6 октября 1991 года в Питере в концертном зале «Юбилейный» российский певец Игорь Тальков (1965-1991) поссорился с певицей из Узбекистана Азизой (Азиза Абдурахимовна Мухамедова; р.1964). Они не поделили, кто из них первым выйдет на сцену в общей "солянке" сборного концерта. Директор Азизы, по совместительству ее любовник во время гастролей, не отходя от кассы, тут же, за сценой застрелил Талькова. Это была версия, которую знал весь СССР. Азиза подверглась остракизму возмущенных россиян, все ее выступления прикрыли, на этой волне ее популярность в Центральной Азии достигла высот, которые не снились и А-Бэшке, - Алле Борисовне Пугачевой, - даме к тому времени в возрасте, капризной и сварливой. Талькова я знал, зимой 1988-го брал у него интервью в ДК им. Ленсовета в Питере. Он вместе с экстрасенсом Джуной (Евгения Ювашевна Давиташвили; 1949-2015) выступал в порядке живой очереди. Они в перерыве стояли вдвоем в служебном коридоре и курили. Тогда у меня получилось крепкое интервью-диалог между ними. Прошло шесть лет, московские подмостки Азизе так и не открылись. В одной из азиатских столиц, "городе-отце яблок", во Дворце республики им. Ленина в марте 1993 года проходил трехдневный конкурс молодых талантов. На нем под занавес каждого вечера гостьей выступала Азиза. Аншлаг - полный. После некрасивой истории с Тальковым Азиза небезосновательно опасалась, что ее в отместку грохнут именно за сценой. Интервью категорически не давала, приехала с кучей охранников с большими пистолетами. Прошмыгнет тихой сапой в гримерку, и до выступления не кажет носа. В первый же вечер за кулисами я приметил невысокую девушку азиатской внешности в шубе по цене джипа-"крузака". Слово за слово, уже и обнимаемся. Скучно ведь, и холодно. На второй вечер мы с ней как старые знакомые тусуемся за сценой, пьем мой кофе из моего термоса, коньяк из фляжки, жуем шоколад. Она говорит: - Проводи меня в туалет, а то шубу сопрут. Женский туалет был общим для всех выступающих, без золотых унитазов. Шуба длинная, до пола, кабинки узкие и тесные, ее перекидывать надо через дверцу кабинки. При таком раскладе-развесе шубу в момент украдут. Пока девушка инспектировала устройство для отправления естественных надобностей, я с роскошной шубой в руках регулировал очередь из дам, желающих пописать. К концу вечера и поллитра коньяка на двоих стали в шутку целоваться. Спрашиваю: - Как тебя зовут? - Какая разница? Ты вроде хотел взять интервью у Азизы? Хочешь, я поговорю с ней. - Ты кто? - Я - младшая сестра Азизы... Азиза боялась, что ее отравят, и на гастроли возила с собой электрическую плитку и кастрюльки. Еду готовила ее мама, она путешествовала вместе с дочкой-певицей. На этот раз мама приболела. Я знал об этом, и попросил хозяйку, у которой снимал комнату, напечь мне пирожков с картошкой. С ними приперся к Азизе Абдурахимовне. В гримерке оказался тет-а-тет с Азизой, голод - не тетка, ей кушать хочется. Жует мои пирожки. После в одной из газет я описал все сценические шмотки Азизы, повсюду раскиданные. Особую популярность среди читателей завоевали следующие мои строки: "Азиза просит, чтобы я отвернулся, она будет переодеваться для выступления. Я замечаю: "Вокруг нас - зеркала, это же гримерка!". "Тогда смотри на мой стриптиз", - смеется она." Так я стал единственным журналистом, кто взял за последние шесть лет у Азизы интервью и описал ее нижнее белье. Среди своих читателей прославился тем, что "он видел Азизу голой!". После с сестренкой Азизы еще пару раз пересекался на разных концертах, она была продюсером, открыла мне двери в узбекский шоу-бизнес и сдала все его секреты полишинеля.