думал, что теперь может целый день быть свободен. Но тут нежданно-негаданно заявился его племянник Гамлет и всё пошло наперекосяк. Теперь Гамлет с ответной речью вступил в дело. Сцена LXIV Гамлет (с придыханием, чуть наигранно) – Король великий! И я безмерно рад, Тебя воочию увидеть! О, сколько раз с детских лет, Легенды о тебе мне довелось услышать! Их знаю все я наизусть. И вот сейчас я пред тобой стою! Не верится – как будто это сон, Что вижу я cамого Артура! Cир, в мире вы идеал благородства, силы и Мужества! Переполняет меня гордость, Что я, владыка, с вами одной крови! Надеюсь быть достойным я, Не только своего отца, но и – тебя! Навечно в своём сердце сохраню я эту встречу. От счастья, сир, боюсь потерять дар речи. Ведь сегодня я – плебей, Стою перед самым великим из людей! Ты прав, король могучий: С поручением от дяди прибыл я От Клавдия, от короля! Но вот письмо не у меня – Двум этим бравым офицерам его вручил он. И тоном величавым повелел им Отдать его лишь милости твоей, Самому великому из королей! Что в том письме не ведаю и не гадаю. Одно лишь только знаю: Король велел нам жизнями поклясться, Чтоб ни было в пути. Письмо тебе в сохранности доставить. Такое вот нехитрое задание. После этих слов Гамлет подал знак Розенкранцу, и тот достал из запазухи письмо. Подошёл дворецкий и взял его из рук Розенкранца, после чего он направился к королю. Дворецкий протянул письмо королю. Но тот взглядом остановил его. Настала пауза в несколько секунд. Дворецкий стоял с протянутой рукой, в которой было письмо, а король думал, как ему поступить. Наконец король решил, что все свои, и не будет никакого худа, если дворецкий зачитает письмо при всех вслух. Уж больно королю не терпелось узнать в чём там дело. Он кивнул дворецкому, тот вскрыл конверт и начал читать письмо. Вот так, с этого момента письмо, сочинённое Гамлетом от имени Клавдия, стало точкой отсчёта времени в дальнейшей судьбе его «братьев». А перед глазами Артура, вдруг, стала разворачиваться удивительная картина. Перед ним возник образ брата Клавдия. Да так явно, как будто перед Артуром стоял сам Клавдий и обращался к нему. Королю Англии с недавних пор частенько стали неожиданно являться всякие образы и сценки. А всё от того, что в его меню появился новый сорт грибочков… но Артур об этом даже и не подозревал. Во время этой сцены Гамлет стоял по стойке смирно с каменным лицом, всем своим видом стараясь показать, что он не при делах. «Братья», чувствуя торжество момента, тоже вытянулись по стойке смирно… Но они не знали английского языка и поэтому не понимали, что сейчас, в эти минуты, решается их судьба. По мере того как дворецкий зачитывал письмо, глаза Артура наливались злобой и ненавистью. И вот уже зловещая гримаса возлегла на лице короля Англии. Гамлет понял, что король очень не доволен услышанным. «Вот только чем именно?» – это предстояло ему ещё узнать. И он узнал. Он узнал, как может быть страшен в гневе король Англии! Король взревел, обращаясь к Гамлету: Сцена LXV Артур – Ах, негодяй, мерзавец!!! Сатаны дерьмо!!! И ведь хватило ж у него мозгов, Прислать в мой дом чуму!!! Что, больше делать нечего ему? Иль он решил нам объявить войну? Двух педиков, чумой разврата заражённых, Прислал в «подарок» мне… подонок! Чтоб здесь они могли народ мой, Этой скверной заражать!!! Нет, Клавдий, нет! такому не бывать!!! Решил он значит победить чуму таким путём, Её отправив в дом другой? Спасибо, брат! Вовек я не забуду твоей просьбы. Теперь знать буду я наверняка, Что в Дании живут одни уроды! Такого я не потерплю!!! Дворецкий, Дональд! Сгоняй к Обаме, палачу. Скажи ему, чтобы костёр готовил, На две, нет не на две – на три персоны!!! Гамлет не ожидал такой реакции короля на, так сказать, просьбу дяди. А после последних слов короля у него подкосились колени и он едва устоял… Гамлет был в шоке, он видел, что его жизнь висит на волоске. Но он даже и не представлял себе, что он бы мог сказать королю на «письмо дяди», чтобы смягчить эту ситуацию. И всё это время, во всей церемонии встречи, недалеко от короля находился человек, и по его манере поведения Гамлет понял, что у него такая же роль при короле Англии, как и у Полония при Клавдии. «Наверное, советник короля», – решил Гамлет. И он не ошибся. Советник после последних слов, произнесённых королём, немного помедлил, а потом как бы подплыл к Артуру и зашептал ему что-то на ухо. Сцена LXVI Советник короля Урия Хип: – Ваше величество, Дозвольте слово мне сказать? Лицо короля пылало гневом, он сдержанно кивнул головою. Я мыслю так, ваше величество: Вы абсолютно правы, У них там, в Дании, совсем другие нравы. Чума разврата… Где найдёшь ещё такое? Вот и король их прежний, брат ваш, Как бродяга, умер с перепоя… Вы абсолютно правы! Вся эта делегация достойна смерти. И скорейшей, не будем медлить! Чтоб та зараза, что в них таится, Нам беды не учинила… Вы мудрое решение, сир, приняли. Очистим родину от этой троицы. И костёр нам в помощь! Хотя, я думаю, они не ведали того, Что в них смертельная угроза, Для дома нашего родного. На вид они совсем здоровы. Уж больно мутная история… Я полагаю: они, лишь подчиняясь долгу, Приказ исполнили монарха своего И вам доставили сие письмо. Я чувствую, что что-то здесь не то… Я вижу, что мерзавец Клавдий, Здесь тонкую ведёт игру… Я думаю, что принц ему совсем не по нутру. А вдруг от Гамлета, Решил избавиться он вашими руками? Нужна ли вам, король мой, роль такая? Мне кажется: вас мыслит Клавдий, Орудием в своих руках. Я думаю, нам ни к чему, Чтоб мир в вас видел палача!!! Прошу вас: Гамлета вы пощадите. Ведь в его жилах ваша кровь течёт, владыка. Не станьте Каином, что скажут о вас люди? Что скажут государи? Что на костре вы родственника своего… зажарили? Который к вам явился, чтоб обняться с вами, Не ведая того, что дядя-гад его подставил!!! А Гамлет что ж?… Он новичок ещё в игрищах этих. В великих играх королей!.. Уж лучше бы ему ума набраться поскорей. Теперь же, что касаемо письма: Про содержимое не вправе забывать. Как знать: заразен Гамлет – не заразен? Какая нам теперь хрен разница? Скорей его гоните палкой на корабль! Немедля отправляется пусть восвояси… А педиков сожжём, как полагается! Сир, умоляю вас: не поддайтесь на уловку Клавдия. Ведь вы же знаете: он гнида та ещё… Уж лучше б в детстве, в люльке, придушили вы его. И, я так понимаю, вы сами до сих пор в раздумье: Кто же был его отцом? Но… его деяния, сердце, душа, сир. Вся его сущность в нём с головою выдают ублюдка. И вот теперь в свои интриги вас, Втянуть решила эта с…ка!!! Молю вас, сир: партию свою сыграйте верно. Мухи отдельно – котлеты отдельно… Король в задумчивости, неспешно качнул головой, как бы давая понять своему советнику, что он с ним согласен. Потом он еле шевельнул пальцами левой руки и советник в почтении согнулся перед ним, услужливо подставив своё ухо к его губам. Король что-то сказал ему. Советник качнул головой, после чего король встал и, более не взглянув на Гамлета и его соратников, удалился. Теперь главным действующим лицом стал советник короля. Он заложил руки за спину и стал важно расхаживать по залу не смотря в сторону троицы. По его виду было очевидно, что он сейчас решает какой-то очень важный вопрос. И вот, наконец, многозначительно вздохнув и выдохнув, показывая тем самым присутствующим всю важность принятого им решения и всю важность наставшего момента, он обернулся к троице и обратился к ним, как в таких случаях говорят, с тяжёлым выражением лица… Сцена LXVII Урия Хип (в гневе) – Скажу вам вот что, датские шпионы. Расстроили вы короля по полной! Уж как монарх наш рад был встречи с вами! А в результате что? Порвали сердце вы его на части!!! Как мог додуматься? Дебил ваш Клавдий до такого, Чтобы отправить королю в подарок, Людей, чумою заражённых? На сей вопрос один ответ приемлю я. Что Клавдий ваш сошёл с ума!!! Тут он взял мхатовскую паузу, а потом продолжил, немного смягчив тон. Великодушие владыки нашего Границ не знает! А по сему он, Гамлет, вам повелевает: «Одному – немедля в Данию отплыть, Ближайшем кораблём!» Благодарите бога, что король, Отходчив сердцем и душой! За глупость дяди вашего, Он зла на вас не держит. Ну… и я… замолвил, принц, за вас словечко… После того как советник заговорил с Гамлетом, он стал понемногу приходить в себя. И когда прозвучали последние фразы монолога, Гамлет окончательно уже пришёл в себя. Он всё понял из слов советника. И самое главное, что он останется жив! Ему уже не терпелось поскорее покинуть пределы замка, сесть на корабль и выйти в море. Он с радостью снял ещё увесистый кошелёк со своего пояса и протянул его советнику. Тот ловким движением рук перехватил его и он исчез в складках его платья. Никаких мыслей в этот момент по поводу дальнейшей судьбы «братьев» у Гамлета не возникло. Из всего произошедшего он осознавал сейчас только одно: «Я чудом остался жив!» Сцена LXVIII Советник взял Гамлета под руку и быстрым шагом повёл его к выходу из покоев короля. Также быстро советник вывел Гамета из замка. К концу этого недолгого пути Гамлет окончательно оправился от пережитого им шока. Урия Хип – Прощайте, принц! Отныне вам сюда заказана дорога. Надеюсь, будет вам сопутствовать погода! От Англии великой – сучке Дании привет! Надеюсь, от своей чумы разврата, Передохните там все! Ещё король желает сообщить, Что с Данией отныне – карантин! До Клавдия вы это доведите. И Клавдию вы так скажите: «Чтоб ни один корабль ваш более Не смел войти в прибрежны наши воды, Тем более в наш порт!!! А если вдруг осмелится, войдёт… То тут же будет он сожжён Вместе с командой, грузом, с пассажирами! Вот так мы от заразы вашей защитимся». И передайте, Гамлет, Клавдию, Дебилу вашему, Что монарх английский, Своим братом крайне не доволен. И если от чумы он сам у вас там сдохнет, То, значит, туда ему и дорога! Чтоб между братьями отныне всё было ясно… Всё слово в слово, Гамлет, так ему и передайте. Гамлет (ещё не отойдя от перенесённого шока…) – А… что будет с офицерами? С собой забрать их можно? Урия Хип – Костёр! У нас так борются с чумою! Коли дождёшься, Гамлет, казни окончания, Тогда насыплю тебе пепла, принц, В дорожку, что от твоих товарищей останется. Прошу, вас Гамлет, поспешите! Вдруг передумает владыка… Гамлет мельком бросает последний взгляд в лицо советника, резко разворачивается и быстрым шагом уходит… Сцена LXIX И только на корабле, закрывшись в своей каюте, Гамлет окончательно, после нескольких кружек вина, приходит в себя. Гамлет «Дружище Гамлет, и что же это… было такое? Хотел ты всех переиграть, А в результате: едва сам унёс ноги! Ты думал, будет всё, как в водевиле? Ты думал, что в сценарии своём, Ты всё предвидел? Себя ты видел драматургом… И психологом тонким… А в результате что? Стоял, дрожал, холодным обливаясь потом. Конечно, жалко пацанов… Но в этом деле был один исход. Они иль я… И карта так легла, Что в фавориты выбрала судьба меня. В их смерти нет моей вины, Я лишь хотел себя спасти. Возможно, их судьба была предрешена. В тот час, когда убили моего отца. Гамлет снова наполнил кружку вином. Что ж! пусть земля им будет пухом… Сейчас наверно ветер носит, крутит Их пепел по чужой земле… Не быть им боле в милой стороне. Вот их награда, за их службу… А нам же остаётся: жить и терпеть. И перед бедами не падать духом!» После этих прощальных, поминальных слов Гамлет лёг на шконку, закрылся с головою плащом и крепко заснул. Море ласково покачивало судно на своих волнах. Корабль весело поскрипывал всем своим существом, как будто пел какую-то радостную песню от того, что его ждёт скорая встреча с милым домом, с родным причалом. А Гамлет, находясь в глубоком сне, чувствовал это покачивание и каким-то образом слышал скрип корабля. И в его голове возник чудесный сон о его детстве. Того детства, когда он был совсем ещё несмышлёным малышом и только-только делал свои первые шаги. Он увидел себя в люльке, а перед собою ласковое, такое родное лицо своей матери. И ёе красивые губы улыбались ему. При этом с них слетала какая-то волшебная, сладкая песня, а рука матери качала люльку, в которой он лежал. От всего этого Гамлету было очень уютно. И он, конечно же, не знал и даже не мог бы и предположить какие ещё испытания для него приготовила судьба. А если бы знал… то хрен бы он мог вот так крепко, сладко спать. За время отсутствия Гамлета в Дании произошли два события, которые напрямую имели отношение к нему. Одно из этих событий трагическое, с Лаэртом случилась беда… Но Гамлет, в силу обстоятельств, так никогда о нём и не узнает. А вот известие о другом событии принесёт Гамлету боль… боль от утраты им его любви, от потери им его любимого человека. А пока… хорошенько выспавшись и окончательно придя в себя от перенесённого им недавнего потрясения, утром следующего дня, оставив за бортом своей молодой жизни все передряги бытия, как ни в чём не бывало, он приступил к питию и поеданию оставшихся съестных припасов. Ведь не пропадать же добру?.. Впрочем только этим ему и осталось здесь заниматься во все дни плавания до родных берегов. Других занятий просто не наблюдалось. Но иногда ему всё же приходилось делать перерывы в этом деле: ему в голову вдруг приходили всякие философские мысли, которые заставляли его снова и снова вспоминать всё то, что с ним накануне произошло. Они снова и снова будоражили его мозг, принуждая Гамлета искать ответ на один и тот же вопрос: «А могло ли всё сложиться иначе?..» Сцена LXX Лаэрт на площади следит за цыганкой Эсмеральдой и ждёт удобного случая чтобы поговорить с ней. После последнего разговора Лаэрта с Гамлетом сразу после представления, которое устроил Гамлет, Лаэрт окончательно уверился в том, что Гамлет последний подлец и мерзавец. Ведь он так ловко его подцепил, когда он просто пошутил, так по крайней мере считал сам Лаэрт: насчёт барашка. Что, мол, он так голоден, что съел бы его целиком. И пари, которое предложил ему Гамлет, вообще было просто идиотски смешным, до коликов в селезёнке. Всей их компании тогда было очень весело, и Лаэрту тоже. И ещё, ему очень льстило, что он оказался в центре внимания, что с ним происходило нечасто. И ещё было одно обстоятельство, что сводило их пари просто в шутку, так по крайней мере считал сам Лаэрт. Он знал, что Гамлет ухаживает за его сестрой Офелией, и поэтому он даже не мог предположить, что Гамлет «подложит ему свинью». И вдруг всё оказалось очень серьёзно… Деваться было некуда. Тем более, что молодые люди из их совместной с Гамлетом компании уже порядком достали его одним и тем же вопросом: «Когда же, когда?..» И вот в один из дней Лаэрт решил поставить точку в этом «деле». Хоть у него совсем не было никакого желания этого делать. Он решил выследить эту самую цыганку, и когда вокруг неё не будет людей, подойти и поговорить с ней. У Лаэрта созрел кое-какой план… и он его считал просто гениальным. Выпив вина для храбрости, Лаэрт отправился приводить свой план в исполнение. Он неброско оделся. Вдобавок к своему наряду он накинул себе на плечи чёрный плащ, коим он намеревался прикрыть себе лицо, если ему вдруг повстречается какой либо знакомый человек. Благополучно добравшись до площади, на которой работала Эсмеральда, он занял место невдалеке от неё, с которого он мог бы, не привлекая к себе, чьё-либо, внимание наблюдать за цыганкой и ждать удобного случая, чтобы поговорить с ней о своём деле. Но люди всё подходили и подходили к цыганке. И Лаэрт уже стал подумывать о том, что сегодня привести свой план в исполнение у него не получится. И, видимо, придётся всё перенести на завтра. А там как карта ляжет. Но что-то продолжало удерживать его: он всё тянул и тянул с уходом. И вот уже наступил ранний вечер. День подходил к концу, и клиенты у цыганки иссякли. Эсмеральда встала, собрала свои нехитрые пожитки и, как предположил Лаэрт, отправилась в своё жилище. «Ведь цыганам тоже надо где-то жить», – разумно предположил он. Лаэрт, сам не понимая зачем он это делает, сошёл со своего места и пошёл вслед за ней. Что-то подсказывало ему, что вот возможно по дороге, когда Эсмеральда будет одна, ему и удастся поговорить с ней. Старая женщина медленно брела в известном ей направлении. И Лаэрт также медленно поплёлся за ней. Их разделяло примерно метров десять, а иногда и поболее. Но за всё время их «совместного» пути Лаэрту так и не удалось уединиться с женщиной. Всегда на пути Эсмеральды встречались какие-нибудь ей знакомые люди. С одними она просто здоровалась, с другими же останавливалась поболтать. Так Лаэрт, к своему удивлению, и дошёл до её жилища. Жилище Эсмеральды… это был большой, деревянный, грязный сарай. И женщина скрылась в этом сарае, оставив в недоумении Лаэрта: «И что же мне теперь делать, как же мне быть?» Выход он видел только в одном: вызвать цыганку, и тогда он сможет с ней поговорить. «Впрочем, – подбадривал себя Лаэрт, – я и оказался здесь за этим». И хотя алгоритм его дальнейших действий был ему предельно ясен, он всё никак не решался начать действовать. Что-то удерживало его от этого шага. Начинало темнеть. «Это мне на руку», – подумал юноша. Но всё продолжал тянуть и тянуть, чтобы начать действовать. И, о счастье! Проведение сжалилось над ним! Из сарая вышла сама Эсмеральда, держа большой глиняный кувшин в своей руке. Сделав несколько шагов она, видать для удобства, взвалила кувшин себе на спину и устало поплелась куда-то. «За водой, наверное…», – подумал Лаэрт. И юноша в припрыжку направился за ней. Не дойдя, примерно, пару метров до цыганки, он окликнул её по имени. А Эсмеральда в это время была, видать, погружена в какие-то свои мысли, и окрик Лаэрта испугал её. Она вздрогнула всем телом, как-то неуклюже повернулась на голос, пальцы на её ладони разжались и выпустили ручку кувшина. Он скатился с её спины и разбился о землю. Грохот от разбившегося кувшина окончательно ошарашил женщину. Сцена LXXI Недалеко от колодца, за которым сразу начинается лес, Лаэрт обращается к Эсмеральде. Лаэрт – Эй, цыганка, остановись-ка! Есть дело у меня к тебе. Эсмеральда! Эсмеральда ( в шоке) – Вот, дьявол, как напугал! Ах, мой кувшин! Что тебе надо? Зачем преследуешь меня? Лаэрт (волнуясь, запинаясь) – Прошу меня простить… Сам того не ожидал я, Что окриком своим вдруг напугаю вас. Прошу меня простить, Зато, что в этот поздний час Посмел я, Эсмеральда, потревожить вас. Есть дело у меня к тебе. И ты сейчас поймёшь, Что выгоду свою ты в нём легко найдёшь. Да вот… хотя б с того начну, Что за кувшин разбитый Тебе я щедро заплачу. Эсмеральда (уже придя в себя) – Вам погадать что ль? Уж поздно, что на ладони вашей я не разберу. И карт с собой я не ношу. Придите ко мне завтра, на площадь, знаете? Туда, где я сижу – там вас и обслужу. Сейчас темно, лицо я ваше различаю еле-еле. Но вот по речи, по манерам Я вижу – вы благородный человек. Да и смельчак! Раз не побоялись, За мною увязаться в эту глухомань. А за кувшин, я так скажу тебе: Возьму с тебя я медью пять монет Или одну серебряную, На твоё усмотрение. Торговаться с вами я не буду. Кувшин не мой, его мне одолжили люди. Так что, сами понимаете, тут без вариантов: Или подниму сейчас такой я вой… Сбегутся люди, и ноги ты свои от сель не унесёшь! Лаэрт – Что вы, что вы! Я к вам не ссориться пришёл. Деньги вот они, со мной. Лаэрт снимает кошелёк с пояса, высыпает небольшую горсточку монет себе на ладонь, отсчитывает пять медных монет и протягивает их цыганке. По поводу цены тревожиться не стоит. Вот, возьмите ради бога. Эсмеральда берёт деньги из ладони Лаэрта, прищуриваясь, пересчитывает их и прячет в карман своей юбки. После этого она повернула своё лицо в сторону Лаэрта, тем самым показывая ему, что она готова слушать его дальше. Лаэрт продолжил: Я повторюсь: есть дело у меня к тебе. Я думаю, мы сладимся в цене. Так вот… сейчас вам обрисую вкратце, Чтоб не задерживать вас на ночь, Всю ситуацию, чтобы, Получить от вас мне помощь. Эсмеральда, Всецело полагаюсь я на ваше понимание. Я не обижу вас деньгами. Так вот: взял меня в оборот, Один ловкий человек. Не смею имени его назвать тебе. И дело сладилось всё так, Что я мерзавцу проиграл. Я честный человек, и в тот же миг, Хотел ему весь долг я уплатить! Но он сказал мне: «Нет, денег не возьму с тебя. Зачем они мне? У меня их тьма! А чтоб вопрос по долгу, Ты смог со мной уладить, Дельце для меня одно ты должен сладить. Знаешь Эсмеральду, ту цыганку? Так вот… любовью Ты должен будешь с ней заняться. О, нет… не шуры-муры и прочие амуры. Мой приказ таков: Познай, приятель, её плоть! Тогда и долг твой я тебе спишу. А если нет – то всему свету расскажу, Что вор ты и обманщик!» Ну как тебе такое, Эсмеральда? Короче, влип я, как муха в мёд. Сам понимаю, что идиот. Разве можно спорить с теми, Кто шкурою твоей владеет. Делать нечего – и вот я пред тобой стою. Теперь же вот, что предложить тебе хочу. Давай условимся с тобою так: Должна ты будешь людям рассказать, Что с таким-то господином Ты время провела в интиме. Я думаю, не обязательно на всех углах, Об этом день и ночь трещать. Достаточно лишь слух такой пускать, Время от времени. А впрочем это на твоё усмотрение… Я думаю, что он дойдёт до этого поддонка. И спишется мне долг, И снова буду вольным. Прошу, вас Эсмеральда, согласитесь. Ну и… цену свою назовите. Сама ведь видишь, дело пустяковое. Теперь же молви своё слово. Всё это время Эсмеральда слушала таинственного гостя с раскрытым ртом. Ведь никогда ещё раньше никакие господа не обращались к ней с подобными щекотливыми просьбами. Для неё всё происходящее было как как какой-то чудной сон. И она скорее чуяла из слов этого юноши, молившего её о помощи, чем осознавала своим умом, что этот человечек «попал по полной». Речь этого юноши, его манеры выдавали в нём светского человека. А раз так, то долг по пари – это долг чести! А в том высшем обществе, она не раз про такое слышала, все мужчины просто «повёрнуты» на чести. А значит с него можно будет «нехило» срубить бабла: «Некуда тебе деваться, некуда! – вертелось и стреляло в голове у Эсмеральды, – по адресу ты пришёл, мой золотой, по адресу!» И вдруг какая-то странная мысль стала зарождаться у неё в подкорке. Она даже сама себе не смогла бы объяснить, как такая мысль могла к ней придти в голову, в её-то возрасте, к старой женщине. Как, почему, откуда? Её давно уже перестали волновать плотские утехи. Поесть сытно и поспать в тепле – вот была её нехитрая каждодневная мечта. Но тут, вдруг, её плоть встрепенулась! Её плоть, вдруг, захотела полноценной жизни. Той жизни которой она уже перестала жить. Мужчины давно бросили смотреть в её сторону, и тем более никто из них уже не стремился к уединению с ней. Да, честно говоря, и они её больше не привлекали. Всегда грязные, пьяные, грубые, дурно пахнущие. И вдруг… а всё потому, что от незнакомца шёл доселе ей незнакомый , какой-то волшебный, таинственный, завораживающий всё её существо аромат. Аромат молодого, здорового, чистого, ухоженного тела. Вперемежку с какими-то божественными духами. И она, вдруг, захотела это тело! Её странная мысль , за несколько секунд, превратилась в страстное желание обладать этим юношей. У неё ещё никогда не было вот такого мужчины. Никогда в прежней жизни её не ласкал и не любил вот так приятно пахнущий человек. Да, в молодости и уже в зрелые годы она много и охотно занималась любовью. Но то был зов природы, зов её плоти. А сейчас… а сейчас ей захотелось попасть в сказку – так остро, до дури пахнущую всеми ароматами секса! И она, вдруг, ясно поняла, что этот её сегодняшний гость не просто так оказался здесь сейчас. Здесь, рядом с ней. Она, почему-то, ясно осознала, что ей сегодняшнего её гостя послало само провидение, как подарок за все годы её тяжёлой и, чего уж там говорить, такой никчёмной жизни. Этот человек, который сейчас разговаривал с ней, был из того, другого общества, из другого мира людей, куда ей вход с самого момента её появления на свет был навсегда закрыт. И ей оставалось лишь слушать от «знающих людей» красивые истории о том, что там происходит. Там, в том сытом и счастливом обществе людей, из которого провидение вдруг выдернуло этого юношу и подарило ей сегодня. Его голос был как музыка из волшебной флейты, и… он загипнотизировал её. И вдруг в её лоне что-то засвербело. Как будто первобытный человек взял щепу, вставил в неё палочку и стал эту палочку вращать в своих ладонях вокруг её оси. И вот в щепе появилась первая искра, а за ней – небольшой огонёк. И вот уже огонёк превратился в большой, пылающий костёр. А костёр не замедлил превратиться в пышущую жаром доменную печь! Ах, как бы ей сейчас хотелось со всей своей страстью, со всей своей любовью посмотреть ему в глаза, чтобы и он понял, что в этот час они посланы небом друг другу! Её беззубый рот раскрылся, и шепелявя она заговорила своим скрипучим голосом. И в эту минуту ей казалось, что она не просто говорит ему слова, не просто даёт ему ответ на его просьбу о помощи, а поёт ему своим ангельским голосом песню о своей любви к нему. Эсмеральда – Ты просишь, чтоб я цену назвала? Так вот моя цена, мой милый: Я хочу тебя! Хоть совсем я небогата. Мне не нужны твои ни медь, Ни серебро, ни злато… Возьми меня, согрей своим теплом! Пусть твой ясный сокол, Залетит в мой дом! Сожми меня покрепче, Чтоб я снова расцвела. Губами жадными впейся в мои уста, Чтобы от счастья эту ночь, Я разрывала криками! Вот моя цена, мой милый. Всю свою жизнь тебя ждала. Ты вовремя пришёл, лишь для тебя, Вновь в моём сердце занялся костёр. Прошу тебя, согрейся о него! Ты послан мне за все те ночи, Что провела я в холоде. Войди в мой храм, прими его дары! И вместе к звёздам вознесёмся мы. Пусть нас случай свёл. Какое-то пари… Ты сотвори со мною, сотвори… К чему тебя принудил твой господин! Вот я: бери меня, бери! А потом от счастья, Что был ты в моей жизни, непременно, Я раструблю по всей вселенной! И все узнают, что ты мной владел. И что исполнил то, что было велено тебе. Дойдёт тот слух до господина твоего. И будешь ты прощён и… И… вовек ты не забудешь эту ночь! Эсмеральда замолчала. Её сердце снова билось, как тогда в юности! Она была на пороге счастья и уже от этого была счастлива. Ведь иногда состояние от предвкушения счастья сильнее, чем последующее вкушение его. Её накрыла эйфория. Да, да! Сейчас всё случится! Небо, само небо послало ей этот подарок, чтобы она утешилась им в старости! Она в плотную приблизилась к Лаэрту и… обняла за его шею, подставив ему свои губы для поцелуя. Лаэрт совсем не ожидал такого поворота дела! Самое большее на что он был готов – так это заплатить ей за её услугу золотой. А тут вдруг эта бабка: старая, грязная, вонючая цыганка просит у него любви? Просит, чтобы он оседлал её!!! И когда её руки сомкнулись на его шее, волна брезгливости обрушилась на Лаэрта и накрыла его с головой. И он со всей силы оттолкнул её от себя. Да так сильно это у него получилось, что худое, костлявое тело Эсмеральды, как пёрышко, отлетело от него на пару метров. От удара о землю, какая-то, пелена спала с её глаз. От боли, что пронзила её спину, мозг цыганки тут же просветлел. И во всём её существе заговорил животный страх за свою жизнь. «Доменная печь» в раз остыла. И из её горла вырвался крик боли и страха: Эсмеральда – Спасите!!! Помогите!!! Убивают!!! А Лаэрт в гневе набросился на неё. Лаэрт (с глубочайшем возмущением и презрением) – Да ты что, старая, сошла с ума? Ты хочешь чтобы я – тебя? Ты просишь, чтоб я взял тебя? Ты!!!.. ты в своём уме? Я благородный человек! Ты, женщина, совсем не ровня мне. Ты всего лишь грязная цыганка!!! Ты хочешь, чтоб я о тебя марался? Я чую… как смердит лоно твоё! А ты мечтаешь, чтобы я вошёл в него? Да ты, видать, совсем сошла с ума, Раз свою грязную дыру Ты храмом назвала!!! Ты знаешь, старая, зачем к тебе пришёл. Я объяснил тебе толково всё. Бери злотой и сделай всё, как надо. Или, клянусь, своею шпагою, Наделаю в тебе я столько дыр, Что будешь ты похожа на швейцарский сыр! Спрошу тебя ещё лишь раз: согласна? Или прощайся с жизнью, с…ка старая!!! Гремел голос Лаэрта… А в сарае уже заждались Эсмеральду с водой. И когда со двора стал доноситься чей-то женский крик, а за ним возбуждённый мужской голос, то на него вышли двое мужчин с факелами. Это были её сыновья Буратино и Маугли. Им показалось, что это кричит их мать. Они стали факелами освещать темноту, чтобы понять, что присходит. А затем поспешили в сторону колодца, разумно предполагая, что именно оттуда и могли доноситься голоса. Ведь их мать ушла за водой к колодцу. Сцена LXXII И не дойдя до него с пяток метров они увидели такую картину: Эсмеральда сидит на земле и голосит взывая о помощи, вокруг неё разбросаны куски разбитого кувшина, а в паре метров от неё стоит какой-то молодой человек, похожий на благородного с лицом полным гнева. Буратино – Мать, что здесь случилось? Кто этот мужчина, Он тебя обидел? Маугли – Кто ты, зачем пришёл сюда? Я вижу… ты не один из нас! Что здесь забыл? Какую хочешь нам учинить беду? Встань, мать, дай руку мне свою! Лаэрт не ожидал такого поворота дела, он был в замешательстве, он не знал, как ему объяснить сложившуюся ситуацию. Эсмеральда (наигранно стоная, охая и плача) – Он дьявол, он на меня напал!!! Увидев, что я здесь совсем одна, Хотел отнять он у меня кувшин. Воспользовавшись тем, Что у него поболее сил. Стал драться он со мною за него. Избил меня! Чуть богу душу я не отдала! За свой кувшин сражалась я, Как львица за своё дитя! А он же видя, что ему меня не победить, Взял, падлюка, да и разбил кувшин!!! И шпагу уж хотел достать, Чтобы меня прикончить!!! Но тут явились вы мои сыночки! Два моих молодчика. Как вовремя! Господу хвала, что, б…дь, осталась я жива! Пусть он заплатит за кувшин и за побои. Я думаю, что это всё златого стоит! Знаю я, при нём такие есть деньжищи. А ну его, сыночки, обыщите!!! Верзилы повернули к Лаэрту свои лица. На них читалась полнейшая решимость сделать то, что им приказывает мать. Лаэрт почуял для себя угрозу. Он весь напрягся и его ладонь ещё сильнее сжала рукоять шпаги. Лаэрт – Ну, ну давайте! Денег захотелось? А не хотите ли мого клинка отведать? Вас двое, плюс ещё старуха… На всё уйдёт меньше минуты. Но прежде, чем дух из вас выйдет вон, Знайте, что старуха всё вам лжёт!!! Свой кувшин она сама разбила, Лишь только голос мой заслышав. От чего-то удержать его в своих руках, Она была не в силах. Да, к ней обратился я. Просьба у меня была… одна. Но друг друга мы, видать, не поняли. Слышу я теперь обиду в её голосе. Что ж, «матушка», прости. На этом и расходятся наши пути… А с вами я бы справился легко: Владеть умею я клинком. Но жизни мне лишать вас ни к чему. О вас марать клинок свой не хочу. Я его привык купать в крови, Людей другой породы: То да – то люди, вы ж – уроды!!! Но уродам тоже надо жить на что-то. Я же человек хороший. Я заплачу вам за кувшин разбитый, Как с этой с…ой мы договорились. Пять монет сейчас вам отсчитаю, И проваливайте!!! Хотя… постой, постой, Мне помнится, уж рассчитался я с тобой! В пять монет ты оценила свой кувшин. Помнишь, как деньги получила от меня свои? И слышишь, женщина… Найди себе подобного мужчину. И если помоешься, станешь с ним счастливой. Других нет вариантов у тебя. Кому ещё сгодится твоя старая дыра? Так, я всё сказал. Эсмеральда (продолжая изображать потерпевшую) – Ой, верьте мне мои сыночки, Кто вам роднее он или я? Кувшин, кувшин хотел он у меня отнять!!! Сейчас засрёт он вам мозги Своими умными речами. Как он засрал их мне. Когда, сыночки, мы не сошлись в цене. А денег, никаких, я от него не видела! Ни про какое дело от него не слышала! Не понимаю, что он тут плетёт, Про баню и про мою плоть? И вот ещё в чём вам хочу, сыночки, я признаться: Он меня, бесстыжий, домогался!!! Лаэрт (возмущённо) – Ну, ты и гнида, с языком змеиным!!! Что ж… пусть будет у тебя сегодня, День счастливый. Зато, что я тебя на землю опрокинул, Когда ты, ведьма, в шею мне вцепилась, Дам тебе ещё я пять монет. Помни, старая, о щедрости моей! Когда с объятиями ты ко мне полезла, Да, пришлось… пришлось, Поставить мне тебя на место. Как хозяину, что ставит на место свою собаку, Когда от рук та отбивается. Во всём сама ты виновата. Хотел я по-другому с тобой дело сладить, Ну да ладно, видать, не судьба. Только зря потратил время на тебя. Лаэрт выпустил из своей ладони рукоять шпаги, которую он пока не доставал из ножен, снял с пояса кошелёк и, высыпав на одну из ладоней горсточку монет, стал отсчитывать деньги. Увидев при свете факелов на ладони юноши деньги разного достоинства, братья разглядели в этой небольшой кучке и золотую монету. Они, не сговариваясь, переглянулись между собой: и каждый понял, какое дело им предстоит сделать… ведь их гость, по доброй воле не расстанется со своим кошельком. Братья понимали, что это стоящее дело. А значит – судьба Лаэрта была решена. Буратино – Слышь ты… дятел, ты нас оскорбляешь! Мы тоже грамотные. Дай сюда кошель, мы сами отсчитаем. Лаэрт – Заткнитесь! Вот ещё вам пять монет. Бог с вами шесть! И уносите ноги поскорей! Сегодня, как никогда, к негодяям добр я. Маугли – Мы люди добрые, Но оскорблений не намерены терпеть! А ну-ка, падла, дай сюда кошель. Иль ценишь ты его дороже своей жизни? Ну и дурак же, ты братишка! Сцена LXXIII Непонятно сколько бы ещё продолжалась перепалка между ними, как вдруг Буратино, неожиданно для Лаэрта, подался всем телом в перёд и факелом, который он держал в правой руке, сильно ткнул в лицо юноши. Лаэрт закричал от боли и на какое-то время потерял зрение. Он выронил кошель и монеты, что держал в своих ладонях. Они упали на землю возле его ног и рассыпались в разные стороны. Лаэрт молниеносно прижал ладони к лицу и стал тереть пальцами свои глаза, намереваясь тем самым вскоре вернуть себе зрение. Но за это время он потерял контроль над ситуацией, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Маугли быстро поднял с земли, примерно с череп овцы, камень и со всей силы нанёс им удар по голове Лаэрта. От этого страшного удара Лаэрт на какое-то время потерял сознание, но всё ещё продолжал удерживаться на ногах. Видя это, братья побросали свои факелы на землю и вдвоём набросились на юношу. Повалили его на землю и принялись избивать со всей силы, на которую они были только способны. В их существах: сердцах, душах, плоти заговорил животный, хищнический первобытный инстинкт. Инстинкт убийц. Лаэрт, даже ещё не в полне придя в себя от полученного им удара камнем, отчаянно сопротивлялся. Эсмеральда же, видя всю эту картину потасовки, быстро вскочила с земли, взяла один из факелов и подняла его над дерущимися, чтобы, как она решила, её сыновьям было бы сподручнее наносить точные удары по её гостю. Схватка продолжалась уже несколько минут. В Лаэрте вдруг проснулась неожиданная сила, сила, которая просыпается в человеке лишь в минуты глубочайшей, отчаянной борьбы за свою жизнь. И сейчас даже эти два здоровенных мужика, после нескольких минут схватки, всё ещё никак не могли одолеть его, придушить его. Видя всё это безобразие, их мать решила прийти им на помощь. Она осветила факелом место вокруг себя и быстро нашла то, что ей было нужно. Эсмеральда подняла с земли остроконечный черепок от разбившегося кувшина и, вооружившись им, приблизилась как можно ближе к куче сражающихся между собой людей, и стала поджидать удобного момента, чтобы сказать своё решительное слово и поставить точку в этом затянувшемся деле. И вот этот роковой для Лаэрта момент настал. Улучив момент, когда в свете факела стала отчётливо видна голова и шея Лаэрта она, сама не ожидая от себя такой прыти, сделала всем своим костлявым телом отчаянный бросок вперёд. С криком, который по мощи напоминал боевой клич викингов: «Сам помойся!!!» – Эсмеральда мгновенно нанесла удар острым концом черепка куда-то в шею юноши. Удар пришёлся в сонную артерию. Лаэрт в пылу схватки даже не почувствовал боли. Он только почувствовал, что стал как-то слабеть, что силы стали покидать его. А в это самое время из раны на его шее фонтаном хлестала кровь. И чем больше он напрягался в пылу битвы, тем сильнее из нее шла кровь… Но вот Лаэрт окончательно ослаб, он истёк кровью. Он уже не мог боле отражать удары своих противников. А те, почувствовав, что одерживают верх, что окончательная победа совсем близка, стали с ещё большей силой и усердием наносить свои удары по бездыханному телу Лаэрта. Наконец, братья осознали, что дело сделано. Лаэрт был мёртв. Братья немного отдышавшись, поднялись с земли и стали осматривать место боя. Сцена LXXIV Буратино – Ну, мать… ты молодец! Порох есть ещё в тебе! Маугли – Он сам себе избрал такой конец. Глупец! Кошель поставил выше своей жизни, А ведь могло б… всё по-иному выйти. Буратино – Так, тебе братишка, я скажу: Судя по всему… Жадность, жизни нам не удлиняет, Только вот не каждый это понимает. Маугли – А ты, мать, молодец! Вовремя подсуетилась. А то не знаю… Сколько бы ещё с ним провозились. Всё это время пока братья приходили в себя после схватки и обменивались впечатлениями от случившегося, Эсмеральда ползала на коленях по земле, держа при этом один из факелов перед собой и поближе к земле и… собирала, собирала рассыпанные вокруг них деньги. Наконец братья обратили на это дело своё внимание и один из них обратился к ней: Буратино – Ну что, мать, много ли насобирала? Дай-ка мне, я сосчитаю… Эсмеральда (уклончиво) – Да так… пару монет… не более. Темно ведь очень, не разгляжу я сослепу. Маугли – Сейчас собрать всё нужно обязательно. И спрятать, Пока нас не хватилась братия! Буратино – Мать, я сказал же: деньги, дай-ка их сюда. Со зрением по лучше у меня, чем у тебя. Не зли меня… Эсмеральда (запричитала) – Ой, сыночки, уж вы не обидьте маму. Ведь это я помогла вам с ним управиться. Давайте, как порядочные люди, На троих делить всё будем. Сейчас вот всё дособираем, И в кошелёк его упрячем. И сей кошель берусь в сохранности Сберечь я до утра. Надёжней места, чем на моей груди, Вам не сыскать. А поутру, в спокойной обстановке, Всё и разделим поровну, по-родственному. Как та, что вас рожала в муках, Клянусь, что буду я последней с…ой, Если детей своих я обману. Вот вам крест, клянусь, б…я буду! Буратино (рассвирепел) – Мать, я ж тебе сказал: Деньги… ну-ка, дай-ка их сюда! (отнимает у неё деньги) Так: раз… два… три… четыре… пять. Вышел зайчик погулять… Вот, так сказать, Те деньги, во что ты оценила свой кувшин. На держи и спать иди. Эсмеральда берёт у него деньги. Эсмеральда (жалобно запричитала) – Ой, сыночки, за что же вы так с мамой? Я же помню, как вас на руках своих качала. Как я не спала ночами, Как вы грудь мою сосали… И тут она сплюнула и взяла резкий тон. Вот дура! Если бы тогда я знала, Что уважения от вас не получу ни грамма, Удавила бы обоих вас своею пуповиной. Как вы только, с…ки, народились! Два козла – оба в своего папашу. Чтоб его там черти трахали! Ради вас, подонки, Замочила я мальчонку!!! Знайте: мать не уважать, С рук вам не сойдёт такое. Попомните, падлюки, моё слово! Отдайте, нехристи, мне мою долю, Пока не навела на вас я порчу! Маугли (раздражённо) – Давай, давай, старая, проваливай. Уже, блин… заколебала. И смотри о том, что было здесь Ни с кем болтать не смей!!! Если кто о нас вдруг будет спрашивать… Скажи… скажи, что на дворе, мол, спать они остались, Что завтра, рано поутру По грибы, по ягоды в лес они пойдут. Буратино – Так, мать, ты не трынди. Денег мы тебе довольно дали. Нечего нам сцены тут устраивать. Всё равно ведь пробухаешь! Давай-давай иди, родная, спать. Нам ещё дела с брателлой надо порешать. Нам сейчас не до тебя… Маугли – Мать, пойми нас правильно, Не до тебя сейчас, уж очень мы устали. Буратино – Мы тебе платочек купим… опосля. Ты не сомневайся в этом, мать! Так… бог с тобой, вот тебе ещё монетка. Ты это… как проснёшься завтра, сходи в церковь. И поставь там пацанёнку свечку. Ну, молитву там красивую произнеси. Слова хорошие скажи… А как звали-то его не знаешь?.. Эсмеральда (плача от обиды на сыновей) – Отдайте мои деньги, падлы! Буратино (продолжая) – Ну да ладно… Значит, скажи там хорошие слова. Чтобы с миром упокоилась его душа. Давай по-человечески покончим с этим делом. Чай мы люди, а не звери. Эсмеральда, понимая, что больше денег от сыновей она не дождётся, всхлипывая удаляется восвояси. После её ухода братья начинают обдумывать, как им поступить с телом убиенного. Сцена LXXV Маугли (потирая шею) – Ты как, братишка? Буратино – Да… дела, немного он помял меня. С виду щенок хиленький, Да оказался жилистым! Маугли – А что, брат, с трупом делать будем? Здесь его оставить будет глупо. Первый, кто с утра пойдёт к колодцу, Сразу на него наткнётся. Шум, я думаю, такой поднимется… Как бы нам с тобою не спалиться. Ведь по нам с тобою видно, Что мы в переделке были. Как бы наш народец… С этим делом нас не увязал, Да и нас потом не сдал!!! Буратино – Есть у меня мысля, поступим так: Давай снесём его к ручью, К тому, что глубоко в лесу. Каждый день разное зверьё, К нему идёт на водопой. То зверьё поджидают волки, А потом питаются их плотью. Вот и мы его туда снесём, Пока не рассвело. Я думаю, они о нём там «позаботятся». Пусть полакомятся благородной кровью! Маугли – Брат, хорошая идея! А деньги мы когда поделим? Буратино – Как рассветёт – так первым делом. После этого они принялись приводить свой план в исполнение. Факелы затушили: они им больше были не нужны. Сегодня было полнолуние, а на небе ни тучки, и поэтому было достаточно светло. Луна невольно оказалась их подельником в этом страшном деле. Чук нагнулся над телом Лаэрта и содрал с его плеч плащ. Затем они аккуратно расстелили его на земле. Мужчины взяли тело за руки и ноги и положили его на край плаща. Затем вместе опустились на колени, оба с одной стороны трупа, и стали руками закатывать тело в плащ, как принято у некоторых народов закатывать мясо в лаваш. Когда дело было сделано, они взялись за плащ, каждый с одного из концов, и по тропинке заспешили в лес… Так из-за глупого пари закончилась молодая жизнь Лаэрта. Сцена LXXVI А между тем после отплытия Гамлета в Англию и во дворце стали происходить некоторые интересные события. Покои Полония. Он только что вошёл к себе после окончания трудового дня. Появляется слуга и докладывает ему, что учёный муж Горацио покорнейше просит его принять. Полоний соглашается принять учёного. Горацио – Желаю здравствовать тебе, Полоний! Муж благороднейший из всех мужей! Достойнейший из всех мужей! Да что там говорить – любимец королей! Благодарю тебя от всей души. За то, что ты средь дел своих важнейших, Сумел немного времени найти, Чтоб мне минутку уделить, Чтобы меня принять. Простого смертного, так сказать. Надеюсь, не разочаровать тебя Своим визитом… (и далее, уже не громко, возведя очи к потолку (О, боже, дай мне силы…) Хочу в преддверии той темы, Что сейчас тебе озвучу, Я милости твоей просить. Чтоб прежде, чем на голову мою, Обрушишь гнев свой, ты… Вдумался в слова мои. Как делал это я все эти дни. Поверь, нам есть, что обсудить. И прежде чем переступить порог твой ныне, Я взвесил всё… Я много дней провёл в молитвах, Прося ответ у бога. Чтоб он мне указал дорогу, Мой путь… И вот теперь я пред тобой стою! Полоний никогда раньше не видел Горацио в таком возбуждении. И его речь очень заинтриговала короля. Он понял каким-то шестым чувством, что у Горацио действительно есть к нему какое-то важное дело. Полоний (с улыбкой) – Горацио, я вижу, что в чём-то очень важном, Ты мне решил открыться. Никак не ожидал тебя с визитом… Но после стольких лет, что знаю я тебя, Уверен, что не стал бы ты вот так, Трястись по пустякам. Скажу тебе я так: ты муж достойный! Из уважения к твоей персоне Клянусь, чтоб не услышал я, Готов тебя понять… Потом, ну если что, простить И с миром восвояси отпустить! Давай, Горацио, побереги, друг, моё время И с чем пришёл ко мне, Скорей поведай, а то пора уж мне обедать. Горацио весь напрягся, покраснел от волнения, стал дышать учащённо… И наконец заговорил. Горацио (обольщение Евы змеем) – Полоний… после того, что я сейчас тебе скажу, Возможно, ты меня ударишь по лицу. Но всё равно тебе скажу. Держать в себе я это боле не могу. Хочешь – нет, а хочешь верь мне, Но я сейчас под властью проведенья… Сам не отважился бы я, Но был услышан мною глас, Что должно мне… И вот… я сделал этот шаг! А иначе… как? Знай, Полоний, что все мы у судьбы в рабах! Судьба, Полоний, рулит всем, судьба. Пред нами цели ставит! Внимания к себе не привлекая. Никто как я, учёный муж, Всецело утверждать берусь: она всем правит! Безмолвно нам отдаёт приказы! На муки обречён тот, Кто ей не станет подчиняться!!! Так-то… И вот сейчас… речь поведу я о прекрасных людях: Тебе, себе… и о твоей дочурке… Полоний, я в Офелию влюблён! И вот пришёл к тебе… просить руки её! Я вижу удивление в твоих глазах! Себя ты спрашиваешь: «Как? Как этот седовласый господин Сей юной розе себя в мужья мог предложить?» Но знай, Полоний… На всё божья воля! Полоний, моим словам навстречу, Открой свой разум. И сможешь ты тогда постичь Весь проведенья замысел! Знаю, прозрение твоё не за горами, Ведь не с пустыми я к тебе пришёл руками. Чтобы слова свои мне делом подтвердить. Велит судьба, Полоний, мне ва-банк пойти! Друг друга знаем мы не первый год. И вот сейчас… Готов, Полоний, я открыться пред тобой. В одном из наших разговоров, Ты посмеялся надо мною. Помнишь, Полоний? Мол: «Не умеешь гальки превращать в алмазы, И золота секрет за столько лет не разгадал ты». Согласен, справедлив был твой упрёк. Но вот… и вот!.. Полоний, дело в том, что после стольких лет, Что был я у науки в рабстве Сумел открыть я всё же формулу богатства! Скажу тебе, как будущему тестю по секрету. А я не сомневаюсь в этом. Что я уже, Полоний, сказочно богат! Богаче может… даже короля!!! А в подтверждение слов моих, Вот… на этот камушек взгляни!.. Через какое-то время Горацио удалось всё-таки справиться со своим волнением. И его речь стала размеренной и гладкой. Было видно, что говорит уверенный в себе человек. Полоний не знал прежде такого Горацио. А ещё Полоний был очень удивлён самому себе… потому, что он стоял и внимательно слушал весь этот бред, что сейчас нёс учёный муж. И о его любви к Офелии и всё остальное бла – бла – бла. Но что-то ему подсказывало, что надо дослушать своего неожиданного гостя до конца. И вообще, сейчас происходило что-то до селe для него необычное: к нему сватались! Его дочурку хотели взять замуж! И эта ситуация потрясла его. Его девочка выросла! А Горацио сейчас блефовал. Никакой формулы богатства он не открыл. Просто поддавшись искушению и неожиданно проснувшейся в нём жадности, он благополучно, уже, распродал большую часть содержимого тех бочек, которые доверило ему его величество. Товар шёл «на ура!» И Горацио уже действительно был, конечно же тайно, одним из самых богатых горожан! Но тут перед ним в один из дней, когда он пришёл в себя в перерыве между принятием лекарства, встал вопрос: «А где же большая часть содержимого бочек?» Горацио пришёл в полнейший ужас от одной мысли, что ему придётся держать ответ перед королём! И что он скажет королю? И у Горацио созрел план – бежать! Бежать как можно скорее и как можно дальше, чтобы руки короля не смогли бы его там достать. И он знал только одно такое место на земле – это Америка!!! А пока чтобы прикрыть себе «зад», на всякий пожарный случай, Горацио, ведь он был как-никак великим учёным, решил восполнить недостающее количество «лекарств» другими веществами. Лекарство в виде белого порошка он (тогда этого слова ещё не знали) разбодяжил мукой, а лекарство в виде сушёной травы он перемешал с измельчённой листвой из своего палисадника. «Лекарством» из третьей бочки он решил пока не торговать. А по прошествии некоторого времени Горацио сделал, уж так само собой получилось, ещё одно великое открытие в медицине. Оказалось, что авторитет его лекарства в народе был настолько велик, что люди, лечась мукой и измельчёнными листьями из его палисадника, также благополучно продолжали вылечиваться от всех болезней. Сначала это поставило Горацио в тупик, но потом, хорошенечко пораскинув мозгами и проанализировав эту ситуацию, он понял, что открыл новый метод в лечении людских заболеваний! Этому новому методу лечения в медицине Горацио, конечно же, дал своё имя. Но «Эффект Горацио» как-то не прижилось. А потом и вовсе ушло из медицинских терминов. И врачи всего мира впоследствии стали называть этот метод просто «эффект плацебо». А сейчас… сейчас Горацио во всю окучивал Полония. Он прекрасно понимал, чтобы благополучно эвакуироваться ему нужен план прикрытия, и он разработал этот план! Ведь не зря же он был учёным! План – это женитьба на Офелии и последующее свадебное путешествие, из которого он и не собирался возвращаться. Следуя своему плану, он пришёл к Полонию и стал его сейчас обрабатывать. Да, Полоний, у короля ты в фаворитах! И титул твой высок! А что, скажи на милость, будет с тобой потом? Сколь долго сможешь ты ещё Отвешивать поклоны? Надеюсь, в пояснице боль тебе уже знакома? Когда состаришься, На кой чёрт будешь ему нужен? Ещё год-два и ты ему наскучишь. Не надоело ль пресмыкаться? И от чужой зависеть воли? А вдруг в измене заподозрит он тебя? Тогда по шее чик тебя… топориком… Полоний, я человек достойный. Отдай Офелию мне в жёны! Да, я не герцог и не барон, но что с того? Туда, куда её я увезу, На титулы, пардон, плюют!!! В Америку лежит наш путь! Там нет королей, там всяк себе хозяин! Клянусь, Полоний: добрым буду тебе зятем! С деньжатами моими, хваткою твоей… Я верю: ждёт, Полоний, нас успех! А что здесь в перспективе у тебя: Больную спину гнуть на короля? А наш сырой, холодный воздух?.. Вреден для здоровья нежной розы. А там, куда мы уплывём, Где в счастье с нею заживём, Много тепла и солнца. Фруктов сладких, сочных! И для внучат твоих полезно это будет очень! Там для людей смышлёных таких, как ты и я… Я от людей не раз уж слышал: райская земля! Решайся, друг, иль под конвоем к королю веди меня… Или с Офелией благослови наш брак! Но только знай: Офелию твою Счастливой сделать я смогу! Не пожалею жизни за неё!!! Теперь… твой приговор я выслушать готов… Полоний был в шоке, он ни за что бы не смог предположить с каким делом к нему явится Горацио. Он мог бы предположить всё, что угодно, но только не это!!! Полоний был настолько в шоке, что его мозг был как бы парализован от того, что он сейчас услышал. И всё же, где-то, в глубине его мозга сохранилась способность к осмыслению всего сейчас происходящего с ним. И это помогало ему делать умное лицо. Но вот шок стал проходить и ему на смену пришёл гнев! И если Полоний не спешил его обрушить на Горацио, то лишь потому, что он давно знал этого старого мудака. И вот просто так, со зла, надавать ему затрещин и пинков он не мог. Давнее знакомство, старые связи удерживали его от этого. «Видать у Горацио совсем крыша поехала на старости лет», – решил Полоний. Наконец он полностью пришёл в себя… Полоний (в недоумении) – Горацио, сейчас… что это было?.. Я думал… от тебя… как всегда, Услышать речь умного мужчины. А ты что, белены объелся? Влюбился в девочку, Ты что, впал в детство? Горацио, ты нёс сейчас такое!!! Скажи спасибо, что нас было двое. А знаю я, Горацио, что и у стен есть уши… Молись, чтобы ни кто нас не подслушал! Так вот, Горацио, скажу тебе я тaк: Своею речью ты не оскорбил меня. И если вдуматься, В ней даже можно что-то умное найти: Ведь доченьку мою ты с розою сравнил! Так вот, Горацио, коль в твоей речи, Была хоть капля истины, советую: Предстань пред королём и… повинись ему! Другого способа не вижу я, Чтоб искупил ты, старый чёрт, свою вину. Мол, так и так: «Простите, заработался… К вам не спешил с докладом, Что вот на днях я открыл формулу богатства! Король, любимый не взыщи… Теперь вот, всё что нажил за все дни, Принёс к стопам твоим… Смилуйся, отец родной, прости… И если надо наверчу ещё! Лишь дайте свой приказ. Трудиться буду не смыкая глаз!..» И, кстати, камушек… ну-к, дай его сюда. Так-так, так-так… Что… настоящий, не стекляшка? Посмотрим, что на это ювелир нам скажет. Даю тебе, Горацио, три дня. На то, чтоб ты пришёл в себя! Потом уж, друг мой, не взыщи – С конвоем в гости меня жди. Теперь иди ты… восвояси! Уж поздно, отдохнуть мне надо. На этом они и расстались. Перед их расставанием было видно, что Горацио ещё что-то было хотел сказать Полонию, но не стал. Его «программа» на сегодня была выполнена. И Горацио бодрым шагом отправился к себе. А Полоний заметил ещё одну интересную вещь, произошедшую после их разговора. Горацио не отвесил ему перед своим уходом положенных в таких случаях поклонов. Полоний отметил про себя, что с Горацио действительно что-то произошло. Это уже был совсем не тот Горацио, которого он знал прежде. И Полоний подумал, что ему следует получше присмотреться к человеку, которого он (так он считал до его сегодняшнего визита) хорошо знал. Сцена LXXVII Полоний. (в недоумении, задумчивости) «Не знал такого Горацио я прежде. Учёный муж всегда учтив был, скромен, вежлив, А сегодня дерзок! Отдай дочурку в жёны – я богат! (ха! ) Для зятя староват ты, брат. Сдаётся мне, всё это чушь и ересь!!! Козлина старая, похоже, что совсем умом поехал. Но долг велит мне, всё же… этот бред перепроверить. Чушь – не чушь, дружба – дружбой… А служба – службой!.. Хм… и проведение ещё приплёл к своим речам. Он думает, я что: совсем дурак? Мол, так оно ему велело… Блефует. Я же вижу, пень горелый! На кой чёрт старому хрычу жениться? Разве он справится… с молоденькой девицей? Ну, если это дело ему так нравится, Пусть вон своей Матильдой утешается! Ха… Пойду Офелию порадую сим анекдотом. Нет, от Горацио не ожидал такого! Одно лишь ясно: дочка подросла. А значит ждать сватов пришла пора!» Сцена LXXVIII Полоний из своих покоев идёт в комнату Офелии. Он решил поставить её в известность о сватовстве Горацио. Законно полагая, что это в принципе забавная история. Такие истории нечасто случались в их семье. И он решил этой историей развлечь дочь. Полоний – Родная, здравствуй! Чем занимаешься? А хочешь посмеяться? Представь себе, Ко мне сейчас, вот, приходили свататься! Один тебе известный человек, Просил твоей руки! Я отказал ему, ведь он совсем старик! Ни титула нет у него приличного, ни дома. Лишь что-то плёл он про свои «мильоны…» Мол, он богаче короля… на сей день… Я указал ему на дверь. Офелия – А кто он, папа, не томи, скажи скорей? Я понимаю так, что он не отпрыск королей? Иначе ты бы не посмел На руку претенденту указать на дверь? Полоний – У королей на брак совсем другие планы. Им подавай принцесс, И лучше бы с приданным. Горацио, учёный муж. Горацио просил твоей руки! Скажи, Офелия: ну как тебе такой жених? Ведь мы почти с ним одногодки, Ему, наверно, тоже сороковник? Я думаю, что для него – ты юная совсем ещё. Да уж: седина в бороду – бес в ребро! Твердил мне о своей любви к тебе, Плёл что-то о своём богатстве… Хотя не глупый малый он, Учёный, кто его знает… Cцена LXXIX И вдруг Полоний ушёл в размышления над словами Горацио. И эти мысли потихонечку завладели всем его разумом, а потом и всем его существом. И вдруг Полоний увидел в комнате ещё одного человека… Человек сразу же показался ему очень знакомым. Достаточно было одной секунды, чтобы Полоний узнал в нём себя!!! «Полоний» ходил по комнате, размахивая руками и всякими жестами старался придать большей убедительности своей речи. Эмоции завладели его лицом. А эмоции тут же превращались в какую-нибудь маску на лице «Полония». То в маску, олицетворяющую собой алчность, то жадность, то корыстолюбие. Полоний же от овладевшего им страха стоял не шелохнувшись, боясь обнаружить себя. И тут Полоний вспомнил про дочь: «Офелия!!!» – от страха за неё он за секунду покрылся холодным потом. Но он не мог к ней броситься. Всё его тело как бы одеревенело. И всё, на что он оказался способен, это лишь повернуть свою шею и краем глаза взглянуть на дочь. Девушка стояла в задумчивости у окна, тоже погружённая в какие-то свои мысли. По её виду было понятно, что она даже и не подозревает, что вместе с ними в комнате находится кто-то ещё. Это успокоило Полония. И тут он понял, что кроме него их гостя больше никто не видит и не слышит! Он вдруг осознал, что видит то существо, которое живёт внутри него. Он понял, что видит свою суть!!! И Полоний стал вслушиваться в то, что говорит его гость. А «Полоний» всё говорил и говорил, продолжая убеждать Полония более серьёзно отнестись к словам Горацио. «Полоний» «Быть может, вдруг, успехом Увенчался его труд?.. И научился наш Горацио (ха!) Зашибать деньгу?.. Ай да Горацио, ай да плут! Быть может, вот… сидит там у себя сейчас, Гребёт деньгу лопатой! А наш король про это ни чего не знает! Постой, постой, Полоний. Как-то не к месту ты вспомнил короля. Он в шоколаде, а вот твоя судьба, Детей судьба пока ещё не так ясна… Я вижу дело так: Горацио не идиот. Никто не смеет так назвать его! Ко мне пришёл он с чистою душой – Я видел это по глазам его. Нет… не просто ему было, Себя родимого в руки мне отдать. В глазах его была надежда. Быть может, мне надежду эту… оправдать? Не зря ж сказал он про судьбу, Когда бубнил мне речь свою. Мол, проведенье указало путь ему… Что ж, он учёный человек, По более меня знает: «Судьба, Полоний, рулит всем судьба!» А может заливает? С недавних пор я чую, Что-то в воздухе витает… А часом муж учёный ничего ль не затевает? И как теперь намерен он… Своим распорядиться состоянием? Приставить, может быть, К Горацио мне соглядатаев? Сказать такое: «Я богаче короля!» Совсем учёный потерял наш страх! Не метит ли Горацио наш в олигархи? Возьмёт и власть потом под троном расшатает!.. История вся эта начинает дурно пахнуть… Крамола и измена!!! Вот как это называется! О, боже! боже! Чего же медлю я? Скорей бежать!!! Бежать!!! Спасать страну и короля!!! Так-так, так-так… А если… для начала… пусть он меня, Сначала компаньоном сделает своим! Предъявит мне, так сказать, плоды трудов своих… А что касается Офелии, Там видно будет, поглядим…» Сцена LXXX На этом его размышлении о случившемся прервала Офелия. С серьёзным лицом она обратилась к отцу. «Полоний» исчез. Он снова отправился туда, откуда и явился, а именно в глубины мозга Полония. Увлекая за собой остатки его совести… Офелия – Любимый мой отец! После того, что я услышала, И я хочу тебе открыться. Не в силах больше я, С бедой своею от тебя таится… Полоний – Да что ж за день такой сегодня? Все в чём-то мне хотят открыться. Похоже, я в каком-то, сне дурном. Когда же я проснусь? Когда же это прекратится? Что ж… слушаю, Офелия, тебя. Доченька любимая моя. Давай, порадуй своего отца... Офелия – Отец, дочь неразумная твоя… Влюбилась в Гамлета, И от него же понесла… Сама не понимаю, как со мной, Такое вдруг случилось? Всё было как в тумане: Вдруг… в его объятьях очутилась. Лишь помню перед тем как… Стоял он на коленях предо мною. И пылко о любви cвоей мне говорил. Когда очнулась вдруг – в постели мы лежим… Сказать, что Полоний был в шоке, раздавлен обрушившийся на него новостью – значит ничего не сказать. Его дочурочка, его Офелия, смысл его жизни попала в беду! Попала в сети этого гнусного пьяницы и развратника: «Мало ему уличных девок!!! Мало ему женщин из борделей!!! Так, поди ж ты, подавай ему непорочное тело!!! Подавай ему незрелую, юную душу на поругание. Да!!! Да!!! Тысячу раз был прав Клавдий отправив этого негодяя в Англию на муки!!!» – негодовал в душе Полоний. Но вот он уже «пришёл в себя», сказались годы суровой службы у королей. Полоний «взял себя руки». Над его единственной, любимой доченькой нависла беда! И его мозг снова хладнокровно заработал: « Надо спасать дочь!!!» Полоний – Я чувствовал, я знал, Что когда-нибудь к мерзавцу этому. Ты попадёшь, моя родная, в сети! Я видел, как глаза его всегда горели, Когда он на тебя смотрел. Что ж, он опытный охотник, Ты ж, дитя ещё совсем!!! Кобель, развратник искушённый! Всеми пороками с рожденья наделённый! Что ему стоит жизнь сломать чужую? Прелюбодей, ловкач с душой пустою!!! Полоний выговорился, и ему стало немного легче. Прости, родная, что от дьявола, В обличии принца, Не смог я уберечь тебя, В том, что случилось, и моя вина. Полоний негодовал. Но он понимал, что этого мало. Тут нужен был какой-нибудь план, а лучше хороший план, чтобы достойно вытащить дочь из этой сложнейшей ситуации, в которую она, а значит и он, попали. Мозг Полония бешено работал, просчитывая в секунду тысячи вариантов. И с каждым новым вариантом он всё отчётливее понимал, что всё не то. Не то!!! Как… вдруг! Вдруг перед Полонием возникла фигура Горацио. (далее с надеждой в голосе) Родная… а… как… ну, это… Как ты догадалась? Что это… в положении теперь? Быть может, обозналась? Давно уж я живу на этом свете. Мне всякие истории знакомы. Одна другой прикольней… Бывает так: Что тешит мыслью женщина себя, Что на сносях она… Потом вдруг выясняется, Что это от капусты её пучит. Что это от капусты ей так живот раздуло. А выйдут ветры из её чрева, И вот она уж – не беременна! Быть может, выводы ещё нам делать рано?.. Офелия – Ах, папа, была б я рада, Если б в капусте всё дело было. Вот уже неделю, как меня тошнит. Служанка наша, Меркель, говорит, Что это верный признак… И с ней всегда такое происходит, Когда от господа подарочек приходит. Полоний – Так вот, что доченька: В жизни всякое бывает. Порою человека такие беды постигают! Так жизнь его… нагибает, Что человек ломается напополам. Был человек, а вот уже он хлам. Я так тебе скажу: то, что с тобою приключилось, Моя родная, это – Не смертельная болезнь. Всё образуется, ты мне поверь! На то и дева ты, чтобы однажды оказаться, В такой вот ситуации. А Гамлет что? Он никогда не стал бы тебе мужем. Он принц, ему для брака, Королевский титул нужен. Так вот… Из положения нам надо как-то выбираться. Я думаю, что предложение Горацио, Теперь нам будет кстати… Да, очень будет кстати! Он говорил, что при деньгах и тебя любит. А если вдуматься: то в жизни, Что ещё нам нужно? Конечно, он не Гамлет ни лицом, ни телом, Но нам сейчас до этого нет никакого дела. Сейчас всего важнее, Что он просил твоей руки. Ну что ж, Горацио: так тому и быть! Да разве ж час тому назад, Я мыслить мог, что нам его послало… Проведение само! Я час тому назад сказал ему, Чтоб он пошёл проспался. Теперь же так скажу, что ты, Горацио, попался! Я дал ему три дня, по дружбе, Чтоб он опомнился. Чтоб мне потом, по долгу службы, Не надо было б к королю, Тащить за шиворот его. Теперь же всё наоборот! Нет боле никаких трёх дней! Венчаться надо вам, родная, поскорей! Я так всё раскручу, я так всё заверчу! Готовься, доченька, скоро к алтарю! Сейчас немедля спать, спать, спать!!! Иначе лопнет голова моя… А завтра, поутру, Горацио я нанесу визит! Я думаю, что сам король, Ваш брак благословит! Так вот что, доченька моя, Иного выхода не вижу я. Согласна ль, каков тебе мой план? Офелия – Ах, папа, Я всецело полагаюсь на тебя. Полоний – Ещё он говорил, что увезёт в Америку тебя! Что там тепло, там райская земля! А может всё и к лучшему? Кто его знает… Ну всё, ну всё. Я спать, родная. Сцена LXXXI Открытое море. Корабль. Гамлет уже проснулся и пытается с бодуна в очередной раз осмыслить всё, что накануне с ним произошло. Ближе к полудню. Гамлет «Да, жалко пацанов. А Клавдий замышлял, чтоб было всё наоборот. Я должен был бы на галерах гнить Или в хлеву, или на псарне жить!!! А он бы преспокойно жизнью наслаждался. Вот то-то его глазки удивятся, Когда увидит он меня, на месте соглядатаев! Быть может быть его тогда «Кандратий» хватит! Да, к скорпиону будет первый мой визит. Посмотрим, что он вдруг заверещит. Когда живого, невредимого меня увидит. Поймёт ли он, что карта его бита? Да-да, всё сходится. Он понял, что я знаю, Как он отца отправил на тот свет! Он полагал: я следующий его клиент. Его письмо – то мой билет в один конец. Воистину, наш Клавдий мастер грязных дел. Меня увидев сразу он поймет: близка развязка… К концу подходит затянувшийся спектакль. За шкуру крепко будет биться он свою, Как зверь, что загнан в западню. Я верю, провидение решит. Кто прав из нас двоих! Я или он – другого нет решения! Он или я – вдвоём нам в этом мире тесно!!!» Потом он находит в себе силы встать, подходит к двери каюты, открывает её и какое-то время дышит, наслаждаясь свежим морским воздухом. Потом обращается к проходящему мимо него матросу: Гамлет – Скажи-ка, братец, скоро ль Дания? С ней, как с невестой, жду свидания! Матрос (радостно) – Уж завтра в это время. Я буду, принц, в своей родной таверне! На датском милом берегу… Прибудем завтра, поутру. Ох, и гульну! Гамлет – Отлично! Ну, что ж, За весть добрую твою, Давай входи, вина налью! Таким образом Гамлет нашёл себе собутыльника, чтоб было с кем поговорить и развеяться. Сцена LXXXII Покои Горацио. Стук в дверь. Служанка спешит открыть. На пороге стоит взволнованный Полоний. Не спрашивая разрешения, он входит. Ему не по себе… На посту первого министра он привык повелевать и отдавать приказы, а тут, вдруг, надо с неровней себе договариваться. Но план есть план. И это план «А», плана «Б» у Полония нет. А это значит, что у его визита к Горацио, у его дела к нему, должен быть только один исход… Полоний (разведка боем) – Привет, зятёк! Теперь к тебе с визитом я! Горацио, мне помнится вчера. Об этом именно ты речь со мною вёл? Ведь породниться ты хотел со мной? Так вот, Горацио. Вчера я был другими поглощён делами. И трудно было сразу мне понять Всё до конца… что ты хотел сказать. Но думаю, что суть я всё же уловил: Ты, доченьки моей руки просил. Горацио, прошу! Слова свои вчерашние сейчас мне подтверди, Чтоб мог понять: на верном я ль пути? Горацио – Полоний, приветствую тебя я в моём доме! Да, именно всё так! С Офелией хочу вступить я в брак! Если б ты знал, как велико моё желание. Назвать тебя, Полоний, папой! Под всяким словом, Что тебе вчера сказал я – подпишусь. Хоть кровью! Полоний, я человек достойный. Офелию твою люблю! Да что люблю – боготворю! Одна теперь цель в жизни у меня: Чтоб счастлива со мною дочь твоя была! Полоний – Горацио, любовь – всё это очень важно. Любовь всего превыше! Но на семью, pardon, нужны деньжата. Горацио, ведь я же не придурок полный. Я помню, слышал от тебя вчера такое, Что ты богаче короля. Ведь это же твои слова? Понять тебя, конечно же, могу. Вчера был в возбуждении ты… Но ты не мог бы уточнить, Что ты имел в виду, Когда поведал тайну мне свою? Поверь мне: на тебя я не обижусь, Коль скажешь вдруг сейчас, Что ты вчера мне всё наврал. Что это выдумки твои. Вот только с камушком как быть? Его проверил я, он настоящий!!! Горацио, что всё это значит, что происходит? Богатство это вот твоё, оно какого рода? Не стану ль я подельником твоим, Когда с тобой союз мы заключим? Ведь речь идёт о чести. Может даже жизни моей дочки! Горацио, в порядочность твою хочу я верить очень! Я помню также, ты вчера сказал: «Я человек достойный!» Так как, Горацио, чему мне верить можно? Горацио – Полоний, верь всему, что я тебе вчера сказал! Полоний, я не на йоту не соврал. Ни о своей любви к Офелии, Ни о своих делах. И вот сейчас, глядя тебе в глаза, Хоть сотню раз могу ещё сказать: Да, я богат, я сказочно богат! Богатство нажил честным я трудом! Ни день, ни год трудился вот за этим я столом! Вникая в суть вещей, я в формулах погряз… И вдруг однажды – раз! Свершилось чудо! И стали гальки превращаться в изумруды, В бриллианты! Я научился превращать речные камушки. А золото варю я из муки – Настолько формулы мои сильны! Тут к Горацио подошёл его кот. Он стал тереться о ногу Горацио и жалобно мяукать, прося еды у хозяина. Горацио на это дело немедленно отреагировал. Кота кормлю я специальными растворами, И вот теперь кот мой срёт жемчугом! Да, Полоний, да. Сейчас наука сильна, как никогда! И если есть за мной вина, то только в том, Что по богатству короля я превзошёл! Я так решил: всё нажитое – моя награда. За годы, что не вылезал из Ада!!! За мой великий тяжкий труд! На том стою. А королям, как не было, Так и нет дела до меня. Ведь я же им не друг, не брат… Всю жизнь свою в нужде я прожил. С их стола не получил ни крошки!!! Я никому и ничего не должен!!! Мне провидение велит: Им тем же отплатить! Его величеству ничем я не обязан. На службе королям здоровье всё своё истратил. Теперь за всё хочу я получить свою награду! Свою долю… Чтоб боле не зависеть от чужой мне воли! И мне плевать: прав я иль не прав!!! Кто мне судья? Кто может лучше меня знать, Что мне выпало на долю? Ответ держать велит мне небо, Только пред самим собою. Судьба даёт нам шанс – Мы упустить его не вправе. Полоний, бери меня в зятья: не прогадаешь! Хотя не знаю. Может полезней было б для тебя, Со всеми потрохами сдать меня… королю? В надежде долю получить потом свою! Но, я думаю, ты знаешь его щедрость… Его жадность!!! Так что, скорей всего, В знак благодарности Вполне ты можешь лишь на одно рассчитывать, Что имя он помянёт твоё… потом В какой-нибудь своей молитве. Возможно… Я думаю, что мысль мою тебе понять несложно? Полоний, если сейчас с тобою заключим союз. И в знак союза, руку дашь свою. И той рукой пожмёшь мою. Открою тайну я тебе свою! Открою свой тайник я пред тобою. Чтоб взгляд насытился твой в волю, Златом, каменьями и жемчугом! Всё это бросить я к ногам Офелии готов. Полоний – Горацио, вот тебе моя рука! Да что рука! Дай обниму, зятёк, тебя! Они обнимаются. Затем Горацио берёт подсвечник с горящей свечой и делает Полонию знак, чтобы тот следовал за ним. Он ведёт его по ступенькам вниз. Он ведёт его в свой подвал, в котором они и скрываются. Через какое-то время они возвращаются из подвала. У Полония лицо чем-то очень потрясённого человека. Наконец, он приходит в себя. Полоний (ликует: его операция прошла успешно, «дело в шляпе!») – Да, Горацио, ты муж достойный! Теперь могу быть за Офелию спокойным! (далее очень вкрадчиво) Хотя вот, если тебе всё честно рассказать, Мой милый зять. Вот то, что я сейчас с тобою разговор веду: На что, мол, будешь содержать семью? Так к этому Офелия, поверь мне, Не имеет никакого отношения. Эт всё мои, отцовские переживания. Всё это хлопоты отцовские мои. Я должен быть уверенным, Что во все дни, Что дочь моя с тобою проживёт, Достаток будет охранять, Ваше семейное гнездо. Офелия ж, когда я передал ей предложение твоё, Что, мол, хочешь в жёны взять её, Мне сразу так сказала: «Папа, я его женой быть буду рада! Он человек достойнейший, Самый порядочный из всех, кого я знаю! Я быть его женой мечтаю! И то, что он имеет средства на семью, Лишь подтвердит теорию мою, Что с ним не пропаду. Но, папа, не в деньгах ведь счастье, – Вот, прям так она и сказала, – Его любовь ко мне – вот это главное! Вот это настоящее богатство! Его приму я всей душой, Ему я буду верною и любящей женой!» Дальше Полоний перешёл уже на деловой тон. Так вот, Горацио, дел много, я побегу. Готовься, завтра – к алтарю! Сегодня ж вечером ждём тебя в гости. Ну, скажем, в часиков так восемь. Сегодня у вас будет, так сказать, помолвка. Чтоб было всё, как у людей! Отпразднуем по полной! Горацио – Полоний, есть просьба у меня к тебе такая, Как свидишься с Офелией, так передай ей Кольцо вот это с чистым бриллиантом, В знак моей любви. До вечера, Полоний! Папа, жди! И не подумай: не стекляшка! Полоний – Зятёк, родной! Зачем ты папу обижаешь? Горацио давно разработал свой план, и всё ждал удобного случая. И когда король отправил Гамлета в Англию, Горацио понял: его час пробил! Более удобного момента для претворения своего плана в жизнь ему трудно было и представить. После его последней встречи с Полонием всё завертелось и закрутилось под чётким руководством Полония. И к тому моменту, когда нога Гамлета вновь ступила на Датскую землю, дело было сделано. Свадьба прошла благополучно и молодые отбыли в свадебное путешествие. Они намеревались первым делом посетить Британию, провести там несколько дней и обязательно осмотреть достопримечательности Солсбери. И ещё им очень хотелось полюбоваться шпилями Кентерберийского собора. О том, что они потом не собирались возвращаться в Данию, а уже на английском корабле отправиться дальше в Америку, не знала даже Офелия. Знал только Полоний. И, конечно же, они ничего не знали о карантине, который установил Английский монарх для датских кораблей… Корабль, на котором Гамлет прибыл в Данию, вошёл в порт к полудню. А ранее, этим же утром, Горацио и Офелия отплыли в своё последнее, и как потом окажется, роковое путешествие. Сцена LXXXIII Mortal Kombat. Сойдя на берег, Гамлет, переполненный гнева, сразу же отправился в замок к королю, намереваясь сказать ему в лицо всё, что он о нём думает и раскрыть матери всю правду о гибели её мужа, прежнего короля Дании и его отца. Гамлет был уверен, что его мать после всех предоставленных ей доказательств встанет на его сторону и они вместе они покончат с Клавдием. А король в это время в своих покоях прибывал в отличном расположении духа. Он мирно отдыхал в своём любимом кресле в обществе своей супруги после тяжёлого, сурового, но непродолжительного поединка с достойным его величества противником, которого король, несмотря на всё его коварство, всё-таки сумел одолеть и прикончил одим махом! Завтрак был повержен! Он капитулировал перед Клавдием и был им заточён в подземелье под названием желудок его величества. Также Клавдию прибавляли хорошего настроения и положительных эмоций всякие картины ( которые теперь постоянно возникали в его в голове, стоило ему только вспомнить о Гамлете) из его теперешней так, по крайней мере, он полагал нелёгкой жизни. Полной невзгод, безмерного физического труда и всевозможных лишений, коими так богата жизнь простолюдина! То он видел его за плугом, распахивающим поле и обливающегося при этом седьмым потом, то в свинарнике, убирающим кучи дерьма за свиньями и по уши в этом самом дерьме, то в кузне, где Гамлет поднимает тяжеленный молот, от которого у него развязывается пупок и кишки из утробы гадёныша высыпаются на землю! О, да, придурок подыхает в муках! От этой картины, где Гамлет подыхая «любуется» перед смертью на свои кишки, его величеству особенно хорошо и тепло становилось на душе. И ещё много разных таких же приятных его сердцу картин и картинок возникало в голове у Клавдия, стоило ему только подумать об этом: уроде, дураке, кретине, мерзавце и подонке Гамлете. Старость, а вместе с ней и всякие болезни, также капитулировали перед его величеством. Это случилось сразу же после того, как в его руках оказалось волшебное лекарство, добрую порцию которого он уже принял, конечно же, втайне от королевы сегодня перед завтраком. С убытием Гамлета на муки в Англию в жизни у Клавдия, наконец-то, всё наладилось. И она, жизнь, обещала ему лично сразу же после того, как он в очередной раз принимал лекарство, быть: долгой, доброй, счастливой и приятной во всех отношениях. От всей этой эйфории, в которой прибывал Клавдий и которая его сейчас просто распирала, он рассмеялся, и это не ускользнуло от внимания королевы. Она вообще не узнавала своего мужа в последнее время. От прежнего человека, за которого она выходила замуж, практически ничего не осталось, кроме седых волос, бородки, усов и мешков под глазами. А во всём остальном Клавдия как будто подменили. Теперь он всегда был весел, бодр, энергичен. Постоянно делал ей комплименты и прибывал в хорошем расположении духа. Поначалу всё это ей очень нравилось, она даже чувствовала, как часть его новой энергии передаётся и ей. И теперь, когда Клавдий был с ней рядом, у неё тоже всегда было хорошее настроение. Но вот некоторые особенности в её «новом» Клавдии её стали утомлять. Вначале, когда неожиданно проснувшаяся в муже энергия стала повелевать ему каждую ночь исполнять свой супружеский долг, она была счастлива. Но, когда муж вознамерился отдавать ей этот самый «долг» ещё и днём, королева пришла в ужас: «Как? Опять раздеваться, а потом опять делать причёску и краситься? Нет!!!» Она была категорически против. А когда Клавдий, войдя в её положение, предложил ей делать это не раздеваясь, а как «это» делают собачки, тут уж королева так вообще испытала полнейший шок. Она тут же объяснила Клавдию, что она не простолюдинка и вообще: «Я никакая-нибудь там… Я приличная женщина! И Гамлету с собой я такого делать тоже не позволяла!» – на этом инцидент и был исчерпан. Хотя, по поведению Клавдия она понимала, что он отстал от неё только на время… Неожиданно идиллию прервал дворецкий. Он вошёл быстрым шагом и уже было хотел открыть свой рот, чтобы доложить о прибытии Гамлета, как тот сам, ворвавшись в покои Kлавдия, оттолкнул дворецкого в сторону и весь полный гнева предстал перед королём. Увидев его тот сразу понял: «Быть беде!» Королева же, наоборот, улыбнулась своему сыну радостной улыбкой: улыбкой любящей матери, которая соскучилась по своему ребёнку. Клавдий сказал ей, что Гамлет неожиданно решил развеяться и отправился проведать их английского родственника, его брата короля Артура. И королева была рада, что её сын благополучно вернулся. Но Гамлет не обратил на улыбку матери никакого внимания. Казалось, что он даже не заметил её присутствия. Он весь был в гневе. Он сразу же набросился на Клавдия. Он был его жертвой. Гамлет – Привет тебе, король «великий»! Ну что, не ожидал меня уже в живых увидеть? Ты ловко на меня расставил сети. Не ожидал меня живым уж встретить? Отправил в Англию, с секретным поручением! А весь секрет был в том, Чтоб на меня накинули там петлю. Чтоб сделали там из меня раба. А у раба не стоит жизнь гроша!!! Чтоб сдох я там бы поскорее. От тяжкого труда, болезней, От тяжёлой доли… У короля Английского в неволе!!! Но Англии король, Намного благороднее тебя! Он сразу понял: «Это – гнусная игра!» Он раскусил тебя!!! И в гневе за мерзкие твои проделки. Велел сжечь на костре, Твоих двух офицеров. Что ты приставил соглядатаями ко мне! Они сгорели, Клавдий, по твоей вине!!! Король был в шоке. Он понимал, что в таком возбуждении Гамлет очень опасен. Немного придя в себя он истерически, во всё горло, закричал: «Стража!!! Стража!!!» – вошли два королевских офицера и встали за спиною у Клавдия. Тут в событие вмешалась королева. По её лицу было видно, что она совсем не понимает того, что происходит. Эмоции подняли королеву с кресла. Королева – Да что тут происходит, Клавдий? Ведь ты сказал мне, что наш мальчик Отправился немного поразвлечься? Мол, по морю истосковалось его сердце, Ещё он короля Артура хочет навестить И с ним поговорить за жизнь! Только сейчас Гамлет, выговорившись увидел в комнате ещё и мать. До этого перед его глазами как будто был туман. И только в просвете этого тумана он видел Kлавдия. Гамлет бросился к матери, обнял её и страстно заговорил: Гамлет (страстно) – Ах, матушка, любимая моя! Прости, что я держал в неведении тебя. Здесь, в Эльсиноре, Страшные дела творятся! Берёг я твоё сердце, мама. Ведь если б ты узнала… Всю правду, мама, ты узнала, Об этом человеке. Нет, не человеке – скорпионе! Который ради власти и короны, Убил своей рукою брата, короля. Тебя лишив тем мужа, а меня – отца, Боюсь, что ты сошла б с ума! Когда же понял он, что правдой я владею, Решил со мной покончить поскорее. С письмом секретным, полным фальши Меня отправил он к владыке Англии. К Артуру просьба лишь одна была: Чтоб он в рабах оставил у себя меня. Но провидению угодно было, Чтоб планы этой жабы провалились! И вот стою я пред тобой живой, А мой конвой… Сгорел он, мама, на костре, живьём. Клавдий После того как королевские офицеры встали за спиною Клавдия, он немного осмелел. – Гертрудушка, всё это ложь и бред!!! Ах, Гамлет сын, в своём ли ты уме? Что за комедию ты тут устроил? Смотри, как мать свою расстроил. Не ведаю ни о каком письме. Артуру ничего я не писал. И брата я не убивал!!! Письмо, письмо… Да было ли оно? Всё это, Гамлет, твоя пьяная чушь! Гертрудушка, я доказать берусь, Что лжёт твой сын! Я никого не убивал!!! Письма Артуру не писал!!! Любовь моя, Тогда в его слова поверить можно будет, Когда мы то письмо добудем. Когда прочтём его, а до тех пор, Бессмысленнен весь этот разговор! Всё это бред его башки больной. Пропил, Гертрудушка, он все мозги свои! За сотню метров от него разит. Тунеядец, паразит! Клавдий был доволен собой и имел вид победителя. У королевы же было «раздвоение» мозга. Она была в шоке от всего происходящего, она ничего не понимала, она была в полном замешательстве. Королева не знала, на чьей стороне ей быть. Обвинения Гамлета в с сторону Клавдия были очень серьёзны, но бездоказательны. Гамлет – Ах так вот?! Ты думал, что ниже пояса нанёс удар? Та вот что, Клавдий, теперь ты проиграл!!! По полной, Клавдий, ты попал. Ты говоришь: «Письмо?» Да вот оно! Я подменил его и сохранил его! Возьми-ка, матушка, прочти. И враз откроются глаза твои! В этом письме он сам себя изобличает. Такие как ты, Клавдий, На плахе жизнь свою кончают!!! Гамлет отдаёт в руки матери письмо, написанное Полонием под диктовку Клавдия. После того, как письмо прочитано, оно выпадает из обессиливших рук королевы на пол. Её лицо застыло и превратилось в печальную маску. Она была подавлена. Мир её мир рушился у неё на глазах… Клавдий подошёл к королеве и поднял письмо с пола. Начав читать его, он через какое-то время повеселел. Его величеству пришла на помощь некая спасительная идея! Клавдий (повеселев) – Гертрудушка, ведь я же говорил тебе, Что я не приделах совсем! И почерк здесь не мой! Сей почерк узнаю. И за Полонием его я признаю. Но… в моём письме, что я писал к Артуру. Просил я у брателло пушек, Чтоб защищать нашу страну родную. А этот гений злой, Полоний, всё исказил В моём письме. Ах мерзавец!!! Вот подлец!!! Эй, там, а ну Полония позвать! Пусть он поведает нам, что да как… Хотя, и так мне всё понятно: Ты, Гамлет, его дочку обрюхатил! И вот отец… в великом горе, Что на весь свет он опозорен, Что ты, его дочурке жизнь сломал, Решил отмстить тебе!!! И вот письмишко накатал, От имени моего… к королю Артуру! (и обращаясь к королеве) Ведь знаешь ты Полония натуру! Он за Офелию с любого спустит шкуру! И даже принцу! с рук не сойдёт такое. Он за Офелию порвёт любого!!! (обращаясь к Гамлету) Вот так вот, сын, любезный мой, От члена твоего – всё и пошло!!! И далее король решил полностью унизить, добить, раздавить Гамлета. Привык не той ты думать, Гамлет, головою, Сам кашу заварил!!! Отца покойного позоришь!!! Теперь виновных ищешь Средь порядочных людей. Да если совесть у тебя? Кобель!!! Клавдий был в ударе. Он сам от себя не ожидал, что может выдать «на гора» вот такую вещь, которая сможет так надёжно его отмазать! Хотя тут, как раз, всё было понятно. Утром он уже принял добрую порцию «лекарства», которое взбодрило его и его мозги. Клавдию было не жалко стареющего Полония. Вокруг него было много молодых, проворных придворных, готовых верно служить его величеству. Готовых на всё… Клавдию было приятно видеть, как он в ответ на обвинения Гамлета, своим ловким наездом на него, ломает всю его атаку на себя. По Гамлету было видно, что он был потрясён тем, что услышал о беременности Офелии. Но эта новость всё же не выбила его из седла. Королева – Гамлет, cын мой, понять я ничего не в силах, Вокруг меня как будто все взбесились! Ты на Клавдия – он на тебя… Опомнитесь, ведь мы одна семья! Ты говоришь, что прежнего убил он короля!!! Но это всё слова, слова… Я знаю ты любил отца! Но обвинение твоё очень серьёзно, За это Клавдий головою поплатиться может. Чем подкрепишь свои слова? Давай, выкладывай всё до конца. Быть может, Гамлет, есть у тебя шпионы? И знаешь ты один такое, Что нам на всё глаза откроет! Сынок, скажи всю правду, до конца… От слов королевы, что у Гамлета повсюду могут быть свои шпионы, Клавдию свело судорогой зубы и кольнуло в копчике. «Вот щенок!!! – пронеслось в голове у Клавдия, – да неужто ли? » – и страх сковал все его внутренности. Гамлет (победоносно, восторженно) – От отца! Вся моя правда, мама, от отца! Однажды дух его ко мне явилcя! На крепостной стене это случилось. После этих слов Гамлета страх, сковавший Клавдию все его нутро, внезапно исчез, также, как и появился. Король стал сначала негромко, а потом и во весь голос смеяться. Он стал ходить по комнате то держась за живот от хохота, то хлопая себя ладонями по ляжкам. При этом между приступами смеха Клавдий негромко, с удовольствием, повторял: «Ох и дурак! Вот дурак!» Да, эту битву он выиграл! Королева никогда не поверит в эту чушь! Иль дух его, иль тень Поведали всю правду мне. Как Клавдий отравил его вином. Под видом, что лечебное оно!!! И в страшных муках умер мой отец. А ты с убийцей поспешила под венец!!! В правдивости слов моих, Нетрудно будет мне вас, мама, убедить. Достойный муж Горацио, Нам всё это может подтвердить! В тот час он был со мною там, Он видел короля! Также как, мама, видишь ты сейчас меня. После этих слов короля накрыл очередной приступ смеха. Клавдий – Горацио! Да где ж его нам взять? Ах, милый сын, он далеко сейчас! Вчера женился он. И с юною женою они сейчас катаются по морю. Я осветил их брак своим благословеньем. Мы хорошо повеселились с королевой! Попутешествовать они решили, В свой медовый месяц. Начать решили с Британского королевства. Там много интересного… Да, Гамлет, сын любимый мой, Вот тебе ещё мыслишка, Так сказать для размышления: Его жену зовут Офелия! Ха – ха – ха – ха! Гамлет – Офелия… Горацио жена? Нет, нет! Своим ушам не верю я! Да что тут было без меня?.. И тут Гамлет впал в ступор. Судьба нанесла ему ещё один удар ниже пояса. А королева видя все эти дрязги решила брать ситуацию в свои руки. Ведь всё, что она смогла понять, так это только то, что два самца борются за первенство между собой… Королева – Мой сын, ведь ты же взрослый человек. Живём мы, Гамлет, в просвещённый век. Ну, как, скажи, могу поверить я в такое, Что дух отца… говорил с тобою? Поверю я, охотно, что видел ты его во сне. Бывает, он является и мне. Но чтоб в свидетели ещё призвать учёного… Мой милый мальчик, что с тобою? Клавдий – Да у него проблемы с головою!!! Весь мозг пропил он свой, дошел до точки. Ведь от него воняет, как из бочки! Гертрудушка, я думаю: Finita La Commedia! Или Commеdy?.. короче: Гамлета пора лечить. Сейчас велю его скрутить, И в подземелье поместить! Потом к нему приставим лучших эскулапов, Пусть его лечат ртутью и пиявками. Ведь ты же знаешь: Гамлета люблю я, как родного. Но в этой ситуации не вижу выхода иного. Он часть сердца моего, моей души! Но, как говорится: C’est La Vie. Клавдий, с облегчением в голосе. Короче, тему эту пора нам закрывать. Полоний что-то не торопится. Велю его я наказать!!! За его дерзость – нет за измену. Возьму да и отправлю на галеры! Это надо же! Какую кашу заварил, Чтобы за доченьку свою отмстить. Какой… какой чудовищный он разработал план!!! А с виду мирный старикан. (и уже про себя) «Или ваще подвергну старика кастрации За то, что провалил су…ра операцию!!!» Гамлет ничего этого не слышал, он был в ступоре, из которого медленно, медленно, но всё же начал выходить. Гамлет – Офелия – Горацио жена? Да вы что все сошли сума? Мы с нею поклялись в любви друг другу. Она была мне как супруга! Быть может, её Полоний силой замуж выдал? Ведь без меня Офелия была Так беззащитна, как дитя. Понять пока не в силах я, в чём его выгода была. Ты, Клавдий, говоришь: «Плывут они к Британским берегам». А знаешь ли ты, Клавдий, Что у нас теперь с Британией война! Её британский нам объявил монарх. Установил он между нами карантин. Сказал: «Отныне датские посудины Жечь и топить!!!» Офелия с Горацио плывут навстречу смерти!!! Офелия, одна ты в целом свете, Кто так была нужна мне!.. Kороль, отец, прошу молю! Вот видишь, на коленях, пред тобой стою!!! Скорей пошли корабль, Самый быстроходный! Догнать, догнать их нужно срочно! Иначе ждёт погибель их, беда! Ведь говорю тебе Артура я слова, Что жечь отныне будет oн наши корабли!!! (и видя равнодушные глаза Клавдия) Прости меня, Офелия, прости… Гамлет был совершенно опустошён… Он так и остался стоять на коленях, сам не замечая этого. Мать, видя горе своего сына, подошла к нему, остановилась подле него не зная, чем ему помочь в сложившейся ситуации… Она явно была в растерянности. Слова Гамлета не убедили её в виновности Клавдия в смерти её прежнего мужа. Но она очень любила своего сыночка. И сейчас, в эту трудную для него минуту, она хотела быть рядом с ним. Вот так она и стояла молча подле него, положив свою руку ему на плечо. Не зная, что она ещё может сделать, в эту минуту, для своего сына. Клавдий же чувствовал себя даже не королём Дании, а королём мира! Он больше не желал слушать того, что несёт этот придурок Гамлет. После всего, что произошло, после всех этих сцен и разборок его самооценка просто зашкаливала. Конечно же, он ничего не будет предпринимать, и никакого корабля вдогонку для спасения Офелии он не пошлёт. Ведь всё, что говорит этот гадёныш и мерзавец, полный вздор!!! Клавдий (он думал что произносит это про себя) – А ты красавец, Клавдий! Утёр нос ловко сопляку. И что не говори, А всё благодаря своему великому уму! На кой чёрт нам теперь Полоний?.. У самого-то ум какой достойный! Король был так доволен собою; так был доволен, что дело приняло для него нужный оборот и он вышел сухим из воды, что не заметил, как он сам у себя вышел из под контроля. Короля накрыла эйфория. Его рука как-то сама собой залезла в карман и… извлекла от туда заветную коробочку с лекарством. И он уже было хотел привычным движением открыть её, как вдруг услышал грозный окрик жены: «Ты, опять за своё?» Королева была так взбешена обманом Клавдия, который пообещал ей больше никогда не употреблять этого лекарства, что одним махом руки, напоминающим хук с низу, мощным ударом ладони выбила коробочку из его рук. Коробочка высоко взмыла в верх. И высыпавшееся из неё содержимое пошло вниз плотным облаком, накрыв лица стоявших близко друг к другу людей: Гамлета, Клавдия и королеву… Сцена LXXXIV В это время за окном появилась ослепительной силы молния. Да такая, что в комнате на мгновение все ослепли. А потом раздался неимоверной мощи гром. Когда люди пришли в себя и открыли глаза, то они увидели стоящего вместе с ними их прежнего умершего короля Гамлета. Гамлет – Отец, отец, тебя я вижу снова! Уж думал, боле мы не встретимся с тобою. Вы видите, вы видите, стоит он перед нами, Как живой? Королева в шоке… Она потрясена случившимся. Она не владеет собой. Королева – О, Гамлет, муж мой!!! Она бросается к призраку в надежде обнять своего мужа. Но она обнимает пустоту, она просто проходит сквозь него и впадает в истерическое рыдание. Клавдий тоже потрясён не меньше всех. И теперь его настроение резко переменилось. Он не понимает, что происходит. Но выходит, что гадёныш прав? Клавдий (в истерике) – Изыди, Сатана, изыди!!! Не подходи, стой, где стоишь ты!!! Не знаю, кто ты, но знаю точно, Что маску Гамлета надел ты на себя И к нам сюда явился, Чтобы покой нарушить наш!!! Сгинь прочь!!! Немедля восвояси отправляйся, Откуда к нам явился!!! Стража!!! Стража!!! Хватай его!!! Хватай его!!!... Стража, те два офицера, которые во время всех этих сцен стояли за креслом короля, охраняя его величество, теперь стояли и дивились тому, что происходит. Они ничего не понимали и лишь видели, что эти трое с кем-то разговаривают. Королева бросилась к кому-то, пытаясь кого-то обнять… Король же приказывает им кого-то арестовать!!! Тень короля Гамлета – Ах, Клавдий, Клавдий, брат любимый мой. Ну вот и встретились с тобой… Куда меня ты гонишь? Сам не знаешь… Ты что не рад мне? Я тень, я дух неупокоенный. Пристанища нет у меня: Скитаюсь я туда-сюда… Хоть дух я, но устал. Такая доля у меня сейчас. Одно лишь знаю я, Не ведая сам, правда, от кого, Что должен быть за смерть свою отмщён. Таков, видать, на небесах закон… Ведь лучше всех ты знаешь, Брат любимый мой, Как жизни я лишён. И как отмщён я буду, Тогда и упокоится душа. И мир живых покинет навсегда. Но… хоть и просил я Гамлета, Чтобы за смерть мою, Он отомстил тебе, поверь, Нет боле у меня такой нужды теперь. Я так решил: пусть дух не упокоен будет мой. Пусть буду я скитаться до конца времён. И как бы не было мне тяжко, Не стану, брат, тебе уподобляться. Поверь, брат: зла на тебя уже я не держу. Чтоб Гамлет руки о тебя марал свои, Нет, боле не хочу. Я свыкся с участью своею. И лишь об одном сейчас жалею, брат, Что не могу обнять тебя. Всё остальное суета… Пока тень короля говорила свою речь, Клавдий всё пятиться и пятился от неё. Совсем не слушая того, что ему говорил «брат». Только и знал, что повторял: Клавдий (со всей яростью) – Изыди, Сатана, изыди!!! Гертрудушка, ты видишь это, видишь? Всё это Гамлета интриги!!! Он заразил своим безумством нас!!! Да так, что видим мы с тобой сейчас. Кого? Да короля, Который сдох давно!!! И черви кости изглодали все его, Которого я – да, да я! Поил отравленным вином. И не жалею я о том. И если б был сейчас в моих руках, Тот с вином кувшин, Я им бы череп тебе размозжил!!! Обнять он хочет!!! Кого меня??? Того, кто с детских лет тебя, Душою всею ненавидел!!! За то, что ты из чрева раньше вышел!!! За то, что ты обласкан был, Судьбою и отцом. За всё, за всё поил тебя, Отравленным вином!!! Я думал, сгинул ты навечно, И наши разошлись с тобой пути! Но вот опять ты предо мной стоишь? Обратно отправляйся в преисподнюю, сволочь!!! Гертрудушка, сейчас же мы немедленно должны Немедля Гамлета и этого схватить!!! Стража, стража, вяжи его вяжи!!! Всё это время тень короля Гамлета пыталась приблизиться к Клавдию, а Клавдий в страхе пятился от неё. И всё это время в комнате, находился кот его величества. Не зная, чем бы заняться, он бродил по комнате туда-сюда. Люди кричали, на повышенных тонах выясняли отношения, а ему до этого не было никакого дела. Вдруг коту приспичило… и он сделал небольшую, совсем махонькую кучку прямо на пол, недалеко от камина. И облегчившись, кот отправился далее гулять по комнате. И тут случилось непредвиденное. Пятясь Клавдий наступил на кучку, поскользнулся и упал навзничь. Падая он затылком ударился о косяк камина. Да с такой силой! что было слышно, как хрустнули позвонки в его шее. Когда голова Клавдия коснулась пола, он был уже мёртв… Кот, в силу своей природы, так никогда и не узнал о своей причастности к смерти его величества. Тень короля Гамлета – Ну вот и всё… Что было предначертано – свершилось… Судьба ему свою явила милость. Совсем не мучился братан, Не то, что я в саду тогда… За то, что сотворил со мною он, Меня отправив в мир иной, Его простил я. Что правда – то правда. Но у небес, видать, на всё свои расклады. В мире моём мне ещё была открыта одна правда: Благодаря мамане нашей, У нас с ним были разные папаши. Кем был сценарий сей написан, Знать нам не дано. Лишь знаем, что в одном флаконе смешалось всё: Отравленное пойло и кошачье дерьмо… Прощайте, как не жаль, Но должно мне покинуть вас. Дух мой боле… не явится вам никогда. В моей истории дописана была последняя глава. Меня ждёт дом мой, небытие… Последнее пристанище моё. Home, Sweet Home. Но знайте, если иногда Вдруг вспомните меня… Вдруг вспомните вы обо мне, То станет там теплее мне. Сцена LXXXV После этих слов тень короля растворилась в воздухе. И снова ярчайшая молния ослепила всех в комнате, а невероятной силы гром до основания сотряс стены замка. От всего этого королева пришла в себя. Она подошла к Гамлету и стала гладить его ладонью по щеке. Гертруда – Скажи мне, Клавдий, Почему мы так шумим, что случилось? Быть может, я перед тобою В чём-то провинилась, И ты свой гнев обрушил на меня? Скажи мне, Клавдий, в чём моя вина? Зачем нам друг на друга гневаться? Кому какая выгода с того? О, милый друг мой, Живём в достатке, всего у нас хватает! Забот не ведаем, не знаем… И куда твой подевался брат? Он мне сказал: Они с Офелией вступили в брак! Клавдий, я чуть не ослепла от гнева твоего. Супруг мой, что вдруг на тебя нашло? Ты своим гневом, милый, Замка стены все сотряс! А ты ведь знаешь, что сыночек наш Уснул недавно… Пойду взгляну – не разбудил ли ты его? Спит ли солнышко моё? Королева подошла к мёртвому Клавдию. Лицо короля всё ещё сохраняло выражение полнейшего потрясения от того, что с ним произошло всего несколько минут тому назад. Она хотела нагнуться и посмотреть, спит ли её сыночек. Но грузная старческая фигура плохо сгибалась. Тогда королева тяжело опустилась на колени рядом с мёртвым телом Клавдия и стала вглядываться в лицо своего сыночка… Не проснулся ли от грома её мальчик? Нежные, материнские чувства к своему ребёнку захлестнули её. Ведь он был сейчас такой красивый и такой беззащитный её сыночек! Королева в порыве материнских чувств легла рядом со своим сыночком, обняла его и стала тихо напевать ему какую-то колыбельную песенку. Гамлету придётся принять, перенести ещё один удар судьбы. Его мать лишилась рассудка. Прежний мир Гамлета был разрушен до основания. Гамлет «Я думал, уж довольно испытаний Я на сегодня перенёс… но вот ещё одно: От Клавдия прощальный в спину мне удар!!! Ах дядя, дядя… в сортире что ли закопать тебя? Рассудка мать лишилась От всего пережитого. Да, повидав такое, Уже не каждый сможет с головой дружить… Гамлет осматривает поле боя. И как теперь нам жить?.. И как теперь нам быть?.. Похоже, что я теперь… его величество. Да разве ж час тому назад Я мог бы о таком помыслить? Других не знаю претендентов на корону. Прежде всего разыщем мы Полония: Он старый царедворец, И во всех тонкостях он разобраться мне поможет. Но прежде свет пускай прольёт На эту гнусную историю с письмом. Да и на всё остальное… пока «гостил» я за морем. Но перво-наперво решим по Клавдию мы дело». – Эй, дворецкий! Cцена LXXXVI Дворецкий (подобострастно) – Да, ваше величество! У Гамлета было тяжело на душе, но почему-то это новое обращение к себе ему понравилось. Оно его моментально, как бы, выдернуло из его прошлой жизни и перенесло в новую. Он вдруг увидел себя в новом свете. Перед ним открывались новые горизонты и возможности. Гамлет – Вот что, голубчик, король почил наш в бозе… Дворецкий (выпучив глаза и сделав подобострастное лицо) – Да здравствует король! Выкрикнул он старинное приветствие, которым приветствуют всех новоиспечённых королей, хотя Гамлет не был ещё коронован, и это приветствие было преждевременным. Но дворецкий решил перестраховаться. Гамлет Невысоко подняв ладонь, чтобы прервать словоохотливого слугу. – Так вот что: ты разберись тут со всем этим… Не теряя времени. Кому положено покойниками заниматься, Пусть займутся, и немедля… И проследи, чтоб было всё согласно этикету. С похоронами тянуть не будем. Всё скромно, по семейному обставим. Ничем себя король при жизни не прославил. Потом распоряжения отдай, Чтоб коронацию готовить стали Кому положено… ну сам знаешь. Потом пришлёшь их ко мне, Чтоб обсудили мы детали все. А с матушкою так решим: Кто эскулап у нас сейчас по части головы? Самый толковый, и вообще… Кто в замке нашем занимается здоровьем? Дворецкий – Доктор Менгеле Йозеф, ваше величество! Он самый главный. Он всем заведует, за все болезни отвечает! Прославился искусством он своим, Людей лечить! Ему что зубы, что мозги, кишки – Один хрен! Он всем так и говорит, Что человеческую плоть постиг. Болезнь любую победит! От импотенции я у него лечился – Теперь моя жена мною гордится! Из двух яиц он мне одно оставил, А в член какой-то мне костыль поставил! Гамлет – Ну и отлично, я не силён в науке этой, Как в прочем и в других. Так вот скорей к нему гонца пошли. И так ему скажи: чтоб он достойно, С королевой обращался. Лечение своё, чтоб он немедля начинал. Ну, кажется, я всё сказал… И пусть поскорее приберутся тут. Гвардейцы, отдыхать! За службу вас благодарю! Да, и разыщи Полония, Немедленно пусть явится в мои покои. До коронации жить буду у себя. Ну, вот теперь я всё сказал. И Гамлет отправился в свои покои. Сцена LXXXVII Дворецкий вызвал мальчишку на побегушках и дал ему указание разыскать Полония и передать ему приказ Гамлета: немедля явиться к нему на аудиенцию в его покои. Когда пацан нашёл Полония, то рассказал ему обо всём, что произошло в замке за последнее время. И что теперь, судя по всему, Гамлет – будущий король, и что сейчас принц срочно требует Полония к себе. Когда происходили все эти события Полоний находился в доме Горацио и занимался подготовкой к распродаже оставшихся после его отъезда вещей. После новостей, что получил Полоний, он сильно расстроился: «Б…дь, ведь если бы я не поторопился с выдачей Офелии замуж за Горацио, кто знает, может быть она, при теперешнем-то раскладе, стала бы королевой!» – эта мысль расстроила Полония. Но куда больше его сейчас глубоко беспокоила другая тема. Полонию не давал покоя вопрос: «Куда же подевался Лаэрт?» – вот уже несколько дней он не появлялся дома. Он был хорошим сыном и, если куда-то отлучался с друзьями или по каким-либо своим делам, то обычно ставил его об этом в известность. А тут взял и пропал… И даже не присутствовал на свадьбе своей сестры! Что вообще, по мнению Полония, было очень невежливо с его стороны. Он знал, что Лаэрт и Офелия были очень дружны между собой. И он никак не мог объяснить себе этого поступка Лаэрта. Полоний пробовал навести справки о сыне через его друзей. Но никто из них ничего вразумительного не смог сказать ему по поводу исчезновения Лаэрта. Полоний лишь обратил внимание на то, что некоторые из них, во время их разговора, почему-то старались не смотреть ему в глаза. «Hичего, – успокаивал себя Пололоний, – наверное, какая-нибудь девица крепко вскружила Лаэрту голову. Может быть он даже влюбился и на этой почве потерял счёт времени. Намилуется, закончатся деньги, и объявится… Обязательно объявится», – так каждую минуту успокаивал себя Полоний, отгоняя от себя плохие мысли. Но тревога за сына всё равно не уходила. Полоний (пустившись в философские размышления) «Гамлет вернулся? Значит, не сработал план. И что теперь?.. И что теперь, Полоний, делать нам? Как повести себя, какую тактику избрать? Я думаю, раз Клавдий мёртв, Резонно всё валить на короля… Хотя… и так всё это дело его рук. А я лишь тупо роль играл свою. Воистину не знаешь: Где найдёшь, а где потеряешь! Да кто бы час тому назад, Мог предположить, Что Клавдий нам прикажет долго жить. Полоний, Полоний, ведь ты всегда, Своим умом гордился. Всегда ты… на три, на пять шагов вперёд, Всё просчитать мог! Порой предвидеть даже мог… Играешь в шахматы, как бог! И вдруг попал впросак… Теперь уж поздно локотки кусать. Да, из Офелии, Прекрасная бы вышла королева! Но ничего уж не поделаешь – А всё Горацио!!! Будь он не ладен трижды. Смутил меня своим он золотишком… Да нет, Полоний, нет… Никто не в силах, Узнать, понять хотя бы один замысел судьбы. Как всё случилось, так случилось. А значит: так тому и быть! Что ж, теперь мы будем Гамлету служить. Двух этих остолопов, Надо будет расспросить: Что вдруг не так пошло? Вручили ли они письмо? И почему король британский, Не уважил просьбы Клавдия? Вокруг тебя, Полоний, Одни загадки и вопросы… Да уж! Полна сюрпризов жизнь до чёртиков. Что ж, поторопимся! Негоже будущего владыку, Заставлять нас ждать. Одного из своих подданных, так сказать. А ведь, Полоний, что не говори, При правильном-то раскладе… Он мог бы стать тебе, Полоний, зятем!» После всех этих невесёлых мыслей Полоний быстренько собрался и вышел из дома Горацио. Он спешил на аудиенцию к своему будущему королю. Сцена LXXXVIII Покои Гамлета. Входит слуга и докладывает, что прибыл Полоний. Гамлет приглашает его войти. Полоний входит и низко кланяется. Полоний (стараясь сделать скорбное выражение лица) – Приветствую тебя, мой принц… Скорблю вместе с тобой. Да… доложили мне уже, Что стало с матушкой твоей и королём-отцом… Как только я узнал о том, Что стало с нашим королём, Что здесь трагедия произошла, От горя я… чуть не сошёл с ума! Но тут же в руки взял себя, Чтоб вам теперь, о сир, вовек опорой стать. Прискорбно, что ещё сказать: Беду не ждём мы в гости никогда. И обойти её стараемся всегда мы стороной, Чтоб не попасться нам в капкан её. Но в дом наш вдруг является она. Как? Почему? Нам не дано понять… Но в этот скорбный час, Есть всё же радость в сердце у меня. Мне так приятно в добром здравии вас видеть, Полным сил и жизни! Я рад, что ваша миссия прошла успешно, И вы опять в родном своём отечестве! Одна теперь надежда в сердце у меня и у народа: Что не откажитесь вы, сир, принять корону, Что станете, как ваш отец, Нам, вашим детям, крепкою опорой! Я верю: Дания, народ вас примут всей душою. А… вы хотели меня, сир, видеть? Как только получил я ваш приказ явиться, Дела немедля все оставил и вот явился. Чтобы предстать пред вами, Теперь уже монархом нашим. Чтоб вас заверить в своей преданности! И верно вам служить, Как служил я, во все дни… Прежним королям! Такая богом мне судьба дана… Гамлет – Благодарю тебя, Полоний, Преданностью, мудростью своей, Меня ты тронул. Как никогда сейчас Мне нужны участия слова. Теперь же… поступим так: Вперёд не станем забегать. Ведь ты, как никто, Знаешь все этикета тонкости. Так что… покуда я не коронован, Я принц по-прежнему для всех. В ближайшие так пару дней… Небольшая пауза, Гамлет собирается с мыслями. Я знаю быстро разошлась молва. А всё потому, что и у стен есть уши и глаза. Теперь судачить будут люди, что да как... Ведь каждый фантазировать у нас мастак! Хотя уверен на все сто, Никто не знает толком ничего. И не узнают… О том, что здесь произошло. И даже я… И даже я постичь не в силах, Того, что на моих глазах происходило!!! Загадка эта на века. И не постигнет никогда, Её ум человеческий. Такое из всего моё будет заключение. И даже если людям, Всё самолично расскажу, Всеми святыми поклянусь, Что ни на йоту не соврал, То и тогда… навряд ли кто поверит мне… Одно лишь скажут люди: полный бред!!! Гамлет берёт паузу, собирается с мыслями. Так что, Полоний… Перевернуть нам надобно cтраницу эту. Внимания нашего и другие ждут дела. Хотел бы я, к примеру, знать: Офелия… так неожиданно вступила в брак? Горацио теперь твой зять! Перед моим отплытием, Ничто не предвещало… этого события. Полоний – Принц, сир, покорнейше прошу понять, Дочь и меня. Накрыли нас вдруг с головою срочные дела. Ведь после вашего отплытия Взрыв в доме у меня произошёл. То взорвался скудный мозг мой!!! В полном отчаянии я свою Офелию нашёл. Вот так у нас и закрутилось всё. Она была бледна, больна… Призналась мне она, Что у вас с ней связь. Итог той связи: дочка на сносях… Мы с ней прекрасно всё понимали, Что женитесь на ней вы, сир, едва ли… Нет, зла на вас я не держал. Я понимаю, так сказать, Что дело это молодое… И всё такое… Но всё же, Проблему надо было-то решать… И вот теперь Горацио мой зять. Он воспылал к Офелии вдруг страстью. Стал уговаривать меня… В любви к ней клясться. Недолго был в раздумьях я, Что тут сказать… Нам это было кстати. О том , что у Офелии под сердцем, Плод вашей любви… Ему, естественно, я не сказал. Да, грех на душу свою я взял!!! Святой он человек… Что в положение она, не знает. Вот, сир, история какая… Гамлет, слушая Полония, ощутил себя крепко нашкодившим котом. Гамлет – Знай о том, что всё случиться так… как знать, Возможно, и не стал бы Дании я покидать… Жалею, что покинул Данию, Полоний. Теперь её уж не догонишь. Не повернуть нам время вспять, Чтоб можно было всё переиграть. Будем надеяться, Что сложится у неё… у них всё хорошо. Верю: Горацио Хорошим будет малышу отцом! Гамлету очень хотелось, чтобы всё именно так и произошло в жизни у Офелии. Когда он произносил эти слова, перед его взором мысленно встала грозная фигура английского короля, который пообещал Гамлету жечь и топить все датские корабли вместе с командой и пассажирами. Но он решил об этом не ставить Полония в известность… Теперь пролей, Полоний, свет, Что за история с письмом? Ведь покойный Клавдий, Считал себя моим отцом! И вдруг он сотворил такое… Я думал, что он дружит с головою? Полоний (как змея на сковородке) – Ах, сир… король покойный, Клавдий, Был не на шутку озадачен После того, как видел ваш спектакль, Что цыгане дали… они такое там сыграли!!! Сначала было весело. Я видел, что король был всем доволен. А потом… случилось вдруг такое! Там, в последней сцене, Осмелюсь вам напомнить, Цыгане показали нам такую вот историю: Актёр, который короля играл, От брата своего бокал с вином принял. И выпив то вино, скончался в муках. И после этого король рассвирепел. Не знаю, какая его укусила муха? Как на мой взгляд, так заурядная картина. Женщины, мужчины, старухи, старики. Порой вина испив, Вдруг отдавали богу душу. Бывает так же, как в спектакле вашем, Умирали в муках. Но Клавдий вдруг решил, Что это с вашей стороны, Намёк на то… Что он, вот также поступил… С вашим отцом: отравил его!!! Со мною этой мыслью поделился он. И глядя, в тот момент, в глаза его, Я видел, как мысль сия, чёрная, Мозг грызёт его! И я сказал ему в лицо: «Что вы, сир!!!» – его пытался я разуверить. «О, мой король, о боже, что за ересь!!! Чтоб сын ваш Гамлет Такое мог о вас подумать? Молю вас, сир, возьмите себя в руки, образумьтесь!!! Гамлет вас любит, как отца! Я это вижу по его глазам! Все знают, как вы любили брата всей душoю! Сгубить родную кровь? Да мыслимо ль такое, С вашей стороны? Хош у кого спроси, Любой ответит, Что на убийство не способны вы! Простите, мой король, но убить Вы не способны даже муху… Сир, куда уж вам до Брута?..» Но эта мысль ему покоя не давала. Она ему весь мозг сковала. Извилины разъела все его. И он решил, что зреет заговор С вашей стороны! И первым нанести удар решил! Сказал: «Садись! Бери перо, бумагу…» Ведь Клавдий был почти неграмотным. Он диктовал, а я писал… Потом с меня он клятву взял, Что, мол, ни словом, ни намёком, Вам не откроюсь, сир. О чём в письме том… Предупредил меня ещё, Что если клятву я нарушу, С детей три шкуры спустит!!! Хитёр был Клавдий… Загнал меня в капкан!!! И так… грех на душу свою я взял. Не мог вас, сир, спасти я в тот момент – Любовь отцовская жгла сердце мне. Гамлет – Что ж, как бы там ни было, Полоний, У сей истории конец хороший. Я жив и в рабстве не гнию. И зла, Полоний, на тебя я не держу. Безумного монарха, Ты должен был исполнить волю. Я понимаю: жизнь детей дороже. Что ж, Полоний, ты свободен. День выдался у нас тяжёлым. Мне надо отдохнуть и всё переварить. Жил для себя – теперь народу будем мы служить. Ты это, завтра поутру, Ко мне с докладом, как обычно. Не будем нарушать традицию. Полоний – Сир, и на последок я спросить осмелюсь. А что теперь мне делать с офицерами? Куда отправить их служить? А может их арестовать, И в подземелье заточить? Ведь, как не крути, а против вас, Они участвовали в чёрном деле! Или сразу их повесить?.. Я думаю, их надо наказать! Чтоб это было для других примером. Гамлет – Если и была вина за ними, наш Полоний. То искупили, верь, они её по полной. Король Артур пришёл в великое негодование. Прочитав Клавдия послание: «Как? Он кровь родную уморить решил? Он перед богом согрешил!!!» И чтобы Клавдию отмстить, За гнусное его безрассудство, Отдал команду: «Офицеров на кострище сжечь!» Увы, они погибли тем же утром… И честно я тебе скажу: Я зла на них, Полоний, не держу. Они, как все мы, Были игрушками в Клавдия руках. Теперь вот ветер носит по Британии их прах. Всё Клавдий!!! От него пошла беда. И если б мог, Полоний, я… Тебе поведать всю историю, С чего всё это началось, И что мне пережить пришлось, То, в том не сомневаюсь я, Что в сумасшедшие ты б записал меня. Так что давай, Полоний, на сегодня, Пусть будет всё, как есть… И что случилось – то случилось. И Господу хвала, что дал нам это снесть! Полоний – Аминь! Сир, тут ещё такое дело… Последняя есть новость у меня для вас. Офелия, предчувствуя, Что не увидит больше вас, Оставила для вас прощальное письмо. И если вам нужно оно – cхожу за ним И вам его доставлю. Думаю, Офелия была бы очень рада Знать, что вы прочли его. Гамлет – Письмо!? Я удивлён тебе, Полоний! Где оно? Да, что ж ты сразу же не взял его с собой? О, боже мой!!! Да что ж за день такой? Давай, беги за ним скорее, Ног своих не жалея! Нет, не беги – лети стрелою! Забудь, что ты старик! С письмом тебя жду через миг! Сцена LXXXIX Полоний, как мальчишка, сорвался с места и побежал в свои покои за письмом. Он принял приказ Гамлета в буквальном смысле и всю дорогу к своим покоям бежал как мог. Вбежав в комнату, задыхаясь, он хотел было сразу броситься к столу, на котором стояла большая шкатулка, в которой он хранил свои самые важные документы, но Полонию от такой резвой беготни стало плохо. Ему, вдруг, стало не хватать воздуха. И, сменив направление, он направился к окну. Кое-как, слабеющими руками, открыл его, а потом стоял и жадно глотал свежий воздух. Наконец, немного отдышавшись, он направился к столу. Ведь надо было торопиться: его величество ждал его с письмом. В шкатулке письмо Офелии лежало поверх всего остального, что в ней находилось. Полоний взял письмо, закрыл шкатулку и уже собирался бежать обратно, как вдруг, с чего-то, решил удостовериться: а то ли он взял письмо, хотя на все сто процентов был уверен, что это именно оно. Он открыл письмо и его глаза… глаза старого отца, увидели знакомый, такой родной почерк его любимой доченьки. В это мгновение острая жалость к себе пронзила его изношенное сердце. Он понял, что больше никогда не увидит дочери и никто его не вызовет в Америку, чтобы он в кругу семьи доживал свою старость. Великая грусть с невероятной силой сдавила его сердце. И оно не выдержало этой силы... и перестало биться. У него случился инфаркт. Полоний, как подкошенный, рухнул на пол. Письмо Офелии выпало из его мёртвых рук. И несмотря на то, что Гамлет продолжал с нетерпением его ждать, оно так и осталось лежать рядом с бездыханным телом Полония… Сцена XC Трактир. За столом сидит хмельной Отелло. Он уже который день поминает свою Дездемону и не может остановиться. Эта женщина была смыслом всей его жизни. С её смертью весь прежний мир, в одночасье, рухнул для него… В трактир входит новый посетитель и почти кричит с порога: Посетитель (громко, весело) – Эй, народ! А ну, послушай-ка меня! Кто купит мне сейчас вина, Узнает новость от меня! А новость эта из дворца! Там пашет жинка у меня. Ну, кто услышать хочет новость? Кто-то кричит в переполненном кабаке. – Да иди ты ты к чёрту! Отелло – Эй, братец, подь суды! Давай садись… Так что за новость, говоришь? Посетитель – Так ты б налил сначала мне, Человек хороший. Поверь мне, новость того стоит! А коли нет – так жди, Когда со всеми вместе ты её узнаешь… Отелло – Эй, хозяин! Ещё кувшин вина! Ну, и так, что за новость у тебя? Посетитель – Жена моя, Миланья, В замке служит поварихой. Я ж дважды в день, Вожу туда продукты с рынка. Так вот: когда на кухню я заносил продукты, Жена мне прошептала в ухо. Что, значит, где-то с середины дня, По замку вдруг молва пошла. Сначала шёпотом, неясно, Ну, а потом уже всерьёз, Что наш преставился король, сечёшь? Подробностей она не знает. Но идёт молва такая: Что Гамлет, принц, На Клавдия восстал!!! И королеве-матери он так сказал: «Из нас двоих должна ты выбрать, мама, Кто более достоин королевством править!» И королева-мать, любя своё дитя. Берёт вдруг вилку со стола. И вилку, Клавдию, вонзает в горло!!! Король наш благородный тут же помер. А стража поняла всё дело так, Что королева-мать сошла с ума. Тут же в раз её скрутили, И в подземелье поместили. Потом приставили к ней доктора, Какого-то Мен… дель… сона. Уж больно имечко мудрёное. Чтоб он лечил её бедняжку. Ну, как водится, ртутью и пиявками. Такие вот, браток, дела… Посетитель и Отелло были так увлечены, что не заметили, как их окружил народ. Люди слушали рассказчика раскрыв рты. Ведь далеко не каждый день в их городе случались такие новости. И общепит загудел, как улей. Каждый хотел высказаться и быть услышанным. Выкрики из толпы посетителей: – Брехня!!! – Гляди, как бы шпионы короля Тебя враз бы не скрутили. За слова такие!!! – Палач три шкуры с тебя спустит!!! Хозяин заведения – Эй, голубчик, А ну… проваливай отсель! Такие новости про королей – Это крамола и измена!!! А у меня порядочное заведение. Ошиваются тут всякие, а потом посуда пропадает!!! Отелло – Скажи-ка мне, приятель, много ли приврал, К тому, что от жены ты услыхал? Поверь, приятель, Что сейчас решается судьба твоя. Своим кинжалом я насквозь проткну тебя, Коль не откажешься ты от своих слов… Ты всё ещё уверен, что почил король? Готов ответить, б….дь, за свой базар? Готов ли жизнью подтвердить ты свой рассказ? В глаза смотри, приятель, мне в глаза! Посетитель – Готов, коли меня!!! Отелло – Что ж! Вот тебе ещё монета. И если правда это… Всё, что ты мне сейчас поведал, Помяни усопшего владыку добрым словом. Он был отцом мне, Теперь же, стал я сиротою… Отелло надел шляпу и быстрым шагом вышел из трактира. Голова его гудела от мыслей. До этой новости он не знал, что Гамлет вернулся. Он задавал себе множество вопросов, но так и не находил ответа: «С чего бы это Гамлет вдруг сцепился с Клавдием?» Все ответы он собирался получить в замке. Сцена XCI Покои Гамлета. Гамлет с нетерпением ждёт возвращения Полония с письмом Офелии. Входит дворецкий и докладывает. Дворецкий – Простите, принц, сир, меня за беспокойство. Но к вам приехали. И на приём к вам просится, Супружеская пара, из Италии. Мужчина говорит, что брат вам… Кузеном вам приходится, А звать его Ромео. Так звать их… или опосля, после обеда? Гамлет – Ромео? Вот это день сегодня! Давай, зови его немедленно! Дворецкий уходит и через несколько минут возвращается с супружеской парой. Мужчине лет так тридцать-тридцать пять. По нему видно, что он ещё в хорошей форме, но уже потасканный жизнью. И с ним юная, прекрасная дева лет шестнадцати. У мужчины в руках какая-то сумка. Ромео – Гамлет, брат мой! Здорово, датский принц! Мы без приглашения, ты уж извини. Давненько ж мы не виделись с тобою… Теперь вот, путешествуя с женою, Решили Данию мы навестить. А коль соскучился, Так можем задержаться, погостить! Гамлет – Рад, рад Ромео! Очень рад! И я частенько вспоминаю, брат, тебя! Как нас пригреет солнышко, Начнёт нас радовать своим теплом, Так сразу начинаю вспоминать я, Ваш гостеприимный дом. Как там тепло у вас, Как весело вам там живётся. А вина благородные Так сами в горло просятся! А помнишь ли, братишка, Как мы резались с тобой в картишки, Когда в последний раз Я был у вас в гостях? Вот это битва, брат, была! А сколько было выпито вина!.. Если б ты знал, брат, как визит твой кстати. Как нужно мне сейчас твоё участие… Так говоришь: это твоя жена? Рад, очень я знакомству рад! Ромео – Джульетта, милая моя жена! Когда Джульетту встретил я, то тут же, С холостяцкой жизнью Решил навечно завязать! Прекрасней деву ещё я не встречал! А ты ведь знаешь, Гамлет, Я в жизни много повидал… Джульеттой же своей сражён был сразу наповал! Недолго я в раздумье прибывал. Видать, судьба… потом отцу сказал: Ваше величество, решил жениться сын ваш! Ну и… закрутилось всё. Но, Гамлет, я ж написал тебе письмо, В котором всё подробно излагал. И в коем всё семейство ваше я, К себе на свадьбу приглашал! Ты что… его не получал? Гамлет Мысленно окунувшись во всё пережитое. – Присядемте. Наверное, устали вы с дороги. Эй, дворецкий! Лучшие покои подготовить Для дорогих гостей! Письма?.. Нет не получал я от тебя вестей. Ромео, здесь у нас такой бардак!!! Порою, брат, я в нём сам себя не нахожу. Так, что прощения прошу… Так, что вы говорите: Теперь попутешествовать решили? Ромео – Да, я обещал Джульетте Европу показать. И те дворы решили навещать, Которые по причинам разным, Не смогли присутствовать у нас на свадьбе. Чтоб познакомить их со своей женою. Ну, а её, так сказать, со своей роднёю. Медовый месяц проведём в дороге. Романтика и всё такое… Вот, кажется, только недавно отъезжали, А уже скучаем по Италии. Солнца нам, братишка, не хватает. Гамлет – А как отец-король, как со здоровьем у него? Как матушка, жива ль, здорова? Ромео – Да, всё слава богу!.. Скажи мне, Гамлет: Или мне так кажется, или в самом деле, Хмурая, по замку, ходит челядь. У некоторых – скорбные я видел лица, Пока в твоей приёмной находился. У вас-то всё в порядке? Как отец, как матушка? Гамлет Пауза, Гамлет ушёл в раздумья. – У нас… у нас всё в доме кувырком. Пока не в силах я пересказать тебе всего. На нас свалилось, брат, столько бед, Что не дай бог такое пережить тебе. Король наш Клавдий… сегодня помер... да… Такие вот дела. Закончил свой земной он путь… В замке всё случилось. Всё на моих глазах. Я был тут… Представь, с недавних пор, Какая-то цепь событий странных. Вдруг обрушилась на замок. На семейство наше. Поверь мне: Небеса вмешались в нашу жизнь. Через такое, брат, пришлось пройти!!! Матушку, Клавдия, меня Ещё Офелию, подруга у меня была… Накрыло вдруг волной, Предательства и испытаний! И мне открылось, Как отец мой умер, Гамлет. С этого-то всё и началось. И понеслось, и понеслось… Ещё сейчас не верится, Что через всё пройдя, я жив остался. Так мне порой хреново было, братец. Совсем недавно жизнь моя, На волоске висела. Чуть-чуть не стал я благородным пеплом. И думается мне теперь: Я чую, это будто зверь! Есть где-то драматург… Который пьесу изваял сию. На небесах, быть, может быть, Или в другой Вселенной Он написал её. Потом спустил в наш дом, на землю? Не подозревая, брат, Что чью-то исполняем волю, В мы окунулись в свои роли! И пьесу принялись играть… Ну, как тебе такое, а? Ромео (философски) – Эт точно, Гамлет. Где-то я слышал про такое. Будто весь мир – театр, А все мы в нём – актёры… Гамлет – Во-во! Нравится нам это или не нравится, Я думаю: наш драматург над нами Вволю позабавился!!! Теперь, после всего пережитого, Я в праве полагать: спектакль окончен! Дан занавес, труппа свободна! Я думаю: потешили его мы вволю. Чего же ему боле?.. Ведь не могут же испытания длиться вечно? Это было бы так бесчеловечно. Ромео – А как тебе, брат, видится история твоя? Теперь, когда настал её финал? Она больше мистическая, странная… А может руку к ней приложил… сам дьявол? Не изложить ли, брат, тебе её потом в романе? Зачем истории твоей, как в подземелье, В душе томиться. Не лучше ли с народом ею поделиться? Ведь ты же любишь сочинять. Слава о твоём спектакле и до нас дошла! Эх, жалко, что его не видел я… Эт надо же такое показать, Чтоб короля, как собачонку, испинать. Вся Европа просто на ушах! Гамлет – Что ж… я подумаю. Ты мысль предложил толковую! Хотя, как водится, Переиначат люди всё потом по-своему, И даже, может, извратят всё, И своего добавят… Ромео – Ну, уж куда от этого деваться? Гамлет – Да… а королева матушка – Ей оказалось не под силу пережить такое. Она хоть женщина и крупная, Да с тонкой душою. Всего произошедшего, Увы, бедняжка, не снесла – Сошла с ума. Теперь уж эскулапы ею занимаются. Такие вот, братан, расклады… И кстати, о спектакле: Что скажешь, если тебе я поклянусь, Что в нём всё было правдой: Про узы братские и про вино. И как корона возлегла потом На голову убийцы. История вся эта здесь, Поверь, она в саду нашем случилась. А перед тем, как пьеса родилась моя, В которой я сюжет сей описал, Познать дано мне было нечто… Что всколыхнуло мои мысли, сердце. И довести решил я правду до убийцы. Потом за это жизнью чуть не поплатился… А публика – да… Ревела от восторга. Когда и где увидела б ещё такое! Ромео В Ромео заговорил продюсер. – Гамлет, брат, я потрясён. Для романа – самое оно! И обязательно в книжку надо вставить, Чтоб она лучше продавалась, Как тело короля пинали и пинали. После того, как он сей мир оставил! И лучше бы ещё добавить, Как на него потом цыгане испражнялись, мужчины. А женщины на тело короля мочились! Всё в красках это надо описать. И лучше бы ещё в картинках показать. И вот тогда… Бестселлер выйдет из под твоего пера! А лучше, знаешь, что?.. Пусть будет сир живой. И как начнут его пинать, Пусть он поднимет вой. Пусть за руки и за ноги они его, потом, Привяжут к лошадям. И разорвут живого по кускам! Но перед тем… Пусть в задницу они ему корону запихают! И пить прокисшее вино его заставят! Ну и… ещё немного попинают! А потом – пускай сберут куски, И в чане сварят! Потом цыгане пусть сей бешбармак вкушают. И наслаждаются… И групповухой занимаются! Всё это в перемежку: шум, гам, песни, пляски! Так сказать: картина маслом! Брат, я так тебе скажу: наша публика, Такое чтиво очень любит. И если в книжечке твоей по-моему всё будет, В историю войдёшь ты величайшим драматургом! Народ тебя зауважает… а Шекспир – отдыхает. У Гамлета, слушавшего Ромео, от его фантазий глаза готовы были «полезть на лоб!!!» А Джульетта, так вообще слушала мужа раскрыв рот. Да, она знала, что её муж был большой фантазёр, но это было в пастели. А тут, вдруг, Ромео явил ей себя с какой-то другой стороны. С той стороны, с котоой он ей ещё никогда не представал. И это испугало её… Заметив это, Ромео осёкся и продолжил уже в «тему», со скорбным лицом. Чтобы вот так вот… в один день, Отца и матери лишился человек! Не представляю, Вдруг случись такое в нашем доме, Как смог бы я пережить такое? Ты, брат, держись. Судьба порою к нам сурова очень. Крутит, вертит нами, как захочет. И ни один шаг её, Мы предугадать не в силах. Какие бы молитвы мы не возносили. Иль радость к нам грядёт, Или беда: не ведаем, что и когда, Кого из нас постигнет… Погрязли мы в её интригах. Нам остаётся лишь одно: Всё от неё принять, И к милости её взывать. Гамлет – Спасибо, брат, слова твои – Лекарство для моей израненной души. Да, что случилось, то случилось… Значит: так тому и быть. Теперь мне остаётся это только пережить. Надеюсь, время, Поможет зализать мне раны. И ты приехал очень кстати! Надеюсь – задержитесь, Останетесь подольше погостить? О многом надо мне с тобой поговорить. Поведаю тебе такое… Конечно, если дашь сначала слово, Что не сочтёшь за сумасшедшего меня. У нас такие, брат, творились здесь дела!!! Ромео – Спасибо, Гамлет, за гостеприимство. Задержимся, конечно, Когда ещё бог даст нам свидится. (заискивающе) А может быть, ужe начнём работать над романом? Зачем тебе терять время даром? Пока свежо всё в памяти твоей, Возьми и на бумагу всё излей. Так ты, теперь, выходит будущий король?! Как думаешь, осилишь эту роль? Гамлет (философски) – Выходит так, что на корону Я претендент один… Поверь, Ромео, если бы я мог вернуть те дни, Когда все были живы и здоровы, Я, не задумываясь, oтказался б от короны. Только теперь, Когда жизнь прежнюю я безвозвратно потерял, Я понял, как я счастлив был тогда… Но я решил перевернуть страницу эту, Чтоб воспоминания дней прежних Не источили моё сердце. Чтоб Эльсинор не превратился в каменный мешок, Чтобы дышать я снова полной грудью мог. Ромео – Брат, да ты поэт! Я верю, книгу ждёт твою успех! Гамлет – Ромео, а что за сума с тобою? На коль её таскаешь за собою? Иль нет у тебя слуги? Так выбирай любого из моих! Пусть это будет вам моим свадебным подарком. Ну что, брат мой, на это скажешь? Ромео – Спасибо, Гамлет. Со слугами у нас проблемы нет. Сума ж нетяжела, в ней для тебя презент! Ромео нагнулся, поднял сумку с пола и извлёк из неё бутылку… Нет, не бутылку, а бутыль с вином! По объёму бутыль была не меньше трёх литров! Красивая форма бутыли чем-то напоминала женское тело. Горло бутыли венчала красивая массивная деревянная пробка. Накрепко, как потом оказалось, прикрученная к горлу бутыли толстой проволокой. А дело вот в чём: представь себе, Мой дед, когда родился я, Налил в бутылку эту доброго вина! Семейное предание гласит, что В тот год, среди всех прочих вин, Мой дед наделал нового вина. Такого прежде не было в наших краях. Такое делают во Франции, В местечке под названием Шампань. Мой дед секреты производства разгадал! И вот теперь по праздникам, Такая вот у нас традиция пошла, Мы обязательно должны испить Игристого вина! Когда бутылку открываем, Пробка пулей вылетает! В руках её нам невозможно удержать, А за пробкой глядь – Идёт фонтаном ароматнейшая пена! И мы бокалы к ней подносим поскорее! Когда ж в бокалах пена сходит, В вине мы пузырьки находим. Вина вкушая, Пузырьки приятно нам щекотят горло. И праздник в душу к нам приходит! К бутыли этой, Дед приложил записку. Мол, как у сына его, старшего, Появится мальчишка, Который ему внуком будет приходиться, Так сию бутыль вручить ему. И больше никому! В день его свадьбы, От дедушки подарок, значит! Решил наш дед так перестраховаться. Вдруг не дотянет он до свадьбы… Что было очень мудро с его стороны. Ну, ты ведь в курсе? В прошлом годе он почил… И вот решил я, Гамлет, Сосуд сей драгоценный. С благороднейшим вином, К тебе привесть, в ваш славный дом. Я думал: с матушкой твоей и королём Мы доброго вина испьём. За наш союз с Джульеттой, Чтоб жить нам всем по сотни лет на свете этом… Бутыль большая, Много подготовил я тостов. Но кто ж такой финал предвидеть мог?.. Гамлет – Вот что, брат, Давай-ка, мы уважим старика. Такого прежде я не пил вина. И ты меня таким не угощал, Когда в последний раз вас навещал. Дед славную идею предложил! Немало он трудов вложил, Чтобы на свадьбе у себя Ты доброго вина испил. Которое своей душой он сотворил. Быть может, в небесах сейчас Он радуется за тебя! Так что не будем подводить мы старика… Дворецкий, подь сюда! Входит дворецкий. – А ну, распорядись, Чтобы подали нам бокалы. Да самые красивые, Что найдутся в замке! Ведь это ж надо: через столько лет От дедушки получишь ты привет! Сказать по правде, Уже не терпится испить вина такого. Ты очень аппетитно расписал его. Прям мастер ты художественного слова! Вся компания дружески, по доброму, рассмеялась. Гамлет продолжил: Теперь я верю – Мы роман с тобою сладим. Я вижу: ты парень тоже языкастый! Все опять рассмеялись! Вошёл слуга и поставил на стол три великолепных бокала. Ромео принялся своими нежными руками открывать бутылку, но у него не получалось. Видя это, Гамлет сказал: Гамлет – А ну погодь! Я вижу друг, Что это дело не для нежных твоих рук. Эй, дворецкий, А ну, зови сюда гвардейца, Что из охраны нашей, да покрепче. Чтоб пальцы были у него, как клещи! Есть работёнка для него у нас. Спасибо деду, что ещё сказать! Сцена ХСI Вошёл рослый детина, в полном облачении, при оружии. Встал, вытянулся по стойке смирно, ожидая приказа. – Вот что, служивый. Открой-ка, нам бутылку эту, А то сейчас уже сгорим от нетерпенья. Гвардеец массивными руками принял бутыль из рук Ромео. В его огромных лапищах бутыль приняла вид обыкновенной бутылки. Ловкими движениями уверенного в себе человека он снял проволоку с горлышка бутыли, которая намертво удерживала пробку на положенном ей месте. И тут случилось ужасное: раздался хлопок, напоминающий по мощности выстрел из небольшой пушки. И пробка с реактивной скоростью вылетела из горл а бутыли. Скорость пробки была такова, что невозможно было отследить её полёт и предположить направление. Первым, кто оказался на пути массивной пробки, был Гамлет. Пробка угодила ему прямо в лоб. И через секунду Гамлет рухнул на пол как подкошенный. Гамлет скончался. В тоже мгновение пробка, срикошетивши, угодила в висок Джульетте. И она упала на пол вслед за Гамлетом. Но и на этом пробка не остановила свой смертельный полёт. Отрикошетив от виска Джульетты она попала в старинный массивный канделябр, который стоял на столе. Весь этот невообразимый смертельный полёт пробки наблюдал, от удивления раскрывши рот, Ромео. И пробка уже на излёте, теряя свою дьявольскую силу, отрикошетив от канделябра, угодила ему прямо в раскрытый рот. И глубоко застряла в его горле. У Ромео перехватило дыхание. Он обеими руками схватился за горло. Но это в сложившейся ситуации никак ему не помогло избавиться от пробки. Ещё несколько секунд Ромео пытался бороться за cвою жизнь. Он пытался остатками воздуха в лёгких выдохнуть пробку из своего горла. Но… все его усилия были тщетны. Вслед за Гамлетом и Джульеттой, с гримасой ужаса и боли на лице, Ромео упал на пол. В это мгновение над городом случилась необыкновенной, ослепительной яркости молния. Комната, в которой всё произошло, наполнилась светом. А мощнейший гром, последовавший вслед за молнией, сотряс все стены замка до основания. Всё, что произошло на глазах гвардейца, было так скоротечно, что он даже и не понял, что случилось! В его руках была бутыль, из чрева которой всё ещё доносилось шипение газа, как будто сотня змей одновременно там раскрыли свои пасти и угрожающе зашипели при приближении к ним опасности. Случилось непредвиденное… Вино за десятки лет под действием, какой-то, реакции превратилось в газ. И только благодаря толстым стенкам бутыли он не разорвал её раньше. Благородное вино превратилось в газ, а газ в смертельное оружие. Гвардеец сразу понял, что люди мертвы. Он видел много смертей на поле брани, и для него это была привычная картина. Смотря на тела, находившиеся перед ним на полу, он знал, что помочь им уже ничем нельзя. Cцена XCII Тут быстрым шагом, почти вбегая, в комнату ворвался Отелло. Он осмотрел ошарашенным взглядом обстановку: на полу лежали люди и среди них Гамлет. Отелло подошёл к Гамлету, наклонился над ним, и после того, как убедился, что Гамлет не дышит, обратился к гвардейцу. Отелло – Что здесь произошло? А? Чего молчишь как истукан? Эт ты их так, болван? Я спрашиваю у тебя, гвардеец!!! Что здесь произошло??? Эт ты их так, за что??? Гвардеец был в принципе примитивным существом. Он был обучен рубить и колоть, а ещё стрелять из того оружия, кое ему выдадут, и ещё болтать о всякой всячине в кабаках. А вот вести разговоры с благородными людьми он обучен не был. Поэтому он стоял по стойке смирно перед Отелло и смотрел на него выпученными от страха глазами. Но, когда дело коснулось его жизни или смерти… когда Отелло задал ему прямой вопрос: «Не ты ли их так?» – гвардеец понял, что надо себя спасать. Он что-то промычал в ответ и показал ему бутыль, которая до сих пор находилась в его руках. Так они что… того что ли?.. Чего-то выпили и отравились? Ну что молчишь, скотина?! Животный страх за свою жизнь вытеснил из мозга гвардейца хоть какую-нибудь мысль. Он стоял с выпученными глазами, отвечая кивком на каждый вопрос Отелло. Таким вот образом пообщавшись с гвардейцем несколько минут, Отелло понял две вещи: во-первых, что гвардеец не убивал Гамлета и остальных, а во-вторых, что от него он толку не добьётся. Так… вижу от тебя немного толка. Вернее, нет его совсем… Ах, Гамлет, Гамлет… Что же здесь случилось, Что вас вот так вот: разом всех? Я мыслю так: что ты, Единственный свидетель, Того, что здесь произошло. Вот то-то и оно… Так вот, сейчас иди к себе на пост. Или туда, откуда ты сюда там прибыл. Понабирают, блин, дебилов!!! Ну, как вести дела с такими? Болтать ни с кем не смей, О том, что видел здесь. За это головою отвечаешь мне. О том, что здесь произошло… Закрой, служивый, рот свой на замок. Пока я сам во всём не разберусь, Чтоб не трепался никому! Это тебе приказ! За исполнение передо мною Отвечаешь головою!!! Теперь ступай, и помни: Я держать умею своё слово. Гвардеец удаляется. Сцена XCIII Весь хмель выветрился из головы Отелло после увиденного. И, более того, его голова принялась молниеносно работать, а именно просчитывать все варианты того, кто сейчас займёт королевский трон. И все его нехитрые расчёты показывали ему, что кроме него других-то претендентов на престол и нет! Он, в задумчивости, подошёл к двум другим трупам, лежавшим на полу, мужчине и девушке: «Кто они… и как сюда попали?..» Отелло (громко, командирским голосом) – Дворецкий! Вбегает дворецкий. Быть может, ты прольёшь мне свет На то, что здесь произошло… Как они того? Гвардеец вымолвить не мог и слова, Как будто кол ему вогнали в горло! Так эти двое… кто такие? И даже мёртвые они, Имеют очень милый вид. Давай всё по порядку, Не упуская никаких деталей. Дворецкий – Отелло. Дворецкий произнёс его имя как-то по-свойски. Он никогда не воспринимал Отелло всерьёз. Приёмыш, даже если он и приёмыш короля, всё равно остаётся приёмышем. Вот и сейчас, обращаясь к Отелло, дворецкий произнёс его имя так, как будто он обращался к своему товарищу. Но вдруг, даже не ожидая от себя самого, Отелло от такого обращения к себе вздрогнул и выпрямился. Плечи его расправились, взгляд стал уверенным и жёстким. Отелло преобразился на глазах. Дворецкий осёкся. Он никогда ещё прежде не видел такого Отелло. И в ту же секунду он всё понял. Дворецкий сделал учтивое лицо, поклонился Отелло и начал заново. Отелло, поверьте мне. Сейчас я будто в дурном сне… Я тоже не знаю, не ведаю того, Что здесь произошло. А началось всё с того, Что вот эти двое ко двору прибыли, С небольшою свитою. И попросил вот этот господин, Чтобы я принцу доложил, Что брат его троюродный, По имени Ромео, Приехал, чтоб с ним встретиться. Чтобы его обнять, как в былые времена. И с ним его жена Джульетта, С которою они, хвала всевышнему, Недавно сочетались браком. И вот решил он, значит, Познакомить жену с братом. И со всею датскою роднёй. У них, мол, так в семье заведено. А прибыли они, до нас, из солнечной Италии! Ромео – сын тамошнего государя. Когда я принцу это доложил, То он немедленно велел их пригласить. Я был свидетелем их тёплой встречи… Потом, не мешкая я удалился, Чтоб не мешать им. И по обыкновению, в приёмной, Дальнейших ожидал распоряжений. За картами с прислугой коротая время… Примерно, где-то, через полчаса, Был снова вызван я. Было мне велено найти, подать. Красивых три бокала для вина. На это дело слугу я быстро отрядил. И, где-то… через минуты три, Бокалы были поданы. Да вот они: В руках вот у мужчины этого, Ромео. Бутыль увидел я формы необыкновенной. Потом я снова удалился, Чтоб не мешать им. И вдруг меня опять принц кличет. И говорит мне, Чтоб я к нему привёл гвардейца, Того, что будет посильнее. Распоряжение я выпил… Э – э… простите, выполнил, а за гвардейцем, Не стал уж в комнату входить. Мне вдруг приспичило… до ветру. Что-т разыгрался мочевой пузырь. Так, что прошу, Отелло, вас великодушно, Мне поверить. Что у них потом уж было тут – не ведаю. Но чувствую, Здесь силы тёмные своё сказали слово. Не вижу объяснения иного. Отелло (зевая) – Да-да, теперь я вспомнил! Есть родственник такой у нас, Сказать вернее, был… Но раньше никогда не виделся я с ним. За столько лет ни разу, Наши пути не пересекались. Когда в тот раз к ним Гамлет в гости ездил, В бреду валялся я, с холерой. Не смог отправиться в поездку с Гамлетом. Так, ладно… С этим, вроде бы, разобрались. Ты мне скажи теперь, Что с королём и с королевой? Блин, я весь на нервах… Их здесь не вижу я, они-то как? Но слухи уж по городу гуляют, Что с ними тоже не всё ладно?.. Дворецкий – Ах, Отелло… Сегодня сумасшедший день. Такого боле нет на памяти моей! Трагедиями он наполнен… Не понимаю, что происходит? Видно, ангел смерти по замку нашему летает. Что на уме его – один он знает. И короля он нашего, И остальных сих, Видать, задел своим крылом. Так тяжко на душе – хоть волком вой! Король преставился, примерно, по полудню. С ним всё как-то вышло чудно… Я видел, краем глаза, из-за занавеса… Он вдруг стал пятиться и пятиться, Как будто от кого-то… Потом упал навзничь, задев камин главою. А перед тем он сильно с Гамлетом ругался!!! Потом вдруг разговаривать стал с братом!!! С покойным Гамлетом!!! Представь, Отелло, он посылал его обратно, В преисподнюю!!! Как будто видел он его живого!!! Такие страсти там кипели, Я думал, лопнет моё сердце!!! А королева… Не снесла, видать, всей этой сцены. Дело понятное – женщина. Рассудком помутилась. Такая вот печальная картина. Принц Гамлет ещё при жизни, Отдал все нужные распоряженья. По поводу и короля, и королевы… А также он распоряжение отдал, Чтоб коронацию его готовить стали. Я, грешным делом, за него порадовался. С ней-то теперь как быть? Прикажите остановить?.. Отелло (жёстко) – Теперь же слушай и запоминай как отче наш: Довольно нюни распускать!!! Давай-ка, собери cейчас свои мозги в кулак. Чтоб все распоряжения мои исполнить слово в слово. Я знаю: ты мужик толковый. Всех этих – в подземелье. Пусть их на лёд положат. Так, что ещё?.. Да, потом гонца пошли в Италию. С письмом, к тамошнему государю. К королю – оповестить нам надобно родню. В письме такое изложи… Cейчас за мыслью моей внимательно следи: Так… сын ваш, катаясь, с лошади упал. И под себя жену свою подмял. Совсем некстати она гуляла рядом… Ведь если мы, Ни в чём не можем сами разобраться, Что здесь произошло, как померли они... Как сможем это объяснить другим? А объясниться надо обязательно. Нам ни к чему сейчас международные скандалы. Ты изложи, чтоб всё попроще было. Мол: сына вашего понесла кобыла… Потом она споткнулась вдруг – Сын ваш вылетел с седла… Некстати рядом тут его жена была… Он подлетел к ней – каблуком её в висок. Потом и сам о камень головою чпок. Ну, как-то так, детали уж додумай сам. Смотри, не подведи меня!!! Главное, чтоб выглядело всё учтиво и правдиво. Ты уж напряги свои извилины! Коль трупы им нужны, пусть приезжают. Претензий никаких не принимаем. Принц прежний – тоже мёртв. Тот, что их принимал. Король же новоиспечённый, Про визит их ничего не знал. Так что некому держать ответ пред вами… Примите соболезнования наши. Ну, а потом, как водится, Письмо ко мне на подпись. Так, что Гамлета касаемо: Готовьте принца к похоронам. Вместе с королём, Их похороним одним днём. Все почести им воздадим… Традиций наших мы не посрамим. Я полагаю, пару дней, Достаточно для подготовки будет. Тянуть нам с этим делом ни к чему… Да и трупы будут как огурчики. Что коронации касаемо: Теперь мы стрелки на меня переведём. Других не вижу претендентов на престол! Хоть был я и приёмным, Но всё же был я сыном королю. Он так и называл меня: «Отелло, сын мой!» И щёку лобызал мою. Все это видели и знают! Судьба, она штука такая… С коронацией тянуть не станем, Сегодня же мы это дело справим! А если кто-то будет сомневаться и роптать, Того по-тихому бери на карандаш. А опосля тот списочек ко мне. Порядок добрый нужен нам в стране! И вот ещё что: окна отвори. Мне кажется, что трупы начали уже смердеть. Теперь по замку: распорядок прежний. Пусть, как и прежде, люди трудятся прилежно. Заметишь вдруг, кто сплетни распускает – Того накажем, пусть так народ и знает. Так… я к себе. Пришли начальников гестапо и СД ко мне: Порядок добрый нужен нам в стране! Поторопись, они нужны мне очень. Нас ждут великие дела. Да, и пусть принесут ко мне кувшин вина. Вдруг Отелло на несколько секунд задумался, а потом продолжил: И вот ещё что… Ко мне сейчас такая вдруг мысля пришла: Найди художника. И пусть такой он сотворит плакат: «Порядок добрый нужен нам в стране!» Пусть в помощь он ещё возьмёт художников себе. И от меня такой приказ им передай: Чтобы не смели глаз они своих смыкать, Пока таких плакатов не напишут тысячи. Мы Данию потом украсим ими! На улицах, домах и площадях – на всех углах! Повесим мы прекрасный сей плакат. Чтоб люди знали по всей Дании, Как мы о них заботу проявляем. Ты обеспечь художников всем необходимым. А под цитатой пусть поставят моё имя. Чтоб знал народ – кто их теперь король! Да, и манифест потом ещё такой состряпай: Отныне в Дании должны быть… Все, сплошь, счастливы! Все должны быть только в добром здравии. Все должны жить и радоваться! А старость отменяется. У всех должны быть мысли только позитивные. Все должны ходить нарядными, красивыми. Дышать народ обязан только полной грудью. А кто собрался помирать – пред тем, В другую пусть страну отбудет. И вот тогда, я думаю… И вот тогда я думаю: народ воспрянет духом! А то при прежней власти, Всё серо у нас как-то. Надоело мне смотреть на эти рожи кислые. Дания, народ достойны лучшей жизни! Я думаю, что манифест мой… Позитивно на мозги людей надавит. И крылья наш народ тогда расправит! И всё у нас тогда завертится, закрутится, Запахнет розами! Психотерапия – она вещь мощная! Дворецкий – А про зарплаты написать? Ну, мол, вы их повысите… раз в пять. А то вот в манифесте вашем, Изложено всё как-то сложно. Про зарплаты написать мне можно? Ведь у нас такой народ, я его-то знаю: Вдруг счастливым стать… без денег? Не, не проканает. И вот про «помирать»… уж больно как-то странно. Кто ж его знает, Где кого с косой старуха поджидает. Иль как?.. Отелло – Ну ты дебил, б…дь!!! Ты утомил меня. А я ведь на тебя надежды возлагал… С деньгами всяк дурак счастливым может стать. Но где же нам на всех их взять??? А если кому денег не хватает, И где помрёт не знает, Пусть, с…ка, манифест мой изучает! Я даже думаю: а не включить ли нам его, В школьную программу? Пусть люди с детских лет к лучшей жизни привыкают. Пусть народ наш с детских лет, К невзгодам, бедам вырабатывает иммунитет. А?.. Дворецкий – Отелло, сир, вы превзошли сейчас, И Македонского и Гамлета, и короля! Отелло – Ну то-то же! Так, всё! Закончили с тобой, ступай. И не забудь подать кувшин вина. И это… что-то судорогой свело моё плечо, лодыжки. Пошли за массажистками. Сцена XCIV Отелло, оставшись наедине с собой, после того, как дворецкий отправился исполнять его поручения, опять принялся обдумывать своё нынешнее положение: свалившуюся в буквальном смысле на его голову корону. У него было такое ощущение, что у него в голове, вдруг, завёлся рой тысячами пчёл, которые жужжа носились туда-сюда внутри его черепа. И они были очень рассерженны потому, что не могли найти выход наружу. Насекомые стукались своими тельцами о внутреннюю часть его черепа, всё пытаясь найти выход. От чего Отелло казалось, что его голова вот-вот лопнет. Лопнет от всей этой возни обезумившего роя пчёл. Лопнет от натиска мыслей. Отелло «Видать, придётся брать Полония в команду. Хотя меня он никогда не жаловал: Был я дня него вторым, а то и третьим сортом, Игрушкой королевской чернокожей. А вот теперь посмотрим… Как станет стан свой жирный, Он предо мной сгибать. И руку мою целовать! Во дела! Да, без этой жабы мне не обойтись, Хоть меня и от него тошнит. Но ведь и при короле французском, Крутится какой-то Ришелье. Я слышал краем уха он с успехом там, Дела решает все. И вроде как у них – друг к другу неприязнь. Но королю, видать, на это наплевать. Тут главное, чтоб он справлялся С государством. Ну и… чтоб в казну, Kак в свой карман, не лазил. А если облажается Полоний, Тогда за всё с него по полной спросим. Так, решено: после обеда мы за Полонием пошлём. Ну, а в бордель теперь мы больше ни ногой. Уф! Вот только порешал дела чуть-чуть. А уже треба отдохнуть. Дела государственные… Из организма прям силы все выкачивают… Выкачивают. Ну да ладно! Уж как-нибудь мы это дело сладим… Сдюжим! А коронацию… а коронацию… Мы проведём до ужина! После всех этих мыслей Отелло вышел из помещения, где пока ещё оставались лежать в прежних позах Гамлет, Ромео и Джульетта, и отправился к себе. Ему надо было ещё много всего обдумать. Да ещё надо было проследить, как идут дела с подготовкой к коронации… Сцена XCV После того как Отелло покинул помещение, вошли слуги. Дворецкий приказал им отнести трупы в подвал замка и положить их на лёд, а также отворить окна в комнате, чтобы проветрить её. С этого слуги и начали исполнять его указания. И тут случилось нечто удивительное. Во дворе поднялся ветерок, который сначала залетел в комнату, где лежало тело Полония. Он подхватил письмо Офелии, которое прежде выпало из его рук на пол и теперь лежало рядом с ним, как-то закрутил его и вынес в окно. Затем таким же невообразимым, таинственным, волшебным образом занес его через открытое окно в комнату, где ещё лежало неостывшее тело Гамлета. И, немного покрутив письмо по комнате, поднёс его к голове принца, аккуратно положив его рядом… Офелия так и не узнала, что Гамлет не прочёл её письма. Корабль на котором она, вместе с Горацио, плыла в Британию был сожжён и потоплен английским флотом, после того как он вошёл в британские прибрежные воды. Впрочем, как и обещал король Артур Гамлету. А Гамлету так и не суждено было узнать, что Офелия погибла. А вообще-то… Гамлет даже и не понял, что он умер. Настолько всё случилось мгновенно. Поэтому он лежал, со всё ещё не потухшим взглядом. И во взгляде его читалась надежда и уверенность, что у него всё ещё наладится, и что всё у него будет хорошо… Письмо Офелии к Гамлету. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Велит судьба, Расстаться нам. Когда письмо, Моё получишь. Корабль будет мчать меня К чужим брегам. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Мне мук своих не передать. Пойми, родной, Пойми, хороший мой, Не предавала я тебя. Так получилось, Что не спросив нас, Судьба расставила всё по своим местам. Но верить буду, Ты не забудешь… Как не забуду я тебя. Мой милый принц, Любимый Гамлет. Оставила своё я сердце навсегда, Рядом с твоим. Чтоб были вместе, На веке вместе ты и я! Навсегда твоя Офелия. Эпилог I Отелло был коронован и стал королём Дании. За свою короткую жизнь он успел перенести ещё немало любовных приключений. Особенно его не оставляли равнодушным женщины и девушки с именем Дездемона. Но через четыре года после своей коронации он скончался от сифилиса. Это был ему прощальный привет от Дездемоны. Эпилог II Горацио невероятным образом выжил после нападения английского флота на их корабль. Трое суток он провёл в море, держась за обгоревший корпус корабля… Затем его подобрал итальянский корабль, на котором он благополучно добрался до Италии. В Италии Горацио, осмотревшись, взял себе новое, итальянское, имя и сделал великолепную карьеру учёного. В итальянскую и мировую науку он вошёл под именем Леонардо да Винчи… Эпилог III Королевского смотрителя в дальнейшем ждала неутешительная судьба. После того памятного случая с бочками, когда его жестоко обманули, оставив без вознаграждения, его характер очень испортился. Он озлобился на всех и стал свой гнев вымещать на людях. Он стал очень грубым с девушками из борделей, и даже покалачивал их, отчего его вскоре перестали пускать во многие такие заведения. Он не гнушался давать под зад пинка нищим и калекам, тем самым давая выход наружу своему горю и отчаянию. И, конечно же, «заездил» своими замечаниями, командами и приказами приданных к нему солдат. Тех самых солдат, которые отказались пойти с ним на сделку и тем самым обрекли его на тяжёлый, каждодневный труд. Обрекли его на невыносимую жизнь. Он резонно считал их главными виновниками в своей горькой судьбе. Ведь если бы они тогда согласились с его предложением то, как знать, может быть, он сейчас жил бы в какой-нибудь тёплой стране… загорал бы на солнышке, потягивая пивко или что-нибудь покрепче в окружении своего гарема, состоявшего сплошь из развратных красавиц. А вместо этого!!! И вот, в один из дней, нервы у приданных к нему солдат сдали. У них не осталось больше сил терпеть его издевательств над собой. А дело было так: дело было ещё и в том… что его солдаты были глубоко законспирированной гей-парой. И, как во всякой обычной семье, один из её участников был мужем, а другой его женой. И вот в этот раз смотрителю показалось, что один из его, б…дь, дебилов неправильно держит свою пику. Смотритель наехал на того по «полной программе» из-за этого. Да ещё и отхлестал беднягу по щекам. Ему было и невдомёк, что он бьёт мужнюю жену на глазах у мужа!!! И у мужа всё вскипело, перевернулось в голове и в груди. И он вступился за свою жену и… вдвоём они избили своего начальника. Всё случилось так быстро, как-то само собой, что они даже и не поняли, как они могли совершить такое преступление??? Всё это произошло на берегу вдали от человеческих глаз, во время их очередного обхода закреплённой за ними территории. И было утро. И не было свидетелей их злодеяния, кроме горластых чаек. А пока смотритель был в нокауте, они отдышались и… пришли в ужас от того, что же они натворили!!! И страх от содеянного вошёл в их мозги и сердца. Они поняли, что, мягко говоря, «погорячились». Они поняли, что они теперь в глубокой заднице, но легче им от этого не стало. Постепенно они всё же смогли взять себя в руки. И они принялись размышлять: как же им теперь быть? Как им выбираться из этой жопы, в которую они себя по глупости загнали. И они пришли лишь к одному неутешительному выводу, что им теперь не миновать трибунала. А уж приговор за такое злодеяние будет самым суровым. И тут они окончательно испугались за свои жизни, да так, что с «женой» случилась истерика и он разрыдался. А «муж»… муж оказался, как ему и полагается, настоящим мужиком и он смог-таки взять ситуацию под контроль. Он сразу понял, что откупиться не получится. Таких!!! денег в их семье нет. А значит… а значит надо было предпринять что-то эдакое, чтобы спасти им свои шкуры и жизни. И он рассудил очень здраво, так по крайней мере ему показалось: «А что, если мы изнасилуем начальника?.. И пообещаем ему «это самое» сохранить втайне. То эта тайна, тайна о его позоре, ведь может стать залогом нашей безопасности! И в таком случае, если он всё же подаст на нас в трибунал, то мы его опозорим перед сослуживцами и начальством. И тогда на своей карьере он может поставить жирный крест! И прощай пенсия!!! Ведь офицер его величества не может быть пи…..ом. Правда, в этом случае мы и себя подставим… Но другого варианта у нас просто нет. Да уж лучше быть пи…...ми и сносить людские оскорбления и презрение, чем до конца своих дней гнить в кандалах на каторге». Итак, следуя за идеей «мужа», они и сотворили «это самое», с… а, что не говори, со своим товарищем по службе. Смотритель всё понял… Он понял, что его прежний мир для него навсегда потерян. Он просто рухнул за те несколько минут, что они его насиловали. Что навсегда в прошлом остались его честь и достоинство. Он понял, что теперь он больше не офицер его величества, а просто опущенный человек. И в его обществе ему больше никто не подаст руки. И, возможно, его даже с позором уволят со службы. И чем больше он вникал во всё произошедшее с ним, произошедшее с ним за всё последнее время… тем больше его мозг погружался в черные пучины бездны под названием депрессия. А за депрессией пришёл глубочайший нервный срыв… отчего серое вещество его мозга, не выдержав такого напряжения – растаяло… и расплылось по всем уголкам его черепной коробки, как расплывается по столу оставленное, забытое в тепле, мороженное. И с этого момента прежний смотритель за прибрежными водами его величества перестал существовать. А в его голове и теле появился совершенно другой человек, которого мир, а значит и эта семья геев, не знала прежде. На губах «смотрителя» заиграла перекошенная улыбка, а его взгляд перестал выражать хоть какую-нибудь мысль. И он незлобно рассмеялся в лица своим обидчикам, которые уже, было, собирались объяснить ему смысл всего совершённого с ним и поставить ему свои условия. Пара испугалась этой странной улыбки и этого смеха. И не сговариваясь, за секунду, они покинули место преступления, резонно предположив, что в таком состоянии их начальник может быть очень опасен и ещё, чего доброго, покусает их. Отбежав от него метров на двадцать они двадцать, они «спрятались» за деревцем и принялись наблюдать за своим командиром… И опять они не знали, что им делать дальше. Ведь похоже, что их план провалился!!! Раз их командир после всего произошедшего… после того, как он яростно от них отбивался… теперь им так миролюбиво улыбался, пусть даже и такой идиотской улыбкой. Да, ещё похоже, что он пребывает в хорошем настроении, раз посмеивался над ними. «Кремень мужик, похоже, что его ничего не берёт, с...ка…» – высказала жена своё предположение и скисла. Но в то же самое время это навело его мужа на следующую мысль: «А может быть ему понравилось и он теперь станет ещё одним членом нашей семьи? А раз так, то дело решено! Теперь он свой и уж точно не сдаст нас! Эх, давно бы надо было бы его “того!..” Давно бы зажили по-человечески…» – этой мыслью с радостью и облегчением, как будто у него «гора с плеч свалилась», он и поделился со своей женой. И жена утешилась этой новостью и расцвела. И опять, как и прежде, смотрела на своего избранника по бабьи влюблёнными глазами. А в это время смотритель… он вдруг ясно услышал голоса, доносившиеся до него откуда-то… Он осмотрелся и увидел качающихся на волнах русалок. Они ему весело махали руками, и голосами, сливающимися с криками чаек, звали человека к себе. Подойдя к краю воды, он всё равно так и не смог ясно разобрать: что же они ему кричат. Тогда он зашёл по колено в воду и ещё раз прислушался. И вот, наконец, он смог разобрать, что же они ему такое кричат. Оказывается, они очень хорошо знали всю его историю: и про цыганку Эсмеральду, которая нагадала ему богатство, и про то, как несправедливо, и даже жестоко, поступил с ним король, оставив его без вознаграждения. А ведь его величество обещал ему, что приблизит его к себе, если он найдёт для него ценный товар. Вся эта его история очень растрогала их нежные девичьи сердца. Они ему очень сочувствовали и решили его утешить… Нет, дорогой читатель, не сексом, как ты только мог такое о них подумать об этих самых чистых на свете душой и телом девах! А тем, что с радостью предлагали отдать ему все те бочки с товаром, коих было ещё великое множество на дне бухты, которые они охраняли всё это время, конечно же, только для него. От их слов… таких простых, тёплых, добрых человеческих слов, слов участия в его судьбе, счастье наполнило всё его измученное этой подлой жизнью существо: «Наконец-то! наконец-то небо, море сжалились надо мной! И у меня в жизни, да! да! и у меня в жизни теперь всё наладится и всё будет хорошо! И пивко в тёплой стране, и сексуально развратный гарем! Всё это у меня обязательно будет! Всё это меня ещё ждёт впереди! Аллилуйя! Вот только надо забрать у русалок бочки, которые они мне так любезно предлагают». И он пошёл к ним, пошёл за своим счастьем, а они почему-то отплывали от него всё дальше и дальше, всё продолжая и продолжая звать его за собой. А он всё брёл и брёл в воде за ними. Он брёл к своим бочкам, он брёл к своему, такому выстраданному им, счастью. Которое уже скоро, уже вот-вот, обретёт. Он брёл по морскому дну, за ускользающими от него русалками, потому что не мог упустить свой второй шанс, который ему, так любезно, подарила жизнь. И вот уже голова смотрителя скрылась под водой, а в его голове всё продолжали и продолжали звучать весёлые голоса и смех его спасительниц, таких добрых к нему русалок. Зовущих, увлекающих его за собой всё дальше и дальше в морскую пучину, к новой, к будущей его счастливой жизни… После того как голова смотрителя скрылась в холодных водах моря, русалки, ещё некоторое время, с удовольствием покачались на морских волнах, обмениваясь впечатлениями о случившемся. А потом, одна за другой, соскочив с волн, нырнули в свой мир, в свой ласковый дом, в море. О том, что здесь недавно произошло, напоминала только шляпа смотрителя, которая красиво покачивалась на волнах. Она напоминала собою траурный венок, за неимением оного, который обычно в такой ситуации, возлагают люди на могилу усопшего. А чайки, которые носились вокруг шляпы, пытаясь её исследовать на предмет съедобности и вообще какого-либо ей применения, кричали при этом друг на дружку, во всё своё горло, что-то на своём языке. Что в данной ситуации вполне могло сойти за отпевание усопшего. Панихиды по смотрителю не предвиделось… А потом, через какое-то время, из воды показалась изящная женская рука с перепонками между пальцами. Она взяла шляпу, а затем шляпа, следуя за рукой, погрузилась в морскую пучину. И боле уже не осталось ни каких свидетельств о случившейся здесь трагедии. Аминь. Эпилог IV А солдаты, после всего ими увиденного, как их начальник и почти что член их семьи окончил свои дни, были до глубины души потрясены… потрясены этой красивой и величественной картиной: схождения человека в морскую бездну. Они никогда не были ни ценителями, ни почитателями какого-либо вида искусств. И уж тем более «ни в чём таком» не разбирались. Правда, любили пьяными погорланить в кабаках какие-нибудь песенки с незамысловатым мотивчиком. И этого им в полнее хватало, чтобы удовлетворить свои душевные потребности. А тут… им вдруг что-то открылось! Их души встрепенулись! В их мозгах что-то ёкнуло! В их сердцах что-то проснулось, как проснулась спящая красавица после того, как её поцеловал принц. И они оба, вот что значит семья, одновременно почувствовали, что им теперь дано понять нечто… нечто такое!.. отчего мир для них теперь навсегда изменился, перестал быть прежним, стал другим. И даже этот пасмурный день как-то преобразился, заиграл новыми красками. Это потом, когда они ушли в монахи и дали обет безбрачия, они узнали, что на свете есть такая вещь как: благодать! А сейчас они в умилении от всего ими увиденного и всего с ними произошедшего… прочувствовав всю глубину момента, прослезились. И им отчего-то стало хорошо… Да так хорошо, что они позабыв обо всём на свете побросали свои пики и бросились в объятия к друг другу. И вот уже их губы слились в страстном поцелуе. А потом, памятуя о том, что ничто на земле не вечно, а бытие на ней скоротечно и надо ловить каждый миг счастья, а также помня о супружеском долге они, под шум волн, забыв… забыв даже, как их звать, предались любви. Что несомненно же сделало их семейные узы ещё более крепкими. А в это самое время русалки, из-за прибрежных камней наблюдавшие за ними, весело подбадривали их своими весёлыми и нецензурными словами. Которые до них долетали в виде крика голодных чаек… и до которых им сейчас не было никакого дела. Эпилог V Эсмеральда так и не смогла смириться с той обидой, которую ей нанесли её сыновья, в ту роковую ночь. По дороге в своё жилище, в свой сарай, она почувствовала, как что-то тяжко заскрипело в её груди. Вдруг сильно заломило под левой лопаткой и эта боль стала переходить в левую руку. Силы её вдруг оставили. Ей стало тяжело дышать и она еле-еле добралась до своего ложа. У неё случился инфаркт, её сердце треснуло. Легла, но ещё долго не могла уснуть. Эмоции от недавно пережитого всё никак не оставляли её. И она всё перебирала и перебирала в своей голове, в мельчайших подробностях, все события, произошедшие с ней за последние два часа. Утро она встретила вся разбитая и ещё больше постаревшая за ночь. С трудом поднялась со своего ложа, отдышалась, немного пришла в себя и… решила сегодня не ходить работать на площадь, а поправить своё здоровье, подлечиться, в ближайшем кабаке. Пять монет ей дал тот юноша. «Ах, как всё-таки от него хорошо пахло»,– подумалось старой цыганке. Ещё шесть монет ей дали сыновья. Так что подлечиться у неё было на что. Вечером ей из кабака помогли добраться до сарая её соседи по жилищу, уложили её на что-то напоминающее кровать. Она лежала и всхлипывая плакала. Потом к ней подошла женщина, которую все в таборе звали мать Тереза и поднесла ей воды. Этим милосердным поступком, этой великой женщины, Эсмеральда была тронута до «глубины души». И тут… из трещины на её сердце вышла совместная с её сыновьями тайна. Она тут же превратилась в обиду на своих, пусть давно уже взрослых, но всё-таки для матери – детей. Детей, которые так несправедливо, подло с ней поступили. И дальше, по горлу, обида добралась до её глотки, а там через губы и явилась на свет божий. Эсмеральда, рыдая, поведала всю случившуюся с ней, накануне, историю этой женщине. Историю о том, как подло, коварно, несправедливо, безнравственно, жестоко, цинично, абсолютно негуманно, не по совести с ней поступили эти ублюдки. После чего ей стало как-то полегче… как-то получше. Как будто ей помогли выдавить гной из гниющей на её теле раны. После чего всегда наступает облегчение, а потом и выздоровление… Ночь для Эсмеральды прошла в штатном режиме. Возлияния в кабаке и излияние души матери Терезе сделали своё дело. Она глубоко заснула, да так глубоко, что даже снов никаких не видела. На утро она почувствовала себя немного получше и решила выйти сегодня на работу. Она решила, что прогулка до места работы разгонит застоявшуюся кровь по её телу. Да и свежий воздух ей тоже пойдёт на пользу. И ещё она прекрасно знала, что дармоедов в таборе не любят. Каждый член их сообщества должен был кормить себя сам до тех пор, пока его ноги таскают. Да ещё и отдавать долю в фонд табора, на его нужды. Конечно в таборе были и неработающие старики и старухи, но их содержали дети. А на заботу о себе со стороны своих непутёвых детей она рассчитывать не могла. Она понимала, видела, что её сыновья не особенно стремятся проявлять заботу о своей старой матери. К тому же жизнь закалила Эсмеральду, и ей даже как-то неловко было бы просить у кого-то помощи, а тем более стать для кого-то обузой. Насчёт жизни, вообще, а тем более её дальнейшей жизни у неё не было никаких иллюзий: «На, какое-то, время здоровья ещё хватит, а там будь что будет», – подумалось ей. Была середина лета. И сегодня выдалось хорошее солнечное утро. Хоть это было и раннее утро, но воздух уже достаточно прогрелся. Эсмеральда немного постояла, понежилась в солнечных лучах, как бы заряжаясь от него энергией. Свежий, бодрящий воздух расправил её лёгкие и напитал её кровь и мозг кислородом. И ей отчего-то подумалось, что не так уж всё и мерзко в этой жизни, а потом: «Ах, как всё же от него хорошо пахло…» Но тут же ей показалось, что это с ней было в какой-то другой жизни, а может быть просто приснилось… «Надо жить дальше», – и ступая босыми ногами по утренней росе, она заковыляла в сторону площади, к своему рабочему месту. По дороге ей встречались редкие прохожие, которые также как и она спешили по своим делам. Когда ей оставалось, примерно, метров двадцать до площади, впереди себя она увидела небольшую мужскую фигуру. Со зрением у неё было «не очень» по этому лица она не разглядела. Но что вот Эсмеральда сразу отметила про себя, что несмотря на хорошую погоду у мужчины на плечах был плащ, а его шляпа была глубоко надвинута на глаза. «Военный, наверное, – подумалось Эсмеральде, – наверное, это им так по форме положено одеваться». И ещё она поняла, по своему жизненному опыту, что он кого-то поджидает. И, увы… она не ошиблась. Продолжая неспешно ковылять ему навстречу, она и не подозревала, что делает свои последние шаги в этом бренном мире. Мужчина же увидев её, видать, сразу узнал Эсмеральду и тут же направился ей навстречу, при этом левой рукой он прикрыл плащом себе лицо до глаз. Когда ему оставалось до Эсмеральды несколько шагов он принял влево от неё. Потом, почему-то, быстро огляделся по сторонам. А поравнявшись с ней, сделал какие-то движения правой рукой и, не оглядываясь на неё, быстрым шагом ушёл прочь с этого места. Эсмеральда почувствовала, что в её печень несколько раз вошло какое-то инородное тело… горлом пошла кровь… и она рухнула на спину, даже не поняв, что она умерла… Эпилог VI А через день весь сарай, весь табор уже гудел как улей. Народ был очень возмущён, а некоторые так вообще просто шокированы и оскорблены подлым, вероломным, да и чего уж там говорить, просто бесчеловечным и безнравственным поступком братьев. Ведь как можно было! как можно было утаить деньги, которые они так «по-быстрому срубили», от их товарищей по табору? Ведь в таборе все работали на общий котёл. А тем более, как можно было утаить деньги от их предводителя Пола Маккартни! Это уже просто было святотатство!!! И по цыганским законам это было самое страшное, самое гнусное преступление на свете. И это преступление не сошло братьям с рук. Их хорошенько отлупили и вытрясли с них все оставшиеся деньги в казну табора… а потом ещё, в назидание другим, высекли. А по прошествии некоторого времени два охотника в лесу, у ручья, наткнулись на обглоданное разным зверьём тело Лаэрта, а вернее, на то, что от него осталось. По остаткам одежды они предположили, что это был благородный человек. И вернувшись с охоты, в город, доложили о своей находке «куда следует». Там открыли следствие и завели дело. А вскоре и история о двух негодяях-братьях, которые не захотели честно отдать деньги в казну табора, зажила своей самостоятельной жизнью. Она как-то вышла за пределы табора и пошла гулять по улицам, подворотням и площадям города. И благополучно добралась до ушей тех, «кому положено». Те, не долго думая, связали эти два факта между собою и им сразу стало всё понятно, как дважды два. Они нагрянули в табор, повязали сбратьев, забрали казну табора и сожгли сарай. А цыганам дали сутки на то, чтобы они убрались из страны. Следствие было недолгим. Под первыми же пытками братья во всём сознались и, как в таких случаях водится, задним числом раскаялись в содеянном. Суд был скорый, но праведный. Не найдя смягчающих обстоятельств, судья приговорил их к высшей мере наказания. А потом, как раз недалеко от того места, где когда-то всем желающим гадала цыганка Эсмеральда, мать братьев-преступников, был сооружён эшафот. На пол эшафота была водружена какая-то старая, видавшая виды плаха. Новую, хорошую, красивую плаху, на которую сенат выделил деньги из казны города, Полоний «по-тихому» продал в Румынию. Всё дело было в том, что плаха была сделана из осины, а в это время в Трансильвании разбушевались вампиры. И страна стала остро испытывать дефицит в осиновых кольях, с помощью которых только и можно было победить эту нечисть, путём вбивания такого вот кола вампиру прямо в сердце. Своей осины там уже не осталось: к тому времени её всю повырубили. И в Трансильвании очень нуждалась в этом стратегическом сырье из вне. Вот Полоний и подсуетился… Далее, после водружения на эшафот плахи, был зачитан смертный приговор братьям за подписью короля Дании Отелло Первого. Потом палач, под весёлый свист, гиканье и улюлюканье толпы, коими она подбадривала приговорённых к смерти, приступил к своей работе. Честно говоря, хоть он и любил свою работу, работать ему сегодня ну ни как не хотелось: он был с бодуна. Вчера у него в доме была вечеринка. Его сына призвали в армию и он, по старинному Датскому обычаю, устроил сыну проводы. На сегодня он хотел взять отгул и попросить мэра города перенести казнь, хотя бы на завтра. Но народ, прознав про это дело, взволновался! Он был очень не доволен тем, что его могли оставить без бесплатного представления. И власти, побоявшись того, что народ может выйти на майдан, уговорили палача выйти сегодня на работу, несмотря на его плачевное состояние. Пообещав ему заплатить в этот раз двойной тариф. Палач, из-за проблем со здоровьем, с трудом справлялся со своей работой: еле-еле орудовал своим огромным топором. Поэтому он никак, с первого раза, не мог попасть по шее первого приговорённого. И только наносил несильные удары своим топором куда придётся: то по плечу, то между лопаток, то по затылку бедняги цыгана. От боли, которую ему доставлял палач, обречённый на смерть ревел благим матом на всю площадь. Проклиная палача, родителей палача, его жену и детей. Короля, родителей короля, его жену и детей, а также и свою мать, которая родила его на свет. Это доставляло огромное удовольствие толпе, которая особенно бурными овациями награждала цыгана, когда он вдоль и поперёк проходился по королю. Наконец с четвёртого раза, кое-как, из последних сил, палач снёс таки голову первому приговорённому. За что толпа, взревев в экстазе, наградила его бурными аплодисментами. Такого шоу тамошний люд ещё не видывал! А вот со вторым приговорённым получилось ещё «прикольнее». Так, по крайней мере, считали те люди, которым посчастливилось присутствовать на той казни. Видя великие страдания своего брата, второй приговорённый испытал огромнейший шок, отчего потерял сознание и рухнул на пол эшафота. У него случился инсульт. Видя всё это, что произошла непредвиденная заминка, народ вначале было заволновался, что шоу так неожиданно, на самом интересном месте, вдруг, прервалось. Но датчане народ смекалистый! Тут же в толпе нашлись желающие помочь палачу подтащить приговорённого к плахе. И вот, наконец, голова второго брата тоже легла на плаху. И опять всё не слава богу!!! Палач к этому времени так выбился из сил что не мог более исполнять свои обязанности, работать своим тяжеленным топором. Но тут вопрос, к великой радости толпы, решился сам собой. В толпе находился городской бродяга, урод и дебил, и к тому же здоровенный детина, по имени Квазимодо. Ему-то народ, с разрешения мэра, потому что мэр очень боялся майданов, и благословения епископа, потому что епископ просто ненавидел майданы, и вручил топор палача, после чего палач жестами объяснили ему, что тому надо сделать. Тот так и сделал… совсем не понимая того, что же он сотворил. Так что совесть Квазимодо в связи с его психическим состоянием осталась чистой, и никакого греха он на свою душу не взял. И ещё в этой сцене было что-то мистическое. Квазимодо был первым ребёнком Эсмеральды, которого она родила, зачав его при очень странных обстоятельствах. В те времена, когда это случилось, она была ещё совсем юной девушкой, семнадцати лет от роду, которая смотрела на мир широко раскрытыми глазами и с шибко раскатанной губой. В то время, когда с нею случилась эта беда, они всем табором делали чёс по Франции. И вот в один из летних дней, когда они остановились на привал в каком-то местечке, она одна отправилась в оливковый сад, что был недалеко от того места, где они разбили свои шатры, чтобы справить нужду и заодно полакомиться маслинами. Бродя по саду, ища укромное местечко, она не сразу обратила внимание на хруст веточек за своей спиной, а когда обратила и обернулась… то не успела и опомниться, как огромное обезьяноподобное существо, которое было всё, включая и его морду, в коричневой шерсти, схватило её в охапку и сжало в своих стальных объятиях. От этого объятия, и вообще от всей этой невероятно чудовищной ситуации, Эсмеральда тут же оправилась и потеряла сознание. Очнулась она уже тогда, когда на небе ярко горели французские звёзды и мягко светила такая же французская луна. Эсмеральда сразу всё поняла, что с нею произошло… Но решила об этом в таборе никому не говорить. И даже своей матери, а тем более своему мужу. Эсмеральда не сразу пошла в табор. Она пошла к ручью (благо луна светила очень ярко), к которому она днём вместе с другими женщинами ходила за водой. Помылась, простернулась, а затем, идя на свет костров и пение её соплеменников, вернулась в табор. Ужинать она не стала, а просто от души накатила вина из поданного ей мужем кувшина, и пошла спать чтобы поскорей забыться... и навсегда вычеркнуть из памяти, что с ней произошло это нечто ужасное. Что так оно и случилось. Молодая, крепкая нервная система девушки и насыщенная цыганская жизнь, в конце концов, сделали своё дело. А потом, по прошествии какого-то времени, из доходивших до неё людских разговоров она узнала, что оказывается, в то время, когда с ней случилась эта беда, в разных уголках Европы люди часто встречали странное, загадочное существо. Нечто обезьяноподобное. Двухметровое существо ходило на двух ногах, было всё в шерсти и избегало людей. И ещё в народе говорили о том, что обезьяна, бывало и такое, похищала девушек… и больше этих девушек уже никто никогда не видел. И лишь изредка, то тут, то там, в лесах, люди стали находить обглоданные человеческие кости. «Так мне ещё повезло», – подумалось тогда Эсмеральде. Также из этих разговоров она узнала, что это существо, которое когда-то изнасиловало её, люди прозвали Йети. А когда родился её первый малыш, тогда они уже всем табором колесили по Дании. Ребёночек оказался крупным, в густой шерсти, с полным ртом зубов и четырьмя клыками, а также с идиотским выражением лица. После родов, она, по совету своей матери, с чистой совестью, вдвоем с мужем отнесла своего первенца на городскую мусорку и навсегда забыла о нём… Да, а перед тем, как оставить ребёнка на волю судьбы, муж Эсмеральды, конечно же из благих побуждений, хотел было придушить его, чтобы ребёночек не мучился от голода и холода. Но материнские чувства, которыми природа награждает всех рожавших женщин, заставили Эсмеральду воспротивиться этому и помешать желанию мужа свершить этот акт милосердия. За что она вечером того же дня по доброму, старинному циганскому обычаю, а также в воспитательных целях, и была благополучно отпи…...на. Тут, что ещё надо сказать, что муж Эсмеральды так её ни в чём и не заподозрил. Он только сказал, взглянув на ребёнка: «На деда моего похож, тот тоже был таким же уродом», – вот так по прошествии многих лет две ветви её рода судьба свела на одном эшафоте. Чего в жизни только не случается?.. Толпа осталась довольна представлением. Люди ещё долго не расходились, всё обмениваясь и обмениваясь впечатлениями между собой от увиденного ими «спектакля». Потом в народе долго ещё ходили разговоры об этой удивительно красивой и интересной казни. Справедливость восторжествовала! Хотя Лаэрту это уже ничем не могло помочь. Так из-за глупого спора была загублена молодая жизнь. Полоний, в силу обстоятельств, то бишь своей смерти, так никогда и не узнал о гибели своего сына. А может оно и к лучшему?.. А майдан все-таки состоялся. Народу так понравилась эта казнь, что люди решили обратится к королю с петицией, в которой была просьба, чтобы теперь все казни проводить по такому же сценарию, то есть, чтобы палач сначала немного покрошил топориком приговорённого, а уж потом отрубал ему голову. И ещё народ попросил короля назначить Квазимодо подручным палача. А палачу присвоить звание почётного гражданина города. Эпилог VII Бернардо и Марцелл ещё несколько раз, пока Горацио не бежал из страны, затаривались у него лекарством. Впоследствии они пришли к выводу, что не будет никакого худа, если совмещать полезное с приятным. То есть они стали размешивать лекарство в том виде алкоголя, которое заказывали себе в кабаках. Они уже так сильно поправили своё здоровье, что незаметно для себя из мира реального переместились в какой-то иной… Теперь над ними, в любую погоду светила звезда по имени Солнце. Они были молоды и здоровы: душами и телами. Все люди на улицах стали красивыми и нарядными. Девушки теперь при встрече с ними дарили им свои очаровательные улыбки, а мужчины были с ними приветливы и дружелюбны. А однажды, у них появился новый друг! Он представился им как Мишка. Мишка был большой и ласковый. И он всегда носил у себя на груди амулеты от сглаза и порчи в виде пяти разноцветных колец. Со временем Бернардо, Марцелл и Мишка так сдружились, что он однажды пригласил их в свой сказочный лес. В нём всё было невероятно красиво и интересно. Там они на каждом шагу встречались с эльфами, гномами и русалками. Русалки сидели прямо на ветвях деревьев и освежали атмосферу леса, махая своими роскошными, расписными хвостами. В нем-то Марцелл и встретил своё счастье! Он встретил свою Шамаханскую царицу и тут же без памяти влюбился в неё. Как оказалось, когда она поведала ему свою историю, она любит приходить в лес по грибы, по ягоды, а также чтобы отдохнуть душой и телом от своего мужа, царя-старикашки. И к тому же отъявленного деспота. «Но почему-то нашнаш народ любит его? – удивлялась она, – и люди ласково называют его про меж себя: наш Ильич. А он!!! А он не даёт мне есть соль и сахар говоря, что это «белая смерть». А ещё заставляет меня делать зарядку трижды в день. И ещё старикан сделал хе, из моей золотой рыбки, и съел под водочку. Деспот сказал, что в рыбе много полиненасыщенных жирных кислот: омега три и омега шесть и вообще в ней много всяких классных свойств, которые полезны для его потенции. А эта золотая рыбка была мне очень дорога, как память о безвременно покинувшем в тот мир моём папе Горыныче, после того как он сразился с каким-то Иваном. Пахан подарил мне эту рыбку в день моего совершеннолетия. А вот Ильич взял и сожрал её. И к тому же он сексуальный маньяк, всю меня заездил! А когда к нам в гости приходит его друг и собутыльник Маркс, так мне от них вообще никакого житья нет, хоть бери и вешайся… Напьются, а потом давай свой интернационал горланить. А ты им жрать готовь, да за водкой бегай!!!» После этих слов Шамаханская царица, видать у неё нервы совсем уже были ни к чётру, расплакалась прямо на груди у Марцелло… А он, как мог, её утешал. Потом, видать, понемногу придя в себя она, наконец, полностью успокоилась и они с Марцелло погуляли по лесу. Во время их прогулки Марцелл, как мог, старался веселить её солдатскими анекдотами. Видать, Марцелл тоже ей приглянулся и они стали встречаться. А потом всё чаще и чаще. И вот однажды на очередное свидание с ним Шамаханская царица пришла с вещами: с большим, чем-то набитым узлом и разбитым деревянным корытом. Она объяснила Марцелло, что ушла от своего старикана, потому что полюбила его, Марцелло. И в знак своей любви к нему, тут она развязала узел, с которым явилась на свидание и извлекла из кучи вещей золотого петушка и подарила ему эту красивую, волшебную птицу. Петушок не замедлил клюнуть Марцелло прямо в лоб, от чего у него пошли радужные круги перед глазами. Марцелл был очень тронут этим поступком своей возлюбленной, потому что ему ещё никто никогда в его жизни ничего не дарил. В порыве нахлынувших на него чувств, он встал перед ней на одно колено, посадил золотого петушка себе на голову и в этой торжественной позе дал Шамаханской царице клятву, что купит ей новое корыто, будет её любить до гроба, а золотую птицу никогда не съест, а с потенцией у него и без хе всё в порядке! После этой клятвы Марцелло они тут же, прямо в сказочном лесу, развалившись на грибах и на ягодах, скрепили свой союз кое-каким актом. Акт был просто сказочным. Вот так, с тех пор, они и зажили счастливо вместе. И всё было бы хорошо, но… но вот Марцелл стал замечать, что его друг Бернардо стал как-то похотливо засматриваться на его женщину. А потом всё чаще и чаще. И вот, в один из дней, Марцелл устал терпеть это хамское поведение со стороны своего, как он раньше считал, друга и брата по оружию. Тем более, что Бернардо стал распускать слухи… что если бы Шамаханская царица сошлась с ним, то он бы не то, что купил ей новое корыто, а он бы её сделал царицею морской! И ещё Бернардо сочинил красивую, лирическую, романтическую песню в её честь и стал распевать её на всех улицах и углах: – Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты… – ну и так далее. Это окончательно взбесило Марцелло и переполнило чашу его терпения! И он, как настоящий мужик, и помня об офицерской чести, решил сражаться жаться за свою любовь и честь. И вот… немного придя в себя он, кое-как поднявшись с пола, на котором лежал в пьяном отрубе в одном из кабаков, взглядом нашёл Бернардо. Тот в пьяном забытьи спал тут же рядом, положив свою голову на стол. Марцелл взял табурет и со всей дури охерачил по голове этого сукиного сына, который вознамерился сломать ему жизнь. От чего Бернардо, не приходя в сознание, и скончался. Как установила, впоследствии, судебно-медицинская экспертиза, изучая на вскрытии тело Бернардо (так положено по датским законам) и его мозг, а вернее то, что от него осталось, усопший, на момент своей кончины был на XXIII съезде КПСС и внимательно слушал доклад Ильича. Нет не того Ильича… уже другого. На суде Марцелл не признал своей вины. Он обстоятельно поведал судьям всю историю падения своего, так сказать, «товарища». И как тот пытался увести у него его любимую женщину: – Самую красивую из всех, каких я только встречал, дорогие господа судьи, на земле! И с которою я, видит бог, собирался сочетаться законным браком. Всю вину за случившееся Марцелл возложил на покойного, не забыв при этом упомянуть: – Отдавший богу душу негодяй, дорогие, уважаемые господа судьи, ко всему прочему, был полной сволочью, прелюбодеем и последней пьянью. И ещё нарушал устав караульной службы. А также не верил в Господа нашего Иисуса Христа и Святую Троицу. А ещё, – добавил Марцелл, – он вёл со мной антиправительственные разговоры. Он уверял меня, что король Гамлет умер не своей смертью, а был отравлен, теперь уже тоже покойным, королём Клавдием!!! И ещё: он не реагировал на мои просьбы открыть властям города место, где покойный король Гамлет зарыл своё золото, которое он берёг, так сказать на «чёрный день». И кое место покойный король Гамлет, перед своей смертью, открыл только ему, Бернардо. Подумайте дорогие граждане судьи какой ущерб почивший нанёс казне города! И ещё я думаю, что умерший собирался единолично воспользоваться этим золотом в корыстных целях. Ну… тут нервы у меня и сдали, и не выдержали. И у меня случилось помутнение рассудка! И я не помня себя и не понимая чем ударил этого предателя и изменника. А нечего ему язык свой распускать и возводить хулу на наших любимых королей! После этих слов подсудимого все присутствующие на слушании дела в зале суда встали и зааплодировали подсудимому. – Так что, – воодушевившись продолжил Марцелл, – это его бог наказал! Всё равно, рано или поздно, его бы за такие дела сожгли на костре. Я давно, уже собирался на него донести! Вот вам крест, любимые граждане судьи! Суд разбирая это, как оказалось теперь и политическое дело, скрупулёзно вникал во все его перипетии. В свете вновь открывшихся фактов в личности и деятельности умершего, суду уже не так однозначно виделась вся картина произошедшего. Тут надо отметить ещё что… судьи тоже были пациентами Горацио… И вникая во все тонкости этого дела, всё дальше и дальше погружаясь в его дебри, они всё больше и больше верили подсудимому. Что это именно он, своими умелыми, конкретными действиями, спас их Данию от надвигающегося кровавого майдана. И даже один из судей вдруг ни с того ни с сего, когда Марцелл дошёл до его отношений с Шамаханской царицей, в сердцах воскликнул: «Вот шалава!» На следующем своём заседании, на следующий день, суд вынес свой вердикт по этому делу. Он гласил, что «разбирая это дело, суд пришёл к выводу, что подсудимый в целях самообороны, нечаянно нанёс усопшему раны несовместимые с жизнью. Суд постановил: подсудимого Марцелло приговорить к пятнадцати суткам общественных работ, а также к вычету из его офицерского жалования семи медных монет за сломанный им стул в пользу хозяина кабака. А также суд постановил: эксгумировать тело умершего офицера Бернардо и сжечь его как еретическое на площади города. Эксгумацию же тела возложить на осуждённого Марцелло в счётобщественных работ». До конца своих дней Марцелл ещё не раз и не два вспоминал тот суд, как ему тогда ловко удалось избежать вечной каторги, а может быть и смерти. И как он тогда лихо плёл своим языком: «Внатуре, голова набухла, как будто начитался книжек!» – не переставал дивиться самому себе Марцелл. Эпилог VIII Кабинет средневекового писателя, горит свеча. За столом трудится, что-то пишет в окружении стопок бумаг, писатель. Вот он отрывает голову от своей писанины и смотрит перед собой в пустоту. Его глаза наполнены слезами, его усы испачканы чем-то белым… Дрожащим голосом, голосом чем-то глубоко растроганного человека он произносит: – Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Гамлете… Рыдания накрывают его и он снова склоняется над своею рукописью, продолжая писать… писать… писать… Сцена XCVI В кабинете директор архива. Директор, дочитав рукопись до конца, поднимает глаза к Вере Павловне, и смотрит на неё ошарашенным взглядом. А потом его прорывает: – Я потрясён, Вера Павловна! Какая сила, какая мощь с первой и до последней строчки! Так и хочется воскликнуть, вслед за oтцом народов: «Эта вещь будет посильнее, чем Фауст Гёте!» И посмотрите, как выписаны все персонажи. Они же как живые стоят перед глазами! Я прямо с головою окунулся в атмосферу того времени! Я как будто побывал там: видел их всех наяву, слышал их речь, находился между ними, дышал с ними одним воздухом… Я чувствовал аромат духов Офелии. Я видел пар, поднимающийся от горячей крови, которая била фонтаном из раны на шее Лаэрта. Не понимаю, не понимаю, зачем Шекспир переписал «этого» Гамлета? Зачем ему понадобилось это замечательное, по-моему, во всех отношениях великое произведение разделить потом на три отдельные, друг от друга, темы? А?.. Да и с Квазимодо и с Эсмеральдой тоже не всё понятно... получается, что Гюго позаимствовал этих персонажей у Шекспира. Для чего? Чтобы показать нам преемственность поколений?.. Фантастика!.. Вот прочитал сейчас эту пьесу вместе с вами и как будто бы второе высшее образование получил, ей богу. Вера Павловна на поставленный перед ней вопрос только и смогла, что пожать плечами и развести руками. А потом, вдруг неожиданно, добавила: – Я думаю, Пётр Алексеевич, что ваш вопрос ещё ждёт своего исследователя, – философски рассудила Вера Павловна. Волна восторга схлынула, и директор перешёл на спокойный, деловой тон: – Скажу вам по секрету, Вера Павловна, того «Гамлета», ну которого все знают, я никогда не понимал. Скучный, на всех озлобленный, всем и всеми недовольный… А чего ему, в принципе-то, не хватало для полного счастья? Принц! Всё есть, всем обеспечен. Так сказать: живи и радуйся! А он озлобился на всех… Конечно, нам всем очень жалко, мы скорбим, когда уходят из жизни родные, близкие нам люди. Но это ведь жизнь!!! И «тень» эта… отца его… не понятно откуда появляется? А тут всё ясно и понятно: на «лекарстве» они там все сидят. Вот и вставляет их не по-детски. И от этого лекарства у них там весь бардак и начинается. Одним словом, поздравляю вас Вера Павловна! Поздравляю от всего сердца! И как вот вам удалось откопать во всей этой груде макулатуры такую вот вещицу?! Вера Павловна, приняв слова директора за комплимент, расцвела. Кокетливо улыбнулась: – Ну, как? Дни… годы… напряжённого, кропотливого труда и приносят вот такой результат. И тут директору пришла в голову идея придать этому событию торжественную атмосферу. Он встал и обеими своими руками пожал ладонь Веры Павловны. – Ещё раз спасибо вам, Вера Павловна, от меня лично и всего нашего коллектива, за ваш добросовестный, кропотливый труд! – и после этих слов директор как-то переменился в лице: – А… скажите, Вера Павловна, вы уже кому-нибудь говорили о своей находке?.. О своём открытии? – Нет, Пётр Алексеевич. Что вы! Я сразу к вам. Ведь положено сначала начальству доложить. Как же это можно… в обход руководства? – Вот это правильно, Вера Павловна. Сразу видно – советская школа! Я вот, что предлагаю… а давайте-ка, мы отметим это дело по маленькой!.. Директор вышел, бочком, из-за стола и подошёл к своему сейфу, который стоял с лева от стола в полутора метрах. Привычным движением открыл его и достал початую бутылку коньяку и пару рюмок. Потом повернувшись к Вере Павловне и уже было собравшись сказать ей что-то очередное приятное, соответствующее моменту… остолбенел. Вера Павловна стояла на прежнем месте, при этом прижимая к груди рукопись взятую ею со стола. Пётр Алексеевич спросил её тоном удивлённого человека: – А… что происходит, Вера Павловна? Зачем вы взяли рукопись? – Вера Павловна тоже немало удивилась этому вопросу. – Ну… я собиралась ещё поработать над ней. Я думаю написать статью в научный журнал, поделиться с миром, так сказать, своим открытием! Пётр Алексеевич, я полагаю что вы незамедлительно сообщите «куда следует», на верх, что сотрудником вверенного вам архива, то есть мною, было cделано важное открытие. И я не сомневаюсь, что оно мирового уровня. И я вполне уверена, что это открытие достойно Нобелевской премии по литературе. И что я… Тут она заметила, что директор на глазах стал как-то зеленеть. А Пётр Алексеевич выругался про себя, решительно развернулся и обратно всё поставил в сейф. Одним махом оказался подле Веры Павловны, вырвал у неё из рук рукопись и раздражённо хлопнул ею о стол. Потом он уставился на женщину взглядом удава и заговорил с нею заговорщическим полушёпотом. – Да вы что, Вера Павловна? Какая статья??? Какая Нобелевская премия??? Это же… это же… миллионы долларов на чёрном рынке!!! Да!!! Да!!! Долларов!!! Сколько вы ещё собираетесь гнить в этой халупе??? А дальше что – мизерная пенсия?.. Вам никогда не хотелось жить по-настоящему большой, красивой жизнью??? Судьба дала вам… нам шанс! Поймите вы это!!! Положитесь на меня, я всё устрою… Вы ни о чём не пожалеете… всё будет по-честному. Вот вам моя рука!.. От такого наезда Вера Павловна опешила и даже на какое-то время лишилась дара речи. Что-то вдруг сдавило ей горло. Но вот секунда, другая и она уже пришла в себя. – Да это же коррупция, Петр Алексеевич!!! Да как?.. да как вы могли мне такое предложить? Это же преступление!!! – Преступление, Вера Павловна, это жить бедно работающему человеку!!! – Говорили мне девчонки из архива, что у вас чёрная душа, Петр Алексеевич!!! Говорили, что вы приторговываете рукописями из архива… да я не верила. А теперь, вот, вижу – правы они были!!! Это подло… подло!!! Ни Петр Алексеевич, ни Вера Павловна, ни до, ни послe не обращали никакого внимания на мерцающий огонёк в датчике пожарной сигнализации, который висел аккурат над столом директора… Непонятно, сколько бы ещё продолжалось выяснение отношений между архивариусом и директором и чем бы всё это закончилось... Как вдруг дверь кабинета отворилась и на пороге появились два человека в одинаковых чёрных ладно сидящих на них костюмах. У одного из них в руках был тонкий никелированный кейс. Они подошли почти вплотную к столу, негромко поздоровались. Затем синхронно достали из внутренних карманов свои удостоверения и в развёрнутом виде предъявили их директору. Как только незнакомцы появились на пороге, Пётр Алексеевич сразу всё понял. И если честно, он давно уже ожидал этого визита. Да он был негодяем, да он был коррупционером, да он приторговывал рукописями из архива на чёрном рынке рукописей. Он знал, что это преступление, но уже ничего мог с собою поделать. Красивая жизнь засосала его, как опасная трясина. И он уже не мог остановиться… Директор съёжился в своём кресле. Как-то сразу постарел и осунулся. Один из вошедших, не говоря ни слова, протянул руку к рукописи, чтобы взять её. Но Петру Алексеевичу показалось, что это к его рукам протягивают наручники, чтобы защёлкнуть стальные браслеты у него на запястьях. И он машинально протянул свои руки навстречу руке сотрудника. Но рука вошедшего прошла мимо его рук и взяла рукопись со стола. Затем сотрудник мельком полистал рукопись и убедившись, что это именно она, аккуратно положил её в кейс. Закрыл его. Вера Павловна первая пришла в себя от всего увиденного. Она обратилась к вошедшим: – А?.. Один из вошедших, магически улыбнувшись Вере Павловне произнёс, только присущей этой категории товарищам убедительным голосом: – Вы абсолютно правы, Вера Павловна… Он полез во внутренний карман своего пиджака и достал какой-то листок, а потом протянул его директору. – Вот решение Басманного суда об изъятии у вас из архива рукописи Уильяма Шекспира «Трагедия Замка Эльсинор», – и он положил листок, с решением суда, на стол перед директором, на который тот даже не взглянул. Потом они попрощались и ушли… В кабинете наступило неловкое молчание. Каждый думал о своём… о своих упущенных возможностях. Вера Павловна первая оправилась от шока. – А… ну, я пойду к себе… поработаю ещё… – Да, да… конечно, – учтиво произнёс Пётр Алексеевич. Вера Павловна пришла в архив, села за свой стол… и поняла, что работать после произошедшего, по крайне мере сегодня, она уже не сможет. Она взяла папиросу из пачки, подошла к окну и закурила… Директор архива, Пётр Алексеевич, из всего случившегося быстро сделал, так по крайней мере он посчитал, правильный вывод, а именно: он понял, что он под колпаком! Нет, не у Мюллера, а у более серьёзных товарищей. Он прекрасно понимал, что за ним водится много чёрных делишек, связанных с вверенными ему архивными документами. И с него есть за что спросить… Поэтому решение вопроса о его дальнейшей судьбе к нему пришло само собой: «Надо бежать из страны… это единственный способ сохранить себе свободу», – и он стал обдумывать план побега. Он решил не привлекать к себе внимания, а просто доработать до очередного, положенного ему по графику трудового отпуска, который тем более был через неделю. Благополучно уйдя в отпуск, он, не привлекая к себе внимания, также благополучно всплыл на Украине. В базе «Миротворца» он не значился, средства кое-какие у него были. А что ещё нужно человеку для счастья в Незалежной? Осмотревшись, Пётр Алексеевич занялся, так как он был всё-таки человеком деятельным, бизнесом. Но через какое-то время он почувствовал, что клещи российских спецслужб достали его и здесь и вот-вот сомкнутся на его шее. Тогда он решил взять украинское гражданство в надежде, что правительство другой страны сможет спасти его от российского правосудия. И это помогло: на какое-то время он почувствовал, что от него отстали. Но потом всё началось сначала. Опять тревожно, неспокойно на душе… «А вдруг украинские власти удовлетворят запрос родины и выдадут меня российскому правосудию? И тогда мне не миновать неба в клеточку!!!» – и снова мозги Петра Алексеевича заработали на полную катушку. И вот уже на горизонте показался верный ответ на его проблему. О, да! Именно так! Остаётся только одно! И это «одно» – революция! Он подбил ещё нескольких панов, таких же нечистых на руку, как и он, и они совершили государственный переворот на Украине. Конечно же, прежде всего во благо народа. И чтобы народ проглотил эту шнягу, они назвали этот переворот «Революцией достоинства!» А его, как зачинщика, идеолога и вдохновителя сего мероприятия, его подельники, сделали, впоследствии, президентом. Вот теперь-то бывший директор центрального архива города «N», наконец-то, зажил спокойной, счастливой жизнью. Теперь он был полностью спокоен за свою безопасность и своё будущее. Теперь его охраняли спецслужбы Украины, ЕС и США. И… он зажил красиво и достойно! Эпилог IХ Вера Павловна так и не смогла смириться с тем, какой удар ей нанесла судьба. Ведь она была всего в шаге от Нобелевской премии! Она тяжело перенесла всё с ней случившееся. И это отразилось на её здоровье. Она не дожила всего несколько недель до пенсии. Инсульт… Но за несколько секунд, прежде чем она навсегда оставила этот мир, в её мозге стали разворачиваться удивительные картины! Она вдруг отчётливо почувствовала запах моря, на котором она никогда не была. Она услышала красивый, мерный шум морских волн. Под её ногами качалась земля! Она огляделась и очень удивилась тому, что увидела… Она увидела, что стоит на палубе какого-то средневекового корабля. А над кораблём и морем весело крича кружат чайки, ища чем бы поживиться. Вера Павловна с восхищением созерцает тот волшебный пейзаж, который ей открывался за бортом корабля. Как вдруг воздух перед её взором стал, от чего-то, мутнеть. Он становился всё плотнее и плотнее и в следующее мгновение превратился в огромный лист зеркала! И Вера Павловна увидела в нём себя… Она увидела себя в красивейшем платье шестнадцатого века! И первое, что сразу же бросилось ей в глаза, так это то, какая замечательная у неё фигура! Великолепнейшее платье как-то умело скрывало все недостатки её фигуры. Она и раньше не могла о себе подумать, что может быть, хоть сколько-нибудь, привлекательной женщиной, а тут, вдруг, перед её глазами ей предстала какая-то другая она. Какая-то другая Вера Павловна. Красивейшая женщина достойная кисти какого-нибудь великого художника того времени. Вера Павловна пребывала в полном душевном блаженстве. Но вот зеркало растаяло в воздухе также неожиданно для неё, как и появилось. И вдруг Вера Павловна отчётливо услышала людской гомон за своей спиной. Она обернулась и увидела невдалеке людей, вместе с ней в это время находившихся на палубе корабля. И вот от группы людей отделились две фигуры: мужская и женская. Женщина держала мужчину под руку. Они направились в сторону Веры Павловны. И когда они к ней приблизились, то она узнала в этой паре Гамлета и Офелию! «Как? Как, они живы? Как, они вместе? И как я могла оказаться с ними на одном корабле? Но ведь они же умерли!!!» – миллионы вопросов за секунду пронеслись в голове у Веры Павловны. Теперь она, знающая обе версии того, как они умерли, находилась в полном душевном замешательстве. «Наверное это всё просто сон, – подумалось Вере Павловне, – и как я раньше не догадалась?! Вот настанет утро, я проснусь, и всё встанет на свои места». Но утро всё не наступало. Будильник по-прежнему не звенел. А Гамлет и Офелия всё продолжали стоять перед ней и приветливо улыбаясь что-то ей говорить. Неизвестно сколько ещё и какими вопросами она бы себя мучила, как вдруг Офелия приблизилась к ней и произнесла отчётливо услышанные Верой Павловной слова: «Всё будет хорошо…» После чего пара отошла от неё и снова присоединилась к остальным пассажирам корабля на палубе. А их место уже заняла другая пара. Это были король Гамлет и королева Гертруда. «Да, очень интересный сон, – вновь подумалось Вере Павловне, – весь в красках такой! Обязательно надо будет завтра девчонкам в архиве рассказать». Они тоже ей приветливо улыбались и что-то говорили. Вот только она совсем не могла разобрать, как не силилась, того, что они ей говорили. «Что же это за язык такой, – подумалось ей, – может быть португальский?» Португальского Вера Павловна не знала, и это её сильно расстроило: «Как жаль, теперь я никогда не узнаю, что же мне хотят сказатьэти милые люди». Но, как только в её голове пронеслось слово «Португалия», она тут же отчётливо услышала некую, в своё время, популярную песенку с незамысловатым мотивчиком: «Гондурас в огне, Гондурас в огне… », – пел, из громкоговорителя на мачте, приятный мужской голос. Пока Вера Павловна продолжала, под песенку, расстраиваться, что она не может понять, что же ей говорят король и королева, пара, не попрощавшись, растаяла в морском воздухе. «По-английски ушли», – подумалось ей. А на их месте уже стоял Клавдий. Он тоже ей что-то говорит, и она снова ничего не понимает. Но этого и не требовалось, потому что его жесты были весьма красноречивы. В одной из своих рук он держит кувшин, а в другой красивый кубок. И вот Клавдий наливает в кубок из кувшина какую-то жидкость и протягивает ей, улыбаясь ей всеми своими ещё оставшимися изъеденными кариесом зубами. Вера Павловна в страхе замерла. «Боже мой, – стучит у неё в висках, – он и меня хочет отравить!!!» Но она не в состоянии предпринять какие-либо действия, чтобы избежать этого смертельного угощения. Она как будто бы попала под гипноз этого человека. Всё её тело, как бы, одеревенело… Она не может убежать от этого гнусного типа и не может позвать на помощь себе, чтобыеё спасли… Клавдий же, наоборот, всё более и более проявляет настойчивость. Всё ближе и ближе он подносит кубок с питьём к её губам, жестами и мимикой показывая, что ей надо сделать. И Вера Павловна всё ни как не может выбраться из этого оцепенения, в которое её вогнал магический взгляд Клавдия. У неё даже нет сил, чтобы отвернуть своё лицо от этого проклятого кубка. Ах, как бы ей сейчас хотелось одним ударом выбить этот кубок с пойлом из рук у этого подлого убийцы и спасти себя! Но она не в силах этого сделать. И только каким-то чудом она продолжает сопротивляться натиску этого мерзавца, и всё ещё жива… И, о счастье! Вдруг раздался спасительный мощный рёв военных труб! Клавдий тут же куда-то испарился. А перед взором Веры Павловны и всей публики на палубе предстаёт красивейший английский военный корабль! И люди на палубе её корабля восторженными криками приветствуют его. Вдруг оцепенение спадает с неё: руки, ноги – всё снова её слушается! И она от всей этой радости: и что ей удалось избежать смерти, сумев устоять и не вкусить этого смертельного пития, и что её тело снова ей принадлежит, и что на ней такое красивое платье, и что её любимые Гамлет и Офелия живы... вместе со всеми восторженно машет рукою английскому кораблю. И вот уже раздаются лёгкие хлопки: это мужчины на палубе открывают бутылки с шампанским, а женщины отпускают в небо воздушные шарики! И вот на глазах у всех присутствующих английский корабль совершает манёвр. Всем своим левым бортом он поворачивается к их пассажирскому кораблю. Ещё, каких-то, пара секунд и… он открывает огонь, одновременно из всех орудий левого борта!!! Дым от залпа застилает глаза Веры Павловны: и английский корабль, и их, тот, на котором она так красиво плывёт – всё тонет в дыму… в дыму… дыму… дыму… В ту же секунду Вера Павловна скончалась… На улице, в это время, был поздний вечер, темно. И вдруг необыкновенной яркости молния залила всё вокруг своим светом. И даже в реанимационной, где сейчас находилось ещё неостывшее тело Веры Павловны, стало светлее, чем днём! А потом, вслед за молнией, раздался невероятной мощности гром, который до основания сотряс все стены больницы, в которой она скончалась. Он повторился, и началась гроза… Валерий Анатольевич Голиков Валерий Голиков golikov_valerii@mail.ru Трагедия Замка Эльсинор Действующие лица: Вера Павловна Зюганкина, архивариус. Пётр Алексеевич Прошмандеев, директор архива. Клавдий Джугашвили, действующий король. Тень короля Гамлета, прежний король. Гертруда, королева. Гамлет, принц датский. Отелло, приёмный сын покойного короля Гамлета и его супруги королевы. Дездемона, шлюха из борделя. Байден, хозяин борделя, в коем трудится Дездемона. Полоний, придворный, первый советник короля. Офелия, дочь Полония, любовница принца Гамлета. Лаэрт, сын Полония. Ромео, кузен принца Гамлета, сын короля Италии. Джульетта, жена Ромео. Горацио Абрамович Березовский, учёный-алхимик. Отто Скорцени, руководитель СД (секретной службы) Дании, того времени. Мата Харя, оперная дива, гастролирующая по Европе. Марцелл Баширов, датский офицер. Бернардо Петров, датский офицер. Розенкранц, приятель принца Гамлета. Гильденстерн, приятель принца Гамлета. Пол Маккартни, предводитель цыганского табора и по совместительству худрук цыганского театра. Швондер, дворецкий в замке Гамлета. Король Артур, король Британии. Урия Хип, первый советник короля Артура. Эсмеральда, цыганка-гадалка. Буратино, сын Эсмеральды. Маугли, сын Эсмеральды. Квазимодо, сын Эсмеральды. Королевский смотритель, мелкий чиновник. «Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на ВильЯма, понимаете, нашего Шекспира?» Пролог Сцена I Россия, уездный город «N». Центральный городской архив, полутёмное помещение. Неуютно. Некоторые лампочки в железных абажурах светильников не горят. Кругом тянутся длинные архивные стеллажи, забитые разными папками, книгами, какими-то рукописями и прочей макулатурой. Между стеллажами, туда-сюда снуют люди. Это архивариусы, работники архива, немолодые люди, утомлённые своим однообразным трудом женщины. Среди них и Вера Павловна Зюганкина. Женщине немного за пятьдесят. Грузная, в коричневом свитере, синей юбке и коричневых гамашах. На её ногах мягкие сносившиеся тапочки. Она с трудом передвигается, даёт о себе знать запущенный гонартроз правого колена. Сейчас она курит у окна, хотя все прекрасно знают, что в архиве курить строго запрещено. Дым лениво поднимается вверх и уползает в открытую форточку. Докурив папиросу она гасит её в «пепельнице», в поллитровой банке с водой. Потом подходит к стеллажу, достаёт с него папку и идёт к рабочему месту, своему столу. Усаживается, раскрывает папку. Перед ней какая-то очередная рукопись. Вера Павловна давно уже потеряла счёт всем этим рукописям, которые прошли через её руки. Её работа состоит в том, чтобы ознакомится с ней и определить её значимость: стоящая это рукопись или нет. И если «да», то тогда она откладывала её в правую стопку, а если «нет» – то в левую, что означало отправку рукописи в утиль. Очередная рукопись, попавшая к ней сейчас в руки, хорошо сохранилась. Было видно, что её прежний хозяин был человеком аккуратным. Вера Павловна прочитывает название рукописи на титульном листе. Название написано на английском языке: William Shakespeare «The Tragedy Of Elsinore Castle». В это время бьют настенные часы и кукушка кукует пять раз. Она на секунду отвлекается: «Пять вечера, – думает Вера Павловна, – ещё часок и по домам», – немолодая женщина устала. Она уже видит себя дома с чашкой чая в руке, с ногами, положенными на пуфик перед телевизором, и с котом на животе. Вера Павловна снова перечитывает название рукописи: «Трагедия Замка Эльсинор». «Эльсинор так Эльсинор», – проговаривает про себя Вера Павловна. И тут же ловит себя на мысли, что такого произведения у Шекспира она раньше не встречала. А ведь она специалист по Шекспиру. Вера Павловна продолжает углубляться в чтение рукописи, постепенно начиная чувствовать, что она читает что-то знакомое. И чем дальше она углубляется в чтение, тем больше её сознание, как бы раздваивается: вот тут очень похоже на то, что она уже читала раньше, у Шекспира в «Гамлете». И персонажи всё те же. А вот тут совсем какой-то другой текст. И, несмотря на скопившуюся за день усталость, чтение рукописи её захватывает. И вдруг: бах! бах! бах! У неё в голове что-то щёлкает, как будто какие-то, небольшие электрические разряды снимают с неё всю накопившуюся за день усталость. Взгляд её проясняется. Она снова и снова вчитывается в написанное. И наконец еле шевелящимися губами, почти шёпотом, она произносит: «Не может быть… этого просто не может быть! Откуда здесь этому взяться? Как такое вообще может быть?» Женщина переворачивает сразу несколько страниц и оказывается почти на середине рукописи, продолжая читать и читать дальше. Она не может остановиться, и её изумление постепенно всё нарастает и нарастает: «Да, так оно и есть – это подчерк самого Шекспира!» На какое-то время она перестаёт читать, её мозг физиологически требует осмысления того, что с ней сейчас происходит. Но вот ещё секунда… и она снова набрасывается на рукопись, жадно поглощая страницу за страницей. Кукушка на стенных часах кукует шесть, потом семь, потом десять вечера, а Вера Павловна всё никак не может остановиться, оторваться от чтения рукописи. Она вновь и вновь перечитывает её. Но тут голод напоминает ей, что она забыла про полдник и ужин. Вера Павловна достаёт свой бутерброд, но даже поедая его, она не может оторваться от чтения рукописи. И чем дольше она занимается ею, тем сильнее её внутренний голос ей говорит, что она может быть на пороге величайшего открытия в мировой литературе! Архив, утро следующего дня. Начинают прибывать сотрудники архива. Они застают Веру Павловну спящую, за своим рабочим столом, положившую голову на какую-то рукопись. Тут Вера Павловна «приходит в себя», просыпается. Поправляет волосы, здоровается с сослуживцами. Встаёт, достаёт из сумочки пачку «беломора», и идёт в конец архива к окну курить. И куря папиросу она пытается осмыслить: что же это было, с чем же всё-таки она столкнулась: «Розыгрыш, подделка? Нет, не может быть. Ведь в подчерке Шекспира я не могу ошибиться, как в своём собственном… Так всё-таки значит?..» Сцена II Разговор с директором архива в его кабинете. – Доброе утро, Пётр Алексеевич. – А, Вера Павловна, здрасте, здрасте. С чем пожаловали прямо с утра? Что-то вид у вас неважный. Уж не заболели ли, как себя чувствуете? – Спасибо, я здорова. Ночь выдалась трудная, я работала сегодня ночью. – Что так, нужен отгул? – Нет, просто такая вот сложилась ситуация и теперь мне надо вас поставить в известность, что у нас случилось нечто… не поддающееся пониманию. – О как!.. так, слушаю вас. – Пётр Алексеевич, и я считаю, что то, с чем я к вам пришла, есть дело государственной важности. И я уверена, что вы, вскоре, это поймёте сами… – Так, так… вы заинтриговали меня. И что же у нас такого могло случиться? – Как помните, Пётр Алексеевич, около трёх месяцев назад вы поручили мне заняться литературным архивом убиенного Григория Распутина. Архив, после того, как попал к нам, долгое время был без внимания, и им никто не занимался. Ну, и вот, как говорится: пробил и его час. Вчера, разбирая его, я натолкнулась на весьма любопытную рукопись: «Гамлет» Шекспира. – Гамлет? Хм… и что же в нём любопытного? – Вы же знаете, Петр Алексеевич, что я в своё время защитила докторскую по Шекспиру. Так что Шекспира я знаю вдоль и поперёк, так сказать. И все его творения я перечитала в подлиннике. А уж «Гамлета» знаю почти наизусть. А тут вдруг «Гамлет»… Но это какой-то неизвестный «Гамлет»… И даже название этого произведения значится по другому: «Трагедия замка Эльсинор». Вот обратите внимание, так и написано: «Трагедия Замка Эльсинор». Но я-то точно знаю, что у Шекспира нет такого произведения!!! Я прочла его на одном дыхании и была в шоке и в восторге одновременно! Я не верила своим глазам. Персонажи всё те же, что и в Гамлете, который хорошо известен широкой публике. Но вот сюжет пьесы... совсем другой! И даже добавлены герои из других его пьес! И первое, что мне пришло на ум… что это просто чья-то глупая фантазия. Но я ведь знаю почерк Шекспира, как свой или как ваш. Поверьте мне: я не могу ошибиться! Я перечитывала и перечитывала его всю ночь. И с каждым разом всё более и более убеждалась, что да – это Шекспир! И стиль его, и манера письма его, и манера изложения его. Я верю, нет знаю, что не могу ошибиться. И я пришла к выводу, что у Шекспира было два варианта «Гамлета». И, по какой-то известной лишь ему причине, он выбрал тот вариант. Ну, а этот каким-то образом канул в лета… и вот всплыл у нас… – Любопытно… всё это очень любопытно, что вы мне сейчас рассказали. И вы уверенны, что это Шекспир?.. А почему же сам Шекспир его не опубликовал? Или… Распутин например? – Я думала об этом: скорее всего рукопись попала к нему случайно, и, разумеется, он не был специалистом ни по Шекспиру, ни вообще в литературе. Ведь он был, по сути своей, простым мужиком. Скорее всего он даже и не понял какое сокровище попало к нему в руки. Возможно он просто стал собирать старинные рукописи в подражание другим, чтобы показать им, что и он не глупее всех. Пётр Алексеевич! Это произведение Шекспира просто нечто! Да вот сами прочтите хотя бы несколько строк, и вы сразу всё поймёте. Вот хотя бы здесь, – Вера Павловна убирает закладку и указывает директору на нужное место в тексте. – А теперь вот здесь, – показывает она ему, убирая очередную закладку. – И даже известная всем фраза «Быть или не быть?» здесь заменена на… Да вот, пожалуйста, прочтите сами. – Чему быть того не миновать, – читает директор архива, – да уж, Павловна, круто утро начинается. И всё-таки у меня есть большие сомнения в подлинности этого манускрипта. Как, как может быть такое у нас? Да, ведь если хотите, это ЧП! Вы понимаете на что вы замахнулись? – Пётр Алексеевич, вам стоит это прочесть только один раз. И все ваши сомнения развеются сразу же… Ведь вы же отлично владеете языком! Архивариус не собирается сдаваться. Она чувствует, что это именно тот шанс, который посылается судьбой человеку только раз в жизни. Она уже поняла, что поймала за хвост свою жар птицу! Только бы не упустить, только бы не остаться с пером в руке. Она совсем по-иному представляла себе этот разговор с директором. Она не понимает: почему директор «тормозит»? Хотя это слово было не из её лексикона, но оно сейчас очень точно описывало сложившуюся ситуацию. А директору действительно этим утром было не до работы. Ночь он провёл с женщиной. Ночь выдалась жаркой. И всё, что хотел сейчас Пётр Алексеевич, так это рюмочку коньяку и подремать в кресле. А Вера Павловна поймала кураж. Она чувствует, что уже вот-вот дожмёт его. Она ведёт себя очень убедительно и настойчиво. Чего прежде директор архива за ней никогда не замечал. Перед ним была сейчас какая-то другая Вера Павловна, которую он не знал прежде. – Ведь это займёт не так много времени. Ведь у нас в руках может быть открытие мирового масштаба! – она вся на нервах. Она еле сдерживает себя, чтобы не дать этой рукописью директору по голове, чтобы поскорее вразумить его. Она машинально достаёт из-за правого уха заложенную там папиросу, достаёт из кармана юбки зажигалку, и уже было хотела прикурить… но тут директор архива изумлённо посмотрел на неё. – Вера Павловна, что вы себе позволяете? Вы же знаете, что курить в архиве строго запрещено! Тем более, что у нас здесь везде пожарная сигнализация. Вон видите, на потолке датчик установлен, – и он показал пальцем на потолок. Вера Павловна машинально взглянула на потолок и увидела тот самый датчик. Датчик был белым, с небольшой чёрной точечкой с боку, как раз над столом директора. И вдруг точечка, на долю секунды, отчего-то блеснула красным цветом. –Ах, простите, Пётр Алексеевич, это всё нервы, – и уже заискивающим тоном, – я всю ночь работала. Уверена, я сделала открытие. Давайте прочтём вместе, как говорится: две головы лучше. Вы только начните читать, хотя бы пару страниц… Я уверена: вы уже не сможете оторваться! Директор уступает натиску Веры Павловны. Он видит, что она не отцепится. Тем более, что у него с утра никаких неотложных дел не было. Хотя вот c рюмочкой коньяку и чуточку вздремнуть... «не срослось». К тому же Пётр Алексеевич знает, что Вера Павловна знаток Шекспира, она специалист высшего класса. И если это… это… действительно окажется не опубликованным произведением самого Уильяма Шекспира, то тогда… тогда его жизнь может круто измениться. И они вместе начинают читать рукопись… Сцена III Бушующее, ревущее море, стихия!!! Буря! Утёс. На его краю стоит человек, это Гамлет. Обезумевший ветер жестоко треплет его плащ и волосы. Кажется, что вот-вот ветер столкнёт его в ревущую бездну моря. Но Гамлет смело смотрит в её чёрную пасть. В буре он ищет покоя для своей мающейся души, он ищет ответы на вопросы, которые поставила перед ним жизнь. И вот очередной мощный порыв ветра набрасывается на человека, стараясь разорвать его в клочья. Но Гамлет устоял. Гамлет только рад этой схватке. Эта схватка с бурей лечит его душу, лечит его мозг, изгоняя из него остатки хмеля. Но всё-таки буря добивается своего. В очередную свою атаку она срывает парик с головы Гамлета и становится видна плешь на его голове. Мощный поток ветра подхватывает и уносит парик в шторм, и он теряется во мгле от нашего взора. Ураган несёт его всё дальше и дальше в море, пока он не накрывает собой лицо капитана корабля, стоящего за штурвалом. Капитан срывает парик со своего лица и продолжает дальше отчаянно вести свой корабль сквозь адский шторм! Сцена IV Происходящее на корабле. Шторм безжалостно треплет корабль. На одном из бортов которого читается его название: «Рошен». Команда отчаянно борется за своё выживание. Один из матросов взывает к высшим силам: – Ветер, ветер ты могуч! Ты гоняешь стаи туч!.. Он не успевает договорить. – А – а – а – а – а… Очередная, обезумевшая волна, набрасывается на корабль, унося с собою человека за борт. Теперь рассмотрим трюм корабля. Какой же груз он везёт? Трюм заставлен большими, солидными, ладными бочками. Над ними, на перекладине, висит масляный фонарь, тускло освещая собою, под завязку заставленное бочками чрево корабля. На палубе другой матрос также пытается обуздать бурю, взывая к небу: – О, небо, небо, пошто прессуешь нас? Умерь свой гнев, о небо! Но небо не слышит его, как и его товарищей… Очередная огромная волна, поднявшаяся, кажется из чрева самого Ада, идущая в cторону корабля, несёт в себе большую белую акулу. Волна яростно обрушивается на корабль. На мгновение из пасти волны показывается большая голова белой акулы. Огромные челюсти акулы вонзаются в плоть матроса, вопиющего к небу. И вместе с акулой матроса уносит за борт… Другой матрос, вглядываясь в сумрачную даль, кричит что есть мочи, с надеждой в голосе, oбращаясь к капитану. Капитан подозрительно похож на Джека Воробья, не отрывающего взгляда от своего сумасшедшего компаса. Матрос – Батька! Кажись я вижу землю! И действительно через мглу, вроде бы, просматриваются какие-то очертания, напоминающие землю. Капитан отрывает свой взгляд от компаса, берёт подзорную трубу и что-то пытается разглядеть во тьме. Но развязка неумолимо приближается. И уже через несколько секунд, после того как капитан стал вглядываться в том направлении, куда несло их корабль, он видит, что их несёт на скалы. Капитан понимает, что гибель их близка. И он с последним словом обращается к своей команде: Капитан – О, хлопцы, то не земля! Несёт на скалы нас! Готовьтесь!!! Уж близок час Когда покинем этот мир! Крепитесь, други, раз судьба такая Нам провиденьем уготовлена была. Карамба! Сто якорей мне в глотку И медузу в задницу! Эх, вареников сейчас бы!.. И тут мощная волна, подхватывает корабль, как пёрышко, и смачно размазывает его о скалу. Стоит страшный грохот разламывающегося в щепки судна. И даже ураганный ветер не в состоянии заглушить этот шум. В шторме тонут отчаянные крики и вопли погибающих людей. А ураган всё продолжает бушевать, заметая следы своего преступления… Сцена V Берег Дании. Буря улеглась, но ветер ещё крепок. Он нагоняет на берег небольшие волны. Небо серое, солнца не видно. Холодно, неуютно. Вдоль берега бредут три человеческие фигуры. Первый человек невысок ростом, кутаясь в свой плащ шагает впереди. Двое других, в полном воинском облачении, при оружии (большие пики) также медленно бредут за первым. По виду офицер время от времени подносит к своим глазам подзорную трубу и всматривается вдаль, вдоль берега. Это королевский смотритель, смотритель за вверенными ему прибрежными водами королевства Дании. Мысли королевского смотрителя. «Уж много лет Хожу одной и той же я дорогой. Будь она проклята! В жару и стужу, в здравии и в хвори Его величества я исполняю волю. Не смею я оставить Данную мне службу королём. Ну, если только в мир не отойду иной. Не дай бог! (крестится) Ищу орлиным взором я Что нам подарит море. Вернее было бы сказать, не нам, а королю! Кормильцу моему. Ведь, всё, что море из своего изрыгнет чрев Как разродившаяся дева, Всё, что падёт на берег сей. Тотчас владыка наш Имеет право объявить своим. Да, так закон гласит! И коль ценно то будет, Тогда дорога этому в казну, В подвалы Эльсинора. На благо нашей родины! А если, что по мелочам, тогда Решение принять я в праве сам: Иль в море выкинуть обратно, Могу и подарить кому, Кто будет симпатичен мне на тот момент; Но обязательно о находках всех В докладе письменном я должен указать. Потом бумагу эту подписать. И, по инстанции, представить королю. Нет, не за страх – за совесть я служу! За то меня и ценит наш монарх: За пунктуальность, за преданность мою, за верность. Это вне всякого сомнения! За честность и порядочность, Коих во мне в избытке! Да, такого как я… в наше-то время… Днём с огнём не сыщешь! Да! Всю плоть свою, всю душу и всё сердце Поставил я на службу королю. Которого безмерно я люблю! И верю, что не за горами час, Когда сполна оценит он меня. За всё, что cделал для него, Здоровья не жалея своего! И сторицей тогда воздастся мне за мои труды! Вот только б что-то ценное найти… Ведь Эсмеральда, та цыганка, Что всем на площади гадает, Вчера так и сказала, Что на днях, иль раньше, Мне всё же улыбнётся счастье! «Но счастьем тем тогда ты сможешь насладится, Когда им сможешь правильно распорядиться». Вот то-то и оно… и всё. И больше ничего не уточнила. Сказала лишь, что дальше будущее От неё закрыто. Но то, что скоро ждёт меня судьбы подарок – Это факт! Так и сказала: «Жди, красивый мой, на днях!» Уж как хочу! Уж как хочу находкою своею Порадовать я короля! И вот тогда… Да, под своё крыло возьмёт тогда король меня! К себе приблизит… И обласкан буду я тогда Подарками, деньгами и любовью юных дев. Коими, конечно ж, он поделится со мною. Удача, я готов предстать перед тобою! Ну, а пока в суровых буднях Хлеб свой добываю. В большой надежде прибывая, Что когда-нибудь мне крупно повезёт. Возьмёт меня удача в оборот! Что так сойдутся звёзды… И выпадет счастливый мне билет! Порадую тогда я короля находкою своей! В свою счастливую звезду Я верю, как никто другой! Довольно жизни потешаться надо мной. Никак не может быть иначе, Чтобы удачею не увенчались Годы тяжкого труда. До пенсии мне что ль ходить туда-сюда? О, чую, чую вскоре Распахнутся предо мною Новой жизни двери! И будет мне отмерено немерено. Да, да… близка награда! Ну, если обманула Эсмеральда! Переломаю ноги старой па...ле!!! Вот он в очередной раз подносит подзорную трубу к своим глазам, и его фигура слегка напрягается. Он отрывает трубу от глаза и краем плаща протирает стёкла трубы. И снова пристально вглядывается в даль… Это служащий короля, королевский смотритель. В его обязанности входит ежедневный обход берега, с целью обнаружения чего-либо выброшенного на берег и оценки этого. И если ему случится найти что-либо ценное, то объявить это имуществом короля, и доставить это немедленно во дворец. С последующим докладом Полонию, первому министру короля. Да, да! Несомненно он что-то видит! Волны играют с какими-то громоздкими предметами. И он, как спринтер, срывается с места. Пробежав примерно метров десять, королевский смотритель снова останавливается, подносит трубу к глазам и затаив дыхание, всматривается в даль. Теперь он отчётливо видит, что это за предметы. Это бочки! Он снова срывается с места и бежит, как ошпаренный, в сторону бочек не обращая внимания на усыпанный мелкой галькой берег (что может быть очень опасно, ведь можно подвернуть стопу или голень ноги). И на одном дыхании добегает до бочек, одну из которых вынесло на сухой берег, а две другие лениво барахтаются в прибрежных волнах лёжа на боку. По ним ясно видно, что море уже не заберёт их обратно. Королевский смотритель не скрывает своего восторга! Он радостно похлопывает бочку то по крышке, то по бокам, то хлопает в ладоши, то подпрыгивает на месте от радости. Наконец-то! Наконец-то! Небо услышало его мольбу! Подбежавшим вскоре солдатам он даёт команду выкатить на берег из воды остальные бочки. Но вот его эйфория постепенно проходит. И он уже трезвым взглядом пытается оценить ситуацию. Королевский смотритель внимательно осматривает бочки на предмет их повреждения. Всё в порядкe, бочки полностью целы. Он постукивает бочки по крышкам и по бокам, пытаясь на слух определить их содержимое. Но быстро понимает, что это бессмысленно. И приходит лишь к одному выводу, что бочки забиты товаром под завязку. Он приказывает сопровождающим его солдатам вскрыть бочки. Солдаты остриём своих пик пытаются поддеть крышку одной из бочек. Они стараются, пыхтят… но у них ничего не выходит. Бочки закупорены намертво. И тут вдруг в его голову начинают приходить какие-то непонятные для него самого мысли, которые затем складываются во вполне ясную криминальную схему. Вот повезло монарху нашему – Так повезло! Солидный нынче у него улов. Три бочки тяжести неимоверной! Вот блин, везёт же некоторым… Не ошибусь, если предположу, Что в них сокровища! Король доволен будет. Теперь уверен я, Что про меня он точно не забудет! Ах, Эсмеральда, Эсмеральда!.. Откуда старая прознала, Что именно всё так оно и будет?.. Cкорей владыке доложить об этом нужно. Но тут его лицо мрачнеет. Но почему скажи мне, небо? Всё одним на этом свете! Корона, привилегии и почести. Чтоб они сдохли! Еда шикарная, которую они вкушают С блюд золотых и не подавятся! И вина пьют цены неимоверной… Когда другие, в это время В воде размачивают корки хлеба, Чтобы зубов себе последних не сломать! А если взять… и обмануть Тут глазки у него начинают «бегать», и на его лице появляется хитрый прищур, как у Владимира Ильича на портретах. Судьбу-злодейку? Взять в руки всё свои!? Судьбу… и бочки… Да и точка! Такого случая жизнь изменить свою, Такого шанса, больше уж не будет. Я думаю… да, к чёрту короля! Он что мне друг иль брат? У этого-то не убудет. О себе мне должно думать! Да и цыганка так сказала, Что правильно добром распорядиться надо. На его лице появляется решительность, взгляд становится твёрдым: «Да! пора брать судьбу в свои руки!» Не обеднеет… своя рубашка ближе к телу! Смелей, обстряпать это дело надо поскорее. Жизнь новая уже стучится в мои двери! Осталось только с остолопами, Ко мне приставленными договориться. О, боже, дай мне силы…» Он поворачивается к солдатам, пристально вглядывается им в глаза. Пытаясь предположить, понять, какой ответ с их стороны ему ожидать, если он им сделает предложение такого вот, вполне криминального, рода. Солдаты вытягиваются по стойке «смирно» под пристальным взглядом своего командира. Тут он вдруг, а другого ему ничего не остаётся, расплывается в добродушной улыбке на всё лицо. И миролюбивым, вкрадчивым голосом начинает с ними разговор: – Ну что, братишки, помните, Как много раз за короля вы жизнью рисковали? О, сколько раз мечи и копья Грудь и брюхо вам пронзали?! А что взамен? Злато иль серебро наполнило карманы ваши? А? Так вот… Настал час благодарности за службу вашу! Я мыслю так: Разделим же находку нашу, братья, по совести. И кто куда, с богом, разойдёмся. Я так решил: из этих бочек мне две, Как командиру! Так полагается по чину. Вам – на двоих одну. Сегодня появился шанс у каждого из нас Навечно изменить свою судьбу! Я просчитал: богатств, что в бочке этой, С лихвой вам хватит до конца Счастливых ваших дней. Ну, по рукам? И разбежались поскорей! И так, коль я – направо, То налево – путь вам. Коль я – налево то, тогда – вам прямо… Ну что, братишки, как мой план вам? Верзилы-солдаты, привыкшие за столько лет службы только тупо выполнять приказы, из речи своего командира ничего не поняли. И лишь смутно предположили, что им предлагают что-то непотребное. Они посмотрели друг на друга и не сговариваясь, с суровыми лицами, направили свои пики прямо в грудь своего командира. Из их уст в едином порыве вырывается: «Ах ты, ты коррупционер!». Лицо королевского смотрителя побледнело. Он понял, что попал «по полной» и жизнь его висит на волоске! И тут он громко рассмеялся им в лица гомерическим смехом, а потом грозно скомандовал: Становись! Равняйсь! Смирно! Иного поведения от вас, бойцы, я и не ожидал! Вижу, пошла на пользу вам муштра! Скажу вам прямо: я горжусь вами! Прошли вы испытание моё! Страна…страна гордится вами! Ё – ма – ё… О благородном вашем поведении Доложено мной будет королю, Как не поддались вы на провокацию мою! И верю, что награда, За верность королю и службу вашу, Себя ждать не заставит! Уверен, братцы, на все сто, Что помянет вас король В какой-нибудь своей молитве. Чтоб Пресвятая Дева крепче вас хранила! Возрадуйтесь же, братья! И от себя вам объявляю благодарность! Солдаты заулыбались от похвалы. Их улыбки обнажили кривые, изъеденные кариесом, ещё оставшиеся зубы. Королевский смотритель продолжил: Теперь же слушайте приказ! Так вот… как мыслю я: Такие бочки не под силу нам. Втроём не справимся мы с ними. Нужны ещё нам силы, Нужны подводы, люди, Чтоб до дворца доставить их смогли мы. Я быстро сбегаю туда-сюда, А вы останетесь стеречь богатство короля! Приказ вам ясен? Смотрите у меня! И не дай бог, что с бочками произойдёт. Если не досчитаюсь хоть одной!.. Вам мысль моя ясна? Тогда пока… Королевский смотритель быстрым шагом, а где и рысцой, поспешил в сторону замка. Произнося сквозь зубы, но так, чтобы не услышали солдаты: Дебилы б...дь!!! Cцена VI Замок Эльсинор. Утро. Королевская спальня. Большой, королевский кот, перс, важно расхаживает по одеялу на королевской кровати. Дорогое одеяло укрывает собой королевскую чету. Одна вырисовывающаяся под одеялом фигура большая, как небольшой холм. Это королева мать. Другая же фигура размером поменьше. Это новоиспечённый король. Он уже готов проснуться. Но дрёма всё никак не отпускает его. Кот, только по одному ему ведомой причине, ложится поверх одеяла напротив головы короля. Да при этом так, что хвост перса ложится на лицо его величества. Кот начинает потихонечку размахивать хвостом, щекотя королевское лицо, конечно же не специально. От этого его величество наконец полностью приходит в себя. Сладко зевает и потягивается. Массивные напольные часы пробивают одиннадцать часов дня. При этом из дверцы в верхней части старинных часов появилась сова на пружине и ухнула одиннадцать раз. Всё… король окончательно проснулся. Он садится на кровать и не нагибаясь пытается нащупать ступнёй свои тапочки, подарок покойного брата на день его рождения. Тут его нога нащупывает что-то мягкое. Король догадывается, что это… и резко, с брезгливостью, одёргивает ногу. Но поздно, ступня уже испачкалась в кошачьем помёте. Ругая про себя кота, чтобы не разбудить ещё спящую королеву, король вытирает ступню о ковёр. Потом бочком встаёт с кровати и взглядом находит свои тапочки. Наконец тапочки надеты. Король находит взглядом кота и грозит ему кулаком. Затем он подходит к зеркалу. Около зеркала, на небольшой красной подушечке, лежит королевская корона, вся усыпанная дорогими каменьями. Король надевает корону на голову и так и эдак, несколько раз, любуясь собою в зеркале. Вдоволь налюбовавшись, кладёт её обратно на подушечку. А вместо неё надевает на голову небольшую, мягкую шапочку с королевским вензелем. Затем выходит в соседнюю комнату. Комната богато убрана, видно, что её владельцы любят роскошь. Помимо прочих украшений, стены комнаты украшают большие, красивые, величественные портреты самого Клавдия, очень странным образом похожего на Петра Алексеевича. Ну, сами понимаете, какого Петра Алексеевича. Его супруги, королевы Гертруды, дьявольским образом уж очень похожей на Ангелу Меркель, а также портрет его покойного братa Гамлета. Каким-то чудом поразительно похожим на Януковича. Да-да… того самого Януковича. Вот такие, мой дорогой читатель, гримасы матери природы… Король берёт в руки колокольчик и звонит в него. В услужливо согнутом положении входит Полоний, первый придворный министр, советник короля. Он как бы подплывает к королю. Его лицо излучает счастье, губы в улыбке расплылись по всему лицу. Полоний – Приветствую тебя, о мой король! Как почивали? Надеюсь отдохнули вы и телом и душой? Надеюсь сны приятные вас посещали? Прекрасно выглядите, мой король! От вас здоровьем веет Шагов за сто! Ни как не меньше, И цвет лица у вас – ну просто песня! А бодрость духа вашего Ещё даст фору молодым! Господь пусть охраняет Вас, Во все, владыка, ваши дни! Тут у короля слегка напрягаются брови. Клавдий – А разве я не молод? В мои-то годы, В старики меня ты записал, Полоний? Полоний (побледневши, стал нести всё, что пришло ему на ум) – Что вы, что вы, мой король. Хотел сказать я… что бодрость духа вашего Только крепчает с каждым днём! И нам уверенность даёт, Что с королевством нашим Будет всё в порядке! Раз наше государство, сир, В руках прекрасных, сильных ваших! Клавдий – Теперь понятно… Выражай, Полоний, яснее свои мысли впредь, Особенно с утра. А то с утра… ещё мы… не совсем… Король специально сделал замечание Полонию, так сказать, для острастки, чтобы показать, кто в доме хозяин. Ему это явно доставляет удовольствие. Полоний – Да, мой король! (и дальше продолжает) Спешу вам доложить, ваше величество, Что в государстве нашем, Благодаря безмерным усилиям вашим, Всё в порядке! Другие государства все в упадке… Народ же наш упитан, сыт, одет, обут И трудится не покладая рук На благо короля и государства. Так сказать: картина маслом! Клавдий – Что сын наш, Гамлет? Видел ли его с утра? Полоний – Да видел, сир, прошёл мимо меня. Я на лице его узрел печаль. Я думаю, он по отцу тоскует, Который, так, ушёл от нас скоропостижно. Попахивало от него винишком… К вину наш Гамлет что-то пристрастился. С утра… ну как, прошу простить: простолюдин. И все безмерно рады мы, ваше величество! Что он в, объятиях ваших, Вновь обрёл отца. Я думаю, нет я уверен: возликовали небеса, Когда женились вы на матери его. И взяли Гамлета под своё могучее крыло! Так это благородно с вашей стороны. Я думаю, господь продлит за это ваши дни! В это время со двора доносится людской шум. Шум всё нарастает. Клавдий – Что это там такое? Полоний – Пока не ведаю, о мой король. Клавдий – Пади же разузнай. И если это бунт – вмешайся! К ублюдкам никакой пощады!!! Плетей быть может выписать кому? Так выпиши! Спокойствие, порядок – вот мой принцип в жизни! А если революция? Так сразу к стенке всех, Патронов не жалеть! Зачинщиков не медля в ров, к медведям. Полоний мой, я так скажу тебе: Порядок добрый нужен нам в стране! А-то ишь, раскудахтались сутра. А королева спит ещё пока. Что за народ! Нет никакого уваженья. К семейству королевскому! Потом доложишь мне, что было там. Ступай. Сцена VII Полоний пятясь выходит из приёмной короля, и бегом спускается в низ, во внутренний двор замка. Тут его спина распрямляется. Взгляд становится жёстким, льстивая улыбка исчезает с его лица. Во дворе он видит такую картину: стоят три подводы, запряжённые добрыми конями с королевской конюшни. На каждой подводе по одной массивной бочке. Народ окружил подводы и что-то с жаром обсуждает. Полоний твёрдым, хорошо поставленным голосом обращается к толпе: – Чего собрались, остолопы, бездельники? Иль переделали вы все дела, а? Чё за майдан? Прогремел голос Полония. Наступила тяжёлая пауза. Толпа, услышав голос высокого вельможи, враз затихла. Все обернулись в сторону Полония. Мужчины сняли головные уборы и низко поклонились в пояс Полонию. А женщины сделали реверанс и потупили взор. Полоний оглядел их испепеляющим, начальственным взглядом. Он был доволен собою. Наконец, насладившись властью, он решил прервать тяжёлую паузу. В толпе он разглядел королевского смотрителя и обратился к нему: – А… вижу, кто причина шума. А ну, иди к сюда паскуда, гадёныш! И объясни, что происходит? Эт, ты тут бунт устроил? Его величества покой нарушил! Гляди ужо, а то на суши тебя пустим. А вы кретины, дармоеды, тунеядцы, Что рты разявили? Забыли, что больше двух не собираться? Болваны. К делам своим немедля возвращайтесь. Пока плетей не схлопотали у меня! Дебилы б....дь. Король наш кроток, но порядок любит! Бездельников и дармоедов, Он кормить не будет! Королевский смотритель, на полусогнутых ногах, быстро подошёл к Полонию и в пояс ему поклонился. Смотритель (волнуясь, сбивчивым голосом) – Прошу его величество и вас, Великий муж, Полоний! Меня покорнейше простить. Спешу вам доложить, мой господин, Что нынче в нашем королевстве Случилось нечто! А дело было так: Нынче, как всегда сутра я, Свои обязанности исполняя, На благо короля и государства В прибрежных наших водах Нашёл сии предметы, по виду бочки, Что их нутро содержит, Прошу меня великодушно вас простить, Не ведаю… не смел я их открыть. Ведь, кaк закон гласит, Что это собственность теперь Монарха нашего, Любимого, так всеми нами короля! Теперь его величеству решать: что да как. Но тут же мною были Предприняты все меры. Чтоб груз, надеюсь я, сей ценный Без промедления был доставлен ко двору. В докладе письменном, подробно Потом всё вам я изложу. Полоний – Так, вижу я, что ты неглупый малый. Их было точно три? Себе небось одну оставил? Ну-ну, смотри… Я по своим каналам всё перепроверю. Надеюсь, ты ни о чём потом не пожалеешь. Надеюсь… Что ж, если в бочках этих Действительно окажется солидный груз! Тогда, предположить возьмусь… Тогда, я думаю, вознаградит тебя король! Ведь, в деле этом, главную сыграл ты роль. Монаршая милость не заставит себя ждать! Уверен я, Владыка наш… Небольшая пауза, Полоний на секунду задумался. Он… помянет тебя потом В какой-нибудь своей молитве. Ну типа, хорошо чтоб у тебя всё в жизни было. И знай, не каждому такая выпадает милость! Теперь ступай. Задерживать тебя Такой нужды я боле не имею. Да, и с докладом не тяни, Представь его мне до обеда. Королевский смотритель пятится на полусогнутых ногах и постепенно скрывается от глаз Полония. Потом, отойдя на значительное расстояние от Полония, скорым шагом выходит за ворота замка. Он в негодовании! Он потрясён! Его мозг не выдерживает такого напряжения. Его сознание как бы раздваивается и он видит себя со стороны. Как будто ему является второй он и разговаривает с ним: – Ну что, глупец, награду получил свою? Решил стать другом королю, Решил с ним побрататься? О злате, девах юных, о почёте размечтался? Да, видать, дурак ты полный, братец! Как в голову твою такое тебе могло придти? Здоров ли ты? Видать, сказались годы тяжкой службы На разуме твоём… Ты думал побратается с тобой король? Тут он спотыкается о лежащий на его пути камень. Видение спадает, разум проясняется. Но гнев не покидает его. «В молитве помянет меня король! Что мне с того? И это всё, на что король способен? Мошенники! Я большего достоин! Ему три бочки подогнал я, Обогатив его несметно! А он… а он!!! Решил молитвой от меня отделаться? О, жадность королей Воистину несёт в себе несправедливость! Пусть будут прокляты ублюдки эти трижды! Теперь мечтаю я, Чтоб с Клавдием стряслась беда! Чтоб сгинул он в пучине бездны За свою жадность, чтоб болезни Ему изъели чрево, Чтобы проказа источила его тело, Чтобы одна из бочек Упала на ногу ему, её сломав. А лучше голову ему чтоб размозжила! Чтоб в теле у него все пересохли жилы! И этот хитрый пёс Полоний… Уж вижу, как владыке он доложит Так обставит дело всё, Что наградит его король! Ему награда? Пусть сдохнут оба эти гада! Чума на оба ваши дома! Кровососы, скорпионы! О, как же зол я, как же зол! В молитве помянет меня король! Пускай же теперь жадность Средь людей второе имя обретёт. И именем тем будет Клавдий! Ну, Эсмеральда! Ну, Эсмеральда!.. Пусть в муках они сдохнут! Пусть роды их исчезнут! Ублюдки, су…и, гниды! О небо, услышь меня, о небо!» После гневной речи королевского смотрителя в пасмурном небе возникает неимоверной яркости молния. Да такая, что день из пасмурного на секунду превращается в солнечный. За молнией гремит неимоверной силы гром. Да такой, что земля содрогается и смотрителя даже подбрасывает вверх. Он в шоке от всего происходящего. Неистово крестится и спешит поскорее покинуть это страшное место. Сцена VIII А Полоний в это время жестом подозвал к себе одного из гвардейцев, охраняющих покои короля во дворе, и собрался обратиться к нему. Уже было приоткрыл рот, но в это время ярчайшая молния, на какое-то время, ослепляет его. За молнией раздаётся неслыханный доселе раскат грома. Кони, обезумев, встают на дыбы, резко рвут вперёд, и бочки, не удержавшись на подводах, падают на вымощенный камнем двор и катятся по нему в разные стороны. Наконец Полоний приходит в себя и кричит гвардейцам, охраняющим двор: – Ловите их! Ловите, остолопы! Гвардейцы срываются со своих мест и бросаются ловить бочки. Наконец им это удаётся. Бочки по-прежнему в целости. Катите их сюда, катите! Имея в виду то место, где он сам находится. Бочки подкатывают к нему. Он их бегло осматривает и приходит к выводу, что они по-прежнему в целости. Он обращается к одному из гвардейцев, отдавая ему приказ. Полоний – Вот что, боец, сгоняй-ка ты на кухню. Тьфу ты кузню! Сгоняй на кузню! И кузнецу доходчиво ты объясни, Зачем его желаем видеть мы. Открыть, мол, бочки прочности неимоверной Непременно, Пусть инструмент с собой возьмёт, Какой он посчитает нужным, Чтоб это дело сдюжить, И явится без промедления сюда. Ступай, одна нога, б....дь, – здесь, другая – там! Наверное король заждался уж меня. Гвардеец со всех ног бросается исполнять данное ему поручение. Полоний же направляется в замок к королю на доклад. Сцена IX Гамлет, слегка подшофе, возвращается в замок из города. С тех пор, как при странных обстоятельствах умер его отец, тоже Гамлет, прежний правитель страны и владыка замка Эльсинор, Гамлет не может «прийти в себя». Смерть отца потрясла его. Король на момент смерти был в приличном здравии. Следил за своим здоровьем, не устраивал запоев и не занимался чревоугодием. Любил эскулапов. И по малейшему поводу навещал их. Немного занимался спортом, любил охоту. Смерть короля оставила много вопросов. После смерти отца не в силах, физически и морально, снести утрату, Гамлет пристрастился к алкоголю. Чтобы избежать нравоучений со стороны матери-королевы и своего нового «отца», родного брата короля Гамлета Клавдия, за коего она вскоре вышла замуж, Гамлет всё чаще и чаще стал выходить в город и наведываться в кабаки. Он не гнушался общения с простыми людьми. Войдя в замок, Гамлет направляется в покои Офелии, дочери Полония, с которой у него сложились близкие отношения. С недавних пор только ей он доверяет, что у него на душе и в сердце. Но по пути он натыкается на своего сводного брата Отелло, чернокожего юношу. Когда-то правитель африканского государства Абессиния, в момент установления дипломатических отношений между его страной и Данией, преподнёс королю Гамлету в подарок одного из сыновей своего подданного, отпрыска африканского князя. Королю так понравился мальчонка, что он усыновил его. Тем более, что король Гамлет мечтал о многодетной семье. Но его супруга, по неизвестным обстоятельствам, не смогла подарить ему больше детей. Гамлет и Отелло были примерно одного возраста. Вместе росли, играли, получали образование. И по жизни были добрыми друзьями. Отелло стоял у окна. Он явно ждал Гамлета. В момент их встречи покои освещает яркая молния, а вслед за ней раздаётся мощнейший гром. Стены замка содрогаются. Гамлет и Отелло инстинктивно пригибаются. Но всё обошлось. Отелло – Ну наконец-то, Гамлет, привет тебе! Давно ищу тебя я, старина. Уж ноги все стоптал. Весь замок обошёл, Потом сказали мне – ты в городе. Ты что, уже того?.. При этом Отелло показал пальцем на горло, под подбородком. Гамлет – Привет, Отелло, козья морда. Да выходил, сдавило грудь мне что-то. Наверно это от погоды. Развеяться решил, развеяться мне надо было. Ведь ты же знаешь: не брезгую общеньем я С людьми простыми. И в горле пересохло что-то… короче: Зачем же видеть ты меня хотел так срочно? Отелло – О, брат, твоё участие мне нужно в моём деле, Твоя нужна мне помощь, поверь. От этого судьба моя решиться может. А дело вот в чём. Уже который месяц я… влюблён! Она одна теперь в сердце моём. Та дева, что меня сразила наповал, Которой я всего себя отдал, Прекрасна! Так прекрасна, Что я в своё не верю счастье. Не верится мне каждый раз, Что я её в своих объятиях держу! Я братец так тебе скажу: Что я не в силах нужных слов найти. Чтоб описать тебе все её прелести! Но… ведь мы мужчины. И на мужском попробую сказать тебе я языке. Поверь мне: И грудь её и стан, Всё прочие волшебные места… Лишь вспомню их – Мне тут же будоражат кровь! Видать немало положил трудов Господь, Отец Всевышний наш, Чтобы такую красоту создать! И вот теперь решил я… Решил я окончательно Её себе (пауза) в жёны взять. Гамлет – Так поздравляю! А в чём загвоздка, в чём вопрос? Помощь-то в чём? Ты молод, душой и плотью крепок, Здоровья хватит на десятерых. Препятствий тут не вижу никаких! От матери и от отца, То есть от дядьки нашего, Благословение получишь в раз. Все будут только рады за тебя. А кто родители её, кто они – Бароны, герцоги, князья? И как её зовут, быть может знаю её я? Отелло – О, Гамлет, милый брат мой, В этом всё и дело. Поверь, не всё так просто в ситуации моей. Увы, она не тех кровей: Она с рожденья сирота, Родителей своих не ведала, не знала никогда. И вынуждена, Hа хлеб себе насущный, зарабатывать Трудом презренным… О брат, в борделе. Гамлет – Я что, ослышался? В борделe? В самом деле? Она, что проститутка? Отелло, что за шутки? Как угораздило тебя, Что ты со шлюхой жизнь свою решил связать? А как зовут её? Быть может опоила она тебя чем, Что голову ты потерял совсем? Отелло – Дездемона! Гамлет – Дездемона??? Гамлет очень удивлён, да так, что у него выходят глаза из орбит. Он тут же вспоминает, как недавно кувыркался в постели с этой девицей. И это не остаётся незамеченным Отелло. Отелло – Так ты знаком с ней? Её ты посещаешь тоже? Гамлет – Что ты, что ты! Впервые слышу это имя! Ведь ты же знаешь, что Офелии любимой Всецело предан я душой и телом. Но хватит обо мне. Давай историю свою скорее мне поведай. Отелло – О брат мой, Гамлет, помнишь ли те дни, Когда безудержно веселью предавались? Как мы тогда по полной отрывались? Как молоды мы были! Как искренне любили! Как верили в себя! Тогда ещё отец был жив наш. Так вот, в один такой прекрасный день Вина изрядно выпивши, В борделе оказался я. Видать решила так судьба! А поутру, проснувшись В одной пастели с этой девой, Подумал я, что сон мой продолжается, Что я в раю. Раз я её в своих объятиях держу! И вот с тех пор влюблён! Уж так влюблён в свою я Дездемону! Сердце моё не ведает покоя, Пока её в свои объятия не заключу. О как же я люблю её, о как люблю! Я даже ей двойной тариф плачу! Так вот, хочу я выкупить её, Чтоб в брак вступили мы потом. Хочу деньжат у матери я попросить, Хотя б взаймы. Тебя же, брат, я попросить хочу, Чтоб поддержал меня ты В предстоящем трудном разговоре: Один в поле не воин. Наверно слышал про такое? А то навряд ли старики поймут меня. Ну что, поможешь, брат? Гамлет – Вот так раз. Отелло, брат, не понимаю я тебя – Вокруг тебя столько дев Из самых благороднейших семей! Любой граф, любой барон за честь почтёт, Чтоб его дочь вступила в брак с тобой. К тому же, это точно я могу сказать, За девою такой, Солидное приданное ты сможешь взять. Что для тебя, конечно ж, будет очень кстати. Задумайся над этим, братец. Отелло – Гамлет, брат, мне мысль твоя понятна. Но видишь ли, любовь она штука такая: Никто из нас не смог ещё пока понять, Как она свой выбор делает за нас. Как превращает нас она в раба Того или иного существа. Каждый день я вижу лица разных дев, В том числе и из самых благороднейших семей. Вижу их прекрасные фигуры, Когда в замке на балах они у нас танцуют. Но ни одна из них, в моё сердце Не смогла открыть, поверь брат, дверцу. А Дездемона – лишь раз я на неё взглянул, Лишь раз своею плотью в её плоти утонул, Так сразу понял: господу хвала За то, что в руки мне её он дал, За то, что вдруг пересеклись наши пути И смог я в своей жизни счастье обрести! Брат, я так решил: если маман и Клавдий будут против Это меня никак не остановит! Выкраду тогда свою любовь я из борделя, Покину Данию и навсегда в Бруней уеду, А может в Конго или Сомали. Куда пока ещё я точно не решил. Короче, туда, где есть у меня родня. Но жизнь себе не дам сломать. Если, конечно, ты мне не поможешь, брат. Что скажешь, а? Могу рассчитывать я на тебя? Гамлет – Отелло, брат, ситуацией своею, Ты меня застал врасплох. И видит бог, Конечно, бы я мог… Но ты не мог бы уточнить один момент: Она, она, что… первая кто отдалась тебе? А до неё другие были у тебя? В другое лоно ты свой всаживал кинжал? Я тоже проходил через такое. Вот помню… И я готов был тут же под венец идти. С той, что распахнула крылья предо мной свои. О, как же я её боготворил! Пойми, Отелло, всё это просто юношеский пыл. Теперь смешно об этом даже вспоминать. Вот был дурак! Брат, а она-то тебя любит? Не верю, чтобы на любовь была способна шлюха. Поверь, это её работа. Перед нашим братом распахивать свои ворота. И согласится ли она с тобою в Конго жить? Что ей там делать, коз пасти? Отелло – Конечно любит! Она не раз мне это доказала. Недавно вот меня к одной приревновала. Я не успел ей даже пару слов сказать, В своё оправдание. А она уже ладошкою своею бац меня по харе! Потом взяла да и графин с вином, Мне о башку разбила. Насилу, брат, я у неё прощенье вымолил. По поводу других же дев Я так, братан, скажу тебе: Ни до, ни после. У меня она одна. Разврата не приемлю я. Я однолюб, свою природу трудно мне исправить. Меня моя во всём устраивает! Глаза в глаза.., да и с кормы Мне разрешает заходить. По всякому мы предаёмся с ней любви! Пусть на десять лет она меня и старше. Для любящего сердца разве это важно? Гамлет – Да, веселуха, что ещё сказать. И всё же ты меня послушай, брат. Библейскую историю хочу Тебе я, для примера, привести. Тогда быть может в твоей жизни Всё встанет на места свои. И так… Отелло – Что ж, брат, и у меня есть в памяти история одна. Она не книжная, реальней не сыскать Она касается обоих нас. Помнишь ли тот день, Тогда, с тобой мы были пацанами, Когда в саду с тобой играли, И на тебя гадюка вдруг напала? В одну из ног ужалила тебя и уползла. Ты завизжал, а я же к ране бросился твоей И поскорей припал губами к ней, Чтобы спасти тебя. Ты выжил, я ж потом три дня Тот яд носил в себе. Все думали, что мне пришёл конец. По-разному свои скрепляют узы люди: Кто кровью, кто вином, а в нашем случае Ядом мы скрепили наше братство. И если это, Гамлет, для тебя хоть что-то значит… Дай мне надежду, теперь ты выручи меня. Ну, что, поможешь, брат Иль мне идти уже вещички собирать? Гамлет – А то! Го…но вопрос! Отелло – О, Гамлет, брат мой. Я никогда в тебе не сомневался! Теперь скорей пойду Сей новостью прекрасною Любовь свою порадую! На этом они пожимают друг другу руки. Потом Отелло в порыве нахлынувших на него чувств бросается обнимать Гамлета и крепко сжимает его в своих объятиях. На этом они расстаются. Когда Гамлет остался один, он даёт волю своим мыслям, своим чувствам. Его прорывает: Гамлет «Дебил! Кретин! Вот вляпался – так вляпался! Что скажут люди о семействе нашем, Когда народу ситуация откроется такая? Как минимум поднимут на смех! Потом, предчувствую – позор. И пересуды, пересуды… С пристрастием нам кости перемелют люди. Ну нет! Такого, брат, не будет! У Клавдия и так авторитета нет в народе, А тут ещё такое. На короля плевать, мать жалко. Вот удружил уж чёрт чернявый! Нет… хоть и люблю Отелло, как родного, Вмешаться надобно. Не вижу выхода иного. И свадьбы сей не допустить! И как же быть? Может морду мне ему набить? Да, ситуацию придётся брать мне в свои руки. Давай же, Гамлет, думай, думай. Как же нам быть, Чтоб свадьбу эту упредить? А может обратиться мне за помощью… к Отто, Начальнику СД. Он с батей переделал много разных дел. Я думаю: он сможет подсказать. Как мне Отелло выдернуть из этого дерьма». Придя к себе, Гамлет посылает слугу за начальником СД. Сцена X В королевской приёмной. Полоний со двора направляется в королевские покои. Перед дверью, за которой начинаются покои короля, Полоний останавливается, сгибается в услужливой позе. На его лице появляется подобострастная, заискивающая улыбка, обнажающая ещё оставшиеся изъеденные кариесом зубы. Он кивает головой дворецкому на дверь. Тот стучится в неё. Из-за двери слышится голос короля, разрешающий ему войти. Полоний входит. Клавдий – Ну, наконец-то! Тебя за смертью только посылать. Что за базар там? А видел молнию? Я чуть не ослеп! А гром какой! Я думал замку всё, реаседец! Проснулась даже королева, А сон её под утро oчень крепок, Но, слава Богу, всё обошлось. И так я слушаю донос. Тьфу ты, доклад. И так мы слушаем тебя. Полоний – Любимый, наш король! Я задержался только потому, Что ситуация уж очень необычна. Но разобраться в ней мне всё-таки ума хватило. И вот теперь готов, Чтоб всё подробно доложить вам лично. О, солнце нации! Бывает в сотню лет лишь раз такое. Хвала всевышнему! Сегодня море Преподнесло вам в дар огромные три бочки! А что в себе нутро таит их Пока, сир, остаётся под вопросом. Но чувствует уже душа, что в них сокровища! А если не сокровища, то товар, Непременно ценный, бесспорно ценный! И главное – так своевременно! Иначе, не стало б море так суетиться. Зачем ему расстраивать ваше величество? Теперь хочу соизволения вашего, Команды вашей получить. Так, как теперь они… С тех пор, как берег осчастливили наш, Уже всецело вам принадлежат! На вскрытие. Чтобы на всё ответы получили мы, Прошу меня простить великодушно, Мой король! За то, что я своим умишком скудным, До мысли мог додуматься одной: А не захочет ли король Почтить своим присутствием Сие мероприятие? Уж больно бочки ладные! Чтоб, сир, при вас Те бочки вскрыты были. И первым вы из всех увидели Тот дар, что море вам преподнесло. Видать благоволит к вам Посейдон, Раз вам привет свой шлёт! Король, всё это время слушая Полония, делал умное государственное лицо. После доклада Полония он взял паузу. И выдержав её, обратился к Полонию. Клавдий – Ну, что ж! Мне нравится ход твоих, Полоний, мыслей. Толково ты всё объяснил нам. Вполне случиться может так, Что то, что в бочках этих, Казну пополнить сможет нашу. Что будет кстати. Да, очень будет кстати! А раз так, то это государственное дело, И долг мой мне велит заняться этим. А уж потом позавтракаем! Да и королеву будет чем порадовать. Король облачается в красивый дорогой халат. На спине халата золотой нитью вышита корона. Корону же обрамляет старинный королевский девиз: «Чему быть, того не миновать». Король с парой слуг и Полонием спускаются во двор замка. Сцена XI Бордель. Одна из комнат в борделe. На постели, под одеялом, лежит обнаженная женщина. Это Дездемона. Она одна из передовых тружениц этого заведения. Вместе с ней в комнате находится полуобнажённый мужчина. Он одевается после секса с ней. Уже надел панталоны. Это хозяин борделя. Продолжая одеваться, он разговаривает с Дездемоной: Байден – Да, ты великолепна, как всегда! И мастерство твоё растёт день ото дня. Доволен я тобою, Дездемона. Давно уж окупились мне те деньги, Которые вложил в тебя! Растёт число мужчин, Которые лишь раз тебя попробовав, Уже не могут без тебя прожить и дня! Особенное лоно у тебя! Вот и я, вот и я… Быть может ты колдунья, а? И надо б на костре того… тебя? Ха – ха – ха – ха… Вот и чернявый этот, приёмыш короля. Как его? Дездемона – Отелло, господин. Байден – Вот-вот, Отелло. Что-т, память стала подводить меня… Мой эскулап, у коего врачуюсь я. Мне так сказал, что это может быть от сифилиса Или от триппера, От коего он меня ещё не вылечил, Но думаю, что с божьей помощью, Всё как-нибудь устроится! Так вот… о чём это я? Ах, да. И надо же такому случиться было, Чтоб королевский сын, Влюбился в проститутку? Видать графини, баронессы ему уже наскучили. Дездемона что-то недовольное ворчит про себя. Какая-то в тебе есть, Дездемона, тайна! Но это мне по барабану. Держи Отелло на коротком поводке! Богатые клиенты мне Нужны как никогда сейчас. Надумал расширяться я. Поболее высоси с него деньжат! Полный даю тебе карт-бланш. Ещё один хочу открыть бордель. Такая у меня теперь вот в жизни цель. И если будет всё путём, Тебя смотрительницей cделаю я в нём. Дездемона робко даёт информацию боссу. Дездемона – На мне жениться хочет он. Байден – Что-что? Я не ослышался? А ну-ка, повтори! Ты, что решила надо мною пошутить? Дездемона – Мне замуж предлагал. И говорил, что выкупит меня. Байден – Ну, чудеса! всё к лучшему! Такую цену выставим мы женишку, Что в раз, изменим жизнь свою! Так вот что, Дездемона, Слушай и запоминай как Отче наш: С Отелло будь любезна Как не с кем другим. И о своей к нему любви Ему все уши прожужжи, Снеси ему башку и мозг весь вынеси ему: «Люблю, люблю, люблю, люблю! Жить без тебя Отелло не могу!» Подсуетись, родная! Приёмыша дожать нам надо. Давай-ка это дело мы ускорим! Да, и не забудь: воскресение – субботник. У Дездемоны от этих слов свело лицо, как от зубной боли. Дездемона. – И ещё, хозяин, Есть обстоятельство одно, Которое меня тревожит очень. Байден – Что такое? Дездемона встаёт с постели и начинает одеваться, по ходу дела разговаривая с боссом. Дездемона – Отелло этот порой бывает не в себе. Что-то не так в его башке. Я вижу, меня он начинает ревновать, К клиентам нашим! Такая вот хозяин шняга. Понятно ж всё: чем занимаюсь, кто я. А у него, видать на этой почве, Срывает крышу! Когда безумца пред собою вижу. И холод пробегает по спине моей. Мечтаю я тогда, чтобы ушёл он поскорей. Каким-то новым, отрешённым, взглядом, Тогда, он начинает на меня смотреть. Не узнаю его я в тот момент. Как будто предо мною Не Отелло прежний, А человек какой-то новый, Человек совсем мне не знакомый. Когда последний раз такое с ним случилось, Я от испуга даже обмочилась. Вдруг рожу повело его и в шею мне Пальцами чёрными вцепился он. И стал душить меня, козёл! Но я-то не из робкого десятка. Такого в жизни повидала-испытала! Теперь меня без хрена не сожрать! Графином по башке Отелло хвать. Графин с вином, пока я в памяти ещё была, Схватила с тумбочки, что возле кровати. И о башку разбила этой твари! И тут же он пришёл в себя. И смотрит на меня глазами прежнего Отелло. Хозяин, ты сичёшь такое дело? И говорит, что ничего не помнит сволочь! Но видя, что стекло разбито, а вино разлито, Я думаю: башка ещё трещала у него. Во всё поверил он, во всё, Что я поведала ему. Хозяин я тебе не вру! Потом стал извиняться, на колени встал. Вымаливал прощенье у меня. Его пообещала я простить. Когда колечко принесёт мне золотое. И никакое не иное. За страх, за боль, что испытала я. За ужас, через что прошла. А до тех пор ко мне чтоб не являлся. На кой хрен со своей любовью он мне сдался? Колечка нет – так мимо проходи. Других вон много, к ним иди! Но так скажу тебе, хозяин: И без его колечка, уж как-нибудь я проживу, Судьбу испытывать я больше не хочу. Лицо готова изуродовать себе, Лишь бы его не видеть боле. Не дай бог снова пережить такое! С тех пор боюсь его смертельно. Хозяин ты мне веришь? Как вспомню те глаза его шальные – Кровь стынет в жилах у меня. На волосок от гибели была. С тех пор боюсь его, боюсь. Ещё б немного – и была я труп. Байден (вкрадчивым голосом пытается успокоить, подбодрить её) – Ну, это дело мы уладим, моя родная. С Отелло я поговорю на эту тему, Чтоб он себя достойно вёл. Тут как раз мне ясно всё: От любви к тебе он начинает голову терять. Это нам на руку, это ускорит план наш! О коем помнить ты должна, И днём и ночью. Поняла? Хорошая моя. Смотри, не подведи меня. Будь умницей и сделай всё, как надо. Поняла? Не вздумай рассердить меня! Да… и колечко золотое, Ты всё-таки с него истребуй. Ну, а потом, как водится, Отдашь его мне на хранение. После этого напутствия Дездемоне он выходит из её комнаты. Сцена XII Король с Полонием и парой слуг спускаются во двор замка. Его уже все ждут. Гвардейцы вытягиваются по стойке смирно, кузнец здоровенный детина, низко кланяется в пояс. Король серьёзен и величественен, так по крайней мере ему кажется. Король играет короля. Полоний – Вот бочки, мой король, Что море вынесло из недр своих. В подарок вашему величеству! А вот кузнец, он приступить готов ко вскрытию. Король не спеша приближается к бочкам. Оглядывает их хозяйским взглядом. Молчит с государственным лицом. Потом молча отходит от бочек. Полоний пристально вглядывается в лицо короля, пытаясь угадать его дальнейшие намерения. Наконец король смотрит на Полония и еле заметно кивает ему головой. Первый советник понял короля. У Полония хорошее настроение, потому что он видит, что и король прибывает в хорошем расположении духа. Полоний бодрым голосом отдаёт команду кузнецу: Полоний – Давай, кузнец! Своё нам покажи искусство. Открой-ка эти бочки нам Ручищами могучими! Желательно не повредив Ни бочек, а тем более, ни содержимого. Приступай, родимый! Кузнец, с увесистым молотком в руке, подходит к одной из бочек, которая ближе всех стоит к Полонию. В другой руке у него небольшой деревянный кол. Кол он ставит в край крышки бочки и уверенным, несильным движением руки, как бы пробуя на прочность крышку, наносит молотком первый удар по колу. Крышка заскрипела, но не поддалась. Кузнец повторил свой манёвр, но уже более уверенно. Ему ещё никогда не приходилось работать под наблюдением короля. Постепенно работа захватила его. И он, уже ни на кого не обращая внимания, продолжил своё дело. Наконец один из краёв крышки провалился внутрь, а другой приподнялся над верхней кромкой бочки. Кузнец отложил инструменты в сторону. Могучими руками взялся за край торчащей вверх крышки и потянул её на себя. Через пару секунд крышка уже была в его руках. Кузнец поклонился корою в пояс и пятясь отошёл от бочки. Полоний поклонился королю и подошёл к бочке. Он увидел большое количество скрученных мешочков, на взгляд, из какой-то плотной ткани. Из чрева бочки шёл какой-то незнакомый, душистый аромат. Полоний неуверенным движением взял в руки один из мешочков и оглянулся на короля. Тот в знак одобрения снова кивнул ему головой. Полоний, развязав мешочек и осторожно засунув в него кисть своей руки, стал пытаться определить его содержимое на ощупь. Пытаясь сообразить, чтобы это могло быть. Через некоторое время Полоний, зацепив пальцами небольшую щепотку вещества, находившегося в мешочке, извлёк её на свет божий. Он стал её с неподдельным интересом рассматривать, тереть между пальцами, подносить к носу. На лице Полония читалось недоумение и полнейшее разочарование. Клавдий – Ну, что, Полоний, там? Есть, что-то ценное для нас? Полоний – Ещё не разобрался, мой король… (недоумённо) (Чёрте что…) Вот думаю, что это может быть такое. Похоже, сир, на благовоние, Какая-то сушёная трава. (А может прошлогодняя листва?) Но очень ароматная! Такую раньше не встречал в краях я наших. Я думаю, что это, сир, к еде приправа. (А может для мышей отрава.) Клавдий – Неси ко мне, я сам взглянуть хочу! Быть может побыстрей тебя я разберусь. Полоний – О, мой король! Я думаю: пока травы сей тайны не откроем, Что это такое, Вам рисковать не стоит! Вдруг это яд какой-то. Позвольте мне. Сначала испытаю на себе. И, если что! первым приму удар. Такая богом мне судьба дана. Сир, ведь ваша жизнь бесценна. Для народа и отечества! Не смейте рисковать, ваше величество! Не дай бог нам снова короля лишиться. Клавдий – Разумно, мне нравится, Как мыслишь ты, Полоний. Не зря ты у нас в почёте! Не зря к тебе наше благоволенье И полное доверие. И раньше знал, что на тебя, Во всём мы можем положиться. Ты, ты от всех бед и невзгод – первый щит мой! Теперь же, во сто крат уверовал я в это. Ну, что же, продолжай, Полоний. Ближе к делу. Полоний делает жест кузнецу, тот понимает его без слов. Он такими же уже отработанными на первой бочке движениями уверенно вскрывает оставшиеся две бочки. И, склонившись в поклоне, отходит от них. Полоний подходит ко второй бочке, принимается изучать её содержимое. Он видит такие же аккуратно скрученные мешочки из плотной ткани. Он уже без опаски берёт в руки мешочек, развязывает его и засовывает в него ладонь. Зачерпнув щепотку вещества, извлекает его из мешочка. Вещество имеет порошкообразную структуру, похожую на муку. Полоний несколько секунд трёт порошок между кончиками пальцев. Потом решается понюхать его. Наконец, собравшись с духом, он решается повернуться к королю. И с заискивающим взглядом, растерянно, пожимает плечами. Давая Клавдию понять, что он опять не знает, что это такое. Полоний раздражённо думает «про себя». Полоний (с досадой) «Сегодня потерпеть могу я полное фиаско. Я думал, будет просто всё. Я думал, ждёт нас радость! Вот бочки, в них товар достойный. На деле же дерьмо какое-то. А я ведь обнадёжил короля. Теперь он на меня Повесит, может, всех собак. Вот так. За всё, что было и за всё, что не было. А это уже не так весело. А я тогда всё на смотрителя свалю. Эт он подсунул, с…ка, бочки с дрянью королю. Его и вздёрнем, если что. Давно уж рожа мне не нравилась его! Ну, а пока… давай, давай, Крутись, Полоний! Спасай авторитет свой. Да и шкуру тоже» И уже в слух, волнуясь, но стараясь придать бодрости своему голосу: – Великий мой король! Груз осмотрев сей, Пришёл я к выводу такому, И ни к какому не иному. Что несомненно он имеет ценность! Ценность, непременно ценность! А иначе его б не стали так аккуратно В бочки паковать и за море вести! Вот всё, что я пока осилить смог умом своим. А раз так, я думаю: Ответы мы на всё получим, Когда учёный это всё изучит. Давайте бочки эти мы к Горацио отправим, Светиле нашему! Учёному-алхимику. Пусть он докажет, что не зря жрёт хлеб ваш! Клавдий – Полоний, сегодня блещешь ты умом Как никогда! Довольны мы тобою! Впрочем, как и всегда. Да будет так: Снесите бочки вы к Горацио. К светиле нашему. Так обозвал его ты, кажется? И передай ему, Полоний, от нас такой приказ: Чтобы в три дня наука нам ответ дала. Что есть сие такое, Чем всё же осчастливило нас море? Я думаю, трёх дней довольно будет. Да поможет нам наука. Иначе мы сгорим от нетерпенья. Да и казну давно пополнить нечем. Я тоже думаю: не зря же эти бочки за море везли И сей товар с такой любовью в них упаковали? Ступайте! Дальше бразды правления берёт в свои руки Полоний. Он ловко всем руководит. Кузнец обратно запечатывает бочки. И гвардейцы катят их в сторону дома Горацио. Сцена XIII По истечении некоторого времени к Гамлету является начальник СД Отто Скорцени. Разговор Гамлета с начальником СД. Отто – Приветствую тебя, принц Гамлет! Как только получил я твой приказ, К тебе явиться, тот час. Дела не медля все оставил И вот, уже стою я пред тобой. Приказывай, Любое рад исполнить порученье твоё! Гамлет – Отто, друг мой славный! Да разве же друзьям приказывают? Тебя всегда я другом почитал своим. Поэтому хочу с тобою просто По душам поговорить. Нет у меня к тебе приказа, А только просьба небольшая. Чтоб дал ты мне совет, Как быть мне в ситуации моей? И коль сочтёшь возможным мне помочь Решить возникший вдруг вопрос, То буду рад я помощи твоей. А коли нет, так не обижусь. Ты просто выслушай меня, и в дело вникни. Отто – Я весь во внимании, принц, Всегда рад вам служить! Король, отец ваш, славный Гамлет, Увы, почивший очень рано, Дал при себе мне службу эту. Я присягнул ему на верность! С тех пор немало сил я положил, На благо короля и государства, Чтобы семейство ваше процветало. Потом меня возвысил ваш отец До командира оной службы. Одарив меня при этом именным оружием. Чем и горжусь я в своей жизни каждый миг! И долг и сердце мне повелевают, Безмерно благодарным быть, Его семье, коль самого его уж нет в живых. Приказывайте, я весь во внимании, принц! Гамлет – Спасибо, Отто. А дело вот в чём: Отелло, брат мой названный, Которого мы любим как родного, Обгадился по полной. Попал в историю, а верней – в капкан! Как только голова его ещё цела? Всегда находит он приключения на задницу себе. Вот и теперь. Представь себе, влюбился в проститутку! И это, милый Отто мой, не шутка. Ну, как тебе такое? А дальше – больше. Говорит: «Женюсь на ней, люблю её!» – и всё тут. Совсем брателло с головой не дружит. И просит помощи моей, И просит остолоп, Чтобы перед королём и королевой, Я за него вступился! И чтобы мать ему деньжат подкинула, Чтоб эту шлюху выкупить! Представь себе, какой нас ждёт скандал! Какой позор! Что скажут люди? Что скажут короли, соседних государств? И выдержит ли сердце у маман?.. Нас высмеют! Посмешищем мы станем во всём свете. А чёрт чернявый этот Одно твердит: «Люблю, жить без неё я не могу!» И девка эта ушлой оказалась: В него вцепилась, как бубонная чума. Захомутала пацана! Так вот проблему эту надо, Пока ещё никто не знает про неё, Каким-то образом решать. Я думаю Поговорить с ней что ли по душам. Мол, так и так: отстань, отвянь. Отелло – это плод не по твоим зубам. Иль денег предложить ей, стерве этой, Хотя она конечно ж понимает, Что выйдя замуж за Отелло, Она иметь всего по боле будет. Я думаю, она всё просчитала. На то она и шлюха, эта с…ка. Не знаю, что и делать, Отто. Что посоветуешь дружище? Есть на сей счёт какие мысли? Отто – Доверьтесь мне, мой принц. В делах я этих дока. Не стоит беспокоиться. Мозги людские, души и сердца, Как будто книги для меня, Которые прочёл давным-давно я. Я с этой ведьмой быстро разберусь. Клянусь, честь дома вашего, Останется кристально чистой. Ну, да, кое-какие есть уже мыслишки. Гамлет – Только прошу тебя без крови, Отто. Грех на душу свою брать неохота. Попробуй всё же вразумить её словами, Можно и грубыми. Ну, какими сам знаешь. Чтоб девка эта осознала, Будь она трижды неладна, Как неправа она. Ну, как-то так… И лучше, чтоб она сама Отелло отказала. Мол: «Разлюбила, извини, с кем не бывает». Ты главное ей объясни: Не будет здесь её ноги. Губу, что раскатала, пусть обратно закатает. Нам не нужна родня такая. (небольшая пауза) А если вдруг раздухарится – не вразумится, Возьмёт и заартачится девица, То на худой конец, я допускаю Легонько так по харе этой твари Не сильно, Отто… Чтоб только страху на неё нагнать, Чтоб эту тему просекла она. Ты, Отто, сам решай по ходу пьесы, что да как. Всецело полагаюсь на тебя. Отто – Тебя я понял, принц. Поддерживаю полностью. С самых детских лет тошнит от вида крови. Да и в конторе нашей с давних пор уж так водится, В работе предпочтение отдаём, Только гуманным методам и способам. Я не любитель сам кровопусканий – У нас все сплошь интеллектуалы! Ведь мы СД! Мы – служба тонких дел. Мы не гестапо, где калечат всех. Исполнено всё будет Тактично и оперативно. Всё слово в слово, как сказал ты. Буква в букву, запятая в запятую, точка в точку. Желаю здравствовать, мой принц! А я спешу работать! С этими словами начальник СД откланялся и отбыл восвояси. А у Гамлета стало поспокойнее на душе, как будто бы гора с плеч свалилась. Сцена XIV Отто же после разговора с Гамлетом отправился в кабак, чтобы за кружкой доброго пива обмозговать всё услышанное и обдумать план действий. Пока начальник службы СД не переступил порога питейного заведения там кипела жизнь! Люди разных возрастов, полов и национальностей дружно освобождали свои души и тела от накопившихся в них усталости и дурного настроения. Когда Отто зашёл в кабак, на него порхнуло атмосферой безудержного веселья. За одним столом люди с кружками в руках громко пели. За другим столом шумно играли в кости. Со всех сторон слышался смех, гам. Служки ловко, усердно сновали между столами, обслуживая клиентов. В левом углу заведения некая пара, видать не сумевшая справиться со своими, вдруг, нахлынувшими на них чувствами, прямо на полу, спрятавшись за столом, занималась любовью. Войдя в помещение начальник СД сразу же уловил непринуждённость царившей в заведении атмосферы. И на долю секунды он пожалел, что ему именно вот этого так и не хватает в жизни. Всё дела, дела, а как бы он тоже хотел вот так непринуждённо отдаваться веселью. И быть может вот также романтично покувыркаться с дамой, якобы уединившись от всех. Увидев вошедшего в кабак начальника СД, народ замер в едином порыве. И каждый почему-то подумал, что Он пришёл именно за ним. Смех, шум, гам – всё тут же куда-то испарилось. В зале на какое-то время повисла мёртвая тишина. И даже пара, занимающаяся любовью, прекратила своё действо. Как будто у мужчины на спине были глаза, и он увидел кто вошёл! Отто сразу уловил ситуацию. Равнодушным взглядом он обвёл народ и небрежно махнул кистью руки. Вот уж до кого ему не было никакого дела так это до простого люда. Это был не его контингент, народом занималась соседняя структура безопасности – гестапо, которой руководил папаша Мюллер. И жизнь в кабаке снова закипела. Отто выбрал понравившийся ему стол и направился к нему. Посетителей сидевших за этим столом, как будто «ветром сдуло». Подлетевший служка убрал стол, хорошенько протёр его. А уже другой служка поставил на него кружку с пивом, тарелку с хлебом и тарелку с мясной нарезкой. Потом, осведомившись: «Не надо ли чего ещё?..», – исчез. Начальник СД сделал добрый глоток и погрузился в раздумья. Отто «Я никогда не доверял Отелло, Ублюдку этому. С детских лет его… и вот итог. Я так и знал, что он когда нибудь подгадит. И, вот вам нате. Всегда он мутным был, сам себе на уме. Теперь вот по уши в дерьме. И всех на дно с собою тащит. Одно лишь слово – мавр. Он любит лишь себя, Зато ко всем бросается с объятьями И говорит, что «любит». Он обаяшка, ему верят люди. Одно лишь слово – мавр. Тёмна его душа, как его кровь. Решил себе взять в жёны шлюху. Он что, сума сошёл? И Гамлет меня тревожит тоже. Какой-то малахольный он: «Давай без крови…». Другое дело был его отец! Вот тот не брезговал ничем. Да, то король был настоящий! Служить такому было счастье! О, сколько славных дел мы с ним свершили! Да, от души повеселились: Где шпагой, где кинжалом, Где ядом, иль удавкой Крепили власть королевскую во славу Дании! Да, то были славные времена! Ну, а теперь пришла пора обдумать дело, Что Гамлет поручил конторе нашей. Здесь главное внимание к деталям. Без крови – так без крови. Что ж, нам по плечу и не такое. Хотя я знаю, породу этих баб, Что продают себя. Словами их не вразумить. Такие будут до конца идти. Тем более, что c…ке этой тут светит крупный куш. Слова, ладошкой по лицу? Ха! Да для них больнее комара укус. Они без совести рождаются. Для них урвать – вот это главное. Пора, без крови – так без крови. Воистину, мы служба тонких дел. И схема у меня уже готова!» Он допивает кружку пива, расплачивается и выходит из кабака. Он бы ещё с удовольствием посидел там, но служба есть служба. Его ждут государственные дела. Его план в отношении шлюхи уже готов. Сцена ХV Дом Горацио, его внутренние покои. В доме несколько комнат, в них беспорядок. Кругом стопками лежат книги и рукописи. Кругом какие-то банки и склянки, с непонятным содержимым. От всего этого в комнатах стоит невообразимо затхлый воздух. На стенах висят карты звёздного неба. По углам стоят чучела животных. Словом, внутреннее убранство дома Горацио напоминает пещеру колдуньи Гингемы. Горацио сидит за столом, он склонился над какой-то рукописью. Он что-то пишет, вычисляет, произнося при этом бессвязные фразы. Он глубоко погружён в свои изыскания. Наука – это его семья, его друзья, его жизнь! Но вот он отрывается от рукописи, разгибает свою спину, спина при этом хрустит. Он удовлетворён проделанной работой типа: «Ай да, Горацио, ай да сукин сын!» И, как часто поступают одинокие люди, разговаривает c cобой. Горацио «Уж много лет, почти с младых ногтей, Стремлюсь познать я тайны мирозданья. Наука – мой ковчег. Наука – моя жизнь, семья, моё призванье! Во многом преуспел. Свидетельство тому – мои труды, Коим не счесть числа! Тружусь, тружусь не покладая рук, На благо мира и добра! И все мои труды поставлены на службу людям! А люди думают, что это бог, Блага им всякие дарует. Я помогаю им приумножать доход! Моя наука их вылечивает от болезней! А люди верят, что на небесах есть тот, Кто всем заведует. Да, тёмен наш народ ещё, Вот то-то и оно. И в обороне государства, Сказал я своё слово, да такое, Что наш народ теперь живёт и спит спокойно! Меч мечей я создал, Дал ему название: “Сармат”. Особенность конструкции, Бесспорно повышает кпд бойца! А арбалет мой “Авангард”? По три стрелы спускает в раз! К противнику летят они окольными путями. И в яблочко, и в яблочко все цели поражают! А в мыслях у меня другие есть уже штуковины. Они уж точно будут посильней чем “Фауст” Гёте. За это всё обласкан был монархом прежним. Бог и наука мирно жили в его сердце. Да то король был мудрый! Щедрый, добрый. Посмотрим, Как при этом сложатся дела. Как будет он заботиться о нас? И будет ли наука у него в чести? И сколько он отвалит на науку от щедрот своих?..» Сцена XVI Дом Горацио находится недалеко от замка. Солдаты во главе с Полонием прикатили бочки к дому Горацио. Полоний кивком дал команду гвардейцу постучать в дверь дома. Гвардеец тупым концом пики три раза стукнул в дверь. Горацио вздрагивает от неожиданности всем телом. Потом кричит в сторону двери: Горацио – Кто там? Кого, блин, черти принесли? Не заперто, входи! Первым входит Полоний. Он включает государственного мужа. Полоний (с юмором и иронией, но очень стараясь, серьёзным тоном) – Привет тебе, Горацио! Ну как ты? Дерьмо что ль варишь, что за запахи? Над чем корпишь, учёное светило? Когда уже порадуешь его величество, Когда научишься, мозг великий наш, Гальки в изумруды превращать? А молодости вечной эликсир когда создашь? Как по-моему – так ты бездельник! Воистину ты бездна, Для монарших денег … Нет никакого толка ни от тебя, Ни от твоей науки! Вот думаю: на кой чёрт королю ты нужен? Вот если б я учёным был И столько же протёр штанов, как ты. На стуле этом восседая, Давно узнал бы, Как в злато превращать свинец, На радость всем. И превращал бы каждый день по килограмму! Чтоб королевскую казну пополнить! А от тебя, Горацио, какая помощь? А ты, что делаешь? Только и знаешь, Что чернилами бумагу пачкать, Каракули там выводя, Нет проку никакого от тебя!!! На Горацио уже нет лица. Но он не смеет возразить крупному чиновнику, первому министру короля. А Полоний еле сдерживает свой хохот. Ему нравится, как он достаёт Горацио. Всё какое-никакое развлечение. Но тут он не выдерживает, срывается и хохочет. Прости, Горацио, прости. Зла не держи… Сегодня день с утра тяжёлым выдался. У короля шалят нервишки. Вот и решил немного пошутить, пошалить, Чтоб напряжение снять, так сказать. Все знают, друг, как ты велик умом. И сколько пользы ты принёс, Отечеству и королю! Тебя всегда он добрым словом вспоминает. Всем так и говорит: «Люблю Горацио, люблю!» Так вот: он и прислал меня к тебе С научною задачей. Нам в этом деле, друг, без тебя не справиться. Ты уж на всю катушку постарайся! И уже крича, обращаясь к гвардейцам, которые остались с бочками на улице: – Эй, там! Пошире открывайте двери И вкатывайте бочки. Осторожно, здесь ступени! Солдаты вкатывают бочки и глазами спрашивают у хозяина, куда их поставить. Горацо в замешательстве. Наконец бочки размещают по комнатам. Солдаты, уже зная каким образом открываются бочки, вскрывают их. И тут Полоний даёт объяснения Горацио. – Сегодня эти бочки, будь они прокляты! Изрыгло море, прямо на берег наш. Конечно же, порадовал сей случай короля! Как, в прочем, и меня. Мы погодя их вскрыли, Но ничего привычного в них не нашли. Король наш тут же за – грус – тил. Понять его, конечно, можно, Он было думал уж казну пополнить. Потом мы с ним и так и сяк понять пытались, Чем же наполнены они, что за товар? По мне: так просто дрянь! Какая-то сушёная трава, да белый порошок. Короче, чёрте что! Я думал будет золотишко или барахлишко. Ну, на худой конец – винишко! А тут… сплошная, брат, интрига. Потом владыка наш и говорит: «Полоний, не молчи! Давай родимый, выручай! Полоний, дай совет нам. Все знают, что твой ум блестящий. С любой проблемой справиться способен. Что делать нам и как нам быть?» И тут я вспомнил Про тебя, Горацио, я вспомнил. И отвечаю Клавдию: «О мой, король, ответ готов. Горацио решит любой вопрос! Для случаев таких, У нас есть в государстве муж учёный! И вообще он человек толковый, Который всё постиг науки На поприще своём. Давай-ка бочки мы ему снесём? Он будет рад за это дело взяться. Он только краем глаза взглянет, И сразу даст ответ. В своих науках он собаку съел! Горацио при этих словах удивлённо посмотрел на Полония. Так вот, Горацио, дружище! Даёт тебе король такой приказ: «Tри дня!» А более не выдержит его душа. На то, чтоб разобрался ты и дал ответ. Зачем Нептун сей подогнал презент? Что есть сие такое? Чем всё-таки нас одарило море? Моё же мнение такое: Вот то, что в этой бочке И на жухлую траву похоже, Имея аромат приятный, К супу или к мясу есть приправа. А вот в той бочке белый порошок, В мешочки аккуратно упакован он. Я думаю: то порох, какой-то новый вид. На всякий случай будь поосторожней с ним. А в третьей бочке… Ну да ладно, разберёшься сам. Что мне учить тебя. И уже дальше снова продолжает тролить его. А если, говорит: «Не справится, Тогда, Полоний, пусть он пеняет на себя. Тогда… тогда готовь костёр, Полоний На площади, на коей, Мы колдуна Горацио сожжём. Раз проку нету никакого от него. За то, что нашу волю он отказался выполнять! Так ему и передай!..» Горацио – Кто я? Я отказался выполнять??? Полоний – Ха – ха – ха – ха. Шучу, Горацио, шучу! Такое вот сегодня настроение у меня. Шучу, расслабься, старина. Ну да ладно, мы пойдём, А ты за дело принимайся. Не посрами, друг, ни науку, ни себя. С надеждой смотрит на тебя страна! Добродушно, на прощание, похлопав Горацио по плечу, Полоний с солдатами уходят. Сцена XVII Спустя пару дней после разговора с начальником СД Гамлет решил навестить Офелию. В последнюю их встречу он добился близости от неё. Гамлет у Офелии. Гамлет подходит к покоям, где живёт Полоний со своей семьёй. Подходя к двери, за которой начинаются комнаты, Гамлет слышит звуки лютны. Ему любопытно, чем занимается Офелия. Он, не стучась в дверь, тихонечко приоткрывает её и видит такую картину: Офелия под аккомпанемент служанки разучивает какой-то танец. Гамлет тихонечко пробирается в пробирается в комнату. Он не хочет мешать. Наоборот, он любуется прекрасными, ладными, чарующими его взор и сердце движениями Офелии. Гамлет заворожённо наблюдает за своей возлюбленной. Но он не догадывается, что Офелия его заметила. Она же не подала виду. Она вошла в ритм танца, постепенно постигая всю его красоту изнутри. И ей не хочется прерывать этого священнодействия. Но вот музыка закончена, а вместе с ней закончился и танец. Гамлет, восторженно аплодируя, с глазами полными любви, подходит к Офелии. Потом, на секунду оторвав свои глаза от неё, покосился в сторону служанки. Та, всё поняв встала, поклонилась обоим и ушла, оставив их одних. Офелия хмурится, явно давая понять Гамлету, что она чем-то недовольна. Гамлет (с долей артистизма) – Возлюбленная, здравствуй! Как рад тебя я видеть снова. Отрада сердца моего! Душа моя полна одной тобой! Офелия – Разве? Поэтому меня Не навещали вы два дня? После речей тех ваших пылких, После которых мы стали так близки… Я думала, что вы… я думала, Что жизнь теперь изменится моя, Что в жизни вашей, Теперь займу достойное я место навсегда. А это оказались всё: слова, слова, слова. И мне, глупышке, этих слов довольно было, Чтоб свою душу, сердце, плоть… Всё отдала вам я. И вот теперь – снизошли вы до меня. Скажите, Гамлет, зачем вам я? Гамлет – Любимая! Теперь в моём ты сердце навсегда! Слова, что я сказал тебе в тот раз, наедине, Обратно не возьму – Всю душу в них вложил свою. И благодарен я судьбе, За то, что нас она свела в твоём алькове. То было счастье неземное! А что не заходил два дня, Зато прости. Ведь я же принц! Маман и дядька, Что отца сейчас мне заменяет, Меня готовят к службе государевой. А как иначе? Раз доля выпала такая? Законы принуждают изучать и языки. Учу, учу, а перед глазами ты! И много прочих дел ещё Мне надлежит постичь, А мысли заняты одной тобой. Я… я помню вздохи все твои… С утра вот дуло пушки прочищая, Изучая дело ратное, Нас вижу: как хорошо нам было… И вот минута отдыха, и вот я пред тобою, Чтоб о любви своей тебе твердить. Не понимаю, как я раньше без тебя мог жить? Офелия ближе придвигается к Гамлету и глубоко вглядывается ему в глаза. Офелия – Скажи же, Гамлет, Скажи мне откровенно, Чтоб не томили меня мысли, Чтоб успокоилась моя душа, После того, что было… Теперь тебе невеста я? Гамлету как-то сразу поплохело. Во рту от чего-то пересохло. Он не был готов к такому повороту дела. Просто ему молодому, здоровому кобелю хотелось брать и дарить любовь, об обязательствах он и не задумывался. Никакие слова не приходили ему на ум. Он не знал, что говорить!!! Наконец он стал, постепенно приходить в себя. А Офелия продолжала твёрдо, вопросительным взглядом, смотреть ему в глаза. Слова застревали у Гамлета в горле. И вот наконец он выдавил из себя: Гамлет – Офе… хм, хм… Офелия, Да, кстати, а как здоровье у Лаэрта? Ну, после этого? Вчерашнего случая? Когда на спор он полбарашка скушал? Надеюсь я, ему уже получше? Офелия (раздражённо) – Ах, Гамлет, Гамлет! В своём ли ты уме? Как такое в голову могло придти тебе? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам сказал, что голоден! И так ему поесть приспичило. Что он барашка даже бы осилил! Ну, я и предложил ему пари, А он возьми да согласись. Я думал также, как и он, Что чревом он силён, А он на полпути с дистанции свалил. Заныл, Что боле не хватает ему сил. Вот так он и… проиграл пари. Да, к стати, барашка я-то оплатил. Офелия (с грустью) – Всю ночь он мучился кишками. Стонал от боли, плакал. С горшка не слазил. Так его мне было жалко. Сознание терял, когда же приходил в себя, То проклинал барашка и тебя. Ну, а потом уж Йозеф накачал его касторкой. Менгеле, наш эскулап придворный. И вроде бы ему стало лучше. Ещё он очень много пукал, Прям, как из пушки! К утру он, выбившись видать из сил, заснул. Чашу горя он до дна испил свою… Мы с отцом всю ночь не спали – Очень потерять его боялись. А на что хоть спорили? На что-то стоящее? Гамлет – А это? Цыганку Эсмеральду знаешь, Что всем на площади гадает? Так вот, если проиграет, Её обязан он будет соблазнить, Ну и в альков свой затащить! Офелия (в ужасе) – Эсмеральду? Она ж святая! Ей пади в обед сто лет! Вы что в компании своей С ума там посходили все? Гамлет (оправдываясь) – Так он же сам под это дело подписался! Я его не уговаривал. Видать, очень захотелось ему на халяву, Покушать молодой баранинки! Так он просил ещё бургундского к барашку! Мол: «К мясу, полагается». Стал уговаривать меня. Так-то. Но я сказал ему: «Я против, Бургундское в пари не входит», – Как будто в зеркало смотрел… Офелия – И всё же, Гамлет, мне ответь, Что теперь будет с нами? Гамлет – Офелия, не молоды ли мы для брака? Прям неожиданно всё это как-то… Да и меня совсем не знаешь ты! Порою, я и сам себя не узнаю. Вдруг, как отмачу что ни будь такое! Такое… Словом, я думаю: И так всё хорошо у нас с тобою. Чего же боле? Нёс Гамлет какую-то чушь, уходя от прямого ответа. Гамлет не знает что и говорить дальше, как ему достойно, сохранив лицо, выйти из этой ситуации. И, о счастье! В дверь раздался спасительный твёрдый стук, три раза. Гамлет машинально отодвинулся от Офелии на почтительное расстояние. Офелия же, собравшись, твёрдым голосом произнесла: «Войдите». Дверь отворилась, и на пороге появился дворецкий. Поклонившись, он обратился к Гамлету: Дворецкий – Принц Гамлет, спешу вам доложить, Что вас разыскивает пьяный вдрызг. Ваш брат Отелло. Такое вот дело. По моему, он даже, не в себе. В слезах, в соплях весь! Меня молил он немедля вас разыскать. В покоях ваших он остался ждать… Просил меня он вас к нему сопроводить, Как только вас смогу найти. Прошу вас поспешите, принц. (и далее с сожалением) Когда я уходил, его стошнило сильно. На так любимый вами Ваш ковёр персидский… Гамлет в душе повеселел. После вопроса Офелии, ему не терпелось поскорее закрыть эту тему. Но он понимал, что это только на время. Гамлет облегчённо вздохнул и обратился к Офелии прекрасно понимая, что в этот момент и дворецкий тоже будет его слышать: Гамлет – Вот видите, сударыня, опять дела. Ну, что могу поделать я, Коль без меня не могут обойтись? Такая вот у принца жизнь. (oн берёт со стола книг и продолжает) Спасибо вам за книгу, Что так любезно Вы согласились дать мне почитать. Как прочитаю, занесу. (и дальше уже шёпотом) Люблю, люблю, люблю котёнка моего, люблю! Гамлет уходит. Офелия в замешательстве. Она представляла себе, что у них всё будет «как положено», как в тех книгах, что она прочла. Ведь в них сначала любовь, потом свадьба, семья, только потом секс, а тут всё наоборот. Офелия «Не молоды ли мы для брака? Вот гад! Что этим он хотел сказать? Когда в альков увлёк меня, В последнее свиданье наше, Намного понятливее он выражался. Сейчас же всё сплошной туман. А я-то, я-то… тоже хороша. Я думала: к отцу отправимся, Мы после этого… за благословеньем. Потом к его, а что теперь? Каков итог? Не знаю, что и думать. Как кошка с мышкой, он со мной играет. А что потом он скажет, Что не создан он для брака? А может быть была права цыганка Эсмеральда, Когда в тот раз на площади базарной Предо мною карты разложив, Сказала мне: “Беги от Гамлета, беги…” Что с Гамлетом не светит счастья мне. И более того, чтоб лучше б мне его не знать совсем И даже: «Опасна для тебя его любовь. Держись подальше от него! (далее Офелия как бы обращается к самой себе) Давай-ка, милая, попридержи коней И к Гамлету получше присмотрись, А до тех пор терпенья наберись И в свой альков ему закрой дорогу. Стань, как и прежде, недотрогой, Тогда узнаешь ты Подлинную цену его словам. Ещё вот карты что-то нехорошее сулят… » Сцена XVIII Жилище Горацио. После ухода Полония и солдат он немедленно приступает к изучению содержимого бочек. С одной стороны, его самого распирает любопытство, ведь он истинный учёный и не терпит неизвестности. А с другой стороны, шутки Полония могут оказаться и правдой. Ведь кто знает, что у Клавдия может быть на уме. Говорят, что новоиспечённый король очень вспыльчив. Кто ему судья? Горацио подходит к первой бочке, аккуратно достаёт из неё мешочек из плотной ткани и идёт к своему рабочему столу. Положив мешочек на стол, он его аккуратно развязывает – ничего не случается. Гораций засовывает пальцы в мешочек, и зацепив там не большую щепотку вещества, извлекает его на свет божий. Затем внимательно начинает рассматривать его. На лице Горацио читается некое разочарование: Горацио «Похоже на пожухлую траву Или на лист сухой. Добра такого завались вон В палисаднике моём. Вопрос весь в том, Зачем его так бережно запаковали? Дальше он трет вещество между пальцами. Это ему ничего не даёт. И он отваживается понюхать его. Задумчиво: Запах приятный, но незнакомый. Такого запаха я прежде не встречал В наших краях. Есть голову над чем мне поломать. А уж по запахам и ароматам я первый спец! По обонянию у нас мне равных нет! Полоний подсказал, Что это может быть приправа. Тогда, конечно, весть эта короля порадует. А то он, говорят, совсем зажрался: И курица невкусная ему, Не лезет в горло мясо… Ну что ж, такого исключать нельзя. Адольфу надо будет показать, Шеф повару, приправу эту. Возможно, он найдёт ей применение. Да и не забыть бы ему подсказать, Чтоб он сначала на бродягах испытал, Сей препарат, И мнение потом бы их послушал. Как, вкусно или нет? Конечно, если выживут. Затем Горацио решает испробовать, как горит это вещество. Вдруг это какая-то разновидность пороха. Он берёт небольшую мисочку, кладёт в неё щепотку вещества. Затем берёт длинную лучину, запаливает её с одного конца и отходит примерно на метр, считая что это достаточно безопасное расстояние для такого эксперимента. Он подносит огонёк к веществу, но ничего не происходит. Вещество даже не загорается. Горацио решает усложнить эксперимент. Он достаёт из мешочка уже небольшую пригоршню вещества, кладёт её мисочку и опять отходит на такое же расстояние. Он вновь подносит лучину с огоньком к веществу. То еле-еле начинает тлеть. Значит не порох, можно и поближе подойти. Точно приправа, мать её ети… Горацио, подойдя почти в плотную к столу, отчётливо учуял, что запах от вещества стал более плотным. Он наклонился ещё ниже над мисочкой. А в это время на улице поднялся ни с того ни с сего сильный ветер. Он навалился на форточку окна, за которым работал Горацио. Форточка приоткрылась и небольшой ветерок ворвался в помещение. Он лихо пронёсся над столом, за котором трудился учёный, и своей природой раздул еле тлеющее вещество. Вещество на какое-то мгновение вспыхнуло. И этого оказалось достаточно, чтобы оно исторгло из себя добрую поцию дыма. Дым поспешил своим непривычным ароматом наполнить небольшое пространство над столом, как раз напротив носа Горацио. И учёный вдохнул в себя этот дым. Он показался ему прекрасным заморским благовонием. Так вот оно что! Не думал я, что ветерок Поможет тайну мне раскрыть сию. Теперь понятно, почему Из далека его везли Так бережно и аккуратно! Нет, не приправа это, Беру свои слова обратно. Теперь уверен на все сто, Что это благовоние С заморских берегов! О, и в голове я чувствую восторг! И тут Горацио ощутил у себя в голове какую-то лёгкость. Всё напряжение дня начало уходить, спадать. На душе стало спокойнее. В старое поношенное сердце вошло умиротворение, за ним – праздник, а за ним – и благодать! Но Горацио до мозга костей был учёным, и даже в этом приятном состоянии он продолжал держать ситуацию под контролем и анализировать весь процесс. Немыслимо, чтоб аромат травы Такое действие имел! Юность моя вновь возвращается ко мне. В каком-то я сейчас… Блаженстве нахожусь. Как описать такое королю смогу? Как описать ту музыку, что слышу я сейчас? Уносит к небесам она меня! Недуги же, что мне с годами стали досаждать И по ночам мешают спать, Вдруг отпускают! Воистину, трава заморская Свои нам раскрывает тайны! И даже близок к мысли я, А не волшебна ли она? Нет, нет, Горацио, ведь ты учёный. Волшебная! Как мог додуматься ты до такого? Смотри на это дело по-иному, Как и положено тебе, С научной точки зрения. А не лекарство ль это, Что нам послало проведенье? Но торопись, Горацио, поторопись! Всего три дня отпущено тебе На то, чтоб был его величеству готов ответ, Чтоб разобраться что к чему, да почему. На полную пора науку подключать свою! Рассиживаться некогда, три дня – И должен быть на всё готов ответ! «Три дня», – так государь нам повелел. Итак, мы следующий готовы сделать шаг, Чтобы познать, Что это есть на самом деле, И где, потом, найти траве сей применение? Что это – благовоние Или эликсир здоровья? А, может быть, бессмертия трава! Всё потому, что чувствую Рождённым заново себя! Итак, увеличим дозу. Но мне сдаётся, Что не разумно вот так вот пригоршнями Жечь сей элемент. Я думаю, он золота ценней! О! А если трубочку скатать нам из бумаги И предварительно в бумагу Сей травки положить, Потом уж трубочку сею нам подпалить. А в это время на кухне своими делами занималась Матильда, домохозяйкам Горацио. Она была и его поварихой, и горничной. Словом, выполняла по дому почти всю работу. И сейчас из кухни, где она стряпала, донёсся шум падающей посуды. Что-то у неё там случилось. Этот шум на секунду прервал размышления Горацио, а затем его мысли, неожиданно для него самого, потекли по новому руслу. Да и Матильду угостить… На, мол, душенька, лечись! И если с ней всё будет ладно, Исчезнет у неё бельмо, что на глазу, И из ноги уйдёт подагра, То тогда с докладом, можно к королю. Такой сюрприз ему преподнесу! Нет-нет, так не пойдёт, Горацио. Матильду всё же жалко. Вдруг что пойдёт не так, кто ж его знает. Она женщина всё же неплохая. Итак, первое – трубочку с травой скрутим, Второе – потом уж эту трубочку В ноздрю засунем. Третье – подпалим у трубочки конец другой, Четвёртое – поглубже затянемся ноздрёй… И вот тогда, я думаю, сей элемент Себя вовсю проявит! В теории своей пока не вижу я изъянов. Горацио немедля приступает к скручиванию цигарки. И продолжает размышлять: Я думаю, что так бесценный дым Не будет боле по покоям нашим Уж бесцельно разноситься! Король ведь может и спросить, За такое расточительство. Но весь окажется он в нужном месте, То бишь в нас, и вот тогда, Предположить берусь я смело, Что вещество себя проявит в полной мере! И даст ответ, что нужен мне: С чем всё же я имею дело? В чём замысел судьбы? С чего бы вдруг Нам эти бочки подогнало проведение? А коль окажется, что доза велика была И суждено мне будет умереть, То это всё же лучше, чем на костре сгореть. После этих мыслей Горацио берётся за дело, и проделывает третий эксперимент с неизвестным ему веществом в полной точности так, как он его наметил. И вот почти финал эксперимента. Уже скоро будет разрезана финишная лента. Горацио свёрнутую цигарку засовывает себе неглубоко в правую ноздрю. Затем, придерживая её пальцами, аккуратно нагибается над свечёй и пытается подпалить противоположный конец цигарки. При этом указательным пальцем левой руки, для чистоты эксперимента, он прикрывает себе левую ноздрю. И вот он глубоко затягивается, тогда это слово было ещё неизвестно людям, после чего машинально выпускает дым изо рта. Что-то шевельнулось у него в голове. Машинально, не отдавая себе отчёта зачем он это делает, Горацио проделывает эту манипуляцию ещё несколько раз подряд. И всё… Горацио, но это уже не тот Горацио, медленно вытаскивает цигарку из носа. Он садится в просторный стул за своей спиной. Руки привычно ложатся на подлокотники стула. И Горацио уносит в космос. Он сливается со вселенной. Его глаза сузились, на лице появилась блаженная улыбка. И вот он отправляется в волшебное, таинственное путешествие. И где-то в глубине его мозга зарождаются чарующие воображение звуки, которые сливаются в прекраснейшую мелодию. А мелодия превращается в изумительно потрясающее произведение, которого прежде не знало человечество. Горацио слушает произведение, которое было написано за 400 лет до того, как люди смогли услышать его в середине двадцатого столетия, он слушает Pink Floyd: «The Great Gig In The Sky». Сцена XIX Жизнь в замке идёт своим чередом. И незаметно прошли два дня после встречи Гамлета с Отто. Гамлет в раздумье идёт в свои покои. Гамлет «Что же такого, чёрт возьми, могло случиться, Что Отелло так напился, Что заблевал ковёр мой? Да чтоб его… Поганец мелкий! Конечно, он и раньше не был паинькой, Но на улице блевал всегда, Домой зловонье это не неся. Совсем, видать, слетел с катушек братец. В домах приличных бьют за это харю!» Гамлет дошёл до своих покоев, открывает дверь, входит. И в нос ему сразу же бьёт отвратительный запах. Гамлет морщится, но отступать некуда. Гамлет видит пьяного-распьяного Отелло, бурчащего себе под нос какие-то слова, и решает сразу же брать ситуацию в свои руки. Гамлет – Отелло, брат, чё? как? Давно не видел я тебя таким. Чего грустим? Наверно есть тому причина, Раз весь в слезах, в соплях мужчина? Сидишь передо мной разбитый в хлам. Стряслось что у тебя? Испачкал мой ковёр… А что к себе блевать ты не пошёл? Наконец до Отелло доходит, что Гамлет уже в комнате, что он пришёл. Пришёл тот, в ком он так сейчас нуждается. Он с трудом встаёт на свои не «твёрдые» ноги и направляется к Гамлету. «Сейчас обниматься полезет», – с отвращением подумалось Гамлету. Ему это не по нраву, но деваться некуда. Отелло не стал его обнимать, он всего лишь возложил руки на его плечи. Отелло (в пьяном бреду) – Почила в бозе, богу душу отдала. Всем приказала долго жить… Отелло бормочет, глядя своими пьяными глазами в глаза Гамлета. Гамлет в растерянности. Он ничего не может понять из слов брата. Отелло – Почила богу, в бозе душу отдала. Всем приказала долго жить И ласты склеила… Гамлет – Отелло, брат, что за ересь? Да приди ж в себя! Кто умер, умерла? Яснее выражайся, Или пойди проспись сначала! Мне не до ребусов твоих. Хватает у меня своих! Отелло – Солнышко моё, она того… Покинула меня, а ведь ещё вчера… Отрада глаз моих и сердца моего Теперь уж далеко… Гамлет – Да ты яснее выражаться можешь? Что ты, как дева, воешь? Отелло – А я и говорю: от горя, брат, схожу с ума. Дездемона умерла… Гамлет – Как… как умерла? Не верю я словам твоим! На днях ты только говорил, Что вы надумали жениться. Как же такое, брат, могло случиться? Отелло постепенно «приходит в себя». Видать, он выблевал лишний алкоголь, и его состояние постепенно начинает нормализоваться. Отелло – Братишка, Гамлет. Я и сам не знаю толком ничего. Как она того… С утра увидеться мне с нею захотелось. Что-то засвербело в чреслах. Пока собрался, то да сё… К обеду был уж у неё. Верней не у неё, а заходил в бордель. Уж предвкушал, как кувыркаться будем с ней… А там шум, гам… девы в слезах. Меня увидели – и тишина вдруг воцарилась, Как будто люди дара речи разом все лишились. Все смотрят как-то странно на меня, Как будто перед ними сатана… Потом одна ко мне подходит, Берёт участливо меня за локоть И шёпотом мне говорит, что Дездемона умерла. Тут ноги подкосились у меня. На стул я рухнул… и не знаю, Сколь времени прошло пока в себя пришёл… Гамлет (в недоумении) «Просил же Отто я: без крови… Он, что ослушался? Не смог уладить дело по иному? Что же у него не так пошло? Вот дерьмо!» (и уже в голос) – Скажи мне, брат, а как она скончалась? От чего? Кинжал иль шпага? Может быть её того… Бедняжку… выкинули в окно? Отелло – Брат, здесь, вроде бы, история такая. По ремеслу её подруги так сказали, Что, накануне как беде случиться, Покушала бедняжка сыра, Да непростого сыра, а французского! Сечёшь, братан, какая штука? Того, что с благородной плесенью. Откуда взялся он, сыр этот? Ну, вот, видать, желудок и не выдержал её. И померла она, солнышко моё. Французы те, видать, покрепче будут нас. Тот сыр едят и здравствуют, козлы! Чтоб вместе с сыром провалились все они! Потом поднялся в комнату её, Чтобы проститься с ней, С Дездемонушкой моей, И жуткую увидел брат картину. На лице её такая мина! Такой гримасы ужаса и боли, что на лице её, Не видел раньше никогда! Бывает так: болит у человека зуб, Раздуло гноем всю ему щеку. И мучается тот: на стенку лезет, волком воет. Но судорога его лица не сводит. У Дездемоны же рот на боку, глаза на лбу. Язык распух и белый-белый. И в тот момент подумал я Грешным делом: Уж если суждено ей было умереть, То учше б от кинжала, Приняла моя родная свою смерть. Или от яда самого поганого. Так, брат, её мне стало жалко. Вот так вот, Гамлет… Вот, что ждёт всех нас впереди: Сегодня живы мы, а завтра трупаки. За жизнь свою мы боремся из последних сил. А в результате что? У королей и шлюх конец один. Ну ладно, я к себе пойду, Облегчил душу я свою. Как жить теперь ума не приложу. Ты извини… я слуг пришлю, Чтобы почистили всё тут. Отелло уходит. Гамлет в задумчивости расхаживает по комнате. Гамлет «Бедняжка… конца такого, Я ей не желал. И руки здесь мои чисты и совесть. А не послать ли нам за Отто? Быть может знает он по боле, чем Отелло… И свет прольёт на это дело?» Гамлет собирается взять в руки колокольчик, чтобы вызвать слугу и приказать ему разыскать начальника СД, чтоб пригласить того к нему. Но не успел он додумать эту мысль до конца, как вошёл слуга и доложил, что пришёл начальник СД и просит принять его. – О как! Он, что мои читает мысли? Проси войти! Входит начальник СД. Лицо его озабоченно. Он явно чем-то взволнован. Отто – Мой принц, нерадостную весть тебе принёс я. Твоё исполнить порученье я не успел. Старуха, что с косой меж нами бродит, Меня опередила, дева эта на небесах теперь… Гамлет сделал вид, что ему ничего не известно о случившемся. Отто, видя, что принц его внимательно слушает, продолжил свой доклад. После того, как получил я ваш приказ, С девицей Дездемоной побеседовать, Два дня усердно я готовился к той встрече. Работал над манерами и речью. Слова искал, чтоб в душу к ней пробраться. Чтобы во мне она узрела брата, Который ей добра желает, Чтоб мысли дерзкие свои она оставила. Чтоб деву эту вразумить, Мой план предполагал поласковее с нею быть. Искал такие я слова, Чтоб разумом она понять могла, Как неправа она. И в те два дня я отрабатывал удар. Ну тот, ну если что… Чтоб только страху на неё нагнать… Ладошкой по лицу, как вы меня учили. На всякий случай, так… несильно. Слегка, как наставляли вы меня. Совсем чуть-чуть, вот так, по харе этой твари. При этом Начальник СД едва коснулся кончиками пальцев правой руки своей левой щеки. И вот когда я стал готов, после своих трудов, Отправился я к ней в бордель. Чтоб точки по местам расставить все! Горя от нетерпения Сделать поскорее ей внушение. А там… творится что-то непотребное! Как будто бы местами поменялись земля и небо! Клиенты плачут, шлюхи в голос воют. Стал разбираться я: «Скажите, что такое?» Тут будто мне кинжал вогнали в сердце – Мол: померла Отеллова невеста. Ну, тут я босса ихниго к себе призвал И спрашиваю у него: «Узнал?» Тут же в оборот его я взял! И говорю ему: «Давай колись, любезный, Пока не загремел ко мне в подвал, Кто это деву так?» И вот, что он мне рассказал: У Дездемоны этой было Почитателей не счесть её таланта. И якобы один из них гостил во Франции. Или французом даже был. Прости, мой принц, пока ещё не уточнил. Так вот, тот господин, Был приглашён французcким королём К себе на ужин… или на обед. Прости, мой принц, Пока не уточнил я сей момент. Так вот, он за столом монаршим Отведал сыра замечательного. Того, что с благородной плесенью. Который там вкушать имеют право Только короли И люди благородной крови той земли. У нас ещё не делают такого. Но думаю, наладим вскоре. Так вот… придя в неописуемый восторг, От сыра оного, его вкуса бесподобного, Стал уговаривать он короля французского, Ему кусочек сыра подарить, Чтоб Дездемону он сим сыром одарил. За все её труды на поприще любви. Монарх же возмутился: «Как? Ты оскорбил меня! Разве не знаешь ты, Что это пища только королей? Не должен этот сыр вкушать плебей!» На что тот господин ему ответил, Что, мол, Дездемона эта в постели Несомненно королева! Он голову даёт на отсеченье. Король был удовлетворён таким ответом И сыра приказал отрезать. И даже к сыру приложил записку: Приятного, мол, аппетита! И приписал ещё: «А если, Дездемона, Ты отвергнешь наш подарок и сыр не съешь, Тогда тебе придёт реаседец! Тем самым ты нам, Своё неуважение проявишь, шалава! Тогда пеняй уж на себя! Я попрошу кузена-короля, Плетей те выписать и вежливости научить. Жри, с…ка, если хочешь жить!» Ну, вот видать… видать из вежливости Иль из-за страха получить плетей, А может просто голодна была Иль ей внимание, польстило, короля, Она тот сыр и сожрала. Э – э – э… простите, скушала. И вот она уже на небесах, Ну, что ещё сказать? Увы и ах… Гамлет – Подробностями, Отто, Ты потряс меня! Откуда? Как узнал ты, что да как? Отто – Я ж говорю, к посылке той, Записочка приложена была от короля. И письмецо с подробностями от господина, Что посодействовал, чтоб ей послали сыра. У босса всё хранилось. Их прочитав, всё стало ясно мне, Как дважды два. И тут же поспешил с докладом к вам я. Гамлет – А ты не догадался, Отто. Записку ту и письмецо изъять. Я б с удовольствием взглянул На почерк короля. Отто – Я так и сделал, принц, но тут… Непредвиденное вышло. Впервые так со мной случилось. Предугадав желание ваше, И ту и то изъял! Ведь это же теперь для следствия материал. И положил всё в свой кошелёк. Надёжно он весел на поясе моём. А по дороге я решил зайти в кабак, Вдруг что-то в горле запершило у меня. И заодно за доброй кружкой пива Обдумать, как о трагедии мне доложить вам. Чтоб сердце ваше доброе сберечь от боли. Хоть дама, эта, и была чужой вам. А там я… и не заметил, Как какой-то негодяй его и срезал у меня! Мой принц, в отчаянии я, Что вас расстроил. Что тут сказать: моя недоработка. Гамлет – Ну это не смертельно, Отто. А за доклад особое спасибо. Ишь, как оно всё вышло… А сколько денег было в кошельке? Велю, чтоб всё восполнили тебе! Отто – Немного, беспокоиться не стоит. Гамлет – Ну что же, Отто, тогда… Знаю ждут тебя ещё дела. Более задерживать тебя не смею я. Отто – Желаю здравствовать, мой принц! Всегда к услугам вашим И моя жизнь и моя шпага! Начальник СД красиво попятился к дверям, ещё раз поклонился и вышел. Он шёл к себе в контору, тихонечко напевая себе в усы популярный мотивчик песенки того времени с одной и той же фразой: «Без крови, без крови! Без крови, так без крови!» Сцена XX Полоний, улучив минутку, приходит домой, в свои покои. Он хочет повидаться со своей дочерью Офелией. Он очень сожалеет, что мало уделяет внимания своим детям. Всё дела, дела… Лаэрт, с тех пор как вырос, так вообще всеми днями и ночами, где-то зависает со своими друзьями. А вот Офелия – домашняя девочка. И Полоний чувствует, что она нуждается в его внимании. А у Офелии не выходит из головы их последний разговор, с Гамлетом. Полоний – Здравствуй, родная! Чем занимаешься? Дай-ка взглянуть. Он целует дочь в лоб, берёт из рук Офелии её рукоделие. И неподдельно восхищается им. Ему хочется быть ласковым, внимательным, заботливым отцом. Только наедине с детьми, он может быть самим собой. Какая прелесть! Мастерица ты, ну, прям вся в мать! У ней всё тоже спорилось в руках. А что грустна, o чём печалишься, родная? Быть может быть стряслась беда какая? Как стул, как аппетит? Скажи мне честно, ничего ли не болит? Офелия – Ах, папа, всё в порядке у меня. Печальна ж от того, что вот недавно я, Прочла роман… Он захватил меня. В нём грустная история поведана была. И я под впечатлением его, И днём, и ночью пребываю. И что с собою делать мне, не знаю. Полоний – Ах, доченька, скажу тебе я прямо – За свою жизнь я книг прочёл немало. Полоний на пальцах начинает вспоминать сколько же книг он прочел за свою жизнь, но больше трёх он вспомнить так и не смог. И в большинстве из них Всё выдумки пустые. А в чём сюжет в твоей вот этой книге? Офелия – Там дева юная, прекрасная собою, Влюбилась в главного героя. Но вот беда: она-то из простой семьи. А он, поди ж ты, дворянин. Приметил как-то раз он в городе её, Влюбился тут же, Вот так у них всё и… началось. Он стал слова красивые ей говорить, Стал деве о любви своей твердить, Речами обольщать, Пытался даже ближе с нею стать! А о замужестве, он с ней речей не заводил. Бедняжку за нос он водил. Так деву, поведением извёл своим, Что на всегда она решила расстаться с ним. Но дело в том, что она его любит, любит! Мне кажется, что он её погубит… Полоний – Кажется? Ведь ты сказала, что прочла роман? И чем закончилось у них всё там? Про то, обычно, написано в конце, Если не изменяет память мне. Офелия – Ах, папа, та книга первая была. А есть, про их роман, ещё вторая. Её-то я ещё пока читаю. Полоний – Скажу тебе, родная, так: Эт дело хорошее, ты книги-то читай. Вот только близко к сердцу, Ничего не принимай. Ведь те, кто книжки пишут, Порой всё с потолка берут. А мы потом читаем, верим, переживаем. А они нам просто врут! Поэтому я книжек больше не читаю. Чтоб нервы были у меня в порядке. Ну ладно, солнышко, пора мне, Дел много, побегу! Офелия – Куда сейчас? Полоний – К Горацио зайду. Сегодня день последний, третий. Что дал ему король, Чтобы работу важную он сделал для него. Зайду, узнаю, Готово ли наше учёное светило, Держать перед королём ответ, Иль нет. Полоний вышел из комнаты Офелии и направился к Горацио. У него не выходит из головы печальное лицо дочери. Полоний «Вот бедняжка, глупенькая, дитя ещё. Всё так близко к сердцу принимает, Что авторы морочат нам мозги, Ещё совсем не понимает. Строчат, строчат… Потом за это деньги получают, Потом по кабакам их пропивают. С бабами на них гуляют. И снова писанину сочиняют. И, главное, ведь ни за что не отвечают! А люди вот читают и страдают. Право безобразие! Надо мне будет сочинить указ, Чтоб в нём подробно расписать, Про что можно, а про что нельзя писать! Чтоб книжки были только позитивные, С приятными, красивыми картинками! Чтоб все истории заканчивались браками. Чтоб люди в них не вешались, не плакали, Не воровали, вены себе не вскрывали. Мужик с мужиком не спали, не бухали… Порядок нам в этом деле надо навести, Чтоб души молодые не губить. И так на свете жить тяжко, А книжки нам ещё печалей добавляют! Право безобразие… Да, а потом его представить королю. Чтоб он на нём поставил резолюцию свою. И вот тогда писакам будет уже сложно. Хренью всякой людям головы морочить… Ах, доченька, доченька. Пусть у кого-то там несчастная любовь! А нам-то, что с того? Они без нас там сами разберутся, Или поженятся иль разбегутся. Нервишки доченьке нам надо подлечить… Быть может у Горацио чего спросить? Какое снадобье или лекарство, Чтоб настроение поднять дочурке нашей?» Сцена ХХI Покои Горацио. Утро следующего дня. После того как Горацио провёл эксперимент с цигаркой, он мирно дремлет в своём стуле-кресле. Его голова почти касается его груди. Над ним склонилась его служанка. Она никогда ещё не видела, чтобы её хозяин так долго спал утром. Со страхом она вглядывается в его лицо – не случилось ли чего с ним? Она нерешительно начинает теребить Горацио за плечо. Безрезультатно… Ей становится страшнее и она начинает более решительно трясти его за плечо: Служанка – Хозяин?.. Эй, хозяин?.. Наконец Горацио издаёт не понятный звук из глубины своего горла. Жив? Жив! Вот напугал, чёрт старый! Горацио начинает медленно приходить в себя. После того, как Горацио принял лекарство и, удобно устроившись в кресле, погрузился в Dream Theater, его тело обмякло. Мышцы, связки, жилы, хрящи, кожа – размякли, плоть стала вязкой и растеклась, разлилась по всему внутреннему пространству кресла, заполнив собою все его уголки. Потом тело Горацио от долгого и неподвижного нахождения в одной позе одеревенело, стало ему чужим. Оно ему больше не принадлежало. Горацио попробовал было привстать, но тело не слушалось его. Плоть только слегка заскрипела. И тогда Горацио стал пробовать делать всякие лёгкие движения всеми частями своего тела, чем только мог. И постепенно, мышца за мышцой, тело стало приходить в себя. Наконец через какое-то время Горацио удалось собрать в единый механизм все элементы своего тела. И он снова попробовал встать. Теперь мышцы послушно напряглись и он понял, что может сделать это… Горацио захотелось ещё немного посидеть на стуле. Он хотел вспомнить и проанализировать всё то, что с ним произошло за последнее время. Он привык всё анализировать и делать выводы не откладывая это на потом. Но тут всё ещё стоявшая перед ним служанка сказала: Служанка – Хозяин, завтрак ваш уже готов И ждёт вас под салфеткой, как всегда. Я вам цыплёнка в тесте запекла. И только тут Горацио почувствовал, как он голоден! Ему показалось, что он не ел тысячу лет. И уже радостно, но медленно и осторожно, поднимаясь со стула, потому что он всё ещё не доверял своему телу, Горацио пришёл в себя. За завтраком Горацио почувствовал чудовищный голод. Такого аппетита он за собою прежде не замечал. Это даже напомнило ему о застарелой проблеме. Горацио так увлёкся обгладыванием ножки цыплёнка, что надавил ею на остатки сгнившего зуба. Боль моментально, электрическим разрядом, пронзила всю челюсть. Горацио всё откладывал и откладывал посещение эскулапа. Но даже эта боль не помешала ему продолжить свой вкуснейший завтрак. После завтрака, за которым он очень удивил хозяйку потому, что она никогда не видела, чтобы он съел столько еды за один раз, Горацио окончательно вернулся к жизни, к работе! Горацио «Итак, то, что со мной случилось Непередаваемо словами, Как будто в сказке побывал я! И если б я учёным не был, То сказал бы я тогда, Что это волшебство. Да, то был дивный сон! Итак, проспал почти двенадцать я часов! Сон был мой безмятежен и глубок. Вначале был я поглощён блаженством. Непередаваемо, божественно! Затем настали муки пробужденья И возвращение в мир прежний. Похоже на то, как действует вино. Но выводы пока ещё нам делать рано. Вино мутит нам разум, а лекарство… Лекарство? Да! Несомненно! Лекарство это! Лекарство для души и сердца! Оно наш разум, душу, тело только расслабляет, Видениями и красками мир сей серый наполняет, Как будто побывал в раю! Так и его величеству скажу. Но отложим лирику – Пора за дело приниматься. Пора нам за вторую бочку браться. И если с первой нам более или менее Понятно всё, то со второй Нас могут ждать открытия ещё! Воистину на свете Много, друг Горацио, такого, Что и не снилось нашим мудрецам! И ум велит нам тайны все познать». Сцена XXII Место действия то же самое, покои Горацио. Горацио приступает к изучению содержания второй бочки. Он понимает, что надо торопиться. Ведь он потерял почти сутки, которые провёл в волшебном, таинственном путешествии. И теперь время поджимает его. «Надо ускоряться», – и он решает действовать по уже отработанной схеме. Горацио «Итак, возьмём щепотку. Подожжём, подождём. Нет, не горит и даже не дымит. О чём нам это говорит? Значит, не порох, Иначе жахнуло бы в тот же миг! Так-так, Возьмём мы пригоршню теперь – Всё то же самое, окей. Значит, не порох, сто процентов, И не благовонье. Быть может, порошок, Влияет тоже как-то на здоровье? Осталось нам на третий, Уповать лишь вариант. Лекарство? Да! Вполне быть может так. А как проверить и себе не навредить? Горацио, Горацио… Нет у тебя другого, брат, пути. Нет выхода другого у тебя, мой друг. Тем более, что есть у тебя недуг! Видать, опять придётся, На себе эксперимент поставить. Да и решать проблему с зубом надо. А то ишь как дёргает зараза! И если это есть лекарство, То может оказаться оно очень кстати! А если, брат Горацио, С экспериментом этим Закончится земная жизнь твоя, Тогда лишь остаётся понадеяться, Что будет пухом для тебя земля… С этими мыслями Горацио начинает пробовать нанести, доставить порошок на остатки больного зуба. Зуб находится на нижней, левой челюсти. В самом её конце. Он попробовал обмакнуть сухой палец в порошок, чтобы потом приложить его к больному зубу. Но у него ни чего из этого не вышло – на сухом пальце порошок не держался. Но зато во второй раз всё получилось! После первого раза палец Горацио намочился в его слюне. И уже во второй раз палец отправился к нему в рот с доброй порцией порошка. Горацио добрался до больного зуба. Но что-то ему подсказало, что втирать надо не только в зуб, но и в десну. У него это получилось как-то само собой, как будто он таким способом уже лечился и раньше. Горацио О, Боже! Как невероятно! Похоже снова я открыл лекарство! Мой зуб уж больше не болит, Как будто новенький там у меня стоит! И там стоит! И тут стоит! О чём нам это говорит? Что в жизни я ещё не всё постиг… О – о – о – о! Вот лечит! Вот вставляет! Все члены к жизни снова возрождает. Я снова молод, полон сил! Да это просто жизни эликсир! И прежде… О! Никогда того не ведал я, Что за спиной есть крылья у меня! Ща как взмахну, как полечу! Вот только людям что потом скажу? Народ наш тёмен, Ещё сочтёт меня за колдуна, Когда увидит мой полёт! Полёт? Полёт, Горацио, твой подождёт. Сначала дело, с дозой надо разобраться, Чтоб в чудном сне мне вновь не оказаться. Нельзя мне снова перебрать. Нельзя, Горацио, нельзя сейчас нам спать! Теперь и с этой бочкой нам всё ясно: Прекрасное, отменное лекарство! Как проясняет мысли, даёт силы! А ты, Горацио, ха – ха. Уж было думал о могиле. Да с лекарством этим Прожить на этом свете можно Не меньше сотни лет! Таков мой будет королю ответ! Сцена XXIII Покои Горацио. Незаметно для него самого «за работой» пролетели три дня. К нему приходит Полоний, чтобы узнать, как продвигаются дела. И заодно спросить у Горацио, не может ли он чем помочь Офелии с её меланхолией: Полоний – Привет, Горацио, учёный муж! Что-т я тебя не узнаю: Как будто cбросил ты годков пяток. Влюбился что ли, cтарый конь? Раньше всё горбился, Теперь, как тополь, прямо ты стоишь. А говорил: «Спина болит». Горацио – Полоний, короля любимый друг! Ты вовремя пришёл. Сейчас тебе всё по порядку расскажу: Прошло всего два дня, Как получил заданье я от короля, И вот уже ответ готов! Немало я положил трудов, Чтобы его добыть! Но тайну сих веществ сумел постичь! Два дня я очи не смыкал. Как вол, Полоний, я пахал, Но тайну бочек разгадал! Полоний, в них лекарство, да такое, Что тело может вылечить любое! С любым недугом справится, С любою хворью! На смертном одре умирающему даст здоровье! Суставы, нервы, плоть! Прочь бегут болезни от него, А душу веселит сильнее, чем вино, То, что на радость нам дано! Полоний (несколько удивлённо) – Ну, во-первых, учёное светило, Прошло уже три дня, Как виделись в последний раз мы у тебя. Видать, ты крепко заработался, Что потерял счёт дням. Похоже вдохновил король тебя. Лекарство, говоришь? А ты уверен друг, Горацио, Что не ошибся ль в чём? А чем докажешь? А вдруг захочет подлечить себя король? Что, ему вот так вот… Поверить на слово тебе? Горацио – Два дня! Два дня, Полоний, Всё проверял я на себе! Пихал себе во все места я вещества сии! И все болезни вылечил свои! И, как видишь, жив! Ещё, как жив! Мозги себе прочистил, Суставы, душу, кровь! Способен даже на любовь… Так и скажу я королю, Которого я всей душой люблю! Полоний – Брат, Горацио! Ни секунды, все эти годы, не сомневался я, Что ты тоже любишь короля… почти, как я! А если, мой Горацио, Твоих лекарств вдруг не снесёт король. Ведь ты же знаешь: ждёт тебя тогда костёр! Горацио, тебе всецело доверяю. Но, всё-таки Сперва, лекарство испытаю. Дочурочка хворает что-то у меня. Может полечим мы её сперва? А то вот грусть-тоска её снедает. Всё книги глупые она читает И портит себе нервы, кровь. Пусть будет проклята любовь! Ты уж, Горацио, друг славный, Ты дай мне лучшего лекарства, Чтобы наверняка я вылечил дочурку – Переживаю за неё я не на шутку. Горацио – Охотно, брат Полоний, Помогу тебе. Ещё потом спасибо скажешь мне! Горацио берёт со стола небольшую шкатулку, чуть больше куриного яйца, коих у него всегда было в достаточном количестве – набирались отовсюду. Сначала подходит к первой бочке, но тут же соображает, что даме совать цигарку в нос – это как-то неэтично. Затем возвращается к столу, развязывает мешочек и щедро насыпает белого порошка в шкатулочку. И передаёт её Полонию. И тут к Горацио приходит ещё одна мысль. Ему подумалось, что даме лазить пальцами в рот некрасиво, и, сообразив, он даёт Полонию такую рекомендацию по приёму лекарства: Горацио – А принимать лекарство надо так: Не важно: сытая иль натощак, Пускай щепоточку возьмёт пальцами, И с пальцев тех всосёт ноздрями, Сначала правой, а потом другой ноздрёй – И хвори снимет, как рукой. Пусть аккуратно принимает, Лекарства этого не рассыпая. И так по несколько раз в день. Такой вот, брат, простой рецепт. Дочурка будет весела, здорова. Даю тебе учёного я слово! Полоний – Спасибо, друг Горацио, Меня ты тронул очень, Своей заботой к моей дочке. Поверь, Горацио, если вдруг, Кто на тебя донос настрочит… А знаешь ли, через меня идут доносы, То тот донос порву тебя любя, Хоть я на службе короля! После этих слов Полоний вышел от учёного и отправился к Офелии. Сцена ХХIV Полоний по дороге к дочери решает заглянуть к королю. Полоний «Сегодня я ещё не виделся С его величеством. Когда с утра к нему я заходил, Чтоб свой доклад произнести, Дворецкий мне сказал, Что спит ещё король – Будить его не смеет он. Но может быть король уже проснулся И ждёт меня, по мне тоскуя: (с юмором и иронией) “Где ж мой Полоний милый, Чтоб мне прочёл он, Свой доклад красивый? Истосковалось сердце по нему, Жить без Полония я больше не могу!” (и далее уже серьёзно) Ха! Зайдём, послушаем, посмотрим. Чего король от нас захочет… » Полоний дошёл до покоев короля и сказал дворецкому, чтобы тот доложил королю о нём. – Ну что, его величество проснулось? Дворецкий – Король-то встал… (и уже шёпотом) Но вот сегодня, что-то с ним не так, Как будто подменили короля. Таким его не видел раньше я. Когда с утра меня к себе он вызвал, Чтобы натёр ему я жабьим жиром поясницу, спину, Гляжу: он весь какой-то депрессивный. Он еле-еле на ногах держался И весь такой печальный… Так его мне стало жалко. Когда ж ходил, кряхтел, стонал, хромал, Я думаю: с кровати он упал, Когда кошмарный сон ему приснился. Короче, что-то не так с его величеством. Так что, Полоний, он может И не в настроении быть. Ты это при себе в уме держи. Дворецкий, обрисовав Полонию всю утреннюю картину, пошёл докладывать о нём королю. А выйдя пригласил Полония войти. Король его ждал. Сцена ХХV Королевские покои. У Клавдия больной вид. Клавдий – Полоний, рад тебя я видеть. Ты что, мои читаешь мысли? Вот только что хотел послать я за тобой, А ты уже стоишь передо мной! Полоний сразу же обратил внимание на состояние короля. Он был какой-то осунувшийся. Имел с утра уставший вид, как будто бы на нём всю ночь пахали. Уж не заболел ли? Полоний – О! Славный мой, король! Такая у меня вот в жизни роль. На том стою, чтоб предугадывать желания твои, На том стою, чтоб вам полезным быть. Клавдий – Спасибо, спасибо. За то и ценим мы тебя. Теперь же вот, зачем хотел тебя увидеть я. Есть у меня к тебе особый разговор, Он не по службе, а, так сказать, Чисто мужской. Надеюсь, всё, Полоний, останется меж нами. Есть у меня проблема кой-какая… Король сделал рукой жест, чтобы Полоний приблизился. Тот приблизился и сделал умное, участливое лицо. Король продолжил: А дело в том, что королева, В любви, сей ночью, просто ошалела… Меня заездила и так и сяк, да так, Что в скором времени я весь иссяк! Что тут поделаешь, Полоний, Уже не тот я, что в прежние-то годы. Ну, а ей всё мало, мало. Представь, Полоний, на меня она взлезала – Я выбрался из под неё потом. Ну, чуть живой. Гляжу, а ей, Полоний, хоть бы что! Ну, думал отлежусь от дела этого, Потом уж как-нибудь приду в себя. Полоний, я… Как будто в лапах побывал у медведя! А вот под утро стало мне совсем невмоготу. Болит везде: и там и тут. Сначала думал лекаря позвать, Но разве можно им секреты доверять? Пойдут потом по замку слухи, Что, мол, не выдержал король, Любви своей старухи… Так вот скажи, Полоний, было ли с тобой такое, Чтоб ты страдал вот так же oт утех любовных, Как король твой? Может чего мне выпить или съесть, Иначе мне контузии не снесть? Полоний – По молодости всякое бывало. А как Ассоль-то померла, Так я оставил любовные услады. Дети – в них теперь вся моя жизнь, В них вся моя радость! А вот кузен мой, Бил, Тот дa.., в пастели он неутомим! Хоть с вами он одних годов, Жалоб на здоровье я не слышал от него. А чтоб нам, мужикам, Не надрываться в этом деле, Он мне такое, сир, советовал: Он приятное с полезным совмещает. Сексу он минет предпочитает. Предложите королеве… для разнообразия. Пусть вас побалует, может и ей понравится. Но, мой король, о слава проведенью! Немедля, сир, готов помочь! И нужно ваше лишь решенье. Сегодня у Горацио я был с утра, Чтобы проинспектировать, Как с бочками идут дела. Да и хворает дочка, что-то, у меня… Так вот: всё ему я объяснил. Он дал мне жизни эликсир! Сие лекарство было в бочках. В тех, что так любезно, Преподнесло вам море. Он испытал лекарство на себе! Потом уж дал его он мне. Поклялся жизнью, что поможет дочке! Ему поверил я, он человек хороший. Но если сомневаетесь в его словах, Готов сперва лекарство я На дочке испытать! Не пожалею родного дитя Во имя жизни и здоровья короля! Клавдий – Полоний, твои слова Мне как мёд на сердце, Они в меня вселяют веру. И мне уже не терпится отведать Сей жизни эликсир. Болит всё тело – терпеть нет больше сил. Веришь ли? ещё никогда, Таким разбитым я не чувствовал себя. Полоний (с некоторым сомнением в голосе) – Э – э – э … может монетку бросим: Быть или не быть? Клавдий – Полоний, я уже решил. Лекарство, где оно? Полоний – Да вот, в шкатулке этой. Клавдий – Какое белое… А как его отведать? Полоний – Горацио сказал мне так: «Сперва пальцами надобно щепотку взять И поднести потом к какой нибудь ноздре, А уж потом всосать её грудью всей…» (король так и делает) Клавдий – Полоний, это чудо, оно лечит. Уже вот отпустило ноги, плечи! А ну-ка, мы теперь нюхнём Другой ноздрёй. Полоний, до чего же хорошо: От болей не осталось и следа! И даже лучше стала мыслить голова моя! Ко мне вернулись снова силы! Вернулись силы, да какие! (и тут Клавдия одурманило на всю катушку!) Ну, жёнушка! Теперь держись ты у меня! Как ляжем спать, теперь уж я отделаю тебя! Познаешь, прелесть, мои муки, После того, как я тебя отдрючу! Ха – ха – ха – ха – ха!!! Полоний (в шоке) «О, боже! как же счастлив я, Что дочку миновала учесть сея». Клавдий – Полоний, на сегодня ты свободен. Очень-очень мы тобой довольны. Сдаётся мне, ты просто гений. Ты смотри, как сработал на опережение! Только нас хандра хватила, Будь она неладна трижды, А ты уж тут как тут, мой Полоний! Знаю, сердцем ты почувствовал, Что король твой болен… Нынче ж отплачу тебе, друг, сторицей Тем, что денег, золота ценней, Всего дороже. Ох, и не каждому такая выпадает милость. Сегодня ж помяну тебя в своей молитве! Ну, ступай. И пусть Господь хранит тебя. Вот бы все, как ты, заботились о нас. Полоний откланялся и с лицом, излучающим полнейшее счастье, покинул королевские покои. Как только Полоний вышел от короля «счастье» тут же улетучилось с его лица. Он совсем не расстроился от того, что Клавдий вместо какого-либо материального поощрения решил в знак благодарности ограничиться упоминанием его имени в своей молитве. Он знал, что короли по природе своей неблагодарны: «Нет ко мне претензий – уже хорошо!» Он куда-то там направился, как всегда по делам, не переставая вновь и вновь перебирать в уме всё произошедшее с ним за последний час. И главной причиной тому было действие лекарства, которое за секунды избавило Клавдия от его недугов и в тоже время наделило его неадекватным поведением. Полоний даже не мог и предположить, что на свете могут быть подобного рода лекарства. Он опять вознес хвалу Господу за то, что он надоумил его сначала зайти к Клавдию, а не поторопиться с «лекарством» к дочери. «Представляю, что было бы с моей девочкой если бы она попробовала этого лекарства, – терзал себя в душе Полоний. – Дурак ты, Полоний, дурак! Нет чтоб, как все, лечиться у Йозефа… На кой чёрт ты обратился за помощью к этому шарлатану Горацио? Ведь мог бы своими руками угробить своё дитя…», – к такому выводу пришёл Полоний после всего им увиденного. У него до сих пор стоял в ушах дикий хохот Клавдия. А у Клавдия настал новый этап в его жизни. С тех пор, как он впервые познакомился с лекарством, он был теперь всегда здоров, полон жизни и его не покидало хорошее настроение. Одним словом, всё это вместе взятое называется молодостью! Да, к нему вернулась его молодость! Впрочем, его или не его – это Клавдия, сейчас, мало интересовало. И если бы, вдруг, с небес раздался глас и потребовал бы у него её вернуть, его молодость, тому, кому она на самом деле предназначалась, то он бы наотрез отказался сделать это! (Хоть он и считал себя верующим человеком). И более того, он готов был бы даже драться с небом за свою молодость, столько он сейчас чувствовал в себе сил. Клавдий решил не ставить жену в известность, что стал теперь принимать чудо-лекарство: «А то ещё подумает, что я такой же, как Гамлет. Он тоже всё лечился и лечился, а потом взял да и помер». Клавдию было бы неприятно, если бы окружающие его люди подумали, что и у него проблемы со здоровьем. Но изменения, произошедшие с ним и в нём, говорили сами за себя. И однажды на комплимент супруги после того, как он смог достойно утешить её в пастели, он сказал ей, что стал теперь усерднее молиться и похоже на то, что Господь услышал его молитвы и посылает ему свою милость. Но в замке, в этом замкнутом пространстве, вообще трудно что-либо долго сохранить в тайне. И вот уже по замку поползли слухи (на это были причины), что король принимает втихаря лекарство, которое ему доставил Полоний от Горацио. Уже и придворные, подумав о своих болезнях и болячках, стали отправляться к Горацио с целью заполучить у него этого чудного лекарства. Сцена XXVI В один из дней, когда Полоний с Офелией и Лаэртом в положенный час мирно обедали в своих покоях, к ним вдруг заявился дворецкий со срочным приказом короля: «Немедленно явиться в мой кабинет!» Полоний тут же встал из-за стола и отправился вслед за дворецким. Войдя в кабинет его величества, Полоний увидел Клавдия одурманенного на всю катушку. Его глаза выкатились и блестят. Ноздри широко раздуваются. Король учащённо дышит полной грудью. Он пребывает в возбуждении! Клавдия просто распирает невидимая, могучая энергия. «Похоже, что перебрал», – пронеслось в голове у Полония. Он ещё никогда не видел короля в таком состоянии… И он не ошибся. А дело было в том, что Клавдию, со временем, уже было мало небольшой дозы препарата. И он постепенно стал её увеличивать. Ну и, как водится, в один из дней… утратил над собой контроль – сумасшедшая энергия требует выхода. Клавдию, в его перевозбуждённый мозг, пришла мысль, что он, будучи королём, так до сих пор себя ещё ничем и не прославил и никаких военных подвигов, пусть даже и самых маленьких, за ним не водилось. Клавдий срочно решает исправить эту ситуацию. Для этого он и вызвал к себе так срочно Полония, так сказать, на «военный совет». Увидев вошедшего с поклоном, своего первого министра, Клавдий впивается в него своими одурманенными глазами. Потом он срывается с места и подбегает к ковру, висящему на стене, украшенному оружием. Хватает за рукоять тяжёлый рыцарский меч и начинает носиться с ним по комнате, рубя и рассекая воображаемых противников. И каждый раз нанося очередной «смертельный» удар противнику, его нутро издаёт победоносный, животный рык! Полоний в шоке. Король, как пёрышком, владеет мечом! Щёки короля раскраснелись, осанка приобрела гордый, воинственный вид… Клавдию снова восемнадцать!.. Клавдий (очень, очень воинственно) – Скажи, Полоний, а почему мы так пассивны? А может не пассивны, а тупы, трусливы? Скажи, Полоний, Где, например, военные победы наши? И почему целыми днями Мы только жрём, срём и пляшем? Почему в любимой нами Дании Имиджем страны никто не занимается? А наш король, то есть я, Что в мире знают про меня? А я на этом свете не последний человек! Что знают люди обо мне? Какой в истории всемирнoй след оставлю, Если из замка я не вылезаю? К примеру, вот братан покойный мой, Честно сказать: так был себе король. Ни ума, ни фантазии, Только и знал, что по эскулапам лазить. Но даже он сообразил, Что королю так не пристало жить! Взял и сразился с Фортинбрасом, С этим Норвежским пи…….ом. И земли, кое-какие, получил его. Хоть и проиграл потом их в казино, урод. Но что с того? Главное ведь засветился как воитель, Как герой, как победитель! Теперь об этом даже в книжках пишут. И мне б не худо было бы, Полоний, С кем-нибудь войнушечку устроить! Я думаю, если сказать честно: Война – это самое королевское дело! Вот Александр Македонский, В свои младые годы, Уж целым миром верховодил! Снискал себе он столько славы, Что на десять государей хватит! Давно уже нет его праха под землёй, А имя всё его живёт! А я помру, скажи, Полоний, Что скажут люди обо мне, что вспомнят? Нужны, Полоний, срочно нам военные победы! Коня! Пол царства за коня! Полоний, на войну мы едем. Король подбегает к стене, на которой висит карта мира того времени. Он пристально всматривается в неё и ищет на ней своих будущих соперников. Клавдий – Обидчиков у нас хватает. Они меня ещё узнают! Так, не откладывая, сегодня ж днём На Англию мы нападём! Сбирай, Полоний, войско, Усядемся на корабли и поплывём до той земли! Труби, Полоний, в трубы, бей в барабаны! Да, надо не забыть с собою взять тараны! Сойдёмся с бриттами в великой битве. Во веке люди не забудут моё имя! Полоний от этой речи короля пришёл в полнейший ужас. Челюсть его как-то сама собой стала отвисать от услышанного. Он пытается сообразить: «Это король всерьёз или это его так лекарство лечит?». Наконец некоторым усилием воли он заставляет свою челюсть начать говорить. Он понимает, что надо спасать ситуацию. А то как бы чего Клавдий не натворил. Полоний – Ваше величество, осмелюсь вас спросить: Чем так Британия смогла вас прогневить, Ведь вы там всё же родились? У нас хороший с ней товарооборот. Туризм растёт и остальное всё путём. К тому же, вам осмелюсь доложить, У нас пресквернейшие корабли… Худые все, a денег нет в казне на их ремонт. Нет, до Британии не доплывём. А что касаемо таранов, Так мы же их того… Приказ ваш выполняя, Продали на дрова мы все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, Вы сир, купили ценные американские бумаги. Клавдий – Ах, ты, мерзавец! Подлый плут! Так загубить мою мечту! Вот я тебе сейчас башку снесу! Полоний от этих слов весь съёжился, втянул голову поглубже в плечи и приготовился к смерти. (Что при взгляде на короля вполне можно было ожидать). А Клавдий с безумным взглядом, не дойдя до Полония пару метров, неожиданно рванул в право, к карте мира. И оказавшись перед ней ткнул мечом в то место, где была Франция. Клавдий – Тогда на Францию мы нападём И вдарим мы по ней мечом, огнём! Полоний, по полной лягушатников накажем! Ну, что на этот раз ты скажешь? И вот тогда военной славою покрою я себя, Народ легенды сложит о своём герое! Он в песнях воспоёт меня, И так оставлю имя я своё в веках! Труби ж, Полоний, в трубы, Бей в барабаны! И не забудь, дружище, взять тараны! От этих слов у Полония снова челюсть отвисла, да так, что уже коснулась его груди. Помня о желании короля снести ему голову, он всё-таки решается вразумить его. Вкрадчиво, аккуратно подбирая слова, обращается к королю. В эту минуту Полоний ясно понимает, что его жизнь висит на волоске. Полоний – Великий мой король! Гроза народов! На Францию напасть, конечно, можно… Но тамошний король, Ведь вам приходится кузеном. Он деньги вам сужает и не берёт процентов! А что лягушек лопают, Мне это тоже не по нраву. Я думаю: За это их Господь когда-нибудь накажет. А может я чего не знаю, Что так рассердило сердце ваше? И вы решили покарать французов За дерзость их или за глупость? Клавдий (с воодушевлением) – Вот это ты попал, Полоний, в точку! Прислал вина мне братец бочку. На мою просьбу, что писал ему в письме: «Пришли, Людовик, эксклюзива мне». А он кислятины прислал мне гнида, Как будто я ему какая-то скотина! Три дня!!! Три дня не вылезал я из сортира! Теперь ответ пусть держит предо мной. Узнает, как владею я мечём! Козёл! Полоний – То не беда, властитель мира! Вот привезли купцы мне из Каира, Бурдюк отменного вина. К нему закуску под названием халва. Когда вино я это пью, То небо за него благодарю! И так себе я говорю: Нет, не достоин ты, Полоний, этого вина. Оно достойно только короля! Так что кувшин сего вина, Я занесу сегодня вам к обеду. А Франция? Да ну её к бесу! Тем более… приказ ваш выполняя, Продали мы, владыка, все тараны. Ну, а на деньги, если память мне не изменяет, – По взрослому вы оттянулись, сир, с бл.…ми… Король снова остался недоволен сложившейся ситуацией. Опять Полоний увёл дело в сторону. Опять он сбивает его с толку и не даёт ему осуществить свой грандиозный план по вхождению в историю великим полководцем: «Кругом измена, трусость и обман!» – негодует в душе Клавдий. Клавдий – Что-что? Да, как ты смеешь? Что за ересь? Ведь это же измена! Ты что, Полоний, белены объелся? Ты думаешь, что просто так Король себе позволил отдохнуть, С бабами решив кутнуть? При этом позабыв тебя позвать в компанию свою! Нет, не так!.. А это потому: На оргии решались сплошь все секретные вопросы! Доклады принимал я от своих доносчиков, Шпионов, соглядатаев… прочих сил, Которыми меня Господь снабдил, О коих знать тебе, Полоний, не по чину! Есть у меня на то свои причины. Девки, шлюхи – лучшие мои агенты! У меня к ним полное доверие. Такие только у меня и полковника Каддафи, Что живёт в далёкой Африке. Так, всё… закрыли эту тему. Теперь я понял в чём, Полоний, дело! А не дело ли всё в том, Что ты британофранцузкий шпион? Ты смотри: опять меня сбиваешь с толку ловко! Ты на кого работаешь, Полоний? На чьей ты стороне? Коль на моей, тогда не смей перечить мне! И запомни… как Отче наш, Другим, кто спросит, также передай: Деньги от продажи тех таранов Были перечислены бюджет! Запомни это, старый пень! Клавдий так на Полония ещё никогда не наезжал. От страха за свою жизнь Полоний мгновенно покрылся холодным потом. Но вот секунда, другая – и он снова взял себя в руки. Его мозг, как и прежде, хладнокровно заработал. Полоний «Да пропади оно всё пропадом… Коль хочет воевать, Так пусть идёт воюет! Быть может в задницу себе получит пулю, Иль кто его разрубит до седла. Мне лишь бы голова моя была цела! Хотя, навряд ли он в бою погибнет – В душе он трус, таких немало видел… Это сейчас здесь, в замке, Охраняемый войсками, Он размечтался о военной славе. А как запахнет порохом, да зазвенит железо, Так сразу позабудет он зачем туда приехал И первым с поля боя побежит, На век себя ославя. Знамёна бросит, войско! Жизнь гнусную свою спасая… С….ий вы…..ок, козявка!!!» Пока Полоний раздумывал над сложившейся ситуацией, король по прежнему прибывал в возбуждении и стоял перед картой мира, разглядывая её. Он выбирал очередного противника, над кем бы одержав убедительную победу, он смог бы покрыть себя на века военной славой. Наконец он нашёл то, что искал! Он увидел на карте страну под названием Русь. Он про неё ничего не знал, а он считал себя весьма образованным человеком. А раз так, то значит там живут дикие племена, отсталые варвары, и значит победить их будет проще простого! Потом выкрикнув: «Да, жребий брошен!» – он резко развернулся и направился в сторону Полония. Полоний, видя всё безумство короля, опять стал прощаться с жизнью. Клавдий обратился к нему: Клавдий – Полоний, я Рубикон, б….дь, перешёл – Я принял судьбоносное решенье! Лишь раз спрошу я твоё мнение, И если я опять твою услышу ересь, То значит болен мозгом ты И нам служить не смеешь!!! Полоний весь напрягся. Он понял, что попал по полной. Он понял, что в этой ситуации он, как бы, между молотом и наковальней, ведь любой его ответ может не понравиться королю. Он понял, что вот теперь для него настал момент истины. «А дети? Что будет с ними, если обезумевший Клавдий сейчас снесёт мне голову?» – и его мозг снова лихорадочно заработал. Я выбрал цель и я не отступлю! О, как же верю я в свою счастливую звезду! Нам предстоит сразиться с варварами, с дикарями. От этого победа только слаще станет! Нам предстоит великий ратный труд! На Русь, на Русь я нападу! Накажем варваров по полной – И навсегда меня история запомнит! Полоний, с минуты этой, – ты мой генерал. Готовься, в бой поведёшь мои войска. Я поделюсь с тобою славой От моей победы! Да, не забудь бурдюк прислать к обеду. А если вдруг падёшь в бою, Клянусь, Офелию удочерю. Любовью окружу её… ну, как родную. Полоний, за дочурку не волнуйся. Полоний (изумлённо) «Так вот в чём дело, старый педофил. Решил ты мою дочурку совратить?» (и уже вслух) – Великий мой, король! Переспросить осмелюсь… За что мы сих русских варваров, Наказать должны? Клавдий – За что??? За что?? За что?.. За то, что русские они! Полоний, друг, пойми, Мы просвещение должны нести Таким народам: варварам и дикарям. Они потом спасибо скажут нам! И земли их нам тоже пригодятся. Полоний, на восток мы будем расширяться! Полоний – Король великий мой! Вот этих слов я от вас и ждал! А Македонский – тьфу, против вас – пацан! Клавдий – Теперь вот вижу, Что слова твои не мальчика, но мужа! И если хочешь что ещё сказать, Скажи, теперь готов тебя послушать. Полоний (Полония понесло) – Так вот, великий мой король, Мне сказывали знающие люди, Что там народ живёт в великой стуже, Зимою там по горло снега! Стоят такие там морозы, Что люди, что живут там, все безносы! Они себе их отмораживают ещё в детстве. Так что, сир, готовьтесь: и нас ждёт участь эта. По улицам же там медведи ходят. Примерно так, как вот по нашим козы. И вместе с русскими пьют брагу в кабаках. Клянусь, мне сказывали люди так. И те медведи ростом аж в три метра! С рогами мощными, как у оленей! Один мой человек, шпион, Сумел живым вернуться с русской стороны, Теперь… как вспомнит тех медведей, Так по сей день, Представьте, сир, он сразу какает себе в штаны. «Это у него на нервной почве», – Мне эскулапы так сказали. Видать Русь… до сих пор его не отпускает… Так вот, а если кто на русских нападает, Тогда медведи в армию вступают И вместе с русскими плечом к плечу воюют, Махают лапами напропалую! Уж много славных государей, Там головы свои оставили, В холодной, дикой стороне. Потом медведи трупы их съедают! Клянусь, так сказывали люди мне. Конечно же, солдатам нашим, Мужества не занимать. Но силы требуется всё же уровнять. Если себя ещё медведями усилим, Я мыслю, как генерал теперь уже, Нам с русскими сподручнее так будет воевать. А иначе, сир, нам однозначно, Победы не видать. Так вот, ваше величество. Я так скажу вам в заключенье: Чтоб варваров сих победить, Нужны такие же нам звери. Не меньше тысячи, а лучше двух. Немедля поиском деньжат займусь. И как таких же купим мы медведей, Так в тот же день и на войну поедем! Полоний остановился, его фантазия иссякла. Он уже не знал, что ему плести дальше. Но тут первый советник короля заметил, что с королём что-то происходит. Он, как бы весь обмяк. Глаза его вернулись в прежние орбиты. Ноздри перестали раздуваться. Клавдий смотрел на него прежними глазами, глазами вменяемого человека! Прежняя усталость и немощь вернулись, опять накрыв собою короля. Клавдий (как будто разгрузил вагон с углём) – Полоний, что-то подустал я От военных дел. И смерть как хочется прилечь. Сегодня потрудились мы на славу, Ты правильно вопросы все поставил – Чин генеральский оставляю за тобой, Настанет время – поведёшь нас в бой. Довольно боле про войну. Пойду-ка я с часок вздремну. Победы славные ждут нас впереди! А ты давай, за бурдюком сходи. Дело в том, что действие лекарства закончилось. И король возвратился в своё прежнее состояние. Он возвратился к своим болячкам. А лекарство, как это ни странно, высосало из него всю его энергию, до капельки. И теперь он был абсолютно обессиленным. Его пальцы боле не могли удержать тяжёлый рыцарский меч. Они в бессилии разжались и выпустили его из своих объятий. Меч с тяжёлым грохотом упал на деревянный пол. Звук от его падения немного привёл Клавдия в чувство. В эту же минуту в комнату вошёл дворецкий. Он торжественно объявил: Дворецкий – Ваше величество, в замок прибыла Опытная дива, ой простите, оперная дива, Мата Харя, певица заграничная, Которая с успехом, по слухам даже очень, Даёт концерты по Европе! Супруга ваша выписала её ко двору, Сие от вас в секрете сохранив. Дабы приятный сделать вам сюрприз! Придворные и королева, Уже вас в зале ждут в том, что для концертов. Клавдий в душе обматерил королеву и обратился к Полонию: Клавдий – Что? О, боже! Ну, как некстати, Все мои члены молят о кровати. Полоний, опять ты нужен мне. Друг, проводи меня в концерт. А заодно и сам послушаешь. Концерт… На кой хрен он нужен мне? Вот уж удружила жёнушка моя. Совсем не слушаются ноги короля, А ведь так было хорошо – Лекарство точно помогло. И вдруг – опять, вернулось всё на свои места… Полоний – Ваше величество, хочу напомнить вам: Его три раза в сутки надо принимать. За приглашение спасибо. Хоть в музыке я не знаток, но что с того? Одно мне точно ясно: Что рядом с вами, мой король, Любая музыка прекрасна! Но король уже не слушал Полония. Держа его под руку, он медленно шёл в концерт, шёл как на эшафот. Сцена ХХVII Покои Горацио, сцена напоминает чёрно-белое немое кино. После того как придворные прознали про чудо-лекарство, которое к королю попало от Горацио, они тоже решили поправить своё здоровье. И потихонечку стали отправляться к учёному. Вот уже и первый придворный появился у дверей Горацио. Он постучался, ему открыла служанка. Увидев важного человека, она осведомилась у него, что ему угодно. Придворный сказал, что ему нужен Горацио. Служанка повернулась в сторону хозяина, чтобы доложить ему о прибытии важного господина. Образовалась пространство, между телом служанки и косяком двери, и посетитель, сгорая от нетерпения, воспользовался этой ситуацией. Так он проник в дом Горацио. Учёный же в это время занимался изучением содержания третьей бочки. Изучение было в самом разгаре. Всё шло по накатанной схеме. Горацио прибывал в прекрасном расположении духа! Увидев перед собой вельможу, он осведомился, что того к нему привело. Человек, в дополнение к речи, стал жестами показывать, что у него и как болит и попросил Горацио дать ему того же лекарства, что он дал Полонию. Горацио, хоть и находился под воздействием лекарства, всё же не потерял способности думать. Он очень удивился: как быстро молва разнесла весть об его открытии. А потом сообщил посетителю, что, увы, он не может этого сделать. Лекарство не его. Оно принадлежит его величеству. И вдобавок Горацио показал указательным пальцeм куда-то в верх. Посетитель был готов к такому повороту дела. Он снял с пояса кошелёк и потряс им перед глазами Горацио. Это положение вещей быстро отрезвило учёного мужа. И ему почему-то сразу подумалось, что за свою службу у королей он так ничего и не заработал. А старость неумолимо приближается. И деньги ему, конечно же, очень бы пригодились. Он взял со стола шкатулочку, затем взял в руки столовую ложку для первых блюд и уже было хотел ею щедро наполнить шкатулочку, но вдруг в это время непонятно откуда взявшийся внутренний голос прошептал ему, что так действовать неразумно: «И маленькой чайной ложечки будет довольно. Вдруг король приказал взвесить бочки, перед тем как их отправить к тебе? И тогда тебе придётся отвечать за растрату королевского имущества!» Руководствуясь этой здравой мыслью, Горацио насыпал посетителю чайную ложечку лекарства и передал её тому. Оба остались очень довольны случившимся. После сделки, как подобает хозяину в таких случаях, Горацио пошёл проводить вельможу до дверей. Открыв дверь, Горацио увидел толпу. Люди ему улыбались и трясли перед его лицом своими кошельками. В первую секунду эта сцена потрясла его. Но потом, вдруг, от чего-то он именно так и подумал, что ему сегодня «прёт»! Могучим мозгом учёного он моментально прикинул каким может быть барыш. И это привело его в полнейшей восторг! И вдруг в его голове снова зазвучала музыка. Музыка исполняемая на доселе не слышанных им инструментах. Музыка всё нарастала и нарастала… Она заполнила собою весь его мозг, потом и всё его существо, а потом и засосала его в себя всего целиком. Это была музыка, которую человечество услышит только в середине двадцатого века. В его голове звучала «Money» группы Pink Floyd. Сцена ХХVIII Полоний не спеша вводит его величество в зал, где будет дан концерт. Зал – это большая, просторная, уютная комната. В зале в несколько рядов расставлены небольшим полумесяцем стулья. В середине первого ряда поставлены два величественных кресла для короля и королевы. Королева уже ждёт мужа на своём месте. При появлении короля придворные встают и кланяются его величеству. У Клавдия едва хватает сил, чтобы еле заметно кивнуть головой в ответ на приветствие. У его величества болит всё! после упражнений с мечом. Полоний садится по правую руку от короля. Музыканты уже заняли свои места. И вот когда, наконец, все расселись, появляется оперная дива Мата Харя. Она занимает своё место немного впереди музыкантов. Она неожиданно лихо выкинула свою правую руку вперёд и громко выкрикнула: «Хайли лайкли!» – после чего низко поклонилась королевской чете. Дива одета в красивое платье, подобающее моменту. Клавдий с большим любопытством стал её рассматривать: ему ещё никогда не приходилось видеть оперных див. И он пришёл к печальному выводу: «Ничего необычного, а ещё дива…». Клавдий посчитал, что раз ты дива то, как минимум, ты должна быть обмазана смолою и обсыпана перьями. А тут и посмотреть не на что. Дива же после того, как поклонилась королевской чете, сразу же вошла в образ и приготовилась исполнять. Потом на середину воображаемой сцены вышел дворецкий и торжественным голосом произнёс: Дворецкий – Исполняется ария сивой кобылы из оперы «Хайли лайкли» британского композитора Терезы Мэй. Ария исполняется на итальянском языке, – он поклонился королевской чете и было собрался уже уйти. Но в это время у короля в голове что-то шевельнулось, его мозг встрепенулся: «Как на итальянском? Я же не знаю итальянского», – и в раздражении он спросил у Полония: Клавдий – А почему на итальянском? Полоний немедленно переадресовал вопрос короля дворецкому. Дворецкий не был готов к такому повороту делa. Он в нерешительности, в растерянном состоянии повернулся к певице. Дива слышала вопрос и что-то сказала дворецкому. После чего дворецкий расправил плечи, повернулся к королю и торжественно произнёс: Дворецкий – Ваше величество, сейчас в Европе Этот язык самый модный, И все оперы только на нём и исполняются. У них сейчас, в искусстве, так полагается. Король остался недоволен таким ответом, он не знал итальянского языка. И после этих слов дворецкого он, да ещё и в его состоянии, окончательно потерял интерес ко всему происходящему. И вот заиграла музыка! Высокие патетические ноты резко разорвали уютную тишину зала. И вслед за вступлением уже дива взяла «быка за рога»! Она сильным, красивым голосом наполняла мелодию драматизмом и сексом. И понеслось! Если образно постараться передать её исполнение, то её голос шарахался из стороны в сторону: то неистово вверх, то глубоко падая в низ. Казалось, что у неё в душе и в горле бушевала буря в объятиях страсти. Но королю до этого не было никакого дела. Он наконец-то нашёл удобную позу на стуле. И его очи стали закрываться, он осоловел. Голова его стала, как-то само собой, тянуться к груди. Это не осталось незамеченным королевой. Она не собиралась позориться перед европейскими дворами. А то ещё певичка разнесёт по всей Европе, что датский монарх не разбирается в искусстве. Она слегка, локтём правой руки, толкнула супруга в левое плечо. Это на какое-то время отрезвило Клавдия, и он сделал вид, что внимательно слушает певичку. Королева осталась довольна собой, хотя она ещё никогда не видела Клавдия таким утомлённым в середине дня. Музыка захватила её, и она выпустила супруга из вида. Но природу трудно обмануть. Она продолжала диктовать Клавдию своё. И он решил схитрить. Король поставил локоть правой руки на подлокотник кресла, а кулаком подпёр правую щёку. Таким вот образом, придерживая голову в надлежащем состоянии, он всё же намеревался вздремнуть. При этом делая вид, что слушает диву. Но королева была начеку. И эта ситуация начинала выводить её из себя. Теперь уже резким сильным движением локтя она так въехала в левое плечо супруга, что Клавдий получил такой удар! от которого волна прошла по всему его телу: от корней волос на голове и до кончиков пальцев на ногах, а в голове случился какой-то электрический разряд, который на какое-то мгновение привёл его в чувство. Король напрягся всеми мышцами, и от этого он ощутил, что его левая ладонь что-то сжимает. Он машинально повернул её к себе и с изумлением увидел, что его пальцы сжимают ту самую коробочку, тот самый ларёчек, который ему дал Полоний. Спасение пришло, когда он его уже не ждал! Спасение пришло оттуда, откуда он его никак не мог предвидеть! Да, он был спасён! Волшебное лекарство всё ещё было с ним. Оказывается, всё это время после того, как он принял лекарство, он не выпускал ларёчек из рук. Так значит пришло время снова принять лекарство! Лекарство, которое спасёт его и снова вернёт его к жизни! Клавдий ликовал в душе. Но он категорически был не согласен с поступком жены! Разве так можно? Вот так вот лупить его со всей силы? Он прошипел в раздражении, обращаясь к супруге: Клавдий – Смотреть на это всё мне, право, грустно! Да разве же это искусство? Королева (королева ответила ему назидательным полушёпотом) – Не заводись, а лучше сделай умный вид, Сиди и слушай, как все люди. Раз деньги платим, значит – искусство. Покрепче вслушайся, совсем не скучно. Клавдию уже было не до спора с женой. Он был в предвкушении предстоящего блаженства. Он аккуратно раскрыл ларёчек и пальцами правой руки зацепил щепотку лекарства. После чего поднёс её к левой ноздре. Его голова, от этой процедуры машинально, сама собой, повернулась в правую сторону. И тут Клавдий увидел, что придворные сидящие от него по правую руку, сделали то же самое. То есть, достали свои коробочки с лекарством, которое они купили у Горацио, и приняли его. Короля это немного удивило: чего это они, передразнивают его что ли? Но он тут же забыл про них, потому что лекарство начало действовать. Потом он проделал ту же самую процедуру, но уже с правой ноздрёй и увидел, как придворные, находящиеся с левой стороны от него, тоже последовали его примеру. И всё… Клавдия понесло, закружило… Его молодое тело вновь хотело подвигов, приключений и любви! Душа короля просила, нет молила о веселье! А в это время на импровизированной сцене по-прежнему продолжалось представление. Дива тоже поймала кураж. Она неистово голосила на весь зал, давая всю волю своему темпераменту и таланту. Ей уже не было никакого дела до присутствующих. Она была в экстазе, она была полностью погружена в своё священнодействие. И тут, вдруг, перед Клавдием как будто бы пал какой-то невидимый занавес, который прежде ограждал его от артистки. Он вдруг увидел её в новом свете. Перед его глазами отчётливо предстала совсем другая картина всего происходящего. Он реально, воочию, увидел совсем «другую» певицу и услышал другую песню в её исполнении. Перед ним стояла безумно красивая женщина! В самом прекрасном вечернем платье из какого-то будущего века. С обнажённой шеей, плечами и руками. А впереди её платья был высокий, волшебный, завораживающий разрез, который шёл выше колен. Певица, а это несомненно была она, исполняла какую-то прекрасную, дурманящую слух песню. На её лице был магический макияж, который так о многом говорил его величеству. Он как будто взывал к королю: «Я хочу тебя!». Исполняя арию она делала эротические движения, доселе невиданные в христианском мире. И Клавдий не удержался. Он вскочил с кресла и стал бурно исполнять какой-то фантастический, особенный танец, который походил на половецкие пляски, сочетающие в себе элементы танцев народов Африки. Король неистово плясал! Он хотел своим танцем заворожить певунью, околдовать её и показать ей свои серьёзные намерения. Король исполнял «брачный танец». Он напрочь забыл о существовании королевы. И лишь изредка, чтобы перевести дух, Клавдий оглядывался по сторонам. И тогда он видел, что и его придворные, также как и он, заходятся в безумных танцах. Зал как бы разделился на два мира. Один был реальный, в котором оперная дива давала свой концерт. И другой, в котором находился «подлечившийся» король и его одурманенные придворные, под воздействием того же лекарства. Да, воистину, это был полнейший Dream Theater! Но в концерте были два человека, которые не были под действием лекарства. Это были: Полоний и королева. Полоний в очередной раз вознёс хвалу Господу Богу за то, что Он уберёг его дочку от принятия этого лекарства. А королева, так вообще, считала себя абсолютно здоровым человеком, а также, что на всё воля божья. И здоровье тоже от него. Поэтому она в принципе не принимала никаких лекарств. И сейчас в ужасе наблюдая за чёртовыми танцами короля и их придворных, она подумала, что вдруг случилась какая-то эпидемия, наподобие чумы, и поразила их… Королева «Что это с ними, я их не узнаю? Как будто оказалась я в аду. А мой-то, мой-то… всех сильнее скачет. Чума, какая-то, вселилась в них – Не объяснить иначе». В очередной раз взглянув на свою новую любовь, Клавдий больше не увидел на ней прежнего вечернего платья. Теперь она пела, эротически танцуя перед его взором, в чёрном сплошном купальнике, с розой на груди, выложенной из бриллиантов. И вот она посылает ему свой воздушный поцелуй. Клавдий реально увидел, как он слетел с её красных губ и набирая скорость полетел в его сторону. Поцелуй сильно врезается в его правую щёку, отчего голова его откидывается назад. Он чувствует этот поцелуй так, будто бы ему поставили клеймо на щёку. Поцелуй жжёт и бодрит Клавдия. Придя в себя, он видит, как дива моргает ему левым глазом и кивает слегка головой в сторону. Король расценил это как сигнал к уединению с певуньей. Но он всё же хочет удостовериться в её серьёзных намерениях. Оба своих указательных пальца он направляет себе в грудь и неслышно задаёт ей вопрос: «Со мной?». В ответ он видит некое движение её языка о щёку, которым она подтверждает ему свои серьёзные намерения. «Да, всё верно! Звёзды сошлись! Она хочет его! Он хочет её! Так чего же время тянуть?» – решает Клавдий. Дива же к этому моменту закончила исполнять свою арию, пришла в себя и приготовилась к аплодисментам. Но то, что она увидела потрясло её: вокруг неё люди плясали, смеялись и катались по полу. Вдобавок ко всему в её сторону направлялся король. Он выставил вперёд себя руки, слегка согнув их в локтях. Он как-то неестественно улыбался ей своими губами и шальными глазами. При этом он что-то напевал себе под нос и раскачивал бёдрами. Не дойдя до исполнительницы примерно с полметра, он прыгнул в её сторону и набросился на неё. Он схватил её обеими руками за талию и повалил на пол. Дива принялась отчаянно визжать, взывать о помощи… Но никто не посмел помешать его величеству… И вот Клавдий перешёл к решительным действиям. Он левой рукой ещё сильнее сжал талию певицы, а правой рукой задрал подол её платья, собираясь добраться до её прелестей и получить обещанное… Но тут какая-то не видимая сила взяла короля за шиворот и оторвала от дивы, потом подняла его так, что у Клавдия оторвались ноги от пола. Затем эта сила развернула его на сто восемьдесят градусов вокруг своей оси, а затем нанесла ему мощный апперкот в подбородок. Короля подкинуло в верх и в сторону, примерно под сорок пять градусов. И он куда-то понесся. Но вот сила кинетической энергии закончилась и тело Клавдия рухнуло вниз, причём с такой скоростью, что его ноги на какое-то мгновение оказались выше его головы. Тело короля рухнуло на ползалы. И он погрузился в небытие. Это была королева. Но королева ещё не закончила. Теперь она обратила всё своё негодование за всё произошедшее на диву, которая так посмела унизить её! Она прорычала голосом напоминающим рёв ветхозаветных иерихонских труб: – Шлюха, потаскуха! Ишь чего бесстыжая удумала! Решила мужа из под носа увести! А ну-ка, стража, вон её гони И чтоб уже через минуту Не было её здесь духу! И денег никаких ей не платить, И въезд в страну ей на всегда закрыть! Сцена XXIX Стена, окружающая замок. На её широкой вершине произошла смена караула. В караул заступили офицеры Марцелл и Бернардо. Смена караула прошла в соответствии с гарнизонным уставом: торжественно и величественно. После того как разводящий караула с прежними офицерами скрылись из виду, Марцелл и Бернардо расслабились. Им предстояло в течении пяти часов стоять в карауле, что было скукой смертной. И как всегда, чтобы скоротать время, они брали с собой в караул карты и домино. Бернардо – Марцелл, ты слышишь, В замке музыка играет! Король и королева слух свой услаждают. Эх, вот бы нам сейчас там оказаться, Красивой музыки послушать, Медовых пряников покушать, Винца бы сладкого испить. Эх, вот бы нам с тобой, Марцелл, так жить! Вот только я не разберу, Что это за язык такой? На коем так певичка голосит! На дыбе что ль она висит? Марцелл – Эт? Итальянский. Бернардо – А ты откуда знаешь? Марцелл – Была, как-то, подружка у меня. Из тех краёв, из итальянских. Когда любви мы, с нею, предавались, Она вот так же голосила. Весь мозг мне выносила… Без умолку, с такой же страстью! С тех пор язык сей, итальянский, В башке моей застрял. И как его где слышу я, Свою Джаконду сразу вспоминаю. Она со мной такое вытворяла!.. А улыбка у неё была, Бернардо, Какая-то особенная: загадочно красивая. А брови она себе напрочь брила: Она в какой-то секте состояла, В ней бровей носить не разрешалось. Бывало, только краем глаза взглянет на меня, Как тут же у меня штаны трещат по швам! Ну что, Бернардо, начнём с картишек или домино? Мне так всё равно. Да, помнишь, в тот раз, когда ты проиграл мне? Должок ты так и не вернул – я жду. Бернардо – Вот зануда! Сказал же, что отдам. Не доставай меня. Как только жалование выдадут, Тотчас своё получишь! Сейчас же вот, что думаю: Картишки подождут. Я обсудить с тобою кое-что хочу: Слух до меня дошёл, что у Горацио, У старого развратника, Который нам деньжат подкидывает За девочек, что тайно мы ему приводим, Лекарство появилось, вроде бы… И средь людей молва идёт: волшебное! Ну, как тебе такая тема? По-разному судачат люди. Кто разговор ведёт про бочки, Что выпорхнули из моря На крыльях золотых, а в них – Двуглавые коты, с выменем как у коровы! И вот Горацио котов тех доит, Из молока того лекарство варит И снадобьем своим потом людей спасает! Другие ж говорят, что, мол, орлы гигантские Вдруг испражнились на лету. В подарок королю! И тот помёт, пока летел, созрел И стал лекарством чудным. Короче, по-разному народ толкует тему эту. Но, как говорится: ближе к делу! Вот что я думаю, Марцелл: А не сгонять ли нам разведать? Колдуна проведать… А вдруг, брат, это правда? Затаримся лекарством, Горацио нам не откажет! Марцелл – А нам на что лекарство это? Я точно знаю: брешут люди, сто процентов! И вообще, себя я чувствую здоровым – На что оно мне? А как хандра какая хватит, Тогда иду в трактир лечиться. Сначала выпивка, потом девица – На утро хворь всю, как рукою снимет! Другого способа не знаю. А коль чума нагрянет, Трактир уже тут не поможет. Вон, в пошлом годе, закопали скольких… Эх, хорошие были ребята! Да вот, с косой подсуетилась с…ка старая. Увы, лекарств нет от чумы. Пред нею беззащитны мы. Так что я думаю, что брешут люди. Всегда они себе башку морочат чем-нибудь. Прям жить без этого не могут… Хрень всякая всегда мозги им точит. Помяни, брат, моё слово. Бернардо – Пусть даже так, но слух идёт, Кто то лекарство принимает, Душой и телом сразу молодеет! Давай проверим! Со смертного одра люди вставали И в пляс пускались! А у кого запор был – тут же обсерались, Как то лекарство принимали. Понимаешь? Ну, как тебе такое, а? Думаешь, брехня? Пойми, Марцелл, я тоже знаю, что народ наш, Сплошь подонки все и сволочи, Но если б только от одного услышал я такое. Или же от двух людей, То на хрен их погнал бы поскорей. Но когда народ наш всё про одно и тоже… И в полном восторге… Да, на всех углах! То, думаю, что это неспроста! А мне б лекарство это Очень пригодилось. Теряю силы, теряю силы… Устал от службы я. До пенсии ещё шесть лет! Веришь ли, до баб давно мне дела нет – Болят колени, поясница, По утрам не слушается тело, Как будто старикан я древний. И от запоров я устал, Марцелл. Короче, брат, всего не перечесть. Так что, давай-ка, сходим. И потрясём немного колдуна По быстрому, туда-сюда. И если вдруг увижу я, Eсли учую я, что он утаивает что-то, Тогда выходит, что все сходится! То значит: на верном мы с тобой пути, И то лекарство, брат, добудем мы! Марцелл – А если всё же вдруг возьмёт да и откажет? Возьмёт и скажет, что, мол, слухи это всё: «Ошиблись адресом». Бернардо – Тогда пускай про девочек, Что тайно мы ему приводим в его покои, Чтоб репутацию он мог свою сберечь, Он с нами больше не заводит речь. Пускай своей Матильдой утешается тогда, И много водится за ним ещё дерьма… Уж лучше б он не злил меня! Так что в путь, Марцелл! Не будем времени терять. Весь базар беру я на себя. Сцена ХХX У дома и в доме Горацио. Марцелл и Бернардo оставили свой пост и пустились в самоволку. Горацио жил недалеко, и они быстро до него добрались. Подходя к дому учёного, они увидели длинную очередь страждущих. И Бернардо окончательно уверился в том, что народная молва – правда. Выкрикивая: «Именем короля! Именем короля!» – они быстро расчистили себе путь к заветной двери. Без стука открыли её и вошли, громыхая оружием и доспехами. Горацио в этот момент обслуживал очередного клиента. Он поначалу не очень охотно торговал лекарством, постоянно опасаясь, что король или Полоний вот-вот вспомнят про бочки и их содержимом. Но король, почему-то, не торопился получить доклад Горацио. «Наверное, – думал учёный, – у него сейчас много других важных и очень важных государственных дел. И ему сейчас не до меня». Но с Горацио случилась беда, он и не заметил, как пристрастился к лекарству. Дело было в том, что как только кончалось действие лекарства, ему становилось нехорошо. Наступала всеобщая слабость. Почему-то начинало сводить суставы. Его даже немного подташнивало в таких случаях. И вообще его всего начинало колбасить. И Горацио, как само собой разумеющееся, стал принимать лекарство уже постоянно. И поэтому он теперь, всегда находился в прекрасном расположении духа. Печали больше не тревожили его. Незаметно для себя он отошёл от своей научной деятельности и сосредоточился на своём маленьком бизнесе. Он превратился в аптекаря. Но Горацио всё-таки не потерял головы. Он понимал, что бочки когда-нибудь иссякнут, и те порции лекарства, что он продавал страждущим, становились всё меньше и меньше. Мужчинам он продавал траву, а дамам – порошок. Когда к нему ввалились офицеры, ему стало не по себе. И он в ужасе подумал, что вот сейчас, днём, на глазах у всего народа, они привели к нему малолетних девочек! И, о позор ему! Но увидев офицеров без товара, он успокоился. И тут же к нему вернулось хорошее, деловое настроение. Офицеры же бесцеремонно выгнали клиентов Горацио из дома. Бернардо – Привет, Горацио! Вот заскочить решили, Проведать друга, так сказать. Ты в целом как? И новость сообщить тебе приятную: Девчушек свеженьких тебе мы подыскали, Чтобы они услаждали Учёного на склоне лет! Уж столько лет твой бережём авторитет! Чем занимаешься, здоров ли? А мне сегодня вот совсем невмоготу. Везде болит: и там и тут. Ты б дал чего, хотя б того, Чем лечишь ты людей по всей округе. Не откажи, любезный друг, Ради великой нашей дружбы! Но Горацио так вошёл в роль бизнесмена, да ещё и находясь под воздействием лекарства, что не понимал, о чём они толкуют: «Деньги на бочку – и забирай свою порцию лекарства, и лечись на здоровье! А тут какие-то речи про дружбу! Дружба-то здесь причём? Лекарство денег стоит!» – негодовал в душе Горацио. Горацио (Горацио душит жаба) – Э – э – э… помочь могу, конечно, чем смогу. Но тут такое дело: лекарство-то не моё, Всё королевское моё, тьфу ты, Всё королевское оно! Да! И мне потом ответ держать придётся, Перед его величеством. Куда, мол, дел его? Вот то-то и оно. Так что… Жадность заела Горацио и ему никак не хотелось отдавать лекарство без денег, пусть даже и корешам. И далее Горацио стал нести всякую чушь, лишь бы не сходить с проторенной дорожки. А что людей лечу? Так все они с записками от короля! Его лишь волю исполняю я. Мол: дай тому-то… и тому-то… Того-то и того-то, Устал, работаю без продыху, работаю! Да, и не забыть бы с них плату взять в казну. Тут всё серьёзно, вам скажу. И рад бы вас я подлечить, друзья, Но есть приказ от короля: Расценки твёрдые у нас. Я б деньги взял даже с отца! Поймите ж правильно меня, друзья. Сегодня, вот так вот просто? Ну, никак нельзя. Войдите в положение: угостить вас не чем, Коль денег нет – адьёс… до новой встречи. Бернардо пришёл в ярость от таких слов. Но он всё же сдерживает себя, с трудом. Добродушная, приветливая улыбка сошла с его лица. Он было хотел припомнить Горацио все их совместные тёмные делишки и намекнуть ему, что и у него рыльце в пушку. А королю совсем не понравится то, что они могут ему поведать. Но тогда он и их подставит... И тогда Бернардо пошёл на хитрость. Что бы им Горацио не говорил, Бернардо чувствовал, что учёный что-то мутит. Горацио с головой выдавали его странные глаза и какое-то взволнованное поведение. Бернардо и сам не смог бы себе объяснить то, что с ним произошло далее… Вдруг в его мозге что-то щёлкнуло и в его солдафонскую голову пришла во всём своём великолепии госпожа Мысль. Бернардо сделал сочувственное лицо и вкрадчиво заговорил: Бернардо – Ну, тут ты прав, Горацио! Порядок есть порядок. А как иначе? Мы люди подневольные с тобою, И выполнять приказ должны и мы, и ты. Прости, учёное светило, Если от важных дел вдруг отвлекли тебя. Марцелл, вот что мы сделаем с тобой сейчас: Сгоняем, друг, до короля. По быстрому, туда-сюда! Король, владыка наш, всегда приветлив с нами. Да, Горацио, он всех по именам нас знает. Хоть он – король, а мы – простые офицеры. А всё потому, что мы защитники отечества и веры! Он знает: жизни за него готовы мы свои отдать В любое время, в любой час! Зато и любит нас король! Вот то-то и оно… И мыслю я, Марцелл, как только королю доложим, Что, мол, чувствуем себя хреново. Что, дескать, не здоровы мы, И нам бы подлечиться, сир… Тем лекарством вашим, Коим Горацио банкует налево и направо. Тотчас король к учёному записочку напишет. Горацио, следишь за моей мыслью? Мол: «Выдать и немедля Лекарства самого отменного! И денег с офицеров никаких не брать. Берёт расходы на себя казна». Ну что, Марцелл, братишка, в путь? Горацио, ты не успеешь глазом и моргнуть, Как мы уж тут как тут. С запискою от короля. Ты приготовь пока лекарство нам. Тут до Горацио дошло, что ему пришёл полный кирдык! Что если король узнает о его делишках, со вверенным ему королевским имуществом?.. То голова его быстренько окажется на плахе. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения… и изменился в лице и фигуре до неузнаваемости. Действие лекарства будто испарилось. Он стал прежним трезвомыслящим человеком. Добродушная улыбка засияла на его лице. Горацио – Братишки, верные друзья! Покорнейше прошу простить меня: Работы у меня невпроворот. Я так устал, что глаз уже не тот – Устали очи у меня, Да так, что сразу вас и не признал. По голосам узнал вас сразу, А вот по лицам – смотрю, смотрю… И нет, увы, никак не узнаю. Теперь вдруг раз да и прозрел! Вот ты Бернардо! А ты Марцелл! А третьего того, что вон стоит в углу, Его никак не узнаю… В углу Горацио отчётливо видел маленького толстого человечка с пропеллером на спине. Теперь решится всё само собой. Излишне, полагаю, Королевский нарушать покой. И без записки, Охотно вас снабжу лекарством. Между друзьями Не должно быть бюрократии. Бернардо и Марцелл сначала посмотрели друг на друга, а потом с опаской в тот угол, на который указывал Горацио. Но там никого не было. Потом снова обернулись к Горацио и вопросительно посмотрели на него. А учёный был уже занят привычным для него делом. Он щедро насыпал им в большую шкатулочку лекарство и затем протянул её Бернардо. Горацио – Вы правы, милые мои друзья, Король вас любит, также как и я, Ведь вы опора короля! Надеюсь вскоре вы поправите своё здоровье И дальше, с честью, Службу будете нести свою! Как принимать, сейчас вам покажу. Берёте пальчиками, вот так, щепоточку. Затем подносите её к носу, А дальше всасываете любой ноздрёй – И хвори снимет как рукой! Бернардо – Спасибо, друг, мы так и знали, Что ты в беде своих не оставляешь. Ну, ладно мы пойдём. А то… оставили свой пост, Чтоб со здоровьем решить вопрос. Сцена XXXI Офицеры ушли, оставив Горацио в замешательстве. Он понимал, что ситуация так дальше продолжаться не может. Он понимал, что рано или поздно слухи дойдут и до короля. Он ещё не был в курсе, чем и как закончился приём «лекарства» его величеством, после того как оно случайно попало к нему в руки. И эти тревожные мысли и поведение офицеров взбесили его. Всё это немного привело Горацио в чувство. «Ублюдки недоношенные, негодяи! Всё же меня раскрутили Халявщики бессовестные. Это ж надо… королём прикрылись! И ведь прознали же откуда-то? Видать пошла гулять молва. А ведь кругом шпионы есть у короля. Ох, как бы та молва нас до беды не довела… А не пришла ль пора, Горацио, Нам просчитать все варианты, Что приобретаем, что теряем? Одно пока лишь точно знаю, Что нужен мне план «Б», Чтоб быть уверенным в своей судьбе! Так-так, Горацио, так-так… На правильном пути стоишь ты, брат. А ну-ка, собери свои мозги в кулак, Ведь ты учёный, как-никак. А если взять, да и с весомым С кем-то породниться, Чтоб в случае чего, Потом его спиной прикрыться. Вдруг спросит нас король: “Горацио, где товар мой, а?” Вот тут и врубится за меня родня! Все встанут за меня горой: и стар и млад. А как иначе, б…дь? Ведь мы ж одна семья! Тут нужен герцог мне или барон Такой, чтоб был у короля в почёте он! И было б кстати, Если бы нуждался он в деньжатах. А кстати, кто не нуждается в деньжатах? Их много никогда не бывает. Они одни лишь в этом мире всё решают! Тогда в кармане дело у меня. Тут ясно всё, как дважды два: Вот вам, папаша, кошелёк! Как породнимся – дам ещё. А если заупрямится, То можно дать и камушек, Чтоб не пришлось рассчитывать мне, Только на удачу. Придётся раскошелиться – А как иначе? Такого одного лишь знаю я, Полоний – ты судьба моя! Конечно, он не беден. С другой же стороны, таких не знаю я, Кто отказался бы от лишнего бабла. Решит здесь дело, безусловно, сумма. Полоний – он мужик неглупый, По статусу возьмёт, он рыба крупная… Офелия-то расцвела! А ведь ещё недавно вся в прыщах была. Хотя по замку ходят слухи, Вроде, как Гамлет с нею что-то мутит? Видать ему приелись шлюхи, И вот девице благородной он полез под юбку. Я думаю: он с нею это… не всерьёз, Не “тот” он человек, не “тот”. Бедняжку поматросит, поматросит… Да и, бедняжку, бросит. А хоть бы и так: Пусть Гамлет ею первый насладится, Такая тоже мне сгодится. А там – недаром говорят в народе: “Конь старый борозды не портит!” Ох, и помучил б жёнушку на брачном ложе я. Довольна б мной Офелюшка была! Вот поди ж ты: Цыпа в яичке, яичко в жопе у курочки! А я уже по ней тоскую!.. Да, всё б тело юное покрыл я поцелуями. Уж предвкушаю сладость её киски! Упругие пади у девы сиськи!.. Горацио накрыл Dream Theater… но вот он, хоть и с трудом, пришёл в себя. Горацио, Горацио… Не надо себя на ночь так расстраивать! Мыслями всякими себя там мучить. Полония, Полония пора нам начинать окучивать!» Сцена ХХXII На дворцовой стене. Начинает темнеть. С темнотой приходит прохлада. Но друзья не замечают этого. Нам душе у них светло и весело. Кровь бурлит, от полученных эмоций. Их отсутствия на посту никто не заметил. Марцелл – Бернардо брат, ты прсто гений! Как ловко по ушам ему ты ездил. Я уж подумал, что от него Уйдём с пустыми мы руками. И тут ты бац, ему под дых! Удача была с нами! Бернардо – Я сам не знаю, что на меня нашло, братишка. Вдруг голова набухла, Как будто начитался книжек! И рот раскрылся, и полилось… Ты не поверишь, всё само собою. И главное теперь лекарство есть у нас, с тобою. Не терпится начать леченье. Ты как? Тогда начну я первым. (нюхает) У – х – х – х!.. Кажется, брат, помогает! Уже колени, спину отпускает. Теперь нюхнём другой ноздрёй. О – о – о – о!.. Колдун не обманул – и правда, «как рукой!..» Скажи, Марцелл, я случаем не помолодел? С десяток, будто, сбросил я годов! Я слышу, как играет в жилах кровь! Суставы, мышцы – всё мне снова, как родные. С лекарством не расстанусь я отныне! Давай, Марцелл, нюхни же, брат. Давай, и позабудешь про кабак! Сцена XXXIII Марцелл тоже вкусил лекарства. Оно и его тут же начало лечить. Им стало хорошо. Какие либо недомогания, душевные тревоги оставили их. Офицеры уселись поудобнее на каменный пол стены, облокотившись спинами о её бордюр. Они и не заметили, как опустился вечер, как ещё более похолодало. Их уже более не тянуло поскорее вернуться в казарму. Каждому казалось, что его мозг прочистился от, за столько лет, накопившегося в нём всякого хлама. И они детскими глазами не просто смотрели на звёздное небо… они смотрели в душу вселенной. Постепенно небо стало заволакивать тучами. Но они, сначала, не обратили на это никакого внимания. И вдруг на их глазах стало происходить что-то невероятное. Одна из больших тучек стала быстро менять свои очертания и границы. Она как будто хотела им что-то сказать. И так было с нею до тех пор, пока она окончательно не сформировалась и не приняла очертания массивной человеческой фигуры. Друзья были потрясены увиденным! И чем больше они вглядывались в человеческую фигуру, возникшую из тучи, тем им более становилось понятнее, что она им кого-то очень напоминает. И тут они узнали в очертаниях тучи фигуру прежнего короля! И, как гром среди ясного неба, прозвучал голос короля! Он обратился к ним – и они узнали этот голос! Они хорошо знали его! Он до гробовой доски врезался им в уши, души и сердца за столько лет их службы. Они бы узнали этот голос и через десятки лет из тысячи других голосов. И тут они… обделались, но не заметили этого. Кровь застыла у них в жилах и сердца их перестали биться! Их тела вытянулись в струнку... Тень короля Гамлета (величественным голосом) – Служивые, эй вы, кто там на посту? Представьтесь! Офицеры – Бернардо. – Марцелл, ваше величество, сейчас на вахте. Тень короля Гамлета – Да, помню я таких… рубак лихих! Как служба, как вам без меня живётся? Что новый ваш король? Как правит братец мой, Не злобствует? Офицеры быстро смекнули, что надо говорить и как надо себя вести, чтобы не разгневать призрак. И тем более у них многое накопилось на душе за последнее время. И их «прорвало»: Офицеры (наперебой) – При вас-то лучше было, батюшка король! Порядок был во всём. Теперь же жалование нам тормозят! Когда на месяц, а когда на два. – Народ вас добрым словом вспоминает. Теперь же новый наш правитель, братец ваш, Поднял налоги и говорит народу, Что это, мол, для нашего же блага. Так-то! – Ещё в народе слухи ходят, Что хочет объявить король войну, Кому-нибудь, Чтобы поехать поразвлечься на поле брани. Полония назначил генералом. – Повоевать приспичило ему. Хочет покрыть себя военной славой. – Да и добычи захватить, чтобы казну пополнить. Такие вот в народе слухи ходят. – Только сомнительно всё это. У нас и пушек-то не осталось, А ядер «кот наплакал», так-то. – Полоний, министр его первый и любимец, Всё потихонечку распродаёт, В стране коррупцию развёл. Мошну себе, всё, набивает, Потом, наверное, в Британию слиняет. – Недавно на дрова продал тараны, А без таранов воевать никак нельзя нам! – А ваш приёмный сын, Отелло, Влюбился в проститутку! Хотел уже на ней жениться, Да Гамлет, ваш сынок, подсуетился. – А Гамлет, ваш сынок, прознав про это дело, Не смог он вразумить Отелло. Взял и угостил девицу сыром, У коего срок годности истёк. Под пытками заставил есть её! – А у Дездемоны, так ту деву звали, Аллергия на молочные продукты Или от лактозы, несварение желудка… Я слышал краем уха. – Вот так она, от коликов, и померла. А в прочем, сир, всё, как всегда. Тень короля Гамлета – Вот так дела! Спасибо, офицеры. На славу просветили вы меня. В том мире нет новостей у нас: Там только безмятежность, тишина… Теперь же так скажу вам, офицеры: Не знаю, что за сила мой дух не упокоила, Отправила его сюда… Сей замысел мне предстоит ещё понять В мой прежний мир, И должно это бремя мне теперь нести. О, если б знали вы, Как тяжело душе без плоти быть! Но думаю, что здесь я для того… Да, да! Я вспомнил всё! О, горе мне! Но вот теперь К возмездию открыта дверь! Да, пусть свершится справедливость! Cвершится справедливое возмездье! Я вспомнил всё! Ах, если бы… ах, если б сам, своей рукою Своим мечом я мог возмездие свершить! Но плоть моя истлела, И меч теперь на держится в руках моих И как же быть? Да, да… есть у меня здесь дело, И в этом деле не обойтись без вас мне, офицеры. На вас одна надежда. Помните присягу! Месть святую совершить мне надо! Отмстить мне надо кое-кому за смерть мою. Если возьмётесь – щедро заплачу: Зарыл я золотишко кое-где на чёрный день, Как гада кончите, открою вам секрет. Так слушайте историю мою. Сейчас вам по порядку всё поведаю. Но, но это тайна, так мне шепчет небо. Увы, не всякий смертный Может прикоснуться к ней. На свете лишь один избранник есть, И посему довериться смогу Я только Гамлету, сыну моему. Лишь одному ему. Ему её я должен рассказать. И вот тогда Отмстит своей рукой он за отца! Свершится месть! И будет она благородна! Гамлета избрало небо для исполненья приговора. И обретёт тогда покой душа. А до тех пор, видать… Бродить неупокоенной душе средь миров. До скончания веков. А посему прошу вас, офицеры, Приказывать не смею, Во имя наших прежних славных дней, Идите к Гамлету скорей. Скажите принцу, что дух отца его Себя явил как будто во плоти. И хочет с Гамлетом поговорить. Сюда явлюсь я завтра, в этот же час. И буду с нетерпением его здесь ждать. До первых солнечных лучей. О, как же я хочу его увидеть поскорей! Теперь прощайте, офицеры. Мне пора, пора. Душа уходит вновь в далёкие края. Тень короля Гамлета исчезла. Туча вновь приобрела бесформенное очертание. Через какое-то время Марцелл и Бернардо начинают приходить в себя. Они потрясены случившимся с ними. Сцена XXXIV Марцелл – Бернардо, ты это видел? А? Ты, правда это видел так же как и я? Бернардо – Воистину, Марцелл, Мы говорили с духом короля! Кому сказать – да ни за что нам не поверят! Ещё поднимут на смех. Скажут, что вина обпились эти двое на посту И вот теперь бредятину несут! А ведь за это можно, И взыскание получить по службе. Выходит вляпались с тобою мы, Марцелл, По самую макушку! Так что, Марцелл, я думаю: сперва, Нам надо всё обмозговать. Обдумать надо хорошенько всё, Что же это, б….дь, сейчас произошло? А прежде успокоиться. Да, с духом говорить – Не знаю, брат, таких, Кому б ещё такое выпало на долю. Марцелл – Вот тут ты в точку, брат, попал: Не будем торопиться. Бернардо, нам это часом не приснилось? Себе уже я представляю Гамлета лицо, Когда ему расскажем обо всём. Что нам явился дух его умершего отца, И просьбу к сыну передал, О встрече с ним! Он тут же спросит нас: «Вы что больны Или пропили все свои мозги?» Бернардо – Во-во, я думаю, Марцелл, Попали мы в капкан. Сегодня день… ну, прям сутра не задался. Как Гамлету такое мы доложим То самое, невинное, Что случится с нами может, Поднимет на смех он нас. Гамлет (в воображении Бернардо) «Дух моего отца? Ха – ха – ха – ха – ха – ха!!!» Бернардо (продолжает) А если не поверит, Да ещё вдруг разозлится, Когда решит, что разыграть его собрались мы? Тогда брат к худшему готовься. Гамлет, говорят, такая сволочь… Марцелл – А если всё в тайне сохранить? Умолчать, не доложить. Ну его к бесу, дух этот? Бернардо – А как до сынка дойдёт, Что офицерам на посту, Являлся дух его папаши И просил о встречи с Гамлетом? Всегда ведь кто-нибудь вокруг шныряет. Потом доносы падлы сочиняют, На порядочных людей. И вот уже в тюрьме томится человек. Вот уж удружил почивший в бозе наш король. Да чтоб его! (с сарказмом, как бы передразнивая тень короля) «Сынка ко мне доставьте для беседы, Чтоб тайну я ему поведал…» Смолчим – тогда выходит, Что офицеры не исполнили приказа короля! А это, братец, – трибунал, Пусть даже мёртвого. Король… и мёртвый ведь король! Нарушили присягу значит, С…ка, да чтоб его!!! Марцелл – Вот то-то и оно… А тут ещё такое дело. Сейчас в башку мысля мне прилетела. А если брат, Бернардо, Зайти ещё с такой нам стороны? Ох, что-то шибко колет у меня в груди… Давай вопрос поставим по-иному. Я слышал духи очень злобны! Так сказать, что будет с нами, Что с нами может статься, Когда мы приведению не станем подчиняться, Когда мы не исполним просьбу мертвяка? Что тогда?.. Пусть дух он, пусть он из тучки появился, Иль это тень его… Что из того? Но голос-то был короля, его! А с духами, брат, шутки плохи. Ох, теперь он в наших задницах заноза! Как знать, если мы Гамлета к нему не приведём, Не отомстит ли он потом, Тебе и мне из мира своего? Вот то-то и оно… Начнёт душить нас по ночам во сне. Иль что ещё удумает, Чтоб жизнь испортить и тебе, и мне. Бернардо – Я мыслю так, Марцелл, Решать вопрос нам надо по любому – Не вижу выхода иного. Чтоб в ситуации нам разобраться, Опять к Горацио нам надо возвращаться. Здесь нам нужны учёного мозги, Иначе, брат, пропали мы. Марцелл – Эт точно, и подотрёмся за одно. Бумаги много у него… Сцена ХХXV В доме у Горацио. А Горацио в это время прилежно продолжал изучать свойства тех веществ, которые он определил как лекарство. Он пребывал в блаженстве. Вдруг дверь резко распахнулась и офицеры с ошалелыми глазами ввалились в его покои. Но Горацио к этому времени уже так плотно сидел на лекарствах, что эта сцена его как-то и не взволновала. Он, мирно улыбаясь офицерам, обратился к ним. Горацио – Peace вам, братья. Что привело в мой дом опять вас? Неужто ли закончилось лекарство? По моему, я Его достаточно насыпал вам? Марцелл (и Бернардо в сильном возбуждении) – Горацио, учёный муж! Бернардо – Дружище, там на посту! Снами такое приключилось! Что чуть богу души не отдали мы! Марцелл – Горацио, дела свои все отложи И нас послушай! Вникни в историю умом своим могучим, Которую сейчас тебе поведаем. Но прежде знай, что мы не сбрендили. И клятву дай сначала нам, Как будто перед Господом предстал! Что прежде, чем во всём не разберёшься, И не постигнешь тайны этой, Ни словом не обмолвишься, С другим ты человеком. Бернардо – Ни с женщиною, ни с мужчиной, Ни с дьяволом, Ни с богом. Ты не осмелишься заговорить, О чём сейчас тебе поведаем – клянись! Всё потому, что дело это Великая есть государственная тайна! Врубаешься, Горацио? Марцелл – Клянёшься ли, Горацио? Ведь жизни мы тебе свои вверяем! Клянись, что будешь пад…ой, Если разболтаешь! Горацио их такими ещё никогда не видел: они были явно чем-то cильно напуганы. Они просто «были не в себе»! И эти ошалевшие друзья, сейчас, заинтриговали его. Горацио, как и все люди, обожал тайны. И он решил им подыграть. Горацио – Клянусь! Никто не сможет мне уста разжать! И пытки тут бессильны будут! Верьте мне, други! Чтоб я корешей своих подвёл – Я что козёл? А если не стерплю я боли, И буду уж готов другим открыться, Клянусь: чтоб мне на этом месте провалиться! Так вот: чтоб вам не навредить, Язык себе отрежу прежде, Перережу горло, вскрою вены! Клянусь: враги меня живым взять не успеют! Бернардо – Так слушай же, Горацио! И разберись-ка, друг, в проблеме нашей. Тебя покинув, oбратно Mы отправились на пост, Как нам повелевает долг. Вернувшись, осмотрелись, всё ли ладно, Как нам устав повелевает. Затем мы принялись лечиться. Лекарством, что нам дал, магическим… И враз оно нас вылечило! Исчезли хвори, вновь вернулись силы! С рожденья не были такими мы здоровыми. И наша жизнь пошла уже по-новому. Марцелл – А потом глядим: Ни с того ни с сего Вдруг в небесах, из тучи Является нам чел могучий! Является нам… король наш прежний!!! И обращается к нам с речью, И с нами говорит, как мы с тобою! Ну как тебе такое? Бернардо – Горацио, как в бой идти, так мы – герои! А тут вдруг отказали руки, ноги, Сделались мы, как истуканы! Понимаешь? Сердца остановились… Кровь застыла в жилах. Марцелл – Что это он, Ни на секунду мы не усомнились! Воистину! Его фигура, его голос! В метрах пяти над нами, в небе полутёмном, Он завис… Фигура, правда, большевата, раза в три, А то и в пять, Чем был король на самом деле. И от него, Горацио, не пахло тленом! Бернардо – Так вот, он нам и говорит: «Ну, что братцы, как жизнь?..» Марцелл – Завёл беседу с нами он Про то, про сё: Как правит брат его, козёл. Сказал, что помнит нас! А дальше – с просьбой обратился: Хочу, мол, видеть принца, Гамлета, сына своего! Есть, дескать, дело до него. Бернардо – А вот какое? Поведает лишь одному ему, И больше никому. Доставить завтра Гамлета к нему, на стену, Нам надо в тот же час, Когда пред нами он предстал… Марцелл – Сначала мы подумали, Что тронулись умом. Иль сделались пьяны мы без вина… Но уж потом, придя в себя, И поразмыслив, мы поняли, Что не хватает нам товарищ здесь Твоего великого умища! Бернардо – Так посоветуй же, мудрейший муж, Как быть нам? Мы не останемся в долгу! Идти ли к Гамлету с докладом? Как объяснить ему всё это надо, Ведь Гамлет – человек учёный?! А тут вдруг хочет с ним увидеться покойник… Иль… это всё проделки беса? И пусть оно идёт всё лесом! Горацио был невысокого мнения о служивых людях. Он их считал безмозглыми солдафонами: и офицеров, и генералов. Но рассказ этих двух молодчиков заинтересовал его. Почему-то он им верил, что там на стене действительно могло что-то произойти, нечто такое… что так взволновало их куриные мозги. Тем более, что запах, который от них шёл… говорил сам за себя. Горацио (философски) – Так-так… так-так… Давайте, други, условимся же с вами так: Вы рот свой на замке держите, И я свой на замок закрою. И никому ни слова боле! Не дай бог в мир уйдёт молва, Что вам являлся дух былого короля. То могут обвинить вас в колдовстве. Тогда гореть вам, братцы, на костре! Хотя, о чём вы мне сейчас поведали – херня! За мой французский уж простите вы меня. Вам заявляю как учёный: всё это глупо, странно! Я про такое раньше лишь читал в романах… Честно сказать, я на распутье… Чтоб в мир живых являлись трупы? И отдавали бравым молодцам приказы? А молодцы, как вижу, в полном здравии. Чёрт-те что творится в нашей Дании!!! Что ж, придётся в этом, видно, всё же разбираться. Хоть у меня дел и без вас хватает. Думаю… не вправе упускать такой я случай, Боюсь, что не простит мне этого наука. Если рассказ я ваш, pardon, приму за глупость. Я полагаю, что в этом деле всё же разобраться Мне мой долг учёного велит. Быть может, именем моим Потом и назовут сей феномен! Как знать, ведь это может быть в науке прецедент! А может я – в преддверии великого открытия, Что обессмертит моё имя!? Так… принца беспокоить, Прежде, чем я сам во всём не разберусь, Я думаю, не стоит… не станем. А завтра всё по своим местам расставим: Приду я завтра к вам на пост К положенному часу, Мне видеть надобно всё самому, Что да к чему. А как иначе? Ведь я учёный, а ни какой-нибудь колдун. Ну всё, до завтра, ждите я приду. (но тут Горацио меняет тон) Но если вдруг решили разыграть меня? Тогда пеняйте на себя! Тогда я больше вам не друг, не брат. Вот так! Насмешек над собой не потерплю. Себе вы это зарубите на носу!!! Если увижу вдруг, Что посмеяться вы решили надо мной, Тогда в мой дом вам больше ни ногой!!! Бернардо – Что ты, Горацио, что ты, родной. Теперь мы связаны с тобой на век одной судьбой! Марцелл – Всё, что поведали тебе – святая правда! Горацио, есть у тебя распятие? Дай, чтоб на твоих глазах я мог бы его облабызать, Чтоб подтвердить тебе наши слова! Если мы тебе хоть чуточку солгали, Пусть сейчас, на этом месте, нас растерзает дьявол! Ты выручай уж нас, Горацио! На тебя лишь уповаем… Потом, затарившись у Горацио бумагой, офицеры уходят. Горацио – Матильда, душенька моя! Немедля благовония зажги, Да и покои ими обнеси. А то пропахло всё дерьмом, Ведь это не казарма – дом! А то от запахов таких сводит у меня кишки. От этой вони, что от защитников отечества и короля, Глаза слезятся у меня! Привиделось им что-то в небесах, И вот дерьмо уже лежит в штанах! А если завтра вдруг война? И правда в бой, Отправит наш король сих бравых воинов? О… то, думаю, победу быстро мы добудем! Не смогут устоять ни лошади, ни люди. Пред запахом таким. Хотел бы знать я, чем командиры кормят их? Повержены все будут наповал, Лишь раз сей дух вдохнув! Cражения выиграем мы без бомб, без пуль! После таких мыслей Горацио решил выкурить цигарку с лекарством, на сон грядущий. В мыслях он уже был в завтрашнем дне и разговаривал с прежним королём. О том, другом, потустороннем мире… Сцена XXXVI Следующее утро после концерта. Королевская спальня. Королю не спится. Действие лекарства закончилось ещё ночью, и его тело вернулось в прежнее состояние. Оно ныло и болело. К прежним болячкам добавилась боль в подбородке. И ещё большая боль была у Клавдия на душе и в сердце. Ему было безумно стыдно за всё произошедшее вчера в концерте. «Как, как такое могло со мною случиться, что я полностью утратил контроль над собой? Никогда прежде со мной такого не случалось. Хорошо, что в концерт не были приглашены иностранные послы», – скулил Клавдий. Король лежал и медленно варился в угрызениях своей совести: «И сдалась же мне эта певичка? Что на меня нашло? Что в ней такого особенного? Баба как баба: две руки, две ноги, ну голова ещё. А чебурашки у них так вообще у всех одинаковые. Хотя вот глаза её… глазки её эти бл...ие Точно, если бы она на меня так не пялилась, то ничего бы и не было. Да ещё сигналы языком при жене, дура, посылала. Не могла, что ли, после концерта… Да, я не отказался бы её разок… другой. Но ведь не при жене же!!! Тоже мне, нашла себе работу: разъезжать по Европе да королей трахать. А потом из-за неё скандалы в семье. Кобелина проклятая!» – и ещё Клавдию становилось особенно нехорошо на душе, когда он начинал думать о том, что рано или поздно ему обязательно придётся объясниться с супругой… А королевский кот, как всегда по утрам, совершал свой утренний ритуал. Вот и сейчас он запрыгнул на королевскую кровать, потом перешёл на сторону короля, сел на его грудь к нему задом и приготовился махать своим роскошным хвостом по королевскому лицу. Но его величество уже давно не спал. И король с удовольствием, хоть на ком-то выплеснуть своё раздражение, шикнул на кота. Кот не ожидал такого приёма. Он спрыгнул с кровати и пошёл гулять по королевским покоям. А в это время в приёмной короля с восьми часов утра, томился Полоний. Он, как всегда, в это время явился для доклада его величеству о состоянии дел в стране и в мире. Но вот только как вести себя с королём, Полоний не знал. После вчерашнего – не знал. То ли ему сделать вид, что вчера ничего необычного не произошло, а особенно в концерте. Всё, мол, было в штатном режиме. То ли искренне посочувствовать королю, пожалеть его, успокоить… и сказать: «Всё будет хорошо, всё наладится и всё будет как раньше», – Полоний был в полном душевном замешательстве. Полоний томился, всё продолжая ждать звонка заветного колокольчика. Клавдий же, наоборот, напрягал все силы мысли, ища способ загладить свою вчерашнюю вину перед супругой. И он не придумал ничего лучшего, как с помощью любовных ласк вернуть себе расположение королевы. Напрягаясь из последних сил телом, которое отказывалось ему подчиняться, Клавдий попытался влезть на жену. Но получил решительный отказ с её стороны. Она лишь легонько пошевелила своим массивным боком, и этого оказалось достаточно, чтобы у его величества под кожей снова всё вдруг заскрипело и заныло. И он почувствовал себя полной развалиной. Клавдий решил вставать, надеясь что движения разгонят кровь по больному телу. С трудом, скрепя костьми и сухожилиями, но ему это удалось. Еле-еле он доковылял до трюмо и принялся рассматривать себя в зеркало. Он остался недоволен увиденным. Вчера он был молод и полон сил, а сегодня… а сейчас на него из зеркала смотрел старый, измождённый жизнью человек. И вновь судьба приготовила для него испытание. На трюмо он увидел свою шкатулочку с чудо лекарством. Трясущимися руками он схватил заветную шкатулочку и проделал так уже хорошо им усвоенную процедуру… Лекарство не медлило наполнить плоть и душу его величества здоровьем, силой и молодостью! Всю эту картину возрождения короля наблюдала королева. Она тоже не спала: она готовила план мести своему супругу за тот позор, что ей пришлось вчера пережить на глазах всего двора!!! Да ещё и на глазах у этой заграничной шлюхи!!! А значит – и всей Европы, а может быть, и всего мира!!! Королева – Клавдий, ответь-ка мне, Любимый наш супруг, Мой милый друг, Вчера, что это было? Что за чума в тебя вселилась? Вчера носился ты по залу, В пляске сумасшедшей, Как мальчик пятнадцатилетний! Как будто сто чертей в тебя вселилось! Надеюсь, хорошо повеселился?.. Я так мечтала, что в концерте… Мы в приятной атмосфере Высокого искусства С тобою время проведём. А ты что учудил? В уме ли ты своём? Я думала, что мы потом, После концерта, за чашкой чая, С певичкой заграничной Перекинемся в картишки, Беседе дивной предадимся… О том, о сём… да мало ли о чём. Какие новости в домах других, И вообще, как в мире поживают. А вместо этого ты… Ты оседлать её решил, мерзавец! Давно уж я не девочка и знаю: Все мужики обманщики и кобели! И ты ни чем не лучше их! Но чтоб вот так, В присутствии живой жены! Забыв простейшие приличия, Начать чужую бабу лапать! И к ней под платье лазить, И платье стаскивать с неё, Забыв, что люди видят всё!!! Забыл, подлец, Какую в государстве ты играешь роль? Ведь ты же не плебей – король! Нет, слов мне не найти, как ты меня унизил. А я себя… всецело… всю посвятила… дура!!! Лишь одному тебе… И что за это мне в замен?... Сегодня ж, Клавдий, подаю я на развод! Ты… ты растоптал мою любовь. (и далее она продолжала уже вся в слезах) За что, за что ты, Клавдий, Так поступил со мною? Нет, я не вынесу позора. Что я плохого сделала тебе? Неблагодарный человек… Рыдания накрыли королеву, она плакала, уткнувшись глазами в край одеяла, громк всхлипывая. Клавдий же был потрясён услышанным. Развод? От этого слова Клавдий пришёл в полнейший ужас. Развод? Волна холодного и липкого пота покрыла Клавдия с головы до пят. За доли секунды он оценил всю гибельность своего положения. Кем он станет без неё? За следующую секунду в его голове пронеслись тысячи всевозможных вариантов, как можно было бы выйти из этой страшной, сложнейшей ситуации. Но всё было не то, не то!!! И тут… проведение пришло ему на помощь. Колени Клавдия дрогнули, подкосились и он рухнул на них. Слёзы ручьями хлынули из его глаз. Клавдий – Гертрудушка, любовь моя! Не знаю, как мне вымолить прощенье у тебя? Сейчас лишь об одном тебя молю: Дай мне всего лишь несколько минут, Чтоб рассказать тебе историю мою. Как-то, однажды… я был ну, сам не свой. Ходил, сидел, как неживой. И аппетит пропал, в кишках запор. Так было плохо мне, что, блин, Хоть волком вой! И тут с Полонием пересеклись наши пути. Средь дня решил он до Офелии дойти, Чтоб от Горацио лекарство ей снести. Бедняжке что-то худо было. Ну, вот Полоний и засуетился… А, как меня увидел наш Полоний, Так сразу понял, что… Что-то не так со мною. И говорит, что дал вот, мол, Офелии, старик Лекарства чудного, от всех болезней: «Прими, отец наш, не побрезгуй». Что оставалось делать мне? Горацио в нашей стране – учёный видный. Нас ранее не подводил. И вот того лекарство я вкусил и… Вылечился в тот же миг! Как будто из небытия возник. Новый Клавдий! С новым телом! Следа от прежних нет болезней! И столько силы нам приносит то лекарство, Столько радости и счастья… Что, матушка моя, Мутится разум наш отчасти. Становишься как будто сам не свой: Тебе и весело и хорошо… На подвиги тебя вдруг тянет. Тебя как будто подменяют… С одной вот стороны, Лекарство тебя лечит, несомненно, С другой же стороны, С тобой такие происходят перемены!.. Гертрудушка, прости меня, Вчера ведь это был не я. Клянусь тебе я чистою душой, Вчера сидел во мне кто-то другой. То он плясал и лапал диву, Ведь ты же знаешь: я мужчина смирный. Гертруда – Сдаётся, Клавдий, мне, что выдумки всё это. Лекарство? Чушь и ересь! Как вешать мне лапшу ты смеешь? Бесстыдник, хотела бы я знать: Где ты так складно научился врать? Клавдий – Что ты, Гертрудушка, любовь моя! Что рассказал тебе – святая правда! А коль не веришь мне, Проверила бы на себе. Отведала сего лекарства, чудного, сама бы! Смотрю я, матушка, И у тебя с утра нет настроения. А как попробуешь его, Так снова между нами будет полное доверие! Смотри, шкатулочка при мне. В ней чудное лекарство! От хворей разных, Настроения дурного, сглаза… И даже так скажу тебе, любовь моя: от старости! Гертруда – Ну, ты смотри чего удумал старый чёрт! Сам пал в глазах людей, И мне такую же готовишь участь? Видать, ты правда болен всей башкою! Ты хочешь, что бы я, в свои года, И при своём-то положении… Как дура по дворцу скакала, И всякие там упражненья вытворяла? Королева была в ярости. Она сейчас готова была разорвать Клавдия на тысячу мелких кусочков. Наконец ей удалось справиться с волнением и, переведя дух, она продолжила: Так вот что, Клавдий: Немедленно избавься от лекарства! Чтоб духу его не было под нашей крышей. Сию коробочку немедля выкинь! Не зли меня!!! Иль я!!! Король на секундочку, только на секундочку, испугался слов королевы. Как же ему теперь жить без его любимого лекарства? Но, несмотря на то, что он был уже под воздействием лекарства, первой утренней порции, мозги у него работали почти ясно. Он тут же вспомнил, что у него этого добра ещё целых целых три бочки! Да и пора бы их перетащить в замок. Так значит жизнь продолжается! Клавдий – Да-да, любимая, ты как всегда права! Я сам уже подумывал об этом... Зачем нам странное лекарство это? Твоя любовь, Гертрудушка, – Вот лучшее лекарство для меня! Твои объятия волшебные Не раз все хвори изгоняли из меня! Немедля выкину коробочку в… В… да вот в окно! Надеюсь, пошалим потом? Его величество подошёл к окну, щёлкнул пальцами… и откуда ни возьмись рядом с ним возник, низко сгибаясь, слуга. Король кивнул на окно. Тот с прытью бросился его открывать. Наконец тяжёлые ставни окна распахнулись, впустив в опочивальню порцию свежего утреннего воздуха. Король лёгким движением руки запустил в открытое перед ним пространство коробочку с лекарством. Та, перелетев через широкий подоконник, камнем пошла в низ. Клавдий тут же забыл про неё. Он стоял и с наслаждением вдыхал в свои старческие лёгкие свежий, бодрящий, вкусный утренний воздух. Его здоровое, молодое тело во всём слушалось своего хозяина. Да, с этим лекарством можно будет прожить хоть тысячу лет!!! Сцена XXXVII Коробочка же, перелетев через подоконник, камнем пошла в низ. А внизу в это время под окнами королевской спальни работал дворник, старый человек. С больными, поражёнными артритом, подагрой и артрозом ногами. Всю свою жизнь он гнул за гроши свою спину на короля. В любую погоду он выполнял свою работу. На этой проклятой работе он потерял всё своё здоровье. Его руки еле-еле держали метлу. Но надо было трудиться, чтобы продолжать кормить своё бренное тело, пока оно не обретёт вечный покой. И вот коробочка приземляется ему прямо на плешь. Она больно бьёт его по лысой голове и отскакивает вверх. Отлетая от головы дворника, она раскрывается в воздухе, её содержимое высыпается наружу. А дворник, получив приличный удар по голове, инстинктивно задрал своё лицо вверх, чтобы понять, что там такое происходит. Что это его так? И в это время всё содержимое коробочки плотным облаком накрывает его лицо, попадая ему в глаза, на губы. Но самая добрая порция лекарства пришлась на нос дворника. Да так, что даже на долю секунды перекрыло ему дыхание, забив ноздри. Отчего дворник сделал отчаянный, глубокий вдох и тут же вылечился от всех своих, накопившихся за долгие годы непосильного труда, болезней. Теперь он уверенно, как ещё никогда в жизни, стоял на своих ногах и бодро шагал вперёд, весело размахивая своей метлой. Теперь он точно знал, что чудеса на свете случаются… Сцена XXXVIII Ранний вечер, стена замка. На стене после развода заступили в караул королевские офицеры Бернардо и Марцелл. Они оглядываются по сторонам, не поджидает ли их уже дух покойного короля или тень его? Но всё спокойно. Бернардо – Ну что, Марцелл, как думаешь, Сегодня явится король наш прежний, Иль нам вчера причудилось всё это? Я до сих пор никак осмыслить это не могу, Хоть это было снами наяву. Лишь запах, что от штанов исходит наших, Мне говорит, что да, до дна Испили мы с тобою страха чашу. Стирали-стирали, полоскали-полоскали – А всё равно не помогает. И если б кто другой Мне про такое рассказал, Что вот в такую он историю попал, То на смех я б его поднял. Сказал бы я ему тогда в лицо, Что он мерзавец, плут и вор! И, может, в рыло б дал ему! Бывает, не всегда себя сдержу. Сказать по правде, Сильно мы с тобой вчера струхнули. Как в бой идти, я средь первых! С врагом в открытую мне любо биться! Марцелл – Бернардо, a не пора ли подлечиться? Давай нюхнём! А то мне как-то, брат, нехорошо. Сейчас вот явится король, И спросит: «Где сынок любимый мой?» Что скажем мы ему в ответ… Что струсили, такого в мире ещё не было и нет. Чтоб от покойников передавать привет! Бернардо (подхватывает) – И ваш сынок он… Он мог бы нас неправильно понять. По своему б всё мог истолковать. И что тогда? Марцелл – Да, как не крути: туда-сюда, А с каждой стороны беда!!! Бернардо – А значит: вот, вам, величество, Горацио, учёный муж. Всё обтолкуйте вы ему. Во всём он разберётся, вникнет… Потом решение одно из двух он примет. Какое примет – так тому и быть. Держи, Марцелл, коробочку – лечись! Взывают к нам уставшие тела Об исцелении… Ну что ж, подлечимся, настало время. Марцелл и Бернардо, ведя свой разговор, стояли спинами к той стороне дороги, с которой ожидалось прибытие Горацио к условленному часу, как они и договаривались вчера. Стало темнее. За разговором они не заметили фигуру приближающегося к ним человека. Это был Горацио. Он шёл бодрым шагом молодого, здорового человека. И вдруг с ним произошла разительная перемена. Не дойдя, примерно, метров семи до офицеров, он вдруг упал на колени, сложил ладони и прижал их к груди. Он был чем-то очень потрясён. На его глазах появились слёзы. Уста его раскрылись, и он заговорил громким, торжественным, хотя и дрожащим от волнения голосом: Горацио – Ваше величество! Король! Отец родной! О, боже мой! Какое счастье снова видеть вас! Какое счастье снова подле вас стоять! И с вами воздухом одним дышать! В томлении провёл я эти сутки, Вопросом задаваясь вновь и вновь: Увижу ль снова вас, великий мой король?! Чтоб к вашим мне припасть стопам! Увижу ль вас, чтоб руки вам облобызать! Как прежде… как прежде, К вашим поручениям готов! Какое счастье снова видеть вас. О, мой король! Какое счастье снова вам служить! (кричит что есть мочи) Да здравствует король! Вернулись вновь былые дни! У Бернардо от неожиданности дрогнула спина и подкосились колени. У Марцелла чуть не выпала коробочка из рук. Но всё же, прежде чем они услышали голос Горацио, Марцелл успел принять лекарство. Бернардо и Марцелл медленно, в шоковом состоянии, обернулся на голос – они увидели Горацио. Тот стоял на коленях, прижимая руки к груди, смотря мимо их голов куда-то вверх. Но вот Бернардо пришёл в себя. Бернардо (в гневе) – Ты что, Горацио! Да разве ж можно так орать? Твою же мaть! Ведь мы ж при исполнении!!! Мы при оружии!!! Ты с головою дружишь??? А вдруг бы – испугались мы И в панике в тебя б пальнули, Старый дурень?!! И что тогда? Где был бы ты сейчас, а? Марцелл же, после того как пришёл в себя, посмотрел в ту же сторону, что и Горацио, и встал по стойке смирно. С вытаращенными глазами и открытым ртом он вытянулся в струнку: перед ним стоял король. Бернардо, оглядев эту ситуацию, пришёл в замешательство. Он видел перед собой двух человек. Один из которых стоял на коленях и плакал в умилении, прижав руки к груди. Другой же стоял по стойке смирно, опешивши, и смотрел куда-то в пустоту. И оба, эти, смотрели в одном направлении. Бернардо, уже окончательно придя в себя, вспомнил про их недавний план. Ведь они решили подлечиться. Он взял коробочку из оцепеневших рук Марцелла, затянулся щепоточкой лекарства, потом ещё… и перед Бернардо возникла высокая, объёмная фигура короля… Бернардо вытянулся и встал по стойке смирно. Cцена XXXIX Тень короля Гамлета – Так долго ждал я этой встречи, Сегодняшней, Как никогда ещё не ждал и никого. И вот вы передо мной, и вижу, Что не исполнили вы поручение моё… Просил я Гамлета ко мне вас привести. А вы, что за комедию устроили: Зачем Горацио вы привели с собою? Быть может завтра целый полк Вы за собою приведёте? По моему, я объяснил вам всё толково: Нет боле власти у меня над вами, Приказывать вам не могу. Но вот просить… опять прошу: Зовите Гамлета с собой на службу. Поймите наконец: никто другой, Мне только Гамлет нужен. Молю вас: Пусть завтра ж он предстанет предо мной, Иначе обречён скитаться вечно в муках я. А я мечтаю обрести покой. Дух истомлён мой, нет ему покоя, Покуда я отмщён не буду. Прошу вас: сжальтесь надо мною, люди… Хотя, мне кажется, что вас я понимаю. Да, ситуация сложилась непростая. Общаться с духом не каждому дано. Что вы как истину познали, Другие скажут: колдовство. Но дело надо-то решать… Поступим, други, с вами так: Если вдруг Гамлет усомнится, Что вы посланники мои, Тогда пусть вспомнит, Как он клялся в вечной мне любви, Когда кинжал я подарил ему, Что из дамасской стали. Как руки от восторга у него тогда дрожали! Ему тогда годков, примерно, десять было, Когда подарком этим одарил его я. За то, что он кувшин вина осилил. Впервые показал себя тогда мужчиной он. Увидел я, что будущий растёт король!.. Ну всё, прощайте офицеры. Мне пора и… пожалейте короля. Тебе ж, Горацио, скажу я на прощанье так, По поводу того, что счастьем ты назвал. Отсюда видится всё по-иному: Нет счастья на земле, а есть покой и воля… Хотя на вряд ли человек меня поймёт, Пока в его играет жилах кровь. Тень короля Гамлета исчезла. Сцена XL Марцелл – Горацио, ты видел это, а?? Что скажешь ты, Горацио? Горацио, приди ж в себя! Марцелл усиленно трясёт Горацио за плечо. Мы здесь втроём, король уже ушёл! То я Марцелл, а вот Бернардо, Нет больше никого. Всё позади, ты испытание своё прошёл. Остался жив – уже брат хорошо! Теперь, Горацио, ты нам бы объяснил, Что делать нам и как теперь нам быть? Горацио потрясён увиденным. Он начинает приходить в себя. Откуда-то из глубины его существа вырывается вздох облегчения от пережитого. Он озирается вокруг себя взглядом человека, который не понимает, где он и как сюда попал. Вот он всматривается в лица офицеров, узнаёт их. Постепенно к нему возвращается вся картина произошедшего и происходящего с ним за последние сутки. Горацио – Друзья, милые мои друзья. Надеюсь вы не бросите меня. Такое пережив, Теперь я полностью без сил. Прошу вас довести меня до дома, до постели: Своим я не владею телом. Теперь, после всего пережитого, Я вижу, как вы были правы! А я – нет… Таких чудес ещё не видел свет! Я не поверил вам, когда услышал ваш рассказ. Да и сейчас Я сам своим глазам не верю! Ушам своим не верю, что слышал голос я его! Таков мой вывод будет из всего. Но я… ведь я присутствовал при всём, Что здесь сейчас произошло. Со мною прежний говорил король! Ведь я же не глупец и не больной… Вот то-то и оно! Хоть разумом мне трудно сразу всё понять, Поступим, други, всё же так: Поставить Гамлета в известность надо. Должны мы короля уважить. Его я хорошо знавал, Меня он никогда не обижал. Доверьтесь мне. Эх, была не была! Сей труд прискорбный возьму я на себя. А дальше будь, что будет. Я полагаю Гамлет… он пацан неглупый! Конечно, с первого не въедет раза. Тут главное, чтоб был не шибко пьяным. Я мыслю так: Свести должны мы Гамлета и короля. Четвёртая не помешает в этом деле голова. Научный проведём мы, так сказать, эксперимент. И если Гамлет сей узреет элемент, То значит… то значит Бог на свете есть! Итак, всё Гамлету я объяснить сумею, Не зря всеми науками владею. Доверьтесь мне! Служил я верно раньше королю, И в этот раз его не подведу! И послужу ему сейчас. Быть может быть в последний раз… Ну что же, в путь, Вы знаете, где я живу. А как придём, винцом хорошим угощу! Бернардо – Не худо было бы! Марцелл – Эт точно, винцо нам будет кстати! Ну и вонища от тебя, приятель… Cцена XLI Покои принца Гамлета. Входит придворный слуга и докладывает Гамлету, что пришёл учёный муж Горацио. И просит принять его по очень срочному и важному делу. Гамлет соглашается принять учёного. Горацио входит. Горацио – Любимый всеми нами, принц Гамлет, здравствуй! Прости, если от важных дел тебя я отвлекаю, Но ты всё поймёшь, когда тебе открою тайну. Ведь с вестью, что пришёл к тебе я, Медлить – преступленье! Надеюсь, принц, на полное ко мне доверие. Но прежде чем тебе откроюсь, Покорнейше прошу тебя, Поверить мне, что я, В полнейшем здравии, как в прочем и всегда! И ум мой, и душа, и память, не смотря на годы, У меня крепки! Ещё покорнейше прошу тебя не горячиться, А умом холодным вникнуть в мой рассказ. Ведь то, что тебе сейчас поведают мои уста, В уме твоём может предстать, Как злая шутка над тобой. Не дай бог – Как розыгрыш чудовищный, Глумлением над честью! Ах если б, милый мальчик мой, ах если б. То, о чём сейчас поведаю тебе, Умишком нашим смертным не понять. Но, что случилось – то случилось, И нам осталось лишь этот дар судьбы принять. А жребий пал на меня, И вот теперь готов тебе посланье передать, Что небеса вложили мне в уста. От миссии сей отказаться я не посмел. Пришлось мне высшим силам дать обет, Что доведу я волю неба до тебя. А уж потом… суди меня… Гамлет – Давненько ж мы не виделись с тобой, Горацио. Рад, рад я встречи нашей! Не помню уж, Когда мы виделись, с тобой, в последний раз. А почему? У каждого свои дела. Итак: говори без робости. На вряд ли чем меня, учёный муж, расстроишь. Из всех, кого я знаю, Ты человек самый достойный! Самый учтивый человек, Из всех, кого я знаю. А может быть вина желаешь? Ну что ж, тогда ближе к делу. И с чем пришёл ко мне скорей поведай, Готов и выслушать, и вникнуть, и понять. Я слушаю, начни свою мне повесть излагать, А то есть у меня ещё дела. Итак… Горацио – Любимый всеми нами принц, Как есть прими. И с волею небес смирись! Принёс тебе привет я от отца, От прежнего владыки нашего… От Гамлета, от короля! Поверь, я в здравии, я не сошёл с ума. Дух жив его, хотя истлело тело. Меня просил он настоятельно, С тобою встретиться. И привести тебя к нему для разговора. Уж очень надобно ему увидеться с тобою. Чтоб тайну он тебе поведал, Что так его томит. Но что за тайна, он мне не открыл. Мы встретились вчера, на крепостной стене. Никак не ожидал такой я встречи! Прямо с небес явился он мне В полном облачении! Но прежде, чем мне. Он двум являлся вашим офицерам. Они всему свидетели! И прежде чем меня, он их о помощи просил, Чтоб с вами свидеться, мой принц. Но что с них взять? Они хоть боевые офицеры, Но всё ж простые люди. Скажу вам так: струхнули эти двое не на шутку. А как отец ваш в небесах исчез, Так сразу бросились ко мне. Я не поверил в их рассказ. Но видя страх и ужас в их глазах, Я понимал, что как учёный муж, Сей бред исследовать возьмусь. На всё наука дать ответ должна. А раз так, Решил вписаться в это дело я! Тем более, ведь, я-то не из робкого десятка. Те офицеры по сравнению со мной – котята. Так вот: ночь, стена, бледная луна, И вот… я вижу короля! Да, да! Я вижу вашего отца! Возник он предо мною прямо из небес! Чуть богу душу я не отдал в тот момент! Огромную его фигуру вижу, Вот, как вас сейчас. И пал пред ним я на колени, пал. Как он меня увидел, Тотчас руки протянул ко мне свои, Чтобы меня в свои объятья заключить. Но духу не суждено объятье… О, да! Мы были, Гамлет, с ним, как братья… И только слёзы, что по его щекам катились, Беззвучно говорили о его любви ко мне. Вот так и… простояли мы, там на стене. Часа так три, в слезах, былое вспоминая. Поверь, мой милый Гамлет, мне, Я ничего не сочиняю. Потом ко мне он с просьбой обратился: «Горацио, лишь на тебя могу я положиться. Доставь ко мне сыночка, принца. Мне Гамлет нужен до зарезу, Есть тайна у меня, И лишь ему могу её поведать!» Сегодня, как стемнеет, Он будет ждать тебя на том же месте: На одной из стен, что замок окружают. Я мелом крестик там поставил. Тебя, туда к нему, готов я проводить, Вот весь рассказ мой, Гамлет. Теперь готов предстать я перед судом твоим. У Гамлета сегодня было хорошее настроение. Он недавно, в отсутствии Полония, навестил Офелию… и снова склонил её заняться любовью. Поэтому он выслушал слова Горацио спокойно, без эмоций, приняв это просто за старческий маразм. Вот только одно его очень удивило: как Горацио смог добраться до него, с его-то больными ногами? И ещё Гамлет отметил про себя, что Горацио выглядит, не смотря на годы, как огурчик. Гамлет (миролюбиво, снисходительно) – Горацио, все знают, милый друг, Что в буйных пьянствах ты замечен не был. А то бы я сказал тебе сейчас, Чтоб ты пошёл проветрился, проспался. Хм, это ж надо… То, что сейчас услышал от тебя, На скверный анекдот похоже. Но не сержусь. С людьми бывает всякое, ещё и не такое! Что на тебя нашло, не знаю. Отец порой мне тоже снится, Но тайн мне никаких не раскрывает. Возможно, с возрастом, таким я тоже стану. Начну беседы с духами вести… Ну, а сейчас adios, прости. Вздремнуть мне срочно требуется. (и уже про себя) «Всего меня заездила Офелия». Горацио (не унимается) – Отец ваш, принц, Мудрейший был король и человек! И он мне так сказать велел: «Напомни Гамлету о том кинжале, Который из дамасской стали. Что подарил ему я в десять лет». Ну, что на это скажете вы, принц, теперь? Ещё в своём рассказе он упомянул, Как выкушали вы пред тем вина кувшин, И как порадовали этим вы его. Вы помните? Он ликовал: «Король растёт!» Гамлет (заинтересованно) – Да, это любопытно. О том подарке знали только двое: он и я. Мы опасались, что королева, матушка моя, Прознав про это дело, Противиться подарку станет. Ну ты же этих женщин знаешь. И причитать начнёт, мол: «Не рано ли ребёночку оружие дарить – Поранится нечаянно!..» Ну и тогда же, Мы условились с отцом, Что в тайне сохраню его подарок, Пока не стукнет мне шестнадцать! Сам удивляюсь до сих пор, как я того… тогда… Как влезть мог в пацана кувшин вина? Ну что ж, Горацио, я понимаю дело так: Что выгоды во всем ты этом не имеешь, О чём сейчас поведал мне. История твоя весьма сомнительна. Но преданность твоя владыке прежнему, Твоя любовь к нему, Во мне к тебе рождает уважение! Да, только тебе отец бы мог довериться… А посему поступим так: Да, озадачил ты меня. Как раз сегодня у меня свободный вечер. Ты говоришь: ещё там были офицеры? Ну что ж, охотно с ними и тобой Я проведу часок другой! Компания отменная: принц, мудрец и офицеры! (с сарказмом) Надеюсь, явится сегодня нам король Иль дух его, как обещал. Надеюсь, подтвердятся все твои слова! Ну что ж, до вечера, учёный муж. Жди, обязательно приду, И вместе мы потом отправимся на стену. Какое-никакое развлеченье. Горацио уходит, он оставляет Гамлета в раздумьях. «Что это вдруг со стариком? Про дух отца – всё это вздор! Ведь в просвещённом веке мы живём! Да и на вид Горацио вполне здоров. Хотя вот про вино и про кинжал… Откуда старикан узнал? Быть может слухи, сплетни? Ну, что ж… сегодня вечером, На всё получим мы ответы». Сцена ХLII Стена, окружающая замок. Сумрачно. На ней в оцепенении стоят Марцелл и Бернардо. Взгляды их устремлены в одну точку. Они смотрят перед собой и куда-то вверх, не обращая никакого внимания на приближающихся к ним людей. Это принц Гамлет и Горацио. Они пришли, в назначенный королём час на встречу с ним. И в новь с Горацио та же самая история. Не дойдя до офицеров метров семь, он снова упал на колени, простёр руки к небу и заговорил, обращаясь к… Горацио – Король великий! Исполнено всё, как ты приказывал! Вот Гамлет, принц, у стоп твоих! Какое счастье: снова вместе отец и сын! Горацио смолк, потом сложил руки на груди и опустил голову. В этой позе он, как бы застыл. Гамлет же был в шоке от всей этой картины. Он ничего не понимал: что происходит? К кому взывает Горацио? Почему офицеры не отдают ему честь? И, наконец, на что они там, болваны, пялятся? Гамлет – Эй, офицеры, офицеры! Что здесь происходит? И почему не отдаёте честь? Не видите, канальи? Принц здесь! На что там пялитесь, болваны? Чего застыли, словно истуканы! Бернардо поворачивает лицо к Гамлету с отрешённым взглядом. Бернардо – Мы слушаем, как прежний наш король, отец ваш. Нам наставления даёт по службе. Уже который час, и всё без устали… Гамлет – Вы что, с ума здесь происходили все? Какой отец? Когда старик бредятину несёт, так я не удивлён! У них у всех с мозгами чёрт-те что! На то они и старики… Но вы то, вы!.. Но чтобы боевые офицеры Несли такую ересь! Марцелл – Прекрасный принц наш, Гамлет, На разных языках с тобою мы говорим сейчас. Лекарство, что Горацио нам дал, Чтоб исцелиться и здоровьем укрепиться, И кое мы сейчас приняли, С уставших наших глаз срывает занавес. И к звёздам устремляется душа! И со вселенною сливаются сердца! И видим мы, что на луне цветут сады. А на деревьях, что в садах тех, Гроздьями висят прекрасные плоды. И девы юные дивной красоты, Сошедшие вон с той звезды, Вошли в сады… И вот они, Плоды сбирают эти нежными руками. И ангелов потом плодами сими угощают. А звёзды водят хороводы вокруг них, Поют им гимны стаи дивных птиц… Бернардо – И вот пред нами ваш отец стоит, Король покойный! И с вами принц он говорит, И к вам он обращается, Но вы его не слышите. А он, почти, в лицо вам дышит. О горе! (Бернардo зарыдал) Неужто сын не сможет увидать отца? Теперь моё разбито сердце навсегда! Что, что?.. Король, прошу вас, громче говорите. Так, понял вас… сир, прошу вас, повторите… (и уже обращаясь к Гамлету) – Король наш просит сына Гамлета Не медля ни секунды Принять лекарство, что в руках моих. Вот оно… вкусите, принц. Чтоб с вами встретиться. И тайну вам открыть, Которая его томит. Он сильно нервничает. Поторопитесь, принц! А если говорит: «Не примет, То больше он меня своим отцом, Считать не смеет!» Видать на вшивость… Хочет вас он, принц, проверить. И Гамлет, наш король, тогда… От сына отречётся! И точка. Марцелл – И точка! Гамлет – Ну что за вечер? Как будто в сумасшедший дом попал! Ну если, служивые, вы за нос водите меня, Тогда вам всем несдобровать! Он что так и сказал, что отречётся от меня? О, боже, дай мне силы не сойти сума! Так, где лекарство, зелье где? Дай его сюда! Как принимать? Марцел – Всё просто, наш прекрасный принц. Возьми щепоточку и раз её, нюхни. Ну что?.. стало получше? А теперь засунь в ноздрю другую… Сцена XLIII Гамлет (потрясённо) – Батя! Батя! Ты, что живой? Скажи, что я не спятил? Как? как может быть такое? Тебя я снова вижу как живого! Тень короля Гамлета (величественно) – Мой сын любимый, Гамлет, здравствуй! Увы, нет… то не я… Я дух былого короля, его душа. Я призрак, тень… Вот всё, что о себе я знаю. А труп мой черви доедают. Спасибо, что пришёл. Теперь есть у меня возможность Тебе поведать тайну смерти моей плоти. Так слушай же скорей. А то рассвета час уж близок. Ты главное, сынок, в историю мою, Поглубже вникни. Так вот: мало кто знал, Я это ото всех, как мог, скрывал, Что здоровьем я не крепок был. Хоть за своим здоровьем и следил. С годами обветшал совсем, в свои-то сорок лет.... Хотя старался я перед всеми в форме быть, Как подобает королю… Хоть хворь уж много лет точила плоть мою. А перед тем, Как на учение тебе уехать в Виттенберг, Совсем мне стало худо… Ах, Гамлет, жизнь такая с…ка! Но виду я не подавал. Всё мужество своё на помощь я себе призвал, Чтоб не расстраивать тебя и королеву. Так гордость мне моя велела. И все те годы тайно лечился я у эскулапов И у разных бабок… Но они бессильны были мне в беде моей помочь. Так увядала… увядала моя плоть… И даже Менгле, эскулап придворный наш, Однажды мне так и сказал: «О, сир, я пас. Болезнь, что точит вас, науке не известна. Хоть вешайте меня, хоть режьте». Да и учёный муж Горацио Немало надо мною потрудился. Отчаянно он за моё здоровье бился! Довольно он скормил мне, Мышей летучих, лягушек, скорпионов, пауков И много прочего всего… Пиявки ставил мне, Чтобы они из тела королевского, Всю отсосали кровь гнилую. И растирания мне делал ртутью. Бывали дни, когда мне становилось лучше! И всё же, я увядал. Нетрудно было мне предвидеть мой финал… И вот мой братец Клавдий, Которому я тайны доверял свои, Однажды мне и говорит, Что в беде моей он сможет мне помочь. И хворь из тела моего легко изгонит прочь! Есть у него подарок, oт кузена нашего, От короля французского, подарок чудный! Мол, тот прислал ему лечебного вина! И тем вином он лечится И здоровеет день ото дня! На вкус вино дерьмо! Но в том и тайна, сила есть его. Кислятина невыносимая, но лечит! И тем вином он враз меня излечит. Французы, мол, тем вином только и лечатся. В итоге – нет в мире нации здоровее! Ну, я сказал ему: неси, раз так. Во веки буду благодарен тебе брат. Условились, что встретимся в саду, в беседке. И вот вина того принёс он литра два, Мы принялись за дело… Вина, лечебного он наливал мне щедрою рукою, И горе… встало за моей спиною. А сам не пил! Сказал, что он с утра уж подлечился. И правда, Предо мной стоял он полный сил и жизни! Сказал, что главное придерживаться нормы. А норма – литра два… или поболее. Я пью и чувствую, что дрянь вино! Нет не кислятина, а чистая отрава! Оно нутро моё как будто выжигает! А Клавдий всё одно толдычет: «Пей, пей братан! Пей, дорогой, так надо. Час исцеления уж близок, Верь мне, брат мой милый». В кишках моих как будто змеи завелись И жалят мне моё нутро, и жалят, жалят! А печень, сын, сдавило вдруг клещами! В сердце, в ушах, как застучит!.. А Клавдий мне одно твердит, Про исцеление моё. И наливает, п….ла, наливает! Когда очнулся я, то призраком стою, Над своим телом бездыханным. Лежу, такой красивый, я в гробу. А Клавдий весь в слезах, Супругу-королеву утешает… И сразу всё я понял. И почему-то вспомнилось, Как в детстве он папкину корону брал, Её себе на шею надевал. И с криками: «Дорогу королю!» По комнатам носился, Такой смешной был… Он с детских лет мечтал быть королём, Надеялся, что он корону обретёт, Не в Англии, так где-нибудь ещё. Когда с какой-нибудь принцессой в брак войдёт. Но чувствовали короли других народов, Что в Клавдии нет нужной им породы. Молва гуляла по Европе, из уст в уста, Что в Клавдии, мол, кровь не та… Никто не торопился с Клавдием вступить в родство. И он озлобился на всех и в дом явился мой. Решил от мира спрятаться он за моей спиной. От его грязных, длинных языков. Я ж… его я принял всей душой: Дал ему место за своим столом. И что бы там не говорили люди, Я так решил: он брат мой. Но жажда власти, зависть, Что у меня всё сладилось в судьбе, Видать ему покоя не давали. И грызли мозг его и сердце, Как черви ядовитые. И вот… видать устал он лучшего от жизни ждать, Себе, судьбе решил он подыграть… Теперь он правит, А меня ж снесли на растерзание червям. Вот сын мой, Гамлет, вся история моя… Стараясь не пропустить ни одного слова короля, все стояли не шелохнувшись и не сразу обратили внимание на появившуюся возле короля ещё одну фигуру. Это была фигурка небольшого, небрежно одетого мужчины. По виду простолюдина. На его лице были видны следы злоупотребления алкоголем. Он тоже стоял молча, слушая речь короля, лишь изредка подёргивал его за край плаща, желая тем самым привлечь к себе его внимание. Как только король закончил свою речь, человек обратился к нему: Человек (с нетерпением в голосе) – Величество, ну сколько можно тебя ждать? Там всё уж разлито, Давай, пожалуйста, кончать. Нарезано всё как ты любишь! Колбаска, помидорчики, огурчики! Всё свеженькое! Давай не тормози. Народ заждался, не томи. И Жанна вся пришла красивая такая! Всё спрашивает: «Где мой Гамлет, где мой Гамлет?» После последних произнесённых слов, человек непроизвольно посмотрел в ту же сторону, в которую смотрел король и увидел там стоящих с раскрытыми ртами людей. Будучи вежливым человеком в своей прошлой жизни, он остался таковым и в своей «новой». Он поприветствовал собравшихся: «Ассаляму алейкум!» Король сделал недовольную гримасу, вышел из образа и обратился к человечку по простому, как будто он и сам простолюдин. Тень короля Гамлета (с раздражением) – Ещё немного, подожди. Ко мне на стрелку прибыл сын! Ща, ща… приду! Уже заканчиваю. Иди, я догоню! Человечек развернулся и пошёл восвояси. Он успел сделать с десяток шагов, когда король крикнул ему вдогонку: «Слышь, и это… место моё не занимайте и без меня не начинайте», – затем король снова вернулся в прежний образ и продолжил величественным голосом: Тень короля Гамлета – Вот так вот, сын любимый мой, Ваш нынешний король, Что набивается тебе в отцы – убийца мой. Вином, что он назвал лекарством, Он погубил меня. Всё это видели и небо, и земля. Чтобы короной завладеть и править, Решил он от меня избавиться. Из нас двоих: власть или брат, Он выбрал власть, О коей так давно мечтал. Теперь же сам решай, Достоин ли твой дядя, Клавдий, мести Иль спустишь всё на тормозах. Но только знай: не упокоится душа пока, Пока отмщён не буду я. И ей тогда в мучениях скитаться До скончания веков, Как человеку не имеющему кров. И коль осталась в твоём сердце… К отцу любви хоть капля, А в прочем, поступай, как знаешь. Теперь тебе, мой сын, решать. Вот всё, что я хотел тебе сказать. Теперь же мне пора. Прощай, прощай. И помни обо мне. После этих слов король растворился в сумрачном небе. Гамлет стоял потрясённый, всем произошедшим с ним. Слёзы катились по его щекам. Сцена XLIV Гамлет – Отец! Отец, прошу не уходи, Останься! Ещё немного погоди! Ах, дядя, дядя! значит … Лишил меня отца ради короны? Нет, с рук не сойдёт тебе такое!!! Но как месть справедливую мне сотворить? Из-за угла мечом мне Клавдия пронзить, Иль в горло мне его всадить кинжал, Чтоб в муках этот Каин кровью истекал? И прежде, чем дух выйдет из него, Успеть сказать ему в лицо про то, Что знаю я, как он убил отца, И плюнуть в подлые его глаза! Да, надо сделать так! Но что на это скажет мать? Смогу ли убедить её я в том, Что разговаривал с отцом? Скорей всего, за сумасшедшего сочтут меня. И кровь, что будет на моих руках, Людей заставит отвернуться от меня. Тогда уж о короне не мечтай… Остынь, брат Гамлет, остынь. Tут нужен тонкий план. Капкан! Поставлю я на Клавдия капкан, Тогда не заподозрит он, Что месть стучится в дверь его. Он тоже не простак, Раз всё сумел устроить так. Раз дело всё сумел обстряпать так, Как будто мой отец алкаш. И с перепоя умер, Сам на себя навлекши муки. Ах, Клавдий, Клавдий… Вот же с…ка!!! Дорого заплатишь за свою измену! Живи, жри, пей не зная, Что жизнью не владеешь ты уже своею. Да, месть с минуты этой Уж ходит за тобою по пятам. Но ты, пока, об этом и не подозреваешь… Отныне, Клавдий, ты мой враг! Но вот, как жизнь закончишь ты свою? Пока ещё не знаю… Гамлет прощается с офицерами. Гамлет – Прошу вас, други, поклянитесь мне, Что в тайне сохраните, Всё, что случилось этой ночью на стене. Всецело полагаюсь я на вас. И, ты Марцелл, и ты Бернардо, Храните верность Гамлету: И королю и сыну! Я на тропе войны отныне! Вот вам кошель. В нём есть немного серебра. За чаркой, добрым словом Помяните моего отца… А ты, Горацио, мне нужен твой совет. Пойдём, пройдусь с тобою до твоих дверей. Простившись с офицерами, Гамлет удаляется вместе с Горацио. Марцелл, обращаясь к Бернардо: –Ну, что братишка, Накрылось золотишко? И подбрасывая кошель с серебром на своей ладони. Полечим завтра в кабаке свои нервишки! Сцена ХLV После тех странных событий на стене замка Гамлет никак не может прийти в себя от всего им увиденного, от того, что с ним произошло. Утешение он находит только в кабаках и борделях. И всё это время он пытается придумать план отмщения Клавдию за убийство своего отца. Но всякий план он считает негодным. Ведь он не знает, и это самое главное, как ему убедить мать, людей в том, что он наяву разговаривал с умершим королём, со своим отцом. Как ему донести до людей истинную причину смерти короля Гамлета, о которой он ему поведал? На Горацио и офицеров, присутствовавших при той их встрече с королём, он положиться не мог. Он понимал, что они люди подневольные, и если что, под пытками от всего откажутся. И тогда Клавдий выставит Гамлета полным дураком и кретином. И вот однажды, выползая из кабака после очередной попойки, он натыкается на цыганский бродячий театр. Они ему хорошо знакомы, а с их предводителем Полом Маккартни, он так вообще в приятельских отношениях. Гамлета всегда тянуло к искусству. Он увлекался и театром тоже, и даже сам иногда писал стихи и небольшие пьесы. И вот когда он увидел бродячий театр, у него тут же возник план отмщения. «Да, да… я напишу пьесу, в которой под вымышленными именами я расскажу историю смерти моего отца! А цыганский театр сыграет её в присутствии короля, королевы и всех придворных замка. Да! Да! Именно вот так я и изобличу Клавдия перед всеми! Люди быстро сложат в своих головах два и два. И все сразу всё поймут, в чём кроится истинная причина смерти короля Гамлета. И тогда у матери откроются глаза, и она предаст Клавдия суду! И тогда убийце не миновать эшафота!» Все эти мысли за несколько секунд пронеслись в одурманенным вином мозге Гамлета. И он с радостными приветствиями бросился к предводителю табора, а за одно и художественному руководителю цыганского театра. Гамлет (под хмельком, восторженно) – Маккартни, Пол! Вот это встреча! Опять я вижу странствий ветер Занёс тебя в наши края! Мысль об отмщении Клавдию с помощью цыганского театра всё больше и больше овладевала Гамлетом. А может это, Пол, судьба? Мой дорогой дружище! Скучал, скучал я по тебе. «Ну, где же Пол?» – не раз я задавал вопрос себе. «Когда же снова навестит он нас? Чтоб представление нам дать! Чтоб вместе с ним я мог пуститься в пляс! Чтоб снова насладится пеньем его хора…» И вот опять, бродяга, ты стоишь передо мною! Здоров и весел, как всегда! А я уж думал, Пол: на свете нет тебя… С людьми ведь всякое случается, В лихие наши времена?.. Пол (с поклоном) – Приветствую тебя, мой принц! Да уж год прошёл почти, Как виделись в последний раз. И я по вас тоже скучал Всё это время с теплотою в сердце, Я вспоминал вас, принц, все наши встречи, Все наши посиделки! Вы так радушно принимали нас всегда, Народ ваш любит нас. На представлениях всегда аншлаг! Теперь вот с новою программой, Добрались и до вас. Надеюсь, что и в этот раз, как и прежде, Довольны, принц, останетесь вы Нашим представленьем! Гамлет – Не сомневайся, С полными от нас уедешь кошельками! И сытыми артисты будут! Дай я тебя, брат, поцелую! (целует его в засос) Теперь же вот что, Пол. Есть дело у меня к тебе такое: Для тебя и твоей труппы, право, пустяковое. Недавно я тут на досуге Пьеску сочинил… от скуки. И я хочу её теперь поставить: Родных своих хочу порадовать! Уж так хочу порадовать! Несложная такая пьеска… Но очень драматическая, Трагедия… лирическая. В ней всё: любовь и ненависть В одном флаконе. Я знаю, по плечу твоим сыграть такое. Вся суть её, что в ней один другого убивает. И пьеса, так сказать, срывает С лица убийцы маску. И имя предаёт его огласке! Хочу я людям показать, Поганый, прогнивший этот мир, Чтоб стало cытно им! Тьфу ты… стыдно, стыдно им! И поняли скоты, как не правы они. Что рано или поздно Им за всё ответ держать придётся! Ну как, дружище Пол, возьмёшься? Спектакль будет во дворце. Там будут все: маманя и отец. А гонорар двойной. Ну, по рукам, дружище, Пол? Сегодня вечером к тебе доставят пьесу. И буду с нетерпеньем я ждать ответа. Когда закончите работать вы над ней, Тогда пришли ко мне свого гонца скорей. А я пока начну, брат, сцену строить. Вот только, Пол, одно условие: Должно быть сыграно всё ну, как по нотам. От текста никакого отступления. Ну как, берёшься? Теперь хочу услышать я твоё решение. Пол – Хранимый богом Гамлет! Работе рады мы всегда. Для этого господь и создал нас! Безмерно счастлив я, что сей свой труд Ты нам решил доверить, а никому нибудь… Конечно же, весьма охотно, С великой радостью, Я принимаю предложенье твоё. Как надо мы сыграем всё. Не переживай, доволен будешь! Принц наш любимый, а авансик будет? Гамлет (достаёт кошелёк) – Конечно! Вот держи. Пока даю тебе я треть от гонорара. Хотя не так уж мало. Всё остальное опосля: Сегодня я не при деньгах. Итак, как будете готовы, дайте знать. Ну всё! Аdios, пока. Пол – Любимый всеми, принц, благодарю! Границ не знает ваша щедрость. Дай господь вам многие лета И хорошую невесту! Я пьесу вашу, Как муж на брачном ложе вожделея, Ждёт свою супругу, жду. Мой принц, я вас не подведу! После этих слов они расстаются, и каждый идёт заниматься своими делами. Гамлет идёт сочинять пьесу, в которой постарается иносказательно рассказать об истинной причине смерти своего отца и изобличить его убийцу. К вечеру пьеса уже готова, и он с посыльным отправляет её в табор Полу. Сам же оповещает родственников, Офелию о готовящемся представлении и начинает строить сцену на том самом месте, где стоит злополучная беседка, в которой и произошла трагедия. Беседка тоже была включена в декорации. А также был сооружает небольшой амфитеатр для придворной публики. Через два дня посыльный из табора доставил Гамлету известие, что пьеса отрепетирована, и цыганский театр готов её сыграть перед публикой. Гамлет назначил день и время для представления и с тем отправил обратно посыльного в табор. Приближался день отмщения за смерть отца. Сцена XLVI Королевский сад, амфитеатр. Входят придворные, рассаживаются. Немного погодя появляется королевское семейство: Клавдий, королева, Гамлет и приглашённые по такому случаю в их компанию Полоний и Офелия. Придворные встают, приветствуя их. Королевская семья занимает приготовленные для них особые места. А особенность этих мест заключается в том, что они, в отличии от других мест, включают в себя и небольшой стол, под завязку уставленный различными яствами и вином, которые так любит король. На этот раз королева решила перестраховаться, чтобы больше не позориться перед присутствующими. И решила так: «Если Клавдию не понравится представление, если ему не понравится пьеса, которую сочинил наш мальчик, то пускай уж лучше ест от скуки, чем спать на виду у всего двора, показывая тем самым своё невежество и необразованность». Клавдий был польщён таким вниманием к себе со стороны своей супруги. Ведь все знали, включая и его самого, что он любит поесть. И Клавдий расценил этот поступок, со стороны жены, именно так, что королева изо всех сил старается угодить ему вот таким способом, чтобы в очередной раз напомнить ему о своей любви. Клавдий в радостном возбуждении, в предвкушении вкусной еды, занял своё королевское место. Пододвинул к себе поднос с жареным лебедем, отломил увесистую ножку и с головой окунулся в мир безумно вкусной еды. Несмотря на то, что прошёл всего лишь час после ужина, Клавдий ел со «зверским» аппетитом, напрочь забыв зачем он сюда пришёл. Ножка была просто изумительна! Воцарилась тишина, было слышно лишь громкое, самозабвенное чавканье Клавдия. Королева наконец пришла в себя от ужаса этой картины. Король вёл себя по-свински, опять обсерая всё культурное мероприятие. Она под столом сильно ударила носком своей туфельки по щиколотке Клавдия. Король чуть не поперхнулся. С набитым ртом, не выпуская ножки из зубов, он в недоумении посмотрел на королеву. Вопрошая своим взглядом: «А теперь-то что не так?» – королева тут же скосила свои глаза, полные гнева в сторону сцены. Король моментально понял её намёк. Он прожевал то, что было у него во рту, проглотил, а потом королевским тоном провозгласил: «Начинайте!» Тут же звонко, весело заиграл цыганский оркестр. Занавес раздвинулся, и на сцену неистовой гурьбой высыпали мужчины и женщины. Публика зааплодировала артистам, авансом награждая их за будущее удовольствие от представления. Публика увидела цыган: мужчин и женщин в их народных костюмах. Ведь Гамлет про костюмы с Полом ничего не обсуждал. У цыган выдались горячие деньки. Они были нарасхват! Днём они давали представление на площадях города, а потом всеми ночами – в различных домах у богатых господ. И программа их шоу была, как правило, везде одна и та же. Они порядком вымотались. Но они и не думали жаловаться на усталость: это была их работа, это была их жизнь, это была их судьба. И всю свою программу они давно знали «на зубок». И давно уже исполняли её на автопилоте. И тут случилось нечто непредвиденное. У цыган, увидевших публику и попавших в привычную для себя атмосферу, включился этот самый автопилот! И они стали выдавать на гора свою обычную программу, которую они всегда и исполняли. В ход пошли песни, пляски типа: брал я воду на чаёк,/ Загляделся в ручеёк./ Ах, чавеллы, в ручаёк./ Они совсем забыли о пьесе. Забыли, что они что-то там особенное репетировали. Они пели и плясали, доставляя удовольствие собравшейся публике. Публика, сидя на своих местах, даже подпевала артистам. Дамы, своими плечами, пытались подражать цыганским танцовщицам! В амфитеатре царило праздничное настроение. И только одному человеку от всего этого было не по себе. Это был Гамлет. Всё было не то и не так! Гамлет был в отчаянии! Он посылал Полу всякие сигналы руками, даже пытался свистом привлечь к себе его внимание. Но Пол был в ударе! Он выдавал на гора сто двадцать процентов, а то и поболее, ведь не часто приходится выступать перед королём! Гамлет в ужасе наблюдал, как его великолепный план летит к псу под хвост. Он проклинал Пола и его цыган на чём свет стоит. Глядя на хороший концерт Клавдий произнёс так, чтобы все услышали: Клавдий – Ну, Гамлет молодец! Порадовал родителей сынок. Такое каждый день смотреть я б мог! Я так скажу: затронули они, Все мои чувства. Вот это настоящее искусство! После очередного номера Пол, переводя дух, вдруг увидел, что Гамлет неистово подаёт ему какие-то сигналы руками. И тут он всё вспомнил… Он красивым жестом руки остановил действо и приглушил пение табора. Потом дал команду кивком головы и на сцену красиво, грациозно выплыла красавица-цыганка. А вслед за ней вышли двое мужчин, музыкантов. У одного из них в руках была гитара, а у другого – скрипка. Они заиграли, и после небольшого вступления женщина запела красивым, грудным голосом: В одной далёкой стороне счастливый жил король. Он добрым был и мудрым, его любил народ. У короля была жена, сынишка подрастал. О том, что ждёт его беда, Конечно же, не знал. У короля братишка был, который вместе с ним Под крышей замка жил одной и стол его делил. Он брата уважал, любил и даже молвил так: «Если надо будет, брат, жизнь за тебя отдам!» Все дружно жили в замке том, И никто не знал, Что младший брат по ночам План страшный сочинял. Устал он в этой жизни быть на вторых ролях. Он королём стать мечтал, Пути к тому искал. И вот однажды он решил, что пришла пора По «справедливости» всё поставить на свои места. На сердце накопилось злости целая гора На брата, коему жизнь дала всего сполна. Уж очень надоело ему жить за брата плечом. Он спал и видел каждую ночь, Как сам правит страной. Как гордо носит он корону, как брата жена Дарит ему свои ласки – лишь надо сделать шаг. «Да, пора, пробил час, делом решить вопрос. Надо лишь выбрать нужный момент И брата пронзить копьём, Или всадить в него стрелу, Где-нибудь из-за угла…» – Вот только младшенький понимал, Что кишка у него тонка. И вот тогда он в руки взял Кувшин со сладки вином. И яда в него щедро влил, И угостил потом. Нет, не врага и не дьявола, а того, Кому он клялся в верности – брата своего. Король же принял кубок с вином и выпил того вина. И глядя прямо убийце в глаза, он так ему сказал: «Никогда ещё в жизни своей, Я не пил вкуснее вина. А всё потому, что это вино я из рук брата принял». Ещё несколько секунд… и вот король почил. А младший брат его корону себе на главу возложил. Потом он ударился в слёзы и в полный голос «завыл», И всё вопрошал бога: «Чем же брат тебя прогневил?» И видели то люди, как терзается он. А потом согласно традиции тот воскликнул народ: «Король умер – да здравствует король!» Вот так вот Каин и взошёл на трон. Всё, о чём вам сейчас рассказали, О чём поведали вам, Конечно же, это сказка и это легко доказать. Где вы такое встречали и когда, Что б брат убивал брата, что б его место занять… Песня закончилась. Публика в недоумении жиденько зааплодировала. Было видно, что люди не понимали от чего такая резкая смена темы. То песни про воду, про чаёк – и вдруг политикой запахло. А действо тем временем продолжалось. Троица ушла со сцены. А её место уже заняли Пол, с короной на голове, и другой мужчина, со «зверским» выражением лица. Потом на сцену величаво вышла ещё одна красавица-цыганка. В своих руках она держала поднос, на котором стоял кувшин с кубком. К ней подошёл цыган,( тот, что со зверским лицом) и налил из кувшина в кубок чего-то там. После чего преподнёс кубок Полу. Пол приподнял кубок на слегка согнутой руке чуть выше головы. И устремил на него философский взгляд, стараясь изо всех сил сотворить именно философский взгляд, ведь так было написано в пьесе у Гамлета, и патетически, величественным голосом громко стал читать свой монолог: – Пить или не пить? Вот в чём вопрос. О, как жажда мучает Всё существо моё. Но эскулапы нам твердят, Что вред вино… Философы же говорят: «На радость нам оно дано!» Кого же слушать, брат? Кто прав, а кто не прав? Но думаю я, всё же, сделать надо так: Кубок, что сейчас в моих руках, И c чистою душой тобой мне дан, Я иссушу на радость сердцу и богам! Выпью за наше братство – За истинное на земле богатство! Пол выпил и тут же рухнул на пол. Согнулся в «вопросительный» знак, прижал руки к животу и стал в этой позе кататься по сцене с дикими криками: «Меня отравили, меня отравили!» А потом через какое-то время замер, тем самым показывая, что его герой умер… Цыган, игравший брата Пола, наблюдал сцену мук смерти «брата» с равнодушным видом. И после того как Пол «умер», он наклонился к нему, чтобы убедиться, что дело сделано. Дьявольская улыбка заиграла на его лице. И он громко рассмеялся голосом из преисподней, а затем обратившись в зал, уже со скорбным видом, трагически произнёс: – Бедный Йорик! Потом повернулся и направился в глубь сцены. Но уже через пару шагов остановился, снова вернулся к телу «брата» и в ярости испинал его ногами. Потом поднял с пола упавшую с головы Пола корону, водрузил её себе на голову и уже после этого окончательно удалился. В зале воцарилась гробовая тишина, а потом тишина вдруг взорвалась громом аплодисментов! И тут Клавдию всё вспомнилось: беседка, и как он поил брата вином, и как потом оставил его умирать одного в муках… Он резко встал. Обглоданную кость от ножки лебедя он со всей силы бросил в сторону сцены. Кулаки его были сжаты. Он готов был к бою. Лицо его покраснело от злости. Но вся его беда была в том, что он никому и ничего не смог бы объяснить, что его так разгневало. Да, в принципе, он и не собирался этого делать. Бормоча себе под нос проклятия, он удалился из амфитеатра быстрым шагом. Собравшиеся могли лишь только расслышать: Клавдий – Сопляк, щенок! Что в жизни понимает он? Сцена XLVII Королева же прослезилась от такого трагического финала пьесы, которую сочинил её мальчик. И вообще она была в полном восторге от всего спектакля, поставленным её сыном! К ней стали подходить придворные дамы и поздравлять её с гениальной пьесой, которую сочинил её Гамлет. А также и с его гениальной постановкой. Королева была на седьмом небе от счастья. Ей не терпелось поделиться с её двором своим впечатлением от спектакля. Материнские чувства, любовь к сыну, такому талантливому и, чего уж там, гениальному, переполняли её. Королева – О, боже, а я и не заметила, Как вырос мой сынок! А, кажется, ещё совсем недавно Он ходил под стол пешком. Дивились с мужем мы незрелым, Порою даже глупым его мыслям. И вдруг поэта вижу я в его обличие! Поэт, философ, драматург! В его-то годы Сумел постичь мой мальчик суть Человеческой природы! Новыми красками он расписал Сюжет библейский. Да так, как будто сам, Присутствовал при этом! О, как же взволновала меня его пьеса. Хоть и понимаю: выдумки всё это… И лишь благодаря таланту сына, Трагедия сия меня так захватила. Я чувствую, что если б вот сейчас, Пред мною вдруг явился этот Каин, Клянусь! Не мешкая, я удавила бы его вот этими руками! Да, велика сила искусства! Пьеса обнажила все мои чувства… Актёры так божественно играли! Почаще бы нас Гамлет радовал своим талантом. Воистину, мой мальчик просто гениален! И ещё ей очень понравилась реакция Клавдия на представление. Она знала, что Клавдий человек, в принципе, хороший, но чёрствый, неэмоциональный. А тут вдруг чувства Клавдия хлынули через край, показав ей скрытые пружины в глубине его души. А также ей хотелось сгладить впечатление окружающих от этой неуместной сцены, когда Клавдий кинул костью от жареного лебедя в актёров. И Клавдий тоже удивил меня. Какая тонкая, ранимая душа Живёт в его груди! Не смог вот чувств сдержать своих, Взял и в актёров костью запустил. Раньше подобного за ним не замечала. Это какой-то «новый» Клавдий Вдруг явился нам – Так эта пьеса его потрясла! Я ж видела, как он воспринял действо, Всем существом своим! Видать, поступок подлый брата Больно задел его и возмутил. О!.. я понимаю его чувства. Как всё же велика сила искусства! Так Гамлет написал пронзительно и ёмко, Вот душа у Клавдия и дрогнула! Я понимаю мужа возмущенье. Чтобы вот так вот… В наше-то цивилизованное время, Брат на брата поднял руку, И покончил с ним. Немыслимо такое в наши дни. Живём сейчас все в мире и в согласии… Я помню, как любил мой Клавдий брата! Я помню, как плакал Клавдий мой тогда, Когда случилась с Гамлетом беда, Как благородно слёзы по его щекам катились. Мне это так о многом говорило… И ведь тогда, Не он меня у гроба, а утешала его – я. Да, такой души и сердца, как у Клавдия Пойди-ка, поищи. Да, по сравнению с этим Каином, Мой Клавдий просто ангел воплоти! После этих слов королева простилась с окружающими и, с несколькими приближёнными к ней дамами, величественно удалилась в свои покои отдыхать. В этот момент на земле не было матери счастливее её. Сцена XLVIII После того как король удалился, Гамлет зашёл за кулисы амфитеатра и нашёл Пола. Гамлет – Спасибо, друг, не сомневался я в тебе, Ты всё сыграл как надо. Кое-кому мы крепко врезали с тобою по зубам! Хотя глава ещё цела у гада! Вот, брат, держи кошель! Он полон серебра, как обещал. Надеюсь, будешь ты доволен. И в дальних странствиях своих Однажды вспомнишь… Меня однажды вспомнишь добрым словом. Теперь же вот что, Пол, сбирай шатры И уносите ноги поскорей Из государства нашего, Пока мой нынешний папаша, «Гостеприимный» наш король, чтоб его!.. Не приказал вас изловить и допросить, Что это вы… за представленье показали. Король не дружит наш с мозгами. Прощай, поторопись. Надеюсь, в будущем наши пути Ещё пересекутся. Хочу и верить в это буду! После этих слов Гамлет с Полом обнимаются и расстаются. Каждый пошёл в свою сторону. У каждого своя дорога. Сцена XLIX Не успел Гамлет сделать и несколько шагов, как его окликнул Лаэрт. Лаэрт (в недоумении) – Гамлет, что за дела? В афише сказано, ты пьесу написал! Я пришёл, чтоб твой талант узреть. И вдруг цыгане дали нам концерт! Где пьеса-то? В чём философия? Где драматургия? Конец – так вовсе был паршивым. (и далее Лаэрт перешёл на шёпот) Где ж это видано, Чтоб кто-то короля пинал ногами!?! Пусть даже мёртвого. Что? не въезжаешь? Да это же крамола, понимаешь? Так недалеко и… до измены! Ты поосторожней с этим… Я видел, как взволнован был король После концерта твоего. Его вполне я понимаю: Как такая чушь может понравиться? И вообще, мне любопытно: Откуда у тебя такие, Гамлет, мысли? Ты что… в ссоре с Клавдием, Раз такие сценки сочиняешь? Плюнь и забудь! Я думаю, мой друг, другой бы «драматург» На твоём вот месте… был уже бы труп. Чего тебе, блин, в жизни не хватает? Живёшь – как сыр в масле катаешься! Гамлет, мой совет тебе таков: Пиши, приятель, лучше про любовь, Как все люди, – целее будешь. Да, вот ещё…Офелия сказала, Что ты мне пари простил! Гамлет (наигранно, удивлённо) – Простил?.. Нет! Это выше моих сил. Надеюсь я, что ты, как благородный человек, Не посрамишь фамилии своей И выполнишь условия пари. Иначе, батенька, уж не взыщи – Ни один приличный человек Не подаст тебе руки своей. Напомню, друг: Старушку грязную ты должен оседлать, Чтоб с чистой совестью, Мог вновь смотреть в мои глаза. Коль хочешь ты остаться честным человеком, Тогда уж – не побрезгуй! И… не надо женщин впутывать в дела мужские. Им игрища наши снести, Порой, бывает не по силам. Гамлет, не простившись с Лаэртом, уходит. Оставив того в глубоком разочаровании после их разговора. Сцена L Кабинет короля. Клавдий в бешенстве. Клавдий (в истерике) «Сопляк!!! Щенок!!! Но как, но как узнать он мог, Что было там, тогда, в саду, В беседке? Иль птицы разбрехали всё ему, Те, что тогда были на ветках? А это уже колдовство! Ах, Гамлет, Гамлет. С удовольствием бы на костёр, Тебя немедля я отправил! И лично подпалил бы тот костёр Я с четырёх сторон. И пепла от тебя бы не оставил! Или в асфальт живьём бы закатал тебя, Чтоб рожа мерзкая твоя, Мне боле не мозолила глаза!!!... Асфальт?.. Что за асфальт?.. Какой асфальт??? О, боже, что такое я несу??? Наверное уже с ума схожу, Так этот выродок меня достал!!! И всё же, как этот мелкий разузнал? Ведь безупречным был мой план… Я вижу, вижу, Гамлет: Ты под власть мою копаешь! Сам хочешь троном завладеть? Но нет… уродецец мелкий – нет!!! Меня не знаешь ты совсем. Страшна, сурова будет моя месть! Мизинцем шевельну – и тебя нет!!!» Король снова чувствует упадок сил. Он стал весь как выжатый лимон. Ему уже несколько дней было не по себе после того, как королева заставила его расстаться с лекарством. Король и не подозревал, что он уже попал в зависимость от лекарства, тогда о такого рода проблеме ещё никто и не подозревал. И он послал Полония за новой порцией снадобья. Клавдий (с величайшим раздражением) – Полоний, где ты чёрт, Полоний? Где тебя носит??? Ты что решил меня угробить??? Сцена LI Появляется Полоний из-за занавеса, закрывающего собою окно в комнате. Полоний (рьяно, подобострастно) – Я здесь, ваше величество! Всегда на страже: днём и ночью! Умом и телом! Всегда готов для дела! Клавдий (с нетерпением в голосе) – Исполнил Наше порученье? Полоний – В тот же миг, сир! Вот оно лекарство ваше, повелитель! Король взял коробочку из рук Полония и уже привычным движениями, трясущимися руками принял дозу и… снова вылечился! Ум его, как-то, сразу просветлел. Король успокоился и взглянул на ситуацию трезво. Клавдий – Э – э – э, Полоний, если ты слышал, Что я тут недавно говорил. Ну… про костёр, и всё такое… Так это всё пустое. Забудь, мой друг, Сам понимаешь: это сгоряча, Шалят нервишки что-то у меня. С кем не бывает! Лекарство нам послало море очень кстати! Так вот: единственное, Что в словах моих и правдой было, Так это раздражение великое, Что сын наш, Гамлет, растёт балбесом Непригодным ни к чему!!! А ведь ему когда-нибудь придётся, Брать руководство государством на себя!!! И что тогда? Что будет с нашим государством, С прекрасной нашей Данией? Пропьёт всё в кабаках, Да прокутит в борделях? Других я у него не вижу в жизни целей! Какое горе всё это видеть его матери… Нет, не дорожит фамилией он нашей! Одно теперь нам только в утешение: Отец не видит сына своего падения. А то явился бы, взглянул, Как Гамлет просерает жизнь свою! Полюбовался бы… кого он воспитал. А то вот взял, блин, да слинял… (пауза) Заставил вот гадёныш наш, Цыган сыграть незнамо что, И весь концерт хороший козе под хвост! Я видел… видел краем глаза, Как он цыганам знаки подавал. Хотел обидеть он меня? Обидел! Полоний, что этим он хотел сказать? Полоний – Э – э – э… Клавдий – Полоний, из вечера сегодняшнего, Такой я вынес вывод: Не дорожат любовью нашей эти выродки. С детьми построже надо быть. Построже!!! Особенно, когда они дебилы и уроды! Для воспитания одной любви нам будет мало… Особенно, когда они кретины и канальи!!! Построже с ними надо быть. Построже… построже… построже… Вот так бы взял и дал ему по роже!!! Вдруг у короля в голове созрел необычайно интересный план. Глазки его хитро забегали. Клавдий вдруг, чем-то, воодушевился. И он продолжил, обращаясь к Полонию. Я думаю… и думаю я, Что труд плебейский Нам тут, как раз, поможет! Вот что, Полоний, садись-ка ты за стол, Бери бумагу и перо: На меня вдруг озаренье снизошло! Я буду диктовать тебе, а ты пиши, Получше буквы выводи, Письмо к брателле моему, королю Артуру. Ща в письмеце ему всё обтолкую. Он правит Англией железною рукою! Он не таким хребты ломал героям… Я слышу, как щенок уже визжит! Итак, пиши: (Клавдия понесло) «Привет тебе, любезный брат! Давно ж не виделись с тобою, Но в мыслях ты всегда со мною. Во снах я часто говорю с тобою. У нас всё слава богу! Все живы, все здоровы. Надеюсь, что и вы там тоже! Как погода, как урожай зерна? У нас вот был падёж скота, Но ведьму ту, что навела падёж, Мы изловили быстро. Ох и визжала ж эта стерва на кострище! А в остальном всё хорошо. Всё было б хорошо – Да портит всё один вопрос. Брат, есть просьба у меня к тебе такая. Она не сложная, она совсем простая… Но очень важно будет для меня, Чтобы она тобой исполнена была. Надеюсь я, она тебя совсем не затруднит. Скорее даже развлечёт, развеселит! Иначе – я погиб. А дело вот в чём: мой сынишка Гамлет, Гадёныш, что достался мне от брата, Почившего недавно в бозе. От того, что был с вином неосторожен, Ну ты в курсе: увы, несчастный случай. Придурок, что достался мне в наследство, Вместе с короной. Растёт, ну чисто, па....ла охламоном! Одной заботой занят ум его, Бордель и пьянство! И знать не хочет больше ничего! На части мелкий сердце рвёт моё. Учение своё забросил! Такой вот, с…ка, королевский отпрыск! И как, скажи, он государством будет править, Когда мы, с матушкой его, сей мир оставим? Дании придёт реаседец! Если, брат, ты не поможешь мне! Пытался с ним себя вести я строго, Как подобает мне, отцу по должности. А у него одна дорога: до матери. Ей плачется в подол, Что, мол, с утра до вечера гною его! Что я его клюю, тераню. Подлец, всё сердце матери изранил. Такая гнида мой сыночек. Теперь без сна все мои ночи… Представь: избавиться он хочет от меня, Чтоб поскорей мой трон занять! О времена! О нравы! Устои наши попирает! И, с…ка, каждый день вонзает В сердце отцовское моё, Жало скорпионье своё! Одна надежда на тебя, браток. Прошу, молю возьми на воспитание его. Я вижу дело так: к себе его не приближай. И пусть не ест он с твоего стола, Пусть спит в чулане иль в хлеву За дерзость гнусную свою! Неважно: холод на дворе иль зной, Пусть постигает он плебея роль! Отдай его на кузню, в пахари отдай, И пусть горбатится он с ночи до утра! А если выкажет к тебе неуваженье, Тогда отправь его ты на галеры! Пусть в поте зарабатывает свой кусок, Тогда, быть может, уважать отца начнёт. А заартачится – так всыпь ему плетей, Чтоб сын наш вразумился поскорей! Я мыслю так: годика два-три Его под своим оком подержи. И коль увидишь, что воспитание пошло на пользу, Тогда отправь его обратно, в родное наше лоно. Брат, за услугу эту На веке буду у тебя в долгу. А в благодарности моей не сомневайся – Проси, что хочешь: мои люди привезут! Письмо к тебе доставят тоже мои люди. И с ними Гамлет, эта сволочь, будет… И вновь взываю, брат, я к сердцу твоему! Прошу, тебя, молю: Утешь, брат, душу ты отцовскую мою. Главное – ты не стесняйся… Будь с ним построже! А если заартачится змеёныш, Так сразу вдарь ему по роже! Пойми меня, Артур. Уж очень я хочу, Чтоб сделал ты из него котлету!» – Э – э – э… нет, не котлету. Полоний, зачеркни котлету. «Уж очень я хочу, Чтоб сделал из него ты человека! Любезный, брат, пойми: мне очень важно это… Ну, вот и всё, пока! Целую всех вас, крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Пиши, ответа буду ждать! Не забывай нас, брат! P.S Артурчик, все знают, Как ты в мудрости своей велик! Прошу, брательник, подсоби!» – Теперь же так, Полоний, Поставь сегодняшнюю дату, И подпиши письмо: «Безмерно любящий тебя, Твой брат Клавдий». Король закончил диктовать. И на минуту Полонию показалось, что король выдохся. Но с королём всё было в порядке. Он обратился к Полонию. Клавдий – Полоний, теперь подумать надо, нам. Как письмецо… и сына «дорогого» моего, Доставить к брату, на расправу. Э –э –э … что такое я несу? Чтобы прошёл он воспитанья курс! Чтоб Гамлет ничего не заподозрил… Как это дело нам обстряпать можно? Полоний – Король великий мой! Назначьте ему завтра встречу, Здесь же, в вашем рабочем кабинете. И далее… я мыслю так: С улыбкой на устах, не помня зла, Которое он причинил сегодня вам, Его вы встретите. И по отечески его обнимите. И скажете ему, что, Мол, у вас есть служба для него: Свезти письмо… тут недолеча. А заодно он сможет и проветриться… В Англию, брату вашему. Особое, секретное послание. И в этом деле лишь Гамлету вы доверяете. И чтоб сложилось всё благополучно, И чтоб в пути ему было не скучно, Даёте в помощь вы ему двух молодцов надёжных. А как иначе? Ведь кругом предатели, шпионы! Письмо вручаете вы не ему, а им. А почему? Да чтоб враги, Увидев ваших бравых рыцарей, Побоялись к ним бы подступиться! А если всё же вдруг враги затеят бой, Чтоб то письмо отнять, Тогда удар, весь, суждено им будет На себя принять! Чтоб жизнь Гамлета спасти, Приказано им будет не жалеть своих! И жизнью за письмо те рыцари в ответе! Ни при каких условиях, Вскрывать они его не смеют! Из рук своих под страхом смерти Его не смеют выпускать!!! А коль не справятся – ждёт их петля… А Гамлет с ними едет чисто для надзора, Чтоб служба в точности исполнена была. И это воля короля! А как письмо они доставят, Так тотчас, без задержек Пусть на корабль они садятся. И все, втроём, должны вернуться в Данию И доложить, как было всё исполнено. Э – э – э… в письменной форме!... Клавдий – А молодцы надёжны ли? Кто на примете у тебя? Кому попало в этом деле доверять нельзя. Они должны быть сильными, Как львы! И твёрже кремня! Наверняка захочет Гамлет, Про что в письме – проведать. А как захочет выродок письмо прочесть, Чтоб он не смог отнять его у них! Чтоб его лесть им не вскружила головы, Нужны здесь молодцы толковые! Чтоб умереть они готовы были, Но королевский выполнить приказ! Это должно быть ясно им как дважды два! Иного варианта не приемлю я. Полоний – Есть у меня такие на примете! Мной завербованы ещё по малолетству. Два друга, два охламона, болваны редкие, Дружки придурка нашего, по детству. Розенкранц и Гильденстерн. Cтучат на всех мне каждый день. А Гамлета они люто ненавидят: Он обзывает их «голубыми». (Клавдий и Полоний хохочут) Они-то точно назло ему Исполнят всё как надо! Отдельно с ними проведу беседу я. Унизить Гамлета, вот то-то они будут рады! Клавдий (в задумчивости) – И всё же, почему они? Быть может офицерам Нам лучше это дело поручить? Народ они толковый, Опять же – крепкие ребята! Кто, как ни они исполнят всё как надо? Полоний. (льстиво) – Да, так-то оно так, мудрейший мой король… Вот только офицеры могут вызвать Подозренье у него. Подумает ещё, что специально, Они к нему приставлены. Ну, типа как конвой. Чтобы туда они доставили его. Возьмёт и с корабля сбежит Или откажется он вовсе ехать! Тогда усилия все ваши будут тщетны. (и далее твёрдо, решительно) К утру готово будет всё! К двенадцати, втроём, нас ждите, На меня во всём вы положитесь. Сейчас пойду, додумаю детали. Пока изъянов я не вижу в вашем плане! Такому плану позавидовал бы даже Македонский! Тут обошли его вы на все сто! Ваше высочество. Желаю вам приятной ночи! После этих слов Полоний удаляется из королевских покоев и отправляется к себе. Сцена LII Полоний, придя к себе, тотчас вызвал своего слугу. Полоний – Макрон! Ведь ты же знаешь этих двух дебилов: Розенкранца и Гильденстерна? А ну, тащи-ка их ко мне немедленно! Неважно где найдёшь их, В борделе или кабаке, Скажи им, чтобы пулею неслись ко мне! А если заартачатся, скажи, Что бошки им по откручу. И пить заставлю их свою мочу! Короче, шкуру с них спущу! Слуга с поклоном удаляется и немедленно начинает поиски нужных хозяину людей. Он хорошо знал все злачные места города, где любила «отрываться» знать, поэтому ему не составило большого труда найти требуемых его хозяину людей. Не прошло и часа, как они уже стояли, еле держась на ногах, перед Полонием. Сцена LIII Розенкранц (нетрезвым голосом) – Достопочтимый муж Полоний! Приветствуем тебя! Неужто ли война? Мы думаем, иначе… Не стал бы ты вытаскивать нас из кроватей! Я разумею так. Иль как?.. Гильденстерн (тоже не тетрезвым голосом) – Своих скучать оставили мы дам, Но долг всего превыше! Приказывай, Полоний! Где полки, что мы должны возглавить? Служить отечеству всегда мы рады! Клинки наточены, курки уж взведены И нестрашны нам раны! С врагами будем биться беспощадно! Полоний (мысленно) «Ну, что ты будешь делать с ними? Всегда пьяны дебилы… Как будто трезвость – это не добродетель, а порок!!! Ах, если бы я мог, Двух этих остолопов кем-то заменить. Но… жребий брошен. А значит, посему так быть» (торжественно) – Рад, рад! Что в столь поздний час! Готовы вы служить и королю и государству! Похвально! Да, похвально!.. Покорнейше прошу меня простить, Но нет покуда у меня для вас войны, Где б свою храбрость вы проявить могли. И заслужить награды и чины… Вижу, вижу: без дела заскучали вы. Но вот и ваш час пробил, рыцари! Есть и у вас теперь возможность отличиться. И… к его величеству приблизиться! Дело, что хочу вам поручить, Может стать трамплином, К вашей лучшей жизни. Не благодарите… Так вот, у короля для вас есть дело, Важности неимоверной! Из всех достойнейших мужей, Конечно же, с моей подачи, Он выбрал вас!.. И вы сейчас, Дадите клятву мне, Что выполните короля приказ. Даже ценою жизни! Ну что, готовы рыцари? Я, в свою очередь, могу вам тоже клятву дать… Если подведёте короля, а значит и меня, В этом предприятии Тогда… тогда… короче, на себя пеняйте. Галеры раем вам покажутся… От таких слов добры молодцы стали трезветь на глазах. А Полоний продолжил, понизив для эффекта голос. Так вот, до Англии лежит ваш путь. К самому Артуру, королю! С письмом секретным. Лишь вам король решил довериться… Я думаю сполна оцените вы это! Завтра ж отплываете туда. Одно могу открыть пока, Что дело тонкое – не каждым по плечу такое. Скажу вам по секрету как… Как лучшим из своих агентов. Политика… Быть государству нашему или не быть. Настали… смутные дни. Так вот: иль сгинем все во тьме, Иль обопрёмся на таких, как вы… И победим! На том стояли и стоим! Над вами Гамлет будет командиром, Как и положено, по статусу ему. А вот письмо я вам вручу! А почему? Да потому, что вы храбрейшие, умнейшие из всех, Кого я знал и знаю! Поэтому письмо лишь вам я доверяю. Уверен, вы в точности исполните приказ! Не подведёте короля… (далее Полоний держит мхатовскую паузу) И то письмо, что повезёте, Хорошенечко запомните: Ни в коем случае вы Гамлету не отдавайте!!! Ни на секунду, чтобы в рук его Оно не попадало!!! У короля на то свои причины О коих знать вам не по чину. А если вдруг настаивать он станет, Да так, что развяжет драку с вами, Письмо от Гамлета вам должно уберечь, Его безумство надо вам тогда пресечь! Тогда уж не смотрите, что перед вами принц. Отделайте его по полной, пацаны! И даже можете ещё пырнуть его… Несильно так, кинжалом! Чтоб поскорей от вас отстал он. Но чтоб ни строчки он не прознал, Про что в письме. За это головою отвечаете вы королю и мне. Вам ясно? Ясно… вижу по глазам. Ну и прекрасно. И больше никаких вам разъяснений, Я давать не вправе! Примите всё, как есть… Да… и с минуты этой в рот ни грамма!!! Розенкранц – Ясно, генерал! От этих слов у Полония сделалось удивлённое лицо. Гильденстерн – Скажите королю, что первым я умру, А Резенкранц – вторым. Но чести мы своей не посрамим! Потребуется – Мы ценою жизни выполним приказ! Раз батюшка король так доверяет нам! Полоний – Похвально!.. Да, похвально! На слезу аж пробивает. Смена подросла что надо! И вот ещё что: о беседе нашей Никому ни-ни! Чтоб не лишиться головы… А завтра, как встретитесь вы с Гамлетом у короля, На лицах своих сделаете удивленье: О, мол, Гамлет и ты здесь?! Вот так встреча! Ни духом, ни намёком, Не дадите вы ему понять, Какое наставленье получили от меня. В полном неведенье он должен быть, О вашей роли в этом предприятии. Так что теперь всегда, Имейте при себе кинжалы! Потом, втроём, получите приказ от короля. Ну, кажется, теперь я всё сказал… Так, давайте по постелям разойдитесь И хорошенечко проспитесь. Раз вы теперь на службе короля, Умейте, рыцари, приказы исполнять. Надеюсь… нет уверен я, Всё сладится у нас как дважды два! А завтра свеженькими явитесь ко мне. В одиннадцать вас жду. Я тоже отдыхать пойду. После этих слов Розенкранц и Гильденстерн откланялись и отправились исполнять приказ Полония: спать, спать, спать! Полоний также отправился отдыхать в свою спальню. Сцена LIV Утро. Кабинет короля. Клавдий в лёгком возбуждении. Он уже принял утреннюю порцию лекарства. Он рвётся в бой! «Вихри враждебные веют над нами», – негромко напевает король себе под нос. Ах, с каким бы удовольствием он сейчас приказал арестовать Гамлета и посадить его в подвал, на цепь. Чтобы щенок визжал и скулил от страха, но нельзя. И всё, что ему остаётся – это придерживаться выработанного на кануне вместе с Полонием плана. Дворецкий докладывает, что пришёл Гамлет. Клавдий приказывает его впустить. Входит немного растерянный Гамлет. Клавдий (наигранно) – А… сын наш, Гамлет! Входи, входи рад тебя видеть! Хотел вот... цыган твоих вчера, За представление поблагодарить. А они, как будто бы сквозь землю провалились! А… давай обнимемся по родственному что ли? Король и Гамлет неумело обнимаются. Обоим явно не по себе, потому что оба ненавидят друг друга. Но вынуждены это скрывать. Есть дельце у меня к тебе, но это чуть попозже… Гамлет «Убийца подлый, что-то он затеял. После вчерашнего Уж больно он со мной любезен. Вчера был в бешенстве! И разорвал бы он меня, Коль не придворная б толпа. Что ж, подыграю. Быть может, планы я его тогда узнаю» (и далее в голос) – И я тебя рад, Клавдий, видеть. И всё же, дядя, что случилось, Что я тебе понадобился вдруг с утра? Надеюсь, «папа», не война? Клавдий – Нет, что ты, мальчик мой! Решил вот твой король, Что пробил час твой! Что послужить ты должен государству, Раз уж носишь титул принца Датского. Да, кстати, концерт твой на славу удался! Да, вчера повеселился я (хм)… от души. Пьеса, артисты были очень хороши! Отдохнул я, так сказать, душой и телом! Особенно концовка в память въелась. Ты прав, наш драматург, Проблема очень современная. Да и сюжет библейский тоже в тему. Да, давно пора уж вразумится людям, Что от вина, я понял так, Что ты про алкоголь хотел сказать? Один лишь вред!!! Вот лично у меня сомнений в этом нет. Здоровья нам оно не прибавляет. Порою даже нас оно от жизни избавляет. Ну прям, как в постановке у тебя. Да я и сам уже задумывался, чтоб... Что-то такое написать. Чтоб людям вразумленье дать. Как им с вином вести себя. А ты вот взял и папу обскакал. Да, искусства сила велика!.. Так вот, сыночек, повторюсь: Есть дело у меня к тебе одно, Для принца самое оно… Хочу, чтоб послужил ты государю и отечеству. Ответственное очень дело! Да, очень ответственное… Лишь на тебя одна надежда! Сейчас Полоний явится, он всё тебе и растолкует, Но, что-то, он задерживается… (и уже сквозь зубы) Неужто ли забыл, неужто дрыхнет, с…ка? После этих слов король стал многозначительно расхаживать по комнате, давая, тем самым, понять Гамлету о важности всего происходящего. Наконец вошёл слуга и доложил, что явился Полоний с компанией. Клавдий приказал немедленно их впустить. Cцена LV Клавдий – Полоний, какого чёрта? Уж заждались мы тебя!!! Полоний – Покорнейше прошу простить меня, Что вас, великий мой король, Заставил ждать… прошу меня понять. Рыцари с утра были не в форме, Но я держу всё под контролем! При этом Полоний скосил глаза в сторону Розенкранца и Гильденстерна. Вид у тех был не очень свежим. Король – Ну, что ж, Полоний, не терпит время. Страна в опасности!!! Так ближе к делу. Полоний – Как вы приказывали, мой король: «Найти!» И я нашёл! Двух вам верных рыцарей, На коих мы возложим эту миссию. Письмо, что вами подготовлено, И нежно мною запаковано… Далее Полоний уже продолжал свой монолог в назидательном тоне, повернувшись лицом к Розенкранцу и Гильденстерну. Он протянул письмо Розенкранцу. Те, оба, опустились на одно колено, и Розенкранц принял письмо. Вручаем мы вот этим бравым молодцам, Они клянутся жизнью вам, Не выпускать его из рук. Они скорей умрут, но письма не отдадут, В чужие руки!!! Лишь королю Артуру, Имеете вы право его отдать. Вам ясно? Таков вам короля приказ! Лишь королю Артуру! Владыке Англии! И больше никому!!! Вам ясно? Ещё раз вас спрошу? И даже если Пресвятая Дева, Вдруг спустится к вам на корабль, И то письмо у вас попросит слёзно, Решительно откажите вы ей!!! Вам ясно? Розенкранц и Гильденрстен в один голос. – Яснее ясного! Ясно, как божий день! Спешим заверить вас, Что в точности исполним ваш приказ! И уверяем вас, ваше величество, И тебя, Полоний, Что пред Святою Девою не дрогнем! Пред дьяволом даже не дрогнем! Всё в надлежащем виде мы исполним! Готовы подписаться кровью. Клянёмся, клянёмся, клянёмся! После этих слов Полоний многозначительно посмотрел на короля, как бы говоря тем самым, что теперь слово передаётся ему. А перед глазами Клавдия, вдруг, возникла удивительная картина! Он, от чего-то, увидел на шеях избранных пионерские галстуки! Да при этом ещё у одного из друзей в руках был пионерский горн, а у другого болтался пионерский барабан на шее, и оба они салютовали ему. От такой невероятной картины Клавдий испытал шок. После чего он на несколько секунд закрыл глаза и машинально, пару раз, тряхнул головой. Потом осторожно, несмело, поочерёдно открыл глаза и огляделся по сторонам. Но ведение уже ушло. Клавдий взял себя в руки и продолжил руководить операцией. Клавдий (в Клавдии заговорил Сталин) – А ты любимый сын наш, Гамлет. Возглавишь эту делегацию… Вы можете подумать: было б проще Письмо доставить королевской почтой? Но содержимое секретно очень! А ведь кругом предатели, шпионы. Да, что там говорить… одни го…..ны!!! Кругом измена, и трусость, и обман! Так что сейчас… На тебя одна надежда, Гамлет, и на твой отряд! Докажите, что не зря… Страна лелеяла и холила вас все эти годы. Докажите, что вы истинные патриоты! Вся миссия секретна ваша. О подвиге своём в газетах вы не прочитаете. Но будьте уверены: поимённо знает Дания имена Всех своих сыновей, Которые служили и служат верно ей! В интересах мероприятия Добавить боле… не имею права. В Британию, сыны Отечества, Отправитесь инкогнито. Сподручней будет так запутать нам Предателей, шпионов… И помните, как Отче наш: Страна от вас ждёт подвига! А как вернётесь – отблагодарю! Так, что ещё сказать хочу: Вот, Гамлет, вам в дорогу кошелёк! Велел его наполнить серебром. Надеюсь хватит, ведь вы ж по-быстрому, Туда, да и обратно… Надеюсь, путешествие будет приятным! Полоний – Сейчас двенадцать. Корабль через три часа. На сборы время есть ещё у вас. Ну, что же: в добрый час! После этих слов Полония король повернулся к присутствующим спиной, тем самым показывая, что аудиенция окончена. Все с низкими поклонами вышли из покоев короля. Сцена LVI После того как Полоний с командой покинули кабинет короля, прежде чем расстаться, он обратился к ним с напутственными словами. Полоний (по отечески) – Ну что ж, сынки, желаю вам удачи! Надеюсь, что его величества доверие вы С честью оправдаете! Уверен, что королю вы не дадите, Ни на секунду усомниться в том, Что из всех достойнейших Не зря он вас избрал! И помните: награда не заставит себя ждать! Теперь же, как говорится: в добрый путь! А дайте я вас обниму… Прощайте. Верю: будет вам сопутствовать удача! Надеюсь, в скором времени увидеться Со всеми вами снова! Эх, был бы помоложе… Так сам бы до Британии сгонял. А в прочем, если будет короля приказ. Готов отправиться, да хоть на Mарс! Все дружно смеются над его шуткой. Полоний уходит, оставляя команду избранных одних. Сцена LVII Розенкрац (очень эмоционально) – Ну наконец-то выпал случай, Себя в нешуточном нам в деле проявить! Я весь горю от нетерпенья, Чтоб поскорей нам государю доложить, Что с честью мы исполнили его приказ! Что скажешь, Гамлет, а? Гильденстерн – Вот уж не думал, Гамлет, Что когда-нибудь одной командой Нас призовёт король на службу государству! Ещё сегодня утром, в постели, Я строил планы на день, чем бы себя занять. А через час уж: бац! Я уже в твоей команде! Да ещё вместе с Розенкранцем! Это ж надо!? Чтоб прикрывая друг другу спины, Могли мы, Королевский выполнить приказ! Видать на всё судьба! Гамлет очень озадачен обрушившейся на него всей этой ситуацией. Гамлет (мысленно, в недоумении) «Что это было?.. Похоже провалился план. Я думал, разнесёт меня он в пух и прах, После вчерашнего… Сорвался с места, как ошпаренный! А он с объятиями лезет, И говорит, что всё было по делу. Спектакль удался, Что мысль моя ему ясна. Нет, тут игра… играет простачка. А глазки бегали его туда-сюда, Туда-сюда, когда он говорил со мною. Я видел камень за его душою. Душа его черна. И камнем тем он целится в меня! Задание секретное?.. Секретное письмо?.. Всё это глупости, нелепо всё! И в помощь дал ещё балбесов этих… За полного придурка что ли, Меня Клавдий держит? Да, всё это и чушь и ложь!!! Нет, своим гнилым умишком, Клавдий, Ты меня не обойдёшь! Конечно, было б здорово прочесть письмо!.. Но действовать тут надо осторожно. Похоже, что спутники мои те ещё бульдоги, Хотя на вид и дол…..бы. Письма прочесть мне не дадут. А вот в письме, похоже, и вся суть. Команду выполнят точь-в-точь И растерзают мою плоть. Письмо? Да… внём вся истина и скрыта! Нет, Гамлет, нет! Карта твоя пока ещё не бита!.. А если, взять да и вино, В компанию к нам пригласить? Что ж это неплохая мысль! Оно развяжет им языки, их мозг ослабит. Да, вино поможет мне, Всё по своим местам расставить!» Пока Гамлет пытался осмыслить всё произошедшее с ним за последний час, теперешние его компаньоны прибывали в восторге и эйфории. А как же? Ведь на них обратил внимание сам король! Он выбрал самых достойнейших из достойных! Их распирала гордость. И они наперебой обменивались впечатлениями от прошедшей встречи с королём. И вот уже в их перевозбуждённых мозгах стали рождаться сцены из будущего путешествия. Отчего они по выхватывали свои шпаги из ножен и стали «неистово биться» с воображаемыми врагами короля. Они встали спинами друг к другу и восторженно выкрикивая боевые кличи лихо «разили и разили» врагов Дании. Всё продолжая и продолжая укладывать возле себя штабелями поверженных ими шпионов и прочею нечисть. Гамлет был в шоке наблюдая всю эту картину. Наконец у него полностью созрел план его дальнейших действий. И он обратился к «соратникам», тем самым прервав их героический спектакль. Гамлет (напыщенно, героически) – Друзья мои, уж как я рад, В одном отряде оказаться с вами! И может быть, ещё плечом к плечу, Придётся биться нам с врагами! Кишки им выпускать во имя короля, Их кровью заливать поля! Их плоть на части рвать зубами… Какое счастье, в тот момент, быть рядом с вами! А коль придётся дух нам испустить, В неравной битве с ворагами. Когда познает, примет наша плоть, Пули, шпаги и кинжалы. Давайте ж поклянёмся, братья. Достойно смерть свою принять нам! С его величества именем на устах. Чтоб чести нам своей не измарать! После этих слов Гамлет взял паузу, в течении которой нервно, многозначительно, быстрыми шагами стал расхаживать по комнате, делая вид, что сейчас в его голове решаются какие-то сложные задачи. Несколько раз Гамлет вдруг останавливался и впивался тяжёлым взглядом в своих будущих попутчиков. От этого взгляда, у «братьев по оружию», побегал мороз по коже. После чего Гамлет вновь начинал своё хождение, при этом бормоча что-то невнятное. И было непонятно: то ли Гамлет разговаривает сам с собой, то ли с каким-то воображаемым им собеседником. Наконец Гамлет резко подошёл к своей команде и обратился к ним: Да, опасное задание ждёт нас впереди. Неисповедимы господа пути! О дай нам, боже, все трудности снести! Увы, путь служения королю не усеян розами. И если суждено нам будет сгинуть, то… То нам тогда дорога прямо в рай! Враги же наши просто сдохнут! Такой расклад во сне сегодня видел ночью! «Народ» оторопел от той картины ужаса, крови и смерти, которую им только что описал Гамлет. До них стало доходить, что их предприятие может быть и весьма опасным, что всё может сложиться не так весело, как они себе это представляли. Гамлет же был доволен собою. Ему было приятно видеть, как с их самодовольных лиц стало уходить бравурное, праздничное настроение. Он просто сейчас, как всегда, развлекался, прикалываясь над ними. Гамлет решил больше не сгущать краски, пожалеть их. И вовремя. У Розенкранца не выдержали нервы, и он чуть было не упал в обморок. Но Гамлет успел его вовремя подхватить и по отечески прижал к своей груди. Скажу вам честно: Такого подарка я от судьбы не ожидал! С момента этого и моя шпага, и мой кинжал. Служить вам рады! Отныне мы одна команда! Да, что команда! Мы теперь одна семья! Вы братья мне, а я брат вам! Сплотим же наши силы! И что бы не случилось – Один за всех и все за одного! Такой сейчас с небес нам дан закон! Бороться и искать, найти и не сдаваться! Обнимемся же, братья! И пусть Господь освятит союз наш! Они обнимаются. Розенкранц и Гильденстерн очень взволнованы и растроганны таким отношением Гамлета к ним. Они почти, что в один голос, со слезами умиления на глазах: – О, Гамлет, брат! Какое счастье, ты теперь один из нас. Да, мы теперь одна семья! У нас теперь на всех одна судьба. Во всём рассчитывай на нас. Брат, никогда ни в чём не подведём тебя! У нас теперь одна дорога. Мы за тобою хоть в ад, в огонь, хоть в воду! Гамлет – Теперь, я полагаю, наш путь лежит в харчевню. Чтоб прикупить припасов на дорогу. Негоже рыцарям служить голодными! Так в путь, друзья! Я думаю, с харчевни, И начинается наш подвиг во имя короля! Сцена LVIII Они выходят за ворота замка и направляются в ближайший общепит. Когда они зашли в харчевню, то те из посетителей, кто ещё трезв, встают и кланяются принцу. Гамлет обращается к хозяину заведения: Гамлет – Вот что, дружище! Дайка-ка нам две ноги копчёные. Свиные, задние, большие. Яиц варёных шесть десятков, Три добрых каравая хлеба, Утреннего, свежего! Луковиц с десяток, зелени там всякой, Три бурдюка вина, отменного, Того, что пил я у тебя на той неделе. Курей варёных, что покрупнее, Штук пять, а лучше шесть. И сыра, с килограмм, отвесь. Хозяин харчевни (с любезностью) – Принц Гамлет, вот с благородной плесенью, Французский есть! Изысканный, отменный вкус! Я утверждать берусь, что вам понравится. Только сегодня утром мне доставили! Во Франции слывёт он пищей королевской! Так, что? Пару кило вам взвесить? Гамлет – Ты что, убить меня решил каналья? Какая плесень? Иди ты к чёрту с этою отравой!!! Девица вон одна… уже поела – И тут же околела. Хозяин харчевни – Вы о Дездемоне, принц? Да, теперь осиротели мы. Хотя другие жрут – и ничего… Не понимаю, как она того?.. Гамлет – Так ладно, ждут меня дела. Головку козьего, что б были живы мы наверняка. Всё это аккуратно ты в мешки сложи, И своим людям прикажи, Чтоб на корабль они снесли. Который отправляется сегодня, Ближайшем рейсом, До Британских берегов. Надеюсь, хватит нам окороков… Пусть они скажут капитану, Что это Гамлету принадлежит, Что с ними отправляется сегодня принц. Каюту пусть почище приготовит. Чтоб три человека Разместились в ней с удобствами. Мы ж подойдём попозже, Но вовремя к отплытию прибудем. (и далее обращаясь к «братьям» по оружию) – Теперь, я думаю, Не худо бы нам подкрепиться на дорожку… а? Что скажете, любимцы короля? Гильденстерн и Розенкранц довольно заулыбались. Они проспали, и чтобы успеть к Полонию к назначенному часу не стали завтракать. К тому же их душило тяжкое похмелье. Но они не посмели опохмелиться, то есть выпить, перед визитом к королю. Теперь же их мысли были только об одном. И они, обрадовавшись предложению Гамлета, довольно закивали головами. Гамлет – Так, хозяин, найди почище стол, Накрой его как следует. Подай всего, что полагается к обеду И лучшего нам дай вина! Мы будем пить за короля! Поторопись, нам скоро в путь. Великие дела нас ждут! Письмо секретное, Должны мы в Англию доставить. Такое вот король нам дал задание! Хозяин кабака тут же отдал распоряжение служке. Служка незамедлительно метнулся к одному из столов, за которым мирно дремал какой-то посетитель и скинул того на пол. Другие столы были заняты под завязку. Затем он с сотоварищами уставил его едой, закусками и кувшинами с вином. Гамлет – Ну что же други, братья. Возрадуемся тому, что бог послал нам! Когда они расселись, Гамлет подал знак служке, и тот ловкими движениями разлил вино по кружкам. Розенкранц всё же решил подстраховаться. Да, они побратались, теперь им Гамлет брат… И всё же, не доложит ли он об их поведении потом Полонию или самому королю? Мол, офицеры употребляли спиртное при исполнении. Розенкранц Неуверенно обращаясь к Гамлету, хотя на самом деле всё его существо молило о выпивке: – Брат (хм), а разве можно? Ведь мы уже при исполнении. Вдруг, кто доложит королю, Что рыцари его того… были нетрезвые?.. Гамлет (повелевающим голосом) – Братья, отныне я ваш командир! Все тонкости задания Пахан, уже, со мною обсудил. Все наставления получил я от него: Когда, сколько и чего. Сейчас же почитайте это, Вам моим приказом! Так выпьем за здоровье короля! По-рыцарски, до дна, накатим разом! Выпили по полной кружке. Тут к команде «избранных» подошла певица этого заведения и обратилась к Гамлету. Певица – Принц, наш прекрасный, Послушать песню не желаешь ли? За серебряную монетку, Радость я доставлю сердцу. Гамлет – Отлично! вот две тебе, держи. Спой, красавица, да и спляши. Певица быстренько упрятала деньги за корсет, а затем подошла к своим музыкантам. Она им что-то сказала. Зазвучали первые аккорды и певица запела. Жил был старый король Горбатый и хромой. Скупым и злым прожил он всю жизнь. И не был ни разу влюблён. Решил тот король дни в счастье дожить. Придворным сказал: «Я женюсь. Я очень богат а, значит в жёны себе Прекраснее всех возьму!» Свадьба будет свадьба! Ищите невесту королю. Всё равно какую, Добрую иль злую. Лишь бы прекрасной была! А рядом, в соседстве, «Трёх роз» королевстве. Принцесса на выданье была. С глазами неба синего Очень красивая. Смотрела на всех с высока. Но королю ни к чему доброта. Ему любовь ни к чему. Принцессу брал он в жёны себе Словно алмаз в казну! Свадьба будет свадьба. Нашли невесту королю. Как король наказывал, Как король заказывал, Нашли ему – змею! Окончилась свадьба. Закончился бал. Закончились мечты. Плакал король от глаз её, От её красоты. Любовь не купишь, Как вместе с цветком Можно купить аромат. Король не выдержал пытки такой. И от жены сбежал. Свадьба, ах эта свадьба. Где каждый получил своё. Сказку вы прослушали, Надеемся не будете Вы в жизни повторять своей её! Немного послушав песню Гамлет продолжил руководить «операцией». Он обратился к своим соратникам. – Так вот: в своей команде пьянства я не потерплю! А вот для аппетита, по чуть-чуть Вполне я допускаю! И далее, уже обращаясь к служке: – Ну, что стоишь? Наливай уж! И обращаясь к «братьям»: – За Данию, за короля до дна! Выпили по второй полной кружке. Розенкранц хотел было закусить, взял курицу со стола и потянул её к себе в рот. Но Гамлет был начеку. Он перехватил курицу и водрузил её на место. При этом ласково и немного укоризненно посмотрел на него. И продолжил: – И… к тому же, В народе есть традиция такая: Вина пригубить за удачу, Чтоб нам она сопутствовала! Мы сделать, братья, по глотку должны. Не будем же ломать традиции страны! Поехали! До дна, отечества сыны! После третьей кружки вина к братьям вернулось здоровье и хорошее настроение. У них не осталось и тени сомнения в том, что теперь они с Гамлетом братья и что теперь они могут доверять ему всё и во всём. Вино разогрело их мозги и тела. И теперь они ни капли не сомневались в том, что то задание, которое им дал король, будет исполнено ими в наилучшем виде. И награда не заставит себя ждать. Удача благоволила к ним! Жизнь была наполнена радостью и предстоящими приключениями. А чего ещё нужно дворянину для счастья? И понеслось… Примерно через час братья были уже полностью «готовы». А Гамлет только делал вид, что всё это время пил наравне с ними. Гамлет встал из за стола и подошёл к хозяину заведения. Сцена LIX Гамлет – Дружище, помоги-ка мне, Двух этих славных рыцарей, Доставить на корабль. Сами-то они дойдут навряд ли… Но прежде я расплачусь с тобою. Гамлет щедро насыпал серебра из врученного ему кошелька на стойку перед хозяином. Надеюсь, будет этого довольно? И должок свой заодно закрою. Хозяин весь расплылся в довольной улыбке. Затем он вышел на улицу и, вернувшись оттуда, привёл с собой двух дюжих молодцов. Он показал им на братьев и объяснил, что надобно с ними сделать. Каждый из молодцов легко взвалил себе на плечо по брату, и они пошли в сторону пристани. Сцена LX Море, корабль, каюта, в которой расположились Гамлет и «братья». Братья спят вусмерть пьяные. Гамлет достал из запазухи Розенкраца письмо и прочёл его. Гамлета охватило негодование от того, что он узнал из письма. Гамлет «Ах дядя, дядя… Клавдий, Клавдий… Ещё просил, чтоб называл тебя я папой! Отца убил и вот решил разделаться со мною. Теперь себя ты, гнида, выдал с головою. Убийца подлый!!! Если б на дуэли он поразил отца клинком, Тогда б ещё понять я мог, Как до такого он дошёл!!! Но чтоб вот так?!! Поить отца отравленным вином, Чтобы потом, Взирать на муки смерти брата своего, И ликовать в тот час, что ты теперь король! Да Клавдий попросту больной! Власть, как чума. И если человеку поражает мозг она, Такой идёт уж до конца. И человек тогда пропал, Не ведая того, что он в беду попал. Не ведая того, что душу дьяволу продал! На всё готов тогда. И остаётся ему лишь одно. Да, лишь одно… Он будет драться за неё… Не брезгуют тогда ничем уж люди, Чтоб к власти путь себе расчистить. Тогда творятся тёмные делишки… Да вот победой – не каждый сможет насладиться. И вот наш дядя тоже был сражён этим недугом. И вот наш Клавдий, с…ка!!! На брата поднял руку. И в той руке был не клинок. Нет, Был с вином кувшин. И в муках мой отец почил… Для короля такая смерть бесславна. Народ подумает: вот умер человек от пьянства. По замыслу его теперь же очередь моя пришла, Он хочет, чтобы поскорее сдох я! Чтоб более уже никто Не знал, как он расправился с отцом! Но нет… я не агнец для закланья! Ты думаешь, я глуп? Ты Гамлета ещё не знаешь! Итак, нужна бумага и перо… Я думаю, и то и то У капитана быть должно. Я на изнанку выверну весь этот подлый план. Ах дядя, гнида!!! Сам попадёшь ты в свой капкан!» Сцена LXI Гамлет выходит из каюты и идёт к капитану. Обратно он возвращается со всеми нужными ему принадлежностями для письма. На всякий случай закрывает дверь каюты на ключ и приступает к письму. Гамлет решил написать королю Англии письмо: свою версию от имени Клавдия. И изложить в нём дело совсем по-иному. Гамлет решил задействовать и «братьев». Он почему-то был уверен, что они были в курсе всех деталей этого предприятия. Он решил, что они были заодно с Клавдием. И от этих мыслей ему становилось больно на душе. Да, они не были ему друзьями и уж тем более братьями. Они просто были его давними приятелями. Их по жизни связывали добрые отношения. И вдруг они теперь на стороне его врага! «И, скорее всего, – так решил Гамлет,– их ждёт ещё и награда за то, что они предали меня!» Поэтому Гамлет не особенно задумывался над тем, что может с ними стать, когда в своём письме он бросал их в пучину бушующих событий. И вообще, после прочтения письма Клавдия, Гамлет был зол на всех на свете… Сейчас, как никогда, он чувствовал себя особенно одиноким в этом мире. Но он прекрасно понимал, что он вступил в смертельную схватку с хитрейшим и коварнейшим врагом. Он вступил в схватку не на жизнь, а на смерть со своим злейшим врагом, а значит некогда нюни распускать. Надо довести дело до конца! «А… будь, что будет» , – сказал себе Гамлет и, обмакнув перо в чернильницу, на секунду задумавшись, приступил к письму. Гамлет «Привет тебе, Артур! Король великой Англии! Привет тебе из Дании, Сердечный брат мой! Надеюсь, ты здоров и род твой процветает! Надеюсь, что поля твои богаты урожаем. И скот плодится не переставая! Надеюсь, что все живы и здоровы в доме у тебя!.. А вот у нас несчастье, брат! Непросто мне тебе писать на тему эту. Но душу требуется мне облегчить. Иначе, право, лопнет моё сердце. Прошу, брат, помощи я у тебя. Не знаю, как у вас… А в Данию пришла беда!!! Напал на Данию коварный враг. Нас, брат, постиг сплошной разврат. Ну, прям, какая-то чума в людей вселилась. И члены у людей взбесились! Вдруг стали жёны изменять мужьям. Мужья же – жёнам. Понять не в силах я, Что стало вдруг с людьми такое? Беда: не стало у людей стыда. Кругом справляют свою похоть! И вот сия беда, брат, добралась до… Эльсинора. Двух офицеров, бравых молодцов, Что мне служили верно, Вдруг поразила эта скверна. На королеву стали, вдруг, они смотреть… Уж как-то похотливо. Я думаю, я вижу, брат: Чума разврата в них вселилась! Я вижу всё, брат, я же не слепой. Что будет, если, вдруг, «оно» того… произойдёт? Хотя и правлю Данией я твёрдою рукою, Но перед чумою разврата я бессилен. А, вдруг, как королева соблазнится? Такие вот дела, братан, у нас творятся. Вся Дания погрязла в бл…..ве!!! И вот, чтоб в своём доме избежать беды, Решил я этот дело упредить. Решил я до тебя отправить, Чумой разврата этих заражённых братьев. Чтоб не мозолили они глаза супруге нашей. Чтоб не пришлось бы мне испить позора чашу. Ты спрашиваешь: почему Сих молодцов я сам не накажу? Брат, вдруг сердце стало чёрствым у меня. Боюсь от ревности сойти с ума, И придушить их, как котят! Боюсь брать на душу смертельный грех. Ведь нам пред господом потом, За всё, держать ответ! Прошу тебя, Артур: прими ты от меня их в дар! Ну, как подарок. И с ними поступай, как знаешь. Ни в коем случае обратно их не отсылай!!! И даже если будут умолять они тебя, И говорить, что всё в письме, мол, вздор, Всё выдумки, что всё наплёл король… Не верь слезам их, воплям их не верь! Тогда за дерзость, брат, их… Всыпь ты им плетей! Тогда увидишь: быстро они вразумятся, покаются, И с участью своей смирятся! Ещё скажу тебе, брат, так: В бою они бесстрашны – это факт! Уж так лихо воюют, так воюют! Появится вдруг заварушка у тебя – Пошли их на передовую! Ну, всё. Пока, пока! Целую всех вас крепко, обнимаю! Здоровья всем отменного желаю! Бог даст увидимся ещё! Пусть Англия живёт и процветает! P.S. А Гамлета, возлюбленного сына моего, Что с ними будет, Немедля в Данию отправь. Для дел мне он тут очень нужен». Любящий тебя брат Клавдий, король Дании. Закончив письмо, Гамлет вложил его в прежний конверт, аккуратно заклеил его и обратно засунул за пазуху Розенкранцу. После чего откупорил бурдюк, налил себе в кружку вина и выпил за свой успех, за успех своей идеи. Потом лёг на свою шконку, укрылся плащом и заснул. В течении последующих нескольких дней плавания они только тем и занимались, что ели, пили, спали, травили анекдоты, играли в карты и домино. Иногда вдруг кто-нибудь из «братьев» замечал, что Гамлет смотрит на него каким-то материнским взглядом: с нежностью и печалью… Сцена LXII Благополучно дойдя до Англии, троица сошла на берег. Гамлет заранее узнал у капитана день и час обратного отплытия в Данию. Добравшись до замка короля Англии, Гамлет вступил в переговоры с его стражей. Гамлет – Привет вам, офицеры! Я Гамлет, принц Датский! Племянником являюсь я Артуру, Владыке вашему! Из Дании далёкой от короля, владыки нашего, Артуру я привез письмо. Прошу немедля я вас, офицеры, Доложить ему о сём. Также прошу принять вас, офицеры, В дар презент… один момент. (Гамлет снимает с пояса кошелёчек) В знак благодарности за службу вашу: Так в Дании мы поощряем офицеров наших. С этими словами Гамлет протянул небольшой кошелёк с серебром старшему офицеру. Этот ход он придумал ещё на корабле, чтобы дело приняло скорый оборот. Караульный офицер тотчас отослал посыльного с донесением в замок. Примерно через полчаса явился посыльный и сказал, что его величество король готов их принять. И троица отправилась на аудиенцию к властителю Англии. Сцена LXIII Покои короля Англии для приёма не очень высоких гостей. Король сидит в красивом кресле в роскошном наряде, блистая во всём своём величии. Дворецкий докладывает ему о прибытии делегации из Дании. Король приглашает их войти. Троица входит. Они низко кланяются королю. После того как они разогнулись, король обратился к ним: Король Англии. (подшофе) – Ну, кто из вас трёх Гамлет, мой племянник? Я полагаю, что не вы вот двое? Для принца вы не вышли рожами! Он громко смеётся, довольный своей шутке. Все присутствующие не- медленно подхватывают это дело и смеются вместе с ним. А ну-ка, Гамлет, подойди. Дай-ка обнять тебя, племяш! Вырос-то как! Дай рассмотреть тебя поближе. Гамлет подходит к Артуру, и тот обнимает его. А потом внимательно всматривается в его лицо. Как будто снова Гамлета я вижу. Папашу твоего! Похож, похож, Как на отца похож! Каким знавал я в юности его. Ну прям одно лицо! Рад, рад!.. Ах как я рад! Смотри, как вымахал – амбал! А я ведь помню, как на руках тебя качал. И Гамлетом… ведь это я тебя назвал. Вернее не назвал, а настоял! А почему? А потому, что как гласит семейное придание, С небес однажды к бате нашему явился ангел. В те времена папаше нашему, Часто наяву являлись: То чёртики, то белочки, то ангелы. И меч ему вручил Экскалибур! Не мало тем мечём он снёс голов, Попортил шкур! Великая в мече, сим, силушка была заключена. Он Англию им смог потом собрать в один кулак. Потом меч старшему достался по наследству, То бишь, мне. Теперь он под замком в моей казне. Сейчас я редко им воюю. Я чаще им теперь себя врачую. Как хандра какая хватит, Тут же я за рукоять его хватаюсь! И представь, племяшка, помогает: Боль любую как рукой снимает! Ещё меня он очень выручает… Когда белочки с чертями нападают. Помахаю, помахаю и… веришь – нет, Они куда-то сразу исчезают! А когда жена рожает, Я ей сей меч на пузо возлагаю. Она говорит, что силу меча чувствует. Ей, мол, так рожать сподручнее. Так вот ангела того и звали Гамлетом! И батя наш, значит, в знак благодарности, Поклялся ему именем его наречь сынка. Если ему опять подарят пацаненка небеса. Меня-то в честь отца назвали. Как первенца, так полагается. Теперь ношу я это имя с гордостью, А Гамлет получается имя, так сказать, святое! Так вот… видать, идея эта ангелу понравилась. И он пообещал папаше нашему: «Если именем сим – Гамлет, В роду твоём всех станут называть мальчишек, То счастье навсегда поселится под вашей крышей!» И как отец твой родился, Батя наш услышал с неба глас: – Помнишь муж, что ты мне обещал? – Помню! – и сына Гамлетом назвал. То есть твоего папашу… так-то. А когда ты родился, то мать твоя, Гертруда, Взяла да и взбрыкнула Мол: «В семье уже есть Гамлет, Не интересно как-то получается. Вот хорошее есть имя Беня». Я прямо на крестинах ей чуть в харю не заехал. Прикинь, племяш… был бы ты сейчас, бл…ь, Беня!!! Ой, смотрите! Беня в гости к нам приехал! Батя твой хотел уж было сдаться. Честно сказать, он был слабохарактерным. Но тут уж я сказал… своё слово! И всю напомнил им историю: Про меч, про счастье и про ангела. Словом, точку в этом деле я поставил! Ну, а когда Клавдий наш родился, Король, отец наш, на какой-то битве находился. Сказать ещё что тут надо, что маманя наша, То бишь твоя бабка, Не верила в семейное предание: Насчёт счастья, насчёт ангела… Она вела трезвый образ жизни. Хотя бабы и не все такие. Это я тебе так говорю, на будущее, Гамлет, Некоторые почище мужиков бухают. Если выберешь себе какую, То прежде чем вступить с ней в брак, Ты своди её в кабак. Тогда сразу ты поймёшь, кто перед тобой. Есть такие, кто срывается И уходит с головой в запой. Так вот… маманя наша Взяла и назвала сыночка Клавдием!!! Зараза… Так звали поварёнка в замке нашем. Смышлёный такой был поварёнок… Всё маме завтраки и ужины носил в её покои. Ну вот, видать, в знак благодарности… Она и назвала сыночка Клавдием, Пока наш батя где-то там сражался. Метрики, по-быстрому, ему состряпала. Вписала, как положено, туда себя и батю. Кристины провела, Чтоб узаконить, всё это дело, значит. Да… а как батя наш вернулся, помню я, Хоть под стол пешком ходил ещё тогда, Поварёнка он того живым скормил свиньям. Боже, боже, как же он орал! Вот это музыка была! Голос ангельский вдруг у него прорезался. Мы с батяней слушали его ну просто в упоении! Папаша твой тогда ещё в искусство не врубался, Он тогда, ещё, от сиськи мамкиной питался. А мы с отцом – да, заценили эту арию. У бати нашего была улыбка во всю харю. Теперь я этот голос часто слышу, по ночам… А поварёнок этот, с…ка, не моргая, Смотрит мне в глаза. Да, помню сладко жили мы тогда, Пока Клавдий наш не родился. A как нарекли мальчонку Клавдием, Так сразу всё и не заладилось. То засуха, то эпидемии, то наводнения, То в народе всякие волнения. Веришь, Гамлет? Так жить было тяжко. Я, было, думал уж покончить с Клавдием! Очень верил я в семейное придание. Всем сердцем я переживал за Англию. Всё хотел залить в его нутро жбан пива. А потом – дурачком прикинуться. Мол, не знаю, как так вышло. Да… тогда были трудные времена. Но господь уберёг меня от греха! Ну да ладно, что вспоминать? Так вот… а когда подрос твой батя, Его к принцессе Дании сосватали. Те не долго думали: всё-таки принц Англии! И своё согласие на брак их дали. То был, так сказать, династический брак. А любовь их опосля уже накрыла, Когда они всех прелестей её вкусили! А с Клавдием мы не сошлись характерами, И он потом уехал к Гамлету жить в Данию. И что интересно, как Клавдий в Данию свалил, В Англии святой наладилась вдруг жизнь! Вот такие вот дела… да… Теперь вот Клавдий там у вас король. Надеюсь я у вас-то всё путём? Ну, и хорошо… Потом ты, племяшка, народился, Теперь вот в дом ко мне явился. Да-да! Сегодня праздник в сердце у меня! Уж в кои веки с дальних берегов, В гостях у нас родная кровь! Надеюсь я и ты силён, как твой отец? В былые-то времена, Одним ударом он мог бы завалить быка! Впрочем, как и я! Дай-ка мне, племяш, обнять тебя! Рад, рад! Я, как узнал, Что с делегацией ты прибыл, Тут же велел накрыть богатый стол. Чтоб за едой и за вином, Смогли бы мы неспешною беседой насладиться! Когда бог даст ещё нам свидеться?.. Пожалуй, дам сегодня в твою честь фейерверк! Раз двадцать жахну из крепостных орудий. Чтобы по всей округе знали люди, Что нынче праздник в доме у меня! Ах, как я рад! Благодарю судьбу, Что даровала нам сегодня эту встречу, По-взрослому её отметим! Однако мне не терпится узнать: Что привело тебя в наши края? Пока стол накрывается, поговорим о деле? Иль ты приехал просто так, меня проведать?.. Беня! Что за Беня?.. Кто такой, б…дь, этот Беня? Так до сих пор не доложили мне!.. Гамлет, конечно же, знал всю эту историю: и про деда своего короля Артура, и про меч Экскалибур, и про ангела Гамлета… Новостью было для него только то, что оказывается, это его дядька Артур назвал его Гамлетом в честь ангела! И еще Гамлет, слушая пьяную болтавню своего дядьки, когда тот дошёл до того места, где он было уже хотел покончить с Клавдием, очень пожалел, что у дядьки не хватило тогда мужества сделать это «доброе дело». «Наверное, Дания сейчас бы тоже процветала, не окажись она в руках этого подонка Клавдия, – подумалось Гамлету, – значит я на правильном пути. Значит – это мне выпало на долю сделать это самое доброе дело, и одним ударом свершить правосудие и освободить свою страну от всех несчастий разом!» – эта мысль ещё больше придала Гамлету уверенности в себе. Наконец красноречие словоохотливого монарха иссякло: он утомился. Он уже принял с утра на грудь и поэтому думал, что теперь может целый день быть свободен. Но тут нежданно-негаданно заявился его племянник Гамлет и всё пошло наперекосяк. Теперь Гамлет с ответной речью вступил в дело. Сцена LXIV Гамлет (с придыханием, чуть наигранно) – Король великий! И я безмерно рад, Тебя воочию увидеть! О, сколько раз с детских лет, Легенды о тебе мне довелось услышать! Их знаю все я наизусть. И вот сейчас я пред тобой стою! Не верится – как будто это сон, Что вижу я cамого Артура! Cир, в мире вы идеал благородства, силы и Мужества! Переполняет меня гордость, Что я, владыка, с вами одной крови! Надеюсь быть достойным я, Не только своего отца, но и – тебя! Навечно в своём сердце сохраню я эту встречу. От счастья, сир, боюсь потерять дар речи. Ведь сегодня я – плебей, Стою перед самым великим из людей! Ты прав, король могучий: С поручением от дяди прибыл я От Клавдия, от короля! Но вот письмо не у меня – Двум этим бравым офицерам его вручил он. И тоном величавым повелел им Отдать его лишь милости твоей, Самому великому из королей! Что в том письме не ведаю и не гадаю. Одно лишь только знаю: Король велел нам жизнями поклясться, Чтоб ни было в пути. Письмо тебе в сохранности доставить. Такое вот нехитрое задание. После этих слов Гамлет подал знак Розенкранцу, и тот достал из запазухи письмо. Подошёл дворецкий и взял его из рук Розенкранца, после чего он направился к королю. Дворецкий протянул письмо королю. Но тот взглядом остановил его. Настала пауза в несколько секунд. Дворецкий стоял с протянутой рукой, в которой было письмо, а король думал, как ему поступить. Наконец король решил, что все свои, и не будет никакого худа, если дворецкий зачитает письмо при всех вслух. Уж больно королю не терпелось узнать в чём там дело. Он кивнул дворецкому, тот вскрыл конверт и начал читать письмо. Вот так, с этого момента письмо, сочинённое Гамлетом от имени Клавдия, стало точкой отсчёта времени в дальнейшей судьбе его «братьев». А перед глазами Артура, вдруг, стала разворачиваться удивительная картина. Перед ним возник образ брата Клавдия. Да так явно, как будто перед Артуром стоял сам Клавдий и обращался к нему. Королю Англии с недавних пор частенько стали неожиданно являться всякие образы и сценки. А всё от того, что в его меню появился новый сорт грибочков… но Артур об этом даже и не подозревал. Во время этой сцены Гамлет стоял по стойке смирно с каменным лицом, всем своим видом стараясь показать, что он не при делах. «Братья», чувствуя торжество момента, тоже вытянулись по стойке смирно… Но они не знали английского языка и поэтому не понимали, что сейчас, в эти минуты, решается их судьба. По мере того как дворецкий зачитывал письмо, глаза Артура наливались злобой и ненавистью. И вот уже зловещая гримаса возлегла на лице короля Англии. Гамлет понял, что король очень не доволен услышанным. «Вот только чем именно?» – это предстояло ему ещё узнать. И он узнал. Он узнал, как может быть страшен в гневе король Англии! Король взревел, обращаясь к Гамлету: Сцена LXV Артур – Ах, негодяй, мерзавец!!! Сатаны дерьмо!!! И ведь хватило ж у него мозгов, Прислать в мой дом чуму!!! Что, больше делать нечего ему? Иль он решил нам объявить войну? Двух педиков, чумой разврата заражённых, Прислал в «подарок» мне… подонок! Чтоб здесь они могли народ мой, Этой скверной заражать!!! Нет, Клавдий, нет! такому не бывать!!! Решил он значит победить чуму таким путём, Её отправив в дом другой? Спасибо, брат! Вовек я не забуду твоей просьбы. Теперь знать буду я наверняка, Что в Дании живут одни уроды! Такого я не потерплю!!! Дворецкий, Дональд! Сгоняй к Обаме, палачу. Скажи ему, чтобы костёр готовил, На две, нет не на две – на три персоны!!! Гамлет не ожидал такой реакции короля на, так сказать, просьбу дяди. А после последних слов короля у него подкосились колени и он едва устоял… Гамлет был в шоке, он видел, что его жизнь висит на волоске. Но он даже и не представлял себе, что он бы мог сказать королю на «письмо дяди», чтобы смягчить эту ситуацию. И всё это время, во всей церемонии встречи, недалеко от короля находился человек, и по его манере поведения Гамлет понял, что у него такая же роль при короле Англии, как и у Полония при Клавдии. «Наверное, советник короля», – решил Гамлет. И он не ошибся. Советник после последних слов, произнесённых королём, немного помедлил, а потом как бы подплыл к Артуру и зашептал ему что-то на ухо. Сцена LXVI Советник короля Урия Хип: – Ваше величество, Дозвольте слово мне сказать? Лицо короля пылало гневом, он сдержанно кивнул головою. Я мыслю так, ваше величество: Вы абсолютно правы, У них там, в Дании, совсем другие нравы. Чума разврата… Где найдёшь ещё такое? Вот и король их прежний, брат ваш, Как бродяга, умер с перепоя… Вы абсолютно правы! Вся эта делегация достойна смерти. И скорейшей, не будем медлить! Чтоб та зараза, что в них таится, Нам беды не учинила… Вы мудрое решение, сир, приняли. Очистим родину от этой троицы. И костёр нам в помощь! Хотя, я думаю, они не ведали того, Что в них смертельная угроза, Для дома нашего родного. На вид они совсем здоровы. Уж больно мутная история… Я полагаю: они, лишь подчиняясь долгу, Приказ исполнили монарха своего И вам доставили сие письмо. Я чувствую, что что-то здесь не то… Я вижу, что мерзавец Клавдий, Здесь тонкую ведёт игру… Я думаю, что принц ему совсем не по нутру. А вдруг от Гамлета, Решил избавиться он вашими руками? Нужна ли вам, король мой, роль такая? Мне кажется: вас мыслит Клавдий, Орудием в своих руках. Я думаю, нам ни к чему, Чтоб мир в вас видел палача!!! Прошу вас: Гамлета вы пощадите. Ведь в его жилах ваша кровь течёт, владыка. Не станьте Каином, что скажут о вас люди? Что скажут государи? Что на костре вы родственника своего… зажарили? Который к вам явился, чтоб обняться с вами, Не ведая того, что дядя-гад его подставил!!! А Гамлет что ж?… Он новичок ещё в игрищах этих. В великих играх королей!.. Уж лучше бы ему ума набраться поскорей. Теперь же, что касаемо письма: Про содержимое не вправе забывать. Как знать: заразен Гамлет – не заразен? Какая нам теперь хрен разница? Скорей его гоните палкой на корабль! Немедля отправляется пусть восвояси… А педиков сожжём, как полагается! Сир, умоляю вас: не поддайтесь на уловку Клавдия. Ведь вы же знаете: он гнида та ещё… Уж лучше б в детстве, в люльке, придушили вы его. И, я так понимаю, вы сами до сих пор в раздумье: Кто же был его отцом? Но… его деяния, сердце, душа, сир. Вся его сущность в нём с головою выдают ублюдка. И вот теперь в свои интриги вас, Втянуть решила эта с…ка!!! Молю вас, сир: партию свою сыграйте верно. Мухи отдельно – котлеты отдельно… Король в задумчивости, неспешно качнул головой, как бы давая понять своему советнику, что он с ним согласен. Потом он еле шевельнул пальцами левой руки и советник в почтении согнулся перед ним, услужливо подставив своё ухо к его губам. Король что-то сказал ему. Советник качнул головой, после чего король встал и, более не взглянув на Гамлета и его соратников, удалился. Теперь главным действующим лицом стал советник короля. Он заложил руки за спину и стал важно расхаживать по залу не смотря в сторону троицы. По его виду было очевидно, что он сейчас решает какой-то очень важный вопрос. И вот, наконец, многозначительно вздохнув и выдохнув, показывая тем самым присутствующим всю важность принятого им решения и всю важность наставшего момента, он обернулся к троице и обратился к ним, как в таких случаях говорят, с тяжёлым выражением лица… Сцена LXVII Урия Хип (в гневе) – Скажу вам вот что, датские шпионы. Расстроили вы короля по полной! Уж как монарх наш рад был встречи с вами! А в результате что? Порвали сердце вы его на части!!! Как мог додуматься? Дебил ваш Клавдий до такого, Чтобы отправить королю в подарок, Людей, чумою заражённых? На сей вопрос один ответ приемлю я. Что Клавдий ваш сошёл с ума!!! Тут он взял мхатовскую паузу, а потом продолжил, немного смягчив тон. Великодушие владыки нашего Границ не знает! А по сему он, Гамлет, вам повелевает: «Одному – немедля в Данию отплыть, Ближайшем кораблём!» Благодарите бога, что король, Отходчив сердцем и душой! За глупость дяди вашего, Он зла на вас не держит. Ну… и я… замолвил, принц, за вас словечко… После того как советник заговорил с Гамлетом, он стал понемногу приходить в себя. И когда прозвучали последние фразы монолога, Гамлет окончательно уже пришёл в себя. Он всё понял из слов советника. И самое главное, что он останется жив! Ему уже не терпелось поскорее покинуть пределы замка, сесть на корабль и выйти в море. Он с радостью снял ещё увесистый кошелёк со своего пояса и протянул его советнику. Тот ловким движением рук перехватил его и он исчез в складках его платья. Никаких мыслей в этот момент по поводу дальнейшей судьбы «братьев» у Гамлета не возникло. Из всего произошедшего он осознавал сейчас только одно: «Я чудом остался жив!» Сцена LXVIII Советник взял Гамлета под руку и быстрым шагом повёл его к выходу из покоев короля. Также быстро советник вывел Гамета из замка. К концу этого недолгого пути Гамлет окончательно оправился от пережитого им шока. Урия Хип – Прощайте, принц! Отныне вам сюда заказана дорога. Надеюсь, будет вам сопутствовать погода! От Англии великой – сучке Дании привет! Надеюсь, от своей чумы разврата, Передохните там все! Ещё король желает сообщить, Что с Данией отныне – карантин! До Клавдия вы это доведите. И Клавдию вы так скажите: «Чтоб ни один корабль ваш более Не смел войти в прибрежны наши воды, Тем более в наш порт!!! А если вдруг осмелится, войдёт… То тут же будет он сожжён Вместе с командой, грузом, с пассажирами! Вот так мы от заразы вашей защитимся». И передайте, Гамлет, Клавдию, Дебилу вашему, Что монарх английский, Своим братом крайне не доволен. И если от чумы он сам у вас там сдохнет, То, значит, туда ему и дорога! Чтоб между братьями отныне всё было ясно… Всё слово в слово, Гамлет, так ему и передайте. Гамлет (ещё не отойдя от перенесённого шока…) – А… что будет с офицерами? С собой забрать их можно? Урия Хип – Костёр! У нас так борются с чумою! Коли дождёшься, Гамлет, казни окончания, Тогда насыплю тебе пепла, принц, В дорожку, что от твоих товарищей останется. Прошу, вас Гамлет, поспешите! Вдруг передумает владыка… Гамлет мельком бросает последний взгляд в лицо советника, резко разворачивается и быстрым шагом уходит… Сцена LXIX И только на корабле, закрывшись в своей каюте, Гамлет окончательно, после нескольких кружек вина, приходит в себя. Гамлет «Дружище Гамлет, и что же это… было такое? Хотел ты всех переиграть, А в результате: едва сам унёс ноги! Ты думал, будет всё, как в водевиле? Ты думал, что в сценарии своём, Ты всё предвидел? Себя ты видел драматургом… И психологом тонким… А в результате что? Стоял, дрожал, холодным обливаясь потом. Конечно, жалко пацанов… Но в этом деле был один исход. Они иль я… И карта так легла, Что в фавориты выбрала судьба меня. В их смерти нет моей вины, Я лишь хотел себя спасти. Возможно, их судьба была предрешена. В тот час, когда убили моего отца. Гамлет снова наполнил кружку вином. Что ж! пусть земля им будет пухом… Сейчас наверно ветер носит, крутит Их пепел по чужой земле… Не быть им боле в милой стороне. Вот их награда, за их службу… А нам же остаётся: жить и терпеть. И перед бедами не падать духом!» После этих прощальных, поминальных слов Гамлет лёг на шконку, закрылся с головою плащом и крепко заснул. Море ласково покачивало судно на своих волнах. Корабль весело поскрипывал всем своим существом, как будто пел какую-то радостную песню от того, что его ждёт скорая встреча с милым домом, с родным причалом. А Гамлет, находясь в глубоком сне, чувствовал это покачивание и каким-то образом слышал скрип корабля. И в его голове возник чудесный сон о его детстве. Того детства, когда он был совсем ещё несмышлёным малышом и только-только делал свои первые шаги. Он увидел себя в люльке, а перед собою ласковое, такое родное лицо своей матери. И ёе красивые губы улыбались ему. При этом с них слетала какая-то волшебная, сладкая песня, а рука матери качала люльку, в которой он лежал. От всего этого Гамлету было очень уютно. И он, конечно же, не знал и даже не мог бы и предположить какие ещё испытания для него приготовила судьба. А если бы знал… то хрен бы он мог вот так крепко, сладко спать. За время отсутствия Гамлета в Дании произошли два события, которые напрямую имели отношение к нему. Одно из этих событий трагическое, с Лаэртом случилась беда… Но Гамлет, в силу обстоятельств, так никогда о нём и не узнает. А вот известие о другом событии принесёт Гамлету боль… боль от утраты им его любви, от потери им его любимого человека. А пока… хорошенько выспавшись и окончательно придя в себя от перенесённого им недавнего потрясения, утром следующего дня, оставив за бортом своей молодой жизни все передряги бытия, как ни в чём не бывало, он приступил к питию и поеданию оставшихся съестных припасов. Ведь не пропадать же добру?.. Впрочем только этим ему и осталось здесь заниматься во все дни плавания до родных берегов. Других занятий просто не наблюдалось. Но иногда ему всё же приходилось делать перерывы в этом деле: ему в голову вдруг приходили всякие философские мысли, которые заставляли его снова и снова вспоминать всё то, что с ним накануне произошло. Они снова и снова будоражили его мозг, принуждая Гамлета искать ответ на один и тот же вопрос: «А могло ли всё сложиться иначе?..» Сцена LXX Лаэрт на площади следит за цыганкой Эсмеральдой и ждёт удобного случая чтобы поговорить с ней. После последнего разговора Лаэрта с Гамлетом сразу после представления, которое устроил Гамлет, Лаэрт окончательно уверился в том, что Гамлет последний подлец и мерзавец. Ведь он так ловко его подцепил, когда он просто пошутил, так по крайней мере считал сам Лаэрт: насчёт барашка. Что, мол, он так голоден, что съел бы его целиком. И пари, которое предложил ему Гамлет, вообще было просто идиотски смешным, до коликов в селезёнке. Всей их компании тогда было очень весело, и Лаэрту тоже. И ещё, ему очень льстило, что он оказался в центре внимания, что с ним происходило нечасто. И ещё было одно обстоятельство, что сводило их пари просто в шутку, так по крайней мере считал сам Лаэрт. Он знал, что Гамлет ухаживает за его сестрой Офелией, и поэтому он даже не мог предположить, что Гамлет «подложит ему свинью». И вдруг всё оказалось очень серьёзно… Деваться было некуда. Тем более, что молодые люди из их совместной с Гамлетом компании уже порядком достали его одним и тем же вопросом: «Когда же, когда?..» И вот в один из дней Лаэрт решил поставить точку в этом «деле». Хоть у него совсем не было никакого желания этого делать. Он решил выследить эту самую цыганку, и когда вокруг неё не будет людей, подойти и поговорить с ней. У Лаэрта созрел кое-какой план… и он его считал просто гениальным. Выпив вина для храбрости, Лаэрт отправился приводить свой план в исполнение. Он неброско оделся. Вдобавок к своему наряду он накинул себе на плечи чёрный плащ, коим он намеревался прикрыть себе лицо, если ему вдруг повстречается какой либо знакомый человек. Благополучно добравшись до площади, на которой работала Эсмеральда, он занял место невдалеке от неё, с которого он мог бы, не привлекая к себе, чьё-либо, внимание наблюдать за цыганкой и ждать удобного случая, чтобы поговорить с ней о своём деле. Но люди всё подходили и подходили к цыганке. И Лаэрт уже стал подумывать о том, что сегодня привести свой план в исполнение у него не получится. И, видимо, придётся всё перенести на завтра. А там как карта ляжет. Но что-то продолжало удерживать его: он всё тянул и тянул с уходом. И вот уже наступил ранний вечер. День подходил к концу, и клиенты у цыганки иссякли. Эсмеральда встала, собрала свои нехитрые пожитки и, как предположил Лаэрт, отправилась в своё жилище. «Ведь цыганам тоже надо где-то жить», – разумно предположил он. Лаэрт, сам не понимая зачем он это делает, сошёл со своего места и пошёл вслед за ней. Что-то подсказывало ему, что вот возможно по дороге, когда Эсмеральда будет одна, ему и удастся поговорить с ней. Старая женщина медленно брела в известном ей направлении. И Лаэрт также медленно поплёлся за ней. Их разделяло примерно метров десять, а иногда и поболее. Но за всё время их «совместного» пути Лаэрту так и не удалось уединиться с женщиной. Всегда на пути Эсмеральды встречались какие-нибудь ей знакомые люди. С одними она просто здоровалась, с другими же останавливалась поболтать. Так Лаэрт, к своему удивлению, и дошёл до её жилища. Жилище Эсмеральды… это был большой, деревянный, грязный сарай. И женщина скрылась в этом сарае, оставив в недоумении Лаэрта: «И что же мне теперь делать, как же мне быть?» Выход он видел только в одном: вызвать цыганку, и тогда он сможет с ней поговорить. «Впрочем, – подбадривал себя Лаэрт, – я и оказался здесь за этим». И хотя алгоритм его дальнейших действий был ему предельно ясен, он всё никак не решался начать действовать. Что-то удерживало его от этого шага. Начинало темнеть. «Это мне на руку», – подумал юноша. Но всё продолжал тянуть и тянуть, чтобы начать действовать. И, о счастье! Проведение сжалилось над ним! Из сарая вышла сама Эсмеральда, держа большой глиняный кувшин в своей руке. Сделав несколько шагов она, видать для удобства, взвалила кувшин себе на спину и устало поплелась куда-то. «За водой, наверное…», – подумал Лаэрт. И юноша в припрыжку направился за ней. Не дойдя, примерно, пару метров до цыганки, он окликнул её по имени. А Эсмеральда в это время была, видать, погружена в какие-то свои мысли, и окрик Лаэрта испугал её. Она вздрогнула всем телом, как-то неуклюже повернулась на голос, пальцы на её ладони разжались и выпустили ручку кувшина. Он скатился с её спины и разбился о землю. Грохот от разбившегося кувшина окончательно ошарашил женщину. Сцена LXXI Недалеко от колодца, за которым сразу начинается лес, Лаэрт обращается к Эсмеральде. Лаэрт – Эй, цыганка, остановись-ка! Есть дело у меня к тебе. Эсмеральда! Эсмеральда ( в шоке) – Вот, дьявол, как напугал! Ах, мой кувшин! Что тебе надо? Зачем преследуешь меня? Лаэрт (волнуясь, запинаясь) – Прошу меня простить… Сам того не ожидал я, Что окриком своим вдруг напугаю вас. Прошу меня простить, Зато, что в этот поздний час Посмел я, Эсмеральда, потревожить вас. Есть дело у меня к тебе. И ты сейчас поймёшь, Что выгоду свою ты в нём легко найдёшь. Да вот… хотя б с того начну, Что за кувшин разбитый Тебе я щедро заплачу. Эсмеральда (уже придя в себя) – Вам погадать что ль? Уж поздно, что на ладони вашей я не разберу. И карт с собой я не ношу. Придите ко мне завтра, на площадь, знаете? Туда, где я сижу – там вас и обслужу. Сейчас темно, лицо я ваше различаю еле-еле. Но вот по речи, по манерам Я вижу – вы благородный человек. Да и смельчак! Раз не побоялись, За мною увязаться в эту глухомань. А за кувшин, я так скажу тебе: Возьму с тебя я медью пять монет Или одну серебряную, На твоё усмотрение. Торговаться с вами я не буду. Кувшин не мой, его мне одолжили люди. Так что, сами понимаете, тут без вариантов: Или подниму сейчас такой я вой… Сбегутся люди, и ноги ты свои от сель не унесёшь! Лаэрт – Что вы, что вы! Я к вам не ссориться пришёл. Деньги вот они, со мной. Лаэрт снимает кошелёк с пояса, высыпает небольшую горсточку монет себе на ладонь, отсчитывает пять медных монет и протягивает их цыганке. По поводу цены тревожиться не стоит. Вот, возьмите ради бога. Эсмеральда берёт деньги из ладони Лаэрта, прищуриваясь, пересчитывает их и прячет в карман своей юбки. После этого она повернула своё лицо в сторону Лаэрта, тем самым показывая ему, что она готова слушать его дальше. Лаэрт продолжил: Я повторюсь: есть дело у меня к тебе. Я думаю, мы сладимся в цене. Так вот… сейчас вам обрисую вкратце, Чтоб не задерживать вас на ночь, Всю ситуацию, чтобы, Получить от вас мне помощь. Эсмеральда, Всецело полагаюсь я на ваше понимание. Я не обижу вас деньгами. Так вот: взял меня в оборот, Один ловкий человек. Не смею имени его назвать тебе. И дело сладилось всё так, Что я мерзавцу проиграл. Я честный человек, и в тот же миг, Хотел ему весь долг я уплатить! Но он сказал мне: «Нет, денег не возьму с тебя. Зачем они мне? У меня их тьма! А чтоб вопрос по долгу, Ты смог со мной уладить, Дельце для меня одно ты должен сладить. Знаешь Эсмеральду, ту цыганку? Так вот… любовью Ты должен будешь с ней заняться. О, нет… не шуры-муры и прочие амуры. Мой приказ таков: Познай, приятель, её плоть! Тогда и долг твой я тебе спишу. А если нет – то всему свету расскажу, Что вор ты и обманщик!» Ну как тебе такое, Эсмеральда? Короче, влип я, как муха в мёд. Сам понимаю, что идиот. Разве можно спорить с теми, Кто шкурою твоей владеет. Делать нечего – и вот я пред тобой стою. Теперь же вот, что предложить тебе хочу. Давай условимся с тобою так: Должна ты будешь людям рассказать, Что с таким-то господином Ты время провела в интиме. Я думаю, не обязательно на всех углах, Об этом день и ночь трещать. Достаточно лишь слух такой пускать, Время от времени. А впрочем это на твоё усмотрение… Я думаю, что он дойдёт до этого поддонка. И спишется мне долг, И снова буду вольным. Прошу, вас Эсмеральда, согласитесь. Ну и… цену свою назовите. Сама ведь видишь, дело пустяковое. Теперь же молви своё слово. Всё это время Эсмеральда слушала таинственного гостя с раскрытым ртом. Ведь никогда ещё раньше никакие господа не обращались к ней с подобными щекотливыми просьбами. Для неё всё происходящее было как как какой-то чудной сон. И она скорее чуяла из слов этого юноши, молившего её о помощи, чем осознавала своим умом, что этот человечек «попал по полной». Речь этого юноши, его манеры выдавали в нём светского человека. А раз так, то долг по пари – это долг чести! А в том высшем обществе, она не раз про такое слышала, все мужчины просто «повёрнуты» на чести. А значит с него можно будет «нехило» срубить бабла: «Некуда тебе деваться, некуда! – вертелось и стреляло в голове у Эсмеральды, – по адресу ты пришёл, мой золотой, по адресу!» И вдруг какая-то странная мысль стала зарождаться у неё в подкорке. Она даже сама себе не смогла бы объяснить, как такая мысль могла к ней придти в голову, в её-то возрасте, к старой женщине. Как, почему, откуда? Её давно уже перестали волновать плотские утехи. Поесть сытно и поспать в тепле – вот была её нехитрая каждодневная мечта. Но тут, вдруг, её плоть встрепенулась! Её плоть, вдруг, захотела полноценной жизни. Той жизни которой она уже перестала жить. Мужчины давно бросили смотреть в её сторону, и тем более никто из них уже не стремился к уединению с ней. Да, честно говоря, и они её больше не привлекали. Всегда грязные, пьяные, грубые, дурно пахнущие. И вдруг… а всё потому, что от незнакомца шёл доселе ей незнакомый , какой-то волшебный, таинственный, завораживающий всё её существо аромат. Аромат молодого, здорового, чистого, ухоженного тела. Вперемежку с какими-то божественными духами. И она, вдруг, захотела это тело! Её странная мысль , за несколько секунд, превратилась в страстное желание обладать этим юношей. У неё ещё никогда не было вот такого мужчины. Никогда в прежней жизни её не ласкал и не любил вот так приятно пахнущий человек. Да, в молодости и уже в зрелые годы она много и охотно занималась любовью. Но то был зов природы, зов её плоти. А сейчас… а сейчас ей захотелось попасть в сказку – так остро, до дури пахнущую всеми ароматами секса! И она, вдруг, ясно поняла, что этот её сегодняшний гость не просто так оказался здесь сейчас. Здесь, рядом с ней. Она, почему-то, ясно осознала, что ей сегодняшнего её гостя послало само провидение, как подарок за все годы её тяжёлой и, чего уж там говорить, такой никчёмной жизни. Этот человек, который сейчас разговаривал с ней, был из того, другого общества, из другого мира людей, куда ей вход с самого момента её появления на свет был навсегда закрыт. И ей оставалось лишь слушать от «знающих людей» красивые истории о том, что там происходит. Там, в том сытом и счастливом обществе людей, из которого провидение вдруг выдернуло этого юношу и подарило ей сегодня. Его голос был как музыка из волшебной флейты, и… он загипнотизировал её. И вдруг в её лоне что-то засвербело. Как будто первобытный человек взял щепу, вставил в неё палочку и стал эту палочку вращать в своих ладонях вокруг её оси. И вот в щепе появилась первая искра, а за ней – небольшой огонёк. И вот уже огонёк превратился в большой, пылающий костёр. А костёр не замедлил превратиться в пышущую жаром доменную печь! Ах, как бы ей сейчас хотелось со всей своей страстью, со всей своей любовью посмотреть ему в глаза, чтобы и он понял, что в этот час они посланы небом друг другу! Её беззубый рот раскрылся, и шепелявя она заговорила своим скрипучим голосом. И в эту минуту ей казалось, что она не просто говорит ему слова, не просто даёт ему ответ на его просьбу о помощи, а поёт ему своим ангельским голосом песню о своей любви к нему. Эсмеральда – Ты просишь, чтоб я цену назвала? Так вот моя цена, мой милый: Я хочу тебя! Хоть совсем я небогата. Мне не нужны твои ни медь, Ни серебро, ни злато… Возьми меня, согрей своим теплом! Пусть твой ясный сокол, Залетит в мой дом! Сожми меня покрепче, Чтоб я снова расцвела. Губами жадными впейся в мои уста, Чтобы от счастья эту ночь, Я разрывала криками! Вот моя цена, мой милый. Всю свою жизнь тебя ждала. Ты вовремя пришёл, лишь для тебя, Вновь в моём сердце занялся костёр. Прошу тебя, согрейся о него! Ты послан мне за все те ночи, Что провела я в холоде. Войди в мой храм, прими его дары! И вместе к звёздам вознесёмся мы. Пусть нас случай свёл. Какое-то пари… Ты сотвори со мною, сотвори… К чему тебя принудил твой господин! Вот я: бери меня, бери! А потом от счастья, Что был ты в моей жизни, непременно, Я раструблю по всей вселенной! И все узнают, что ты мной владел. И что исполнил то, что было велено тебе. Дойдёт тот слух до господина твоего. И будешь ты прощён и… И… вовек ты не забудешь эту ночь! Эсмеральда замолчала. Её сердце снова билось, как тогда в юности! Она была на пороге счастья и уже от этого была счастлива. Ведь иногда состояние от предвкушения счастья сильнее, чем последующее вкушение его. Её накрыла эйфория. Да, да! Сейчас всё случится! Небо, само небо послало ей этот подарок, чтобы она утешилась им в старости! Она в плотную приблизилась к Лаэрту и… обняла за его шею, подставив ему свои губы для поцелуя. Лаэрт совсем не ожидал такого поворота дела! Самое большее на что он был готов – так это заплатить ей за её услугу золотой. А тут вдруг эта бабка: старая, грязная, вонючая цыганка просит у него любви? Просит, чтобы он оседлал её!!! И когда её руки сомкнулись на его шее, волна брезгливости обрушилась на Лаэрта и накрыла его с головой. И он со всей силы оттолкнул её от себя. Да так сильно это у него получилось, что худое, костлявое тело Эсмеральды, как пёрышко, отлетело от него на пару метров. От удара о землю, какая-то, пелена спала с её глаз. От боли, что пронзила её спину, мозг цыганки тут же просветлел. И во всём её существе заговорил животный страх за свою жизнь. «Доменная печь» в раз остыла. И из её горла вырвался крик боли и страха: Эсмеральда – Спасите!!! Помогите!!! Убивают!!! А Лаэрт в гневе набросился на неё. Лаэрт (с глубочайшем возмущением и презрением) – Да ты что, старая, сошла с ума? Ты хочешь чтобы я – тебя? Ты просишь, чтоб я взял тебя? Ты!!!.. ты в своём уме? Я благородный человек! Ты, женщина, совсем не ровня мне. Ты всего лишь грязная цыганка!!! Ты хочешь, чтоб я о тебя марался? Я чую… как смердит лоно твоё! А ты мечтаешь, чтобы я вошёл в него? Да ты, видать, совсем сошла с ума, Раз свою грязную дыру Ты храмом назвала!!! Ты знаешь, старая, зачем к тебе пришёл. Я объяснил тебе толково всё. Бери злотой и сделай всё, как надо. Или, клянусь, своею шпагою, Наделаю в тебе я столько дыр, Что будешь ты похожа на швейцарский сыр! Спрошу тебя ещё лишь раз: согласна? Или прощайся с жизнью, с…ка старая!!! Гремел голос Лаэрта… А в сарае уже заждались Эсмеральду с водой. И когда со двора стал доноситься чей-то женский крик, а за ним возбуждённый мужской голос, то на него вышли двое мужчин с факелами. Это были её сыновья Буратино и Маугли. Им показалось, что это кричит их мать. Они стали факелами освещать темноту, чтобы понять, что присходит. А затем поспешили в сторону колодца, разумно предполагая, что именно оттуда и могли доноситься голоса. Ведь их мать ушла за водой к колодцу. Сцена LXXII И не дойдя до него с пяток метров они увидели такую картину: Эсмеральда сидит на земле и голосит взывая о помощи, вокруг неё разбросаны куски разбитого кувшина, а в паре метров от неё стоит какой-то молодой человек, похожий на благородного с лицом полным гнева. Буратино – Мать, что здесь случилось? Кто этот мужчина, Он тебя обидел? Маугли – Кто ты, зачем пришёл сюда? Я вижу… ты не один из нас! Что здесь забыл? Какую хочешь нам учинить беду? Встань, мать, дай руку мне свою! Лаэрт не ожидал такого поворота дела, он был в замешательстве, он не знал, как ему объяснить сложившуюся ситуацию. Эсмеральда (наигранно стоная, охая и плача) – Он дьявол, он на меня напал!!! Увидев, что я здесь совсем одна, Хотел отнять он у меня кувшин. Воспользовавшись тем, Что у него поболее сил. Стал драться он со мною за него. Избил меня! Чуть богу душу я не отдала! За свой кувшин сражалась я, Как львица за своё дитя! А он же видя, что ему меня не победить, Взял, падлюка, да и разбил кувшин!!! И шпагу уж хотел достать, Чтобы меня прикончить!!! Но тут явились вы мои сыночки! Два моих молодчика. Как вовремя! Господу хвала, что, б…дь, осталась я жива! Пусть он заплатит за кувшин и за побои. Я думаю, что это всё златого стоит! Знаю я, при нём такие есть деньжищи. А ну его, сыночки, обыщите!!! Верзилы повернули к Лаэрту свои лица. На них читалась полнейшая решимость сделать то, что им приказывает мать. Лаэрт почуял для себя угрозу. Он весь напрягся и его ладонь ещё сильнее сжала рукоять шпаги. Лаэрт – Ну, ну давайте! Денег захотелось? А не хотите ли мого клинка отведать? Вас двое, плюс ещё старуха… На всё уйдёт меньше минуты. Но прежде, чем дух из вас выйдет вон, Знайте, что старуха всё вам лжёт!!! Свой кувшин она сама разбила, Лишь только голос мой заслышав. От чего-то удержать его в своих руках, Она была не в силах. Да, к ней обратился я. Просьба у меня была… одна. Но друг друга мы, видать, не поняли. Слышу я теперь обиду в её голосе. Что ж, «матушка», прости. На этом и расходятся наши пути… А с вами я бы справился легко: Владеть умею я клинком. Но жизни мне лишать вас ни к чему. О вас марать клинок свой не хочу. Я его привык купать в крови, Людей другой породы: То да – то люди, вы ж – уроды!!! Но уродам тоже надо жить на что-то. Я же человек хороший. Я заплачу вам за кувшин разбитый, Как с этой с…ой мы договорились. Пять монет сейчас вам отсчитаю, И проваливайте!!! Хотя… постой, постой, Мне помнится, уж рассчитался я с тобой! В пять монет ты оценила свой кувшин. Помнишь, как деньги получила от меня свои? И слышишь, женщина… Найди себе подобного мужчину. И если помоешься, станешь с ним счастливой. Других нет вариантов у тебя. Кому ещё сгодится твоя старая дыра? Так, я всё сказал. Эсмеральда (продолжая изображать потерпевшую) – Ой, верьте мне мои сыночки, Кто вам роднее он или я? Кувшин, кувшин хотел он у меня отнять!!! Сейчас засрёт он вам мозги Своими умными речами. Как он засрал их мне. Когда, сыночки, мы не сошлись в цене. А денег, никаких, я от него не видела! Ни про какое дело от него не слышала! Не понимаю, что он тут плетёт, Про баню и про мою плоть? И вот ещё в чём вам хочу, сыночки, я признаться: Он меня, бесстыжий, домогался!!! Лаэрт (возмущённо) – Ну, ты и гнида, с языком змеиным!!! Что ж… пусть будет у тебя сегодня, День счастливый. Зато, что я тебя на землю опрокинул, Когда ты, ведьма, в шею мне вцепилась, Дам тебе ещё я пять монет. Помни, старая, о щедрости моей! Когда с объятиями ты ко мне полезла, Да, пришлось… пришлось, Поставить мне тебя на место. Как хозяину, что ставит на место свою собаку, Когда от рук та отбивается. Во всём сама ты виновата. Хотел я по-другому с тобой дело сладить, Ну да ладно, видать, не судьба. Только зря потратил время на тебя. Лаэрт выпустил из своей ладони рукоять шпаги, которую он пока не доставал из ножен, снял с пояса кошелёк и, высыпав на одну из ладоней горсточку монет, стал отсчитывать деньги. Увидев при свете факелов на ладони юноши деньги разного достоинства, братья разглядели в этой небольшой кучке и золотую монету. Они, не сговариваясь, переглянулись между собой: и каждый понял, какое дело им предстоит сделать… ведь их гость, по доброй воле не расстанется со своим кошельком. Братья понимали, что это стоящее дело. А значит – судьба Лаэрта была решена. Буратино – Слышь ты… дятел, ты нас оскорбляешь! Мы тоже грамотные. Дай сюда кошель, мы сами отсчитаем. Лаэрт – Заткнитесь! Вот ещё вам пять монет. Бог с вами шесть! И уносите ноги поскорей! Сегодня, как никогда, к негодяям добр я. Маугли – Мы люди добрые, Но оскорблений не намерены терпеть! А ну-ка, падла, дай сюда кошель. Иль ценишь ты его дороже своей жизни? Ну и дурак же, ты братишка! Сцена LXXIII Непонятно сколько бы ещё продолжалась перепалка между ними, как вдруг Буратино, неожиданно для Лаэрта, подался всем телом в перёд и факелом, который он держал в правой руке, сильно ткнул в лицо юноши. Лаэрт закричал от боли и на какое-то время потерял зрение. Он выронил кошель и монеты, что держал в своих ладонях. Они упали на землю возле его ног и рассыпались в разные стороны. Лаэрт молниеносно прижал ладони к лицу и стал тереть пальцами свои глаза, намереваясь тем самым вскоре вернуть себе зрение. Но за это время он потерял контроль над ситуацией, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Маугли быстро поднял с земли, примерно с череп овцы, камень и со всей силы нанёс им удар по голове Лаэрта. От этого страшного удара Лаэрт на какое-то время потерял сознание, но всё ещё продолжал удерживаться на ногах. Видя это, братья побросали свои факелы на землю и вдвоём набросились на юношу. Повалили его на землю и принялись избивать со всей силы, на которую они были только способны. В их существах: сердцах, душах, плоти заговорил животный, хищнический первобытный инстинкт. Инстинкт убийц. Лаэрт, даже ещё не в полне придя в себя от полученного им удара камнем, отчаянно сопротивлялся. Эсмеральда же, видя всю эту картину потасовки, быстро вскочила с земли, взяла один из факелов и подняла его над дерущимися, чтобы, как она решила, её сыновьям было бы сподручнее наносить точные удары по её гостю. Схватка продолжалась уже несколько минут. В Лаэрте вдруг проснулась неожиданная сила, сила, которая просыпается в человеке лишь в минуты глубочайшей, отчаянной борьбы за свою жизнь. И сейчас даже эти два здоровенных мужика, после нескольких минут схватки, всё ещё никак не могли одолеть его, придушить его. Видя всё это безобразие, их мать решила прийти им на помощь. Она осветила факелом место вокруг себя и быстро нашла то, что ей было нужно. Эсмеральда подняла с земли остроконечный черепок от разбившегося кувшина и, вооружившись им, приблизилась как можно ближе к куче сражающихся между собой людей, и стала поджидать удобного момента, чтобы сказать своё решительное слово и поставить точку в этом затянувшемся деле. И вот этот роковой для Лаэрта момент настал. Улучив момент, когда в свете факела стала отчётливо видна голова и шея Лаэрта она, сама не ожидая от себя такой прыти, сделала всем своим костлявым телом отчаянный бросок вперёд. С криком, который по мощи напоминал боевой клич викингов: «Сам помойся!!!» – Эсмеральда мгновенно нанесла удар острым концом черепка куда-то в шею юноши. Удар пришёлся в сонную артерию. Лаэрт в пылу схватки даже не почувствовал боли. Он только почувствовал, что стал как-то слабеть, что силы стали покидать его. А в это самое время из раны на его шее фонтаном хлестала кровь. И чем больше он напрягался в пылу битвы, тем сильнее из нее шла кровь… Но вот Лаэрт окончательно ослаб, он истёк кровью. Он уже не мог боле отражать удары своих противников. А те, почувствовав, что одерживают верх, что окончательная победа совсем близка, стали с ещё большей силой и усердием наносить свои удары по бездыханному телу Лаэрта. Наконец, братья осознали, что дело сделано. Лаэрт был мёртв. Братья немного отдышавшись, поднялись с земли и стали осматривать место боя. Сцена LXXIV Буратино – Ну, мать… ты молодец! Порох есть ещё в тебе! Маугли – Он сам себе избрал такой конец. Глупец! Кошель поставил выше своей жизни, А ведь могло б… всё по-иному выйти. Буратино – Так, тебе братишка, я скажу: Судя по всему… Жадность, жизни нам не удлиняет, Только вот не каждый это понимает. Маугли – А ты, мать, молодец! Вовремя подсуетилась. А то не знаю… Сколько бы ещё с ним провозились. Всё это время пока братья приходили в себя после схватки и обменивались впечатлениями от случившегося, Эсмеральда ползала на коленях по земле, держа при этом один из факелов перед собой и поближе к земле и… собирала, собирала рассыпанные вокруг них деньги. Наконец братья обратили на это дело своё внимание и один из них обратился к ней: Буратино – Ну что, мать, много ли насобирала? Дай-ка мне, я сосчитаю… Эсмеральда (уклончиво) – Да так… пару монет… не более. Темно ведь очень, не разгляжу я сослепу. Маугли – Сейчас собрать всё нужно обязательно. И спрятать, Пока нас не хватилась братия! Буратино – Мать, я сказал же: деньги, дай-ка их сюда. Со зрением по лучше у меня, чем у тебя. Не зли меня… Эсмеральда (запричитала) – Ой, сыночки, уж вы не обидьте маму. Ведь это я помогла вам с ним управиться. Давайте, как порядочные люди, На троих делить всё будем. Сейчас вот всё дособираем, И в кошелёк его упрячем. И сей кошель берусь в сохранности Сберечь я до утра. Надёжней места, чем на моей груди, Вам не сыскать. А поутру, в спокойной обстановке, Всё и разделим поровну, по-родственному. Как та, что вас рожала в муках, Клянусь, что буду я последней с…ой, Если детей своих я обману. Вот вам крест, клянусь, б…я буду! Буратино (рассвирепел) – Мать, я ж тебе сказал: Деньги… ну-ка, дай-ка их сюда! (отнимает у неё деньги) Так: раз… два… три… четыре… пять. Вышел зайчик погулять… Вот, так сказать, Те деньги, во что ты оценила свой кувшин. На держи и спать иди. Эсмеральда берёт у него деньги. Эсмеральда (жалобно запричитала) – Ой, сыночки, за что же вы так с мамой? Я же помню, как вас на руках своих качала. Как я не спала ночами, Как вы грудь мою сосали… И тут она сплюнула и взяла резкий тон. Вот дура! Если бы тогда я знала, Что уважения от вас не получу ни грамма, Удавила бы обоих вас своею пуповиной. Как вы только, с…ки, народились! Два козла – оба в своего папашу. Чтоб его там черти трахали! Ради вас, подонки, Замочила я мальчонку!!! Знайте: мать не уважать, С рук вам не сойдёт такое. Попомните, падлюки, моё слово! Отдайте, нехристи, мне мою долю, Пока не навела на вас я порчу! Маугли (раздражённо) – Давай, давай, старая, проваливай. Уже, блин… заколебала. И смотри о том, что было здесь Ни с кем болтать не смей!!! Если кто о нас вдруг будет спрашивать… Скажи… скажи, что на дворе, мол, спать они остались, Что завтра, рано поутру По грибы, по ягоды в лес они пойдут. Буратино – Так, мать, ты не трынди. Денег мы тебе довольно дали. Нечего нам сцены тут устраивать. Всё равно ведь пробухаешь! Давай-давай иди, родная, спать. Нам ещё дела с брателлой надо порешать. Нам сейчас не до тебя… Маугли – Мать, пойми нас правильно, Не до тебя сейчас, уж очень мы устали. Буратино – Мы тебе платочек купим… опосля. Ты не сомневайся в этом, мать! Так… бог с тобой, вот тебе ещё монетка. Ты это… как проснёшься завтра, сходи в церковь. И поставь там пацанёнку свечку. Ну, молитву там красивую произнеси. Слова хорошие скажи… А как звали-то его не знаешь?.. Эсмеральда (плача от обиды на сыновей) – Отдайте мои деньги, падлы! Буратино (продолжая) – Ну да ладно… Значит, скажи там хорошие слова. Чтобы с миром упокоилась его душа. Давай по-человечески покончим с этим делом. Чай мы люди, а не звери. Эсмеральда, понимая, что больше денег от сыновей она не дождётся, всхлипывая удаляется восвояси. После её ухода братья начинают обдумывать, как им поступить с телом убиенного. Сцена LXXV Маугли (потирая шею) – Ты как, братишка? Буратино – Да… дела, немного он помял меня. С виду щенок хиленький, Да оказался жилистым! Маугли – А что, брат, с трупом делать будем? Здесь его оставить будет глупо. Первый, кто с утра пойдёт к колодцу, Сразу на него наткнётся. Шум, я думаю, такой поднимется… Как бы нам с тобою не спалиться. Ведь по нам с тобою видно, Что мы в переделке были. Как бы наш народец… С этим делом нас не увязал, Да и нас потом не сдал!!! Буратино – Есть у меня мысля, поступим так: Давай снесём его к ручью, К тому, что глубоко в лесу. Каждый день разное зверьё, К нему идёт на водопой. То зверьё поджидают волки, А потом питаются их плотью. Вот и мы его туда снесём, Пока не рассвело. Я думаю, они о нём там «позаботятся». Пусть полакомятся благородной кровью! Маугли – Брат, хорошая идея! А деньги мы когда поделим? Буратино – Как рассветёт – так первым делом. После этого они принялись приводить свой план в исполнение. Факелы затушили: они им больше были не нужны. Сегодня было полнолуние, а на небе ни тучки, и поэтому было достаточно светло. Луна невольно оказалась их подельником в этом страшном деле. Чук нагнулся над телом Лаэрта и содрал с его плеч плащ. Затем они аккуратно расстелили его на земле. Мужчины взяли тело за руки и ноги и положили его на край плаща. Затем вместе опустились на колени, оба с одной стороны трупа, и стали руками закатывать тело в плащ, как принято у некоторых народов закатывать мясо в лаваш. Когда дело было сделано, они взялись за плащ, каждый с одного из концов, и по тропинке заспешили в лес… Так из-за глупого пари закончилась молодая жизнь Лаэрта. Сцена LXXVI А между тем после отплытия Гамлета в Англию и во дворце стали происходить некоторые интересные события. Покои Полония. Он только что вошёл к себе после окончания трудового дня. Появляется слуга и докладывает ему, что учёный муж Горацио покорнейше просит его принять. Полоний соглашается принять учёного. Горацио – Желаю здравствовать тебе, Полоний! Муж благороднейший из всех мужей! Достойнейший из всех мужей! Да что там говорить – любимец королей! Благодарю тебя от всей души. За то, что ты средь дел своих важнейших, Сумел немного времени найти, Чтоб мне минутку уделить, Чтобы меня принять. Простого смертного, так сказать. Надеюсь, не разочаровать тебя Своим визитом… (и далее, уже не громко, возведя очи к потолку (О, боже, дай мне силы…) Хочу в преддверии той темы, Что сейчас тебе озвучу, Я милости твоей просить. Чтоб прежде, чем на голову мою, Обрушишь гнев свой, ты… Вдумался в слова мои. Как делал это я все эти дни. Поверь, нам есть, что обсудить. И прежде чем переступить порог твой ныне, Я взвесил всё… Я много дней провёл в молитвах, Прося ответ у бога. Чтоб он мне указал дорогу, Мой путь… И вот теперь я пред тобой стою! Полоний никогда раньше не видел Горацио в таком возбуждении. И его речь очень заинтриговала короля. Он понял каким-то шестым чувством, что у Горацио действительно есть к нему какое-то важное дело. Полоний (с улыбкой) – Горацио, я вижу, что в чём-то очень важном, Ты мне решил открыться. Никак не ожидал тебя с визитом… Но после стольких лет, что знаю я тебя, Уверен, что не стал бы ты вот так, Трястись по пустякам. Скажу тебе я так: ты муж достойный! Из уважения к твоей персоне Клянусь, чтоб не услышал я, Готов тебя понять… Потом, ну если что, простить И с миром восвояси отпустить! Давай, Горацио, побереги, друг, моё время И с чем пришёл ко мне, Скорей поведай, а то пора уж мне обедать. Горацио весь напрягся, покраснел от волнения, стал дышать учащённо… И наконец заговорил. Горацио (обольщение Евы змеем) – Полоний… после того, что я сейчас тебе скажу, Возможно, ты меня ударишь по лицу. Но всё равно тебе скажу. Держать в себе я это боле не могу. Хочешь – нет, а хочешь верь мне, Но я сейчас под властью проведенья… Сам не отважился бы я, Но был услышан мною глас, Что должно мне… И вот… я сделал этот шаг! А иначе… как? Знай, Полоний, что все мы у судьбы в рабах! Судьба, Полоний, рулит всем, судьба. Пред нами цели ставит! Внимания к себе не привлекая. Никто как я, учёный муж, Всецело утверждать берусь: она всем правит! Безмолвно нам отдаёт приказы! На муки обречён тот, Кто ей не станет подчиняться!!! Так-то… И вот сейчас… речь поведу я о прекрасных людях: Тебе, себе… и о твоей дочурке… Полоний, я в Офелию влюблён! И вот пришёл к тебе… просить руки её! Я вижу удивление в твоих глазах! Себя ты спрашиваешь: «Как? Как этот седовласый господин Сей юной розе себя в мужья мог предложить?» Но знай, Полоний… На всё божья воля! Полоний, моим словам навстречу, Открой свой разум. И сможешь ты тогда постичь Весь проведенья замысел! Знаю, прозрение твоё не за горами, Ведь не с пустыми я к тебе пришёл руками. Чтобы слова свои мне делом подтвердить. Велит судьба, Полоний, мне ва-банк пойти! Друг друга знаем мы не первый год. И вот сейчас… Готов, Полоний, я открыться пред тобой. В одном из наших разговоров, Ты посмеялся надо мною. Помнишь, Полоний? Мол: «Не умеешь гальки превращать в алмазы, И золота секрет за столько лет не разгадал ты». Согласен, справедлив был твой упрёк. Но вот… и вот!.. Полоний, дело в том, что после стольких лет, Что был я у науки в рабстве Сумел открыть я всё же формулу богатства! Скажу тебе, как будущему тестю по секрету. А я не сомневаюсь в этом. Что я уже, Полоний, сказочно богат! Богаче может… даже короля!!! А в подтверждение слов моих, Вот… на этот камушек взгляни!.. Через какое-то время Горацио удалось всё-таки справиться со своим волнением. И его речь стала размеренной и гладкой. Было видно, что говорит уверенный в себе человек. Полоний не знал прежде такого Горацио. А ещё Полоний был очень удивлён самому себе… потому, что он стоял и внимательно слушал весь этот бред, что сейчас нёс учёный муж. И о его любви к Офелии и всё остальное бла – бла – бла. Но что-то ему подсказывало, что надо дослушать своего неожиданного гостя до конца. И вообще, сейчас происходило что-то до селe для него необычное: к нему сватались! Его дочурку хотели взять замуж! И эта ситуация потрясла его. Его девочка выросла! А Горацио сейчас блефовал. Никакой формулы богатства он не открыл. Просто поддавшись искушению и неожиданно проснувшейся в нём жадности, он благополучно, уже, распродал большую часть содержимого тех бочек, которые доверило ему его величество. Товар шёл «на ура!» И Горацио уже действительно был, конечно же тайно, одним из самых богатых горожан! Но тут перед ним в один из дней, когда он пришёл в себя в перерыве между принятием лекарства, встал вопрос: «А где же большая часть содержимого бочек?» Горацио пришёл в полнейший ужас от одной мысли, что ему придётся держать ответ перед королём! И что он скажет королю? И у Горацио созрел план – бежать! Бежать как можно скорее и как можно дальше, чтобы руки короля не смогли бы его там достать. И он знал только одно такое место на земле – это Америка!!! А пока чтобы прикрыть себе «зад», на всякий пожарный случай, Горацио, ведь он был как-никак великим учёным, решил восполнить недостающее количество «лекарств» другими веществами. Лекарство в виде белого порошка он (тогда этого слова ещё не знали) разбодяжил мукой, а лекарство в виде сушёной травы он перемешал с измельчённой листвой из своего палисадника. «Лекарством» из третьей бочки он решил пока не торговать. А по прошествии некоторого времени Горацио сделал, уж так само собой получилось, ещё одно великое открытие в медицине. Оказалось, что авторитет его лекарства в народе был настолько велик, что люди, лечась мукой и измельчёнными листьями из его палисадника, также благополучно продолжали вылечиваться от всех болезней. Сначала это поставило Горацио в тупик, но потом, хорошенечко пораскинув мозгами и проанализировав эту ситуацию, он понял, что открыл новый метод в лечении людских заболеваний! Этому новому методу лечения в медицине Горацио, конечно же, дал своё имя. Но «Эффект Горацио» как-то не прижилось. А потом и вовсе ушло из медицинских терминов. И врачи всего мира впоследствии стали называть этот метод просто «эффект плацебо». А сейчас… сейчас Горацио во всю окучивал Полония. Он прекрасно понимал, чтобы благополучно эвакуироваться ему нужен план прикрытия, и он разработал этот план! Ведь не зря же он был учёным! План – это женитьба на Офелии и последующее свадебное путешествие, из которого он и не собирался возвращаться. Следуя своему плану, он пришёл к Полонию и стал его сейчас обрабатывать. Да, Полоний, у короля ты в фаворитах! И титул твой высок! А что, скажи на милость, будет с тобой потом? Сколь долго сможешь ты ещё Отвешивать поклоны? Надеюсь, в пояснице боль тебе уже знакома? Когда состаришься, На кой чёрт будешь ему нужен? Ещё год-два и ты ему наскучишь. Не надоело ль пресмыкаться? И от чужой зависеть воли? А вдруг в измене заподозрит он тебя? Тогда по шее чик тебя… топориком… Полоний, я человек достойный. Отдай Офелию мне в жёны! Да, я не герцог и не барон, но что с того? Туда, куда её я увезу, На титулы, пардон, плюют!!! В Америку лежит наш путь! Там нет королей, там всяк себе хозяин! Клянусь, Полоний: добрым буду тебе зятем! С деньжатами моими, хваткою твоей… Я верю: ждёт, Полоний, нас успех! А что здесь в перспективе у тебя: Больную спину гнуть на короля? А наш сырой, холодный воздух?.. Вреден для здоровья нежной розы. А там, куда мы уплывём, Где в счастье с нею заживём, Много тепла и солнца. Фруктов сладких, сочных! И для внучат твоих полезно это будет очень! Там для людей смышлёных таких, как ты и я… Я от людей не раз уж слышал: райская земля! Решайся, друг, иль под конвоем к королю веди меня… Или с Офелией благослови наш брак! Но только знай: Офелию твою Счастливой сделать я смогу! Не пожалею жизни за неё!!! Теперь… твой приговор я выслушать готов… Полоний был в шоке, он ни за что бы не смог предположить с каким делом к нему явится Горацио. Он мог бы предположить всё, что угодно, но только не это!!! Полоний был настолько в шоке, что его мозг был как бы парализован от того, что он сейчас услышал. И всё же, где-то, в глубине его мозга сохранилась способность к осмыслению всего сейчас происходящего с ним. И это помогало ему делать умное лицо. Но вот шок стал проходить и ему на смену пришёл гнев! И если Полоний не спешил его обрушить на Горацио, то лишь потому, что он давно знал этого старого мудака. И вот просто так, со зла, надавать ему затрещин и пинков он не мог. Давнее знакомство, старые связи удерживали его от этого. «Видать у Горацио совсем крыша поехала на старости лет», – решил Полоний. Наконец он полностью пришёл в себя… Полоний (в недоумении) – Горацио, сейчас… что это было?.. Я думал… от тебя… как всегда, Услышать речь умного мужчины. А ты что, белены объелся? Влюбился в девочку, Ты что, впал в детство? Горацио, ты нёс сейчас такое!!! Скажи спасибо, что нас было двое. А знаю я, Горацио, что и у стен есть уши… Молись, чтобы ни кто нас не подслушал! Так вот, Горацио, скажу тебе я тaк: Своею речью ты не оскорбил меня. И если вдуматься, В ней даже можно что-то умное найти: Ведь доченьку мою ты с розою сравнил! Так вот, Горацио, коль в твоей речи, Была хоть капля истины, советую: Предстань пред королём и… повинись ему! Другого способа не вижу я, Чтоб искупил ты, старый чёрт, свою вину. Мол, так и так: «Простите, заработался… К вам не спешил с докладом, Что вот на днях я открыл формулу богатства! Король, любимый не взыщи… Теперь вот, всё что нажил за все дни, Принёс к стопам твоим… Смилуйся, отец родной, прости… И если надо наверчу ещё! Лишь дайте свой приказ. Трудиться буду не смыкая глаз!..» И, кстати, камушек… ну-к, дай его сюда. Так-так, так-так… Что… настоящий, не стекляшка? Посмотрим, что на это ювелир нам скажет. Даю тебе, Горацио, три дня. На то, чтоб ты пришёл в себя! Потом уж, друг мой, не взыщи – С конвоем в гости меня жди. Теперь иди ты… восвояси! Уж поздно, отдохнуть мне надо. На этом они и расстались. Перед их расставанием было видно, что Горацио ещё что-то было хотел сказать Полонию, но не стал. Его «программа» на сегодня была выполнена. И Горацио бодрым шагом отправился к себе. А Полоний заметил ещё одну интересную вещь, произошедшую после их разговора. Горацио не отвесил ему перед своим уходом положенных в таких случаях поклонов. Полоний отметил про себя, что с Горацио действительно что-то произошло. Это уже был совсем не тот Горацио, которого он знал прежде. И Полоний подумал, что ему следует получше присмотреться к человеку, которого он (так он считал до его сегодняшнего визита) хорошо знал. Сцена LXXVII Полоний. (в недоумении, задумчивости) «Не знал такого Горацио я прежде. Учёный муж всегда учтив был, скромен, вежлив, А сегодня дерзок! Отдай дочурку в жёны – я богат! (ха! ) Для зятя староват ты, брат. Сдаётся мне, всё это чушь и ересь!!! Козлина старая, похоже, что совсем умом поехал. Но долг велит мне, всё же… этот бред перепроверить. Чушь – не чушь, дружба – дружбой… А служба – службой!.. Хм… и проведение ещё приплёл к своим речам. Он думает, я что: совсем дурак? Мол, так оно ему велело… Блефует. Я же вижу, пень горелый! На кой чёрт старому хрычу жениться? Разве он справится… с молоденькой девицей? Ну, если это дело ему так нравится, Пусть вон своей Матильдой утешается! Ха… Пойду Офелию порадую сим анекдотом. Нет, от Горацио не ожидал такого! Одно лишь ясно: дочка подросла. А значит ждать сватов пришла пора!» Сцена LXXVIII Полоний из своих покоев идёт в комнату Офелии. Он решил поставить её в известность о сватовстве Горацио. Законно полагая, что это в принципе забавная история. Такие истории нечасто случались в их семье. И он решил этой историей развлечь дочь. Полоний – Родная, здравствуй! Чем занимаешься? А хочешь посмеяться? Представь себе, Ко мне сейчас, вот, приходили свататься! Один тебе известный человек, Просил твоей руки! Я отказал ему, ведь он совсем старик! Ни титула нет у него приличного, ни дома. Лишь что-то плёл он про свои «мильоны…» Мол, он богаче короля… на сей день… Я указал ему на дверь. Офелия – А кто он, папа, не томи, скажи скорей? Я понимаю так, что он не отпрыск королей? Иначе ты бы не посмел На руку претенденту указать на дверь? Полоний – У королей на брак совсем другие планы. Им подавай принцесс, И лучше бы с приданным. Горацио, учёный муж. Горацио просил твоей руки! Скажи, Офелия: ну как тебе такой жених? Ведь мы почти с ним одногодки, Ему, наверно, тоже сороковник? Я думаю, что для него – ты юная совсем ещё. Да уж: седина в бороду – бес в ребро! Твердил мне о своей любви к тебе, Плёл что-то о своём богатстве… Хотя не глупый малый он, Учёный, кто его знает… Cцена LXXIX И вдруг Полоний ушёл в размышления над словами Горацио. И эти мысли потихонечку завладели всем его разумом, а потом и всем его существом. И вдруг Полоний увидел в комнате ещё одного человека… Человек сразу же показался ему очень знакомым. Достаточно было одной секунды, чтобы Полоний узнал в нём себя!!! «Полоний» ходил по комнате, размахивая руками и всякими жестами старался придать большей убедительности своей речи. Эмоции завладели его лицом. А эмоции тут же превращались в какую-нибудь маску на лице «Полония». То в маску, олицетворяющую собой алчность, то жадность, то корыстолюбие. Полоний же от овладевшего им страха стоял не шелохнувшись, боясь обнаружить себя. И тут Полоний вспомнил про дочь: «Офелия!!!» – от страха за неё он за секунду покрылся холодным потом. Но он не мог к ней броситься. Всё его тело как бы одеревенело. И всё, на что он оказался способен, это лишь повернуть свою шею и краем глаза взглянуть на дочь. Девушка стояла в задумчивости у окна, тоже погружённая в какие-то свои мысли. По её виду было понятно, что она даже и не подозревает, что вместе с ними в комнате находится кто-то ещё. Это успокоило Полония. И тут он понял, что кроме него их гостя больше никто не видит и не слышит! Он вдруг осознал, что видит то существо, которое живёт внутри него. Он понял, что видит свою суть!!! И Полоний стал вслушиваться в то, что говорит его гость. А «Полоний» всё говорил и говорил, продолжая убеждать Полония более серьёзно отнестись к словам Горацио. «Полоний» «Быть может, вдруг, успехом Увенчался его труд?.. И научился наш Горацио (ха!) Зашибать деньгу?.. Ай да Горацио, ай да плут! Быть может, вот… сидит там у себя сейчас, Гребёт деньгу лопатой! А наш король про это ни чего не знает! Постой, постой, Полоний. Как-то не к месту ты вспомнил короля. Он в шоколаде, а вот твоя судьба, Детей судьба пока ещё не так ясна… Я вижу дело так: Горацио не идиот. Никто не смеет так назвать его! Ко мне пришёл он с чистою душой – Я видел это по глазам его. Нет… не просто ему было, Себя родимого в руки мне отдать. В глазах его была надежда. Быть может, мне надежду эту… оправдать? Не зря ж сказал он про судьбу, Когда бубнил мне речь свою. Мол, проведенье указало путь ему… Что ж, он учёный человек, По более меня знает: «Судьба, Полоний, рулит всем судьба!» А может заливает? С недавних пор я чую, Что-то в воздухе витает… А часом муж учёный ничего ль не затевает? И как теперь намерен он… Своим распорядиться состоянием? Приставить, может быть, К Горацио мне соглядатаев? Сказать такое: «Я богаче короля!» Совсем учёный потерял наш страх! Не метит ли Горацио наш в олигархи? Возьмёт и власть потом под троном расшатает!.. История вся эта начинает дурно пахнуть… Крамола и измена!!! Вот как это называется! О, боже! боже! Чего же медлю я? Скорей бежать!!! Бежать!!! Спасать страну и короля!!! Так-так, так-так… А если… для начала… пусть он меня, Сначала компаньоном сделает своим! Предъявит мне, так сказать, плоды трудов своих… А что касается Офелии, Там видно будет, поглядим…» Сцена LXXX На этом его размышлении о случившемся прервала Офелия. С серьёзным лицом она обратилась к отцу. «Полоний» исчез. Он снова отправился туда, откуда и явился, а именно в глубины мозга Полония. Увлекая за собой остатки его совести… Офелия – Любимый мой отец! После того, что я услышала, И я хочу тебе открыться. Не в силах больше я, С бедой своею от тебя таится… Полоний – Да что ж за день такой сегодня? Все в чём-то мне хотят открыться. Похоже, я в каком-то, сне дурном. Когда же я проснусь? Когда же это прекратится? Что ж… слушаю, Офелия, тебя. Доченька любимая моя. Давай, порадуй своего отца... Офелия – Отец, дочь неразумная твоя… Влюбилась в Гамлета, И от него же понесла… Сама не понимаю, как со мной, Такое вдруг случилось? Всё было как в тумане: Вдруг… в его объятьях очутилась. Лишь помню перед тем как… Стоял он на коленях предо мною. И пылко о любви cвоей мне говорил. Когда очнулась вдруг – в постели мы лежим… Сказать, что Полоний был в шоке, раздавлен обрушившийся на него новостью – значит ничего не сказать. Его дочурочка, его Офелия, смысл его жизни попала в беду! Попала в сети этого гнусного пьяницы и развратника: «Мало ему уличных девок!!! Мало ему женщин из борделей!!! Так, поди ж ты, подавай ему непорочное тело!!! Подавай ему незрелую, юную душу на поругание. Да!!! Да!!! Тысячу раз был прав Клавдий отправив этого негодяя в Англию на муки!!!» – негодовал в душе Полоний. Но вот он уже «пришёл в себя», сказались годы суровой службы у королей. Полоний «взял себя руки». Над его единственной, любимой доченькой нависла беда! И его мозг снова хладнокровно заработал: « Надо спасать дочь!!!» Полоний – Я чувствовал, я знал, Что когда-нибудь к мерзавцу этому. Ты попадёшь, моя родная, в сети! Я видел, как глаза его всегда горели, Когда он на тебя смотрел. Что ж, он опытный охотник, Ты ж, дитя ещё совсем!!! Кобель, развратник искушённый! Всеми пороками с рожденья наделённый! Что ему стоит жизнь сломать чужую? Прелюбодей, ловкач с душой пустою!!! Полоний выговорился, и ему стало немного легче. Прости, родная, что от дьявола, В обличии принца, Не смог я уберечь тебя, В том, что случилось, и моя вина. Полоний негодовал. Но он понимал, что этого мало. Тут нужен был какой-нибудь план, а лучше хороший план, чтобы достойно вытащить дочь из этой сложнейшей ситуации, в которую она, а значит и он, попали. Мозг Полония бешено работал, просчитывая в секунду тысячи вариантов. И с каждым новым вариантом он всё отчётливее понимал, что всё не то. Не то!!! Как… вдруг! Вдруг перед Полонием возникла фигура Горацио. (далее с надеждой в голосе) Родная… а… как… ну, это… Как ты догадалась? Что это… в положении теперь? Быть может, обозналась? Давно уж я живу на этом свете. Мне всякие истории знакомы. Одна другой прикольней… Бывает так: Что тешит мыслью женщина себя, Что на сносях она… Потом вдруг выясняется, Что это от капусты её пучит. Что это от капусты ей так живот раздуло. А выйдут ветры из её чрева, И вот она уж – не беременна! Быть может, выводы ещё нам делать рано?.. Офелия – Ах, папа, была б я рада, Если б в капусте всё дело было. Вот уже неделю, как меня тошнит. Служанка наша, Меркель, говорит, Что это верный признак… И с ней всегда такое происходит, Когда от господа подарочек приходит. Полоний – Так вот, что доченька: В жизни всякое бывает. Порою человека такие беды постигают! Так жизнь его… нагибает, Что человек ломается напополам. Был человек, а вот уже он хлам. Я так тебе скажу: то, что с тобою приключилось, Моя родная, это – Не смертельная болезнь. Всё образуется, ты мне поверь! На то и дева ты, чтобы однажды оказаться, В такой вот ситуации. А Гамлет что? Он никогда не стал бы тебе мужем. Он принц, ему для брака, Королевский титул нужен. Так вот… Из положения нам надо как-то выбираться. Я думаю, что предложение Горацио, Теперь нам будет кстати… Да, очень будет кстати! Он говорил, что при деньгах и тебя любит. А если вдуматься: то в жизни, Что ещё нам нужно? Конечно, он не Гамлет ни лицом, ни телом, Но нам сейчас до этого нет никакого дела. Сейчас всего важнее, Что он просил твоей руки. Ну что ж, Горацио: так тому и быть! Да разве ж час тому назад, Я мыслить мог, что нам его послало… Проведение само! Я час тому назад сказал ему, Чтоб он пошёл проспался. Теперь же так скажу, что ты, Горацио, попался! Я дал ему три дня, по дружбе, Чтоб он опомнился. Чтоб мне потом, по долгу службы, Не надо было б к королю, Тащить за шиворот его. Теперь же всё наоборот! Нет боле никаких трёх дней! Венчаться надо вам, родная, поскорей! Я так всё раскручу, я так всё заверчу! Готовься, доченька, скоро к алтарю! Сейчас немедля спать, спать, спать!!! Иначе лопнет голова моя… А завтра, поутру, Горацио я нанесу визит! Я думаю, что сам король, Ваш брак благословит! Так вот что, доченька моя, Иного выхода не вижу я. Согласна ль, каков тебе мой план? Офелия – Ах, папа, Я всецело полагаюсь на тебя. Полоний – Ещё он говорил, что увезёт в Америку тебя! Что там тепло, там райская земля! А может всё и к лучшему? Кто его знает… Ну всё, ну всё. Я спать, родная. Сцена LXXXI Открытое море. Корабль. Гамлет уже проснулся и пытается с бодуна в очередной раз осмыслить всё, что накануне с ним произошло. Ближе к полудню. Гамлет «Да, жалко пацанов. А Клавдий замышлял, чтоб было всё наоборот. Я должен был бы на галерах гнить Или в хлеву, или на псарне жить!!! А он бы преспокойно жизнью наслаждался. Вот то-то его глазки удивятся, Когда увидит он меня, на месте соглядатаев! Быть может быть его тогда «Кандратий» хватит! Да, к скорпиону будет первый мой визит. Посмотрим, что он вдруг заверещит. Когда живого, невредимого меня увидит. Поймёт ли он, что карта его бита? Да-да, всё сходится. Он понял, что я знаю, Как он отца отправил на тот свет! Он полагал: я следующий его клиент. Его письмо – то мой билет в один конец. Воистину, наш Клавдий мастер грязных дел. Меня увидев сразу он поймет: близка развязка… К концу подходит затянувшийся спектакль. За шкуру крепко будет биться он свою, Как зверь, что загнан в западню. Я верю, провидение решит. Кто прав из нас двоих! Я или он – другого нет решения! Он или я – вдвоём нам в этом мире тесно!!!» Потом он находит в себе силы встать, подходит к двери каюты, открывает её и какое-то время дышит, наслаждаясь свежим морским воздухом. Потом обращается к проходящему мимо него матросу: Гамлет – Скажи-ка, братец, скоро ль Дания? С ней, как с невестой, жду свидания! Матрос (радостно) – Уж завтра в это время. Я буду, принц, в своей родной таверне! На датском милом берегу… Прибудем завтра, поутру. Ох, и гульну! Гамлет – Отлично! Ну, что ж, За весть добрую твою, Давай входи, вина налью! Таким образом Гамлет нашёл себе собутыльника, чтоб было с кем поговорить и развеяться. Сцена LXXXII Покои Горацио. Стук в дверь. Служанка спешит открыть. На пороге стоит взволнованный Полоний. Не спрашивая разрешения, он входит. Ему не по себе… На посту первого министра он привык повелевать и отдавать приказы, а тут, вдруг, надо с неровней себе договариваться. Но план есть план. И это план «А», плана «Б» у Полония нет. А это значит, что у его визита к Горацио, у его дела к нему, должен быть только один исход… Полоний (разведка боем) – Привет, зятёк! Теперь к тебе с визитом я! Горацио, мне помнится вчера. Об этом именно ты речь со мною вёл? Ведь породниться ты хотел со мной? Так вот, Горацио. Вчера я был другими поглощён делами. И трудно было сразу мне понять Всё до конца… что ты хотел сказать. Но думаю, что суть я всё же уловил: Ты, доченьки моей руки просил. Горацио, прошу! Слова свои вчерашние сейчас мне подтверди, Чтоб мог понять: на верном я ль пути? Горацио – Полоний, приветствую тебя я в моём доме! Да, именно всё так! С Офелией хочу вступить я в брак! Если б ты знал, как велико моё желание. Назвать тебя, Полоний, папой! Под всяким словом, Что тебе вчера сказал я – подпишусь. Хоть кровью! Полоний, я человек достойный. Офелию твою люблю! Да что люблю – боготворю! Одна теперь цель в жизни у меня: Чтоб счастлива со мною дочь твоя была! Полоний – Горацио, любовь – всё это очень важно. Любовь всего превыше! Но на семью, pardon, нужны деньжата. Горацио, ведь я же не придурок полный. Я помню, слышал от тебя вчера такое, Что ты богаче короля. Ведь это же твои слова? Понять тебя, конечно же, могу. Вчера был в возбуждении ты… Но ты не мог бы уточнить, Что ты имел в виду, Когда поведал тайну мне свою? Поверь мне: на тебя я не обижусь, Коль скажешь вдруг сейчас, Что ты вчера мне всё наврал. Что это выдумки твои. Вот только с камушком как быть? Его проверил я, он настоящий!!! Горацио, что всё это значит, что происходит? Богатство это вот твоё, оно какого рода? Не стану ль я подельником твоим, Когда с тобой союз мы заключим? Ведь речь идёт о чести. Может даже жизни моей дочки! Горацио, в порядочность твою хочу я верить очень! Я помню также, ты вчера сказал: «Я человек достойный!» Так как, Горацио, чему мне верить можно? Горацио – Полоний, верь всему, что я тебе вчера сказал! Полоний, я не на йоту не соврал. Ни о своей любви к Офелии, Ни о своих делах. И вот сейчас, глядя тебе в глаза, Хоть сотню раз могу ещё сказать: Да, я богат, я сказочно богат! Богатство нажил честным я трудом! Ни день, ни год трудился вот за этим я столом! Вникая в суть вещей, я в формулах погряз… И вдруг однажды – раз! Свершилось чудо! И стали гальки превращаться в изумруды, В бриллианты! Я научился превращать речные камушки. А золото варю я из муки – Настолько формулы мои сильны! Тут к Горацио подошёл его кот. Он стал тереться о ногу Горацио и жалобно мяукать, прося еды у хозяина. Горацио на это дело немедленно отреагировал. Кота кормлю я специальными растворами, И вот теперь кот мой срёт жемчугом! Да, Полоний, да. Сейчас наука сильна, как никогда! И если есть за мной вина, то только в том, Что по богатству короля я превзошёл! Я так решил: всё нажитое – моя награда. За годы, что не вылезал из Ада!!! За мой великий тяжкий труд! На том стою. А королям, как не было, Так и нет дела до меня. Ведь я же им не друг, не брат… Всю жизнь свою в нужде я прожил. С их стола не получил ни крошки!!! Я никому и ничего не должен!!! Мне провидение велит: Им тем же отплатить! Его величеству ничем я не обязан. На службе королям здоровье всё своё истратил. Теперь за всё хочу я получить свою награду! Свою долю… Чтоб боле не зависеть от чужой мне воли! И мне плевать: прав я иль не прав!!! Кто мне судья? Кто может лучше меня знать, Что мне выпало на долю? Ответ держать велит мне небо, Только пред самим собою. Судьба даёт нам шанс – Мы упустить его не вправе. Полоний, бери меня в зятья: не прогадаешь! Хотя не знаю. Может полезней было б для тебя, Со всеми потрохами сдать меня… королю? В надежде долю получить потом свою! Но, я думаю, ты знаешь его щедрость… Его жадность!!! Так что, скорей всего, В знак благодарности Вполне ты можешь лишь на одно рассчитывать, Что имя он помянёт твоё… потом В какой-нибудь своей молитве. Возможно… Я думаю, что мысль мою тебе понять несложно? Полоний, если сейчас с тобою заключим союз. И в знак союза, руку дашь свою. И той рукой пожмёшь мою. Открою тайну я тебе свою! Открою свой тайник я пред тобою. Чтоб взгляд насытился твой в волю, Златом, каменьями и жемчугом! Всё это бросить я к ногам Офелии готов. Полоний – Горацио, вот тебе моя рука! Да что рука! Дай обниму, зятёк, тебя! Они обнимаются. Затем Горацио берёт подсвечник с горящей свечой и делает Полонию знак, чтобы тот следовал за ним. Он ведёт его по ступенькам вниз. Он ведёт его в свой подвал, в котором они и скрываются. Через какое-то время они возвращаются из подвала. У Полония лицо чем-то очень потрясённого человека. Наконец, он приходит в себя. Полоний (ликует: его операция прошла успешно, «дело в шляпе!») – Да, Горацио, ты муж достойный! Теперь могу быть за Офелию спокойным! (далее очень вкрадчиво) Хотя вот, если тебе всё честно рассказать, Мой милый зять. Вот то, что я сейчас с тобою разговор веду: На что, мол, будешь содержать семью? Так к этому Офелия, поверь мне, Не имеет никакого отношения. Эт всё мои, отцовские переживания. Всё это хлопоты отцовские мои. Я должен быть уверенным, Что во все дни, Что дочь моя с тобою проживёт, Достаток будет охранять, Ваше семейное гнездо. Офелия ж, когда я передал ей предложение твоё, Что, мол, хочешь в жёны взять её, Мне сразу так сказала: «Папа, я его женой быть буду рада! Он человек достойнейший, Самый порядочный из всех, кого я знаю! Я быть его женой мечтаю! И то, что он имеет средства на семью, Лишь подтвердит теорию мою, Что с ним не пропаду. Но, папа, не в деньгах ведь счастье, – Вот, прям так она и сказала, – Его любовь ко мне – вот это главное! Вот это настоящее богатство! Его приму я всей душой, Ему я буду верною и любящей женой!» Дальше Полоний перешёл уже на деловой тон. Так вот, Горацио, дел много, я побегу. Готовься, завтра – к алтарю! Сегодня ж вечером ждём тебя в гости. Ну, скажем, в часиков так восемь. Сегодня у вас будет, так сказать, помолвка. Чтоб было всё, как у людей! Отпразднуем по полной! Горацио – Полоний, есть просьба у меня к тебе такая, Как свидишься с Офелией, так передай ей Кольцо вот это с чистым бриллиантом, В знак моей любви. До вечера, Полоний! Папа, жди! И не подумай: не стекляшка! Полоний – Зятёк, родной! Зачем ты папу обижаешь? Горацио давно разработал свой план, и всё ждал удобного случая. И когда король отправил Гамлета в Англию, Горацио понял: его час пробил! Более удобного момента для претворения своего плана в жизнь ему трудно было и представить. После его последней встречи с Полонием всё завертелось и закрутилось под чётким руководством Полония. И к тому моменту, когда нога Гамлета вновь ступила на Датскую землю, дело было сделано. Свадьба прошла благополучно и молодые отбыли в свадебное путешествие. Они намеревались первым делом посетить Британию, провести там несколько дней и обязательно осмотреть достопримечательности Солсбери. И ещё им очень хотелось полюбоваться шпилями Кентерберийского собора. О том, что они потом не собирались возвращаться в Данию, а уже на английском корабле отправиться дальше в Америку, не знала даже Офелия. Знал только Полоний. И, конечно же, они ничего не знали о карантине, который установил Английский монарх для датских кораблей… Корабль, на котором Гамлет прибыл в Данию, вошёл в порт к полудню. А ранее, этим же утром, Горацио и Офелия отплыли в своё последнее, и как потом окажется, роковое путешествие. Сцена LXXXIII Mortal Kombat. Сойдя на берег, Гамлет, переполненный гнева, сразу же отправился в замок к королю, намереваясь сказать ему в лицо всё, что он о нём думает и раскрыть матери всю правду о гибели её мужа, прежнего короля Дании и его отца. Гамлет был уверен, что его мать после всех предоставленных ей доказательств встанет на его сторону и они вместе они покончат с Клавдием. А король в это время в своих покоях прибывал в отличном расположении духа. Он мирно отдыхал в своём любимом кресле в обществе своей супруги после тяжёлого, сурового, но непродолжительного поединка с достойным его величества противником, которого король, несмотря на всё его коварство, всё-таки сумел одолеть и прикончил одим махом! Завтрак был повержен! Он капитулировал перед Клавдием и был им заточён в подземелье под названием желудок его величества. Также Клавдию прибавляли хорошего настроения и положительных эмоций всякие картины ( которые теперь постоянно возникали в его в голове, стоило ему только вспомнить о Гамлете) из его теперешней так, по крайней мере, он полагал нелёгкой жизни. Полной невзгод, безмерного физического труда и всевозможных лишений, коими так богата жизнь простолюдина! То он видел его за плугом, распахивающим поле и обливающегося при этом седьмым потом, то в свинарнике, убирающим кучи дерьма за свиньями и по уши в этом самом дерьме, то в кузне, где Гамлет поднимает тяжеленный молот, от которого у него развязывается пупок и кишки из утробы гадёныша высыпаются на землю! О, да, придурок подыхает в муках! От этой картины, где Гамлет подыхая «любуется» перед смертью на свои кишки, его величеству особенно хорошо и тепло становилось на душе. И ещё много разных таких же приятных его сердцу картин и картинок возникало в голове у Клавдия, стоило ему только подумать об этом: уроде, дураке, кретине, мерзавце и подонке Гамлете. Старость, а вместе с ней и всякие болезни, также капитулировали перед его величеством. Это случилось сразу же после того, как в его руках оказалось волшебное лекарство, добрую порцию которого он уже принял, конечно же, втайне от королевы сегодня перед завтраком. С убытием Гамлета на муки в Англию в жизни у Клавдия, наконец-то, всё наладилось. И она, жизнь, обещала ему лично сразу же после того, как он в очередной раз принимал лекарство, быть: долгой, доброй, счастливой и приятной во всех отношениях. От всей этой эйфории, в которой прибывал Клавдий и которая его сейчас просто распирала, он рассмеялся, и это не ускользнуло от внимания королевы. Она вообще не узнавала своего мужа в последнее время. От прежнего человека, за которого она выходила замуж, практически ничего не осталось, кроме седых волос, бородки, усов и мешков под глазами. А во всём остальном Клавдия как будто подменили. Теперь он всегда был весел, бодр, энергичен. Постоянно делал ей комплименты и прибывал в хорошем расположении духа. Поначалу всё это ей очень нравилось, она даже чувствовала, как часть его новой энергии передаётся и ей. И теперь, когда Клавдий был с ней рядом, у неё тоже всегда было хорошее настроение. Но вот некоторые особенности в её «новом» Клавдии её стали утомлять. Вначале, когда неожиданно проснувшаяся в муже энергия стала повелевать ему каждую ночь исполнять свой супружеский долг, она была счастлива. Но, когда муж вознамерился отдавать ей этот самый «долг» ещё и днём, королева пришла в ужас: «Как? Опять раздеваться, а потом опять делать причёску и краситься? Нет!!!» Она была категорически против. А когда Клавдий, войдя в её положение, предложил ей делать это не раздеваясь, а как «это» делают собачки, тут уж королева так вообще испытала полнейший шок. Она тут же объяснила Клавдию, что она не простолюдинка и вообще: «Я никакая-нибудь там… Я приличная женщина! И Гамлету с собой я такого делать тоже не позволяла!» – на этом инцидент и был исчерпан. Хотя, по поведению Клавдия она понимала, что он отстал от неё только на время… Неожиданно идиллию прервал дворецкий. Он вошёл быстрым шагом и уже было хотел открыть свой рот, чтобы доложить о прибытии Гамлета, как тот сам, ворвавшись в покои Kлавдия, оттолкнул дворецкого в сторону и весь полный гнева предстал перед королём. Увидев его тот сразу понял: «Быть беде!» Королева же, наоборот, улыбнулась своему сыну радостной улыбкой: улыбкой любящей матери, которая соскучилась по своему ребёнку. Клавдий сказал ей, что Гамлет неожиданно решил развеяться и отправился проведать их английского родственника, его брата короля Артура. И королева была рада, что её сын благополучно вернулся. Но Гамлет не обратил на улыбку матери никакого внимания. Казалось, что он даже не заметил её присутствия. Он весь был в гневе. Он сразу же набросился на Клавдия. Он был его жертвой. Гамлет – Привет тебе, король «великий»! Ну что, не ожидал меня уже в живых увидеть? Ты ловко на меня расставил сети. Не ожидал меня живым уж встретить? Отправил в Англию, с секретным поручением! А весь секрет был в том, Чтоб на меня накинули там петлю. Чтоб сделали там из меня раба. А у раба не стоит жизнь гроша!!! Чтоб сдох я там бы поскорее. От тяжкого труда, болезней, От тяжёлой доли… У короля Английского в неволе!!! Но Англии король, Намного благороднее тебя! Он сразу понял: «Это – гнусная игра!» Он раскусил тебя!!! И в гневе за мерзкие твои проделки. Велел сжечь на костре, Твоих двух офицеров. Что ты приставил соглядатаями ко мне! Они сгорели, Клавдий, по твоей вине!!! Король был в шоке. Он понимал, что в таком возбуждении Гамлет очень опасен. Немного придя в себя он истерически, во всё горло, закричал: «Стража!!! Стража!!!» – вошли два королевских офицера и встали за спиною у Клавдия. Тут в событие вмешалась королева. По её лицу было видно, что она совсем не понимает того, что происходит. Эмоции подняли королеву с кресла. Королева – Да что тут происходит, Клавдий? Ведь ты сказал мне, что наш мальчик Отправился немного поразвлечься? Мол, по морю истосковалось его сердце, Ещё он короля Артура хочет навестить И с ним поговорить за жизнь! Только сейчас Гамлет, выговорившись увидел в комнате ещё и мать. До этого перед его глазами как будто был туман. И только в просвете этого тумана он видел Kлавдия. Гамлет бросился к матери, обнял её и страстно заговорил: Гамлет (страстно) – Ах, матушка, любимая моя! Прости, что я держал в неведении тебя. Здесь, в Эльсиноре, Страшные дела творятся! Берёг я твоё сердце, мама. Ведь если б ты узнала… Всю правду, мама, ты узнала, Об этом человеке. Нет, не человеке – скорпионе! Который ради власти и короны, Убил своей рукою брата, короля. Тебя лишив тем мужа, а меня – отца, Боюсь, что ты сошла б с ума! Когда же понял он, что правдой я владею, Решил со мной покончить поскорее. С письмом секретным, полным фальши Меня отправил он к владыке Англии. К Артуру просьба лишь одна была: Чтоб он в рабах оставил у себя меня. Но провидению угодно было, Чтоб планы этой жабы провалились! И вот стою я пред тобой живой, А мой конвой… Сгорел он, мама, на костре, живьём. Клавдий После того как королевские офицеры встали за спиною Клавдия, он немного осмелел. – Гертрудушка, всё это ложь и бред!!! Ах, Гамлет сын, в своём ли ты уме? Что за комедию ты тут устроил? Смотри, как мать свою расстроил. Не ведаю ни о каком письме. Артуру ничего я не писал. И брата я не убивал!!! Письмо, письмо… Да было ли оно? Всё это, Гамлет, твоя пьяная чушь! Гертрудушка, я доказать берусь, Что лжёт твой сын! Я никого не убивал!!! Письма Артуру не писал!!! Любовь моя, Тогда в его слова поверить можно будет, Когда мы то письмо добудем. Когда прочтём его, а до тех пор, Бессмысленнен весь этот разговор! Всё это бред его башки больной. Пропил, Гертрудушка, он все мозги свои! За сотню метров от него разит. Тунеядец, паразит! Клавдий был доволен собой и имел вид победителя. У королевы же было «раздвоение» мозга. Она была в шоке от всего происходящего, она ничего не понимала, она была в полном замешательстве. Королева не знала, на чьей стороне ей быть. Обвинения Гамлета в с сторону Клавдия были очень серьёзны, но бездоказательны. Гамлет – Ах так вот?! Ты думал, что ниже пояса нанёс удар? Та вот что, Клавдий, теперь ты проиграл!!! По полной, Клавдий, ты попал. Ты говоришь: «Письмо?» Да вот оно! Я подменил его и сохранил его! Возьми-ка, матушка, прочти. И враз откроются глаза твои! В этом письме он сам себя изобличает. Такие как ты, Клавдий, На плахе жизнь свою кончают!!! Гамлет отдаёт в руки матери письмо, написанное Полонием под диктовку Клавдия. После того, как письмо прочитано, оно выпадает из обессиливших рук королевы на пол. Её лицо застыло и превратилось в печальную маску. Она была подавлена. Мир её мир рушился у неё на глазах… Клавдий подошёл к королеве и поднял письмо с пола. Начав читать его, он через какое-то время повеселел. Его величеству пришла на помощь некая спасительная идея! Клавдий (повеселев) – Гертрудушка, ведь я же говорил тебе, Что я не приделах совсем! И почерк здесь не мой! Сей почерк узнаю. И за Полонием его я признаю. Но… в моём письме, что я писал к Артуру. Просил я у брателло пушек, Чтоб защищать нашу страну родную. А этот гений злой, Полоний, всё исказил В моём письме. Ах мерзавец!!! Вот подлец!!! Эй, там, а ну Полония позвать! Пусть он поведает нам, что да как… Хотя, и так мне всё понятно: Ты, Гамлет, его дочку обрюхатил! И вот отец… в великом горе, Что на весь свет он опозорен, Что ты, его дочурке жизнь сломал, Решил отмстить тебе!!! И вот письмишко накатал, От имени моего… к королю Артуру! (и обращаясь к королеве) Ведь знаешь ты Полония натуру! Он за Офелию с любого спустит шкуру! И даже принцу! с рук не сойдёт такое. Он за Офелию порвёт любого!!! (обращаясь к Гамлету) Вот так вот, сын, любезный мой, От члена твоего – всё и пошло!!! И далее король решил полностью унизить, добить, раздавить Гамлета. Привык не той ты думать, Гамлет, головою, Сам кашу заварил!!! Отца покойного позоришь!!! Теперь виновных ищешь Средь порядочных людей. Да если совесть у тебя? Кобель!!! Клавдий был в ударе. Он сам от себя не ожидал, что может выдать «на гора» вот такую вещь, которая сможет так надёжно его отмазать! Хотя тут, как раз, всё было понятно. Утром он уже принял добрую порцию «лекарства», которое взбодрило его и его мозги. Клавдию было не жалко стареющего Полония. Вокруг него было много молодых, проворных придворных, готовых верно служить его величеству. Готовых на всё… Клавдию было приятно видеть, как он в ответ на обвинения Гамлета, своим ловким наездом на него, ломает всю его атаку на себя. По Гамлету было видно, что он был потрясён тем, что услышал о беременности Офелии. Но эта новость всё же не выбила его из седла. Королева – Гамлет, cын мой, понять я ничего не в силах, Вокруг меня как будто все взбесились! Ты на Клавдия – он на тебя… Опомнитесь, ведь мы одна семья! Ты говоришь, что прежнего убил он короля!!! Но это всё слова, слова… Я знаю ты любил отца! Но обвинение твоё очень серьёзно, За это Клавдий головою поплатиться может. Чем подкрепишь свои слова? Давай, выкладывай всё до конца. Быть может, Гамлет, есть у тебя шпионы? И знаешь ты один такое, Что нам на всё глаза откроет! Сынок, скажи всю правду, до конца… От слов королевы, что у Гамлета повсюду могут быть свои шпионы, Клавдию свело судорогой зубы и кольнуло в копчике. «Вот щенок!!! – пронеслось в голове у Клавдия, – да неужто ли? » – и страх сковал все его внутренности. Гамлет (победоносно, восторженно) – От отца! Вся моя правда, мама, от отца! Однажды дух его ко мне явилcя! На крепостной стене это случилось. После этих слов Гамлета страх, сковавший Клавдию все его нутро, внезапно исчез, также, как и появился. Король стал сначала негромко, а потом и во весь голос смеяться. Он стал ходить по комнате то держась за живот от хохота, то хлопая себя ладонями по ляжкам. При этом между приступами смеха Клавдий негромко, с удовольствием, повторял: «Ох и дурак! Вот дурак!» Да, эту битву он выиграл! Королева никогда не поверит в эту чушь! Иль дух его, иль тень Поведали всю правду мне. Как Клавдий отравил его вином. Под видом, что лечебное оно!!! И в страшных муках умер мой отец. А ты с убийцей поспешила под венец!!! В правдивости слов моих, Нетрудно будет мне вас, мама, убедить. Достойный муж Горацио, Нам всё это может подтвердить! В тот час он был со мною там, Он видел короля! Также как, мама, видишь ты сейчас меня. После этих слов короля накрыл очередной приступ смеха. Клавдий – Горацио! Да где ж его нам взять? Ах, милый сын, он далеко сейчас! Вчера женился он. И с юною женою они сейчас катаются по морю. Я осветил их брак своим благословеньем. Мы хорошо повеселились с королевой! Попутешествовать они решили, В свой медовый месяц. Начать решили с Британского королевства. Там много интересного… Да, Гамлет, сын любимый мой, Вот тебе ещё мыслишка, Так сказать для размышления: Его жену зовут Офелия! Ха – ха – ха – ха! Гамлет – Офелия… Горацио жена? Нет, нет! Своим ушам не верю я! Да что тут было без меня?.. И тут Гамлет впал в ступор. Судьба нанесла ему ещё один удар ниже пояса. А королева видя все эти дрязги решила брать ситуацию в свои руки. Ведь всё, что она смогла понять, так это только то, что два самца борются за первенство между собой… Королева – Мой сын, ведь ты же взрослый человек. Живём мы, Гамлет, в просвещённый век. Ну, как, скажи, могу поверить я в такое, Что дух отца… говорил с тобою? Поверю я, охотно, что видел ты его во сне. Бывает, он является и мне. Но чтоб в свидетели ещё призвать учёного… Мой милый мальчик, что с тобою? Клавдий – Да у него проблемы с головою!!! Весь мозг пропил он свой, дошел до точки. Ведь от него воняет, как из бочки! Гертрудушка, я думаю: Finita La Commedia! Или Commеdy?.. короче: Гамлета пора лечить. Сейчас велю его скрутить, И в подземелье поместить! Потом к нему приставим лучших эскулапов, Пусть его лечат ртутью и пиявками. Ведь ты же знаешь: Гамлета люблю я, как родного. Но в этой ситуации не вижу выхода иного. Он часть сердца моего, моей души! Но, как говорится: C’est La Vie. Клавдий, с облегчением в голосе. Короче, тему эту пора нам закрывать. Полоний что-то не торопится. Велю его я наказать!!! За его дерзость – нет за измену. Возьму да и отправлю на галеры! Это надо же! Какую кашу заварил, Чтобы за доченьку свою отмстить. Какой… какой чудовищный он разработал план!!! А с виду мирный старикан. (и уже про себя) «Или ваще подвергну старика кастрации За то, что провалил су…ра операцию!!!» Гамлет ничего этого не слышал, он был в ступоре, из которого медленно, медленно, но всё же начал выходить. Гамлет – Офелия – Горацио жена? Да вы что все сошли сума? Мы с нею поклялись в любви друг другу. Она была мне как супруга! Быть может, её Полоний силой замуж выдал? Ведь без меня Офелия была Так беззащитна, как дитя. Понять пока не в силах я, в чём его выгода была. Ты, Клавдий, говоришь: «Плывут они к Британским берегам». А знаешь ли ты, Клавдий, Что у нас теперь с Британией война! Её британский нам объявил монарх. Установил он между нами карантин. Сказал: «Отныне датские посудины Жечь и топить!!!» Офелия с Горацио плывут навстречу смерти!!! Офелия, одна ты в целом свете, Кто так была нужна мне!.. Kороль, отец, прошу молю! Вот видишь, на коленях, пред тобой стою!!! Скорей пошли корабль, Самый быстроходный! Догнать, догнать их нужно срочно! Иначе ждёт погибель их, беда! Ведь говорю тебе Артура я слова, Что жечь отныне будет oн наши корабли!!! (и видя равнодушные глаза Клавдия) Прости меня, Офелия, прости… Гамлет был совершенно опустошён… Он так и остался стоять на коленях, сам не замечая этого. Мать, видя горе своего сына, подошла к нему, остановилась подле него не зная, чем ему помочь в сложившейся ситуации… Она явно была в растерянности. Слова Гамлета не убедили её в виновности Клавдия в смерти её прежнего мужа. Но она очень любила своего сыночка. И сейчас, в эту трудную для него минуту, она хотела быть рядом с ним. Вот так она и стояла молча подле него, положив свою руку ему на плечо. Не зная, что она ещё может сделать, в эту минуту, для своего сына. Клавдий же чувствовал себя даже не королём Дании, а королём мира! Он больше не желал слушать того, что несёт этот придурок Гамлет. После всего, что произошло, после всех этих сцен и разборок его самооценка просто зашкаливала. Конечно же, он ничего не будет предпринимать, и никакого корабля вдогонку для спасения Офелии он не пошлёт. Ведь всё, что говорит этот гадёныш и мерзавец, полный вздор!!! Клавдий (он думал что произносит это про себя) – А ты красавец, Клавдий! Утёр нос ловко сопляку. И что не говори, А всё благодаря своему великому уму! На кой чёрт нам теперь Полоний?.. У самого-то ум какой достойный! Король был так доволен собою; так был доволен, что дело приняло для него нужный оборот и он вышел сухим из воды, что не заметил, как он сам у себя вышел из под контроля. Короля накрыла эйфория. Его рука как-то сама собой залезла в карман и… извлекла от туда заветную коробочку с лекарством. И он уже было хотел привычным движением открыть её, как вдруг услышал грозный окрик жены: «Ты, опять за своё?» Королева была так взбешена обманом Клавдия, который пообещал ей больше никогда не употреблять этого лекарства, что одним махом руки, напоминающим хук с низу, мощным ударом ладони выбила коробочку из его рук. Коробочка высоко взмыла в верх. И высыпавшееся из неё содержимое пошло вниз плотным облаком, накрыв лица стоявших близко друг к другу людей: Гамлета, Клавдия и королеву… Сцена LXXXIV В это время за окном появилась ослепительной силы молния. Да такая, что в комнате на мгновение все ослепли. А потом раздался неимоверной мощи гром. Когда люди пришли в себя и открыли глаза, то они увидели стоящего вместе с ними их прежнего умершего короля Гамлета. Гамлет – Отец, отец, тебя я вижу снова! Уж думал, боле мы не встретимся с тобою. Вы видите, вы видите, стоит он перед нами, Как живой? Королева в шоке… Она потрясена случившимся. Она не владеет собой. Королева – О, Гамлет, муж мой!!! Она бросается к призраку в надежде обнять своего мужа. Но она обнимает пустоту, она просто проходит сквозь него и впадает в истерическое рыдание. Клавдий тоже потрясён не меньше всех. И теперь его настроение резко переменилось. Он не понимает, что происходит. Но выходит, что гадёныш прав? Клавдий (в истерике) – Изыди, Сатана, изыди!!! Не подходи, стой, где стоишь ты!!! Не знаю, кто ты, но знаю точно, Что маску Гамлета надел ты на себя И к нам сюда явился, Чтобы покой нарушить наш!!! Сгинь прочь!!! Немедля восвояси отправляйся, Откуда к нам явился!!! Стража!!! Стража!!! Хватай его!!! Хватай его!!!... Стража, те два офицера, которые во время всех этих сцен стояли за креслом короля, охраняя его величество, теперь стояли и дивились тому, что происходит. Они ничего не понимали и лишь видели, что эти трое с кем-то разговаривают. Королева бросилась к кому-то, пытаясь кого-то обнять… Король же приказывает им кого-то арестовать!!! Тень короля Гамлета – Ах, Клавдий, Клавдий, брат любимый мой. Ну вот и встретились с тобой… Куда меня ты гонишь? Сам не знаешь… Ты что не рад мне? Я тень, я дух неупокоенный. Пристанища нет у меня: Скитаюсь я туда-сюда… Хоть дух я, но устал. Такая доля у меня сейчас. Одно лишь знаю я, Не ведая сам, правда, от кого, Что должен быть за смерть свою отмщён. Таков, видать, на небесах закон… Ведь лучше всех ты знаешь, Брат любимый мой, Как жизни я лишён. И как отмщён я буду, Тогда и упокоится душа. И мир живых покинет навсегда. Но… хоть и просил я Гамлета, Чтобы за смерть мою, Он отомстил тебе, поверь, Нет боле у меня такой нужды теперь. Я так решил: пусть дух не упокоен будет мой. Пусть буду я скитаться до конца времён. И как бы не было мне тяжко, Не стану, брат, тебе уподобляться. Поверь, брат: зла на тебя уже я не держу. Чтоб Гамлет руки о тебя марал свои, Нет, боле не хочу. Я свыкся с участью своею. И лишь об одном сейчас жалею, брат, Что не могу обнять тебя. Всё остальное суета… Пока тень короля говорила свою речь, Клавдий всё пятиться и пятился от неё. Совсем не слушая того, что ему говорил «брат». Только и знал, что повторял: Клавдий (со всей яростью) – Изыди, Сатана, изыди!!! Гертрудушка, ты видишь это, видишь? Всё это Гамлета интриги!!! Он заразил своим безумством нас!!! Да так, что видим мы с тобой сейчас. Кого? Да короля, Который сдох давно!!! И черви кости изглодали все его, Которого я – да, да я! Поил отравленным вином. И не жалею я о том. И если б был сейчас в моих руках, Тот с вином кувшин, Я им бы череп тебе размозжил!!! Обнять он хочет!!! Кого меня??? Того, кто с детских лет тебя, Душою всею ненавидел!!! За то, что ты из чрева раньше вышел!!! За то, что ты обласкан был, Судьбою и отцом. За всё, за всё поил тебя, Отравленным вином!!! Я думал, сгинул ты навечно, И наши разошлись с тобой пути! Но вот опять ты предо мной стоишь? Обратно отправляйся в преисподнюю, сволочь!!! Гертрудушка, сейчас же мы немедленно должны Немедля Гамлета и этого схватить!!! Стража, стража, вяжи его вяжи!!! Всё это время тень короля Гамлета пыталась приблизиться к Клавдию, а Клавдий в страхе пятился от неё. И всё это время в комнате, находился кот его величества. Не зная, чем бы заняться, он бродил по комнате туда-сюда. Люди кричали, на повышенных тонах выясняли отношения, а ему до этого не было никакого дела. Вдруг коту приспичило… и он сделал небольшую, совсем махонькую кучку прямо на пол, недалеко от камина. И облегчившись, кот отправился далее гулять по комнате. И тут случилось непредвиденное. Пятясь Клавдий наступил на кучку, поскользнулся и упал навзничь. Падая он затылком ударился о косяк камина. Да с такой силой! что было слышно, как хрустнули позвонки в его шее. Когда голова Клавдия коснулась пола, он был уже мёртв… Кот, в силу своей природы, так никогда и не узнал о своей причастности к смерти его величества. Тень короля Гамлета – Ну вот и всё… Что было предначертано – свершилось… Судьба ему свою явила милость. Совсем не мучился братан, Не то, что я в саду тогда… За то, что сотворил со мною он, Меня отправив в мир иной, Его простил я. Что правда – то правда. Но у небес, видать, на всё свои расклады. В мире моём мне ещё была открыта одна правда: Благодаря мамане нашей, У нас с ним были разные папаши. Кем был сценарий сей написан, Знать нам не дано. Лишь знаем, что в одном флаконе смешалось всё: Отравленное пойло и кошачье дерьмо… Прощайте, как не жаль, Но должно мне покинуть вас. Дух мой боле… не явится вам никогда. В моей истории дописана была последняя глава. Меня ждёт дом мой, небытие… Последнее пристанище моё. Home, Sweet Home. Но знайте, если иногда Вдруг вспомните меня… Вдруг вспомните вы обо мне, То станет там теплее мне. Сцена LXXXV После этих слов тень короля растворилась в воздухе. И снова ярчайшая молния ослепила всех в комнате, а невероятной силы гром до основания сотряс стены замка. От всего этого королева пришла в себя. Она подошла к Гамлету и стала гладить его ладонью по щеке. Гертруда – Скажи мне, Клавдий, Почему мы так шумим, что случилось? Быть может, я перед тобою В чём-то провинилась, И ты свой гнев обрушил на меня? Скажи мне, Клавдий, в чём моя вина? Зачем нам друг на друга гневаться? Кому какая выгода с того? О, милый друг мой, Живём в достатке, всего у нас хватает! Забот не ведаем, не знаем… И куда твой подевался брат? Он мне сказал: Они с Офелией вступили в брак! Клавдий, я чуть не ослепла от гнева твоего. Супруг мой, что вдруг на тебя нашло? Ты своим гневом, милый, Замка стены все сотряс! А ты ведь знаешь, что сыночек наш Уснул недавно… Пойду взгляну – не разбудил ли ты его? Спит ли солнышко моё? Королева подошла к мёртвому Клавдию. Лицо короля всё ещё сохраняло выражение полнейшего потрясения от того, что с ним произошло всего несколько минут тому назад. Она хотела нагнуться и посмотреть, спит ли её сыночек. Но грузная старческая фигура плохо сгибалась. Тогда королева тяжело опустилась на колени рядом с мёртвым телом Клавдия и стала вглядываться в лицо своего сыночка… Не проснулся ли от грома её мальчик? Нежные, материнские чувства к своему ребёнку захлестнули её. Ведь он был сейчас такой красивый и такой беззащитный её сыночек! Королева в порыве материнских чувств легла рядом со своим сыночком, обняла его и стала тихо напевать ему какую-то колыбельную песенку. Гамлету придётся принять, перенести ещё один удар судьбы. Его мать лишилась рассудка. Прежний мир Гамлета был разрушен до основания. Гамлет «Я думал, уж довольно испытаний Я на сегодня перенёс… но вот ещё одно: От Клавдия прощальный в спину мне удар!!! Ах дядя, дядя… в сортире что ли закопать тебя? Рассудка мать лишилась От всего пережитого. Да, повидав такое, Уже не каждый сможет с головой дружить… Гамлет осматривает поле боя. И как теперь нам жить?.. И как теперь нам быть?.. Похоже, что я теперь… его величество. Да разве ж час тому назад Я мог бы о таком помыслить? Других не знаю претендентов на корону. Прежде всего разыщем мы Полония: Он старый царедворец, И во всех тонкостях он разобраться мне поможет. Но прежде свет пускай прольёт На эту гнусную историю с письмом. Да и на всё остальное… пока «гостил» я за морем. Но перво-наперво решим по Клавдию мы дело». – Эй, дворецкий! Cцена LXXXVI Дворецкий (подобострастно) – Да, ваше величество! У Гамлета было тяжело на душе, но почему-то это новое обращение к себе ему понравилось. Оно его моментально, как бы, выдернуло из его прошлой жизни и перенесло в новую. Он вдруг увидел себя в новом свете. Перед ним открывались новые горизонты и возможности. Гамлет – Вот что, голубчик, король почил наш в бозе… Дворецкий (выпучив глаза и сделав подобострастное лицо) – Да здравствует король! Выкрикнул он старинное приветствие, которым приветствуют всех новоиспечённых королей, хотя Гамлет не был ещё коронован, и это приветствие было преждевременным. Но дворецкий решил перестраховаться. Гамлет Невысоко подняв ладонь, чтобы прервать словоохотливого слугу. – Так вот что: ты разберись тут со всем этим… Не теряя времени. Кому положено покойниками заниматься, Пусть займутся, и немедля… И проследи, чтоб было всё согласно этикету. С похоронами тянуть не будем. Всё скромно, по семейному обставим. Ничем себя король при жизни не прославил. Потом распоряжения отдай, Чтоб коронацию готовить стали Кому положено… ну сам знаешь. Потом пришлёшь их ко мне, Чтоб обсудили мы детали все. А с матушкою так решим: Кто эскулап у нас сейчас по части головы? Самый толковый, и вообще… Кто в замке нашем занимается здоровьем? Дворецкий – Доктор Менгеле Йозеф, ваше величество! Он самый главный. Он всем заведует, за все болезни отвечает! Прославился искусством он своим, Людей лечить! Ему что зубы, что мозги, кишки – Один хрен! Он всем так и говорит, Что человеческую плоть постиг. Болезнь любую победит! От импотенции я у него лечился – Теперь моя жена мною гордится! Из двух яиц он мне одно оставил, А в член какой-то мне костыль поставил! Гамлет – Ну и отлично, я не силён в науке этой, Как в прочем и в других. Так вот скорей к нему гонца пошли. И так ему скажи: чтоб он достойно, С королевой обращался. Лечение своё, чтоб он немедля начинал. Ну, кажется, я всё сказал… И пусть поскорее приберутся тут. Гвардейцы, отдыхать! За службу вас благодарю! Да, и разыщи Полония, Немедленно пусть явится в мои покои. До коронации жить буду у себя. Ну, вот теперь я всё сказал. И Гамлет отправился в свои покои. Сцена LXXXVII Дворецкий вызвал мальчишку на побегушках и дал ему указание разыскать Полония и передать ему приказ Гамлета: немедля явиться к нему на аудиенцию в его покои. Когда пацан нашёл Полония, то рассказал ему обо всём, что произошло в замке за последнее время. И что теперь, судя по всему, Гамлет – будущий король, и что сейчас принц срочно требует Полония к себе. Когда происходили все эти события Полоний находился в доме Горацио и занимался подготовкой к распродаже оставшихся после его отъезда вещей. После новостей, что получил Полоний, он сильно расстроился: «Б…дь, ведь если бы я не поторопился с выдачей Офелии замуж за Горацио, кто знает, может быть она, при теперешнем-то раскладе, стала бы королевой!» – эта мысль расстроила Полония. Но куда больше его сейчас глубоко беспокоила другая тема. Полонию не давал покоя вопрос: «Куда же подевался Лаэрт?» – вот уже несколько дней он не появлялся дома. Он был хорошим сыном и, если куда-то отлучался с друзьями или по каким-либо своим делам, то обычно ставил его об этом в известность. А тут взял и пропал… И даже не присутствовал на свадьбе своей сестры! Что вообще, по мнению Полония, было очень невежливо с его стороны. Он знал, что Лаэрт и Офелия были очень дружны между собой. И он никак не мог объяснить себе этого поступка Лаэрта. Полоний пробовал навести справки о сыне через его друзей. Но никто из них ничего вразумительного не смог сказать ему по поводу исчезновения Лаэрта. Полоний лишь обратил внимание на то, что некоторые из них, во время их разговора, почему-то старались не смотреть ему в глаза. «Hичего, – успокаивал себя Пололоний, – наверное, какая-нибудь девица крепко вскружила Лаэрту голову. Может быть он даже влюбился и на этой почве потерял счёт времени. Намилуется, закончатся деньги, и объявится… Обязательно объявится», – так каждую минуту успокаивал себя Полоний, отгоняя от себя плохие мысли. Но тревога за сына всё равно не уходила. Полоний (пустившись в философские размышления) «Гамлет вернулся? Значит, не сработал план. И что теперь?.. И что теперь, Полоний, делать нам? Как повести себя, какую тактику избрать? Я думаю, раз Клавдий мёртв, Резонно всё валить на короля… Хотя… и так всё это дело его рук. А я лишь тупо роль играл свою. Воистину не знаешь: Где найдёшь, а где потеряешь! Да кто бы час тому назад, Мог предположить, Что Клавдий нам прикажет долго жить. Полоний, Полоний, ведь ты всегда, Своим умом гордился. Всегда ты… на три, на пять шагов вперёд, Всё просчитать мог! Порой предвидеть даже мог… Играешь в шахматы, как бог! И вдруг попал впросак… Теперь уж поздно локотки кусать. Да, из Офелии, Прекрасная бы вышла королева! Но ничего уж не поделаешь – А всё Горацио!!! Будь он не ладен трижды. Смутил меня своим он золотишком… Да нет, Полоний, нет… Никто не в силах, Узнать, понять хотя бы один замысел судьбы. Как всё случилось, так случилось. А значит: так тому и быть! Что ж, теперь мы будем Гамлету служить. Двух этих остолопов, Надо будет расспросить: Что вдруг не так пошло? Вручили ли они письмо? И почему король британский, Не уважил просьбы Клавдия? Вокруг тебя, Полоний, Одни загадки и вопросы… Да уж! Полна сюрпризов жизнь до чёртиков. Что ж, поторопимся! Негоже будущего владыку, Заставлять нас ждать. Одного из своих подданных, так сказать. А ведь, Полоний, что не говори, При правильном-то раскладе… Он мог бы стать тебе, Полоний, зятем!» После всех этих невесёлых мыслей Полоний быстренько собрался и вышел из дома Горацио. Он спешил на аудиенцию к своему будущему королю. Сцена LXXXVIII Покои Гамлета. Входит слуга и докладывает, что прибыл Полоний. Гамлет приглашает его войти. Полоний входит и низко кланяется. Полоний (стараясь сделать скорбное выражение лица) – Приветствую тебя, мой принц… Скорблю вместе с тобой. Да… доложили мне уже, Что стало с матушкой твоей и королём-отцом… Как только я узнал о том, Что стало с нашим королём, Что здесь трагедия произошла, От горя я… чуть не сошёл с ума! Но тут же в руки взял себя, Чтоб вам теперь, о сир, вовек опорой стать. Прискорбно, что ещё сказать: Беду не ждём мы в гости никогда. И обойти её стараемся всегда мы стороной, Чтоб не попасться нам в капкан её. Но в дом наш вдруг является она. Как? Почему? Нам не дано понять… Но в этот скорбный час, Есть всё же радость в сердце у меня. Мне так приятно в добром здравии вас видеть, Полным сил и жизни! Я рад, что ваша миссия прошла успешно, И вы опять в родном своём отечестве! Одна теперь надежда в сердце у меня и у народа: Что не откажитесь вы, сир, принять корону, Что станете, как ваш отец, Нам, вашим детям, крепкою опорой! Я верю: Дания, народ вас примут всей душою. А… вы хотели меня, сир, видеть? Как только получил я ваш приказ явиться, Дела немедля все оставил и вот явился. Чтобы предстать пред вами, Теперь уже монархом нашим. Чтоб вас заверить в своей преданности! И верно вам служить, Как служил я, во все дни… Прежним королям! Такая богом мне судьба дана… Гамлет – Благодарю тебя, Полоний, Преданностью, мудростью своей, Меня ты тронул. Как никогда сейчас Мне нужны участия слова. Теперь же… поступим так: Вперёд не станем забегать. Ведь ты, как никто, Знаешь все этикета тонкости. Так что… покуда я не коронован, Я принц по-прежнему для всех. В ближайшие так пару дней… Небольшая пауза, Гамлет собирается с мыслями. Я знаю быстро разошлась молва. А всё потому, что и у стен есть уши и глаза. Теперь судачить будут люди, что да как... Ведь каждый фантазировать у нас мастак! Хотя уверен на все сто, Никто не знает толком ничего. И не узнают… О том, что здесь произошло. И даже я… И даже я постичь не в силах, Того, что на моих глазах происходило!!! Загадка эта на века. И не постигнет никогда, Её ум человеческий. Такое из всего моё будет заключение. И даже если людям, Всё самолично расскажу, Всеми святыми поклянусь, Что ни на йоту не соврал, То и тогда… навряд ли кто поверит мне… Одно лишь скажут люди: полный бред!!! Гамлет берёт паузу, собирается с мыслями. Так что, Полоний… Перевернуть нам надобно cтраницу эту. Внимания нашего и другие ждут дела. Хотел бы я, к примеру, знать: Офелия… так неожиданно вступила в брак? Горацио теперь твой зять! Перед моим отплытием, Ничто не предвещало… этого события. Полоний – Принц, сир, покорнейше прошу понять, Дочь и меня. Накрыли нас вдруг с головою срочные дела. Ведь после вашего отплытия Взрыв в доме у меня произошёл. То взорвался скудный мозг мой!!! В полном отчаянии я свою Офелию нашёл. Вот так у нас и закрутилось всё. Она была бледна, больна… Призналась мне она, Что у вас с ней связь. Итог той связи: дочка на сносях… Мы с ней прекрасно всё понимали, Что женитесь на ней вы, сир, едва ли… Нет, зла на вас я не держал. Я понимаю, так сказать, Что дело это молодое… И всё такое… Но всё же, Проблему надо было-то решать… И вот теперь Горацио мой зять. Он воспылал к Офелии вдруг страстью. Стал уговаривать меня… В любви к ней клясться. Недолго был в раздумьях я, Что тут сказать… Нам это было кстати. О том , что у Офелии под сердцем, Плод вашей любви… Ему, естественно, я не сказал. Да, грех на душу свою я взял!!! Святой он человек… Что в положение она, не знает. Вот, сир, история какая… Гамлет, слушая Полония, ощутил себя крепко нашкодившим котом. Гамлет – Знай о том, что всё случиться так… как знать, Возможно, и не стал бы Дании я покидать… Жалею, что покинул Данию, Полоний. Теперь её уж не догонишь. Не повернуть нам время вспять, Чтоб можно было всё переиграть. Будем надеяться, Что сложится у неё… у них всё хорошо. Верю: Горацио Хорошим будет малышу отцом! Гамлету очень хотелось, чтобы всё именно так и произошло в жизни у Офелии. Когда он произносил эти слова, перед его взором мысленно встала грозная фигура английского короля, который пообещал Гамлету жечь и топить все датские корабли вместе с командой и пассажирами. Но он решил об этом не ставить Полония в известность… Теперь пролей, Полоний, свет, Что за история с письмом? Ведь покойный Клавдий, Считал себя моим отцом! И вдруг он сотворил такое… Я думал, что он дружит с головою? Полоний (как змея на сковородке) – Ах, сир… король покойный, Клавдий, Был не на шутку озадачен После того, как видел ваш спектакль, Что цыгане дали… они такое там сыграли!!! Сначала было весело. Я видел, что король был всем доволен. А потом… случилось вдруг такое! Там, в последней сцене, Осмелюсь вам напомнить, Цыгане показали нам такую вот историю: Актёр, который короля играл, От брата своего бокал с вином принял. И выпив то вино, скончался в муках. И после этого король рассвирепел. Не знаю, какая его укусила муха? Как на мой взгляд, так заурядная картина. Женщины, мужчины, старухи, старики. Порой вина испив, Вдруг отдавали богу душу. Бывает так же, как в спектакле вашем, Умирали в муках. Но Клавдий вдруг решил, Что это с вашей стороны, Намёк на то… Что он, вот также поступил… С вашим отцом: отравил его!!! Со мною этой мыслью поделился он. И глядя, в тот момент, в глаза его, Я видел, как мысль сия, чёрная, Мозг грызёт его! И я сказал ему в лицо: «Что вы, сир!!!» – его пытался я разуверить. «О, мой король, о боже, что за ересь!!! Чтоб сын ваш Гамлет Такое мог о вас подумать? Молю вас, сир, возьмите себя в руки, образумьтесь!!! Гамлет вас любит, как отца! Я это вижу по его глазам! Все знают, как вы любили брата всей душoю! Сгубить родную кровь? Да мыслимо ль такое, С вашей стороны? Хош у кого спроси, Любой ответит, Что на убийство не способны вы! Простите, мой король, но убить Вы не способны даже муху… Сир, куда уж вам до Брута?..» Но эта мысль ему покоя не давала. Она ему весь мозг сковала. Извилины разъела все его. И он решил, что зреет заговор С вашей стороны! И первым нанести удар решил! Сказал: «Садись! Бери перо, бумагу…» Ведь Клавдий был почти неграмотным. Он диктовал, а я писал… Потом с меня он клятву взял, Что, мол, ни словом, ни намёком, Вам не откроюсь, сир. О чём в письме том… Предупредил меня ещё, Что если клятву я нарушу, С детей три шкуры спустит!!! Хитёр был Клавдий… Загнал меня в капкан!!! И так… грех на душу свою я взял. Не мог вас, сир, спасти я в тот момент – Любовь отцовская жгла сердце мне. Гамлет – Что ж, как бы там ни было, Полоний, У сей истории конец хороший. Я жив и в рабстве не гнию. И зла, Полоний, на тебя я не держу. Безумного монарха, Ты должен был исполнить волю. Я понимаю: жизнь детей дороже. Что ж, Полоний, ты свободен. День выдался у нас тяжёлым. Мне надо отдохнуть и всё переварить. Жил для себя – теперь народу будем мы служить. Ты это, завтра поутру, Ко мне с докладом, как обычно. Не будем нарушать традицию. Полоний – Сир, и на последок я спросить осмелюсь. А что теперь мне делать с офицерами? Куда отправить их служить? А может их арестовать, И в подземелье заточить? Ведь, как не крути, а против вас, Они участвовали в чёрном деле! Или сразу их повесить?.. Я думаю, их надо наказать! Чтоб это было для других примером. Гамлет – Если и была вина за ними, наш Полоний. То искупили, верь, они её по полной. Король Артур пришёл в великое негодование. Прочитав Клавдия послание: «Как? Он кровь родную уморить решил? Он перед богом согрешил!!!» И чтобы Клавдию отмстить, За гнусное его безрассудство, Отдал команду: «Офицеров на кострище сжечь!» Увы, они погибли тем же утром… И честно я тебе скажу: Я зла на них, Полоний, не держу. Они, как все мы, Были игрушками в Клавдия руках. Теперь вот ветер носит по Британии их прах. Всё Клавдий!!! От него пошла беда. И если б мог, Полоний, я… Тебе поведать всю историю, С чего всё это началось, И что мне пережить пришлось, То, в том не сомневаюсь я, Что в сумасшедшие ты б записал меня. Так что давай, Полоний, на сегодня, Пусть будет всё, как есть… И что случилось – то случилось. И Господу хвала, что дал нам это снесть! Полоний – Аминь! Сир, тут ещё такое дело… Последняя есть новость у меня для вас. Офелия, предчувствуя, Что не увидит больше вас, Оставила для вас прощальное письмо. И если вам нужно оно – cхожу за ним И вам его доставлю. Думаю, Офелия была бы очень рада Знать, что вы прочли его. Гамлет – Письмо!? Я удивлён тебе, Полоний! Где оно? Да, что ж ты сразу же не взял его с собой? О, боже мой!!! Да что ж за день такой? Давай, беги за ним скорее, Ног своих не жалея! Нет, не беги – лети стрелою! Забудь, что ты старик! С письмом тебя жду через миг! Сцена LXXXIX Полоний, как мальчишка, сорвался с места и побежал в свои покои за письмом. Он принял приказ Гамлета в буквальном смысле и всю дорогу к своим покоям бежал как мог. Вбежав в комнату, задыхаясь, он хотел было сразу броситься к столу, на котором стояла большая шкатулка, в которой он хранил свои самые важные документы, но Полонию от такой резвой беготни стало плохо. Ему, вдруг, стало не хватать воздуха. И, сменив направление, он направился к окну. Кое-как, слабеющими руками, открыл его, а потом стоял и жадно глотал свежий воздух. Наконец, немного отдышавшись, он направился к столу. Ведь надо было торопиться: его величество ждал его с письмом. В шкатулке письмо Офелии лежало поверх всего остального, что в ней находилось. Полоний взял письмо, закрыл шкатулку и уже собирался бежать обратно, как вдруг, с чего-то, решил удостовериться: а то ли он взял письмо, хотя на все сто процентов был уверен, что это именно оно. Он открыл письмо и его глаза… глаза старого отца, увидели знакомый, такой родной почерк его любимой доченьки. В это мгновение острая жалость к себе пронзила его изношенное сердце. Он понял, что больше никогда не увидит дочери и никто его не вызовет в Америку, чтобы он в кругу семьи доживал свою старость. Великая грусть с невероятной силой сдавила его сердце. И оно не выдержало этой силы... и перестало биться. У него случился инфаркт. Полоний, как подкошенный, рухнул на пол. Письмо Офелии выпало из его мёртвых рук. И несмотря на то, что Гамлет продолжал с нетерпением его ждать, оно так и осталось лежать рядом с бездыханным телом Полония… Сцена XC Трактир. За столом сидит хмельной Отелло. Он уже который день поминает свою Дездемону и не может остановиться. Эта женщина была смыслом всей его жизни. С её смертью весь прежний мир, в одночасье, рухнул для него… В трактир входит новый посетитель и почти кричит с порога: Посетитель (громко, весело) – Эй, народ! А ну, послушай-ка меня! Кто купит мне сейчас вина, Узнает новость от меня! А новость эта из дворца! Там пашет жинка у меня. Ну, кто услышать хочет новость? Кто-то кричит в переполненном кабаке. – Да иди ты ты к чёрту! Отелло – Эй, братец, подь суды! Давай садись… Так что за новость, говоришь? Посетитель – Так ты б налил сначала мне, Человек хороший. Поверь мне, новость того стоит! А коли нет – так жди, Когда со всеми вместе ты её узнаешь… Отелло – Эй, хозяин! Ещё кувшин вина! Ну, и так, что за новость у тебя? Посетитель – Жена моя, Миланья, В замке служит поварихой. Я ж дважды в день, Вожу туда продукты с рынка. Так вот: когда на кухню я заносил продукты, Жена мне прошептала в ухо. Что, значит, где-то с середины дня, По замку вдруг молва пошла. Сначала шёпотом, неясно, Ну, а потом уже всерьёз, Что наш преставился король, сечёшь? Подробностей она не знает. Но идёт молва такая: Что Гамлет, принц, На Клавдия восстал!!! И королеве-матери он так сказал: «Из нас двоих должна ты выбрать, мама, Кто более достоин королевством править!» И королева-мать, любя своё дитя. Берёт вдруг вилку со стола. И вилку, Клавдию, вонзает в горло!!! Король наш благородный тут же помер. А стража поняла всё дело так, Что королева-мать сошла с ума. Тут же в раз её скрутили, И в подземелье поместили. Потом приставили к ней доктора, Какого-то Мен… дель… сона. Уж больно имечко мудрёное. Чтоб он лечил её бедняжку. Ну, как водится, ртутью и пиявками. Такие вот, браток, дела… Посетитель и Отелло были так увлечены, что не заметили, как их окружил народ. Люди слушали рассказчика раскрыв рты. Ведь далеко не каждый день в их городе случались такие новости. И общепит загудел, как улей. Каждый хотел высказаться и быть услышанным. Выкрики из толпы посетителей: – Брехня!!! – Гляди, как бы шпионы короля Тебя враз бы не скрутили. За слова такие!!! – Палач три шкуры с тебя спустит!!! Хозяин заведения – Эй, голубчик, А ну… проваливай отсель! Такие новости про королей – Это крамола и измена!!! А у меня порядочное заведение. Ошиваются тут всякие, а потом посуда пропадает!!! Отелло – Скажи-ка мне, приятель, много ли приврал, К тому, что от жены ты услыхал? Поверь, приятель, Что сейчас решается судьба твоя. Своим кинжалом я насквозь проткну тебя, Коль не откажешься ты от своих слов… Ты всё ещё уверен, что почил король? Готов ответить, б….дь, за свой базар? Готов ли жизнью подтвердить ты свой рассказ? В глаза смотри, приятель, мне в глаза! Посетитель – Готов, коли меня!!! Отелло – Что ж! Вот тебе ещё монета. И если правда это… Всё, что ты мне сейчас поведал, Помяни усопшего владыку добрым словом. Он был отцом мне, Теперь же, стал я сиротою… Отелло надел шляпу и быстрым шагом вышел из трактира. Голова его гудела от мыслей. До этой новости он не знал, что Гамлет вернулся. Он задавал себе множество вопросов, но так и не находил ответа: «С чего бы это Гамлет вдруг сцепился с Клавдием?» Все ответы он собирался получить в замке. Сцена XCI Покои Гамлета. Гамлет с нетерпением ждёт возвращения Полония с письмом Офелии. Входит дворецкий и докладывает. Дворецкий – Простите, принц, сир, меня за беспокойство. Но к вам приехали. И на приём к вам просится, Супружеская пара, из Италии. Мужчина говорит, что брат вам… Кузеном вам приходится, А звать его Ромео. Так звать их… или опосля, после обеда? Гамлет – Ромео? Вот это день сегодня! Давай, зови его немедленно! Дворецкий уходит и через несколько минут возвращается с супружеской парой. Мужчине лет так тридцать-тридцать пять. По нему видно, что он ещё в хорошей форме, но уже потасканный жизнью. И с ним юная, прекрасная дева лет шестнадцати. У мужчины в руках какая-то сумка. Ромео – Гамлет, брат мой! Здорово, датский принц! Мы без приглашения, ты уж извини. Давненько ж мы не виделись с тобою… Теперь вот, путешествуя с женою, Решили Данию мы навестить. А коль соскучился, Так можем задержаться, погостить! Гамлет – Рад, рад Ромео! Очень рад! И я частенько вспоминаю, брат, тебя! Как нас пригреет солнышко, Начнёт нас радовать своим теплом, Так сразу начинаю вспоминать я, Ваш гостеприимный дом. Как там тепло у вас, Как весело вам там живётся. А вина благородные Так сами в горло просятся! А помнишь ли, братишка, Как мы резались с тобой в картишки, Когда в последний раз Я был у вас в гостях? Вот это битва, брат, была! А сколько было выпито вина!.. Если б ты знал, брат, как визит твой кстати. Как нужно мне сейчас твоё участие… Так говоришь: это твоя жена? Рад, очень я знакомству рад! Ромео – Джульетта, милая моя жена! Когда Джульетту встретил я, то тут же, С холостяцкой жизнью Решил навечно завязать! Прекрасней деву ещё я не встречал! А ты ведь знаешь, Гамлет, Я в жизни много повидал… Джульеттой же своей сражён был сразу наповал! Недолго я в раздумье прибывал. Видать, судьба… потом отцу сказал: Ваше величество, решил жениться сын ваш! Ну и… закрутилось всё. Но, Гамлет, я ж написал тебе письмо, В котором всё подробно излагал. И в коем всё семейство ваше я, К себе на свадьбу приглашал! Ты что… его не получал? Гамлет Мысленно окунувшись во всё пережитое. – Присядемте. Наверное, устали вы с дороги. Эй, дворецкий! Лучшие покои подготовить Для дорогих гостей! Письма?.. Нет не получал я от тебя вестей. Ромео, здесь у нас такой бардак!!! Порою, брат, я в нём сам себя не нахожу. Так, что прощения прошу… Так, что вы говорите: Теперь попутешествовать решили? Ромео – Да, я обещал Джульетте Европу показать. И те дворы решили навещать, Которые по причинам разным, Не смогли присутствовать у нас на свадьбе. Чтоб познакомить их со своей женою. Ну, а её, так сказать, со своей роднёю. Медовый месяц проведём в дороге. Романтика и всё такое… Вот, кажется, только недавно отъезжали, А уже скучаем по Италии. Солнца нам, братишка, не хватает. Гамлет – А как отец-король, как со здоровьем у него? Как матушка, жива ль, здорова? Ромео – Да, всё слава богу!.. Скажи мне, Гамлет: Или мне так кажется, или в самом деле, Хмурая, по замку, ходит челядь. У некоторых – скорбные я видел лица, Пока в твоей приёмной находился. У вас-то всё в порядке? Как отец, как матушка? Гамлет Пауза, Гамлет ушёл в раздумья. – У нас… у нас всё в доме кувырком. Пока не в силах я пересказать тебе всего. На нас свалилось, брат, столько бед, Что не дай бог такое пережить тебе. Король наш Клавдий… сегодня помер... да… Такие вот дела. Закончил свой земной он путь… В замке всё случилось. Всё на моих глазах. Я был тут… Представь, с недавних пор, Какая-то цепь событий странных. Вдруг обрушилась на замок. На семейство наше. Поверь мне: Небеса вмешались в нашу жизнь. Через такое, брат, пришлось пройти!!! Матушку, Клавдия, меня Ещё Офелию, подруга у меня была… Накрыло вдруг волной, Предательства и испытаний! И мне открылось, Как отец мой умер, Гамлет. С этого-то всё и началось. И понеслось, и понеслось… Ещё сейчас не верится, Что через всё пройдя, я жив остался. Так мне порой хреново было, братец. Совсем недавно жизнь моя, На волоске висела. Чуть-чуть не стал я благородным пеплом. И думается мне теперь: Я чую, это будто зверь! Есть где-то драматург… Который пьесу изваял сию. На небесах, быть, может быть, Или в другой Вселенной Он написал её. Потом спустил в наш дом, на землю? Не подозревая, брат, Что чью-то исполняем волю, В мы окунулись в свои роли! И пьесу принялись играть… Ну, как тебе такое, а? Ромео (философски) – Эт точно, Гамлет. Где-то я слышал про такое. Будто весь мир – театр, А все мы в нём – актёры… Гамлет – Во-во! Нравится нам это или не нравится, Я думаю: наш драматург над нами Вволю позабавился!!! Теперь, после всего пережитого, Я в праве полагать: спектакль окончен! Дан занавес, труппа свободна! Я думаю: потешили его мы вволю. Чего же ему боле?.. Ведь не могут же испытания длиться вечно? Это было бы так бесчеловечно. Ромео – А как тебе, брат, видится история твоя? Теперь, когда настал её финал? Она больше мистическая, странная… А может руку к ней приложил… сам дьявол? Не изложить ли, брат, тебе её потом в романе? Зачем истории твоей, как в подземелье, В душе томиться. Не лучше ли с народом ею поделиться? Ведь ты же любишь сочинять. Слава о твоём спектакле и до нас дошла! Эх, жалко, что его не видел я… Эт надо же такое показать, Чтоб короля, как собачонку, испинать. Вся Европа просто на ушах! Гамлет – Что ж… я подумаю. Ты мысль предложил толковую! Хотя, как водится, Переиначат люди всё потом по-своему, И даже, может, извратят всё, И своего добавят… Ромео – Ну, уж куда от этого деваться? Гамлет – Да… а королева матушка – Ей оказалось не под силу пережить такое. Она хоть женщина и крупная, Да с тонкой душою. Всего произошедшего, Увы, бедняжка, не снесла – Сошла с ума. Теперь уж эскулапы ею занимаются. Такие вот, братан, расклады… И кстати, о спектакле: Что скажешь, если тебе я поклянусь, Что в нём всё было правдой: Про узы братские и про вино. И как корона возлегла потом На голову убийцы. История вся эта здесь, Поверь, она в саду нашем случилась. А перед тем, как пьеса родилась моя, В которой я сюжет сей описал, Познать дано мне было нечто… Что всколыхнуло мои мысли, сердце. И довести решил я правду до убийцы. Потом за это жизнью чуть не поплатился… А публика – да… Ревела от восторга. Когда и где увидела б ещё такое! Ромео В Ромео заговорил продюсер. – Гамлет, брат, я потрясён. Для романа – самое оно! И обязательно в книжку надо вставить, Чтоб она лучше продавалась, Как тело короля пинали и пинали. После того, как он сей мир оставил! И лучше бы ещё добавить, Как на него потом цыгане испражнялись, мужчины. А женщины на тело короля мочились! Всё в красках это надо описать. И лучше бы ещё в картинках показать. И вот тогда… Бестселлер выйдет из под твоего пера! А лучше, знаешь, что?.. Пусть будет сир живой. И как начнут его пинать, Пусть он поднимет вой. Пусть за руки и за ноги они его, потом, Привяжут к лошадям. И разорвут живого по кускам! Но перед тем… Пусть в задницу они ему корону запихают! И пить прокисшее вино его заставят! Ну и… ещё немного попинают! А потом – пускай сберут куски, И в чане сварят! Потом цыгане пусть сей бешбармак вкушают. И наслаждаются… И групповухой занимаются! Всё это в перемежку: шум, гам, песни, пляски! Так сказать: картина маслом! Брат, я так тебе скажу: наша публика, Такое чтиво очень любит. И если в книжечке твоей по-моему всё будет, В историю войдёшь ты величайшим драматургом! Народ тебя зауважает… а Шекспир – отдыхает. У Гамлета, слушавшего Ромео, от его фантазий глаза готовы были «полезть на лоб!!!» А Джульетта, так вообще слушала мужа раскрыв рот. Да, она знала, что её муж был большой фантазёр, но это было в пастели. А тут, вдруг, Ромео явил ей себя с какой-то другой стороны. С той стороны, с котоой он ей ещё никогда не представал. И это испугало её… Заметив это, Ромео осёкся и продолжил уже в «тему», со скорбным лицом. Чтобы вот так вот… в один день, Отца и матери лишился человек! Не представляю, Вдруг случись такое в нашем доме, Как смог бы я пережить такое? Ты, брат, держись. Судьба порою к нам сурова очень. Крутит, вертит нами, как захочет. И ни один шаг её, Мы предугадать не в силах. Какие бы молитвы мы не возносили. Иль радость к нам грядёт, Или беда: не ведаем, что и когда, Кого из нас постигнет… Погрязли мы в её интригах. Нам остаётся лишь одно: Всё от неё принять, И к милости её взывать. Гамлет – Спасибо, брат, слова твои – Лекарство для моей израненной души. Да, что случилось, то случилось… Значит: так тому и быть. Теперь мне остаётся это только пережить. Надеюсь, время, Поможет зализать мне раны. И ты приехал очень кстати! Надеюсь – задержитесь, Останетесь подольше погостить? О многом надо мне с тобой поговорить. Поведаю тебе такое… Конечно, если дашь сначала слово, Что не сочтёшь за сумасшедшего меня. У нас такие, брат, творились здесь дела!!! Ромео – Спасибо, Гамлет, за гостеприимство. Задержимся, конечно, Когда ещё бог даст нам свидится. (заискивающе) А может быть, ужe начнём работать над романом? Зачем тебе терять время даром? Пока свежо всё в памяти твоей, Возьми и на бумагу всё излей. Так ты, теперь, выходит будущий король?! Как думаешь, осилишь эту роль? Гамлет (философски) – Выходит так, что на корону Я претендент один… Поверь, Ромео, если бы я мог вернуть те дни, Когда все были живы и здоровы, Я, не задумываясь, oтказался б от короны. Только теперь, Когда жизнь прежнюю я безвозвратно потерял, Я понял, как я счастлив был тогда… Но я решил перевернуть страницу эту, Чтоб воспоминания дней прежних Не источили моё сердце. Чтоб Эльсинор не превратился в каменный мешок, Чтобы дышать я снова полной грудью мог. Ромео – Брат, да ты поэт! Я верю, книгу ждёт твою успех! Гамлет – Ромео, а что за сума с тобою? На коль её таскаешь за собою? Иль нет у тебя слуги? Так выбирай любого из моих! Пусть это будет вам моим свадебным подарком. Ну что, брат мой, на это скажешь? Ромео – Спасибо, Гамлет. Со слугами у нас проблемы нет. Сума ж нетяжела, в ней для тебя презент! Ромео нагнулся, поднял сумку с пола и извлёк из неё бутылку… Нет, не бутылку, а бутыль с вином! По объёму бутыль была не меньше трёх литров! Красивая форма бутыли чем-то напоминала женское тело. Горло бутыли венчала красивая массивная деревянная пробка. Накрепко, как потом оказалось, прикрученная к горлу бутыли толстой проволокой. А дело вот в чём: представь себе, Мой дед, когда родился я, Налил в бутылку эту доброго вина! Семейное предание гласит, что В тот год, среди всех прочих вин, Мой дед наделал нового вина. Такого прежде не было в наших краях. Такое делают во Франции, В местечке под названием Шампань. Мой дед секреты производства разгадал! И вот теперь по праздникам, Такая вот у нас традиция пошла, Мы обязательно должны испить Игристого вина! Когда бутылку открываем, Пробка пулей вылетает! В руках её нам невозможно удержать, А за пробкой глядь – Идёт фонтаном ароматнейшая пена! И мы бокалы к ней подносим поскорее! Когда ж в бокалах пена сходит, В вине мы пузырьки находим. Вина вкушая, Пузырьки приятно нам щекотят горло. И праздник в душу к нам приходит! К бутыли этой, Дед приложил записку. Мол, как у сына его, старшего, Появится мальчишка, Который ему внуком будет приходиться, Так сию бутыль вручить ему. И больше никому! В день его свадьбы, От дедушки подарок, значит! Решил наш дед так перестраховаться. Вдруг не дотянет он до свадьбы… Что было очень мудро с его стороны. Ну, ты ведь в курсе? В прошлом годе он почил… И вот решил я, Гамлет, Сосуд сей драгоценный. С благороднейшим вином, К тебе привесть, в ваш славный дом. Я думал: с матушкой твоей и королём Мы доброго вина испьём. За наш союз с Джульеттой, Чтоб жить нам всем по сотни лет на свете этом… Бутыль большая, Много подготовил я тостов. Но кто ж такой финал предвидеть мог?.. Гамлет – Вот что, брат, Давай-ка, мы уважим старика. Такого прежде я не пил вина. И ты меня таким не угощал, Когда в последний раз вас навещал. Дед славную идею предложил! Немало он трудов вложил, Чтобы на свадьбе у себя Ты доброго вина испил. Которое своей душой он сотворил. Быть может, в небесах сейчас Он радуется за тебя! Так что не будем подводить мы старика… Дворецкий, подь сюда! Входит дворецкий. – А ну, распорядись, Чтобы подали нам бокалы. Да самые красивые, Что найдутся в замке! Ведь это ж надо: через столько лет От дедушки получишь ты привет! Сказать по правде, Уже не терпится испить вина такого. Ты очень аппетитно расписал его. Прям мастер ты художественного слова! Вся компания дружески, по доброму, рассмеялась. Гамлет продолжил: Теперь я верю – Мы роман с тобою сладим. Я вижу: ты парень тоже языкастый! Все опять рассмеялись! Вошёл слуга и поставил на стол три великолепных бокала. Ромео принялся своими нежными руками открывать бутылку, но у него не получалось. Видя это, Гамлет сказал: Гамлет – А ну погодь! Я вижу друг, Что это дело не для нежных твоих рук. Эй, дворецкий, А ну, зови сюда гвардейца, Что из охраны нашей, да покрепче. Чтоб пальцы были у него, как клещи! Есть работёнка для него у нас. Спасибо деду, что ещё сказать! Сцена ХСI Вошёл рослый детина, в полном облачении, при оружии. Встал, вытянулся по стойке смирно, ожидая приказа. – Вот что, служивый. Открой-ка, нам бутылку эту, А то сейчас уже сгорим от нетерпенья. Гвардеец массивными руками принял бутыль из рук Ромео. В его огромных лапищах бутыль приняла вид обыкновенной бутылки. Ловкими движениями уверенного в себе человека он снял проволоку с горлышка бутыли, которая намертво удерживала пробку на положенном ей месте. И тут случилось ужасное: раздался хлопок, напоминающий по мощности выстрел из небольшой пушки. И пробка с реактивной скоростью вылетела из горл а бутыли. Скорость пробки была такова, что невозможно было отследить её полёт и предположить направление. Первым, кто оказался на пути массивной пробки, был Гамлет. Пробка угодила ему прямо в лоб. И через секунду Гамлет рухнул на пол как подкошенный. Гамлет скончался. В тоже мгновение пробка, срикошетивши, угодила в висок Джульетте. И она упала на пол вслед за Гамлетом. Но и на этом пробка не остановила свой смертельный полёт. Отрикошетив от виска Джульетты она попала в старинный массивный канделябр, который стоял на столе. Весь этот невообразимый смертельный полёт пробки наблюдал, от удивления раскрывши рот, Ромео. И пробка уже на излёте, теряя свою дьявольскую силу, отрикошетив от канделябра, угодила ему прямо в раскрытый рот. И глубоко застряла в его горле. У Ромео перехватило дыхание. Он обеими руками схватился за горло. Но это в сложившейся ситуации никак ему не помогло избавиться от пробки. Ещё несколько секунд Ромео пытался бороться за cвою жизнь. Он пытался остатками воздуха в лёгких выдохнуть пробку из своего горла. Но… все его усилия были тщетны. Вслед за Гамлетом и Джульеттой, с гримасой ужаса и боли на лице, Ромео упал на пол. В это мгновение над городом случилась необыкновенной, ослепительной яркости молния. Комната, в которой всё произошло, наполнилась светом. А мощнейший гром, последовавший вслед за молнией, сотряс все стены замка до основания. Всё, что произошло на глазах гвардейца, было так скоротечно, что он даже и не понял, что случилось! В его руках была бутыль, из чрева которой всё ещё доносилось шипение газа, как будто сотня змей одновременно там раскрыли свои пасти и угрожающе зашипели при приближении к ним опасности. Случилось непредвиденное… Вино за десятки лет под действием, какой-то, реакции превратилось в газ. И только благодаря толстым стенкам бутыли он не разорвал её раньше. Благородное вино превратилось в газ, а газ в смертельное оружие. Гвардеец сразу понял, что люди мертвы. Он видел много смертей на поле брани, и для него это была привычная картина. Смотря на тела, находившиеся перед ним на полу, он знал, что помочь им уже ничем нельзя. Cцена XCII Тут быстрым шагом, почти вбегая, в комнату ворвался Отелло. Он осмотрел ошарашенным взглядом обстановку: на полу лежали люди и среди них Гамлет. Отелло подошёл к Гамлету, наклонился над ним, и после того, как убедился, что Гамлет не дышит, обратился к гвардейцу. Отелло – Что здесь произошло? А? Чего молчишь как истукан? Эт ты их так, болван? Я спрашиваю у тебя, гвардеец!!! Что здесь произошло??? Эт ты их так, за что??? Гвардеец был в принципе примитивным существом. Он был обучен рубить и колоть, а ещё стрелять из того оружия, кое ему выдадут, и ещё болтать о всякой всячине в кабаках. А вот вести разговоры с благородными людьми он обучен не был. Поэтому он стоял по стойке смирно перед Отелло и смотрел на него выпученными от страха глазами. Но, когда дело коснулось его жизни или смерти… когда Отелло задал ему прямой вопрос: «Не ты ли их так?» – гвардеец понял, что надо себя спасать. Он что-то промычал в ответ и показал ему бутыль, которая до сих пор находилась в его руках. Так они что… того что ли?.. Чего-то выпили и отравились? Ну что молчишь, скотина?! Животный страх за свою жизнь вытеснил из мозга гвардейца хоть какую-нибудь мысль. Он стоял с выпученными глазами, отвечая кивком на каждый вопрос Отелло. Таким вот образом пообщавшись с гвардейцем несколько минут, Отелло понял две вещи: во-первых, что гвардеец не убивал Гамлета и остальных, а во-вторых, что от него он толку не добьётся. Так… вижу от тебя немного толка. Вернее, нет его совсем… Ах, Гамлет, Гамлет… Что же здесь случилось, Что вас вот так вот: разом всех? Я мыслю так: что ты, Единственный свидетель, Того, что здесь произошло. Вот то-то и оно… Так вот, сейчас иди к себе на пост. Или туда, откуда ты сюда там прибыл. Понабирают, блин, дебилов!!! Ну, как вести дела с такими? Болтать ни с кем не смей, О том, что видел здесь. За это головою отвечаешь мне. О том, что здесь произошло… Закрой, служивый, рот свой на замок. Пока я сам во всём не разберусь, Чтоб не трепался никому! Это тебе приказ! За исполнение передо мною Отвечаешь головою!!! Теперь ступай, и помни: Я держать умею своё слово. Гвардеец удаляется. Сцена XCIII Весь хмель выветрился из головы Отелло после увиденного. И, более того, его голова принялась молниеносно работать, а именно просчитывать все варианты того, кто сейчас займёт королевский трон. И все его нехитрые расчёты показывали ему, что кроме него других-то претендентов на престол и нет! Он, в задумчивости, подошёл к двум другим трупам, лежавшим на полу, мужчине и девушке: «Кто они… и как сюда попали?..» Отелло (громко, командирским голосом) – Дворецкий! Вбегает дворецкий. Быть может, ты прольёшь мне свет На то, что здесь произошло… Как они того? Гвардеец вымолвить не мог и слова, Как будто кол ему вогнали в горло! Так эти двое… кто такие? И даже мёртвые они, Имеют очень милый вид. Давай всё по порядку, Не упуская никаких деталей. Дворецкий – Отелло. Дворецкий произнёс его имя как-то по-свойски. Он никогда не воспринимал Отелло всерьёз. Приёмыш, даже если он и приёмыш короля, всё равно остаётся приёмышем. Вот и сейчас, обращаясь к Отелло, дворецкий произнёс его имя так, как будто он обращался к своему товарищу. Но вдруг, даже не ожидая от себя самого, Отелло от такого обращения к себе вздрогнул и выпрямился. Плечи его расправились, взгляд стал уверенным и жёстким. Отелло преобразился на глазах. Дворецкий осёкся. Он никогда ещё прежде не видел такого Отелло. И в ту же секунду он всё понял. Дворецкий сделал учтивое лицо, поклонился Отелло и начал заново. Отелло, поверьте мне. Сейчас я будто в дурном сне… Я тоже не знаю, не ведаю того, Что здесь произошло. А началось всё с того, Что вот эти двое ко двору прибыли, С небольшою свитою. И попросил вот этот господин, Чтобы я принцу доложил, Что брат его троюродный, По имени Ромео, Приехал, чтоб с ним встретиться. Чтобы его обнять, как в былые времена. И с ним его жена Джульетта, С которою они, хвала всевышнему, Недавно сочетались браком. И вот решил он, значит, Познакомить жену с братом. И со всею датскою роднёй. У них, мол, так в семье заведено. А прибыли они, до нас, из солнечной Италии! Ромео – сын тамошнего государя. Когда я принцу это доложил, То он немедленно велел их пригласить. Я был свидетелем их тёплой встречи… Потом, не мешкая я удалился, Чтоб не мешать им. И по обыкновению, в приёмной, Дальнейших ожидал распоряжений. За картами с прислугой коротая время… Примерно, где-то, через полчаса, Был снова вызван я. Было мне велено найти, подать. Красивых три бокала для вина. На это дело слугу я быстро отрядил. И, где-то… через минуты три, Бокалы были поданы. Да вот они: В руках вот у мужчины этого, Ромео. Бутыль увидел я формы необыкновенной. Потом я снова удалился, Чтоб не мешать им. И вдруг меня опять принц кличет. И говорит мне, Чтоб я к нему привёл гвардейца, Того, что будет посильнее. Распоряжение я выпил… Э – э… простите, выполнил, а за гвардейцем, Не стал уж в комнату входить. Мне вдруг приспичило… до ветру. Что-т разыгрался мочевой пузырь. Так, что прошу, Отелло, вас великодушно, Мне поверить. Что у них потом уж было тут – не ведаю. Но чувствую, Здесь силы тёмные своё сказали слово. Не вижу объяснения иного. Отелло (зевая) – Да-да, теперь я вспомнил! Есть родственник такой у нас, Сказать вернее, был… Но раньше никогда не виделся я с ним. За столько лет ни разу, Наши пути не пересекались. Когда в тот раз к ним Гамлет в гости ездил, В бреду валялся я, с холерой. Не смог отправиться в поездку с Гамлетом. Так, ладно… С этим, вроде бы, разобрались. Ты мне скажи теперь, Что с королём и с королевой? Блин, я весь на нервах… Их здесь не вижу я, они-то как? Но слухи уж по городу гуляют, Что с ними тоже не всё ладно?.. Дворецкий – Ах, Отелло… Сегодня сумасшедший день. Такого боле нет на памяти моей! Трагедиями он наполнен… Не понимаю, что происходит? Видно, ангел смерти по замку нашему летает. Что на уме его – один он знает. И короля он нашего, И остальных сих, Видать, задел своим крылом. Так тяжко на душе – хоть волком вой! Король преставился, примерно, по полудню. С ним всё как-то вышло чудно… Я видел, краем глаза, из-за занавеса… Он вдруг стал пятиться и пятиться, Как будто от кого-то… Потом упал навзничь, задев камин главою. А перед тем он сильно с Гамлетом ругался!!! Потом вдруг разговаривать стал с братом!!! С покойным Гамлетом!!! Представь, Отелло, он посылал его обратно, В преисподнюю!!! Как будто видел он его живого!!! Такие страсти там кипели, Я думал, лопнет моё сердце!!! А королева… Не снесла, видать, всей этой сцены. Дело понятное – женщина. Рассудком помутилась. Такая вот печальная картина. Принц Гамлет ещё при жизни, Отдал все нужные распоряженья. По поводу и короля, и королевы… А также он распоряжение отдал, Чтоб коронацию его готовить стали. Я, грешным делом, за него порадовался. С ней-то теперь как быть? Прикажите остановить?.. Отелло (жёстко) – Теперь же слушай и запоминай как отче наш: Довольно нюни распускать!!! Давай-ка, собери cейчас свои мозги в кулак. Чтоб все распоряжения мои исполнить слово в слово. Я знаю: ты мужик толковый. Всех этих – в подземелье. Пусть их на лёд положат. Так, что ещё?.. Да, потом гонца пошли в Италию. С письмом, к тамошнему государю. К королю – оповестить нам надобно родню. В письме такое изложи… Cейчас за мыслью моей внимательно следи: Так… сын ваш, катаясь, с лошади упал. И под себя жену свою подмял. Совсем некстати она гуляла рядом… Ведь если мы, Ни в чём не можем сами разобраться, Что здесь произошло, как померли они... Как сможем это объяснить другим? А объясниться надо обязательно. Нам ни к чему сейчас международные скандалы. Ты изложи, чтоб всё попроще было. Мол: сына вашего понесла кобыла… Потом она споткнулась вдруг – Сын ваш вылетел с седла… Некстати рядом тут его жена была… Он подлетел к ней – каблуком её в висок. Потом и сам о камень головою чпок. Ну, как-то так, детали уж додумай сам. Смотри, не подведи меня!!! Главное, чтоб выглядело всё учтиво и правдиво. Ты уж напряги свои извилины! Коль трупы им нужны, пусть приезжают. Претензий никаких не принимаем. Принц прежний – тоже мёртв. Тот, что их принимал. Король же новоиспечённый, Про визит их ничего не знал. Так что некому держать ответ пред вами… Примите соболезнования наши. Ну, а потом, как водится, Письмо ко мне на подпись. Так, что Гамлета касаемо: Готовьте принца к похоронам. Вместе с королём, Их похороним одним днём. Все почести им воздадим… Традиций наших мы не посрамим. Я полагаю, пару дней, Достаточно для подготовки будет. Тянуть нам с этим делом ни к чему… Да и трупы будут как огурчики. Что коронации касаемо: Теперь мы стрелки на меня переведём. Других не вижу претендентов на престол! Хоть был я и приёмным, Но всё же был я сыном королю. Он так и называл меня: «Отелло, сын мой!» И щёку лобызал мою. Все это видели и знают! Судьба, она штука такая… С коронацией тянуть не станем, Сегодня же мы это дело справим! А если кто-то будет сомневаться и роптать, Того по-тихому бери на карандаш. А опосля тот списочек ко мне. Порядок добрый нужен нам в стране! И вот ещё что: окна отвори. Мне кажется, что трупы начали уже смердеть. Теперь по замку: распорядок прежний. Пусть, как и прежде, люди трудятся прилежно. Заметишь вдруг, кто сплетни распускает – Того накажем, пусть так народ и знает. Так… я к себе. Пришли начальников гестапо и СД ко мне: Порядок добрый нужен нам в стране! Поторопись, они нужны мне очень. Нас ждут великие дела. Да, и пусть принесут ко мне кувшин вина. Вдруг Отелло на несколько секунд задумался, а потом продолжил: И вот ещё что… Ко мне сейчас такая вдруг мысля пришла: Найди художника. И пусть такой он сотворит плакат: «Порядок добрый нужен нам в стране!» Пусть в помощь он ещё возьмёт художников себе. И от меня такой приказ им передай: Чтобы не смели глаз они своих смыкать, Пока таких плакатов не напишут тысячи. Мы Данию потом украсим ими! На улицах, домах и площадях – на всех углах! Повесим мы прекрасный сей плакат. Чтоб люди знали по всей Дании, Как мы о них заботу проявляем. Ты обеспечь художников всем необходимым. А под цитатой пусть поставят моё имя. Чтоб знал народ – кто их теперь король! Да, и манифест потом ещё такой состряпай: Отныне в Дании должны быть… Все, сплошь, счастливы! Все должны быть только в добром здравии. Все должны жить и радоваться! А старость отменяется. У всех должны быть мысли только позитивные. Все должны ходить нарядными, красивыми. Дышать народ обязан только полной грудью. А кто собрался помирать – пред тем, В другую пусть страну отбудет. И вот тогда, я думаю… И вот тогда я думаю: народ воспрянет духом! А то при прежней власти, Всё серо у нас как-то. Надоело мне смотреть на эти рожи кислые. Дания, народ достойны лучшей жизни! Я думаю, что манифест мой… Позитивно на мозги людей надавит. И крылья наш народ тогда расправит! И всё у нас тогда завертится, закрутится, Запахнет розами! Психотерапия – она вещь мощная! Дворецкий – А про зарплаты написать? Ну, мол, вы их повысите… раз в пять. А то вот в манифесте вашем, Изложено всё как-то сложно. Про зарплаты написать мне можно? Ведь у нас такой народ, я его-то знаю: Вдруг счастливым стать… без денег? Не, не проканает. И вот про «помирать»… уж больно как-то странно. Кто ж его знает, Где кого с косой старуха поджидает. Иль как?.. Отелло – Ну ты дебил, б…дь!!! Ты утомил меня. А я ведь на тебя надежды возлагал… С деньгами всяк дурак счастливым может стать. Но где же нам на всех их взять??? А если кому денег не хватает, И где помрёт не знает, Пусть, с…ка, манифест мой изучает! Я даже думаю: а не включить ли нам его, В школьную программу? Пусть люди с детских лет к лучшей жизни привыкают. Пусть народ наш с детских лет, К невзгодам, бедам вырабатывает иммунитет. А?.. Дворецкий – Отелло, сир, вы превзошли сейчас, И Македонского и Гамлета, и короля! Отелло – Ну то-то же! Так, всё! Закончили с тобой, ступай. И не забудь подать кувшин вина. И это… что-то судорогой свело моё плечо, лодыжки. Пошли за массажистками. Сцена XCIV Отелло, оставшись наедине с собой, после того, как дворецкий отправился исполнять его поручения, опять принялся обдумывать своё нынешнее положение: свалившуюся в буквальном смысле на его голову корону. У него было такое ощущение, что у него в голове, вдруг, завёлся рой тысячами пчёл, которые жужжа носились туда-сюда внутри его черепа. И они были очень рассерженны потому, что не могли найти выход наружу. Насекомые стукались своими тельцами о внутреннюю часть его черепа, всё пытаясь найти выход. От чего Отелло казалось, что его голова вот-вот лопнет. Лопнет от всей этой возни обезумившего роя пчёл. Лопнет от натиска мыслей. Отелло «Видать, придётся брать Полония в команду. Хотя меня он никогда не жаловал: Был я дня него вторым, а то и третьим сортом, Игрушкой королевской чернокожей. А вот теперь посмотрим… Как станет стан свой жирный, Он предо мной сгибать. И руку мою целовать! Во дела! Да, без этой жабы мне не обойтись, Хоть меня и от него тошнит. Но ведь и при короле французском, Крутится какой-то Ришелье. Я слышал краем уха он с успехом там, Дела решает все. И вроде как у них – друг к другу неприязнь. Но королю, видать, на это наплевать. Тут главное, чтоб он справлялся С государством. Ну и… чтоб в казну, Kак в свой карман, не лазил. А если облажается Полоний, Тогда за всё с него по полной спросим. Так, решено: после обеда мы за Полонием пошлём. Ну, а в бордель теперь мы больше ни ногой. Уф! Вот только порешал дела чуть-чуть. А уже треба отдохнуть. Дела государственные… Из организма прям силы все выкачивают… Выкачивают. Ну да ладно! Уж как-нибудь мы это дело сладим… Сдюжим! А коронацию… а коронацию… Мы проведём до ужина! После всех этих мыслей Отелло вышел из помещения, где пока ещё оставались лежать в прежних позах Гамлет, Ромео и Джульетта, и отправился к себе. Ему надо было ещё много всего обдумать. Да ещё надо было проследить, как идут дела с подготовкой к коронации… Сцена XCV После того как Отелло покинул помещение, вошли слуги. Дворецкий приказал им отнести трупы в подвал замка и положить их на лёд, а также отворить окна в комнате, чтобы проветрить её. С этого слуги и начали исполнять его указания. И тут случилось нечто удивительное. Во дворе поднялся ветерок, который сначала залетел в комнату, где лежало тело Полония. Он подхватил письмо Офелии, которое прежде выпало из его рук на пол и теперь лежало рядом с ним, как-то закрутил его и вынес в окно. Затем таким же невообразимым, таинственным, волшебным образом занес его через открытое окно в комнату, где ещё лежало неостывшее тело Гамлета. И, немного покрутив письмо по комнате, поднёс его к голове принца, аккуратно положив его рядом… Офелия так и не узнала, что Гамлет не прочёл её письма. Корабль на котором она, вместе с Горацио, плыла в Британию был сожжён и потоплен английским флотом, после того как он вошёл в британские прибрежные воды. Впрочем, как и обещал король Артур Гамлету. А Гамлету так и не суждено было узнать, что Офелия погибла. А вообще-то… Гамлет даже и не понял, что он умер. Настолько всё случилось мгновенно. Поэтому он лежал, со всё ещё не потухшим взглядом. И во взгляде его читалась надежда и уверенность, что у него всё ещё наладится, и что всё у него будет хорошо… Письмо Офелии к Гамлету. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Велит судьба, Расстаться нам. Когда письмо, Моё получишь. Корабль будет мчать меня К чужим брегам. Мой милый принц, Любимый Гамлет! Мне мук своих не передать. Пойми, родной, Пойми, хороший мой, Не предавала я тебя. Так получилось, Что не спросив нас, Судьба расставила всё по своим местам. Но верить буду, Ты не забудешь… Как не забуду я тебя. Мой милый принц, Любимый Гамлет. Оставила своё я сердце навсегда, Рядом с твоим. Чтоб были вместе, На веке вместе ты и я! Навсегда твоя Офелия. Эпилог I Отелло был коронован и стал королём Дании. За свою короткую жизнь он успел перенести ещё немало любовных приключений. Особенно его не оставляли равнодушным женщины и девушки с именем Дездемона. Но через четыре года после своей коронации он скончался от сифилиса. Это был ему прощальный привет от Дездемоны. Эпилог II Горацио невероятным образом выжил после нападения английского флота на их корабль. Трое суток он провёл в море, держась за обгоревший корпус корабля… Затем его подобрал итальянский корабль, на котором он благополучно добрался до Италии. В Италии Горацио, осмотревшись, взял себе новое, итальянское, имя и сделал великолепную карьеру учёного. В итальянскую и мировую науку он вошёл под именем Леонардо да Винчи… Эпилог III Королевского смотрителя в дальнейшем ждала неутешительная судьба. После того памятного случая с бочками, когда его жестоко обманули, оставив без вознаграждения, его характер очень испортился. Он озлобился на всех и стал свой гнев вымещать на людях. Он стал очень грубым с девушками из борделей, и даже покалачивал их, отчего его вскоре перестали пускать во многие такие заведения. Он не гнушался давать под зад пинка нищим и калекам, тем самым давая выход наружу своему горю и отчаянию. И, конечно же, «заездил» своими замечаниями, командами и приказами приданных к нему солдат. Тех самых солдат, которые отказались пойти с ним на сделку и тем самым обрекли его на тяжёлый, каждодневный труд. Обрекли его на невыносимую жизнь. Он резонно считал их главными виновниками в своей горькой судьбе. Ведь если бы они тогда согласились с его предложением то, как знать, может быть, он сейчас жил бы в какой-нибудь тёплой стране… загорал бы на солнышке, потягивая пивко или что-нибудь покрепче в окружении своего гарема, состоявшего сплошь из развратных красавиц. А вместо этого!!! И вот, в один из дней, нервы у приданных к нему солдат сдали. У них не осталось больше сил терпеть его издевательств над собой. А дело было так: дело было ещё и в том… что его солдаты были глубоко законспирированной гей-парой. И, как во всякой обычной семье, один из её участников был мужем, а другой его женой. И вот в этот раз смотрителю показалось, что один из его, б…дь, дебилов неправильно держит свою пику. Смотритель наехал на того по «полной программе» из-за этого. Да ещё и отхлестал беднягу по щекам. Ему было и невдомёк, что он бьёт мужнюю жену на глазах у мужа!!! И у мужа всё вскипело, перевернулось в голове и в груди. И он вступился за свою жену и… вдвоём они избили своего начальника. Всё случилось так быстро, как-то само собой, что они даже и не поняли, как они могли совершить такое преступление??? Всё это произошло на берегу вдали от человеческих глаз, во время их очередного обхода закреплённой за ними территории. И было утро. И не было свидетелей их злодеяния, кроме горластых чаек. А пока смотритель был в нокауте, они отдышались и… пришли в ужас от того, что же они натворили!!! И страх от содеянного вошёл в их мозги и сердца. Они поняли, что, мягко говоря, «погорячились». Они поняли, что они теперь в глубокой заднице, но легче им от этого не стало. Постепенно они всё же смогли взять себя в руки. И они принялись размышлять: как же им теперь быть? Как им выбираться из этой жопы, в которую они себя по глупости загнали. И они пришли лишь к одному неутешительному выводу, что им теперь не миновать трибунала. А уж приговор за такое злодеяние будет самым суровым. И тут они окончательно испугались за свои жизни, да так, что с «женой» случилась истерика и он разрыдался. А «муж»… муж оказался, как ему и полагается, настоящим мужиком и он смог-таки взять ситуацию под контроль. Он сразу понял, что откупиться не получится. Таких!!! денег в их семье нет. А значит… а значит надо было предпринять что-то эдакое, чтобы спасти им свои шкуры и жизни. И он рассудил очень здраво, так по крайней мере ему показалось: «А что, если мы изнасилуем начальника?.. И пообещаем ему «это самое» сохранить втайне. То эта тайна, тайна о его позоре, ведь может стать залогом нашей безопасности! И в таком случае, если он всё же подаст на нас в трибунал, то мы его опозорим перед сослуживцами и начальством. И тогда на своей карьере он может поставить жирный крест! И прощай пенсия!!! Ведь офицер его величества не может быть пи…..ом. Правда, в этом случае мы и себя подставим… Но другого варианта у нас просто нет. Да уж лучше быть пи…...ми и сносить людские оскорбления и презрение, чем до конца своих дней гнить в кандалах на каторге». Итак, следуя за идеей «мужа», они и сотворили «это самое», с… а, что не говори, со своим товарищем по службе. Смотритель всё понял… Он понял, что его прежний мир для него навсегда потерян. Он просто рухнул за те несколько минут, что они его насиловали. Что навсегда в прошлом остались его честь и достоинство. Он понял, что теперь он больше не офицер его величества, а просто опущенный человек. И в его обществе ему больше никто не подаст руки. И, возможно, его даже с позором уволят со службы. И чем больше он вникал во всё произошедшее с ним, произошедшее с ним за всё последнее время… тем больше его мозг погружался в черные пучины бездны под названием депрессия. А за депрессией пришёл глубочайший нервный срыв… отчего серое вещество его мозга, не выдержав такого напряжения – растаяло… и расплылось по всем уголкам его черепной коробки, как расплывается по столу оставленное, забытое в тепле, мороженное. И с этого момента прежний смотритель за прибрежными водами его величества перестал существовать. А в его голове и теле появился совершенно другой человек, которого мир, а значит и эта семья геев, не знала прежде. На губах «смотрителя» заиграла перекошенная улыбка, а его взгляд перестал выражать хоть какую-нибудь мысль. И он незлобно рассмеялся в лица своим обидчикам, которые уже, было, собирались объяснить ему смысл всего совершённого с ним и поставить ему свои условия. Пара испугалась этой странной улыбки и этого смеха. И не сговариваясь, за секунду, они покинули место преступления, резонно предположив, что в таком состоянии их начальник может быть очень опасен и ещё, чего доброго, покусает их. Отбежав от него метров на двадцать они двадцать, они «спрятались» за деревцем и принялись наблюдать за своим командиром… И опять они не знали, что им делать дальше. Ведь похоже, что их план провалился!!! Раз их командир после всего произошедшего… после того, как он яростно от них отбивался… теперь им так миролюбиво улыбался, пусть даже и такой идиотской улыбкой. Да, ещё похоже, что он пребывает в хорошем настроении, раз посмеивался над ними. «Кремень мужик, похоже, что его ничего не берёт, с...ка…» – высказала жена своё предположение и скисла. Но в то же самое время это навело его мужа на следующую мысль: «А может быть ему понравилось и он теперь станет ещё одним членом нашей семьи? А раз так, то дело решено! Теперь он свой и уж точно не сдаст нас! Эх, давно бы надо было бы его “того!..” Давно бы зажили по-человечески…» – этой мыслью с радостью и облегчением, как будто у него «гора с плеч свалилась», он и поделился со своей женой. И жена утешилась этой новостью и расцвела. И опять, как и прежде, смотрела на своего избранника по бабьи влюблёнными глазами. А в это время смотритель… он вдруг ясно услышал голоса, доносившиеся до него откуда-то… Он осмотрелся и увидел качающихся на волнах русалок. Они ему весело махали руками, и голосами, сливающимися с криками чаек, звали человека к себе. Подойдя к краю воды, он всё равно так и не смог ясно разобрать: что же они ему кричат. Тогда он зашёл по колено в воду и ещё раз прислушался. И вот, наконец, он смог разобрать, что же они ему такое кричат. Оказывается, они очень хорошо знали всю его историю: и про цыганку Эсмеральду, которая нагадала ему богатство, и про то, как несправедливо, и даже жестоко, поступил с ним король, оставив его без вознаграждения. А ведь его величество обещал ему, что приблизит его к себе, если он найдёт для него ценный товар. Вся эта его история очень растрогала их нежные девичьи сердца. Они ему очень сочувствовали и решили его утешить… Нет, дорогой читатель, не сексом, как ты только мог такое о них подумать об этих самых чистых на свете душой и телом девах! А тем, что с радостью предлагали отдать ему все те бочки с товаром, коих было ещё великое множество на дне бухты, которые они охраняли всё это время, конечно же, только для него. От их слов… таких простых, тёплых, добрых человеческих слов, слов участия в его судьбе, счастье наполнило всё его измученное этой подлой жизнью существо: «Наконец-то! наконец-то небо, море сжалились надо мной! И у меня в жизни, да! да! и у меня в жизни теперь всё наладится и всё будет хорошо! И пивко в тёплой стране, и сексуально развратный гарем! Всё это у меня обязательно будет! Всё это меня ещё ждёт впереди! Аллилуйя! Вот только надо забрать у русалок бочки, которые они мне так любезно предлагают». И он пошёл к ним, пошёл за своим счастьем, а они почему-то отплывали от него всё дальше и дальше, всё продолжая и продолжая звать его за собой. А он всё брёл и брёл в воде за ними. Он брёл к своим бочкам, он брёл к своему, такому выстраданному им, счастью. Которое уже скоро, уже вот-вот, обретёт. Он брёл по морскому дну, за ускользающими от него русалками, потому что не мог упустить свой второй шанс, который ему, так любезно, подарила жизнь. И вот уже голова смотрителя скрылась под водой, а в его голове всё продолжали и продолжали звучать весёлые голоса и смех его спасительниц, таких добрых к нему русалок. Зовущих, увлекающих его за собой всё дальше и дальше в морскую пучину, к новой, к будущей его счастливой жизни… После того как голова смотрителя скрылась в холодных водах моря, русалки, ещё некоторое время, с удовольствием покачались на морских волнах, обмениваясь впечатлениями о случившемся. А потом, одна за другой, соскочив с волн, нырнули в свой мир, в свой ласковый дом, в море. О том, что здесь недавно произошло, напоминала только шляпа смотрителя, которая красиво покачивалась на волнах. Она напоминала собою траурный венок, за неимением оного, который обычно в такой ситуации, возлагают люди на могилу усопшего. А чайки, которые носились вокруг шляпы, пытаясь её исследовать на предмет съедобности и вообще какого-либо ей применения, кричали при этом друг на дружку, во всё своё горло, что-то на своём языке. Что в данной ситуации вполне могло сойти за отпевание усопшего. Панихиды по смотрителю не предвиделось… А потом, через какое-то время, из воды показалась изящная женская рука с перепонками между пальцами. Она взяла шляпу, а затем шляпа, следуя за рукой, погрузилась в морскую пучину. И боле уже не осталось ни каких свидетельств о случившейся здесь трагедии. Аминь. Эпилог IV А солдаты, после всего ими увиденного, как их начальник и почти что член их семьи окончил свои дни, были до глубины души потрясены… потрясены этой красивой и величественной картиной: схождения человека в морскую бездну. Они никогда не были ни ценителями, ни почитателями какого-либо вида искусств. И уж тем более «ни в чём таком» не разбирались. Правда, любили пьяными погорланить в кабаках какие-нибудь песенки с незамысловатым мотивчиком. И этого им в полнее хватало, чтобы удовлетворить свои душевные потребности. А тут… им вдруг что-то открылось! Их души встрепенулись! В их мозгах что-то ёкнуло! В их сердцах что-то проснулось, как проснулась спящая красавица после того, как её поцеловал принц. И они оба, вот что значит семья, одновременно почувствовали, что им теперь дано понять нечто… нечто такое!.. отчего мир для них теперь навсегда изменился, перестал быть прежним, стал другим. И даже этот пасмурный день как-то преобразился, заиграл новыми красками. Это потом, когда они ушли в монахи и дали обет безбрачия, они узнали, что на свете есть такая вещь как: благодать! А сейчас они в умилении от всего ими увиденного и всего с ними произошедшего… прочувствовав всю глубину момента, прослезились. И им отчего-то стало хорошо… Да так хорошо, что они позабыв обо всём на свете побросали свои пики и бросились в объятия к друг другу. И вот уже их губы слились в страстном поцелуе. А потом, памятуя о том, что ничто на земле не вечно, а бытие на ней скоротечно и надо ловить каждый миг счастья, а также помня о супружеском долге они, под шум волн, забыв… забыв даже, как их звать, предались любви. Что несомненно же сделало их семейные узы ещё более крепкими. А в это самое время русалки, из-за прибрежных камней наблюдавшие за ними, весело подбадривали их своими весёлыми и нецензурными словами. Которые до них долетали в виде крика голодных чаек… и до которых им сейчас не было никакого дела. Эпилог V Эсмеральда так и не смогла смириться с той обидой, которую ей нанесли её сыновья, в ту роковую ночь. По дороге в своё жилище, в свой сарай, она почувствовала, как что-то тяжко заскрипело в её груди. Вдруг сильно заломило под левой лопаткой и эта боль стала переходить в левую руку. Силы её вдруг оставили. Ей стало тяжело дышать и она еле-еле добралась до своего ложа. У неё случился инфаркт, её сердце треснуло. Легла, но ещё долго не могла уснуть. Эмоции от недавно пережитого всё никак не оставляли её. И она всё перебирала и перебирала в своей голове, в мельчайших подробностях, все события, произошедшие с ней за последние два часа. Утро она встретила вся разбитая и ещё больше постаревшая за ночь. С трудом поднялась со своего ложа, отдышалась, немного пришла в себя и… решила сегодня не ходить работать на площадь, а поправить своё здоровье, подлечиться, в ближайшем кабаке. Пять монет ей дал тот юноша. «Ах, как всё-таки от него хорошо пахло»,– подумалось старой цыганке. Ещё шесть монет ей дали сыновья. Так что подлечиться у неё было на что. Вечером ей из кабака помогли добраться до сарая её соседи по жилищу, уложили её на что-то напоминающее кровать. Она лежала и всхлипывая плакала. Потом к ней подошла женщина, которую все в таборе звали мать Тереза и поднесла ей воды. Этим милосердным поступком, этой великой женщины, Эсмеральда была тронута до «глубины души». И тут… из трещины на её сердце вышла совместная с её сыновьями тайна. Она тут же превратилась в обиду на своих, пусть давно уже взрослых, но всё-таки для матери – детей. Детей, которые так несправедливо, подло с ней поступили. И дальше, по горлу, обида добралась до её глотки, а там через губы и явилась на свет божий. Эсмеральда, рыдая, поведала всю случившуюся с ней, накануне, историю этой женщине. Историю о том, как подло, коварно, несправедливо, безнравственно, жестоко, цинично, абсолютно негуманно, не по совести с ней поступили эти ублюдки. После чего ей стало как-то полегче… как-то получше. Как будто ей помогли выдавить гной из гниющей на её теле раны. После чего всегда наступает облегчение, а потом и выздоровление… Ночь для Эсмеральды прошла в штатном режиме. Возлияния в кабаке и излияние души матери Терезе сделали своё дело. Она глубоко заснула, да так глубоко, что даже снов никаких не видела. На утро она почувствовала себя немного получше и решила выйти сегодня на работу. Она решила, что прогулка до места работы разгонит застоявшуюся кровь по её телу. Да и свежий воздух ей тоже пойдёт на пользу. И ещё она прекрасно знала, что дармоедов в таборе не любят. Каждый член их сообщества должен был кормить себя сам до тех пор, пока его ноги таскают. Да ещё и отдавать долю в фонд табора, на его нужды. Конечно в таборе были и неработающие старики и старухи, но их содержали дети. А на заботу о себе со стороны своих непутёвых детей она рассчитывать не могла. Она понимала, видела, что её сыновья не особенно стремятся проявлять заботу о своей старой матери. К тому же жизнь закалила Эсмеральду, и ей даже как-то неловко было бы просить у кого-то помощи, а тем более стать для кого-то обузой. Насчёт жизни, вообще, а тем более её дальнейшей жизни у неё не было никаких иллюзий: «На, какое-то, время здоровья ещё хватит, а там будь что будет», – подумалось ей. Была середина лета. И сегодня выдалось хорошее солнечное утро. Хоть это было и раннее утро, но воздух уже достаточно прогрелся. Эсмеральда немного постояла, понежилась в солнечных лучах, как бы заряжаясь от него энергией. Свежий, бодрящий воздух расправил её лёгкие и напитал её кровь и мозг кислородом. И ей отчего-то подумалось, что не так уж всё и мерзко в этой жизни, а потом: «Ах, как всё же от него хорошо пахло…» Но тут же ей показалось, что это с ней было в какой-то другой жизни, а может быть просто приснилось… «Надо жить дальше», – и ступая босыми ногами по утренней росе, она заковыляла в сторону площади, к своему рабочему месту. По дороге ей встречались редкие прохожие, которые также как и она спешили по своим делам. Когда ей оставалось, примерно, метров двадцать до площади, впереди себя она увидела небольшую мужскую фигуру. Со зрением у неё было «не очень» по этому лица она не разглядела. Но что вот Эсмеральда сразу отметила про себя, что несмотря на хорошую погоду у мужчины на плечах был плащ, а его шляпа была глубоко надвинута на глаза. «Военный, наверное, – подумалось Эсмеральде, – наверное, это им так по форме положено одеваться». И ещё она поняла, по своему жизненному опыту, что он кого-то поджидает. И, увы… она не ошиблась. Продолжая неспешно ковылять ему навстречу, она и не подозревала, что делает свои последние шаги в этом бренном мире. Мужчина же увидев её, видать, сразу узнал Эсмеральду и тут же направился ей навстречу, при этом левой рукой он прикрыл плащом себе лицо до глаз. Когда ему оставалось до Эсмеральды несколько шагов он принял влево от неё. Потом, почему-то, быстро огляделся по сторонам. А поравнявшись с ней, сделал какие-то движения правой рукой и, не оглядываясь на неё, быстрым шагом ушёл прочь с этого места. Эсмеральда почувствовала, что в её печень несколько раз вошло какое-то инородное тело… горлом пошла кровь… и она рухнула на спину, даже не поняв, что она умерла… Эпилог VI А через день весь сарай, весь табор уже гудел как улей. Народ был очень возмущён, а некоторые так вообще просто шокированы и оскорблены подлым, вероломным, да и чего уж там говорить, просто бесчеловечным и безнравственным поступком братьев. Ведь как можно было! как можно было утаить деньги, которые они так «по-быстрому срубили», от их товарищей по табору? Ведь в таборе все работали на общий котёл. А тем более, как можно было утаить деньги от их предводителя Пола Маккартни! Это уже просто было святотатство!!! И по цыганским законам это было самое страшное, самое гнусное преступление на свете. И это преступление не сошло братьям с рук. Их хорошенько отлупили и вытрясли с них все оставшиеся деньги в казну табора… а потом ещё, в назидание другим, высекли. А по прошествии некоторого времени два охотника в лесу, у ручья, наткнулись на обглоданное разным зверьём тело Лаэрта, а вернее, на то, что от него осталось. По остаткам одежды они предположили, что это был благородный человек. И вернувшись с охоты, в город, доложили о своей находке «куда следует». Там открыли следствие и завели дело. А вскоре и история о двух негодяях-братьях, которые не захотели честно отдать деньги в казну табора, зажила своей самостоятельной жизнью. Она как-то вышла за пределы табора и пошла гулять по улицам, подворотням и площадям города. И благополучно добралась до ушей тех, «кому положено». Те, не долго думая, связали эти два факта между собою и им сразу стало всё понятно, как дважды два. Они нагрянули в табор, повязали сбратьев, забрали казну табора и сожгли сарай. А цыганам дали сутки на то, чтобы они убрались из страны. Следствие было недолгим. Под первыми же пытками братья во всём сознались и, как в таких случаях водится, задним числом раскаялись в содеянном. Суд был скорый, но праведный. Не найдя смягчающих обстоятельств, судья приговорил их к высшей мере наказания. А потом, как раз недалеко от того места, где когда-то всем желающим гадала цыганка Эсмеральда, мать братьев-преступников, был сооружён эшафот. На пол эшафота была водружена какая-то старая, видавшая виды плаха. Новую, хорошую, красивую плаху, на которую сенат выделил деньги из казны города, Полоний «по-тихому» продал в Румынию. Всё дело было в том, что плаха была сделана из осины, а в это время в Трансильвании разбушевались вампиры. И страна стала остро испытывать дефицит в осиновых кольях, с помощью которых только и можно было победить эту нечисть, путём вбивания такого вот кола вампиру прямо в сердце. Своей осины там уже не осталось: к тому времени её всю повырубили. И в Трансильвании очень нуждалась в этом стратегическом сырье из вне. Вот Полоний и подсуетился… Далее, после водружения на эшафот плахи, был зачитан смертный приговор братьям за подписью короля Дании Отелло Первого. Потом палач, под весёлый свист, гиканье и улюлюканье толпы, коими она подбадривала приговорённых к смерти, приступил к своей работе. Честно говоря, хоть он и любил свою работу, работать ему сегодня ну ни как не хотелось: он был с бодуна. Вчера у него в доме была вечеринка. Его сына призвали в армию и он, по старинному Датскому обычаю, устроил сыну проводы. На сегодня он хотел взять отгул и попросить мэра города перенести казнь, хотя бы на завтра. Но народ, прознав про это дело, взволновался! Он был очень не доволен тем, что его могли оставить без бесплатного представления. И власти, побоявшись того, что народ может выйти на майдан, уговорили палача выйти сегодня на работу, несмотря на его плачевное состояние. Пообещав ему заплатить в этот раз двойной тариф. Палач, из-за проблем со здоровьем, с трудом справлялся со своей работой: еле-еле орудовал своим огромным топором. Поэтому он никак, с первого раза, не мог попасть по шее первого приговорённого. И только наносил несильные удары своим топором куда придётся: то по плечу, то между лопаток, то по затылку бедняги цыгана. От боли, которую ему доставлял палач, обречённый на смерть ревел благим матом на всю площадь. Проклиная палача, родителей палача, его жену и детей. Короля, родителей короля, его жену и детей, а также и свою мать, которая родила его на свет. Это доставляло огромное удовольствие толпе, которая особенно бурными овациями награждала цыгана, когда он вдоль и поперёк проходился по королю. Наконец с четвёртого раза, кое-как, из последних сил, палач снёс таки голову первому приговорённому. За что толпа, взревев в экстазе, наградила его бурными аплодисментами. Такого шоу тамошний люд ещё не видывал! А вот со вторым приговорённым получилось ещё «прикольнее». Так, по крайней мере, считали те люди, которым посчастливилось присутствовать на той казни. Видя великие страдания своего брата, второй приговорённый испытал огромнейший шок, отчего потерял сознание и рухнул на пол эшафота. У него случился инсульт. Видя всё это, что произошла непредвиденная заминка, народ вначале было заволновался, что шоу так неожиданно, на самом интересном месте, вдруг, прервалось. Но датчане народ смекалистый! Тут же в толпе нашлись желающие помочь палачу подтащить приговорённого к плахе. И вот, наконец, голова второго брата тоже легла на плаху. И опять всё не слава богу!!! Палач к этому времени так выбился из сил что не мог более исполнять свои обязанности, работать своим тяжеленным топором. Но тут вопрос, к великой радости толпы, решился сам собой. В толпе находился городской бродяга, урод и дебил, и к тому же здоровенный детина, по имени Квазимодо. Ему-то народ, с разрешения мэра, потому что мэр очень боялся майданов, и благословения епископа, потому что епископ просто ненавидел майданы, и вручил топор палача, после чего палач жестами объяснили ему, что тому надо сделать. Тот так и сделал… совсем не понимая того, что же он сотворил. Так что совесть Квазимодо в связи с его психическим состоянием осталась чистой, и никакого греха он на свою душу не взял. И ещё в этой сцене было что-то мистическое. Квазимодо был первым ребёнком Эсмеральды, которого она родила, зачав его при очень странных обстоятельствах. В те времена, когда это случилось, она была ещё совсем юной девушкой, семнадцати лет от роду, которая смотрела на мир широко раскрытыми глазами и с шибко раскатанной губой. В то время, когда с нею случилась эта беда, они всем табором делали чёс по Франции. И вот в один из летних дней, когда они остановились на привал в каком-то местечке, она одна отправилась в оливковый сад, что был недалеко от того места, где они разбили свои шатры, чтобы справить нужду и заодно полакомиться маслинами. Бродя по саду, ища укромное местечко, она не сразу обратила внимание на хруст веточек за своей спиной, а когда обратила и обернулась… то не успела и опомниться, как огромное обезьяноподобное существо, которое было всё, включая и его морду, в коричневой шерсти, схватило её в охапку и сжало в своих стальных объятиях. От этого объятия, и вообще от всей этой невероятно чудовищной ситуации, Эсмеральда тут же оправилась и потеряла сознание. Очнулась она уже тогда, когда на небе ярко горели французские звёзды и мягко светила такая же французская луна. Эсмеральда сразу всё поняла, что с нею произошло… Но решила об этом в таборе никому не говорить. И даже своей матери, а тем более своему мужу. Эсмеральда не сразу пошла в табор. Она пошла к ручью (благо луна светила очень ярко), к которому она днём вместе с другими женщинами ходила за водой. Помылась, простернулась, а затем, идя на свет костров и пение её соплеменников, вернулась в табор. Ужинать она не стала, а просто от души накатила вина из поданного ей мужем кувшина, и пошла спать чтобы поскорей забыться... и навсегда вычеркнуть из памяти, что с ней произошло это нечто ужасное. Что так оно и случилось. Молодая, крепкая нервная система девушки и насыщенная цыганская жизнь, в конце концов, сделали своё дело. А потом, по прошествии какого-то времени, из доходивших до неё людских разговоров она узнала, что оказывается, в то время, когда с ней случилась эта беда, в разных уголках Европы люди часто встречали странное, загадочное существо. Нечто обезьяноподобное. Двухметровое существо ходило на двух ногах, было всё в шерсти и избегало людей. И ещё в народе говорили о том, что обезьяна, бывало и такое, похищала девушек… и больше этих девушек уже никто никогда не видел. И лишь изредка, то тут, то там, в лесах, люди стали находить обглоданные человеческие кости. «Так мне ещё повезло», – подумалось тогда Эсмеральде. Также из этих разговоров она узнала, что это существо, которое когда-то изнасиловало её, люди прозвали Йети. А когда родился её первый малыш, тогда они уже всем табором колесили по Дании. Ребёночек оказался крупным, в густой шерсти, с полным ртом зубов и четырьмя клыками, а также с идиотским выражением лица. После родов, она, по совету своей матери, с чистой совестью, вдвоем с мужем отнесла своего первенца на городскую мусорку и навсегда забыла о нём… Да, а перед тем, как оставить ребёнка на волю судьбы, муж Эсмеральды, конечно же из благих побуждений, хотел было придушить его, чтобы ребёночек не мучился от голода и холода. Но материнские чувства, которыми природа награждает всех рожавших женщин, заставили Эсмеральду воспротивиться этому и помешать желанию мужа свершить этот акт милосердия. За что она вечером того же дня по доброму, старинному циганскому обычаю, а также в воспитательных целях, и была благополучно отпи…...на. Тут, что ещё надо сказать, что муж Эсмеральды так её ни в чём и не заподозрил. Он только сказал, взглянув на ребёнка: «На деда моего похож, тот тоже был таким же уродом», – вот так по прошествии многих лет две ветви её рода судьба свела на одном эшафоте. Чего в жизни только не случается?.. Толпа осталась довольна представлением. Люди ещё долго не расходились, всё обмениваясь и обмениваясь впечатлениями между собой от увиденного ими «спектакля». Потом в народе долго ещё ходили разговоры об этой удивительно красивой и интересной казни. Справедливость восторжествовала! Хотя Лаэрту это уже ничем не могло помочь. Так из-за глупого спора была загублена молодая жизнь. Полоний, в силу обстоятельств, то бишь своей смерти, так никогда и не узнал о гибели своего сына. А может оно и к лучшему?.. А майдан все-таки состоялся. Народу так понравилась эта казнь, что люди решили обратится к королю с петицией, в которой была просьба, чтобы теперь все казни проводить по такому же сценарию, то есть, чтобы палач сначала немного покрошил топориком приговорённого, а уж потом отрубал ему голову. И ещё народ попросил короля назначить Квазимодо подручным палача. А палачу присвоить звание почётного гражданина города. Эпилог VII Бернардо и Марцелл ещё несколько раз, пока Горацио не бежал из страны, затаривались у него лекарством. Впоследствии они пришли к выводу, что не будет никакого худа, если совмещать полезное с приятным. То есть они стали размешивать лекарство в том виде алкоголя, которое заказывали себе в кабаках. Они уже так сильно поправили своё здоровье, что незаметно для себя из мира реального переместились в какой-то иной… Теперь над ними, в любую погоду светила звезда по имени Солнце. Они были молоды и здоровы: душами и телами. Все люди на улицах стали красивыми и нарядными. Девушки теперь при встрече с ними дарили им свои очаровательные улыбки, а мужчины были с ними приветливы и дружелюбны. А однажды, у них появился новый друг! Он представился им как Мишка. Мишка был большой и ласковый. И он всегда носил у себя на груди амулеты от сглаза и порчи в виде пяти разноцветных колец. Со временем Бернардо, Марцелл и Мишка так сдружились, что он однажды пригласил их в свой сказочный лес. В нём всё было невероятно красиво и интересно. Там они на каждом шагу встречались с эльфами, гномами и русалками. Русалки сидели прямо на ветвях деревьев и освежали атмосферу леса, махая своими роскошными, расписными хвостами. В нем-то Марцелл и встретил своё счастье! Он встретил свою Шамаханскую царицу и тут же без памяти влюбился в неё. Как оказалось, когда она поведала ему свою историю, она любит приходить в лес по грибы, по ягоды, а также чтобы отдохнуть душой и телом от своего мужа, царя-старикашки. И к тому же отъявленного деспота. «Но почему-то нашнаш народ любит его? – удивлялась она, – и люди ласково называют его про меж себя: наш Ильич. А он!!! А он не даёт мне есть соль и сахар говоря, что это «белая смерть». А ещё заставляет меня делать зарядку трижды в день. И ещё старикан сделал хе, из моей золотой рыбки, и съел под водочку. Деспот сказал, что в рыбе много полиненасыщенных жирных кислот: омега три и омега шесть и вообще в ней много всяких классных свойств, которые полезны для его потенции. А эта золотая рыбка была мне очень дорога, как память о безвременно покинувшем в тот мир моём папе Горыныче, после того как он сразился с каким-то Иваном. Пахан подарил мне эту рыбку в день моего совершеннолетия. А вот Ильич взял и сожрал её. И к тому же он сексуальный маньяк, всю меня заездил! А когда к нам в гости приходит его друг и собутыльник Маркс, так мне от них вообще никакого житья нет, хоть бери и вешайся… Напьются, а потом давай свой интернационал горланить. А ты им жрать готовь, да за водкой бегай!!!» После этих слов Шамаханская царица, видать у неё нервы совсем уже были ни к чётру, расплакалась прямо на груди у Марцелло… А он, как мог, её утешал. Потом, видать, понемногу придя в себя она, наконец, полностью успокоилась и они с Марцелло погуляли по лесу. Во время их прогулки Марцелл, как мог, старался веселить её солдатскими анекдотами. Видать, Марцелл тоже ей приглянулся и они стали встречаться. А потом всё чаще и чаще. И вот однажды на очередное свидание с ним Шамаханская царица пришла с вещами: с большим, чем-то набитым узлом и разбитым деревянным корытом. Она объяснила Марцелло, что ушла от своего старикана, потому что полюбила его, Марцелло. И в знак своей любви к нему, тут она развязала узел, с которым явилась на свидание и извлекла из кучи вещей золотого петушка и подарила ему эту красивую, волшебную птицу. Петушок не замедлил клюнуть Марцелло прямо в лоб, от чего у него пошли радужные круги перед глазами. Марцелл был очень тронут этим поступком своей возлюбленной, потому что ему ещё никто никогда в его жизни ничего не дарил. В порыве нахлынувших на него чувств, он встал перед ней на одно колено, посадил золотого петушка себе на голову и в этой торжественной позе дал Шамаханской царице клятву, что купит ей новое корыто, будет её любить до гроба, а золотую птицу никогда не съест, а с потенцией у него и без хе всё в порядке! После этой клятвы Марцелло они тут же, прямо в сказочном лесу, развалившись на грибах и на ягодах, скрепили свой союз кое-каким актом. Акт был просто сказочным. Вот так, с тех пор, они и зажили счастливо вместе. И всё было бы хорошо, но… но вот Марцелл стал замечать, что его друг Бернардо стал как-то похотливо засматриваться на его женщину. А потом всё чаще и чаще. И вот, в один из дней, Марцелл устал терпеть это хамское поведение со стороны своего, как он раньше считал, друга и брата по оружию. Тем более, что Бернардо стал распускать слухи… что если бы Шамаханская царица сошлась с ним, то он бы не то, что купил ей новое корыто, а он бы её сделал царицею морской! И ещё Бернардо сочинил красивую, лирическую, романтическую песню в её честь и стал распевать её на всех улицах и углах: – Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты… – ну и так далее. Это окончательно взбесило Марцелло и переполнило чашу его терпения! И он, как настоящий мужик, и помня об офицерской чести, решил сражаться жаться за свою любовь и честь. И вот… немного придя в себя он, кое-как поднявшись с пола, на котором лежал в пьяном отрубе в одном из кабаков, взглядом нашёл Бернардо. Тот в пьяном забытьи спал тут же рядом, положив свою голову на стол. Марцелл взял табурет и со всей дури охерачил по голове этого сукиного сына, который вознамерился сломать ему жизнь. От чего Бернардо, не приходя в сознание, и скончался. Как установила, впоследствии, судебно-медицинская экспертиза, изучая на вскрытии тело Бернардо (так положено по датским законам) и его мозг, а вернее то, что от него осталось, усопший, на момент своей кончины был на XXIII съезде КПСС и внимательно слушал доклад Ильича. Нет не того Ильича… уже другого. На суде Марцелл не признал своей вины. Он обстоятельно поведал судьям всю историю падения своего, так сказать, «товарища». И как тот пытался увести у него его любимую женщину: – Самую красивую из всех, каких я только встречал, дорогие господа судьи, на земле! И с которою я, видит бог, собирался сочетаться законным браком. Всю вину за случившееся Марцелл возложил на покойного, не забыв при этом упомянуть: – Отдавший богу душу негодяй, дорогие, уважаемые господа судьи, ко всему прочему, был полной сволочью, прелюбодеем и последней пьянью. И ещё нарушал устав караульной службы. А также не верил в Господа нашего Иисуса Христа и Святую Троицу. А ещё, – добавил Марцелл, – он вёл со мной антиправительственные разговоры. Он уверял меня, что король Гамлет умер не своей смертью, а был отравлен, теперь уже тоже покойным, королём Клавдием!!! И ещё: он не реагировал на мои просьбы открыть властям города место, где покойный король Гамлет зарыл своё золото, которое он берёг, так сказать на «чёрный день». И кое место покойный король Гамлет, перед своей смертью, открыл только ему, Бернардо. Подумайте дорогие граждане судьи какой ущерб почивший нанёс казне города! И ещё я думаю, что умерший собирался единолично воспользоваться этим золотом в корыстных целях. Ну… тут нервы у меня и сдали, и не выдержали. И у меня случилось помутнение рассудка! И я не помня себя и не понимая чем ударил этого предателя и изменника. А нечего ему язык свой распускать и возводить хулу на наших любимых королей! После этих слов подсудимого все присутствующие на слушании дела в зале суда встали и зааплодировали подсудимому. – Так что, – воодушевившись продолжил Марцелл, – это его бог наказал! Всё равно, рано или поздно, его бы за такие дела сожгли на костре. Я давно, уже собирался на него донести! Вот вам крест, любимые граждане судьи! Суд разбирая это, как оказалось теперь и политическое дело, скрупулёзно вникал во все его перипетии. В свете вновь открывшихся фактов в личности и деятельности умершего, суду уже не так однозначно виделась вся картина произошедшего. Тут надо отметить ещё что… судьи тоже были пациентами Горацио… И вникая во все тонкости этого дела, всё дальше и дальше погружаясь в его дебри, они всё больше и больше верили подсудимому. Что это именно он, своими умелыми, конкретными действиями, спас их Данию от надвигающегося кровавого майдана. И даже один из судей вдруг ни с того ни с сего, когда Марцелл дошёл до его отношений с Шамаханской царицей, в сердцах воскликнул: «Вот шалава!» На следующем своём заседании, на следующий день, суд вынес свой вердикт по этому делу. Он гласил, что «разбирая это дело, суд пришёл к выводу, что подсудимый в целях самообороны, нечаянно нанёс усопшему раны несовместимые с жизнью. Суд постановил: подсудимого Марцелло приговорить к пятнадцати суткам общественных работ, а также к вычету из его офицерского жалования семи медных монет за сломанный им стул в пользу хозяина кабака. А также суд постановил: эксгумировать тело умершего офицера Бернардо и сжечь его как еретическое на площади города. Эксгумацию же тела возложить на осуждённого Марцелло в счётобщественных работ». До конца своих дней Марцелл ещё не раз и не два вспоминал тот суд, как ему тогда ловко удалось избежать вечной каторги, а может быть и смерти. И как он тогда лихо плёл своим языком: «Внатуре, голова набухла, как будто начитался книжек!» – не переставал дивиться самому себе Марцелл. Эпилог VIII Кабинет средневекового писателя, горит свеча. За столом трудится, что-то пишет в окружении стопок бумаг, писатель. Вот он отрывает голову от своей писанины и смотрит перед собой в пустоту. Его глаза наполнены слезами, его усы испачканы чем-то белым… Дрожащим голосом, голосом чем-то глубоко растроганного человека он произносит: – Нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Гамлете… Рыдания накрывают его и он снова склоняется над своею рукописью, продолжая писать… писать… писать… Сцена XCVI В кабинете директор архива. Директор, дочитав рукопись до конца, поднимает глаза к Вере Павловне, и смотрит на неё ошарашенным взглядом. А потом его прорывает: – Я потрясён, Вера Павловна! Какая сила, какая мощь с первой и до последней строчки! Так и хочется воскликнуть, вслед за oтцом народов: «Эта вещь будет посильнее, чем Фауст Гёте!» И посмотрите, как выписаны все персонажи. Они же как живые стоят перед глазами! Я прямо с головою окунулся в атмосферу того времени! Я как будто побывал там: видел их всех наяву, слышал их речь, находился между ними, дышал с ними одним воздухом… Я чувствовал аромат духов Офелии. Я видел пар, поднимающийся от горячей крови, которая била фонтаном из раны на шее Лаэрта. Не понимаю, не понимаю, зачем Шекспир переписал «этого» Гамлета? Зачем ему понадобилось это замечательное, по-моему, во всех отношениях великое произведение разделить потом на три отдельные, друг от друга, темы? А?.. Да и с Квазимодо и с Эсмеральдой тоже не всё понятно... получается, что Гюго позаимствовал этих персонажей у Шекспира. Для чего? Чтобы показать нам преемственность поколений?.. Фантастика!.. Вот прочитал сейчас эту пьесу вместе с вами и как будто бы второе высшее образование получил, ей богу. Вера Павловна на поставленный перед ней вопрос только и смогла, что пожать плечами и развести руками. А потом, вдруг неожиданно, добавила: – Я думаю, Пётр Алексеевич, что ваш вопрос ещё ждёт своего исследователя, – философски рассудила Вера Павловна. Волна восторга схлынула, и директор перешёл на спокойный, деловой тон: – Скажу вам по секрету, Вера Павловна, того «Гамлета», ну которого все знают, я никогда не понимал. Скучный, на всех озлобленный, всем и всеми недовольный… А чего ему, в принципе-то, не хватало для полного счастья? Принц! Всё есть, всем обеспечен. Так сказать: живи и радуйся! А он озлобился на всех… Конечно, нам всем очень жалко, мы скорбим, когда уходят из жизни родные, близкие нам люди. Но это ведь жизнь!!! И «тень» эта… отца его… не понятно откуда появляется? А тут всё ясно и понятно: на «лекарстве» они там все сидят. Вот и вставляет их не по-детски. И от этого лекарства у них там весь бардак и начинается. Одним словом, поздравляю вас Вера Павловна! Поздравляю от всего сердца! И как вот вам удалось откопать во всей этой груде макулатуры такую вот вещицу?! Вера Павловна, приняв слова директора за комплимент, расцвела. Кокетливо улыбнулась: – Ну, как? Дни… годы… напряжённого, кропотливого труда и приносят вот такой результат. И тут директору пришла в голову идея придать этому событию торжественную атмосферу. Он встал и обеими своими руками пожал ладонь Веры Павловны. – Ещё раз спасибо вам, Вера Павловна, от меня лично и всего нашего коллектива, за ваш добросовестный, кропотливый труд! – и после этих слов директор как-то переменился в лице: – А… скажите, Вера Павловна, вы уже кому-нибудь говорили о своей находке?.. О своём открытии? – Нет, Пётр Алексеевич. Что вы! Я сразу к вам. Ведь положено сначала начальству доложить. Как же это можно… в обход руководства? – Вот это правильно, Вера Павловна. Сразу видно – советская школа! Я вот, что предлагаю… а давайте-ка, мы отметим это дело по маленькой!.. Директор вышел, бочком, из-за стола и подошёл к своему сейфу, который стоял с лева от стола в полутора метрах. Привычным движением открыл его и достал початую бутылку коньяку и пару рюмок. Потом повернувшись к Вере Павловне и уже было собравшись сказать ей что-то очередное приятное, соответствующее моменту… остолбенел. Вера Павловна стояла на прежнем месте, при этом прижимая к груди рукопись взятую ею со стола. Пётр Алексеевич спросил её тоном удивлённого человека: – А… что происходит, Вера Павловна? Зачем вы взяли рукопись? – Вера Павловна тоже немало удивилась этому вопросу. – Ну… я собиралась ещё поработать над ней. Я думаю написать статью в научный журнал, поделиться с миром, так сказать, своим открытием! Пётр Алексеевич, я полагаю что вы незамедлительно сообщите «куда следует», на верх, что сотрудником вверенного вам архива, то есть мною, было cделано важное открытие. И я не сомневаюсь, что оно мирового уровня. И я вполне уверена, что это открытие достойно Нобелевской премии по литературе. И что я… Тут она заметила, что директор на глазах стал как-то зеленеть. А Пётр Алексеевич выругался про себя, решительно развернулся и обратно всё поставил в сейф. Одним махом оказался подле Веры Павловны, вырвал у неё из рук рукопись и раздражённо хлопнул ею о стол. Потом он уставился на женщину взглядом удава и заговорил с нею заговорщическим полушёпотом. – Да вы что, Вера Павловна? Какая статья??? Какая Нобелевская премия??? Это же… это же… миллионы долларов на чёрном рынке!!! Да!!! Да!!! Долларов!!! Сколько вы ещё собираетесь гнить в этой халупе??? А дальше что – мизерная пенсия?.. Вам никогда не хотелось жить по-настоящему большой, красивой жизнью??? Судьба дала вам… нам шанс! Поймите вы это!!! Положитесь на меня, я всё устрою… Вы ни о чём не пожалеете… всё будет по-честному. Вот вам моя рука!.. От такого наезда Вера Павловна опешила и даже на какое-то время лишилась дара речи. Что-то вдруг сдавило ей горло. Но вот секунда, другая и она уже пришла в себя. – Да это же коррупция, Петр Алексеевич!!! Да как?.. да как вы могли мне такое предложить? Это же преступление!!! – Преступление, Вера Павловна, это жить бедно работающему человеку!!! – Говорили мне девчонки из архива, что у вас чёрная душа, Петр Алексеевич!!! Говорили, что вы приторговываете рукописями из архива… да я не верила. А теперь, вот, вижу – правы они были!!! Это подло… подло!!! Ни Петр Алексеевич, ни Вера Павловна, ни до, ни послe не обращали никакого внимания на мерцающий огонёк в датчике пожарной сигнализации, который висел аккурат над столом директора… Непонятно, сколько бы ещё продолжалось выяснение отношений между архивариусом и директором и чем бы всё это закончилось... Как вдруг дверь кабинета отворилась и на пороге появились два человека в одинаковых чёрных ладно сидящих на них костюмах. У одного из них в руках был тонкий никелированный кейс. Они подошли почти вплотную к столу, негромко поздоровались. Затем синхронно достали из внутренних карманов свои удостоверения и в развёрнутом виде предъявили их директору. Как только незнакомцы появились на пороге, Пётр Алексеевич сразу всё понял. И если честно, он давно уже ожидал этого визита. Да он был негодяем, да он был коррупционером, да он приторговывал рукописями из архива на чёрном рынке рукописей. Он знал, что это преступление, но уже ничего мог с собою поделать. Красивая жизнь засосала его, как опасная трясина. И он уже не мог остановиться… Директор съёжился в своём кресле. Как-то сразу постарел и осунулся. Один из вошедших, не говоря ни слова, протянул руку к рукописи, чтобы взять её. Но Петру Алексеевичу показалось, что это к его рукам протягивают наручники, чтобы защёлкнуть стальные браслеты у него на запястьях. И он машинально протянул свои руки навстречу руке сотрудника. Но рука вошедшего прошла мимо его рук и взяла рукопись со стола. Затем сотрудник мельком полистал рукопись и убедившись, что это именно она, аккуратно положил её в кейс. Закрыл его. Вера Павловна первая пришла в себя от всего увиденного. Она обратилась к вошедшим: – А?.. Один из вошедших, магически улыбнувшись Вере Павловне произнёс, только присущей этой категории товарищам убедительным голосом: – Вы абсолютно правы, Вера Павловна… Он полез во внутренний карман своего пиджака и достал какой-то листок, а потом протянул его директору. – Вот решение Басманного суда об изъятии у вас из архива рукописи Уильяма Шекспира «Трагедия Замка Эльсинор», – и он положил листок, с решением суда, на стол перед директором, на который тот даже не взглянул. Потом они попрощались и ушли… В кабинете наступило неловкое молчание. Каждый думал о своём… о своих упущенных возможностях. Вера Павловна первая оправилась от шока. – А… ну, я пойду к себе… поработаю ещё… – Да, да… конечно, – учтиво произнёс Пётр Алексеевич. Вера Павловна пришла в архив, села за свой стол… и поняла, что работать после произошедшего, по крайне мере сегодня, она уже не сможет. Она взяла папиросу из пачки, подошла к окну и закурила… Директор архива, Пётр Алексеевич, из всего случившегося быстро сделал, так по крайней мере он посчитал, правильный вывод, а именно: он понял, что он под колпаком! Нет, не у Мюллера, а у более серьёзных товарищей. Он прекрасно понимал, что за ним водится много чёрных делишек, связанных с вверенными ему архивными документами. И с него есть за что спросить… Поэтому решение вопроса о его дальнейшей судьбе к нему пришло само собой: «Надо бежать из страны… это единственный способ сохранить себе свободу», – и он стал обдумывать план побега. Он решил не привлекать к себе внимания, а просто доработать до очередного, положенного ему по графику трудового отпуска, который тем более был через неделю. Благополучно уйдя в отпуск, он, не привлекая к себе внимания, также благополучно всплыл на Украине. В базе «Миротворца» он не значился, средства кое-какие у него были. А что ещё нужно человеку для счастья в Незалежной? Осмотревшись, Пётр Алексеевич занялся, так как он был всё-таки человеком деятельным, бизнесом. Но через какое-то время он почувствовал, что клещи российских спецслужб достали его и здесь и вот-вот сомкнутся на его шее. Тогда он решил взять украинское гражданство в надежде, что правительство другой страны сможет спасти его от российского правосудия. И это помогло: на какое-то время он почувствовал, что от него отстали. Но потом всё началось сначала. Опять тревожно, неспокойно на душе… «А вдруг украинские власти удовлетворят запрос родины и выдадут меня российскому правосудию? И тогда мне не миновать неба в клеточку!!!» – и снова мозги Петра Алексеевича заработали на полную катушку. И вот уже на горизонте показался верный ответ на его проблему. О, да! Именно так! Остаётся только одно! И это «одно» – революция! Он подбил ещё нескольких панов, таких же нечистых на руку, как и он, и они совершили государственный переворот на Украине. Конечно же, прежде всего во благо народа. И чтобы народ проглотил эту шнягу, они назвали этот переворот «Революцией достоинства!» А его, как зачинщика, идеолога и вдохновителя сего мероприятия, его подельники, сделали, впоследствии, президентом. Вот теперь-то бывший директор центрального архива города «N», наконец-то, зажил спокойной, счастливой жизнью. Теперь он был полностью спокоен за свою безопасность и своё будущее. Теперь его охраняли спецслужбы Украины, ЕС и США. И… он зажил красиво и достойно! Эпилог IХ Вера Павловна так и не смогла смириться с тем, какой удар ей нанесла судьба. Ведь она была всего в шаге от Нобелевской премии! Она тяжело перенесла всё с ней случившееся. И это отразилось на её здоровье. Она не дожила всего несколько недель до пенсии. Инсульт… Но за несколько секунд, прежде чем она навсегда оставила этот мир, в её мозге стали разворачиваться удивительные картины! Она вдруг отчётливо почувствовала запах моря, на котором она никогда не была. Она услышала красивый, мерный шум морских волн. Под её ногами качалась земля! Она огляделась и очень удивилась тому, что увидела… Она увидела, что стоит на палубе какого-то средневекового корабля. А над кораблём и морем весело крича кружат чайки, ища чем бы поживиться. Вера Павловна с восхищением созерцает тот волшебный пейзаж, который ей открывался за бортом корабля. Как вдруг воздух перед её взором стал, от чего-то, мутнеть. Он становился всё плотнее и плотнее и в следующее мгновение превратился в огромный лист зеркала! И Вера Павловна увидела в нём себя… Она увидела себя в красивейшем платье шестнадцатого века! И первое, что сразу же бросилось ей в глаза, так это то, какая замечательная у неё фигура! Великолепнейшее платье как-то умело скрывало все недостатки её фигуры. Она и раньше не могла о себе подумать, что может быть, хоть сколько-нибудь, привлекательной женщиной, а тут, вдруг, перед её глазами ей предстала какая-то другая она. Какая-то другая Вера Павловна. Красивейшая женщина достойная кисти какого-нибудь великого художника того времени. Вера Павловна пребывала в полном душевном блаженстве. Но вот зеркало растаяло в воздухе также неожиданно для неё, как и появилось. И вдруг Вера Павловна отчётливо услышала людской гомон за своей спиной. Она обернулась и увидела невдалеке людей, вместе с ней в это время находившихся на палубе корабля. И вот от группы людей отделились две фигуры: мужская и женская. Женщина держала мужчину под руку. Они направились в сторону Веры Павловны. И когда они к ней приблизились, то она узнала в этой паре Гамлета и Офелию! «Как? Как, они живы? Как, они вместе? И как я могла оказаться с ними на одном корабле? Но ведь они же умерли!!!» – миллионы вопросов за секунду пронеслись в голове у Веры Павловны. Теперь она, знающая обе версии того, как они умерли, находилась в полном душевном замешательстве. «Наверное это всё просто сон, – подумалось Вере Павловне, – и как я раньше не догадалась?! Вот настанет утро, я проснусь, и всё встанет на свои места». Но утро всё не наступало. Будильник по-прежнему не звенел. А Гамлет и Офелия всё продолжали стоять перед ней и приветливо улыбаясь что-то ей говорить. Неизвестно сколько ещё и какими вопросами она бы себя мучила, как вдруг Офелия приблизилась к ней и произнесла отчётливо услышанные Верой Павловной слова: «Всё будет хорошо…» После чего пара отошла от неё и снова присоединилась к остальным пассажирам корабля на палубе. А их место уже заняла другая пара. Это были король Гамлет и королева Гертруда. «Да, очень интересный сон, – вновь подумалось Вере Павловне, – весь в красках такой! Обязательно надо будет завтра девчонкам в архиве рассказать». Они тоже ей приветливо улыбались и что-то говорили. Вот только она совсем не могла разобрать, как не силилась, того, что они ей говорили. «Что же это за язык такой, – подумалось ей, – может быть португальский?» Португальского Вера Павловна не знала, и это её сильно расстроило: «Как жаль, теперь я никогда не узнаю, что же мне хотят сказатьэти милые люди». Но, как только в её голове пронеслось слово «Португалия», она тут же отчётливо услышала некую, в своё время, популярную песенку с незамысловатым мотивчиком: «Гондурас в огне, Гондурас в огне… », – пел, из громкоговорителя на мачте, приятный мужской голос. Пока Вера Павловна продолжала, под песенку, расстраиваться, что она не может понять, что же ей говорят король и королева, пара, не попрощавшись, растаяла в морском воздухе. «По-английски ушли», – подумалось ей. А на их месте уже стоял Клавдий. Он тоже ей что-то говорит, и она снова ничего не понимает. Но этого и не требовалось, потому что его жесты были весьма красноречивы. В одной из своих рук он держит кувшин, а в другой красивый кубок. И вот Клавдий наливает в кубок из кувшина какую-то жидкость и протягивает ей, улыбаясь ей всеми своими ещё оставшимися изъеденными кариесом зубами. Вера Павловна в страхе замерла. «Боже мой, – стучит у неё в висках, – он и меня хочет отравить!!!» Но она не в состоянии предпринять какие-либо действия, чтобы избежать этого смертельного угощения. Она как будто бы попала под гипноз этого человека. Всё её тело, как бы, одеревенело… Она не может убежать от этого гнусного типа и не может позвать на помощь себе, чтобыеё спасли… Клавдий же, наоборот, всё более и более проявляет настойчивость. Всё ближе и ближе он подносит кубок с питьём к её губам, жестами и мимикой показывая, что ей надо сделать. И Вера Павловна всё ни как не может выбраться из этого оцепенения, в которое её вогнал магический взгляд Клавдия. У неё даже нет сил, чтобы отвернуть своё лицо от этого проклятого кубка. Ах, как бы ей сейчас хотелось одним ударом выбить этот кубок с пойлом из рук у этого подлого убийцы и спасти себя! Но она не в силах этого сделать. И только каким-то чудом она продолжает сопротивляться натиску этого мерзавца, и всё ещё жива… И, о счастье! Вдруг раздался спасительный мощный рёв военных труб! Клавдий тут же куда-то испарился. А перед взором Веры Павловны и всей публики на палубе предстаёт красивейший английский военный корабль! И люди на палубе её корабля восторженными криками приветствуют его. Вдруг оцепенение спадает с неё: руки, ноги – всё снова её слушается! И она от всей этой радости: и что ей удалось избежать смерти, сумев устоять и не вкусить этого смертельного пития, и что её тело снова ей принадлежит, и что на ней такое красивое платье, и что её любимые Гамлет и Офелия живы... вместе со всеми восторженно машет рукою английскому кораблю. И вот уже раздаются лёгкие хлопки: это мужчины на палубе открывают бутылки с шампанским, а женщины отпускают в небо воздушные шарики! И вот на глазах у всех присутствующих английский корабль совершает манёвр. Всем своим левым бортом он поворачивается к их пассажирскому кораблю. Ещё, каких-то, пара секунд и… он открывает огонь, одновременно из всех орудий левого борта!!! Дым от залпа застилает глаза Веры Павловны: и английский корабль, и их, тот, на котором она так красиво плывёт – всё тонет в дыму… в дыму… дыму… дыму… В ту же секунду Вера Павловна скончалась… На улице, в это время, был поздний вечер, темно. И вдруг необыкновенной яркости молния залила всё вокруг своим светом. И даже в реанимационной, где сейчас находилось ещё неостывшее тело Веры Павловны, стало светлее, чем днём! А потом, вслед за молнией, раздался невероятной мощности гром, который до основания сотряс все стены больницы, в которой она скончалась. Он повторился, и началась гроза… Валерий Анатольевич Голиков